Сэр Джеймс обратил строгий взгляд на Анри.
— Желаете что-нибудь добавить?
По лицу Анри Грейс заметила, что он колеблется. Почему он ничего не говорит? Ему наверняка есть что сказать! Ей показалось, что прошло уже несколько минут, а он все молчал. И Грейс не выдержала.
— Анри, скажи им! Хотя бы то, что говорил мне. — Молчание. Грейс в отчаянии повернулась к судье: — Он вам сказал, что в него стрелял Лорио? Он хороший стрелок и промахнулся лишь потому, что было темно.
— Но даже если это и так, чем нам это может помочь? — скептически заметил сэр Джеймс.
— Не знаю, — упавшим голосом проговорила Грейс. — Могу сказать только одно — передав Анри этим убийцам, вы подпишете ему смертный приговор. Неужели то, что Лорио проник ночью к нему в комнату, ни о чем вам не говорит?
— Оставь, Грейс. — Анри потянулся через стол и взял ее за руку. — Пусть сэр Джеймс решает сам.
— Нет, если ты молчишь, значит, говорить буду я.
Анри покачал головой.
— Не надо, ma chere, ты судишь сердцем. Предоставь сэру Джеймсу судить головой.
— Не помешало бы и представить доказательства в свою защиту, — пробурчал судья. — Вам что, нечего сказать, Руссель?
Анри вздохнул, выпустив руку Грейс.
— Нечего, сэр Джеймс, поскольку, что бы я ни сказал, вы не поверите и обратитесь за подтверждением или опровержением к Жан-Марку. Ну, а он вам скажет то, что побудит вас отдать меня в его руки. Мое слово против его слова, вот и все.
Как ни странно, по лицу судьи скользнула улыбка.
— А вы недоверчивы, как я вижу. Впрочем, не без оснований. — Сэр Джеймс повернулся к терпеливо стоявшему у стола акцизному инспектору. — Боюсь, мы больше из него ничего не вытащим. Давайте, Вуфертон.
Насколько мне удалось разобрать, сэр, этот Лорио старался уговорить монсеньора Русселя уйти от роялистов и стать республиканцем. Монсеньор Руссель решил, что это обманная уловка, чтобы увести его отсюда и убить. Он начал спорить с Лорио, напомнил, что они, мол, старые друзья и как они все четверо — вместе с остальными двумя — решили проникнуть в ряды республиканцев, чтобы вести свою работу изнутри. А Лорио говорит: я ничего такого не помню. Ну, а потом…
— Diable! — выкрикнул Анри, вскакивая. — Так вы подслушивали! — Он сердито посмотрел на судью. — Если вы все знали, то зачем заставляли меня говорить?
Сэр Джеймс постучал по столу костяшками пальцев.
— Довольно. Вы что, хотите, чтобы я принимал решение на основе подслушанного разговора? Но все же давайте выслушаем Вуфертона до конца.
Акцизный инспектор, прокашлявшись, продолжил:
— Да это почти все, сэр Джеймс. Добавлю лишь, что провалы, которые терпели роялисты, случались как раз из-за Лорио, это он подстраивал.
— Вы бы только знали, — гневно заговорил Анри, — сколько верных людей мы потеряли! Сколько писем с предупреждением не дошло до тех, кого мы хотели спасти, потому что Лорио никому их не передал! Сколько раз мы посылали солдат по адресам в уверенности, что эти люди были предупреждены и скрылись, а в результате их хватали и ставили перед судом! И за всем этим стоял Жан-Марк! И после этого я должен поверить, что он хочет спасти меня от верной гибели? Да пропади он пропадом!
Анри подбежал к окну и замер, глядя перед собой невидящими глазами. Сердце его снова переполнилось болью, которую он чувствовал все последние месяцы, напрасно гадая, кто же предатель. А предателем оказался тот, на кого он не мог и подумать.
Грейс с болью смотрела на его застывшую фигуру. Как же тяжело ему жить с мыслью, что друзья его предали! И ведь это продолжается, наверное, уже давно! Не удивительно после этого, что он так спокойно говорит о смерти.
— Ну что ж, Руссель, — послышался за ее спиной голос сэра Джеймса, — похоже, ваши бумаги подтверждают сказанное ночью.
Анри круто повернулся.
— И что же это означает? Вы верите мне ли нет?
— Я сказал — подтверждают, но это и все. Они не доказывают вашей невиновности. Другое дело, если вы соизволите сказать мне, как к вам попало вот это письмо Робеспьера.
Анри хохотнул.
— Я украл его! А вы думали, Жан-Марк мне его дал? Как бы не так! Просто я обыскал его квартиру, когда он был в Трибунале.
— Зачем?
Действительно, зачем?
— Затем, что я к тому времени уже понял, кто предатель!
— И как это случилось?
Анри почувствовал, как в нем поднимается раздражение. Но стоит ли и дальше хранить в себе эту правду, которая вот уже сколько времени разъедает ему душу? По крайней мере сэр Джеймс знает теперь о его роялистских взглядах. Не думает же он, что ночной разговор с Жан-Марком был подстроен. Будучи сам юристом, Анри знал, что судья не может принять в качестве доказательства показания третьего лица.
— На протяжении некоторого времени, — заговорил он, подходя к столу, — у меня было подозрение, что кто-то — я думал, Этьен или Огастен, — работает против нас. Провал следовал за провалом. Таких, как де ла Кур, было много. Слишком много, — в голосе Анри зазвучала ирония. — Я обсуждал это с Жан-Марком, считая, что могу доверять только ему. Смешно, правда? Но если не Огастен и не Этьен, то кто? Тот, кто предал своего друга, должен его бояться. Жан-Марк боится, что я поймаю его за руку. Значит, меня надо убрать. Жан-Марк говорит Робеспьеру: мол, ему кажется, что помощник Руссель симпатизирует роялистам. Робеспьер — а что вы бы сделали на его месте? — поручает Жан-Марку последить за помощником Русселем.
— Подлец! — буркнул сэр Джеймс, порадовав этим Грейс.
— Жан-Марк сообщает мне, — продолжал Анри, — что меня подозревают, и советует подготовиться к суду. Вы видели бумагу. Я выбираю трех своих товарищей-роялистов в качестве свидетелей, уверенный, что они подтвердят мою преданность революции. Но продолжаю гадать, кто нас предал. Ведь мы были крайне осторожны, предать мог только кто-то из своих.
И тут один из наших, по имени Эдуард, говорит мне, что это Жан-Марк. Я отказываюсь верить. Это невозможно, он же мой друг! Но Эдуард сообщает, что Жан-Марк приходил по очереди к членам нашей организации и заставлял их под угрозой разоблачения дать слово, что они будут свидетельствовать против меня.
— Почему он выбрал именно вас? — спросил сэр Джеймс.
Да потому, что он знает — я никогда не изменюсь! Жан-Марк Лорио начинал в армии, для него жизнь там, где опасно. Когда я решил вернуться в Париж из Брюсселя, где был центр нашей организации, чтобы заняться юридической практикой и заодно передавать информацию, Жан-Марк пришел в восторг. Это он уговорил Этьена и Огастена поехать с нами, так же как позже настроил их против меня. В такие времена не до дружбы!
— Все это хорошо, но давайте вернемся к делу, — проворчал судья.
По лицу Анри пробежала тень, он бросил быстрый взгляд на Грейс. Та ободряюще улыбнулась.
— Да-да, Анри. Ты говорил об Эдуарде…
— Через два дня Эдуард был найден убитым.
Грейс громко охнула.
— Это навело меня на размышления, — тихо заговорил Анри. — Мне говорили, а я не поверил. Я отправился домой к Жан-Марку. Я там часто бывал, и консьержка меня свободно пропускает. Я обыскал квартиру и нашел приказ Робеспьера. Еще я нашел письмо де ла Кура. Выходило, что Жан-Марк предатель, ведь это письмо не дошло до меня. Жан-Марк его придержал.
— Не вижу, как можно использовать эти письма в качестве доказательств, — послышалось со стороны Вуфертона.
— Увидите, подождите немного. Передо мной встала проблема — насколько далеко зашло разрушение организации? Кому можно доверять? Я составил список, который перед вами, и нарисовал карту с обозначением мест в Париже, где живут члены организации. Но пока решил ничего не предпринимать. Тем временем кое-что изменилось Робеспьера арестовывают.
— Ага! А я все ждал, когда это случится, — проговорил сэр Джеймс.
Анри взглянул на него.
— Мы все ждали этого! Уж его-то помощники не могли не знать, что он падет. Он становился слишком могущественным. С его падением я оказался в опасности. Что делать? Роялистская сеть в Париже распалась. Попробовать продолжать работу, оставшись в Париже, или пробираться в Брюссель? Я попытался выяснить что-нибудь у Этьена, который служит в Трибунале.
— И он посоветовал бежать! — догадалась Грейс.
Анри кивнул.
— Он сказал еще, что Жан-Марку тоже лучше исчезнуть. И тут я совершил большую ошибку — показал Этьену эти бумаги. Я был зол и не имел ни малейшего желания спасать Жан-Марка от гильотины, на которую по его вине отправилось столько невинных людей.
— Ах, так вот за чем охотится этот малый!
— За этим и за мной, монсеньор.
— Вам предстоит еще это доказать, мой друг.
— Сейчас мы к этому подойдем. Накануне моего побега из Франции Жан-Марк пришел ко мне. Этьен, судя по всему, разговаривал с ним, потому что он сказал — да, он согласен, чтобы я покинул Францию. Вы улавливаете, в чем тут дело, сэр Джеймс?
Судья насупился.
— Черт меня побери, если улавливаю! А вы, Грейс?
— Ему нужно было, чтобы Анри бежал, — быстро ответила Грейс.
— Все равно не понимаю, — пробурчал сэр Джеймс.
— Ну подумайте сами! Станете вы арестовывать человека, который может указать на вас пальцем? А вот если он пустится в бега, вы можете последовать за ним и заставить его замолчать навсегда! — сделала вывод Грейс.
— Браво, Грейс! Именно так все и было, — улыбнулся Анри.
— Но я не понимаю одного, — заметила она, — почему Жан-Марк считал, что может оставаться во Франции после твоего бегства. Он же был помощником Робеспьера!
— Я тоже его об этом спросил. Но Жан-Марк, оказывается, все предусмотрел заранее. По его словам, он теперь помощник государственного прокурора, причем стал им еще до ареста Робеспьера. Так что ему ничто не грозит. А вот я должен исчезнуть, так как найденная у Робеспьера информация о моей роялистской деятельности находится теперь в конторе прокурора.
— Небось, сам Жан-Марк и принес!
Анри кивнул.
— Хитрость состояла вот в чем: Этьен сказал Жан-Марку, что я знаю о его предательстве. Жан-Марк понимает, что надо избавиться от меня, потому что, стоит мне попасть в руки прокурора, как я назову имена своих друзей.
— Допустим, но ведь потребовались бы доказательства? — вставил сэр Джеймс.
Анри поморщился.
— Никаких доказательств не потребовалось бы. Вы не понимаете, что творится во Франции. Достаточно лишь назвать имя, и все. Жан-Марк, конечно же, постарался замести следы, но мало ли что могло случиться…
— Я начинаю думать, мой друг, что все это не столь мелодраматично, как мне показалось вначале, — мрачно произнес судья. — Но продолжайте. Что было дальше?
— Я бежал из Парижа. Про Брюссель я говорил Этьену, поэтому направился в Англию. Выхода не оставалось, хотя это было и опаснее.
— Опаснее из-за вашего участия в революции, — проворчал сэр Джеймс.
— Вы правы. — Анри отвесил легкий поклон. — Я не взял с собой ничего, только деньги и эти бумаги. Две самые важные для пущей сохранности запечатал. Карту я собирался передать одному нашему человеку в Дьеппе, чтобы тот переправил ее в Брюссель, ради безопасности наших людей в Париже. Но под Парижем меня нагнал связной и сообщил, что Жюль, наш человек в Дьеппе, предатель, а Жан-Марк едет за мной следом в Англию.
— И как скоро они вас догнали?
— Не знаю, я их увидел, уже когда плыл на лодке.
— На какой лодке? — спросила Грейс. — Вы плыли по Темзе?
— Я нанял рыбачью лодку в Маргите, куда приплыл из Дьеппа на шхуне. Наверное, ее капитан тоже оказался предателем, потому что, как я сейчас понимаю, Жан-Марк с приятелями следовали за мной по пятам. Я хотел добраться до Лондона, но, заметив их, пристал к берегу и дальше пошел пешком. Там еще гостиница была.
— А, знаю, — сказал Вуфертон. — Там рядом еще Рейнхэмский ручей в Темзу впадает.
— Наверное, там они вас и заметили, сэр, — подал голос Мейберри, — потому что следы вели через все Рейнхэмское болото до самой гостиницы «Три короны».
— Ну да, там я спросил, как оттуда выехать, и меня направили в Рейнхэм, откуда можно было попасть в Дувр, а оттуда…
— Ну да, а оттуда в Дэнхэм, если вы хотели попасть в Лондон.
— Оттуда дилижансом прямиком доезжаешь до Лондона, — подтвердил Вуфертон.
— Только никуда он не попал, — пробурчал сэр Джеймс, строго глядя на чиновников.
— Хозяин гостиницы предупредил меня, что идти по болоту опасно, поэтому я пошел по Рейнхэмской дороге. У моих врагов был фонарь, они увидели меня, и Жан-Марк выстрелил. Я был ранен. Они приближались, надо было где-то спрятаться. Я скатился в воду и укрылся среди камышей. Они меня не нашли, хотя Жан-Марк был уверен, что ранил меня. Я слышал, как они переговаривались. Они поискали, поискали и решили идти в гостиницу, а утром прийти снова, чтобы найти тело. Я еще какое-то время подождал…
— А потом вылезли и пошли к дому Грейс, как я понимаю, — сказал судья.
— Он беспокоился о бумагах, — вставила Грейс. — Не удивительно! Жан-Марк спал и видел, как бы заполучить обратно записку Робеспьера.
Анри впервые за все время, что длился его рассказ, улыбнулся.
— Не только ее, ma chere. — Он подошел к столу и протянул руку к одному из документов со сломанной печатью. — Вы позволите?
Сэр Джеймс, с недоумением глядя на него, махнул рукой.
— Ладно, берите!
Анри обвел глазами библиотеку.
— У вас есть свеча?
Мейберри взял с камина свечу, зажег и поставил на стол. Анри расправил листок над пламенем. Все собрались вокруг. На бумаге стали проявляться буквы.
— Она адресована Лорио!
— Тайнопись! — воскликнул Мейберри.
— Наверное, лимонный сок. — Вуфертон взял листок у Анри и снова поднес к свече. — Только это ничего не доказывает. Фамилию могли написать позже.
— Поэтому-то Руссель и не торопился представить свои бумаги. Очень интересно, — произнес сэр Джеймс.
Анри, стоя в стороне, смотрел, как они переговариваются, сгрудившись над столом. Впервые за долгое время тяжесть, давившая на сердце, как будто стала полегче. Независимо от того, поверил ему сэр Джеймс или не поверил — а Анри был склонен думать, что поверил, — чувство справедливости не даст ему вынести решение, пока он не прояснит все возникшие вопросы. Судья не станет выносить приговор, пока не уверен в виновности подсудимого. Как это у них, англичан? Невиновен, пока не доказана вина, полностью и неопровержимо. Какая пропасть между этим принципом и тем, что господствует во Франции!
Грейс, припадая на ногу, отошла от стола. Анри растроганно смотрел на нее, думая о том, сколько ей пришлось пройти, чтобы добраться сюда. Он уже хотел было подойти к ней, когда сэр Джеймс внезапно поднявшись, вышел из-за стола, сурово глядя на Ан-ри.
— Что еще, сэр Джеймс? Вам всего этого недостаточно, чтобы поверить в мою искренность?
— Не спешите, молодой человек, — пробурчал судья.
— Как не стыдно, сэр Джеймс! — закричала Грейс. — После всего, что он рассказал? Да как вы можете!
— Он рассказал мне не все, моя дорогая.
— Да что же еще может быть?
— Буду вам обязан, Руссель, если вы расскажете, что подвигло вас стать на этот опасный путь ради спасения аристократов.
— Неужели не ясно? — воскликнула Грейс. — Анри дворянин. Это же сразу видно!
Сэр Джеймс продолжал пристально смотреть на Анри.
— А я этого и не отрицаю. Насколько я знаю, он не единственный из своего сословия, кто связал свою судьбу с революцией, причем по-настоящему. Например, ваш друг Лорио.
— К чему вы ведете, сэр Джеймс? — не унималась Грейс. — Что вы хотите услышать от него?
— Если я намерен впустить его в английское общество, моя дорогая, то я должен быть полностью уверен в том, что я делаю.
— Ну хорошо! — Анри махнул рукой. — Пусть так и будет, но знайте, монсеньор, я этого не хотел, вы вынудили меня.
Грейс переводила недоумевающий взгляд с Анри на сэра Джеймса и обратно.
— Я ничего не понимаю.
— Прости, ma chere, — мягко обратился к ней Анри, — но у меня нет выхода. Прошу тебя, сними ботинок.
— Ты с ума сошел?!
Анри ободряюще улыбнулся.
— Пожалуйста, сядь.
Грейс опустилась на стул. Анри высвободил руку из платка и опустился перед Грейс на колени, чем вогнал ее в краску. Сэр Джеймс внимательно наблюдал за ними.
— Что вы собираетесь делать?
— Одну минуту!
Анри осторожно снял ботинок с ноги Грейс и выпрямился, опершись о стол. Грейс смотрела, как он вытащил из ботинка стельку и достал сложенный лист бумаги.
— А, так вот почему он мне жал!
— Прости, ma chere, мне пришлось спрятать это…
— Ну конечно, в тот вечер, когда ты вернулся! — перебила Грейс. — Мне еще показалось, что ты сунул что-то в карман. Да-да, ты достал это из сапога!
Анри усмехнулся.
— Ты очень наблюдательна. — Он развернул листок. — Это по-французски.
Сэр Джеймс нетерпеливо махнул рукой.
— Дайте его Вуфертону!
Чиновник внимательно прочел бумагу и поднял удивленные глаза.
— Ну, что там? — спросил сэр Джеймс.
— Это письмо от адвоката, сэр. Написано два года назад.
— О чем оно?
— Получается, сэр Джеймс, что стоящий перед нами не просто дворянин.
— Но он Руссель?
— Руссель, но не мистер Руссель.
В голове Грейс всплыло воспоминание.
— Ну конечно, та бумага с картой! Ты еще мне сказал, что такую бумагу во Франции можно найти где угодно. Это твой герб на ней, да, Анри?
Мейберри стал торопливо перебирать лежавшие на столе бумаги.
— Ага, вот она, карта!
— Подержите ее над свечой, — сказала Грейс.
— Точно, герб, смотрите!
— Вуфертон, так что же, черт побери, там написано?
— Да тут все зачеркнуто, — сообщил Вуфертон, — осталась только первая строчка, где адвокат обращается к джентльмену Русселю и приводит его титул.
Грейс почувствовала, как в груди ее словно образовалась пустота.
— Так ты аристократ, — произнесла она с невольной холодностью.
Анри устремил на нее протестующий взгляд.
— Прости, Грейс, я вынужден был это скрывать. Но это ведь ничего не меняет. Просто я при желании могу называться Анри, граф де Руссель.
Глава двенадцатая
— Желаете что-нибудь добавить?
По лицу Анри Грейс заметила, что он колеблется. Почему он ничего не говорит? Ему наверняка есть что сказать! Ей показалось, что прошло уже несколько минут, а он все молчал. И Грейс не выдержала.
— Анри, скажи им! Хотя бы то, что говорил мне. — Молчание. Грейс в отчаянии повернулась к судье: — Он вам сказал, что в него стрелял Лорио? Он хороший стрелок и промахнулся лишь потому, что было темно.
— Но даже если это и так, чем нам это может помочь? — скептически заметил сэр Джеймс.
— Не знаю, — упавшим голосом проговорила Грейс. — Могу сказать только одно — передав Анри этим убийцам, вы подпишете ему смертный приговор. Неужели то, что Лорио проник ночью к нему в комнату, ни о чем вам не говорит?
— Оставь, Грейс. — Анри потянулся через стол и взял ее за руку. — Пусть сэр Джеймс решает сам.
— Нет, если ты молчишь, значит, говорить буду я.
Анри покачал головой.
— Не надо, ma chere, ты судишь сердцем. Предоставь сэру Джеймсу судить головой.
— Не помешало бы и представить доказательства в свою защиту, — пробурчал судья. — Вам что, нечего сказать, Руссель?
Анри вздохнул, выпустив руку Грейс.
— Нечего, сэр Джеймс, поскольку, что бы я ни сказал, вы не поверите и обратитесь за подтверждением или опровержением к Жан-Марку. Ну, а он вам скажет то, что побудит вас отдать меня в его руки. Мое слово против его слова, вот и все.
Как ни странно, по лицу судьи скользнула улыбка.
— А вы недоверчивы, как я вижу. Впрочем, не без оснований. — Сэр Джеймс повернулся к терпеливо стоявшему у стола акцизному инспектору. — Боюсь, мы больше из него ничего не вытащим. Давайте, Вуфертон.
Насколько мне удалось разобрать, сэр, этот Лорио старался уговорить монсеньора Русселя уйти от роялистов и стать республиканцем. Монсеньор Руссель решил, что это обманная уловка, чтобы увести его отсюда и убить. Он начал спорить с Лорио, напомнил, что они, мол, старые друзья и как они все четверо — вместе с остальными двумя — решили проникнуть в ряды республиканцев, чтобы вести свою работу изнутри. А Лорио говорит: я ничего такого не помню. Ну, а потом…
— Diable! — выкрикнул Анри, вскакивая. — Так вы подслушивали! — Он сердито посмотрел на судью. — Если вы все знали, то зачем заставляли меня говорить?
Сэр Джеймс постучал по столу костяшками пальцев.
— Довольно. Вы что, хотите, чтобы я принимал решение на основе подслушанного разговора? Но все же давайте выслушаем Вуфертона до конца.
Акцизный инспектор, прокашлявшись, продолжил:
— Да это почти все, сэр Джеймс. Добавлю лишь, что провалы, которые терпели роялисты, случались как раз из-за Лорио, это он подстраивал.
— Вы бы только знали, — гневно заговорил Анри, — сколько верных людей мы потеряли! Сколько писем с предупреждением не дошло до тех, кого мы хотели спасти, потому что Лорио никому их не передал! Сколько раз мы посылали солдат по адресам в уверенности, что эти люди были предупреждены и скрылись, а в результате их хватали и ставили перед судом! И за всем этим стоял Жан-Марк! И после этого я должен поверить, что он хочет спасти меня от верной гибели? Да пропади он пропадом!
Анри подбежал к окну и замер, глядя перед собой невидящими глазами. Сердце его снова переполнилось болью, которую он чувствовал все последние месяцы, напрасно гадая, кто же предатель. А предателем оказался тот, на кого он не мог и подумать.
Грейс с болью смотрела на его застывшую фигуру. Как же тяжело ему жить с мыслью, что друзья его предали! И ведь это продолжается, наверное, уже давно! Не удивительно после этого, что он так спокойно говорит о смерти.
— Ну что ж, Руссель, — послышался за ее спиной голос сэра Джеймса, — похоже, ваши бумаги подтверждают сказанное ночью.
Анри круто повернулся.
— И что же это означает? Вы верите мне ли нет?
— Я сказал — подтверждают, но это и все. Они не доказывают вашей невиновности. Другое дело, если вы соизволите сказать мне, как к вам попало вот это письмо Робеспьера.
Анри хохотнул.
— Я украл его! А вы думали, Жан-Марк мне его дал? Как бы не так! Просто я обыскал его квартиру, когда он был в Трибунале.
— Зачем?
Действительно, зачем?
— Затем, что я к тому времени уже понял, кто предатель!
— И как это случилось?
Анри почувствовал, как в нем поднимается раздражение. Но стоит ли и дальше хранить в себе эту правду, которая вот уже сколько времени разъедает ему душу? По крайней мере сэр Джеймс знает теперь о его роялистских взглядах. Не думает же он, что ночной разговор с Жан-Марком был подстроен. Будучи сам юристом, Анри знал, что судья не может принять в качестве доказательства показания третьего лица.
— На протяжении некоторого времени, — заговорил он, подходя к столу, — у меня было подозрение, что кто-то — я думал, Этьен или Огастен, — работает против нас. Провал следовал за провалом. Таких, как де ла Кур, было много. Слишком много, — в голосе Анри зазвучала ирония. — Я обсуждал это с Жан-Марком, считая, что могу доверять только ему. Смешно, правда? Но если не Огастен и не Этьен, то кто? Тот, кто предал своего друга, должен его бояться. Жан-Марк боится, что я поймаю его за руку. Значит, меня надо убрать. Жан-Марк говорит Робеспьеру: мол, ему кажется, что помощник Руссель симпатизирует роялистам. Робеспьер — а что вы бы сделали на его месте? — поручает Жан-Марку последить за помощником Русселем.
— Подлец! — буркнул сэр Джеймс, порадовав этим Грейс.
— Жан-Марк сообщает мне, — продолжал Анри, — что меня подозревают, и советует подготовиться к суду. Вы видели бумагу. Я выбираю трех своих товарищей-роялистов в качестве свидетелей, уверенный, что они подтвердят мою преданность революции. Но продолжаю гадать, кто нас предал. Ведь мы были крайне осторожны, предать мог только кто-то из своих.
И тут один из наших, по имени Эдуард, говорит мне, что это Жан-Марк. Я отказываюсь верить. Это невозможно, он же мой друг! Но Эдуард сообщает, что Жан-Марк приходил по очереди к членам нашей организации и заставлял их под угрозой разоблачения дать слово, что они будут свидетельствовать против меня.
— Почему он выбрал именно вас? — спросил сэр Джеймс.
Да потому, что он знает — я никогда не изменюсь! Жан-Марк Лорио начинал в армии, для него жизнь там, где опасно. Когда я решил вернуться в Париж из Брюсселя, где был центр нашей организации, чтобы заняться юридической практикой и заодно передавать информацию, Жан-Марк пришел в восторг. Это он уговорил Этьена и Огастена поехать с нами, так же как позже настроил их против меня. В такие времена не до дружбы!
— Все это хорошо, но давайте вернемся к делу, — проворчал судья.
По лицу Анри пробежала тень, он бросил быстрый взгляд на Грейс. Та ободряюще улыбнулась.
— Да-да, Анри. Ты говорил об Эдуарде…
— Через два дня Эдуард был найден убитым.
Грейс громко охнула.
— Это навело меня на размышления, — тихо заговорил Анри. — Мне говорили, а я не поверил. Я отправился домой к Жан-Марку. Я там часто бывал, и консьержка меня свободно пропускает. Я обыскал квартиру и нашел приказ Робеспьера. Еще я нашел письмо де ла Кура. Выходило, что Жан-Марк предатель, ведь это письмо не дошло до меня. Жан-Марк его придержал.
— Не вижу, как можно использовать эти письма в качестве доказательств, — послышалось со стороны Вуфертона.
— Увидите, подождите немного. Передо мной встала проблема — насколько далеко зашло разрушение организации? Кому можно доверять? Я составил список, который перед вами, и нарисовал карту с обозначением мест в Париже, где живут члены организации. Но пока решил ничего не предпринимать. Тем временем кое-что изменилось Робеспьера арестовывают.
— Ага! А я все ждал, когда это случится, — проговорил сэр Джеймс.
Анри взглянул на него.
— Мы все ждали этого! Уж его-то помощники не могли не знать, что он падет. Он становился слишком могущественным. С его падением я оказался в опасности. Что делать? Роялистская сеть в Париже распалась. Попробовать продолжать работу, оставшись в Париже, или пробираться в Брюссель? Я попытался выяснить что-нибудь у Этьена, который служит в Трибунале.
— И он посоветовал бежать! — догадалась Грейс.
Анри кивнул.
— Он сказал еще, что Жан-Марку тоже лучше исчезнуть. И тут я совершил большую ошибку — показал Этьену эти бумаги. Я был зол и не имел ни малейшего желания спасать Жан-Марка от гильотины, на которую по его вине отправилось столько невинных людей.
— Ах, так вот за чем охотится этот малый!
— За этим и за мной, монсеньор.
— Вам предстоит еще это доказать, мой друг.
— Сейчас мы к этому подойдем. Накануне моего побега из Франции Жан-Марк пришел ко мне. Этьен, судя по всему, разговаривал с ним, потому что он сказал — да, он согласен, чтобы я покинул Францию. Вы улавливаете, в чем тут дело, сэр Джеймс?
Судья насупился.
— Черт меня побери, если улавливаю! А вы, Грейс?
— Ему нужно было, чтобы Анри бежал, — быстро ответила Грейс.
— Все равно не понимаю, — пробурчал сэр Джеймс.
— Ну подумайте сами! Станете вы арестовывать человека, который может указать на вас пальцем? А вот если он пустится в бега, вы можете последовать за ним и заставить его замолчать навсегда! — сделала вывод Грейс.
— Браво, Грейс! Именно так все и было, — улыбнулся Анри.
— Но я не понимаю одного, — заметила она, — почему Жан-Марк считал, что может оставаться во Франции после твоего бегства. Он же был помощником Робеспьера!
— Я тоже его об этом спросил. Но Жан-Марк, оказывается, все предусмотрел заранее. По его словам, он теперь помощник государственного прокурора, причем стал им еще до ареста Робеспьера. Так что ему ничто не грозит. А вот я должен исчезнуть, так как найденная у Робеспьера информация о моей роялистской деятельности находится теперь в конторе прокурора.
— Небось, сам Жан-Марк и принес!
Анри кивнул.
— Хитрость состояла вот в чем: Этьен сказал Жан-Марку, что я знаю о его предательстве. Жан-Марк понимает, что надо избавиться от меня, потому что, стоит мне попасть в руки прокурора, как я назову имена своих друзей.
— Допустим, но ведь потребовались бы доказательства? — вставил сэр Джеймс.
Анри поморщился.
— Никаких доказательств не потребовалось бы. Вы не понимаете, что творится во Франции. Достаточно лишь назвать имя, и все. Жан-Марк, конечно же, постарался замести следы, но мало ли что могло случиться…
— Я начинаю думать, мой друг, что все это не столь мелодраматично, как мне показалось вначале, — мрачно произнес судья. — Но продолжайте. Что было дальше?
— Я бежал из Парижа. Про Брюссель я говорил Этьену, поэтому направился в Англию. Выхода не оставалось, хотя это было и опаснее.
— Опаснее из-за вашего участия в революции, — проворчал сэр Джеймс.
— Вы правы. — Анри отвесил легкий поклон. — Я не взял с собой ничего, только деньги и эти бумаги. Две самые важные для пущей сохранности запечатал. Карту я собирался передать одному нашему человеку в Дьеппе, чтобы тот переправил ее в Брюссель, ради безопасности наших людей в Париже. Но под Парижем меня нагнал связной и сообщил, что Жюль, наш человек в Дьеппе, предатель, а Жан-Марк едет за мной следом в Англию.
— И как скоро они вас догнали?
— Не знаю, я их увидел, уже когда плыл на лодке.
— На какой лодке? — спросила Грейс. — Вы плыли по Темзе?
— Я нанял рыбачью лодку в Маргите, куда приплыл из Дьеппа на шхуне. Наверное, ее капитан тоже оказался предателем, потому что, как я сейчас понимаю, Жан-Марк с приятелями следовали за мной по пятам. Я хотел добраться до Лондона, но, заметив их, пристал к берегу и дальше пошел пешком. Там еще гостиница была.
— А, знаю, — сказал Вуфертон. — Там рядом еще Рейнхэмский ручей в Темзу впадает.
— Наверное, там они вас и заметили, сэр, — подал голос Мейберри, — потому что следы вели через все Рейнхэмское болото до самой гостиницы «Три короны».
— Ну да, там я спросил, как оттуда выехать, и меня направили в Рейнхэм, откуда можно было попасть в Дувр, а оттуда…
— Ну да, а оттуда в Дэнхэм, если вы хотели попасть в Лондон.
— Оттуда дилижансом прямиком доезжаешь до Лондона, — подтвердил Вуфертон.
— Только никуда он не попал, — пробурчал сэр Джеймс, строго глядя на чиновников.
— Хозяин гостиницы предупредил меня, что идти по болоту опасно, поэтому я пошел по Рейнхэмской дороге. У моих врагов был фонарь, они увидели меня, и Жан-Марк выстрелил. Я был ранен. Они приближались, надо было где-то спрятаться. Я скатился в воду и укрылся среди камышей. Они меня не нашли, хотя Жан-Марк был уверен, что ранил меня. Я слышал, как они переговаривались. Они поискали, поискали и решили идти в гостиницу, а утром прийти снова, чтобы найти тело. Я еще какое-то время подождал…
— А потом вылезли и пошли к дому Грейс, как я понимаю, — сказал судья.
— Он беспокоился о бумагах, — вставила Грейс. — Не удивительно! Жан-Марк спал и видел, как бы заполучить обратно записку Робеспьера.
Анри впервые за все время, что длился его рассказ, улыбнулся.
— Не только ее, ma chere. — Он подошел к столу и протянул руку к одному из документов со сломанной печатью. — Вы позволите?
Сэр Джеймс, с недоумением глядя на него, махнул рукой.
— Ладно, берите!
Анри обвел глазами библиотеку.
— У вас есть свеча?
Мейберри взял с камина свечу, зажег и поставил на стол. Анри расправил листок над пламенем. Все собрались вокруг. На бумаге стали проявляться буквы.
— Она адресована Лорио!
— Тайнопись! — воскликнул Мейберри.
— Наверное, лимонный сок. — Вуфертон взял листок у Анри и снова поднес к свече. — Только это ничего не доказывает. Фамилию могли написать позже.
— Поэтому-то Руссель и не торопился представить свои бумаги. Очень интересно, — произнес сэр Джеймс.
Анри, стоя в стороне, смотрел, как они переговариваются, сгрудившись над столом. Впервые за долгое время тяжесть, давившая на сердце, как будто стала полегче. Независимо от того, поверил ему сэр Джеймс или не поверил — а Анри был склонен думать, что поверил, — чувство справедливости не даст ему вынести решение, пока он не прояснит все возникшие вопросы. Судья не станет выносить приговор, пока не уверен в виновности подсудимого. Как это у них, англичан? Невиновен, пока не доказана вина, полностью и неопровержимо. Какая пропасть между этим принципом и тем, что господствует во Франции!
Грейс, припадая на ногу, отошла от стола. Анри растроганно смотрел на нее, думая о том, сколько ей пришлось пройти, чтобы добраться сюда. Он уже хотел было подойти к ней, когда сэр Джеймс внезапно поднявшись, вышел из-за стола, сурово глядя на Ан-ри.
— Что еще, сэр Джеймс? Вам всего этого недостаточно, чтобы поверить в мою искренность?
— Не спешите, молодой человек, — пробурчал судья.
— Как не стыдно, сэр Джеймс! — закричала Грейс. — После всего, что он рассказал? Да как вы можете!
— Он рассказал мне не все, моя дорогая.
— Да что же еще может быть?
— Буду вам обязан, Руссель, если вы расскажете, что подвигло вас стать на этот опасный путь ради спасения аристократов.
— Неужели не ясно? — воскликнула Грейс. — Анри дворянин. Это же сразу видно!
Сэр Джеймс продолжал пристально смотреть на Анри.
— А я этого и не отрицаю. Насколько я знаю, он не единственный из своего сословия, кто связал свою судьбу с революцией, причем по-настоящему. Например, ваш друг Лорио.
— К чему вы ведете, сэр Джеймс? — не унималась Грейс. — Что вы хотите услышать от него?
— Если я намерен впустить его в английское общество, моя дорогая, то я должен быть полностью уверен в том, что я делаю.
— Ну хорошо! — Анри махнул рукой. — Пусть так и будет, но знайте, монсеньор, я этого не хотел, вы вынудили меня.
Грейс переводила недоумевающий взгляд с Анри на сэра Джеймса и обратно.
— Я ничего не понимаю.
— Прости, ma chere, — мягко обратился к ней Анри, — но у меня нет выхода. Прошу тебя, сними ботинок.
— Ты с ума сошел?!
Анри ободряюще улыбнулся.
— Пожалуйста, сядь.
Грейс опустилась на стул. Анри высвободил руку из платка и опустился перед Грейс на колени, чем вогнал ее в краску. Сэр Джеймс внимательно наблюдал за ними.
— Что вы собираетесь делать?
— Одну минуту!
Анри осторожно снял ботинок с ноги Грейс и выпрямился, опершись о стол. Грейс смотрела, как он вытащил из ботинка стельку и достал сложенный лист бумаги.
— А, так вот почему он мне жал!
— Прости, ma chere, мне пришлось спрятать это…
— Ну конечно, в тот вечер, когда ты вернулся! — перебила Грейс. — Мне еще показалось, что ты сунул что-то в карман. Да-да, ты достал это из сапога!
Анри усмехнулся.
— Ты очень наблюдательна. — Он развернул листок. — Это по-французски.
Сэр Джеймс нетерпеливо махнул рукой.
— Дайте его Вуфертону!
Чиновник внимательно прочел бумагу и поднял удивленные глаза.
— Ну, что там? — спросил сэр Джеймс.
— Это письмо от адвоката, сэр. Написано два года назад.
— О чем оно?
— Получается, сэр Джеймс, что стоящий перед нами не просто дворянин.
— Но он Руссель?
— Руссель, но не мистер Руссель.
В голове Грейс всплыло воспоминание.
— Ну конечно, та бумага с картой! Ты еще мне сказал, что такую бумагу во Франции можно найти где угодно. Это твой герб на ней, да, Анри?
Мейберри стал торопливо перебирать лежавшие на столе бумаги.
— Ага, вот она, карта!
— Подержите ее над свечой, — сказала Грейс.
— Точно, герб, смотрите!
— Вуфертон, так что же, черт побери, там написано?
— Да тут все зачеркнуто, — сообщил Вуфертон, — осталась только первая строчка, где адвокат обращается к джентльмену Русселю и приводит его титул.
Грейс почувствовала, как в груди ее словно образовалась пустота.
— Так ты аристократ, — произнесла она с невольной холодностью.
Анри устремил на нее протестующий взгляд.
— Прости, Грейс, я вынужден был это скрывать. Но это ведь ничего не меняет. Просто я при желании могу называться Анри, граф де Руссель.
Глава двенадцатая
Грейс особо не возражала, когда Джемайма, которая своим обращением с хозяйкой, к сожалению, все больше походила на Мэб, потребовала, чтобы та срочно легла отдохнуть. Утром она поднялась с трудом, все тело ныло после вчерашнего дальнего похода. Грейс не помнила, чтобы когда-нибудь чувствовала себя такой усталой.
Наверное, думала она, это все из-за напряжения последних дней. Так что ничего страшного. Главное — Анри в безопасности. Хотя то, что он оказался графом, выбило ее из колеи.
Она лежала и вспоминала, что произошло после признания Анри. Сэр Джеймс упрекнул Анри в том, что тот так долго скрывал столь важный факт. Сам-то он начал что-то подозревать, еще когда Вуфертон рассказывал ему, как Анри разговаривал с Лорио. Как он кричал на него.
— Надо быть аристократом, — посмеиваясь, сказал сэр Джеймс, — чтобы задирать нос, когда имеешь дело с человеком, с которым лучше бы как-то поладить.
Дело кончилось, естественно, тем, что сэр Джеймс пригласил Анри пожить у него.
Грейс поинтересовалась, что сэр Джеймс намерен сказать Лорио и его сообщникам.
— Я проинформирую их о своем решении и попрошу покинуть округ.
— А если они не подчинятся? Что им помешает продолжить охоту на Анри?
Сэр Джеймс фыркнул.
— Пусть только попробуют!
— Но они наверняка попробуют, сэр Джеймс! Пока они в Англии, Анри не будет в безопасности.
Ну, тогда надо выдворить их вон, как вы считаете? — добродушно произнес сэр Джеймс. — Не нервничайте понапрасну, моя дорогая. Я приставлю к ним людей, они глаз с них не спустят, пока не посадят на корабль, следующий во Францию.
Возвращаясь домой в карете сэра Джеймса, Грейс подумала, что Анри, наверное, теперь уедет в Лондон. Что ж, это и к лучшему.
Что может быть общего между Грейс Даверкорт и графом де Русселем? Ужасная картина преследовала Грейс — как она, под руку с Анри, входит, стуча ботинком, в зал, полный разодетых дам и господ.
От этих мыслей у Грейс разболелась голова. Хорошо, хоть Джемайма наконец отцепилась. Вчера пришлось подробно рассказать ей обо всем, что было, а потом, когда явилась Мэб, Грейс заставили повторить рассказ еще раз.
Это замечательно, что Анри больше ничто не угрожает. Но все равно Грейс его потеряла, живого и здорового, как если б он был убит врагами. Подумав так, Грейс рассердилась на саму себя. Господи, как же ей жить дальше?
Грейс противно было даже думать о том, чтобы вернуться к прежней размеренной жизни, которая до появления Анри Русселя вполне ее устраивала. Но только не теперь! Подумать только, как она переменилась за какие-то две недели! На стопку бумаги, лежавшую на бюро и ожидавшую, когда же она примется за работу, не хотелось и смотреть.
Но главным было не это. Пустота и одиночество — вот что пугало Грейс. Ее пугала жизнь без Анри.
Грейс легла спать в полном изнеможении, но утром проснулась все такой же бессильной. Боль уменьшилась, однако двигаться было все еще тяжело. Как назло, один за другим стали являться гости, влекомые любопытством. Ну как же, француз-то, оказывается, граф!
— Мне так неприятно, — заговорил с порога Билли Оукен, — что я был среди тех, кто ловил его. Надеюсь, вы скажете ему, что я не виноват, мисс Грейс. Я бы с удовольствием сшил ему сапоги, если он останется в наших местах.
Школьный учитель Стэпли постарался найти благовидный предлог, чтобы явиться к Грейс. Ему, видите ли, надо составить краткое изложение пространного эссе, с которым он считает необходимым познакомить своих учеников.
— Я слышал, он то ли граф, то ли виконт, мисс Грейс, а не хотелось бы оскорбить его, перепутав титулы. Кстати, не скажете мне, каково отличие между графом и виконтом?
Грейс объяснила, добавив:
— Он не претенциозен, мистер Стэпли. Вряд ли он захочет, чтобы к нему обращались иначе, чем мистер Анри. Да и вообще маловероятно, что он останется здесь.
— Говорят, сэр Джеймс горит желанием перезнакомить его сиятельство со всей местной знатью до того, как тот уедет в Лондон. Там, как я слышал, целая колония французских эмигрантов, сплошь аристократы, хотя и нищие, — сообщил явившийся следом владелец магазина мистер Холвелл.
Грейс и сама предопределила Анри такое же будущее, но слышать об этом ей было почему-то очень тяжело. Она сидела, понурившись, за своим бюро, когда пришел Рубен.
— Его до сих пор нет? — удивился он. — А я думал, он приехал еще вчера. Когда он приедет, мисс Грейс, передайте ему, что я к его услугам в любой момент. И уж совсем невыносимым стал визит жены кузнеца, которая уже с порога окинула Грейс жалостливым взглядом.
— Это ж надо было такому случиться, а вы так надеялись! Признаюсь, я радовалась за вас, но все равно, не к чему было так торопиться.
— Никак не пойму, о чем вы говорите, миссис Джоунс.
Женщина сочувственно вздохнула.
— На вашем месте, мисс Грейс, я бы вела себя так же. Но только это ж ничего не даст, все ведь про все знают. Я, как только услышала, что он граф, сразу смекнула — ничего не выйдет. Нет, мы, конечно, знаем, вы не слишком высокого о себе мнения, но…
— Если вы закончили, миссис Джоунс, я вас провожу, — раздался суровый голос Джемаймы, появившейся в дверях гостиной.
Супруга кузнеца прошествовала через прихожую, сопровождаемая служанкой, а Грейс осталась сидеть, кусая губы. Нет, они все не знают Анри! Он ни за что не отвернется от нее только лишь из-за того, что она ниже его по положению. Анри Руссель абсолютно лишен снобизма. Ведя подпольную работу против революции, он в то же время с сочувствием относился к простым людям, с которыми ему довелось общаться. Более того, он всего лишь дальний родственник предыдущего графа, и получил титул вследствие многочисленных смертей среди тех людей, которых он пытался спасти.
Нет, Анри не отвергнет ее из аристократического высокомерия. Грейс была уверена, что он не отвергнет ее ни по этой, ни по какой-либо другой причине. Однако миновали уже два дня, а он не давал о себе знать. Как ни старалась Грейс найти этому объяснение — сэр Джеймс таскает его по всему графству, ему просто некогда заехать, — в душе ее поднималось чувство обиды. Грейс никак не могла отделаться от подозрения, что Анри просто оттягивает момент.
В ее маленьком доме все напоминало об Анри. Она старалась не заходить в гостевую спальню, но и в гостиной было не лучше. Здесь у стола он впервые поцеловал ее. Что же до бюро, то стоило ей лишь присесть перед ним, как взгляд ее уткнулся в ящичек, за которым прятался тайник. Пустой ныне, как ее сердце.
Грейс облокотилась об открытую столешницу бюро и уткнулась лицом в ладони. Господи, как же она скучает по нему!
— Грейс? — прозвучало у нее в голове.
Ну да, это его голос, только он произносит ее имя так, словно ласкает. Она была уродкой, а он сделал ее красивой. Как ему это удалось?
— Ты плачешь, ma chere?
Грейс закрыла уши ладонями, чтобы не слышать больше этот голос. Это невыносимо!
— Оставь меня, оставь, — пробормотала она.
Стало как-то подозрительно тихо. Грейс уронила
руки и обернулась. В темном проеме двери кто-то стоял. Сердце в груди Грейс подпрыгнуло, она вскрикнула. Это был Анри.
Наверное, думала она, это все из-за напряжения последних дней. Так что ничего страшного. Главное — Анри в безопасности. Хотя то, что он оказался графом, выбило ее из колеи.
Она лежала и вспоминала, что произошло после признания Анри. Сэр Джеймс упрекнул Анри в том, что тот так долго скрывал столь важный факт. Сам-то он начал что-то подозревать, еще когда Вуфертон рассказывал ему, как Анри разговаривал с Лорио. Как он кричал на него.
— Надо быть аристократом, — посмеиваясь, сказал сэр Джеймс, — чтобы задирать нос, когда имеешь дело с человеком, с которым лучше бы как-то поладить.
Дело кончилось, естественно, тем, что сэр Джеймс пригласил Анри пожить у него.
Грейс поинтересовалась, что сэр Джеймс намерен сказать Лорио и его сообщникам.
— Я проинформирую их о своем решении и попрошу покинуть округ.
— А если они не подчинятся? Что им помешает продолжить охоту на Анри?
Сэр Джеймс фыркнул.
— Пусть только попробуют!
— Но они наверняка попробуют, сэр Джеймс! Пока они в Англии, Анри не будет в безопасности.
Ну, тогда надо выдворить их вон, как вы считаете? — добродушно произнес сэр Джеймс. — Не нервничайте понапрасну, моя дорогая. Я приставлю к ним людей, они глаз с них не спустят, пока не посадят на корабль, следующий во Францию.
Возвращаясь домой в карете сэра Джеймса, Грейс подумала, что Анри, наверное, теперь уедет в Лондон. Что ж, это и к лучшему.
Что может быть общего между Грейс Даверкорт и графом де Русселем? Ужасная картина преследовала Грейс — как она, под руку с Анри, входит, стуча ботинком, в зал, полный разодетых дам и господ.
От этих мыслей у Грейс разболелась голова. Хорошо, хоть Джемайма наконец отцепилась. Вчера пришлось подробно рассказать ей обо всем, что было, а потом, когда явилась Мэб, Грейс заставили повторить рассказ еще раз.
Это замечательно, что Анри больше ничто не угрожает. Но все равно Грейс его потеряла, живого и здорового, как если б он был убит врагами. Подумав так, Грейс рассердилась на саму себя. Господи, как же ей жить дальше?
Грейс противно было даже думать о том, чтобы вернуться к прежней размеренной жизни, которая до появления Анри Русселя вполне ее устраивала. Но только не теперь! Подумать только, как она переменилась за какие-то две недели! На стопку бумаги, лежавшую на бюро и ожидавшую, когда же она примется за работу, не хотелось и смотреть.
Но главным было не это. Пустота и одиночество — вот что пугало Грейс. Ее пугала жизнь без Анри.
Грейс легла спать в полном изнеможении, но утром проснулась все такой же бессильной. Боль уменьшилась, однако двигаться было все еще тяжело. Как назло, один за другим стали являться гости, влекомые любопытством. Ну как же, француз-то, оказывается, граф!
— Мне так неприятно, — заговорил с порога Билли Оукен, — что я был среди тех, кто ловил его. Надеюсь, вы скажете ему, что я не виноват, мисс Грейс. Я бы с удовольствием сшил ему сапоги, если он останется в наших местах.
Школьный учитель Стэпли постарался найти благовидный предлог, чтобы явиться к Грейс. Ему, видите ли, надо составить краткое изложение пространного эссе, с которым он считает необходимым познакомить своих учеников.
— Я слышал, он то ли граф, то ли виконт, мисс Грейс, а не хотелось бы оскорбить его, перепутав титулы. Кстати, не скажете мне, каково отличие между графом и виконтом?
Грейс объяснила, добавив:
— Он не претенциозен, мистер Стэпли. Вряд ли он захочет, чтобы к нему обращались иначе, чем мистер Анри. Да и вообще маловероятно, что он останется здесь.
— Говорят, сэр Джеймс горит желанием перезнакомить его сиятельство со всей местной знатью до того, как тот уедет в Лондон. Там, как я слышал, целая колония французских эмигрантов, сплошь аристократы, хотя и нищие, — сообщил явившийся следом владелец магазина мистер Холвелл.
Грейс и сама предопределила Анри такое же будущее, но слышать об этом ей было почему-то очень тяжело. Она сидела, понурившись, за своим бюро, когда пришел Рубен.
— Его до сих пор нет? — удивился он. — А я думал, он приехал еще вчера. Когда он приедет, мисс Грейс, передайте ему, что я к его услугам в любой момент. И уж совсем невыносимым стал визит жены кузнеца, которая уже с порога окинула Грейс жалостливым взглядом.
— Это ж надо было такому случиться, а вы так надеялись! Признаюсь, я радовалась за вас, но все равно, не к чему было так торопиться.
— Никак не пойму, о чем вы говорите, миссис Джоунс.
Женщина сочувственно вздохнула.
— На вашем месте, мисс Грейс, я бы вела себя так же. Но только это ж ничего не даст, все ведь про все знают. Я, как только услышала, что он граф, сразу смекнула — ничего не выйдет. Нет, мы, конечно, знаем, вы не слишком высокого о себе мнения, но…
— Если вы закончили, миссис Джоунс, я вас провожу, — раздался суровый голос Джемаймы, появившейся в дверях гостиной.
Супруга кузнеца прошествовала через прихожую, сопровождаемая служанкой, а Грейс осталась сидеть, кусая губы. Нет, они все не знают Анри! Он ни за что не отвернется от нее только лишь из-за того, что она ниже его по положению. Анри Руссель абсолютно лишен снобизма. Ведя подпольную работу против революции, он в то же время с сочувствием относился к простым людям, с которыми ему довелось общаться. Более того, он всего лишь дальний родственник предыдущего графа, и получил титул вследствие многочисленных смертей среди тех людей, которых он пытался спасти.
Нет, Анри не отвергнет ее из аристократического высокомерия. Грейс была уверена, что он не отвергнет ее ни по этой, ни по какой-либо другой причине. Однако миновали уже два дня, а он не давал о себе знать. Как ни старалась Грейс найти этому объяснение — сэр Джеймс таскает его по всему графству, ему просто некогда заехать, — в душе ее поднималось чувство обиды. Грейс никак не могла отделаться от подозрения, что Анри просто оттягивает момент.
В ее маленьком доме все напоминало об Анри. Она старалась не заходить в гостевую спальню, но и в гостиной было не лучше. Здесь у стола он впервые поцеловал ее. Что же до бюро, то стоило ей лишь присесть перед ним, как взгляд ее уткнулся в ящичек, за которым прятался тайник. Пустой ныне, как ее сердце.
Грейс облокотилась об открытую столешницу бюро и уткнулась лицом в ладони. Господи, как же она скучает по нему!
— Грейс? — прозвучало у нее в голове.
Ну да, это его голос, только он произносит ее имя так, словно ласкает. Она была уродкой, а он сделал ее красивой. Как ему это удалось?
— Ты плачешь, ma chere?
Грейс закрыла уши ладонями, чтобы не слышать больше этот голос. Это невыносимо!
— Оставь меня, оставь, — пробормотала она.
Стало как-то подозрительно тихо. Грейс уронила
руки и обернулась. В темном проеме двери кто-то стоял. Сердце в груди Грейс подпрыгнуло, она вскрикнула. Это был Анри.