Страница:
Дочка… Филип пристальнее всмотрелся в лицо Джордан. Получалось, она сохранила в себе свет юности, даже став матерью и пережив развод. Фантастика! Дочка… Его охватило вдруг неодолимое желание взглянуть на эту маленькую принцессу, познакомиться с ней. Чутье подсказывало: они понравятся друг другу, без труда найдут общий язык.
— Где она сейчас? — полюбопытствовал он.
Джордан улыбнулась, сверкнув глазами.
— В гостях у подружки, на дне рождения. Я потому и согласилась поехать с Луизой к вам, что Кэти сегодня под присмотром.
— Кэти… — протянул Филип задумчиво. Она могла быть моей дочерью, пронеслась в его голове заманчивая мысль. — Хорошее имя.
Джордан кивнула. На ее щеках вновь заиграл румянец.
— Это я так ее назвала. С первых недель беременности была уверена, что родится девочка.
Филип представил Джордан беременной, и оттого, что не он делил с ней эту радость, сердце у него защемило. И одолела глупая зависть, от которой он поспешил отделаться.
— Было бы интересно на нее взглянуть… Похожа, наверное, на тебя?
— Да, — гордо ответила Джордан. — Мы с ней как две капли воды, все сразу это замечают. Если хочешь, можно было бы… — Она замолчала, затем повела плечом. — Теперь я даже боюсь иметь с тобой дело. Паула так болезненно на все реагирует… Впрочем, мы просто могли бы сходить как-нибудь в кафе втроем, с Кэти.
— Давай так и сделаем! — Филип посмотрел на нее с мольбой. — Наш брак с Паулой все равно уже почти в прошлом. К тому же в том, что я познакомлюсь с твоей дочерью, нет ничего предосудительного.
Джордан оживилась.
— Тогда в воскресенье. После обеда, часов в пять. Устраивает?
— Вполне! — воскликнул ободренный Филип.
Они договорились о месте встречи. И он, взглянув на прощание в ее глаза, вышел из машины и зашагал вверх по улице.
3
— Где она сейчас? — полюбопытствовал он.
Джордан улыбнулась, сверкнув глазами.
— В гостях у подружки, на дне рождения. Я потому и согласилась поехать с Луизой к вам, что Кэти сегодня под присмотром.
— Кэти… — протянул Филип задумчиво. Она могла быть моей дочерью, пронеслась в его голове заманчивая мысль. — Хорошее имя.
Джордан кивнула. На ее щеках вновь заиграл румянец.
— Это я так ее назвала. С первых недель беременности была уверена, что родится девочка.
Филип представил Джордан беременной, и оттого, что не он делил с ней эту радость, сердце у него защемило. И одолела глупая зависть, от которой он поспешил отделаться.
— Было бы интересно на нее взглянуть… Похожа, наверное, на тебя?
— Да, — гордо ответила Джордан. — Мы с ней как две капли воды, все сразу это замечают. Если хочешь, можно было бы… — Она замолчала, затем повела плечом. — Теперь я даже боюсь иметь с тобой дело. Паула так болезненно на все реагирует… Впрочем, мы просто могли бы сходить как-нибудь в кафе втроем, с Кэти.
— Давай так и сделаем! — Филип посмотрел на нее с мольбой. — Наш брак с Паулой все равно уже почти в прошлом. К тому же в том, что я познакомлюсь с твоей дочерью, нет ничего предосудительного.
Джордан оживилась.
— Тогда в воскресенье. После обеда, часов в пять. Устраивает?
— Вполне! — воскликнул ободренный Филип.
Они договорились о месте встречи. И он, взглянув на прощание в ее глаза, вышел из машины и зашагал вверх по улице.
3
В гостиной, когда Филип переступил ее порог, сидела только Паула и Хиллиарды. Жена всхлипывала, что-то приговаривая, Барбара молча гладила ее по плечу.
— Филип! — воскликнул Артур, едва тот вошел. — Наконец-то! С Паулой нечто вроде истерики вышло, Барбара дала ей успокоительного, все разъехались. Нам тоже пора, но мы не хотели оставлять ее одну.
— Спасибо, — пробормотал он, глядя на заплаканную жену и с некоторым стыдом сознавая, что не испытывает к ней и капли жалости.
— Ну, хватит, дорогая, — проворковала Барбара, в последний раз проводя по руке Паулы пальцами. — Не стоит так терзаться, что бы ни случилось.
Она поднялась с дивана, на котором сидела рядом с Паулой, бесшумно, почти на цыпочках подошла к мужу, сделала Филипу знак рукой: провожать не надо. И супруги удалились.
Паула смотрела в одну точку перед собой, все еще судорожно всхлипывая. Тушь растеклась по ее щекам черными разводами, заплывшие глаза изрядно уменьшились в размерах. Филип подумал, что, если сейчас заговорит о разводе, она вновь разразится слезами. Но иного выхода просто не видел: тянуть резину не имело смысла.
— Так дальше жить нельзя, Паула. Мы и друг друга мучаем и людей вокруг.
— Людей? — Паула резко вскинула голову. Ее глаза превратились в щелочки. — Это ты об этой легкомысленной особе?
Филип круто повернулся и ударил кулаком по журнальному столику. Ваза на нем подпрыгнула, чуть не упав.
— Не смей так говорить о Джордан, поняла?
Паула не ожидала от него такой выходки, поэтому сразу затихла. Но по прошествии минуты, открыв глаза как можно шире, с остервенением выпалила:
— Это еще почему? С какой стати я должна выбирать для нее выражения? Она увела у меня из-под носа моего собственного мужа, да еще в годовщину нашей свадьбы!
— Я не осел, чтобы меня уводить! — отрезал Филип. Решимости в нем прибавлялось с каждой секундой, он уже знал, что не откажется от своего намерения ни в коем случае. — Я сам пошел за Джордан, чтобы извиниться за твое недостойное поведение.
— И на это тебе потребовался целый час! — воскликнула Паула, сотрясаясь от злости. — Как же, интересно, ты перед ней извинялся?
— Не кричи на меня, — жестко велел Филип.
Паула моргнула. У нее вдруг сильно затряслись губы, лицо исказилось плаксивой гримасой, глаза вновь наполнились слезами.
Филип смотрел на нее и не чувствовал ни вины, ни сострадания. В этот вечер все, что связывало его с этой женщиной, навек умерло. Некоторое время он молчал, позволяя Пауле дать выход эмоциям. Потом негромко, но уверенно заговорил:
— Сегодня не самый подходящий для таких объяснений день, Паула. Я думал подождать до завтра, но теперь не вижу в этом смысла.
Она издала жалобный стон, замерла, посмотрела на мужа долгим изумленным взглядом, будто не узнавая, и вдруг вся съежилась, вдавилась в подушки дивана. У Филипа кольнуло в сердце. Но он твердо сказал себе, что надо скорее с этим покончить. Сейчас же. Так для нее же будет лучше.
— Жизнь у нас кошмарная, согласись. Мы вечно друг другом недовольны, скандалим из-за каждого пустяка, детьми так и не обзавелись, даже кота взять не можем. Ты страдаешь, я тоже. Нам надо развестись. Немедленно.
— Что? — Паула несколько минут потрясенно смотрела на него, будто не веря, что именно он произнес вслух роковые слова. Потом внезапно вскинула руки к потолку и запричитала: — За что мне такое наказание? Почему я сразу не спросила у Луизы, кто такая эта Джордан? Надо было даже на порог не пускать ее, мерзавку…
Филип схватил ее за руку, обрывая.
— Джордан здесь ни при чем, — процедил он сквозь зубы. — Ее оставь в покое, слышишь?
Паула гневно сверкнула глазами и истерично рассмеялась.
— Ни при чем? Рассказывай сказки кому угодно, только не мне! Я не такая дура!
— Это не сказки! — повысил голос Филип. — Твоими вечными придирками и недовольством я давно сыт по горло!
— О разводе, однако, заговорил только сегодня, когда встретил бывшую любовницу! Не удивлюсь, если узнаю, что и после нашей свадьбы ты время от времени с ней развлекался! Такие, как она, на все способны!
— Замолчи! — Филип опять ударил по столику кулаком. И на этот ваза, подпрыгнув, упала-таки на бок, но не полетела на пол, а покатившись, удержавшись на самом краю. — И не суди людей по себе!
— По себе? — Паула вскочила с дивана, выбрасывая вперед руки, словно вознамерившись вцепиться мужу в горло. — Значит, ты считаешь, что и я, как эта дрянь, могу закрутить интрижку с чужим мужем?
Филип хорошенько бы ей врезал, если бы она была мужчиной. На женщин же он никогда не поднимал руку. Не изменил железному правилу и сейчас. Однако прекратить неприятную сцену следовало, и немедленно. А для этого надо было уйти. В этом доме его больше ничто не удерживало.
Не ответив ей, он поднялся в свой кабинет, взял документы и необходимые вещи, заглянул в спальню, где наспех уложил в сумку умывальные принадлежности, кое-что из одежды и уже через несколько минут вновь спустился вниз. Паула стояла в прихожей, прислонившись к стене спиной и скрестив на груди руки. На вид спокойная, задумчиво-печальная. Как будто что-то переосмыслившая.
Посмотрев на нее, Филип подумал: неужели в ней возобладал разум? Не тут-то было! Лицо жены вдруг вновь исказил гнев.
— Я не согласна на развод, так и знай! — выкрикнула она, немного наклоняясь вперед.
— Тем хуже, — невозмутимо ответил Филип. — Значит, процесс затянется. Я своего решения не изменю.
Он спокойно спустился с лестницы и зашагал к двери. Паула сорвалась с места, подлетела к нему и вцепилась в рукав его пиджака мертвой хваткой.
— Я никуда тебя не отпущу, так и знай! Ты мой муж и обязан быть всегда рядом, заботиться обо мне, хранить мне верность! Ты несешь за меня ответственность!
Спорить не имело смысла. Что-то доказывать, объяснять, о чем-то просить — тем более. Паула была не в себе, все равно ничего не услышала бы. Впрочем, об ответственности она правильно сказала: оставлять ее одну на ночь глядя в столь жутком состоянии было опасно.
Опустив на пол сумку, Филип достал из кармана телефон и набрал номер тещи. Паула была у родителей единственным обожаемым ребенком. Если она нуждалась в помощи, и мать, и отец были готовы примчаться к ней хоть на край света даже посреди ночи.
— Дом Расселов, — послышался в трубке мелодичный голос.
— Каролина, привет, это Филип.
— Мамочка! — завопила Паула, не выпуская из рук рукав мужнина пиджака.
— В чем дело? — вскричала Каролина испуганно.
— Я ухожу от Паулы, — произнес Филип категоричным тоном. — Мы разводимся. Она приняла мои слова в штыки, плачет, почти бьется в истерике. Приезжай, побудь с ней или забери к себе. Я боюсь оставлять ее одну в таком взвинченном состоянии.
— Что произошло? — дрожащим голосом спросила Каролина. — Я ничего не понимаю!
— Мама! Мамочка! — простонала Паула нарочито громко.
— Филип, что с ней? — Каролина явно была в ужасе.
— Приезжай, увидишь, — сказал Филип, начиная терять терпение. Чтобы привести в чувство обеих женщин, следовало действовать по-мужски решительно, и он произнес: — У тебя ровно двадцать минут. Если не появишься, я уйду и Паула останется одна. Время пошло.
— Выезжаю немедленно! — крикнула Каролина, и связь оборвалась.
Разумеется, он не ушел бы, не дождавшись ее. Но если бы стал что-то объяснять, то непременно тоже оказался бы во власти эмоций и не добился того, чего желал…
Каролина влетела в дом через четверть часа. Ее дочь за это время успела еще трижды разрыдаться, раз десять воззвать к совести мужа и чуть не оторвала рукав от его пиджака.
— Девочка моя! Господи! — Каролина бросилась к дочери и принялась покрывать ее заплаканное лицо поцелуями. — Какой кошмар… Что вы не поделили, Филип? — обратилась она к зятю.
Тот наконец высвободил руку и поднял с пола сумку.
— Паула все сама тебе объяснит. Я скажу одно: мы разводимся. Я так больше не могу.
— Но почему? — растерянно спросила Каролина.
Паула в присутствии матери повела себя совсем уж недопустимым образом: сползла на пол и в голос зарыдала, раскачиваясь из стороны в сторону.
— Наша жизнь превратилась в сущий кошмар. Дальше тянуть некуда. — Филип решительно шагнул к двери.
— У него… любовница, мама, — выдавила из себя сквозь слезы Паула. — Он морочил… мне все это время… голову… Развлекался с подругой… Луизы…
— Баттеруорт? — Каролина ахнула.
— Если бы ты знала, как мне плохо, мамочка!.. Если бы видела, что тут сегодня было!..
— Сегодня? В годовщину вашей свадьбы?
Филип не счел нужным вносить в разговор поправки и доказывать свою невиновность. За Паулу теперь можно было не беспокоиться — в мире не существовало человека, способного позаботиться о ней лучше и самоотверженнее, чем родная мать. Ни разу не оглянувшись, он вышел из дома, вывел из гаража машину и, чувствуя себя человеком, наконец-то покончившим с крайне тяжелым делом, поехал прочь.
Филип не сомневался, что поступил верно, пока не оказался в гостиничном номере наедине со своими мыслями.
Может, все же стоило потерпеть до завтра? Подождать, пока Паула придет в себя? Объясниться с ней помягче, тщательнее подбирая слова? В конце концов мы прожили бок о бок целых пять лет… И я, как ни крути, в самом деле за нее в ответе…
Сваливать вину за свои промахи на чужие плечи было не в характере Филипа. К решению любой проблемы он подходил со всей серьезностью, особенно к проблеме, касающейся не только его одного. Он откинулся на спинку кровати и снова задумался, а действительно ли их отношения с Паулой зашли в тупик…
Да. Сомнений быть не могло. Надежда иссякла, всякое подобие чувств к Пауле навеки угасло. Конечно, в чем-то был виноват и он. Но от бесконечных угрызений совести и попыток себя переделать ему только делалось все тяжелее, проку же в них не было никакого.
А жить хотелось совсем по-другому. Радуясь, дорожа каждым мгновением. И чувствуя рядом веселую, мудрую, понимающую женщину. Верную, преданную подругу. Он закрыл глаза и невольно представил Джордан Майлз. От желания вновь ее увидеть у него помутилось в голове. И, почти не отдавая себе отчет в том, что делает, он достал телефон и набрал номер Луизы Баттеруорт.
Та ответила не сразу, и минута ожидания показалась Филипу вечностью.
— Слушаю, — послышался наконец в трубке бодрый женский голос.
— Луиза, еще раз привет. Это Филип.
— Филип? — переспросила Луиза несколько настороженно. — Как дела?
— Нормально. То есть… даже не знаю…
— Откуда ты звонишь? Из дома? Как там Паула? — задала Луиза несколько вопросов подряд.
— Паула чувствует себя неважно, особенно после того, как я заявил ей, что нам надо развестись. Я в гостинице, ушел сразу же, как явилась Каролина. Я сам ее позвал.
Луиза долго молчала, потом нерешительно спросила:
— Надеюсь, это не из-за Джордан ты вдруг надумал развестись с женой?
Филип печально засмеялся.
— Нет, не из-за нее. Я принял твердое решение, когда еще понятия не имел, что она появится у нас в доме.
Его собеседница вздохнула на другом конце провода.
— Верю. Если честно, я давно подозревала, что у вас с Паулой не все гладко. Слишком уж вы разные… Наверное, ты правильно сделал.
— Спасибо за поддержку, — с чувством произнес Филип. — А насчет Джордан… — Он запнулся, придя в сильное волнение. — Послушай, надеюсь, ты понимаешь, что Паула все истолковала неправильно. У нас с Джордан все было не так, ..
— Понимаю, — ответила Луиза, и Филип подумал, что, окажись она рядом, он в приступе благодарности, наверное, подхватил бы ее на руки и закружил.
— Мы расстались с Джордан в то же лето и больше никогда не виделись, — торопливо произнес он. — К сожалению… Знаешь, мне сейчас безумно тяжело. И я был бы очень рад услышать ее голос. Поговорить с ней, просто как с другом…
Ответа не последовало.
— Ты не могла бы дать мне ее телефон? — спросил Филип, отчаянно надеясь на удачу.
— Гм… — откликнулась Луиза, — я бы с радостью, но не знаю, как на это отреагирует Джордан. — Она помолчала. — Нет, Филип, не могу. Ты отличный парень, я доверяю тебе и всегда готова помочь. Но сейчас речь идет о чувствах другого человека, тем более моей подруги… Только не обижайся, ладно?
Филип зажмурился, словно от сильной боли.
— Я бы попросил телефон у нее самой и уверен, она бы дала мне его, — произнес он, мысленно моля Бога о помощи.
— Почему же не попросил? — недоуменно спросила Луиза.
— Потому что после всего случившегося был сам не свой, — признался Филип.
— Из-за этого я и не хочу ввязываться в это дело, — честно сказала Луиза. — Сегодня и так слишком много чего произошло… по моей вине.
— Ерунда! — воскликнул Филип. — Ты тут вообще ни при чем. Даже не думай ни в чем себя винить!
— Хорошо, — выдохнула Луиза. — А знаешь что? Давай я сама позвоню Джордан и скажу ей, что ты хочешь с ней поговорить. Если она согласится, пусть с тобой свяжется. Я дам ей твой номер.
Филип провел рукой по лбу, на котором от напряжения даже выступили капельки пота.
— Да, пожалуйста. Я твой вечный должник, Луиза. Если понадобится какая помощь, обращайся в любое время дня и ночи.
— Ладно-ладно! — задорно ответила Луиза. — Не подлизывайся… Впрочем, так и быть, если попаду в беду, непременно позову на подмогу тебя. — Она звонко засмеялась.
— Договорились, — успокаиваясь под магическим воздействием ее смеха, произнес Филип.
— Итак, жди звонка. Удачи.
— Спасибо, Луиза.
— Пока не за что.
Связь прервалась. Филип положил трубку рядом с собой на кровать и замер в ожидании. Было около десяти вечера, Джордан могла уже спать. Или, убаюкав дочку, отдыхать с другом. Мужа у нее не было, был ли просто любимый, Филип не имел понятия. За такой, как Джордан, поклонники увивались наверняка всегда.
Представив, что она лежит сейчас в объятиях какого-нибудь красавца, Филип передернулся. Ему в голову опять пришла мысль о том, что у нее мог быть только он, у него — только она. И оттого, что ошибку никогда уже не исправить, на душе стало еще сумрачнее.
Ладно, какой смысл теперь об этом сожалеть, подумал он. Сейчас главное, чтобы она позвонила. Джордан… Милая Джордан, услышь меня! Почувствуй, как ты мне нужна. Пожалуйста! Сладкая моя, нежная…
Его вновь подхватила волна воспоминаний, и он понесся через годы в вермонтское лето. В тот день, когда однажды вдоволь наплававшись в озере, они прямо в мокрых купальниках забрались на чердак. Солнце, проходя сквозь широкое окно, слепило глаза, в воздухе умиротворенно плавали стаи золотистых пылинок, пахло старыми книгами…
Джордан остановилась у потертого дивана, спиной к Филипу. Она не произнесла ни слова, но он почувствовал, чего ей хочется. Медленно приблизился, положил руки на тонкую девичью талию, осторожно, слыша громкое биение своего сердца, провел ими вверх и коснулся упругой обтянутой мокрой тканью груди.
Джордан напряглась, затаила дыхание и, счастливо засмеявшись, вдруг вырвалась из его рук и побежала к лестнице, прочь с чердака. Полуребенок-полуженщина. Распускающийся бутон…
Через несколько минут они уже неслись на велосипедах по дороге, жадно глотая воздух, остужая разожженный пыл…
Услышав звонок, Филип вздрогнул. Он совсем забыл, чего так напряженно ждет, где находится и что его сюда привело. Мгновенно обо всем вспомнив, он схватил телефон и поднес к уху.
— Джордан?
— Да, это я, — послышался из трубки знакомый голос.
Филип шумно вздохнул.
— Как же я рад, что ты позвонила! Мне просто необходимо с тобой поговорить…
— Серьезно? — спросила Джордан с тревогой. — У тебя еще что-нибудь стряслось?
— Я… Послушай, ты сейчас сильно занята?
— Да нет, сижу, смотрю телевизор, — просто и без промедлений ответила Джордан.
— Можно попросить тебя об одном одолжении? — Филип удивлялся своей напористости, но чувствовал, что эта женщина все поймет правильно.
— Конечно, — сказала она.
— Давай ненадолго встретимся, а? Просто прогуляемся или выпьем где-нибудь по чашечке кофе. Мне сейчас очень нужно поговорить с другом… Точнее, поговорить по-дружески именно с тобой…
— Именно со мной? — Джордан засмеялась. — Странно… Если бы я случайно не попала сегодня в ваш дом, ты обо мне даже не вспомнил бы…
Я постоянно о тебе вспоминал, — пробормотал Филип. — Наша с тобой дружба — это самое дорогое и светлое, что хранится в моей памяти. Послушай, мне самому все это кажется странным… Мы не виделись целую вечность и как-то друг без друга обходились. Но ты попала именно сегодня в наш дом, значит, так было надо, и это случилось неспроста. У меня голова идет кругом, и такое чувство, будто поможет мне только общение с тобой… Я ушел от Паулы. Буквально полчаса назад.
— Правда? — В голосе Джордан прозвучало столько искреннего сочувствия и готовности протянуть руку помощи, что он от прилива чувств закрыл глаза и закачал головой. — Тебе, наверное, ужасно плохо… — пробормотала она. — Да, давай встретимся. Где и когда?
Они сидели в маленькой кофейне друг против друга. Джордан смотрела на Филипа понимающе и с состраданием.
— Ты уверен, что поступаешь правильно? — осторожно спросила она.
— Уверен, — глухо ответил Филип. — Но на душе как-то неспокойно, поэтому я и захотел встретиться с тобой… От тебя исходит удивительное умиротворение. Так и кажется, что ты насквозь пропитала солнечным светом. Джордан приподняла брови.
— Приятно слышать.
— Я не задержу тебя надолго, — торопливо заверил ее он.
— Не беспокойся, — ответила Джордан. — Я не тороплюсь. Берти накормлен, Кэти уже спит, сама я ложусь обычно поздно. — Она улыбнулась. — Так что готова побыть с тобой часок-другой.
— Берти? — Я так и знал, подумал Филип с ужасом. У нее есть любимый, они даже вместе живут.
Джордан засмеялась.
— Это наш котяра.
У Филипа мгновенно отлегло от сердца.
— У вас кот?
Джордан кивнула.
— Рыжий толстяк. Мы балуем его ужасно. — Она развела руками. — Но ничего не можем с собой поделать.
У них, наверное, очень уютно, подумал с тоской Филип. Маленькая девочка, рыжий толстый кот, хозяйка, с губ которой не сходит улыбка… Вот бы взглянуть на их дом хоть одним глазком, погреться в тепле, которого у нас с Паулой никогда не было. И может, чему-нибудь научиться…
Джордан показалась ему вдруг настолько недосягаемой, что над своим страстным желанием вернуть ее он мысленно посмеялся. Она умеет жить счастливо и весело, а я этому так за все эти годы и не научился, пришла в голову безотрадная мысль. Впрочем, может, еще не поздно все исправить? И не зря же Бог послал мне ее во второй раз?
— Я тоже все мечтаю завести кота, — сказал Филип, веля себе воспрянуть духом.
— Любишь животных? — живо поинтересовалась Джордан.
— С самого детства.
— А-а! Помню! — воскликнула она. — Ты был без ума от нашего Джека. Он от тебя, кстати, тоже. Даже затосковал, когда ты уехал.
Лицо Филипа расплылось в улыбке.
— Джек, — произнес он, кивая. — Смышленый, преданный пес.
— Точно, — подтвердила Джордан. — Джеки прожил у нас восемнадцать лет. Когда умер, мы долго-долго не могли прийти в себя. — На ее лицо легла тень. Филип представил, насколько искренне она, потеряв собаку, горевала, и в который раз пожалел, что его не оказалось тогда с ней рядом. — Почему же ты не завел кота? — спросила она, прогоняя грустные воспоминания.
— Паула утверждает, что от них только шерсть и вонь, — ответил Филип с кривой улыбкой.
— О, это она зря. — Джордан покачала головой. Удивительно, но ни в ее голосе, ни в выражении лица Филип не уловил ни намека на враждебность к Пауле. Она говорила о ней спокойно, даже в дружеском тоне. — Кошки и собаки, да вообще животные, дарят нам очень-очень много радости. Они ласковые, привязчивые, у каждого из них свой характер. А до чего интересно с ними общаться, наблюдать за их повадками, видеть, как они хитрят, смущаются, радуются!
Филип усмехнулся.
— По мнению Паулы, ими движут только инстинкты.
— Глупости! — с пылом возразила Джордан. — Так говорят только те, кто слишком мало с животными общается. Может, тебе стоит принести в дом котенка без спроса? Паула увидит, насколько он чудный и хорошенький, влюбится в него и тогда уже сама никому никогда его не отдаст.
Филип наморщил лоб. Он ведь сказал, что ушел от жены. Почему Джордан советует ему принести в их с Паулой дом котенка? Намекает, что еще не все потеряно? Как она вообще к нему относится? Неужели не видит, что в нем ожили старые чувства к ней?
— К Пауле я больше не вернусь, — глухо произнес он.
Джордан ласково и несколько снисходительно улыбнулась, будто знала о нем с Паулой никому не известный секрет.
— Подожди, может, все еще наладится.
Филип взглянул на нее вопросительно и с досадой. Не для того он вытащил ее из дома на ночью глядя, чтобы выслушивать подобное.
— Я человек крайне ответственный, Джордан. Но за месяц нашего знакомства ты, видимо, не успела это понять, — сказал он, тщательно скрывая раздражение. — Если уж я принимаю серьезное решение, то не отступаю.
Джордан кивнула. Теперь она не улыбалась, но Филип видел по выражению ее живых глаз, что его громкие слова ни в чем ее не убедили.
— Ты не веришь мне? — спросил он. — Считаешь, для меня все это игрушки?
Она подняла руку и покачала головой.
— Нет, конечно, не игрушки. Просто я далеко не в первый раз становлюсь свидетелем такой вот семейной драмы. Сама в свое время несколько раз расходилась с мужем, а потом опять сходилась. Законы любви запутанны и не поддаются логике.
Филипа взяла злость.
— О какой любви, черт возьми, ты толкуешь?
— Об обыкновенной. — Джордан пожала плечами. — Той, которая связывает и удерживает под одной крышей, в одной постели, за одним столом, в конце концов, жену и мужа.
— У вас, может, и была любовь! — Филип откинулся на спинку стула, скрещивая на груди руки. Когда-то, еще до свадьбы, в порыве страсти он вроде бы в самом деле признался Пауле в каких-то чувствах, но за время семейной жизни у него больше такого желания не возникало. — Нас же с Паулой соединила мимолетная вспышка чувственности. Все пять лет я из-за своего непомерно развитого чувства долга пытался что-то исправить, с чем-то примириться. И ни разу, поверь, ни единого разу не заговорил о разводе. В лексиконе моих родителей этого слова просто не существует. — Он резко подался вперед, кладя на стол руки и едва не опрокидывая чашку с остывшим кофе. — А теперь я вдруг понял: это предел. Потому разом со всем и покончил.
— Покончить со всем разом в вашем случае невозможно, — осторожно, боясь сильнее разжечь его раздражение, произнесла Джордан. — Вы, как бы там ни было, все еще муж и жена.
Филипа будто ударили по щеке. В самом деле, пока официально развод не оформлен, по закону, в глазах друзей и родственников, да всего света, он считался человеком женатым. Не свободным. То есть не имел права ухаживать за другой женщиной, как бы сильно ему этого ни хотелось…
Черт с ними, с формальностями, подумал он, стискивая зубы. Главное ведь не в них, а в отношениях. Многие вообще живут всю жизнь в гражданском браке. Им дела нет до законов и мнения окружающих… Интересно, как смотрит на это Джордан? Кого видит во мне? Просто друга детства? Человека, с которым начинала познавать прелесть любовных услад? Или…
— Муж и жена! Теперь это только названия! — воскликнул он, чувствуя, как на него наваливается усталость. Денек выдался сегодня тяжелый — в груди давило, голову распирало от мыслей. — Впрочем, тебе до этого не должно быть никакого дела. — Он тяжело вздохнул.
— Филип! — воскликнул Артур, едва тот вошел. — Наконец-то! С Паулой нечто вроде истерики вышло, Барбара дала ей успокоительного, все разъехались. Нам тоже пора, но мы не хотели оставлять ее одну.
— Спасибо, — пробормотал он, глядя на заплаканную жену и с некоторым стыдом сознавая, что не испытывает к ней и капли жалости.
— Ну, хватит, дорогая, — проворковала Барбара, в последний раз проводя по руке Паулы пальцами. — Не стоит так терзаться, что бы ни случилось.
Она поднялась с дивана, на котором сидела рядом с Паулой, бесшумно, почти на цыпочках подошла к мужу, сделала Филипу знак рукой: провожать не надо. И супруги удалились.
Паула смотрела в одну точку перед собой, все еще судорожно всхлипывая. Тушь растеклась по ее щекам черными разводами, заплывшие глаза изрядно уменьшились в размерах. Филип подумал, что, если сейчас заговорит о разводе, она вновь разразится слезами. Но иного выхода просто не видел: тянуть резину не имело смысла.
— Так дальше жить нельзя, Паула. Мы и друг друга мучаем и людей вокруг.
— Людей? — Паула резко вскинула голову. Ее глаза превратились в щелочки. — Это ты об этой легкомысленной особе?
Филип круто повернулся и ударил кулаком по журнальному столику. Ваза на нем подпрыгнула, чуть не упав.
— Не смей так говорить о Джордан, поняла?
Паула не ожидала от него такой выходки, поэтому сразу затихла. Но по прошествии минуты, открыв глаза как можно шире, с остервенением выпалила:
— Это еще почему? С какой стати я должна выбирать для нее выражения? Она увела у меня из-под носа моего собственного мужа, да еще в годовщину нашей свадьбы!
— Я не осел, чтобы меня уводить! — отрезал Филип. Решимости в нем прибавлялось с каждой секундой, он уже знал, что не откажется от своего намерения ни в коем случае. — Я сам пошел за Джордан, чтобы извиниться за твое недостойное поведение.
— И на это тебе потребовался целый час! — воскликнула Паула, сотрясаясь от злости. — Как же, интересно, ты перед ней извинялся?
— Не кричи на меня, — жестко велел Филип.
Паула моргнула. У нее вдруг сильно затряслись губы, лицо исказилось плаксивой гримасой, глаза вновь наполнились слезами.
Филип смотрел на нее и не чувствовал ни вины, ни сострадания. В этот вечер все, что связывало его с этой женщиной, навек умерло. Некоторое время он молчал, позволяя Пауле дать выход эмоциям. Потом негромко, но уверенно заговорил:
— Сегодня не самый подходящий для таких объяснений день, Паула. Я думал подождать до завтра, но теперь не вижу в этом смысла.
Она издала жалобный стон, замерла, посмотрела на мужа долгим изумленным взглядом, будто не узнавая, и вдруг вся съежилась, вдавилась в подушки дивана. У Филипа кольнуло в сердце. Но он твердо сказал себе, что надо скорее с этим покончить. Сейчас же. Так для нее же будет лучше.
— Жизнь у нас кошмарная, согласись. Мы вечно друг другом недовольны, скандалим из-за каждого пустяка, детьми так и не обзавелись, даже кота взять не можем. Ты страдаешь, я тоже. Нам надо развестись. Немедленно.
— Что? — Паула несколько минут потрясенно смотрела на него, будто не веря, что именно он произнес вслух роковые слова. Потом внезапно вскинула руки к потолку и запричитала: — За что мне такое наказание? Почему я сразу не спросила у Луизы, кто такая эта Джордан? Надо было даже на порог не пускать ее, мерзавку…
Филип схватил ее за руку, обрывая.
— Джордан здесь ни при чем, — процедил он сквозь зубы. — Ее оставь в покое, слышишь?
Паула гневно сверкнула глазами и истерично рассмеялась.
— Ни при чем? Рассказывай сказки кому угодно, только не мне! Я не такая дура!
— Это не сказки! — повысил голос Филип. — Твоими вечными придирками и недовольством я давно сыт по горло!
— О разводе, однако, заговорил только сегодня, когда встретил бывшую любовницу! Не удивлюсь, если узнаю, что и после нашей свадьбы ты время от времени с ней развлекался! Такие, как она, на все способны!
— Замолчи! — Филип опять ударил по столику кулаком. И на этот ваза, подпрыгнув, упала-таки на бок, но не полетела на пол, а покатившись, удержавшись на самом краю. — И не суди людей по себе!
— По себе? — Паула вскочила с дивана, выбрасывая вперед руки, словно вознамерившись вцепиться мужу в горло. — Значит, ты считаешь, что и я, как эта дрянь, могу закрутить интрижку с чужим мужем?
Филип хорошенько бы ей врезал, если бы она была мужчиной. На женщин же он никогда не поднимал руку. Не изменил железному правилу и сейчас. Однако прекратить неприятную сцену следовало, и немедленно. А для этого надо было уйти. В этом доме его больше ничто не удерживало.
Не ответив ей, он поднялся в свой кабинет, взял документы и необходимые вещи, заглянул в спальню, где наспех уложил в сумку умывальные принадлежности, кое-что из одежды и уже через несколько минут вновь спустился вниз. Паула стояла в прихожей, прислонившись к стене спиной и скрестив на груди руки. На вид спокойная, задумчиво-печальная. Как будто что-то переосмыслившая.
Посмотрев на нее, Филип подумал: неужели в ней возобладал разум? Не тут-то было! Лицо жены вдруг вновь исказил гнев.
— Я не согласна на развод, так и знай! — выкрикнула она, немного наклоняясь вперед.
— Тем хуже, — невозмутимо ответил Филип. — Значит, процесс затянется. Я своего решения не изменю.
Он спокойно спустился с лестницы и зашагал к двери. Паула сорвалась с места, подлетела к нему и вцепилась в рукав его пиджака мертвой хваткой.
— Я никуда тебя не отпущу, так и знай! Ты мой муж и обязан быть всегда рядом, заботиться обо мне, хранить мне верность! Ты несешь за меня ответственность!
Спорить не имело смысла. Что-то доказывать, объяснять, о чем-то просить — тем более. Паула была не в себе, все равно ничего не услышала бы. Впрочем, об ответственности она правильно сказала: оставлять ее одну на ночь глядя в столь жутком состоянии было опасно.
Опустив на пол сумку, Филип достал из кармана телефон и набрал номер тещи. Паула была у родителей единственным обожаемым ребенком. Если она нуждалась в помощи, и мать, и отец были готовы примчаться к ней хоть на край света даже посреди ночи.
— Дом Расселов, — послышался в трубке мелодичный голос.
— Каролина, привет, это Филип.
— Мамочка! — завопила Паула, не выпуская из рук рукав мужнина пиджака.
— В чем дело? — вскричала Каролина испуганно.
— Я ухожу от Паулы, — произнес Филип категоричным тоном. — Мы разводимся. Она приняла мои слова в штыки, плачет, почти бьется в истерике. Приезжай, побудь с ней или забери к себе. Я боюсь оставлять ее одну в таком взвинченном состоянии.
— Что произошло? — дрожащим голосом спросила Каролина. — Я ничего не понимаю!
— Мама! Мамочка! — простонала Паула нарочито громко.
— Филип, что с ней? — Каролина явно была в ужасе.
— Приезжай, увидишь, — сказал Филип, начиная терять терпение. Чтобы привести в чувство обеих женщин, следовало действовать по-мужски решительно, и он произнес: — У тебя ровно двадцать минут. Если не появишься, я уйду и Паула останется одна. Время пошло.
— Выезжаю немедленно! — крикнула Каролина, и связь оборвалась.
Разумеется, он не ушел бы, не дождавшись ее. Но если бы стал что-то объяснять, то непременно тоже оказался бы во власти эмоций и не добился того, чего желал…
Каролина влетела в дом через четверть часа. Ее дочь за это время успела еще трижды разрыдаться, раз десять воззвать к совести мужа и чуть не оторвала рукав от его пиджака.
— Девочка моя! Господи! — Каролина бросилась к дочери и принялась покрывать ее заплаканное лицо поцелуями. — Какой кошмар… Что вы не поделили, Филип? — обратилась она к зятю.
Тот наконец высвободил руку и поднял с пола сумку.
— Паула все сама тебе объяснит. Я скажу одно: мы разводимся. Я так больше не могу.
— Но почему? — растерянно спросила Каролина.
Паула в присутствии матери повела себя совсем уж недопустимым образом: сползла на пол и в голос зарыдала, раскачиваясь из стороны в сторону.
— Наша жизнь превратилась в сущий кошмар. Дальше тянуть некуда. — Филип решительно шагнул к двери.
— У него… любовница, мама, — выдавила из себя сквозь слезы Паула. — Он морочил… мне все это время… голову… Развлекался с подругой… Луизы…
— Баттеруорт? — Каролина ахнула.
— Если бы ты знала, как мне плохо, мамочка!.. Если бы видела, что тут сегодня было!..
— Сегодня? В годовщину вашей свадьбы?
Филип не счел нужным вносить в разговор поправки и доказывать свою невиновность. За Паулу теперь можно было не беспокоиться — в мире не существовало человека, способного позаботиться о ней лучше и самоотверженнее, чем родная мать. Ни разу не оглянувшись, он вышел из дома, вывел из гаража машину и, чувствуя себя человеком, наконец-то покончившим с крайне тяжелым делом, поехал прочь.
Филип не сомневался, что поступил верно, пока не оказался в гостиничном номере наедине со своими мыслями.
Может, все же стоило потерпеть до завтра? Подождать, пока Паула придет в себя? Объясниться с ней помягче, тщательнее подбирая слова? В конце концов мы прожили бок о бок целых пять лет… И я, как ни крути, в самом деле за нее в ответе…
Сваливать вину за свои промахи на чужие плечи было не в характере Филипа. К решению любой проблемы он подходил со всей серьезностью, особенно к проблеме, касающейся не только его одного. Он откинулся на спинку кровати и снова задумался, а действительно ли их отношения с Паулой зашли в тупик…
Да. Сомнений быть не могло. Надежда иссякла, всякое подобие чувств к Пауле навеки угасло. Конечно, в чем-то был виноват и он. Но от бесконечных угрызений совести и попыток себя переделать ему только делалось все тяжелее, проку же в них не было никакого.
А жить хотелось совсем по-другому. Радуясь, дорожа каждым мгновением. И чувствуя рядом веселую, мудрую, понимающую женщину. Верную, преданную подругу. Он закрыл глаза и невольно представил Джордан Майлз. От желания вновь ее увидеть у него помутилось в голове. И, почти не отдавая себе отчет в том, что делает, он достал телефон и набрал номер Луизы Баттеруорт.
Та ответила не сразу, и минута ожидания показалась Филипу вечностью.
— Слушаю, — послышался наконец в трубке бодрый женский голос.
— Луиза, еще раз привет. Это Филип.
— Филип? — переспросила Луиза несколько настороженно. — Как дела?
— Нормально. То есть… даже не знаю…
— Откуда ты звонишь? Из дома? Как там Паула? — задала Луиза несколько вопросов подряд.
— Паула чувствует себя неважно, особенно после того, как я заявил ей, что нам надо развестись. Я в гостинице, ушел сразу же, как явилась Каролина. Я сам ее позвал.
Луиза долго молчала, потом нерешительно спросила:
— Надеюсь, это не из-за Джордан ты вдруг надумал развестись с женой?
Филип печально засмеялся.
— Нет, не из-за нее. Я принял твердое решение, когда еще понятия не имел, что она появится у нас в доме.
Его собеседница вздохнула на другом конце провода.
— Верю. Если честно, я давно подозревала, что у вас с Паулой не все гладко. Слишком уж вы разные… Наверное, ты правильно сделал.
— Спасибо за поддержку, — с чувством произнес Филип. — А насчет Джордан… — Он запнулся, придя в сильное волнение. — Послушай, надеюсь, ты понимаешь, что Паула все истолковала неправильно. У нас с Джордан все было не так, ..
— Понимаю, — ответила Луиза, и Филип подумал, что, окажись она рядом, он в приступе благодарности, наверное, подхватил бы ее на руки и закружил.
— Мы расстались с Джордан в то же лето и больше никогда не виделись, — торопливо произнес он. — К сожалению… Знаешь, мне сейчас безумно тяжело. И я был бы очень рад услышать ее голос. Поговорить с ней, просто как с другом…
Ответа не последовало.
— Ты не могла бы дать мне ее телефон? — спросил Филип, отчаянно надеясь на удачу.
— Гм… — откликнулась Луиза, — я бы с радостью, но не знаю, как на это отреагирует Джордан. — Она помолчала. — Нет, Филип, не могу. Ты отличный парень, я доверяю тебе и всегда готова помочь. Но сейчас речь идет о чувствах другого человека, тем более моей подруги… Только не обижайся, ладно?
Филип зажмурился, словно от сильной боли.
— Я бы попросил телефон у нее самой и уверен, она бы дала мне его, — произнес он, мысленно моля Бога о помощи.
— Почему же не попросил? — недоуменно спросила Луиза.
— Потому что после всего случившегося был сам не свой, — признался Филип.
— Из-за этого я и не хочу ввязываться в это дело, — честно сказала Луиза. — Сегодня и так слишком много чего произошло… по моей вине.
— Ерунда! — воскликнул Филип. — Ты тут вообще ни при чем. Даже не думай ни в чем себя винить!
— Хорошо, — выдохнула Луиза. — А знаешь что? Давай я сама позвоню Джордан и скажу ей, что ты хочешь с ней поговорить. Если она согласится, пусть с тобой свяжется. Я дам ей твой номер.
Филип провел рукой по лбу, на котором от напряжения даже выступили капельки пота.
— Да, пожалуйста. Я твой вечный должник, Луиза. Если понадобится какая помощь, обращайся в любое время дня и ночи.
— Ладно-ладно! — задорно ответила Луиза. — Не подлизывайся… Впрочем, так и быть, если попаду в беду, непременно позову на подмогу тебя. — Она звонко засмеялась.
— Договорились, — успокаиваясь под магическим воздействием ее смеха, произнес Филип.
— Итак, жди звонка. Удачи.
— Спасибо, Луиза.
— Пока не за что.
Связь прервалась. Филип положил трубку рядом с собой на кровать и замер в ожидании. Было около десяти вечера, Джордан могла уже спать. Или, убаюкав дочку, отдыхать с другом. Мужа у нее не было, был ли просто любимый, Филип не имел понятия. За такой, как Джордан, поклонники увивались наверняка всегда.
Представив, что она лежит сейчас в объятиях какого-нибудь красавца, Филип передернулся. Ему в голову опять пришла мысль о том, что у нее мог быть только он, у него — только она. И оттого, что ошибку никогда уже не исправить, на душе стало еще сумрачнее.
Ладно, какой смысл теперь об этом сожалеть, подумал он. Сейчас главное, чтобы она позвонила. Джордан… Милая Джордан, услышь меня! Почувствуй, как ты мне нужна. Пожалуйста! Сладкая моя, нежная…
Его вновь подхватила волна воспоминаний, и он понесся через годы в вермонтское лето. В тот день, когда однажды вдоволь наплававшись в озере, они прямо в мокрых купальниках забрались на чердак. Солнце, проходя сквозь широкое окно, слепило глаза, в воздухе умиротворенно плавали стаи золотистых пылинок, пахло старыми книгами…
Джордан остановилась у потертого дивана, спиной к Филипу. Она не произнесла ни слова, но он почувствовал, чего ей хочется. Медленно приблизился, положил руки на тонкую девичью талию, осторожно, слыша громкое биение своего сердца, провел ими вверх и коснулся упругой обтянутой мокрой тканью груди.
Джордан напряглась, затаила дыхание и, счастливо засмеявшись, вдруг вырвалась из его рук и побежала к лестнице, прочь с чердака. Полуребенок-полуженщина. Распускающийся бутон…
Через несколько минут они уже неслись на велосипедах по дороге, жадно глотая воздух, остужая разожженный пыл…
Услышав звонок, Филип вздрогнул. Он совсем забыл, чего так напряженно ждет, где находится и что его сюда привело. Мгновенно обо всем вспомнив, он схватил телефон и поднес к уху.
— Джордан?
— Да, это я, — послышался из трубки знакомый голос.
Филип шумно вздохнул.
— Как же я рад, что ты позвонила! Мне просто необходимо с тобой поговорить…
— Серьезно? — спросила Джордан с тревогой. — У тебя еще что-нибудь стряслось?
— Я… Послушай, ты сейчас сильно занята?
— Да нет, сижу, смотрю телевизор, — просто и без промедлений ответила Джордан.
— Можно попросить тебя об одном одолжении? — Филип удивлялся своей напористости, но чувствовал, что эта женщина все поймет правильно.
— Конечно, — сказала она.
— Давай ненадолго встретимся, а? Просто прогуляемся или выпьем где-нибудь по чашечке кофе. Мне сейчас очень нужно поговорить с другом… Точнее, поговорить по-дружески именно с тобой…
— Именно со мной? — Джордан засмеялась. — Странно… Если бы я случайно не попала сегодня в ваш дом, ты обо мне даже не вспомнил бы…
Я постоянно о тебе вспоминал, — пробормотал Филип. — Наша с тобой дружба — это самое дорогое и светлое, что хранится в моей памяти. Послушай, мне самому все это кажется странным… Мы не виделись целую вечность и как-то друг без друга обходились. Но ты попала именно сегодня в наш дом, значит, так было надо, и это случилось неспроста. У меня голова идет кругом, и такое чувство, будто поможет мне только общение с тобой… Я ушел от Паулы. Буквально полчаса назад.
— Правда? — В голосе Джордан прозвучало столько искреннего сочувствия и готовности протянуть руку помощи, что он от прилива чувств закрыл глаза и закачал головой. — Тебе, наверное, ужасно плохо… — пробормотала она. — Да, давай встретимся. Где и когда?
Они сидели в маленькой кофейне друг против друга. Джордан смотрела на Филипа понимающе и с состраданием.
— Ты уверен, что поступаешь правильно? — осторожно спросила она.
— Уверен, — глухо ответил Филип. — Но на душе как-то неспокойно, поэтому я и захотел встретиться с тобой… От тебя исходит удивительное умиротворение. Так и кажется, что ты насквозь пропитала солнечным светом. Джордан приподняла брови.
— Приятно слышать.
— Я не задержу тебя надолго, — торопливо заверил ее он.
— Не беспокойся, — ответила Джордан. — Я не тороплюсь. Берти накормлен, Кэти уже спит, сама я ложусь обычно поздно. — Она улыбнулась. — Так что готова побыть с тобой часок-другой.
— Берти? — Я так и знал, подумал Филип с ужасом. У нее есть любимый, они даже вместе живут.
Джордан засмеялась.
— Это наш котяра.
У Филипа мгновенно отлегло от сердца.
— У вас кот?
Джордан кивнула.
— Рыжий толстяк. Мы балуем его ужасно. — Она развела руками. — Но ничего не можем с собой поделать.
У них, наверное, очень уютно, подумал с тоской Филип. Маленькая девочка, рыжий толстый кот, хозяйка, с губ которой не сходит улыбка… Вот бы взглянуть на их дом хоть одним глазком, погреться в тепле, которого у нас с Паулой никогда не было. И может, чему-нибудь научиться…
Джордан показалась ему вдруг настолько недосягаемой, что над своим страстным желанием вернуть ее он мысленно посмеялся. Она умеет жить счастливо и весело, а я этому так за все эти годы и не научился, пришла в голову безотрадная мысль. Впрочем, может, еще не поздно все исправить? И не зря же Бог послал мне ее во второй раз?
— Я тоже все мечтаю завести кота, — сказал Филип, веля себе воспрянуть духом.
— Любишь животных? — живо поинтересовалась Джордан.
— С самого детства.
— А-а! Помню! — воскликнула она. — Ты был без ума от нашего Джека. Он от тебя, кстати, тоже. Даже затосковал, когда ты уехал.
Лицо Филипа расплылось в улыбке.
— Джек, — произнес он, кивая. — Смышленый, преданный пес.
— Точно, — подтвердила Джордан. — Джеки прожил у нас восемнадцать лет. Когда умер, мы долго-долго не могли прийти в себя. — На ее лицо легла тень. Филип представил, насколько искренне она, потеряв собаку, горевала, и в который раз пожалел, что его не оказалось тогда с ней рядом. — Почему же ты не завел кота? — спросила она, прогоняя грустные воспоминания.
— Паула утверждает, что от них только шерсть и вонь, — ответил Филип с кривой улыбкой.
— О, это она зря. — Джордан покачала головой. Удивительно, но ни в ее голосе, ни в выражении лица Филип не уловил ни намека на враждебность к Пауле. Она говорила о ней спокойно, даже в дружеском тоне. — Кошки и собаки, да вообще животные, дарят нам очень-очень много радости. Они ласковые, привязчивые, у каждого из них свой характер. А до чего интересно с ними общаться, наблюдать за их повадками, видеть, как они хитрят, смущаются, радуются!
Филип усмехнулся.
— По мнению Паулы, ими движут только инстинкты.
— Глупости! — с пылом возразила Джордан. — Так говорят только те, кто слишком мало с животными общается. Может, тебе стоит принести в дом котенка без спроса? Паула увидит, насколько он чудный и хорошенький, влюбится в него и тогда уже сама никому никогда его не отдаст.
Филип наморщил лоб. Он ведь сказал, что ушел от жены. Почему Джордан советует ему принести в их с Паулой дом котенка? Намекает, что еще не все потеряно? Как она вообще к нему относится? Неужели не видит, что в нем ожили старые чувства к ней?
— К Пауле я больше не вернусь, — глухо произнес он.
Джордан ласково и несколько снисходительно улыбнулась, будто знала о нем с Паулой никому не известный секрет.
— Подожди, может, все еще наладится.
Филип взглянул на нее вопросительно и с досадой. Не для того он вытащил ее из дома на ночью глядя, чтобы выслушивать подобное.
— Я человек крайне ответственный, Джордан. Но за месяц нашего знакомства ты, видимо, не успела это понять, — сказал он, тщательно скрывая раздражение. — Если уж я принимаю серьезное решение, то не отступаю.
Джордан кивнула. Теперь она не улыбалась, но Филип видел по выражению ее живых глаз, что его громкие слова ни в чем ее не убедили.
— Ты не веришь мне? — спросил он. — Считаешь, для меня все это игрушки?
Она подняла руку и покачала головой.
— Нет, конечно, не игрушки. Просто я далеко не в первый раз становлюсь свидетелем такой вот семейной драмы. Сама в свое время несколько раз расходилась с мужем, а потом опять сходилась. Законы любви запутанны и не поддаются логике.
Филипа взяла злость.
— О какой любви, черт возьми, ты толкуешь?
— Об обыкновенной. — Джордан пожала плечами. — Той, которая связывает и удерживает под одной крышей, в одной постели, за одним столом, в конце концов, жену и мужа.
— У вас, может, и была любовь! — Филип откинулся на спинку стула, скрещивая на груди руки. Когда-то, еще до свадьбы, в порыве страсти он вроде бы в самом деле признался Пауле в каких-то чувствах, но за время семейной жизни у него больше такого желания не возникало. — Нас же с Паулой соединила мимолетная вспышка чувственности. Все пять лет я из-за своего непомерно развитого чувства долга пытался что-то исправить, с чем-то примириться. И ни разу, поверь, ни единого разу не заговорил о разводе. В лексиконе моих родителей этого слова просто не существует. — Он резко подался вперед, кладя на стол руки и едва не опрокидывая чашку с остывшим кофе. — А теперь я вдруг понял: это предел. Потому разом со всем и покончил.
— Покончить со всем разом в вашем случае невозможно, — осторожно, боясь сильнее разжечь его раздражение, произнесла Джордан. — Вы, как бы там ни было, все еще муж и жена.
Филипа будто ударили по щеке. В самом деле, пока официально развод не оформлен, по закону, в глазах друзей и родственников, да всего света, он считался человеком женатым. Не свободным. То есть не имел права ухаживать за другой женщиной, как бы сильно ему этого ни хотелось…
Черт с ними, с формальностями, подумал он, стискивая зубы. Главное ведь не в них, а в отношениях. Многие вообще живут всю жизнь в гражданском браке. Им дела нет до законов и мнения окружающих… Интересно, как смотрит на это Джордан? Кого видит во мне? Просто друга детства? Человека, с которым начинала познавать прелесть любовных услад? Или…
— Муж и жена! Теперь это только названия! — воскликнул он, чувствуя, как на него наваливается усталость. Денек выдался сегодня тяжелый — в груди давило, голову распирало от мыслей. — Впрочем, тебе до этого не должно быть никакого дела. — Он тяжело вздохнул.