Страница:
На следующее утро Алиса пробудилась раньше обычного, и на какой-то миг ей показалось, что все события предыдущего дня, выбившие почву из-под ног, были лишь дурным сном. Осознав, что это вовсе не сон, она неудержимо захотела спрятаться под одеяло и пролежать там неподвижно весь день.
Но вместо этого, подняв затуманенный взор к окну, стала подавленно вглядываться в дымку раннего утра.
К глазам прихлынули слезы, но она их сдержала, решив, что, начав плакать, не сможет остановиться.
Задвинув портьеры, пересекла комнату и принялась плескать на лицо холодную воду, чтобы смыть предательские следы беспокойного сна. Затем быстро оделась, стянула длинные волосы на затылке и уложила их тугим пучком. Покончив с туалетом, направилась в кухню завтракать со слугами.
Пройдя быстрым шагом по холлу, резко свернула за угол, к лестнице, и головой ударилась о герцога. Он непроизвольно схватил ее за плечи, чтобы поддержать, и они оба потеряли равновесие.
– Да черт бы побрал… дьявол! – забормотала Алиса, пытаясь найти опору под ногами.
– Вам тоже доброго утра!
Алиса судорожно вздохнула и глянула вверх, в серебристо-серые глаза герцога.
– Прошу прощения, ваша светлость, – произнесла она шепотом. Почувствовала, что краснеет, и прижала холодную ладонь к разгоряченной щеке.
Он лукаво улыбнулся:
– За что, мисс Каррингтон? За то, что чуть не сбили меня с ног или за то, что так мило обругали?
– Если будете грубить, я возьму свои извинения обратно, – резко выговорила она.
Герцог наклонил голову набок. Ее негодующий вид развеселил его, и он расхохотался. Такого заразительного смеха Алиса никогда не слышала, и невольно заулыбалась сама.
Когда смех утих, Алиса заметила, что на герцоге костюм для верховой езды. Изысканно пошитый, он подчеркивал линии его мускулистого тела, и пульс Алисы участился.
Ее рука все еще лежала на его плече. Бездумно и нежно она пробежала кончиками пальцев по плечу и широкой груди, ощутив дивный контраст между гладким бархатом куртки и упругой, мускулистой плотью.
От ее ласкового исследования герцог почувствовал мощный прилив желания. Он нежно поднял ее подбородок. И перед серебристо-серыми глазами предстало открытое, прелестное лицо Алисы с откровенным любопытством и нерешительной страстью на нем. Но как только их взгляды встретились и она осознала, что делает, в ее глазах вспыхнул ужас.
Алиса стыдливо отдернула руку. На миг ей почудилось, что сердце остановится. Чтобы унять вихрь чувств, она больно прикусила губу. Лицо ее вспыхнуло от смущения, и она отвела глаза.
Видя ее муку, Морган сжалился над ней и тихо проговорил:
– Я надеялся, что этим утром вы мне покажете поместье. Быть может, после завтрака?
Все еще охваченная смущением, Алиса не могла ничего вымолвить и просто кивнула.
– Вот и прекрасно. Давайте посмотрим, какие кулинарные чудеса приготовила для нас сегодня миссис Стрэттон!
И, крепко взяв Алису за руку быстрым движением, – она не успела и возразить, – Морган повлек ее за собою по лестнице вниз, в столовую.
Миссис Стрэттон и в самом деле была очень занята. Перкинз разливал кофе, а Молли и Люси носили в столовую бесчисленные серебряные подносы с горячей пищей и аккуратно расставляли их на буфете.
– Поставить вам тарелку, ваша светлость? – спросил Перкинз.
– Да, Перкинз, и для леди Алисы тоже. Алиса с гордостью отметила, что на столе – свежевыглаженная льняная скатерть, салфетки в тон ей, отполированная серебряная посуда и простой, но изящный букет цветов. Перкинзу удалось раздобыть где-то даже номер «Морнинг пост». Она горячо надеялась, что герцог оценит старания слуг. Алиса благодарно улыбнулась Перкинзу, когда он ставил перед ней тарелку, но, взглянув на ее содержимое, она чуть не опрокинула свою чашку с кофе. Метнув взгляд на тарелку герцога, увидела такую же гору: почки, яйца всмятку, жареный картофель, толстый кусок филе и несколько тонких ломтиков запеченного окорока. Больше, чем она съедала за месяц! «О, моя смета на продукты!» – подумала она в смятении, но потом взяла себя в руки. Ведь завтрак уже был за счет герцога. Но от этого аппетит ее не повысился. Рассеянно взяв один тост, откусила от него, забыв даже намазать маслом.
– Нельзя ли мне спросить вас, мисс Каррингтон, о ваших планах на будущее? – вежливо обратился к ней герцог.
– О планах? Я думала, вы хотите, чтобы я показала вам имение, – ответила она безучастно.
– Я не имел в виду сегодня, – многозначительно сказал он.
– А, – откликнулась она, поняв. – Вы хотите знать, чем я займусь после… отъезда… из Вестгейт-Мэнора? Я уже подготовилась к этому.
Герцог моргнул от удивления:
– Так быстро? – Его холодные серые глаза сузились. – Вы же говорили, что еще вчера вечером ничего не знали о моем приезде.
– Вы неверно поняли меня, ваша светлость, – мягко возразила она. – Планы мои сформировались задолго до вашего приезда.
Он бросил на нее сердитый взгляд, и она поспешно добавила:
– Вопреки вашим благородным воззрениям на женщин, мы не так уж слабоумны, беспомощны и неумелы. Некоторые представительницы прекрасного пола вполне способны позаботиться о себе сами. Когда я впервые просмотрела приходно-расходные книги поместья, мне стало совершенно ясно, что лорд Каррингтон обладает незаурядным талантом тратить деньги. И я поняла, что в итоге он потеряет имение. Два года назад я приобрела небольшой коттедж на окраине деревни, купив его у профессора, ушедшего в отставку и решившего поселиться за границей. В то же время я положила в банк небольшую сумму денег, которую мне удалось сберечь. Деньги эти невелики, но я бережлива, и процентов с вложенной суммы мне хватит на жизнь. Лорд Каррингтон ведь растратил мое приданое, завещанное мне матерью. Поэтому я чувствовала за собою право на компенсацию из того, что мой труд давал поместью, – закончила она, как бы защищаясь.
Морган зачарованно взглянул на нее:
– Мисс Каррингтон, вы не перестаете меня удивлять с того самого момента, как я познакомился с вами.
Улыбнувшись ему, Алиса сказала:
– Принимаю как комплимент, хотя и не уверена, что вы так задумывали.
Вошел Перкинз с письмом на серебряном подносе. Остановившись у стула Алисы, он церемонно предъявил его.
– Почта в такое время? – спросила она удивленно.
– Это письмо из Лондона, леди Алиса, привез специальный курьер.
Алиса с любопытством взяла увесистый кремовый конверт и сразу узнала характерную почтовую бумагу.
– Это от поверенных лорда Каррингтона, – сказала она герцогу. Иронически скривив губы, добавила: – Вероятно, известие о вашем прибытии.
Однако, когда начала читать, улыбка ее растаяла. Зеленые глаза округлились, а тело напряженно сжалось. Подняв побледневшее, осунувшееся лицо к герцогу, Алиса тихо прошептала:
– Лорд Каррингтон умер. Обнаружен прошлой ночью дома – с простреленной головой.
Глава 3
Но вместо этого, подняв затуманенный взор к окну, стала подавленно вглядываться в дымку раннего утра.
К глазам прихлынули слезы, но она их сдержала, решив, что, начав плакать, не сможет остановиться.
Задвинув портьеры, пересекла комнату и принялась плескать на лицо холодную воду, чтобы смыть предательские следы беспокойного сна. Затем быстро оделась, стянула длинные волосы на затылке и уложила их тугим пучком. Покончив с туалетом, направилась в кухню завтракать со слугами.
Пройдя быстрым шагом по холлу, резко свернула за угол, к лестнице, и головой ударилась о герцога. Он непроизвольно схватил ее за плечи, чтобы поддержать, и они оба потеряли равновесие.
– Да черт бы побрал… дьявол! – забормотала Алиса, пытаясь найти опору под ногами.
– Вам тоже доброго утра!
Алиса судорожно вздохнула и глянула вверх, в серебристо-серые глаза герцога.
– Прошу прощения, ваша светлость, – произнесла она шепотом. Почувствовала, что краснеет, и прижала холодную ладонь к разгоряченной щеке.
Он лукаво улыбнулся:
– За что, мисс Каррингтон? За то, что чуть не сбили меня с ног или за то, что так мило обругали?
– Если будете грубить, я возьму свои извинения обратно, – резко выговорила она.
Герцог наклонил голову набок. Ее негодующий вид развеселил его, и он расхохотался. Такого заразительного смеха Алиса никогда не слышала, и невольно заулыбалась сама.
Когда смех утих, Алиса заметила, что на герцоге костюм для верховой езды. Изысканно пошитый, он подчеркивал линии его мускулистого тела, и пульс Алисы участился.
Ее рука все еще лежала на его плече. Бездумно и нежно она пробежала кончиками пальцев по плечу и широкой груди, ощутив дивный контраст между гладким бархатом куртки и упругой, мускулистой плотью.
От ее ласкового исследования герцог почувствовал мощный прилив желания. Он нежно поднял ее подбородок. И перед серебристо-серыми глазами предстало открытое, прелестное лицо Алисы с откровенным любопытством и нерешительной страстью на нем. Но как только их взгляды встретились и она осознала, что делает, в ее глазах вспыхнул ужас.
Алиса стыдливо отдернула руку. На миг ей почудилось, что сердце остановится. Чтобы унять вихрь чувств, она больно прикусила губу. Лицо ее вспыхнуло от смущения, и она отвела глаза.
Видя ее муку, Морган сжалился над ней и тихо проговорил:
– Я надеялся, что этим утром вы мне покажете поместье. Быть может, после завтрака?
Все еще охваченная смущением, Алиса не могла ничего вымолвить и просто кивнула.
– Вот и прекрасно. Давайте посмотрим, какие кулинарные чудеса приготовила для нас сегодня миссис Стрэттон!
И, крепко взяв Алису за руку быстрым движением, – она не успела и возразить, – Морган повлек ее за собою по лестнице вниз, в столовую.
Миссис Стрэттон и в самом деле была очень занята. Перкинз разливал кофе, а Молли и Люси носили в столовую бесчисленные серебряные подносы с горячей пищей и аккуратно расставляли их на буфете.
– Поставить вам тарелку, ваша светлость? – спросил Перкинз.
– Да, Перкинз, и для леди Алисы тоже. Алиса с гордостью отметила, что на столе – свежевыглаженная льняная скатерть, салфетки в тон ей, отполированная серебряная посуда и простой, но изящный букет цветов. Перкинзу удалось раздобыть где-то даже номер «Морнинг пост». Она горячо надеялась, что герцог оценит старания слуг. Алиса благодарно улыбнулась Перкинзу, когда он ставил перед ней тарелку, но, взглянув на ее содержимое, она чуть не опрокинула свою чашку с кофе. Метнув взгляд на тарелку герцога, увидела такую же гору: почки, яйца всмятку, жареный картофель, толстый кусок филе и несколько тонких ломтиков запеченного окорока. Больше, чем она съедала за месяц! «О, моя смета на продукты!» – подумала она в смятении, но потом взяла себя в руки. Ведь завтрак уже был за счет герцога. Но от этого аппетит ее не повысился. Рассеянно взяв один тост, откусила от него, забыв даже намазать маслом.
– Нельзя ли мне спросить вас, мисс Каррингтон, о ваших планах на будущее? – вежливо обратился к ней герцог.
– О планах? Я думала, вы хотите, чтобы я показала вам имение, – ответила она безучастно.
– Я не имел в виду сегодня, – многозначительно сказал он.
– А, – откликнулась она, поняв. – Вы хотите знать, чем я займусь после… отъезда… из Вестгейт-Мэнора? Я уже подготовилась к этому.
Герцог моргнул от удивления:
– Так быстро? – Его холодные серые глаза сузились. – Вы же говорили, что еще вчера вечером ничего не знали о моем приезде.
– Вы неверно поняли меня, ваша светлость, – мягко возразила она. – Планы мои сформировались задолго до вашего приезда.
Он бросил на нее сердитый взгляд, и она поспешно добавила:
– Вопреки вашим благородным воззрениям на женщин, мы не так уж слабоумны, беспомощны и неумелы. Некоторые представительницы прекрасного пола вполне способны позаботиться о себе сами. Когда я впервые просмотрела приходно-расходные книги поместья, мне стало совершенно ясно, что лорд Каррингтон обладает незаурядным талантом тратить деньги. И я поняла, что в итоге он потеряет имение. Два года назад я приобрела небольшой коттедж на окраине деревни, купив его у профессора, ушедшего в отставку и решившего поселиться за границей. В то же время я положила в банк небольшую сумму денег, которую мне удалось сберечь. Деньги эти невелики, но я бережлива, и процентов с вложенной суммы мне хватит на жизнь. Лорд Каррингтон ведь растратил мое приданое, завещанное мне матерью. Поэтому я чувствовала за собою право на компенсацию из того, что мой труд давал поместью, – закончила она, как бы защищаясь.
Морган зачарованно взглянул на нее:
– Мисс Каррингтон, вы не перестаете меня удивлять с того самого момента, как я познакомился с вами.
Улыбнувшись ему, Алиса сказала:
– Принимаю как комплимент, хотя и не уверена, что вы так задумывали.
Вошел Перкинз с письмом на серебряном подносе. Остановившись у стула Алисы, он церемонно предъявил его.
– Почта в такое время? – спросила она удивленно.
– Это письмо из Лондона, леди Алиса, привез специальный курьер.
Алиса с любопытством взяла увесистый кремовый конверт и сразу узнала характерную почтовую бумагу.
– Это от поверенных лорда Каррингтона, – сказала она герцогу. Иронически скривив губы, добавила: – Вероятно, известие о вашем прибытии.
Однако, когда начала читать, улыбка ее растаяла. Зеленые глаза округлились, а тело напряженно сжалось. Подняв побледневшее, осунувшееся лицо к герцогу, Алиса тихо прошептала:
– Лорд Каррингтон умер. Обнаружен прошлой ночью дома – с простреленной головой.
Глава 3
В нависшей оцепеняющей тишине двое мужчин с тревогой ждали продолжения, но Алиса молчала. Герцог, не выдержав, потянулся к письму:
– Можно мне? – спросил он, забирая его. – Очевидно, вашему адвокату, мистеру Бартлетту, удалось убедить власти не проводить официального расследования. Сочли, что смерть лорда Каррингтона – следствие несчастного случая.
– Несчастного случая? – тупо повторила Алиса.
– Перкинз, бренди! – приказал герцог, поняв, что она не в себе.
Пока Перкинз, трясясь, наливал, герцог бережно сжал похолодевшие руки Алисы. И от этого теплого и сильного прикосновения она сразу же ощутила надежду на утешение.
– Выпейте, – посоветовал Морган, втискивая ей в левую руку бокал с изрядной порцией бренди. – Это поможет успокоить нервы.
Не вняв совету, Алиса вновь повторила свой вопрос.
– Несчастный случай – как можно знать это? – Отчаяние проступило в ее голосе. – Без расследования? А если это убийство?
– Все, Перкинз, – и герцог жестом отпустил дворецкого.
Они остались одни, и он опять взял Алису за руку. Ее затравленный взгляд растрогал его, но не остановил. Тщательно подбирая слова, он попытался объяснить:
– Мистер Бартлетт оказал вам, мисс Каррингтон, огромную услугу, – сказал он спокойным голосом. – Для всех, и особенно для вас, лучше так – без излишне пристального разбирательства.
Возникшую после этих слов напряженность Алиса разрядила, высказав вслух самое для нее страшное подозрение:
– Самоубийство? – выдавила она срывающимся шепотом. – Думаете, это было самоубийство?
– Могло быть, – ответил Морган уклончиво, не желая прямо подтверждать свое мнение, неприятное и ему самому.
– Думаете, надо оставить все как есть? – спросила она безжизненным голосом.
– Вероятно, это разумней всего.
– А что же мне теперь делать? – встревожилась она. – Ехать в Лондон на… на… – и не смогла выговорить то слово.
– Мистер Бартлетт сделает все необходимое. Велите ему доставить тело лорда Каррингтона сюда.
– Сюда? Зачем? Ведь Вестгейт-Мэнор больше не принадлежит семейству Каррингтонов.
– Не такой уж я изверг, чтобы отказать человеку в месте последнего успокоения. Разумеется, похоронят его здесь, – резко проговорил Морган, и из-за возникшего в нем чувства собственной вины слова эти прозвучали более жестко, чем ему хотелось бы.
– Спасибо вам, – сказала Алиса слабым голосом. – Я теперь же извещу мистера Бартлетта.
Она сидела неподвижно, сжимая бокал с забытым бренди. «Самоубийство, самоубийство», – эхом отдавалось у нее в мозгу. Она старалась воскресить какие-нибудь приятные воспоминания, связанные с отцом, но тщетно, лишь возмущение и горечь овладевали ею.
Еще сильнее опечалилась она, осознав, что никого из родных у нее больше нет. Джереми Каррингтон был эгоистичным человеком, холодным, равнодушным отцом. Вот и теперь – покончил с собой, а дочери заглаживать его вину.
Герцог что-то сказал ей, она смотрела на него невидящим взором. Попыталась собраться и выйти из оцепенения. Герцог повторил:
– Что мне сделать для вас, мисс Каррингтон? Чего бы вы желали?
Ей захотелось крикнуть: «Избавить меня от всего этого! Сделать так, как было раньше, пока вы не вошли в наш дом! – Алиса закрыла глаза, стараясь изгнать из мыслей эти упреки. – Волноваться бы из-за цен на зерно, переживать – как скажется погода на урожае в этом году… И не желаю, чтобы меня вышвыривали из дома моего. Не хочу хоронить такого отца, который взял да прикончил себя».
Совершенно сломленная, Алиса выпила весь бренди из судорожно сжимаемого бокала.
– Вы и так уже достаточно сделали, ваша светлость, – ответила она холодно, ибо испытывала потребность выплеснуть на кого-то свои страдания, хотя и понимала, что винить его не имеет права. – Простите, но я сегодня не смогу сопровождать вас при объезде имения. Надо безотлагательно отправить некоторые письма.
Она вышла, а Морган еще несколько минут после этого, заворожено уставившись на дверь, размышлял, пойти за нею или нет. И, подивившись тому, как глубоко тронут ее горем, страстно пожелал сделать или сказать что-то такое, от чего бы ей стало легче, но ничего подходящего не смог придумать. И неизъяснимо сильный гнев на лорда Каррингтона охватил Моргана. Как мог человек быть столь невнимательным и жестоким к своему ребенку? Нет, это невообразимо.
Герцог откладывал свой отъезд как можно дольше, надеясь, что Алиса станет искать его. Решив в конце концов, что следует самому найти ее, он зашел в большую гостиную и увидел Алису, отрешенно смотревшую в окно.
Услышав шаги, она обернулась, и герцог успел заметить в ее глазах проблеск боли прежде, чем она его подавила.
– Уезжаете, ваша светлость? – спросила она ровным голосом.
– Если не могу помочь чем-то еще…
Алиса отрицательно качнула головой. Порывисто шагнув к нему, она протянула руку, чтобы попрощаться, намереваясь при этом принести извинения за неучтивое поведение. Безошибочно поняв это, герцог взял ее руку, поднес к губам и нежно поцеловал запястье.
Глаза их встретились… И задержались… И мгновение они смотрели друг на друга так, будто связаны глубоким родством душ. И стремительно наросло такое напряжение, что Морган не устоял перед страстным желанием обнять ее. Он бережно, но властно втянул Алису в кольцо своих рук и крепко обнял, как бы утешая подобной близостью мужской силы.
Его поступок захватил ее врасплох, но она поборола упрямую сдержанность и не воспротивилась, приняла спасительность объятия. Физическая и духовная сила герцога породила в ней неведомое ощущение защищенности. Отметив ладное соответствие их тел и дивясь его совершенству, Алиса подняла лицо, чтобы молча поблагодарить за сострадание.
Их взоры вновь встретились, неизведанная могучая волна чувств захватила Моргана, и он без раздумья запечатлел на ее губах чувственный поцелуй, долгий и проникновенный, отдаваясь той страсти, что пробудила в нем Алиса. Когда опамятовался, сразу же ощутил ее изумление и робкую ответную реакцию. Сконфуженный, он прервал поцелуй так же внезапно, как и начал, и отступил от нее, досадуя на себя, что так потерял голову.
У Алисы перехватило дыхание. Силясь прийти в себя, она пытливо взглянула на герцога. И слегка заколебалась – поцелует ли снова, окажись она опять в его объятиях? А поцелуй его был самым замечательным из всего, что она когда-либо испытала: настойчивый, но бережный, крепкий, но и нежный. Жаль, что прервался.
Морган, глянув на ее отрешенное лицо, нахмурился. Подавив внезапный всплеск эмоций, в котором чуть не захлебнулся, он отступил еще на шаг и решил, что самое время спешно ретироваться.
– Всего доброго, мисс Каррингтон.
– И вам, ваша светлость, – ответила она, обескураженная его суровым тоном.
Он направился к выходу, явно торопясь уйти, а она недрогнувшим взором проводила его. Затем вернулась к столу с незаконченным письмом и, резко тряхнув головой, постаралась выбросить из мыслей все происшедшее, но это ей не удалось.
Герцог сел в экипаж, но задержался, чтобы дать последние распоряжения Перкинзу.
– Передайте мисс Каррингтон, что меня можно найти в Рэмзгейт-Касле, под Портсмутом. Буду там до четверга. Потом – в Лондоне, – и он вручил дворецкому записку с адресами. – Присмотрите за нею, Перкинз, – вежливо попросил он, удивив и себя, и дворецкого. Затем легко щелкнул вожжами, и застоявшиеся гнедые рванули с места в карьер.
На всем пути к Рэмзгейт-Каслу Моргану было не по себе. Он непрестанно думал об Алисе и не мог понять, чем же она его так поразила. Их страстный поцелуй был сладок, несмотря на ее явную неискушенность, и доставил ему, как, несомненно, и Алисе, безмерное наслаждение.
Но пленила она его не только физически. Он восхищался ее душою и умом, способностью достойно, даже победно, выходить из таких ситуаций, которые сломили бы многих мужчин, а большинство женщин просто погубили бы. Она неоднократно проявляла свою внутреннюю силу и отвагу и заслужила его уважение за этот недолгий визит. И все же что-то еще тянуло Моргана к Алисе, а что – он не мог определить. И не нравилось ему это. Очень не нравилось.
Много лет назад его безотчетно тянуло и к Валери, ставшей затем его женой. Конечно, не совсем так, как теперь, но рядом с нею он поначалу тоже искрился от возбуждения. К сожалению, вскоре после женитьбы искры пошипели да угасли, и Морган почувствовал себя как в западне, навсегда привязанным к женщине, не любимой и не милой и вечно напоминающей ему, что быть его женою – сущее наказание.
Валери страдальчески плакала, излагая ему, как он оскорбляет ее нежные чувства своими физическими домогательствами. Она панически боялась его прикосновений и обвиняла в том, что он пользуется ею только как почвой для своего семени, дабы породить наследника. Поразмыслив, Морган признался себе, что она права, и отступился от притязаний на ее плоть.
Валери умерла, так и не оставив ему наследника, но Моргана уже больше не заботит передача титула отпрыску. Недавно с войны на Пиренейском полуострове вернулся израненный, но, слава Богу, целый, младший брат, Тристан. Морган безотлагательно объявил его преемником титула герцога с передачей ему всех полномочий и тем самым уберег себя от неприятной необходимости жениться повторно. Отныне Тристану предстояло продолжить род Эштонов и породить новое поколение, к которому и перейдут все обширные родовые владения.
Мрачные воспоминания развеялись, когда Морган увидел вдали Рэмзгейт-Касл. Хоть он и не родился здесь, но нежная память о летних месяцах в беззаботном отрочестве была связана у него именно с этим замком. Величественно стоя на холме, замок свысока как бы взирал на округу. Мягкий отблеск солнечных лучей скрадывал его огромные размеры. Изначально он был возведен при Генрихе VIII как одна из прибрежных крепостей для защиты от вторжения французов, но возродил его четвертый герцог, дед Моргана, вернувшийся из своих долгих странствий по Европе и решивший отреставрировать его и обновить.
На реставрацию ушло почти двадцать лет, но в результате получилось бесподобное сооружение, демонстрирующее изощренное мастерство, богатство и тонкое воображение. Перестроенное в готическом стиле первоначальное здание преобразилось в творение искусства с высокими каменными шпилями, причудливыми резными украшениями, с бесконечными стрельчатыми окнами с прозрачными стеклами и витражами, с занимательными скульптурными изображениями, высеченными по всему фасаду.
Интерьер производил не меньшее впечатление полами, выложенными черным, красным и белым мрамором, высокими сводами потолков, украшенных позолотой и горельефами.
Неожиданный приезд Моргана привел всех в необычайное волнение. Дворецкий Берк буквально весь извертелся, когда сопровождал Моргана в большой холл, а принимая у него пальто и перчатки, вообще чуть не вывернул себе руки.
– Нас ведь не предупредили о вашем прибытии, ваша светлость, – сказал Берк, – явно в панике. – Повар едва ли успеет приготовить подобающий обед.
– Не надо всем разрываться из-за меня, Берк, – не задумываясь, отозвался герцог. – Оказавшись по делам неподалеку отсюда, не мог же я вернуться в город, не повидавшись с бабушкой. Кстати, как она?
– Вдовствующая герцогиня как всегда в полном здравии, ваша светлость. Думаю, они вместе с миссис Глиндон сейчас в малой столовой трудятся над перепиской ее светлости.
Услышав это, Морган улыбнулся. Бабушка всегда работала над своей корреспонденцией. Однажды он сказал ей, что она рассылает друзьям писем больше, чем Наполеон депеш своим генералам.
– Хорошо. Я зайду туда, как только приведу себя в порядок, – и герцог упруго зашагал вверх по винтовой лестнице, а Берк запыхтел сзади, стараясь не отстать. – Да, Берк, через час подайте чай в малую столовую. – И, жестом отпустив дворецкого, герцог преодолел последний марш, шагая через две ступени.
Выбившийся из сил Берк вцепился в кованые перила, пытаясь перевести дух и судорожно соображая, сможет ли он теперь вовремя исполнить приказ герцога.
Вымывшись, переодевшись во все чистое и почувствовав себя намного бодрее, герцог направился в малую столовую поздороваться с бабушкой. Он явился как раз к чаю.
– Морган! – радостно воскликнула вдовствующая герцогиня. – Вот это сюрприз!
Морган пересек комнату и наклонился к бабушке, чтобы поцеловать ее в щеку.
– Прекрасно выглядите, мадам! Герцогиня похлопала ладонью по сиденью рядом с собой, и Морган сел.
– Мы с Имогеной только что закончили. Морган поклонился компаньонке герцогини:
– Как поживаете, миссис Глиндон?
– Спасибо, хорошо, ваша светлость, – ответила миссис Глиндон сорвавшимся голосом.
– Имогена, вы выпьете с нами чаю? – спросила приветливо герцогиня.
Миссис Глиндон благоразумно отказалась. Эту уже довольно пожилую женщину присутствие красивого внука хозяйки неизменно приводило в легкое смущение. К тому же она отлично знала, что вдовствующая герцогиня предпочитает беседовать с герцогом без свидетелей.
– Значит, увидимся за обедом, – проговорила герцогиня, позволяя ей удалиться.
– Ну, скажи, дорогой мой мальчик, – спросила она после ухода миссис Глиндон, – чему я обязана за этот восхитительный сюрприз? Не в твоем обыкновении являться сюда, не известив меня заранее. – Вдруг испугавшись, продолжила: – Что-то случилось? С Тристаном все в порядке?
– Трис в порядке, – заверил Морган. – Что с вами со всеми сегодня? Разве уже нельзя просто так заехать домой, не доводя при этом никого до безумия? Сначала Берк, теперь вы.
– Не дуйся, Морган, – пожурила герцогиня, внимательно взглянув на внука. И поняла, что, хотя Морган никогда не отличался ровным характером, на сей раз легко возбудился потому, что сильно чем-то встревожен. Решив повременить, принялась сервировать чай.
Отточенным движением приподнимая споудовский чайник, герцогиня наполнила фарфоровые чашки. Положив сахару и налив сливок, одну из них передала Моргану. Пока он пристраивал этот тонкий сосуд на своей большой ладони, она разложила на блюде печенье, бутерброды, сдобренные огурчиками, булочки и его любимые пирожные с кремом. Поставив все на низкий столик перед Морганом, стала наблюдать, с каким удовольствием внук занимается содержимым блюда.
Безучастно потягивая чай, она отметила усталые глаза и жесткие морщинки у рта. Да, определенно он чем-то очень озабочен, но по опыту герцогиня знала, что он сам все расскажет в свое время.
Хотя вдовствующая герцогиня любила обоих внуков, Морган занимал особое место в ее сердце. Она не была слепа к его недостаткам. Да, он вспыльчив, требователен, порою безапелляционно властен, но за внешними проявлениями резкости скрывается доброе, преданное сердце и чуткая душа.
Мало кто наблюдал ранимость Моргана, но герцогине довелось. Супружество его было несчастливым, и она винила за это и себя, ибо одобрила этот союз. И лишь одна она знала, как он страдал и корил себя, когда умерла Валери.
После ее смерти он ушел в себя и более трех лет вел жизнь уединенную. К герцогу, человеку весьма сложному, в свете относились с уважением и благожелательностью, но редко кто мог заслужить его дружбу. Он полагался только на себя и решал все самостоятельно. А о женщинах, как понимала герцогиня, Морган был невысокого мнения. Не будучи наивной, она знала о его любовницах и увлечениях замужними светскими дамами. Она давно оставила попытки знакомить его с респектабельными молодыми особами на выданье. Он недвусмысленно высказал отказ жениться повторно, а вдовствующая герцогиня деликатно относилась к его пожеланиям.
По этому поводу у них было полное взаимопонимание.
Решив, что Морган вволю наелся лакомств, герцогиня приступила к расспросам.
– Что нового у Триса и милой Каролины? Удалось мамаше Каролины, несмотря на ветер в голове, назначить день их свадьбы?
– Бабушка, – предостерег Морган, – не стоит постоянно поминать ветер в голове у леди Грэнтем.
– Отчего же? Ведь это правда. Слава Богу, Каролина унаследовала от нее только добрый нрав, а не отсутствие здравого смысла. Ты же знаешь, я терпеть не могу глупость, особенно в женщинах. Так какие планы насчет свадьбы?
Морган бросил на нее сердитый взгляд:
– По правде говоря, мадам, если вы будете настаивать на обсуждении свадебных планов, то я вынужден буду покинуть вас.
– Перестань раздражаться, Морган, либо я возьму обратно все изъявления восторга по поводу нашей встречи.
– Простите. У меня была тяжелая неделя, – и Морган съел еще пару бутербродиков. – Бабушка, вы знали Джереми Каррингтона, виконта Малгрэйва?
Подумав немного, герцогиня ответила:
– Помню, много лет назад я встречалась с Элеонорой Каррингтон. Бедняжка умерла совсем молодой. Печально. Приходилась она ему женой или сестрой – не знаю. Нет, погоди, Элеонора была женой. Припоминаю, и ребенок был. Да, дочь.
– Алиса, – пробормотал Морган.
– Жили они в прелестном доме, в Гэмпшире. И звался он, по-моему, Вестгейт-Мэнор.
И тут Моргану захотелось, чтобы у бабушки не было такой отличной памяти. Она же знала о семействе Каррингтонов больше него.
– Теперь Вестгейт-Мэнор мой, – сообщил он герцогине.
– А я и понятия не имела, что ты приобрел еще одно поместье.
– Да я его купил на аукционе, – сказал он, оправдываясь.
– На аукционе? В это-то время года?
– На несколько необычных торгах, в Уайтсе, – неохотно признался Морган.
– Батюшки! Каким же дураком надо быть, чтобы продать одно из наилучших земельных владений столь смехотворным способом! – Глаза герцогини подозрительно сузились: – Лорд Каррингтон был пьян?
– Разумеется, нет, – возмущенно ответил Морган. – Уверяю вас, бабушка, я заплатил сполна лорду Каррингтону. Даже больше, судя по тому, что увидел вчера в этом имении.
Вдовствующая герцогиня осуждающе поджала губы, затем произнесла:
– На мой взгляд, все случившееся – крайность непозволительная, даже и для тебя, Морган.
Герцог приподнял бровь:
– Мадам, вы намекаете, что я поступил не приличествующим мне образом?
– Нет, не намекаю. Я это говорю тебе прямо.
– Я сражен, мадам. – Морган знал, когда следует отступить и благоразумно порешил о безвременной кончине лорда Каррингтона рассказать бабушке спустя несколько дней. – Мне казалось, Три – су понравится стать владельцем имения после женитьбы.
– Можно мне? – спросил он, забирая его. – Очевидно, вашему адвокату, мистеру Бартлетту, удалось убедить власти не проводить официального расследования. Сочли, что смерть лорда Каррингтона – следствие несчастного случая.
– Несчастного случая? – тупо повторила Алиса.
– Перкинз, бренди! – приказал герцог, поняв, что она не в себе.
Пока Перкинз, трясясь, наливал, герцог бережно сжал похолодевшие руки Алисы. И от этого теплого и сильного прикосновения она сразу же ощутила надежду на утешение.
– Выпейте, – посоветовал Морган, втискивая ей в левую руку бокал с изрядной порцией бренди. – Это поможет успокоить нервы.
Не вняв совету, Алиса вновь повторила свой вопрос.
– Несчастный случай – как можно знать это? – Отчаяние проступило в ее голосе. – Без расследования? А если это убийство?
– Все, Перкинз, – и герцог жестом отпустил дворецкого.
Они остались одни, и он опять взял Алису за руку. Ее затравленный взгляд растрогал его, но не остановил. Тщательно подбирая слова, он попытался объяснить:
– Мистер Бартлетт оказал вам, мисс Каррингтон, огромную услугу, – сказал он спокойным голосом. – Для всех, и особенно для вас, лучше так – без излишне пристального разбирательства.
Возникшую после этих слов напряженность Алиса разрядила, высказав вслух самое для нее страшное подозрение:
– Самоубийство? – выдавила она срывающимся шепотом. – Думаете, это было самоубийство?
– Могло быть, – ответил Морган уклончиво, не желая прямо подтверждать свое мнение, неприятное и ему самому.
– Думаете, надо оставить все как есть? – спросила она безжизненным голосом.
– Вероятно, это разумней всего.
– А что же мне теперь делать? – встревожилась она. – Ехать в Лондон на… на… – и не смогла выговорить то слово.
– Мистер Бартлетт сделает все необходимое. Велите ему доставить тело лорда Каррингтона сюда.
– Сюда? Зачем? Ведь Вестгейт-Мэнор больше не принадлежит семейству Каррингтонов.
– Не такой уж я изверг, чтобы отказать человеку в месте последнего успокоения. Разумеется, похоронят его здесь, – резко проговорил Морган, и из-за возникшего в нем чувства собственной вины слова эти прозвучали более жестко, чем ему хотелось бы.
– Спасибо вам, – сказала Алиса слабым голосом. – Я теперь же извещу мистера Бартлетта.
Она сидела неподвижно, сжимая бокал с забытым бренди. «Самоубийство, самоубийство», – эхом отдавалось у нее в мозгу. Она старалась воскресить какие-нибудь приятные воспоминания, связанные с отцом, но тщетно, лишь возмущение и горечь овладевали ею.
Еще сильнее опечалилась она, осознав, что никого из родных у нее больше нет. Джереми Каррингтон был эгоистичным человеком, холодным, равнодушным отцом. Вот и теперь – покончил с собой, а дочери заглаживать его вину.
Герцог что-то сказал ей, она смотрела на него невидящим взором. Попыталась собраться и выйти из оцепенения. Герцог повторил:
– Что мне сделать для вас, мисс Каррингтон? Чего бы вы желали?
Ей захотелось крикнуть: «Избавить меня от всего этого! Сделать так, как было раньше, пока вы не вошли в наш дом! – Алиса закрыла глаза, стараясь изгнать из мыслей эти упреки. – Волноваться бы из-за цен на зерно, переживать – как скажется погода на урожае в этом году… И не желаю, чтобы меня вышвыривали из дома моего. Не хочу хоронить такого отца, который взял да прикончил себя».
Совершенно сломленная, Алиса выпила весь бренди из судорожно сжимаемого бокала.
– Вы и так уже достаточно сделали, ваша светлость, – ответила она холодно, ибо испытывала потребность выплеснуть на кого-то свои страдания, хотя и понимала, что винить его не имеет права. – Простите, но я сегодня не смогу сопровождать вас при объезде имения. Надо безотлагательно отправить некоторые письма.
Она вышла, а Морган еще несколько минут после этого, заворожено уставившись на дверь, размышлял, пойти за нею или нет. И, подивившись тому, как глубоко тронут ее горем, страстно пожелал сделать или сказать что-то такое, от чего бы ей стало легче, но ничего подходящего не смог придумать. И неизъяснимо сильный гнев на лорда Каррингтона охватил Моргана. Как мог человек быть столь невнимательным и жестоким к своему ребенку? Нет, это невообразимо.
Герцог откладывал свой отъезд как можно дольше, надеясь, что Алиса станет искать его. Решив в конце концов, что следует самому найти ее, он зашел в большую гостиную и увидел Алису, отрешенно смотревшую в окно.
Услышав шаги, она обернулась, и герцог успел заметить в ее глазах проблеск боли прежде, чем она его подавила.
– Уезжаете, ваша светлость? – спросила она ровным голосом.
– Если не могу помочь чем-то еще…
Алиса отрицательно качнула головой. Порывисто шагнув к нему, она протянула руку, чтобы попрощаться, намереваясь при этом принести извинения за неучтивое поведение. Безошибочно поняв это, герцог взял ее руку, поднес к губам и нежно поцеловал запястье.
Глаза их встретились… И задержались… И мгновение они смотрели друг на друга так, будто связаны глубоким родством душ. И стремительно наросло такое напряжение, что Морган не устоял перед страстным желанием обнять ее. Он бережно, но властно втянул Алису в кольцо своих рук и крепко обнял, как бы утешая подобной близостью мужской силы.
Его поступок захватил ее врасплох, но она поборола упрямую сдержанность и не воспротивилась, приняла спасительность объятия. Физическая и духовная сила герцога породила в ней неведомое ощущение защищенности. Отметив ладное соответствие их тел и дивясь его совершенству, Алиса подняла лицо, чтобы молча поблагодарить за сострадание.
Их взоры вновь встретились, неизведанная могучая волна чувств захватила Моргана, и он без раздумья запечатлел на ее губах чувственный поцелуй, долгий и проникновенный, отдаваясь той страсти, что пробудила в нем Алиса. Когда опамятовался, сразу же ощутил ее изумление и робкую ответную реакцию. Сконфуженный, он прервал поцелуй так же внезапно, как и начал, и отступил от нее, досадуя на себя, что так потерял голову.
У Алисы перехватило дыхание. Силясь прийти в себя, она пытливо взглянула на герцога. И слегка заколебалась – поцелует ли снова, окажись она опять в его объятиях? А поцелуй его был самым замечательным из всего, что она когда-либо испытала: настойчивый, но бережный, крепкий, но и нежный. Жаль, что прервался.
Морган, глянув на ее отрешенное лицо, нахмурился. Подавив внезапный всплеск эмоций, в котором чуть не захлебнулся, он отступил еще на шаг и решил, что самое время спешно ретироваться.
– Всего доброго, мисс Каррингтон.
– И вам, ваша светлость, – ответила она, обескураженная его суровым тоном.
Он направился к выходу, явно торопясь уйти, а она недрогнувшим взором проводила его. Затем вернулась к столу с незаконченным письмом и, резко тряхнув головой, постаралась выбросить из мыслей все происшедшее, но это ей не удалось.
Герцог сел в экипаж, но задержался, чтобы дать последние распоряжения Перкинзу.
– Передайте мисс Каррингтон, что меня можно найти в Рэмзгейт-Касле, под Портсмутом. Буду там до четверга. Потом – в Лондоне, – и он вручил дворецкому записку с адресами. – Присмотрите за нею, Перкинз, – вежливо попросил он, удивив и себя, и дворецкого. Затем легко щелкнул вожжами, и застоявшиеся гнедые рванули с места в карьер.
На всем пути к Рэмзгейт-Каслу Моргану было не по себе. Он непрестанно думал об Алисе и не мог понять, чем же она его так поразила. Их страстный поцелуй был сладок, несмотря на ее явную неискушенность, и доставил ему, как, несомненно, и Алисе, безмерное наслаждение.
Но пленила она его не только физически. Он восхищался ее душою и умом, способностью достойно, даже победно, выходить из таких ситуаций, которые сломили бы многих мужчин, а большинство женщин просто погубили бы. Она неоднократно проявляла свою внутреннюю силу и отвагу и заслужила его уважение за этот недолгий визит. И все же что-то еще тянуло Моргана к Алисе, а что – он не мог определить. И не нравилось ему это. Очень не нравилось.
Много лет назад его безотчетно тянуло и к Валери, ставшей затем его женой. Конечно, не совсем так, как теперь, но рядом с нею он поначалу тоже искрился от возбуждения. К сожалению, вскоре после женитьбы искры пошипели да угасли, и Морган почувствовал себя как в западне, навсегда привязанным к женщине, не любимой и не милой и вечно напоминающей ему, что быть его женою – сущее наказание.
Валери страдальчески плакала, излагая ему, как он оскорбляет ее нежные чувства своими физическими домогательствами. Она панически боялась его прикосновений и обвиняла в том, что он пользуется ею только как почвой для своего семени, дабы породить наследника. Поразмыслив, Морган признался себе, что она права, и отступился от притязаний на ее плоть.
Валери умерла, так и не оставив ему наследника, но Моргана уже больше не заботит передача титула отпрыску. Недавно с войны на Пиренейском полуострове вернулся израненный, но, слава Богу, целый, младший брат, Тристан. Морган безотлагательно объявил его преемником титула герцога с передачей ему всех полномочий и тем самым уберег себя от неприятной необходимости жениться повторно. Отныне Тристану предстояло продолжить род Эштонов и породить новое поколение, к которому и перейдут все обширные родовые владения.
Мрачные воспоминания развеялись, когда Морган увидел вдали Рэмзгейт-Касл. Хоть он и не родился здесь, но нежная память о летних месяцах в беззаботном отрочестве была связана у него именно с этим замком. Величественно стоя на холме, замок свысока как бы взирал на округу. Мягкий отблеск солнечных лучей скрадывал его огромные размеры. Изначально он был возведен при Генрихе VIII как одна из прибрежных крепостей для защиты от вторжения французов, но возродил его четвертый герцог, дед Моргана, вернувшийся из своих долгих странствий по Европе и решивший отреставрировать его и обновить.
На реставрацию ушло почти двадцать лет, но в результате получилось бесподобное сооружение, демонстрирующее изощренное мастерство, богатство и тонкое воображение. Перестроенное в готическом стиле первоначальное здание преобразилось в творение искусства с высокими каменными шпилями, причудливыми резными украшениями, с бесконечными стрельчатыми окнами с прозрачными стеклами и витражами, с занимательными скульптурными изображениями, высеченными по всему фасаду.
Интерьер производил не меньшее впечатление полами, выложенными черным, красным и белым мрамором, высокими сводами потолков, украшенных позолотой и горельефами.
Неожиданный приезд Моргана привел всех в необычайное волнение. Дворецкий Берк буквально весь извертелся, когда сопровождал Моргана в большой холл, а принимая у него пальто и перчатки, вообще чуть не вывернул себе руки.
– Нас ведь не предупредили о вашем прибытии, ваша светлость, – сказал Берк, – явно в панике. – Повар едва ли успеет приготовить подобающий обед.
– Не надо всем разрываться из-за меня, Берк, – не задумываясь, отозвался герцог. – Оказавшись по делам неподалеку отсюда, не мог же я вернуться в город, не повидавшись с бабушкой. Кстати, как она?
– Вдовствующая герцогиня как всегда в полном здравии, ваша светлость. Думаю, они вместе с миссис Глиндон сейчас в малой столовой трудятся над перепиской ее светлости.
Услышав это, Морган улыбнулся. Бабушка всегда работала над своей корреспонденцией. Однажды он сказал ей, что она рассылает друзьям писем больше, чем Наполеон депеш своим генералам.
– Хорошо. Я зайду туда, как только приведу себя в порядок, – и герцог упруго зашагал вверх по винтовой лестнице, а Берк запыхтел сзади, стараясь не отстать. – Да, Берк, через час подайте чай в малую столовую. – И, жестом отпустив дворецкого, герцог преодолел последний марш, шагая через две ступени.
Выбившийся из сил Берк вцепился в кованые перила, пытаясь перевести дух и судорожно соображая, сможет ли он теперь вовремя исполнить приказ герцога.
Вымывшись, переодевшись во все чистое и почувствовав себя намного бодрее, герцог направился в малую столовую поздороваться с бабушкой. Он явился как раз к чаю.
– Морган! – радостно воскликнула вдовствующая герцогиня. – Вот это сюрприз!
Морган пересек комнату и наклонился к бабушке, чтобы поцеловать ее в щеку.
– Прекрасно выглядите, мадам! Герцогиня похлопала ладонью по сиденью рядом с собой, и Морган сел.
– Мы с Имогеной только что закончили. Морган поклонился компаньонке герцогини:
– Как поживаете, миссис Глиндон?
– Спасибо, хорошо, ваша светлость, – ответила миссис Глиндон сорвавшимся голосом.
– Имогена, вы выпьете с нами чаю? – спросила приветливо герцогиня.
Миссис Глиндон благоразумно отказалась. Эту уже довольно пожилую женщину присутствие красивого внука хозяйки неизменно приводило в легкое смущение. К тому же она отлично знала, что вдовствующая герцогиня предпочитает беседовать с герцогом без свидетелей.
– Значит, увидимся за обедом, – проговорила герцогиня, позволяя ей удалиться.
– Ну, скажи, дорогой мой мальчик, – спросила она после ухода миссис Глиндон, – чему я обязана за этот восхитительный сюрприз? Не в твоем обыкновении являться сюда, не известив меня заранее. – Вдруг испугавшись, продолжила: – Что-то случилось? С Тристаном все в порядке?
– Трис в порядке, – заверил Морган. – Что с вами со всеми сегодня? Разве уже нельзя просто так заехать домой, не доводя при этом никого до безумия? Сначала Берк, теперь вы.
– Не дуйся, Морган, – пожурила герцогиня, внимательно взглянув на внука. И поняла, что, хотя Морган никогда не отличался ровным характером, на сей раз легко возбудился потому, что сильно чем-то встревожен. Решив повременить, принялась сервировать чай.
Отточенным движением приподнимая споудовский чайник, герцогиня наполнила фарфоровые чашки. Положив сахару и налив сливок, одну из них передала Моргану. Пока он пристраивал этот тонкий сосуд на своей большой ладони, она разложила на блюде печенье, бутерброды, сдобренные огурчиками, булочки и его любимые пирожные с кремом. Поставив все на низкий столик перед Морганом, стала наблюдать, с каким удовольствием внук занимается содержимым блюда.
Безучастно потягивая чай, она отметила усталые глаза и жесткие морщинки у рта. Да, определенно он чем-то очень озабочен, но по опыту герцогиня знала, что он сам все расскажет в свое время.
Хотя вдовствующая герцогиня любила обоих внуков, Морган занимал особое место в ее сердце. Она не была слепа к его недостаткам. Да, он вспыльчив, требователен, порою безапелляционно властен, но за внешними проявлениями резкости скрывается доброе, преданное сердце и чуткая душа.
Мало кто наблюдал ранимость Моргана, но герцогине довелось. Супружество его было несчастливым, и она винила за это и себя, ибо одобрила этот союз. И лишь одна она знала, как он страдал и корил себя, когда умерла Валери.
После ее смерти он ушел в себя и более трех лет вел жизнь уединенную. К герцогу, человеку весьма сложному, в свете относились с уважением и благожелательностью, но редко кто мог заслужить его дружбу. Он полагался только на себя и решал все самостоятельно. А о женщинах, как понимала герцогиня, Морган был невысокого мнения. Не будучи наивной, она знала о его любовницах и увлечениях замужними светскими дамами. Она давно оставила попытки знакомить его с респектабельными молодыми особами на выданье. Он недвусмысленно высказал отказ жениться повторно, а вдовствующая герцогиня деликатно относилась к его пожеланиям.
По этому поводу у них было полное взаимопонимание.
Решив, что Морган вволю наелся лакомств, герцогиня приступила к расспросам.
– Что нового у Триса и милой Каролины? Удалось мамаше Каролины, несмотря на ветер в голове, назначить день их свадьбы?
– Бабушка, – предостерег Морган, – не стоит постоянно поминать ветер в голове у леди Грэнтем.
– Отчего же? Ведь это правда. Слава Богу, Каролина унаследовала от нее только добрый нрав, а не отсутствие здравого смысла. Ты же знаешь, я терпеть не могу глупость, особенно в женщинах. Так какие планы насчет свадьбы?
Морган бросил на нее сердитый взгляд:
– По правде говоря, мадам, если вы будете настаивать на обсуждении свадебных планов, то я вынужден буду покинуть вас.
– Перестань раздражаться, Морган, либо я возьму обратно все изъявления восторга по поводу нашей встречи.
– Простите. У меня была тяжелая неделя, – и Морган съел еще пару бутербродиков. – Бабушка, вы знали Джереми Каррингтона, виконта Малгрэйва?
Подумав немного, герцогиня ответила:
– Помню, много лет назад я встречалась с Элеонорой Каррингтон. Бедняжка умерла совсем молодой. Печально. Приходилась она ему женой или сестрой – не знаю. Нет, погоди, Элеонора была женой. Припоминаю, и ребенок был. Да, дочь.
– Алиса, – пробормотал Морган.
– Жили они в прелестном доме, в Гэмпшире. И звался он, по-моему, Вестгейт-Мэнор.
И тут Моргану захотелось, чтобы у бабушки не было такой отличной памяти. Она же знала о семействе Каррингтонов больше него.
– Теперь Вестгейт-Мэнор мой, – сообщил он герцогине.
– А я и понятия не имела, что ты приобрел еще одно поместье.
– Да я его купил на аукционе, – сказал он, оправдываясь.
– На аукционе? В это-то время года?
– На несколько необычных торгах, в Уайтсе, – неохотно признался Морган.
– Батюшки! Каким же дураком надо быть, чтобы продать одно из наилучших земельных владений столь смехотворным способом! – Глаза герцогини подозрительно сузились: – Лорд Каррингтон был пьян?
– Разумеется, нет, – возмущенно ответил Морган. – Уверяю вас, бабушка, я заплатил сполна лорду Каррингтону. Даже больше, судя по тому, что увидел вчера в этом имении.
Вдовствующая герцогиня осуждающе поджала губы, затем произнесла:
– На мой взгляд, все случившееся – крайность непозволительная, даже и для тебя, Морган.
Герцог приподнял бровь:
– Мадам, вы намекаете, что я поступил не приличествующим мне образом?
– Нет, не намекаю. Я это говорю тебе прямо.
– Я сражен, мадам. – Морган знал, когда следует отступить и благоразумно порешил о безвременной кончине лорда Каррингтона рассказать бабушке спустя несколько дней. – Мне казалось, Три – су понравится стать владельцем имения после женитьбы.