Страница:
– Я быть страшно… – пролепетала она, забыв все свои успехи в грамматике. – Я делать шаг в никуда…
Тихим, добрым голосом Гендибаль принялся ее уговаривать:
– Я не могу оставить тебя на этом корабле, Нови, потому что должен перейти в другой. Ты должна пойти со мной. Это совсем не опасно, мы наденем скафандры, и они защитят нас от любого вреда. И еще: ты не упадешь, даже если отпустишь поручни – останешься совсем близко, рукой можно достать. Я помогу тебе. Пойдем, Нови, покажи мне, какая ты храбрая. Ты храбрая, ты умная, ты хочешь стать ученой, правда?
Она не сказала ни слова, а Гендибаль, не желая нарушить прекрасной симметрии очертаний ее сознания, лишь передал ему успокоение.
– Можешь и теперь говорить со мной, – сказал он Нови, когда они облачились в скафандры. – Хорошенько подумай, о чем хочешь сказать, и мысленно говори эти слова, одно за другим. Ты слышишь меня, Нови?
– Да, Господин, – был ее ответ.
Он видел, как движутся ее губы за прозрачным лицевым стеклом шлема.
– Говори, не двигая губами, Нови. В этом скафандре нет звука. Говори умом.
Губы Нови не двигались, лоб наморщился, брови сдвинулись.
– Вы слышите меня, Господин?
– «Великолепно», – подумал Гендибаль. – А ты слышишь меня? – мысленно спросил он.
– Да, Господин.
– Тогда ступай за мной и делай все, как буду делать я.
Они ступили на трап. Теоретически Гендибаль знал, что и как нужно делать, но не сказать, чтобы на практике так уж замечательно все у него выходило. Ноги нужно было держать на ширине плеч и не сгибая, выбрасывать вперед, от бедра. Чтобы центр тяжести тела равномерно перемещался вперед, нужно было попеременно выбрасывать вперед руки. Объяснив все это Нови, Гендибаль пошел по трапу и не оборачиваясь следил за сигналами двигательного центра мозга Нови.
Для новичка у нее все сошло на удивление неплохо, ненамного хуже, чем у Гендибаля. Страх прошел, и она спокойно выслушивала его советы. Гендибаль был очень ею доволен.
Но все-таки она ужасно обрадовалась, когда трап закончился, и они оказались на борту корабля Компора. Честности ради надо сказать, что Гендибаль был доволен не меньше. Сняв скафандр и оглядев внутренний интерьер корабля, Гендибаль не мог не поразиться роскоши и стилю убранства и оборудования. Многие вещи были ему совершенно незнакомы, и он искренне затосковал – как жаль, что у него будет так мало времени, чтобы познакомиться с этими приборами поближе. Правда, ничто не мешало ему вытянуть и поглотить опыт человека, который умел со всеми этими штуками обращаться, но так хотелось настоящего обучения!
Гендибаль обратил взгляд к Компору. Высокий, стройный, ненамного старше его самого, довольно красивый, правда, красота его отдавала мягкостью, слабостью: волнистые пушистые волосы Компора ниспадали на плечи крупными локонами – удивительно светлые, золотистые.
От Гендибаля не могло укрыться разочарование, испытываемое Компором. Мало разочарования – он осмелился испытывать жалость к Оратору, которого воочию видел впервые в жизни! Мало и этого – он не удосужился скрыть своих чувств!
В принципе Гендибаль не имел ничего против – в конце концов, кто такой Компор: он не с Трентора и не сотрудник высокого ранга из Второй Академии – бог с ним, пусть питает какие угодно иллюзии. Даже самое поверхностное исследование его сознания со всей ясностью показывало: он был из тех людей, для кого понятие «власть» связано с внешними проявлениями этого понятия. Иллюзии – иллюзиями, «витать в облаках» никому не запрещается, но только не сейчас.
Гендибаль сделал то, что при общении обычных людей выглядело бы примерно как тыканье пальцем. Резкая боль объяла все тело Компора, сдавила голову. Будто некая невидимая сила кольнула его сознание, напомнив о себе.
Компор излучил глубочайшее уважение к Оратору.
Гендибаль дружелюбно проговорил:
– Я просто попытался привлечь ваше внимание, друг мой. Будьте так добры, сообщите мне о теперешнем местонахождении вашего товарища Голана Тревайза и его спутника Джена Пелората.
Компор несколько растерянно спросил:
– Я должен говорить в присутствии этой женщины, Оратор?
– Считайте эту женщину частью меня, поэтому говорите открыто.
– Как скажете, Оратор. Тревайз и Пелорат в настоящее время приближаются к планете, известной под названием Гея.
– Так вы сказали в вашем последнем сообщении. Теперь они, скорее всего, уже высадились на Гее, а может быть, улетели еще куда-нибудь. На планете Сейшелл они надолго не задержались.
– За то время, что я следил за ними, Оратор, они не совершали посадку. К планете они приближаются осторожно, делают большие паузы между микропрыжками. Мне ясно, что они не знают ничего об этой планете, потому и медлят.
– А вы что знаете о ней, Компор?
– Ничего, Оратор, – ответил Компор. – Не только я. И мой компьютер тоже ничего не знает.
– Этот компьютер? – спросил Гендибаль, кивнув в сторону пульта управления. – А хорошо ли он помогает вести корабль?
– О, он прекрасно управляет кораблем, Оратор! Стоит только мысленно дать команду…
Гендибаль был обескуражен.
– Академия делает такие успехи?
– Да, но это не так легко, как может показаться, Оратор. Порой приходится по нескольку раз повторять мысли, да и то не всегда я получаю необходимую информацию.
– Думаю, у меня лучше получится, – заявил Гендибаль.
– Уверен в этом, Оратор, – с уважением и подобострастием ответил Компор.
– Пока оставим это. Но почему ваш компьютер не знает о Гее?
– Я не знаю, Оратор. Он утверждает, если так можно сказать о компьютере, что у него есть данные обо всех обитаемых планетах Галактики.
– Он не может располагать большим объемом информации, чем тот, что введен в него. Те, кто закладывал в компьютер информацию, считали, что знают обо всех планетах, но, видимо, не знали, а раз так, этого не может знать и компьютер, верно?
– Безусловно, Оратор.
– Вы наводили справки на Сейшелле?
– Оратор, – после небольшой заминки ответил Компор, – на Сейшелле есть люди, которые говорят о Гее… но эти разговоры большой ценности не представляют. Чистой воды предрассудки. Они твердят, будто Гея – могущественный мир, который сумел устоять даже против Мула.
– Так и говорят? – спросил Гендибаль, старательно подавляя удивление. – И вы так твердо уверились, что это – просто суеверие, и даже не потрудились узнать подробности?
– Нет, Оратор, я спрашивал много и многих, но все говорят об одном и том же.
– Вероятно, – задумчиво проговорил Гендибаль, – те же самые рассказы слышал и Тревайз и почему-то отправился на Гею, может быть, как раз для того, чтобы посмотреть, нет ли там на самом деле могущественной силы. Приближается к планете осторожно – стало быть, побаивается.
– Это очень вероятно, Оратор.
– И все-таки вы не полетели вслед за ним?
– Я полетел, Оратор, и летел довольно долго, и убедился, что он летит именно на Гею. Потому я вернулся сюда, в окрестности Геи.
– Почему?
– По трем причинам, Оратор. Во-первых, мне хотелось как можно скорее встретиться с вами, как вы мне приказали. На корабле Тревайза и Пелората нет гиперреле, но оно есть на борту моего корабля, и я не могу слишком сильно удаляться от их корабля – об этом сразу узнают на Терминусе. Во-вторых, стало ясно, что Тревайз идет к Гее очень медленно, и я решил, что еще до того, как он, может быть, высадится там, мне хватит времени вылететь вам навстречу. Мне хотелось как можно скорее увидеться с вами, Оратор, пока волна событий не захлестнула нас – в особенности потому, что вы гораздо компетентнее меня, и вместе нам легче было бы проследить за Тревайзом до самой Геи и разрешить все срочные вопросы, если таковые возникнут.
– Справедливо. А третья причина?
– Со времени последнего нашего сеанса связи, Оратор, произошло нечто неожиданное и необъяснимое… и поэтому мне также хотелось увидеться с вами как можно скорее.
– Что такое произошло – неожиданное и необъяснимое?
– К границам Сейшельского Союза приближаются военные корабли Академии. Мне удалось перехватить передачу новостей по Сейшельскому радио. В составе отряда как минимум пять первоклассных кораблей, и их мощи хватит для того, чтобы победить весь флот Сейшелла.
Гендибаль ответил не сразу, ни в коем случае нельзя было подать вид, что он не ожидал этого или не понял, в чем дело. Через мгновение он спокойно, даже отсутствующе спросил:
– Вы полагаете, это как-то связано с полетом Тревайза к Гее?
– Это случилось сразу же после старта Тревайза к Гее. Ведь если Б движется следом за А, весьма вероятно, что А – причина этого движения.
– Ну что ж. похоже, все пути ведут на Гею. Все летят туда – Тревайз, я и Первая Академия. Отлично. Вы хорошо поработали, Компор, – похвалил Наблюдателя Гендибаль, – и вот что мы теперь сделаем… Во-первых, вы покажете мне, как обращаться с вашим компьютером и как с его помощью можно управлять кораблем. Уверен, это не займет много времени. Затем вы перейдете в мой корабль – я успею вложить в ваше сознание сведения о том, как управлять им. Он покажется вам весьма примитивным – собственно, вы могли уже об этом догадаться по его внешнему виду. Вы останетесь здесь, Компор, и будете ждать меня.
– Как долго, Оратор?
– Пока я за вами не вернусь. Не думаю, что я слишком долго задержусь и вы окажетесь за это время в опасности. Но если я все-таки задержусь, можете лететь на ближайшую планету Сейшельского Союза и ждать меня там. Я разыщу вас, где бы вы ни были.
– Слушаюсь, Оратор.
– И не тревожьтесь. Я справлюсь с этой таинственной Геей, а понадобится – и с пятью кораблями Академии.
Высокий, тучный, он не расставался с густыми каштановыми усами, хотя и в Академии, и в Сейшелле в моде было гладко бриться.
Тубингу было всего пятьдесят четыре, но он уже успел обзавестись скептически-равнодушным отношением ко всему на свете. Как он относился к собственной работе, сказать было трудновато.
Скорее всего, он все-таки любил ее, ведь должность давала ему возможность держаться подальше от политических распрей на Терминусе, а он их терпеть не мог, и вести образ жизни сейшельского сибарита. Зарабатывал он вполне достаточно для того, чтобы обеспечить жене и дочке ту жизнь, к которой они привыкли. Меньше всего он хотел, чтобы привычный уклад его жизни был нарушен.
Кроме того, он недолюбливал Лайоно Коделла, может быть, потому, что Коделл тоже носил усы, хотя, справедливости ради, надо отметить, что усы Коделла значительно уступали усам Тубинга по густоте, длине, да к тому же сильно поседели. Было время, когда в высших политических кругах только Коделл и Тубинг форсили усами, и между ними в этом плане было нечто вроде соревнования. «Теперь, – думал Тубинг, – и соревноваться нечего. По усам я его обставил». Но во всем остальном…
Коделл занимал пост Директора Службы Безопасности уже тогда, когда Тубинг вынашивал мечты занять пост Мэра, Однако от него откупились и назначили послом. Сделала это Харла Бранно для себя, разумеется, но теперь Тубинг был ей только благодарен.
Ей, но не Коделлу. Может быть, из-за того, что Коделл всю жизнь играл роль этакого рубахи-парня, с вечной очаровательной улыбочкой, которая не покидала его физиономии даже тогда, когда он был занят тщательным обдумыванием, каким именно образом лучше перерезать вам горло.
И вот теперь перед Тубингом восседало гиперпространственное изображение Коделла, источавшее, по обыкновению, всю гамму дружелюбия и фамильярности. Физически Коделл пребывал, естественно, на Терминусе, что, слава богу, избавляло Тубинга от необходимости проявлять по отношению к нему знаки гостеприимства.
– Коделл. – заявил Тубинг, – я хочу, чтобы эти корабли были убраны.
Коделл очаровательно улыбнулся:
– О, и я тоже, но старуха так решила.
– Вы вроде бы всегда умели переубеждать ее.
– Иногда, – уточнил Коделл. – Когда она сама была не против. На этот раз не желает ничего слушать… Тубинг. делайте свое дело, Успокойте Сейшелл.
– Я не о Сейшелле пекусь, Коделл. Я за Академию боюсь.
– Как и все мы.
– Коделл, не валяйте дурака. Я хочу, чтобы вы меня выслушали.
– С радостью, но на Терминусе сейчас нелегкие времена, и я при всем желании не могу слушать вас вечно.
– Постараюсь быть максимально краток. Речь идет о возможности гибели Академии. Если эта линия гиперпространственной связи не прослушивается, я буду говорить открыто.
– Не прослушивается.
– Тогда слушайте. Пару дней назад я получил сообщение от некоего Голана Тревайза. Если мне не изменяет память, я когда-то знавал человека с такой фамилией – он был сотрудником Транспортной Комиссии.
– Он… дядя этого молодого человека.
– Ага, значит, вам знаком этот Тревайз, что послал мне сообщение? Судя по сведениям, которые мне удалось собрать, он был Советником, и после успешного разрешения последнего селдоновского кризиса его арестовали и отправили в ссылку.
– Все точно.
– А я не верю.
– Чему не верите?
– Тому, что он был сослан.
– А что тут такого?
– А когда это, интересно, а истории Академии хотя бы одного гражданина отправляли в ссылку? Гражданина Академии либо арестовывают, либо не арестовывают. Если арестовывают – либо судят, либо не судят. Если судят – либо осуждают, либо не осуждают. Если осуждают – штрафуют, лишают должности, понижают в звании, сажают в тюрьму или казнят. В ссылку никого и никогда не отправляли. Такого еще не бывало.
– Что-нибудь всегда происходит впервые.
– Чепуха. Он сослан на корабле последней модели? Дураку понятно: он выполняет задание особой важности для вашей старухи. Кого она обмануть хочет?
– Да? И какое же, по вашему мнению, это задание?
– Вероятно, отыскать планету Гея.
Взгляд Коделла несколько утратил традиционное дружелюбие, наполнился подозрительностью.
– Я знаю, – сказал он, – мистер посол, что особого желания верить мне вы не испытываете, но убедительно прошу поверить мне в этом, отдельно взятом случае, В то время, когда было принято решение о ссылке Тревайза, ни Мэр, ни я о Гее даже не слышали и узнали о ее существовании только вчера. Если вы согласны поверить в это, можем продолжить беседу.
– Трудновато, но так и быть.
– Понимаю, что трудновато, посол. Уверяю, я перешел на официальный тон лишь потому, что, когда все будет окончено, вы обнаружите, что придется ответить на кое-какие вопросы, и вы поймете, что дело совсем нешуточное. Вы говорите так, будто мир Геи вам знаком. Как же это вышло, что вам известно то, чего не знаем мы? Разве в ваши обязанности не входит посвящение нас во все то, что вы знаете о вверенной вашему попечению политической единице?
Тубинг тихо ответил:
– Гея не входит в Сейшельский Союз. Ее, может быть, на самом деле и нет вовсе. Разве я обязан передавать на Терминус разные там небылицы и сказочки, которые всякие тупицы рассказывают на Сейшелле о Гее? В некоторых из них утверждается, будто Гея находится в гиперпространстве. Другие говорят, что Гея якобы это такой мир, который каким-то сверхъестественным образом защищает Сейшелл. А третьи утверждают, что именно этот мир отправил Мула на захват Галактики. Так что если вы собираетесь оповестить сейшельское правительство о том, что Тревайз был послан на поиски Геи, а пять новехоньких военных кораблей Академии посланы для того, чтобы оказать ему моральную поддержку, они вам ни за что не поверят. Народ верит сказочкам про Гею, но не правительство, и вам не удастся убедить его, что в эти бредни верит Академия. Им покажется, что вы намереваетесь силой присоединить Сейшелл к Федерации Академии.
– Даже если так, то что из того?
– Это означает подписание смертного приговора Академии. Послушайте, Коделл. за всю нашу пятивековую историю разве мы хоть раз затевали завоевательную войну? Мы только оборонялись, защищали Академию от завоевателей. Однажды проиграли, но ни одна война не заканчивалась для нас расширением нашей территории. Все случаи присоединения государств к Федерации происходили мирным путем, и присоединялись к нам только те, кто видел преимущества присоединения.
– А Сейшелл таких преимуществ разве не способен увидеть?
– Не увидит, пока наши корабли не уберутся от его границ. Уберите их.
– Это невозможно.
– Коделл, поймите, Сейшелл – удивительный пример доброй воли, мирных намерений Академии. Он почти окольцован нашей территорией, положение его безмерно уязвимо, и все-таки вплоть до последних дней он был в полной безопасности, шел свои путем, даже открыто выражал антифедеральные взгляды. Разве это не лучший способ демонстрации всей Галактике того, что мы не исповедуем позицию силы, что мы ко всем идем с дружбой и миром! Захватив Сейшелл, мы захватим то, что фактически имеем и так. Мы и так здесь доминируем, но – мирно! Пойдем на военный захват – ославим себя на всю Галактику как жестокие экспансионисты.
– Ну а если я скажу вам, что по-настоящему нас интересует только Гея?
– Тогда я поверю этому не более, чем сейшельское правительство. Этот человек, Тревайз, отправляет мне сообщение о том, что он летит на Гею, и просит передать это сообщение на Терминус. Против своей воли и веры я делаю это, делаю, потому что обязан, и линия гиперпространственной связи еще не успевает остыть, как Флот Академии начинает маневры. Как это, интересно, вы собираетесь попасть на Гею, не нарушив территориальной целостности Сейшелла?
– Дорогой мой Тубинг, у меня такое впечатление, что вы себя не слышите. Не вы ли сказали мне только что, что Гея не входит в Сейшельский Союз? Уверен – вам известно, что гиперпространство и вовсе ничьей территорией не является. На что обижаться Сейшеллу, если мы тронемся с территории Федерации, где сейчас стоят наши корабли, через гиперпространство на территорию Геи и за время перелета не затронем ни единого кубического сантиметра сейшельской территории?
– Сейшелл не станет так трактовать происходящее, Коделл. Гея, если она в действительности существует, со всех сторон окружена территорией Сейшельского Союза, не являясь его политической составной частью. Бывали прецеденты, когда такие анклавы вдруг становились неотъемлемыми частями чьей-то территории, когда в дело вступали вражеские корабли.
– Наши корабли не вражеские. У нас мирный договор с Сейшеллом.
– Говорю вам, Сейшелл может объявить войну. Они, конечно, не смеют надеяться, что выиграют по военному превосходству, но такой оборот событий немедленно поднимет волну протеста против действий Академии по всей Галактике. Образуются альянсы недовольных нашей экспансионистской политикой государств. Некоторые из субъектов Федерации могут задуматься о расторжении союза с нами. Мы можем запросто проиграть войну только за счет внутренних распрей и тем самым нанесем необратимый удар по процессу роста Федерации, который успешно осуществляется уже пятьсот лет.
– Ну-ну, Тубинг, это вы хватили… Вы говорите так, будто пятьсот лет мы прожили, оставаясь Академией времен Сальвора Гардина, сражающейся с карманным королевством Анакреона. Мы теперь сильнее Империи на пике ее могущества. Одна эскадра наших кораблей сейчас способна одолеть весь флот прежней Империи, занять любой сектор Галактики, даже не почувствовав, что был бой.
– Мы сражаемся не с Галактической Империей. Мы сражаемся с планетами и секторами нынешней Галактики.
– Которые, – уточнил Коделл, – далеки от достигнутого нами прогресса. Мы могли бы владеть всей Галактикой уже сейчас.
– В соответствии с Планом Селдона это будет нам недоступно еще целых пятьсот лет.
– План Селдона недооценивает скорости развития техники. Мы можем сделать это сейчас! Поймите меня, я не говорю, что мы сделаем это или должны сделать. Но – можем.
– Коделл, вы всю жизнь прожили на Терминусе. Вы не знаете Галактики. Наш флот, наша техника позволяют нам одолеть вооруженные силы других миров, но мы пока не способны править всей мятежной, затаившей ненависть к нам Галактикой, а эта ненависть вырвется наружу, если мы возьмем Галактику силой. Уберите корабли!
– Это невозможно, Тубинг. Задумайтесь: что, если Гея – не миф?
Тубинг умолк и пристально посмотрел в глаза далекого собеседника, будто старался прочесть его мысли.
– Мир в гиперпространстве – не миф?
– Мир в гиперпространстве – суеверие, но любое суеверие может содержать крупицу правды. Тревайз, этот ссыльный Советник, говорит о Гее как о реально существующем мире, находящемся в реальном пространстве. Что, если он прав?
– Чушь. Не верю.
– Нет? А вы все-таки поверьте на минутку. Реально существующий мир, сохранивший безопасность и нейтралитет Сейшелла при Муле, при Академии?
– Вы сами себе противоречите. Разве безопасность Сейшелла сохранена, если вы посылаете против него корабли?
– Не против него! Нас интересует Гея, только она – загадочная, неизвестная и настолько пекущаяся о своей неизвестности, что, существуя в реальном пространстве, распускает о себе несусветные небылицы и ухитряется даже отсутствовать в банке данных нашего Главного Компьютера, в самых полных картах Галактики.
Выходит, что этот необычный мир способен манипулировать сознанием людей. И разве не вы сами сказали некоторое время назад, что в одной сейшельской байке говорится, будто именно Гея отправила Мула на завоевание Галактики? Разве Мул не умел манипулировать сознанием?
– Выходит, будто Гея – мир Мулов, так, что ли?
– Вы уверены в обратном?
– Но почему, в таком случае, она не может быть миром, где обитает возродившаяся Вторая Академия?
– Вот именно, почему бы и нет? Разве не стоит ее исследовать?
Тубинг помрачнел. До сих пор он только скептически усмехался, а теперь склонил голову и смотрел исподлобья.
– Если вы не шутите, скажите: такое исследование опасно?
– А разве нет?
– Вы отвечаете вопросами на вопросы, видимо, потому, что готовых ответов у вас нет. Что толку от военных кораблей против Мулов или Второй Академии? Разве вам не кажется, что, если они существуют, они планомерно ведут нас к гибели? Коделл, вы утверждаете, что Академия способна основать Вторую Империю уже сейчас, в обход Плана Селдона, выполненного лишь наполовину. Считайте, что я предупредил вас: примените силу, и хитросплетения Плана отбросят вас назад. Если Гея существует и представляет собой то, что вы о ней говорите, все просто создано именно для того, чтобы отбросить нас назад. Действуйте же мирно, не проливая крови, на что вас вынудят непременно. Уберите корабли.
– Это невозможно. Дело в том, Тубинг, что Мэр Бранно собирается лично присоединиться к отряду кораблей, а разведывательные катера уже стартовали к территории Геи через гиперпространство.
Брови Тубинга взлетели вверх.
– Точно, будет война, я вам говорю.
– Вы наш посол. Предотвратите это. Дайте сейшельцам любые заверения, в которых они нуждаются. Отрицайте всякий злой умысел с нашей стороны. Скажите им, что, если понадобится, мы готовы заплатить им за то, чтобы они сидели тихо, как мыши, – пусть спокойно дожидаются нашей гибели от руки Геи. Да что угодно говорите, только успокойте их.
Он замолчал, изучая ошарашенную физиономию Тубинга, потом сказал:
– Вот, собственно, и все. Насколько мне известно, ни один из кораблей Академии и не подумает приземлиться ни на одной из планет Сейшельского Союза – даже не проникнет ни в одну из точек обычного пространства, являющегося частью сейшельской территории. Однако любой корабль сейшельцев, попытающийся нарушить границу Федерации, будет немедленно превращен в космическую пыль. Это постирайтесь также объяснить сейшельскому правительству как можно яснее и проще. Ваша задача – успокоить сейшельцев, и туго вам придется, если вы провалитесь. До сих пор, Тубинг, работенка у вас была непыльная. Да, вам предстоят тяжелые времена, а ближайшие недели решают все. Только попробуйте провалить наше дело, тогда на хорошее житье не рассчитывайте, не найдется в Галактике для вас спокойного уголка.
Коделл был сам на себя не похож – какое там дружелюбие! В разговоре с Тубингом он поставил жирную точку и прервал связь. А Тубинг долго-долго, не мигая, смотрел туда, где только что было изображение Коделла…
– Как у тебя дела с сознанием? – тревожно спросил он у Пелората.
– Как… у меня дела… с сознанием? – отрешенно переспросил Пелорат.
– Да. Ты же видишь – нас захватили, кто-то влечет наш корабль к миру, о котором мы ничего не знаем. Не испытываешь паники?
– Да нет вроде бы, – меланхолично пожал плечами Пелорат. – Не сказал бы, что я безумно счастлив, но мне не страшно.
– Мне тоже. Но разве это не странно? Почему все так, а не иначе? По идее, нам должно быть страшно. Почему мы уже не такие, как есть на самом деле?
– Но ведь мы этого как раз и ожидали, Голан. Чего-то вроде этого.
Тревайз обернулся к иллюминатору. В нем по-прежнему красовалась орбитальная станция. Судя по всему, они к ней приближались.
Дизайн станции не производил на Голана особого впечатления. Внешне в ней не было признаков развития супернауки. Наоборот, выглядела она, скорее, примитивно, и все-таки сцапала их корабль.
Тихим, добрым голосом Гендибаль принялся ее уговаривать:
– Я не могу оставить тебя на этом корабле, Нови, потому что должен перейти в другой. Ты должна пойти со мной. Это совсем не опасно, мы наденем скафандры, и они защитят нас от любого вреда. И еще: ты не упадешь, даже если отпустишь поручни – останешься совсем близко, рукой можно достать. Я помогу тебе. Пойдем, Нови, покажи мне, какая ты храбрая. Ты храбрая, ты умная, ты хочешь стать ученой, правда?
Она не сказала ни слова, а Гендибаль, не желая нарушить прекрасной симметрии очертаний ее сознания, лишь передал ему успокоение.
– Можешь и теперь говорить со мной, – сказал он Нови, когда они облачились в скафандры. – Хорошенько подумай, о чем хочешь сказать, и мысленно говори эти слова, одно за другим. Ты слышишь меня, Нови?
– Да, Господин, – был ее ответ.
Он видел, как движутся ее губы за прозрачным лицевым стеклом шлема.
– Говори, не двигая губами, Нови. В этом скафандре нет звука. Говори умом.
Губы Нови не двигались, лоб наморщился, брови сдвинулись.
– Вы слышите меня, Господин?
– «Великолепно», – подумал Гендибаль. – А ты слышишь меня? – мысленно спросил он.
– Да, Господин.
– Тогда ступай за мной и делай все, как буду делать я.
Они ступили на трап. Теоретически Гендибаль знал, что и как нужно делать, но не сказать, чтобы на практике так уж замечательно все у него выходило. Ноги нужно было держать на ширине плеч и не сгибая, выбрасывать вперед, от бедра. Чтобы центр тяжести тела равномерно перемещался вперед, нужно было попеременно выбрасывать вперед руки. Объяснив все это Нови, Гендибаль пошел по трапу и не оборачиваясь следил за сигналами двигательного центра мозга Нови.
Для новичка у нее все сошло на удивление неплохо, ненамного хуже, чем у Гендибаля. Страх прошел, и она спокойно выслушивала его советы. Гендибаль был очень ею доволен.
Но все-таки она ужасно обрадовалась, когда трап закончился, и они оказались на борту корабля Компора. Честности ради надо сказать, что Гендибаль был доволен не меньше. Сняв скафандр и оглядев внутренний интерьер корабля, Гендибаль не мог не поразиться роскоши и стилю убранства и оборудования. Многие вещи были ему совершенно незнакомы, и он искренне затосковал – как жаль, что у него будет так мало времени, чтобы познакомиться с этими приборами поближе. Правда, ничто не мешало ему вытянуть и поглотить опыт человека, который умел со всеми этими штуками обращаться, но так хотелось настоящего обучения!
Гендибаль обратил взгляд к Компору. Высокий, стройный, ненамного старше его самого, довольно красивый, правда, красота его отдавала мягкостью, слабостью: волнистые пушистые волосы Компора ниспадали на плечи крупными локонами – удивительно светлые, золотистые.
От Гендибаля не могло укрыться разочарование, испытываемое Компором. Мало разочарования – он осмелился испытывать жалость к Оратору, которого воочию видел впервые в жизни! Мало и этого – он не удосужился скрыть своих чувств!
В принципе Гендибаль не имел ничего против – в конце концов, кто такой Компор: он не с Трентора и не сотрудник высокого ранга из Второй Академии – бог с ним, пусть питает какие угодно иллюзии. Даже самое поверхностное исследование его сознания со всей ясностью показывало: он был из тех людей, для кого понятие «власть» связано с внешними проявлениями этого понятия. Иллюзии – иллюзиями, «витать в облаках» никому не запрещается, но только не сейчас.
Гендибаль сделал то, что при общении обычных людей выглядело бы примерно как тыканье пальцем. Резкая боль объяла все тело Компора, сдавила голову. Будто некая невидимая сила кольнула его сознание, напомнив о себе.
Компор излучил глубочайшее уважение к Оратору.
Гендибаль дружелюбно проговорил:
– Я просто попытался привлечь ваше внимание, друг мой. Будьте так добры, сообщите мне о теперешнем местонахождении вашего товарища Голана Тревайза и его спутника Джена Пелората.
Компор несколько растерянно спросил:
– Я должен говорить в присутствии этой женщины, Оратор?
– Считайте эту женщину частью меня, поэтому говорите открыто.
– Как скажете, Оратор. Тревайз и Пелорат в настоящее время приближаются к планете, известной под названием Гея.
– Так вы сказали в вашем последнем сообщении. Теперь они, скорее всего, уже высадились на Гее, а может быть, улетели еще куда-нибудь. На планете Сейшелл они надолго не задержались.
– За то время, что я следил за ними, Оратор, они не совершали посадку. К планете они приближаются осторожно, делают большие паузы между микропрыжками. Мне ясно, что они не знают ничего об этой планете, потому и медлят.
– А вы что знаете о ней, Компор?
– Ничего, Оратор, – ответил Компор. – Не только я. И мой компьютер тоже ничего не знает.
– Этот компьютер? – спросил Гендибаль, кивнув в сторону пульта управления. – А хорошо ли он помогает вести корабль?
– О, он прекрасно управляет кораблем, Оратор! Стоит только мысленно дать команду…
Гендибаль был обескуражен.
– Академия делает такие успехи?
– Да, но это не так легко, как может показаться, Оратор. Порой приходится по нескольку раз повторять мысли, да и то не всегда я получаю необходимую информацию.
– Думаю, у меня лучше получится, – заявил Гендибаль.
– Уверен в этом, Оратор, – с уважением и подобострастием ответил Компор.
– Пока оставим это. Но почему ваш компьютер не знает о Гее?
– Я не знаю, Оратор. Он утверждает, если так можно сказать о компьютере, что у него есть данные обо всех обитаемых планетах Галактики.
– Он не может располагать большим объемом информации, чем тот, что введен в него. Те, кто закладывал в компьютер информацию, считали, что знают обо всех планетах, но, видимо, не знали, а раз так, этого не может знать и компьютер, верно?
– Безусловно, Оратор.
– Вы наводили справки на Сейшелле?
– Оратор, – после небольшой заминки ответил Компор, – на Сейшелле есть люди, которые говорят о Гее… но эти разговоры большой ценности не представляют. Чистой воды предрассудки. Они твердят, будто Гея – могущественный мир, который сумел устоять даже против Мула.
– Так и говорят? – спросил Гендибаль, старательно подавляя удивление. – И вы так твердо уверились, что это – просто суеверие, и даже не потрудились узнать подробности?
– Нет, Оратор, я спрашивал много и многих, но все говорят об одном и том же.
– Вероятно, – задумчиво проговорил Гендибаль, – те же самые рассказы слышал и Тревайз и почему-то отправился на Гею, может быть, как раз для того, чтобы посмотреть, нет ли там на самом деле могущественной силы. Приближается к планете осторожно – стало быть, побаивается.
– Это очень вероятно, Оратор.
– И все-таки вы не полетели вслед за ним?
– Я полетел, Оратор, и летел довольно долго, и убедился, что он летит именно на Гею. Потому я вернулся сюда, в окрестности Геи.
– Почему?
– По трем причинам, Оратор. Во-первых, мне хотелось как можно скорее встретиться с вами, как вы мне приказали. На корабле Тревайза и Пелората нет гиперреле, но оно есть на борту моего корабля, и я не могу слишком сильно удаляться от их корабля – об этом сразу узнают на Терминусе. Во-вторых, стало ясно, что Тревайз идет к Гее очень медленно, и я решил, что еще до того, как он, может быть, высадится там, мне хватит времени вылететь вам навстречу. Мне хотелось как можно скорее увидеться с вами, Оратор, пока волна событий не захлестнула нас – в особенности потому, что вы гораздо компетентнее меня, и вместе нам легче было бы проследить за Тревайзом до самой Геи и разрешить все срочные вопросы, если таковые возникнут.
– Справедливо. А третья причина?
– Со времени последнего нашего сеанса связи, Оратор, произошло нечто неожиданное и необъяснимое… и поэтому мне также хотелось увидеться с вами как можно скорее.
– Что такое произошло – неожиданное и необъяснимое?
– К границам Сейшельского Союза приближаются военные корабли Академии. Мне удалось перехватить передачу новостей по Сейшельскому радио. В составе отряда как минимум пять первоклассных кораблей, и их мощи хватит для того, чтобы победить весь флот Сейшелла.
Гендибаль ответил не сразу, ни в коем случае нельзя было подать вид, что он не ожидал этого или не понял, в чем дело. Через мгновение он спокойно, даже отсутствующе спросил:
– Вы полагаете, это как-то связано с полетом Тревайза к Гее?
– Это случилось сразу же после старта Тревайза к Гее. Ведь если Б движется следом за А, весьма вероятно, что А – причина этого движения.
– Ну что ж. похоже, все пути ведут на Гею. Все летят туда – Тревайз, я и Первая Академия. Отлично. Вы хорошо поработали, Компор, – похвалил Наблюдателя Гендибаль, – и вот что мы теперь сделаем… Во-первых, вы покажете мне, как обращаться с вашим компьютером и как с его помощью можно управлять кораблем. Уверен, это не займет много времени. Затем вы перейдете в мой корабль – я успею вложить в ваше сознание сведения о том, как управлять им. Он покажется вам весьма примитивным – собственно, вы могли уже об этом догадаться по его внешнему виду. Вы останетесь здесь, Компор, и будете ждать меня.
– Как долго, Оратор?
– Пока я за вами не вернусь. Не думаю, что я слишком долго задержусь и вы окажетесь за это время в опасности. Но если я все-таки задержусь, можете лететь на ближайшую планету Сейшельского Союза и ждать меня там. Я разыщу вас, где бы вы ни были.
– Слушаюсь, Оратор.
– И не тревожьтесь. Я справлюсь с этой таинственной Геей, а понадобится – и с пятью кораблями Академии.
67
Литораль Тубинг уже семь лет занимал должность посла Академии в Сейшелле, и работа эта устраивала его целиком и полностью.Высокий, тучный, он не расставался с густыми каштановыми усами, хотя и в Академии, и в Сейшелле в моде было гладко бриться.
Тубингу было всего пятьдесят четыре, но он уже успел обзавестись скептически-равнодушным отношением ко всему на свете. Как он относился к собственной работе, сказать было трудновато.
Скорее всего, он все-таки любил ее, ведь должность давала ему возможность держаться подальше от политических распрей на Терминусе, а он их терпеть не мог, и вести образ жизни сейшельского сибарита. Зарабатывал он вполне достаточно для того, чтобы обеспечить жене и дочке ту жизнь, к которой они привыкли. Меньше всего он хотел, чтобы привычный уклад его жизни был нарушен.
Кроме того, он недолюбливал Лайоно Коделла, может быть, потому, что Коделл тоже носил усы, хотя, справедливости ради, надо отметить, что усы Коделла значительно уступали усам Тубинга по густоте, длине, да к тому же сильно поседели. Было время, когда в высших политических кругах только Коделл и Тубинг форсили усами, и между ними в этом плане было нечто вроде соревнования. «Теперь, – думал Тубинг, – и соревноваться нечего. По усам я его обставил». Но во всем остальном…
Коделл занимал пост Директора Службы Безопасности уже тогда, когда Тубинг вынашивал мечты занять пост Мэра, Однако от него откупились и назначили послом. Сделала это Харла Бранно для себя, разумеется, но теперь Тубинг был ей только благодарен.
Ей, но не Коделлу. Может быть, из-за того, что Коделл всю жизнь играл роль этакого рубахи-парня, с вечной очаровательной улыбочкой, которая не покидала его физиономии даже тогда, когда он был занят тщательным обдумыванием, каким именно образом лучше перерезать вам горло.
И вот теперь перед Тубингом восседало гиперпространственное изображение Коделла, источавшее, по обыкновению, всю гамму дружелюбия и фамильярности. Физически Коделл пребывал, естественно, на Терминусе, что, слава богу, избавляло Тубинга от необходимости проявлять по отношению к нему знаки гостеприимства.
– Коделл. – заявил Тубинг, – я хочу, чтобы эти корабли были убраны.
Коделл очаровательно улыбнулся:
– О, и я тоже, но старуха так решила.
– Вы вроде бы всегда умели переубеждать ее.
– Иногда, – уточнил Коделл. – Когда она сама была не против. На этот раз не желает ничего слушать… Тубинг. делайте свое дело, Успокойте Сейшелл.
– Я не о Сейшелле пекусь, Коделл. Я за Академию боюсь.
– Как и все мы.
– Коделл, не валяйте дурака. Я хочу, чтобы вы меня выслушали.
– С радостью, но на Терминусе сейчас нелегкие времена, и я при всем желании не могу слушать вас вечно.
– Постараюсь быть максимально краток. Речь идет о возможности гибели Академии. Если эта линия гиперпространственной связи не прослушивается, я буду говорить открыто.
– Не прослушивается.
– Тогда слушайте. Пару дней назад я получил сообщение от некоего Голана Тревайза. Если мне не изменяет память, я когда-то знавал человека с такой фамилией – он был сотрудником Транспортной Комиссии.
– Он… дядя этого молодого человека.
– Ага, значит, вам знаком этот Тревайз, что послал мне сообщение? Судя по сведениям, которые мне удалось собрать, он был Советником, и после успешного разрешения последнего селдоновского кризиса его арестовали и отправили в ссылку.
– Все точно.
– А я не верю.
– Чему не верите?
– Тому, что он был сослан.
– А что тут такого?
– А когда это, интересно, а истории Академии хотя бы одного гражданина отправляли в ссылку? Гражданина Академии либо арестовывают, либо не арестовывают. Если арестовывают – либо судят, либо не судят. Если судят – либо осуждают, либо не осуждают. Если осуждают – штрафуют, лишают должности, понижают в звании, сажают в тюрьму или казнят. В ссылку никого и никогда не отправляли. Такого еще не бывало.
– Что-нибудь всегда происходит впервые.
– Чепуха. Он сослан на корабле последней модели? Дураку понятно: он выполняет задание особой важности для вашей старухи. Кого она обмануть хочет?
– Да? И какое же, по вашему мнению, это задание?
– Вероятно, отыскать планету Гея.
Взгляд Коделла несколько утратил традиционное дружелюбие, наполнился подозрительностью.
– Я знаю, – сказал он, – мистер посол, что особого желания верить мне вы не испытываете, но убедительно прошу поверить мне в этом, отдельно взятом случае, В то время, когда было принято решение о ссылке Тревайза, ни Мэр, ни я о Гее даже не слышали и узнали о ее существовании только вчера. Если вы согласны поверить в это, можем продолжить беседу.
– Трудновато, но так и быть.
– Понимаю, что трудновато, посол. Уверяю, я перешел на официальный тон лишь потому, что, когда все будет окончено, вы обнаружите, что придется ответить на кое-какие вопросы, и вы поймете, что дело совсем нешуточное. Вы говорите так, будто мир Геи вам знаком. Как же это вышло, что вам известно то, чего не знаем мы? Разве в ваши обязанности не входит посвящение нас во все то, что вы знаете о вверенной вашему попечению политической единице?
Тубинг тихо ответил:
– Гея не входит в Сейшельский Союз. Ее, может быть, на самом деле и нет вовсе. Разве я обязан передавать на Терминус разные там небылицы и сказочки, которые всякие тупицы рассказывают на Сейшелле о Гее? В некоторых из них утверждается, будто Гея находится в гиперпространстве. Другие говорят, что Гея якобы это такой мир, который каким-то сверхъестественным образом защищает Сейшелл. А третьи утверждают, что именно этот мир отправил Мула на захват Галактики. Так что если вы собираетесь оповестить сейшельское правительство о том, что Тревайз был послан на поиски Геи, а пять новехоньких военных кораблей Академии посланы для того, чтобы оказать ему моральную поддержку, они вам ни за что не поверят. Народ верит сказочкам про Гею, но не правительство, и вам не удастся убедить его, что в эти бредни верит Академия. Им покажется, что вы намереваетесь силой присоединить Сейшелл к Федерации Академии.
– Даже если так, то что из того?
– Это означает подписание смертного приговора Академии. Послушайте, Коделл. за всю нашу пятивековую историю разве мы хоть раз затевали завоевательную войну? Мы только оборонялись, защищали Академию от завоевателей. Однажды проиграли, но ни одна война не заканчивалась для нас расширением нашей территории. Все случаи присоединения государств к Федерации происходили мирным путем, и присоединялись к нам только те, кто видел преимущества присоединения.
– А Сейшелл таких преимуществ разве не способен увидеть?
– Не увидит, пока наши корабли не уберутся от его границ. Уберите их.
– Это невозможно.
– Коделл, поймите, Сейшелл – удивительный пример доброй воли, мирных намерений Академии. Он почти окольцован нашей территорией, положение его безмерно уязвимо, и все-таки вплоть до последних дней он был в полной безопасности, шел свои путем, даже открыто выражал антифедеральные взгляды. Разве это не лучший способ демонстрации всей Галактике того, что мы не исповедуем позицию силы, что мы ко всем идем с дружбой и миром! Захватив Сейшелл, мы захватим то, что фактически имеем и так. Мы и так здесь доминируем, но – мирно! Пойдем на военный захват – ославим себя на всю Галактику как жестокие экспансионисты.
– Ну а если я скажу вам, что по-настоящему нас интересует только Гея?
– Тогда я поверю этому не более, чем сейшельское правительство. Этот человек, Тревайз, отправляет мне сообщение о том, что он летит на Гею, и просит передать это сообщение на Терминус. Против своей воли и веры я делаю это, делаю, потому что обязан, и линия гиперпространственной связи еще не успевает остыть, как Флот Академии начинает маневры. Как это, интересно, вы собираетесь попасть на Гею, не нарушив территориальной целостности Сейшелла?
– Дорогой мой Тубинг, у меня такое впечатление, что вы себя не слышите. Не вы ли сказали мне только что, что Гея не входит в Сейшельский Союз? Уверен – вам известно, что гиперпространство и вовсе ничьей территорией не является. На что обижаться Сейшеллу, если мы тронемся с территории Федерации, где сейчас стоят наши корабли, через гиперпространство на территорию Геи и за время перелета не затронем ни единого кубического сантиметра сейшельской территории?
– Сейшелл не станет так трактовать происходящее, Коделл. Гея, если она в действительности существует, со всех сторон окружена территорией Сейшельского Союза, не являясь его политической составной частью. Бывали прецеденты, когда такие анклавы вдруг становились неотъемлемыми частями чьей-то территории, когда в дело вступали вражеские корабли.
– Наши корабли не вражеские. У нас мирный договор с Сейшеллом.
– Говорю вам, Сейшелл может объявить войну. Они, конечно, не смеют надеяться, что выиграют по военному превосходству, но такой оборот событий немедленно поднимет волну протеста против действий Академии по всей Галактике. Образуются альянсы недовольных нашей экспансионистской политикой государств. Некоторые из субъектов Федерации могут задуматься о расторжении союза с нами. Мы можем запросто проиграть войну только за счет внутренних распрей и тем самым нанесем необратимый удар по процессу роста Федерации, который успешно осуществляется уже пятьсот лет.
– Ну-ну, Тубинг, это вы хватили… Вы говорите так, будто пятьсот лет мы прожили, оставаясь Академией времен Сальвора Гардина, сражающейся с карманным королевством Анакреона. Мы теперь сильнее Империи на пике ее могущества. Одна эскадра наших кораблей сейчас способна одолеть весь флот прежней Империи, занять любой сектор Галактики, даже не почувствовав, что был бой.
– Мы сражаемся не с Галактической Империей. Мы сражаемся с планетами и секторами нынешней Галактики.
– Которые, – уточнил Коделл, – далеки от достигнутого нами прогресса. Мы могли бы владеть всей Галактикой уже сейчас.
– В соответствии с Планом Селдона это будет нам недоступно еще целых пятьсот лет.
– План Селдона недооценивает скорости развития техники. Мы можем сделать это сейчас! Поймите меня, я не говорю, что мы сделаем это или должны сделать. Но – можем.
– Коделл, вы всю жизнь прожили на Терминусе. Вы не знаете Галактики. Наш флот, наша техника позволяют нам одолеть вооруженные силы других миров, но мы пока не способны править всей мятежной, затаившей ненависть к нам Галактикой, а эта ненависть вырвется наружу, если мы возьмем Галактику силой. Уберите корабли!
– Это невозможно, Тубинг. Задумайтесь: что, если Гея – не миф?
Тубинг умолк и пристально посмотрел в глаза далекого собеседника, будто старался прочесть его мысли.
– Мир в гиперпространстве – не миф?
– Мир в гиперпространстве – суеверие, но любое суеверие может содержать крупицу правды. Тревайз, этот ссыльный Советник, говорит о Гее как о реально существующем мире, находящемся в реальном пространстве. Что, если он прав?
– Чушь. Не верю.
– Нет? А вы все-таки поверьте на минутку. Реально существующий мир, сохранивший безопасность и нейтралитет Сейшелла при Муле, при Академии?
– Вы сами себе противоречите. Разве безопасность Сейшелла сохранена, если вы посылаете против него корабли?
– Не против него! Нас интересует Гея, только она – загадочная, неизвестная и настолько пекущаяся о своей неизвестности, что, существуя в реальном пространстве, распускает о себе несусветные небылицы и ухитряется даже отсутствовать в банке данных нашего Главного Компьютера, в самых полных картах Галактики.
Выходит, что этот необычный мир способен манипулировать сознанием людей. И разве не вы сами сказали некоторое время назад, что в одной сейшельской байке говорится, будто именно Гея отправила Мула на завоевание Галактики? Разве Мул не умел манипулировать сознанием?
– Выходит, будто Гея – мир Мулов, так, что ли?
– Вы уверены в обратном?
– Но почему, в таком случае, она не может быть миром, где обитает возродившаяся Вторая Академия?
– Вот именно, почему бы и нет? Разве не стоит ее исследовать?
Тубинг помрачнел. До сих пор он только скептически усмехался, а теперь склонил голову и смотрел исподлобья.
– Если вы не шутите, скажите: такое исследование опасно?
– А разве нет?
– Вы отвечаете вопросами на вопросы, видимо, потому, что готовых ответов у вас нет. Что толку от военных кораблей против Мулов или Второй Академии? Разве вам не кажется, что, если они существуют, они планомерно ведут нас к гибели? Коделл, вы утверждаете, что Академия способна основать Вторую Империю уже сейчас, в обход Плана Селдона, выполненного лишь наполовину. Считайте, что я предупредил вас: примените силу, и хитросплетения Плана отбросят вас назад. Если Гея существует и представляет собой то, что вы о ней говорите, все просто создано именно для того, чтобы отбросить нас назад. Действуйте же мирно, не проливая крови, на что вас вынудят непременно. Уберите корабли.
– Это невозможно. Дело в том, Тубинг, что Мэр Бранно собирается лично присоединиться к отряду кораблей, а разведывательные катера уже стартовали к территории Геи через гиперпространство.
Брови Тубинга взлетели вверх.
– Точно, будет война, я вам говорю.
– Вы наш посол. Предотвратите это. Дайте сейшельцам любые заверения, в которых они нуждаются. Отрицайте всякий злой умысел с нашей стороны. Скажите им, что, если понадобится, мы готовы заплатить им за то, чтобы они сидели тихо, как мыши, – пусть спокойно дожидаются нашей гибели от руки Геи. Да что угодно говорите, только успокойте их.
Он замолчал, изучая ошарашенную физиономию Тубинга, потом сказал:
– Вот, собственно, и все. Насколько мне известно, ни один из кораблей Академии и не подумает приземлиться ни на одной из планет Сейшельского Союза – даже не проникнет ни в одну из точек обычного пространства, являющегося частью сейшельской территории. Однако любой корабль сейшельцев, попытающийся нарушить границу Федерации, будет немедленно превращен в космическую пыль. Это постирайтесь также объяснить сейшельскому правительству как можно яснее и проще. Ваша задача – успокоить сейшельцев, и туго вам придется, если вы провалитесь. До сих пор, Тубинг, работенка у вас была непыльная. Да, вам предстоят тяжелые времена, а ближайшие недели решают все. Только попробуйте провалить наше дело, тогда на хорошее житье не рассчитывайте, не найдется в Галактике для вас спокойного уголка.
Коделл был сам на себя не похож – какое там дружелюбие! В разговоре с Тубингом он поставил жирную точку и прервал связь. А Тубинг долго-долго, не мигая, смотрел туда, где только что было изображение Коделла…
68
Голан Тревайз схватился за голову, словно пытался понять, что там происходит.– Как у тебя дела с сознанием? – тревожно спросил он у Пелората.
– Как… у меня дела… с сознанием? – отрешенно переспросил Пелорат.
– Да. Ты же видишь – нас захватили, кто-то влечет наш корабль к миру, о котором мы ничего не знаем. Не испытываешь паники?
– Да нет вроде бы, – меланхолично пожал плечами Пелорат. – Не сказал бы, что я безумно счастлив, но мне не страшно.
– Мне тоже. Но разве это не странно? Почему все так, а не иначе? По идее, нам должно быть страшно. Почему мы уже не такие, как есть на самом деле?
– Но ведь мы этого как раз и ожидали, Голан. Чего-то вроде этого.
Тревайз обернулся к иллюминатору. В нем по-прежнему красовалась орбитальная станция. Судя по всему, они к ней приближались.
Дизайн станции не производил на Голана особого впечатления. Внешне в ней не было признаков развития супернауки. Наоборот, выглядела она, скорее, примитивно, и все-таки сцапала их корабль.