XXXXI


   Доставив Ольгу с сыном до поликлиники, Фил встретился с Аней, вернул ей камеру и поехал в модный клуб в центре Москвы, принадлежавший их чеченским партнерам. Там должна была состояться важная встреча хозяев клуба с руководством Бригады, собирались обсуждать какой-то новый проект. Фил заметно опаздывал, но это его нимало не беспокоило — в коммерческих делах Бригады он мало что понимал и не особенно ими интересовался, предпочитая заниматься своим делом — вопросами безопасности.
   Несмотря на относительно ранний час, в клубе уже было довольно много народу. Гремела музыка, сверкали разноцветные огни, у своих шестов вовсю трудились девочки-стриптизерши.
   Фил пересек просторный зал, открыл служебную дверь и нос к носу столкнулся с одной из них.
   — Валерочка! — радостно промурлыкала девица и ласково провела по его щеке затянутой в шелк ладонью.
   Она только-только закончила свой номер, поэтому из одежды на ней были только длинные красные перчатки, такого же цвета туфли и некая конструкция из шнурков и тесемок, едва прикрывающая гениталии девушки.
   Расплывшийся в улыбке Фил с готовностью полез в карман. Зеленая бумажка с портретом президента Гранта в мгновение ока перекочевала из бумажника Фила за одну из тесемочек в самом низу живота стриптизерши. Девица еще раз погладила довольного Фила по щеке и, соблазнительно покачивая обнаженными бедрами, отправилась к себе в гримерку.
   А Фил, проводив ее откровенно похотливым взглядом, свернул за угол и открыл дверь небольшого, малоприметного кабинета.
   Там вокруг овального стола расположились Белый, Космос, Ваха и Аслан. Взвинченный Пчела, размахивая руками, метался по всему кабинету — от стены к стене. Филу хватило одного взгляда, чтобы понять, что ситуация здесь успела накалиться до предела. Он присел в кресло рядом с Сашей, но его появления, похоже, так никто и не заметил.
   — Космос, ты что, обалдел?! — вытаращив глаза, кричал Пчела. — Я ж туда вылетаю сегодня!
   — Да лети! Кто тебе мешает?! — орал в ответ Космос. — Ты ж орел у нас!
   — Тихо, тихо… — пытался успокоить их Белый, но это удавалось ему плохо.
   — Как кто мешает?! — подскочил со своего места Ваха. — Ты!
   Его немедленно поддержал Аслан:
   — Э, Космос, почему так говоришь?! Ты почему…
   — Аслан, погоди! — оборвал его Пчела. Сердито покачав головой, Аслан повернулся к Вахе и беззвучно пробормотал что-то себе под нос. Нервно расхаживающий по кабинету Пчела остановился, навис над невозмутимым Белым и вперил в него тяжелый взгляд.
   — Саша! Давай определяться, или я выхожу из игры, к чертовой матери! — медленно и значительно произнес он.
   За его спиной презрительно фыркнул Космос — Пчела и ухом не повел, продолжая буравить взглядом Белова.
   Тот неторопливо сделал глоток минералки и сдержанно ответил:
   — Я не совсем знаю вопрос. Изложи еще раз схему, как ты ее видишь.
   Белов лукавил. Он прекрасно понял суть предложения Пчелы. Понял он и то, что при таком раскладе распоряжаться всеми средствами станут в основном чеченцы. Контролировать их там, в Чечне, было просто нереально. Кому был выгоден этот проект — Белову было абсолютно ясно. Неясно было другое — почему так яростно бьется за эту авантюру его друг?
   — Хорошо, — кивнул Пчела. — Есть германцы, которые готовы инвестировать двести миллионов в кавказскую нефть. Наш банк входит в долю кредитами. Деньги идут с той стороны. Аслан дает поддержку в горах. Что здесь сложного?
   — Ничего, — Белов задумчиво покачал головой. — Я только не врубаюсь — причем здесь гансы? Я понимаю, если бы все это шло через Кипр, Мальту, через любой оффшор… А так, извини, не вижу изюма.
   Пчела быстро переглянулся с кавказцами.
   — Саша, все это так, — упрямо набычился он, — но тут есть другое преимущество…
   — Нет, Витя, так не покатит, — решительно перебил его Белый.
   Он поднял руку, и тут же рядом с ним появился официант.
   — Еще чаю с лимоном.
   Официант исчез, и за столом повисла тягостная тишина. Всем было понятно — Белый уже вынес свой вердикт, и все дальнейшие разговоры станут пустой болтовней.
   — Пчела, раз уж ты туда летишь, обсуди вариант с промежуточной фирмой где-нибудь на теплом острове… — с примирительной улыбкой предложил Белый. — Я б тогда на переговоры с тобой слетал, кости погрел. Секретарш бы взяли, а?
   Пчела не ответил. Не дожидаясь чая, Белый встал.
   — Ну что, Аслан, я считаю, что мы все обсудили и вопрос решен по справедливости.
   — Да, Саш, все ровно, — чеченец выдавил кривую улыбку.
   — Тогда все, погнали…
   Белов направился к выходу, за ним, переглядываясь, потянулись и все остальные.
   На улице уже сгустились ранние декабрьские сумерки. У зеркальных дверей клуба Белый повернулся к провожавшим его чеченцам.
   — Давай, Аслан… — он протянул старшему чеченцу руку.
   — Счастливо, Саша.
   Вслед за ним с Белым попрощался и Ваха.
   — Витя, ты идешь? — спросил он Пчелу.
   — Сейчас… — бросил тот и шагнул к друзьям.
   Аслан вернулся в клуб, Ваха отошел к своей «Вольво» и наклонился к водителю, тоже кавказцу. Возле «мерина» Фила остались невеселые Пчела, Белый, Космос и Фил.
   — Сань, ты бы подумал еще… — с тоской в голосе попросил Пчела.
   Белов усмехнулся:
   — Пчелкин! Мы ведь все здесь неглупые пацаны, да? Мой тебе совет — не тяни одеяло на себя…
   — Ладно… — совершенно расстроенный Пчела грустно покачал головой. — Ты это… только не подумай чего-нибудь. По любому, ты мне брат.
   — Знаю. Давай мы тебя в Шереметьево подбросим.
   Слегка смутившись, Пчела мотнул головой в сторону «Вольво»:
   — Да вон — ребята подкинут…
   Глядя туда же, Белый понимающе кивнул:
   — Ну-ну…
   — Сань, ну я ж сказал тебе… — Пчела обиженно поджал губы.
   Белов протянул ему руку и, задержав его руку в своей, пристально посмотрел ему в глаза.
   — Живи своим умом, Пчела, — медленно и раздельно произнес он. — Удачи тебе.
   Пчела пожал руку Филу и повернулся к Космосу. Тот демонстративно задрал голову вверх, якобы рассматривая красочную рекламу над входом в клуб. Секунду помявшись, Пчела развернулся и с опущенной головой направился к «Вольво». Простившись с Вахой, он сразу забрался в машину.
   — Отвезешь Витю в Шереметьево, оттуда мне позвонишь, — приказал водителю хмурый чеченец.
   — Хорошо, Ваха, — смиренно и уважительно ответил бородатый шофер.
   Аккуратно вырулив на проспект, «Вольво» быстро затерялась в сплошном потоке машин.
   Проводив взглядом уехавшего друга, Белов повернулся к «мерину» и наткнулся на возмущенного Космоса.
   — Ну, бобик! А, Сань? Пчела-то?! — злобно щурился он. — Братанов кидает, на черных работает — и не краснеет! Вот жук! Он не Пчела, он жук!
   — Завязывай, Кос, — поморщился Фил. — Не дело так про друга говорить… Хотя, по большому счету, ты прав, — после короткой паузы грустно добавил он.
   — Еще неизвестно, чем все это закончится, — продолжал кипятиться Космос. — Вот попомни мои слова, Саня…
   — Ну, запели! — раздраженно оборвал его Белый и веско отчеканил: — Пчела наш брат. А если кто это забыл, то я могу и напомнить…
   Он с силой рванул дверцу «мерса» и плюхнулся на заднее сиденье машины. Фил с Космосом переглянулись и молча последовали за ним. «Мерседес» выехал на проспект, следом за ним тронулся джип с охраной.
   Какое-то время в машине было тихо. Когда они свернули на набережную, сидящий за рулем Фил негромко включил радио.
   Молчание прервал Белов. Он с недоумением рассматривал свой стильный хронометр «Радо» — в золотом корпусе, с бриллиантами на циферблате. Часы вели себя как-то странно: секундная стрелка вдруг начала судорожно дергаться, словно пыталась начать движение в обратном направлении.
   — E-мое…Что это у меня с часами, вообще? — обескураженно пробормотал Саша.
   Сидящий рядом с Филом Космос перегнулся назад. Ничего не понимающий Белов показал ему запястье — секундная стрелка уже сорвалась с места и, набирая скорость, начала вращаться вспять. За ней последовала и минутная — сначала медленно, а потом все быстрей и быстрей.
   — Зато «Радо»! — с ехидцей хохотнул Космос. — Говорил тебе — покупай «Луч» или «Полет»!
   Саше было совсем не до смеха — он нутром почувствовал неладное.
   Вдруг разом у всех троих синхронно заверещали мобильники, и, следом, автомобильный приемник завыл на высокой и тоскливой ноте…
   — Что такое? — потянулся к нему Фил.
   — Фил, тормози! Из машины! Живо!!! — вдруг истошно проорал Саша и первым рванул ручку «мерса».
   Он вывалился на покрытый снегом асфальт и покатился под встречные машины. Пронзительно завизжали тормоза. Нива, прямо под колеса которой выпал Саша, каким-то чудом успела вывернуть в сторону. Следом за ним из «мерина» выпрыгнул Космос. Фил попытался резко затормозить, но по накатанному снежку автомобиль понесло юзом.
   Саша поднял голову. Он видел сразу все, словно в фантастическом кино.
   Как приподнялся на обочине Космос. Слава богу — жив! Как Фил, приоткрыв дверцу, пытался остановить потерявшую управление машину. Да прыгай же, дурак! Как ударил по тормозам встречный МАЗ-панелевоз. Намертво вцепившись в наст шестью своими колесами, тягач сумел остановиться, но его огромный прицеп занесло, и он медленно разворачивался поперек дороги — навстречу летящему на него черному «Меседесу». Господи, еще и это!
   — Прыгай! — разрывая легкие, завопил Саша.
   Фил уже понял — столкновения не избежать. Он шире распахнул дверцу, подался вперед и…
   И в этот миг в «Мерседесе» грянул оглушительный, чудовищной силы взрыв!
   Фила выбросило из машины как щепку. От взрыва «Мерин» вздыбился, подскочил и, объятый пламенем, врезался в самую середину прицепа. Громыхнул еще один взрыв. Но Саша его не заметил — он уже мчался к распростертому на асфальте Филу.
   Он с разбегу бухнулся перед ним на колени и в ужасе замер. Вся голова Фила была в крови, а под ней на снегу все шире и шире — прямо на глазах! — расплывалось ярко-алое пятно.
   — Фил… — простонал Саша. — Фи-и-и-ил…
   Белов осторожно запустил руку ему под голову и чуть приподнял ее. Что-то было не так. Вместо твердокаменного боксерского затылка его ладонь ощущала что-то горячее, липкое и… мягкое.
   Внезапно Саша понял, что это такое. И, поняв, похолодел.
   Это был мозг его друга.


XXXXII


   По вечерней Москве, пронзительно завывая сиреной, на огромной скорости мчался реанимобиль. Следом за ним, не отставая ни на метр, летел черный джип с охраной.
   В «скорой помощи» на носилках с кислородной маской на лице лежал Фил. Возле него суетились врач и медсестра — осматривали раны, ставили капельницу, подключали какие-то приборы…
   У дверей сидели Белый и Космос. В окровавленных руках Саша держал по мобильнику. Чуть дрожащим от напряжения голосом он разговаривал сразу по обоим телефонам:
   — Борис Моисеевич? Это Белов. Сколько вам нужно, чтобы собраться?… Хорошо, через десять минут за вами заедут, ждите. Секунду! — он приложил к уху другую трубку. — Гена, все понял? Адрес знаешь? Давай, жми!
   В тот же миг джип позади «скорой» принял влево и пошел на обгон.
   Нажав кнопку отбоя, Белый сунул трубку Космосу, коротко приказав:
   — Пехоту на уши…
   В другой телефон он повторил:
   — Да, Борис Моисеевич, собирайтесь, за вами уже едут… Диагноз? — Саша растерянно взглянул на Фила и сглотнул подступивший к горлу комок. — Да хрен его знает… У него мозги наружу! А? Даю…
   Белов тронул врача «скорой» за рукав и протянул ему трубку:
   — Объясните. Там хирург.
   — Алло, здравствуйте… — доктор посмотрел на Фила и озабоченно проинформировал коллегу: — Крайне тяжелое. Да, черепно-мозговая… Да…
   Тем временем Космос отдавал распоряжения по другому мобильному.
   — Слава, дополнительную охрану к дому Белова, бери людей и мухой в больницу… В нашу, в какую!!
   У входа в приемный покой их уже поджидали санитары. Бесчувственного Фила мигом переложили на каталку и почти бегом поволокли по длинному коридору. Рядом, с капельницей и кислородным аппаратом в руках, семенили две молоденькие медсестры.
   — Готовьте операционную! — крикнул кто-то.
   Проводив взглядом исчезнувшую за стеклянными дверями каталку с Филом, Белый с Космосом отправились в кабинет главврача. Им было о чем поговорить.
   Впрочем, сделать это сразу им не удалось. Пришлось уступить требованиям медиков и дать себя осмотреть. Космос отделался ссадинами на лице и руках, Белову повезло чуть меньше — он умудрился разодрать обо что-то плечо. Его заставили раздеться, и медсестра по всем правилам накладывала повязку на царапину рядом с татуировкой кельтского креста.
   У Космоса зазвонил мобильник.
   — Да! Что?! Какой, на хрен, протокол! — рявкнул в трубку Космос и повернулся к Саше. — Генку с врачом ГАИ тормознуло.
   — Дай сюда, — протянул здоровую руку Белый и буркнул медсестре: — Да ладно, хватит, там царапина просто…
   Космос сунул ему в руку мобильный.
   — Гена, а ну дай мне его… — скомандовал в трубку Белов. — Алло, командир! Здравствуй, родной, с тобой говорит Саша Белый… Знаешь такого? Отлично. Фамилия твоя? Я сказал — фамилия твоя?! — вдруг взбешенно рявкнул он. — Егоров? Вот что, Егоров, там, в машине, хирург, который едет оперировать моего товарища. Ты не задерживай его, ладно? А то — сопроводи с мигалкой, а? По рации передашь? Вот молодец, не забуду… Алло, Гена! Все, давай, брат, гони…
   Медсестра почти закончила перевязку — она уже разорвала край бинта, чтобы сделать завязки. Но потерявший терпение Белов поднялся со стула и холодно ей кивнул:
   — Все, спасибо. Оставьте нас одних. Кос, завяжи… Медсестра молча передала Космосу тесемки бинта и торопливо вышла из кабинета. Завязывая тесемки бантиком, Космос мрачно спросил:
   — Ну, что скажешь?
   Натягивая рубашку, Белый задумчиво покачал головой:
   — Если бы Вова Каверин не сложил в Чечне свою хитрую башку, я бы точно знал — кто. А так… Нет, не знаю…
   Замолчав, Саша поднял глаза на Космоса.
   — То-то и оно… — пробормотал тот.
   Белов уселся в кресло главврача и откинулся на спинку. Космос с мрачным видом расхаживал по кабинету. С улицы донесся автомобильный гудок. Космос, раздвинув планки жалюзи, выглянул в окно.
   — Братва подтянулась, — сообщил он.
   — А Моисеич-то где? — спросил Белый. Космос вышел из кабинета в «предбанник» и открыл дверь в коридор. Там стоял бритоголовый охранник.
   — Врач приехал?
   — Звонил только что — подъезжает… — доложил парень.
   Космос кивнул и скрылся за дверью. А по коридору уже шагали только что подъехавшие братки.
   — Что с Валерой-то? Надежда есть? — спросил один из них.
   — Почти никакой, — покачал выбритой головой охранник. — Полчерепа как бритвой снесло…
   — Да… Жалко пацана. А кто заказал-то?
   — А это пусть иваны репу морщат, — парень кивнул на дверь в кабинет.
   Космос вернулся в кабинет и рухнул в жалобно скрипнувшее под ним кресло.
   — Моисеич подъезжает, сейчас будет… — буркнул он.
   Белов нервно закурил и подошел к окну. Какое-то время он молча смотрел на улицу, жадно затягиваясь табачным дымом и стряхивая пепел в кадку с фикусом. Докурив сигарету до самого фильтра, он повернулся к другу.
   — Может, это Аслан? — не слишком уверенно предположил он.
   — Белый, ему смысла нет, — покачал головой Космос. — Он на тебя живого завязан.
   Саша и сам понимал, что чеченцам его смерть не давала ровным счетом ничего. Он давно уже мысленно перебрал всех своих знакомых и не нашел среди них ни одного, кому была бы выгодна его смерть. Вернее, одного такого человека он все-таки вычислил, но это его подозрение было настолько невероятным, что он никак не мог решиться высказать его вслух.
   Зябко поеживаясь, Саша вернулся за стол, взял листок бумаги и карандаш. Несколькими быстрыми штрихами он что-то набросал на бумаге и передал ее Космосу.
   На листке была нарисована полосатая пчела с острым жалом и рядом с ней — жирный знак вопроса.


XXXXIII


   По пути в Шереметьево Пчела велел бородатому шоферу притормозить у цветочного магазина.
   — У вас гвоздики откуда? — спросил он у миловидной продавщицы.
   — Эти — из Голландии, эти — из Польши… — девушка не без гордости стала показывать на пестрые, пушистые, очень эффектные цветы.
   — А наши есть? Подмосковные? — оборвал ее Пчела — он собирался выполнить поручение отца в точности.
   — Вот… — слегка разочарованная продавщица показала на обычные красные гвоздики, приютившиеся в самом углу прилавка. — Эти из Люберец, кажется…
   — Годится, — кивнул Пчела. — Дайте одну.
   Продавщица и вовсе потеряла к нему интерес.
   Выдернув из корзины первый попавшийся цветок, она небрежно бросила его на прилавок, даже не предложив завернуть его в целлофан. Пчела так же небрежно бросил ей двадцатидолларовую бумажку и, взяв гвоздику, вышел на улицу.
   «Вольво» помчалась в сторону аэропорта. Хмурый водитель, похожий на абрека, сосредоточенно молчал. Молчал и его пассажир. Пчела снова и снова возвращался мыслями к недавнему разговору с Белым. И чем больше он думал об этом, тем ему становилось яснее, какую большую ошибку он допустил.
   Рассчитывать на то, что Белый согласится на этот проект, было полнейшей глупостью, но еще большей глупостью было настаивать на своем и пытаться его переубедить. После всего этого Белый не может не задать себе вопрос — а с чего это вдруг Витя Пчелкин с таким энтузиазмом старался впарить ему заведомо провальное дело?
   Глупо… Черт, как все глупо! И как можно было так лажануться?!
   От досады Пчела помотал головой. Через секунду он взглянул на запястье. Водитель-абрек тоже посмотрел на часы и успокоил:
   — Успеваем.
   — Все равно прибавь, — мрачно буркнул Пчела. — Ты вообще быстрее ехать можешь, нет?
   Обиженно засопев, водитель добавил газу. Впереди уже показались здания Шереметьевского аэропорта, когда в кармане у Пчелы запиликал мобильный телефон.
   — Слушаю! Да, Аслан… — чуть раздраженно ответил он и вдруг, подскочив на месте, проревел: — Что-о-о?!
   Тут же опомнившись, Пчела быстро переложил телефон в другую руку и отвернулся к окну.
   — Живы? Кто?… — напряженно бросал он в трубку. — Давай, жду…
   Обратившись в слух, он ждал, пока ему ответят. Водитель покосился на него и обеспокоенно спросил:
   — Что там, а?
   Пчела не ответил.
   — Ты что молчишь? — снова спросил бородач. — Все нормально, — бросил ему Пчела и снова обратился к трубке. — Да-да, слушаю… Это точно?
   Он опустил руку с мобильником и застывшим взглядом уперся в лобовое стекло. После тягостной паузы Пчела уронил голову назад, на подголовник, и с ужасом прошептал:
   — Кабздец…


XXXXIV


   В операционной все было готово к началу работы. Все инструменты были разложены по своим местам, укрытый простыней Фил лежал на столе, и над ним уже горели яркие огни бестеневой лампы. Ждали только Бориса Моисеевича Боркера — светило отечественной нейрохирургии заканчивал приготовление к операции в соседнем кабинете.
   А в кабинете главврача Белый продолжал водить карандашом по бумаге. Ниже полосатой пчелы на листе появилась цепочка горных вершин.
   — Но что бы он выиграл, если это, конечно, он? — задумчиво проговорил Саша.
   Космос — тут как тут! — привалился к его плечу и горячо затараторил:
   — Доля в полумиллиардном проекте! Завязки с нефтяными и лаврушниками!
   — Но с нами он получил бы больше, — покачав головой, возразил Белый.
   Закончив с горами, он принялся за профиль индейца с дымящейся трубкой и в головном уборе из перьев.
   — Плюс банк, Саня! Плюс банк! — продолжал наседать на него Космос. — Если нас нет — он полный хозяин! Делает, что хочет, работает с кем хочет — с Гансами, шмансами… И вообще, что тут рисовать?! Ты что, Репин? Ты не хуже меня знаешь, что ему надо на самом деле!
   — То же, что и тебе, Кос, — усмехнулся Белов.
   — Верно! Независимость от Саши Белого, собственное движение! — почти кричал не на шутку разошедшийся Космос. — Но! Это я был с тобой в машине, а не он!
   Саша потер лоб ладонью и прикрыл глаза.
   — Я все равно не могу поверить, что это Пчела, — медленно покачал головою он. — Не могу, хоть тресни!
   Космос приблизил к нему лицо и медленно, раздельно, изо всех сил сдерживая клокочущую в груди ярость, проговорил:
   — Белый! Он. Не сел. К нам. В машину! Он поехал на их тачке!
   Саша промолчал — против этого аргумента ему нечего было возразить. Сдвинув брови, он словно в оцепенении разглядывал свои рисунки. Вдруг на листок опустилась рука Космоса — он поставил перед Беловым маленькие, на три минуть!, песочные часы. И следом положил рядом с ними своего громоздкого «Стечкина».
   — Через час он улетит, — веско произнес он и отошел в дальний угол кабинета.
   Белый молчал. Остановившимся взглядом он следил за тоненькой струйкой песка, соединявшей две колбочки часов. Его лоб разрезала глубокая вертикальная складка, брови соединились, губы сжались в тонкую бесцветную полоску. Он думал.
   Два года назад в схожей ситуации он заподозрил в предательстве Космоса. Более того — он поверил в это. А потом, когда все объяснилось, Саша вдруг понял, что уже не может доверять другу так искренне и безоглядно, как доверял раньше. Не может, как бы это ему ни хотелось!
   Чисто внешне в их отношениях с Космосом все оставалось по-прежнему. Но, как ни старался Белов убедить себя в обратном, факт оставался фактом — после того злосчастного покушения стопроцентно надежного и абсолютно верного друга по имени Космос у него не стало. Остался старинный приятель — добрый, симпатичный, давно и хорошо знакомый — и только.
   Вот почему сейчас Саша отчетливо понимал: стоит ему хоть на мгновение поверить в то, что взрыв организовал Пчела — и у него станет еще на одного настоящего, полноценного друга меньше. И с кем он тогда останется? С одним только Филом? Но Фил…
   Один. Он останется совсем один…
   Белов начал было еще раз перебирать все возможные варианты в поисках виновника взрыва, и тут же бросил — бесполезно. По всему выходило: кроме Пчелы — некому.
   В верхней колбе часов еще оставалось почти половина песка, но Саша уже знал, что он скажет, когда время закончится. Он просто оттягивал неизбежное.
   Когда последняя песчинка упала вниз, Белый поднял голову и произнес ледяным голосом:
   — Звони Шмидту.
   Космос тут же выхватил из кармана мобильник и торопливо набрал номер.
   — Шмидт, это Космос, ты где? Отлично. С тобой кто? Ага. Вот давай в Шереметьево, тебе рядом, найди там Пчелу и привези к нам в больницу… Да. Ну, не мне тебя учить…
* * * * *
   В операционную стремительным шагом вошел Борис Моисеевич Боркер. Держа перед собой обтянутые резиновыми перчатками руки, он со спины подошел к лежащему на боку Филу и внимательно осмотрел его затылок.
   — Давление? — сухо и коротко спросил он. Ему так же лаконично ответили:
   — В норме.
   Хирург повернул руки ладонями вверх и произнес:
   — Салфетку… Скальпель…
   В его руках тут же появились инструменты. Борис Моисеевич склонился к затылку Фила, время от времени бросая отрывистые команды:
   — Зажим… Еще зажим… Распатор… Трепан — Операция началась.


XXXXV


   «Вольво» остановилось на верхнем пандусе аэропорта, возле лестницы на нижний ярус. Первым из машины, сжимая в руке гвоздичку, выбрался Пчела. Он был бледен и растерян. Облокотившись на крышу машины, он взъерошил свою шевелюру.
   Водитель-абрек хлопнул дверцей и окликнул своего странного пассажира:
   — Ну что, идем?
   — А ты-то куда? — повернулся к нему Пчела. — Поезжай назад.
   — Как назад? — вскинул брови бородач.
   — Езжай назад! — раздражаясь, повысил голос Пчела. — В город-герой Москву! Понятно?
   — А как же самолет? — не отступал водитель. — Мне Ваха сказал тебя проводить…
   — Ну ты что, тупой, что ли?! — прикрикнул на него Пчела, ему осточертело это препирательство.
   — Нет, я так не могу, — упрямо покачал головой чеченец. — Я должен Вахе позвонить.
   Пчела отмахнулся от него, как от назойливой мухи, и настороженно огляделся по сторонам. От шоссе к въезду на стоянку приближался черный джип, как две капли воды похожий на тот, в котором ездили головорезы Фила. Кто был в этом джипе, Пчела, понятно, не видел, но его вдруг охватило нехорошее предчувствие.
   — Не волнуйся, абрек, — пробормотал Пчела, поднимая на всякий случай воротник плаща и пятясь вниз по лестнице. — С тобой все будет хорошо.
   Пчела снизу проследил за джипом и разглядел в его окне бритую голову Шмидта. Шмидта, бывшего офицера спецназа внутренних войск, в Бригаду привел именно Пчела. Это был человек без нервов, ему поручались самые грязные, самые кровавые дела. Он был по-военному исполнителен, не знал жалости и страха. Когда Пчела увидел его, он понял — Шмидта послали за его, Вити Пчелкина, головой. Он достал авиабилет и швырнул его в воздух. Все, Германии ему уже не видать, как своих ушей.
   — Э, а что мне Вахе передать? — окликнул его абрек.
   — Передай, что Пчела спекся!
   — Не понял…
   — Ничего, он поймет! — Пчела взмахнул гвоздикой и стремительно сбежал по лестнице.
   Оказавшись на нижнем ярусе, он поднял руку. Рядом с ним тут же остановилась черная «Волга». Пчела рванул на себя дверцу и бросил водителю: