Страница:
– Садитесь вот туда, будьте любезны, там лучше, – пригласила миссис Деммер Лили, кивнув на плюшевый диванчик, а сама устроилась на отороченной бахромой маленькой банкетке.
– Очень мило, что вы согласились встретиться со мной, – начала Лили. – Но с самого начала хочу сказать вам, что, по правде говоря, мой приход не имеет отношения к моей передаче.
Рот ее собеседницы открылся и в ту же секунду она вскочила.
– Ну вот что, леди, я не знаю, кто вы такая и какое вам до меня дело, но…
– Миссис Деммер, я действительно Лили Крамер. И у меня нет никаких преступных намерений по отношению к вам. Просто мне было необходимо увидеться с вами, а выложи я вам свою истинную цель моего прихода, вы вряд ли согласились бы встретиться.
Близко посаженные глаза Луизы приобрели палевый оттенок и сузились.
– Может быть, вы мне в двух словах объясните, что к чему, а потом выметайтесь отсюда…
– Хорошо, если вы желаете, все именно так и будет. Но прежде выслушайте меня, пожалуйста.
– Выслушать-то я вас могу, это ничего мне стоить не будет, не так ли? Вы ведь ничего не собираетесь предлагать мне купить?
Грабителей, насильников, убийц и бродячих торговцев нью-йоркцы всегда считали одним и тем же.
– Нет, разумеется, – заверила ее Лили. – Наоборот, это мне хотелось бы у вас кое-что приобрести.
– Что же?
– Вашу долю акций «Бэсс и Деммер».
– Господи Иисусе, – проговорила миссис Деммер. – Господи Иисусе, – повторила она. – И все лишь из-за них? Вам-то до этого какое дело? Кроме того, мой свекор собирается продавать компанию какому-то типу из Нью-Мексико, коллекционеру что ли.
– Он не сможет это сделать без согласия членов правления. Так же, как никто без вашего желания не может обязать вас продать акции кому-нибудь еще.
– Плохо вы знаете этого старого засранца, моего свекра, – Луиза уселась, первая вспышка миновала.
Теперь она снова поднялась.
– Господи Иисусе. – По-видимому, это было ее любимым выражением. – Мне нужно выпить. Хотите чего-нибудь?
На часах было четверть двенадцатого. Рановато. Но выпить было необходимо в интересах дела.
– Маленькую рюмочку шерри, пожалуй, если у вас есть…
– Может и есть, сейчас посмотрю. – Она пошарила в шкафчике, где стояли бутылки. – Это мой сын Харви обычно его покупает. Вот, «Дядюшка Пепе», это шерри, если не ошибаюсь.
– Да, да, – успокоила ее Лили.
Ей была подана объемистая рюмка, доверху наполненная вином.
– Благодарю.
В руках у Луизы оказался стакан, больше подходящий для апельсинового сока или воды, тоже почти доверху наполненный виски. С единственным кубиком льда.
– Нет, если уж я пью, то мне нужно выпить как следует. Ну, как вам шерри, ничего? Он там не превратился в уксус? Бог знает, сколько он там простоял. Скорее всего, это Харви его принес, больше некому. Он недели две назад уехал. Отправился в Европу. Жаль, что вы раньше не появились. Харви продал свои акции. Я думала, что этот старый ублюдок обделается от злости, если узнает… – она хихикнула.
– Я уже владею акциями Харви, миссис Деммер. – Сделав это заявление, Лили ждала реакции.
Тонкогубый рот вновь приоткрылся.
– Как это вы умудрились? Он ведь их продавал этому шустряку, который желал, чтобы все было шито-крыто. Питер-как-его-там?
– Питеру Фоулеру из «Фоулер-дистрибьюшн». Это мой партнер.
Миссис Деммер облокотилась на спинку и отхлебнула виски.
– Мне кажется, я понимаю теперь, зачем вы сюда явились.
– Надеюсь, что понимаете, вот что, миссис Деммер, я хочу заплатить вам за ваши бумаги больше, чем они сейчас стоят в открытой продаже. Два дня назад они упали до шести девяноста, вместо семи пятидесяти. Еще через пару дней они будут стоить снова шесть двадцать пять или того меньше. Потому что весь Уолл-стрит отлично понимает, что этот нумизмат из Нью-Мексико усядется на эти журналы своей задницей и будет на них сидеть так же, как сидел ваш свекор многие годы. Не думаю, что вам в этом случае можно будет рассчитывать на какие-то проценты. По крайней мере до тех пор, пока вы не расстанетесь со своим сентиментально-трогательным желанием сохранять существующий порядок вещей.
Блондинка разразилась смехом.
– Сентиментально-трогательным, говорите? Неплохое словечко. Славно вы меня поддели! Нет, там, где этот проклятый скот, где эти мерзкие журнальчики, там у меня никаких сантиментов нет. Когда я вышла замуж, мы с мужем была парочка детей, сопляков, по уши влюбленных друг в друга. Дело в том, что я была танцовщицей в шоу, а старику это не нравилось. Да он просто ревновал меня! Я могу чем угодно поклясться, что у него в одном месте очень свербит при мысли обо мне, – как бы в подтверждение она вытянула ногу, обтянутую нейлоном и обутую в туфель на немыслимо высоком каблуке. – Еще ничего? Как вы считаете?
– Великолепно, – призналась Лили и это была не лесть с ее стороны. – Вы заставляете меня позеленеть от зависти. – И это тоже было недалеко от истины.
Но дело было не в ногах этой леди.
– Уж не по причине ли моего владения акциями? – требовательно спросила блондинка.
Да, ума ей было не занимать, как и проницательности.
– И то, и другое, – не стала скрывать Лили.
– Верю вам. Так вот, этот чертов старик здорово осложнил жизнь моему Харви. Я имею в виду моего мужа, его ведь тоже звали Харви. А сына моего зовут Харви-Майкл-младший… Нельзя сказать, что этот окаянный Рэндолф не ставит его вообще ни во что. Так, конечно сказать нельзя, но… Но моя жизнь превратилась в сущий ад.
– Тогда почему…
– Тогда почему я руками и ногами не хватаюсь за возможность накрутить ему хвост? Это вы хотели спросить? Все не так просто. Видите эти апартаменты? Я ведь не владею ими, они не мои. Мой опекун – Рэндолф Деммер. То же самое относится и к моим доходам. Они тоже исходят из рук совета опекунов. Я, конечно, не верю в то, что ему удастся все это отобрать у меня, если ему вздумается. Во всяком случае, мой адвокат утверждает, что не сможет. Но усложнить мне жизнь он может.
Лили отпила шерри. В мозгах у нее вихрем носились варианты, предположения, идеи. У нее на раздумье выпало несколько лишних секунд, пока Луиза Деммер отправилась наливать себе еще порцию виски.
– Вам налить еще этого шерри?
– Нет, спасибо. Знаете, мне нельзя сейчас затуманивать голову. Насколько я понимаю, у вас шесть процентов?
– Ага.
– А у нас двадцать пять процентов. Так что, если вы продадите нам свои, мы заимеем тридцать один процент и забаллотируем любое решение вашего свекра.
– Остальные члены совета пойдут за ним, а все вместе имеют… – Луиза запнулась.
– Минус ваши и вашего сына. Тогда у них остается одиннадцать процентов, – закончила за нее Лили.
Все это было подсчитано уже Бог знает когда.
– Двадцать восемь и одиннадцать равно тридцати девяти. При этом количестве Деммер еще сможет осуществлять контроль, а если нам удастся перетянуть на нашу сторону еще двоих членов, то… А почему бы этим людям не пойти за нами? Мы ведь в состоянии обеспечить возможность повышения прибылей, в отличие от вашего свекра или его нумизмата из Нью-Мексико.
– Думаете, что вам удастся уломать Уиллу, так? У нее единственной довольно солидный кусок. А у остальных там всяких двоюродных-троюродных всего лишь по одному-два процента у каждого.
Лили не ответила, да и не нужно было отвечать: все цифры были хорошо известны.
– Но, как я уже говорила, – продолжала Луиза, – я не могу продать их вам. Этот старикан мне устроит такое…
– Что он может вам устроить? Кроме того, мы пообещаем вам хорошую цену. А если мы предложим вам контрольный пакет? Вы в будущем спокойно будете получать свою долю, да и сейчас вам отвалится неплохая сумма.
– Вы действительно можете это мне обещать? А, душечка?
Лили встала. Лицо ее оставалось серьезным.
– Мы действительно это можем обещать, миссис Деммер. И вы тоже, по-моему, заинтересовались нашим предложением. Вы ведь действительно хотите продать акции. Вы спите и видите, как бы свалить этого старикашку.
Ее собеседница пожала плечами.
– Это ни для кого не секрет. Да, хочу…
– Ну и хорошо. Я вам могу помочь сделать это, практически ничем не рискуя. Так вы собираетесь играть?
– Практически и совсем – не одно и то же, – заметила Луиза.
– Правильно, не одно и то же. Жизнь есть жизнь. Как вы уже имели возможность убедиться, в чем я нисколько не сомневаюсь.
– Да-да…
Еще несколько мгновений обе женщины продолжали смотреть друг на друга. Лили не собиралась открывать рот первой, впрочем, ей и не пришлось.
– Заинтриговали вы меня, – блондинка в очередной раз приложилась к стакану, – очень заинтриговали. Но я должна все как следует обдумать и посоветоваться с моим адвокатом. И потом дам вам знать.
– Отлично. Но не позже, чем через двадцать четыре часа. Я звоню вам завтра в одиннадцать утра.
– Скажи мне, если бы ставкой в этой игре была твоя собственная жизнь, – спросил ее потом Питер, – ты бы отважилась поставить ее на эту леди.
Лили подумала.
– Она продаст нам акции, – в конце концов ответила она.
Именно так все и произошло. Но оставалось еще одно условие.
– Мне необходимо получить от Уиллы заверение в том, что она будет голосовать за нас. И пока я не получу такого подтверждения, у нас не может быть никаких сделок.
Это было задачей Питера. Лили встречалась с Луизой Деммер в четверг, а ее ответ был получен в пятницу вечером. Питер сразу же позвонил Уилле Грэйсон и предложил встретиться, но ему было заявлено, что она весь уикэнд, вплоть до воскресного вечера, занята и готова была встретиться с ним не раньше конца воскресенья.
– Может к тому времени и Лой о себе даст знать, – с надеждой в голосе произнес Питер. – Не нравятся мне все эти дела без нее. Не уверен, что это вообще правомочно.
Потом в какой-то кофейне в центре города они пили кофе, заедая сэндвичами с тунцом.
– Мы не можем больше ждать, – рассуждала Лили. – На данной стадии мы ничем не рискуем. Это все лишь слова и обещания, никакой особой правомочности для них не требуется.
– Но меньше, чем через полчаса нам ведь предстоит серьезный разговор, – напомнил Питер.
Они собирались встретиться с руководством одного из банков неподалеку. Это был один из тех банков, с которыми Питер имел дело на протяжении нескольких лет. Там находился его личный счет и счет его фирмы, и избрать именно это учреждение для финансирования их предприятия было вполне логично.
– Я готов локти кусать себе, что мы не пришли сюда сразу же, а связались с этой «Группой Мендоза», – сокрушался Питер, когда они ждали встречи с представителем банка в оживленном вестибюле.
– Конечно, но ведь с самого начала Лой подала идею о том, что именно она будет все финансировать, и посему у нее все права быть заводилой.
– Ай, не напоминай ты мне об этом, – Питер действительно очень беспокоился за Лой.
Лили могла его понять. Она соглашалась с ним в том, что это действительно было весьма странным, что от Лой до сих пор не было вестей, тем более, что она словом не обмолвилась относительно своего местонахождения, но Лили особенно за нее не волновалась.
– Ничего страшного. Лой – женщина достаточно самостоятельная и вполне сумеет постоять за себя. Не понимаю, чего раньше времени психовать, нам же пока ничего не известно.
Их провели в кабинет для посетителей в глубине банка. Поздоровавшись с ними за руку, банкир уселся поудобнее в своем кресле, затем всем своим видом дал понять, что он весь внимание. И оставался таковым, пока Питер объяснял цель их визита, а Лили, изредка вставляемыми репликами, помогала ему.
Они решили объяснить банкиру все как было. И о сущности изданий компании «Бэсс и Деммер», о их содержании и о будущих планах «Эл-Пи-Эл». Это заняло около часа. Но человек, сидевший перед ними, не проявлял ни малейших признаков нетерпения или утомления. Лили и Питер подробно объяснили ему их намерения, не скупясь на логичную, по их мнению, аргументацию.
– Таким образом, нам необходим примерно миллион для того, чтобы суметь взять их под контроль и начать свою деятельность, – резюмировал Питер. – Ну, и как по-вашему? Стоит ли игра свеч?
Теперь настала очередь банкира выложить свои про и контра. Поинтересовавшись у Лили относительно ее отношения к курению и получив заверения в том, что она не имеет ничего против, он принялся медленно и сосредоточенно набивать табаком трубку и затем неспешно ее раскурил.
– По сегодняшним масштабам это весьма малое предприятие, Питер. Обычно такие дела не стоят и той бумаги, на которой они изложены.
– Хорошо. Но могут же быть исключения к тому, что считается, как вы выражаетесь, обычным?
– Иногда, разумеется, могут. Но мне не совсем понятна одна вещь. Вы утверждаете, что ваш консультант – человек из «Группы Мендоза». А они корифеи в такого рода сделках. Почему, в таком случае, вы обращаетесь к нам.
Этот вопрос не застал их врасплох и ответ на него был обдуман всесторонне. Инициативу перехватила Лили.
– Как Питер уже упоминал «Группа Мендоза» участвует лишь вследствие личных мотивов и личных длительное время существующих контактов с третьим партнером – сеньорой Лойолой Перес, и, кроме того, нам было заявлено, что «Группа Мендоза» тоже не занимается сделками, сумма которых менее двадцати пяти миллионов.
Банкир хранил молчание, посасывая трубку. Потом кивнул.
– Жаль, что здесь сегодня не присутствует эта сеньора Перес. Мне бы хотелось познакомиться с ней.
– Нам тоже очень жаль, – сказала Лили. – Но она в данный момент в Испании. Там же находится и большая часть ее состояния. Лой сейчас занимается тем, что ищет пути высвобождения дополнительных средств, необходимых нам для того, чтобы увереннее продвигаться дальше.
Банкир снова кивнул.
– Понимаю. Но это лишь часть проблемы. Ведь эти пять журналов, которые вы собираетесь затем продать, вряд ли смогут обеспечить вам покрытие ваших расходов на всю сделку. Второе, вам придется столкнуться с неприятельской корпорацией. Это тоже может доставить вам массу хлопот.
– Если у нас в руках будет контроль над ними, то этого не произойдет. Все неприятности могут исходить лишь от самого Рэндолфа Деммера. Что же касается остальных, то их интересуют лишь прибыли и собственное спокойствие. Стоит нам его убрать, остальные будут послушно играть по предписанным нами правилам.
– Возможно. – Трубка выпустила облачко синего дымка. – Мне необходимо будет обсудить этот вопрос с комиссией по займам, и я с ними посоветуюсь, естественно. Я уже и сейчас знаю, какие вопросы будут заданы мне и, полагаю, что их будет беспокоить примерно тоже самое, что и меня. Поверьте, я целиком и полностью одобряю ваш план и ни на йоту не сомневаюсь в истинности ваших намерений. Не говоря уже о серьезности всех финансовых обязательств, которые вам предстоит взять на себя. Я знаю, Питер, что вы первоклассный менеджер и уверен в том, что и мисс Крамер тоже имеет определенный опыт в этом. Именно ее репутация ведущей телепередачи и должна послужить будущему процветанию тех изданий, которые останутся. Но, тем не менее, я все еще вынужден говорить – может быть. Первое, это будет зависеть от того, насколько безболезненно вам удастся перетянуть на вашу сторону этих двух владельцев акций, – он взглянул на бумаги, выложенные перед ним Питером, – миссис Деммер и миссис Грэйсон, не так ли? Вам совершенно необходимо добиться их готовности к сотрудничеству, в противном случае мы вряд ли проявим интерес ко всему этому.
И с этим им пришлось уйти.
– Как насчет завтрашнего дня? – спросил Питер, когда они пили кофе в маленьком ресторанчике напротив банка, где только что были. – Ты занята?
Лили покачала головой.
– Нет, мне необходимо будет уехать. Но всего лишь на двадцать четыре часа. Я вернусь в воскресенье, ближе к вечеру. Это будет еще до того, как ты отправишься обольщать Уиллу Грэйсон.
Питер сосредоточенно размешивал сахар в своей чашке.
– Можешь, конечно, сказать, что это не мое дело, но позволь все же спросить – ты едешь одна?
– Нет, не одна…
– Ясно, – он положил свою руку на ее. – Будь осторожна, родная моя. Не попадись на удочку этому красавчику.
Она покачала головой.
– Нет, нет. Все это не то, что ты думаешь. Никаких романтических эскапад не предусматривается. Это поездка своего рода деловая.
– Мне кажется, сейчас у тебя и без того дел более, чем достаточно.
– А это не мои дела, а Энди. И только я одна могу в этом ему помочь.
Энди незадолго до этого обратился к ней: Лили, больше тянуть я не могу, мне необходимо побывать в Филдинге.
15
– Очень мило, что вы согласились встретиться со мной, – начала Лили. – Но с самого начала хочу сказать вам, что, по правде говоря, мой приход не имеет отношения к моей передаче.
Рот ее собеседницы открылся и в ту же секунду она вскочила.
– Ну вот что, леди, я не знаю, кто вы такая и какое вам до меня дело, но…
– Миссис Деммер, я действительно Лили Крамер. И у меня нет никаких преступных намерений по отношению к вам. Просто мне было необходимо увидеться с вами, а выложи я вам свою истинную цель моего прихода, вы вряд ли согласились бы встретиться.
Близко посаженные глаза Луизы приобрели палевый оттенок и сузились.
– Может быть, вы мне в двух словах объясните, что к чему, а потом выметайтесь отсюда…
– Хорошо, если вы желаете, все именно так и будет. Но прежде выслушайте меня, пожалуйста.
– Выслушать-то я вас могу, это ничего мне стоить не будет, не так ли? Вы ведь ничего не собираетесь предлагать мне купить?
Грабителей, насильников, убийц и бродячих торговцев нью-йоркцы всегда считали одним и тем же.
– Нет, разумеется, – заверила ее Лили. – Наоборот, это мне хотелось бы у вас кое-что приобрести.
– Что же?
– Вашу долю акций «Бэсс и Деммер».
– Господи Иисусе, – проговорила миссис Деммер. – Господи Иисусе, – повторила она. – И все лишь из-за них? Вам-то до этого какое дело? Кроме того, мой свекор собирается продавать компанию какому-то типу из Нью-Мексико, коллекционеру что ли.
– Он не сможет это сделать без согласия членов правления. Так же, как никто без вашего желания не может обязать вас продать акции кому-нибудь еще.
– Плохо вы знаете этого старого засранца, моего свекра, – Луиза уселась, первая вспышка миновала.
Теперь она снова поднялась.
– Господи Иисусе. – По-видимому, это было ее любимым выражением. – Мне нужно выпить. Хотите чего-нибудь?
На часах было четверть двенадцатого. Рановато. Но выпить было необходимо в интересах дела.
– Маленькую рюмочку шерри, пожалуй, если у вас есть…
– Может и есть, сейчас посмотрю. – Она пошарила в шкафчике, где стояли бутылки. – Это мой сын Харви обычно его покупает. Вот, «Дядюшка Пепе», это шерри, если не ошибаюсь.
– Да, да, – успокоила ее Лили.
Ей была подана объемистая рюмка, доверху наполненная вином.
– Благодарю.
В руках у Луизы оказался стакан, больше подходящий для апельсинового сока или воды, тоже почти доверху наполненный виски. С единственным кубиком льда.
– Нет, если уж я пью, то мне нужно выпить как следует. Ну, как вам шерри, ничего? Он там не превратился в уксус? Бог знает, сколько он там простоял. Скорее всего, это Харви его принес, больше некому. Он недели две назад уехал. Отправился в Европу. Жаль, что вы раньше не появились. Харви продал свои акции. Я думала, что этот старый ублюдок обделается от злости, если узнает… – она хихикнула.
– Я уже владею акциями Харви, миссис Деммер. – Сделав это заявление, Лили ждала реакции.
Тонкогубый рот вновь приоткрылся.
– Как это вы умудрились? Он ведь их продавал этому шустряку, который желал, чтобы все было шито-крыто. Питер-как-его-там?
– Питеру Фоулеру из «Фоулер-дистрибьюшн». Это мой партнер.
Миссис Деммер облокотилась на спинку и отхлебнула виски.
– Мне кажется, я понимаю теперь, зачем вы сюда явились.
– Надеюсь, что понимаете, вот что, миссис Деммер, я хочу заплатить вам за ваши бумаги больше, чем они сейчас стоят в открытой продаже. Два дня назад они упали до шести девяноста, вместо семи пятидесяти. Еще через пару дней они будут стоить снова шесть двадцать пять или того меньше. Потому что весь Уолл-стрит отлично понимает, что этот нумизмат из Нью-Мексико усядется на эти журналы своей задницей и будет на них сидеть так же, как сидел ваш свекор многие годы. Не думаю, что вам в этом случае можно будет рассчитывать на какие-то проценты. По крайней мере до тех пор, пока вы не расстанетесь со своим сентиментально-трогательным желанием сохранять существующий порядок вещей.
Блондинка разразилась смехом.
– Сентиментально-трогательным, говорите? Неплохое словечко. Славно вы меня поддели! Нет, там, где этот проклятый скот, где эти мерзкие журнальчики, там у меня никаких сантиментов нет. Когда я вышла замуж, мы с мужем была парочка детей, сопляков, по уши влюбленных друг в друга. Дело в том, что я была танцовщицей в шоу, а старику это не нравилось. Да он просто ревновал меня! Я могу чем угодно поклясться, что у него в одном месте очень свербит при мысли обо мне, – как бы в подтверждение она вытянула ногу, обтянутую нейлоном и обутую в туфель на немыслимо высоком каблуке. – Еще ничего? Как вы считаете?
– Великолепно, – призналась Лили и это была не лесть с ее стороны. – Вы заставляете меня позеленеть от зависти. – И это тоже было недалеко от истины.
Но дело было не в ногах этой леди.
– Уж не по причине ли моего владения акциями? – требовательно спросила блондинка.
Да, ума ей было не занимать, как и проницательности.
– И то, и другое, – не стала скрывать Лили.
– Верю вам. Так вот, этот чертов старик здорово осложнил жизнь моему Харви. Я имею в виду моего мужа, его ведь тоже звали Харви. А сына моего зовут Харви-Майкл-младший… Нельзя сказать, что этот окаянный Рэндолф не ставит его вообще ни во что. Так, конечно сказать нельзя, но… Но моя жизнь превратилась в сущий ад.
– Тогда почему…
– Тогда почему я руками и ногами не хватаюсь за возможность накрутить ему хвост? Это вы хотели спросить? Все не так просто. Видите эти апартаменты? Я ведь не владею ими, они не мои. Мой опекун – Рэндолф Деммер. То же самое относится и к моим доходам. Они тоже исходят из рук совета опекунов. Я, конечно, не верю в то, что ему удастся все это отобрать у меня, если ему вздумается. Во всяком случае, мой адвокат утверждает, что не сможет. Но усложнить мне жизнь он может.
Лили отпила шерри. В мозгах у нее вихрем носились варианты, предположения, идеи. У нее на раздумье выпало несколько лишних секунд, пока Луиза Деммер отправилась наливать себе еще порцию виски.
– Вам налить еще этого шерри?
– Нет, спасибо. Знаете, мне нельзя сейчас затуманивать голову. Насколько я понимаю, у вас шесть процентов?
– Ага.
– А у нас двадцать пять процентов. Так что, если вы продадите нам свои, мы заимеем тридцать один процент и забаллотируем любое решение вашего свекра.
– Остальные члены совета пойдут за ним, а все вместе имеют… – Луиза запнулась.
– Минус ваши и вашего сына. Тогда у них остается одиннадцать процентов, – закончила за нее Лили.
Все это было подсчитано уже Бог знает когда.
– Двадцать восемь и одиннадцать равно тридцати девяти. При этом количестве Деммер еще сможет осуществлять контроль, а если нам удастся перетянуть на нашу сторону еще двоих членов, то… А почему бы этим людям не пойти за нами? Мы ведь в состоянии обеспечить возможность повышения прибылей, в отличие от вашего свекра или его нумизмата из Нью-Мексико.
– Думаете, что вам удастся уломать Уиллу, так? У нее единственной довольно солидный кусок. А у остальных там всяких двоюродных-троюродных всего лишь по одному-два процента у каждого.
Лили не ответила, да и не нужно было отвечать: все цифры были хорошо известны.
– Но, как я уже говорила, – продолжала Луиза, – я не могу продать их вам. Этот старикан мне устроит такое…
– Что он может вам устроить? Кроме того, мы пообещаем вам хорошую цену. А если мы предложим вам контрольный пакет? Вы в будущем спокойно будете получать свою долю, да и сейчас вам отвалится неплохая сумма.
– Вы действительно можете это мне обещать? А, душечка?
Лили встала. Лицо ее оставалось серьезным.
– Мы действительно это можем обещать, миссис Деммер. И вы тоже, по-моему, заинтересовались нашим предложением. Вы ведь действительно хотите продать акции. Вы спите и видите, как бы свалить этого старикашку.
Ее собеседница пожала плечами.
– Это ни для кого не секрет. Да, хочу…
– Ну и хорошо. Я вам могу помочь сделать это, практически ничем не рискуя. Так вы собираетесь играть?
– Практически и совсем – не одно и то же, – заметила Луиза.
– Правильно, не одно и то же. Жизнь есть жизнь. Как вы уже имели возможность убедиться, в чем я нисколько не сомневаюсь.
– Да-да…
Еще несколько мгновений обе женщины продолжали смотреть друг на друга. Лили не собиралась открывать рот первой, впрочем, ей и не пришлось.
– Заинтриговали вы меня, – блондинка в очередной раз приложилась к стакану, – очень заинтриговали. Но я должна все как следует обдумать и посоветоваться с моим адвокатом. И потом дам вам знать.
– Отлично. Но не позже, чем через двадцать четыре часа. Я звоню вам завтра в одиннадцать утра.
– Скажи мне, если бы ставкой в этой игре была твоя собственная жизнь, – спросил ее потом Питер, – ты бы отважилась поставить ее на эту леди.
Лили подумала.
– Она продаст нам акции, – в конце концов ответила она.
Именно так все и произошло. Но оставалось еще одно условие.
– Мне необходимо получить от Уиллы заверение в том, что она будет голосовать за нас. И пока я не получу такого подтверждения, у нас не может быть никаких сделок.
Это было задачей Питера. Лили встречалась с Луизой Деммер в четверг, а ее ответ был получен в пятницу вечером. Питер сразу же позвонил Уилле Грэйсон и предложил встретиться, но ему было заявлено, что она весь уикэнд, вплоть до воскресного вечера, занята и готова была встретиться с ним не раньше конца воскресенья.
– Может к тому времени и Лой о себе даст знать, – с надеждой в голосе произнес Питер. – Не нравятся мне все эти дела без нее. Не уверен, что это вообще правомочно.
Потом в какой-то кофейне в центре города они пили кофе, заедая сэндвичами с тунцом.
– Мы не можем больше ждать, – рассуждала Лили. – На данной стадии мы ничем не рискуем. Это все лишь слова и обещания, никакой особой правомочности для них не требуется.
– Но меньше, чем через полчаса нам ведь предстоит серьезный разговор, – напомнил Питер.
Они собирались встретиться с руководством одного из банков неподалеку. Это был один из тех банков, с которыми Питер имел дело на протяжении нескольких лет. Там находился его личный счет и счет его фирмы, и избрать именно это учреждение для финансирования их предприятия было вполне логично.
– Я готов локти кусать себе, что мы не пришли сюда сразу же, а связались с этой «Группой Мендоза», – сокрушался Питер, когда они ждали встречи с представителем банка в оживленном вестибюле.
– Конечно, но ведь с самого начала Лой подала идею о том, что именно она будет все финансировать, и посему у нее все права быть заводилой.
– Ай, не напоминай ты мне об этом, – Питер действительно очень беспокоился за Лой.
Лили могла его понять. Она соглашалась с ним в том, что это действительно было весьма странным, что от Лой до сих пор не было вестей, тем более, что она словом не обмолвилась относительно своего местонахождения, но Лили особенно за нее не волновалась.
– Ничего страшного. Лой – женщина достаточно самостоятельная и вполне сумеет постоять за себя. Не понимаю, чего раньше времени психовать, нам же пока ничего не известно.
Их провели в кабинет для посетителей в глубине банка. Поздоровавшись с ними за руку, банкир уселся поудобнее в своем кресле, затем всем своим видом дал понять, что он весь внимание. И оставался таковым, пока Питер объяснял цель их визита, а Лили, изредка вставляемыми репликами, помогала ему.
Они решили объяснить банкиру все как было. И о сущности изданий компании «Бэсс и Деммер», о их содержании и о будущих планах «Эл-Пи-Эл». Это заняло около часа. Но человек, сидевший перед ними, не проявлял ни малейших признаков нетерпения или утомления. Лили и Питер подробно объяснили ему их намерения, не скупясь на логичную, по их мнению, аргументацию.
– Таким образом, нам необходим примерно миллион для того, чтобы суметь взять их под контроль и начать свою деятельность, – резюмировал Питер. – Ну, и как по-вашему? Стоит ли игра свеч?
Теперь настала очередь банкира выложить свои про и контра. Поинтересовавшись у Лили относительно ее отношения к курению и получив заверения в том, что она не имеет ничего против, он принялся медленно и сосредоточенно набивать табаком трубку и затем неспешно ее раскурил.
– По сегодняшним масштабам это весьма малое предприятие, Питер. Обычно такие дела не стоят и той бумаги, на которой они изложены.
– Хорошо. Но могут же быть исключения к тому, что считается, как вы выражаетесь, обычным?
– Иногда, разумеется, могут. Но мне не совсем понятна одна вещь. Вы утверждаете, что ваш консультант – человек из «Группы Мендоза». А они корифеи в такого рода сделках. Почему, в таком случае, вы обращаетесь к нам.
Этот вопрос не застал их врасплох и ответ на него был обдуман всесторонне. Инициативу перехватила Лили.
– Как Питер уже упоминал «Группа Мендоза» участвует лишь вследствие личных мотивов и личных длительное время существующих контактов с третьим партнером – сеньорой Лойолой Перес, и, кроме того, нам было заявлено, что «Группа Мендоза» тоже не занимается сделками, сумма которых менее двадцати пяти миллионов.
Банкир хранил молчание, посасывая трубку. Потом кивнул.
– Жаль, что здесь сегодня не присутствует эта сеньора Перес. Мне бы хотелось познакомиться с ней.
– Нам тоже очень жаль, – сказала Лили. – Но она в данный момент в Испании. Там же находится и большая часть ее состояния. Лой сейчас занимается тем, что ищет пути высвобождения дополнительных средств, необходимых нам для того, чтобы увереннее продвигаться дальше.
Банкир снова кивнул.
– Понимаю. Но это лишь часть проблемы. Ведь эти пять журналов, которые вы собираетесь затем продать, вряд ли смогут обеспечить вам покрытие ваших расходов на всю сделку. Второе, вам придется столкнуться с неприятельской корпорацией. Это тоже может доставить вам массу хлопот.
– Если у нас в руках будет контроль над ними, то этого не произойдет. Все неприятности могут исходить лишь от самого Рэндолфа Деммера. Что же касается остальных, то их интересуют лишь прибыли и собственное спокойствие. Стоит нам его убрать, остальные будут послушно играть по предписанным нами правилам.
– Возможно. – Трубка выпустила облачко синего дымка. – Мне необходимо будет обсудить этот вопрос с комиссией по займам, и я с ними посоветуюсь, естественно. Я уже и сейчас знаю, какие вопросы будут заданы мне и, полагаю, что их будет беспокоить примерно тоже самое, что и меня. Поверьте, я целиком и полностью одобряю ваш план и ни на йоту не сомневаюсь в истинности ваших намерений. Не говоря уже о серьезности всех финансовых обязательств, которые вам предстоит взять на себя. Я знаю, Питер, что вы первоклассный менеджер и уверен в том, что и мисс Крамер тоже имеет определенный опыт в этом. Именно ее репутация ведущей телепередачи и должна послужить будущему процветанию тех изданий, которые останутся. Но, тем не менее, я все еще вынужден говорить – может быть. Первое, это будет зависеть от того, насколько безболезненно вам удастся перетянуть на вашу сторону этих двух владельцев акций, – он взглянул на бумаги, выложенные перед ним Питером, – миссис Деммер и миссис Грэйсон, не так ли? Вам совершенно необходимо добиться их готовности к сотрудничеству, в противном случае мы вряд ли проявим интерес ко всему этому.
И с этим им пришлось уйти.
– Как насчет завтрашнего дня? – спросил Питер, когда они пили кофе в маленьком ресторанчике напротив банка, где только что были. – Ты занята?
Лили покачала головой.
– Нет, мне необходимо будет уехать. Но всего лишь на двадцать четыре часа. Я вернусь в воскресенье, ближе к вечеру. Это будет еще до того, как ты отправишься обольщать Уиллу Грэйсон.
Питер сосредоточенно размешивал сахар в своей чашке.
– Можешь, конечно, сказать, что это не мое дело, но позволь все же спросить – ты едешь одна?
– Нет, не одна…
– Ясно, – он положил свою руку на ее. – Будь осторожна, родная моя. Не попадись на удочку этому красавчику.
Она покачала головой.
– Нет, нет. Все это не то, что ты думаешь. Никаких романтических эскапад не предусматривается. Это поездка своего рода деловая.
– Мне кажется, сейчас у тебя и без того дел более, чем достаточно.
– А это не мои дела, а Энди. И только я одна могу в этом ему помочь.
Энди незадолго до этого обратился к ней: Лили, больше тянуть я не могу, мне необходимо побывать в Филдинге.
15
Нью-Йорк, Массачусетс, Испания, 1981 год.
Ехать было решено рано утром, через Бостон. Энди заехал за ней в субботу, когда было еще темно. Напрокат взяли «порше». Мощная машина с легкостью проглатывала бесконечные мили пустынных улиц Манхэттена.
– Если не ошибаюсь, нам надо ехать через мост Джорджа Вашингтона? – спросил Энди.
Пилотом была Лили. На коленях у нее была разложена карта.
– Да можно ехать и через него.
– Поехали, если ты не против. Когда я был ребенком, у меня была одна книжка, она называлась «Города мира». И там была фотография моста имени Джорджа Вашингтона. Мне он казался тогда самым прекрасным из всех сооружений в мире.
Они ехали по Генри Хадсон-Паркуэй. Тем временем светлело, и с противоположного берега реки медленно вырисовывался Джерси-Пэлисейд. Когда они добрались до моста, солнце еще не успело взойти и гирлянды огней на нем были подобны сверкающему ожерелью из драгоценных камней. Энди издал торжествующий клич:
– Вот он! Привет, мост! Я всегда знал, что когда-нибудь увижу тебя!
– Неужели это казалось тебе недостижимой мечтой? – поинтересовалась Лили. – А сейчас, когда у тебя есть на что жить?
– Понимаешь, дело не в средствах. Когда ты богат, богачом себя не чувствуешь. Во всяком случае, тогда ребенком мне это казалось совершенно недоступным. Мне вообще в детстве казалось, что я заключенный. Узник. Огромный дом, толпа слуг, все должно выполняться согласно предписанным ритуалам.
– Но теперь-то это кончилось, – сказала Лили.
– Теперь да. В особенности сегодня, – он откинулся назад, упершись руками в руль. – Долгожданная свобода, – пропел он. – Боже всевышний, наконец-то я свободен!
Его энтузиазм был настолько заразительным, что не мог не увлечь Лили, и та засмеялась.
В розоватом свете раннего утра они свернули на восток, на Кросс Ривер-Паркуэй, где почти не было движения, и поехали в направлении Меррита.
– Здесь дорога живописнее, чем этот Нью-Инглэнд-Труэй, – отметила Лили.
И Энди был тоже настроен на приятные впечатления. Они проехали мимо «Макдональдса»
– В Лондоне теперь тоже есть «Макдональдсы», но все-таки не совсем такие, как здесь, – просветил ее Энди.
– Теперь ты мне заявишь, что хочешь в Диснейленд, – сыронизировала Лили.
– Разумеется, и в Голливуде поглазеть на звездочек. Туда можно поехать и на автобусе. Или на самолете, где-нибудь позади устроюсь, где места подешевле.
– В Америке это называется «экономический класс».
– Неплохое название, – одобрил Энди. – Стопроцентно американское. Вчера вечером меня пригласили в один дом на ужин и потчевали там, кроме всего иного, еще и ячменными лепешками. И самое интересное, называли их «бисквитами». Можешь себе представить?
– Не забывай, что ты в Америке, – напомнила Лили. – Мы все привыкли называть как нам удобнее.
– Не забываю, что я в Америке и что ты – американка. И за это я тебя очень и очень люблю. Правда.
Лили промолчала, глядя на дорогу, набегавшую под колеса «порше» и время летело незаметно. Часам к девяти они были уже на границе Массачусетса, а в десять с четвертью на въезде во Фрэминг-хэм.
– Лучше свернуть здесь, – Лили сверилась с картой. – Ведь в Бостон нам не нужно. Если мы едем прямо в Филдинг, то заезжать в Бостон нет необходимости.
– Да, – согласился он. – Тогда повернем здесь. – И через секунду сказал: – Лили, ты чудо, что согласилась поехать со мной. Самое настоящее чудо. Тем более, если принять во внимание…
– Ничего принимать во внимание не следует. Я тебе говорила миллион раз – твои подозрения – дурь несусветная, во всяком случае, в отношении моей матери. Кроме того, я очень люблю Филдинг.
Много лет назад, когда она была молода, Лили считала, что миру ничего не стоит уподобиться ее мечтаниям, Лили не сомневалась, что в один прекрасный день они отправятся сюда вместе с Энди, и она покажет ему ее дом. Так должен был, по ее мнению, выглядеть их медовый месяц. Предусматривалось, что и Энди также влюбится в дом, как и она, и они купят его. И что он будет любить ее вечно, и они останутся вечно до глубокой старости. Да, все это было в прошлой жизни, очень и очень давно.
Лили собралась с духом и решилась на то, чтобы зайти в новый торговый центр на окраине города. Издали ей уже приходилось видеть его, и шок, испытанный ею от этого нововведения, был переносимым. Он ей казался больше и оживленнее, чем представлялось, но этого следовало ожидать.
– Все здесь по-новому, в мои годы здесь ничего такого не было.
– Непременный американский торговый центр. Не очень-то оригинальное сооружение, как ты думаешь?
– Не издевайся, Америка – новая страна, но, тем не менее, Филдинг тоже имеет свою историю. Это один из старейших городов Новой Англии. – Лили была не лишена американского патриотизма.
Она показала в сторону Хэйвен-авеню.
– Библиотека за следующим поворотом. Полагаю, начать следует с нее.
Он взглянул на часы на приборной доске «порше».
– Как мы славно уложились, у нас еще масса времени. Может быть, ты мне все же покажешь город? Ну, хоть немного…
– С удовольствием, если ты этого желаешь.
– Так вот, сначала проедемся немного, – решил Энди. – Это не для развлечения, поверь, просто мне необходимо взглянуть на тот фон, где развивались события, предшествовавшие Суоннинг-Парку.
– Хорошо. Тогда едем до следующего светофора. Потом мимо аптеки Кентов, она останется по левую сторону.
Но когда они доехали до того места, где должна была находиться аптека, Лили ее не увидела.
Там, где испокон веку помещалась аптека Кентов, красовался теперь какой-то ресторан с плотно зашторенными хлопчатобумажными занавесками окнами.
– Здесь была аптека Кента? – заметил Энди. – Или, может быть, ты перепутала поворот?
– Ничего я не перепутала, – не соглашалась Лили.
Она смотрела на магазины по обеим сторонам улицы. Среди них не было ни одного, который был бы ей знаком. Все это были дорогие магазины верхнего платья и сувениров. Здесь даже появилось нечто вроде художественного салона.
– Я была здесь сразу же по возвращении в Америку в семьдесят шестом году, – недоумевала Лили. – Но тогда здесь ничего подобного не было и в помине.
– Это возникло в противовес чудищу на окраине, – считал Энди. – Повсюду теперь так. Либо изменяйся со временем, либо на свалку. Непреложное правило любой главной улицы в любом городе на Западе, будь то Европа или Америка.
– Боже, а это что? – воскликнула Лили.
– Что случилось? – спросил Энди.
– Да вон, универмаг Пэтуортов…
Энди быстро посмотрел, куда она указывала. Его взору предстало здание из красного кирпича с громадными шарообразными фонарями и широкими ступенями, ведущими к главному входу, по обе стороны которого росли маленькие приземистые деревца. На вывеске стояло: ФИЛДИНГСКАЯ АРКАДА. Они подъехали к светофору и остановились на красный свет. Лили высунулась из окна и глядела наружу.
– Любуешься, как изгадили и продолжают гадить твой родной город? – с горечью спросил Энди. – Кому-то пришло в голову, что так должен выглядеть шик начала восьмидесятых.
– Боже мой! Ведь универмаг Пэтуорта простоял здесь сотню лет. С ума они здесь все посходили, что ли?
– Экономический бум… Что тут скажешь? Куда сейчас?
На светофоре появился зеленый свет.
– Налево по Вудс-роуд, – скомандовала Лили. «Порше» плавно свернул.
Она хотела что-то сказать, как вдруг в изумлении или ужасе прижала ладони ко рту.
– Остановись… – прошептала она сквозь пальцы.
Он тут же свернул к краю проезжей части и затормозил. Лили неподвижно сидела рядом, белая как мел, не в состоянии вымолвить ни слова.
– Что с тобой, дорогая моя?
– Посмотри! Нет, ты только посмотри!
Он не знал, на что он должен смотреть и что видеть. То, что предстало его взору, ничем особенным его не поражало. Вполне обычная, даже стандартная американская улица, обсаженная деревьями. Или когда-то обсаженная. Большая зеленая полянка перед комплексом одно– и двухэтажных домиков с плоскими крышами и стеклянными дверьми. Бетонные тропинки, по бокам которых рос декоративный кустарник. В основном постройки здесь были деревянными, некрашеными, посеревшими от дождей. Крыши были также из аккуратной, потемневшей от времени щепы. На другой стороне улицы был воздвигнут массивный щит, тоже из дерева «ПИТОМНИКИ ВУДС ХЭИВЕН». Чуть дальше еще одна дощечка, эта выглядела несколько менее презентабельно: «СОВРЕМЕННОЕ ЖИЛЬЕ В ДУХЕ ТРАДИЦИИ. ВЫСТАВОЧНЫЙ ПАВИЛЬОН И КОНТОРА ПРЯМО».
Ехать было решено рано утром, через Бостон. Энди заехал за ней в субботу, когда было еще темно. Напрокат взяли «порше». Мощная машина с легкостью проглатывала бесконечные мили пустынных улиц Манхэттена.
– Если не ошибаюсь, нам надо ехать через мост Джорджа Вашингтона? – спросил Энди.
Пилотом была Лили. На коленях у нее была разложена карта.
– Да можно ехать и через него.
– Поехали, если ты не против. Когда я был ребенком, у меня была одна книжка, она называлась «Города мира». И там была фотография моста имени Джорджа Вашингтона. Мне он казался тогда самым прекрасным из всех сооружений в мире.
Они ехали по Генри Хадсон-Паркуэй. Тем временем светлело, и с противоположного берега реки медленно вырисовывался Джерси-Пэлисейд. Когда они добрались до моста, солнце еще не успело взойти и гирлянды огней на нем были подобны сверкающему ожерелью из драгоценных камней. Энди издал торжествующий клич:
– Вот он! Привет, мост! Я всегда знал, что когда-нибудь увижу тебя!
– Неужели это казалось тебе недостижимой мечтой? – поинтересовалась Лили. – А сейчас, когда у тебя есть на что жить?
– Понимаешь, дело не в средствах. Когда ты богат, богачом себя не чувствуешь. Во всяком случае, тогда ребенком мне это казалось совершенно недоступным. Мне вообще в детстве казалось, что я заключенный. Узник. Огромный дом, толпа слуг, все должно выполняться согласно предписанным ритуалам.
– Но теперь-то это кончилось, – сказала Лили.
– Теперь да. В особенности сегодня, – он откинулся назад, упершись руками в руль. – Долгожданная свобода, – пропел он. – Боже всевышний, наконец-то я свободен!
Его энтузиазм был настолько заразительным, что не мог не увлечь Лили, и та засмеялась.
В розоватом свете раннего утра они свернули на восток, на Кросс Ривер-Паркуэй, где почти не было движения, и поехали в направлении Меррита.
– Здесь дорога живописнее, чем этот Нью-Инглэнд-Труэй, – отметила Лили.
И Энди был тоже настроен на приятные впечатления. Они проехали мимо «Макдональдса»
– В Лондоне теперь тоже есть «Макдональдсы», но все-таки не совсем такие, как здесь, – просветил ее Энди.
– Теперь ты мне заявишь, что хочешь в Диснейленд, – сыронизировала Лили.
– Разумеется, и в Голливуде поглазеть на звездочек. Туда можно поехать и на автобусе. Или на самолете, где-нибудь позади устроюсь, где места подешевле.
– В Америке это называется «экономический класс».
– Неплохое название, – одобрил Энди. – Стопроцентно американское. Вчера вечером меня пригласили в один дом на ужин и потчевали там, кроме всего иного, еще и ячменными лепешками. И самое интересное, называли их «бисквитами». Можешь себе представить?
– Не забывай, что ты в Америке, – напомнила Лили. – Мы все привыкли называть как нам удобнее.
– Не забываю, что я в Америке и что ты – американка. И за это я тебя очень и очень люблю. Правда.
Лили промолчала, глядя на дорогу, набегавшую под колеса «порше» и время летело незаметно. Часам к девяти они были уже на границе Массачусетса, а в десять с четвертью на въезде во Фрэминг-хэм.
– Лучше свернуть здесь, – Лили сверилась с картой. – Ведь в Бостон нам не нужно. Если мы едем прямо в Филдинг, то заезжать в Бостон нет необходимости.
– Да, – согласился он. – Тогда повернем здесь. – И через секунду сказал: – Лили, ты чудо, что согласилась поехать со мной. Самое настоящее чудо. Тем более, если принять во внимание…
– Ничего принимать во внимание не следует. Я тебе говорила миллион раз – твои подозрения – дурь несусветная, во всяком случае, в отношении моей матери. Кроме того, я очень люблю Филдинг.
Много лет назад, когда она была молода, Лили считала, что миру ничего не стоит уподобиться ее мечтаниям, Лили не сомневалась, что в один прекрасный день они отправятся сюда вместе с Энди, и она покажет ему ее дом. Так должен был, по ее мнению, выглядеть их медовый месяц. Предусматривалось, что и Энди также влюбится в дом, как и она, и они купят его. И что он будет любить ее вечно, и они останутся вечно до глубокой старости. Да, все это было в прошлой жизни, очень и очень давно.
Лили собралась с духом и решилась на то, чтобы зайти в новый торговый центр на окраине города. Издали ей уже приходилось видеть его, и шок, испытанный ею от этого нововведения, был переносимым. Он ей казался больше и оживленнее, чем представлялось, но этого следовало ожидать.
– Все здесь по-новому, в мои годы здесь ничего такого не было.
– Непременный американский торговый центр. Не очень-то оригинальное сооружение, как ты думаешь?
– Не издевайся, Америка – новая страна, но, тем не менее, Филдинг тоже имеет свою историю. Это один из старейших городов Новой Англии. – Лили была не лишена американского патриотизма.
Она показала в сторону Хэйвен-авеню.
– Библиотека за следующим поворотом. Полагаю, начать следует с нее.
Он взглянул на часы на приборной доске «порше».
– Как мы славно уложились, у нас еще масса времени. Может быть, ты мне все же покажешь город? Ну, хоть немного…
– С удовольствием, если ты этого желаешь.
– Так вот, сначала проедемся немного, – решил Энди. – Это не для развлечения, поверь, просто мне необходимо взглянуть на тот фон, где развивались события, предшествовавшие Суоннинг-Парку.
– Хорошо. Тогда едем до следующего светофора. Потом мимо аптеки Кентов, она останется по левую сторону.
Но когда они доехали до того места, где должна была находиться аптека, Лили ее не увидела.
Там, где испокон веку помещалась аптека Кентов, красовался теперь какой-то ресторан с плотно зашторенными хлопчатобумажными занавесками окнами.
– Здесь была аптека Кента? – заметил Энди. – Или, может быть, ты перепутала поворот?
– Ничего я не перепутала, – не соглашалась Лили.
Она смотрела на магазины по обеим сторонам улицы. Среди них не было ни одного, который был бы ей знаком. Все это были дорогие магазины верхнего платья и сувениров. Здесь даже появилось нечто вроде художественного салона.
– Я была здесь сразу же по возвращении в Америку в семьдесят шестом году, – недоумевала Лили. – Но тогда здесь ничего подобного не было и в помине.
– Это возникло в противовес чудищу на окраине, – считал Энди. – Повсюду теперь так. Либо изменяйся со временем, либо на свалку. Непреложное правило любой главной улицы в любом городе на Западе, будь то Европа или Америка.
– Боже, а это что? – воскликнула Лили.
– Что случилось? – спросил Энди.
– Да вон, универмаг Пэтуортов…
Энди быстро посмотрел, куда она указывала. Его взору предстало здание из красного кирпича с громадными шарообразными фонарями и широкими ступенями, ведущими к главному входу, по обе стороны которого росли маленькие приземистые деревца. На вывеске стояло: ФИЛДИНГСКАЯ АРКАДА. Они подъехали к светофору и остановились на красный свет. Лили высунулась из окна и глядела наружу.
– Любуешься, как изгадили и продолжают гадить твой родной город? – с горечью спросил Энди. – Кому-то пришло в голову, что так должен выглядеть шик начала восьмидесятых.
– Боже мой! Ведь универмаг Пэтуорта простоял здесь сотню лет. С ума они здесь все посходили, что ли?
– Экономический бум… Что тут скажешь? Куда сейчас?
На светофоре появился зеленый свет.
– Налево по Вудс-роуд, – скомандовала Лили. «Порше» плавно свернул.
Она хотела что-то сказать, как вдруг в изумлении или ужасе прижала ладони ко рту.
– Остановись… – прошептала она сквозь пальцы.
Он тут же свернул к краю проезжей части и затормозил. Лили неподвижно сидела рядом, белая как мел, не в состоянии вымолвить ни слова.
– Что с тобой, дорогая моя?
– Посмотри! Нет, ты только посмотри!
Он не знал, на что он должен смотреть и что видеть. То, что предстало его взору, ничем особенным его не поражало. Вполне обычная, даже стандартная американская улица, обсаженная деревьями. Или когда-то обсаженная. Большая зеленая полянка перед комплексом одно– и двухэтажных домиков с плоскими крышами и стеклянными дверьми. Бетонные тропинки, по бокам которых рос декоративный кустарник. В основном постройки здесь были деревянными, некрашеными, посеревшими от дождей. Крыши были также из аккуратной, потемневшей от времени щепы. На другой стороне улицы был воздвигнут массивный щит, тоже из дерева «ПИТОМНИКИ ВУДС ХЭИВЕН». Чуть дальше еще одна дощечка, эта выглядела несколько менее презентабельно: «СОВРЕМЕННОЕ ЖИЛЬЕ В ДУХЕ ТРАДИЦИИ. ВЫСТАВОЧНЫЙ ПАВИЛЬОН И КОНТОРА ПРЯМО».