Барнет Джилл. Великолепный

   «Слишком много всего, – подумалось ей на мгновение. – Но разве может быть слишком много богатства, слишком много роскоши?»
   Заблудившись в собственных мыслях, Клио вдруг заметила свое отражение в большом зеркале из полированной меди, которое Далей повесила над ее новой серебряной ванной возле кувшина с ручкой в виде бредущего льва.
   А ведь все это богатство было подарено ей Красным Львом. Преподнесено как свадебный подарок... Прежде она считала, что свадебные дары – это что-то вроде кучи золотых цехинов, которые жених вносит в качестве платы за невесту. То же самое примерно происходит на невольничьем рынке, когда рабовладелец покупает себе живой товар.
   Но Меррик каким-то образом сумел ей внушить, что эти дары он выбрал специально для нее. Это были особые подарки – они были сделаны не для того, чтобы купить ее, но для того, чтобы окружить ее роскошью и комфортом. От этой мысли Клио стало одновременно и хорошо, и грустно.
   Она снова вгляделась в зеркало и поняла, что совсем не похожа на себя прежнюю. Клио коснулась синих слезинок жемчуга в диадеме, которую тоже подарил ей жених; и подумала, что эти жемчужины очень похожи на глаза самого Меррика...
   Ее кожа горела, как будто она прошлась под горячим летним солнцем, а в глазах временами полыхал зеленый огонь. Кончиками пальцев она дотронулась до алеющих и немного припухших губ.
   Вот ведь какая случилась штука – он ее поцеловал! И это не был поцелуй похотливого старого епископа в темном углу на лестнице или торопливое чмоканье в щеку нахального конюшего. Нет, это был поцелуй мужчины, настоящий поцелуй! Прежде она и не знала, что такие бывают...
   Клио мечтательно вздохнула. Может быть, султаны Востока и восхищались искусством Меррика ездить на лошади, но для нее было гораздо дороже его умение целоваться!
   У девушки по губам пробежала озорная улыбка, а по всему телу волной разлилось приятное тепло. Она обещала Меррику стать его женой! Она дала Слово! И непонятно было, что удивило ее больше – легкость, с которой она дала ему свое согласие, или то, что он, наконец, попросил ее руки. Интересно, а если бы она сказала: «нет», он принял бы ее отказ? Разумеется, прежняя упрямица Клио тут же проверила бы свою теорию, но другая, новая Клио, гораздо более мудрая, знала, что делать это ни в коем случае не следует.
   А ведь она так старалась не обращать на Меррика внимания, ни в чем ему не уступать! Старалась – и потерпела неудачу. Он победил и получил ее как приз на рыцарском турнире. Но самое поразительное – он завоевал Клио не грубой силой, не подкупом, не тем богатством, что теперь окружало ее. И даже не поцелуями, от которых все ее остроумие куда-то на время исчезало, а сердце готово было выскочить из груди. Его удивительная доброта и мягкая настойчивость повлияли на ее решение куда больше, чем все поцелуи и подарки на свете. А то, что окончательно ее покорило, было еще более важным и замечательным. Меррик преподнес ей самый щедрый дар – право ответить «нет»!
   На закате Клио никак не могла заснуть на своей роскошной новой кровати и решила подняться на крепостную стену. Она долго стояла там, прижимаясь к холодным, влажным камням, и смотрела в ночное небо – такое ясное, что звезды казались близкими, как светлячки в большом лесу вокруг замка.
   Однажды, еще совсем маленькой, она гуляла в том лесу и увидала странные, кружившиеся в воздухе огоньки, которые походили на горящих пчел. Она так испугалась, что с криком бросилась к матери и зарылась лицом в спасительные складки ее юбки.
   Мать взяла ее на руки, успокоила и рассказала Клио, что сельские жители называют эти огоньки дракончиками Кэддис и верят, что они приносят удачу тем, кто за ними наблюдает. Подобно Восточной звезде, они когда-то возвестили о рождении Христа, были друзьями ангелов и самого господа, сотворившего кэддисов такими веселенькими, что от счастья они танцевали в воздухе.
   Наслаждаясь покоем и тишиной, Клио стояла у стены и любовалась бескрайним небом. Как же ей хотелось, чтобы те звезды, что мерцали вокруг нее подобно кэддисам, принесли удачу! При этом – как будто по волшебству – ее мысли постоянно возвращались назад, к чудесному поцелую, которым одарил ее Меррик, и она стояла так до рассвета, пока не погасла последняя звезда.
   Глубоко вздохнув, Клио собралась уже было вернуться в спальню, но в это время громко заскрипела какая-то дверь, и скрип этот привлек ее внимание: она решила, что это Долби и Долги возвращаются домой. Клио подошла к бойнице и выглянула во двор, обхватив руками холодный камень.
   В рассветной мгле она увидела Меррика, идущего через внутренний двор замка, и, как завороженная, проследила за ним взглядом. Было что-то притягивающее в его уверенной поступи, в том, как твердо его правая рука лежала на рукояти меча, хотя опасности для замка – насколько могла судить Клио – не существовало.
   В неверном свете утра черные волосы Меррика отливали серебром. Их концы стали длиннее и начали виться у плеч. На нем был кожаный колет цвета его волос и темно-красные итальянские панталоны, плотно облегавшие мускулистые ноги. Сапоги из мягкой кожи доходили ему почти до колен, рыцарские шпоры звенели колесиками и вспыхивали в хрупком утреннем воздухе золотыми искрами.
   Меррик пересек двор, бросил несколько слов старшине каменщиков.
   Клио по какой-то необъяснимой причине спряталась в тени. Меррик не мог ее видеть, но она была почему-то уверена, что он догадался о ее присутствии. Клио казалось, что после того поцелуя между ними протянулась странная, мистическая нить и нить эта крепче любого каната связывала их мысли и чувства.
   Украдкой, как воришка, опасающийся быть пойманным за руку, она выглянула из своего укрытия. Меррик о чем-то поговорил со строителями, и через какое-то мгновение все они скрылись за воротной решеткой. Новую кованую решетку повесили на прошлой неделе, чтобы таким образом укрепить оборону замка.
   Клио по-прежнему стояла у стены и ощущала в теле какую-то странную легкость, как будто от нее осталась только половинка. Глядя на золотой рассвет, она подумала, что звезды, подобно светлячкам Кэддис, все-таки принесли ей удачу, и тут же упрекнула себя за дурацкие мысли.
   Ну, конечно же, дурацкие! Будь на ее стороне удача, в это утро она могла бы лежать в постели Меррика...
   Прошло несколько дней, полных дел и забот. Меррик стоял, согнувшись, над широким столом и изучал чертеж, который принес ему старшина каменщиков, когда дверь распахнулась, и в главный зал замка вошел сэр Роджер.
   – Мне встретился один валлийский дьявол верхом на твоем арабском скакуне! – выпалил он.
   Меррик отвел взгляд от чертежа и обернулся. Сэр Роджер держал свой тяжелый шлем на сгибе локтя, а воротник его кольчуги сбился набок и собрался вокруг шеи, как ярмо у быка. В рыжей шевелюре рыцаря торчали листья и пожухлый мох, а кольчугу облепили трава и грязь. В общем, у него был такой вид, будто его недавно вываляли в грязной луже.
   Брызгая во все стороны грязью, Роджер приблизился к Меррику. С каждым шагом из всех щелей его доспехов на каменные плиты пола с хлюпаньем извергались струи воды.
   Меррик некоторое время рассматривал приятеля – от мокрых травинок в волосах до грязных следов, которые тот оставлял.
   – Странно, мне казалось, старый Лэнгдон досконально объяснил тебе, что плавать в доспехах следует только в крайнем случае.
   В ответ на это Роджер в сердцах швырнул перчатки и шлем на скамью. Пучок мокрых болотных лютиков упал на пол рядом с Мерриком, тот не торопясь поднял и осмотрел цветы.
   – Похоже, это ты потерял?
   Роджер нахмурился и огласил своды зала одним из своих самых красочных проклятий. Меррик давно не видел Роджера в подобном состоянии. Обычное легкомысленное настроение его приятеля испарилось без следа. Приняв это к сведению, Меррик снова принялся рассматривать план крепостного моста, не забыв тем не менее уколоть друга:
   – Где же наш былой весельчак? Прекрасные дамы просто умрут от горя!
   Не удостоив его ответом, Роджер уселся по другую сторону стола. В тот момент, когда он плюхнулся на скамейку, зал огласился не слишком приятным для слуха хлюпаньем. Перехватив удивленный взгляд Меррика, сэр Роджер произнес:
   – Я погнался за этим чертом только ради тебя!
   – Ради меня? – Это было уже слишком, и Меррик разразился хохотом.
   – Именно! Я же сказал, что валлиец гарцевал на твоем Аресе.
   – Ну, теперь мне все ясно. Я прекрасно помню, что с тех пор, как мне достался этот жеребец, ты постоянно пытался купить, обменять, выиграть на спор или просто выпросить у меня этого конягу.
   Роджер развел руками и покачал головой.
   – И это все, что ты можешь сказать? Я думал, ты камня на камне не оставишь вокруг, потеряв Ареса!
   Меррик только пожал плечами.
   – У меня есть и другие кони...
   – Мой друг, да ты, верно, не в себе!
   «Это точно», – подумал Меррик, не глядя на приятеля. Он чувствовал, как бурлит в нем кровь, но знал, что причина этой горячки – не болезнь и уж тем более не лошадь. Правдивый ответ наверняка порадовал бы Роджера – Меррика в настоящий момент куда больше волновала женщина!
   Впрочем, Роджер предпочитал говорить сам, поэтому не было смысла ему отвечать. Меррик присел к столу, притворяясь, что внимательно изучает еще один чертеж. Не будь Роджер так взбудоражен, он бы непременно съязвил, что рассматривать чертеж, лежащий вверх ногами, не слишком удобно.
   Впрочем, Роджер тоже притих на некоторое время, но затем не выдержал и с неохотой признался:
   – Мой оруженосец и еще двое ребят с трудом вытащили меня из реки.
   Он ткнул кинжалом в зеленую грушу в корзине с фруктами, целиком отправил ее в рот и с таким остервенением задвигал челюстями, будто это был не сочный плод, а, как минимум, жесткая и жилистая баранина.
   – Я чуть не утонул!
   – Вижу.
   Роджер, мрачно насупившись, набросился на следующую грушу. На этот раз, правда, он не стал отправлять ее в рот, зато в мгновение ока изрубил на мельчайшие кусочки кинжалом.
   – Ты собираешься есть груши или сокрушать их? – осведомился Меррик.
   – И то и другое! – ответил Роджер с набитым ртом.
   – Будет ли мне позволено узнать, как такой прекрасный наездник, как ты, мой друг, оказался в реке?
   – Нет, мой друг. Этого я тебе не скажу ни за что на свете!
   Меррик разразился хохотом.
   Роджер нахмурился, провел ладонью по перепачканному, в комках присохшей грязи лицу, а затем посмотрел на ладонь. Возмущение сменилось на его лице недоумением, потом он не выдержал и тоже улыбнулся.
   – Если бы это случилось не со мной, я бы сказал, что со стороны это выглядело довольно забавно.
   – Случись такое со мной, ты бы уж наверняка от души повеселился, пока я не забил бы кулаком смех тебе в глотку.
   – Это точно, повеселился бы от души.
   – Насколько я понимаю, мой друг, в данном случае пострадала только твоя гордость?
   – Не только.
   – Ты ранен? – Меррик не на шутку разволновался: в его памяти еще была свежа рана Клио. Он любил Роджера как родного брата, которого у него никогда не было.
   – Задницу у меня саднит – вот что! – Роджер осторожно повернулся на стуле. – Болит, проклятая, как зубы святой Аполлонии. На дне этой чертовой реки сплошные камни, и все такие острые...
   Меррик бросил ему мягкую подушку со своего кресла. К его удивлению, Роджер даже в доспехах ухитрился поймать ее и употребить по назначению.
   Некоторое время после этого Роджер созерцал нависавшие над ним потолочные балки и стропила, потом сказал:
   – Ты бы посмотрел на этого всадника, Меррик! Он кричал что-то своим товарищам и при этом размахивал кинжалом, на который была нанизана груша. Черт знает что! Прежде я ничего подобного не видел. Он выглядел так, как будто всю жизнь скакал на твоем коне, просто сросся с ним в одно целое. Я следил за этими проклятыми валлийцами, пока они взбирались на Поуликалчский хребет.
   – Они перешли Поуликалчский хребет? – изумился Меррик.
   Крутые скалы южного Брикона были смертельно опасны для путешественников и считались абсолютно непроходимыми. В местном поверье говорилось, что эти скалы могут пересечь только призраки, потому что в лунном свете у них вырастают соколиные крылья и они перелетают через любые пропасти.
   – Да. Прежде чем я достиг первого ущелья, они были уже на вершине скал и скрылись за их острыми краями. Сарацины в сравнении с ними просто слабые старухи!
   Некоторое время они молчали, сидя по разные стороны стола и думая каждый о своем. Роджер вспоминал Ареса и гарцевавшего на нем всадника – лучшего из тех, что когда-либо пересекали границу Уэльса. А в мыслях Меррика была только Клио, ее растерянное лицо и жар ее поцелуев...

21

   У себя в спальне Клио предавалась размышлениям о хмельном напитке. Разумеется, у нее и мысли не было о том, чтобы напиться. Просто она решила, что должна сварить свой собственный свадебный эль!
   Согласно древним обычаям, мать невесты обносит гостей за свадебным столом собственноручно сваренным элем. И хотя ее матушка уже давно отошла в мир иной, у Клио оставалась фамильная гордость, и она не представляла себе свадьбы без эля.
   Но если уж варить его, то, разумеется, только по рецепту сестры Эмис! Клио втайне надеялась, что ей удастся сварить тот самый волшебный эль, ключ к которому так упорно искала и она, и многие другие люди. Правда, Эмис оставила несколько рецептов, и один из них Клио уже испробовала. Эль получился прекрасный – но не волшебный. Ну, ничего. Она будет продолжать экспериментировать и, может быть, сумеет преподнести своему мужу и его людям удивительный свадебный подарок. Заветный эль вольет в них то самое бесстрашие, которым славились легендарные воины-пикты. Как-никак, они заставили отступить легионы непобедимого Цезаря!
   Пребывая во власти столь приятных мыслей, Клио лежала на животе поперек своей роскошной новой кровати и, от нетерпения болтая босыми ногами, перелистывала записки сестры Эмис и оставленные ею рецепты волшебного напитка.
   Конечно, поделись она сейчас с кем-нибудь своей новой «чудесной идеей», любой сказал бы, что могучий эль прежде всего надо сварить... Но, как известно, скептики существовали во все времена. «Эта Клио! Что за глупая гусыня эта девчонка, – сказали бы они. – Собирается варить свадебный эль, а день свадьбы еще не назначен».
   Но Меррик сказал, что они поженятся недели через две, и у нее не было причин не верить ему. С тех пор как граф де Бокур приехал в Камроуз, он ни разу не обманул ее.
   Правда, как раз накануне Меррик сказал ей очень странную фразу... В то утро он явился в спальню к Клио, а вслед за ним внесли еще несколько новых сундуков с подарками. Клио уже не знала, с какого сундука начать. Тот, что поближе, был полон чудесных тканей, подобных которым она никогда не видела. Она едва не свалилась в огромный сундук, пробуя на ощупь прекрасную материю.
   – Осталось только одно маленькое препятствие для нашей свадьбы, – промолвил Меррик.
   Позже она пыталась припомнить, чем была занята ее голова в тот момент, когда он произнес эти слова. Наверное, тогда она пыталась оценить достоинство материй – таких прозрачных и тонких, что ей казалось, будто они пропускают свет лучше стеклянных витражей в часовне.
   «Свадьбы? – повторила она про себя. – Он сказал «свадьбы»?»
   Клио вынырнула из чрева сундука и переспросила:
   – Я не расслышала, милорд. Вы что-то говорили о нашей свадьбе?
   Но Меррика уже не было в спальне. Когда она, наконец, выкарабкалась из-под груды тканей и поднялась во весь рост, убирая волосы с лица, то успела заметить лишь его макушку в проеме винтовой лестницы.
   – Меррик! Постойте! – Она бросилась к лестнице. – Я не поняла – из-за чего задерживается наша свадьба?
   Никакого ответа. Граф исчез: в который уже раз его увел старшина каменщиков.
   И теперь, возлежа на кровати, Клио подпирала руками подбородок и, хмурясь, перебирала в памяти события последних дней. Она не видела Меррика с того самого утра, когда подсматривала за ним сквозь бойницу в стене.
   С досадой Клио уже подумывала о том, не следует ли ей превратиться в каменный блок или в ведро для нового колодца. А может, ей стать новой воротной решеткой или чертежом строящегося моста через очищенный ров? Уж тогда бы граф точно обратил на нее свое внимание. А ей так хотелось от него хоть немного внимания! Ведь она все еще вспоминала его жгучие, как огонь, поцелуи...
   Впрочем, Клио очень скоро одернула себя. Ей следовало быть более терпимой, внимательнее относиться к Меррику и отвечать добротой на его доброту, заботу и подарки.
   Вздохнув, она вернулась к запискам, что лежали перед ней на кровати. Вот всего несколько коротких строчек о минеральных источниках в Уэльсе, которые, по слухам, обладали редкой лечебной силой.
   Минеральные источники? Лечебные свойства?
   Клио быстро вернулась к началу рецепта и неторопливо и внимательно вновь прочитала его состав. Когда она добралась до конца, ее взгляд был полон задумчивости, а изящный указательный пальчик упирался в маленькую упрямую ямку на подбородке.
   Через мгновение нежный лоб Клио пересекла задумчивая морщинка. Она закусила нижнюю губку и стала нервно покручивать на пальце перстень – материнский подарок. Вдруг, как по мановению волшебной палочки, на ее личике появилось прежнее ангельское выражение, а взгляд сделался кротким и мирным, как у голубки.
   Клио улыбнулась.
   «Вот ведь как славно все складывается! – подумала она. – И очень хорошо, что мой жених так занят».
   В сопровождении нескольких слуг и воинов Меррик направлялся к побережью. Роджер скакал с ним бок о бок и без малейшего усилия выдерживал темп скачки прежде всего потому, что под Мерриком был не его любимый конь, а первый, что попался графу под руку.
   По сравнению с Аресом и другими арабскими скакунами, это животное было далеко не таким стремительным. Если бы сейчас под Мерриком был его арабский скакун, он давно бы уже догнал Клио.
   – За каким чертом ты подарил ей повозку? – нахмурившись, поинтересовался Роджер.
   – Сам не знаю.
   Мысленно Меррик крыл себя последними словами. Он и в самом деле подарил Клио затейливо раскрашенную повозку – это был один из его свадебных даров. Меррик где-то слышал, что дамы обожают такие штуки; кроме того, ему очень хотелось доставить своей невесте удовольствие.
   Перед его внутренним взором предстало блестевшее после ванны тело молодой женщины и дерзкий взгляд, безмолвно дававший ему разрешение ее разглядывать.
   Даже уходя с головой в каждодневную работу по переустройству замка, Меррик ни на секунду не мог изгнать ее образ из своих мыслей и уже не знал, на кого ему сердиться больше – на Клио или на себя самого.
   Краем глаза он заметил, что Роджер ухмыляется, и пожал плечами.
   – Я по ошибке полагал, что после встречи с валлийской стрелой у нее достанет ума не покидать стен замка без сопровождающих.
   – Без сопровождающих? Я думал, с ней отправилась эта валлийская ведьма.
   – Да, мой друг, но это примерно одно и то же. Старуха абсолютно безумна.
   – Видел я эту старуху. Надо сказать, она уже подмигивала мне своим дьявольским черным глазом и напугала меня до смерти. Уж и не знаю, чего она хотела – то ли заигрывала со мной, то ли пыталась меня сглазить.
   – Ты рассуждаешь, как этот старый идиот монах Дисмас, – нахмурился Меррик. Он вспомнил, что в дни болезни Клио замечал в глазах старухи Глэдис и ум, и участие. Именно Глэдис принесла ему бальзам в деревянной плошке, от которого раны Клио затянулись с такой быстротой, что она смогла на целую неделю раньше предусмотренного им срока начать ему пакостить. – Я думаю, старуха – существо совершенно безобидное.
   – Безобидное? Ад и тысяча чертей, Меррик! Да стоит ей мигнуть разок – и у самого дьявола душа уйдет в пятки, если она вообще у него имеется. А впрочем, может быть, это к лучшему: полагаю, что рядом с этой ведьмой леди Клио находится в безопасности.
   Меррик мрачно вздохнул. Он знал, что поверит в безопасность Клио только в том случае, если сможет коснуться ее и собственными глазами убедиться в том, что ей ничто не угрожает. Он отлично помнил, как она убегала от разбойников-валлийцев, а в нее летели стрелы, помнил кровь, которая струилась у нее из спины.
   Отдаваясь воспоминаниям, Меррик не забывал пришпоривать коня, посылая его вверх по склону холма, а потом, за его гребнем, – в широкую долину, которая выходила к заливу. Он спешил, как мог, не жалея ни собственных сил, ни сил лошади.
   Оказавшись на гребне холма, Меррик натянул поводья, сдержал коня и огляделся. Впереди мелькнуло что-то красное – там, внизу на дороге, катилась странная повозка, издали похожая на длинную колбасу. Впереди, на высоких козлах, восседал необычный кучер весь в черном. Налетающий бриз развевал длинные белые пряди его волос, отчего голова кучера напоминала отцветший одуванчик. Позади кучера находилась крытая часть повозки, а еще дальше стояли обвязанные ремнями огромные бочки для воды. Судя по всему, бочки были уже полны: даже издали Меррик слышал, как они стучат по дощатому дну повозки, подобно валлийским боевым барабанам. А громадные золоченые колеса с декоративно вырезанными спицами с грохотом катились по дороге навстречу им.
   В этот момент граф де Бокур испытывал двойственное желание. С одной стороны, ему страстно хотелось, чтобы внутри повозки, живая и невредимая, сидела Клио, но с другой – он желал, чтобы при этом ее хорошенькая головка основательно раскалывалась от головной боли, вызванной адским грохотом. Впрочем, справедливости ради следует признать, что вид повозки весьма его позабавил. Бочек с водой было так много, что, казалось, бедные волы тащили за собой весь залив Кардиган.
   Роджер догнал приятеля, придержал коня и выругался. – Черт возьми, Меррик, зачем ты так гонишь? Они все равно едут нам навстречу. Эта чертова скачка прикончит твое бедное животное.
   – Нет, – процедил Меррик сквозь зубы. – С конем ничего не сделается, обещаю тебе. – Он вынул из ножен меч и указал им в сторону повозки, из окошка которой только что выглянула столь знакомая им обоим маленькая белокурая головка. – Если я сейчас и прикончу кого-нибудь, Роджер, то только эту женщину!

22

   Клио не нужно было долго думать, чтобы сообразить, что она снова попала в переделку. Опасность приближалась к ней со стороны холмов.
   Одного взгляда на скакавшего в ее сторону Меррика и его воинов было достаточно, чтобы почувствовать, что должен был испытывать неприятель, когда на него во весь опор летел во главе своей дружины граф Глэморган.
   «М-да, – подумала Клио, – не хотелось бы мне встретиться с ним в бою...»
   Вымпелы Красного Льва развевались по ветру. Меррик что было сил пришпоривал коня – он стремительно преодолел крутой склон и уже опередил своих людей на добрых пять корпусов лошади. Ярким кровавым пятном алел на его тунике грозный лев; темный плащ вздымался за спиной рыцаря, подобно черным крыльям, и делал его похожим на самого дьявола, вырвавшегося из преисподней.
   Земля сотрясалась под копытами тяжелых боевых коней, и по прибрежным холмам волной катился нарастающий гул. Конский топот сливался с выкриками всадников, напоминавшими боевой клич сарацинов, а клубы пыли дополняли картину этой бешеной скачки, походившей на начало настоящего сражения.
   Клио выглянула из окошка повозки и посмотрела на своего кучера. Но старая Глэдис – а уж у нее характер был потверже, чем у самой королевы Элеоноры – решила не испытывать терпение графа Меррика и его воинов. Бормоча друидские заклинания, она остановила волов и юркнула между ними прежде, чем Клио успела высунуться по пояс из окна и приказать старухе спрятаться.
   Меррик направил коня прямо к Клио. У края дороги загнанное животное встало на дыбы и еще не успело опуститься, как Меррик уже соскочил с седла и направился к девушке. Его взгляд был столь же мрачен, как развевавшийся у него за плечами черный плащ.
   Клио сидела в повозке, наполовину скрытая необъятной пузатой бочкой, наполненной водой. Трудно было себе представить, как сумели две слабые женщины – Клио и старая Глэдис – закатить эту бочку в повозку и укрепить ее там, как должно. А ведь в тот день они вдвоем наполнили водой из минерального источника десять таких бочек! Воды в них, пожалуй, хватило бы, чтобы наварить свадебного эля на свадьбу самой королевы.
   Закусив нижнюю губу, Клио с опаской выглядывала из-за растрескавшегося края бочки – в этот момент Меррик совсем не был похож на счастливого жениха. Он рванул дверь повозки с такой силой, что содрогнулась вся конструкция, а бочка, за которой пряталась Клио, сдвинулась с места. От неожиданности девушка вздрогнула, ее рука соскользнула с края бочки, и она локтем выбила затычку. Из накренившейся бочки ударил фонтан воды, но Меррик протянул руку и легко, словно пушинку, удержал бочку на месте.
   Граф де Бокур не проронил ни слова – все было ясно и так. Он просто стоял, не двигаясь, и внезапно напомнил Клио пса, который загнал кошку на дерево и теперь размышляет, как поступить с ней дальше. Что и говорить, вид он имел грозный. На его лицо было страшно смотреть. Господи, Клио и не знала, что челюсти можно сжимать с такой силой. Она готова была биться об заклад, что у Меррика от этого наверняка заболели зубы.
   – Выходите!
   Еще какое-то мгновение Клио пожевала закушенную губку, взвешивая свои призрачные шансы выбраться в буквальном смысле слова сухой из воды, затем вздернула подбородок и одарила графа дерзким взглядом.