Страница:
он уснул с трудом, под утро, при ярко горевшей люстре. Когда приближенные
разбудили его, как обычно, в семь, Федя, сославшись на болезнь, поручил все
дела на ближайшие два дня помощникам. Доверившись безгранично преданной
крысе Мануэле, плутовавшей лишь в отдельных продуктовых вопросах, он
принялся за тайные исследования.
Перекусив, Лиза просмотрела "АРХИВ ПЕЧЕНЮШКИНА" до конца. Никто не
мешал ей. Тетушка Хлоя, проснувшись, занялась на кухне омлетом и манной
кашей. Аленка в гостиной читала тетушке Флоре третью главу книги "Вдоль по
радуге". Некоторых героев старенькая фея узнавала и попутно рассказывала из
их биографий немало интересного.
А вот Лиза ничего интересного, нужного, в записях Печенюшкина не
находила. Конечно, занятные места попадались. Природа северного сияния,
например, объяснялась так:
"На Крайнем Севере, куда не заглядывает солнце, есть ЧЖУ-ЛУН, дракон,
держащий во рту свечу и освещающий ею темные полярные страны. Когда
поднимается ветер, пламя драконовой свечи, делаясь сильнее, становится
видным и людям более южных территорий".
Много нового выяснилось о землетрясениях:
"Сокровища земных недр охраняет особый дракон ФУ-ЦЗАН-ЛУН. Родственный
ему дракон ЦЗЯО проводит в горах ранний период своей жизни. Достигнув
расцвета, он ищет выхода на вольный воздух, прихватив сокровища, и тем самым
производит землетрясение".
Отдельные слова, порой даже абзацы, не понимались, хоть убей.
Разумеется, значения непонятных слов могла объяснить тетушка Флора.
Однако Лизина интуиция подсказывала, что это не приблизит ее к разгадке ни
одного из четырнадцати недавно поставленных вопросов.
-- Флора, девочки! -- позвала из кухни тетушка Хлоя. -- Ужин на столе!
Лиза со вздохом выключила компьютер.
-- Я не буду, спасибо! -- крикнула она в полуоткрытую дверь. -- Мы с
Аленкой недавно ели!
-- Я не слышу, детка! -- раздалось в ответ. -- С каким вареньем? С
ежевичным? Ой, ты, наверно, не станешь есть, оно немного засахарилось!
Лиза зашла на кухню. Аленка уже крутилась там, пританцовывая, поднимала
крышки у кастрюлек и втягивала носом ароматы пищи. Вот появилась и тетушка
Флора.
-- Мне совсем немного, -- сдалась Лиза. -- Самую капельку!
-- Хватит всем и еще останется. А завтра можно снова принести молока.
Теперь у меня две таких чудесных помощницы. -- Торжествующая тетушка Хлоя
расставила дымящиеся тарелки с манной кашей и бережно водрузила на стол
вазочку с вареньем.
-- Очень вкусно! -- объявила она. -- Это из винограда с грецкими
орехами. Грузинский рецепт. Флора, тебе нельзя! И не говори ничего, я знаю,
что ты скажешь! С твоей больной печенью орехи исключаются. Можешь взять
немножко морковного сиропа.
-- Это у Хлои больная печень, -- шепнула девочкам младшая фея. -- Я не
очень люблю морковный сироп, но с ней за компанию он кажется мне вкусным.
Всю жизнь Хлоя обращается со мной, как с младенцем, а я терплю -- ведь своих
детей у нас никогда не было. У моей сестры бывают невинные чудачества -- не
обращайте внимания. До сих пор она боится спать в темноте, и всю ночь у нас
горит лампа. Я уже привыкла. Если что-то не понравится, вы не обижайтесь.
Она очень добрая.
-- Кто добрая? Каша? -- Тетушка Хлоя, вынося сироп, расслышала
последние слова. -- Не может быть! А мне кажется, я пересолила. Нет? Правда?
-- Она недоверчиво попробовала. -- Вы знаете, да! По-моему, можно есть!..
-- ...Что же делать? -- Лиза быстро насытилась. -- Дорогие бабушки, мы
вас, конечно, ни за что не бросим, только пора и другими делами заняться.
Завтра с утра я натаскаю молока и всего, чего нужно, Алену оставлю здесь, а
сама погоню разбираться. Появился у меня солидный планчик!
Лизины слова потонули в общем шуме протеста. Алена наотрез отказывалась
расставаться с сестрой, аргументируя это заявление ревом. Тетушка Хлоя
указывала на внешние опасности и выражала робкую надежду, что все обойдется
и так. Тетушка Флора проявила интерес к Лизиному плану, тактично предложив
убедиться сначала в его состоятельности.
-- Я даже хотела сейчас отправиться, -- защищалась Лиза, обладавшая
значительно меньшим тактом, чем тетушка Флора. -- Здесь все равно сидеть
тоскливо.
Аленка пнула ее ногой под столом.
-- Конечно! -- загрустила тетушка Хлоя. -- Какое веселье со старухами?!
-- Порой и здесь бывают развлечения, -- несмело возразила тетушка
Флора. -- Сегодня на нашей улице ожидается процессия. И даже с оркестром. В
Феервилль приехал новый цирк -- только что передавали по радио.
-- Цирк! -- завопила Алена. -- Ура! А почему на этой улице, она такая
узенькая?
-- Самая удобная дорога, -- объяснила тетушка Флора. -- От Западных
городских ворот -- там цирк расположился лагерем со своими фургонами -- до
Главной площади. На площади будет рекламное представление, потом процессия,
с факелами, с музыкой, двинется обратно. Есть возможность посмотреть на них
дважды.
-- Не криво! -- одобрила Лиза. -- Отложить, что ли, планчик до завтра?
Понимаете, одна я, видимо, смогу уменьшить троллейбус вообще до размеров
скафандра. И никто мне ни фига... ну, словом, никто не повредит. И я для
всех, кроме друзей, стану невидимой. Лягу на дороге -- кто вот-вот
наткнется, буду подскакивать. Кто станет обходить -- из тех сделаю отряд. У
всего отряда найду общее качество и узнаю, как оберегаться от злых мыслей.
Расколдую фантазильцев, они прощения попросят, Пиччи вернется, а уж там, все
вместе, мы такого шороху среди врагов наведем!..
-- Ребенок на дороге! -- воскликнула тетушка Хлоя. -- На холодных
камнях! Этого я категорически не одобряю!
-- Буду висеть в воздухе! -- нашлась Лиза. -- На уровне глаз!
Нормальненько?! Ту-ту-ру-рум, трам-там-там-там, та-ра-ра-рам-пам-пам!!
-- Ту-ту-ру-рум... -- Аленка машинально, не понимая почему, подпела
сестре.
-- Это же на улице! -- вскочила Лиза. -- Марш! Слышите?! Цирк приехал!
Стремглав она бросилась в гостиную и навалилась на раму, распахивая
окно, выходящее в кукольный палисадник.
Марш загремел оглушительно. Аленка, вбежавшая следом за сестрой, встала
у окна. Тетушки, маниакально боявшиеся сквозняков, нерешительно застыли на
кухне.
Оркестранты в атласных костюмах арлекинов шествовали впереди. Вот они
миновали домик фей, и марш зазвучал глуше. За ними следовали жонглеры,
перекидывая друг другу охапки цветов. Жонглеров сменила движущаяся пирамида
акробатов. Девочка наверху пирамиды вращала над головой пучок разноцветных
лент, переливавшихся в воздухе. Клоуны, сменившие рыжие парики на зеленые,
хохотали, подпрыгивая на ходулях...
Замыкал процессию огромный боевой слон с подпиленными до кинжальной
остроты бивнями. Серая, чуть осклизлая шкура его блестела на солнце. Тяжелая
голова с маленькими, налитыми злобой глазками медленно поворачивалась из
стороны в сторону. Тумбообразные ноги животного обматывали тусклые стальные
цепи -- дюжина силачей по бокам держала их концы. На боку у слона был
прикреплен угрожающий плакат: "Не приСЛОНяться!.."
-- Стой!! -- Зычный голос из мегафона разнесся над улицей, перекрывая
оркестр. -- Всем стоять! На месте! Музыка -- стоп!! Приказ Совета Магов!
Шествие в растерянности замерло.
Возникшую на мгновение тишину тут же сменил гулкий стук в дверь -- со
двора -- и пронзительное дребезжание звонка.
-- Именем народа Фантазильи! -- раздался с крыльца тот же металлический
голос. -- Отоприте дверь немедленно! Требую выдать девчонок!
Путь к троллейбусу был перекрыт.
Удирать в окно сестры не решились, слон возвышался в нескольких метрах
от них, напротив дома. Торопясь, девочки вытаскивали из тугих карманов
джинсов свой арсенал -- цилиндрик с таблетками и перстень. Тетушка Хлоя,
забывшая страх перед сквозняками, на легких ногах буквально влетела в
комнату.
-- Там в коридоре подпол! Скорее! Надо прыгать! Такая тяжелая крышка,
мне не поднять!
Лиза растерянно провела пальцем по цилиндрику, напрочь забыв от испуга
-- какая же таблетка дает силу.
Тяжелые удары раздались поблизости -- похоже, входную дверь ломали.
Лиза и Аленка переглянулись в панике.
Вдруг со змеиной быстротой голова слона повернулась к ним, серый
длинный хобот метнулся в раскрытое окно, толстым кольцом обвил сестер,
прижав друг к дружке, и легко выдернул из гостиной.
В следующий миг исполин топнул ногами, вырвав цепи у попадавших
атлетов, растопырил уши, как паруса, и взмыл в воздух.
Тетушка Хлоя вцепилась в подоконник, боясь упасть. Еще через несколько
мгновений даже ее дальнозоркие глаза смогли разглядеть в небе лишь
крохотный, величиной со шмеля, силуэт толстой нелепой птицы, неистово
машущей чересчур маленькими крыльями.
Глава шестая
Два дня Великий Маг, сказавшись больным, не выходил из своих покоев.
Все это время он и Мануэла беспощадно экспериментировали на себе, сравнивая
и дополняя ощущения. Изредка впуская помощников, советников, врачей, Федя
узнавал, что ненависть к Печенюшкину, пронизывающая, как ливень в поле,
охватила внезапно весь фантазильский народ... На исходе вторых суток домовой
подвел некоторые итоги.
Наваждение, возникавшее в темноте, мгновенно проходило у Феди, едва
включался свет, у Мануэлы же сохранялось.
Ласковые уговоры Великого Мага, железная логика его построений и
деревенское красноречие лишь озлобляли крысу.
Гневные приказы (-- Повтори: "Хор-ро-ший Печенюшкин!" ) вызывали
истерику.
Новые погружения в темноту усиливали ярость.
Так продолжалось до тех пор, пока Федя, исключительно ценой своего
авторитета, не заставил Мануэлу с омерзением проглотить соленый рыжик из
Берендеева леса...
Доев последний кусок и преодолев мучительный горловой спазм, крыса села
на задние лапы, передними сильно потерла морду, коротко свистнула в усы и
уставилась на правителя прояснившимися глазами.
-- Как же он мог детей моих на Рождество утопить, -- возмутилась
Мануэла, -- когда они вчера только по кладовой как молнии шастали,
проглотики ненаглядные? Ох, дурь моя бабья!
Федя, спрятавший к тому времени рыжую шевелюру под зеленым беретом,
чтобы не тревожить окружение, немедленно вызвал помощников.
Приказ был необычен: в течение восьми часов доставить во дворец ВСЕ
рыжики из Берендеева леса, включая и заготовленные населением, с целью
последующего их уничтожения. Кроме этого домовой затребовал рыжики из
Молодильного Бора, Нарбутовских ельников и Кощеевки -- самых урожайных и
знаменитых мест.
Грибы, согласно повелению правителя, привозились посоленными на местах,
быстрым методом -- чтобы не зачервивели перед сжиганием.
Ночью Мануэла с Федей продолжили опыты.
К великому сожалению, лишь берендеевские рыжики действовали эффективно,
прочие же едва ослабляли наваждение. Огненные, сочные финтикультяпинские
апельсины, которыми Федя запасся втихаря, и рыжая морковка из дворцовых
парников, похищенная Мануэлой, вовсе не помогали. Попутно домовой обнаружил,
что целебные рыжики улучшают его самочувствие быстрее и надежнее, чем
крысиное. Очевидно, немалое значение имел цвет волос испытуемого.
А потом случилось несчастье -- доедая третью морковку, Мануэла сошла с
ума. Федя, сам чуть не помешавшись от горя, испробовал на ней все доступные
чары, но вернуть рассудок несчастной оказался бессилен. Единственное, что
удалось домовому -- заколдовать крысу так, чтобы она не проболталась в
бессвязном бреду, жертвой каких экспериментов оказалась. Теперь Великий Маг
вынужден был действовать один.
Апельсины, морковь и неберендеевские рыжики сжигались на Главной
площади торжественно, под аплодисменты ликующей толпы. Федя, вынужденный
перекрасить волосы, раскланивался, посылая в публику воздушные поцелуи.
Печенюшкин все еще не возвращался из прошлого.
Великий Маг издал секретный указ -- без шума, по ночам собирать рыжих
со всей страны и прятать в обширные дворцовые, давно пустовавшие, казематы.
Скрытые рыжие подлежали выявлению и разделению участи явных рыжих. Таким
образом их как бы защищали от справедливого народного гнева, причем держали
-- Федя проверял -- в сытости и довольстве.
Волшебные рыжики из Берендеева леса домовой высушил, растер в порошок и
спрятал в надежнейшем тайнике. Порошок он понемножку добавлял в винегрет,
угощая любимым блюдом членов Совета Магов в перерывах между заседаниями.
После этого с коллегами можно было хотя бы некоторое время спокойно общаться
и рассудительно принимать решения.
Федя понимал -- времени в обрез. Рано или поздно ему не простят
прежнего цвета волос и совместных с Печенюшкиным дел. Пока Великого Мага
защищал главный в стране пост и -- по инерции -- уважение сограждан. Долго
ли это продлится?
"Очевидно, рыжесть есть внутренняя суть личности, -- догадывался
правитель. -- Отвага, смелость, благородство, глубина и дерзость ума
окрашивают также и волосы. Внутренний огонь души перерастает во внешний. Не
случайно и сейчас рыжие меньше всех подвержены колдовскому заклятью...
Пиччи-Нюш, Мурлыка Дракошкиус -- какие фигуры! И ведь рыжие... Да и моя
скромная персона... все же немало сделано для народа..."
Федя собрался дождаться Печенюшкина и рассказать ему все, что узнал.
Потом, вместе, они, конечно, найдут источник зла, выведут рыжую гвардию из
подвалов, достанут из тайника грибной порошок и... спасут многострадальную
Фантазилью в очередной раз. Пусть первая роль вновь достанется не ему -- это
неважно. Ведь главное -- общее благо!..
Домовой был совершенно прав. Поступи он так, как собирался, многим
героям этой истории удалось бы избежать длинной вереницы опасных и
неожиданных приключений. Но обвинять Федю не стоит. Кто мог подумать, что
незадолго до возвращения Печенюшкина во сне Великого Мага Фантазильи, спутав
все его планы, впервые появится дама в черном?
Со времени удивительных открытий Федя больше не спал в темноте. Ночник
в изголовье, две пригоршни порошковых рыжиков да зажатый в кулаке талисман
-- медный, ярко начищенный пятак -- надежно хранили его забытье. Но в эту
ночь, в начале новых суток, едва часы на башне дворца прозвонили дважды,
ночник в спальне домового вдруг мигнул один раз, другой, третий и сам собой
погас. Федя повернулся во сне, разжал кулак, пристраивая ладонь под голову,
медный пятак, сверкнув маленькой луной в последнем блике лампы, покатился по
постели и упал в щель между стеной и кроватью. Мягкая вкрадчивая тьма
заполнила комнату.
-- ...Что за черт! -- домовой одним рывком сел на скомканных простынях.
-- Почему темень?! -- он нашарил кнопку выключателя. -- Не горит! Вот
напасть бесовская!
Федя вскочил с кровати, босиком, путаясь в длинноватых пижамных штанах,
бросился к дверям, туда, где включалась люстра, захлопал рукой около косяка.
-- Сядьте вы, Федор Пафнутьевич! -- женский голос, хоть и раздраженный,
сразу запоминался редким бархатным тембром. -- Свет не загорится. Где-то
провода повреждены. Да и полно, неужели вам меня не видно?
Обернувшись, домовой ахнул. Его уютную качалку напротив камина занимала
дама в матовых черных шелках. Две странности в облике гостьи немедленно
бросались в глаза.
Сама она была прекрасно освещена, до малейшей складочки на платье, но
свет исходил непонятно откуда. Все остальное тонуло в кро-мешной тьме. То,
что визитерша расположилась в его любимом кресле, Федя понял лишь по легкому
покачиванию силуэта. Вторая же странность заключалась в вуали. Она была
совершенно прозрачной и не скрывала великолепный горделивый профиль
неизвестной дамы. В то же время ощущение непонятной ряби на поверхности
ткани мешало этот профиль запомнить. Гостья повернула голову, и Великий Маг
обомлел от ужаса.
Глаза незнакомки, серые, прозрачные, чуть приподнятые к вискам,
казалось, впились правителю в душу, до самого дна, наполнив ее запредельным
пронзительным холодом. Чувство это тотчас прошло, но дрожь, охватившая Федю,
заставила его зубы легонько застучать.
-- Кто вы, гражданка?! -- завопил Великий Маг, вцепившись в портьеру.
-- Я ваш добрый ангел, Федор Пафнутьевич! -- отозвалась дама немедля.
-- Скоро вы это поймете. Садитесь же, поговорим.
Она развернула кресло, и Федя послушно присел напротив. Чувство ужаса
забылось совсем. В глаза неизвестной гостьи, чистые, словно два горных
источника, хотелось смотреть и смотреть, не отрываясь.
-- Давным-давно, -- начала рассказ незнакомка, -- на юге Волшебной
страны правил вольным городом Циклополем мудрец, чародей и воин Охлофил.
Многотрудная героическая жизнь, полная трудов и забот о ближних, долгие годы
мешала ему обзавестись семьей. Он женился поздно, убеленный сединами,
пленившись юной красавицей Арнольфиной. Она же любила его с детских лет --
тайно, самозабвенно и беззаветно...
Их брак был на редкость счастливым, но длился всего лишь три года.
Видимо, иначе и быть не могло. Блаженные мгновения обычно коротки, редки и
прерывисты. Счастье же Арнольфины и Охлофила походило на теплое и ровное
пламя очага, не колебавшееся и не затухавшее ни на миг... Двое
детей-погодков росло у супругов -- неугомонный двухлетний крепыш Финделябр и
нежная годовалая крошка Фуриана.
Трагедия Циклополя началась в доме неудачника Бедовара. Горе-ученый,
изобретатель и экспериментатор, он постоянно носился с проектами великих
открытий, которые должны были невиданно приумножить славу родного города и
благополучие его жителей.
Много писали в свое время про "Самодвиг Бедовара", автомобиль без
мотора, способный молниеносно продвигаться сквозь воздух, воду, землю и
скалы, собирая при этом со встретившихся грядок редиску, а с пальм --
кокосы.
Первый и единственный опытный образец ученый испытывал сам. На глазах
болельщиков он забрался в машину, хлопнул дверцей, затем дернул какой-то
вялый рычаг перед собой, похожий на селедочный хвост. Раздался взрыв, словно
лопнула тысяча воздушных шаров, и едкий черный дым окутал полигон.
Болельщики зашлись в выворачивающем кашле. Дым понемногу рассеялся, и перед
их глазами предстала удручающая картина.
Машина пропала. В центре площадки стоял Бедовар, голый по пояс,
босоногий, в грязных меховых трусах до колен. Шевелюра и борода на левой
части его головы исчезли начисто. Тем не менее изо рта у него действительно
торчал кокос, отчего глаза были выпучены, а левая рука сжимала пучок
переросшей редиски. Почему-то в правой руке изобретателя трепыхался
неизвестный заяц, отчаянно пытавшийся вырваться и на трех языках виртуозно
ругавший судьбу...
Сплав колбасы по реке Помидорке, создание Единого Всефантазильского
Сырномышиного Завода, обменный банк "Шарики за Ролики", строительный
кирпич-бумеранг -- фантазии у Бедовара хватало.
Следовало бы заковать его в цепи, бросить в подземелье, в темницу,
навсегда! Все эти идиотские затеи, начиная с самой первой, ничего, кроме
вреда, не приносили! -- Гостья Великого Мага неожиданно разволновалась. -- О
боги! Почему не дано нам провидеть будущее?! Так вот, последней затеей
дурака стал проект "Травка на троих".
Есть такое растение, точнее, кустарник, называемое базилик. Его
листочки источают пряный тонкий аромат и служат неоценимой приправой к пище.
Масло же, выжатое из листьев, применяется как основа для изысканных,
кружащих голову благовоний, а кроме того исцеляет многие тяжелые недуги.
Но нигде в Фантазилье базилик не рос. Не принимался, как ни старались
садовники и маги. Побеги его с темными, отливающими фиолетовым, листочками
доставлялись сверху, с Земли, и ценились дороже золота.
Бедовар задумал получать базилик у себя дома охапками, сотнями связок
-- путем изобретательного, строго научного колдовства. Ему уже виделись три
лавровых венка, увенчивающих его ученую лысину, как награда будущему
великому кулинару, врачевателю и парфюмеру. Полгода изобретатель рылся в
старинных пергаментах, пытаясь на древнехалдейском языке, как было положено,
составить магическую формулу добывания из ничего огромного количества
"травки на троих". А поскольку на Земле известно около ста пятидесяти видов
базилика, Бедовар -- для дальнейших экспериментов -- решил заказать их все.
И, представьте, на всеобщую беду он добился успеха! Формула,
вычисленная горемыкой, оказалась верной. Но по вечной своей рассеянности и
недостаточному знанию древнехалдейского, вместо "базилик" Бедовар вывел в
тексте созвучное слово "василиск". И вот в назначенный час вокруг дома
ученого вместо зеленых кустов возникли во вспышках холодного зеленого
пламени маленькие страшные чудовища -- василиски.
Полтораста чудищ с петушиными головами, туловищами жаб и змеиными
хвостами стремительно расползлись по Циклополю. До рассвета они успели
передушить и сожрать всех петухов во всех курятниках. С первыми лучами
солнца жуткие твари, выросшие до размеров двухгодовалых быков, появились на
улицах города.
Борьба с ними казалась невозможной. Василиски убивали ядом, взглядом,
дыханием, от которого сохла трава и растрескивались камни. Десятки жителей
Циклополя пали жертвами кровожадных тварей в первый же день внезапного
нашествия. Остальные прятались за глухими ставнями, дверьми, засовами, в
подвалах, каменных башнях, заброшенных колодцах и холодных погребах. Отряд
лучших воинов города, ведомый Охлофилом, полег в схватке весь, сдерживая
натиск василисков.
Неизвестно, что бы случилось дальше, но тут высоко в небе на крыльях
ураганного западного ветра пронесся воздушный змей, даже снизу кажущийся
огромным, словно бы не принадлежащим этому привычному миру. Две точки
отделились от него и поплыли вниз, превращаясь в радужные купола парашютов.
На стропах одного болтался здоровенный тюк, другой парашют, поменьше, нес
рыжеголового мальчишку в зеркальных ослепительных доспехах с обнаженной
шпагой в руке.
Коснувшись подошвами брусчатки центральной площади, мальчуган ловко
обрубил стропы, увернулся от спускавшегося полотнища, чуть не окутавшего
его, и застыл, готовый к бою. Рядом с ним мягко приземлился окутанный
веревками тюк.
Несколько василисков, роняя пену с оскаленных морд, со всех сторон
кинулись на небесного гостя. Тот не изменил позы, лишь выставил перед собой
зеркальный щит, чуть пригнув его вниз, так, чтоб солнце не отражалось в
зеркале.
В последний миг, когда чудовища были уже в метре от него, мальчишка
лихо крутанулся на каблуках, так что щит его описал полную окружность.
Василиски, увидев собственное отражение, замерли, словно налетев на
стену, затем рухнули оземь и с дьявольским воем испустили дух.
Десятка три тварей поодаль медленно и нерешительно наступали,
переглядываясь меж собой.
Одним прыжком подскочив к гигантскому свертку, неизвестный герой
ухватился за витой шнур, выходивший из стенки, и резко дернул его.
Пронзительное разноголосое кукареканье, многократно усиленное невидимым
приспособлением, раздалось изнутри.
Атака василисков захлебнулась. Пошатываясь, воя, запрокидывая морды к
небу в агонии, чудовища падали, подыхая и обращаясь в прах.
Окна домов, выходивших фасадами на площадь и тесно лепившихся один к
другому, начали распахиваться то тут, то там. Вооруженные мужчины спрыгивали
вниз и присоединялись к рыжему мальчугану. Отряд увеличивался. Сдержанные,
немногословные благодарности, удивленные вопросы перерастали в нестройный
хор.
-- Добрые циклопольцы! -- заявил наконец мальчишка. Он говорил
негромко, но звук его голоса был слышен всем. Несмолкаемые крики петухов
служили ему фоном. -- Беда застала вас врасплох. От неожиданности вы едва ли
задумались, с каким врагом имеете дело. Рано или поздно кто-нибудь заглянул
бы в старинные справочники и узнал, что василиски погибают от собственного
отражения в зеркале и также от петушиного взгляда и крика. Я лишь сэкономил
вам время. В этой коробке три дюжины самых горластых петухов Фантазильи,
усилитель звука и кувшин живой воды из Драконьей пещеры для воскрешения
погибших. Детей и женщин на улицы пока не выводите. Будьте внимательны, и за
пару дней вы уничтожите всех страшилищ. Главное -- не смотрите им в глаза. В
сущности, -- герой пожал плечами, -- они чересчур уязвимы, плохо
приспособлены к жизни. Не случайно василиски истребили до рассвета всех
городских петухов, иначе погибли бы сразу... Извините, мне надо торопиться.
Если случатся неприятности, я появлюсь опять...
-- Назови свое имя, герой! -- выкрикнул кто-то. -- Откуда ты родом?!
-- Я новенький, -- смутился мальчик. -- Месяца полтора в стране. Зовут
меня Пиччи-Нюш, прозвище -- Печенюшкин. Родился в Бразилии, дикой обезьяной.
Вот и все...
-- Скажи нам, -- раздался другой голос. -- Кто породил этих чудовищ?
Как поступить с преступником?
-- Судить -- не мое ремесло, -- покачал головой Печенюшкин. --
Разберетесь сами. Удачи вам, горожане!
Он выхватил из ножен шпагу и с силой метнул ее вниз. Сноп искр растаял
над брусчаткой, острие вонзилось в щель между камнями, клинок покачался и
замер наклонно, эфес его указывал на солнце.
Лезвие засияло нестерпимо, мешая разглядеть шпагу, и вот уже она
пропала, обратившись в золотой луч, уходящий в небо.
Исчез и сам мальчуган. Вместо него на луче, как на канате, повисла над
головами воинов голубоглазая рыжая обезьянка. Она помахала хвостом,
прощаясь, вскочила на луч, выпрямилась, растопырив передние лапы, и вдруг,
раскрутившись пушистым огненным колесом, унеслась ввысь.
Незнакомка сделала паузу. Федя, напряженно слушавший ее, обнаружил, что
разбудили его, как обычно, в семь, Федя, сославшись на болезнь, поручил все
дела на ближайшие два дня помощникам. Доверившись безгранично преданной
крысе Мануэле, плутовавшей лишь в отдельных продуктовых вопросах, он
принялся за тайные исследования.
Перекусив, Лиза просмотрела "АРХИВ ПЕЧЕНЮШКИНА" до конца. Никто не
мешал ей. Тетушка Хлоя, проснувшись, занялась на кухне омлетом и манной
кашей. Аленка в гостиной читала тетушке Флоре третью главу книги "Вдоль по
радуге". Некоторых героев старенькая фея узнавала и попутно рассказывала из
их биографий немало интересного.
А вот Лиза ничего интересного, нужного, в записях Печенюшкина не
находила. Конечно, занятные места попадались. Природа северного сияния,
например, объяснялась так:
"На Крайнем Севере, куда не заглядывает солнце, есть ЧЖУ-ЛУН, дракон,
держащий во рту свечу и освещающий ею темные полярные страны. Когда
поднимается ветер, пламя драконовой свечи, делаясь сильнее, становится
видным и людям более южных территорий".
Много нового выяснилось о землетрясениях:
"Сокровища земных недр охраняет особый дракон ФУ-ЦЗАН-ЛУН. Родственный
ему дракон ЦЗЯО проводит в горах ранний период своей жизни. Достигнув
расцвета, он ищет выхода на вольный воздух, прихватив сокровища, и тем самым
производит землетрясение".
Отдельные слова, порой даже абзацы, не понимались, хоть убей.
Разумеется, значения непонятных слов могла объяснить тетушка Флора.
Однако Лизина интуиция подсказывала, что это не приблизит ее к разгадке ни
одного из четырнадцати недавно поставленных вопросов.
-- Флора, девочки! -- позвала из кухни тетушка Хлоя. -- Ужин на столе!
Лиза со вздохом выключила компьютер.
-- Я не буду, спасибо! -- крикнула она в полуоткрытую дверь. -- Мы с
Аленкой недавно ели!
-- Я не слышу, детка! -- раздалось в ответ. -- С каким вареньем? С
ежевичным? Ой, ты, наверно, не станешь есть, оно немного засахарилось!
Лиза зашла на кухню. Аленка уже крутилась там, пританцовывая, поднимала
крышки у кастрюлек и втягивала носом ароматы пищи. Вот появилась и тетушка
Флора.
-- Мне совсем немного, -- сдалась Лиза. -- Самую капельку!
-- Хватит всем и еще останется. А завтра можно снова принести молока.
Теперь у меня две таких чудесных помощницы. -- Торжествующая тетушка Хлоя
расставила дымящиеся тарелки с манной кашей и бережно водрузила на стол
вазочку с вареньем.
-- Очень вкусно! -- объявила она. -- Это из винограда с грецкими
орехами. Грузинский рецепт. Флора, тебе нельзя! И не говори ничего, я знаю,
что ты скажешь! С твоей больной печенью орехи исключаются. Можешь взять
немножко морковного сиропа.
-- Это у Хлои больная печень, -- шепнула девочкам младшая фея. -- Я не
очень люблю морковный сироп, но с ней за компанию он кажется мне вкусным.
Всю жизнь Хлоя обращается со мной, как с младенцем, а я терплю -- ведь своих
детей у нас никогда не было. У моей сестры бывают невинные чудачества -- не
обращайте внимания. До сих пор она боится спать в темноте, и всю ночь у нас
горит лампа. Я уже привыкла. Если что-то не понравится, вы не обижайтесь.
Она очень добрая.
-- Кто добрая? Каша? -- Тетушка Хлоя, вынося сироп, расслышала
последние слова. -- Не может быть! А мне кажется, я пересолила. Нет? Правда?
-- Она недоверчиво попробовала. -- Вы знаете, да! По-моему, можно есть!..
-- ...Что же делать? -- Лиза быстро насытилась. -- Дорогие бабушки, мы
вас, конечно, ни за что не бросим, только пора и другими делами заняться.
Завтра с утра я натаскаю молока и всего, чего нужно, Алену оставлю здесь, а
сама погоню разбираться. Появился у меня солидный планчик!
Лизины слова потонули в общем шуме протеста. Алена наотрез отказывалась
расставаться с сестрой, аргументируя это заявление ревом. Тетушка Хлоя
указывала на внешние опасности и выражала робкую надежду, что все обойдется
и так. Тетушка Флора проявила интерес к Лизиному плану, тактично предложив
убедиться сначала в его состоятельности.
-- Я даже хотела сейчас отправиться, -- защищалась Лиза, обладавшая
значительно меньшим тактом, чем тетушка Флора. -- Здесь все равно сидеть
тоскливо.
Аленка пнула ее ногой под столом.
-- Конечно! -- загрустила тетушка Хлоя. -- Какое веселье со старухами?!
-- Порой и здесь бывают развлечения, -- несмело возразила тетушка
Флора. -- Сегодня на нашей улице ожидается процессия. И даже с оркестром. В
Феервилль приехал новый цирк -- только что передавали по радио.
-- Цирк! -- завопила Алена. -- Ура! А почему на этой улице, она такая
узенькая?
-- Самая удобная дорога, -- объяснила тетушка Флора. -- От Западных
городских ворот -- там цирк расположился лагерем со своими фургонами -- до
Главной площади. На площади будет рекламное представление, потом процессия,
с факелами, с музыкой, двинется обратно. Есть возможность посмотреть на них
дважды.
-- Не криво! -- одобрила Лиза. -- Отложить, что ли, планчик до завтра?
Понимаете, одна я, видимо, смогу уменьшить троллейбус вообще до размеров
скафандра. И никто мне ни фига... ну, словом, никто не повредит. И я для
всех, кроме друзей, стану невидимой. Лягу на дороге -- кто вот-вот
наткнется, буду подскакивать. Кто станет обходить -- из тех сделаю отряд. У
всего отряда найду общее качество и узнаю, как оберегаться от злых мыслей.
Расколдую фантазильцев, они прощения попросят, Пиччи вернется, а уж там, все
вместе, мы такого шороху среди врагов наведем!..
-- Ребенок на дороге! -- воскликнула тетушка Хлоя. -- На холодных
камнях! Этого я категорически не одобряю!
-- Буду висеть в воздухе! -- нашлась Лиза. -- На уровне глаз!
Нормальненько?! Ту-ту-ру-рум, трам-там-там-там, та-ра-ра-рам-пам-пам!!
-- Ту-ту-ру-рум... -- Аленка машинально, не понимая почему, подпела
сестре.
-- Это же на улице! -- вскочила Лиза. -- Марш! Слышите?! Цирк приехал!
Стремглав она бросилась в гостиную и навалилась на раму, распахивая
окно, выходящее в кукольный палисадник.
Марш загремел оглушительно. Аленка, вбежавшая следом за сестрой, встала
у окна. Тетушки, маниакально боявшиеся сквозняков, нерешительно застыли на
кухне.
Оркестранты в атласных костюмах арлекинов шествовали впереди. Вот они
миновали домик фей, и марш зазвучал глуше. За ними следовали жонглеры,
перекидывая друг другу охапки цветов. Жонглеров сменила движущаяся пирамида
акробатов. Девочка наверху пирамиды вращала над головой пучок разноцветных
лент, переливавшихся в воздухе. Клоуны, сменившие рыжие парики на зеленые,
хохотали, подпрыгивая на ходулях...
Замыкал процессию огромный боевой слон с подпиленными до кинжальной
остроты бивнями. Серая, чуть осклизлая шкура его блестела на солнце. Тяжелая
голова с маленькими, налитыми злобой глазками медленно поворачивалась из
стороны в сторону. Тумбообразные ноги животного обматывали тусклые стальные
цепи -- дюжина силачей по бокам держала их концы. На боку у слона был
прикреплен угрожающий плакат: "Не приСЛОНяться!.."
-- Стой!! -- Зычный голос из мегафона разнесся над улицей, перекрывая
оркестр. -- Всем стоять! На месте! Музыка -- стоп!! Приказ Совета Магов!
Шествие в растерянности замерло.
Возникшую на мгновение тишину тут же сменил гулкий стук в дверь -- со
двора -- и пронзительное дребезжание звонка.
-- Именем народа Фантазильи! -- раздался с крыльца тот же металлический
голос. -- Отоприте дверь немедленно! Требую выдать девчонок!
Путь к троллейбусу был перекрыт.
Удирать в окно сестры не решились, слон возвышался в нескольких метрах
от них, напротив дома. Торопясь, девочки вытаскивали из тугих карманов
джинсов свой арсенал -- цилиндрик с таблетками и перстень. Тетушка Хлоя,
забывшая страх перед сквозняками, на легких ногах буквально влетела в
комнату.
-- Там в коридоре подпол! Скорее! Надо прыгать! Такая тяжелая крышка,
мне не поднять!
Лиза растерянно провела пальцем по цилиндрику, напрочь забыв от испуга
-- какая же таблетка дает силу.
Тяжелые удары раздались поблизости -- похоже, входную дверь ломали.
Лиза и Аленка переглянулись в панике.
Вдруг со змеиной быстротой голова слона повернулась к ним, серый
длинный хобот метнулся в раскрытое окно, толстым кольцом обвил сестер,
прижав друг к дружке, и легко выдернул из гостиной.
В следующий миг исполин топнул ногами, вырвав цепи у попадавших
атлетов, растопырил уши, как паруса, и взмыл в воздух.
Тетушка Хлоя вцепилась в подоконник, боясь упасть. Еще через несколько
мгновений даже ее дальнозоркие глаза смогли разглядеть в небе лишь
крохотный, величиной со шмеля, силуэт толстой нелепой птицы, неистово
машущей чересчур маленькими крыльями.
Глава шестая
Два дня Великий Маг, сказавшись больным, не выходил из своих покоев.
Все это время он и Мануэла беспощадно экспериментировали на себе, сравнивая
и дополняя ощущения. Изредка впуская помощников, советников, врачей, Федя
узнавал, что ненависть к Печенюшкину, пронизывающая, как ливень в поле,
охватила внезапно весь фантазильский народ... На исходе вторых суток домовой
подвел некоторые итоги.
Наваждение, возникавшее в темноте, мгновенно проходило у Феди, едва
включался свет, у Мануэлы же сохранялось.
Ласковые уговоры Великого Мага, железная логика его построений и
деревенское красноречие лишь озлобляли крысу.
Гневные приказы (-- Повтори: "Хор-ро-ший Печенюшкин!" ) вызывали
истерику.
Новые погружения в темноту усиливали ярость.
Так продолжалось до тех пор, пока Федя, исключительно ценой своего
авторитета, не заставил Мануэлу с омерзением проглотить соленый рыжик из
Берендеева леса...
Доев последний кусок и преодолев мучительный горловой спазм, крыса села
на задние лапы, передними сильно потерла морду, коротко свистнула в усы и
уставилась на правителя прояснившимися глазами.
-- Как же он мог детей моих на Рождество утопить, -- возмутилась
Мануэла, -- когда они вчера только по кладовой как молнии шастали,
проглотики ненаглядные? Ох, дурь моя бабья!
Федя, спрятавший к тому времени рыжую шевелюру под зеленым беретом,
чтобы не тревожить окружение, немедленно вызвал помощников.
Приказ был необычен: в течение восьми часов доставить во дворец ВСЕ
рыжики из Берендеева леса, включая и заготовленные населением, с целью
последующего их уничтожения. Кроме этого домовой затребовал рыжики из
Молодильного Бора, Нарбутовских ельников и Кощеевки -- самых урожайных и
знаменитых мест.
Грибы, согласно повелению правителя, привозились посоленными на местах,
быстрым методом -- чтобы не зачервивели перед сжиганием.
Ночью Мануэла с Федей продолжили опыты.
К великому сожалению, лишь берендеевские рыжики действовали эффективно,
прочие же едва ослабляли наваждение. Огненные, сочные финтикультяпинские
апельсины, которыми Федя запасся втихаря, и рыжая морковка из дворцовых
парников, похищенная Мануэлой, вовсе не помогали. Попутно домовой обнаружил,
что целебные рыжики улучшают его самочувствие быстрее и надежнее, чем
крысиное. Очевидно, немалое значение имел цвет волос испытуемого.
А потом случилось несчастье -- доедая третью морковку, Мануэла сошла с
ума. Федя, сам чуть не помешавшись от горя, испробовал на ней все доступные
чары, но вернуть рассудок несчастной оказался бессилен. Единственное, что
удалось домовому -- заколдовать крысу так, чтобы она не проболталась в
бессвязном бреду, жертвой каких экспериментов оказалась. Теперь Великий Маг
вынужден был действовать один.
Апельсины, морковь и неберендеевские рыжики сжигались на Главной
площади торжественно, под аплодисменты ликующей толпы. Федя, вынужденный
перекрасить волосы, раскланивался, посылая в публику воздушные поцелуи.
Печенюшкин все еще не возвращался из прошлого.
Великий Маг издал секретный указ -- без шума, по ночам собирать рыжих
со всей страны и прятать в обширные дворцовые, давно пустовавшие, казематы.
Скрытые рыжие подлежали выявлению и разделению участи явных рыжих. Таким
образом их как бы защищали от справедливого народного гнева, причем держали
-- Федя проверял -- в сытости и довольстве.
Волшебные рыжики из Берендеева леса домовой высушил, растер в порошок и
спрятал в надежнейшем тайнике. Порошок он понемножку добавлял в винегрет,
угощая любимым блюдом членов Совета Магов в перерывах между заседаниями.
После этого с коллегами можно было хотя бы некоторое время спокойно общаться
и рассудительно принимать решения.
Федя понимал -- времени в обрез. Рано или поздно ему не простят
прежнего цвета волос и совместных с Печенюшкиным дел. Пока Великого Мага
защищал главный в стране пост и -- по инерции -- уважение сограждан. Долго
ли это продлится?
"Очевидно, рыжесть есть внутренняя суть личности, -- догадывался
правитель. -- Отвага, смелость, благородство, глубина и дерзость ума
окрашивают также и волосы. Внутренний огонь души перерастает во внешний. Не
случайно и сейчас рыжие меньше всех подвержены колдовскому заклятью...
Пиччи-Нюш, Мурлыка Дракошкиус -- какие фигуры! И ведь рыжие... Да и моя
скромная персона... все же немало сделано для народа..."
Федя собрался дождаться Печенюшкина и рассказать ему все, что узнал.
Потом, вместе, они, конечно, найдут источник зла, выведут рыжую гвардию из
подвалов, достанут из тайника грибной порошок и... спасут многострадальную
Фантазилью в очередной раз. Пусть первая роль вновь достанется не ему -- это
неважно. Ведь главное -- общее благо!..
Домовой был совершенно прав. Поступи он так, как собирался, многим
героям этой истории удалось бы избежать длинной вереницы опасных и
неожиданных приключений. Но обвинять Федю не стоит. Кто мог подумать, что
незадолго до возвращения Печенюшкина во сне Великого Мага Фантазильи, спутав
все его планы, впервые появится дама в черном?
Со времени удивительных открытий Федя больше не спал в темноте. Ночник
в изголовье, две пригоршни порошковых рыжиков да зажатый в кулаке талисман
-- медный, ярко начищенный пятак -- надежно хранили его забытье. Но в эту
ночь, в начале новых суток, едва часы на башне дворца прозвонили дважды,
ночник в спальне домового вдруг мигнул один раз, другой, третий и сам собой
погас. Федя повернулся во сне, разжал кулак, пристраивая ладонь под голову,
медный пятак, сверкнув маленькой луной в последнем блике лампы, покатился по
постели и упал в щель между стеной и кроватью. Мягкая вкрадчивая тьма
заполнила комнату.
-- ...Что за черт! -- домовой одним рывком сел на скомканных простынях.
-- Почему темень?! -- он нашарил кнопку выключателя. -- Не горит! Вот
напасть бесовская!
Федя вскочил с кровати, босиком, путаясь в длинноватых пижамных штанах,
бросился к дверям, туда, где включалась люстра, захлопал рукой около косяка.
-- Сядьте вы, Федор Пафнутьевич! -- женский голос, хоть и раздраженный,
сразу запоминался редким бархатным тембром. -- Свет не загорится. Где-то
провода повреждены. Да и полно, неужели вам меня не видно?
Обернувшись, домовой ахнул. Его уютную качалку напротив камина занимала
дама в матовых черных шелках. Две странности в облике гостьи немедленно
бросались в глаза.
Сама она была прекрасно освещена, до малейшей складочки на платье, но
свет исходил непонятно откуда. Все остальное тонуло в кро-мешной тьме. То,
что визитерша расположилась в его любимом кресле, Федя понял лишь по легкому
покачиванию силуэта. Вторая же странность заключалась в вуали. Она была
совершенно прозрачной и не скрывала великолепный горделивый профиль
неизвестной дамы. В то же время ощущение непонятной ряби на поверхности
ткани мешало этот профиль запомнить. Гостья повернула голову, и Великий Маг
обомлел от ужаса.
Глаза незнакомки, серые, прозрачные, чуть приподнятые к вискам,
казалось, впились правителю в душу, до самого дна, наполнив ее запредельным
пронзительным холодом. Чувство это тотчас прошло, но дрожь, охватившая Федю,
заставила его зубы легонько застучать.
-- Кто вы, гражданка?! -- завопил Великий Маг, вцепившись в портьеру.
-- Я ваш добрый ангел, Федор Пафнутьевич! -- отозвалась дама немедля.
-- Скоро вы это поймете. Садитесь же, поговорим.
Она развернула кресло, и Федя послушно присел напротив. Чувство ужаса
забылось совсем. В глаза неизвестной гостьи, чистые, словно два горных
источника, хотелось смотреть и смотреть, не отрываясь.
-- Давным-давно, -- начала рассказ незнакомка, -- на юге Волшебной
страны правил вольным городом Циклополем мудрец, чародей и воин Охлофил.
Многотрудная героическая жизнь, полная трудов и забот о ближних, долгие годы
мешала ему обзавестись семьей. Он женился поздно, убеленный сединами,
пленившись юной красавицей Арнольфиной. Она же любила его с детских лет --
тайно, самозабвенно и беззаветно...
Их брак был на редкость счастливым, но длился всего лишь три года.
Видимо, иначе и быть не могло. Блаженные мгновения обычно коротки, редки и
прерывисты. Счастье же Арнольфины и Охлофила походило на теплое и ровное
пламя очага, не колебавшееся и не затухавшее ни на миг... Двое
детей-погодков росло у супругов -- неугомонный двухлетний крепыш Финделябр и
нежная годовалая крошка Фуриана.
Трагедия Циклополя началась в доме неудачника Бедовара. Горе-ученый,
изобретатель и экспериментатор, он постоянно носился с проектами великих
открытий, которые должны были невиданно приумножить славу родного города и
благополучие его жителей.
Много писали в свое время про "Самодвиг Бедовара", автомобиль без
мотора, способный молниеносно продвигаться сквозь воздух, воду, землю и
скалы, собирая при этом со встретившихся грядок редиску, а с пальм --
кокосы.
Первый и единственный опытный образец ученый испытывал сам. На глазах
болельщиков он забрался в машину, хлопнул дверцей, затем дернул какой-то
вялый рычаг перед собой, похожий на селедочный хвост. Раздался взрыв, словно
лопнула тысяча воздушных шаров, и едкий черный дым окутал полигон.
Болельщики зашлись в выворачивающем кашле. Дым понемногу рассеялся, и перед
их глазами предстала удручающая картина.
Машина пропала. В центре площадки стоял Бедовар, голый по пояс,
босоногий, в грязных меховых трусах до колен. Шевелюра и борода на левой
части его головы исчезли начисто. Тем не менее изо рта у него действительно
торчал кокос, отчего глаза были выпучены, а левая рука сжимала пучок
переросшей редиски. Почему-то в правой руке изобретателя трепыхался
неизвестный заяц, отчаянно пытавшийся вырваться и на трех языках виртуозно
ругавший судьбу...
Сплав колбасы по реке Помидорке, создание Единого Всефантазильского
Сырномышиного Завода, обменный банк "Шарики за Ролики", строительный
кирпич-бумеранг -- фантазии у Бедовара хватало.
Следовало бы заковать его в цепи, бросить в подземелье, в темницу,
навсегда! Все эти идиотские затеи, начиная с самой первой, ничего, кроме
вреда, не приносили! -- Гостья Великого Мага неожиданно разволновалась. -- О
боги! Почему не дано нам провидеть будущее?! Так вот, последней затеей
дурака стал проект "Травка на троих".
Есть такое растение, точнее, кустарник, называемое базилик. Его
листочки источают пряный тонкий аромат и служат неоценимой приправой к пище.
Масло же, выжатое из листьев, применяется как основа для изысканных,
кружащих голову благовоний, а кроме того исцеляет многие тяжелые недуги.
Но нигде в Фантазилье базилик не рос. Не принимался, как ни старались
садовники и маги. Побеги его с темными, отливающими фиолетовым, листочками
доставлялись сверху, с Земли, и ценились дороже золота.
Бедовар задумал получать базилик у себя дома охапками, сотнями связок
-- путем изобретательного, строго научного колдовства. Ему уже виделись три
лавровых венка, увенчивающих его ученую лысину, как награда будущему
великому кулинару, врачевателю и парфюмеру. Полгода изобретатель рылся в
старинных пергаментах, пытаясь на древнехалдейском языке, как было положено,
составить магическую формулу добывания из ничего огромного количества
"травки на троих". А поскольку на Земле известно около ста пятидесяти видов
базилика, Бедовар -- для дальнейших экспериментов -- решил заказать их все.
И, представьте, на всеобщую беду он добился успеха! Формула,
вычисленная горемыкой, оказалась верной. Но по вечной своей рассеянности и
недостаточному знанию древнехалдейского, вместо "базилик" Бедовар вывел в
тексте созвучное слово "василиск". И вот в назначенный час вокруг дома
ученого вместо зеленых кустов возникли во вспышках холодного зеленого
пламени маленькие страшные чудовища -- василиски.
Полтораста чудищ с петушиными головами, туловищами жаб и змеиными
хвостами стремительно расползлись по Циклополю. До рассвета они успели
передушить и сожрать всех петухов во всех курятниках. С первыми лучами
солнца жуткие твари, выросшие до размеров двухгодовалых быков, появились на
улицах города.
Борьба с ними казалась невозможной. Василиски убивали ядом, взглядом,
дыханием, от которого сохла трава и растрескивались камни. Десятки жителей
Циклополя пали жертвами кровожадных тварей в первый же день внезапного
нашествия. Остальные прятались за глухими ставнями, дверьми, засовами, в
подвалах, каменных башнях, заброшенных колодцах и холодных погребах. Отряд
лучших воинов города, ведомый Охлофилом, полег в схватке весь, сдерживая
натиск василисков.
Неизвестно, что бы случилось дальше, но тут высоко в небе на крыльях
ураганного западного ветра пронесся воздушный змей, даже снизу кажущийся
огромным, словно бы не принадлежащим этому привычному миру. Две точки
отделились от него и поплыли вниз, превращаясь в радужные купола парашютов.
На стропах одного болтался здоровенный тюк, другой парашют, поменьше, нес
рыжеголового мальчишку в зеркальных ослепительных доспехах с обнаженной
шпагой в руке.
Коснувшись подошвами брусчатки центральной площади, мальчуган ловко
обрубил стропы, увернулся от спускавшегося полотнища, чуть не окутавшего
его, и застыл, готовый к бою. Рядом с ним мягко приземлился окутанный
веревками тюк.
Несколько василисков, роняя пену с оскаленных морд, со всех сторон
кинулись на небесного гостя. Тот не изменил позы, лишь выставил перед собой
зеркальный щит, чуть пригнув его вниз, так, чтоб солнце не отражалось в
зеркале.
В последний миг, когда чудовища были уже в метре от него, мальчишка
лихо крутанулся на каблуках, так что щит его описал полную окружность.
Василиски, увидев собственное отражение, замерли, словно налетев на
стену, затем рухнули оземь и с дьявольским воем испустили дух.
Десятка три тварей поодаль медленно и нерешительно наступали,
переглядываясь меж собой.
Одним прыжком подскочив к гигантскому свертку, неизвестный герой
ухватился за витой шнур, выходивший из стенки, и резко дернул его.
Пронзительное разноголосое кукареканье, многократно усиленное невидимым
приспособлением, раздалось изнутри.
Атака василисков захлебнулась. Пошатываясь, воя, запрокидывая морды к
небу в агонии, чудовища падали, подыхая и обращаясь в прах.
Окна домов, выходивших фасадами на площадь и тесно лепившихся один к
другому, начали распахиваться то тут, то там. Вооруженные мужчины спрыгивали
вниз и присоединялись к рыжему мальчугану. Отряд увеличивался. Сдержанные,
немногословные благодарности, удивленные вопросы перерастали в нестройный
хор.
-- Добрые циклопольцы! -- заявил наконец мальчишка. Он говорил
негромко, но звук его голоса был слышен всем. Несмолкаемые крики петухов
служили ему фоном. -- Беда застала вас врасплох. От неожиданности вы едва ли
задумались, с каким врагом имеете дело. Рано или поздно кто-нибудь заглянул
бы в старинные справочники и узнал, что василиски погибают от собственного
отражения в зеркале и также от петушиного взгляда и крика. Я лишь сэкономил
вам время. В этой коробке три дюжины самых горластых петухов Фантазильи,
усилитель звука и кувшин живой воды из Драконьей пещеры для воскрешения
погибших. Детей и женщин на улицы пока не выводите. Будьте внимательны, и за
пару дней вы уничтожите всех страшилищ. Главное -- не смотрите им в глаза. В
сущности, -- герой пожал плечами, -- они чересчур уязвимы, плохо
приспособлены к жизни. Не случайно василиски истребили до рассвета всех
городских петухов, иначе погибли бы сразу... Извините, мне надо торопиться.
Если случатся неприятности, я появлюсь опять...
-- Назови свое имя, герой! -- выкрикнул кто-то. -- Откуда ты родом?!
-- Я новенький, -- смутился мальчик. -- Месяца полтора в стране. Зовут
меня Пиччи-Нюш, прозвище -- Печенюшкин. Родился в Бразилии, дикой обезьяной.
Вот и все...
-- Скажи нам, -- раздался другой голос. -- Кто породил этих чудовищ?
Как поступить с преступником?
-- Судить -- не мое ремесло, -- покачал головой Печенюшкин. --
Разберетесь сами. Удачи вам, горожане!
Он выхватил из ножен шпагу и с силой метнул ее вниз. Сноп искр растаял
над брусчаткой, острие вонзилось в щель между камнями, клинок покачался и
замер наклонно, эфес его указывал на солнце.
Лезвие засияло нестерпимо, мешая разглядеть шпагу, и вот уже она
пропала, обратившись в золотой луч, уходящий в небо.
Исчез и сам мальчуган. Вместо него на луче, как на канате, повисла над
головами воинов голубоглазая рыжая обезьянка. Она помахала хвостом,
прощаясь, вскочила на луч, выпрямилась, растопырив передние лапы, и вдруг,
раскрутившись пушистым огненным колесом, унеслась ввысь.
Незнакомка сделала паузу. Федя, напряженно слушавший ее, обнаружил, что