Сестры махнули друг другу рукой на прощание. Пройдя через просторный холл, Шейла вышла на веранду. Она была уже на второй ступеньке крыльца, когда Кен окликнул ее. Поднялся с кресла-качалки, подошел и, взяв под руку, проводил до машины.
   – Я отвезу тебя, ладно?
   – Спасибо, не беспокойся. Вы с Трисией уже были в больнице утром. Теперь моя очередь.
   – Меня это нисколько не затруднит.
   – Я знаю. Но в этом нет никакой необходимости. Он взял ее за подбородок и заглянул в глаза.
   – Я предложил это не потому, что тебе нужен провожатый. А потому, что мы ни одной секунды не были вдвоем, с тех пор как ты здесь.
   Такое направление разговора не понравилось Шейле. Особенно некстати были нежные интонации в его голосе. Осторожно, но твердо она высвободила руку из его пальцев.
   – Ты прав, Кен. Не были. И это к лучшему, не так ли?
   – К лучшему для кого?
   – Для нас обоих.
   – Только не для меня.
   – Кен, прошу тебя!
   Шейла попыталась обойти его, но он не позволил. Снова повернув к себе ее лицо за подбородок, приблизился почти вплотную.
   – Шейла, Шейла, как же я скучал по тебе! Господи, ты просто вообразить себе не можешь, что для меня значит снова видеть тебя.
   – И что же это значит? – резко спросила она, впервые взглянув прямо на него осуждающими глазами. Он досадливо нахмурился и убрал руку.
   – Я хорошо понимаю, как ты расстроилась, когда мы узнали, что Трисия забеременела, – неловко забормотал он.
   Шейла горько усмехнулась.
   – Вряд ли ты это понимаешь. Если только тебя когда-нибудь не предавал единственный друг. Если только ты когда-нибудь не чувствовал, что весь мир рухнул. Если с тобой такого не случалось, ты не можешь понять меня. – Она облизнула пересохшие губы и встряхнула головой, чтобы отогнать так некстати ожившие воспоминания. – Мне пора.
   Она вновь попыталась обойти его, но он снова остановил ее.
   – Постой, Шейла. Мы должны все выяснить.
   – Все абсолютно ясно.
   – Ты умчалась в Лондон, не дав мне даже возможности оправдаться.
   – Какие могут быть оправдания? Мы собирались объявить о нашей помолвке, а вместо этого Трисия во всеуслышание заявила, что беременна от тебя. От тебя, Кен! – выразительно повторила она.
   Он закусил губу, пытаясь таким образом выразить раскаяние.
   – Ты перед этим поссорилась со мной, помнишь?
   – Подумаешь, ссора! Глупейшая перепалка двух влюбленных. Не помню даже из-за чего. Но тебя это, как оказалось, не очень обескуражило. Не теряя времени даром, ты отправился в постель к моей сестре.
   – Я же не знал, что она забеременеет. На мгновение Шейла застыла с разинутым ртом. Что это? Прежде она как будто не замечала за ним тупости. Шесть лет – немалый срок. Она изменилась.
   Видимо, он тоже. Все-таки не верится, что он не осознал своей вины.
   – Важно не то, что она забеременела. А то, что именно ты предоставил ей такую возможность.
   Он взял ее за плечи.
   – Шейла, ты обвиняешь не преступника, а жертву. Она попросту соблазнила меня. Черт возьми, мужчина я или нет, в конце концов! Я был подавлен нашей размолвкой. И ужасно скучал по тебе. Сначала я думал, она просто хочет утешить меня. Ты же знаешь, она умеет быть очень ласковой. А потом…
   – Я не желаю этого слушать!
   – А я хочу, чтобы ты выслушала. – Он слегка встряхнул ее за плечи. – Она сразу начала кокетничать, льстить. Дальше – больше. Полезла целоваться. Я и не стерпел. Но это было только один раз.
   Она взглянула на него с откровенным недоверием.
   – Ну два, ну три раза! – Он сжал пальцами ее плечи. – Это же ничего не значит. Переспали – и все. А любил я только тебя. И до сих пор люблю.
   Она гневно сбросила его руки.
   – Ты еще смеешь мне это рассказывать! Даже не понимаешь, что унижаешь нас обоих. Ты – муж моей сестры.
   – Я несчастлив с ней.
   – Сожалею. Зато я счастлива.
   – С этим типом, Марком, на которого ты работаешь?
   – Совершенно верно, с этим типом Марком. Да! Марк Хоктон сделал меня счастливой! Я люблю его, и он любит меня.
   – Но не так, как мы с тобой любили друг друга. Она усмехнулась.
   – Ты прав, ничего общего. У нас с Марком такая любовь, какую ты никогда не поймешь. Но что бы у нас с ним ни происходило, это никак не может тебя интересовать. Ты женился на Трисии – в добрый час! Счастливо или нет вы живете, меня не касается.
   – Я не верю тебе.
   Внезапно наклонившись, он поцеловал ее. Она отпрянула от неожиданности, но он не прервал поцелуя, все глубже проникая языком в ее рот.
   Какое-то мгновение она не сопротивлялась, ожидая реакции своего тела. Реакция была ошеломляющей: поцелуй мужчины, о котором она не могла не тосковать все эти годы, не вызвал ничего, кроме протеста. Она с силой оттолкнула его и выбежала из дома.

Глава 3

   Стоя под низкой кроной пальметной яблони, Кэш видел, как Шейла дала газ и умчалась, предоставив Кену растерянно смотреть ей вслед. Он подождал, пока Хоуэл понуро поднялся на крыльцо и вошел в дом, и только после этого углубился в лес, направляясь к затону.
   – Вот, значит, откуда ветер дует, – произнес он.
   В Хевене каждый знает о другом все. Скандал, шесть лет назад столкнувший лбами сестер Крэндол, доставил развлечение множеству злых языков. Город гудел от сплетен еще полгода после бегства Шейлы, на все лады обсуждая сроки ее возвращения. Одни давали на все про все не более недели. Другие отодвигали дело на месяц или два. Но никому и в голову не приходило, что можно не возвращаться несколько лет и приехать вновь только из-за болезни отца.
   И вот Шейла Крэндол снова в Бель-Тэр и, как он только что видел, снова в объятиях прежнего любовника. Если этот поцелуй неслучаен, значит, ей безразлично, что Хоуэл женат на ее сестре. Возможно, она вообще считает, что имеет на это право, ведь он был отнят у нее весьма недостойным способом.
   Погруженный в эти раздумья, Кэш шел через лес бесшумной походкой, которая выработалась у него в детстве и достигла совершенства в армии. Корпус морской пехоты превратил естественную способность в искусство. Он едва замечал, куда идет, безошибочно выбирая путь среди зарослей.
   Шейла моложе его лет на восемь. Сколько в точности лет ему самому, он не знал. Мать никогда не запоминала даты и забыла, когда родила его.
   Он помнит все детство Шейлы. И все последующие годы. Когда она была малышкой с пушистыми хвостиками и когда стала девушкой. Помнит, как гордый папа Коттон катал ее в новеньком «Кадиллаке» с откидным верхом. Волосы у нее всегда были аккуратно завязаны лентой в тон отделанному кружевом платьицу. Всегда ужасно важная, она общалась с друзьями Коттона почти как взрослая.
   А иногда она бывала совсем другой. Кэш знал, что в коробке у нее есть маленькая кукла. И часто, лежа под сенью лесных зарослей, он видел Шейлу, босую, верхом на неоседланной лошади, с распущенными, летящими сзади волосами, с разрумянившимся и вспотевшим лицом. Интересно, теперь она еще ездит верхом? А если да, то любит ли еще скакать тем сумасшедшим галопом, которому лишь он один был свидетель? Вспомнив об этом, он ощутил мощный прилив внизу живота и давление на застегнутую «молнию» джинсов с внутренней стороны. Вытер рукавом пот со лба и в сердцах проклял адскую жару. Обычно он ее не замечал. Да, но теперь Шейла Крэндол вернулась в Бель-Тэр. Все обычное кончилось.
 
   Короткий отрезок пути от машины до вестибюля двухэтажной больницы заставил Шейлу претерпеть все мучения вечерней духоты и сырости. Но, вступив через автоматические двери в прохладный от кондиционера холл, она почувствовала себя лучше. В ожидании лифта украдкой бросила взгляд на зеркальную стену. Из зеркала на нее смотрела женщина, катастрофически приближающаяся к тридцати годам.
   Но вовсе не штрихи зрелости в лице нагнали на нее внезапную грусть. А то, что жизнь ее так и не состоялась. Ни профессии, ни мужа, ни ребенка. И даже нет адреса, который она могла бы считать своим. Все ее усилия умножаются на ноль, и этот ноль ее прошлое. Она не может двигаться вперед, не избавившись от этого груза. Вот она вернулась домой и надеялась, что обида уляжется перед лицом действительности. Теперь можно будет спокойно разобраться в своих чувствах к Кену Хоуэлу.
   Его поцелуй многое прояснил. Она больше не любит его. Во всяком случае не так сильно. Теперь это совершенно понятно. Неясно только почему. Почему больше не замирает сердце под его взглядом? Почему она не сошла с ума от счастья, когда он коснулся ее рта своими губами?
   Шесть лет Кен Хоуэл неизменно владел ее мыслями. Такой, каким она впервые увидела его, – лихой студенческий лидер Тулонского университета, баскетбольная звезда в зените. Мальчик из хорошей семьи, сливки нью-орлеанского общества, старший управляющий в министерстве. Его ожидало блестящее будущее. И он выбрал Шейлу Крэндол, королеву Лорентского округа.
   Они провели вместе два года. Свадьба по окончании учебы была делом решенным. Однажды они сильно поссорились и не встречались несколько месяцев. Из-за ерунды, не стоившей упоминания. Шейла не беспокоилась. Она была уверена, что это не разрыв. Просто временная разлука, которая только укрепит их отношения, даст возможность пообщаться с новыми людьми и понять, что никто другой им не нужен.
   Через какое-то время Кен не выдержал и позвонил. Он просто сходил с ума без нее. Встреча была нежной и страстной. Он торопил со свадьбой. Ей тоже не хотелось больше ждать. Они назначили день и пригласили родственников для празднования в Бель-Тэр.
   Трисия украла этот праздник.
   В тот день она была в голубом платье, таком же, как ее глаза. Шейла даже сказала, что она прекрасно выглядит. Весь мир в тот день был абсолютно прекрасен. Пока не произошло это.
   Среди всеобщего веселья Трисия пробралась к Кену и взяла его за руку.
   – Прошу внимания!
   Когда смех и разговоры смолкли, она улыбнулась Кену и заявила:
   – Дорогой, я думала, что скажу тебе первому и наедине, но чувствую, что самое время сделать это теперь, когда все наши родные в сборе.
   Она набрала побольше воздуха и с сияющим лицом именинницы провозгласила:
   – У нас с тобой будет ребенок.
   На какой-то миг Кен застыл как каменный. Потом он стоял, совершенно потеряв привычный облик, будто что-то в нем было навсегда уничтожено, растоптано, убито, и не мог произнести ни слова, даже когда Шейла обратила к нему неверящие, молящие глаза.
   При таких обстоятельствах никакого иного решения, кроме как узаконить уже совершившийся брак, быть не могло. Через несколько дней состоялась скромная гражданская церемония, подтвердившая перед законом супружество Трисии и Кена. А восемь недель спустя произошел выкидыш.
   Это известие застало Шейлу уже в Европе. Она восприняла его с полным равнодушием. Ее сердце было так же пусто, как утроба Трисии. Предательство обратило ее в труп.
   И, наверное, она все еще мертва.
   Выйдя на втором этаже больницы из лифта, Шейла подумала, что Коттону не так страшно умереть – его жизнь не прошла впустую. К сожалению, о его любимой дочери этого сказать нельзя. Но одно она поняла совершенно точно – если до своего возвращения в Лондон она не простит Трисию и Кена, не примет все как есть, то навсегда останется трупом.
   – Добрый вечер, – обратилась она к медсестре, которую встретила в холле. – Как мой отец?
   – Здравствуйте, мисс Крэндол. Пока никаких перемен. Доктор спрашивал о вас. Он хочет поговорить.
   – Я буду у отца.
   – Хорошо, я передам.
   Медсестра ушла за врачом. Шейла прошла по коридору до последней реанимационной палаты. Через стеклянную дверь увидела Коттона. Тело прямо и безжизненно лежало на постели, и разные трубки тянулись от него к мигающим и булькающим приборам, которые поддерживали затухающую жизнь.
   Сердце Шейлы тяжко заныло. Разве можно без слез видеть обожаемого человека в таком состоянии? Он сам пришел бы в отчаяние, если бы мог осознать свое положение. Как он всегда ненавидел болезни! И всегда был здоров и независим. А теперь он не в силах сделать буквально ничего без помощи хитроумных машин. Было что-то противоестественное в том, что этот великан лежит здесь поверженный, безжизненный, бесполезный.
   Прижав ладонь к прохладному стеклу, Шейла прошептала, словно в забытьи:
   – Что с тобой произошло, папочка? Скажи, родной!
   С того страшного дня, когда у судьбы кончились подарки для Шейлы Крэндол и в один миг на нее обрушилось столько горя, сколько не пережить и за целую жизнь, с того самого дня отец перестал любить ее.
   После того как разъехались смущенные гости, после того как Кен и Трисия остались вдвоем, чтобы обсудить предсвадебные проблемы, Шейла кинулась к Коттону, чтобы укрыться от всего мира в его любви и сочувствии.
   Но отец вдруг стал чужим. Он даже ни разу не взглянул на нее. И холодно отстранился, когда она упала на его широкую грудь. И не сказал ни одного ласкового слова. Это ей, любимой дочери, которую берег всегда как зеницу ока. И когда Шейла сказала, что ей надо уехать хотя бы на некоторое время и чем дальше, тем лучше, он одобрил ее. Он не был зол. Не бушевал и не впадал в патетику. Это было знакомо и не так страшно. С этим она умела справляться. Но теперь она была ему безразлична. И это пронзило ей сердце. Таким он бывал только с теми, кто был ему противен. Что с ним? Ведь именно сейчас ей так необходима его поддержка, его нежность, его любовь.
   Она убежала из дома куда глаза глядят. И добралась до Лондона. Трещина в отношениях с Коттоном расширялась. Короткое письмо раз в полгода, несколько равнодушно-вежливых слов по телефону – вот и вся любовь. Ясно, что иного он от нее не ждет. Каким-то непостижимым образом он вычеркнул ее из своей жизни. Она боялась, что он так и умрет, не посвятив ее в эту тайну. В отчаянии она день и ночь ломала голову над тем, что превратило ее в глазах отца из любимицы в парию.
   – Это еще что такое? – услышала она успокаивающий голос доктора. – Я совсем не хочу, чтобы у меня появилась еще одна пациентка.
   Шейла нагнула голову, поспешно стирая со щек слезы.
   – Здравствуйте, доктор Коллинз, – виновато улыбнулась она. – Со мной все в порядке. Устала просто.
   Он взглянул озабоченно, но, к счастью, больше ничего не добавил.
   – Есть новости? – спросила она.
   – Если судить по данным анализов, я должен сообщить вам, что его необходимо оперировать. – Он закрыл медицинскую карту, щелкнув металлическими пластинками обложки. – Но сейчас это опасно. Он слишком слаб. Пока что нам придется ждать и надеяться, что приступ не повторится.
   – Вы мне разрешите войти к нему?
   – Не более чем на две минуты. А вам я очень рекомендую успокоиться, хорошо питаться и побольше отдыхать. У вас не вполне здоровый вид. Доброй ночи.
   Он пошел по коридору широким размашистым шагом самоуверенного человека, что лишний раз доказывало, какой он еще, в сущности, мальчишка.
   Шейла с удовольствием приветствовала медсестру, снимающую показания приборов, и толкнула стеклянную дверь. Несмотря на яркое освещение, комната казалась склепом.
   Она приблизилась к кровати на цыпочках. Глаза Коттона были закрыты. Изо рта торчала трубка. Две других, потоньше, тянулись из ноздрей. Взгляд упал на знакомый, как всегда торчащий вверх, клок совсем белых волос. Слезы сразу обожгли глаза. Пальцы ее легко коснулись седых прядей.
   – Я люблю тебя, папочка!
   Он не подавал признаков жизни.
   – Прости, если я в чем-то виновата.
   Ровно через две минуты она поцеловала бледный лоб и тихо вышла.
   Только когда дверь за ней закрылась, Коттон Крэндол открыл глаза.

Глава 4

   Трисия и Кен бились в конвульсиях взаимной ненависти. С крыльца веранды Шейла увидела их через окна гостиной. Голоса, приглушенные оконными стеклами, не позволяли разобрать слов. Но Шейла и не пыталась. Жестикуляция была вполне красноречива.
   Ступив в полосу света, идущего из окна, она вновь спустилась с крыльца. Не хотелось, чтобы они видели ее. И тем более вовлекли в свой скандал. Вполне возможно, что ссорились из-за нее. Впрочем, нет, Трисия не могла засечь их тогда в аллее. Если бы она подглядывала, то ни за что не стала бы дожидаться, пока Шейла уедет, а немедленно вылетела бы из укрытия, чтобы застать их на месте преступления.
   Оставив сумку и ключи на капоте машины, она пошла через газон к лесу. Конечно, было бы лучше сразу лечь в постель и постараться уснуть. Посещение отца ужасно вымотало ее. Но с тех пор как он заболел, она выматывалась каждый день и каждую ночь с трудом засыпала. Все думала о нем. Она думала и о Трисии с Кеном, о том, как они лежат в одной постели в спальне как раз под ее комнатой. Она ненавидела себя за то, что ей не все равно. Но что тут можно поделать!
   А если это ее волнует, то почему поцелуй Кена оставил ее совершенно равнодушной? Ведь она же страдала эти шесть лет! Первый поцелуй после столь долгой и безнадежной разлуки должен что-то значить! Пускай даже Кен женат на ее сестре. Но в душе только смутная печаль, горечь безвозвратной потери и непонятно что еще.
   Она миновала узкий мостик и вступила в лес. Душный воздух только местами стал прохладнее. Бесплотные полосы тумана лежали у самой земли, клубясь под ногами и окутывая икры и лодыжки. Эти призрачные прикосновения могли бы вызвать суеверный страх, но Шейла помнила их с детства.
   Она шла по узкой тропинке, которая вела сначала вдоль дороги, а затем свернула влево, пробираясь сквозь кусты и петляя между деревьев. Но вот дорога пошла под уклон и вывела Шейлу на высокий берег Лорентского затона.
   Стоп! А это что за звук?
   Она не успела понять, что означает раздавшееся в этот миг рычание, как на тропинку выскочила огромная собака со страшным оскалом. Животное было таким жутким, что невольно напоминало об адских призраках, блуждающих по топким зыбям болот. Пес стоял, широко расставив лапы, взгляд круглых огненных глаз впился в нее с леденящей злобой. Шейла даже вообразить не могла, что на свете существуют такие отвратительные твари, словно воплощенное зло. Одного их рычания достаточно, чтобы привести человека в ужас.
   Она замерла, боясь разозлить зверя нечаянным движением или шорохом одежды.
   – Тихо, мальчик, тихо, – эти слова прозвучали бессмысленной мольбой. Вряд ли у него был любящий хозяин. Перед ней стоял четвероногий убийца. Рычание перешло в низкий вибрирующий звук, и у Шейлы пропала всякая надежда, что зверь отпустит ее без боя.
   Кричать? Звать на помощь? Она слишком далеко от дома. Шейла сделала осторожный шаг назад. Пес не реагировал. Тогда она отважилась на второй, третий шаг. Видимо, теперь можно повернуться к монстру спиной и идти побыстрее. Только не бежать, это вызовет у собаки рефлекс преследования. Не теряя времени и стараясь не думать о смертельной опасности, она повернулась. В тот же миг снова раздался предупреждающий лай. Звук был так внезапен и громок, что она споткнулась и упала. Пес вскочил ей на спину. Перевернувшись и закрывая лицо рукой, другой рукой она пыталась столкнуть огромное животное. Эта рукопашная схватка в темноте напоминала ночной кошмар. Вспышка боли – и рука безжизненно повисла.
   Стало ясно, что пес добирается до горла.
   Руководствуясь одним только инстинктом самосохранения, она протянула в сторону здоровую руку и, схватив первое, что попалось, – толстый сосновый сук, – изо всех сил ткнула псу в морду. Удар был силен, но пес его словно не заметил. Даже, пожалуй, рассвирепел еще больше. Не помня себя, она лупила палкой куда попало, но почти без всякого толку. Однако ей удалось подняться на ноги и броситься бежать, не разбирая дороги, сквозь кусты и ветви. Пес не отставал ни на шаг, хватая зубами за икры, за лодыжки, каждое мгновение угрожая свалить ее, поймав в капкан своих мощных челюстей.
   Вдруг из ниоткуда вдали возникли два огонька, мелькающие между стволами, как светлячки в высокой траве. От неожиданности она зажмурилась и остановилась. В стоячем влажном воздухе пронесся пронзительный свист. Пес насторожился. Он прекратил рычать и лаять и замер у ее ног. Второй свист оживил обоих. Оба понеслись в направлении луча света.
   Наконец Шейла поняла, что ее безумный бег в никуда привел к дороге и эти огни – не что иное, как фары пикапа, стоящего у обочины.
   Шум, доносившийся из машины, казался сверхъестественным. Двигатель тарахтел и стучал, а из грузового отсека несся остервенелый лай и вой. Псы были в неистовстве, и беспрестанный скрежет когтей и зубов по металлическим прутьям клеток сопровождал их дикий хор. Неизвестно, сколько их там было, но казалось, что все они сцепились в один адский клубок.
   Отчаянно развернувшись, Шейла понеслась назад, гонимая невыразимым ужасом, не сомневаясь, что через мгновение вся кровожадная свора будет спущена ей вслед.
   Наконец она рискнула обернуться. Грузовик подался назад с неприятным скрежетом, развернулся к дороге и, громыхая железом, уехал. Лес погрузился во тьму.
   Но ей снова послышался лай. И, потеряв последний разум, она кинулась напропалую, сквозь кусты и заросли, ставшие теперь незнакомыми и враждебными. Мох, падавший на голову с сучьев, наводил панический ужас. Корни и лежащие на земле стволы стали ловушками, готовыми повалить и увлечь в черные пропасти ночного кошмара.
   Коротко вскрикнув, она вдруг уткнулась в сильное живое тело. Обезумев, стала лупить по нему кулаками и царапаться. Ноги внезапно оторвались от земли, большие руки охватили плечи и колени. Она пыталась брыкаться, но тихий удивленный голос остановил ее:
   – Постой-постой. Какие дьяволы в тебя вселились?
   Обыкновенный человеческий голос. Не призрак, не чудовище. На руках ее держал человек. Она подняла голову, чтобы увидеть его лицо, и встретила изумленный взгляд Кэша Будро. Несколько секунд не отрываясь смотрела в его глаза, а он слегка качал ее на руках, как будто успокаивал ребенка. Она слишком нуждалась в утешении, чтобы помнить о приличиях. К тому же пес мог каждую минуту выскочить из кустов, и тогда можно будет сжаться в комок на этой широкой и надежной груди.
   Постепенно страх проходил, пальцы разжались. Она глубоко, со всхлипом, вздохнула и сказала:
   – Вы можете опустить меня на землю, мистер Будро. Я уже успокоилась.
   Он не сделал этого. Он даже не замедлил шагов, неся ее в направлении затона.
   – Вы слышите?
   – Qui.
   – Тогда, пожалуйста, отпустите меня. Я очень благодарна вам за услугу, но…
   – Я не оказывал тебе никаких услуг. Просто нести тебя удобнее, чем тащить за собой через кусты.
   – Но я могу идти сама.
   – Да ты просто не в состоянии держаться на ногах. Ты же вся дрожишь.
   Это была правда. Она дрожала, словно сухой лист на ветру.
   – Вы не туда идете. Дом в другой стороне, – вдруг заметила она.
   – Я знаю, где дом, – с усмешкой ответил он. – Но я думал, что тебя именно там, дома, так напугали.
   – На меня напала… собака. – Голос ее дрогнул, слезы потекли сами собой. Будро остановился.
   – Собака? На тебя напала собака? Она молча кивнула.
   – Я слышал лай. Она не укусила тебя?
   – Наверное, да. Я уверена, что укусила.
   – Господи!
   Он пошел еще быстрее. Лягушачье кваканье становилось все отчетливее. Появились ивы, и их склоненные к темной стоячей воде силуэты были похожи на кающихся грешников.
   Невдалеке, до половины вытянутая на берег, стояла узкая лодка. Перекинув через борт одну ногу, Кэш наклонился и посадил Шейлу на жесткое сиденье. Достал из нагрудного кармана спички, зажег керосиновую лампу. Желтый свет вспыхнул в его глазах, придав ему сходство с диким камышовым котом, живущим на болотах.
   Взяв со дна лодки бутылку бурбона, он отвинтил крышку и протянул ей:
   – На, выпей.
   Мигая от света, она недоверчиво смотрела на бутылку.
   – Не буду.
   Он нагнулся к ней. По его лицу перебегали огненные тени, придавая ему сатанинское выражение.
   – Когда ты выскочила на меня из чащи, я в первый момент решил, что это привидение. К сожалению, у меня здесь нет хрустальных стаканов и серебряных ведерок для льда, как в Бель-Тэр. И уж точно, на тот воздушный коктейль, к которому ты привыкла, это мало похоже. Но зато это хорошо взбодрит и прогреет тебе нутро, чтобы ты перестала трястись. Так что пей, черт возьми!
   Хотя ей не понравился его издевательский тон и то, что он явно ощущал себя хозяином положения, она взяла бутылку и поднесла ко рту. Большой глоток из бутыли Кэша Будро, который она отважилась сделать, огнем опалил ее горло.
   Она хрипло раскашлялась, отирая рот тыльной стороной ладони, и протянула бутылку Кэшу. Он взял, с любопытством поглядывая на девушку, выпил сам.
   – Еще будешь?
   – Нет. Спасибо.
   Он сделал еще несколько глотков, завинтил пробку и положил посудину на дно лодки. Перешагнув через бортик, опустился возле Шейлы и спросил:
   – Где еще тебя укусил пес, кроме руки? Шейла охнула, когда он поднял ее руку и поднес к свету. Прикосновение не вызвало боли, только слегка пощипывало кожу. Но ее поразил вид этой руки, сплошь залитой кровью и иссеченной порезами.
   – Боже мой!
   Его пальцы были теплые, уверенные и осторожные. Они тщательно ощупали каждую царапину.
   – Как он выглядел?
   – Пес? – Шейла покрылась мурашками. – Жутко. Чудище с того света. Похож на боксера. Порода бульдогов.
   – Видимо, из своры Джигера. – Кэш серьезно взглянул ей в глаза. – Ты дешево отделалась. Могло быть гораздо хуже. Ты дразнила его, что ли?