Страница:
Веденин на отдыхе в одной из деревень, выбрав удобный момент, открыл огонь по егерям-диверсантам. Бушаев был убит, Пандерс и Мурадян ранены и схвачены советскими солдатами.
К тому времени чекисты захватили еще одну группу во главе с фельдфебелем СС Шифером. Диверсанты также служили в 502-м егерском батальоне.
Высадка двух групп «птенцов гнезда Скорцени» могла означать лишь то, что фашисты продолжают проверку существования «части Шерхорна».
Правда, то, что сообщили захваченные парашютисты, не могло не радовать. О группировке Шерхорна было доложено Гитлеру. Важно и другое — выброска диверсантов из специального батальона означала то, что к операции подключился Отто Скорцени — опытный, хитрый враг.
Как выяснилось позже, Скорцени имел свой план вывода группировки Шерхорна через линию фронта. Он предлагал использовать легенду «рабочих батальонов»: выходить под видом немецких военнопленных, которые работают во фронтовой полосе по восстановлению фортификационных сооружений. Идея была дерзкая, но не лишенная здравого смысла.
О том, что свою задумку Скорцени начал воплощать в жизнь, говорили и документы парашютистов. Пандерс и Шифер были снабжены удостоверениями сержантов Красной Армии, а их подчиненные — документами солдат военно-строительных частей.
23 октября «база» приняла еще одну группу диверсантов. На допросе те рассказали, что Гитлер обещал не пожалеть сил и средств для спасения группировки Шерхорна.
Геринг лично приказал выделить несколько самолетов для вывоза бойцов. Через несколько дней должны высадиться врач и пилот для выбора площадок посадки.
Спираль радиоигры стремительно раскручивалась. Штабс-врач Ешке и Хенрих Вильд десантировались 27 октября 1944 года. Они вручили Шерхорну директиву командующего группой армий «Центр» генерал-полковника Рейнхарда.
Действительно, четыре самолета, обещанные Герингом, были наготове и ждали команды. Было искушение принять самолеты с грузом и захватить их вместе с экипажами, но это означало завершение операции. Руководство разведки решило продолжить игру. Но для этого следовало убедить немцев не присылать самолеты.
Стали убеждать, мол, Шерхорн находится в кольце войск Красной Армии, ведет тяжелые бои по прорыву блокады.
Несколько позже с «базы» ушло новое сообщение: кольцо прорвано, быстро движемся на запад. Самолеты высылать нецелесообразно.
В целях дезинформации и создания видимости движения «части Шерхорна», ее боевых действий Ставка Верховного Главнокомандования дала добро на легендирование захвата штабной машины с секретными документами.
В середине декабря радисты Шерхорна передали немецкому командованию, что силы для решающего броска собраны и 20-го начинается переход.
В радиограмме был расписан план движения группировки. Все в соответствии с военной наукой: авангард, основные силы, которые возглавлял сам командир, и арьергард под командой подполковника Михаэлиса.
Командира 52-го егерского полка Михаэлиса, кавалера немецкого ордена «Золотой крест», чекисты доставили на «базу» незадолго до выступления.
Разведкой было сформировано пять оперативных групп. Они двигались по маршруту Шерхорна. Действуя по обстановке, оперативники выдавали себя то за отряды Красной Армии, то за отдельные группы немецких солдат, то за отряды власовцев.
Казалось бы, советские разведчики все просчитали, но фашисты не уставали устраивать проверки по пути следования «части Шерхорна».
На следующий день после выступления в расположении «части» была принята группа из шести парашютистов. Все шестеро — уроженцы Белоруссии, прошедшие диверсионную подготовку. Они в прошлом были местными полицаями. Фашисты предлагали «гостей» в качестве проводников.
После беседы с командованием группировки «проводники» передали радиограммы о благополучном прибытии.
Операция «Березино» проходила столь успешно, что Шерхорна решил посетить сам начальник «Абверкоманды» обер-лейтенант фон Барфельд.
Опять, как и в прошлый раз, в случае с самолетами, руководство НКВД стало перед дилеммой — либо захватить начальника «Абверкоманды», что означало несомненный успех, и завершить операцию, либо продолжить игру.
В дело вмешался Его Величество случай. Фон Барфельд трагически погиб после посадки самолета на глазах у пилотов. Тело начальника «Абверкоманды» отправилось назад этим же бортом.
Солдат и офицеров группировки Шерхорна поздравили с Рождеством и прислали «подарочки». Один из них — радиомаяк. Немцы то и дело требовали включать радиомаяк. Это означало, что следует ждать новых «гостей».
В первые дни нового 1945 года пришла команда — разведать и подготовить площадку для посадки самолетов. Хотим забрать раненых.
Опять пришлось убеждать немцев, что достигнут высокий темп передвижения, группировка быстро перемещается к линии фронта. В который раз просили продовольствия и доложили, что идет поиск площадок для приземления.
В эти дни чекисты, увлеченные радиоигрой, стали «передвигать» «часть Шерхорна» ускоренными темпами — километров по двадцать в сутки. И это с ранеными, с боями, по лесам и болотам. Не слишком ли велик темп и не слишком ли гладко проходит движение Шерхорна по тылам? Вопрос был не праздный.
Решено было снизить темп, участить «столкновения» с тыловыми подразделениями Красной Армии, чаще сообщать о тяжести и сложности боев.
Так имитировались долгие и тяжелые переходы, «встречи» с врагом, потери. Однако, несмотря ни на что, «часть Шерхорна» двигалась к границам Восточной Пруссии.
В марте 1945 года на «базу» пришла радостная весть: фюрер произвел Шерхорна и Михаэлиса в полковники. Награды и более высокие звания получили и их подчиненные.
Гитлер планировал для поддержания духа прислать в «часть Шерхорна» самого Отто Скорцени, но ухудшение обстановки на советско-германском фронте не предоставило такой возможности.
Накануне окончания войны на «базе» приняли радиограмму. Обер-лейтенант Рислер, офицер разведслужбы группы армий «Центр», благодарил солдат и офицеров группировки Шерхорна за мужество и верность Германии и предлагал действовать по обстоятельствам.
Рислер передавал: «Что бы ни принесло нам будущее, наши мысли всегда будут с вами».
Будущее оказалось очень разным у всех участников операции «Березино». Шерхорна наша разведка попыталась использовать еще раз. Теперь для вербовки немецкого адмирала Редера. Однако попытка была неудачной.
После войны задействовали и Гейне-Макса, но эмигрантские круги не проявили к нему интереса. Демьянов вернулся в Москву.
Шерхорн, Михаэлис и еще два немецких радиста были репатриированы в Германию. Остальные агенты-диверсанты, как немцы, так и русские — расстреляны.
В ходе операции «Березино» с сентября 1944 по май 1945 года немцы совершили в советский тыл четыре десятка самолетовылетов, десантировали 22 агента. Все они были арестованы.
В расположение «базы Шерхорна» доставлено более 250 мест груза с оружием, боеприпасами, продовольствием, обмундированием, медикаментами.
Завершилась война... Обе разведки — советская и германская записали в свой актив проведение беспрецедентной в мировой разведывательной практике операции. Отто Скорцени назвал ее «Волшебный стрелок». На самом деле она носила более прозаичное наименование «Березино». Однако суть не в названии, а в том, что немецкий «Волшебный стрелок» потерпел сокрушительное поражение у берегов белорусской реки Березины.
БОЛЬШИЕ МИФЫ «МАЛОЙ ВОЙНЫ»
К тому времени чекисты захватили еще одну группу во главе с фельдфебелем СС Шифером. Диверсанты также служили в 502-м егерском батальоне.
Высадка двух групп «птенцов гнезда Скорцени» могла означать лишь то, что фашисты продолжают проверку существования «части Шерхорна».
Правда, то, что сообщили захваченные парашютисты, не могло не радовать. О группировке Шерхорна было доложено Гитлеру. Важно и другое — выброска диверсантов из специального батальона означала то, что к операции подключился Отто Скорцени — опытный, хитрый враг.
Как выяснилось позже, Скорцени имел свой план вывода группировки Шерхорна через линию фронта. Он предлагал использовать легенду «рабочих батальонов»: выходить под видом немецких военнопленных, которые работают во фронтовой полосе по восстановлению фортификационных сооружений. Идея была дерзкая, но не лишенная здравого смысла.
О том, что свою задумку Скорцени начал воплощать в жизнь, говорили и документы парашютистов. Пандерс и Шифер были снабжены удостоверениями сержантов Красной Армии, а их подчиненные — документами солдат военно-строительных частей.
23 октября «база» приняла еще одну группу диверсантов. На допросе те рассказали, что Гитлер обещал не пожалеть сил и средств для спасения группировки Шерхорна.
Геринг лично приказал выделить несколько самолетов для вывоза бойцов. Через несколько дней должны высадиться врач и пилот для выбора площадок посадки.
Спираль радиоигры стремительно раскручивалась. Штабс-врач Ешке и Хенрих Вильд десантировались 27 октября 1944 года. Они вручили Шерхорну директиву командующего группой армий «Центр» генерал-полковника Рейнхарда.
Действительно, четыре самолета, обещанные Герингом, были наготове и ждали команды. Было искушение принять самолеты с грузом и захватить их вместе с экипажами, но это означало завершение операции. Руководство разведки решило продолжить игру. Но для этого следовало убедить немцев не присылать самолеты.
Стали убеждать, мол, Шерхорн находится в кольце войск Красной Армии, ведет тяжелые бои по прорыву блокады.
Несколько позже с «базы» ушло новое сообщение: кольцо прорвано, быстро движемся на запад. Самолеты высылать нецелесообразно.
В целях дезинформации и создания видимости движения «части Шерхорна», ее боевых действий Ставка Верховного Главнокомандования дала добро на легендирование захвата штабной машины с секретными документами.
В середине декабря радисты Шерхорна передали немецкому командованию, что силы для решающего броска собраны и 20-го начинается переход.
В радиограмме был расписан план движения группировки. Все в соответствии с военной наукой: авангард, основные силы, которые возглавлял сам командир, и арьергард под командой подполковника Михаэлиса.
Командира 52-го егерского полка Михаэлиса, кавалера немецкого ордена «Золотой крест», чекисты доставили на «базу» незадолго до выступления.
Разведкой было сформировано пять оперативных групп. Они двигались по маршруту Шерхорна. Действуя по обстановке, оперативники выдавали себя то за отряды Красной Армии, то за отдельные группы немецких солдат, то за отряды власовцев.
Казалось бы, советские разведчики все просчитали, но фашисты не уставали устраивать проверки по пути следования «части Шерхорна».
На следующий день после выступления в расположении «части» была принята группа из шести парашютистов. Все шестеро — уроженцы Белоруссии, прошедшие диверсионную подготовку. Они в прошлом были местными полицаями. Фашисты предлагали «гостей» в качестве проводников.
После беседы с командованием группировки «проводники» передали радиограммы о благополучном прибытии.
Операция «Березино» проходила столь успешно, что Шерхорна решил посетить сам начальник «Абверкоманды» обер-лейтенант фон Барфельд.
Опять, как и в прошлый раз, в случае с самолетами, руководство НКВД стало перед дилеммой — либо захватить начальника «Абверкоманды», что означало несомненный успех, и завершить операцию, либо продолжить игру.
В дело вмешался Его Величество случай. Фон Барфельд трагически погиб после посадки самолета на глазах у пилотов. Тело начальника «Абверкоманды» отправилось назад этим же бортом.
Солдат и офицеров группировки Шерхорна поздравили с Рождеством и прислали «подарочки». Один из них — радиомаяк. Немцы то и дело требовали включать радиомаяк. Это означало, что следует ждать новых «гостей».
В первые дни нового 1945 года пришла команда — разведать и подготовить площадку для посадки самолетов. Хотим забрать раненых.
Опять пришлось убеждать немцев, что достигнут высокий темп передвижения, группировка быстро перемещается к линии фронта. В который раз просили продовольствия и доложили, что идет поиск площадок для приземления.
В эти дни чекисты, увлеченные радиоигрой, стали «передвигать» «часть Шерхорна» ускоренными темпами — километров по двадцать в сутки. И это с ранеными, с боями, по лесам и болотам. Не слишком ли велик темп и не слишком ли гладко проходит движение Шерхорна по тылам? Вопрос был не праздный.
Решено было снизить темп, участить «столкновения» с тыловыми подразделениями Красной Армии, чаще сообщать о тяжести и сложности боев.
Так имитировались долгие и тяжелые переходы, «встречи» с врагом, потери. Однако, несмотря ни на что, «часть Шерхорна» двигалась к границам Восточной Пруссии.
В марте 1945 года на «базу» пришла радостная весть: фюрер произвел Шерхорна и Михаэлиса в полковники. Награды и более высокие звания получили и их подчиненные.
Гитлер планировал для поддержания духа прислать в «часть Шерхорна» самого Отто Скорцени, но ухудшение обстановки на советско-германском фронте не предоставило такой возможности.
Накануне окончания войны на «базе» приняли радиограмму. Обер-лейтенант Рислер, офицер разведслужбы группы армий «Центр», благодарил солдат и офицеров группировки Шерхорна за мужество и верность Германии и предлагал действовать по обстоятельствам.
Рислер передавал: «Что бы ни принесло нам будущее, наши мысли всегда будут с вами».
Будущее оказалось очень разным у всех участников операции «Березино». Шерхорна наша разведка попыталась использовать еще раз. Теперь для вербовки немецкого адмирала Редера. Однако попытка была неудачной.
После войны задействовали и Гейне-Макса, но эмигрантские круги не проявили к нему интереса. Демьянов вернулся в Москву.
Шерхорн, Михаэлис и еще два немецких радиста были репатриированы в Германию. Остальные агенты-диверсанты, как немцы, так и русские — расстреляны.
В ходе операции «Березино» с сентября 1944 по май 1945 года немцы совершили в советский тыл четыре десятка самолетовылетов, десантировали 22 агента. Все они были арестованы.
В расположение «базы Шерхорна» доставлено более 250 мест груза с оружием, боеприпасами, продовольствием, обмундированием, медикаментами.
Завершилась война... Обе разведки — советская и германская записали в свой актив проведение беспрецедентной в мировой разведывательной практике операции. Отто Скорцени назвал ее «Волшебный стрелок». На самом деле она носила более прозаичное наименование «Березино». Однако суть не в названии, а в том, что немецкий «Волшебный стрелок» потерпел сокрушительное поражение у берегов белорусской реки Березины.
БОЛЬШИЕ МИФЫ «МАЛОЙ ВОЙНЫ»
Партизанская, или «малая война», как назвал ее Михаил Васильевич Фрунзе, — особая глава в деятельности разведывательно-диверсионной службы. Особая не только потому, что это было время яростной и смертельной схватки с врагом, но и время стратегических провалов и ошибок.
Сегодня, десятилетия спустя, многие самые невероятные мифы канонизированы и обрели моральную и научную базу. Вернее сказать — лженаучную. Услужливые историки и литераторы, журналисты умело тасовали события и факты, искажая действительность.
Так что же правда, а что ложь в истории о «малой войне»?
Не претендуя на глубочайшее научное исследование (хотя уверен: время такового придет), обозначу лишь главные спорные проблемы.
Итак, партизанская война. Человечество накопило достаточно опыта в теории и практике ведения этой войны.
На мой взгляд, классическое определение партизанской войны дал наш соотечественник, известный поэт и партизанский командир Денис Давыдов.
Если сформулировать мысль Д. Давыдова по-современному, основная задача партизан — отрезать вражеские войска на фронте от источников тылового снабжения.
Забегая вперед, скажу: главную задачу войны партизанам Великой Отечественной так и не удалось выполнить. Почему? Об этом позже, а сейчас вернемся к началу XIX века.
Одним из первых, кто понял стратегическое значение партизанского движения, был М.И. Кутузов. Несмотря на явное сопротивление некоторых представителей правящего класса, Кутузов поддержал народное партизанское движение и направил в тыл на коммуникации Наполеона партизанское отряды, состоящие, чаще всего, из казаков. Вскоре в составе партизанской группировки действовано 30 казачьих, 7 кавалерийских и 5 пехотных полков, а также несколько отдельных эскадронов и батальонов регулярной армии.
Вот лишь один из примеров боевых действий партизан в тылу врага. В сентябре 1812 года отряд под командованием Дениса Давыдова, в котором было немногим более сотни штыков, стремительным ударом разгромил французский транспорт с провиантом и боеприпасами. Интересно, что транспорт охраняла достаточно многочисленная команда. Но Давыдов умело организовал нападение своего отряда, состоящего из казаков-донцов и гусар Ахтырского полка. Они устроили засаду, совершили налет и победили.
Именно после этого успеха фельдмаршал Кутузов принимает решение о посылке партизанских частей в тыл врага. Хотелось бы назвать несколько имен первых партизан. Это майор Волынского уланского полка Храповицкий, штаб-ротмистр Ахтырского гусарского полка Бердяка, поручик того же полка Макаров.
Главнокомандующий объединил в общий кулак силы армии и народа ради достижения победы над врагом.
Это был успешный опыт совместных боевых действий войсковых и крестьянских партизанских формирований.
После бегства французов из Москвы партизанская война развернулась на коммуникациях, по которым отступали наполеоновские войска. И если в период наступления на Москву партизаны вынуждали Наполеона оставлять на своих коммуникациях крупные гарнизоны, расходовать силы на сопровождение и охрану обозов, то теперь все обстояло иначе.
Удары партизан приобретают стратегическое значение. Главная их цель — срыв планомерного отхода неприятельских войск, лишение продовольствия, фуража и «спасительных уз подчиненности».
Это во многом удалось, несмотря на тщательную организацию тыла и выделение немалых сил для его охраны.
Наполеон так и не смог защитить свои тыловые коммуникации от воздействия партизан.
С появлением железных дорог во второй половине XIX века действенность партизанской борьбы резко возросла.
В период гражданской войны в Америке основными объектами диверсионных ударов служили железные дороги. Тогда разрушение мостов, железнодорожных путей было крайне болезненным для противника.
С ростом численности армий росла зависимость от тылового снабжения. В свою очередь, развитие сети железных дорог повышало их уязвимость от ударов партизан. К тому же совершенствование взрывных устройств значительно увеличивало боевые возможности даже малых диверсионных групп.
Теперь партизаны могли наносить серьезный урон врагу, не вступая с ним в боевое соприкосновение.
Истории военного искусства известен факт, когда французские франтиреры (партизаны) в 1871 году остановили железнодорожное движение немцев, осаждавших Париж, на пятнадцать дней. Немецкому командованию ничего не оставалось, как бросить почти четверть своей армии на охрану тыла. Представьте себе: четверть действующей армии!
Следует отметить, что и у нас был накоплен достаточный опыт ведения партизанской войны. Сами немцы подсчитали, что в 1918 году на Украине действовало около 200 тысяч партизан. В Сибири против Колчака и белочехов, поднявших мятеж, воевали целые партизанские фронты: Щиткинский, Северо-Канский; действовали партизанские республики — Алтайская, Уссурийская, Забайкальская.
В тылу деникинских войск в 1919 году сражалось свыше 100 тысяч повстанцев. Партизаны были столь сильны и активны, что противнику приходилось снимать с фронта и вводить в Донбасс отборные части генералов Слащева и Шкуро.
Партизанская война 1918-1921 годов на территории нашей страны против белогвардейцев и интервентов являлась частью системы боевых действий, подчиненных стратегическим планам командования Красной Армии. Она велась в сочетании с фронтовыми методами борьбы, в оперативном и даже тактическом взаимодействии с боевыми частями.
Надо подчеркнуть и то обстоятельство, что партизанская война нередко была основной, главенствующей формой противодействия противнику. Это происходило на оккупированной врагом территории после заключения Брестского мира, в период гражданской войны на Дальнем Востоке.
В предвоенные годы партизанская борьба развернулась в Абиссинии и в Испании.
Практически за полгода ожесточенных боев итальянские вооруженные силы сломили сопротивление небольшой абиссинской армии. И когда война была официально завершена, абиссинский народ поднялся на освободительную борьбу.
Муссолини пришлось держать в Абиссинии до 200 тысяч регулярных войск и более 300 самолетов. Эти части при поддержке авиации регулярно проводили карательные операции против повстанцев, однако им так и не удалось до конца разгромить абиссинских партизан.
В годы Второй мировой войны партизанское движение развернулось с новой силой и завершилось восстановлением суверенитета и независимости страны.
Наиболее известна для нас борьба республиканского правительства против испанских фашистов, поднявших мятеж. Фашисты действовали в сговоре с Гитлером и Муссолини. На помощь республиканцам пришли советские добровольцы и воины-интернационалисты из 56 стран мира.
Испанцы к тому времени растеряли навыки партизанской борьбы. Прошло более 120 лет после того, как гверильясы Испании вели партизанскую войну против Наполеона. И потому воевать в тылу врага испанцев учили советские диверсанты, имевшие опыт гражданской войны.
Так, маленькая диверсионная группа в полтора десятка человек за десять месяцев выросла в Испании в 14-й партизанский корпус. Командовал им Доминго Унгрия, а Илья Старинов был советником и инструктором.
На счету испанских диверсантов много славных дел. Они, будучи еще в составе группы, пустили под откос поезд со штабом авиационной итальянской дивизии. После этого Генштаб узаконил их подразделение, установил бойцам полуторный оклад и летный паек.
Фашисты знали о существовании в республиканской армии специальных диверсионных частей, однако надежно прикрыть свои коммуникации так и не смогли.
Летом 1937 года в результате диверсий партизан связь между Мадридским и Южным фронтами мятежников была прервана на неделю.
Бойцы-интернационалисты, специалисты диверсионной борьбы сыграли свою важнейшую роль в следующей войне. Так, начштаба 14-го партизанского испанского корпуса Л. Илич стал начальником оперативного отдела главного штаба французских франтиреров.
Партизан Иван Хариш участвовал в диверсиях и освободительной борьбе против фашистов на территориях Венгрии, Греции, Югославии. Он стал Народным героем Югославии.
Немало интербригадовцев воевало в Советском Союзе, в Польше, Албании, Франции.
После Второй мировой войны ветераны-партизаны боролись за свободу Алжира, воевали в Латинской Америке.
Особая роль принадлежит повстанческому партизанскому движению в деле освобождения Китая от контрреволюционного гоминдана и японских агрессоров.
Что же касается Советского Союза, то надо с прискорбием признать: с началом войны мы оказались не готовы к ведению партизанской борьбы.
Сегодня этот вывод кажется невероятным. Ведь еще в 20-30-е годы мы имели хорошо отработанную, налаженную систему обучения и подготовки партизанских, диверсионных кадров.
В 1921 году Михаил Васильевич Фрунзе в своей известной статье «Единая военная доктрина и Красная Армия» заявлял: «Если государство уделит этому (т. е. подготовке партизанской войны. — М. Б.) достаточно серьезное внимание, если подготовка этой „малой войны“ будет производиться систематически и планомерно, то и этим путем можно создать для армий противника такую обстановку, в которой при всех своих технических преимуществах они окажутся бессильными перед сравнительно плохо вооруженным, но полным инициативы, смелым и решительным противником».
Повторим еще раз тезисы «отца» партизанской школы — серьезное внимание государства, систематическая и планомерная подготовка. Все это было. Партизанские школы НКВД и ГРУ, которые готовили командиров диверсионных подразделений, а также рейдовые диверсионные и парашютные отряды. Только на Украине действовало пять таких школ.
В Москве работала центральная школа, начальником которой был К. Сверчевский. В ней готовились в основном иностранцы.
Курс диверсионной и партизанской деятельности читался в военных училищах и академиях Красной Армии. Командиры частей обладали знаниями и умением перехода к партизанской войне на территориях, занятых противником.
Используя опыт испанских и особенно китайских партизан, в лесах, в отдаленной местности, руководство НКВД, разведуправления Красной Армии скрытно создавали базы для развертывания в будущем партизанского движения. В базовые склады закладывались боеприпасы, оружие, продовольствие. То, чего как раз и не хватало партизанам в начале войны.
Партизанские формирования функционировали в общей системе подготовки Вооруженных Сил. Примером тому — регулярное привлечение партизанских частей к участию в общевойсковых учениях. А в 1932 году в Подмосковье прошли специальные маневры партизанских бригад.
В эти годы мы были способны развернуть в Белоруссии несколько партизанских отрядов численностью до 3 тысяч человек. На Украине, в Ленинградском регионе проводилась такая же интенсивная работа. Кроме того, в приграничных городах, на железнодорожных станциях НКВД внедряло своих тайных агентов, диверсантов-подпольщиков.
Но тогда как могло случиться, что в июне 1941 года в Киеве, когда бросились создавать такие отряды, не нашли ни одного более-менее подготовленного специалиста партизанской войны?
Не лучше дело обстояло и в других местах.
Илья Григорьевич Старинов, легендарный партизан-диверсант, вспоминает, как в июле 1941 года в пяти километрах от Рославля, среди болот и тощего редколесья разыскал он постройки управления торфоразработок. Здесь размещались работники аппарата ЦК Компартии Белоруссии, которые занимались формированием партизанских отрядов.
«Выехал в Рославль, — рассказывает Старинов. — По дороге Эйдинов (секретарь ЦК партии Белоруссии) ввел в курс дела: специалистов по партизанской тактике и технике на пункте нет, техники тоже нет, но отряды формируются, людям ставятся конкретные задачи — уничтожать фашистских солдат и офицеров, разрушать различные военные объекты и железные дороги, мешать работе связи.
— А как это делать — учат?
Эйдинов пожал плечами:
— Ну, сами сообразят».
Страна оказалась совершенно не готовой к борьбе с немцами в тылу.
А началось это с перехода к новой военной доктрине. Помните, взгляды советского руководства ярко сформулировал тогдашний нарком обороны Климент Ворошилов: бить врага малой кровью и на чужой территории. Ну а коли на чужой территории, зачем партизанские базы, склады с оружием, боеприпасами? Базы ликвидировали.
Но даже если бы пришлось воевать на земле противника, то все равно кто-то должен был исполнять сталинско-ворошиловский завет: бить врага. В том числе и в его тылу.
Только кто ж тогда, в 1937-м, об этом думал. Стали думать в сорок первом, да поздно. В застенках НКВД погибли как «враги народа» тысячи командиров и бойцов-диверсантов, спецов партизанской войны.
Тот же Илья Старинов так вспоминает 1937 год.
«Я вернулся в Москву (из Испании. — М.Б.) в начале ноября 1937 года и был ошеломлен, когда узнал, что все мои начальники по всем линиям, где я служил и учился, подверглись репрессиям.
Меня вызвали в НКВД и на допросе заявили, что заблаговременная подготовка к партизанской войне на случай агрессии — затея врагов народа Якира, Уборевича и других. Готовить «банды» было признано неверным.
Я видел, как мы катимся к катастрофе».
Для многих выживших профессионалов катастрофа была очевидной. Ликвидирована база партизанского движения, уничтожены кадры специалистов-партизан.
Необъяснимо и то, что перед войной мы усиленно увеличивали пропускную способность железных дорог на Западном направлении.
Наши железнодорожные пути были в три раза ниже немецких по своей пропускной способности. Вместо того, чтобы оставить ее на прежнем уровне, Советский Союз строил новые подъезды. Рельсы нам услужливо поставляла Германия. Разумеется, в обмен на зерно.
Первые шаги Сталина и правительства страны по руководству партизанским движением с началом войны оказались крайне непрофессиональными.
3 июля 1941 года в обращении к советскому народу Сталин заявил: «В занятых врагом районах надо создавать партизанские отряды, конные и пешие, создавать диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога лесов, складов и обозов».
Все, что сказал Сталин, было безумием. Если бы кто-нибудь другой, а не Сталин призвал жечь леса, его бы сразу заклеймили как врага народа и бросили в тюрьму. Поджог лесов был выгоден немцам, а не партизанам.
В призыве Сталина отсутствовала главная задача партизанских сил — отрезать вражеские войска от источников тылового снабжения, зато звучал приказ уничтожать продовольствие.
У немцев было свое снабжение, а вот партизанам без продовольствия, уничтоженного по призыву «отца народов», проходилось туго.
Выступление Сталина толкнуло центральные и местные органы на необдуманное, неподготовленное, спешное формирование партизанских отрядов и заброску их на оккупированную территорию.
Обучали диверсионные группы не более чем неделю, а по опыту предыдущей подготовки 20-30-х годов на это уходило до полугода.
18 июля 1941 года вышло постановления ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу германских войск». Самое поразительное, что оно нацеливало на партизанщину, а не на серьезное ведение боевых действий за линией фронта. Постановление предписывало развернуть сеть подпольных большевистских организаций, которые возглавят борьбу в тылу врага.
Но подполье, как известно, было крайне уязвимым. Против подпольщиков действовали опытные германские спецслужбы, и участь их, как правило, оказывалась весьма печальной. Какое уж тут руководство партизанами, самим бы уцелеть.
Однако после войны миф о руководящей роли большевиков-подпольщиков усиленно насаждался советский пропагандой.
Итак, к чему же привела непродуманная переброска в тыл наспех сформированных, неподготовленных партизанских отрядов?
К марту 1942 года на территорию Украины было заброшено около 2 тысяч партизанских отрядов и диверсионных групп, но данные о боевой активности у Москвы имелись лишь на 240 из них. А к лету того же года на Украине числилось 778 отрядов, но реально действовало только 22.
Вот отчет радиста-партизана Сергея Мельниченко, заброшенного в тыл врага в 1941 году. Его удалось разыскать в архивах. Это, несомненно, уникальное свидетельство преступных просчетов нашего руководства в деле развертывания партизанской войны.
«8 сентября 1941 года, — докладывает Мельниченко, — с группой 39 человек, по заданию 4-го управления НКВД мы выехали по направлению фронта в район Ворожбы для перехода линии фронта. Попытки связаться со штабом фронта и получить у него топокарты и место перехода линии фронта не увенчались успехом.
Встречали бегущих бойцов, но они не знали, где фронт.
Не имея топокарт, не зная местности, 11-го днем отыскали на станции Ворожба оставленный при эвакуации паровозик и поломанный вагон, мы погрузились и поехали по направлению к фронту...
Остановились мы на станции Немиловке — это был уже тыл противника.
Поздно вечером мы попытались установить радиосвязь, но нам это не удалось, так как аппаратура для нас была совершенно незнакомой и нам пришлось осваивать ее уже в тылу противника.
12 сентября на рассвете мы выступили в поход, сами не зная, в каком направлении, так как не было ни карты, ни компаса. Командование, неграмотное в военно-тактическом отношении, вело нас куда выйдем.
Путь был невероятно тяжел, так как люди были перегружены — несли тол, боеприпасы и запасы продуктов.
В этот же день мы встретили первую партизанскую группу из сельского актива села Казачье, оставленную для работы в тылу. На вооружении у них был станковый пулемет, из которого они нас чуть не перебили.
Сегодня, десятилетия спустя, многие самые невероятные мифы канонизированы и обрели моральную и научную базу. Вернее сказать — лженаучную. Услужливые историки и литераторы, журналисты умело тасовали события и факты, искажая действительность.
Так что же правда, а что ложь в истории о «малой войне»?
Не претендуя на глубочайшее научное исследование (хотя уверен: время такового придет), обозначу лишь главные спорные проблемы.
Итак, партизанская война. Человечество накопило достаточно опыта в теории и практике ведения этой войны.
На мой взгляд, классическое определение партизанской войны дал наш соотечественник, известный поэт и партизанский командир Денис Давыдов.
Если сформулировать мысль Д. Давыдова по-современному, основная задача партизан — отрезать вражеские войска на фронте от источников тылового снабжения.
Забегая вперед, скажу: главную задачу войны партизанам Великой Отечественной так и не удалось выполнить. Почему? Об этом позже, а сейчас вернемся к началу XIX века.
Одним из первых, кто понял стратегическое значение партизанского движения, был М.И. Кутузов. Несмотря на явное сопротивление некоторых представителей правящего класса, Кутузов поддержал народное партизанское движение и направил в тыл на коммуникации Наполеона партизанское отряды, состоящие, чаще всего, из казаков. Вскоре в составе партизанской группировки действовано 30 казачьих, 7 кавалерийских и 5 пехотных полков, а также несколько отдельных эскадронов и батальонов регулярной армии.
Вот лишь один из примеров боевых действий партизан в тылу врага. В сентябре 1812 года отряд под командованием Дениса Давыдова, в котором было немногим более сотни штыков, стремительным ударом разгромил французский транспорт с провиантом и боеприпасами. Интересно, что транспорт охраняла достаточно многочисленная команда. Но Давыдов умело организовал нападение своего отряда, состоящего из казаков-донцов и гусар Ахтырского полка. Они устроили засаду, совершили налет и победили.
Именно после этого успеха фельдмаршал Кутузов принимает решение о посылке партизанских частей в тыл врага. Хотелось бы назвать несколько имен первых партизан. Это майор Волынского уланского полка Храповицкий, штаб-ротмистр Ахтырского гусарского полка Бердяка, поручик того же полка Макаров.
Главнокомандующий объединил в общий кулак силы армии и народа ради достижения победы над врагом.
Это был успешный опыт совместных боевых действий войсковых и крестьянских партизанских формирований.
После бегства французов из Москвы партизанская война развернулась на коммуникациях, по которым отступали наполеоновские войска. И если в период наступления на Москву партизаны вынуждали Наполеона оставлять на своих коммуникациях крупные гарнизоны, расходовать силы на сопровождение и охрану обозов, то теперь все обстояло иначе.
Удары партизан приобретают стратегическое значение. Главная их цель — срыв планомерного отхода неприятельских войск, лишение продовольствия, фуража и «спасительных уз подчиненности».
Это во многом удалось, несмотря на тщательную организацию тыла и выделение немалых сил для его охраны.
Наполеон так и не смог защитить свои тыловые коммуникации от воздействия партизан.
С появлением железных дорог во второй половине XIX века действенность партизанской борьбы резко возросла.
В период гражданской войны в Америке основными объектами диверсионных ударов служили железные дороги. Тогда разрушение мостов, железнодорожных путей было крайне болезненным для противника.
С ростом численности армий росла зависимость от тылового снабжения. В свою очередь, развитие сети железных дорог повышало их уязвимость от ударов партизан. К тому же совершенствование взрывных устройств значительно увеличивало боевые возможности даже малых диверсионных групп.
Теперь партизаны могли наносить серьезный урон врагу, не вступая с ним в боевое соприкосновение.
Истории военного искусства известен факт, когда французские франтиреры (партизаны) в 1871 году остановили железнодорожное движение немцев, осаждавших Париж, на пятнадцать дней. Немецкому командованию ничего не оставалось, как бросить почти четверть своей армии на охрану тыла. Представьте себе: четверть действующей армии!
Следует отметить, что и у нас был накоплен достаточный опыт ведения партизанской войны. Сами немцы подсчитали, что в 1918 году на Украине действовало около 200 тысяч партизан. В Сибири против Колчака и белочехов, поднявших мятеж, воевали целые партизанские фронты: Щиткинский, Северо-Канский; действовали партизанские республики — Алтайская, Уссурийская, Забайкальская.
В тылу деникинских войск в 1919 году сражалось свыше 100 тысяч повстанцев. Партизаны были столь сильны и активны, что противнику приходилось снимать с фронта и вводить в Донбасс отборные части генералов Слащева и Шкуро.
Партизанская война 1918-1921 годов на территории нашей страны против белогвардейцев и интервентов являлась частью системы боевых действий, подчиненных стратегическим планам командования Красной Армии. Она велась в сочетании с фронтовыми методами борьбы, в оперативном и даже тактическом взаимодействии с боевыми частями.
Надо подчеркнуть и то обстоятельство, что партизанская война нередко была основной, главенствующей формой противодействия противнику. Это происходило на оккупированной врагом территории после заключения Брестского мира, в период гражданской войны на Дальнем Востоке.
В предвоенные годы партизанская борьба развернулась в Абиссинии и в Испании.
Практически за полгода ожесточенных боев итальянские вооруженные силы сломили сопротивление небольшой абиссинской армии. И когда война была официально завершена, абиссинский народ поднялся на освободительную борьбу.
Муссолини пришлось держать в Абиссинии до 200 тысяч регулярных войск и более 300 самолетов. Эти части при поддержке авиации регулярно проводили карательные операции против повстанцев, однако им так и не удалось до конца разгромить абиссинских партизан.
В годы Второй мировой войны партизанское движение развернулось с новой силой и завершилось восстановлением суверенитета и независимости страны.
Наиболее известна для нас борьба республиканского правительства против испанских фашистов, поднявших мятеж. Фашисты действовали в сговоре с Гитлером и Муссолини. На помощь республиканцам пришли советские добровольцы и воины-интернационалисты из 56 стран мира.
Испанцы к тому времени растеряли навыки партизанской борьбы. Прошло более 120 лет после того, как гверильясы Испании вели партизанскую войну против Наполеона. И потому воевать в тылу врага испанцев учили советские диверсанты, имевшие опыт гражданской войны.
Так, маленькая диверсионная группа в полтора десятка человек за десять месяцев выросла в Испании в 14-й партизанский корпус. Командовал им Доминго Унгрия, а Илья Старинов был советником и инструктором.
На счету испанских диверсантов много славных дел. Они, будучи еще в составе группы, пустили под откос поезд со штабом авиационной итальянской дивизии. После этого Генштаб узаконил их подразделение, установил бойцам полуторный оклад и летный паек.
Фашисты знали о существовании в республиканской армии специальных диверсионных частей, однако надежно прикрыть свои коммуникации так и не смогли.
Летом 1937 года в результате диверсий партизан связь между Мадридским и Южным фронтами мятежников была прервана на неделю.
Бойцы-интернационалисты, специалисты диверсионной борьбы сыграли свою важнейшую роль в следующей войне. Так, начштаба 14-го партизанского испанского корпуса Л. Илич стал начальником оперативного отдела главного штаба французских франтиреров.
Партизан Иван Хариш участвовал в диверсиях и освободительной борьбе против фашистов на территориях Венгрии, Греции, Югославии. Он стал Народным героем Югославии.
Немало интербригадовцев воевало в Советском Союзе, в Польше, Албании, Франции.
После Второй мировой войны ветераны-партизаны боролись за свободу Алжира, воевали в Латинской Америке.
Особая роль принадлежит повстанческому партизанскому движению в деле освобождения Китая от контрреволюционного гоминдана и японских агрессоров.
Что же касается Советского Союза, то надо с прискорбием признать: с началом войны мы оказались не готовы к ведению партизанской борьбы.
Сегодня этот вывод кажется невероятным. Ведь еще в 20-30-е годы мы имели хорошо отработанную, налаженную систему обучения и подготовки партизанских, диверсионных кадров.
В 1921 году Михаил Васильевич Фрунзе в своей известной статье «Единая военная доктрина и Красная Армия» заявлял: «Если государство уделит этому (т. е. подготовке партизанской войны. — М. Б.) достаточно серьезное внимание, если подготовка этой „малой войны“ будет производиться систематически и планомерно, то и этим путем можно создать для армий противника такую обстановку, в которой при всех своих технических преимуществах они окажутся бессильными перед сравнительно плохо вооруженным, но полным инициативы, смелым и решительным противником».
Повторим еще раз тезисы «отца» партизанской школы — серьезное внимание государства, систематическая и планомерная подготовка. Все это было. Партизанские школы НКВД и ГРУ, которые готовили командиров диверсионных подразделений, а также рейдовые диверсионные и парашютные отряды. Только на Украине действовало пять таких школ.
В Москве работала центральная школа, начальником которой был К. Сверчевский. В ней готовились в основном иностранцы.
Курс диверсионной и партизанской деятельности читался в военных училищах и академиях Красной Армии. Командиры частей обладали знаниями и умением перехода к партизанской войне на территориях, занятых противником.
Используя опыт испанских и особенно китайских партизан, в лесах, в отдаленной местности, руководство НКВД, разведуправления Красной Армии скрытно создавали базы для развертывания в будущем партизанского движения. В базовые склады закладывались боеприпасы, оружие, продовольствие. То, чего как раз и не хватало партизанам в начале войны.
Партизанские формирования функционировали в общей системе подготовки Вооруженных Сил. Примером тому — регулярное привлечение партизанских частей к участию в общевойсковых учениях. А в 1932 году в Подмосковье прошли специальные маневры партизанских бригад.
В эти годы мы были способны развернуть в Белоруссии несколько партизанских отрядов численностью до 3 тысяч человек. На Украине, в Ленинградском регионе проводилась такая же интенсивная работа. Кроме того, в приграничных городах, на железнодорожных станциях НКВД внедряло своих тайных агентов, диверсантов-подпольщиков.
Но тогда как могло случиться, что в июне 1941 года в Киеве, когда бросились создавать такие отряды, не нашли ни одного более-менее подготовленного специалиста партизанской войны?
Не лучше дело обстояло и в других местах.
Илья Григорьевич Старинов, легендарный партизан-диверсант, вспоминает, как в июле 1941 года в пяти километрах от Рославля, среди болот и тощего редколесья разыскал он постройки управления торфоразработок. Здесь размещались работники аппарата ЦК Компартии Белоруссии, которые занимались формированием партизанских отрядов.
«Выехал в Рославль, — рассказывает Старинов. — По дороге Эйдинов (секретарь ЦК партии Белоруссии) ввел в курс дела: специалистов по партизанской тактике и технике на пункте нет, техники тоже нет, но отряды формируются, людям ставятся конкретные задачи — уничтожать фашистских солдат и офицеров, разрушать различные военные объекты и железные дороги, мешать работе связи.
— А как это делать — учат?
Эйдинов пожал плечами:
— Ну, сами сообразят».
Страна оказалась совершенно не готовой к борьбе с немцами в тылу.
А началось это с перехода к новой военной доктрине. Помните, взгляды советского руководства ярко сформулировал тогдашний нарком обороны Климент Ворошилов: бить врага малой кровью и на чужой территории. Ну а коли на чужой территории, зачем партизанские базы, склады с оружием, боеприпасами? Базы ликвидировали.
Но даже если бы пришлось воевать на земле противника, то все равно кто-то должен был исполнять сталинско-ворошиловский завет: бить врага. В том числе и в его тылу.
Только кто ж тогда, в 1937-м, об этом думал. Стали думать в сорок первом, да поздно. В застенках НКВД погибли как «враги народа» тысячи командиров и бойцов-диверсантов, спецов партизанской войны.
Тот же Илья Старинов так вспоминает 1937 год.
«Я вернулся в Москву (из Испании. — М.Б.) в начале ноября 1937 года и был ошеломлен, когда узнал, что все мои начальники по всем линиям, где я служил и учился, подверглись репрессиям.
Меня вызвали в НКВД и на допросе заявили, что заблаговременная подготовка к партизанской войне на случай агрессии — затея врагов народа Якира, Уборевича и других. Готовить «банды» было признано неверным.
Я видел, как мы катимся к катастрофе».
Для многих выживших профессионалов катастрофа была очевидной. Ликвидирована база партизанского движения, уничтожены кадры специалистов-партизан.
Необъяснимо и то, что перед войной мы усиленно увеличивали пропускную способность железных дорог на Западном направлении.
Наши железнодорожные пути были в три раза ниже немецких по своей пропускной способности. Вместо того, чтобы оставить ее на прежнем уровне, Советский Союз строил новые подъезды. Рельсы нам услужливо поставляла Германия. Разумеется, в обмен на зерно.
Первые шаги Сталина и правительства страны по руководству партизанским движением с началом войны оказались крайне непрофессиональными.
3 июля 1941 года в обращении к советскому народу Сталин заявил: «В занятых врагом районах надо создавать партизанские отряды, конные и пешие, создавать диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога лесов, складов и обозов».
Все, что сказал Сталин, было безумием. Если бы кто-нибудь другой, а не Сталин призвал жечь леса, его бы сразу заклеймили как врага народа и бросили в тюрьму. Поджог лесов был выгоден немцам, а не партизанам.
В призыве Сталина отсутствовала главная задача партизанских сил — отрезать вражеские войска от источников тылового снабжения, зато звучал приказ уничтожать продовольствие.
У немцев было свое снабжение, а вот партизанам без продовольствия, уничтоженного по призыву «отца народов», проходилось туго.
Выступление Сталина толкнуло центральные и местные органы на необдуманное, неподготовленное, спешное формирование партизанских отрядов и заброску их на оккупированную территорию.
Обучали диверсионные группы не более чем неделю, а по опыту предыдущей подготовки 20-30-х годов на это уходило до полугода.
18 июля 1941 года вышло постановления ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу германских войск». Самое поразительное, что оно нацеливало на партизанщину, а не на серьезное ведение боевых действий за линией фронта. Постановление предписывало развернуть сеть подпольных большевистских организаций, которые возглавят борьбу в тылу врага.
Но подполье, как известно, было крайне уязвимым. Против подпольщиков действовали опытные германские спецслужбы, и участь их, как правило, оказывалась весьма печальной. Какое уж тут руководство партизанами, самим бы уцелеть.
Однако после войны миф о руководящей роли большевиков-подпольщиков усиленно насаждался советский пропагандой.
Итак, к чему же привела непродуманная переброска в тыл наспех сформированных, неподготовленных партизанских отрядов?
К марту 1942 года на территорию Украины было заброшено около 2 тысяч партизанских отрядов и диверсионных групп, но данные о боевой активности у Москвы имелись лишь на 240 из них. А к лету того же года на Украине числилось 778 отрядов, но реально действовало только 22.
Вот отчет радиста-партизана Сергея Мельниченко, заброшенного в тыл врага в 1941 году. Его удалось разыскать в архивах. Это, несомненно, уникальное свидетельство преступных просчетов нашего руководства в деле развертывания партизанской войны.
«8 сентября 1941 года, — докладывает Мельниченко, — с группой 39 человек, по заданию 4-го управления НКВД мы выехали по направлению фронта в район Ворожбы для перехода линии фронта. Попытки связаться со штабом фронта и получить у него топокарты и место перехода линии фронта не увенчались успехом.
Встречали бегущих бойцов, но они не знали, где фронт.
Не имея топокарт, не зная местности, 11-го днем отыскали на станции Ворожба оставленный при эвакуации паровозик и поломанный вагон, мы погрузились и поехали по направлению к фронту...
Остановились мы на станции Немиловке — это был уже тыл противника.
Поздно вечером мы попытались установить радиосвязь, но нам это не удалось, так как аппаратура для нас была совершенно незнакомой и нам пришлось осваивать ее уже в тылу противника.
12 сентября на рассвете мы выступили в поход, сами не зная, в каком направлении, так как не было ни карты, ни компаса. Командование, неграмотное в военно-тактическом отношении, вело нас куда выйдем.
Путь был невероятно тяжел, так как люди были перегружены — несли тол, боеприпасы и запасы продуктов.
В этот же день мы встретили первую партизанскую группу из сельского актива села Казачье, оставленную для работы в тылу. На вооружении у них был станковый пулемет, из которого они нас чуть не перебили.