— Но ты же сможешь продержаться еще несколько дней, правда? — начала упрашивать ее Элизабет, как только Тед передал жене трубку.
   Лила вздохнула и сдалась.
   — Полагаю, что смогу. Но сегодня же начинай искать мне замену. Поговори в больнице. Я уверена, что администратор сможет предоставить тебе большой список квалифицированных методистов. Я предлагаю искать мужчину. Он быстрее поладит с Кавано. — Какая женщина, даже самая профессиональная, сможет устоять перед этим великолепным телом?
   — Посмотрю, что смогу сделать, — пообещала Элизабет. Ее явно не радовала такая перспектива.
   — Начинай сегодня же, Лиззи. Найди мне замену.
   — Это будет нелегко.
   — Попытайся.
   — Хорошо, я попытаюсь.
   — Я тебя очень прошу!
   — Я попытаюсь!
   — Я говорю серьезно, Элизабет. Зачем мне ставить на ноги Кавано, если остаток жизни он проведет в тюрьме за то, что убьет меня? Я рада, что ты находишь это смешным!
   Рассерженная смехом сестры, Лила бросила трубку. Она даже не спросила Элизабет, как та себя чувствует. Но раз сестрица так хохочет, значит, чувствует она себя превосходно.
   Профессионализму Лилы будет нанесен урон, если она оставит Адама Кавано в его нынешнем состоянии. Надо надеяться, что через несколько дней она сможет уехать и кто-то другой займет ее место. А тем временем она будет делать все так, как положено, и так же добросовестно, как она это делала всегда.
   В таком прагматичном настроении девушка вернулась в спальню Адама.
   — Отлично! Ты съел весь завтрак. — Она убрала с постели поднос.
   — Что сказал врач?
   — Врач?
   — А ты разве не ему звонила?
   — Ну, гм, он еще не пришел.
   — Доктор Арно приходит на работу очень рано.
   — Тогда он, вероятно, делает обход.
   — Врач сказал что-то такое, о чем ты не хочешь мне рассказывать? — с тревогой спросил Адам. — Он посоветовал тебе не слишком радоваться сокращению мускулов, потому что это ничего не значит, верно?
   Уперев руки в бока, Лила смотрела на него:
   — Господи, да ты просто параноик.
   — Тогда почему ты мне ничего не говоришь?
   — Если хочешь знать правду, я вообще не говорила с врачом. Я звонила Элизабет и Теду.
   — Зачем это?
   — Чтобы уволиться. — Адам с удивлением взглянул на Лилу. — Разве тебе не этого хочется?
   — Да, конечно, только…
   — Ну?
   — Мне казалось, ты не из тех, кто сдается.
   — Я не такая. Обычно. Но наша неприязнь друг к другу настолько сильна, что, я боюсь, это не пойдет на пользу твоему выздоровлению.
   — Разве ты недостаточно профессиональна, чтобы забыть на время о личных чувствах?
   Второй раз за последние полчаса Лила услышала эти слова. В устах Адама Кавано они прозвучали как вызов. Он высокомерно вздернул подбородок, являя собой воплощение вызова.
   Взгляд ярких синих глаз остановился на нем.
   — Нет, черт возьми, я профессионал в своем деле. А ты можешь вести себя как настоящий мужчина и во время занятий не оскорблять меня?
   — Могу, будь я проклят.
   — Никаких оскорблений. Никаких жалоб. Никаких вспышек гнева. Никаких истерик.
   — Согласен.
   — Иногда тебе будет чертовски больно, но это неотъемлемая часть лечения.
   — Я умею терпеть боль.
   — Насколько сильно ты хочешь снова ходить?
   — Моя цель не просто ходить. Я хочу бегать, кататься на лыжах, ходить под парусом и… И все-таки взойти на этот проклятый итальянский пик.
   — Тогда нам предстоит много работать несколько недель, а возможно, и месяцев. Нам обоим придется трудно. Тебе придется поработать и попотеть так, как никогда в жизни. Прежде чем мы закончим, ты поймешь, что просто не знал пределов своей выносливости.
   — Я готов.
   Лила постаралась спрятать улыбку. Его отношение совершенно изменилось. Ей все-таки удалось добиться этого. Адам Кавано больше не ныл, как голодный людоед, не бросался на каждого, кто оказывался рядом.
   — С чего начнем? — поинтересовался Адам. Его глаза горели.
   — С ванны.
   — Что?
   — Мы начнем с ванны. От тебя здорово воняет, мистер Кавано.

Глава 4

   Адам сложил руки на груди и, словно защищаясь, поднял плечи:
   — Я не могу мыться.
   — В ванной, разумеется, не можешь. Но я могу вымыть тебя в постели.
   Лила подкатила к кровати внушительных размеров медицинскую тележку. Взяв достаточно большой таз, она скрылась с ним в прилегающей к спальне ванной комнате, чтобы наполнить его теплой водой.
   — Меня может вымыть Пит, — окликнул ее Адам.
   — Это не его работа.
   — Он будет делать то, что я скажу.
   — Мне казалось, что мы с тобой заключили соглашение, и ты пообещал не жаловаться, — напомнила ему Лила, отдуваясь от напряжения. Таз оказался тяжелым.
   — Я не подозревал, что наше соглашение распространяется на мое мытье в постели.
   — Так оно и есть. Тебе следовало внимательнее читать.
   — Где это видано, чтобы взрослого мужчину мыли в постели! Это унизительно.
   — Зарасти грязью куда унизительнее. Придав своему лицу небрежное выражение, Лила начала застилать кровать полотенцами. Адам мог двигать верхней частью тела, но нужную часть пришлось приподнять Лиле.
   Чтобы сгладить неловкость ситуации, она спросила:
   — Ты предпочитаешь какое-то особенное мыло?
   — Мое мыло в ванной, — проворчал Кавано.
   В душе Лила обнаружила брусок мыла. Он пах дорогим мужским одеколоном.
   — Очень приятный запах, — обратилась она к Адаму, нюхая мыло. — Запоминающийся, но не навязчивый.
   — Рад, что тебе нравится. — В голосе мужчины прозвучала ирония.
   — А одеколоном ты пользуешься?
   — Всегда.
   — Когда побреешься, сможешь воспользоваться и одеколоном.
   — Побреюсь?
   — Ну, если ты хочешь, чтобы я тебе побрила…
   — Я сам могу это сделать, — бросил Адам.
   — Тогда остается только гадать, почему ты этого не сделал раньше. — Лила одарила своего пациента неискренней, слащавой улыбкой. — Или ты планируешь, что из этой невнятной и отнюдь не густой щетины вырастет настоящая борода?
   Кавано погрузился в упрямое молчание. А Лила, отбросив в сторону простыню, намыливала губку мылом, пока на ней не образовалась пышная шапка пены. Сначала она вымыла ему ноги. Когда губка коснулась подошвы, она спросила:
   — Щекотно?
   — Очень смешно, — буркнул Адам.
   — Да ладно тебе, Кавано, не будь таким брюзгой.
   — А что, паралич — это новая разновидность анекдота?
   Лила нахмурилась:
   — Смех еще никому не причинил вреда. Он только помогает. Обычно тебе щекотно, когда трогают пальцы на ногах?
   Адам повернул к ней голову и посмотрел на нее совсем другими глазами. Он вызывающе-непристойно оглядел ее с ног до головы. Его взгляд был таким горячим, что обжег бы лепестки гибискуса, если бы цветок на ее майке был настоящим.
   — Когда я вернусь в нормальное состояние, возможно, тебе удастся это выяснить. — Его голос звучал очень сексуально.
   — Тогда я уже не буду мыть тебя в кровати.
   — Для этого необязательно меня мыть в кровати. Ты можешь предпринять и кое-что еще в отношении пальцев на моих ногах.
   — Что, например?
   За этим вопросом последовал ряд предложений, одно похотливее другого.
   Губка в руках у Лилы застыла на несколько секунд, потом она снова окунула ее в таз. Молодая женщина мрачно посмотрела на Адама, который ухмылялся, как кот:
   — Какой разврат!
   — Зато весело.
   — Этот разговор граничит с непристойностями, мистер Кавано. К тому же это нарушает и наше соглашение. — Лила вытерла ему левую ногу, прикрыла ее простыней и обошла кровать, чтобы вымыть правую.
   — Каким же образом?
   — Я не обсуждаю с пациентами мою личную жизнь.
   — Не хочешь, чтобы они возбуждались, верно?
   — Совершенно верно.
   Адам внимательно смотрел за ней, пока она выполняла привычную работу.
   — Не могу понять, почему вы с Элизабет такие разные.
   — Многие сразу видят, что мы сестры.
   — Есть семейное сходство, — задумчиво согласился Адам, — но на этом все и кончается. Вы так же не похожи друг на друга, как день и ночь.
   — Мы обе блондинки с голубыми глазами.
   — Согласен, но Элизабет — грациозная, женственная, нежная блондинка, а вот ты…
   Лила вернула простыню на место и с любопытством посмотрела на Адама:
   — А что я?
   — Ты упрямая, отчаянная, агрессивная блондинка.
   — Ну да, как Памела Андерсон. Вот спасибо. — Она стала мыть его правую руку, добираясь губкой до подмышки.
   — Я не хотел тебя обидеть.
   — Да что ты говоришь?
   — Правда. Судя по всему, очень немногие мужчины находят эту твою яркость привлекательной.
   Лила словно клоун, обращающийся к аудитории, произнесла уголком рта:
   — Теперь я яркая.
   Адам рассмеялся:
   — Когда я впервые тебя увидел, у тебя с уха свисало перо, ты была в кожаных штанах в обтяжку и сапогах до колен. Я бы назвал это чрезмерной яркостью.
   — Это один из моих любимых нарядов, — попыталась оправдаться Лила. — Ну, как бы там ни было, в тот день я оделась так специально ради одного моего пациента.
   — Мужчины?
   — Ага. Он пострадал во время гонок на мотоцикле. Я специально так нарядилась, чтобы взбодрить его.
   — Помогло?
   — Что?
   — Ты его развеселила?
   Лила внимательно посмотрела на Адама и увидела, что теперь он говорит совершенно серьезно.
   — Да, я его развеселила.
   — Ты всегда пускаешься на такие крайности, чтобы развеселить своих пациентов-мужчин? — В его голосе послышались обвиняющие нотки, но Лила решила не обращать на них внимания.
   — Я отношусь ко всем моим пациентам одинаково внимательно, — спокойно ответила она.
   — Неужели? — Рука Адама прикрыла ее пальцы.
   Разговаривая с ним. Лила механически выполняла свои обязанности. И тут вдруг она ощутила, как напряглись его соски, по которым она вот уже несколько секунд легко водила губкой. Вся грудь Адама поросла густыми курчавыми волосами. Его сердце гулко билось под ее ладонью.
   Сколько они уже так разговаривают? Сколько времени она вот так гладит ему грудь? И кому это доставляет удовольствие — ему или ей самой?
   Негромко заданный вопрос привел ее в чувство. Лила вырвала свою руку и отвернулась. Она быстро намочила губку и отжала ее.
   — А теперь вымой уши, шею и… и все остальное. Это тебе по силам. Вытирайся вот этим полотенцем. Оставлю тебя в одиночестве ненадолго, пойду поменяю воду.
   Она так энергично толкнула тележку, что вода расплескалась по полу. Руки у Лилы дрожали, пока она несла таз в ванную и выливала его. Потом она налила чистую теплую воду и громко откашлялась, оповещая Адама о том, что возвращается.
   Он как раз вынул руки из-под простыни. Лила не смотрела ему в глаза, забирая у него губку и опуская ее в воду.
   — А теперь займемся спиной.
   — С моей спиной все в порядке.
   — Ты сказал, что у тебя пролежни.
   — Я солгал, чтобы вызвать твое сочувствие.
   — Это ты сейчас говоришь не правду.
   — Тебе этого никогда не узнать.
   — Послушай, Кавано, — Лила нетерпеливо переступила с ноги на ногу, — эти пролежни сами по себе не пройдут, если кожу не вымыть и не смазать специальной мазью. — Она взяла серебристый тюбик с подноса на тележке и помахала им перед носом у Адама. — Если я не займусь ими сейчас, то вполне вероятно, что там может распространяться инфекция.
   — Ладно-ладно. Давай, перекатывай меня, как бревно.
   — В следующий раз избавь нас обоих от ненужных споров.
   Адам не был сплошным переплетением мускулов, но у него было хорошее, тренированное, упругое тело. Им обоим потребовалось немало усилий, чтобы перевернуть его на бок. Лила даже присвистнула, когда увидела мокнущие пролежни на его спине и ягодицах.
   — Спасибо, — сухо поблагодарил Адам.
   — Не обижайся, Кавано. Просто все выглядит совершенно ужасно.
   — Это что, новый медицинский термин?
   — Нет, это мое собственное слово. Оно обозначает «гнилой», «отвратительный» и «мерзкий».
   — Над твоими манерами сиделки еще предстоит поработать.
   — Это над твоей спиной придется поработать. Разрешаю орать и плакать.
   Кавано не кричал и не плакал, а громко ругался, пока Лила обрабатывала пролежни и смазывала их мазью.
   — Это ты сам во всем виноват, — напомнила ему Лила после особенно изощренного набора бранных слов. — Тебе следовало приказать Питу, чтобы он почаще тебя поворачивал. С этого момента пользуйся трапецией и поворачивайся сам.
   — Я пытался сегодня утром.
   — Вот хороший мальчик. Получишь золотую звездочку.
   — Ты закончила? — Он бросил на нее мрачный, угрожающий взгляд.
   Лила весело подмигнула ему в ответ:
   — Закончила что? Обрабатывать твои раны или любоваться твоей симпатичной задницей?
   — Лила! — почти прорычал он. Она похлопала его по щеке там, где не было затянувшихся следов от ссадин.
   — Успокойся, я не собиралась тебя насиловать. Твой шов причиняет тебе неудобства? — Она осмотрела его, легко коснулась рубца, но не нашла никакого повода для беспокойства.
   — Только зудит все время.
   — Ты это чувствуешь?
   — Да.
   — Хорошо. Никаких проблем с рубцеванием, по-моему, нет. Твои будущие любовницы, вполне вероятно, сочтут его завораживающим.
   — Рад это слышать. Мы закончили?
   — Нет, я еще собираюсь вымыть тебе спину. Тебе будет очень приятно.
   Если его глубокие вздохи и говорили о чем-нибудь, то только о наслаждении.
   — Смею предположить, что все твои охи и вздохи означают, что ты доволен, — заметила Лила, вытирая кожу насухо. — Как насчет лосьона? — Она налила немного ароматной жидкости на руки и принялась массировать ему спину.
   — Это просто замечательно. Чуть левее, да, спасибо.
   — Ты словно в оргазме, — поддразнила его Лила.
   — Если сравнить с тем, как я себя чувствовал совсем недавно, так оно и есть.
   Она с улыбкой надавила чуть сильнее, обводя контуры его мускулистой спины. Никакого лишнего жира, никаких складок. Кожа упругая, словно на барабане.
   — Лила?
   — Да?
   — А я смогу испытать это снова? Почувствовав, как изменилось его настроение, Лила подняла руки, чтобы больше не касаться его кожи.
   — Что именно?
   — Оргазм.
   — Все зависит от того, с кем ты станешь спать. — Шутка оказалась не слишком удачной.
   Протянув руку, Адам схватил Лилу за локоть, притянул к себе так, чтобы ее пальцы легли ему на шею.
   — Не играй со мной. Скажи мне, я смогу снова испытать наслаждение с женщиной? Сможет ли женщина испытать наслаждение со мной?
   Лила смотрела вниз на его взъерошенные черные волосы. Адам Кавано был просто великолепен. Какая женщина не испытает удовольствия, даже если просто посмотрит на него? Безупречный профиль, прямой, длинный нос, квадратный, сильный подбородок. Не слишком густая щетина не только не умаляла его красоты, но даже подчеркивала ее.
   Но он хотел услышать от нее отнюдь не похвалу своей красоте. Теперь это не имело значения. Лила сомневалась, что хотя бы один мужчина на земле поступился бы своей мужественностью ради классически правильных черт. Этот вопрос ей задавали все пациенты-мужчины, оказавшиеся в таком же положении, как и Адам. В первую очередь они жаждали узнать, останутся ли они настоящими мужчинами в постели. И когда речь заходила об этом, становилось неважным, насколько большой властью, богатством или престижем они обладают.
   Лила ответила настолько правдиво, насколько могла.
   — Я не знаю, Адам. Все будет зависеть от того, насколько сильно поврежден, если вообще поврежден, позвоночник. Твое тело перенесло страшную травму. Понадобится время и много работы, но я как профессионал могу тебе сказать, что ты будешь как новенький.
   Она помогла ему снова лечь на спину. Ее сочувственная улыбка застыла на губах, когда она встретила взгляд его глаз, полный сомнения и подозрений.
   — Ты лжешь!
   Застигнутая врасплох его беспочвенным обвинением, Лила бросилась в контратаку:
   — Ничего подобного!
   — Ты все время говорила мне не правду.
   — Если врачи сказали тебе, что они ничего не могут гарантировать, то так оно и есть на самом деле.
   — Они все знают! — рявкнул в ответ Кавано. — Но они прислали тебя, чтобы сообщить мне плохие новости, правда? Или ты сама вызвалась? Тебе показалось, что представился просто великолепный случай раз и навсегда выиграть ту войну, что мы с тобой ведем с первой нашей встречи, правда?
   — Должно быть, падая с горы, ты ударился головой. — Алые лепестки гибискуса зашевелились на ее футболке, настолько Лилу трясло от возмущения. — Я уже говорила, что не хотела приезжать сюда. Я пыталась покинуть тебя даже сегодня утром, но Элизабет просто умоляла меня остаться. И я согласилась побыть здесь до тех пор, пока сестра не найдет мне замену, а это для меня большой срок. Пока я буду выполнять мои обязанности, но я не собираюсь выносить твои оскорбления или выслушивать сумасшедшие бредни.
   Адам ткнул в нее пальцем и чуть не попал Лиле по носу:
   — Просто не надо мне врать.
   — Я тебе не лгала.
   — И не насмехайся надо мной.
   — Я никогда не смеялась над тобой. — Она даже задохнулась от такого предположения. — Я бы никогда не стала нарочно дразнить человека, оказавшегося в твоем положении.
   — Может быть, на словах и не стала бы. Но твои слова расходятся с делом.
   — Мои слова расходятся с делом? О чем, черт побери, ты толкуешь?
   — Начнем с того, что ты могла бы надеть более пристойную одежду, а не торчать тут передо мной в коротких шортах. Ты выглядишь как девица на пляже в поисках следующей легкой добычи на одну ночь.
   — Что?
   — Ты о туфлях когда-нибудь слышала? Большинство женщин их носят, потому что так положено. Они не ходят босиком… Во всяком случае, если не набиваются на то, чтобы с ними переспали.
   — Ты просто грязный сексист. — Глаза Лилы опасно потемнели, став из синих почти черными.
   — И потом, я всегда считал, что медицинские сестры должны носить головной убор, а не распускать волосы по плечам.
   — Я не медсестра.
   — Вот это чертовски верно. Что это была за мазь? Скипидар? Эти пролежни на заднице меня просто убивают!
   — Очень рада это слышать. Такому милому парню только этого и остается пожелать.
   Лила рванулась к дверям. Адам подтянулся на трапеции и сел.
   — Куда это ты собралась? Ну-ка вернись. Я с тобой еще не закончил.
   Развернувшись, Лила рявкнула:
   — Зато я с тобой закончила! Во всяком случае, пока. Тебе лучше отдохнуть, пират, потому что, когда я вернусь днем, мы попытаемся вытащить твою покалеченную задницу из кровати. Понял?
   А пока я хочу, чтобы ты побрился. Пахнет от тебя значительно лучше, но выглядишь ты все-таки как бродяга. Если ты до моего прихода не побреешься, я сама этим займусь. — В глазах Лилы полыхнул опасный огонь. — Но мне не кажется, что тебе захочется, чтобы я в таком настроении оказалась с бритвой в руке рядом с твоей глоткой.
   И она с шумом захлопнула за собой дверь.
   Лила уставилась на полную осколков стекла корзину для мусора, которую Пит пытался от нее спрятать.
   — Так в этом доме вообще стаканов не останется, если мистер Кавано будет продолжать в том же духе. — Пит выбросил осколки в уплотнитель. — Чем он занят сейчас? — Пит изобразил пантомиму — спит, и Лила удовлетворенно кивнула. — Отлично. Ему это пригодится сегодня. Он побрился?
   Лицо Пита расплылось в широкой улыбке.
   — Да, и еще… — Он похлопал себя по щекам и по подбородку. Лила захихикала:
   — Это хороший знак. Самолюбие поможет добиться успеха.
   Пока Адам спал, она надела купальник и отправилась к бассейну. Пит подал ей ленч на террасе. Она дремала в шезлонге, когда слуга подошел к ней и похлопал по руке.
   — Доктор приехать.
   — Я не ждала его так рано. — Лила надела пляжную накидку, прошлепала в дом и встретила врача в прихожей. — Здравствуйте, Бо. Вы приехали раньше или я проспала?
   — Вы правы, это я приехал раньше. Прошу прощения. Сразу после вашего звонка один из моих пациентов отменил вызов, поэтому я решил воспользоваться более ранним рейсом. Как он?
   — Хуже бешеной собаки, — ответила Лила, и ее грубость поразила доктора. — Вы сами спросили.
   — Я имел в виду его физическое состояние.
   Лила коротко описала ему состояние Адама, повторив то, что уже говорила раньше по телефону.
   — Мне казалось, что вам следует знать о сокращении мышц.
   — Это определенно хороший знак. Я сейчас же его осмотрю.
   Лила проводила врача наверх и указала ему комнату Кавано.
   — Я подожду вас в гостиной, если вы не возражаете. В последний мой визит к мистеру Кавано мы обменялись смертельными угрозами.
   Врач рассмеялся, но он не был на сто процентов уверен, шутит ли его собеседница. Как только дверь спальни Адама закрылась за ним, Лила отправилась к себе и приняла душ. Она оделась и спустилась в гостиную. Когда доктор вышел от Кавано, девушка ждала его там с кувшином ананасного сока.
   — Я полагаю, что у него просто поразительное улучшение, — с энтузиазмом объявил врач, принимая из рук Лилы стакан сока и благодаря ее кивком головы. — Он работал с перекладинами, когда я вошел.
   — Сегодня днем я собиралась положить его на наклонный стол. Чем быстрее он начнет хоть как-то двигаться, тем быстрее изменится его настроение и отношение к происходящему.
   — Несмотря на улучшения, ваш пациент по-прежнему агрессивен.
   — Это явная недооценка мистера Кавано. Вам также следует знать, что я попросила заменить меня.
   — Что вы говорите?
   — Я не подхожу мистеру Кавано. Мы с ним недолюбливаем друг друга. И так все и останется.
   — Иногда именно в этом нуждается «пациент. Антагонизм может работать как хороший стимулятор. Это заставляет больных прикладывать больше стараний.
   — Да, конечно, это все правильно, и пациентам это идет на пользу, но я отказываюсь становиться боксерской грушей для мистера Кавано.
   — Вы же были ею для других ваших подопечных. Это одно из условий вашей профессии. Еще до того, как вы согласились работать с мистером Кавано, вы предполагали, что он будет вести себя отвратительно, отыгрываться на вас.
   — Что ж, должна заметить, что он превзошел все мои ожидания. Я не могу с ним поладить.
   — Я не могу с вами согласиться. Судя по тому, что я увидел, вы стали для него настоящим тонизирующим средством. Это мое мнение. Но я думаю, что со мной согласились бы все врачи, лечившие мистера Кавано. Вы непременно должны остаться, мисс Мэйсон. Для вас будет позором оставить этого пациента, когда вы так успешно начали занятия с ним.
   — Вы собираетесь пробудить во мне чувство вины?
   Врач улыбнулся и посмотрел на часы.
   — Я должен вас оставить. Самолет ждет меня на взлетном поле, чтобы доставить обратно на остров Оаху. А вы пока подумайте. — Он направился к двери, где Пит ждал его, чтобы проводить. — Ах да, чуть не забыл. — Он кивком головы указал на большой брезентовый мешок, стоявший у двери. — Это почта для мистера Кавано. Все письма прислали в больницу.
   — Целый мешок? — недоверчиво переспросила Лила.
   — Ваш пациент очень популярный человек, мисс Мэйсон. Я уверен, что вы знаете, насколько он общителен. Или был таковым до несчастного случая. Он ко всему относился с невероятной страстью. Я думаю, понятно, почему теперь мистер Кавано стал таким раздражительным. Что ж, до свидания. Звоните мне в любое время, если будут какие-то изменения.
   — Спасибо, вот уж спасибо, — пробормотала Лила ему вслед. Поднимаясь по лестнице, она чувствовала всю тяжесть вины, которую он взвалил ей на плечи. Теперь ей самой хотелось взглянуть на результаты своего труда, которые так расхваливал доктор.
   В самом деле, Адам выглядел намного лучше, чем утром, и не в последнюю очередь благодаря бритью.
   — Привет, — сказала Лила с непривычной застенчивостью.
   — Привет.
   — Я одобряю. — Она кивком указала на чисто выбритое лицо.
   — И я одобряю. — Адам имел в виду ее скромный наряд — джинсы, футболка, кроссовки.
   — Я подумывала о том, чтобы надеть бурнус и паранджу, но, видишь ли, Кавано, в них слишком жарко и неудобно, да и наряд непривычный. Так что извини, но я останусь в этом. Он рассмеялся.
   — Ты сумасшедшая. — И вдруг его улыбка погасла. И он совершенно серьезно спросил:
   — Тебе было больно?
   — Что?
   — От моей бороды, когда я тебя целовал. Кроваво-красный цветок на груди Лилы снова затрепетал, но не от возмущения.
   — Она немножко царапалась, но я… гм… не обратила внимания.
   — Вот как. — Они смотрели друг на друга, испытывая необъяснимое чувство неловкости. Наконец Адам прервал молчание:
   — Прошу прощения, если так.
   — Все в порядке. — Нервным жестом Лила вытерла ладони о джинсы и сменила тему:
   — Твои успехи произвели неизгладимое впечатление на доктора Арно. Он не уставал восхищаться тобой. Ты сделал что-то такое, чего я не видела?
   — Подойди. — Лила подошла к его кровати. Он откинул простыню, и она увидела, что Адам теперь лежит в плавках, и подумала, скольких усилий потребовалось ему и Питу, чтобы надеть их. — Посмотри на это.
   — Келвин Кляйн, — сказала Лила разочарованно. — Ну и что?! Я не фанатик модных лейблов.
   — Ты не на плавки смотри, а на ногу. — Адам указал на мышцу бедра. Лила заметила, что она немного сокращается, и одобрила:
   — Браво, — улыбаясь ему и аплодируя, она заметила, что на лбу Кавано выступили капельки пота. Даже такое простое движение далось ему с огромным трудом, но он двигался, и Лила не могла не испытать радости. — Как насчет упражнений для расслабления?