Бенюх Олесь. Подари себе рай (Действо 3)

   Девушки распрощались на углу Конститьюшн авеню и Четырнадцатой стрит. Элис надо было заглянуть по каким-то делам в Департамент Юстиции. Сара же медленно двинулась вдоль Департамента Торговли в направлении Белого Дома. Сергей. Сергей... Да, ей безумно хочется его видеть. И просто так. И - у нее именно к нему есть, как ей кажется, важное дело. Итак...
   Она позвонила ему домой из уличного автомата. Долго никто не снимал трубку. Она уж решила было, что он и впрямь в посольстве, а туда ей звонить совсем не хотелось. Что ж, видно не судьба. И тут раздался характерный щелчок, и голос, от которого все поплыло у нее перед глазами, произнес: "Слушаю". Господи, ну сколько радости может сотворить одно такое обыденное слово!
   Они встретились в мотеле в Роквилле.
   - Что-нибудь случилось? - спросил Сергей, входя в комнату, которую за десять минут до того сняла Сара, разумеется, на вымышленное имя.
   - Война, - сказала она, напряженно глядя в его глаза. - Война против вас.
   - Да, война, - он произнес это каким-то деревянным голосом, вертя в руках букет пунцовых роз, словно не зная, что с ним делать. Наконец, посмотрел на тугие бутоны, протянул букет девушке.
   - Это вам.
   Она улыбнулась, поставила розы в пустую вазу на круглом столике. Прелесть! Спасибо, обожаю розы. "Она что, пригласила меня на свидание, чтобы объявить о начале войны?" - недоуменно подумал Сергей, разглядывая нехитрое убранство номера - дешевенький ковер, дешевенькая стереотипная, двуспальная кровать, два хлипких креслица, стандартный радиоприемник. Сара явно нервничала. Села на кровать. Тут же пересела в кресло, другое предложила Сергею. Он почувствовал, что она хочет ему что-то сообщить, но никак не соберется с духом.
   - А почему бы нам не выпить? - вдруг предложил он, решив, что глоток коньяка даст ей возможность расслабиться. Не дожидаясь ответа, достал из заднего кармана брюк плоскую металлическую флягу, протянул ее Саре. Она послушно взяла флягу, зажмурилась, сделала два глотка. Откинулась на спинку кресла и долго сидел молча, с закрытыми глазами.
   - Я много думала о том, чем я могу вам помочь, - она взяла со стола довольно вместительную сумочку из крокодильей кожи, достала из нее белый продолговатый конверт с логотипом офиса вице-президента. - Это копия протокола вчерашнего заседания у президента, в котором приняли участие вице-президент, госсекретарь, военный министр и мистер Нокс. Я полагаю, вам важно знать, какую позицию займет моя страна теперь, после двадцать второго июня.
   Сергей осторожно взял протянутый ему конверт, стал медленно читать крупный машинописный текст, разбежавшийся на девять страниц верже. "Умышленная утечка? - думал он. - Пожалуй. Правда, было бы более вероятно, если бы она шла, скажем, через Эрни или даже Хью. На стенограмме стоит гриф "Совершенно секретно". Откуда у Сары копия?"
   - Как вам удалось это получить? - голос его был ровный, почти безразличный. Но она почувствовала его внутреннее напряжение.
   - Стенографировал помощник президента. Я перепечатывала, сделала одну лишнюю закладку. - Помолчала, беспомощно улыбнулась: - Если кто-нибудь узнает... Не знаю, что со мной будет.
   Она уронила скрещенные на груди руки на колени, широко раскрытые глаза ее наполнились слезами. "Как она прекрасна! - думал он, обнимая ее. - И как беззащитна. Но ведь я не просил ее ни о чем. Значит, это от души. Значит, помогать мне она решила от души... Я люблю Элис. Очень. Вот от нее я бы такой самоотверженной жертвы не принял. У нее душа нараспашку. И еще - она беспечна до безалаберности. Ищейки Гувера унюхали бы неладное в тот же день. Сара - прирожденный конспиратор. Исподволь я выяснил это и у Элис, и у Эрни, да и сам в этом убедился". И еще он подумал, что Элис не будет его ревновать к Саре. Элис - его Женщина. А Сара - Сара с сегодняшнего дня его агент. Симпатичная? Да. Обаятельная? Беспредельно! Но - агент. Ценный. Очень ценный. И один из многих.
   Он оставил Сару, попросив ее заказать из соседнего китайского ресторана ужин - вино он привезет сам. Долго он будет ездить? Нет. Максимум три часа. И помчался в посольство. И вскоре текст стенограммы совещания высшего руководства США по жизненно важному для Кремля вопросу был доложен Асланом Ходжаевым Сталину. Не сомкнувший третьи сутки глаз генсек, не принимавший никого, кроме членов Политбюро и военных, зная, однако, что Аслан - особенно сейчас! - ни с чем второстепенным не придет, начал мрачно читать наспех сделанный и потому довольно корявый перевод. Однако, по мере чтения настроение его улучшилось.
   - После послания Черчилля это первое обнадеживающее сообщение. Таких людей, как этот Сергей, надо беречь.
   - Прислал три просьбы отозвать его из Вашингтона и направить в действующую армию.
   - Такой стоит трех дивизий, - Сталин махнул рукой - мол, вопрос ясен, пусть продолжает работать. И вернулся к столу, за которым его ждали маршалы Тимошенко, Ворошилов, Кулик и двое чином помладше - Жуков и Конев...
   Когда следующим утром Сергей появился дома, он нашел в почтовом ящике записку: "Тебя нет и на душе пусто. 2 часа 15 минут утра. Элис". О сказанном Сарой об адмирале Леги Элис вспомнила, когда заехав к Сергею, не застала его дома. Заглянула к Саре - она жила недалеко от ее гостиницы. Ее тоже не оказалось. Аналитическим умом Элис Господь Бог не обделил. И всю ночь она курила, плакала, пила виски с содовой в своем номере. Она же сама их познакомила. Это она хорошо помнила. И знала - сделала бы это снова. Она догадывалась - и очень давно - о действительной и тайной стороне работы Сергея, для него главной. Способствовала ей исподволь как могла. Понимала такой завидный источник информации, как Сара - редкостная удача. Была уверена, знала, что он любит ее, Элис, и только ее одну. "Тогда почему, почему я так несчастна? Наверно, я - тупая собственница. Прости меня за это, Господи. И сделай так, чтобы он всегда любил только одну меня!"
   В одиннадцать утра они встретились в кафе "Наполеон" на Шестнадцатой улице, как встречались всегда, если она не ночевала у него. Кофе был душистый, колумбийский, круассаны румяными, аппетитными.
   - Как спалось? - искоса разглядывая его припухшие веки, спросила она небрежно.
   - Какой там сон?! Всю ночь просидел в посольстве, - отважно соврал он. - Готовил статью "Америка - наш союзник".
   - Актуально, - деловито заметила Элис, делая вид, что поверила. Планы на сегодня?
   - Важное интервью с адмиралом Леги.
   - Знаю. Мне вчера Сара говорила.
   Их взгляды встретились. "Знает? Нет, знать не может. Но что-то подозревает". Он отхлебнул кофе, усмехнулся: - Сара такая обязательная.
   - И только? - Элис насмешливо скривила губки. Сергей пожал плечами что за вопрос? Перегнулся через столик, поцеловал ее в губы. Поцелуй вызвал у нее приступ желания. "Если что и было у него с Сарой, если что и будет плевать. Это ведь не любовь. Это служба. Любовь - я. Или я круглая дура. Серж, любимый! Только не расплескай себя во имя долга. Ты сильный, ты по великому счету верный, ты мой всегда!" А в его душе вершилась смута, которая доселе ему никогда не была ведома. Унизительно-болезненное чувство, что ты делаешь нечто непростительно скверное, противное своему естеству, и в то же время подсознательно ощущаешь, что будешь делать это и впредь - ибо это неизбежно нужно во имя того высшего, ради чего ты вообще существуешь; не оправдание содеянного, нет, всего лишь спасительное объяснение самому себе тупиковой безвыходности, которая вынуждает тебя идти на тяжкую сделку с совестью; жалость к тому, кто принимает твой поступок за чистую монету и вина перед тем, кому ты этим поступком наносишь невыносимые душевные страдания - все эти мысли, ощущения, переживания в какой-то единый момент вдруг схлестнулись в нем. И он, могучий богатырь, не знавший ни хвори, ни слабости, побледнел, взялся за сердце, привстал со стула и грузно, беспомощно на него опустился.
   - Что, что с тобой, Сержик, любимый? - не на шутку перепугалась Элис. Он открыл глаза, вытер ладонью обильную испарину со лба, виновато улыбнулся:
   - Ничего, ничего, родная! Кофе, очень крепкий был кофе.
   Подскочил знакомый официант: "Мсье Серж, вам плохо? Что-нибудь нужно? Может аспирин? Или... врача?" Сергей успокоил его взглядом. Не дожидаясь счета, положил нужную купюру на столик и под руку с Элис вышел в летнюю вашингтонскую жару.
   Из шифротелеграмм Сергея Центру
   "15 августа 1942 года. 13 августа Рузвельт подписал приказ о создании Manhattan Engineer District of the Corps of Engineers - "Манхэттенский проект". Его цель - концентрация работ по созданию атомной бомбы. Главой проекта назначен генерал-майор Лесли Р.Гроувз. Надежный источник сообщает, что научные лаборатории и необходимые промышленные мощности планируется расположить в Оук Ридже, штат Теннеси, и Лос-Аламосе, штат Нью-Мексико. Научный руководитель Роберт Оппенгеймер".
   "5 декабря 1942 года. 2 декабря в лаборатории Университета Чикаго Энрико Ферми впервые удалось получить искусственно созданную цепную реакцию. Таким образом, теперь имеется реальная возможность создать установки: а) по производству плутония из урана; б) отделению урана-235 от урана-238. Источник сообщает, что в дальнейшем делящееся вещество будет направляться в Лос-Аламос, где создается специальное оборудование для детонирования атомного взрыва".
   "7 января 1943 года. По данным доверенного источника, в середине января в Касабланке состоится встреча Рузвельта и Черчилля. В ней примут участие делегации генеральных штабов. Об открытии второго фронта в Западной Европе по настоянию англичан речи не будет. Цель встречи - разработка планов ведения войны на территории Италии. Американская делегация повезет предложение о том, что война против Германии, Италии и Японии может закончиться лишь безоговорочной капитуляцией держав оси.
   Там же Черчилль и Рузвельт хотят помирить Жиро с Де Голлем, а заодно решить вопрос о французских колониях в Африке".
   "19 ноября 1943 года. За несколько дней до встречи президента Рузвельта, премьера Черчилля и тов. Сталина в Тегеране, Рузвельт и Черчилль предполагают встретиться в Каире с Чан Кай-ши. По данным из трех источников союзники преследуют различные цели. Американцы - абсолютное укрепление своих позиций в Азии и на Дальнем Востоке в результате разгрома и капитуляции Японии; англичане - обработка Рузвельта накануне встречи в Тегеране с тем, чтобы: а) убедить его в необходимости создания Соединенных Штатов Европы в качестве "барьера" против СССР (текст секретного Меморандума Черчилля прилагается); б) обосновать необходимость ослабить Советский Союз в ходе войны и с этой целью всемерно затягивать открытие второго фронта в Западной Европе; в) ни в коем случае не пустить наши армии на Балканы и в Центральную Европу".
   "3 декабря 1943 года. Завтра, 4 декабря откроется англо-американо-турецкая конференция в Каире. Надежный источник сообщает, что на президента Турции Инёню будет оказано давление в плане выполнения англо-франко-турецкого договора 1939 г., т.е. вступления Турции в войну против Германии. Источник сомневается в достижении этой цели, хотя по решениям Аданской конференции Турция усиленно снабжается англо-американским оружием".
   В ГОСТЯХ ХОРОШО, А ДОМА...
   В жизни разведчика бывают моменты, и даже периоды, которые похожи на психологический климакс. Все постыло, обрыдло, мерзко, никчемно и бесцельно. Приходу такого состояния способствует многолетний, ежеминутный стресс, общая физическая усталость, хроническое недосыпание. Непосредственным толчком может быть не обязательно значительное, а скорее малоприметное событие, вызывающее вдруг неведомую дотоле обиду, зависть, злобу на весь мир. Именно в такие времена случаются измены, самоубийства, перевербовки. Вывести из этого состояния может лишь мощная встряска, в подавляющем большинстве случаев - свидание с родиной.
   Сергей испытал незнакомый ему приступ черной меланхолии внезапно. Улетела на несколько дней в Чикаго Элис. Причиной она назвала какие-то, по его мнению, малозначительные, семейные дела - давнюю болезнь тетки. Необходимость ночной встречи с Сарой в мотеле "Александрия", во время которой он получил весьма стоящие документы и планы Объединенной Группы Начальников Штабов, привела к тому, что по возвращении он двое суток пил напропалую. Несколько раз к нему наведывался его помощник по бюро исполнительный, сдержанный Родион. Докладывал о полученных из Москвы по телексу материалах, об отправленных тассовках, в основном - обзорах прессы. Наконец, на третий день, простояв час под душем - попеременно ледяным и горячим - Сергей поехал в посольство и отправил телеграмму Ходжаеву: "Срочно необходима встреча". Аслан, с которым у Сергея была на этот счет особая договоренность, незамедлительно ответил: "Вылетай по линии ленд-лиза самолетом. Указание нашему представителю уже направлено". Вернувшись домой, Сергей лишний раз убедился, что послал сигнал тревоги не зря. В доме вновь были незваные гости, причем на сей раз они оставили напоказ следы своего визита: сломанные замки ящичков письменного стола, рассыпанные по полу бумаги и книги, перевернутая постель.
   Без звонка приехала Элис. Пылающая красотой, воздушная, одухотворенная.
   - Это я! - крикнула весело с порога. Увидела сидевшего в кресле в гостиной Сергея - стакан с виски в руке, холодная улыбка на усталом лице.
   - Тааак! - воскликнула она, разглядывая следы погрома. - Кто же тут веселился?
   - Мне это тоже интересно, - вставая, произнес он. - Точно знаю - не воры. Ничего не пропало. Даже золотой "Лонжин", - он кивнул на часы, лежавшие на его любимом секретере. Элис подошла, поцеловала Сергея. Взяла телефонную трубку:
   - Сейчас вызовем полицию и ребят из столичных газет. Такой шум подымем - "железному Эдгару" свет станет не мил, когда тысяча репортерских перьев в его жирный зад вопьются.
   - Не надо, - Сергей положил руку на рычаг. - Сейчас мне меньше всего нужен даже самый малый шум. Я собираюсь в командировку в Москву.
   - В командировку? В Москву?!
   - Да. Наконец-то!
   Элис неловко села на краешек дивана, растерянно протянула: - А я? Как же я?
   Ее воздушность, одухотворенность померкли, растаяли. Сергей налил ей виски в стакан, она как-то машинально, не посмотрев, что он ей дал, сделала глоток, закашлялась, сморщилась, глаза ее покраснели.
   - Как же я? - повторила она тоскливо, глядя в окно. И взгляд ее был напряженно ищущий.
   - Но, конечно! - радостно воскликнула она, глаза ее вновь заискрились и он удивился этой внезапной метаморфозе. - Когда я ездила к тетке, главный редактор собирался послать в Россию спецкора. Поглядывал на меня, с намеком, когда говорил, что нужен репортер, знающий русский язык и русских. Я, только я этот репортер.
   Она вновь взяла телефонную трубку, заказала редакцию.
   - Фил, это я, Элис. Нет, ничего не случилось. Просто с тобой говорит спецкор, готовый отправиться в Москву.
   - Через Аляску, Чукотку, Сибирь - перегон самолетов по ленд-лизу, подсказал ей Сергей. И улыбнулся широко, светло - впервые за последние несколько недель.
   Громыко, принявший посольство в Вашингтоне Молотова, долго и нудно инструктировал шефа бюро ТАСС, который в обход его, чрезвычайного и полномочного, неожиданно был вызван в Москву, по целому ряду поручений: сделать сообщение в отделе НКИД, встретиться с руководством Главного Управления тыла Красной Армии, доложить в Общем отделе ЦК партии, провести переговоры в Комитете по делам кино и в Молодежном антифашистском комитете.
   Отношения шефа бюро ТАСС в Вашингтоне и нового посла не заладились с самого начала. Громыко считал журналистов богемными разгильдяями и выпивохами, реальная действенная управа на которых - самая жесткая узда. Единственная их задача, которая одна и оправдывает их существование четкое обслуживание дипломатии, без всяких там фантазий слова, ненужных никому гипербол и метафор и прочих синтаксических выкрутасов и мирихлюндий. Кроме того, у этого тассовца были непомерно высокие - не по чину - связи в американской администрации, да и держал он себя вызывающе независимо, хотя ни по одному из известных послу спецведомств не проходил. Кто же стоит за этим улыбчивым гренадером, статьи которого - неизменно глубокие, аналитические, насыщенные недоступными для других данными и подкрепленные впервые приводимыми цитатами - публиковались и в "Правде", и в "Известиях", и в "Красной звезде"? Ответ мог быть один - ЦК. Но кто именно в ЦК?
   Сергею не нравился молодой выдвиженец НКИД. Не нравился своей постоянной холодной мрачностью. Нетерпимой категоричностью. Неистребимым стремлением навязать свою - неизменно единственно верную! - точку зрения. На этом фоне Уманский вспоминался в сиянии золотисто-радужного нимба.
   Из Сиэтла до Анкориджа Сергей и Элис летели на личном самолете Нокса.
   - Миновали канадский Доусон, летим над нашей Аляской, - объявил второй пилот.
   - У вас дома не жалеют, что ее продали? - лукаво улыбаясь, спросила Элис.
   - Ты хочешь сказать - передали в аренду? - невозмутимо вопросом на вопрос ответил Сергей.
   - Как это - в аренду? Какую еще аренду? - всерьез занервничала она.
   - На девяносто девять лет. В 1867 году. Императором Александром II, старшим сыном Николая I.
   - Зачем мне засорять память всеми этими деталями? - сердито бросила Элис.
   - А вот зачем, - назидательно заметил он. - Отними от девяноста девяти шестьдесят семь.
   - Ну и что?
   - А то, что вам осталось тридцать два года быть на этой земле.
   - А потом?
   - Потом придется вернуть ее законному владельцу - первооткрывателю.
   - Я бы тебе поверила, если бы не держала вот этими руками оригиналы купчей со всеми подписями, печатями и прочими атрибутами международного соглашения! - торжествующая Элис показала язык, легонько надавила большим пальцем на его нос.
   - Не нахожу хоть мало-мальски приемлемое объяснение этой бездарной сделки, - прекратив розыгрыш, Сергей вздохнул, задумался. Однако, вскоре продолжил: - Обидно, ведь Александр II был далеко не худшим нашим императором. Отмену крепостного права история несомненно ему в плюс поставила. И реформ много толковых провел - военную, судебную, земскую. А вот Аляску...
   - Его кажется убили террористы?
   - Да. Но не за Аляску. Хотя ушла она за сущую безделицу - семь миллионов долларов. В те времена бывало на бал в императорском дворце тратилось больше.
   - Уточняю, - Элис подняла вверх пальчик, - не семь миллионов, а семь миллионов двести тысяч - по пять центов за гектар. Но тогдашнему госсекретарю Уильяму Сюарду, тем не менее, пришлось вести не шуточную борьбу, чтобы эта сумма была выделена.
   - Знаю. Недруги даже окрестили Аляску "Рефрижератор Сюарда". А ведь этот рефрижератор уже сотни раз окупил себя и еще тысячи раз окупит.
   - Что с воза упало, то пропало. А ты не горюй, - Элис нежно, по-хозяйски поправила прядь волос Сергея, упавшую ему на лоб, - по территории Россия все равно самая большая на планете. Дай Бог всю ее обработать и содержать в порядке.
   "Дай Бог!" - мысленно согласился он с ней.
   В Анкоридже у приставного трапа их встретил полковник ВВС. Дул сильный ветер и он одной рукой придерживал фуражку, другой защищал лицо от жалящего снега.
   - Ваш В-25 рядом, - он махнул рукой куда-то в свистевшую темень. Греет моторы. Нет времени вам даже передохнуть и перекусить. Но вас покормят ребята в полете. Или в Анадыре, тут лететь всего ничего. Жаль, что следующая партия полетит лишь через три дня. Впрочем, - полковник посмотрел на Элис приглашающе, - мы будем рады оказать вам гостеприимство "Последнего Франтира" и ...
   - Спасибо, мы полетим сейчас, - поспешно заметил Сергей, обменявшись взглядом с Элис.
   - Тогда прошу в мой "виллис", - полковник подал руку Элис. И через несколько минут "советско-американская делегация прессы" (так Сергей и Элис значились во всех документах по маршруту Вашингтон - Москва) уже расположилась в чреве бомбардировщика. Командир корабля, смуглый широкоплечий майор, присоединился к ним за кофе.
   - "Арсенал Демократии", - Элис одобрительно похлопала по подлокотнику, повторяя слова Рузвельта о программе ленд-лиза. Эта краткая характеристика была на слуху, все согласно закивали. Сергей вспомнил и другое популярное объяснение необходимости ленд-лиза, данное президентом: "Мы помогаем соседу погасить пожар в его доме, пока он не перекинулся на наш".
   - Экипаж в Анадыре сменят русские? спросила Элис.
   - Меняются экипажи истребителей и прочих легких машин. Мы летим до самого аэродрома назначения - Куйбышев, Саратов, Полтава, Киев, Москва.
   - В Анадыре ночуем? - в ее голосе читались усталость и надежда на передышку. Майор этого не уловил.
   - Синоптики дают "добро", так что остановка в Анадыре на полчаса - и дуем дальше, на Владивосток, - бодрым голосом возвестил он. - А там, в Озерах, можно будет и передохнуть.
   Передохнуть в Озерах не пришлось. Как и в Анкоридже, у трапа их встретил полковник. Разумеется в советской военной форме, только окантовка погон, кант на брюках и околыш на фуражке были темно-голубыми.
   - Милости прошу к нашему шалашу! - улыбаясь одними глазами, маленькими, зоркими, льдисто-зелеными, он кивнул в сторону деревянного строения, едва угадывавшегося в снежной круговерти. - Ленд-лиз в действии, - он легонько постучал по ветровому стеклу новенького американского автобуса, пропустил гостей в салон, сам устроился на сидении рядом с шофером. Скомандовал коротко: "Жми!"
   - Не авиационные, - шепотом сообщила Сергею Элис, указав взглядом на знаки отличия на погонах полковника. - А вот кантики...
   - Кантики тоже. У летчиков небесно-голубые. Это... Ты ведь читала Лермонтова. Помнишь:
   Прощай, немытая Россия,
   Страна рабов, страна господ.
   И вы, мундиры голубые,
   И ты, послушный им народ.
   - Всего лишь оттенок цвета, а разница зловещая, - Элис вздрогнула, бросила на полковника изучающе-холодный взгляд.
   В большой, жарко натопленной комнате комендатуры аэродрома уже был накрыт стол. Две женщины и трое мужчин - все в летной форме с погонами старших офицеров - о чем-то оживленно беседовали. Когда полковник и Сергей с Элис вошли в этот скромный "зал для особо важных персон", все взгляды устремились на них.
   - Имею честь представить: шеф бюро ТАСС в Вашингтоне и, - полковник подобострастно осклабился, - обозреватель чикагской газеты... Я правильно говорю?
   - Неполно, - проговорил Сергей, снимая пальто и ушанку, полученную в подарок в Анадыре. Подождал, пока двое молодых офицеров помогли Элис освободиться от норковой шубы и затейливо расшитой анкориджской кухлянки. Мисс Элис действительно представляет чикагскую газету. Но ее материалы синдицированно публикуются в трехстах газетах Америки и Канады.
   - А твои статьи печатают все газеты Советского Союза, - Элис взяла Сергея под руку. Рассмеялась. - "За то, что хвалит он кукушку".
   - Вы говорите по-русски совсем без акцента, - радостно восхитился подполковник со звездой Героя.
   - И нашу литературу знаете! - вторил ему майор с черной перевязью через правый глаз. Из боковой внутренней двери неожиданно появился генерал.
   - Смирно, товарищи офицеры! - гаркнул зеленоглазый полковник.
   - Вольно, вольно, Леонтий Парфенович, - с легким укором произнес генерал. - Любите вы все эти... эти атрибуты строевой муштры.
   Он подошел к Элис, галантно приложился к ручке. Поздоровался с Сергеем за руку: - Беляков Александр Васильевич. Вот командую тут приемкой самолетов по ленд-лизу.
   В его голосе прозвучала горькая насмешка? мол, тоже мне боевое задание! Но он тут же заставил себя повеселеть:
   - Гости дорогие, друзья! Прошу рассаживаться, - он указал Элис на место справа, Сергею слева от себя. - В канун нашего национального праздника - двадцать седьмой годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции - мы имеем удовольствие принимать у себя представителей нашей, советской, и союзнической, американской прессы. Нашего асса пера мы знаем по великолепным статьям о Соединенных Штатах Америки. Я сам там бывал не раз с Валерием Павловичем Чкаловым и Жорой Байдуковым, знаю как на редкость точно улавливает он дыхание Америки, биение ее пульса, правдиво рисует портреты американцев, передает их устремления и думы.
   Раздались аплодисменты. Сергей покраснел ("Господи, ведь я же начисто забыл, когда последний раз что-нибудь вгоняло бы меня в краску!"), не мигая смотрел в свою рюмку.
   - Мисс Элис, - генерал смотрел на нее тепло, отечески ласкал взглядом, - мы помним вас по интервью с товарищем Сталиным. Но не только. Читали серию ваших очерков "Алиса (то есть Элис, ведь так?) в стране чудес", другие вещи. Мост понимания между нашими странами строится в немалой степени и вашим трудом.
   Все - и женщины, и мужчины - поднялись со своих мест. "Нашим гостям гип-гип-ура!" - негромко провозгласил генерал. "Гип-гип-ура! Гип-гип-ура! Гип-гип-ура!" - грянуло в зале для особо важных. Затянутые морозными узорами стекла радостно дзинькали. После нескольких тостов - за Сталина, Рузвельта, Победу - Элис сказала:
   - Александр Васильевич, хочу пригласить вас на танец.
   - На танец? - Беляков обвел взглядом зал, обратился к полковнику: Леонтий Парфенович, у нас музыка какая-нибудь есть?
   - Так точно, товарищ генерал.
   Полковник исчез, но через пять минут появился с патефоном и пластинками.