Страница:
– Какие наркотики?..
На лице ее появилось выражение ужаса. Она быстро прошла в кухню. Несколько секунд спустя он услышал тихий жалобный плач.
Бен поспешил на кухню и, изумленный, застыл на пороге.
Кристина стояла на коленях, закрыв лицо руками.
– Что случилось?
– Они добрались до моих детишек.
Бен посмотрел на пол, усеянный мелкими осколками керамических и фарфоровых свинок.
– Эти... грязные... Я потратила годы, чтобы собрать коллекцию... – Она подобрала с пола осколок фигурки, на котором черными буквами было выведено "кошон", что по-французски означало "поросенок". – Они разбили даже моего французского малыша! Моего любимца!
Глаза Кристины припухли от слез.
Бен коснулся ее плеча:
– Успокойся, Кристина, будут у тебя другие поросята. Поверь мне, будут!
Бен не знал, что делать. Он мог схватиться и схватился со взломщиком, но вот разбитые керамические свинки поставили его в тупик.
– Эй, Кристина, посмотри-ка, – сказал Бен, пытаясь как-то отвлечь ее. В кухне на линолеуме он увидел грязное пятно, вернее, отпечаток каблука, причем довольно отчетливый. – Это было здесь, когда ты в последний раз уходила из дому?
– Нет, конечно. Не такая уж я неряха...
Она наконец вытерла глаза и принялась рассматривать след:
– Бен, это уже улика!
– Не очень-то она нам поможет.
– Если бы ты был Шерлоком Холмсом, ты бы уже взял пробы и определил, что такую грязь можно найти лишь в одном из районов Тулсы.
– Несомненно. Но я ведь не Шерлок Холмс, я даже на него не похож.
Кристина тяжко вздохнула.
– Но все же попытаемся. Хуже не будет. У тебя есть бумажный пакет?
– Сейчас, обожди. Только знаешь... Профессионалы всегда складывают доказательства в пластиковые, а не в бумажные пакеты.
– Ошибаешься. Профессионалы ни в грош не ставят пластиковые пакеты, потому что в них собирается влага. Профессионалы пользуются только бумажными пакетами и лишь потом, перед судом, перекладывают вещественные доказательства в пластиковые пакеты, чтобы присяжным было удобнее их рассматривать.
Она открыла шкафчик под раковиной и достала бумажный пакетик.
– Я тоже была бы такой всезнайкой, если бы муж моей сестры служил в полиции.
– Он мой бывший шурин, бывший...
Бен осторожно, одним пальцем, протолкнул комочек засохшей грязи в пакет. В последний момент он заметил, что из комка торчит крохотный листик.
– Это вас не наводит на какие-нибудь мысли?
– Прошу прощения, но с ботаникой я не в ладах, – покачала головой Кристина.
– Возможно, это редчайший лист, который можно найти только в одном районе Тулсы. Сейчас я позвоню в полицию.
Ты пока прими душ, раз уж в лабораторию мы не заехали.
Как только она вышла из кухни, Бен вытащил из-под раковины еще один бумажный пакет, в который тщательнейшим образом собрал осколки керамического поросенка. "Никогда ведь не знаешь, где найдешь, где потеряешь. А вдруг..."
Глава 15
Глава 16
На лице ее появилось выражение ужаса. Она быстро прошла в кухню. Несколько секунд спустя он услышал тихий жалобный плач.
Бен поспешил на кухню и, изумленный, застыл на пороге.
Кристина стояла на коленях, закрыв лицо руками.
– Что случилось?
– Они добрались до моих детишек.
Бен посмотрел на пол, усеянный мелкими осколками керамических и фарфоровых свинок.
– Эти... грязные... Я потратила годы, чтобы собрать коллекцию... – Она подобрала с пола осколок фигурки, на котором черными буквами было выведено "кошон", что по-французски означало "поросенок". – Они разбили даже моего французского малыша! Моего любимца!
Глаза Кристины припухли от слез.
Бен коснулся ее плеча:
– Успокойся, Кристина, будут у тебя другие поросята. Поверь мне, будут!
Бен не знал, что делать. Он мог схватиться и схватился со взломщиком, но вот разбитые керамические свинки поставили его в тупик.
– Эй, Кристина, посмотри-ка, – сказал Бен, пытаясь как-то отвлечь ее. В кухне на линолеуме он увидел грязное пятно, вернее, отпечаток каблука, причем довольно отчетливый. – Это было здесь, когда ты в последний раз уходила из дому?
– Нет, конечно. Не такая уж я неряха...
Она наконец вытерла глаза и принялась рассматривать след:
– Бен, это уже улика!
– Не очень-то она нам поможет.
– Если бы ты был Шерлоком Холмсом, ты бы уже взял пробы и определил, что такую грязь можно найти лишь в одном из районов Тулсы.
– Несомненно. Но я ведь не Шерлок Холмс, я даже на него не похож.
Кристина тяжко вздохнула.
– Но все же попытаемся. Хуже не будет. У тебя есть бумажный пакет?
– Сейчас, обожди. Только знаешь... Профессионалы всегда складывают доказательства в пластиковые, а не в бумажные пакеты.
– Ошибаешься. Профессионалы ни в грош не ставят пластиковые пакеты, потому что в них собирается влага. Профессионалы пользуются только бумажными пакетами и лишь потом, перед судом, перекладывают вещественные доказательства в пластиковые пакеты, чтобы присяжным было удобнее их рассматривать.
Она открыла шкафчик под раковиной и достала бумажный пакетик.
– Я тоже была бы такой всезнайкой, если бы муж моей сестры служил в полиции.
– Он мой бывший шурин, бывший...
Бен осторожно, одним пальцем, протолкнул комочек засохшей грязи в пакет. В последний момент он заметил, что из комка торчит крохотный листик.
– Это вас не наводит на какие-нибудь мысли?
– Прошу прощения, но с ботаникой я не в ладах, – покачала головой Кристина.
– Возможно, это редчайший лист, который можно найти только в одном районе Тулсы. Сейчас я позвоню в полицию.
Ты пока прими душ, раз уж в лабораторию мы не заехали.
Как только она вышла из кухни, Бен вытащил из-под раковины еще один бумажный пакет, в который тщательнейшим образом собрал осколки керамического поросенка. "Никогда ведь не знаешь, где найдешь, где потеряешь. А вдруг..."
Глава 15
Переступив порог конторы, Кристина пришла в восторг:
– Это куры-несушки или бройлерные цыплята?
– А что, есть разница?
– Он у нас горожанин, – пояснил Джонс.
– Разумеется.
Бен и Кристина расположились на диване, Джонс – за своим карточным столиком с блокнотом наготове.
Бен передал Кристине свой список подозреваемых.
– Расскажи нам все, что ты знаешь об этой троице.
– Ты действительно считаешь, что один из них – убийца? – спросила Кристина.
– Должно быть. Если, конечно, Спад не лжет.
– Спад?
– Привратник в доме Ломбарди, запойный пьяница.
– Странно, у него на столе табличка с именем Холден Хатфилд. Как он получил...
– Не спрашивай, лучше расскажи о тех, что в списке.
– Ну, конечно, я знаю Рейнольдса. Много слышала о Декарло, хотя никогда его не видела. Несколько раз о нем упоминал Тони. У них были какие-то общие дела.
– Ломбарди относился к нему с симпатией?
– О чем ты говоришь?! Он до смерти его боялся. Вообще-то Тони был о себе очень высокого мнения, считал себя хозяином жизни, но как только речь заходила о Декарло, Тони становился Нервной Нилли. Одно лишь это имя приводило его в трепет.
И на то были причины, подумал Бен.
– А ты не знаешь, чем же они все-таки занимались?
– Мне кажется, что птицами, точнее, попугаями.
– А что ты можешь сказать о Клейтоне Лангделле?
– Это парень, который возится с животными, так ведь? Я видела его несколько раз по телевизору. И знаю, что он ссорился с Тони из-за попугаев, считал, что нельзя ловить редкие виды птиц. Хотя самого Тони это нисколько не волновало.
"Птица – она и есть птица", – говорил он.
– Мудрый был человек. Теперь я понимаю, что тебя в нем привлекало, – проговорил Бен.
– Он, конечно, не был великим философом, но был вежливым и добродушным человеком.
– Это ты так считала. Я собираюсь взять интервью у твоего босса и у этих двоих.
– А как насчет миссис Ломбарди, вдовы Тони? – спросила Кристина.
– Что ты имеешь в виду?
– Надо же и ее проверить.
– Ее-то зачем?
– Так, наитие... "Ищите женщину"!
– Да, если только не считать женщиной тебя.
Зазвонил телефон. Джонс снял трубку.
– Это из лаборатории. – Он передал трубку Бену.
Тот несколько минут внимательно слушал: поблагодарив кого-то на другом конце провода, дал отбой.
– Абсолютно неубедительно! – объявил он. – Мы слишком поздно сдали кровь на анализ. Черт побери! Теперь придется добиваться доступа к результатам анализов, которые заказали правительственные чиновники.
– Что, лаборатория совсем ничего не обнаружила?
– Зафиксировала наличие большого количества алкоголя в крови, что бывает и при приеме некоторых лекарственных препаратов, в состав которых входит спирт, например хлорангидрида. В больших дозах он начисто выключает человека на несколько часов. Но с другой стороны, присутствие алкоголя в крови свидетельствует о том, что ты просто выпила. Ты ведь пила, верно?
– Совсем немного, я сделала всего несколько глотков, а потом вдруг все куда-то исчезло...
– Но как доказать это присяжным? Хлорангидрид, конечно, не продается на каждом углу, но при желании его любой может достать. Кстати, у него отвратительный сладковатый привкус, но его может отбить вино. А запах... Пахнет как духи.
Кристина заморгала. Смутное воспоминание промелькнуло и исчезло, так и не оформившись в мысли, в слова...
– Они проверили твою мочу, но и этот анализ ничего не дал. Прошло слишком много времени.
– Уверяю тебя, я не выпила так много, чтобы анализ крови, сделанный сорок восемь часов спустя, установил наличие алкоголя.
– Ты это знаешь, и я это знаю, но что из того? Вывод один: анализы ничего нам не дали.
Он откинулся на спинку дивана.
– Ты уверена, что абсолютно ничего не помнишь?
– Помню... Но как-то смутно, расплывчато... Я пришла в квартиру Тони. Его дома не было... Я села ждать.
– Спад сказал, что ты выглядела расстроенной. Это было как-то связано с Тони?
– Да нет... Просто я чувствовала себя не в своей тарелке.
Потому что пришлось ехать к нему домой...
– Понятно. Кроме этого вина, ты что-нибудь пила или ела в квартире?
– Не думаю...
– Так, ладно. Джонс, составь еще одно ходатайство. Я хочу, чтобы вино и графин отправили на анализ.
– Понял, босс.
– Что ты еще помнишь, Кристина?
– Да, пожалуй, больше ничего. Я немного посмотрела телевизор, пока пила из бокала, а потом вырубилась... И мне снились какие-то странные сны. Очень странные... Мне снилось, что я плыву, и... снеговик!
– Прости, не понял?
– Бен, ты слышал, что я сказала. Снеговик. Ну ты же знаешь... – Она стала напевать: – Трубка во рту и глаза из угольков.
– Тебе повезло, что я юрист, а не психиатр.
– Н-да?.. Ну а дальше ты все знаешь. Я проснулась и, как идиотка, начала все вокруг хватать руками. Ворвались агенты ФБР – они очень грубо со мной обращались, – обыскали меня и вытащили из квартиры.
– Ты все записал, Джонс?
Тот кивнул.
– Кристина, если ты вспомнишь что-то еще, сразу запиши или скажи кому-нибудь из нас.
– Да, хорошо.
– Мне нужны веские улики. Если повезет, мы покончим с этой комедией до начала судебного разбирательства.
– Прекрасно! Но что же мне делать сейчас?
Бен задумался.
– Полагаю, тебе следует набрать яиц и поджарить яичницу.
Джонс тебе поможет, ведь он у нас парень деревенский.
Бен подошел к двери магазина-ломбарда "Би-Джи" и заглянул в окно, забранное железной решеткой. Прекрасно. Баррис был на месте.
Распахнув дверь, Бен задел висевший над ней коровий колокольчик. Баррис Джад (он-то и был "Би-Джи"), стоявший за прилавком, взглянул на вошедшего, и выражение его лица тотчас изменилось.
– Что тебе нужно? – Враждебность тона была совершенно очевидна.
Бен положил пакет на прилавок:
– Баррис, тебе ни за что не догадаться, что я сегодня получил по почте.
– Откуда я знаю, что тебе прислали? – Баррис поскреб небритый подбородок.
– Вот я и говорю, тебе ни за что не догадаться. – Бен начал разворачивать пакет.
Глазки Барриса вспыхнули.
– Эй, минуточку, что ты себе позволяешь?!
– Ты не хочешь, чтобы я открыл этот пакет в твоем магазине? Странно... Ведь ты же не знаешь, что в пакете.
– Слушай, мне не до тебя. У меня покупатели...
Бен окинул взглядом совершенно пустой магазин.
– По-моему, Баррис, нас здесь только двое – ты и я. Знаешь, что здесь? – Бен указал пальцем на сверток на прилавке. – Здесь крыса, Баррис.
– Не сомневаюсь.
– Но что еще хуже – это мертвая крыса.
– Ну и...
– Кто-то застрелил ее. Из пистолета "смит-и-вессон", калибра 44 мм. Представляешь?
– Дальше.
– Но самое интересное, Баррис... Знаешь, что самое интересное? Посылку отправили по почте "четвертым классом", как посылают книги, так что крысиный труп успел разложиться задолго до того, как посылка пришла по адресу.
– Кинкейд, я не знаю, что ты от меня хочешь. Может, это гонорар, который тебе послал какой-нибудь из твоих клиентов.
– Баррис, у меня действительно есть несколько странноватых клиентов, но я не уверен, что кто-нибудь из них увлекается мертвыми крысами.
Баррис облизал пересохшие губы:
– Эти твари размножаются со страшной скоростью. У меня на заднем дворе их целое стадо.
– Да, я в курсе. И если сопоставить это с пятью сотнями револьверов "смит-и-вессон" в твоем магазине, то может статься, ты и есть мой таинственный корреспондент.
– Ну и что, если даже это и я?
– Пересылка мертвых крыс по почте Соединенных Штатов запрещена федеральным законом.
– Что еще за закон?
– Точно сформулировать сейчас затрудняюсь, но уверен, что если проведу часок в библиотеке, то обязательно его отыщу.
– Не удивлюсь, если ты потащишь меня в суд. Ты ведь не очень-то разборчив.
Наконец-то он сказал правду. Месяца три назад Бен представлял в суде одного бездельника по фамилии Атлей, которому Баррис предъявил иск. Атлей купил у Барриса в кредит черно-белый телевизор, продал его, а потом прекратил выплачивать задолженность. Баррис подал на него в суд, чтобы получить с него долг.
Бену удалось решить дело в пользу Атлея – в основном лишь потому, что Баррис потерял бумаги, подтверждавшие, что он продал телевизор в кредит. Конечно, Баррис сам виноват, но ведь ему этого не понять.
Именно после этого дела Бен подвергся многочисленным атакам: туалетная бумага, яйца, сапожный крем, размазанный по его машине... Однажды в офисе Бена появился мастер по установке в ванной джакузи, в другой раз в течение получаса ему были доставлены восемнадцать пицц. Посылка с крысой являлась вершиной творческой фантазии Барриса.
– Вот что я скажу тебе, Баррис. Ты ответишь мне на несколько вопросов, а я, в свою очередь, забуду об этой твоей выходке.
– Я ничего не знаю и знать не хочу.
– Уверяю тебя, мой вопрос попадает в точку, у тебя большой опыт по этой части.
– О чем ты?
– О контрабанде.
– Убирайся отсюда. – Баррис указал Бену на дверь.
– Успокойся, Баррис. Я вовсе не думаю, что ты нарушил закон. Просто такой человек, как ты, то есть тот, кто имеет дело с... ценными вещами, безусловно, располагает информацией о некой противозаконной деятельности, хочет он того или нет.
– Информацией о ком? Ну, например?
– Например, о Тони Ломбарди, который занимался незаконным бизнесом.
Баррис промолчал.
– И об Альберте Декарло, сообщнике Тони Ломбарди. Так что ты знаешь о Ломбарди?
Баррис посмотрел на Бена долгим, тяжелым взглядом, наконец сказал:
– Значит, если я тебе отвечу, ты забудешь об этой крысе? – Он немного помолчал. – Хотя я не говорю, что это сделал я.
– Забуду. Слово скаута! – ухмыльнулся Бен.
Баррис отступил на шаг от прилавка.
– Например, мне известно, что многие парни, работавшие на Ломбарди, время от времени, примерно каждый второй понедельник, отправляются на территорию, расположенную в устье реки. Обычно это происходит ночью. Некоторые из них приходят ко мне, чтобы купить оружие.
– И ты никогда их не спрашиваешь, зачем им оружие?
Баррис внимательно изучал свои ногти.
– Всегда считал, что они охотятся на кроликов.
– Ты говоришь о территории у реки. Это там, где был убит Ломбарди?
– Нет. Намного севернее. – Баррис развернул карту штата Оклахома и показал это место: – Здесь, в глухом лесу. Там ни дорог, ни селений.
– А чем они, по-твоему, там занимаются?
– Меня это не интересует.
Бен понял, что здесь он узнал все, что мог.
– Баррис, я ценю вашу помощь. Вы поступили по-соседски. – Он повернулся и направился к двери.
– Подожди минутку, черт возьми! – закричал ему вслед Баррис. – Ты забыл свой пакет.
Бен оглянулся.
– Крысы, они как голуби, Баррис. Всегда возвращаются домой.
– Это куры-несушки или бройлерные цыплята?
– А что, есть разница?
– Он у нас горожанин, – пояснил Джонс.
– Разумеется.
Бен и Кристина расположились на диване, Джонс – за своим карточным столиком с блокнотом наготове.
Бен передал Кристине свой список подозреваемых.
– Расскажи нам все, что ты знаешь об этой троице.
– Ты действительно считаешь, что один из них – убийца? – спросила Кристина.
– Должно быть. Если, конечно, Спад не лжет.
– Спад?
– Привратник в доме Ломбарди, запойный пьяница.
– Странно, у него на столе табличка с именем Холден Хатфилд. Как он получил...
– Не спрашивай, лучше расскажи о тех, что в списке.
– Ну, конечно, я знаю Рейнольдса. Много слышала о Декарло, хотя никогда его не видела. Несколько раз о нем упоминал Тони. У них были какие-то общие дела.
– Ломбарди относился к нему с симпатией?
– О чем ты говоришь?! Он до смерти его боялся. Вообще-то Тони был о себе очень высокого мнения, считал себя хозяином жизни, но как только речь заходила о Декарло, Тони становился Нервной Нилли. Одно лишь это имя приводило его в трепет.
И на то были причины, подумал Бен.
– А ты не знаешь, чем же они все-таки занимались?
– Мне кажется, что птицами, точнее, попугаями.
– А что ты можешь сказать о Клейтоне Лангделле?
– Это парень, который возится с животными, так ведь? Я видела его несколько раз по телевизору. И знаю, что он ссорился с Тони из-за попугаев, считал, что нельзя ловить редкие виды птиц. Хотя самого Тони это нисколько не волновало.
"Птица – она и есть птица", – говорил он.
– Мудрый был человек. Теперь я понимаю, что тебя в нем привлекало, – проговорил Бен.
– Он, конечно, не был великим философом, но был вежливым и добродушным человеком.
– Это ты так считала. Я собираюсь взять интервью у твоего босса и у этих двоих.
– А как насчет миссис Ломбарди, вдовы Тони? – спросила Кристина.
– Что ты имеешь в виду?
– Надо же и ее проверить.
– Ее-то зачем?
– Так, наитие... "Ищите женщину"!
– Да, если только не считать женщиной тебя.
Зазвонил телефон. Джонс снял трубку.
– Это из лаборатории. – Он передал трубку Бену.
Тот несколько минут внимательно слушал: поблагодарив кого-то на другом конце провода, дал отбой.
– Абсолютно неубедительно! – объявил он. – Мы слишком поздно сдали кровь на анализ. Черт побери! Теперь придется добиваться доступа к результатам анализов, которые заказали правительственные чиновники.
– Что, лаборатория совсем ничего не обнаружила?
– Зафиксировала наличие большого количества алкоголя в крови, что бывает и при приеме некоторых лекарственных препаратов, в состав которых входит спирт, например хлорангидрида. В больших дозах он начисто выключает человека на несколько часов. Но с другой стороны, присутствие алкоголя в крови свидетельствует о том, что ты просто выпила. Ты ведь пила, верно?
– Совсем немного, я сделала всего несколько глотков, а потом вдруг все куда-то исчезло...
– Но как доказать это присяжным? Хлорангидрид, конечно, не продается на каждом углу, но при желании его любой может достать. Кстати, у него отвратительный сладковатый привкус, но его может отбить вино. А запах... Пахнет как духи.
Кристина заморгала. Смутное воспоминание промелькнуло и исчезло, так и не оформившись в мысли, в слова...
– Они проверили твою мочу, но и этот анализ ничего не дал. Прошло слишком много времени.
– Уверяю тебя, я не выпила так много, чтобы анализ крови, сделанный сорок восемь часов спустя, установил наличие алкоголя.
– Ты это знаешь, и я это знаю, но что из того? Вывод один: анализы ничего нам не дали.
Он откинулся на спинку дивана.
– Ты уверена, что абсолютно ничего не помнишь?
– Помню... Но как-то смутно, расплывчато... Я пришла в квартиру Тони. Его дома не было... Я села ждать.
– Спад сказал, что ты выглядела расстроенной. Это было как-то связано с Тони?
– Да нет... Просто я чувствовала себя не в своей тарелке.
Потому что пришлось ехать к нему домой...
– Понятно. Кроме этого вина, ты что-нибудь пила или ела в квартире?
– Не думаю...
– Так, ладно. Джонс, составь еще одно ходатайство. Я хочу, чтобы вино и графин отправили на анализ.
– Понял, босс.
– Что ты еще помнишь, Кристина?
– Да, пожалуй, больше ничего. Я немного посмотрела телевизор, пока пила из бокала, а потом вырубилась... И мне снились какие-то странные сны. Очень странные... Мне снилось, что я плыву, и... снеговик!
– Прости, не понял?
– Бен, ты слышал, что я сказала. Снеговик. Ну ты же знаешь... – Она стала напевать: – Трубка во рту и глаза из угольков.
– Тебе повезло, что я юрист, а не психиатр.
– Н-да?.. Ну а дальше ты все знаешь. Я проснулась и, как идиотка, начала все вокруг хватать руками. Ворвались агенты ФБР – они очень грубо со мной обращались, – обыскали меня и вытащили из квартиры.
– Ты все записал, Джонс?
Тот кивнул.
– Кристина, если ты вспомнишь что-то еще, сразу запиши или скажи кому-нибудь из нас.
– Да, хорошо.
– Мне нужны веские улики. Если повезет, мы покончим с этой комедией до начала судебного разбирательства.
– Прекрасно! Но что же мне делать сейчас?
Бен задумался.
– Полагаю, тебе следует набрать яиц и поджарить яичницу.
Джонс тебе поможет, ведь он у нас парень деревенский.
* * *
Бен нес небольшой коричневый сверток, не более фута в длину. Хотя сверток был довольно тяжелым, он старался держать его подальше от себя.Бен подошел к двери магазина-ломбарда "Би-Джи" и заглянул в окно, забранное железной решеткой. Прекрасно. Баррис был на месте.
Распахнув дверь, Бен задел висевший над ней коровий колокольчик. Баррис Джад (он-то и был "Би-Джи"), стоявший за прилавком, взглянул на вошедшего, и выражение его лица тотчас изменилось.
– Что тебе нужно? – Враждебность тона была совершенно очевидна.
Бен положил пакет на прилавок:
– Баррис, тебе ни за что не догадаться, что я сегодня получил по почте.
– Откуда я знаю, что тебе прислали? – Баррис поскреб небритый подбородок.
– Вот я и говорю, тебе ни за что не догадаться. – Бен начал разворачивать пакет.
Глазки Барриса вспыхнули.
– Эй, минуточку, что ты себе позволяешь?!
– Ты не хочешь, чтобы я открыл этот пакет в твоем магазине? Странно... Ведь ты же не знаешь, что в пакете.
– Слушай, мне не до тебя. У меня покупатели...
Бен окинул взглядом совершенно пустой магазин.
– По-моему, Баррис, нас здесь только двое – ты и я. Знаешь, что здесь? – Бен указал пальцем на сверток на прилавке. – Здесь крыса, Баррис.
– Не сомневаюсь.
– Но что еще хуже – это мертвая крыса.
– Ну и...
– Кто-то застрелил ее. Из пистолета "смит-и-вессон", калибра 44 мм. Представляешь?
– Дальше.
– Но самое интересное, Баррис... Знаешь, что самое интересное? Посылку отправили по почте "четвертым классом", как посылают книги, так что крысиный труп успел разложиться задолго до того, как посылка пришла по адресу.
– Кинкейд, я не знаю, что ты от меня хочешь. Может, это гонорар, который тебе послал какой-нибудь из твоих клиентов.
– Баррис, у меня действительно есть несколько странноватых клиентов, но я не уверен, что кто-нибудь из них увлекается мертвыми крысами.
Баррис облизал пересохшие губы:
– Эти твари размножаются со страшной скоростью. У меня на заднем дворе их целое стадо.
– Да, я в курсе. И если сопоставить это с пятью сотнями револьверов "смит-и-вессон" в твоем магазине, то может статься, ты и есть мой таинственный корреспондент.
– Ну и что, если даже это и я?
– Пересылка мертвых крыс по почте Соединенных Штатов запрещена федеральным законом.
– Что еще за закон?
– Точно сформулировать сейчас затрудняюсь, но уверен, что если проведу часок в библиотеке, то обязательно его отыщу.
– Не удивлюсь, если ты потащишь меня в суд. Ты ведь не очень-то разборчив.
Наконец-то он сказал правду. Месяца три назад Бен представлял в суде одного бездельника по фамилии Атлей, которому Баррис предъявил иск. Атлей купил у Барриса в кредит черно-белый телевизор, продал его, а потом прекратил выплачивать задолженность. Баррис подал на него в суд, чтобы получить с него долг.
Бену удалось решить дело в пользу Атлея – в основном лишь потому, что Баррис потерял бумаги, подтверждавшие, что он продал телевизор в кредит. Конечно, Баррис сам виноват, но ведь ему этого не понять.
Именно после этого дела Бен подвергся многочисленным атакам: туалетная бумага, яйца, сапожный крем, размазанный по его машине... Однажды в офисе Бена появился мастер по установке в ванной джакузи, в другой раз в течение получаса ему были доставлены восемнадцать пицц. Посылка с крысой являлась вершиной творческой фантазии Барриса.
– Вот что я скажу тебе, Баррис. Ты ответишь мне на несколько вопросов, а я, в свою очередь, забуду об этой твоей выходке.
– Я ничего не знаю и знать не хочу.
– Уверяю тебя, мой вопрос попадает в точку, у тебя большой опыт по этой части.
– О чем ты?
– О контрабанде.
– Убирайся отсюда. – Баррис указал Бену на дверь.
– Успокойся, Баррис. Я вовсе не думаю, что ты нарушил закон. Просто такой человек, как ты, то есть тот, кто имеет дело с... ценными вещами, безусловно, располагает информацией о некой противозаконной деятельности, хочет он того или нет.
– Информацией о ком? Ну, например?
– Например, о Тони Ломбарди, который занимался незаконным бизнесом.
Баррис промолчал.
– И об Альберте Декарло, сообщнике Тони Ломбарди. Так что ты знаешь о Ломбарди?
Баррис посмотрел на Бена долгим, тяжелым взглядом, наконец сказал:
– Значит, если я тебе отвечу, ты забудешь об этой крысе? – Он немного помолчал. – Хотя я не говорю, что это сделал я.
– Забуду. Слово скаута! – ухмыльнулся Бен.
Баррис отступил на шаг от прилавка.
– Например, мне известно, что многие парни, работавшие на Ломбарди, время от времени, примерно каждый второй понедельник, отправляются на территорию, расположенную в устье реки. Обычно это происходит ночью. Некоторые из них приходят ко мне, чтобы купить оружие.
– И ты никогда их не спрашиваешь, зачем им оружие?
Баррис внимательно изучал свои ногти.
– Всегда считал, что они охотятся на кроликов.
– Ты говоришь о территории у реки. Это там, где был убит Ломбарди?
– Нет. Намного севернее. – Баррис развернул карту штата Оклахома и показал это место: – Здесь, в глухом лесу. Там ни дорог, ни селений.
– А чем они, по-твоему, там занимаются?
– Меня это не интересует.
Бен понял, что здесь он узнал все, что мог.
– Баррис, я ценю вашу помощь. Вы поступили по-соседски. – Он повернулся и направился к двери.
– Подожди минутку, черт возьми! – закричал ему вслед Баррис. – Ты забыл свой пакет.
Бен оглянулся.
– Крысы, они как голуби, Баррис. Всегда возвращаются домой.
Глава 16
Ровно в два часа пополудни Бен вошел в вестибюль офиса фирмы "Свайзе и Рейнольдс", которая располагалась на десятом этаже здания, принадлежавшего компании "Онеок". Он представился секретарю, миловидной молодой женщине, сидевшей за большим компьютером.
– Садитесь, пожалуйста, – сказала та с улыбкой. – Сейчас я сообщу о вас мистеру Рейнольдсу.
Бен сел. Секретарша что-то нашептывала в трубку внутренней связи. Потом громко сказала:
– В данный момент мистер Рейнольдс находится на конференции, но он появится, как только освободится.
"Лжет, – подумал Бен. – Он заставит меня ждать, чтобы унизить, показать, что я ему не ровня. Ну, это уж не ее вина".
И Бен улыбнулся в ответ женщине.
Он принялся осматривать офис, оформленный в исключительно приятной цветовой гамме: приглушенно-красного цвета блестящие обои с изысканными золотыми узорами прекрасно гармонировали с тяжелыми, под цвет обоев, шторами на окнах. Повсюду были расставлены дорогие безделушки. Особенно его поразила прекрасная хрустальная ваза, наверное "Цадик", стоявшая рядом со скульптурной раковиной. Он не сомневался – здесь купались в деньгах.
Бен продолжал осмотр офиса. Но вдруг сообразил, что секретарша наблюдает за ним.
– Может, я могу быть вам чем-нибудь полезна? – спросила она все с той же улыбкой.
– Нет-нет, спасибо.
– Как вам угодно. Но если вам вдруг что-то понадобится, дайте мне знать. – Она потянулась за карандашом к дальнему концу стола, выставляя на обозрение свое шикарное декольте.
"Она пытается мне понравиться", – внезапно подумал Бен, замирая от счастья и ужаса. Он снова подошел к ее столу, чувствуя, как щеки его заливает румянец.
– Вы... давно работаете у мистера Рейнольдса?
– Сегодня первый день. – И она опять улыбнулась своей лучистой улыбкой. – Мистер Рейнольдс был так любезен, что предложил мне работу именно в тот момент, когда я в ней больше всего нуждалась.
– Понятно. Скажите... – Он оглядел стол в поисках таблички с ее именем.
– Марджори, – улыбнулась она.
– Скажите, Марджори, вы часто ходите в кино?
Над переносицей у нее появилась едва заметная морщинка.
– Конечно. Я обожаю кино. А почему вы спрашиваете?
– Да так просто... – Он откашлялся. – Я подумал, что, может быть, мы с вами... – Его прервал негромкий приятный голос:
– Мистер Кинкейд?
– Мистер Рейнольдс... – Бен повернулся и увидел Квина Рейнольдса.
– Мистер Рейнольдс, – прощебетала Марджори, – вы мистеру Кинкейду назначили на два часа. – Она поднялась во весь рост, и у Бена глаза на лоб полезли. Марджори была беременна.
Выше талии она выглядела нормально, но когда она встала...
– Что-то не так, мистер Кинкейд? – спросил Рейнольдс.
– Нет-нет, что вы... – ответил Бен, стараясь скрыть свое смущение. – Просто я, видите ли... – Он набрал полную грудь воздуха: – Мы могли бы где-нибудь поговорить?
– Разумеется. – Рейнольдс жестом пригласил его следовать за ним.
– Вероятно, ваш визит связан с делом Симмонс? – осведомился Рейнольдс самым доброжелательным тоном.
– Нет, я пришел, чтобы задать вам несколько вопросов.
Рейнольдс ответил ему невозмутимым взглядом:
– Вопросы? Какие... вопросы?
Бену почудилось, что он застрял на дороге в многочасовой пробке.
– Я хотел узнать, что вы делали в понедельник вечером в квартире покойного Тони Ломбарди?
Как Рейнольдс ни старался, ему не удалось сохранить прежнюю невозмутимость.
– Я... – Он скрестил на груди руки, сверкнув золотыми запонками и часами "Ролекс".
– Значит, вы не отрицаете, что были там?
– Нет. А почему я должен отрицать? Просто меня несколько удивило то обстоятельство, что вам об этом известно. Моя жена предполагала, что может произойти нечто подобное. Мне следовало прислушаться к ее словам. Она ведь судья...
"Интересно, сколько же раз за время разговора он упомянет свою жену, члена Верховного суда?" – подумал Бен.
– Вы знаете, что мистер Ломбарди был убит в понедельник вечером, не так ли?
– Разумеется, – кивнул Рейнольдс. – Но какое вам до этого дело, Кинкейд?
– Разве Марджори вам не сказала? Я представляю вашу служащую, мисс Кристину Макколл.
– Ах вот как? Понятно.
– Не возражаете, если я присяду? – спросил Бен, оглядываясь на стулья, стоявшие вокруг круглого стола.
– О, прошу прощения! Ужасно негостеприимно с моей стороны! – воскликнул Рейнольдс, на сей раз явно сфальшивив в интонации. – Пожалуйста. – Он сделал жест в сторону стола.
Было очевидно, что Рейнольдс не любил обычных столов, рассаживаться за которыми полагается согласно чину и званию.
Нет, Рейнольдс признавал лишь собрание равных за круглым столом. Очень современно, подумал Бен.
На столе стояла лампа на стеклянной ножке, а рядом лежали старинные часы. Усаживаясь, Бен взглянул на ножки стульев красного дерева. Он где-то читал, что если ножки заканчиваются лапами, то это антиквариат высочайшего качества.
– Я вижу, вы заинтересовались стульями, – сказал Рейнольдс. – Это подлинный "Чиппендейл", девятнадцатый век.
Многие считают, что это "Луи Четырнадцатый", хотя эти два стиля совершенно не похожи. Французская мебель такая... – Он очертил в воздухе непонятную фигуру. Потом пожал плечами: – Ну, вы знаете...
Бен не знал, но не хотел в этом признаваться:
– Это лампа "Тиффани"?
– Совершенно верно. А часы дизайна "Эрте". Моей жене приходится постоянно разъезжать. На выездные заседания... И она никогда не упускает случая наведаться в антикварные магазины.
"Вот уже дважды упомянул жену", – подумал Бен.
– Скажите, какие у вас с мистером Ломбарди отношения?
– Были – вы это хотели сказать?
– Да, да, конечно, – кивнул Бен.
– Он был моим клиентом.
– Вы знакомы с его завещанием?
Рейнольдс молча кивнул.
– Нельзя ли ознакомиться с его содержанием?
– Боюсь, это невозможно.
– Не можете даже намекнуть?
– Не имею права. Я его душеприказчик.
– Значит, вам передадут все его деловые и финансовые бумаги?
– Они уже у меня. Я был его советником по самым разным вопросам.
– Не могли бы вы рассказать, чем он занимался?
– Что именно вы хотите узнать?
– Все, что может мне пригодиться. Я слыхал, что он импортировал попугаев?
– Не только попугаев, многих экзотических птиц.
– По-моему, несерьезное занятие...
– Вы слишком наивны. Продажа птиц в розницу приносит в год триста миллионов долларов, плюс шестьдесят процентов дохода от валовой прибыли. Тони зарабатывал бешеные деньги. Ведь в стране столько любителей редких экзотических птиц.
– Вы сами когда-нибудь видели хотя бы одного из попугаев? Из тех, которых якобы импортировал Ломбарди?
Рейнольдс посмотрел на Бена как на идиота.
– Вы что, не заметили?
– Чего не заметил?
– Мою птицу, разумеется. Она прямо за вашей спиной.
Бен глянул через плечо. В углу офиса стояло еще несколько образцов антикварной мебели, но куда интереснее выглядел огромный голубовато-зеленый попугай в небольшой клетке.
– Это ваш? – удивился Бен.
– Совершенно верно. Подарок Тони. Императорский амазонский. Король попугаев! Редчайший экземпляр. Тони как-то сказал, что мой офис может украсить только самая редкая разновидность этих птиц.
Бен пригляделся: голова, шея и грудь попугая были пурпурно-голубые. Хохолок – темно-зеленый с черными краями.
Хвост – насыщенного красновато-коричневого цвета. Вокруг глаз – оранжевые обводы. Попугай был не меньше двадцати дюймов в длину.
– Как его зовут?
У Рейнольдса чуть глаза не выскочили из орбит.
– Это она!
– Хорошо, как ее зовут?
– Знаете, это была идея моей жены. Она настояла. Мы назвали ее в честь одного из членов суда. Полли.
– Полли?
– Вот именно, – немного смутившись, подтвердил Рейнольдс.
– Полли умеет говорить?
– Только когда с ней заговаривают. Изумительная птица.
– Пусть она что-нибудь скажет.
– Предпочел бы, чтобы она молчала. Не любим мы этого.
– Ну хоть разок...
– Хорошо. – Рейнольдс повернулся к попугаю: – Полли, представь меня.
Резким, чуть гнусавым голосом попугай произнес:
– Квин Рейнольдс, адвокат.
Жутковатая эксцентрика... Рейнольдс превратил своего любимца в швейцара.
– Ее когда-нибудь выпускают из клетки?
– Господи, нет, конечно. Разве можно позволять птице летать по офису? Во что он превратится... Видите ли, попугаи, как и другие птицы... страдают недержанием...
– Значит, вы никогда не выпускаете ее из клетки? – искренне удивился Бен.
Рейнольдс встал:
– Если у вас ко мне больше нет вопросов, мистер Кинкейд, разрешите откланяться. У меня неотложные дела.
– Еще один вопрос. Так что же произошло в понедельник в квартире Ломбарди?
Бену показалось, что Рейнольдс вздрогнул.
– Абсолютно ничего. Меня впустил швейцар. Я поднялся на лифте в квартиру Тони, постучал в дверь. Прождав несколько минут, я пришел к выводу, что его нет дома, и ушел.
– И это все?
– Все.
– Зачем вы приходили?
– Мне надо было обсудить с ним один вопрос.
– Какой именно?
– Боюсь, что это конфиденциальная информация.
– Полиция задаст вам тот же вопрос.
– Тогда я должен буду на него ответить. Но вы же не полицейский, не так ли?
Бен сжал кулаки.
– Мне необходимо взглянуть на бумаги Ломбарди.
– Боюсь, что и это невозможно.
– Мистер Рейнольдс, это может решить дело Кристины.
– Боюсь, что ничем вам не могу помочь.
– Мистер Рейнольдс, у меня есть обязательства по отношению к моей подзащитной...
– У меня тоже, мистер Кинкейд! – Рейнольдс впервые повысил голос, на сей раз он говорил резко, отрывисто. – Эти документы совершенно конфиденциальны. По крайней мере, до тех пор, пока не будет подтверждено завещание. Потом вы сможете обратиться к наследникам Тони.
– Но пройдут месяцы!
– Да, конечно. Полагаю, к тому времени дело будет сдано в архив. Сожалею... – Однако в голосе его не чувствовалось ни капли сожаления.
– Мистер Рейнольдс, подумайте о Кристине, вы же вместе работали. Для нее это вопрос жизни и смерти!
– Мистер Кинкейд, вы не заставите меня изменить мое решение!
Тогда я вызову вас в суд повесткой вместе с документами.
– Попытайтесь. Но вам придется убедить судью, что деловые бумаги имеют какое-то отношение к убийству, а убедить его в этом непросто.
Конечно он прав. Особенно такого судью.
Кристина сидела в своем крохотном офисе, отрешенно глядя в пространство. За время ее отсутствия количество коробок с документами изрядно умножилось. Теперь уже все четыре стены были сплошь закрыты папками, не осталось даже застекленного квадратика, который она считала окном. Она никогда не страдала клаустрофобией, однако теперь ее комната напоминала камеру размером шесть на восемь футов, которую она ни за что в жизни не хотела бы увидеть.
От этих безрадостных мыслей ее отвлек деликатный стук в двери. В следующее мгновение она увидела Алфа Робинса.
– В чем дело, Алф? Пришел посмотреть, как меня изменила тюрьма?
Алф осторожно переступил порог.
– Я... мне надо кое-что с вами обсудить.
– Заходи, не стесняйся. Садись.
Алф сел на стул, стоявший напротив письменного стола. Он был одним из пяти адвокатов фирмы, с которыми работала Кристина (Алф, самый молодой из них, лишь недавно окончил школу права).
– Садитесь, пожалуйста, – сказала та с улыбкой. – Сейчас я сообщу о вас мистеру Рейнольдсу.
Бен сел. Секретарша что-то нашептывала в трубку внутренней связи. Потом громко сказала:
– В данный момент мистер Рейнольдс находится на конференции, но он появится, как только освободится.
"Лжет, – подумал Бен. – Он заставит меня ждать, чтобы унизить, показать, что я ему не ровня. Ну, это уж не ее вина".
И Бен улыбнулся в ответ женщине.
Он принялся осматривать офис, оформленный в исключительно приятной цветовой гамме: приглушенно-красного цвета блестящие обои с изысканными золотыми узорами прекрасно гармонировали с тяжелыми, под цвет обоев, шторами на окнах. Повсюду были расставлены дорогие безделушки. Особенно его поразила прекрасная хрустальная ваза, наверное "Цадик", стоявшая рядом со скульптурной раковиной. Он не сомневался – здесь купались в деньгах.
Бен продолжал осмотр офиса. Но вдруг сообразил, что секретарша наблюдает за ним.
– Может, я могу быть вам чем-нибудь полезна? – спросила она все с той же улыбкой.
– Нет-нет, спасибо.
– Как вам угодно. Но если вам вдруг что-то понадобится, дайте мне знать. – Она потянулась за карандашом к дальнему концу стола, выставляя на обозрение свое шикарное декольте.
"Она пытается мне понравиться", – внезапно подумал Бен, замирая от счастья и ужаса. Он снова подошел к ее столу, чувствуя, как щеки его заливает румянец.
– Вы... давно работаете у мистера Рейнольдса?
– Сегодня первый день. – И она опять улыбнулась своей лучистой улыбкой. – Мистер Рейнольдс был так любезен, что предложил мне работу именно в тот момент, когда я в ней больше всего нуждалась.
– Понятно. Скажите... – Он оглядел стол в поисках таблички с ее именем.
– Марджори, – улыбнулась она.
– Скажите, Марджори, вы часто ходите в кино?
Над переносицей у нее появилась едва заметная морщинка.
– Конечно. Я обожаю кино. А почему вы спрашиваете?
– Да так просто... – Он откашлялся. – Я подумал, что, может быть, мы с вами... – Его прервал негромкий приятный голос:
– Мистер Кинкейд?
– Мистер Рейнольдс... – Бен повернулся и увидел Квина Рейнольдса.
– Мистер Рейнольдс, – прощебетала Марджори, – вы мистеру Кинкейду назначили на два часа. – Она поднялась во весь рост, и у Бена глаза на лоб полезли. Марджори была беременна.
Выше талии она выглядела нормально, но когда она встала...
– Что-то не так, мистер Кинкейд? – спросил Рейнольдс.
– Нет-нет, что вы... – ответил Бен, стараясь скрыть свое смущение. – Просто я, видите ли... – Он набрал полную грудь воздуха: – Мы могли бы где-нибудь поговорить?
– Разумеется. – Рейнольдс жестом пригласил его следовать за ним.
– Вероятно, ваш визит связан с делом Симмонс? – осведомился Рейнольдс самым доброжелательным тоном.
– Нет, я пришел, чтобы задать вам несколько вопросов.
Рейнольдс ответил ему невозмутимым взглядом:
– Вопросы? Какие... вопросы?
Бену почудилось, что он застрял на дороге в многочасовой пробке.
– Я хотел узнать, что вы делали в понедельник вечером в квартире покойного Тони Ломбарди?
Как Рейнольдс ни старался, ему не удалось сохранить прежнюю невозмутимость.
– Я... – Он скрестил на груди руки, сверкнув золотыми запонками и часами "Ролекс".
– Значит, вы не отрицаете, что были там?
– Нет. А почему я должен отрицать? Просто меня несколько удивило то обстоятельство, что вам об этом известно. Моя жена предполагала, что может произойти нечто подобное. Мне следовало прислушаться к ее словам. Она ведь судья...
"Интересно, сколько же раз за время разговора он упомянет свою жену, члена Верховного суда?" – подумал Бен.
– Вы знаете, что мистер Ломбарди был убит в понедельник вечером, не так ли?
– Разумеется, – кивнул Рейнольдс. – Но какое вам до этого дело, Кинкейд?
– Разве Марджори вам не сказала? Я представляю вашу служащую, мисс Кристину Макколл.
– Ах вот как? Понятно.
– Не возражаете, если я присяду? – спросил Бен, оглядываясь на стулья, стоявшие вокруг круглого стола.
– О, прошу прощения! Ужасно негостеприимно с моей стороны! – воскликнул Рейнольдс, на сей раз явно сфальшивив в интонации. – Пожалуйста. – Он сделал жест в сторону стола.
Было очевидно, что Рейнольдс не любил обычных столов, рассаживаться за которыми полагается согласно чину и званию.
Нет, Рейнольдс признавал лишь собрание равных за круглым столом. Очень современно, подумал Бен.
На столе стояла лампа на стеклянной ножке, а рядом лежали старинные часы. Усаживаясь, Бен взглянул на ножки стульев красного дерева. Он где-то читал, что если ножки заканчиваются лапами, то это антиквариат высочайшего качества.
– Я вижу, вы заинтересовались стульями, – сказал Рейнольдс. – Это подлинный "Чиппендейл", девятнадцатый век.
Многие считают, что это "Луи Четырнадцатый", хотя эти два стиля совершенно не похожи. Французская мебель такая... – Он очертил в воздухе непонятную фигуру. Потом пожал плечами: – Ну, вы знаете...
Бен не знал, но не хотел в этом признаваться:
– Это лампа "Тиффани"?
– Совершенно верно. А часы дизайна "Эрте". Моей жене приходится постоянно разъезжать. На выездные заседания... И она никогда не упускает случая наведаться в антикварные магазины.
"Вот уже дважды упомянул жену", – подумал Бен.
– Скажите, какие у вас с мистером Ломбарди отношения?
– Были – вы это хотели сказать?
– Да, да, конечно, – кивнул Бен.
– Он был моим клиентом.
– Вы знакомы с его завещанием?
Рейнольдс молча кивнул.
– Нельзя ли ознакомиться с его содержанием?
– Боюсь, это невозможно.
– Не можете даже намекнуть?
– Не имею права. Я его душеприказчик.
– Значит, вам передадут все его деловые и финансовые бумаги?
– Они уже у меня. Я был его советником по самым разным вопросам.
– Не могли бы вы рассказать, чем он занимался?
– Что именно вы хотите узнать?
– Все, что может мне пригодиться. Я слыхал, что он импортировал попугаев?
– Не только попугаев, многих экзотических птиц.
– По-моему, несерьезное занятие...
– Вы слишком наивны. Продажа птиц в розницу приносит в год триста миллионов долларов, плюс шестьдесят процентов дохода от валовой прибыли. Тони зарабатывал бешеные деньги. Ведь в стране столько любителей редких экзотических птиц.
– Вы сами когда-нибудь видели хотя бы одного из попугаев? Из тех, которых якобы импортировал Ломбарди?
Рейнольдс посмотрел на Бена как на идиота.
– Вы что, не заметили?
– Чего не заметил?
– Мою птицу, разумеется. Она прямо за вашей спиной.
Бен глянул через плечо. В углу офиса стояло еще несколько образцов антикварной мебели, но куда интереснее выглядел огромный голубовато-зеленый попугай в небольшой клетке.
– Это ваш? – удивился Бен.
– Совершенно верно. Подарок Тони. Императорский амазонский. Король попугаев! Редчайший экземпляр. Тони как-то сказал, что мой офис может украсить только самая редкая разновидность этих птиц.
Бен пригляделся: голова, шея и грудь попугая были пурпурно-голубые. Хохолок – темно-зеленый с черными краями.
Хвост – насыщенного красновато-коричневого цвета. Вокруг глаз – оранжевые обводы. Попугай был не меньше двадцати дюймов в длину.
– Как его зовут?
У Рейнольдса чуть глаза не выскочили из орбит.
– Это она!
– Хорошо, как ее зовут?
– Знаете, это была идея моей жены. Она настояла. Мы назвали ее в честь одного из членов суда. Полли.
– Полли?
– Вот именно, – немного смутившись, подтвердил Рейнольдс.
– Полли умеет говорить?
– Только когда с ней заговаривают. Изумительная птица.
– Пусть она что-нибудь скажет.
– Предпочел бы, чтобы она молчала. Не любим мы этого.
– Ну хоть разок...
– Хорошо. – Рейнольдс повернулся к попугаю: – Полли, представь меня.
Резким, чуть гнусавым голосом попугай произнес:
– Квин Рейнольдс, адвокат.
Жутковатая эксцентрика... Рейнольдс превратил своего любимца в швейцара.
– Ее когда-нибудь выпускают из клетки?
– Господи, нет, конечно. Разве можно позволять птице летать по офису? Во что он превратится... Видите ли, попугаи, как и другие птицы... страдают недержанием...
– Значит, вы никогда не выпускаете ее из клетки? – искренне удивился Бен.
Рейнольдс встал:
– Если у вас ко мне больше нет вопросов, мистер Кинкейд, разрешите откланяться. У меня неотложные дела.
– Еще один вопрос. Так что же произошло в понедельник в квартире Ломбарди?
Бену показалось, что Рейнольдс вздрогнул.
– Абсолютно ничего. Меня впустил швейцар. Я поднялся на лифте в квартиру Тони, постучал в дверь. Прождав несколько минут, я пришел к выводу, что его нет дома, и ушел.
– И это все?
– Все.
– Зачем вы приходили?
– Мне надо было обсудить с ним один вопрос.
– Какой именно?
– Боюсь, что это конфиденциальная информация.
– Полиция задаст вам тот же вопрос.
– Тогда я должен буду на него ответить. Но вы же не полицейский, не так ли?
Бен сжал кулаки.
– Мне необходимо взглянуть на бумаги Ломбарди.
– Боюсь, что и это невозможно.
– Мистер Рейнольдс, это может решить дело Кристины.
– Боюсь, что ничем вам не могу помочь.
– Мистер Рейнольдс, у меня есть обязательства по отношению к моей подзащитной...
– У меня тоже, мистер Кинкейд! – Рейнольдс впервые повысил голос, на сей раз он говорил резко, отрывисто. – Эти документы совершенно конфиденциальны. По крайней мере, до тех пор, пока не будет подтверждено завещание. Потом вы сможете обратиться к наследникам Тони.
– Но пройдут месяцы!
– Да, конечно. Полагаю, к тому времени дело будет сдано в архив. Сожалею... – Однако в голосе его не чувствовалось ни капли сожаления.
– Мистер Рейнольдс, подумайте о Кристине, вы же вместе работали. Для нее это вопрос жизни и смерти!
– Мистер Кинкейд, вы не заставите меня изменить мое решение!
Тогда я вызову вас в суд повесткой вместе с документами.
– Попытайтесь. Но вам придется убедить судью, что деловые бумаги имеют какое-то отношение к убийству, а убедить его в этом непросто.
Конечно он прав. Особенно такого судью.
Кристина сидела в своем крохотном офисе, отрешенно глядя в пространство. За время ее отсутствия количество коробок с документами изрядно умножилось. Теперь уже все четыре стены были сплошь закрыты папками, не осталось даже застекленного квадратика, который она считала окном. Она никогда не страдала клаустрофобией, однако теперь ее комната напоминала камеру размером шесть на восемь футов, которую она ни за что в жизни не хотела бы увидеть.
От этих безрадостных мыслей ее отвлек деликатный стук в двери. В следующее мгновение она увидела Алфа Робинса.
– В чем дело, Алф? Пришел посмотреть, как меня изменила тюрьма?
Алф осторожно переступил порог.
– Я... мне надо кое-что с вами обсудить.
– Заходи, не стесняйся. Садись.
Алф сел на стул, стоявший напротив письменного стола. Он был одним из пяти адвокатов фирмы, с которыми работала Кристина (Алф, самый молодой из них, лишь недавно окончил школу права).