Страница:
Другим раздражающим моментом было присутствие на съемочной платформе Лислет, вдовы Пола. Донна Лислет была одета в серое платье, волосы зачесаны назад, заколоты заколкой, лицо у нее было бледное. Она откровенно нервничала, и трудно было сказать, где она будет, когда начнется съемка.
Мадлин также нарядилась для съемок и выглядела весьма привлекательно — в желтых широких брюках и рубашке, желтых сандалетах и солнечных очках в желтой оправе. Саммер была рядом с матерью. Было такое впечатление, что все ждут аттракциона. Джулия надеялась, что будет чему аплодировать.
Тетушка Тин в этот раз не пришла. Она была не в силах наблюдать это вновь и решила подождать в доме, пока не услышит, что все закончилось успешно.
Тетушка Тин хорошо придумала, промелькнуло в голове Джулии. Ей бы тоже хотелось уйти, пока все не закончится. В случае неудачи она бы смогла очистить площадку, отправив всех, кто не занят, упаковывать аппаратуру.
Ее преследовала мысль, что было что-то отвратительное в этом интересе всех к ялику и быстроходному катеру. Как и зрителей гладиаторских боев в Древнем Риме, людей сюда привела какая-то примитивная страсть — наблюдать, как другие рискуют жизнью. И то, что съемками таких сцен она способствовала разжиганию этой страсти, не могло не беспокоить ее.
Откровенно говоря, Джулия хотела бы отменить съемку, но это было уже не в ее силах. Все было приготовлено, съемочная бригада и специалисты собраны, потрачены большие деньги. Ничем нельзя было бы объяснить внезапную отмену, все бы подумали, что это «женский каприз». Такая отмена свела бы на нет все ее усилия стать первоклассным директором. Но какое это имело значение в сравнении с жизнью человека?
Донна Лислет стояла одна, печальным взглядом наблюдая за приготовлениями на воде. Мадлин и другие не обращали на нее внимания, не сказали ей ни слова с тех пор, как Рей оставил ее на площадке. Одиночество молодой вдовы не давало покоя Джулии так же, как и чувство вины за смерть ее мужа. Джулия медленно подошла к женщине.
— Это очень смело с вашей стороны — прийти сюда сегодня, — сказала Джулия, когда они поздоровались.
— Это не смелость, — ответила Донна. — Это больше похоже на заклинание. У меня были такие ночные кошмары, что я подумала — не знаю, поймете ли вы — что, если я увижу, как Рей выполнит трюк правильно, это даст мне силы занять место…
Пока вдова подыскивала слова, Джулия попыталась помочь ей:
— Я догадываюсь, что вы имеете в виду. Я полагаю, каждый понимает разные вещи по-своему.
— Хочу поблагодарить вас за возможность работать в группе. Не могу передать вам, как я взволнована. Я не могу дождаться, когда начнут.
Джулия ответила что-то подобающее, остановившись на описании городских сцен, в которых должны были принять участие другие женщины, когда начнется съемка. Донна Лислет, судя по разговору, была женщиной разумной и уравновешенной. У нее были несколько напыщенные манеры, словно она не совсем доверяла Джулии или она все-таки считала ее виновной в смерти мужа. Поговорив с Донной, Джулия услышала сигнал, что все готово. Улыбнувшись и пробормотав слова извинения, она отошла от вдовы и направилась к своему месту.
Была дана команда включить камеры. Ялик помчался вниз по реке, вырвавшись из темного зеленого туннеля на открытое пространство, быстроходный катер шел за ним, его сопровождала лодка со Стэном и оператором. Волны от трех судов вспенивались сзади веером.
Как и прежде, с быстроходного катера раздались выстрелы. Слева от ялика возникла серия фонтанирующих взрывов, ялик отклонился в сторону в головокружительном пируэте, выплясывая на волнах, и промчался к стене кипарисов, молнией рассекая себе проход.
Не было необходимости в выкрикивании команд. Трюк был выполнен безупречно. Джулия молча стояла и наблюдала, забыв обо всем.
Прежде она думала, что Пол Лислет вел катер с большой скоростью, но она видела, что Рей несется на ялике настолько быстро, что казалось, он сейчас взлетит. Его повороты были аккуратными, четкими, и когда он промчался через строй кипарисов в этой ошеломляющей смене солнца и тени, что так увлекало Джулию прежде, она была уверена, что он коснулся не только коряг и пней, но и самих стволов кипарисов.
Она слышала, как сзади Донна Лислет шептала со слезами на глазах:
— Боже, о Боже…
Мадлин часто и тяжело дышала от возбуждения, губы ее были раскрыты, когда она наблюдала за Реем. Аннет Даветт смотрела зачарованно и испуганно. Она обняла свою дочь, а та стояла, кусая губы. Ее глаза подозрительно блестели на бледном лице.
У Джулии не было сил сочувствовать им. Сердце стучало в груди, и каждый удар отдавался в висках. К горлу подступала тошнота, на лбу выступил пот. В голове проносились мысли остановить это мучение, остановить лодки, прекратить эту сцену и ее ужасный конец. Слово, которое остановило бы это, вертелось, накалялось, стучало у нее в голове. Она чувствовала, как оно звенит в ушах, чувствовала его силу и действие.
Но высказать его она не могла. Страх сделал ее немой, страх, что любой ее возглас может вызвать мгновенную заминку и повлечет за собой несчастье. Она молчала и из уважения к профессионализму и точности разыгрывающегося перед ней искусного действия.
Она знала, что Рей работал над трюком со Стэном, размечая на карте движение лодок, но то, что они до такой степени отработали согласованность действий, она не предполагала. Все происходившее было прекрасно, восхитительно.
Снова раздались выстрелы. Скорость и напряжение гонки возрастали. Круги ялика и катера все более сужались, а затем началось их долгое стремительное движение к кипарисам и к полузатопленному якорю, от которого начинался уклон.
Словно стрела с гигантским наконечником, несся ялик вперед. Позади Джулии кто-то выругался в благоговейном восхищении. Кран скрипел, когда камера пробиралась сквозь деревья. Сердце Джулии колотилось.
Вот алюминиевый ялик ударился о якорь с тяжелым металлическим бряканьем, похожим на звук разорвавшейся банки. В крутой мощной параболе полета ялик пролетел через упавшие в воду кипарисы и со скользящим всплеском опустился на открытой воде. Рей прибавил газ, оторвался от преследования и вырвался, наконец, на свободный простор. Раздались крики одобрения и свист, не утихавшие, пока Рей, сбросив скорость, не совершил полный круг и на почти холостом ходу не приблизился к съемочной платформе.
Джулия аплодировала вместе со всеми. Но при виде Рея, стоящего в ялике, поправляющего волосы и заигрывающего с толпой приветствовавшего его народа, она почувствовала, как ярость охватывает ее.
Она была разъярена тем, что Рей рисковал своей жизнью, тем, что он работал со Стэном над трюками, не посоветовавшись с ней. Ее злили те улыбки, которые он дарил наблюдавшим его женщинам. Она была в ярости еще и оттого, что он проделал все с такой легкостью. Но больше всего она злилась из-за того страха, который, он заставил ее пережить.
Глава девятая
Мадлин также нарядилась для съемок и выглядела весьма привлекательно — в желтых широких брюках и рубашке, желтых сандалетах и солнечных очках в желтой оправе. Саммер была рядом с матерью. Было такое впечатление, что все ждут аттракциона. Джулия надеялась, что будет чему аплодировать.
Тетушка Тин в этот раз не пришла. Она была не в силах наблюдать это вновь и решила подождать в доме, пока не услышит, что все закончилось успешно.
Тетушка Тин хорошо придумала, промелькнуло в голове Джулии. Ей бы тоже хотелось уйти, пока все не закончится. В случае неудачи она бы смогла очистить площадку, отправив всех, кто не занят, упаковывать аппаратуру.
Ее преследовала мысль, что было что-то отвратительное в этом интересе всех к ялику и быстроходному катеру. Как и зрителей гладиаторских боев в Древнем Риме, людей сюда привела какая-то примитивная страсть — наблюдать, как другие рискуют жизнью. И то, что съемками таких сцен она способствовала разжиганию этой страсти, не могло не беспокоить ее.
Откровенно говоря, Джулия хотела бы отменить съемку, но это было уже не в ее силах. Все было приготовлено, съемочная бригада и специалисты собраны, потрачены большие деньги. Ничем нельзя было бы объяснить внезапную отмену, все бы подумали, что это «женский каприз». Такая отмена свела бы на нет все ее усилия стать первоклассным директором. Но какое это имело значение в сравнении с жизнью человека?
Донна Лислет стояла одна, печальным взглядом наблюдая за приготовлениями на воде. Мадлин и другие не обращали на нее внимания, не сказали ей ни слова с тех пор, как Рей оставил ее на площадке. Одиночество молодой вдовы не давало покоя Джулии так же, как и чувство вины за смерть ее мужа. Джулия медленно подошла к женщине.
— Это очень смело с вашей стороны — прийти сюда сегодня, — сказала Джулия, когда они поздоровались.
— Это не смелость, — ответила Донна. — Это больше похоже на заклинание. У меня были такие ночные кошмары, что я подумала — не знаю, поймете ли вы — что, если я увижу, как Рей выполнит трюк правильно, это даст мне силы занять место…
Пока вдова подыскивала слова, Джулия попыталась помочь ей:
— Я догадываюсь, что вы имеете в виду. Я полагаю, каждый понимает разные вещи по-своему.
— Хочу поблагодарить вас за возможность работать в группе. Не могу передать вам, как я взволнована. Я не могу дождаться, когда начнут.
Джулия ответила что-то подобающее, остановившись на описании городских сцен, в которых должны были принять участие другие женщины, когда начнется съемка. Донна Лислет, судя по разговору, была женщиной разумной и уравновешенной. У нее были несколько напыщенные манеры, словно она не совсем доверяла Джулии или она все-таки считала ее виновной в смерти мужа. Поговорив с Донной, Джулия услышала сигнал, что все готово. Улыбнувшись и пробормотав слова извинения, она отошла от вдовы и направилась к своему месту.
Была дана команда включить камеры. Ялик помчался вниз по реке, вырвавшись из темного зеленого туннеля на открытое пространство, быстроходный катер шел за ним, его сопровождала лодка со Стэном и оператором. Волны от трех судов вспенивались сзади веером.
Как и прежде, с быстроходного катера раздались выстрелы. Слева от ялика возникла серия фонтанирующих взрывов, ялик отклонился в сторону в головокружительном пируэте, выплясывая на волнах, и промчался к стене кипарисов, молнией рассекая себе проход.
Не было необходимости в выкрикивании команд. Трюк был выполнен безупречно. Джулия молча стояла и наблюдала, забыв обо всем.
Прежде она думала, что Пол Лислет вел катер с большой скоростью, но она видела, что Рей несется на ялике настолько быстро, что казалось, он сейчас взлетит. Его повороты были аккуратными, четкими, и когда он промчался через строй кипарисов в этой ошеломляющей смене солнца и тени, что так увлекало Джулию прежде, она была уверена, что он коснулся не только коряг и пней, но и самих стволов кипарисов.
Она слышала, как сзади Донна Лислет шептала со слезами на глазах:
— Боже, о Боже…
Мадлин часто и тяжело дышала от возбуждения, губы ее были раскрыты, когда она наблюдала за Реем. Аннет Даветт смотрела зачарованно и испуганно. Она обняла свою дочь, а та стояла, кусая губы. Ее глаза подозрительно блестели на бледном лице.
У Джулии не было сил сочувствовать им. Сердце стучало в груди, и каждый удар отдавался в висках. К горлу подступала тошнота, на лбу выступил пот. В голове проносились мысли остановить это мучение, остановить лодки, прекратить эту сцену и ее ужасный конец. Слово, которое остановило бы это, вертелось, накалялось, стучало у нее в голове. Она чувствовала, как оно звенит в ушах, чувствовала его силу и действие.
Но высказать его она не могла. Страх сделал ее немой, страх, что любой ее возглас может вызвать мгновенную заминку и повлечет за собой несчастье. Она молчала и из уважения к профессионализму и точности разыгрывающегося перед ней искусного действия.
Она знала, что Рей работал над трюком со Стэном, размечая на карте движение лодок, но то, что они до такой степени отработали согласованность действий, она не предполагала. Все происходившее было прекрасно, восхитительно.
Снова раздались выстрелы. Скорость и напряжение гонки возрастали. Круги ялика и катера все более сужались, а затем началось их долгое стремительное движение к кипарисам и к полузатопленному якорю, от которого начинался уклон.
Словно стрела с гигантским наконечником, несся ялик вперед. Позади Джулии кто-то выругался в благоговейном восхищении. Кран скрипел, когда камера пробиралась сквозь деревья. Сердце Джулии колотилось.
Вот алюминиевый ялик ударился о якорь с тяжелым металлическим бряканьем, похожим на звук разорвавшейся банки. В крутой мощной параболе полета ялик пролетел через упавшие в воду кипарисы и со скользящим всплеском опустился на открытой воде. Рей прибавил газ, оторвался от преследования и вырвался, наконец, на свободный простор. Раздались крики одобрения и свист, не утихавшие, пока Рей, сбросив скорость, не совершил полный круг и на почти холостом ходу не приблизился к съемочной платформе.
Джулия аплодировала вместе со всеми. Но при виде Рея, стоящего в ялике, поправляющего волосы и заигрывающего с толпой приветствовавшего его народа, она почувствовала, как ярость охватывает ее.
Она была разъярена тем, что Рей рисковал своей жизнью, тем, что он работал со Стэном над трюками, не посоветовавшись с ней. Ее злили те улыбки, которые он дарил наблюдавшим его женщинам. Она была в ярости еще и оттого, что он проделал все с такой легкостью. Но больше всего она злилась из-за того страха, который, он заставил ее пережить.
Глава девятая
В воскресенье Джулия отменила съемки. Она, как и многие другие режиссеры, не часто останавливала работу на выходные дни, но эта неделя для всех оказалась такой утомительной, что казалось, никогда не кончится. Из-за эпизодов на воде несколько вечеров пришлось задерживаться допоздна, и было просто необходимо отдохнуть и восстановить силы. Кроме того, тетя Тин выразила желание вместе с ней посетить мессу, и Джулия не могла огорчить ее отказом.
Они втроем, вместе с Реем, пошли на вторую утреннюю службу, потом вернулись домой, где на обед был приготовлен суп из стручков бамии с картофельным салатом и теплым, прямо из пекарни, французским хлебом. Оставив Джулию и Рея наводить порядок на кухне, тетя Тин удалилась поспать после обеда. Но через несколько секунд вновь раздалось шлепанье домашних тапочек, сменивших ее воскресные туфли на каблуках.
— Чуть не забыла, Джулия, — просунув голову в дверь, сказала она. — Ты приглашена на свадьбу в эту пятницу; выходит замуж моя внучатая племянница, кузина Рея, дочь третьего по счету отпрыска старшей сестры мужа; бракосочетание состоится в церкви Сент-Джозеф. Наверное, будет нечто грандиозное, да. Она подцепила себе какого-то врача, и ее мать измерена показать своим новым родственникам, что она ничуть не хуже их.
— Похоже, такое событие пропускать не следует, — улыбнулась Джулия в ответ на шутливый тон старой женщины.
— Вот именно. Пир горой, вино фонтаном, — чего еще можно желать? Будет еще денежный танец, когда все мужчины должны прикалывать банкноты к платью и вуали невесты. — Кто знает, — подмигнула старая дама, — может, это наведет тебя на мысль украсить свой фильм свадьбой во французском стиле, вместо того чтобы снова устраивать сумасшедшую неразбериху, как в прошлой картине. Вот бы ты утерла всем нос.
Джулия, смеясь, согласилась с ней, хотя в душе знала, что это невозможно. Когда тетя Тин снова ушла, она еще раз протерла все кухонные столы, шкафчики, прополоскала посудное полотенце, а Рей собрал остатки еды и вышел покормить цыплят и павлинов. Джулия в последний раз осмотрела кухню и, убедившись, что все в порядке, вышла в столовую.
Рей, вошедший в дом со двора, не прикрыл за собой дверь, и она с шумом захлопнулась за ним.
— Я все думаю, как закончить вчерашнюю сцену с трюками, — сказал он.
Она насторожилась.
— И что?
— По сценарию, после того как Жан-Пьер избавляется от своих преследователей, он исчезает в одном из рукавов дельты реки. Этот последний эпизод, его исчезновение, мы еще не закончили. Так?
Джулия потерла двумя пальцами между бровями.
— Вообще-то частично мы это сделали. Мы снимали это с Вэнсом в тот день, когда произошел несчастный случай. В этом эпизоде Жан-Пьер сворачивает в устье рукава, глушит мотор и ждет, когда мимо пройдут его преследователи. Но после того как ты сказал, что пенный след на воде выдаст его, я не уверена, что это вышло удачно.
— Я знаю прекрасное место для этого трюка, там есть сразу два протока, могу показать, если хочешь.
— Сегодня? — спросила она. Джулия мечтала немного поспать, чтобы восстановить силы после бессонных ночей на съемках.
— Это не займет много времени. Если хочешь, я могу показать тебе это место с самолета, а не катера.
— Стоит ли? Слишком много хлопот, — Джулия чуть не забыла, что у него свой собственный самолет.
— Хлопот абсолютно никаких. Мне все равно нужно проверить самолет, я давно не поднимал его в воздух.
— Но ради этого придется ехать в Новый Орлеан?
— Это всего сорок пять минут, может, и меньше, учитывая, что сегодня воскресенье.
Долг — вещь тяжелая, с ним не поспоришь, особенно когда срок окончания съемок фильма с каждым днем неумолимо приближается.
— Но если я поеду с тобой, — произнесла она, — это не значит, что я заранее согласна с твоим выбором.
— Понимаю, — ответил он. Его лицо было серьезным, но глаза улыбались. — Это просто один из вертолетов.
Джулия была уверена, что этот вариант окажется удачным. У Рея как будто был нюх на то, что ей хотелось увидеть на экране. Она не сомневалась, что согласится с его предложением. Ей вспомнились обвинения Стэна в том, что она позволяет Рею чуть ли не руководить съемками, подумала и о том, что скажут члены съемочной группы, если узнают, что выбрать именно это место для данного эпизода ей посоветовал Рей. Конечно, она сможет заставить их молчать. Но лучше постараться сделать так, чтобы никто не узнал об этом.
— Ты подождешь, пока я переоденусь? — спросила она.
Платье, в котором она ходила в церковь, было сшито из кремового шелка с широким серо-коричневым поясом. Так как Рей был одет в свои выходные брюки и бледно-голубую рубашку с закатанными до локтей рукавами и открытой шеей, она была почти уверена, что он оденет что-нибудь попроще.
— Не беспокойся, — вместо этого сказал он. — Откуда ты знаешь, чем мы захотим заняться после этого.
— Я знаю. Я вернусь сюда и немного посплю!
— И тебе не жаль, что пропадет такой хороший день? Впрочем, как хочешь.
День действительно был хорош. Стояло мягкое бабье лето, теплые дни не давали забыть, что это юг, но были не слишком жаркими и создавали ощущение полного комфорта. Влажность, которая иногда на протяжении нескольких недель держалась на уровне девяноста процентов, сейчас остановилась на вполне терпимых пятидесяти. Не потревоженные ветром листья плавно опадали с деревьев. Они усыпали дорогу легкими светлыми брызгами, взлетали из-под колес «чероки» коричневыми и золотыми всплесками. Красных и желтых красок среди них не было, разве что иногда попадались вкрапления ярких листьев плюща; цвета осени в этом субтропическом поясе были приглушенными. Осень здесь не была последним ярким взрывом красок перед глубоким зимним сном, как на севере, скорее это было похоже на постепенное впадение в дремоту перед коротким зимним забытьем.
«Что-то у меня один сон на уме», — подумала Джулия и не без усилия заставила себя поддерживать разговор, чтобы не задремать.
Самолет «Сессна-310» был готов к полету; Рей заранее позвонил в ангар и предупредил механиков о своем приезде. Пока они были на земле и пока Рей заполнял нескончаемый контрольный лист, солнце било прямо в ветровое стекло, повышая температуру внутри машины со скоростью десять градусов в минуту. Наконец, он отложил в сторону свой блокнот на зажимах и запустил обороты двигателей до ровного шума. Они начали выруливать на взлетную полосу, проходя в опасной близости от огромных лайнеров, рядом с которыми «Сессна» выглядела детской игрушкой. Однако с некоторым щегольством лавируя среди них, они вскоре были уже в воздухе.
Самолет накренился, сделал вираж. Они пролетели над озером Поншартрен и над длинной дамбой, разделяющей его пополам, снова назад над Бонн Саррэ Спиллвей и над болотом, которое своим краем достигало аэропорта за Новым Орлеаном. Джулия видела внизу шоссе 1-10, машины, которые ползли по нему, как насекомые. Минутой позже они снизили высоту, делая огромный круг над петлями и поворотами Миссисипи, над маленькими поселками, химическими заводами, старыми плантаторскими домами, нанизанными на берега, как талисманы на браслете. Они пролетели над «Солнечным мостом», этим памятником бывшему губернатору Джимми Дэвису и тем славным дням Луизианы, когда казалось, что нефтяные деньги могут все, даже превратить болото в золото.
Съемочная площадка проскочила под ними так быстро, что Джулия даже не была уверена, что видела ее. Теперь они летели, повторяя изгибы и повороты Блайнд-ривер, снизившись достаточно низко, чтобы видеть палатки и лодки, превращенные в жилища, выстроившиеся в каналах и рукавах, впадающих в реку. Они так и летели, гоняясь за собственной тенью, бегущей по болотам, вспугивая больших белых болотных птиц, взлетающих с высоких кипарисов и шумно хлопающих серебристыми крыльями. Достигнув конца реки, они резко набрали высоту над окаймленным деревьями озером Морепа, соединились со стаями чаек и повернули обратно, навстречу слепящему солнцу.
Джулия была рада, что согласилась на поездку. Свободный полет захватывал дух. Наблюдая землю, проносившуюся внизу под самолетом, ей было легче составить себе представление о болотах и о том, как та часть из них, которую она снимала, соотносилась с Миссисипи и двумя большими озерами. Воздушная система самолета работала хорошо, поэтому единственным неудобством было яркое солнце, его лучи отражались в ветровом стекле и слепили глаза. В кабине слабо пахло кожей, маслом и теплым пряным ароматом крема для бритья, каким обычно пользовался Рей. Он настоял на том, чтобы она села в кресло второго пилота, хотя в кабине были и другие места. Он сказал, что вид будет лучше, и опять оказался прав.
Джулия вообще-то не страдала страхом высоты, ее опыт ограничивался в основном полетами на коммерческих авиалиниях и несколько раз на больших реактивным самолетах. У нее закрались было опасения насчет полета с Реем, потому что обладание самолетом не делает человека автоматически хорошим пилотом. Но она зря беспокоилась. Он управлял самолетом так же уверенно, как и катером. Его руки на пульте управления были тверды, внимание сосредоточенно, но не напряжено. Он, казалось, забыл о присутствии Джулии, когда наклонился к окну, чтобы посмотреть на простиравшиеся внизу болота.
— Сверху они выглядят как какой-то древний Эдем, — сказала Джулия. — Болота словно уходят куда-то за горизонт в бесконечность.
— Это одна из последних, оставшихся еще не тронутой, экологических систем в стране. Здесь все еще обитают выдры, а выдры не переносят загрязнения. Здесь проходит часть пути перелетных птиц; осенью собираются миллионы гусей и уток. Но природа незаметно меняется на протяжении десятилетий. Она загрязняется химическими отходами как от промышленных предприятий, так и от фермерских хозяйств, да еще каждый месяц вторгаются на эту территорию все больше и больше мелиораторов, осушают несколько сот акров то там, то здесь. Болота исчезают, высыхают.
— Но, наверное, кто-то должен как-то бороться с этим?
— Пытаются. Это общественные организации за сохранение природы, многие из местных и федеральных парламентариев. Но главная борьба еще впереди.
— Было бы вполне уместно, если бы Жан-Пьер сказал несколько слов об этом с экрана. Ведь эта проблема тоже должна волновать его.
Он повернулся к ней с улыбкой удивления и задержал взгляд на ее лице.
— Это было бы здорово, правда. — Он отвернулся, но ему явно хотелось смотреть на нее еще. Через секунду он произнес:
— Вот место, о котором я говорил.
Не успел он закончить фразу, как они уже пронеслись над этим местом, и Джулии пришлось быстро повернуться, чтобы успеть рассмотреть его. Здесь Блайнд-ривер сужалась, берега были засорены гнилыми бревнами, зарослями пальметто. Между двумя рукавами пролегало расстояние в несколько сот футов, устье одного из рукавов почти полностью заросло травой. Для человека, достаточно сообразительного, было нетрудно направить свою лодку в один из них, потом заглушить мотор и на веслах тихонько перебраться в другой.
— Больший рукав оканчивается тупиком, — заметила она.
— Поэтому должно создаться впечатление, что твой болотный герой испарился в воздухе.
— Тянет на вестерн типа Б.
Он с усмешкой посмотрел на нее.
— Думаешь, это слишком банально?
— Нет, — медленно протянула она, — если в тот момент, когда скверные парни решают, что Жан-Пьер превратился в бесплотный дух, он заводит свой мотор и на полной скорости удирает. Они слышат его, но не могут понять, ни где он, ни как ему удалось провести их.
— Они разражаются ругательствами, что со всем набором требуемого насилия и наготы обеспечит так необходимую тебе группу «PG» вместо «Q», чего так не любят кассы, или «X», чего не хотелось бы тебе самой.
— Не я придумала эту систему, — стала оправдываться она.
— А я этого и не говорю. Саммер вчера просветила меня на этот счет, по ее словам, фильмы группы «G» — для детей. Я просто хотел еще раз убедиться в этом.
— Она хорошо разбирается в таких тонкостях, если ты это хотел проверить.
— Она сообразительный ребенок. Мимо нее ничто не пройдет незамеченным.
Джулия не ответила, ее внимание переключилось на катер, двигающийся по водной глади прямо под ними. Белый и гладкий, он шел на большой скорости, как будто состязаясь с ними в быстроте. На борту находился всего один человек, водитель, одет он был с ног до головы в белое, так что был почти не виден в ярком света дня. Тут самолет обогнал катер и, устремившись вперед, оставил его позади.
— Не наш ли это катер со съемочной площадки? — спросила Джулия, поворачивая голову назад, чтобы посмотреть еще раз.
— Разве?
— Мне показалось, что на нем есть установка для камеры. Но я не понимаю, кому понадобилось вытаскивать его на воду.
— Может, кто-то захотел покататься.
— Если он не используется для съемок, он должен находиться под замком.
— Давай еще раз посмотрим, — сказал Рей и сделал вираж для поворота.
На обратном пути они снизили высоту и летели почти задевая верхушки деревьев. Рей не стал делать полный разворот, а опустился к воде под углом. Наконец, они увидели катер. Он приближался к каналу, на берегу которого были причалы для катеров. Когда они подлетели ближе, катер нырнул к одному из них. Его движение вперед резко замедлилось, как будто мотор вдруг устал работать. За ту секунду, что самолет пролетал над ним, катер скользнул под крышу причала.
— Я ошиблась, — тряхнула головой Джулия. — Прости.
— Нет проблем, — ответил Рей и поднял нос самолета кверху, набирая высоту.
Этот маневр неожиданно вызвал в ней одно воспоминание. Помолчав, она сказала:
— Ты помнишь ту ночь, когда мы с тобой познакомились, и самолет, который пролетал над нами, — перед тем, как мы столкнулись с тобой?
Он отрывисто кивнул.
— Да, и что?
— Как я понимаю, такие самолеты иногда сбрасывают в болота грузы с наркотиками, где их подбирают катера. Так как ты когда-то работал в ДЕА, я хотела спросить — правильно ли я думаю?
— Это случается, — подтвердил он. — Несколько лет назад недалеко отсюда, около Грэнд-Пойнта, на шоссе, которое было закрыто для движения, потому что там велись работы, сел четырехмоторный ДС-4. Преступники успели выгрузить восемь или девять тонн марихуаны и полмиллиона монет, когда их накрыла полиция по сигналу от одного жителя Грэнд-Пойнта. Троих из группы гоняли по всему району.
— Увлекательное занятие.
— О нем до сих пор еще вспоминают. Но я хочу сказать, что сейчас наркотики в основном перевозят на катерах. Они приходят с островов и из прибрежных бухт, точно так же, как во время Сухого закона ввозили алкоголь или контрабандные товары.
— Тот, кто занимается этим, должен хорошо знать побережье и водные пути.
— Или нанять того, кто это знает, — согласился он и повернул голову, чтобы посмотреть ей в глаза.
Но ведь она ни в чем не подозревала его, или это не так? С трудом выдержав его взгляд, она спросила:
— Это правда, что здесь активность торговцев наркотиками больше, чем, скажем, во Флориде?
— Она растет с каждым месяцем. Чем больше сил концентрирует правительство на борьбе с наркотиками в таких городах, как Нью-Йорк, Майами, Хьюстон и Лос-Анджелес, тем положение здесь становится все хуже и хуже. Наркотики переправляют партизаны. Они не ждут, пока в них будут стрелять, они исчезают и создают себе новый плацдарм, в данном случае в рукавах дельты. Большое значение имеет также и то, что Луизиана расположена как раз в центре штата, что делает ее удобным перевалочным пунктом для переправки наркотиков как на восток, так и на запад.
Когда Рей все это ей рассказал, его лицо приняло несколько отчужденное выражение. Под влиянием порыва Джулия спросила:
— Ты когда-нибудь жалел о том, что ушел из управления?
Его плечо дернулось под туго натянутой тканью рубашки.
— К тому времени я разочаровался в идее, что мы сможем решить эту проблему, бросая на войну с наркотиками все больше людей и денег. Для того чтобы победить наркотики, нужно сделать так, чтобы наркомания перестала служить средством ухода от жизненных трудностей. Те, кто злоупотребляет наркотиками, как, впрочем, и другими продуктами, должны осознать, что они сами отвечают за себя. Как выразился один из здешних обитателей: «Мы встретились с врагом, и этот враг — мы сами». Не уверен за точность цитаты, но мысль выразил верно.
— Не очень-то она приятная.
— Я не хотел оскорбить твои либеральные калифорнийские чувства, — сказал он бесстрастным голосом. — Но уже больше двадцати лет, как люди сочувствуют наркоманам. Результаты этого мы видим практически ежедневно в новостях.
— И что ты предлагаешь? Посадить всех наркоманов в тюрьму?
— Я предлагаю принудительное лечение от одного года до пяти лет за преступление, связанное с наркотиками или же за появление на свет детей с врожденной наркоманией. Должно сработать общественное образование, доведенное до высочайшей степени интенсивности и обличение этого порока самыми жестокими реальными фактами — такими, от которых любой человек, будь то ребенок или взрослый, как только поймет, что стал наркоманом, воткнет в себя нож. Остановим спрос, не будет предложения — не будет и наркомании.
— И ты действительно думаешь, что это сработает? — Его мысли о борьбе с наркотиками были ей так же интересны, как и все, что он говорил, и вообще его отношение к жизни.
— Кто знает? Во всяком случае, это должно быть не менее полезно, чем ликвидация одного килограмма коки в каждой тысяче и одной тонны марихуаны в каждой сотне тонн, которые приходят на побережье.
Она не ответила, хотя у нее возник вопрос, многие ли из сотрудников управления чувствуют то же, что и Рей. И как они могут выполнять свои обязанности, если их мучают такие сомнения.
Они снова летели на запад, и солнце, бьющее прямо в лицо, заставило ее закрыть глаза до тех пор, пока самолет не стал снова делать круги. Ровный шум моторов и плавное движение действовали расслабляюще, и она подавила неожиданный зевок.
Они втроем, вместе с Реем, пошли на вторую утреннюю службу, потом вернулись домой, где на обед был приготовлен суп из стручков бамии с картофельным салатом и теплым, прямо из пекарни, французским хлебом. Оставив Джулию и Рея наводить порядок на кухне, тетя Тин удалилась поспать после обеда. Но через несколько секунд вновь раздалось шлепанье домашних тапочек, сменивших ее воскресные туфли на каблуках.
— Чуть не забыла, Джулия, — просунув голову в дверь, сказала она. — Ты приглашена на свадьбу в эту пятницу; выходит замуж моя внучатая племянница, кузина Рея, дочь третьего по счету отпрыска старшей сестры мужа; бракосочетание состоится в церкви Сент-Джозеф. Наверное, будет нечто грандиозное, да. Она подцепила себе какого-то врача, и ее мать измерена показать своим новым родственникам, что она ничуть не хуже их.
— Похоже, такое событие пропускать не следует, — улыбнулась Джулия в ответ на шутливый тон старой женщины.
— Вот именно. Пир горой, вино фонтаном, — чего еще можно желать? Будет еще денежный танец, когда все мужчины должны прикалывать банкноты к платью и вуали невесты. — Кто знает, — подмигнула старая дама, — может, это наведет тебя на мысль украсить свой фильм свадьбой во французском стиле, вместо того чтобы снова устраивать сумасшедшую неразбериху, как в прошлой картине. Вот бы ты утерла всем нос.
Джулия, смеясь, согласилась с ней, хотя в душе знала, что это невозможно. Когда тетя Тин снова ушла, она еще раз протерла все кухонные столы, шкафчики, прополоскала посудное полотенце, а Рей собрал остатки еды и вышел покормить цыплят и павлинов. Джулия в последний раз осмотрела кухню и, убедившись, что все в порядке, вышла в столовую.
Рей, вошедший в дом со двора, не прикрыл за собой дверь, и она с шумом захлопнулась за ним.
— Я все думаю, как закончить вчерашнюю сцену с трюками, — сказал он.
Она насторожилась.
— И что?
— По сценарию, после того как Жан-Пьер избавляется от своих преследователей, он исчезает в одном из рукавов дельты реки. Этот последний эпизод, его исчезновение, мы еще не закончили. Так?
Джулия потерла двумя пальцами между бровями.
— Вообще-то частично мы это сделали. Мы снимали это с Вэнсом в тот день, когда произошел несчастный случай. В этом эпизоде Жан-Пьер сворачивает в устье рукава, глушит мотор и ждет, когда мимо пройдут его преследователи. Но после того как ты сказал, что пенный след на воде выдаст его, я не уверена, что это вышло удачно.
— Я знаю прекрасное место для этого трюка, там есть сразу два протока, могу показать, если хочешь.
— Сегодня? — спросила она. Джулия мечтала немного поспать, чтобы восстановить силы после бессонных ночей на съемках.
— Это не займет много времени. Если хочешь, я могу показать тебе это место с самолета, а не катера.
— Стоит ли? Слишком много хлопот, — Джулия чуть не забыла, что у него свой собственный самолет.
— Хлопот абсолютно никаких. Мне все равно нужно проверить самолет, я давно не поднимал его в воздух.
— Но ради этого придется ехать в Новый Орлеан?
— Это всего сорок пять минут, может, и меньше, учитывая, что сегодня воскресенье.
Долг — вещь тяжелая, с ним не поспоришь, особенно когда срок окончания съемок фильма с каждым днем неумолимо приближается.
— Но если я поеду с тобой, — произнесла она, — это не значит, что я заранее согласна с твоим выбором.
— Понимаю, — ответил он. Его лицо было серьезным, но глаза улыбались. — Это просто один из вертолетов.
Джулия была уверена, что этот вариант окажется удачным. У Рея как будто был нюх на то, что ей хотелось увидеть на экране. Она не сомневалась, что согласится с его предложением. Ей вспомнились обвинения Стэна в том, что она позволяет Рею чуть ли не руководить съемками, подумала и о том, что скажут члены съемочной группы, если узнают, что выбрать именно это место для данного эпизода ей посоветовал Рей. Конечно, она сможет заставить их молчать. Но лучше постараться сделать так, чтобы никто не узнал об этом.
— Ты подождешь, пока я переоденусь? — спросила она.
Платье, в котором она ходила в церковь, было сшито из кремового шелка с широким серо-коричневым поясом. Так как Рей был одет в свои выходные брюки и бледно-голубую рубашку с закатанными до локтей рукавами и открытой шеей, она была почти уверена, что он оденет что-нибудь попроще.
— Не беспокойся, — вместо этого сказал он. — Откуда ты знаешь, чем мы захотим заняться после этого.
— Я знаю. Я вернусь сюда и немного посплю!
— И тебе не жаль, что пропадет такой хороший день? Впрочем, как хочешь.
День действительно был хорош. Стояло мягкое бабье лето, теплые дни не давали забыть, что это юг, но были не слишком жаркими и создавали ощущение полного комфорта. Влажность, которая иногда на протяжении нескольких недель держалась на уровне девяноста процентов, сейчас остановилась на вполне терпимых пятидесяти. Не потревоженные ветром листья плавно опадали с деревьев. Они усыпали дорогу легкими светлыми брызгами, взлетали из-под колес «чероки» коричневыми и золотыми всплесками. Красных и желтых красок среди них не было, разве что иногда попадались вкрапления ярких листьев плюща; цвета осени в этом субтропическом поясе были приглушенными. Осень здесь не была последним ярким взрывом красок перед глубоким зимним сном, как на севере, скорее это было похоже на постепенное впадение в дремоту перед коротким зимним забытьем.
«Что-то у меня один сон на уме», — подумала Джулия и не без усилия заставила себя поддерживать разговор, чтобы не задремать.
Самолет «Сессна-310» был готов к полету; Рей заранее позвонил в ангар и предупредил механиков о своем приезде. Пока они были на земле и пока Рей заполнял нескончаемый контрольный лист, солнце било прямо в ветровое стекло, повышая температуру внутри машины со скоростью десять градусов в минуту. Наконец, он отложил в сторону свой блокнот на зажимах и запустил обороты двигателей до ровного шума. Они начали выруливать на взлетную полосу, проходя в опасной близости от огромных лайнеров, рядом с которыми «Сессна» выглядела детской игрушкой. Однако с некоторым щегольством лавируя среди них, они вскоре были уже в воздухе.
Самолет накренился, сделал вираж. Они пролетели над озером Поншартрен и над длинной дамбой, разделяющей его пополам, снова назад над Бонн Саррэ Спиллвей и над болотом, которое своим краем достигало аэропорта за Новым Орлеаном. Джулия видела внизу шоссе 1-10, машины, которые ползли по нему, как насекомые. Минутой позже они снизили высоту, делая огромный круг над петлями и поворотами Миссисипи, над маленькими поселками, химическими заводами, старыми плантаторскими домами, нанизанными на берега, как талисманы на браслете. Они пролетели над «Солнечным мостом», этим памятником бывшему губернатору Джимми Дэвису и тем славным дням Луизианы, когда казалось, что нефтяные деньги могут все, даже превратить болото в золото.
Съемочная площадка проскочила под ними так быстро, что Джулия даже не была уверена, что видела ее. Теперь они летели, повторяя изгибы и повороты Блайнд-ривер, снизившись достаточно низко, чтобы видеть палатки и лодки, превращенные в жилища, выстроившиеся в каналах и рукавах, впадающих в реку. Они так и летели, гоняясь за собственной тенью, бегущей по болотам, вспугивая больших белых болотных птиц, взлетающих с высоких кипарисов и шумно хлопающих серебристыми крыльями. Достигнув конца реки, они резко набрали высоту над окаймленным деревьями озером Морепа, соединились со стаями чаек и повернули обратно, навстречу слепящему солнцу.
Джулия была рада, что согласилась на поездку. Свободный полет захватывал дух. Наблюдая землю, проносившуюся внизу под самолетом, ей было легче составить себе представление о болотах и о том, как та часть из них, которую она снимала, соотносилась с Миссисипи и двумя большими озерами. Воздушная система самолета работала хорошо, поэтому единственным неудобством было яркое солнце, его лучи отражались в ветровом стекле и слепили глаза. В кабине слабо пахло кожей, маслом и теплым пряным ароматом крема для бритья, каким обычно пользовался Рей. Он настоял на том, чтобы она села в кресло второго пилота, хотя в кабине были и другие места. Он сказал, что вид будет лучше, и опять оказался прав.
Джулия вообще-то не страдала страхом высоты, ее опыт ограничивался в основном полетами на коммерческих авиалиниях и несколько раз на больших реактивным самолетах. У нее закрались было опасения насчет полета с Реем, потому что обладание самолетом не делает человека автоматически хорошим пилотом. Но она зря беспокоилась. Он управлял самолетом так же уверенно, как и катером. Его руки на пульте управления были тверды, внимание сосредоточенно, но не напряжено. Он, казалось, забыл о присутствии Джулии, когда наклонился к окну, чтобы посмотреть на простиравшиеся внизу болота.
— Сверху они выглядят как какой-то древний Эдем, — сказала Джулия. — Болота словно уходят куда-то за горизонт в бесконечность.
— Это одна из последних, оставшихся еще не тронутой, экологических систем в стране. Здесь все еще обитают выдры, а выдры не переносят загрязнения. Здесь проходит часть пути перелетных птиц; осенью собираются миллионы гусей и уток. Но природа незаметно меняется на протяжении десятилетий. Она загрязняется химическими отходами как от промышленных предприятий, так и от фермерских хозяйств, да еще каждый месяц вторгаются на эту территорию все больше и больше мелиораторов, осушают несколько сот акров то там, то здесь. Болота исчезают, высыхают.
— Но, наверное, кто-то должен как-то бороться с этим?
— Пытаются. Это общественные организации за сохранение природы, многие из местных и федеральных парламентариев. Но главная борьба еще впереди.
— Было бы вполне уместно, если бы Жан-Пьер сказал несколько слов об этом с экрана. Ведь эта проблема тоже должна волновать его.
Он повернулся к ней с улыбкой удивления и задержал взгляд на ее лице.
— Это было бы здорово, правда. — Он отвернулся, но ему явно хотелось смотреть на нее еще. Через секунду он произнес:
— Вот место, о котором я говорил.
Не успел он закончить фразу, как они уже пронеслись над этим местом, и Джулии пришлось быстро повернуться, чтобы успеть рассмотреть его. Здесь Блайнд-ривер сужалась, берега были засорены гнилыми бревнами, зарослями пальметто. Между двумя рукавами пролегало расстояние в несколько сот футов, устье одного из рукавов почти полностью заросло травой. Для человека, достаточно сообразительного, было нетрудно направить свою лодку в один из них, потом заглушить мотор и на веслах тихонько перебраться в другой.
— Больший рукав оканчивается тупиком, — заметила она.
— Поэтому должно создаться впечатление, что твой болотный герой испарился в воздухе.
— Тянет на вестерн типа Б.
Он с усмешкой посмотрел на нее.
— Думаешь, это слишком банально?
— Нет, — медленно протянула она, — если в тот момент, когда скверные парни решают, что Жан-Пьер превратился в бесплотный дух, он заводит свой мотор и на полной скорости удирает. Они слышат его, но не могут понять, ни где он, ни как ему удалось провести их.
— Они разражаются ругательствами, что со всем набором требуемого насилия и наготы обеспечит так необходимую тебе группу «PG» вместо «Q», чего так не любят кассы, или «X», чего не хотелось бы тебе самой.
— Не я придумала эту систему, — стала оправдываться она.
— А я этого и не говорю. Саммер вчера просветила меня на этот счет, по ее словам, фильмы группы «G» — для детей. Я просто хотел еще раз убедиться в этом.
— Она хорошо разбирается в таких тонкостях, если ты это хотел проверить.
— Она сообразительный ребенок. Мимо нее ничто не пройдет незамеченным.
Джулия не ответила, ее внимание переключилось на катер, двигающийся по водной глади прямо под ними. Белый и гладкий, он шел на большой скорости, как будто состязаясь с ними в быстроте. На борту находился всего один человек, водитель, одет он был с ног до головы в белое, так что был почти не виден в ярком света дня. Тут самолет обогнал катер и, устремившись вперед, оставил его позади.
— Не наш ли это катер со съемочной площадки? — спросила Джулия, поворачивая голову назад, чтобы посмотреть еще раз.
— Разве?
— Мне показалось, что на нем есть установка для камеры. Но я не понимаю, кому понадобилось вытаскивать его на воду.
— Может, кто-то захотел покататься.
— Если он не используется для съемок, он должен находиться под замком.
— Давай еще раз посмотрим, — сказал Рей и сделал вираж для поворота.
На обратном пути они снизили высоту и летели почти задевая верхушки деревьев. Рей не стал делать полный разворот, а опустился к воде под углом. Наконец, они увидели катер. Он приближался к каналу, на берегу которого были причалы для катеров. Когда они подлетели ближе, катер нырнул к одному из них. Его движение вперед резко замедлилось, как будто мотор вдруг устал работать. За ту секунду, что самолет пролетал над ним, катер скользнул под крышу причала.
— Я ошиблась, — тряхнула головой Джулия. — Прости.
— Нет проблем, — ответил Рей и поднял нос самолета кверху, набирая высоту.
Этот маневр неожиданно вызвал в ней одно воспоминание. Помолчав, она сказала:
— Ты помнишь ту ночь, когда мы с тобой познакомились, и самолет, который пролетал над нами, — перед тем, как мы столкнулись с тобой?
Он отрывисто кивнул.
— Да, и что?
— Как я понимаю, такие самолеты иногда сбрасывают в болота грузы с наркотиками, где их подбирают катера. Так как ты когда-то работал в ДЕА, я хотела спросить — правильно ли я думаю?
— Это случается, — подтвердил он. — Несколько лет назад недалеко отсюда, около Грэнд-Пойнта, на шоссе, которое было закрыто для движения, потому что там велись работы, сел четырехмоторный ДС-4. Преступники успели выгрузить восемь или девять тонн марихуаны и полмиллиона монет, когда их накрыла полиция по сигналу от одного жителя Грэнд-Пойнта. Троих из группы гоняли по всему району.
— Увлекательное занятие.
— О нем до сих пор еще вспоминают. Но я хочу сказать, что сейчас наркотики в основном перевозят на катерах. Они приходят с островов и из прибрежных бухт, точно так же, как во время Сухого закона ввозили алкоголь или контрабандные товары.
— Тот, кто занимается этим, должен хорошо знать побережье и водные пути.
— Или нанять того, кто это знает, — согласился он и повернул голову, чтобы посмотреть ей в глаза.
Но ведь она ни в чем не подозревала его, или это не так? С трудом выдержав его взгляд, она спросила:
— Это правда, что здесь активность торговцев наркотиками больше, чем, скажем, во Флориде?
— Она растет с каждым месяцем. Чем больше сил концентрирует правительство на борьбе с наркотиками в таких городах, как Нью-Йорк, Майами, Хьюстон и Лос-Анджелес, тем положение здесь становится все хуже и хуже. Наркотики переправляют партизаны. Они не ждут, пока в них будут стрелять, они исчезают и создают себе новый плацдарм, в данном случае в рукавах дельты. Большое значение имеет также и то, что Луизиана расположена как раз в центре штата, что делает ее удобным перевалочным пунктом для переправки наркотиков как на восток, так и на запад.
Когда Рей все это ей рассказал, его лицо приняло несколько отчужденное выражение. Под влиянием порыва Джулия спросила:
— Ты когда-нибудь жалел о том, что ушел из управления?
Его плечо дернулось под туго натянутой тканью рубашки.
— К тому времени я разочаровался в идее, что мы сможем решить эту проблему, бросая на войну с наркотиками все больше людей и денег. Для того чтобы победить наркотики, нужно сделать так, чтобы наркомания перестала служить средством ухода от жизненных трудностей. Те, кто злоупотребляет наркотиками, как, впрочем, и другими продуктами, должны осознать, что они сами отвечают за себя. Как выразился один из здешних обитателей: «Мы встретились с врагом, и этот враг — мы сами». Не уверен за точность цитаты, но мысль выразил верно.
— Не очень-то она приятная.
— Я не хотел оскорбить твои либеральные калифорнийские чувства, — сказал он бесстрастным голосом. — Но уже больше двадцати лет, как люди сочувствуют наркоманам. Результаты этого мы видим практически ежедневно в новостях.
— И что ты предлагаешь? Посадить всех наркоманов в тюрьму?
— Я предлагаю принудительное лечение от одного года до пяти лет за преступление, связанное с наркотиками или же за появление на свет детей с врожденной наркоманией. Должно сработать общественное образование, доведенное до высочайшей степени интенсивности и обличение этого порока самыми жестокими реальными фактами — такими, от которых любой человек, будь то ребенок или взрослый, как только поймет, что стал наркоманом, воткнет в себя нож. Остановим спрос, не будет предложения — не будет и наркомании.
— И ты действительно думаешь, что это сработает? — Его мысли о борьбе с наркотиками были ей так же интересны, как и все, что он говорил, и вообще его отношение к жизни.
— Кто знает? Во всяком случае, это должно быть не менее полезно, чем ликвидация одного килограмма коки в каждой тысяче и одной тонны марихуаны в каждой сотне тонн, которые приходят на побережье.
Она не ответила, хотя у нее возник вопрос, многие ли из сотрудников управления чувствуют то же, что и Рей. И как они могут выполнять свои обязанности, если их мучают такие сомнения.
Они снова летели на запад, и солнце, бьющее прямо в лицо, заставило ее закрыть глаза до тех пор, пока самолет не стал снова делать круги. Ровный шум моторов и плавное движение действовали расслабляюще, и она подавила неожиданный зевок.