Барнет Джилл. Великолепный

   «Все получилось даже слишком просто», – подумал Меррик, положив руки на края кадки. Со вздохом облегчения он откинул голову назад и закрыл глаза. Клио по-прежнему не произносила ни слова. Тогда ее жених, большой любитель помыться, открыл глаза, окинул ее изучающим взглядом и бросил ей кусок мыла. – А теперь потри мне грудь.

24

   «Интересно, казнит ли меня король, если я выброшу из окна башни одного из его графов? – размышляла Клио, медленно переводя взгляд с Меррика на прорезь бойницы и снова на Меррика. При этом ее пальчик упирался в крошечную ямку на подбородке. – Нет. Ничего не получится. Он не пролезет: голова слишком большая». Клио понимала, что отлупить его как следует тоже вряд ли удастся. Она так уж старалась протереть ему кожу до крови, до мяса, но бесчувственный Меррик только постанывал от удовольствия, как Циклоп, когда она чесала ему брюхо.
   «Толстокожее, тупое и бесчувственное животное!» – мысленно повторяла девушка. Даже целый улей пчел старой Глэдис не смог бы прогрызть толстую шкуру Меррика. Сомнительно также, что его крепкий череп можно проломить палицей из мореного дуба...
   Именно в этот момент ее размышления были прерваны – Меррик приоткрыл один глаз и произнес: – Я жду.
   К сожалению, она не успела представить во всех подробностях кару, которая должна была обрушиться на голову Меррика. «Ну, ничего, – решила девушка. – После свадьбы у меня будет достаточно времени, чтобы подобрать подходящий метательный снаряд и сокрушить эту тупую башку!»
   Клио поднялась с пола, встала на колени и принялась, мило улыбаясь, намыливать тряпкой его волосатую грудь. «До чего же примитивные существа – эти мужчины!» – думала она, при этом глядя, как Меррик жмурится от удовольствия.
   Через некоторое время Меррик стоял у кровати, а Клио, натянув одеяло до подбородка, возмущенно смотрела на него.
   – С какой стати я должна подвинуться, милорд?!
   – Я устал и хочу спать.
   – Но при чем здесь моя кровать? Я позволила вам искупаться здесь – и этого более чем достаточно!
   Клио поплотнее закуталась в одеяло и отвернулась от него, однако Меррик сделал вид, что ничего не слышал.
   – Признаться, я изрядно вымотался за эти дни. Было чертовски сложно отыскать вас между Бриконом и Кардиганом.
   – Ну, так идите к себе. Это моя кровать и моя спальня!
   – Уже нет, миледи.
   Эти слова потрясли Клио. Она снова повернулась к Меррику и молча уставилась на него широко открытыми глазами.
   Между тем в ногах хозяйской постели вальяжно раскинулся и сладко похрапывал рыжий уродец Циклоп. Его толстое брюхо вздымалось и опадало, подобно кузнечным мехам, и весь вид его говорил о том, что наглое животное не привыкло себе в чем-либо отказывать. Однако через секунду, не без помощи Меррика, кот оказался на полу и теперь недоуменно взирал единственным оком то на обидчика, то на кровать, явно собираясь вернуться на теплое местечко.
   – Даже не думай об этом, котяра. Я не сплю с животными.
   – Я тоже! – заявила Клио, готовая растерзать наглеца, который, к несчастью, являлся ее женихом.
   Меррик оперся руками о постель, наклонился над Клио и взглянул прямо в ее пылающее негодованием лицо.
   – Если у вас нет желания убедиться, насколько во мне сильно животное начало, советую не испытывать более моего терпения. Говорю вам это открыто и не собираюсь повторять впредь. Как не собираюсь впредь тратить свое драгоценное время на то, чтобы искать вас по всему Уэльсу, спасать от разбойников, обливаться водой, которую вы везете, и ломать голову над тем, что вы задумаете на следующий раз.
   Клио хотела возразить, но его взгляд остановил ее.
   – Отныне, миледи, мне будет доподлинно известно, где вы находитесь в каждый данный момент, в особенности же – по ночам. С сегодняшнего дня я буду спать в этой постели!
   От возмущения Клио открыла было рот, но тут Меррик выдернул одеяло из ее стиснутых кулачков, и она опять промолчала. А Меррик как ни в чем не бывало улегся в постель и резким рывком потянул на себя одеяло.
   – У меня нет желания спорить с вами. Уже поздно и давно пора спать.
   Оставшись без одеяла, Клио отодвинулась на самый край постели и села. Некоторое время она молча смотрела на Меррика, а потом решительно стянула с него одеяло и закуталась до подбородка.
   И это была та женщина, что опустила перед ним полотенце, которое скрывало ее прелести! Если бы Меррик не был столь измотан, он расхохотался бы во все горло.
   – Вы не можете спать со мной! Я – девушка!
   – Очень хорошо. Значит, мне не придется заботиться о чужом ублюдке.
   Клио притихла. Меррику даже показалось, что при желании он мог бы услышать, как проворачиваются колесики у нее в мозгу.
   – Вы что, собираетесь ... – ее голос прервался. Меррик несколько раз взбил подушку, затем откинулся на нее, повернулся к Клио спиной и закрыл глаза.
   – Я собираюсь спать и не покушаюсь на вашу невинность.
   Клио опять затихла. Но в тихом омуте, как известно, черти водятся. Не успел Меррик задремать, как раздался ее голос:
   – Значит, тогда, во дворе замка, я была права, когда высказала догадку, что не нравлюсь вам?
   – Три тысячи чертей. Не начинайте все сначала.
   – Ничего я не начинаю... Сказала только, что была тогда права.
   Он повернулся к ней и пригвоздил ее к месту тяжелым взглядом.
   – Не советую вам сомневаться в моих мужских способностях, миледи, особенно когда я нахожусь в одной постели с вами. Это я говорю для вашего же блага.
   – Вы всегда угрожаете людям, когда не получаете того, чего хотите?
   – Точно так же, как вы всякий раз переводите разговор на другую тему, когда вам не хватает убедительных доводов.
   – Ничего подобного! – Клио чуть не задохнулась от возмущения. – Я всегда знаю, о чем говорю!
   – Возможно, вы и знаете, Клио, но другие не знают. – Меррик зевнул и добавил: – Я нисколько не сомневаюсь, что вы всегда точно знаете, чего хотите. Но, повторяю, при этом вы обыкновенно забываете поставить в известность о своих планах других людей.
   Ей было нечего возразить. Она вообще не могла ничего сказать, потому что если бы она снова перевела разговор на другую тему, то доказала бы его правоту...
   Меррик снова закрыл глаза. Это сражение он выиграл.
   Клио нервно ворочалась на своей половине.
   – Вы забрали все одеяла! – наконец выпалила она.
   Он улыбнулся.
   – Знаете что, Клио?
   – Что? – Ее голос прозвучал довольно резко.
   – Вы опять сменили тему.
   Утреннее солнце проникло в спальню и залило ее ярким золотым светом. В этом ярком праздничном освещении предметы утратили свои привычные четкие очертания, и Клио пришлось подождать, пока ее глаза привыкнут к свету. Утро было прекрасным, а день обещал быть еще лучше. Клио улыбнулась и внезапно почувствовала, как ее шеи коснулось чье-то горячее дыхание. Сон как рукой сняло. Она медленно повернулась на бок и тихо застонала, осознав, что находится в своей постели не одна. Сверху ее придавила мощная волосатая рука Меррика, а к спине прижимался его горячий живот!
   Раздражаясь с каждой минутой все больше и больше, Клио подняла его тяжелую руку, отвела ее в сторону и уложила ему на бедро. Но прежде чем она успела выползти из постели, Меррик повернулся во сне и своей мускулистой ногой придавил ее бедро и талию к матрацу.
   Какое-то время Клио не могла даже пошевелиться, и ей только и оставалось, что разглядывать его босую ступню, выглядывающую из-под одеяла. Изрядно попотев и немало поелозив по постели, ей удалось высвободить ногу. Рядом в опасной близости от этой длинной породистой ступни из-под одеяла выглядывала ее собственная нога.
   Теперь Клио могла хотя бы заняться изысканиями в области строения мужских и женских ног.
   Она повертела своей ножкой так и этак. Что за странная, в самом деле, у нее нога! Пальчики малюсенькие, а мизинчик и вовсе тонкий-претонкий, с пухлой капелькой-подушечкой на конце, и ноготок на нем едва намечен...
   И для чего они вообще нужны, эти пальцы на ногах?
   Ими нельзя брать вещи, как это делала обезьяна на ярмарке в Майклмасе. Может быть, они помогают при ходьбе? Или помогают сохранять равновесие? Птицы, по крайней мере, используют свои пальцы, чтобы сидеть на ветвях деревьев или, как сокол, чтобы цепляться ими за Перчатку охотника. А какой, спрашивается, толк от ее пальцев?
   Зато на пальцы Меррика посмотреть стоило. Длинные и прямые, они были похожи на стражников, выстроившихся по росту, на когорту солдат. И нечему тут было удивляться: просто эти пальцы обладали совершенной формой; жаль только, что их портили черные волоски, в изобилии торчащие тут и там.
   Ее пальчики были лишены растительности и своим видом напоминали ряды острых зубцов, украшавших стены разрушенных римских укреплений, которые можно было чуть ли не повсеместно обнаружить в их лесном краю.
   А вот старуха Глэдис утверждает, что пальцы человека отражают жизнь со всеми ее взлетами и падениями... Так, может, они способны поведать, как сложится эта жизнь в будущем? Если верить старой Глэдис, свое будущее можно узнать по расположению крошечных рыжих веснушек на носу или по тому, как завиваются волосы после того, как их вымоешь майской росой... Может быть, пальцы на ногах для того только и существуют, чтобы помочь их обладателю понять, куда в дальнейшем направить в жизни свои стопы? «В конце концов, – вдумчиво сказала себе Клио, – мы ведь рождаемся с пальцами, и по ним многое можно определить. Надо будет не забыть рассмотреть получше пальчики детей, когда они у меня родятся».
   Ее дети...
   Клио повернулась и посмотрела на мужчину, который лежал рядом с ней, их будущего отца. Спящий, он совсем не походил на сурового и безжалостного рыцаря. Сейчас ничто в нем не говорило о человеке, прозванном Красным Львом, которого она видела с разящим мечом в руках.
   Меррик тихо спал и не подозревал, что хитрый Циклоп угрелся и заснул, привалившись к его пояснице, и, глядя со стороны, можно было подумать, что у Красного Льва вырос пушистый рыжий хвост.
   Блестящие черные волосы спящего рыцаря разметались по подушке, за последние несколько дней у него успела отрасти густая бородка. И опять более всего Клио поразили его длинные ресницы. Наконец, она нашла объяснение тому, отчего его глаза светились такой глубокой синевой – ресницы подчеркивали их редкий сапфировый блеск.
   Во сне дыхание Меррика было легким и ровным, он не храпел, хотя нос его был удивительно похож на нос отца Клио. Долгие годы весь их замок сотрясался по ночам от рева дикого вепря – так храпел ее отец.
   Клио очень не хватало его. Ее отец был добрым человеком, хорошим хозяином и верным вассалом своего короля Генриха. Владелец Камроуза остался верным присяге, даже когда другие бароны восстали и примкнули к де Монфору, бросив своего короля, которому они присягнули на верность.
   Верность данному слову отец почитал высочайшей добродетелью и однажды заставил собственную дочь дать ему обещание. Справедливости ради следует признать, что это было только один раз – когда его дочь вошла в пору девичества. И Клио пообещала отцу, что подчинится воле короля и выйдет замуж за человека, которого изберет для нее их господин. Да, она дала отцу слово стать женою рыцаря, называемого Красным Львом! Она ведь не знала, что этот рыцарь так глубоко ее обидит своим пренебрежением, будет вести себя так, будто она для него ничего не значит.
   Клио провела два лишних бесконечных года в монастыре, и это глубоко ее задело. Но, подобно своему отцу, она не нарушила бы данного ею слова, даже если бы ее жених умер. Тогда бы она сделалась монашкой и находила утешение в том, что обладает отцовским чувством чести.
   Она совершенно убедила себя в том, что обещание, данное отцу, было единственной причиной, по которой она согласилась «по своей воле» выйти замуж за графа Меррика де Бокура. И совершенно никакого значения не имело то, что теперь Меррик оказывал ей постоянные знаки внимания. Впрочем, как и то, что он спас ей жизнь и что его поцелуи стали для нее настолько желанными, что она напрочь забыла о своей гордости. И, разумеется, ее согласие выйти замуж не имело никакого отношения к тому, как много Меррик значил для нее.
   Клио повернулась, чтобы еще раз взглянуть на своего жениха, – и встретилась с ясным взглядом все понимающих глаз. В нем не было и намека на сонливость. Казалось, Меррик читает сейчас ее самые потаенные и глубоко запрятанные мысли и желания. А ведь именно этим он когда-то поразил ее прямо в сердце. Но сейчас Клио думала о другом. Она смотрела в его глаза, видела его губы и вспоминала о его поцелуях...
   – Если вы и дальше будете на меня так смотреть, миледи, долго оставаться в девушках вам не придется.
   – Убирайтесь прочь, вы чурбан!
   Она отпихнула его ногами, вне себя от того, что он опять угадал ее желания.
   Однако Меррик снова притянул ее к себе, крепко поцеловал в губы, и Клио на мгновение замерла. Потом он стал целовать ее еще и еще. Его страшная борода совсем не кололась и не царапалась, а, напротив, была очень мягкой и приятно щекотала ей лицо. А поцелуи становились все настойчивее и проникновеннее.
   От Меррика исходил запах тимьяна и мускусной эссенции. Клио уже протянула руки, чтобы обнять его за шею, как вдруг этот болван поднял свою здоровенную башку и усмехнулся ей прямо в лицо. – Вам хотелось именно этого?
   Клио оттолкнула его и принялась вырываться, пихаясь ногами и руками.
   – Пустите меня! Вы сделали мне больно! Уберите свои грубые руки и костлявые колени!
   Но Меррик только хохотал, а затем перекатился на край постели и одним изящным движением набросил на них обоих одеяло. Мелькнул рыжий хвост, и воздух огласил истошный кошачий вопль – это ошалевший со сна Циклоп вцепился когтями в одеяло и повис на нем.
   – Силы небесные!
   Меррик рванулся к мечу, но пальцы его нащупали только кусок материи, обмотанный вокруг пояса. К тому времени, пока Меррик сообразил, что к чему, Циклоп был уже под кроватью в полной безопасности.
   Граф пробормотал проклятие и выбрался из постели, а Клио следила за ним, не в силах оторвать взгляд.
   Было что-то завораживающее в облике Меррика, в материи, облегавшей его чресла, короче, во всем том, что притягивало и волновало Клио. Очень многое в этом человеке нравилось ей и отталкивало одновременно. У нее на губах еще не остыл вкус его поцелуев, а к запаху ее кожи прибавился и его запах – чистого и сильного мужского тела.
   В дальнем углу комнаты стоял высокий сундук, которого – Клио могла в этом поклясться – прежде там не было. Меррик откинул его тяжелую крышку и надел рабочую льняную рубаху, после чего натянул и зашнуровал штаны из мягкой коричневой кожи. Костюм дополнили простой солдатский кожаный колет без рукавов и пара мягких сапог. Закончив одеваться, Меррик через плечо посмотрел на Клио.
   – Вы собираетесь пролежать в кровати весь день?
   – А вам хотелось бы водить меня за собой на цепочке, как обезьянку?
   Он ответил ей долгим искушающим взглядом.
   – Может быть, мне следует вернуться к вам в постель, и мы завершим то, что начали?
   Удар попал в цель: она мгновенно отбросила одеяло и вскочила с кровати.
   – У меня есть дела и поважнее!
   – Например?
   – Варить эль из привезенной воды. – Клио многозначительно помолчала. – Свадебный эль.
   – Надо же, как бывает в жизни! Вы провели со мной в постели только одну ночь и уже торопите свадьбу?
   Клио сжала кулачки.
   – Убирайтесь отсюда! Меня тошнит от вас, от ваших глупых шуток, грубых ручищ и костлявых коленей. Мне надо одеться, да и вообще побыть одной.
   Меррик отвесил шутливый поклон и направился к двери.
   Ему вслед полетела зеленая туника.
   – Это вам, чтобы я не замечала вас, когда вы будете скакать по поросшему травой склону! – Клио просто не могла не оставить за собой последнего слова.
   Меррик молча пожал плечами и вышел на лестницу, даже не закрыв за собой дверь.
   – Де Клер! – тут же раздался его рев. – Где тебя черти носят?!
   В следующую секунду послышался топот – это вверх по лестнице неслись наперегонки Тобин и Долби.
   – Я здесь, милорд! – Тобин вытянулся перед Мерриком, а Долби, копируя каждое движение оруженосца, выпятил свою тощую грудь, задрал подбородок и придал себе высокомерный и залихватский вид.
   Меррик огляделся вокруг.
   – А где Долгонос?
   – Кто? – спросили одновременно Тобин и Долби.
   – Ну... тот... другой.
   – Я уже здесь, милорд. Лечу! Двадцать один... двадцать два ... – Долги медленно взбирался вверх по лестнице.
   Приняв в свои ряды Долговяза, парни выстроились перед дверью в покои Клио. Меррик бросил мрачный взгляд на дверь и обратился к мальчишкам:
   – Отныне вашей первейшей обязанностью будет охрана леди Клио. Она не должна покидать замок, и вы обязаны неотлучно находиться при ней. – Граф снова обернулся на дверь, заметил, что Клио наблюдает за ним, и многозначительно добавил: – В стенах замка Камроуз леди Клио должна находиться в полнейшей безопасности.
   У Клио перехватило дыхание. Вот оно, значит, как – он приставил к ней охранников! Перед ней открылась еще одна – неизвестная доселе и не лучшая – сторона натуры ее жениха...
   Заметив, что граф начал спускаться по лестнице, Клио бросила ему вслед, отчаянно делая вид, будто ничего не произошло:
   – А я и не думала сегодня покидать замок. Я собиралась целый день провести в пивоварне. – Она помолчала и, не сдержавшись, добавила: – Где не будет никаких костлявых коленей.
   Меррик бросил на нее взгляд, ясно говоривший, что он прекрасно понял, на что она намекает, и вышел из покоев.
   Клио глубоко вздохнула. В ее душе боролись самые противоречивые чувства – от невероятного облегчения до желания догнать Меррика и отвесить ему хорошую затрещину. В этот момент в дверь спальни постучали.
   – Кто там?
   Меррик просунул в дверь свою отвратительную, тупую башку.
   – Совсем забыл сказать вам одну вещь.
   Клио сложила руки на груди и нетерпеливо топнула ножкой.
   – Ну, что там еще?
   На лице жениха сияла ехидная улыбка.
   – Это было вовсе не колено!
   Граф успел захлопнуть дверь в тот самый момент, когда в нее угодил башмачок Клио.

25

   Стоял один из тех редких и замечательных дней, когда воздух напоен ароматом цветущего клевера и до самого горизонта простирается бескрайняя синь небес. Белоснежные голубки ворковали в закутках замковых стен, и кричали дикие гуси, пролетая над замком, и стаи их были похожи на огромные черные стрелы.
   Пришло время нового урожая, и селяне несли к замку огромные корзины с плодами, чтобы обменять их на оловянную и железную утварь, нехитрый инструмент и ткани – вещи, которыми мог распоряжаться только лорд – владелец земель.
   Двор замка гудел как улей: крестьянки из окрестных деревень в одночасье превратились в торговок, их дети, что помладше, цеплялись за подолы материнских юбок, а сорванцы постарше сновали тут и там, временами сбиваясь в шумные стайки и снова рассыпаясь, кто куда. Матери тащили на крутых бедрах большие ивовые корзины, полные жемчужно-белых реп и кочнов сладкой капусты, изумрудного шпината и темно-красных диких яблок.
   По мосту через крепостной ров, постукивая деревянными колесами на стыках каменных плит, катились телеги, доверху нагруженные дровами и древесным углем. Повозки с рыбой и телеги со свежескошенным сеном со скрипом и грохотом проезжали под новой воротной решеткой. Высокие движущиеся стога задевали верхушками за острые зубцы решетки, оставляя на ней пучки сена; гулко плескали своим нутром необъятных размеров бочки с рыбой-камбалой, морским чертом и селедкой, распространяя вокруг солоноватый аромат моря.
   За спинами местных рыбаков, подобно гигантской ореховой скорлупе, болтались пузатые рыбачьи лодки, сплетенные из ивняка и обтянутые кожей. Как длинные усики водяных жуков, из-за спин рыбаков торчали весла, привязанные к лодкам; с них свисали широкие мелкоячеистые сети. Рыбаки толкали перед собой скрипучие тележки, заставленные ивовыми корзинами со скользким угрем, коричнево-крапчатой форелью и свежим лососем.
   Шли охотники с висевшими за спиной огромными луками; одежда их была зеленовато-коричневой – под цвет английского леса. Охотники несли на плечах деревянные пики с нанизанными на них трофеями – зайцами, белками или крупными тушами лесных оленей и кабанов.
   Около хижины-прачечной молодая прачка развесила сушиться чистое белье. Налетавший легкий ветерок играл белоснежными простынями, превращая их в паруса морских кораблей. Возле пекарни остывали сдобные пшеничные булки и свежевыпеченный ржаной хлеб, распространяя соблазнительный аромат, а через открытые настежь окна пекарни видны были сотни мясных пирогов на больших металлических противнях, которые просились в печь.
   Над всем этим великолепием стоял вечный шум непрекращающейся стройки, визг пил и стук молотков. Особенно выделялся грохот кувалд каменотесов, готовивших каменные блоки для нового моста и стен. Но слышался также легкий звон молоточков жестянщиков, работавших над дренажными трубами, и веселый перестук молотков оружейников, мастеривших оружие и доспехи, замки и запоры, – короче, все то, что требовалось для защиты замка Камроуз от завистливых врагов. Вскоре после полудня красная повозка, груженная тяжеленными бочками с водой для свадебного эля, с трудом протиснувшись через ворота, вкатила во двор. Клио наблюдала за ней из окна пивоварни. Она восседала на высоком шатком табурете и могла охватить взглядом весь внутренний двор замка, дожидаясь, когда же, наконец, закипит вода в чанах для варки эля. Для этой партии эля старуха Глэдис расположила пучки трав и приправы в строгой последовательности – соответственно расположению звезд в период летнего солнцестояния. Старая валлийская колдунья заявила, что любому, у кого ума чуть побольше, чем у амбарного воробья, должно быть ведомо: звезды и луна обладают своими секретами и волшебством. А людям остается только раскрыть их и использовать.
   Пока Тобин и Долби разгружали повозку и закатывали бочки с водой в пивоварню, Долги стоял на страже рядом с Клио. Сказать по правде, это было довольно глупо: ведь ей ничего не стоило от него удрать.
   От этих мыслей ее отвлекли крики парней под окном.
   – Что там случилось? – забеспокоилась Клио.
   – Мы спорим, рифмуются ли «палка» и «булка», – сказал со двора Долби.
   – Зачем вам это? – удивилась девушка.
   – Это такая игра, миледи, между оруженосцами и пажами. – Долби немного помолчал, собираясь с мыслями, а затем выпалил: – Она длится вот уже многие века! Мы, пажи, должны говорить стихами, вместо того, чтобы. – Тут он опять задумался, и Тобин с угрожающим видом надвинулся на него. Но внезапно лицо Долби озарилось, словно окрестные холмы, когда на них разжигала костры старуха Глэдис. – Вместо того, чтобы махать попусту кулаками!
   – Верно, – отозвался Долги. – Должны мы рифмовать слова, как в саду растет трава.
   – Молодчина! – воскликнул Долби. – Не подвел брата.
   В этот момент Клио почувствовала, что у нее начинает кружиться голова.
   – Что это за дурацкая игра?!
   – Напротив, миледи. – Тобин де Клер выступил вперед и принял свою обычную горделивую позу. – Рифма – это первое, чему должен научиться паж. Когда сэр Меррик учил меня рифмовать слова, на это ушло целых две недели. А эти парни обязаны говорить в рифму каждый третий день в течение месяца.
   – Но для чего?
   – Может быть, это покажется вам глупым, миледи, но подобные упражнения учат быстро соображать. Сэр Меррик говорит, что мысли рыцаря должны быть столь же стремительны, как и его разящий меч. Сэр Роджер и многие другие достойные рыцари в свое время использовали это упражнение.
   Галантно поклонившись своей госпоже, Тобин вошел в пивоварню и сразу направился к столу, за которым колдовала над своими смесями старуха Глэдис. Повторяя движения оруженосца, Долби следовал за ним по пятам, буквально наступая ему на пятки. Тобин остановился у стола Глэдис и принялся внимательно следить за ее действиями. Старуха подняла голову, мгновенно оценила, кто перед ней, и взглядом отослала Тобина прочь – вопреки своему обыкновению, она не подмигивала ему и ничего не бормотала по-валлийски. Видя, что оруженосец не трогается с места, старая Глэдис бросила в его сторону еще один взгляд.
   – Тебе что-то нужно, мальчик?
   – Мне семнадцать лет, и я уже не мальчик! – сообщил он ей с видимым отвращением.
   Старуха покачала лохматой головой и проткнула Тобина колючими стрелами своих непроницаемо черных глаз.
   – Добавь к своим годам три раза по столько и еще девять лет, парень, и ты узнаешь мой возраст. Уж зеленого юнца я распознаю с первого взгляда. Говори, что тебе нужно.
   – Меня просили узнать, где сэр Роджер? – заявил Тобин.
   На какую-то долю секунды старуха Глэдис замерла, но тут же – как ни в чем не бывало – принялась обтирать передником свои заскорузлые ладони.
   – Почему ты спрашиваешь об этом у меня?
   – Но граф отправил его с тобой, старуха, когда ты ездила за водой, и он до сих пор не вернулся в замок.
   Глэдис пожала плечами.
   – Последний раз, когда мои старые глаза смотрели на сэра Роджера, он ехал куда-то в обществе какой-то белокурой сучки. – Отвернувшись от Тобина, она обратилась к Клио. – В замке ли брат Дисмас?