Страница:
Тут только на последнего обратили внимание, и добросердечный Джордж сразу же заметил неестественное спокойствие Джулиана и его мертвенную бледность. Коснувшись плеча молодого человека, он спросил своим мягким голосом:
— Вы говорили с родителями, не так ли? Джулиан горестно кивнул:
— Да. Я только что от них. — И он улыбнулся Джорджу горькой, вымученной улыбкой. — Но знаете ли, есть и нечто не известное вам — Стивен Девлин мне не отец! — Игнорируя ошеломленные восклицания присутствующих, он продолжал:
— Моргана — моя сестра, а не кузина, как полагали вы. Стивен Девлин открыл мне, что я незаконнорожденный ребенок Эндрю Девлина, и моя мать не отрицала этого. А что касается остального… — Внезапно его губы побелели, и он с трудом разомкнул их:
— Все, что вы сказали, — правда. Все это правда! Они оба признались мне в этом!
Чтобы не видеть отчаяния Джулиана, его собеседники уставились в землю, но через минуту, героическим усилием воли взяв себя в руки, он взглянул на Ройса и произнес ровно:
— Ваша жена — законная дочь Эндрю и Эстер Девлин. Чтобы заполучить состояние, которое она унаследовала от матери, Стивен и моя мать договорились с одноглазым, чтобы тот уничтожил ее после смерти Эстер, но одноглазый обманул их. Он сохранил ей жизнь.
— Что, — воскликнул Ройс, — объясняет, почему он шел на все, лишь бы заполучить ее: он знал, кто она. Наверняка у него был план, как овладеть ее состоянием!
Джек впервые вступил в разговор:
— Я думаю, он похитил Моргану, гм, не только для того, чтобы добраться до ее денег. Мне и Бену давным-давно известно, что он спит и видит, как бы затащить ее к себе в постель.
— Господи! — простонал Ройс, прикрыв глаза от нестерпимой боли: он ясно увидел Моргану и тянущего к ней лапы, улыбающегося подонка с черной повязкой. — Джек, не надо об этом! Мы должны найти ее как можно быстрее!
Тут ничего не понимающий Джулиан спросил смущенно:
— Что-нибудь случилось?
Захари и Джек, обернувшись к нему, быстро ввели его в курс дела. По иронии судьбы новость о том, что его сводная сестра похищена одноглазым, может быть, спасла рассудок Джулиана. Сознание всего ужаса ее положения заставило его забыть свою муку. С фанатичным блеском в глазах он повернулся к Ройсу:
— Позвольте мне помочь вам!
Ройс угрюмо смотрел перед собой. Затем, сердито встряхнувшись, запрещая себе любую мысль, кроме тех, что могли помочь, но не в силах справиться со страхом за жену, он промолвил суровым голосом:
— Каким бы образом он ни выманил ее, ясно, что на территории поместья его нет. Значит, он отправился в направлении Тенбриджа… — Глубокая морщина, которой до сих пор не было, легла на его лоб, когда он добавил глухо:
— Что не говорит нам практически ничего! Он мог увезти ее в любом направлении.
Вытащив часы из нагрудного кармана, он взглянул на них.
— Прошло уже полчаса… Если мы и дальше будем медлить, мы потеряем единственное наше преимущество — что я благодаря Булларду так скоро узнал об их встрече.
Состоялось короткое совещание, какой путь лучше избрать. Было решено, что Ройс и Джордж выедут немедленно в кабриолете, который уже ждал их; они отправятся в направлении Тенбриджа, повсюду спрашивая о Моргане и оставляя сообщения о себе; другие последуют за ними, как только лошади будут готовы. На экипаж Джулиана рассчитывать не приходилось — он проделал сегодня путь из Лондона, и животные едва держались на ногах. Все согласились с тем, чтобы ехать поодиночке: во-первых, расширить поиски и, во-вторых, искать в разных направлениях.
То обстоятельство, что Джек никогда в жизни не сидел на лошади, затруднило дело. Наконец додумались до того, чтобы запрячь второй, большой экипаж — никто не знал, когда и в каком состоянии найдут Моргану. Решение было простое — Захари и Джулиан отправятся верхом на самых резвых лошадях, какие есть в конюшне, а Джек последует за ними в желтом экипаже, которым будет править кучер Ройса.
Отдавая распоряжения в жестоком сознании, что минуты уходят, Ройс воскликнул:
— Идем же, Джордж! Поехали и молись, чтобы нам наткнуться хоть на что-то!
— Подожди! — ответил неторопливо Джордж и, когда Ройс бросил на него взбешенный взгляд, добавил невозмутимо:
— Ты же видишь! Я думаю.
— О Господи! Только не сейчас! — Ройс был вне себя, уверенный, что Джордж вот-вот пустится в очередное многословное объяснение.
Джордж с упреком посмотрел на него и поднес к глазам записку одноглазого, которую все еще держал в руке. Нахмурившись он произнес:
— Я думаю, что уже видел где-то этот почерк… Не отрывая глаз от лица кузена, Ройс спросил срывающимся голосом:
— Ты уверен? Джордж кивнул:
— Говорю же тебе — я помню все!
Джулиан вдруг невесело рассмеялся.
— Я могу подтвердить это! — сказал он с горечью. — Джордж действительно помнит все: и сплетни двадцатилетней давности, и даже то, что у какой-то куртизанки были фарфоровые голубые глаза!
Джордж подпрыгнул, как если бы в него выстрелили. — Вот! — воскликнул он, разволновавшись. — Я знал, что есть здесь еще что-то! — Он снова взглянул на бумагу, кивнул и пробормотал как бы про себя:
— Конечно, мне бы следовало сразу узнать его руку — я столько лет получал от него записки!
Подозрительно спокойным голосом Ройс выговорил:
— Ты не хотел бы поделиться с нами своими знаниями? И если можно — скорее!
Бросив на кузена властный взгляд, Джордж произнес значительно:
— Я забыл сообщить вам кое-что интересное о Джейн Фаулер… Она незаконнорожденная, но из хорошей семьи — ее отец был деревенским эсквайром и дал ей приличное воспитание. Потом она сошла с пути истинного и убежала с женихом своей сводной сестры в Лондон.
Джек кивнул головой и подтвердил:
— Да, так и было. Мать никогда не скрывала от нас « свое прошлое.
Джордж одобрительно улыбнулся Джеку, а Ройс заскрипел зубами. Боясь, что кузен вот-вот пустится в долгие воспоминания о Джейн Фаулер и о том, что она сделала или чего не сделала двадцать лет назад, почти физически ощущая, как бежит невозвратимое время, Ройс взмолился:
— Джордж, Бога ради! Если ты хоть немножко любишь меня, выкладывай суть!
Обиженно поджав губы, Джордж начал невозмутимо, как истинно светский человек:
— Дело в том, что через два года после ее появления в Лондоне ее брат, один из законных отпрысков сквайра, тоже объявился в городе. Он был глупым, чванливым молокососом и не понял, что, имея сестру — даму полусвета, он ставит себя вне общества. — С задумчивым выражением лица Джордж проговорил восхищенно:
— Но он потратил поразительно мало времени на то, чтобы понять это. Он быстро провел черту между собой и сестрой с ее детишками. Да, он был весьма неглупый малый — я знаю его много лет, хотя готов биться об заклад: мало кто помнит теперь, что его сестрой была Джейн Фаулер, куртизанка с изумительными, напоминающими голубой фарфор глазами.
— Имя, Джордж! — прорычал Ройс.
— Аллан Руфус Ньюэлл, — просто ответил тот.
— Ньюэлл?! — воскликнули одновременно Захари и Джулиан, глядя на Джорджа.
— Н-н-но его можно встретить почти всюду! — Захари был в полном замешательстве.
— Конечно! Вот как он узнал, где мы будем в тот день, когда послал Моргану обчистить мои карманы! — выдохнул хрипло Ройс. — Итак, записку Моргане написал одноглазый, и если Джордж заявляет, что почерк принадлежит Ньюэллу, значит, он и есть одноглазый! Вот почему Моргана попала к Джейн Фаулер. Ее брат, он же одноглазый, принес ей когда-то ребенка на воспитание…
— Но зачем? — спросил Джордж недоумевая. Беспощадная, внушающая страх улыбка едва коснулась губ Ройса.
— Именно это я и намереваюсь узнать, добравшись до него. — Он бросил на Джорджа острый взгляд. — А теперь, кузен, где мы можем найти нашего неуловимого мистера Ньюэлла?
Голос Ройса был на удивление ровен. С беспокойством взглянув на него, Джордж сказал:
— Я знаю, что у него есть летний домик где-то на побережье, вблизи Гастингса. Как только мы доберемся чуда, я уверен, что любой укажет нам дорогу.
Это казалось логичным, и без дальнейших слов Ройс потащил Джорджа к ожидавшему их экипажу; секундой позже лошади, управляемые Ройсом, рванули с места и помчались по дороге. Когда в их поле зрения показался домик сторожа, Ройс слегка придержал лошадей. Они чуть было не проехали мимо, но Гарри и Джон Булларды внезапно появились у входа, неистово размахивая руками. Остановив лошадей, Ройс рявкнул:
— Ну, в чем дело?
Его глаза опасно сверкнули, когда он заметил окровавленного и взъерошенного Тома Купера, слугу, и Сперлинга, своего лакея, стоявшего у стены со сжатыми кулаками.
Обычно безупречная одежда Сперлинга была в полном беспорядке. Из носа текла кровь, а нижняя губа превратилась в багрово-синий кровоподтек. Встретив суровый взгляд Ройса, он начал голосом, дрожавшим от сдержанного негодования:
— Я знаю, вы думаете, что именно я пустил взломщика в дом той ночью в Лондоне, — но я ни в чем не виноват! — Он с презрением посмотрел на Тома Купера:
— Я не единственный бодрствовал тогда: вернувшись в свою комнату, я нашел там Тома одетым. Он клялся и божился, что ничего не знает, но поскольку остальные были в постели, я немедленно заподозрил, что преступник — Том Купер. — Выпрямившись, маленький лакей продолжил непреклонно:
— Я не спускал с него глаз последние недели, и сегодня все мои опасения подтвердились.
Том Купер, вытирая кровь с разбитого лица, пробормотал:
— Я не сделал ничего плохого. Он свихнулся! Сперлинг печально улыбнулся и, засунув руку в карман своего разорванного сюртука, вынул оттуда свернутый вдвое листочек бумаги.
— Я думаю, вы найдете содержание этой записки весьма интересным, сэр! — И он вручил ее Ройсу, продолжая спокойно:
— Я последовал за ним в город сегодня днем. Там он тайно встречался с джентльменом, лицо которого все время оставалось в тени. Я спрятался от них, но неподалеку, и кое-что услышал, когда неизвестный передавал Тому записку: он запретил Куперу отдавать ее вам раньше восьми вечера. Мне удалось..; э-э… заставить его отдать записку мне…
Ройс быстро пробежал глазами сообщение, мгновенно узнав тот же почерк, что и в записке, адресованной Моргане. Понятно, почему Ньюэлл хотел, чтобы письмо передали именно в восемь: в это время еще достаточно светло, чтобы отправиться в путь. А до места, назначенного Ньюэллом, Ройс добрался бы уже затемно. Темнота стала бы союзницей Ньюэлла, а трехчасовая отсрочка позволила бы все продумать, чтобы Ройс не выскользнул из ловушки. Моргана же была приманкой… Ройс ни секунды не сомневался, что Аллан Ньюэлл, он же одноглазый, намеревался убить его…
Ройс поднял голову, его взгляд на короткий, смертельно страшный для Купера миг остановился на нем.
— Свяжите его, — приказал он кратко. — И охраняйте как следует — я не хочу, чтобы он добрался до одноглазого раньше меня. — Взглянув затем на Эдварда Сперлинга, Ройс повинился от всего сердца:
— Я сожалею о том, что подозревал вас. Простите меня, пожалуйста. И я хочу поблагодарить вас за все, что вы сделали сегодня, — вы не просто разоблачили шпиона. По всей вероятности, вы спасли мне жизнь. Мы поговорим об этом позднее, после моего возвращения! — Бросив записку Джорджу, Ройс щелкнул бичом и, когда лошади тронулись, вымолвил:
— Кажется, у нас появились кое-какие преимущества. В конце концов мы знаем, что Ньюэлл — одноглазый, мы выехали на два часа раньше, и кроме того, нам незачем терять время на поиски этого ублюдка — он сам указал нам маршрут, которым мы и последуем!
Глава 23
— Вы говорили с родителями, не так ли? Джулиан горестно кивнул:
— Да. Я только что от них. — И он улыбнулся Джорджу горькой, вымученной улыбкой. — Но знаете ли, есть и нечто не известное вам — Стивен Девлин мне не отец! — Игнорируя ошеломленные восклицания присутствующих, он продолжал:
— Моргана — моя сестра, а не кузина, как полагали вы. Стивен Девлин открыл мне, что я незаконнорожденный ребенок Эндрю Девлина, и моя мать не отрицала этого. А что касается остального… — Внезапно его губы побелели, и он с трудом разомкнул их:
— Все, что вы сказали, — правда. Все это правда! Они оба признались мне в этом!
Чтобы не видеть отчаяния Джулиана, его собеседники уставились в землю, но через минуту, героическим усилием воли взяв себя в руки, он взглянул на Ройса и произнес ровно:
— Ваша жена — законная дочь Эндрю и Эстер Девлин. Чтобы заполучить состояние, которое она унаследовала от матери, Стивен и моя мать договорились с одноглазым, чтобы тот уничтожил ее после смерти Эстер, но одноглазый обманул их. Он сохранил ей жизнь.
— Что, — воскликнул Ройс, — объясняет, почему он шел на все, лишь бы заполучить ее: он знал, кто она. Наверняка у него был план, как овладеть ее состоянием!
Джек впервые вступил в разговор:
— Я думаю, он похитил Моргану, гм, не только для того, чтобы добраться до ее денег. Мне и Бену давным-давно известно, что он спит и видит, как бы затащить ее к себе в постель.
— Господи! — простонал Ройс, прикрыв глаза от нестерпимой боли: он ясно увидел Моргану и тянущего к ней лапы, улыбающегося подонка с черной повязкой. — Джек, не надо об этом! Мы должны найти ее как можно быстрее!
Тут ничего не понимающий Джулиан спросил смущенно:
— Что-нибудь случилось?
Захари и Джек, обернувшись к нему, быстро ввели его в курс дела. По иронии судьбы новость о том, что его сводная сестра похищена одноглазым, может быть, спасла рассудок Джулиана. Сознание всего ужаса ее положения заставило его забыть свою муку. С фанатичным блеском в глазах он повернулся к Ройсу:
— Позвольте мне помочь вам!
Ройс угрюмо смотрел перед собой. Затем, сердито встряхнувшись, запрещая себе любую мысль, кроме тех, что могли помочь, но не в силах справиться со страхом за жену, он промолвил суровым голосом:
— Каким бы образом он ни выманил ее, ясно, что на территории поместья его нет. Значит, он отправился в направлении Тенбриджа… — Глубокая морщина, которой до сих пор не было, легла на его лоб, когда он добавил глухо:
— Что не говорит нам практически ничего! Он мог увезти ее в любом направлении.
Вытащив часы из нагрудного кармана, он взглянул на них.
— Прошло уже полчаса… Если мы и дальше будем медлить, мы потеряем единственное наше преимущество — что я благодаря Булларду так скоро узнал об их встрече.
Состоялось короткое совещание, какой путь лучше избрать. Было решено, что Ройс и Джордж выедут немедленно в кабриолете, который уже ждал их; они отправятся в направлении Тенбриджа, повсюду спрашивая о Моргане и оставляя сообщения о себе; другие последуют за ними, как только лошади будут готовы. На экипаж Джулиана рассчитывать не приходилось — он проделал сегодня путь из Лондона, и животные едва держались на ногах. Все согласились с тем, чтобы ехать поодиночке: во-первых, расширить поиски и, во-вторых, искать в разных направлениях.
То обстоятельство, что Джек никогда в жизни не сидел на лошади, затруднило дело. Наконец додумались до того, чтобы запрячь второй, большой экипаж — никто не знал, когда и в каком состоянии найдут Моргану. Решение было простое — Захари и Джулиан отправятся верхом на самых резвых лошадях, какие есть в конюшне, а Джек последует за ними в желтом экипаже, которым будет править кучер Ройса.
Отдавая распоряжения в жестоком сознании, что минуты уходят, Ройс воскликнул:
— Идем же, Джордж! Поехали и молись, чтобы нам наткнуться хоть на что-то!
— Подожди! — ответил неторопливо Джордж и, когда Ройс бросил на него взбешенный взгляд, добавил невозмутимо:
— Ты же видишь! Я думаю.
— О Господи! Только не сейчас! — Ройс был вне себя, уверенный, что Джордж вот-вот пустится в очередное многословное объяснение.
Джордж с упреком посмотрел на него и поднес к глазам записку одноглазого, которую все еще держал в руке. Нахмурившись он произнес:
— Я думаю, что уже видел где-то этот почерк… Не отрывая глаз от лица кузена, Ройс спросил срывающимся голосом:
— Ты уверен? Джордж кивнул:
— Говорю же тебе — я помню все!
Джулиан вдруг невесело рассмеялся.
— Я могу подтвердить это! — сказал он с горечью. — Джордж действительно помнит все: и сплетни двадцатилетней давности, и даже то, что у какой-то куртизанки были фарфоровые голубые глаза!
Джордж подпрыгнул, как если бы в него выстрелили. — Вот! — воскликнул он, разволновавшись. — Я знал, что есть здесь еще что-то! — Он снова взглянул на бумагу, кивнул и пробормотал как бы про себя:
— Конечно, мне бы следовало сразу узнать его руку — я столько лет получал от него записки!
Подозрительно спокойным голосом Ройс выговорил:
— Ты не хотел бы поделиться с нами своими знаниями? И если можно — скорее!
Бросив на кузена властный взгляд, Джордж произнес значительно:
— Я забыл сообщить вам кое-что интересное о Джейн Фаулер… Она незаконнорожденная, но из хорошей семьи — ее отец был деревенским эсквайром и дал ей приличное воспитание. Потом она сошла с пути истинного и убежала с женихом своей сводной сестры в Лондон.
Джек кивнул головой и подтвердил:
— Да, так и было. Мать никогда не скрывала от нас « свое прошлое.
Джордж одобрительно улыбнулся Джеку, а Ройс заскрипел зубами. Боясь, что кузен вот-вот пустится в долгие воспоминания о Джейн Фаулер и о том, что она сделала или чего не сделала двадцать лет назад, почти физически ощущая, как бежит невозвратимое время, Ройс взмолился:
— Джордж, Бога ради! Если ты хоть немножко любишь меня, выкладывай суть!
Обиженно поджав губы, Джордж начал невозмутимо, как истинно светский человек:
— Дело в том, что через два года после ее появления в Лондоне ее брат, один из законных отпрысков сквайра, тоже объявился в городе. Он был глупым, чванливым молокососом и не понял, что, имея сестру — даму полусвета, он ставит себя вне общества. — С задумчивым выражением лица Джордж проговорил восхищенно:
— Но он потратил поразительно мало времени на то, чтобы понять это. Он быстро провел черту между собой и сестрой с ее детишками. Да, он был весьма неглупый малый — я знаю его много лет, хотя готов биться об заклад: мало кто помнит теперь, что его сестрой была Джейн Фаулер, куртизанка с изумительными, напоминающими голубой фарфор глазами.
— Имя, Джордж! — прорычал Ройс.
— Аллан Руфус Ньюэлл, — просто ответил тот.
— Ньюэлл?! — воскликнули одновременно Захари и Джулиан, глядя на Джорджа.
— Н-н-но его можно встретить почти всюду! — Захари был в полном замешательстве.
— Конечно! Вот как он узнал, где мы будем в тот день, когда послал Моргану обчистить мои карманы! — выдохнул хрипло Ройс. — Итак, записку Моргане написал одноглазый, и если Джордж заявляет, что почерк принадлежит Ньюэллу, значит, он и есть одноглазый! Вот почему Моргана попала к Джейн Фаулер. Ее брат, он же одноглазый, принес ей когда-то ребенка на воспитание…
— Но зачем? — спросил Джордж недоумевая. Беспощадная, внушающая страх улыбка едва коснулась губ Ройса.
— Именно это я и намереваюсь узнать, добравшись до него. — Он бросил на Джорджа острый взгляд. — А теперь, кузен, где мы можем найти нашего неуловимого мистера Ньюэлла?
Голос Ройса был на удивление ровен. С беспокойством взглянув на него, Джордж сказал:
— Я знаю, что у него есть летний домик где-то на побережье, вблизи Гастингса. Как только мы доберемся чуда, я уверен, что любой укажет нам дорогу.
Это казалось логичным, и без дальнейших слов Ройс потащил Джорджа к ожидавшему их экипажу; секундой позже лошади, управляемые Ройсом, рванули с места и помчались по дороге. Когда в их поле зрения показался домик сторожа, Ройс слегка придержал лошадей. Они чуть было не проехали мимо, но Гарри и Джон Булларды внезапно появились у входа, неистово размахивая руками. Остановив лошадей, Ройс рявкнул:
— Ну, в чем дело?
Его глаза опасно сверкнули, когда он заметил окровавленного и взъерошенного Тома Купера, слугу, и Сперлинга, своего лакея, стоявшего у стены со сжатыми кулаками.
Обычно безупречная одежда Сперлинга была в полном беспорядке. Из носа текла кровь, а нижняя губа превратилась в багрово-синий кровоподтек. Встретив суровый взгляд Ройса, он начал голосом, дрожавшим от сдержанного негодования:
— Я знаю, вы думаете, что именно я пустил взломщика в дом той ночью в Лондоне, — но я ни в чем не виноват! — Он с презрением посмотрел на Тома Купера:
— Я не единственный бодрствовал тогда: вернувшись в свою комнату, я нашел там Тома одетым. Он клялся и божился, что ничего не знает, но поскольку остальные были в постели, я немедленно заподозрил, что преступник — Том Купер. — Выпрямившись, маленький лакей продолжил непреклонно:
— Я не спускал с него глаз последние недели, и сегодня все мои опасения подтвердились.
Том Купер, вытирая кровь с разбитого лица, пробормотал:
— Я не сделал ничего плохого. Он свихнулся! Сперлинг печально улыбнулся и, засунув руку в карман своего разорванного сюртука, вынул оттуда свернутый вдвое листочек бумаги.
— Я думаю, вы найдете содержание этой записки весьма интересным, сэр! — И он вручил ее Ройсу, продолжая спокойно:
— Я последовал за ним в город сегодня днем. Там он тайно встречался с джентльменом, лицо которого все время оставалось в тени. Я спрятался от них, но неподалеку, и кое-что услышал, когда неизвестный передавал Тому записку: он запретил Куперу отдавать ее вам раньше восьми вечера. Мне удалось..; э-э… заставить его отдать записку мне…
Ройс быстро пробежал глазами сообщение, мгновенно узнав тот же почерк, что и в записке, адресованной Моргане. Понятно, почему Ньюэлл хотел, чтобы письмо передали именно в восемь: в это время еще достаточно светло, чтобы отправиться в путь. А до места, назначенного Ньюэллом, Ройс добрался бы уже затемно. Темнота стала бы союзницей Ньюэлла, а трехчасовая отсрочка позволила бы все продумать, чтобы Ройс не выскользнул из ловушки. Моргана же была приманкой… Ройс ни секунды не сомневался, что Аллан Ньюэлл, он же одноглазый, намеревался убить его…
Ройс поднял голову, его взгляд на короткий, смертельно страшный для Купера миг остановился на нем.
— Свяжите его, — приказал он кратко. — И охраняйте как следует — я не хочу, чтобы он добрался до одноглазого раньше меня. — Взглянув затем на Эдварда Сперлинга, Ройс повинился от всего сердца:
— Я сожалею о том, что подозревал вас. Простите меня, пожалуйста. И я хочу поблагодарить вас за все, что вы сделали сегодня, — вы не просто разоблачили шпиона. По всей вероятности, вы спасли мне жизнь. Мы поговорим об этом позднее, после моего возвращения! — Бросив записку Джорджу, Ройс щелкнул бичом и, когда лошади тронулись, вымолвил:
— Кажется, у нас появились кое-какие преимущества. В конце концов мы знаем, что Ньюэлл — одноглазый, мы выехали на два часа раньше, и кроме того, нам незачем терять время на поиски этого ублюдка — он сам указал нам маршрут, которым мы и последуем!
Глава 23
Голова у Морганы ужасно болела, и когда она постепенно начала воспринимать окружающее, то не могла взять в толк, как сюда попала. Прошло несколько ужасных секунд, прежде чем она поняла, что связана и с кляпом во рту лежит на дне мчащегося экипажа. Ее прикрывало что-то тяжелое и колкое — по всей видимости, одеяло или ковер. Смутно припомнив последние несколько минут, когда она сошла с дороги, направляясь к лесу, Моргана вдруг все посияла. Задыхаясь под тяжелым покрывалом, она чуть не сошла с ума. Все кончено. Она в плену у одноглазого.
Путешествие казалось бесконечным, но вот движение экипажа изменилось, и Моргана почувствовала, что они добрались. Ее сердце начало биться резкими болезненными ударами, и она замерла, как маленькая, перепуганная насмерть зверюшка, когда дневной свет в щелях ее покрывала исчез и лошади остановились. Они, должно быть, въехали внутрь конюшни или амбара, и Моргана, вытянувшись в струнку, ожидала, что будет дальше.
Экипаж качнуло — значит, одноглазый вышел из него, и следующие несколько минут она слышала шум, какой бывает, когда распрягают лошадей. Дверь закрылась. Моргана мгновенно напрягла слух. Все сразу забылось — ужасная головная боль, занемевшие руки. Подняв голову, она пыталась понять, на что ей можно отважиться сейчас. У нее уже созрели самые дерзкие планы побега. Сколько времени пройдет до того, как он вернется? Достаточно ли, чтобы сделать первую попытку? Моргана уже пробовала сесть, когда услышала звук приближающихся шагов. Она замерла.
Подойдя прямо к экипажу, одноглазый процедил злобно:
— Все еще притворяешься, что без сознания, дорогая? Брось! Это бесполезно — я давным-давно понял, что ты пришла в себя.
Поскольку кляп во рту не позволял произнести ей что-либо внятное, Моргана просто сверкнула глазами в направлении, откуда шел голос. Как если бы он мог видеть ее реакцию, негодяй рассмеялся. Секундой позже ее схватили вместе с ковром, и у Морганы вырвался болезненный вздох, когда ее бесцеремонно перекинули через плечо. Пошарив вокруг, одноглазый вдруг пробормотал:
— Я, должно быть, забыл корзинку и шляпу леди. Ахах, какая досада.
Ее сердце сильнее забилось при этих словах. Был ли ридикюль все еще в корзинке? Хорошо ли спрятан кинжал? В первый раз, очнувшись на краю пропасти, она ощутила проблеск надежды.
Покидая амбар, одноглазый усмехнулся:
— Извини, что заставил тебя ждать, но, видишь ли, мне надо было снова стать одноглазым. Есть еще кое-что, о чем должен позаботиться этот персонаж. Боюсь, повязка на глазу и прочие аксессуары все еще необходимы. — Он хихикнул, очень довольный своим остроумием и тем, что все идет без сучка без задоринки. — Если так пойдет и дальше, — продолжил он оживленно, — после сегодняшней ночи одноглазый перестанет существовать! Мавр сделал свое дело!
«Если только мне удастся добраться до кинжала, — свирепо поклялась себе Моргана, — он, конечно, перестанет существовать!»
Он нес ее довольно долго, и голова опять разболелась от покачивания. Внизу она видела землю, скудно покрытую чахлой травой. Там и сям проглядывали редкие кустики, шум и запах моря становились все ощутимее. По растущему реву прибоя и соленому туману, пропитавшему ее одежду, Моргана поняла, что они, должно быть, добрались до какой-нибудь скалы, расположенной прямо над морем.
Внезапно уголком глаза она заметила пострадавшие от непогоды доски, и одноглазый отклонился в сторону, как если бы заворачивал за угол; через минуту он резко остановился и, толкнув дверь, вошел куда-то. А еще через секунду Моргана оказалась сидящей на жестком деревянном стуле. Ковер упал с нее, и впервые она смогла оглядеться. Она сидела в маленькой светлой комнате. Прямо на нее смотрели два покрытых соленой пылью окна, из которых открывался вид на беспокойное море. В комнате был очаг, явно используемый для приготовления пищи. Рядом на стене висела кухонная утварь. Три высоких дубовых буфета стояли у противоположной стены, а дверь напротив предположительно вела в заднюю часть дома, где обычно располагаются спальни. Два удивительно красивых стула, обитых черной кожей, стояли по обе стороны очага. В комнате, кроме того, находились тяжелый сундук у входа и крепкий стол с тремя стульями вокруг. Один из них и занимала Моргана. Пол и стены были пустыми — ни ковра, ни картин, ни украшений.
Она умышленно избегала смотреть на одноглазого, но, рассмотрев комнату, бесстрашно взглянула перед собой. Он стоял весь в черном, темная шляпа с широкими полями надвинута на лоб, один глаз закрывает повязка. Когда ее негодующий взгляд устремился на него, негодяй зловеще улыбнулся. Эта улыбка заставила Моргану содрогнуться, но она еще выше подняла подбородок: ему не дождаться ни слез, ни умоляющих глаз.
— Я вижу, ты все такая же высокомерная маленькая дрянь, — заметил подонок насмешливо, швырнув на пустой стол ее корзину и шляпу. Затем он наклонился к ней, погладил по щеке и пробормотал:
— Скоро я отучу тебя от твоих дурных манер, моя дорогая… и получу несказанное удовольствие от этого!
Она откинула голову назад при его прикосновении. Самое главное — не смотреть на корзину. Взглядом не выяснить, там ли ее ридикюль с кинжалом, только навлечешь на себя подозрения. Прикрыв глаза, Моргана пробормотала сквозь кляп глухое проклятие.
Ее реакция, казалось, понравилась ему, и он рассмеялся еще веселее. К ее удивлению, он тут же вытащил кляп у нее изо рта, поясняя:
— В этом нет больше необходимости, крошка. Можешь вопить всласть, сколько хочешь, — никто не услышит. К сожалению, придется оставить тебя связанной: я еще должен позаботиться о твоем муженьке!
Кровь отхлынула от ее щек, и Моргана прошептала:
— Что вы имеете в виду? Вы поклялись мне не причинять ему вреда, если я послушаюсь вас.
— Клялся? — повторил одноглазый, изумленно приподняв бровь. — Странно, я не помню, чтобы поклялся оставить в покое Ройса Манчестера. Конечно, я обещал тебе, что не убью его, если ты придешь ко мне. Но вот ты здесь — и всякие клятвы теряют смысл.
— Подонок! — вскрикнула Моргана, пытаясь броситься на него, но веревки помешали ей, и она упала со стула.
Злобно блестя своим черным глазом, он поднял ее и швырнул на стул.
— Хватит! Придержи язык! — прорычал он и, размахнувшись, наотмашь ударил Моргану по лицу.
В ее ушах еще звенело от тяжести злобной руки, на щеке расплывалось багровое пятно, которое горело, как ожог. Нет, она ничего не выиграет, объясняясь с ним таким образом. Помолчав, Моргана спросила угрюмо:
— Что вы собираетесь делать со мной? Он улыбнулся:
— Ничего ужасного, моя дорогая, напротив. Как только я отправлю Манчестера на тот свет, мы обвенчаемся, и ты займешь принадлежащее тебе по праву место в обществе. Моргана ошеломленно посмотрела на него:
— Вы с ума сошли? Да я скорее умру, чем выйду за вас!
— Но позволишь ли ты своим братьям умереть… Или все-таки выйдешь за меня? Она горестно вскрикнула.
— Зачем вам все это? — Голос Морганы прерывался. — Что вы надеетесь получить?
Палец одноглазого между тем ласкал ее щеку, и она уклонялась как могла от мерзкой ласки.
— Зачем? Я собираюсь жениться на леди Моргане Девлин, и ты будешь вполне достойной меня невестой — богатая, из сливок общества, хороша собой. Что еще человеку надо, моя дорогая? Я запланировал это уже давно и не намереваюсь отступать теперь, даже если мне придется убить дюжину сующихся не в свое дело людишек. Когда я буду твоим мужем, все двери распахнутся передо мной. Твое состояние вместе с моим сделает меня богатым как Крез. А твое происхождение… О, моя дорогая, твое происхождение даст мне возможность занять выдающееся положение в обществе. А это — власть, которую я почитаю одним из высших благ. — Он с обманчивой кротостью взглянул на нее. — Я буду щедр — у тебя будет все, что пожелаешь. Я прошу только об одном — чтобы ты делила жизнь со мной, жизнь и, разумеется, постель… — Взгляд опытного растлителя прошелся по ее маленькой груди. — А может быть, в первую очередь постель… — пробормотал он и прижался к ее губам.
Моргана рванулась, но он держал крепко. Стиснув ее в объятиях, одноглазый впился в ее губы омерзительным, похотливым поцелуем. Почти задохнувшейся, ей удалось наконец откинуть голову набок.
— Не надо! — взмолилась она. — О пожалуйста, не надо!
Насильник тяжело дышал, и, к ее ужасу, даже через разделявшую их одежду она почувствовала, как его твердая плоть настойчиво давит на нее. О Господи! Только не это!
С усилием оторвавшись от нее, одноглазый прохрипел:
— У нас с тобой еще будет время побаловаться. Сначала надо избавиться от Манчестера.
С окаменевшим сердцем Моргана произнесла:
— Это не так просто, как вам кажется. И это очень опасно. И даже если вы убьете Ройса, у вас нет никаких доказательств, что я и есть Моргана Девлин. Все ваши хитросплетения ни к чему не приведут.
— Никаких доказательств? — повторил одноглазый лукаво. — Тут ты ошибаешься, моя дорогая. У меня великолепные, великолепнейшие доказательства. Хочешь взглянуть?
Ее глаза были прикованы к его лицу. Она медленно кивнула.
Он подошел к сундуку и, достав ключ из кармана, отпер старинный замок. Открыв сундук, он покопался там с минуту и вынул переплетенную в кожу книгу. Улыбаясь, одноглазый вернулся к ней:
— Должен тебе сказать, что этот скромный домик — мой маленький тайник. Я прихожу сюда, когда хочу побыть один и насладиться одним из редких сувениров, которые храню здесь, подальше от, любопытных глаз.
Он держал книгу перед ней, и она увидела, что это Библия.
— Ты, разумеется, не узнаешь эту книгу, а ведь это Библия твоей матери, — произнес он. — Я взял ее в ту ночь, когда она умерла. — Он открыл книгу и показал ей первую страницу.
Ошеломленная, Моргана прочитала изящную, летящую «подпись в правом углу: Эстер Девлин, графиня Сен-Одри, 1 июля 1795 года. У Морганы было странное, очень странное чувство, когда она читала эти слова, но сами по себе они еще ничего не доказывали.
— То, что у вас есть Библия Эстер Девлин, не означает, что она моя мать! — бросила она резко. — Моя мать — Джейн!
Явно наслаждаясь собой, одноглазый покачал головой:
— О нет, милочка. Твой дядя Стивен Девлин, в то время младший брат графа, заплатил мне за твою погибель. Я должен был отправить тебя на тот свет, только чисто, чтобы все концы в воду, но мне пришла в голову забавная мысль — отдать тебя Джейн. Так что поверь мне: Эстер Девлин — твоя родная мать, а Эндрю Девлин, шестой граф Сен-Одри, — твой батюшка. Кровь, которая течет в твоих жилах, — одна из самых благородных в Англии, чтобы ты знала.
С явным замешательством Моргана задала следующий вопрос:
— Почему?
— Почему Стивен хотел твоей смерти? Или почему я не убил тебя?
— То и другое!
Благодушно улыбаясь, одноглазый уселся на один из деревянных стульев рядом с ней.
— Чем рассказывать тебе кусочками, выслушай-ка все целиком. Это весьма поучительная история, и хотя она случилась чуть менее четверти века назад, она не потеряла ни остроты, ни занимательности до сих пор.
Моргана как зачарованная слушала рассказ об ужасных событиях, имевших место около двадцати лет назад, о странных, страшных, диких поступках, открывшихся лишь сейчас во всей своей безобразной наготе. Он не скрывал от нее ничего, рассказывая с исчерпывающей полнотой обо всем — начиная с того, чьим сыном в действительности был Джулиан, и до той ночи, когда ее мать умирала в муках от последней, смертельной дозы яда, преподнесенного ей Лусиндой. Самым трудным для Морганы было слушать чтение им вслух письма ее матери, которое он, бахвалясь, извлек из-под обложки Библии. Страх умирающей за новорожденное дитя, прощание с жизнью и с дочерью, ужас, который она испытала уже на пороге вечности, ужас от предательства тех, кому бедная, ничего не ведающая женщина доверяла, как себе. Но главное — отчаянное, прощальное, несбывшееся материнство, любовь, которой уже не было места на земле… Моргана чувствовала, как слезы текут у нее по щекам, но, не желая, чтобы одноглазый заметил их, яростным усилием воли сдержала рыдания. Что же это? Мать Джулиана, ее брата по отцу, убила ее родную мать? Как можно понять такое?
— Почему вы не убили меня? — Этот вопрос бился в ее голове с самого начала его повествования.
Одноглазый задумался.
— Я и сам не знаю, — признался он. — Ты была довольно слабым ребенком — возможно, из-за яда, — и какое-то время Джейн боялась, что ты умрешь. Но ты не умерла, а я действительно не знаю, почему оставил тебя жить. Каприз, вероятно. А может, из-за удовольствия сознавать, что, пока ты живешь, я могу погубить блистательного Стивена в любое время. — Он пожал плечами. — Тогда я не думал о женитьбе на тебе. Но однажды я взглянул на тебя и понял, что ты выросла чертовски привлекательной девчонкой. — Он плотоядно улыбнулся. — Я договорился продать тебя аристократу, который предпочитал девочек шлюхам постарше, но Джейн и слышать об этом не хотела, и мне пришлось изменить свои планы. Я решил просто сделать тебя своей любовницей — мысль иметь в постели высокородную леди Моргану Девлин представлялась мне пикантной, ну а отсюда был только шаг до следующей мысли — что я женюсь на тебе и прослежу за тем, чтобы правда выплыла наружу! — Мерзавец ухмыльнулся. — Конечно, без моего ведома. Одноглазый был негодяем, в то время как я — просто любящим тебя мужем, человеком, который чисто случайно открыл тот старый заговор. Итак, после того как мы поженимся, думал я, я обнаружу Библию твоей матери в старом сундуке Джейн. Никто не будет удивлен и разгневан более меня, открыв, что моя сводная сестра, женщина, о которой я по причине ее отталкивающего образа жизни многие годы ничего не слышал, оказалась участницей столь низкого и страшного сговора. Умно, ты согласна?
Путешествие казалось бесконечным, но вот движение экипажа изменилось, и Моргана почувствовала, что они добрались. Ее сердце начало биться резкими болезненными ударами, и она замерла, как маленькая, перепуганная насмерть зверюшка, когда дневной свет в щелях ее покрывала исчез и лошади остановились. Они, должно быть, въехали внутрь конюшни или амбара, и Моргана, вытянувшись в струнку, ожидала, что будет дальше.
Экипаж качнуло — значит, одноглазый вышел из него, и следующие несколько минут она слышала шум, какой бывает, когда распрягают лошадей. Дверь закрылась. Моргана мгновенно напрягла слух. Все сразу забылось — ужасная головная боль, занемевшие руки. Подняв голову, она пыталась понять, на что ей можно отважиться сейчас. У нее уже созрели самые дерзкие планы побега. Сколько времени пройдет до того, как он вернется? Достаточно ли, чтобы сделать первую попытку? Моргана уже пробовала сесть, когда услышала звук приближающихся шагов. Она замерла.
Подойдя прямо к экипажу, одноглазый процедил злобно:
— Все еще притворяешься, что без сознания, дорогая? Брось! Это бесполезно — я давным-давно понял, что ты пришла в себя.
Поскольку кляп во рту не позволял произнести ей что-либо внятное, Моргана просто сверкнула глазами в направлении, откуда шел голос. Как если бы он мог видеть ее реакцию, негодяй рассмеялся. Секундой позже ее схватили вместе с ковром, и у Морганы вырвался болезненный вздох, когда ее бесцеремонно перекинули через плечо. Пошарив вокруг, одноглазый вдруг пробормотал:
— Я, должно быть, забыл корзинку и шляпу леди. Ахах, какая досада.
Ее сердце сильнее забилось при этих словах. Был ли ридикюль все еще в корзинке? Хорошо ли спрятан кинжал? В первый раз, очнувшись на краю пропасти, она ощутила проблеск надежды.
Покидая амбар, одноглазый усмехнулся:
— Извини, что заставил тебя ждать, но, видишь ли, мне надо было снова стать одноглазым. Есть еще кое-что, о чем должен позаботиться этот персонаж. Боюсь, повязка на глазу и прочие аксессуары все еще необходимы. — Он хихикнул, очень довольный своим остроумием и тем, что все идет без сучка без задоринки. — Если так пойдет и дальше, — продолжил он оживленно, — после сегодняшней ночи одноглазый перестанет существовать! Мавр сделал свое дело!
«Если только мне удастся добраться до кинжала, — свирепо поклялась себе Моргана, — он, конечно, перестанет существовать!»
Он нес ее довольно долго, и голова опять разболелась от покачивания. Внизу она видела землю, скудно покрытую чахлой травой. Там и сям проглядывали редкие кустики, шум и запах моря становились все ощутимее. По растущему реву прибоя и соленому туману, пропитавшему ее одежду, Моргана поняла, что они, должно быть, добрались до какой-нибудь скалы, расположенной прямо над морем.
Внезапно уголком глаза она заметила пострадавшие от непогоды доски, и одноглазый отклонился в сторону, как если бы заворачивал за угол; через минуту он резко остановился и, толкнув дверь, вошел куда-то. А еще через секунду Моргана оказалась сидящей на жестком деревянном стуле. Ковер упал с нее, и впервые она смогла оглядеться. Она сидела в маленькой светлой комнате. Прямо на нее смотрели два покрытых соленой пылью окна, из которых открывался вид на беспокойное море. В комнате был очаг, явно используемый для приготовления пищи. Рядом на стене висела кухонная утварь. Три высоких дубовых буфета стояли у противоположной стены, а дверь напротив предположительно вела в заднюю часть дома, где обычно располагаются спальни. Два удивительно красивых стула, обитых черной кожей, стояли по обе стороны очага. В комнате, кроме того, находились тяжелый сундук у входа и крепкий стол с тремя стульями вокруг. Один из них и занимала Моргана. Пол и стены были пустыми — ни ковра, ни картин, ни украшений.
Она умышленно избегала смотреть на одноглазого, но, рассмотрев комнату, бесстрашно взглянула перед собой. Он стоял весь в черном, темная шляпа с широкими полями надвинута на лоб, один глаз закрывает повязка. Когда ее негодующий взгляд устремился на него, негодяй зловеще улыбнулся. Эта улыбка заставила Моргану содрогнуться, но она еще выше подняла подбородок: ему не дождаться ни слез, ни умоляющих глаз.
— Я вижу, ты все такая же высокомерная маленькая дрянь, — заметил подонок насмешливо, швырнув на пустой стол ее корзину и шляпу. Затем он наклонился к ней, погладил по щеке и пробормотал:
— Скоро я отучу тебя от твоих дурных манер, моя дорогая… и получу несказанное удовольствие от этого!
Она откинула голову назад при его прикосновении. Самое главное — не смотреть на корзину. Взглядом не выяснить, там ли ее ридикюль с кинжалом, только навлечешь на себя подозрения. Прикрыв глаза, Моргана пробормотала сквозь кляп глухое проклятие.
Ее реакция, казалось, понравилась ему, и он рассмеялся еще веселее. К ее удивлению, он тут же вытащил кляп у нее изо рта, поясняя:
— В этом нет больше необходимости, крошка. Можешь вопить всласть, сколько хочешь, — никто не услышит. К сожалению, придется оставить тебя связанной: я еще должен позаботиться о твоем муженьке!
Кровь отхлынула от ее щек, и Моргана прошептала:
— Что вы имеете в виду? Вы поклялись мне не причинять ему вреда, если я послушаюсь вас.
— Клялся? — повторил одноглазый, изумленно приподняв бровь. — Странно, я не помню, чтобы поклялся оставить в покое Ройса Манчестера. Конечно, я обещал тебе, что не убью его, если ты придешь ко мне. Но вот ты здесь — и всякие клятвы теряют смысл.
— Подонок! — вскрикнула Моргана, пытаясь броситься на него, но веревки помешали ей, и она упала со стула.
Злобно блестя своим черным глазом, он поднял ее и швырнул на стул.
— Хватит! Придержи язык! — прорычал он и, размахнувшись, наотмашь ударил Моргану по лицу.
В ее ушах еще звенело от тяжести злобной руки, на щеке расплывалось багровое пятно, которое горело, как ожог. Нет, она ничего не выиграет, объясняясь с ним таким образом. Помолчав, Моргана спросила угрюмо:
— Что вы собираетесь делать со мной? Он улыбнулся:
— Ничего ужасного, моя дорогая, напротив. Как только я отправлю Манчестера на тот свет, мы обвенчаемся, и ты займешь принадлежащее тебе по праву место в обществе. Моргана ошеломленно посмотрела на него:
— Вы с ума сошли? Да я скорее умру, чем выйду за вас!
— Но позволишь ли ты своим братьям умереть… Или все-таки выйдешь за меня? Она горестно вскрикнула.
— Зачем вам все это? — Голос Морганы прерывался. — Что вы надеетесь получить?
Палец одноглазого между тем ласкал ее щеку, и она уклонялась как могла от мерзкой ласки.
— Зачем? Я собираюсь жениться на леди Моргане Девлин, и ты будешь вполне достойной меня невестой — богатая, из сливок общества, хороша собой. Что еще человеку надо, моя дорогая? Я запланировал это уже давно и не намереваюсь отступать теперь, даже если мне придется убить дюжину сующихся не в свое дело людишек. Когда я буду твоим мужем, все двери распахнутся передо мной. Твое состояние вместе с моим сделает меня богатым как Крез. А твое происхождение… О, моя дорогая, твое происхождение даст мне возможность занять выдающееся положение в обществе. А это — власть, которую я почитаю одним из высших благ. — Он с обманчивой кротостью взглянул на нее. — Я буду щедр — у тебя будет все, что пожелаешь. Я прошу только об одном — чтобы ты делила жизнь со мной, жизнь и, разумеется, постель… — Взгляд опытного растлителя прошелся по ее маленькой груди. — А может быть, в первую очередь постель… — пробормотал он и прижался к ее губам.
Моргана рванулась, но он держал крепко. Стиснув ее в объятиях, одноглазый впился в ее губы омерзительным, похотливым поцелуем. Почти задохнувшейся, ей удалось наконец откинуть голову набок.
— Не надо! — взмолилась она. — О пожалуйста, не надо!
Насильник тяжело дышал, и, к ее ужасу, даже через разделявшую их одежду она почувствовала, как его твердая плоть настойчиво давит на нее. О Господи! Только не это!
С усилием оторвавшись от нее, одноглазый прохрипел:
— У нас с тобой еще будет время побаловаться. Сначала надо избавиться от Манчестера.
С окаменевшим сердцем Моргана произнесла:
— Это не так просто, как вам кажется. И это очень опасно. И даже если вы убьете Ройса, у вас нет никаких доказательств, что я и есть Моргана Девлин. Все ваши хитросплетения ни к чему не приведут.
— Никаких доказательств? — повторил одноглазый лукаво. — Тут ты ошибаешься, моя дорогая. У меня великолепные, великолепнейшие доказательства. Хочешь взглянуть?
Ее глаза были прикованы к его лицу. Она медленно кивнула.
Он подошел к сундуку и, достав ключ из кармана, отпер старинный замок. Открыв сундук, он покопался там с минуту и вынул переплетенную в кожу книгу. Улыбаясь, одноглазый вернулся к ней:
— Должен тебе сказать, что этот скромный домик — мой маленький тайник. Я прихожу сюда, когда хочу побыть один и насладиться одним из редких сувениров, которые храню здесь, подальше от, любопытных глаз.
Он держал книгу перед ней, и она увидела, что это Библия.
— Ты, разумеется, не узнаешь эту книгу, а ведь это Библия твоей матери, — произнес он. — Я взял ее в ту ночь, когда она умерла. — Он открыл книгу и показал ей первую страницу.
Ошеломленная, Моргана прочитала изящную, летящую «подпись в правом углу: Эстер Девлин, графиня Сен-Одри, 1 июля 1795 года. У Морганы было странное, очень странное чувство, когда она читала эти слова, но сами по себе они еще ничего не доказывали.
— То, что у вас есть Библия Эстер Девлин, не означает, что она моя мать! — бросила она резко. — Моя мать — Джейн!
Явно наслаждаясь собой, одноглазый покачал головой:
— О нет, милочка. Твой дядя Стивен Девлин, в то время младший брат графа, заплатил мне за твою погибель. Я должен был отправить тебя на тот свет, только чисто, чтобы все концы в воду, но мне пришла в голову забавная мысль — отдать тебя Джейн. Так что поверь мне: Эстер Девлин — твоя родная мать, а Эндрю Девлин, шестой граф Сен-Одри, — твой батюшка. Кровь, которая течет в твоих жилах, — одна из самых благородных в Англии, чтобы ты знала.
С явным замешательством Моргана задала следующий вопрос:
— Почему?
— Почему Стивен хотел твоей смерти? Или почему я не убил тебя?
— То и другое!
Благодушно улыбаясь, одноглазый уселся на один из деревянных стульев рядом с ней.
— Чем рассказывать тебе кусочками, выслушай-ка все целиком. Это весьма поучительная история, и хотя она случилась чуть менее четверти века назад, она не потеряла ни остроты, ни занимательности до сих пор.
Моргана как зачарованная слушала рассказ об ужасных событиях, имевших место около двадцати лет назад, о странных, страшных, диких поступках, открывшихся лишь сейчас во всей своей безобразной наготе. Он не скрывал от нее ничего, рассказывая с исчерпывающей полнотой обо всем — начиная с того, чьим сыном в действительности был Джулиан, и до той ночи, когда ее мать умирала в муках от последней, смертельной дозы яда, преподнесенного ей Лусиндой. Самым трудным для Морганы было слушать чтение им вслух письма ее матери, которое он, бахвалясь, извлек из-под обложки Библии. Страх умирающей за новорожденное дитя, прощание с жизнью и с дочерью, ужас, который она испытала уже на пороге вечности, ужас от предательства тех, кому бедная, ничего не ведающая женщина доверяла, как себе. Но главное — отчаянное, прощальное, несбывшееся материнство, любовь, которой уже не было места на земле… Моргана чувствовала, как слезы текут у нее по щекам, но, не желая, чтобы одноглазый заметил их, яростным усилием воли сдержала рыдания. Что же это? Мать Джулиана, ее брата по отцу, убила ее родную мать? Как можно понять такое?
— Почему вы не убили меня? — Этот вопрос бился в ее голове с самого начала его повествования.
Одноглазый задумался.
— Я и сам не знаю, — признался он. — Ты была довольно слабым ребенком — возможно, из-за яда, — и какое-то время Джейн боялась, что ты умрешь. Но ты не умерла, а я действительно не знаю, почему оставил тебя жить. Каприз, вероятно. А может, из-за удовольствия сознавать, что, пока ты живешь, я могу погубить блистательного Стивена в любое время. — Он пожал плечами. — Тогда я не думал о женитьбе на тебе. Но однажды я взглянул на тебя и понял, что ты выросла чертовски привлекательной девчонкой. — Он плотоядно улыбнулся. — Я договорился продать тебя аристократу, который предпочитал девочек шлюхам постарше, но Джейн и слышать об этом не хотела, и мне пришлось изменить свои планы. Я решил просто сделать тебя своей любовницей — мысль иметь в постели высокородную леди Моргану Девлин представлялась мне пикантной, ну а отсюда был только шаг до следующей мысли — что я женюсь на тебе и прослежу за тем, чтобы правда выплыла наружу! — Мерзавец ухмыльнулся. — Конечно, без моего ведома. Одноглазый был негодяем, в то время как я — просто любящим тебя мужем, человеком, который чисто случайно открыл тот старый заговор. Итак, после того как мы поженимся, думал я, я обнаружу Библию твоей матери в старом сундуке Джейн. Никто не будет удивлен и разгневан более меня, открыв, что моя сводная сестра, женщина, о которой я по причине ее отталкивающего образа жизни многие годы ничего не слышал, оказалась участницей столь низкого и страшного сговора. Умно, ты согласна?