Бэгуэлл Стелла. На перекрестке судьбы

   — Я рейнджер и по долгу службы всегда стараюсь предупредить неприятности. Сдается мне, сейчас неприятности угрожают вам, поэтому я просто обязан вам помочь.
   Взволнованная прикосновениями Чарли и всем, что он сказал, Вайолет лишь беспомощно вглядывалась в его голубые глаза. Он наклонился, и у Вайолет не хватило сил оттолкнуть его. Чарли снова поцеловал ее. Отнюдь не поцелуем переутомленного человека, ищущего разрядки.

Глава 4

   Вайолет с удовольствием вдыхала свежий утренний воздух. Вот уже не меньше получаса она сидит на веранде, наслаждаясь окружающим покоем. С чашкой кофе в руках она ждала, пока мужчины проснутся.
   Не то чтобы она хотела поскорее увидеть Чарли. Вчерашний поцелуй не давал ей покоя.
   Ее самообладание дрогнуло. Ее губы успели поведать Чарли, какой восторг он ей внушает.
   Интересно, откуда у него эта уверенность, что она нуждается в его опеке? Торопясь освободиться от объятий Чарли, Вайолет не успела спросить его об этом. Нырнув в постель, где уже спал Сэм, она взмолилась о том, чтобы крепкий сон помог ей избавиться от наваждения. Ей удалось сомкнуть глаза не сразу, и спала она совсем немного: проснулась еще до рассвета.
   И сейчас, наслаждаясь прикосновениями легкого ветерка, Вайолет пыталась выкинуть из головы Чарли и все случившееся прошлой ночью, как вдруг до нее долетел шум приближающегося автомобиля. Но накануне она не заметила ни одного ответвления от главного шоссе, кроме того, что вело на ранчо Парди. К тому же, по словам Чарли, вся окружающая территория принадлежит их семье. Они не сдают землю в аренду, а ближайшие соседи живут в нескольких милях отсюда. Так кто бы это мог быть?
   Только она решила разбудить Чарли и предупредить его о приближении машины, как к югу от нее из-за поворота вынырнул голубой пикап. Вздымая клубы пыли, он миновал заросли полыни и можжевельника и остановился в нескольких футах от веранды. Для визитов было слишком рано — солнце только-только взошло. Но каково же было удивление Вайолет, когда из машины вышла женщина. Высокая, стройная, в синих обтягивающих джинсах и белой майке, с копной ярко-рыжих кудрей, она была не просто красивой, но необычайно сексуальной. И держалась с чувством собственного достоинства, которого так недоставало самой Вайолет.
   Подойдя к веранде, она с изумлением уставилась на Вайолет.
   — Здравствуйте, — произнесла она. — Кто вы такая?
   Вайолет машинально завернулась поплотнее в свой ситцевый халатик.
   — Здравствуйте, — ответила она хриплым голосом и прокашлялась, прежде чем продолжить. — Меня зовут Вайолет.
   Женщина сняла солнцезащитные очки и стала подниматься по деревянным ступеням.
   — А меня — Джастина Парди. Я мама Чарли.
   Мой сын здесь?
   Мать Чарли! Такая молодая! Опешившая Вайолет лишь кивнула головой.
   — Да, здесь, — выдавила она из себя наконец. — Но он еще спит.
   — Ах вот как. — Джастина уселась на стул рядом с Вайолет. — Вчера вечером я узнала, что Чарли приехал, и мне не терпелось как можно скорее увидеть его, — объяснила она с теплой улыбкой. — Но я не знала, что он не один.
   Вайолет покраснела. Бог ты мой, что должна была подумать мать Чарли? Наверняка что-нибудь ужасное.
   — Да нет, он один, — выпалила Вайолет, но, сообразив, что сморозила глупость, тут же поправилась:
   — Чарли просто подобрал меня на дороге. Джастина явно была удивлена, и Вайолет поняла, что от волнения опять ляпнула что-то не то.
   — Видите ли, это все из-за моей машины. Она сломалась, а Чарли был настолько добр, что остановился и подобрал меня.
   В глазах женщины мелькнуло понимание.
   — О, это так на него похоже, — кивнула она. — Узнаю моего сына. Он все еще думает, что он Дуранго Кид.
   — Простите? — Лицо Вайолет выразило недоумение.
   — Ах да, извините, пожалуйста, — мягко усмехнулась женщина, — вы слишком молоды, чтобы знать, кто такой Дуранго Кид. Когда-то он был героем субботних телепередач. Ковбойская версия Дон Кихота.
   Значит, для Чарли выручать дамочек из беды — обычное дело.
   — Я изо всех сил старалась убедить его, что и сама как-нибудь справлюсь, но в конце концов очутилась здесь, — сочла нужным сказать Вайолет.
   От дверей донесся топот ног. Обе женщины обернулись и увидели личико Сэма, прижатое к дверной сетке.
   — Хочу есть, мама. Когда мы будем завтракать?
   Вайолет взглянула на Джастину. Та с улыбкой глядела на ребенка.
   — Это ваш сын?
   Вайолет кивнула и знаком подозвала Сэма к себе. Мальчик босиком протопал по веранде и взобрался на колени к матери.
   — Мой сын Сэм, миссис Парди.
   — Здравствуй, Сэм, — ласково промолвила Джастина. — Сколько тебе лет?
   — Четыре, — ответил мальчуган, показывая четыре пальца.
   — Только четыре! А по росту тебе можно дать пять или даже все шесть! Сэм рассмеялся.
   — Мне почти пять, и я люблю есть. Мама говорит, что чем больше я ем, тем лучше расту.
   — А знаешь, Чарли тоже любит есть. Так почему бы нам не отправиться на кухню и не поискать что-нибудь для завтрака?
   — Да! Я люблю оладьи!
   — Ах, Сэм, позавтракаешь тем, что найдется на кухне, — сказала Вайолет. Замкнутым ее сын никогда не был, но никогда и ни с кем он не проявлял такой общительности, как с Чарли и его матерью.
   — Не ругайте его за искренность, — звонко рассмеявшись, сказала Джастина. Она взяла Сэма за руку и повела к двери. — Пойдем, Сэм, посмотрим, что у нас есть. Если муравьи не добрались до сиропа, мы напечем оладьев. А если Чарли к этому времени не проснется, ему ничего не достанется.
   Вайолет не спеша последовала за Джастиной на кухню. По пути она бросила взгляд на дверь спальни Чарли: заперта, хотя вряд ли он мог спать при таком шуме. Интересно, удивится ли он, застав мать у себя дома в такую рань?
   Открыв холодильник, Джастина обнаружила, что он совершенно пуст.
   — Разве Чарли не привез из города продуктов? — удивилась она.
   — Привез. Но они остались в сумке-холодильнике. Этот был отключен, и Чарли решил дать ему набрать холода.
   — Да, мы с Роем подумали, что лучше его отключить, а то как бы он не покрылся изнутри плесенью в перерывах между визитами Чарли. В последнее время сынок так редко сюда наведывается.
   Последние слова озадачили Вайолет. Ей показалось, что Чарли любит свой дом, даже гордится им. Техас не за горами. Так почему же он редко приезжает — дела не дают или потребности такой не испытывает?
   — А когда Чарли был здесь в последний раз? — не удержавшись, полюбопытствовала она. Джастина в задумчивости извлекла из кухонной стенки белый передник и завязала его на тонкой талии.
   — Да с год назад. Но это не значит, разумеется, что мы так долго не виделись. Время от времени мы с Роем наведываемся в Форт-Ворф. А вы из каких краев? — Она взглянула на Вайолет. — Судя по произношению, откуда-то с юга.
   — Выросла я в Джорджии. А последние несколько лет жила в Техасе.
   — Так далеко на восток я никогда не забиралась. Но однажды плавала на теплоходе по Миссисипи. Мы плыли вниз по течению мимо незабываемых исторических мест. Красота — аж дух захватывает.
   Покоренная дружелюбием женщины, Вайолет кивнула головой.
   Джастина тем временем вытащила из настенного шкафа пластмассовую банку с мукой.
   — Здесь в окрестностях тоже много исторических мест. Да и красотой наш край не обделен. И военные действия здесь происходили, так же, как на Юге. Сначала поселенцы воевали с индейцами племени апачий. Много лет спустя сюда докатилась и гражданская война.
   — Да, я слышала об этом. О сражениях между фермерами сняли много фильмов. Но так трудно представить, что тут действительно проходили бои.
   — На этом самом месте, — заверила Джастина, открывая другой шкаф в поисках миски. — Недаром наш округ носит имя Линкольна.
   Вайолет посадила Сэма на стул, а сама решила помочь Джастине. Рядом с ней она чувствовала себя плохо одетой, неуклюжей, а главное — лишней.
   — Могу я чем-нибудь помочь?
   Джастина неожиданно смутилась.
   — Вайолет! Что это со мной?! Явилась, вторглась в вашу жизнь, оттеснила вас. Вы уж извините.
   — Ради Бога, не извиняйтесь. Это ваше законное место. Я тут… — она была вынуждена откашляться, — совершенно случайно, так сложились обстоятельства.
   — Не важно, что привело вас сюда. Чарли, не сомневаюсь, хочет, чтобы вы чувствовали себя здесь как дома. И я тоже. Так что вынимайте из сумки продукты, и будем завтракать.
   У Вайолет не укладывалось в голове, как это мать Чарли может настолько приветливо и даже тепло разговаривать с женщиной, которую в первый раз видит. У нее самой никогда не было свекрови — мать Брента умерла, когда тот был еще ребенком, а Рекс так и не женился во второй раз.
   Она догадывалась, разумеется, что большинство историй об ужасных свекровях сильно преувеличены. Тем не менее в душе позавидовала той женщине, которой Джастина достанется в свекрови.
   Пока мать Чарли делала тесто для оладий, Вайолет положила на сковороду ломтики бекона и колбасы. Когда они зашипели, она налила Сэму стакан апельсинового сока и отправила его на веранду.
   Она уже расставляла на столе тарелки, когда на пороге кухни показался Чарли. Из одежды на нем были лишь вылинявшие джинсы.
   Откинув со лба прядь светлых волос, он посмотрел на Вайолет и тут заметил мать.
   Не сказав ни слова, он приблизился к ней сзади и обнял.
   — Привет, мам!
   — Чарли!
   Обернувшись, она расцеловала его в обе щеки.
   — Как ужасно ты выглядишь, сынок! Краше в гроб кладут! Кожа да кости!
   Она ткнула пальцем в его плоский живот, вызвав на лице сына мимолетную улыбку. В этот миг Вайолет поняла — угрюмец Чарли по-настоящему рад видеть свою мать.
   — Вы, я вижу, уже познакомились, — произнес Чарли, обращаясь к матери.
   — Да, да, естественно. Даже не понимаю, как ты можешь спать вместо того, чтобы развлекать молодую красивую женщину.
   Чарли бросил насмешливый взгляд в сторону Вайолет.
   — Молодой красивой женщине не нужно, чтобы я ее развлекал, — прогудел он. — Ей нужно одно — чтобы отремонтировали ее машину.
   Чарли подошел к кухонному столу, налил себе кофе и сделал несколько глотков.
   — А откуда ты узнала, что я здесь?
   — От Рендла, — ответила Джастина, переворачивая на сковороде зарумянившиеся оладьи.
   — Мог и сам догадаться, — с раздражением промолвил Чарли. — Ему на рот надо замок повесить, может, тогда он научится молчать. И как только отец терпит его все эти годы.
   — Чарли, сынок, как ты можешь так говорить! — Джастина посмотрела на сына с явной укоризной. — Рендл все эти годы не просто работал с твоим отцом, но и был его другом. Вспомни, ведь, если бы не Рендл, Рой мог так и не узнать, что ты его сын.
   — Во-во, это я и имею в виду. — Чарли поднял глаза к потолку. — Он совершенно не умеет держать язык за зубами.
   По виду Джастины Вайолет поняла, что та не просто расстроена, но даже встревожена словами сына. Не зная человека, о котором шла речь, она не могла судить, кто из них двоих прав, но ей было ясно, что Джастина не одобряет слова Чарли.
   — А мне всегда казалось, что Рендл тебе нравится, — сказала Джастина, снимая оладьи со сковороды и выкладывая их горкой на блюдо.
   — Да, нравится, но ему надо научиться держать язык за зубами.
   Джастина вздохнула, но промолчала. А Чарли, окинув взглядом кухню, обратился к Вайолет:
   — Сэм еще спит?
   Он заметил отсутствие ее сына! До сих пор Чарли, при всем своем добром отношении к мальчику, не был настолько внимателен.
   — Пьет сок на веранде, — пояснила Вайолет и, решив, что Джастине и Чарли наверняка хочется побыть наедине, добавила:
   — Оладьи почти готовы. Пойду позову его завтракать.
   Как только она вышла, Чарли приблизился к матери.
   — Вайолет объяснила тебе, почему она здесь?
   — Да ты сам сказал — у нее машина сломалась, — ответила Джастина. — А что? Есть еще какие-нибудь причины?
   Он пожал плечами.
   — Деньги.
   Несколько секунд он ждал ответа, но, так и не получив его, произнес:
   — Ну давай, давай, отчитай меня как следует, скажи, что я дурак.
   Джастина ограничилась едва заметной улыбкой, при виде которой Чарли вдруг остро почувствовал, как сильно ему не хватало родителей все это время.
   — А вот и не скажу. Ты взрослый человек. И сам знаешь, как поступать.
   Должен был бы знать, подумал Чарли. Но не знает. Отношения с женщинами у него не ладились. Нельзя сказать, что он избегает их общества. Напротив, быть может, истина в том, что оно ему чересчур нравится. Но все женщины требуют времени и внимания. Им нужен мужчина, который ради любви отдаст сердце и душу. Вряд ли найдется женщина, способная смириться с тем, что предмет пожизненной любви Чарли — бляха рейнджера на его груди.
   — Взрослый-то я взрослый, но все равно между отцом и мною — огромная разница.
   — В чем же?
   — У него есть ты.
   — О, Чарли… — начала было Джастина, но в этот момент на пороге появилась Вайолет с Сэмом.
   Она посмотрела на Джастину, перевела глаза на Чарли и в нерешительности остановилась.
   — Может, нам лучше еще несколько минут побыть на веранде?
   Чарли и Джастина воззрились на нее с таким удивлением, что Вайолет покраснела.
   — Вы ведь давно не виделись, вам, наверное, есть о чем поговорить наедине. Джастина нашлась первой.
   — Не говорите ерунды, Вайолет. Оладьи готовы. Кроме того, нет ничего такого, что мы с Чарли не могли бы обсудить при вас. Правда, сынок?
   — Чистая правда.
   Все уселись за стол, на середину которого Джастина рядом с оладьями поставила блюдо с мясными закусками, и принялись за еду.
   Сэм уписывал за обе щеки. Не обращая внимания на взрослых, он засовывал в рот большие куски оладий с сиропом.
   Чувствуя себя лишней, Вайолет тоже сделала вид, что сосредоточилась на еде. Иначе Джастина и Чарли сочли бы себя обязанными вовлечь ее в общий разговор. А между тем она здесь посторонний человек.
   — Как дела у Кэролин? — поинтересовался у матери Чарли. — Не собирается в ближайшее время домой?
   — У нее все нормально. Но она вряд ли сможет приехать. В Калифорнии вскоре должна состояться выставка ее работ.
   Чарли положил себе на тарелку несколько кусков бекона. Интересно, подумала Вайолет, как он живет у себя в Форт-Ворфе? Готовит сам или питается вне дома? А может, его возлюбленная или подруга заботится о нем? Глупо, конечно, даже опасно позволять себе думать о таких вещах, но и не думать она просто не в состоянии. Чарли уже прочно засел в ее голове, и изгнать его оттуда нет никакой возможности.
   — Когда ты уезжала из дома, папа, скорее всего, уже ушел на работу, — предположил Чарли.
   — Да нет, — покачала головой Джастина, — на самом деле он собирался со мной. Мы как раз садились в машину, когда ему позвонили. Просил тебе передать, что заедет попозже.
   — Звонили, разумеется, с работы, — произнес Чарли.
   — Да, да, что за вопрос, конечно, с работы, — кивнула Джастина. — Ты — сын шерифа, да и сам рейнджер, так что должен хорошо знать, как это бывает. — Она взглянула на Вайолет. — Я не заметила на вашей руке обручального кольца. Вы не замужем?
   — Мама! — воскликнул Чарли.
   — Ах, Чарли, помолчи. Ты, уверена, уже успел спросить об этом.
   Вайолет снова покраснела. Она не привыкла находиться в центре внимания. В детстве она была яблоком раздора для своих родителей, а потому избегала участвовать в их разговорах. В отличие от Чарли, она не знала, что значит вырасти в любящей семье.
   — Мой муж погиб в авиакатастрофе немногим больше года назад, — промолвила Вайолет.
   Лицо Джастина выразило живейшее сочувствие.
   — О, дорогая, какой ужас! Я как раз собиралась вам сказать, что быть женой полицейского иногда почти то же самое, что быть вдовой…
   Вайолет перевела глаза с Джастины на Чарли. Он упорно смотрел в свою тарелку, вид у него был замкнутый. Он работает в полиции и не женат. Это не случайно? За плечами Чарли печальный опыт общения с женщиной?
   — Я не знаю, что значит быть женой полицейского, — ответила Вайолет, — но хорошо представляю, каково быть вдовой.
   Джастина сокрушенно покачала головой.
   — Как жаль, что такое горе постигло вас в столь юном возрасте. Это так несправедливо. Но Чарли, конечно, сейчас заметит, что справедливости вообще не существует.
   Чарли насмешливо взглянул на мать.
   — Человеку лучше с самого начала знать, что ждет его впереди. А того, кто строит воздушные замки, обычно постигает горькое разочарование.
   Завтрак был съеден, кухня приведена в порядок, и примерно через час Джастина объявила, что ей пора возвращаться на ранчо. Чарли вызвался проводить ее до машины.
   Подойдя к пикапу, Джастина остановилась и лукаво улыбнулась.
   — Ну, так что ты хотел сказать мне, чего нельзя было говорить при Вайолет?
   — Тебя не проведешь, да, мама? — Чарли покачал головой.
   — Во всяком случае, это не так легко сделать, — рассмеялась она. — Тебя беспокоит, что ты связался с этой женщиной или, напротив, что еще не связался?
   Чарли то ли усмехнулся, то ли вздохнул.
   — Сам не знаю. А ты что думаешь? О ней, я имею в виду.
   — Что думаю я, не имеет никакого значения. Важно, что думаешь ты.
   А Чарли был уверен, что Вайолет принесет ему только неприятности. Но скажи он это матери, она его не поймет. Или, напротив, поймет больше, чем ему хотелось бы. Вот извечная проблема близких людей. Родители уже давно научились читать в его душе, знают, что он чувствует, чем полно его сердце.
   — Как я уже говорил, у нее проблемы с деньгами. Не хватает на ремонт машины. Одним словом, ей нужна работа.
   — А что она умеет?
   Чарли оглянулся на свой дом. Вайолет сидела с Сэмом на веранде, но на таком расстоянии вряд, могла его слышать.
   — По ее словам, она работала бухгалтером. Но понятно, что никто не возьмет на эту должность человека, который в городе проездом. А Вайолет хочет ехать в Калифорнию.
   — В Калифорнию? — удивилась Джастина. — Что она там забыла? Или у нее там родные?
   — Родных у нее вообще нет, — покачал головой Чарли. — В Калифорнии ее тоже ничего хорошего не ждет. Но Вайолет тянет туда мечта — ей кажется, что там она сможет свить гнездышко для себя и сына.
   — Ну что ж, плохого в этом ничего нет, — промолвила Джастина после некоторого раздумья. — Каждая женщина имеет право мечтать, даже если понимает, что мечтам ее не суждено осуществиться в ближайшее время.
   — Мам, да я сам прекрасно все понимаю! Но разве ей для этого обязательно мчаться Бог знает куда, да еще и с малолетним сынишкой? Ведь они совсем одни, и некому о них позаботиться. Ты понимаешь, какой опасности они себя подвергают?
   — Ты, значит, беспокоишься за ее безопасность, Чарли? — Джастина вздохнула. — Знаю, сынок, знаю, тебе необходимо…
   Чарли энергично замотал головой, показывая, что не желает обсуждать это. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось выслушивать наставления матери. Обычно она держала свое мнение при себе, но в тех редких случаях, когда хладнокровие отказывало ей и она высказывала ему все, что думала, у Чарли надолго портилось настроение. И все потому, что она всегда была права, а он из чрезмерного упрямства не желал этого признавать.
   — Я понимаю, мама, меня ее жизнь не касается, но все же хочу предложить ей работу и остаться на время здесь. Пока не отремонтируют ее машину.
   Если Джастина и удивилась, то никак этого не показала. Лишь погладила большую руку сына, по-прежнему лежавшую на ее плече.
   — Возможно, это действительно выход, сын.
   Но о какой работе может идти речь?
   — Ну, каждому дому время от времени нужен ремонт. Вот я и подумал, что Вайолет может помочь мне кое-что здесь покрасить и оклеить свежими обоями. Ну и тому подобное. Это, конечно, не имеет ничего общего с работой бухгалтера, но все же какая-никакая работа.
   Джастина помолчала, словно обдумывая что-то.
   — У меня, пожалуй, тоже кое-что для нее найдется. С тех пор, как твоя кузина Эмили родила малютку Гарлана Купера, она засела дома и занимается счетоводством. Все бумаги, касающиеся ранчо, мы отдали ей. Но у нас осталась масса личных счетов, до которых у меня никогда не доходят руки. Вайолет могла бы привести все это в порядок.
   — Ты правда этого хочешь? — спросил Чарли.
   — Мне нравится твоя Вайолет, — мягко улыбнулась Джастина. — И я буду рада ей помочь.
   — Она не моя, мама, — устало и недовольно взглянул на мать Чарли. — И даже не думай об этом, слышишь?
   — Да, да, дорогой! — усмехнулась Джастина. — Ты же поклялся не связываться с женщинами. И как я могла забыть?
   Чарли нахмурился, а она, приподнявшись на носки, чмокнула его в щеку.
   — Мне пора. Когда отдохнешь и осмотришься, привози Вайолет к нам на ранчо, и я передам ей все бумаги. А если приедешь к ужину, то, быть может, совершенно случайно попадешь на твой любимый маринованный перец, — добавила она с лукавой улыбкой.
   Чарли распахнул перед матерью дверцу машины и помог ей сесть.
   — Ждите, мы скоро приедем! — пообещал он и помахал на прощанье рукой.
   Машина скрылась за поворотом, Чарли повернулся и медленно пошел к дому. Сидя на полу веранды Вайолет играла с Сэмом маленьким трактором. После завтрака она сменила халат на желтые шорты и бирюзовую блузку, волосы собрала в конский хвостик и в этом наряде выглядела совсем как подросток. Но ее выдавали грустные усталые глаза, каких не встретишь у беспечных юнцов. Нет, она не подросток, она — вдова, к тому же обремененная многочисленными проблемами.
   Глядя на Чарли, поднимающегося по ступеням крыльца, Вайолет спросила:
   — Все в порядке?
   — Да, конечно. А почему вы спрашиваете? Что, собственно, может быть не в порядке?
   Не обращая внимания на Сэма, теребившего ее ногу — была ее очередь запускать трактор, — и не спуская глаз с Чарли, Вайолет проронила:
   — Ваша мама не сердится, что я здесь? Чарли чуть улыбнулся.
   — Что-то я не заметил, чтобы мама была с вами невежлива.
   — Да что вы, она была даже слишком вежлива. Но ведь она вас так любит. А следовательно, будет приветлива с каждым человеком в этом доме.
   — Уверяю вас, далеко не с каждым. Настолько ее радушия не хватит.
   — Мама, ты перестала играть, — вмешался Сэм. — Можно я возьму другие игрушки?
   Сэм уселся на деревянный стул, и Вайолет повернулась к сыну.
   — Можно. Но только из зеленой сумки. В чемоданы не лазь. И как отыщешь то, что хочешь, выходи на веранду.
   — Хорошо. — Сэм побежал в комнату. Дверь громко хлопнула. Вайолет вздохнула.
   — Вы уж извините нас.
   — За что? — вскинул голову Чарли.
   — За шум. За беспокойство. За то, что мешаем вам наслаждаться отпуском.
   Чарли не мог припомнить никого, кто бы извинялся так часто, как Вайолет. Она, по всей видимости, не переставала ощущать себя обузой. Интересно, это всегда было так? Или всему виной он, Чарли?
   — Я услышу от вас что-нибудь кроме нескончаемых извинений? — проворчал он. — Это я затащил вас сюда. Если вы и мешаете мне, то я должен пенять только на самого себя.
   — Как умело вы жонглируете словами, Чарли Парди, — протянула она. — А сейчас я была бы вам весьма признательна, если бы вы отвезли меня в Рюидосо. Я вам заплачу, на это у меня денег хватит.
   Он с укором ткнул в нее пальцем.
   — Запомните, никому не следует говорить, что у вас при себе есть деньги.
   Не владея собой, Вайолет нагнулась и схватила руку Чарли.
   — Нечего грозить мне, — сердито сказала она. — Я просила вас отвезти меня в Рюидосо, а не читать лекцию о безопасности.
   Она отпустила его руку. Чарли с минуту внимательно смотрел на нее.
   — И откуда у вас такой характер? До добра он вас не доведет, — предупредил он.
   — Как ни странно, до встречи с вами я и не подозревала, что у меня дурной характер, — огрызнулась Вайолет.
   — Еще бы! — усмехнулся Чарли в ответ. Он не спускал с нее глаз, а она старалась выдержать его взгляд. Хотя это было нелегко. Всякий раз, глядя в голубые глаза Чарли, Вайолет вспоминала его поцелуи. Вкус его губ. Нежность сильных рук. Его крепкие объятия…
   — Так что вы скажете о поездке в Рюидосо? Нам с Сэмом уже пора ехать.
   — Позвольте полюбопытствовать, а что это вы так заспешили? — спросил Чарли. — До завтрака вы что-то не слишком торопились уезжать.
   Больше она не выдержит. Сердце ее колотится как бешеное, в голове все смешалось. Лучше уж отвести глаза, пока она не забыла, о чем они разговаривают.
   — Да, не торопилась, потому что имею хоть какое-то представление о правилах приличия. И не хотела показаться неблагодарной. Особенно в присутствии вашей мамы, которая была так добра ко мне.
   Сложив руки на груди, Чарли прищурился.
   — Ах так. Значит, обижать мою мать вам не хотелось, а меня можно. Вайолет потерла висок.
   — Не совсем так. Я и вас ни в коем случае не хочу обидеть. У меня одно желание — уехать отсюда.
   И почему это современные женщины такие независимые? — кипел в душе Чарли. Они, видите ли, уверены, что сами справятся со всеми неприятностями и в конце концов сумеют завоевать весь мир. А поддержка мужчины им вообще ни к чему. Так по крайней мере они воображают. А у него, Чарли, совершенно иные представления на сей счет.
   Это было одной из причин, заставивших его отказаться от любви. Он — мужчина до мозга костей. А каждому мужчине присуща потребность быть необходимым. Она не менее сильна, чем потребность быть любимым. Но до сих пор Чарли не встречал женщины, которая дорожила бы им больше, чем своей независимостью. Да и такой, которую он любил бы больше своей работы, Чарли пока тоже не видел.