Страница:
Он выглянул в окно спальни. Сегодня у него был выходной. Одетый в джинсы, ярко-красную фланелевую рубашку и туфли на толстой подошве, он вполне мог сойти за крепкого лесоруба. Его жена разгружала машину. Сегодня был день закупки продовольствия. Один и тот же день за последние двадцать лет. Он с восхищением смотрел на фигуру жены, когда она низко наклонялась, чтобы вытащить из машины пакеты. Ей помогали пятнадцатилетний Крис и девятнадцатилетняя Синди, настоящая длинноногая красавица, второкурсница в университете Джонса Хопкинса, всегда мечтавшая о медицинском образовании. Другие двое детей жили отдельно и преуспевали. Иногда они звонили своему старику, чтобы посоветоваться с ним относительно покупки машины или дома. Долговременные деловые устремления. И он наслаждался каждой минутой общения с ними. Он и его жена гордились своими детьми.
Он сел за маленький стол в углу, отомкнул выдвижной ящик и достал коробку. Сняв крышку, он положил рядом с написанным им сегодня утром письмом пять аудиокассет. Имя на конверте было написано большими, четкими буквами. “Сету Фрэнку”. Черт, он был в долгу перед этим парнем.
До него донесся смех, и он снова подошел к окну. Синди, Крис и Шерри, его жена, теперь играли в снежки. Смех не утихал, и схватка закончилась тем, что все трое повалились в сугроб рядом с подъездной дорогой.
Он отвернулся от окна, и с ним произошло то, о чем он, казалось, уже давно забыл. С ним такого не случалось даже за восемь лет работы в полиции, когда у него на руках умирали малыши, избитые до смерти теми, кто должен был защищать и любить их, не случалось даже за годы, когда он ежедневно искал среди людей их худших представителей. Слезы были солеными. Он не вытирал их. Они продолжали стекать по его щекам. Вскоре жена и дети вернутся в дом. Сегодня они собирались вместе поехать поужинать. По иронии судьбы, сегодня у Билла Бертона был сорок пятый день рождения.
Он наклонился над столом и быстрым движением вынул из кобуры пистолет. В окно стукнул снежок. Они хотели, чтобы их папа присоединился к ним.
Простите. Я люблю вас. Я хотел бы остаться с вами. Простите меня за все, что я сделал. Пожалуйста, не держите зла на вашего папу. Чувствуя, что вот-вот потеряет самообладание, он засунул ствол 357-го калибра как можно глубже себе в рот. Металл был холодным и тяжелым. Одна из десен начала кровоточить от ссадины.
Билл Бертон сделал все от него зависящее, чтобы никто и никогда не узнал правды. Он совершил преступления; он убил невинного человека и был замешан в других пяти убийствах. И теперь, после всего пережитого им ужаса, после месяцев нарастающего отвращения к тому существу, в которое он превратился, после бессонной ночи рядом с женщиной, которую он более двух десятилетий любил всем сердцем, Билл Бертон отчетливо осознал, что не может принять того, что сделал, и не может жить с сознанием этого.
Дело было в том, что он не видел смысла в жизни без самоуважения, чувства собственного достоинства и гордости. И этому не могла помочь даже неизменная любовь его семьи, она только усугубила положение. Потому что объект любви и уважения знал, что не заслуживает этого.
Он взглянул на стопку аудиокассет. Его страховой полис. Теперь они станут его наследием и его необычной эпитафией. И это к лучшему. Спасибо тебе за это, Господи.
Его губы изогнулись в едва различимой улыбке. Секретная служба. Что ж, скоро секреты испарятся, как туман. Он вспомнил про Алана Ричмонда, и его глаза заблестели. Здесь твой пожизненный срок без права на досрочное освобождение, а ты проживешь до сотни лет, подонок.
Его палец лег на спусковой крючок.
Снова в окно стукнул снежок. До него доносились их голоса. При мысли о том, чего он лишается, слезы вновь заструились по его щекам.
– Проклятье. – Слово слетело с его губ, неся в себе больший груз вины и страдания, чем он мог вытерпеть.
Простите. Не вините меня. Ради Бога, не вините меня.
При звуке выстрела игра прекратилась и три пары глаз одновременно повернулись в сторону дома. В следующую минуту они были внутри. Еще через минуту раздались крики. Тихое живописное место больше не было тихим.
Глава 29
Эпилог
Он сел за маленький стол в углу, отомкнул выдвижной ящик и достал коробку. Сняв крышку, он положил рядом с написанным им сегодня утром письмом пять аудиокассет. Имя на конверте было написано большими, четкими буквами. “Сету Фрэнку”. Черт, он был в долгу перед этим парнем.
До него донесся смех, и он снова подошел к окну. Синди, Крис и Шерри, его жена, теперь играли в снежки. Смех не утихал, и схватка закончилась тем, что все трое повалились в сугроб рядом с подъездной дорогой.
Он отвернулся от окна, и с ним произошло то, о чем он, казалось, уже давно забыл. С ним такого не случалось даже за восемь лет работы в полиции, когда у него на руках умирали малыши, избитые до смерти теми, кто должен был защищать и любить их, не случалось даже за годы, когда он ежедневно искал среди людей их худших представителей. Слезы были солеными. Он не вытирал их. Они продолжали стекать по его щекам. Вскоре жена и дети вернутся в дом. Сегодня они собирались вместе поехать поужинать. По иронии судьбы, сегодня у Билла Бертона был сорок пятый день рождения.
Он наклонился над столом и быстрым движением вынул из кобуры пистолет. В окно стукнул снежок. Они хотели, чтобы их папа присоединился к ним.
Простите. Я люблю вас. Я хотел бы остаться с вами. Простите меня за все, что я сделал. Пожалуйста, не держите зла на вашего папу. Чувствуя, что вот-вот потеряет самообладание, он засунул ствол 357-го калибра как можно глубже себе в рот. Металл был холодным и тяжелым. Одна из десен начала кровоточить от ссадины.
Билл Бертон сделал все от него зависящее, чтобы никто и никогда не узнал правды. Он совершил преступления; он убил невинного человека и был замешан в других пяти убийствах. И теперь, после всего пережитого им ужаса, после месяцев нарастающего отвращения к тому существу, в которое он превратился, после бессонной ночи рядом с женщиной, которую он более двух десятилетий любил всем сердцем, Билл Бертон отчетливо осознал, что не может принять того, что сделал, и не может жить с сознанием этого.
Дело было в том, что он не видел смысла в жизни без самоуважения, чувства собственного достоинства и гордости. И этому не могла помочь даже неизменная любовь его семьи, она только усугубила положение. Потому что объект любви и уважения знал, что не заслуживает этого.
Он взглянул на стопку аудиокассет. Его страховой полис. Теперь они станут его наследием и его необычной эпитафией. И это к лучшему. Спасибо тебе за это, Господи.
Его губы изогнулись в едва различимой улыбке. Секретная служба. Что ж, скоро секреты испарятся, как туман. Он вспомнил про Алана Ричмонда, и его глаза заблестели. Здесь твой пожизненный срок без права на досрочное освобождение, а ты проживешь до сотни лет, подонок.
Его палец лег на спусковой крючок.
Снова в окно стукнул снежок. До него доносились их голоса. При мысли о том, чего он лишается, слезы вновь заструились по его щекам.
– Проклятье. – Слово слетело с его губ, неся в себе больший груз вины и страдания, чем он мог вытерпеть.
Простите. Не вините меня. Ради Бога, не вините меня.
При звуке выстрела игра прекратилась и три пары глаз одновременно повернулись в сторону дома. В следующую минуту они были внутри. Еще через минуту раздались крики. Тихое живописное место больше не было тихим.
Глава 29
Стук в дверь раздался неожиданно. Президент Алан Ричмонд проводил напряженное совещание со своими министрами. Пресса в последнее время ожесточенно критиковала внутреннюю политику администрации, и ему хотелось знать почему. Впрочем, его не особенно интересовала политика как таковая. Его больше волновало то, как ее воспринимают. В его генеральной стратегии восприятие толпы было доминирующим принципом.
– Кто это, черт возьми? – Президент гневно взглянул на секретаршу. – Кто бы они ни были, в моем сегодняшнем расписании их нет.
Он обвел взглядом стол. Черт, глава его администрации сегодня даже не удосужилась выйти на работу. Может, она, наконец, совершила умный поступок и проглотила пригоршню таблеток. Это повредит ему, но не надолго, если он сочинит впечатляющую историю о ее самоубийстве. К тому же в одном она была права: его рейтинг перед выборами был настолько высоким, что уже ничто не могло его поколебать.
Секретарша робко вошла в комнату. Ее лицо выражало сильное недоумение.
– К вам много людей, господин президент. Мистер Бэйлисс из ФБР, несколько полицейских и один господин из Вирджинии, не назвавший своего имени.
– Полиция? Пусть записываются на прием и уходят. И скажите Бэйлиссу, чтобы позвонил мне сегодня вечером. Если бы я не протолкнул его на должность директора, он сейчас прохлаждался бы в каком-нибудь Богом забытом отделении Бюро. Я не потерплю подобного неуважения.
– Они очень настаивают, сэр.
Побагровев, президент встал.
– Скажите им, чтобы убирались к чертовой матери. Я занят, идиотка!
Женщина поспешно двинулась к двери. Та открылась сама, прежде чем она дошла до нее. Вошли четверо агентов секретной службы, в том числе Варни и Джонсон, группа полицейских, включая шефа полиции округа Колумбия Натана Бриммера, и директор ФБР Дональд Бэйлисс, невысокий плотный мужчина в двубортном костюме с неестественно бледным лицом.
Вошедший последним Сет Фрэнк тихо закрыл дверь. Он держал простой коричневый кейс. Ричмонд грозно посмотрел на каждого из них, пока, наконец, его взгляд не остановился на следователе.
– Следователь... Фрэнк, правильно? Если вам не сказали, то знайте: вы прерываете важное совещание кабинета министров. Я вынужден просить вас покинуть помещение.
Он взглянул на четверых агентов, поднял брови и дернул головой в сторону двери. Агенты смотрели на него, не двигаясь.
Фрэнк выступил вперед. Из кармана пальто он достал лист бумаги, развернул его и передал президенту. Ричмонд рассматривал его, пока его министры в крайнем изумлении наблюдали за происходящим. Наконец, Ричмонд взглянул на следователя.
– Это что, шутка?
– Это копия ордера на ваш арест по обвинению в умышленных убийствах, совершенных в штате Вирджиния. У господина Бриммера есть подобный ордер на арест по обвинению в соучастии в убийствах. Обвинение будет предъявлено вам прокуратурой округа Колумбия после того, как окончательно выяснятся обстоятельства дела.
Президент посмотрел на Бриммера, который спокойно встретил его взгляд и утвердительно кивнул. Холодные глаза шефа ФБР выдавали его истинные чувства, которые он испытывал к главе исполнительной власти.
– Я президент Соединенных Штатов. Вы не имеете права предъявлять мне ничего, кроме своих удостоверений. А теперь убирайтесь. – Президент повернулся и направился к столу.
– Формально вы, может быть, и правы. Однако меня это не волнует. После окончания процесса импичмента вы не будете президентом Аланом Ричмондом, вы будете просто Аланом Ричмондом. И тогда я вернусь. Имейте это в виду. Президент снова повернулся к следователю; его лицо побледнело.
– Импичмент?..
Фрэнк двинулся вперед, пока не подошел вплотную к президенту. В любой другой ситуации это вызвало бы мгновенную реакцию агентов секретной службы. Но теперь они стояли неподвижно. По их виду нельзя было сказать, что каждый из них в душе тяжело переживал потерю. Джонсон и Варни были крайне возмущены тем, что им солгали о событиях в имении Салливана той ночью. И человек, на которого возлагали всю вину, теперь стоял, съежившись, перед ними.
– Перестаньте отпираться, – сказал Фрэнк. – Тим Коллин и Глория Рассел уже в тюрьме. Они оба отказались от права на защиту и дали подробные показания под присягой о всех событиях, имеющих отношение к убийству Кристины Салливан, Лютера Уитни, Уолтера Салливана и двух человек в здании фирмы “Паттон, Шоу и Лорд”. Думаю, они уже допрошены прокурорами, которые, в любом случае, интересуются лишь вами.
Президент, пошатнувшись, отступил назад, потом снова выпрямился.
Фрэнк открыл свой кейс и достал видеокассету и пять миниатюрных аудиокассет.
– Уверен, ваш адвокат захочет это увидеть. На видеопленке запечатлено, как агенты Бертон и Коллин пытаются убить Джека Грэма. Кроме того, у нас есть аудиозаписи нескольких сходок с вашим участием, где планировались различные преступления. Больше шести часов уличающих вас переговоров, господин президент. Копии записей без всяких купюр отосланы в Конгресс, ФБР, ЦРУ, “Вашингтон Пост”, генеральному прокурору и всем, кого я припомнил.
Также прилагается аудиозапись вашего телефонного разговора с Уолтером Салливаном в ночь его убийства. Она не вполне совпадает с той версией, которую вы мне изложили. И все благодаря Биллу Бертону. В своей записке он указал, что считает это своим вкладом в обеспечение безопасности страны.
– И где же Бертон? – В голосе президента прозвучала ярость.
– Свидетельство о его смерти выдано сегодня в десять тридцать утра в больнице округа Фэрфакс. Самоубийство путем нанесения себе огнестрельного ранения.
Ричмонд еле добрался до своего кресла. Никто не предложил ему помощи. Он взглянул на Фрэнка.
– Еще что-нибудь?..
– Да. Бертон оставил еще один документ. Свою доверенность. На очередные выборы. Извините, но похоже, у вас на один голос будет меньше.
Члены кабинета министров один за другим поднимались и исчезали за дверью. Страх коллективного политического самоубийства постоянно витал в столице. Потом ушли полицейские и агенты секретной службы. В комнате остался лишь президент. Он невидящими глазами уставился в стену.
В дверь просунулась голова Сета Фрэнка.
– Не забудьте, мы скоро встретимся вновь. – Он тихо закрыл за собой дверь.
– Кто это, черт возьми? – Президент гневно взглянул на секретаршу. – Кто бы они ни были, в моем сегодняшнем расписании их нет.
Он обвел взглядом стол. Черт, глава его администрации сегодня даже не удосужилась выйти на работу. Может, она, наконец, совершила умный поступок и проглотила пригоршню таблеток. Это повредит ему, но не надолго, если он сочинит впечатляющую историю о ее самоубийстве. К тому же в одном она была права: его рейтинг перед выборами был настолько высоким, что уже ничто не могло его поколебать.
Секретарша робко вошла в комнату. Ее лицо выражало сильное недоумение.
– К вам много людей, господин президент. Мистер Бэйлисс из ФБР, несколько полицейских и один господин из Вирджинии, не назвавший своего имени.
– Полиция? Пусть записываются на прием и уходят. И скажите Бэйлиссу, чтобы позвонил мне сегодня вечером. Если бы я не протолкнул его на должность директора, он сейчас прохлаждался бы в каком-нибудь Богом забытом отделении Бюро. Я не потерплю подобного неуважения.
– Они очень настаивают, сэр.
Побагровев, президент встал.
– Скажите им, чтобы убирались к чертовой матери. Я занят, идиотка!
Женщина поспешно двинулась к двери. Та открылась сама, прежде чем она дошла до нее. Вошли четверо агентов секретной службы, в том числе Варни и Джонсон, группа полицейских, включая шефа полиции округа Колумбия Натана Бриммера, и директор ФБР Дональд Бэйлисс, невысокий плотный мужчина в двубортном костюме с неестественно бледным лицом.
Вошедший последним Сет Фрэнк тихо закрыл дверь. Он держал простой коричневый кейс. Ричмонд грозно посмотрел на каждого из них, пока, наконец, его взгляд не остановился на следователе.
– Следователь... Фрэнк, правильно? Если вам не сказали, то знайте: вы прерываете важное совещание кабинета министров. Я вынужден просить вас покинуть помещение.
Он взглянул на четверых агентов, поднял брови и дернул головой в сторону двери. Агенты смотрели на него, не двигаясь.
Фрэнк выступил вперед. Из кармана пальто он достал лист бумаги, развернул его и передал президенту. Ричмонд рассматривал его, пока его министры в крайнем изумлении наблюдали за происходящим. Наконец, Ричмонд взглянул на следователя.
– Это что, шутка?
– Это копия ордера на ваш арест по обвинению в умышленных убийствах, совершенных в штате Вирджиния. У господина Бриммера есть подобный ордер на арест по обвинению в соучастии в убийствах. Обвинение будет предъявлено вам прокуратурой округа Колумбия после того, как окончательно выяснятся обстоятельства дела.
Президент посмотрел на Бриммера, который спокойно встретил его взгляд и утвердительно кивнул. Холодные глаза шефа ФБР выдавали его истинные чувства, которые он испытывал к главе исполнительной власти.
– Я президент Соединенных Штатов. Вы не имеете права предъявлять мне ничего, кроме своих удостоверений. А теперь убирайтесь. – Президент повернулся и направился к столу.
– Формально вы, может быть, и правы. Однако меня это не волнует. После окончания процесса импичмента вы не будете президентом Аланом Ричмондом, вы будете просто Аланом Ричмондом. И тогда я вернусь. Имейте это в виду. Президент снова повернулся к следователю; его лицо побледнело.
– Импичмент?..
Фрэнк двинулся вперед, пока не подошел вплотную к президенту. В любой другой ситуации это вызвало бы мгновенную реакцию агентов секретной службы. Но теперь они стояли неподвижно. По их виду нельзя было сказать, что каждый из них в душе тяжело переживал потерю. Джонсон и Варни были крайне возмущены тем, что им солгали о событиях в имении Салливана той ночью. И человек, на которого возлагали всю вину, теперь стоял, съежившись, перед ними.
– Перестаньте отпираться, – сказал Фрэнк. – Тим Коллин и Глория Рассел уже в тюрьме. Они оба отказались от права на защиту и дали подробные показания под присягой о всех событиях, имеющих отношение к убийству Кристины Салливан, Лютера Уитни, Уолтера Салливана и двух человек в здании фирмы “Паттон, Шоу и Лорд”. Думаю, они уже допрошены прокурорами, которые, в любом случае, интересуются лишь вами.
Президент, пошатнувшись, отступил назад, потом снова выпрямился.
Фрэнк открыл свой кейс и достал видеокассету и пять миниатюрных аудиокассет.
– Уверен, ваш адвокат захочет это увидеть. На видеопленке запечатлено, как агенты Бертон и Коллин пытаются убить Джека Грэма. Кроме того, у нас есть аудиозаписи нескольких сходок с вашим участием, где планировались различные преступления. Больше шести часов уличающих вас переговоров, господин президент. Копии записей без всяких купюр отосланы в Конгресс, ФБР, ЦРУ, “Вашингтон Пост”, генеральному прокурору и всем, кого я припомнил.
Также прилагается аудиозапись вашего телефонного разговора с Уолтером Салливаном в ночь его убийства. Она не вполне совпадает с той версией, которую вы мне изложили. И все благодаря Биллу Бертону. В своей записке он указал, что считает это своим вкладом в обеспечение безопасности страны.
– И где же Бертон? – В голосе президента прозвучала ярость.
– Свидетельство о его смерти выдано сегодня в десять тридцать утра в больнице округа Фэрфакс. Самоубийство путем нанесения себе огнестрельного ранения.
Ричмонд еле добрался до своего кресла. Никто не предложил ему помощи. Он взглянул на Фрэнка.
– Еще что-нибудь?..
– Да. Бертон оставил еще один документ. Свою доверенность. На очередные выборы. Извините, но похоже, у вас на один голос будет меньше.
Члены кабинета министров один за другим поднимались и исчезали за дверью. Страх коллективного политического самоубийства постоянно витал в столице. Потом ушли полицейские и агенты секретной службы. В комнате остался лишь президент. Он невидящими глазами уставился в стену.
В дверь просунулась голова Сета Фрэнка.
– Не забудьте, мы скоро встретимся вновь. – Он тихо закрыл за собой дверь.
Эпилог
Времена года в Вашингтоне из года в год протекают примерно одинаково, и неделя ранней весны с умеренной температурой и влажностью ниже пятидесяти процентов сменилась таким наплывом тепла и влаги, что любой, выходящий на улицу, словно попадал под душ. К июлю вашингтонцы приспосабливаются, насколько это возможно, к воздуху, которым трудно дышать, и к тому, что даже при медленной ходьбе одежда очень скоро увлажняется испариной. Но и среди всех этих мучений выдаются редкие вечера, не испорченные внезапной грозой с проливным дождем и многочисленными вспышками молнии, которая грозит вот-вот ударить тебе в голову. Когда дует прохладный ветерок, воздух становится ароматным, а небо – чистым. Сегодняшний вечер был именно таким.
Джек сидел на краю бассейна, устроенного на крыше здания. Его шорты цвета хаки не скрывали мускулистых загорелых ног; высохшие после купания волосы слегка вились. Он стал еще более худощавым, чем прежде; месяцы физических упражнений не оставили и следа от вялости мышц, вызванной сидячей работой. Плотные жгуты гармонично развитых мускулов выступали из-под белой футболки. Джек сделал короткую стрижку, лицо его было таким же коричневым, как и ноги. Вода журчала, переливаясь между его голых ступней. Он посмотрел на небо и глубоко вздохнул. Всего лишь три часа назад это место кишело обитателями кабинетов, которые тащили свои бледные, худосочные тела к освежающей воде. Теперь Джек остался один. Его не манила ничья постель. И будильник не потревожит завтра утром его сон.
С легким скрипом открылась боковая дверь. Джек обернулся и увидел бежевый летний костюм, помятый и явно неудобный для его владельца. Человек держал в руках коричневый бумажный пакет.
– Дежурный по зданию сказал мне, что ты вернулся, – улыбнулся Сет Фрэнк. – Не возражаешь, если я к тебе присоединюсь?
– Нет, если у тебя в пакете то, о чем я думаю.
Фрэнк сел в плетеное кресло и бросил Джеку банку пива. Они открыли банки и долго, не отрываясь, пили. Фрэнк огляделся по сторонам.
– Как дела там, где ты побывал?
– Неплохо. Приятно немного попутешествовать. Но и вернуться домой тоже приятно.
– Похоже, здесь подходящее местечко для размышлений.
– Пару часов, начиная с семи, здесь уйма народу. Все остальное время тут почти так, как сейчас.
Фрэнк с завистью посмотрел на бассейн и стал снимать туфли.
– Ты не против?
– Присоединяйся.
Фрэнк закатал брюки, засунул носки внутрь туфель и сел рядом с Джеком, погрузив свои мелочно-белые ноги в воду до колен.
– Черт, хорошо-то как! Провинциальные следователи, поглощенные семьей и работой, редко бывают в бассейнах.
– Я в курсе.
Фрэнк почесал икры ног и взглянул на своего друга.
– Слушай, а тебе идет роль бездельника. Ведь так можно и привыкнуть.
– Я думаю об этом. Эта идея с каждым днем становится все более заманчивой.
Фрэнк заметил лежащий рядом с Джеком почтовый конверт.
– Что-то важное?
Джек взял конверт, достал письмо и быстро прочел его.
– От Рансома Болдуина. Помнишь его? Фрэнк кивнул.
– Неужели, он решил возбудить против тебя уголовное дело за то, что ты отшил его малышку?
Джек, улыбнувшись, покачал головой. Он допил пиво, засунул руку в пакет и достал еще одну банку. Другую он передал Фрэнку.
– Поступки некоторых людей трудно предсказать. Он пишет, что я слишком хорош для Дженнифер. По крайней мере, сейчас. Что ей нужно основательно подумать. Он посылает ее с миссией “Благотворительного фонда Болдуина” на год или около того. Пишет, что если я в чем-то нуждаюсь, он всегда к моим услугам. Черт, он даже написал, что восхищается мной и уважает меня!..
Фрэнк отпил пива.
– Вот это да! Куда уж лучше...
– Не скажи. Болдуин назначил Барри Элвиса своим главным адвокатом. Элвис – тот парень, которого Джен вытурила из “Паттон, Шоу и Лорд”. Элвис первым делом появился в кабинете Дэна Кирксена и объяснил, кто есть кто. Думаю, последний раз Дэна видели на карнизе очень высокого здания.
– Я читал, что фирма закрылась.
– И всех хороших юристов тут же порасхватали. Плохим придется зарабатывать на жизнь чем-то другим. Помещения уже сданы в аренду. Целая фирма исчезла без следа.
– То же самое произошло с динозаврами. Правда, вы, адвокаты, оказались более живучими. – Он хлопнул Джека по плечу.
Джек засмеялся.
– Спасибо, что зашел и порадовал меня.
– Черт, я не мог этого не сделать.
– Да, так что же все-таки случилось? – Джек посмотрел на него уже серьезно.
– Только не говори мне, что не читал газет.
– Не читал уже несколько месяцев. После нашествия журналистов, ведущих телевизионных ток-шоу, независимых прокуроров, голливудских продюсеров и твоей не в меру любознательной персоны, с которыми мне пришлось иметь дело, я не желаю ничего ни о чем знать. Я дюжину раз менял свой телефонный номер, а эти ублюдки каждый раз его находили. Поэтому-то последние два месяца и были такими чудесными: ведь меня никто не видел. Фрэнк собрался с мыслями.
– Так вот, Коллин сознался, что участвовал в заговоре, совершил два преднамеренных убийства второй степени, препятствовал совершению правосудия и допустил полдюжины других мелких правонарушений. Это что касается округа Колумбия. Думаю, судья пожалеет его. Коллин был парнем с канзасской фермы, морским пехотинцем, агентом секретной службы. Он всего лишь выполнял приказы. Я имею в виду, что если президент приказывал ему делать что-то, он был обязан это делать. Он получит от двадцати до пожизненного, что, по-моему, просто смешно, но он выложил прокурорам всю информацию. Может, она того и стоила. Вероятно, он освободится к своему пятидесятому дню рождения. Прокуратура решила не настаивать на более серьезном приговоре в обмен на его сотрудничество в деле против Ричмонда.
– А что с Рассел?
Фрэнк едва не поперхнулся пивом.
– Бог мой, она раскололась, да еще как! Она могла бы хорошо зарабатывать на должности судебного репортера. Ее невозможно было заставить замолчать. Она отделалась легче всех. Никакой тюрьмы. Тысяча часов на общественно-полезных работах. Десятилетний испытательный срок. И это за заговор с целью убийства! Невероятно! Между нами говоря, я думаю, у нее в любом случае съезжает крыша. Они привлекли к делу психиатра. Думаю, она проведет несколько лет в психушке, прежде чем придет в себя. Но, должен тебе сказать, Ричмонд надругался над ней. Морально и физически. Если хотя бы половина из того, что она сказала, – правда. Господи! Просто дьявольские интеллектуальные игры.
– А как с Ричмондом?
– Ты действительно свалился с Луны. Это был суд тысячелетия, а ты все проспал!
– Кому-то ведь нужно было его проспать.
– Должен признать: он сражался до последнего. Наверное, потратил все до последнего цента из того, что имел. Надо тебе сказать, Ричмонд не добился ничего хорошего своими показаниями. Он был отвратительно самоуверен и врал напропалую. Удалось выяснить, что электронный перевод исходил прямо из Белого дома. Рассел наскребла деньги со многих счетов, но совершила ошибку, когда собрала на одном счете пять миллионов, прежде чем перевести их. Видно, боялась, что если перевод не будет получен сразу целиком, Лютер пойдет в полицию. Его план удался, хотя ему и не суждено об этом узнать. Ричмонд не смог объяснить факт перевода денег, как и многие другие действия. Они подвергли его перекрестному допросу. Сукин сын принес справочник “Кто есть кто среди великих американцев”, но это ему нисколько не помогло. Опасный, больной мерзавец, если тебе интересно знать мое мнение.
– И такой субъект распоряжался ядерной кнопкой! Поистине замечательно. Ну, так что он получил?
Прежде чем ответить, Фрэнк некоторое время наблюдал за рябью на поверхности воды.
– Он получил смертную казнь, Джек.
Джек уставился на него.
– Невероятно. Как им это удалось?
– Маленький юридический фокус. Они обвинили его по статье о наемном убийстве. Это единственная статья, где правило фактического исполнителя не действует.
– Как им, черт возьми, удалось притянуть статью о наемном убийстве?
– Они заявили, что Бертон с Коллином являлись оплачиваемыми сотрудниками, единственной работой которых было делать то, что скажет им президент. Он приказал им убить. Как членам мафии, состоящим на должности убийцы. Это натяжка, но присяжные вынесли свой приговор, а судья оставил его в силе.
– Бог мой!
– Кстати, то, что Ричмонд был президентом, не означает, что к нему следует применять иной подход. Черт, я вообще не понимаю, почему мы удивлены происшедшим. Ты знаешь, кто претендует на пост президента? Ненормальные. Они могут хорошо начать, но когда достигают цели, они столько раз продают душу дьяволу и стольким людям выпускают кишки, что, безусловно, не похожи на нас с тобой. Даже отдаленно.
Фрэнк долго всматривался в глубину бассейна, потом, наконец, пошевелился.
– Но они никогда не приведут приговор в исполнение.
– Почему же?
– Его адвокаты будут подавать апелляции, вступятся сторонники отмены смертной казни, со всего света полетят телеграммы от его дружков. Общественное мнение от него, прямо скажем, не в восторге, но все же у него остались влиятельные друзья. Они найдут какие-нибудь неточности в протоколах. Кроме того, страна может согласиться с осуждением подонка, но я не уверен, что в Соединенных Штатах действительно возможна казнь того, кто был избран президентом. И с точки зрения глобальной перспективы это также не выглядит красиво. Я тоже считаю, что это деликатный вопрос, хотя подлец и заслужил такое наказание.
Джек зачерпнул воды и вылил ее себе на плечи. Он посмотрел в темноту.
Фрэнк с хитрецой взглянул на Джека.
– Правда, из всего этого вышло и кое-что положительное. Фэрфакс, например, желает сделать твоего покорного слугу начальником отдела. Я получил из дюжины городов предложения стать их шефом полиции. Говорят, что главный прокурор в деле Ричмонда – кандидат на должность генерального прокурора на следующих выборах.
Следователь отпил пива.
– А как дела у тебя, Джек? Именно ты подвел его под суд. Уличить Бертона и президента – твоя идея. Господи, когда я обнаружил, что к моей телефонной линии подключен жучок, я подумал, что сойду с ума. И ты оказался прав. Ну, так что же получил от всего этого ты?
Джек посмотрел на своего друга и коротко ответил:
– Я остался в живых. Я не занимаюсь юридическим обслуживанием богатых клиентов на фирме “Паттон, Шоу и Лорд” и не женюсь на Дженнифер Болдуин. Этого более чем достаточно.
Фрэнк рассматривал синие вены на своих ногах.
– Кейт пишет тебе?
Прежде чем ответить, Джек отпил пива.
– Она в Атланте. По крайней мере, была в Атланте, когда в последний раз писала мне.
– Она собирается остаться там? Джек пожал плечами.
– Она не знает. В ее письме об этом не говорилось. – Джек помолчал. – Лютер завещал ей свой дом.
– Я удивлюсь, если она примет его. Средства, добытые неправедными способами и все с этим связанное.
– Дом Лютеру оставил его отец; это он оплатил его. Лютер знал свою дочь. Думаю, он просто хотел, чтобы у нее... что-то было. Для начала дом – не так уж и плохо.
– Неужели? Если хочешь знать, в доме должны жить по меньшей мере двое. А еще лучше, если там будет вдобавок немного грязных пеленок и детского питания. Черт, Джек, вам на роду написано быть вместе. Уверяю тебя.
– Я не уверен, что это важно, Сет. – Джек стряхнул с рук капли воды. – Ей через многое пришлось пройти. Может быть, через слишком многое. Я частично замешан во всех этих неприятностях. И я не могу винить ее в том, что она хочет от всего этого избавиться. Начать все с чистого листа.
– Не ты был причиной ее бед, Джек. Насколько я знаю, кто угодно, но только не ты.
Джек взглянул на вертолет, с ревом проплывавший над ними.
– Я немного устал все время делать первый шаг, Сет. Тебе это знакомо?
– Думаю, да.
Фрэнк посмотрел на часы. Джек перехватил его взгляд.
– У тебя дела?
– Я просто подумал, что нам необходимо что-то покрепче, чем пиво. Я знаю неплохое местечко около аэропорта. Грудинка с ребрами длиной с мою руку, кукурузные лепешки, текила – и так до самого рассвета. И еще, если пожелаешь, к твоим услугам симпатичные официантки, хотя, будучи женатым человеком, я буду с почтительного расстояния просто наблюдать, как ты валяешь дурака. Потом мы возьмем такси, потому что оба будем в стельку пьяными, и ты поедешь отдыхать ко мне домой. Ну, что скажешь?
Джек улыбнулся.
– Я могу просить тебя перенести это на другой день? Твое предложение очень заманчиво.
– Ты уверен?
– Уверен, Сет, спасибо тебе.
– Договорились. – Фрэнк поднялся, привел в порядок закатанные брюки и прошлепал к своим туфлям и носкам.
– Слушай, может зайдешь ко мне в субботу? У нас будет жареное мясо, сосиски, чипсы и бутерброды.
– С удовольствием.
Фрэнк направился к двери. Дойдя до нее, он оглянулся.
– Слушай, Джек, не думай слишком много. Иногда это не очень полезно для здоровья.
Джек поднял вверх банку с пивом.
– Спасибо за пиво.
Когда Фрэнк ушел, Джек лег на кафельный пол и стал смотреть на небо, усеянное мириадами звезд. Когда-нибудь он очнется от глубокого сна и осознает, что ему приснились совершенно фантастические события. Но то, что он видел во сне, случилось с ним в действительности. Это было не очень приятное ощущение.
Полуторачасовой полет на самолете в южном направлении был, вероятно, самым надежным способом ответить на вопрос, не дававший ему покоя. Кейт Уитни могла вернуться. А могла и не вернуться. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что не сделает первого шага. Теперь ей решать, вернется она в его жизнь или нет. Непреклонность Джека не была вызвана испытываемым им чувством горечи от случившегося. Кейт должна была принять решение самостоятельно. О том, как ей жить дальше. Психологическая травма, нанесенная ей в детстве отцом, не шла ни в какое сравнение с тем подавляющим ее чувством вины и горя, которое она испытала после его смерти. Ей нужно было многое обдумать. И она ясно дала понять, что намерена заниматься этим в одиночестве. Возможно, она была права.
Он снял футболку, погрузился в воду и три раза быстро проплыл от бортика до бортика. Его руки с силой вонзались в воду. Потом, ухватившись за бортик, он подтянулся и опять встал на кафельный пол. Джек взял полотенце и набросил его на плечи. Ночной воздух был прохладным, и каждая капля воды на коже несла живительный холодок, как маленький кондиционер. Он вновь посмотрел на небо. Ни одной фрески. Но и Кейт там тоже не было.
Он решал, пора ли ему отправиться в свою квартиру, чтобы лечь спать, когда услышал, как снова со скрипом открылась дверь. Должно быть, Фрэнк что-то забыл. Он оглянулся. Несколько секунд он не мог пошевелиться. Он просто сидел на бортике бассейна с полотенцем на плечах, боясь издать малейший звук. Потому что то, что происходило, не могло быть настоящим. Еще один сон, который рассеется с первыми лучами восходящего солнца. Наконец, он медленно поднялся и, роняя капли воды на пол, направился к двери.
~~
Спустившись на улицу, Сет Фрэнк еще некоторое время стоял возле своей машины, наслаждаясь естественной красотой вечера, вдыхая воздух, который больше напоминал о прохладной весне, чем о влажном лете. Будет еще не очень поздно, когда он вернется домой. Возможно, миссис Фрэнк захочет куда-нибудь съездить, чтобы отведать карамельного мороженого. Вдвоем, и больше никого. Он уже слышал хорошие отзывы об этом сорте мороженого. Было бы просто замечательно так закончить день. Он сел в машину.
Будучи отцом троих детей, Сет Фрэнк знал ценность и радость жизни. Будучи также следователем по убийствам, он видел, как людей изуверскими способами лишали этой ценности. Он перевел взгляд на крышу многоэтажки и улыбнулся, трогаясь с места. Но именно поэтому жизнь так прекрасна, подумал он. Сегодняшний день может принести с собой огорчения. Но завтра, завтра появится новый шанс все исправить.
Джек сидел на краю бассейна, устроенного на крыше здания. Его шорты цвета хаки не скрывали мускулистых загорелых ног; высохшие после купания волосы слегка вились. Он стал еще более худощавым, чем прежде; месяцы физических упражнений не оставили и следа от вялости мышц, вызванной сидячей работой. Плотные жгуты гармонично развитых мускулов выступали из-под белой футболки. Джек сделал короткую стрижку, лицо его было таким же коричневым, как и ноги. Вода журчала, переливаясь между его голых ступней. Он посмотрел на небо и глубоко вздохнул. Всего лишь три часа назад это место кишело обитателями кабинетов, которые тащили свои бледные, худосочные тела к освежающей воде. Теперь Джек остался один. Его не манила ничья постель. И будильник не потревожит завтра утром его сон.
С легким скрипом открылась боковая дверь. Джек обернулся и увидел бежевый летний костюм, помятый и явно неудобный для его владельца. Человек держал в руках коричневый бумажный пакет.
– Дежурный по зданию сказал мне, что ты вернулся, – улыбнулся Сет Фрэнк. – Не возражаешь, если я к тебе присоединюсь?
– Нет, если у тебя в пакете то, о чем я думаю.
Фрэнк сел в плетеное кресло и бросил Джеку банку пива. Они открыли банки и долго, не отрываясь, пили. Фрэнк огляделся по сторонам.
– Как дела там, где ты побывал?
– Неплохо. Приятно немного попутешествовать. Но и вернуться домой тоже приятно.
– Похоже, здесь подходящее местечко для размышлений.
– Пару часов, начиная с семи, здесь уйма народу. Все остальное время тут почти так, как сейчас.
Фрэнк с завистью посмотрел на бассейн и стал снимать туфли.
– Ты не против?
– Присоединяйся.
Фрэнк закатал брюки, засунул носки внутрь туфель и сел рядом с Джеком, погрузив свои мелочно-белые ноги в воду до колен.
– Черт, хорошо-то как! Провинциальные следователи, поглощенные семьей и работой, редко бывают в бассейнах.
– Я в курсе.
Фрэнк почесал икры ног и взглянул на своего друга.
– Слушай, а тебе идет роль бездельника. Ведь так можно и привыкнуть.
– Я думаю об этом. Эта идея с каждым днем становится все более заманчивой.
Фрэнк заметил лежащий рядом с Джеком почтовый конверт.
– Что-то важное?
Джек взял конверт, достал письмо и быстро прочел его.
– От Рансома Болдуина. Помнишь его? Фрэнк кивнул.
– Неужели, он решил возбудить против тебя уголовное дело за то, что ты отшил его малышку?
Джек, улыбнувшись, покачал головой. Он допил пиво, засунул руку в пакет и достал еще одну банку. Другую он передал Фрэнку.
– Поступки некоторых людей трудно предсказать. Он пишет, что я слишком хорош для Дженнифер. По крайней мере, сейчас. Что ей нужно основательно подумать. Он посылает ее с миссией “Благотворительного фонда Болдуина” на год или около того. Пишет, что если я в чем-то нуждаюсь, он всегда к моим услугам. Черт, он даже написал, что восхищается мной и уважает меня!..
Фрэнк отпил пива.
– Вот это да! Куда уж лучше...
– Не скажи. Болдуин назначил Барри Элвиса своим главным адвокатом. Элвис – тот парень, которого Джен вытурила из “Паттон, Шоу и Лорд”. Элвис первым делом появился в кабинете Дэна Кирксена и объяснил, кто есть кто. Думаю, последний раз Дэна видели на карнизе очень высокого здания.
– Я читал, что фирма закрылась.
– И всех хороших юристов тут же порасхватали. Плохим придется зарабатывать на жизнь чем-то другим. Помещения уже сданы в аренду. Целая фирма исчезла без следа.
– То же самое произошло с динозаврами. Правда, вы, адвокаты, оказались более живучими. – Он хлопнул Джека по плечу.
Джек засмеялся.
– Спасибо, что зашел и порадовал меня.
– Черт, я не мог этого не сделать.
– Да, так что же все-таки случилось? – Джек посмотрел на него уже серьезно.
– Только не говори мне, что не читал газет.
– Не читал уже несколько месяцев. После нашествия журналистов, ведущих телевизионных ток-шоу, независимых прокуроров, голливудских продюсеров и твоей не в меру любознательной персоны, с которыми мне пришлось иметь дело, я не желаю ничего ни о чем знать. Я дюжину раз менял свой телефонный номер, а эти ублюдки каждый раз его находили. Поэтому-то последние два месяца и были такими чудесными: ведь меня никто не видел. Фрэнк собрался с мыслями.
– Так вот, Коллин сознался, что участвовал в заговоре, совершил два преднамеренных убийства второй степени, препятствовал совершению правосудия и допустил полдюжины других мелких правонарушений. Это что касается округа Колумбия. Думаю, судья пожалеет его. Коллин был парнем с канзасской фермы, морским пехотинцем, агентом секретной службы. Он всего лишь выполнял приказы. Я имею в виду, что если президент приказывал ему делать что-то, он был обязан это делать. Он получит от двадцати до пожизненного, что, по-моему, просто смешно, но он выложил прокурорам всю информацию. Может, она того и стоила. Вероятно, он освободится к своему пятидесятому дню рождения. Прокуратура решила не настаивать на более серьезном приговоре в обмен на его сотрудничество в деле против Ричмонда.
– А что с Рассел?
Фрэнк едва не поперхнулся пивом.
– Бог мой, она раскололась, да еще как! Она могла бы хорошо зарабатывать на должности судебного репортера. Ее невозможно было заставить замолчать. Она отделалась легче всех. Никакой тюрьмы. Тысяча часов на общественно-полезных работах. Десятилетний испытательный срок. И это за заговор с целью убийства! Невероятно! Между нами говоря, я думаю, у нее в любом случае съезжает крыша. Они привлекли к делу психиатра. Думаю, она проведет несколько лет в психушке, прежде чем придет в себя. Но, должен тебе сказать, Ричмонд надругался над ней. Морально и физически. Если хотя бы половина из того, что она сказала, – правда. Господи! Просто дьявольские интеллектуальные игры.
– А как с Ричмондом?
– Ты действительно свалился с Луны. Это был суд тысячелетия, а ты все проспал!
– Кому-то ведь нужно было его проспать.
– Должен признать: он сражался до последнего. Наверное, потратил все до последнего цента из того, что имел. Надо тебе сказать, Ричмонд не добился ничего хорошего своими показаниями. Он был отвратительно самоуверен и врал напропалую. Удалось выяснить, что электронный перевод исходил прямо из Белого дома. Рассел наскребла деньги со многих счетов, но совершила ошибку, когда собрала на одном счете пять миллионов, прежде чем перевести их. Видно, боялась, что если перевод не будет получен сразу целиком, Лютер пойдет в полицию. Его план удался, хотя ему и не суждено об этом узнать. Ричмонд не смог объяснить факт перевода денег, как и многие другие действия. Они подвергли его перекрестному допросу. Сукин сын принес справочник “Кто есть кто среди великих американцев”, но это ему нисколько не помогло. Опасный, больной мерзавец, если тебе интересно знать мое мнение.
– И такой субъект распоряжался ядерной кнопкой! Поистине замечательно. Ну, так что он получил?
Прежде чем ответить, Фрэнк некоторое время наблюдал за рябью на поверхности воды.
– Он получил смертную казнь, Джек.
Джек уставился на него.
– Невероятно. Как им это удалось?
– Маленький юридический фокус. Они обвинили его по статье о наемном убийстве. Это единственная статья, где правило фактического исполнителя не действует.
– Как им, черт возьми, удалось притянуть статью о наемном убийстве?
– Они заявили, что Бертон с Коллином являлись оплачиваемыми сотрудниками, единственной работой которых было делать то, что скажет им президент. Он приказал им убить. Как членам мафии, состоящим на должности убийцы. Это натяжка, но присяжные вынесли свой приговор, а судья оставил его в силе.
– Бог мой!
– Кстати, то, что Ричмонд был президентом, не означает, что к нему следует применять иной подход. Черт, я вообще не понимаю, почему мы удивлены происшедшим. Ты знаешь, кто претендует на пост президента? Ненормальные. Они могут хорошо начать, но когда достигают цели, они столько раз продают душу дьяволу и стольким людям выпускают кишки, что, безусловно, не похожи на нас с тобой. Даже отдаленно.
Фрэнк долго всматривался в глубину бассейна, потом, наконец, пошевелился.
– Но они никогда не приведут приговор в исполнение.
– Почему же?
– Его адвокаты будут подавать апелляции, вступятся сторонники отмены смертной казни, со всего света полетят телеграммы от его дружков. Общественное мнение от него, прямо скажем, не в восторге, но все же у него остались влиятельные друзья. Они найдут какие-нибудь неточности в протоколах. Кроме того, страна может согласиться с осуждением подонка, но я не уверен, что в Соединенных Штатах действительно возможна казнь того, кто был избран президентом. И с точки зрения глобальной перспективы это также не выглядит красиво. Я тоже считаю, что это деликатный вопрос, хотя подлец и заслужил такое наказание.
Джек зачерпнул воды и вылил ее себе на плечи. Он посмотрел в темноту.
Фрэнк с хитрецой взглянул на Джека.
– Правда, из всего этого вышло и кое-что положительное. Фэрфакс, например, желает сделать твоего покорного слугу начальником отдела. Я получил из дюжины городов предложения стать их шефом полиции. Говорят, что главный прокурор в деле Ричмонда – кандидат на должность генерального прокурора на следующих выборах.
Следователь отпил пива.
– А как дела у тебя, Джек? Именно ты подвел его под суд. Уличить Бертона и президента – твоя идея. Господи, когда я обнаружил, что к моей телефонной линии подключен жучок, я подумал, что сойду с ума. И ты оказался прав. Ну, так что же получил от всего этого ты?
Джек посмотрел на своего друга и коротко ответил:
– Я остался в живых. Я не занимаюсь юридическим обслуживанием богатых клиентов на фирме “Паттон, Шоу и Лорд” и не женюсь на Дженнифер Болдуин. Этого более чем достаточно.
Фрэнк рассматривал синие вены на своих ногах.
– Кейт пишет тебе?
Прежде чем ответить, Джек отпил пива.
– Она в Атланте. По крайней мере, была в Атланте, когда в последний раз писала мне.
– Она собирается остаться там? Джек пожал плечами.
– Она не знает. В ее письме об этом не говорилось. – Джек помолчал. – Лютер завещал ей свой дом.
– Я удивлюсь, если она примет его. Средства, добытые неправедными способами и все с этим связанное.
– Дом Лютеру оставил его отец; это он оплатил его. Лютер знал свою дочь. Думаю, он просто хотел, чтобы у нее... что-то было. Для начала дом – не так уж и плохо.
– Неужели? Если хочешь знать, в доме должны жить по меньшей мере двое. А еще лучше, если там будет вдобавок немного грязных пеленок и детского питания. Черт, Джек, вам на роду написано быть вместе. Уверяю тебя.
– Я не уверен, что это важно, Сет. – Джек стряхнул с рук капли воды. – Ей через многое пришлось пройти. Может быть, через слишком многое. Я частично замешан во всех этих неприятностях. И я не могу винить ее в том, что она хочет от всего этого избавиться. Начать все с чистого листа.
– Не ты был причиной ее бед, Джек. Насколько я знаю, кто угодно, но только не ты.
Джек взглянул на вертолет, с ревом проплывавший над ними.
– Я немного устал все время делать первый шаг, Сет. Тебе это знакомо?
– Думаю, да.
Фрэнк посмотрел на часы. Джек перехватил его взгляд.
– У тебя дела?
– Я просто подумал, что нам необходимо что-то покрепче, чем пиво. Я знаю неплохое местечко около аэропорта. Грудинка с ребрами длиной с мою руку, кукурузные лепешки, текила – и так до самого рассвета. И еще, если пожелаешь, к твоим услугам симпатичные официантки, хотя, будучи женатым человеком, я буду с почтительного расстояния просто наблюдать, как ты валяешь дурака. Потом мы возьмем такси, потому что оба будем в стельку пьяными, и ты поедешь отдыхать ко мне домой. Ну, что скажешь?
Джек улыбнулся.
– Я могу просить тебя перенести это на другой день? Твое предложение очень заманчиво.
– Ты уверен?
– Уверен, Сет, спасибо тебе.
– Договорились. – Фрэнк поднялся, привел в порядок закатанные брюки и прошлепал к своим туфлям и носкам.
– Слушай, может зайдешь ко мне в субботу? У нас будет жареное мясо, сосиски, чипсы и бутерброды.
– С удовольствием.
Фрэнк направился к двери. Дойдя до нее, он оглянулся.
– Слушай, Джек, не думай слишком много. Иногда это не очень полезно для здоровья.
Джек поднял вверх банку с пивом.
– Спасибо за пиво.
Когда Фрэнк ушел, Джек лег на кафельный пол и стал смотреть на небо, усеянное мириадами звезд. Когда-нибудь он очнется от глубокого сна и осознает, что ему приснились совершенно фантастические события. Но то, что он видел во сне, случилось с ним в действительности. Это было не очень приятное ощущение.
Полуторачасовой полет на самолете в южном направлении был, вероятно, самым надежным способом ответить на вопрос, не дававший ему покоя. Кейт Уитни могла вернуться. А могла и не вернуться. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что не сделает первого шага. Теперь ей решать, вернется она в его жизнь или нет. Непреклонность Джека не была вызвана испытываемым им чувством горечи от случившегося. Кейт должна была принять решение самостоятельно. О том, как ей жить дальше. Психологическая травма, нанесенная ей в детстве отцом, не шла ни в какое сравнение с тем подавляющим ее чувством вины и горя, которое она испытала после его смерти. Ей нужно было многое обдумать. И она ясно дала понять, что намерена заниматься этим в одиночестве. Возможно, она была права.
Он снял футболку, погрузился в воду и три раза быстро проплыл от бортика до бортика. Его руки с силой вонзались в воду. Потом, ухватившись за бортик, он подтянулся и опять встал на кафельный пол. Джек взял полотенце и набросил его на плечи. Ночной воздух был прохладным, и каждая капля воды на коже несла живительный холодок, как маленький кондиционер. Он вновь посмотрел на небо. Ни одной фрески. Но и Кейт там тоже не было.
Он решал, пора ли ему отправиться в свою квартиру, чтобы лечь спать, когда услышал, как снова со скрипом открылась дверь. Должно быть, Фрэнк что-то забыл. Он оглянулся. Несколько секунд он не мог пошевелиться. Он просто сидел на бортике бассейна с полотенцем на плечах, боясь издать малейший звук. Потому что то, что происходило, не могло быть настоящим. Еще один сон, который рассеется с первыми лучами восходящего солнца. Наконец, он медленно поднялся и, роняя капли воды на пол, направился к двери.
~~
Спустившись на улицу, Сет Фрэнк еще некоторое время стоял возле своей машины, наслаждаясь естественной красотой вечера, вдыхая воздух, который больше напоминал о прохладной весне, чем о влажном лете. Будет еще не очень поздно, когда он вернется домой. Возможно, миссис Фрэнк захочет куда-нибудь съездить, чтобы отведать карамельного мороженого. Вдвоем, и больше никого. Он уже слышал хорошие отзывы об этом сорте мороженого. Было бы просто замечательно так закончить день. Он сел в машину.
Будучи отцом троих детей, Сет Фрэнк знал ценность и радость жизни. Будучи также следователем по убийствам, он видел, как людей изуверскими способами лишали этой ценности. Он перевел взгляд на крышу многоэтажки и улыбнулся, трогаясь с места. Но именно поэтому жизнь так прекрасна, подумал он. Сегодняшний день может принести с собой огорчения. Но завтра, завтра появится новый шанс все исправить.