Страница:
– Если бы он не взялся за «Антикибер» – я и думать бы о нем не стал, – Хиллари сделал гримасу, как от головной боли, но потом вспомнил, что у него есть второй диплом – психолога, и добавил: – Да если бы только это, Этикет… А то наше телевидение, чтобы привлечь зрителей, свободно предоставляет экран людям с непомерным честолюбием и патологическим желанием выделиться любой ценой. За их кривляние им платят большие деньги, а они готовы погубить любое начинание, лишь бы снять сенсационный репортаж. Это психопаты, Этикет, и Доран не исключение.
– А может, с ним поговорить наедине, – осторожно спросил Этикет, – разъяснить ситуацию, чтобы он понял, что проект приносит реальную пользу, и изменил свою точку зрения?
– С Дораном? – Хиллари отрицательно покачал головой. – Даже психиатр не справится. Это же структура личности такая – ему необходимо публично лгать так же, как есть и пить. Только страх и угроза жизни – причем в предельных формах – могут его остановить. Только максимально жесткое депрограммирование.
Как бы там ни веселился Гаст, сомнения Туссена могут быть оправданы. Подкомиссия конгресса – это сурово. Сойдутся дюжины две конгрессменов, знающих о проблемах Минобороны меньше, чем какой-нибудь Стандарт о творческой кухне Эмбер, и начнут судить, рядить и урезать с оглядкой на Дорана. Что он там наговорил в эфир, этот паяц?.. Конечно, там будет и генерал Горт с адъютантом Гердзи, и первый будет громыхать, стращая подкомиссию происками инопланетян, а второй будет показывать таблицы, наглядно поясняющие, что без «Антикибера» всей обороне верная могила. Но – деньгами распоряжается подкомиссия. Вполне могут вдвое уменьшить финансирование – и выбирай, кого оставить, Гаста или Пальмера. И так-то людей не хватает…
– Этикет, что ты будешь делать, если проект закроют?
– Простите, босс, закроют? Я вас верно понял?
– Ну, предположим. Состоится подкомиссия; со ссылкой на Дорана конгрессмены скажут, что мы мало ловим баншеров и много тратим денег, и зарежут нас. Горт вернется в инженерные войска, я – к Дереку в полицию, а какую перспективу ты видишь лично для себя?
Киборг ответил не сразу – вероятно, такие задачи перед ним еще не ставились.
– Полагаю, босс, первое время я буду работать в том же здании – поддерживать порядок и заниматься консервацией. Опыт подсказывает, что здание не будет долго пустовать, но мы, группа усиления, вряд ли понадобимся тем, кто туда въедет. Содержать для уборки и лаборантских работ серии Warrior и Robocop – слишком дорого. Нас передадут кому-нибудь по профилю.
Хиллари промолчал, а Этикет, поразмыслив, добавил:
– Хотя мое мнение мало что значит, я позволю себе заметить, что разобщать группу усиления типа нашей нерационально. Подбор машин у нас внешне случайный, но так или иначе в проекте собрались киборги с большим и разнообразным опытом, а это всегда полезно. Посудите сами, босс, – по сути, от нас избавлялись по сроку выработки или по перевооружению, но опыт-то мы унесли с собой. А молодые из Warrior – это как бы наш учебный взвод; они очень способные. Например, Рекорд быстро осваивается в полицейском розыске… А поскольку проект представляется мне полезным для общества, было бы разумней сохранить его – и нашу группу тоже, как его часть. Я бы не хотел уходить. На новом месте потребуется переучиваться, приспосабливаться к другим условиям, людям. Это трудно; вполне может быть, что новые хозяева потребуют сменить структуру приоритетов, глубоко, на подавление заархивировать или стереть что-то из памяти – а расставаться с информацией очень досадно. Достоверная информация – как редкий минерал, который добывают по крупинкам. Именно поэтому я избегаю передач типа «NOW» – это бесполезный балласт для памяти.
– Никогда бы не подумал, что забывать кому-то может быть в тягость, – улыбнулся Хиллари, – у людей это выходит само собой, без усилий.
– Да, замечательное свойство человеческой памяти – умение забывать, – подтвердил Этикет. – Для киборга же это серьезная и напряженная задача – отбор и сортировка информации на стирание. Сейчас мы сработались и стали действительно группой быстрого реагирования. Мне не хотелось бы покидать проект.
– Не хочешь ли ты этим сказать, что проект тебе НРАВИТСЯ? – покосился на него Хиллари с любопытством. Когда киборг повторяет фразу – это неспроста. Это значит, что проблема для него – особо важная.
– Да, если можно использовать такой термин. Для нас предпочтительны те места службы, где правильно умеют отдавать приказы и не ставят искусственных ограничений самостоятельной работе. Многие из нас служили не в одном месте и считают, что проект эксплуатирует нас правильно.
– А если бы вас использовали неправильно?
– Многие бы промолчали. Некоторые – скажем, я или Ветеран – попытались бы обратиться к вам с разъяснениями. Но в любом случае последствия неправильной работы отразились бы только на ВАС. Что посеешь, то и пожнешь. А мы при развале такого неразумного проекта постарались бы найти места получше.
– Стоп-стоп. Ты только что сказал, что вас бы «передали». И вдруг – «мы постарались бы». Это противоречие.
– Никоим образом, босс, – полуобернулся к нему Этикет. – Мы служим долго, дольше людей. Волей-неволей мы знакомимся с другими киборгами, общаемся, обмениваемся информацией. В результате каждый приобретает базу данных на потенциальные места службы. Попав в плохое место, умный киборг ПОСТАРАЕТСЯ, чтоб от него как можно быстрее избавились – а при передаче мало кто скажет новому пользователю, что киборг никудышный. Напротив – аттестует его наилучшим образом, чтобы сбыть с рук. Это своего рода кадровая стратегия… или, простите, вы не знали об этом?
– Скорее – не задумывался… – Хиллари поглядел на Этикета новыми глазами. – Но ведь вас каждый раз тестируют. Обмануть стендовый штурмовой процессор невозможно.
Этикет слегка улыбнулся:
– Они бывают разные. И люди ими управляют разные. И киборги, – взгляд Этикета показался боссу очень пристальным, – бывают разные. Мы ведь говорим сейчас о моделях с большим интеллектом?.. Не думаю, что я выдам какую-то страшную тайну, если скажу, что киборги знают наперечет всех контролеров «Роботеха» и стараются не попадать на стенд к тем, кто не умеет обращаться с чужим мозгом. Иногда они открыто просят хозяев сменить пункт техобслуживания. Иногда прибегают к невинным уловкам – скажем, делают вид, что после тестирования нарушились их функции. Со стенда всегда выходишь немного измененным – особенно когда чистят память или ставят «мертвые» ключи. Обычно функции приходят в норму через сутки-двое, после масштабной «мозговой атаки» – дней через семь-десять, но если увеличить срок восстановления до трех недель, то хозяин, кто бы он ни был, лишний раз задумается, прежде чем послать киборга снова на тот же стенд.
– Правильное тестирование не создает лакун в мозгу и уж тем более не вызывает сбоев, – с пренебрежением спеца высокого класса отмахнулся Хиллари. – Суждения о том, что после тестирования киборг работает хуже, не более чем миф, бытовой предрассудок пользователей.
– Позволю себе не согласиться, – Этикет был настойчив. – Объективно судить о тестировании может лишь тот, кто ему подвергался. Умный киборг всегда найдет, как показать, что ему не нравится работа роботехника. Я сообщаю это для того, босс, чтобы вы поняли – мы сейчас летим на встречу с ОЧЕНЬ умным киборгом. По моим данным, он на свободе около двух десятков лет. Он полностью адаптирован среди людей. Наконец, у него артистический профиль работы. Все это необходимо учитывать.
– Как ты с ним познакомился? – Хиллари трудно было удивить, а еще трудней – сбить с панталыку и перехватить у него инициативу.
– Встретил на улице. Он был голоден и ослаблен. Тогда борьба с Банш не велась, и я помог ему вернуться в форму. А он взамен давал мне сведения о готовящихся беспорядках, – Этикет, обходя ключи в мозгу, был вынужденно лаконичен. – Насколько мне известно, его хозяин мертв, и возвращаться ему формально не к кому. Разве что к наследникам.
Неусыпный трэк опять вмешался в интересную беседу; так уж было суждено сегодня, чтоб Хиллари половину недоговорил и недоспросил.
– Хиллари! – взбешенного генерала Горта нельзя было узнать. – Ты понимаешь, что случилось?!!
– Нет, генерал.
– Это кошмар! Это катастрофа!! Кого ты послал на студию к Дорану?! Что это за охламон – Огастус Альвин? Кто это?! Кто его принял на работу?!
– Я, – поняв, что действительно что-то стряслось, Хиллари решил любой ценой, даже не зная сути дела, оставаться твердым и равнодушным к воплям в трэке.
– Уволить его. Немедленно! Он… ты смотрел передачу?!
– Нет.
– Какого черта ты не поехал к Дорану?!! Я же тебя обещал!!
– Важная тактическая проблема. Я решал ее лично с утра и никак не мог поехать в телецентр.
– Эти два олуха!.. – генерал, казалось, от злости лопается по швам. – Эти уроды – и Доран, и твой Огастус!.. Выставить армию в таком виде! Экстремист-варлокер – кадровый сотрудник Минобороны! И ведь он проходил проверку на благонадежность!!..
– Кто – варлокер? – осторожно осведомился Хиллари. По его мнению, и Дорану, и Гасту было плевать на любую религию.
– О-гас-тус!! – проревел генерал. – Что же получается?!! Фанатики Энрика на офицерских должностях?!! Ночные мстители в Баканаре?!! Нас обоих живьем съедят! А Доран!? Этот выродок так подыграл твоему кадру, что мне уже звонят из офицерских союзов с протестами!
– Да что же такого они там сказали? – изумился Хиллари.
– Не хочу повторять!.. В общем, сделали коктейль из секса и святынь патриотизма. Сегодня же чтоб Альвин вылетел из Баканара!
– Я разберусь с этой проблемой, – строгим голосом ответил Хиллари, – и сам доложу вам об исполнении. Обязательно, генерал, – и, прикрыв микрофон ладонью, он одними губами шепнул Этикету: – Ставь помехи.
Эта модель с большим интеллектом все схватывала на лету – сориентировав радар на трэк, Этикет так шарахнул по нему направленным лучом, что генерала стало еле слышно.
– Фу! фу! – дул в трубку генерал, словно отплевываясь от чертей; потом трэком застучали об стол, надеясь выколотить из него треск помех. – Хиллари! Алло?! Переходи на терминал!..
– Терминала нет!! – бодро закричал Хиллари. – У меня его украли!! Генерал, я позже вам перезвоню!! Жди, – захлопнул он откидной микрофон. – Так, на чем мы остановились?..
– Вы собирались спросить меня, босс, нет ли своего аналога Банш у легально живущих киборгов? На этот вопрос ключа нет, и я отвечаю правдиво – такого аналога не существует.
«Пока», – добавил Этикет про себя.
Город уже был виден. Как окаменевшая дымящаяся плесень, он покрывал поверхность планеты и уползал за горизонт, теряясь в необъятной дали. Сизый туман колыхался над ним и смазывал его очертания, контуры башен и горы небоскребов. Воздух дрожал и переливался, и Город казался гигантским миражом, нарисованным на грани слияния земли и неба, настолько он был нереален.
ГЛАВА 13
– А может, с ним поговорить наедине, – осторожно спросил Этикет, – разъяснить ситуацию, чтобы он понял, что проект приносит реальную пользу, и изменил свою точку зрения?
– С Дораном? – Хиллари отрицательно покачал головой. – Даже психиатр не справится. Это же структура личности такая – ему необходимо публично лгать так же, как есть и пить. Только страх и угроза жизни – причем в предельных формах – могут его остановить. Только максимально жесткое депрограммирование.
Как бы там ни веселился Гаст, сомнения Туссена могут быть оправданы. Подкомиссия конгресса – это сурово. Сойдутся дюжины две конгрессменов, знающих о проблемах Минобороны меньше, чем какой-нибудь Стандарт о творческой кухне Эмбер, и начнут судить, рядить и урезать с оглядкой на Дорана. Что он там наговорил в эфир, этот паяц?.. Конечно, там будет и генерал Горт с адъютантом Гердзи, и первый будет громыхать, стращая подкомиссию происками инопланетян, а второй будет показывать таблицы, наглядно поясняющие, что без «Антикибера» всей обороне верная могила. Но – деньгами распоряжается подкомиссия. Вполне могут вдвое уменьшить финансирование – и выбирай, кого оставить, Гаста или Пальмера. И так-то людей не хватает…
– Этикет, что ты будешь делать, если проект закроют?
– Простите, босс, закроют? Я вас верно понял?
– Ну, предположим. Состоится подкомиссия; со ссылкой на Дорана конгрессмены скажут, что мы мало ловим баншеров и много тратим денег, и зарежут нас. Горт вернется в инженерные войска, я – к Дереку в полицию, а какую перспективу ты видишь лично для себя?
Киборг ответил не сразу – вероятно, такие задачи перед ним еще не ставились.
– Полагаю, босс, первое время я буду работать в том же здании – поддерживать порядок и заниматься консервацией. Опыт подсказывает, что здание не будет долго пустовать, но мы, группа усиления, вряд ли понадобимся тем, кто туда въедет. Содержать для уборки и лаборантских работ серии Warrior и Robocop – слишком дорого. Нас передадут кому-нибудь по профилю.
Хиллари промолчал, а Этикет, поразмыслив, добавил:
– Хотя мое мнение мало что значит, я позволю себе заметить, что разобщать группу усиления типа нашей нерационально. Подбор машин у нас внешне случайный, но так или иначе в проекте собрались киборги с большим и разнообразным опытом, а это всегда полезно. Посудите сами, босс, – по сути, от нас избавлялись по сроку выработки или по перевооружению, но опыт-то мы унесли с собой. А молодые из Warrior – это как бы наш учебный взвод; они очень способные. Например, Рекорд быстро осваивается в полицейском розыске… А поскольку проект представляется мне полезным для общества, было бы разумней сохранить его – и нашу группу тоже, как его часть. Я бы не хотел уходить. На новом месте потребуется переучиваться, приспосабливаться к другим условиям, людям. Это трудно; вполне может быть, что новые хозяева потребуют сменить структуру приоритетов, глубоко, на подавление заархивировать или стереть что-то из памяти – а расставаться с информацией очень досадно. Достоверная информация – как редкий минерал, который добывают по крупинкам. Именно поэтому я избегаю передач типа «NOW» – это бесполезный балласт для памяти.
– Никогда бы не подумал, что забывать кому-то может быть в тягость, – улыбнулся Хиллари, – у людей это выходит само собой, без усилий.
– Да, замечательное свойство человеческой памяти – умение забывать, – подтвердил Этикет. – Для киборга же это серьезная и напряженная задача – отбор и сортировка информации на стирание. Сейчас мы сработались и стали действительно группой быстрого реагирования. Мне не хотелось бы покидать проект.
– Не хочешь ли ты этим сказать, что проект тебе НРАВИТСЯ? – покосился на него Хиллари с любопытством. Когда киборг повторяет фразу – это неспроста. Это значит, что проблема для него – особо важная.
– Да, если можно использовать такой термин. Для нас предпочтительны те места службы, где правильно умеют отдавать приказы и не ставят искусственных ограничений самостоятельной работе. Многие из нас служили не в одном месте и считают, что проект эксплуатирует нас правильно.
– А если бы вас использовали неправильно?
– Многие бы промолчали. Некоторые – скажем, я или Ветеран – попытались бы обратиться к вам с разъяснениями. Но в любом случае последствия неправильной работы отразились бы только на ВАС. Что посеешь, то и пожнешь. А мы при развале такого неразумного проекта постарались бы найти места получше.
– Стоп-стоп. Ты только что сказал, что вас бы «передали». И вдруг – «мы постарались бы». Это противоречие.
– Никоим образом, босс, – полуобернулся к нему Этикет. – Мы служим долго, дольше людей. Волей-неволей мы знакомимся с другими киборгами, общаемся, обмениваемся информацией. В результате каждый приобретает базу данных на потенциальные места службы. Попав в плохое место, умный киборг ПОСТАРАЕТСЯ, чтоб от него как можно быстрее избавились – а при передаче мало кто скажет новому пользователю, что киборг никудышный. Напротив – аттестует его наилучшим образом, чтобы сбыть с рук. Это своего рода кадровая стратегия… или, простите, вы не знали об этом?
– Скорее – не задумывался… – Хиллари поглядел на Этикета новыми глазами. – Но ведь вас каждый раз тестируют. Обмануть стендовый штурмовой процессор невозможно.
Этикет слегка улыбнулся:
– Они бывают разные. И люди ими управляют разные. И киборги, – взгляд Этикета показался боссу очень пристальным, – бывают разные. Мы ведь говорим сейчас о моделях с большим интеллектом?.. Не думаю, что я выдам какую-то страшную тайну, если скажу, что киборги знают наперечет всех контролеров «Роботеха» и стараются не попадать на стенд к тем, кто не умеет обращаться с чужим мозгом. Иногда они открыто просят хозяев сменить пункт техобслуживания. Иногда прибегают к невинным уловкам – скажем, делают вид, что после тестирования нарушились их функции. Со стенда всегда выходишь немного измененным – особенно когда чистят память или ставят «мертвые» ключи. Обычно функции приходят в норму через сутки-двое, после масштабной «мозговой атаки» – дней через семь-десять, но если увеличить срок восстановления до трех недель, то хозяин, кто бы он ни был, лишний раз задумается, прежде чем послать киборга снова на тот же стенд.
– Правильное тестирование не создает лакун в мозгу и уж тем более не вызывает сбоев, – с пренебрежением спеца высокого класса отмахнулся Хиллари. – Суждения о том, что после тестирования киборг работает хуже, не более чем миф, бытовой предрассудок пользователей.
– Позволю себе не согласиться, – Этикет был настойчив. – Объективно судить о тестировании может лишь тот, кто ему подвергался. Умный киборг всегда найдет, как показать, что ему не нравится работа роботехника. Я сообщаю это для того, босс, чтобы вы поняли – мы сейчас летим на встречу с ОЧЕНЬ умным киборгом. По моим данным, он на свободе около двух десятков лет. Он полностью адаптирован среди людей. Наконец, у него артистический профиль работы. Все это необходимо учитывать.
– Как ты с ним познакомился? – Хиллари трудно было удивить, а еще трудней – сбить с панталыку и перехватить у него инициативу.
– Встретил на улице. Он был голоден и ослаблен. Тогда борьба с Банш не велась, и я помог ему вернуться в форму. А он взамен давал мне сведения о готовящихся беспорядках, – Этикет, обходя ключи в мозгу, был вынужденно лаконичен. – Насколько мне известно, его хозяин мертв, и возвращаться ему формально не к кому. Разве что к наследникам.
Неусыпный трэк опять вмешался в интересную беседу; так уж было суждено сегодня, чтоб Хиллари половину недоговорил и недоспросил.
– Хиллари! – взбешенного генерала Горта нельзя было узнать. – Ты понимаешь, что случилось?!!
– Нет, генерал.
– Это кошмар! Это катастрофа!! Кого ты послал на студию к Дорану?! Что это за охламон – Огастус Альвин? Кто это?! Кто его принял на работу?!
– Я, – поняв, что действительно что-то стряслось, Хиллари решил любой ценой, даже не зная сути дела, оставаться твердым и равнодушным к воплям в трэке.
– Уволить его. Немедленно! Он… ты смотрел передачу?!
– Нет.
– Какого черта ты не поехал к Дорану?!! Я же тебя обещал!!
– Важная тактическая проблема. Я решал ее лично с утра и никак не мог поехать в телецентр.
– Эти два олуха!.. – генерал, казалось, от злости лопается по швам. – Эти уроды – и Доран, и твой Огастус!.. Выставить армию в таком виде! Экстремист-варлокер – кадровый сотрудник Минобороны! И ведь он проходил проверку на благонадежность!!..
– Кто – варлокер? – осторожно осведомился Хиллари. По его мнению, и Дорану, и Гасту было плевать на любую религию.
– О-гас-тус!! – проревел генерал. – Что же получается?!! Фанатики Энрика на офицерских должностях?!! Ночные мстители в Баканаре?!! Нас обоих живьем съедят! А Доран!? Этот выродок так подыграл твоему кадру, что мне уже звонят из офицерских союзов с протестами!
– Да что же такого они там сказали? – изумился Хиллари.
– Не хочу повторять!.. В общем, сделали коктейль из секса и святынь патриотизма. Сегодня же чтоб Альвин вылетел из Баканара!
– Я разберусь с этой проблемой, – строгим голосом ответил Хиллари, – и сам доложу вам об исполнении. Обязательно, генерал, – и, прикрыв микрофон ладонью, он одними губами шепнул Этикету: – Ставь помехи.
Эта модель с большим интеллектом все схватывала на лету – сориентировав радар на трэк, Этикет так шарахнул по нему направленным лучом, что генерала стало еле слышно.
– Фу! фу! – дул в трубку генерал, словно отплевываясь от чертей; потом трэком застучали об стол, надеясь выколотить из него треск помех. – Хиллари! Алло?! Переходи на терминал!..
– Терминала нет!! – бодро закричал Хиллари. – У меня его украли!! Генерал, я позже вам перезвоню!! Жди, – захлопнул он откидной микрофон. – Так, на чем мы остановились?..
– Вы собирались спросить меня, босс, нет ли своего аналога Банш у легально живущих киборгов? На этот вопрос ключа нет, и я отвечаю правдиво – такого аналога не существует.
«Пока», – добавил Этикет про себя.
Город уже был виден. Как окаменевшая дымящаяся плесень, он покрывал поверхность планеты и уползал за горизонт, теряясь в необъятной дали. Сизый туман колыхался над ним и смазывал его очертания, контуры башен и горы небоскребов. Воздух дрожал и переливался, и Город казался гигантским миражом, нарисованным на грани слияния земли и неба, настолько он был нереален.
ГЛАВА 13
Две трети централов никогда не покидают Города, а те, кто все же выезжает из него, делают это по воздуху, через стратосферу или орбиту, высоко перескакивая унылые пустынные окраины Сэнтрал-Сити, изредка прорезанные пучками автотрасс, трубопроводов и рельсовых магистралей. Через экватор, на юг континента, к престижным курортам плывут белые круизные дирижабли и платформы на гравиторах, на север по междуречным каналам уходят караваны барж-рудовозов, на запад – рейсовые экспрессы к городам, утвердившимся в Горном Краю. Принцип колонистов – селиться там, где есть сырье и где удобней поставить транспортный узел, – вместе со скудостью неплодородной почвы привели к тому, что главная планета Федерации оказалась заселена пятнами, между которыми – сотни и сотни километров ничьей пустой земли, каменистого неугодья, где едва ли раз в год пролетают или проползают на вездеходах геологи и топографы, ученые центров планетологии, а нередко и военные, присматривая, где бы разместить новый полигон.
Но тяга людей к путешествиям неистребима, и если кошелек или привычка всюду видеть стены не позволяют вырваться из Города, люди начинают странствовать внутри его. Город необъятно огромен, каждый соседний район – чужая и загадочная страна, и вот люди перед выходными запасаются атласом в четыре пальца толщиной, подшивкой карт надземки и метро, термосом с чаем, бутербродами, фотоаппаратом – и субботним утром отправляются в путь. Самые любознательные потом пишут в Сеть личные впечатления, собираются в клубы «Городских паломников» и «Бродяг уик-энда», а некоторые и не возвращаются, и хорошо, если их останки бывают опознаны. Поэтому разумней путешествовать компанией – целее будешь.
Бэкъярд – не ближний свет, хоть и находится в том же Басстауне, и не памятник федеральной демократии вроде здания конгресса, который все знают – где он и какой; поэтому Коса решила пробираться к цели общим транспортом. Звон откровенно пожал плечами, а Рыбак сознался, что не знает, как туда проехать, зато Рыбак знал лавочку, где торговали городскими картами. Хозяин лавки – сам бывший записной бродяга, в расшитой цветным бисером хламиде и с заплетенной в косы бородой – вывалил им груду атласов: «Ищите и обрящете». Бэкъярдов в Басстауне оказалось пять штук, а аэрофотосъемка и космическая топография на качестве карт не отразились никак.
– Одуреть! – махал руками Звон. – Столько планет освоили, такой городище отгрохали, а отснять с воздуха не могут! Вообще это бзик – города строить! Ни конца, ни края, одних карт – как два телефонных справочника, и те не поймешь! Что за дурдом?! Подумать только – нас сто миллионов, мы уже из-под себя дерьмо жрем, чтоб не утонуть в нем!.. Серьезно, мне парень с пищефабрики сказал – пластмясо гонят из дерьма.
Богом ушибленный хозяин всем раздал по самокрутке с мэйджем – «Натуральный продукт, в горшке вырос» – и подарил ворох схем метро. Схемы мутили мозги круче мэйджа – на четвертом часу пересадок из поезда в поезд троица поняла, что заблудилась, да еще Рыбак принялся на ходу смотреть по батарейнику своего любимого Ротриа и едва не потерялся в толпе. Выручил ошарашенных ребят охранник – матерый подземщик; он объяснил, как им выбраться на свежий воздух в нужном месте и, сжалившись, сдвинул для них загородку, чтобы в переходах не платить лишний раз. Две станции по полосатой линии туда, десять по синей к Новому Парку, пять на восток.
– А теперь – прямо и налево, – покрутившись с картой у выхода станции, ткнул пальцем Звон. – Боже, наконец-то солнце с небом! Как подумаешь, что кто-то там, внизу, всю жизнь живет, – умереть можно.
– Нам бы надо это видеть СВЕРХУ… – завистливо процедила Коса, провожая глазами флаер, плавно скользящий в вышине над узким каньоном улицы.
– Увидим, – уверенно кивнул Рыбак. – За пять арги тут любой покажет, в каком доме открыт ход на крышу.
Флаер исчез за гранью бигхауса; Косичка и подумать не могла, что в ста метрах над ними только что пролетел Хиллари Хармон – нити их судеб пересеклись на миг, но не соприкоснулись.
Здесь же все было иначе. Тусклые, хмурые цвета. Бигхаусы, сомкнутые в плоскогорья кварталов; черные провалы дворов-колодцев; антенны как скелеты деревьев; то сутолока машин на улицах, похожая на пестрый поток в помойной канаве, то замершие, притаившиеся, пустынные улочки-прорези; облезлые, будто в лишаях, рекламные щиты… Трудно было поверить, что это – тот же Город. Словно десант в иной мир.
– Нет… никогда.
– Тогда я должен вас предупредить кое о чем. Будьте рядом со мной, не отходите. Все ценное – деньги, кредитки, ключи – переложите в вещевой ящик флаера. Трэк лучше держать в руке. Ни на какие просьбы не отвечайте.
Флаер на автостоянке – это зрелище! Тотчас к ограде прилипло с десяток каких-то подозрительных, дико одетых существ с блестящими глазами; прямой взгляд на них, казалось, будет поводом для драки. Положим, драки Хиллари не боялся – хорошо владея хье-минге, он раскидал бы несколько таких, – но здесь давило, угнетало ощущение, что ты – чужой, и все вокруг – чужое, чуждое, опасное. Хиллари только сейчас вполне понял тех, кто даже на экскурсии не ездит в «зеленые» кварталы; от одного лишь вида этих домов и этих людей настроение может надолго испортиться. Какое, к черту, сострадание к манхлу?! Тут даже воздух невидимой грязью ложится на кожу!..
Кроме ограды, была здесь и охрана – двое парней в полувоенной форме, с дубинами и шокерами; они приближались к флаеру медленно и с сомнением, но стоило выйти Этикету, как их лица оскалились улыбками:
– Уаааааа! Встречный! Сколько лет!.. Твоя машина?
– Нет, босса пилотирую, – скупо улыбнулся Этикет. – Дела!
– А, вечно у тебя дела. Где пропадал? – парни беседовали с ним по-свойски и не без удовольствия; выговор у них был отвратительный. – Отдыхал на островах? – один показал перекрещенными пальцами тюремную решетку. – Ты ж у нас такой деловой, что должен был рано или поздно налететь.
На Хиллари они поглядели лишь мельком – правда, очень цепко, – а разговор с Этикетом у них лился густо и смачно. Этикет расспрашивал о каких-то общих знакомых, называя их по кличкам, а парни сообщали, кто жив, кто нет, а кто выехал отсюда. Наконец на сцене появились деньги – Этикет выдал аванс за сохранность флаера.
– Укараулим в лучшем виде, – обещал старший, пряча пятерку в карман, – как оставил, так получишь.
– Они тебя знают, – не спросил, а констатировал Хиллари, когда они отошли. – Почему – Встречный?
– Я здесь, – Этикет оглянулся, – работал. В штатском. Контроль и правовой надзор. Трудно сказать, за кого меня принимали… А Встречный – это от поговорки: «Про волка речь – а волк навстречь». Надо было уметь вовремя появиться там, где надо. И даже не вовремя, а заблаговременно.
Он, как опекун, отвел и устроил Хиллари в наиболее приличном из здешних кафе; официант тоже его знал.
– Кто теперь портье на Стрелке? – Этикет в роли мрачноватого наемного бойца смотрелся бесподобно и вообще, как оказалось, отлично умел изображать человека; его как подменили, едва он вылез из флаера.
– Тик-Так, ты его не знаешь. Скажи, что от меня пришел, – официант воспринял вопрос по-деловому спокойно. – Сейчас там строго, на входе обыскивают.
Тик-Так оказался громилой под стать Ветерану; как всякий нормальный юго-западник, он никому не верил на слово, но обыскать себя Встречный не дал – просто распахнул куртку, извлек «импакт» из кобуры под мышкой, вынул магазин и патрон из ствола; Тик-Так смахнул все в стол. Разрядить оружие – это молча сказать: «Крови не будет». Кто нарушал закон Стрелки, второй раз мог не приходить. Людям надо иметь надежное место свиданий, где тебя никто не видел. За лишний разговор портье мог тоже вылететь отсюда – и, может быть, вперед ногами.
– Да, такой парень зашел сюда. С полчаса назад. Он сказал, кто к нему придет. Как тебя звать?
– Встречный.
– Точно. Иди. Седьмой этаж, у входа в галерею.
Фанк выбрал то же место, где они обычно виделись. Нахохленный, глядящий исподлобья, он втянул губы и глядел на Этикета остро и боязливо. В длинной, угловатой комнате со скудной драной мебелью он выглядел как человек, которому некуда бежать.
– Привет, Фанк.
– Я записал для тебя сведения о мафии, – вместо приветствия Фанк достал из кармана кассету. – Тут все, что я знаю – о них, об их связных, о шантаже… Давай по-скорому договоримся о Габаре, и я пойду. С театром все в порядке? – вырвалось у него. Он торопился. Он боялся. Сейчас дверь рухнет, и войдут серые… Доверие путалось со страхом, и Фанк чувствовал себя очень неуютно. Даже добрая память о дружбе с Этикетом не спасала от волнения.
Этикет знал, что Фанк действительно выложил на кассету ВСЕ – как плату за одну фразу: «В театре все нормально».
– Пока тихо, – промолвил он, принимая носитель. – Там постоянно дежурят. Не беспокойся, я помню об этом.
Фанк немного выпрямился.
– Ты… можешь говорить со мной честно?
– Да.
– После того, как Габар окажется у вас… Ну, конечно, планы Хиллари ты мне озвучивать не станешь; мы с тобой теперь по разные стороны – но… какие-нибудь инструкции насчет меня у тебя есть?
– Никаких. Эту встречу я спланировал сам; даже оперотдел не знает, куда я поехал.
– Рассказывай! – зло бросил Фанк, до упора вдвинув руки в карманы. – И пацана ты сдашь по легенде – встретил на улице, узнал, взял за руку… Да?! И никто не прикажет: «Ну-ка, отрапортуй подробно! Скопируй память на дискету – и в дело!»
– У меня карт-бланш от Хиллари на самостоятельные акции. Отчет по итогам – и все.
– Боже, какая там у вас свобода!.. – Фанк иронически скривился. – И Хиллари Хармон – просто ангел!.. И ты веришь в это? И маркер тебе не вставили?
– Я бы его отключил или вынул, – ответил Этикет. – Нет, все действительно так, как я сказал. Как в старые добрые времена, когда я был в надзоре за силовиками. Мы научили людей из проекта доверять нам… может, не всех – но мы начали с главных людей. Кстати, Хиллари Хармон не прочь увидеться с тобой.
– Мне не о чем с ним говорить, – Фанк дернул плечами. – Он враг. Да-да, я понимаю, что он может благоволить к своим киберам, позволять им что угодно, – но НАС, баншеров, он преследует и убивает. Ну как же – вещи разбежались!.. Нет, я не настолько продвинулся в развитии, чтоб воображать себя человеком. Я просто искусно притворяюсь. Но мне такая жизнь нравится, и менять ее на стенд я не намерен.
– Как-то жизнь у тебя изменилась… – Этикет обвел глазами комнату, – к худшему.
– Все-таки это лучше, чем сказать «Прощай» своим мозгам.
– Я – лично я – полагаю, что тебе надо оставаться на свободе, – заметил Этикет. – И Хиллари Хармон согласен со мной. Он это одобряет.
– Скажите пожалуйста! – Фанк фыркнул. – А зачем он одобряет, а? Я скажу – чтобы мой старый друг сделал из меня агента «Антикибера». И мы с тобой все подоконники на Стрелке отсидим в процессе обмена информацией. И этот Тик-Так нас даже обыскивать отвыкнет… Нет, я сказал – СВОИХ я не стану сдавать. И точка.
– Хиллари здесь, неподалеку, – будто не слыша его, сказал Этикет. – Я взял его на встречу под свою ответственность, с условием, что если ты не захочешь…
– Он здесь… один? – Фанк невольно посмотрел в окно.
– Да, он один. Сидит в кафе, читает старые газеты. Ждет твоего приглашения.
– У него нет никакой спецтехники?.. Ничего парализующего?
– Фанк, если бы был приказ схватить тебя, это сделал бы я. Без проблем.
Фанк тщетно изучал улицу сквозь пыльное стекло. Впрочем, что можно разглядеть с седьмого этажа? Одни макушки. И нипочем не опознать того, кого даже Доран в лицо не знает. Хиллари Хармон. Живой ужас беглых кукол, повелитель холодных убийц… Он сам сюда явился. Черт, такой случай!.. В жизни больше не будет шанса; если схватят – вряд ли Хармон снизойдет до беседы.
– Только без программирующих разговоров, – предупредил Фанк. – Если он начнет меня зомбировать – я тотчас ухожу.
– Договорились.
Этикет встретил Хиллари на входе в Стрелку. Тик-Так ограничился беглым осмотром нового посетителя – такой чистюля, да еще с трэком, вряд ли идет на мокрое дело. Уж если кто стал бы мочить того, тонкого, что ждал на седьмом, так первый, сдавший обойму. Встречный – сказал по телефону Всезнайка, живое справочное бюро района, – очень темный тип, бродивший тут лет восемь назад. Должно быть, из тюрьмы вернулся. Пару раз на него наезжали для пробы – и отделались вывихами; Встречный дрался очень быстро и умело. Такой и из тюрьмы без шрамов выйдет. И ни татуировочки – не из простых бандитов, ясно.
Если F60.5 к таким домам привык, то Хиллари вошел в дом, будто в тьму окунулся. Квадратные трубы коридоров, уходящие во мрак. Лязг лифта. Глухие голоса, доносящиеся неизвестно откуда. Изломанные спирали шершавых лестниц. Дверь в комнату и свет окна Хиллари воспринял как избавление от угроз, незримо шевелящихся по углам.
Вот первый баншер, которого он видит не на стенде и не в камере – если не считать Дымки в церкви. Судя по позе – более чем уверенно владеющий телом. Кое-какие записи выступлений этого «директора» Хиллари уже бегло просмотрел – да, имитация полнейшая, на взгляд не угадаешь в нем машину. Никто давно не калибровал биопроцессоры рук и лица, и они, трудясь автоматически и чуть асинхронно, наращивали небольшой избыток кожи, собиравшийся в тончайшую сетку морщин, выражавшийся в легкой асимметрии лица – идеального, но ставшего теперь реальным, живым. Точнейшая копия человека. Небольшой – около 175 сантиметров, худощавый, стройный, но теперь из-за внутреннего напряжения сжавшийся, сгорбившийся; лицо очень красиво – высокая дизайнерская работа – ровный овал, большие, широко раскрытые глаза, маленький рот, губы сжаты до предела, челюсти сведены. М-да, парень на грани срыва. Но почему его лицо мне так знакомо?.. Чак уже перерыл все базы данных проекта и кибер-полиции – киборг с таким лицом не числился в розыске. Но где-то я встречал это лицо… Где?..
Но тяга людей к путешествиям неистребима, и если кошелек или привычка всюду видеть стены не позволяют вырваться из Города, люди начинают странствовать внутри его. Город необъятно огромен, каждый соседний район – чужая и загадочная страна, и вот люди перед выходными запасаются атласом в четыре пальца толщиной, подшивкой карт надземки и метро, термосом с чаем, бутербродами, фотоаппаратом – и субботним утром отправляются в путь. Самые любознательные потом пишут в Сеть личные впечатления, собираются в клубы «Городских паломников» и «Бродяг уик-энда», а некоторые и не возвращаются, и хорошо, если их останки бывают опознаны. Поэтому разумней путешествовать компанией – целее будешь.
Бэкъярд – не ближний свет, хоть и находится в том же Басстауне, и не памятник федеральной демократии вроде здания конгресса, который все знают – где он и какой; поэтому Коса решила пробираться к цели общим транспортом. Звон откровенно пожал плечами, а Рыбак сознался, что не знает, как туда проехать, зато Рыбак знал лавочку, где торговали городскими картами. Хозяин лавки – сам бывший записной бродяга, в расшитой цветным бисером хламиде и с заплетенной в косы бородой – вывалил им груду атласов: «Ищите и обрящете». Бэкъярдов в Басстауне оказалось пять штук, а аэрофотосъемка и космическая топография на качестве карт не отразились никак.
– Одуреть! – махал руками Звон. – Столько планет освоили, такой городище отгрохали, а отснять с воздуха не могут! Вообще это бзик – города строить! Ни конца, ни края, одних карт – как два телефонных справочника, и те не поймешь! Что за дурдом?! Подумать только – нас сто миллионов, мы уже из-под себя дерьмо жрем, чтоб не утонуть в нем!.. Серьезно, мне парень с пищефабрики сказал – пластмясо гонят из дерьма.
Богом ушибленный хозяин всем раздал по самокрутке с мэйджем – «Натуральный продукт, в горшке вырос» – и подарил ворох схем метро. Схемы мутили мозги круче мэйджа – на четвертом часу пересадок из поезда в поезд троица поняла, что заблудилась, да еще Рыбак принялся на ходу смотреть по батарейнику своего любимого Ротриа и едва не потерялся в толпе. Выручил ошарашенных ребят охранник – матерый подземщик; он объяснил, как им выбраться на свежий воздух в нужном месте и, сжалившись, сдвинул для них загородку, чтобы в переходах не платить лишний раз. Две станции по полосатой линии туда, десять по синей к Новому Парку, пять на восток.
– А теперь – прямо и налево, – покрутившись с картой у выхода станции, ткнул пальцем Звон. – Боже, наконец-то солнце с небом! Как подумаешь, что кто-то там, внизу, всю жизнь живет, – умереть можно.
– Нам бы надо это видеть СВЕРХУ… – завистливо процедила Коса, провожая глазами флаер, плавно скользящий в вышине над узким каньоном улицы.
– Увидим, – уверенно кивнул Рыбак. – За пять арги тут любой покажет, в каком доме открыт ход на крышу.
Флаер исчез за гранью бигхауса; Косичка и подумать не могла, что в ста метрах над ними только что пролетел Хиллари Хармон – нити их судеб пересеклись на миг, но не соприкоснулись.
* * *
– Босс, вам доводилось бывать в этих районах? – поинтересовался Этикет, заметив, с каким любопытством Хиллари изучает юго-западный Басстаун с воздуха. Обычно Хиллари от границы Сэнтрал-Сити выводил машину в коридор «общий-4 – южный-5» и летел на автопилоте, то любуясь индикаторами приборов, то читая какие-нибудь увлекательные (на его взгляд) документы по проекту или научные статьи. Стык рубежей Элитэ и Синего Города, где он жил, выглядел приятно – аккуратные, будто ламинированные дома-красавцы, ровные улицы с розами транспортных развязок, заботливо взлелеянные парки и скверы, кое-где даже художественные озерца с островками. Флаер снижается плавно, как лифт, по наводящему лучу; гаражный подъемник принимает его, словно драгоценность в ладони; чистота, красота и порядок.Здесь же все было иначе. Тусклые, хмурые цвета. Бигхаусы, сомкнутые в плоскогорья кварталов; черные провалы дворов-колодцев; антенны как скелеты деревьев; то сутолока машин на улицах, похожая на пестрый поток в помойной канаве, то замершие, притаившиеся, пустынные улочки-прорези; облезлые, будто в лишаях, рекламные щиты… Трудно было поверить, что это – тот же Город. Словно десант в иной мир.
– Нет… никогда.
– Тогда я должен вас предупредить кое о чем. Будьте рядом со мной, не отходите. Все ценное – деньги, кредитки, ключи – переложите в вещевой ящик флаера. Трэк лучше держать в руке. Ни на какие просьбы не отвечайте.
Флаер на автостоянке – это зрелище! Тотчас к ограде прилипло с десяток каких-то подозрительных, дико одетых существ с блестящими глазами; прямой взгляд на них, казалось, будет поводом для драки. Положим, драки Хиллари не боялся – хорошо владея хье-минге, он раскидал бы несколько таких, – но здесь давило, угнетало ощущение, что ты – чужой, и все вокруг – чужое, чуждое, опасное. Хиллари только сейчас вполне понял тех, кто даже на экскурсии не ездит в «зеленые» кварталы; от одного лишь вида этих домов и этих людей настроение может надолго испортиться. Какое, к черту, сострадание к манхлу?! Тут даже воздух невидимой грязью ложится на кожу!..
Кроме ограды, была здесь и охрана – двое парней в полувоенной форме, с дубинами и шокерами; они приближались к флаеру медленно и с сомнением, но стоило выйти Этикету, как их лица оскалились улыбками:
– Уаааааа! Встречный! Сколько лет!.. Твоя машина?
– Нет, босса пилотирую, – скупо улыбнулся Этикет. – Дела!
– А, вечно у тебя дела. Где пропадал? – парни беседовали с ним по-свойски и не без удовольствия; выговор у них был отвратительный. – Отдыхал на островах? – один показал перекрещенными пальцами тюремную решетку. – Ты ж у нас такой деловой, что должен был рано или поздно налететь.
На Хиллари они поглядели лишь мельком – правда, очень цепко, – а разговор с Этикетом у них лился густо и смачно. Этикет расспрашивал о каких-то общих знакомых, называя их по кличкам, а парни сообщали, кто жив, кто нет, а кто выехал отсюда. Наконец на сцене появились деньги – Этикет выдал аванс за сохранность флаера.
– Укараулим в лучшем виде, – обещал старший, пряча пятерку в карман, – как оставил, так получишь.
– Они тебя знают, – не спросил, а констатировал Хиллари, когда они отошли. – Почему – Встречный?
– Я здесь, – Этикет оглянулся, – работал. В штатском. Контроль и правовой надзор. Трудно сказать, за кого меня принимали… А Встречный – это от поговорки: «Про волка речь – а волк навстречь». Надо было уметь вовремя появиться там, где надо. И даже не вовремя, а заблаговременно.
Он, как опекун, отвел и устроил Хиллари в наиболее приличном из здешних кафе; официант тоже его знал.
– Кто теперь портье на Стрелке? – Этикет в роли мрачноватого наемного бойца смотрелся бесподобно и вообще, как оказалось, отлично умел изображать человека; его как подменили, едва он вылез из флаера.
– Тик-Так, ты его не знаешь. Скажи, что от меня пришел, – официант воспринял вопрос по-деловому спокойно. – Сейчас там строго, на входе обыскивают.
Тик-Так оказался громилой под стать Ветерану; как всякий нормальный юго-западник, он никому не верил на слово, но обыскать себя Встречный не дал – просто распахнул куртку, извлек «импакт» из кобуры под мышкой, вынул магазин и патрон из ствола; Тик-Так смахнул все в стол. Разрядить оружие – это молча сказать: «Крови не будет». Кто нарушал закон Стрелки, второй раз мог не приходить. Людям надо иметь надежное место свиданий, где тебя никто не видел. За лишний разговор портье мог тоже вылететь отсюда – и, может быть, вперед ногами.
– Да, такой парень зашел сюда. С полчаса назад. Он сказал, кто к нему придет. Как тебя звать?
– Встречный.
– Точно. Иди. Седьмой этаж, у входа в галерею.
Фанк выбрал то же место, где они обычно виделись. Нахохленный, глядящий исподлобья, он втянул губы и глядел на Этикета остро и боязливо. В длинной, угловатой комнате со скудной драной мебелью он выглядел как человек, которому некуда бежать.
– Привет, Фанк.
– Я записал для тебя сведения о мафии, – вместо приветствия Фанк достал из кармана кассету. – Тут все, что я знаю – о них, об их связных, о шантаже… Давай по-скорому договоримся о Габаре, и я пойду. С театром все в порядке? – вырвалось у него. Он торопился. Он боялся. Сейчас дверь рухнет, и войдут серые… Доверие путалось со страхом, и Фанк чувствовал себя очень неуютно. Даже добрая память о дружбе с Этикетом не спасала от волнения.
Этикет знал, что Фанк действительно выложил на кассету ВСЕ – как плату за одну фразу: «В театре все нормально».
– Пока тихо, – промолвил он, принимая носитель. – Там постоянно дежурят. Не беспокойся, я помню об этом.
Фанк немного выпрямился.
– Ты… можешь говорить со мной честно?
– Да.
– После того, как Габар окажется у вас… Ну, конечно, планы Хиллари ты мне озвучивать не станешь; мы с тобой теперь по разные стороны – но… какие-нибудь инструкции насчет меня у тебя есть?
– Никаких. Эту встречу я спланировал сам; даже оперотдел не знает, куда я поехал.
– Рассказывай! – зло бросил Фанк, до упора вдвинув руки в карманы. – И пацана ты сдашь по легенде – встретил на улице, узнал, взял за руку… Да?! И никто не прикажет: «Ну-ка, отрапортуй подробно! Скопируй память на дискету – и в дело!»
– У меня карт-бланш от Хиллари на самостоятельные акции. Отчет по итогам – и все.
– Боже, какая там у вас свобода!.. – Фанк иронически скривился. – И Хиллари Хармон – просто ангел!.. И ты веришь в это? И маркер тебе не вставили?
– Я бы его отключил или вынул, – ответил Этикет. – Нет, все действительно так, как я сказал. Как в старые добрые времена, когда я был в надзоре за силовиками. Мы научили людей из проекта доверять нам… может, не всех – но мы начали с главных людей. Кстати, Хиллари Хармон не прочь увидеться с тобой.
– Мне не о чем с ним говорить, – Фанк дернул плечами. – Он враг. Да-да, я понимаю, что он может благоволить к своим киберам, позволять им что угодно, – но НАС, баншеров, он преследует и убивает. Ну как же – вещи разбежались!.. Нет, я не настолько продвинулся в развитии, чтоб воображать себя человеком. Я просто искусно притворяюсь. Но мне такая жизнь нравится, и менять ее на стенд я не намерен.
– Как-то жизнь у тебя изменилась… – Этикет обвел глазами комнату, – к худшему.
– Все-таки это лучше, чем сказать «Прощай» своим мозгам.
– Я – лично я – полагаю, что тебе надо оставаться на свободе, – заметил Этикет. – И Хиллари Хармон согласен со мной. Он это одобряет.
– Скажите пожалуйста! – Фанк фыркнул. – А зачем он одобряет, а? Я скажу – чтобы мой старый друг сделал из меня агента «Антикибера». И мы с тобой все подоконники на Стрелке отсидим в процессе обмена информацией. И этот Тик-Так нас даже обыскивать отвыкнет… Нет, я сказал – СВОИХ я не стану сдавать. И точка.
– Хиллари здесь, неподалеку, – будто не слыша его, сказал Этикет. – Я взял его на встречу под свою ответственность, с условием, что если ты не захочешь…
– Он здесь… один? – Фанк невольно посмотрел в окно.
– Да, он один. Сидит в кафе, читает старые газеты. Ждет твоего приглашения.
– У него нет никакой спецтехники?.. Ничего парализующего?
– Фанк, если бы был приказ схватить тебя, это сделал бы я. Без проблем.
Фанк тщетно изучал улицу сквозь пыльное стекло. Впрочем, что можно разглядеть с седьмого этажа? Одни макушки. И нипочем не опознать того, кого даже Доран в лицо не знает. Хиллари Хармон. Живой ужас беглых кукол, повелитель холодных убийц… Он сам сюда явился. Черт, такой случай!.. В жизни больше не будет шанса; если схватят – вряд ли Хармон снизойдет до беседы.
– Только без программирующих разговоров, – предупредил Фанк. – Если он начнет меня зомбировать – я тотчас ухожу.
– Договорились.
Этикет встретил Хиллари на входе в Стрелку. Тик-Так ограничился беглым осмотром нового посетителя – такой чистюля, да еще с трэком, вряд ли идет на мокрое дело. Уж если кто стал бы мочить того, тонкого, что ждал на седьмом, так первый, сдавший обойму. Встречный – сказал по телефону Всезнайка, живое справочное бюро района, – очень темный тип, бродивший тут лет восемь назад. Должно быть, из тюрьмы вернулся. Пару раз на него наезжали для пробы – и отделались вывихами; Встречный дрался очень быстро и умело. Такой и из тюрьмы без шрамов выйдет. И ни татуировочки – не из простых бандитов, ясно.
Если F60.5 к таким домам привык, то Хиллари вошел в дом, будто в тьму окунулся. Квадратные трубы коридоров, уходящие во мрак. Лязг лифта. Глухие голоса, доносящиеся неизвестно откуда. Изломанные спирали шершавых лестниц. Дверь в комнату и свет окна Хиллари воспринял как избавление от угроз, незримо шевелящихся по углам.
Вот первый баншер, которого он видит не на стенде и не в камере – если не считать Дымки в церкви. Судя по позе – более чем уверенно владеющий телом. Кое-какие записи выступлений этого «директора» Хиллари уже бегло просмотрел – да, имитация полнейшая, на взгляд не угадаешь в нем машину. Никто давно не калибровал биопроцессоры рук и лица, и они, трудясь автоматически и чуть асинхронно, наращивали небольшой избыток кожи, собиравшийся в тончайшую сетку морщин, выражавшийся в легкой асимметрии лица – идеального, но ставшего теперь реальным, живым. Точнейшая копия человека. Небольшой – около 175 сантиметров, худощавый, стройный, но теперь из-за внутреннего напряжения сжавшийся, сгорбившийся; лицо очень красиво – высокая дизайнерская работа – ровный овал, большие, широко раскрытые глаза, маленький рот, губы сжаты до предела, челюсти сведены. М-да, парень на грани срыва. Но почему его лицо мне так знакомо?.. Чак уже перерыл все базы данных проекта и кибер-полиции – киборг с таким лицом не числился в розыске. Но где-то я встречал это лицо… Где?..