Страница:
«U-77» продолжила плавание. Её атаковала британская подлодка. На «U-77» явственно слышали шум торпед, но и торпеды миновали их.
Пришла ночь. Их снова атаковала подводная лодка.
Британская торпеда выпрыгнула на волнах из воды, как играющий дельфин, громко «приземлилась» на самую кормовую часть палубы, соскочила с поломанным хвостовым оперением обратно в море и исчезла.
– Ну, ребята, – со вздохом облегчения произнёс Шондер, – в этом походе Бог держал за нас скрещёнными все свои пальцы.
ГЛАВА XI
Не могло быть более живого описания этих событий в непосредственной близи от конвоя, чем краткие записи из вахтенного журнала подводной лодки «U67», который вёл лейтенант Вибе:
11 декабря.
11. 13. Хайда доложил, что видит конвой. Пошли к нему полным ходом.
12 декабря.
00. 26. Эсминец шёл на нас слева по корме. Скорость хода 16 узлов. Дали залп несколькими торпедами. Одна из торпед описала циркуляцию и пошла в обратную сторону, прямо на нас.
00. 45. Эсминец открыл огонь с дистанции 600 метров. Его снаряды пролетали над нами. На полном ходу и делая зигзаги, мы выбрали благоприятную позицию для выстрела по приближающемуся эсминцу. Эсминец наступал нам на пятки. Видимость была превосходная, и мы представляли собой прекрасную цель.
00. 55. Руль заклинило на 270 градусах. Нехватка мощности. Моя команда о срочном погружении прозвучала слишком поздно.
Все с мостика посыпались вниз. Если эсминец продолжает идти прежним курсом, он наверняка протаранит нас. Рулевое управление не работает.
00. 56. Боевая тревога – противник менее чем в 300 метрах от нас. Мы совершили срочное погружение на 170 метров. Четыре серии по три глубинные бомбы взорвались над нашей головой. Лёгкий ущерб стеклу и т. п. Спустя пару часов всплыли. Все спокойно, ничего не видно и не слышно.
02. 50. Продолжали искать конвой.
04. 45. Срочное погружение. Низколетящий самолёт.
10. 09. Срочное погружение. Летающая лодка.
10. 30. Всплыли.
10. 38. Самолёт, 230 градусов.
11. 00. Срочное погружение. Летающая лодка, 120 градусов.
11. 15. Всплыли.
11. 29. Самолёт, базирующийся на суше.
11. 48. Идём на перископной глубине. Патрульный корабль. Погрузились.
12. 48. Всплыли. Дым 340 градусов, патрульный корабль 270 градусов, ещё один, 100 градусов, треногая мачта эсминца, 080 градусов.
14. 28. Низколетящий самолёт.
14. 47. Летающая лодка, 080 градусов. Очевидно, прикрывает конвой на югозападе.
16. 30. Плохо видимая мачта.
16. 45. Ещё две мачты.
17. 40. Виден конвой.
17. 41. Самолёт.
17. 52. Срочное погружение.
17. 56. Два корабля эскорта, очень близко.
13 декабря.
13. 08. Маленький пароход с огнями. Нейтральный. Штаб-квартира сообщила координаты конвоя. Приказ атаковать Мюллеру (это нам), Хансманну, Бауманну, Шольцу, Гельхаусу, Генгельбаху. Эта группа действует под кодовым
17 декабря.
04. 47. Бауманн докладывает: установил контакт с конвоем.
06. 05. Видим одну из наших лодок. Предположительно – Бауманна.
07. 45. Бауман докладывает: контакт потерян.
08. 26. Штаб даёт указание «кондору» следить за конвоем.
10. 12. Дым.
10. 47. Шольц докладывает позицию конвоя.
12. 10. Слышны восемь-десять взрывов.
13. 45. Какая-то подводная лодка.
13. 55. Три дымовых облака в её направлении.
14. 04. Самолёт, пеленг 150 градусов, сбросил бомбы и ушёл.
14. 10. Самолёт сбросил ещё бомбу. На горизонте, пеленг 160 градусов, курсом 060, какая-то подводная лодка. Предположительно – Бауманна.
14. 15. Бауманн сообщил, что его лодка лишилась мореходности и что его преследуют четыре эсминца (Уокер).
14. 46. Срочное погружение. Летающая лодка. Не можем, увы, помочь Бауманну.
15. 55. Всплыли.
15. 59. Срочное погружение. Приближалась летающая лодка.
17. 45. Снова всплыли.
18. 19. Гельхаус сообщил о контакте с конвоем.
18. 41. Срочное погружение. Группа самолётов.
19. 55. Всплыли. Штаб-квартира запрашивает Бауманна и Хансманна об их позициях. Ни один не отвечает.
Воскресенье, 22 декабря.
00. 05. Большой силуэт. За ним корабль охранения. Это было большое судно в 10 000 тонн, высоко сидящее в воде, с очень длинным баком. Предположительно, судно с авиакатапультой.[23]
00. 23. Залп пятым и шестым торпедными аппаратами. Промах. Впереди нас авиационная плавбаза с шестью кораблями охранения, в кильватере ещё два патрульных корабля. Корвет пускает осветительные снаряды, некоторые падают в неприятной близости от нас. Верхней вахте приказ вниз. Патрульный корабль в 800 метрах от нас. Срочное погружение.
00. 48. Восемь взрывов глубинных бомб. Никакого эффекта.
00. 55. Ещё двенадцать. На этот раз ближе.
01. 30. Неуверенные шумы эсминца и корвета.
01. 44. Четырнадцать весьма точных взрывов глубинных бомб.
02. 09. Ещё пять, столь же точных.
02. 38. Ещё два, тоже. Лодку сильно тряхнуло.
02. 48 – 02.56. В гидрофон слышим передвижения кораблей противника.
03. 08. Корвет уходит.
04. 30. Всплыли. Конвой потерян.
10. 36. Настоящая позиция – 600 морских миль к северо-западу от Финистерре.
16. 28. Флаксенберг сообщил, что обнаружил конвой.
Когда мы всплыли на поверхность, то обнаружили, что оставляем след шириной в двадцать метров. Повреждение найдено и устранено. Увидев пятна топлива, на корвете, очевидно, подумали, что потопили нас. Потому он и ушёл.
22 декабря.
09. 21. Радиограмма из штаб-квартиры подводных лодок: прекратить операцию против конвоя и возвратиться на базу.
Верный традициям подводного флота, фрегаттенкапитэн – капитан 2 ранга – Арендт Бауманн остался на своём корабле. Он стоял на мостике, вода уже перекатывала через надстройку. Он посмотрел на команду. Его люди успели надеть спасательные жилеты и теперь плыли в тёплой воде, им больше ничто не угрожало.
Не обманывает ли его слух? Смешиваясь с тихим шелестом воды и нежным посвистыванием тёплого ветерка, до него донеслись звуки национального гимна, вначале еле слышные, а потом все более громкие, по мере того, как все больше плывущих присоединялось к хору. Бауманн взял в руки бинокль. Бинокль не должен достаться противнику. Вешая его на перископ, он почувствовал боль в сердце, словно расставался с лучшим другом.
«Почему мне не оставить корабль? – промелькнула в голове Бауманна мысль. – Традиция? Это так свято, так благородно – вот так жертвовать собой?»
Ответа он не нашёл. Он вряд ли чувствовал эту тёплую воду, плескавшуюся у его ног и медленно поднимавшуюся всё выше и выше. Его правая рука ещё не разжалась на ремне бинокля. Через его стекла он видел так много мирных многоцветных картин. Но всё это было до 1939 года. В те дни…
«Прыгай, парень. Спасайся. Тебя засосёт, и утонешь, как крыса. Почему такая слабость в ногах? И тело неспособно пошевелиться. Утону, не утону – на все воля Божья».
Вода дошла до бинокля. Неужели это единственная вещь, которую он любит? Это не просто его вещь, это часть его самого.
Но Бауманн не прыгнул в воду.
Лодка ушла под воду и с ней ушёл под воду Бауманн.
Корабль потянул его вниз, а потом его выбросило на поверхность, он инстинктивно заработал руками и ногами.
Полчаса спустя он невредимым оказался на борту британского эсминца. Отнеслись там к нему по-доброму, обходительно, его осмотрел врач.
На следующее утро, когда Бауманн и офицеры с его подводной лодки завтракали в офицерской кают-компании, появился посыльный.
– Наилучшие пожелания от командира, сэр. Не смогут ли немецкие офицеры подняться на палубу?
– Передайте командиру мои наилучшие пожелания и скажите, что мы завтракаем и придём, как только закончим.
Посыльный ушёл, но через пять минут вновь появился с новой просьбой от командира, чтобы немецкие офицеры поднялись на мостик. Бауманн оставался вежливым, но твёрдым.
– Пожалуйста, скажите командиру, – спокойным тоном произнёс он, – что у нас не принято беспокоить людей во время еды. Мы придём позже.
Посыльный пришёл в третий раз.
– Это приказ командира, сэр. Немецкие офицеры должны подняться на мостик.
Бауманн положил нож и вилку.
– Очень хорошо, – сказал он. – Пойдёмте.
Медленно, безо всякой спешки все поднялись на мостик. Там царило невообразимое возбуждение. Все смотрели на правый борт. Бауманн тоже посмотрел туда, куда смотрели все. Там он увидел германскую подводную лодку, плывущих в воде людей и катер с эсминца, направляющийся к лодке.
Бауманн взглянул на довольное лицо британского командира.
– Мы собираемся высадиться на неё и отбуксировать домой, – произнёс командир с самоуверенной улыбкой.
Внезапно раздался сильный взрыв, и Бауманн увидел, как лодка исчезла в облаке дыма и пошла ко дну. Катер отвернул вовремя. Ещё немного, и его разнесло бы вместе с лодкой. Бауманн улыбнулся. Британский командир был вне себя от злости.
– Спасибо, командир.
Бауманна и его офицеров отпустили с мостика.
Через четверть часа на борт эсминца взобрался Хайда. Встретившись с Бауманном, он сообщил:
– Команда цела, лодка затоплена.
– Двойное утешение, Хайда, хотя и горькое.
В атаке на конвой, которым командовал капитан 1 ранга Уокер, погиб лейтенант Эндрасс, который был старпомом Прина в Скапа-Флоу. Дениц послал Эндрасса, которому очень доверял, в подкрепление атакующим силам.
«Держитесь за конвоем. Посылаю Эндрасса», – говорилось в радиограмме. Но тщетно. Британские контрмеры оказались настолько блестящими, что лодки не одержали ни одной победы и понесли тяжёлый урон:
«U-127» (лейтенант Хансманн) потоплена 15 декабря кораблём «Нестор». Все погибли.
«U-145» (капитан 2 ранга Бауманн) потоплена 17 декабря кораблями «Эксмор», «Стэнли», «Пенстмон», «Сторк» и самолётом с авианосца «Одэсити». Командир и несколько членов команды были спасены и взяты в плен.
«U-434» (капитан 2 ранга Хайда) потоплена 18 декабря кораблями «Блэнкни» и «Стэнли». Командир и команда спасены и взяты в плен.
«U-574» (лейтенант Генгельбах) потоплена 19 декабря кораблём «Сторк».
Часть команды спасена и взята в плен.
«U-151» (капитан-лейтенант Хофманн) потоплена 21 декабря самолётом. Один человек спасся.
«U-547» (лейтенант Эндрасс) потоплена 21 декабря кораблями «Дептфорд» и «Сапфир» со всей командой.
Возможно, что подводная лодка «U-208» (лейтенант Шлипер) была потоплена тоже в этой боевой операции. Никаких подробностей о её гибели нет.
Ввиду больших потерь и нулевых успехов Дениц прекратил атаку на конвой. Новая, усиленная тактика противолодочной обороны прошла первые испытания с высоко поднятым флагом. Германские лодки не смогли, сколько ни пытались, проникнуть сквозь массированную оборону.
ГЛАВА XII
Из штаб-квартиры поступила радиограмма:
««Корабль 16», вспомогательный крейсер «Атлантис», восполнит ваши нужды».
– Отлично! – сказал Бауэр. – Тем лучше.
Бауэру дали точное рандеву и приказали не пользоваться радиосвязью в течение четырёх дней, чтобы не выдавать место, используемое немецкими судами снабжения.
На борту «U-126» ни одна живая душа и слыхом не слыхивала, разумеется, о «корабле 16».
Вначале верхушки мачт, потом трубы и, наконец, надстройки торгового судна появились на рандеву с точностью хорошего пассажирского поезда.
Это и был тот самый «корабль 16» – или грузовое судно противника?
««Корабль 16», капитан 1 ранга Рогге, добро пожаловать», – тут же ответили Бауэру на запрос по азбуке Морзе.
Было 22 ноября, и «корабль 16» находился к этому времени в море точно 622 дня.
622 дня, скоро как два года, судно находилось в море, ни разу не заходя при этом ни в док, ни вообще в порт. За этот период корабль потопил судов общим водоизмещением в 145 000 тонн и претендовал по этому показателю на второе место вслед за вспомогательным крейсером «Пингвин» – «кораблём 33» (он был потоплен в 9 мая 1941 года после года плавания в Индийском океане).
«Следуйте за мной и готовьтесь к приёму запасов», – просемафорил Рогге.
Получение топлива и запасов началось организованно. Это устраивало Бауэра. Чем скорее он пополнит свои запасы, тем скорее вернётся к своим делам. На корму вспомогательного крейсера подали шланг, и в топливные систерны подводной лодки потекло жидкое золото. Всё шло прекрасно. Между кораблями протянули телефонный провод, и посреди Атлантики на «U-126» звонил звонок, словно лодка стоит у пирса на базе.
– Машинное отделение, говорит старшина Райнхардт Кениг, вспомогательный крейсер «Атлантис». У вас есть на борту парень по фамилии Шлумбергер?.. Есть? Скажите ему, чтобы пришёл на «корабль 16», у меня тут коечто завёрнуто для него. Связь закончена.
Командир, врач с подводной лодки и один-два офицера, которые обнаружили, что на «Атлантисе» у них есть знакомые, пошли вместе с Шлумбергером на борт таинственного корабля под номером 16.
Они ступили на белоснежную тиковую палубу обычного торгового судна. Ничто, куда ни посмотри, не выдавало его истинную натуру.
Казалось, встретились два мира…
Два человека со вспомогательного крейсере носили белоснежные шорты и панамы. Они были покрыты бронзовым загаром, крепкие, излучавшие здоровье. Таким внешним видом не мог бы похвастаться и иной экипаж какой-нибудь шикарной частной яхты.
Подводники были одеты в свои неприглядные серо-зелёные куртки, пропахшие маслом и потом. Их небритые, окаймлённые огромными неряшливыми бородами и бакенбардами лица с впавшими глазами имели от долгих недель пребывания под водой нездоровый желтовато-зеленоватый цвет. Те из них молодые люди, которым было по восемнадцать-двадцать лет, казались намного старше, а на их лицах окончательно исчезли всякие следы юношеской беззаботности.
– У вас тут прямо как в Киле, – улыбнулся Шлумбергер, обращаясь к своему коллеге по специальности Райнхардту Кёнигу, которому позже суждено было стать механиком подводной лодки.
Он довольно оглядел просторную старшинскую столовую «Атлантиса», с удовольствием втягивал в свои лёгкие свежий сладкий воздух. На столе стояла бутылка виски «Блэк энд уайт», конфискованная на каком-то британском торговом судне.
– Будь как дома, Шлумбергер. Можешь пару рюмочек опустить в свой трюм, и ни о чём не беспокойся. Мы тут далеко от наезженных дорог. Ты б удивился, если б знал, сколько тут судов побывало, сколько военных кораблей. Брали у нас топливо, боеприпасы, провизию и прочее. С самого начала войны. Был тут и «Адмирал Граф Шпее», и «Адмирал Шеер», и разные вспомогательные – например, «Тор», «Пингвин», «Михель», «Корморан».
Шлумбергер продолжал:
– Тут побывал знаменитый яйцевоз – судно, которое захватил перед Рождеством сорокового «Адмирал Шеер». Четырнадцать миллионов яиц! Его отправили в Вильгельмсхафен, оно стало там дополнительным складом. Отсюда «Пингвин» отправил в Германию норвежскую китобойную флотилию. Её захватили без единого выстрела, они попались на нашу уловку.
– Посмотришь на эту красивую голубую воду – не поверишь в то, что ты говоришь! Надо же, такая чудесная база посреди Атлантики! – сказал Шлумбергер, встал и выглянул в иллюминатор – это не то что на лодке, тут всегда есть и воздух, и солнечный свет.
Появился один из коков и принёс аппетитно пахнущие ломтики мяса с огурчиками и луком, свежеиспечённые булочки. Шлумбергер рот открыл от изумления.
– О, у нас тут на борту что-то вроде маленькой животноводческой фермы, прежде всего поросята, – объяснил Кениг. – Им тут хорошо: остатков пищи хватает, свежий воздух. Когда находишься в море столько, сколько мы, то хочется поесть чего-то вкусненького, особенно свежего мяса. Вам, беднягам, на подводных лодках такое и не снилось, поэтому в вашу честь одного из поросят мы вычеркнули из списка личного состава корабля.
– Отлично! – воскликнул Шлумбергер. – Чего же мы ждём?
С полным ртом он спросил Кёнига, что тот собирается делать, после того как «Атлантис» вернётся домой.
– На лодки пойду, конечно.
Шлумбергер наклонился к товарищу и стукнул кулаком по столу.
– Ты спятил! Ты посмотри на нас, на что мы похожи… Атаки, атаки, всё время атаки. А что это такое в дизельном отсеке? Ни черта не видишь, ни черта не слышишь, упирайся и надейся! И ответственность! Ты ответствен за лодку и всю её команду. Не то что на этом пароходике, где вас много и есть кому подстраховать тебя.
– Вот в том-то и дело, друг.
– Ты серьёзно хочешь вернуться на лодки?
– Да, конечно. Я пришёл добровольцем, такой гордый. И вначале я боялся думать о лодке. Боялся, что мне будет страшно. Первый раз, когда я ступил на лодку, я подумал, что сбежал бы, будь моя воля. А теперь – теперь я считаю, что для меня в море есть только одна настоящая работа. Те, кто служил на лодках, поймёт меня.
Через час прозвучал сигнал боевой тревоги. Кениг помчался на свой боевой пост, Шлумбергер выскочил на палубу.
На горизонте показались две мачты и три дымовые трубы.
– Крейсер! – крикнул Бауэр.
Он бросился к правому борту, увлекая за собой других членов команды «U126». Но на лодке тоже услышали сигнал тревоги, и на глазах Бауэра его подводная лодка погрузилась и исчезла из вида.
Подлетел самолёт и сбросил перед подозрительным кораблём пару бомб, предупреждая, чтобы он застопорил ход. Британский крейсер приближался на полном ходу.
– Весь персонал с «U-126» вниз! Ваши бороды все испортят! – прозвучал приказ по корабельному вещанию.
Несмотря на щекотливое положение, Шлумбергер не мог не рассмеяться.
– Да кто нас узнает в таких бородах? – сказал он старпому.
– Хорошо, Шлумбергер, поторапливайтесь. Это серьёзно. Мы разыгрываем из себя невинное торговое судно.
Когда подводники спустились вниз, им выдали спасательные жилеты.
– Вот чёрт, попали так попали! – ругался Бауэр.
«Что за судно?» – просигналили с британского крейсера. Рогге дал в ответ название американского купца.
«Куда направляетесь?» – снова спросил крейсер.
«В США», – ответил Рогге.
Между вопросами неоднократно звучало требование дать секретный опознавательный кодовый сигнал, которого Рогге, естественно, не мог знать.
Крейсер настаивал на опознавательном сигнале. Хотя США ещё не вступили в войну, было очевидно, что у них с британцами установлен такой уровень взаимопонимания, какой существует обычно только между союзникамикомбатантами.
Рогге дал приказ быть готовыми к любому развитию ситуации.
Не успел он этого сделать, как крейсер – это был тяжёлый крейсер «Девоншир», имевший на вооружении восемь восьмидюймовых и десять четырехдюймовых орудий, – открыл огонь. Крейсер находился на дистанции около одиннадцати миль от «Атлантиса», и на такой дистанции орудия «Атлантиса» были бесполезны. «Девоншир» исчез на полном ходу за горизонтом. Рогге последовал за ним, изо всех сил стараясь уменьшить дистанцию, но «Девоншир», несомненно, помня, как вспомогательный крейсер «Корморан» расстрелял крейсер «Сидней», держался вне досягаемости орудий «Атлантиса».
На борту «Атлантиса» все надеялись и молились только за то, что «U-126», даже без части офицеров, сможет вступить в бой.
Третий залп «Девоншира» пришёлся в цель, он разнёс носовую часть «Атлантиса», которая загорелась.
Но Рогге не сдавался.
Новые снаряды обрушились на «Атлантис». Был разнесён в клочья левый борт.
– Безнадёжная ситуация, – произнёс Бауэр.
Рогге согласился с ним. Никакой обман и увёртки – самое сильное оружие «Атлантиса» – уже не помогут.
Рогге отдал приказ команде покинуть корабль.
Прежде чем предоставить себя воле волн, команда сделала всё, чтобы корабль не пережил её.
«Атлантис» затонул быстро.
«Девоншир» исчез и больше не появлялся.
Семь часов спасшиеся дрейфовали под жарким экваториальным солнцем. В большинстве своём они были едва прикрыты одеждой. Где же, недоумевали люди, подводная лодка? Палящие лучи солнца доставляли больше мук, чем даже жажда.
А «U-126» в напрасной попытке приблизиться к британскому крейсеру, чтобы атаковать его, потеряла из виду спасающихся.
Внезапно над Южной Атлантикой раздался крик радости, вырвавшийся из многих десятков глоток: море вспенилось, и, стряхивая с себя воду, на поверхности появилась «U-126», довольно близко к одной из спасательных шлюпок. Бауэр поспешил снова взять командование лодкой в свои руки и дал радиограмму в штаб, прося о помощи.
Он взял спасшихся на верхнюю палубу – человек, может быть, двести. Они стояли вплотную друг к другу, как селёдки в бочке, не имея возможности пошевелиться, а мысль о том, что крейсер может вернуться, отнюдь не поднимала настроение. Все понимали масштаб несчастья, произошедшего с ними.
Знал ли «Девоншир» о присутствии лодки? Наверняка знал, иначе он вернулся бы за спасшимися.
Остальные члены команды «Атлантиса» оставались в шлюпках и на плотах, которые «U-126» взяла на буксир. В каждой шлюпке было человек по 120 – гораздо больше того, на что они были рассчитаны.
Но никто и не думал сетовать.
На лодке все каюты были заполнены ранеными. Офицеры и старшины спали на палубе. Рогге и Бауэр разделили воду и продовольствие. Они понимали, что им предстоит долгая дорога. Десять дней буксирования, надеялись они, хватит им для того, чтобы добраться до южноамериканского порта Пернамбуко.
Расчётный рацион на человека состоял из пригоршни овощей, кусочка мяса и чайной ложки воды. Дни были обжигающе жаркими, а ночи холодными.
С базы пришло приятное сообщение: всем надводным кораблям и подводным лодкам в этом районе дано указание поспешить на помощь. Это успокаивало и вселяло надежду. Но знает ли штаб точное местоположение всех этих кораблей? Ведь своё радио те использовали только в случае острой необходимости или чрезвычайной ситуации.
Пришла ночь. Их снова атаковала подводная лодка.
Британская торпеда выпрыгнула на волнах из воды, как играющий дельфин, громко «приземлилась» на самую кормовую часть палубы, соскочила с поломанным хвостовым оперением обратно в море и исчезла.
– Ну, ребята, – со вздохом облегчения произнёс Шондер, – в этом походе Бог держал за нас скрещёнными все свои пальцы.
ГЛАВА XI
Новая британская оборонительная тактика
Оперативная сводка. Декабрь 1941 года.
Вице-адмирал Гилберт Стивенсон взял на себя трудную задачу по подготовке команд новых противолодочных кораблей. Для этих целей он выбрал гавань Тобермори на западном побережье Шотландии. Команды сотен противолодочных кораблей прошли через его школу. Британцы поняли, что, несмотря на чрезвычайный характер ситуации, подготовка должна быть тщательной. То же касалось и берегового командования, и грузовых судов, которые в спешном порядке переделывали во вспомогательные авианосцы в стремлении закрыть, наконец, «мёртвую зону». Конвои получали дополнительную защиту и с моря и с воздуха. И нельзя забывать о капитане 1 ранга Уокере. Как и немецкий ас-подводник Отто Кречмер, заставший противника врасплох новой наступательной тактикой, Уокер, начальник противолодочной обороны, искал свои новые, более эффективные методы противолодочной обороны. Его «группы убийц» снискали себе успех в районе Гибралтара, что весьма тревожило немцев.
* * *
Гибралтарские конвои теперь сопровождало 8-18 кораблей. В начале декабря самолёт с авианосца «Одэсити» обнаружил в 22 милях от конвоя, который только что вышел из Гибралтара, подводную лодку. Уокер сразу же направил пять самолётов эскорта на место обнаружения и они серией глубинных бомб нанесли такой серьёзный ущерб лодке, что вынудили её всплыть. Командир подводной лодки Бауманн, «U-131», сделал всё, чтобы отогнать эти самолёты с авианосца и даже сбил один самолёт, но лодка получила столь смертельный удар, что стала тонуть.Не могло быть более живого описания этих событий в непосредственной близи от конвоя, чем краткие записи из вахтенного журнала подводной лодки «U67», который вёл лейтенант Вибе:
11 декабря.
11. 13. Хайда доложил, что видит конвой. Пошли к нему полным ходом.
12 декабря.
00. 26. Эсминец шёл на нас слева по корме. Скорость хода 16 узлов. Дали залп несколькими торпедами. Одна из торпед описала циркуляцию и пошла в обратную сторону, прямо на нас.
00. 45. Эсминец открыл огонь с дистанции 600 метров. Его снаряды пролетали над нами. На полном ходу и делая зигзаги, мы выбрали благоприятную позицию для выстрела по приближающемуся эсминцу. Эсминец наступал нам на пятки. Видимость была превосходная, и мы представляли собой прекрасную цель.
00. 55. Руль заклинило на 270 градусах. Нехватка мощности. Моя команда о срочном погружении прозвучала слишком поздно.
Все с мостика посыпались вниз. Если эсминец продолжает идти прежним курсом, он наверняка протаранит нас. Рулевое управление не работает.
00. 56. Боевая тревога – противник менее чем в 300 метрах от нас. Мы совершили срочное погружение на 170 метров. Четыре серии по три глубинные бомбы взорвались над нашей головой. Лёгкий ущерб стеклу и т. п. Спустя пару часов всплыли. Все спокойно, ничего не видно и не слышно.
02. 50. Продолжали искать конвой.
04. 45. Срочное погружение. Низколетящий самолёт.
10. 09. Срочное погружение. Летающая лодка.
10. 30. Всплыли.
10. 38. Самолёт, 230 градусов.
11. 00. Срочное погружение. Летающая лодка, 120 градусов.
11. 15. Всплыли.
11. 29. Самолёт, базирующийся на суше.
11. 48. Идём на перископной глубине. Патрульный корабль. Погрузились.
12. 48. Всплыли. Дым 340 градусов, патрульный корабль 270 градусов, ещё один, 100 градусов, треногая мачта эсминца, 080 градусов.
14. 28. Низколетящий самолёт.
14. 47. Летающая лодка, 080 градусов. Очевидно, прикрывает конвой на югозападе.
16. 30. Плохо видимая мачта.
16. 45. Ещё две мачты.
17. 40. Виден конвой.
17. 41. Самолёт.
17. 52. Срочное погружение.
17. 56. Два корабля эскорта, очень близко.
13 декабря.
13. 08. Маленький пароход с огнями. Нейтральный. Штаб-квартира сообщила координаты конвоя. Приказ атаковать Мюллеру (это нам), Хансманну, Бауманну, Шольцу, Гельхаусу, Генгельбаху. Эта группа действует под кодовым
17 декабря.
04. 47. Бауманн докладывает: установил контакт с конвоем.
06. 05. Видим одну из наших лодок. Предположительно – Бауманна.
07. 45. Бауман докладывает: контакт потерян.
08. 26. Штаб даёт указание «кондору» следить за конвоем.
10. 12. Дым.
10. 47. Шольц докладывает позицию конвоя.
12. 10. Слышны восемь-десять взрывов.
13. 45. Какая-то подводная лодка.
13. 55. Три дымовых облака в её направлении.
14. 04. Самолёт, пеленг 150 градусов, сбросил бомбы и ушёл.
14. 10. Самолёт сбросил ещё бомбу. На горизонте, пеленг 160 градусов, курсом 060, какая-то подводная лодка. Предположительно – Бауманна.
14. 15. Бауманн сообщил, что его лодка лишилась мореходности и что его преследуют четыре эсминца (Уокер).
14. 46. Срочное погружение. Летающая лодка. Не можем, увы, помочь Бауманну.
15. 55. Всплыли.
15. 59. Срочное погружение. Приближалась летающая лодка.
17. 45. Снова всплыли.
18. 19. Гельхаус сообщил о контакте с конвоем.
18. 41. Срочное погружение. Группа самолётов.
19. 55. Всплыли. Штаб-квартира запрашивает Бауманна и Хансманна об их позициях. Ни один не отвечает.
Воскресенье, 22 декабря.
00. 05. Большой силуэт. За ним корабль охранения. Это было большое судно в 10 000 тонн, высоко сидящее в воде, с очень длинным баком. Предположительно, судно с авиакатапультой.[23]
00. 23. Залп пятым и шестым торпедными аппаратами. Промах. Впереди нас авиационная плавбаза с шестью кораблями охранения, в кильватере ещё два патрульных корабля. Корвет пускает осветительные снаряды, некоторые падают в неприятной близости от нас. Верхней вахте приказ вниз. Патрульный корабль в 800 метрах от нас. Срочное погружение.
00. 48. Восемь взрывов глубинных бомб. Никакого эффекта.
00. 55. Ещё двенадцать. На этот раз ближе.
01. 30. Неуверенные шумы эсминца и корвета.
01. 44. Четырнадцать весьма точных взрывов глубинных бомб.
02. 09. Ещё пять, столь же точных.
02. 38. Ещё два, тоже. Лодку сильно тряхнуло.
02. 48 – 02.56. В гидрофон слышим передвижения кораблей противника.
03. 08. Корвет уходит.
04. 30. Всплыли. Конвой потерян.
10. 36. Настоящая позиция – 600 морских миль к северо-западу от Финистерре.
16. 28. Флаксенберг сообщил, что обнаружил конвой.
Когда мы всплыли на поверхность, то обнаружили, что оставляем след шириной в двадцать метров. Повреждение найдено и устранено. Увидев пятна топлива, на корвете, очевидно, подумали, что потопили нас. Потому он и ушёл.
22 декабря.
09. 21. Радиограмма из штаб-квартиры подводных лодок: прекратить операцию против конвоя и возвратиться на базу.
* * *
Что же тем временем происходило с «U-131»?Верный традициям подводного флота, фрегаттенкапитэн – капитан 2 ранга – Арендт Бауманн остался на своём корабле. Он стоял на мостике, вода уже перекатывала через надстройку. Он посмотрел на команду. Его люди успели надеть спасательные жилеты и теперь плыли в тёплой воде, им больше ничто не угрожало.
Не обманывает ли его слух? Смешиваясь с тихим шелестом воды и нежным посвистыванием тёплого ветерка, до него донеслись звуки национального гимна, вначале еле слышные, а потом все более громкие, по мере того, как все больше плывущих присоединялось к хору. Бауманн взял в руки бинокль. Бинокль не должен достаться противнику. Вешая его на перископ, он почувствовал боль в сердце, словно расставался с лучшим другом.
«Почему мне не оставить корабль? – промелькнула в голове Бауманна мысль. – Традиция? Это так свято, так благородно – вот так жертвовать собой?»
Ответа он не нашёл. Он вряд ли чувствовал эту тёплую воду, плескавшуюся у его ног и медленно поднимавшуюся всё выше и выше. Его правая рука ещё не разжалась на ремне бинокля. Через его стекла он видел так много мирных многоцветных картин. Но всё это было до 1939 года. В те дни…
«Прыгай, парень. Спасайся. Тебя засосёт, и утонешь, как крыса. Почему такая слабость в ногах? И тело неспособно пошевелиться. Утону, не утону – на все воля Божья».
Вода дошла до бинокля. Неужели это единственная вещь, которую он любит? Это не просто его вещь, это часть его самого.
Но Бауманн не прыгнул в воду.
Лодка ушла под воду и с ней ушёл под воду Бауманн.
Корабль потянул его вниз, а потом его выбросило на поверхность, он инстинктивно заработал руками и ногами.
Полчаса спустя он невредимым оказался на борту британского эсминца. Отнеслись там к нему по-доброму, обходительно, его осмотрел врач.
На следующее утро, когда Бауманн и офицеры с его подводной лодки завтракали в офицерской кают-компании, появился посыльный.
– Наилучшие пожелания от командира, сэр. Не смогут ли немецкие офицеры подняться на палубу?
– Передайте командиру мои наилучшие пожелания и скажите, что мы завтракаем и придём, как только закончим.
Посыльный ушёл, но через пять минут вновь появился с новой просьбой от командира, чтобы немецкие офицеры поднялись на мостик. Бауманн оставался вежливым, но твёрдым.
– Пожалуйста, скажите командиру, – спокойным тоном произнёс он, – что у нас не принято беспокоить людей во время еды. Мы придём позже.
Посыльный пришёл в третий раз.
– Это приказ командира, сэр. Немецкие офицеры должны подняться на мостик.
Бауманн положил нож и вилку.
– Очень хорошо, – сказал он. – Пойдёмте.
Медленно, безо всякой спешки все поднялись на мостик. Там царило невообразимое возбуждение. Все смотрели на правый борт. Бауманн тоже посмотрел туда, куда смотрели все. Там он увидел германскую подводную лодку, плывущих в воде людей и катер с эсминца, направляющийся к лодке.
Бауманн взглянул на довольное лицо британского командира.
– Мы собираемся высадиться на неё и отбуксировать домой, – произнёс командир с самоуверенной улыбкой.
Внезапно раздался сильный взрыв, и Бауманн увидел, как лодка исчезла в облаке дыма и пошла ко дну. Катер отвернул вовремя. Ещё немного, и его разнесло бы вместе с лодкой. Бауманн улыбнулся. Британский командир был вне себя от злости.
– Спасибо, командир.
Бауманна и его офицеров отпустили с мостика.
Через четверть часа на борт эсминца взобрался Хайда. Встретившись с Бауманном, он сообщил:
– Команда цела, лодка затоплена.
– Двойное утешение, Хайда, хотя и горькое.
В атаке на конвой, которым командовал капитан 1 ранга Уокер, погиб лейтенант Эндрасс, который был старпомом Прина в Скапа-Флоу. Дениц послал Эндрасса, которому очень доверял, в подкрепление атакующим силам.
«Держитесь за конвоем. Посылаю Эндрасса», – говорилось в радиограмме. Но тщетно. Британские контрмеры оказались настолько блестящими, что лодки не одержали ни одной победы и понесли тяжёлый урон:
«U-127» (лейтенант Хансманн) потоплена 15 декабря кораблём «Нестор». Все погибли.
«U-145» (капитан 2 ранга Бауманн) потоплена 17 декабря кораблями «Эксмор», «Стэнли», «Пенстмон», «Сторк» и самолётом с авианосца «Одэсити». Командир и несколько членов команды были спасены и взяты в плен.
«U-434» (капитан 2 ранга Хайда) потоплена 18 декабря кораблями «Блэнкни» и «Стэнли». Командир и команда спасены и взяты в плен.
«U-574» (лейтенант Генгельбах) потоплена 19 декабря кораблём «Сторк».
Часть команды спасена и взята в плен.
«U-151» (капитан-лейтенант Хофманн) потоплена 21 декабря самолётом. Один человек спасся.
«U-547» (лейтенант Эндрасс) потоплена 21 декабря кораблями «Дептфорд» и «Сапфир» со всей командой.
Возможно, что подводная лодка «U-208» (лейтенант Шлипер) была потоплена тоже в этой боевой операции. Никаких подробностей о её гибели нет.
Ввиду больших потерь и нулевых успехов Дениц прекратил атаку на конвой. Новая, усиленная тактика противолодочной обороны прошла первые испытания с высоко поднятым флагом. Германские лодки не смогли, сколько ни пытались, проникнуть сквозь массированную оборону.
ГЛАВА XII
Драма подводных лодок и «Атлантиса»
Оперативная сводка. Декабрь 1941 года.
Год завершился тяжёлыми потерями. Главным фактором этих потерь явилась, несомненно, британская авиация. Всего Германия потеряла в 1941 году 35 подводных лодок – в среднем чуть меньше трёх в месяц, при том что в строй ежемесячно входило по двенадцать-восемнадцать лодок. Британские потери составили, по их данным, 2,2 миллиона тонн. В этом году в войну вступили Соединённые Штаты, в результате противолодочные силы в море и воздухе выросли в несколько раз. На судостроительных верфях США начала реализовываться программа Хенри Кейзера. Пошли первые суда массовой серии «либерти». Всего лишь шесть лодок действовали против американского судоходства в операции под названием «Paukenschlag». Но благодаря налаживанию снабжения география боевых действий подводных лодок расширилась на Карибское море и Южную Атлантику. Подводная война ширилась, как лесной пожар: едва её удавалось погасить в одном месте, как она разгоралась в другом. Чем шире становился театр боевых действий подводных лодок, тем больше сил Союзники были вынуждены уделять обороне. Подводную лодку трудно увидеть, и она пользовалась преимуществами партизанской войны.
Но фортуна улыбалась Союзникам. За несколько недель до катастрофы вокруг гибралтарского конвоя произошло ещё одно драматическое событие, когда германский флот также понёс тяжёлые потери.
* * *
«U-126» под командованием лейтенанта Бауэра действовала в акватории Золотого Берега и Берега Слоновой Кости Африки – девственной акватории для подводных лодок. Бауэр потопил шесть торговых судов и танкер, а затем, поскольку находился в море десять недель и у него кончалось топливо и продовольствие, запросил Деница, можно ли ему возвращаться на базу.Из штаб-квартиры поступила радиограмма:
««Корабль 16», вспомогательный крейсер «Атлантис», восполнит ваши нужды».
– Отлично! – сказал Бауэр. – Тем лучше.
Бауэру дали точное рандеву и приказали не пользоваться радиосвязью в течение четырёх дней, чтобы не выдавать место, используемое немецкими судами снабжения.
На борту «U-126» ни одна живая душа и слыхом не слыхивала, разумеется, о «корабле 16».
Вначале верхушки мачт, потом трубы и, наконец, надстройки торгового судна появились на рандеву с точностью хорошего пассажирского поезда.
Это и был тот самый «корабль 16» – или грузовое судно противника?
««Корабль 16», капитан 1 ранга Рогге, добро пожаловать», – тут же ответили Бауэру на запрос по азбуке Морзе.
Было 22 ноября, и «корабль 16» находился к этому времени в море точно 622 дня.
622 дня, скоро как два года, судно находилось в море, ни разу не заходя при этом ни в док, ни вообще в порт. За этот период корабль потопил судов общим водоизмещением в 145 000 тонн и претендовал по этому показателю на второе место вслед за вспомогательным крейсером «Пингвин» – «кораблём 33» (он был потоплен в 9 мая 1941 года после года плавания в Индийском океане).
«Следуйте за мной и готовьтесь к приёму запасов», – просемафорил Рогге.
Получение топлива и запасов началось организованно. Это устраивало Бауэра. Чем скорее он пополнит свои запасы, тем скорее вернётся к своим делам. На корму вспомогательного крейсера подали шланг, и в топливные систерны подводной лодки потекло жидкое золото. Всё шло прекрасно. Между кораблями протянули телефонный провод, и посреди Атлантики на «U-126» звонил звонок, словно лодка стоит у пирса на базе.
– Машинное отделение, говорит старшина Райнхардт Кениг, вспомогательный крейсер «Атлантис». У вас есть на борту парень по фамилии Шлумбергер?.. Есть? Скажите ему, чтобы пришёл на «корабль 16», у меня тут коечто завёрнуто для него. Связь закончена.
Командир, врач с подводной лодки и один-два офицера, которые обнаружили, что на «Атлантисе» у них есть знакомые, пошли вместе с Шлумбергером на борт таинственного корабля под номером 16.
Они ступили на белоснежную тиковую палубу обычного торгового судна. Ничто, куда ни посмотри, не выдавало его истинную натуру.
Казалось, встретились два мира…
Два человека со вспомогательного крейсере носили белоснежные шорты и панамы. Они были покрыты бронзовым загаром, крепкие, излучавшие здоровье. Таким внешним видом не мог бы похвастаться и иной экипаж какой-нибудь шикарной частной яхты.
Подводники были одеты в свои неприглядные серо-зелёные куртки, пропахшие маслом и потом. Их небритые, окаймлённые огромными неряшливыми бородами и бакенбардами лица с впавшими глазами имели от долгих недель пребывания под водой нездоровый желтовато-зеленоватый цвет. Те из них молодые люди, которым было по восемнадцать-двадцать лет, казались намного старше, а на их лицах окончательно исчезли всякие следы юношеской беззаботности.
– У вас тут прямо как в Киле, – улыбнулся Шлумбергер, обращаясь к своему коллеге по специальности Райнхардту Кёнигу, которому позже суждено было стать механиком подводной лодки.
Он довольно оглядел просторную старшинскую столовую «Атлантиса», с удовольствием втягивал в свои лёгкие свежий сладкий воздух. На столе стояла бутылка виски «Блэк энд уайт», конфискованная на каком-то британском торговом судне.
– Будь как дома, Шлумбергер. Можешь пару рюмочек опустить в свой трюм, и ни о чём не беспокойся. Мы тут далеко от наезженных дорог. Ты б удивился, если б знал, сколько тут судов побывало, сколько военных кораблей. Брали у нас топливо, боеприпасы, провизию и прочее. С самого начала войны. Был тут и «Адмирал Граф Шпее», и «Адмирал Шеер», и разные вспомогательные – например, «Тор», «Пингвин», «Михель», «Корморан».
Шлумбергер продолжал:
– Тут побывал знаменитый яйцевоз – судно, которое захватил перед Рождеством сорокового «Адмирал Шеер». Четырнадцать миллионов яиц! Его отправили в Вильгельмсхафен, оно стало там дополнительным складом. Отсюда «Пингвин» отправил в Германию норвежскую китобойную флотилию. Её захватили без единого выстрела, они попались на нашу уловку.
– Посмотришь на эту красивую голубую воду – не поверишь в то, что ты говоришь! Надо же, такая чудесная база посреди Атлантики! – сказал Шлумбергер, встал и выглянул в иллюминатор – это не то что на лодке, тут всегда есть и воздух, и солнечный свет.
Появился один из коков и принёс аппетитно пахнущие ломтики мяса с огурчиками и луком, свежеиспечённые булочки. Шлумбергер рот открыл от изумления.
– О, у нас тут на борту что-то вроде маленькой животноводческой фермы, прежде всего поросята, – объяснил Кениг. – Им тут хорошо: остатков пищи хватает, свежий воздух. Когда находишься в море столько, сколько мы, то хочется поесть чего-то вкусненького, особенно свежего мяса. Вам, беднягам, на подводных лодках такое и не снилось, поэтому в вашу честь одного из поросят мы вычеркнули из списка личного состава корабля.
– Отлично! – воскликнул Шлумбергер. – Чего же мы ждём?
С полным ртом он спросил Кёнига, что тот собирается делать, после того как «Атлантис» вернётся домой.
– На лодки пойду, конечно.
Шлумбергер наклонился к товарищу и стукнул кулаком по столу.
– Ты спятил! Ты посмотри на нас, на что мы похожи… Атаки, атаки, всё время атаки. А что это такое в дизельном отсеке? Ни черта не видишь, ни черта не слышишь, упирайся и надейся! И ответственность! Ты ответствен за лодку и всю её команду. Не то что на этом пароходике, где вас много и есть кому подстраховать тебя.
– Вот в том-то и дело, друг.
– Ты серьёзно хочешь вернуться на лодки?
– Да, конечно. Я пришёл добровольцем, такой гордый. И вначале я боялся думать о лодке. Боялся, что мне будет страшно. Первый раз, когда я ступил на лодку, я подумал, что сбежал бы, будь моя воля. А теперь – теперь я считаю, что для меня в море есть только одна настоящая работа. Те, кто служил на лодках, поймёт меня.
Через час прозвучал сигнал боевой тревоги. Кениг помчался на свой боевой пост, Шлумбергер выскочил на палубу.
На горизонте показались две мачты и три дымовые трубы.
– Крейсер! – крикнул Бауэр.
Он бросился к правому борту, увлекая за собой других членов команды «U126». Но на лодке тоже услышали сигнал тревоги, и на глазах Бауэра его подводная лодка погрузилась и исчезла из вида.
Подлетел самолёт и сбросил перед подозрительным кораблём пару бомб, предупреждая, чтобы он застопорил ход. Британский крейсер приближался на полном ходу.
– Весь персонал с «U-126» вниз! Ваши бороды все испортят! – прозвучал приказ по корабельному вещанию.
Несмотря на щекотливое положение, Шлумбергер не мог не рассмеяться.
– Да кто нас узнает в таких бородах? – сказал он старпому.
– Хорошо, Шлумбергер, поторапливайтесь. Это серьёзно. Мы разыгрываем из себя невинное торговое судно.
Когда подводники спустились вниз, им выдали спасательные жилеты.
– Вот чёрт, попали так попали! – ругался Бауэр.
«Что за судно?» – просигналили с британского крейсера. Рогге дал в ответ название американского купца.
«Куда направляетесь?» – снова спросил крейсер.
«В США», – ответил Рогге.
Между вопросами неоднократно звучало требование дать секретный опознавательный кодовый сигнал, которого Рогге, естественно, не мог знать.
Крейсер настаивал на опознавательном сигнале. Хотя США ещё не вступили в войну, было очевидно, что у них с британцами установлен такой уровень взаимопонимания, какой существует обычно только между союзникамикомбатантами.
Рогге дал приказ быть готовыми к любому развитию ситуации.
Не успел он этого сделать, как крейсер – это был тяжёлый крейсер «Девоншир», имевший на вооружении восемь восьмидюймовых и десять четырехдюймовых орудий, – открыл огонь. Крейсер находился на дистанции около одиннадцати миль от «Атлантиса», и на такой дистанции орудия «Атлантиса» были бесполезны. «Девоншир» исчез на полном ходу за горизонтом. Рогге последовал за ним, изо всех сил стараясь уменьшить дистанцию, но «Девоншир», несомненно, помня, как вспомогательный крейсер «Корморан» расстрелял крейсер «Сидней», держался вне досягаемости орудий «Атлантиса».
На борту «Атлантиса» все надеялись и молились только за то, что «U-126», даже без части офицеров, сможет вступить в бой.
Третий залп «Девоншира» пришёлся в цель, он разнёс носовую часть «Атлантиса», которая загорелась.
Но Рогге не сдавался.
Новые снаряды обрушились на «Атлантис». Был разнесён в клочья левый борт.
– Безнадёжная ситуация, – произнёс Бауэр.
Рогге согласился с ним. Никакой обман и увёртки – самое сильное оружие «Атлантиса» – уже не помогут.
Рогге отдал приказ команде покинуть корабль.
Прежде чем предоставить себя воле волн, команда сделала всё, чтобы корабль не пережил её.
«Атлантис» затонул быстро.
«Девоншир» исчез и больше не появлялся.
Семь часов спасшиеся дрейфовали под жарким экваториальным солнцем. В большинстве своём они были едва прикрыты одеждой. Где же, недоумевали люди, подводная лодка? Палящие лучи солнца доставляли больше мук, чем даже жажда.
А «U-126» в напрасной попытке приблизиться к британскому крейсеру, чтобы атаковать его, потеряла из виду спасающихся.
Внезапно над Южной Атлантикой раздался крик радости, вырвавшийся из многих десятков глоток: море вспенилось, и, стряхивая с себя воду, на поверхности появилась «U-126», довольно близко к одной из спасательных шлюпок. Бауэр поспешил снова взять командование лодкой в свои руки и дал радиограмму в штаб, прося о помощи.
Он взял спасшихся на верхнюю палубу – человек, может быть, двести. Они стояли вплотную друг к другу, как селёдки в бочке, не имея возможности пошевелиться, а мысль о том, что крейсер может вернуться, отнюдь не поднимала настроение. Все понимали масштаб несчастья, произошедшего с ними.
Знал ли «Девоншир» о присутствии лодки? Наверняка знал, иначе он вернулся бы за спасшимися.
Остальные члены команды «Атлантиса» оставались в шлюпках и на плотах, которые «U-126» взяла на буксир. В каждой шлюпке было человек по 120 – гораздо больше того, на что они были рассчитаны.
Но никто и не думал сетовать.
На лодке все каюты были заполнены ранеными. Офицеры и старшины спали на палубе. Рогге и Бауэр разделили воду и продовольствие. Они понимали, что им предстоит долгая дорога. Десять дней буксирования, надеялись они, хватит им для того, чтобы добраться до южноамериканского порта Пернамбуко.
Расчётный рацион на человека состоял из пригоршни овощей, кусочка мяса и чайной ложки воды. Дни были обжигающе жаркими, а ночи холодными.
С базы пришло приятное сообщение: всем надводным кораблям и подводным лодкам в этом районе дано указание поспешить на помощь. Это успокаивало и вселяло надежду. Но знает ли штаб точное местоположение всех этих кораблей? Ведь своё радио те использовали только в случае острой необходимости или чрезвычайной ситуации.