Берри Шарон. Репетиция брака

   Она не видела двух фигур, подглядывающих за ними в слегка приоткрытую дверь. Сестры Конрад, вдовушки за шестьдесят лет, добродушно улыбались, будучи уверены, что истинная любовь действительно приходит самым неожиданным образом.
   – Как прекрасно! – прошептала одна из них.
   – И как романтично! – добавила другая таким же тихим голосом.
   Джейн стояла спиной к двери, когда Чарльз неожиданно заключил ее в свои объятия. Когда она попыталась освободиться, он прошептал:
   – Слушайся меня, Джейн! Не сопротивляйся! От удивления она почти не противилась, когда он прижался к ней вплотную и положил свою руку ей на талию.
   – Расслабься, дорогая, это совсем не больно! От его слов она едва могла дышать. Она чувствовала, как он ласково прижимает ее к себе. В ней просыпался инстинкт, и Чарльз мог бы просто овладеть ею. Сознание этого ее ошеломило. Сопротивляясь, она откинула голову назад, протестуя против его странных действий. Разве он не заверил ее, что она не должна бояться его. Когда его губы приблизились к ее лицу, глаза ее широко открылись.
   – Чарльз?.. – прошептала она. Боже, он действительно собирался поцеловать ее. Но ее вопросы и удивление мешали этому…
   – Ну же, дорогая, поиграй со мной! Раскрой свой ротик…
   – Но вы не должны целовать меня… Не делайте так… Ведь мы не знаем друг друга!
   Его губы прекратили ее протесты. Она онемела от удивления. Самое удивительное заключалось в том, что ему удалось сделать свой поцелуй мучительно интимным, и все-таки нельзя было сказать, что он принуждал ее. Если бы она достаточно решительно оттолкнула его, он отпустил бы ее. Тогда почему она не сопротивляется? Почему вместо этого ее руки обнимают его шею так, как будто этот момент, этот мужчина, эти ответные движения ее губ только и имеют значение?
   Она не доверяла мужчинам, которые говорят одно, а делают другое. Он не говорил ей ласковых слов, и все же она не только позволила ему так вольно обращаться с собой, но и сама участвовала в этом, ей нравилось это и хотелось этого…
   Она запустила пальцы в густые волосы на его затылке, крепче прижала к себе его голову, глубже впилась губами в его рот, жадно и страстно целуя его. Она ощущала невыразимое удовольствие, действуя в едином ритме, увеличивая и углубляя блаженство.
   Он поднял руки, взял ее за подбородок и отвел ее голову в сторону. Открыв глаза, она увидела, как поднялись тяжелые веки его глаз, в глубине которых мелькнуло какое-то непонятное выражение. Он так глубоко задел ее чувства, что она с трудом соображала. В его глазах было… сожа-ле-ние? Озабоченность? Отказ?
   Она должна сделать что-то. Оттолкнуть его? Потребовать объяснения?
   Она уже собиралась потребовать объяснения, когда вдруг услышала позади себя хихиканье.
   Джейн встрепенулась, но Чарльз не выпустил ее из своих объятий.
   – Входите, леди! – радушно сказал он.
   Джейн вновь попыталась вырваться, но он удержал ее около себя.
   Мэри Конрад ворвалась в комнату с энтузиазмом матери новобрачной.
   – Я должна заявить, мистер Олден, вы были правы. Разве это не чудесно, Нора?
   Нора, младшая из двух вдовушек, обладавшая всеми чертами романтичной женщины, бросила на Джейн укоризненный взгляд:
   – Джейн Мартин, почему вы нам ничего не сказали? Это очаровательно! Сначала мы не поверили мистеру Олдену, но мы знаем, что вы слишком щепетильны, чтобы взять Тома и уехать с каким-то мужчиной, если это не так серьезно. Мэри и я польщены, что мы первыми об этом узнали.
   Джейн почувствовала раздражение от того затруднительного положения, в которое ее поставил Чарльз. Она посмотрела на него взглядом, достаточно долгим для того, чтобы он понял, что серьезно поговорит с ним, когда они вновь останутся с ним наедине. В настоящий момент было важнее рассеять выводы ее соседей, какими бы они ни были.
   Она снова попыталась оттолкнуть его, но он крепко держал ее.
   – Что вы сказали им? – шепотом спросила она, обещая себе, что больше никогда не позволит ему так вести себя. Впрочем, нельзя винить только мужчину за их сближение – ведь она тоже не была пассивной.
   – О нас, дорогая.
   – О нас? Что о нас?
   Она была уверена, что буханье ее сердца заглушает ее голос. Мог ли он слышать его?
   Он несколько отпустил объятия, разговаривая достаточно громко, чтобы слышали две женщины:
   – Я знаю, ты хотела подождать возвращения Джесси, но я не хотел, чтобы Мэри и Нора считали меня новым похитителем.
   Он продолжал ссылаться на ее соседей, как будто знал их, но разве они не называли его по имени?
   – Черт побери, Чарльз… – требовала она. Он быстро нагнулся и своим поцелуем прервал ее вопрос.
   – Я сообщил им о нас во дворе, когда приехал. Они смотрели на меня очень подозрительно.
   – Не сомневаюсь в этом, – с сарказмом сказала она, вспомнив свое замечание о том, что соседи могли вызвать полицию, увидев его.
   – Чарльз как раз такой человек, который вам нужен, Джейн. Почему, если Джек пытался приблизиться к ребенку… – Она пожала плечами. – Чарльз, мы знаем, сделает… – Мэри сделала паузу и нахмурила брови, не уверенная в том, что именно сделает Чарльз. – Ну да, чтобы он ни сделал, это будет эффективно! – глаза Мэри сверкали.
   Джейн закатила глаза. Боже мой! Можно так понять, что Чарльз обладает какой-то тайной силой! И Мэри, и Нора выступали как наседки по отношению к Джесси и Джейн. Вероятно, Олден обладал большим обаянием, и рассказанная им история выглядела для них вполне убедительной. Поэтому они безоговорочно были на его стороне.
   – Мы знаем, что вы скоро уезжаете, но нам хотелось бы отпраздновать вашу помолвку.
   У нас найдется бутылочка шампанского, которую мы хранили для особого случая…
   – И восхитительный сыр! – добавила Нора.
   – С крекерами со сливочным маслом. О, это так интересно! Вечер по поводу помолвки… Ваше кольцо, Джейн, – глаза Мэри скользнули в направлении левой руки Джейн, спрятанной на талии Чарльза. – Когда мы вернемся, вы должны будете показать нам свое кольцо… – продолжила Мэри. С этими словами две женщины поспешили к своей квартире, оживленно о чем-то переговариваясь на ходу.
   Чарльз так быстро отпустил ее, что она едва не упала.
   – Приношу свои извинения, – сказал он, отбрасывая все притворство, с которым он касался ее. – Я не представлял себе, что поцелуй окажется настолько сложным.
   – Разве необходимо было говорить им, что мы помолвлены?
   Он потер рукой шею, как будто у него онемели мышцы, и сказал:
   – Мы должны выглядеть обычной нормальной четой не только для соседей на мысе, но и здесь тоже. Совершенно очевидно, что я не мог иначе объяснить им, почему вы уезжаете со мной.
   – Почему вы считаете, что им нужно объяснять что-то? Я взрослая. Мне вряд ли нужно согласие соседей на то, чтобы взять Тома и уехать с ним куда-нибудь на несколько недель.
   Он посмотрел на нее так, как будто ждал, что она сама ответит на свои вопросы. Поскольку она не сделала этого, он сказал:
   – Они тщательно охраняют вас и Тома. Во дворе они спросили, кто я и чего хочу. Поскольку в соответствии с принятым планом я должен быть женат на вас, я просто бросил несколько слов о помолвке.
   – Но ведь они никогда не видели вас! Почему они поверили вам?
   – Я и не думаю, что они поверили, – сказал он. – Именно поэтому я и поцеловал вас, когда услышал их за дверью. Я знал, что они поверят вам. Они очень высокого мнения о вас, и я подумал, что если они увидят, как мы обнимаемся, то сами придут к нужным выводам.
   – А что они говорили обо мне? – сердито нахмурилась Джейн.
   – Ничего особенного, – успокоил он ее.
   – Послушайте, что они сказали?
   – Они считают, что вы боитесь мужчин и много времени проводите в одиночестве.
   Джейн была ошеломлена не тем, что сказали Мэри и Нора, а тем, что они рассказали об этом Чарльзу.
   – И вы уверили их, что хотите изменить это? – спросила она, чувствуя, что он знает о ней слишком много. Он уже знал о Роберте больше, чем кто-либо другой, а теперь еще и это!
   – Руководившие мной мотивы не были сложными. Если бы у вас было разумное и логичное объяснение вашей поездки со мной, то они не задавали бы мне вопросов и не были бы так подозрительны. Подвергать провалу это наше мероприятие из-за того, что две старые леди с благими намерениями суют нос в ваши дела, было бы неоправданным.
   Она скрестила руки на груди и бросила на него вопрошающий взгляд:
   – Ну хорошо! Но как вы объясните, что у меня нет обручального кольца?
   – Я скажу им, что мы подыскиваем его, – проворчал он, очевидно, вовсе и не думая о кольце. – Осложнения, о которых я думаю, не связаны с помолвкой, – сказал он и, погладив волосы рукой, подошел к окну.
   Неожиданно Джейн подумала, что вряд ли ей нужно было спрашивать о кольце.
   – Все дело в поцелуе, Джейн, – глубоко вздохнув, промолвил он. – Целоваться на французский манер было ошибкой.
   Она ничего не ответила, все еще помня вкус этого поцелуя.
   – Я беру на себя полную ответственность за это, – сказал он низким голосом, в котором ясно слышалось недовольство собой.
   Она тоже участвовала в поцелуе, уж перед ним-то она не могла отрицать этого.
   – Может быть, мы оба перестарались. Может быть, нас захватил момент?
   Он удивленно поднял бровь.
   – Пожалуй, так! – кратко заметил он, и она поняла, что он верит ее объяснению не больше, чем она сама. – Вы целуетесь слишком страстно, Джейн.
   – Вы тоже, – честно ответила она тихо. Неожиданно она вся превратилась в слух, и тело ее напряглось. Как она могла так легко и охотно целовать его? Наверху закрылась дверь, и Джейн поняла, что Мэри и Нора идут.
   – Какая-то чертовщина, – пробормотал Чарльз.
   Она ощутила в душе непонятное теплое чувство к нему. Его явное недовольство в связи с этим поцелуем как-то располагало ее к нему. Он не думает, что она хотела от него чего-то большего. Ведь она действительно не хотела, горячо уверяла она себя. Самой главной задачей было обеспечить безопасность Тома.
   Чувствуя себя более уверенно, Джейн сказала:
   – Чарльз, мы взрослые люди и, разумеется, не потеряем над собой контроль настолько, чтобы один поцелуй мог разрушить ранее оговоренные отношения.
   Он посмотрел на нее долгим, пристальным взглядом, от которого у нее сильнее забилось сердце. Подойдя к ней вплотную, он взглянул на ее губы и взял за подбородок.
   – Не обманывайте себя, Джейн. Этот поцелуй несет в себе реальные новые проблемы.
   Новые поцелуи, новые прикосновения, постель? Она была в смятении. Было бы глупо отрицать, что между ними возникла напряженность.
   – Так что же нам делать?
   – Единственное, что мы можем делать, – сказал он ровным голосом, – это никоим образом не допускать повторения этой дьявольщины.

Глава 3

   Чарльз не ожидал, что она ответит ему поцелуем.
   Сейчас, много часов спустя, удалившись на много миль от Харбора, несмотря на выпитое шампанское, он продолжал ощущать вкус ее языка. Все было слишком страстно, подумал Чарльз. Поцелуй, который должен был быть показным и пустым, вызвал мириады ощущений.
   Он ожидал встретить сопротивление, возможно, удивление и даже изумление, однако был поражен горячностью, с которой она отреагировала, и уверенностью, возникшей у него в печенках, что, если бы он тщательно не контролировал всех своих «интимных» телодвижений, то на мысе Кей у них было бы много забот помимо того, чтобы прятаться от Джека Грэма.
   Чарльз посмотрел через плечо на заднее сиденье, где, свернувшись калачиком, спала Джейн Рядом, надежно привязанный ремнями безопасности, спал Том. После того как сестры Конрад вернулись с шампанским и легкой закуской и они все выпили за помолвку, две женщины настояли на том, чтобы помочь Джейн собраться в дорогу. Чарльз присматривал за мальчиком, радуясь присутствию женщин, поскольку это избавляло его от неудобных моментов.
   Это было не совсем логично, поскольку в предстоящие недели ему суждено было играть роль ее мужа. Идея фиктивного брака принадлежала Балтеру, но ложная помолвка была на его совести. Его несколько утешила убедительная сцена, которую они разыграли перед Мэри и Норой Конрад. Сцена оказалась чертовски убедительной, с сожалением заключил он.
   Он замедлил скорость машины, чтобы не пропустить ориентиров, о которых упоминал Балтер. Мыс Кей вдавался в Атлантический океан наподобие хвоста гигантского скорпиона с юго-восточной стороны залива. По нему были разбросаны многочисленные курортные города и поселки. Чарльз хорошо знал проселочные дороги на мысе, которые извивались через лесные массивы, и пробрался через населенные места, не пользуясь дорожными указателями Он остановил автомашину, не доезжая до площадки с круговым движением, от которой дороги расходились в пяти различных направлениях. Прямо перед ним в центре площадки стоял архаичный дорожный указатель. Он искал направление на Челси.
   Приближалась полночь. Здесь, вдалеке от основных дорог, дома стояли темными, и на протяжении многих миль ему не встретилось ни одной машины. Разумеется, поскольку Челси был недалеко от туристских больших городов, заблудиться было почти невозможно. Однако здесь, на проселочных узких дорогах, где фонари были редкими и где обитатели рано ложились спать, один неверный поворот, как знал Чарльз, мог увести их далеко от места назначения.
   – Чарльз! – сказала Джейн, выпрямляясь, протирая глаза и приглаживая руками волосы. – Где мы?
   – Я надеюсь, что мы не заблудились. – Он наконец увидел указатель на Челси с расплывшимися от дождей черными буквами. – Мы примерно в пяти милях от места. Как вы себя чувствуете?
   – У меня затекло все тело, и я хочу есть. – Она потянулась и оправила одежду. – Крекеры с маслом, сыр и шампанское, по-моему, не слишком плотно. И вы, должно быть, умираете с голоду. Вы почти ничего не ели.
   – Я хотел побыстрее выехать. – В действительности он не любил шампанское, и у него не было аппетита. Он определенно чувствовал себя не в своей тарелке из-за этой комедии помолвки. То, что началось просто как объяснение причины поездки, приняло опасный поворот, когда он поцеловал ее.
   – Я сожалею, что заснула здесь. Том и я не могли спокойно спать с тех пор, как Джек… – Она откровенно широко зевнула, немного дрожа от холода, и Чарльз понял, что с ним она чувствует себя в безопасности. Он также хотел чувствовать себя в безопасности в такой степени, чтобы избежать новых поцелуев.
   – Как Томми? – Она смотрела на ребенка.
   – Он спит с тех пор, как мы проехали мост.
   Чарльз медленно подъехал к указателю, посмотрел на него и повернул налево. Джейн погладила мальчика. Дома еще она сменила юбку и блузку на джинсы и вязаный красный свитер с цветами, не слишком обтягивающий ее, но Чарльз, перед тем как они вышли из квартиры, отметил, что свитер четко обрисовывал ее груди. Груди, которые прижимались к нему во время того поцелуя…
   Тьфу, черт, подумал он с раздражением. Один ничтожный поцелуй не стоит так долго помнить!
   Он обещал ей, что это никогда не повторится.
   Он напомнил себе, что не нарушать обещаний было одной из его добродетелей. В последующие несколько недель ему потребуются все силы для того, чтобы отстоять эту добродетель.
   Джейн потерла руки и, дрожа, прижала их к телу. В ночном воздухе чувствовалась влажность, приносимая океанским бризом. Не закрывая своего окна, поскольку он должен был оставаться внимательным, Чарльз протянул руку и достал свою серую рубашку. Он поменял ее на более легкую, когда грузил вещи в автомашину.
   – Вот, возьмите, наденьте на себя.
   Она потянулась за ней, но потом быстро опустила руку. Отведя взгляд в сторону, покачала головой.
   – Я чувствую себя нормально.
   – Вы замерзли, наденьте это на себя, – настаивал он.
   – Нет, правда, через пять минут я согреюсь. Ну и черт с ней! Если она так упорствует и не хочет надевать мою рубашку, если она хочет капризничать – прекрасно! Они молчали. Рубашка лежала между ними на сиденье. Он понимал, что мог бы закрыть свое окно и решить проблему, но он не сделал этого. Мужской эгоизм? Возможно, но он хотел, чтобы она взяла рубашку, а не качала головой и дрожала от холода и делала вид, что если она наденет ее, то это будет означать какую-то интимную связь с ним. Он подождал еще несколько минут в надежде, что она изменит свое решение, и когда она не сделала этого, тихо выругался про себя и снизил скорость. Осторожно съехав на обочину дороги, он остановил машину.
   – Что вы делаете? – испуганно спросила она.
   Не отвечая, он откинулся на дверцу со стороны водителя, надеясь, что в темноте не видно его лица. Серая рубашка была яблоком раздора. Он понимал, что затевает спор из-за ничего, но то, что она отказывалась согреться с помощью его рубашки, беспокоило его. Он хотел, чтобы она не стеснялась его, поскольку они будут жить в одном маленьком коттедже.
   Джейн смотрела на рубашку, как на символ их отношений в предстоящие недели.
   – Вы не можете заставить меня надеть вашу рубашку, Чарльз.
   – Нет, милая, могу. Могу надеть ее на вас, и вы это знаете, черт возьми!
   – И что докажете этим? Что вы сильнее меня, да?
   – Я не должен этого доказывать. Я сильнее.
   – Тогда что же?
   Он видел, как она сжала губы в раздражении. Она хотя и говорила, что верит ему, но не верила. И он хотел доказать, что не собирается придавать какое-то сверхъестественное толкование тому, что она наденет его рубашку. Он должен был сказать и о том, и о другом открыто, но вместо этого постарался бесстрастным голосом произнести:
   – Это докажет, что вам станет тепло, если вы ее наденете. Понять это несложно и нетрудно.
   – Я не привыкла к тому, чтобы мужчины говорили мне, что я должна делать.
   – Ну вот, мы и добрались до сути проблемы. Будучи поставленной перед выбором: мерзнуть или сделать так, как говорит вам мужчина, вы предпочитаете мерзнуть, – сказал он, как будто его осенило.
   – Я сама решаю, Чарльз.
   – Классическая схватка характеров, да?
   – Возможно.
   – А может быть, и нет, – сказал он, понижая голос.
   При свете дорожного освещения он видел, как быстро вздымается ее грудь. Наблюдая за ней, видя, как она откинулась на сиденье, видя, какую изящную линию образуют ее сдвинутые колени и красивые бедра, видя, что она нервно сжимает руки, как бы не зная, куда их деть, Чарльз с тревогой почувствовал, как в нем пробуждается любопытство. Ему пришла мысль, целовалась ли она когда-нибудь в машине, снимал ли когда-нибудь мужчина с нее блузку и бюстгальтер? Разрешала ли она своему жениху когда-либо класть голову на свои колени и целовать обычно скрытые прелести ее тела? Именно так поступил он с Анной однажды летней ночью после праздника с фейерверком. Ей стало холодно, но он не предложил ей свою рубашку, а уговорил расстегнуть блузку и согревал ее сначала руками, а потом теплом своих губ.
   Вся теперешняя ситуация не должна была вызывать в нем столь живого воспоминания о его жене и так тесно связывать Анну с Джейн. В темноте он нахмурился, недовольный острым чувством своей неверности.
   Боже, думал он, почему Джейн так отличается от других женщин, которых он знал? Она была менее возбуждающей и, разумеется, не явно сексуальная. Он не мог сказать, что она была женщиной того типа, который ему нравился, так как у него вообще не было своего типа женщин. И все же, несмотря на свой зарок «никогда больше», несмотря на свое внутреннее неприятие существа Джейн и недовольство собой, он, к своему удивлению, почувствовал прилив тепла.
   Но какого дьявола он пытался предлагать ей свою рубашку? Черт возьми, он слишком зациклился на этой рубашке. Он не хочет анализировать поступки Джейн или свои мысли и чувства, которые опасно соскальзывают в запретные зоны.
   Придя к такому решению, Чарльз протянул руку к рубашке в тот самый миг, что и она. Их пальцы столкнулись, отпрянули назад и вновь соприкоснулись. В конце концов он схватил ее за запястье. Он соединил их руки вместе, пытаясь успокоить ее и себя. Ее руки были холодными. Он взял их в свои, чтобы согреть, а потом закутал в рубашку.
   Она тихо рассмеялась.
   – Не могу поверить, что я допущу, чтобы ваша рубашка стала яблоком раздора между нами.
   Иногда прямолинейный подход в разрешении трудностей оказывался наилучшим.
   – Рубашка или то, чтобы вы надели ее?
   – Я просто нервничаю. Я не хочу осложнений, а после…
   – Того поцелуя? Она кивнула.
   – Мэри и Нора действительно поверили, что мы помолвлены? Мэри сказала мне в спальне, что она видит, как мы любим друг друга. Я думаю, что это довольно странно, поскольку мы едва знаем друг друга.
   – Это была игра, Джейн.
   – Я знаю. И все-таки, если я надену вашу рубашку…
   То это не было бы игрой, внезапно осенило его. Но это не должно быть также и таким уж сложным делом. Чарльз взял рубашку с сиденья и притянул женщину ближе к себе. Она была явно удивлена его действиями и почти не сопротивлялась, приблизившись к нему.
   – Что вы делаете? – спросила она, но ее почти не было слышно из-под плотной хлопчатобумажной рубашки, которую Чарльз надевал ей через голову. Рубашка сбилась у нее на шее, он сделал вид, что не замечает ее сердитого взгляда, когда она отводила волосы от глаз.
   – Не могу поверить, что надеть мою рубашку составляет такую проблему, – сказал Чарльз, взяв ее правую руку и продевая ее в рукав. Затем он проделал то же с левой рукой.
   – Ой!
   От испуга он замер.
   – Что такое?
   – Моя рука. Как раз чуть пониже плеча. Джек вывернул мне ее, и она все еще болит.
   Лучший способ обращения с женщиной, Олден, это быть с ней несколько грубоватым. Это заставит ее положиться на вас, чтобы вы защитили ее и племянника.
   – Я не знал. – Его рука заскользила от плеча вниз, массируя больное место. – Вы обращались к врачу?
   – Врач сказал, что это простое растяжение мышц. Но по сравнению с тем, что Джек мог бы сделать с Томом, поверьте, боль в руке действительно пустяк.
   – На руке остался синяк? – спросил Чарльз, чувствуя, как в нем поднимается злоба.
   – Сейчас уже все в порядке, – сказала она с облегчением.
   – Черт побери, совсем не так хорошо! Ничто не извиняет Джека или любого другого подобного ему, кто поднимает руку на женщину. Не прощайте ему, что он ударил вас, так же, как вы не простили ему, что он напугал Тома.
   От его столь решительного высказывания глаза Джейн широко открылись.
   – Когда я был полицейским, я видел слишком много женщин, с которыми грубо обращались. Большинство из них, к сожалению, были убеждены, что они были сами виноваты в грубости своих мужчин. – Он сжал губы, ругая себя в душе за то, что вообще начал говорить на эту тему, но, услышав случайное признание Джейн о грубости Джека, не смог сдержаться.
   – Нагнитесь вперед, – скупо приказал он, желая натянуть рубашку ниже.
   – Я сделаю это сама, – воспротивилась она. Но он не обращал на нее внимания. Заставил ее нагнуться вперед и натянул рубашку так, что ее полы закрыли бедра Джейн. Она утонула в ней и выглядела, как бесформенный шар.
   Он выехал на дорогу и поехал дальше.
   Чарльз посмотрел на Джейн и увидел, что она больше не дрожит. Несмотря на глупую сцену, которая только что произошла между ними, ее вид доставил ему огромное удовольствие.
   Через несколько миль они проехали отель «Челси». Прожектора освещали пустынную стоянку для автомашин. Среди зданий, окружавших отель, Чарльз отметил бакалейную лавку, магазин игрушек и аптеку. Мимо них медленно проехала и скрылась полицейская патрульная машина.
   На противоположной стороне улицы была газовая колонка, и Чарльз вспомнил, что он должен надуть пляжный мяч для Тома.
   – Инструкции Балтера лежат в кармане моей рубашки, – сказал он, останавливаясь перед красным сигналом светофора.
   Она вынула белый листок бумаги и развернула его. Чарльз включил свет в салоне.
   – Сделайте правый поворот на светофоре за отелем, – прочитала она. После того как он повернул, она спросила: – Разве комиссар не говорил, что дом должен быть на самом берегу? – После того как он утвердительно кивнул головой, она сказала: – Должно быть, мы уже близко, я слышу дыхание океана.
   Десять минут спустя Чарльз завернул автомашину на гравийную дорожку рядом с коттеджем песочного цвета. Джейн внезапно осознала всю чудовищность лжи, в которой ей придется жить по милости Джека Грэма в этом чудесном месте, в приятном домике, в соседстве с другими домами.
   Вместе с этим пришла мысль, что в последние годы в ее жизни было слишком много лжи и полуправды. Начиная от неверности Роберта до молчания со стороны Джесси о Джеке и до уклончивых ответов полиции. Даже притворный поцелуй Чарльза был рассчитан на реакцию соседей.
   А теперь здесь, на мысе Кей, она оказывается вовлеченной в еще большую ложь, загадочную ситуацию, непохожую ни на что в ее жизни. Ожидают ли от нее, что она приложит все силы, чтобы выпутаться из этого трудного положения? Ждут ли от нее, что она будет мужественной и будет помогать им? Следует ли ей отказаться от дальнейших схваток характеров с Чарльзом и быть просто одним из участников их расследования?
   Она вздохнула. Вопросы трудны так же, ответов нет. Только одно было справедливо. Это замечание сестер Конрад о ее слишком большом одиночестве, с которым теперь было покончено. Что касается их других замечаний – то, что она боится мужчин, – ну это просто смешно! Осторожна, да! Она, разумеется, не хочет быть такой доверчивой, какой была с Робертом. И все же ее продолжающийся интерес к Олдену и восхищение им, вне зависимости от того, что его наняли на роль ее мужа, заставляли Джейн раздумывать над тем, насколько они правы.