Страница:
– Ага. Потомки каторжников?
– Ну да, а что? – ухмыльнулся Мазур. – Очень престижно, знаете ли, происходить от сосланного когда-то в Австралию каторжника, и чем раньше это с ним произошло, тем престижнее…
– Я читала где то.
– Между прочим, основатель нашего славного рода угодил в Австралию в первой половине восемнадцатого столетия, – сказал Мазур. —В первой, не во второй. По вашим американским меркам это все равно, что быть потомком пассажира с «Мейфлауэра»…
Она фыркнула:
– Ваше сиятельство, а сидеть-то в вашем присутствии можно?
– Безусловно, – сказал Мазур ей в тон.
– Я надеюсь, ваш славный предок воистину заслужил такое обращение? Другими словами, был чем-то большим, нежели вульгарный карманник?
– О, будьте уверены! – сказал Мазур лихо. – Прапрадедушка был гораздо более серьезным человеком, он, знаете ли, грабил почтовые кареты на пустошах под Лондоном – а это в те времена считалось вполне достойным джентльмена занятием. К сожалению, он увлекся и однажды проткнул шпагой местного судью… вообще-то и это в те времена считалось в порядке вещей, но он имел неосторожность попасться…
– Понятно. А как он поступал с прекрасными пленницами?
– Думается мне, – сказал Мазур, откровенно разглядывая ее, – мой славный предок оправдывал их ожидания…
С тем же личиком невинной школьницы она пожала плечами:
– Ну что ж, родословная, как родословная. Боюсь, мне крыть и нечем. Мои предки были скучными южными плантаторами, хотя и в их размеренной жизни определенно была своя романтика: кровная вражда, негритянки-любовницы, Гражданская война… Ладно. Лезьте в машину, меня зовут Бриджит, Бриджит Ройс. Мистер Роберт Ройс, как легко догадаться, почивает там, на заднем сиденье… Хотите за руль?
– Нет, спасибо, – сказал Мазур искренне. – Эти идиоты носятся, как кометы…
– Ну, я уже немного привыкла к здешнему стилю… Поехали?
Мазур забрался на сиденье, поставил сумку под ноги и джип лихо рванул с места.
В голове вновь защелкала невидимая миру вычислительная машинка. В силу той же здоровой паранойи Мазур как-то не особенно доверял очаровательным женщинам, полагая, что от них порой исходит гораздо большая опасность, чем от иных мужчин. И этот его устойчивый пессимизм не на пустом месте родился, а имел основой богатый и печальный жизненный опыт – достаточно вспомнить красотку Мэй Лань, красотку Мадлен, да что там далеко ходить, не далее как сегодня утром едва не лег хладным трупом благодаря усилиям красотки с ангельской внешностью и ангельским имечком. Так что и теперь, чтобы не разочароваться потом, чтобы не влипнуть в неприятности, следовало заранее подозревать свою нанимательницу в чем-то гнусном…
В чем же? В том, что и эта парочка – чьи-то коварные агенты? Не стоит спешить. Согласно теории вероятности, никак ему не могут попасться в течение нескольких дней сразу две очаровательных шпионки подряд. Снаряд дважды в одну воронку не попадает… вообще-то попадает, конечно, и дважды, и трижды, и четырежды – но только при устрашающей плотности огня. Каковой в данный момент вроде бы не наблюдается. Пока условимся считать, что эти двое – те, кем кажутся. Но ушки, разумеется, на макушке…
– Почему вы молчите, Джонни?
Мазур очнулся от нерадостных дум:
– А что я должен говорить?
– Возможно, мой дядя – не эталон моряка, и по нему одному не стоит судить обо всех, но у меня создалось впечатление, что моряк на суше только и делает, что травит байки, хлещет виски и ухлестывает за женщинами…
– Подождите, Бриджит, – серьезно сказал Мазур. – Дайте мне только освоиться в вашей великолепной машине. Будут вам и байки о морском змее и откровенные ухлестывания… Вас это не пугает?
Красотка, на миг отвлекшись от руля, окинула его откровенным взглядом:
– Если что-то меня и пугало в жизни, так это те, кто обещает больше, чем может…
«Хорошо сказано, – подумал Мазур. – А глазенки-то у нас, ох, бесстыжие… Ну да ничего удивительного – скучновато, должно быть темпераментной южаночке с этаким вот сокровищем, что храпит в две норки на заднем сиденье. И не получилось толкового экзотического отдыха, сразу видно, грустно девочке… »
– Джонни, вы правда видели морского змея?
«Вот как тебя сейчас, – мысленно ответил Мазур. – И в парадной форме, и в гидрокостюме».
А вслух сказал:
– Было дело. Однажды даже русалок видывал. Неподалеку от Самоа, прекрасной лунной ночью…
– И какие они?
– Красивые, – вздохнул Мазур. – И совершенно аморальные.
– Ого! Я просто обязана послушать…
Сзади послышалось шумное шевеление, Мазура обдало волной перегара, и меж передними сиденьями показалась опухшая физиономия. Мельком покосившись на нее, Мазур подумал сочувственно: «Эх ты, бедолага, тебе бы сейчас полстакана прозрачной и соленый огурчик следом… »
– Честь имею представить, – сказала Бриджит с легонькой гримаской. – Мистер Роберт Ройс, владелец «Ройс индастриз», звезда строительного бизнеса, председатель пяти благотворительных фондов и вице-президент «Ордена Дубовой Ветви», миллионер, меценат и даже начинающий политик… Бобби, это Джон.
– А он кто? – прохрипел обладатель вышеупомянутых титулов, обдавая Мазура тем самым ностальгическим запахом.
– Наш новый проводник, телохранитель и нянька в одном лице.
Судя по кряхтенью, мистер Роберт Ройс мучительно пытался осмыслить ситуацию, что естественно, получалось у него плохо. В конце концов, он спросил:
– А зачем?
Бриджит терпеливо и ласково пояснила:
– А затем, Бобби, что нам просто необходим кто-то вроде него. Ты, сокровище мое, опять насосался до полного бесчувствия, а тем временем случилась жуткая поломка, мне казалось уже, что с машиной все кончено, и, если бы не Джонни…
– Ш-шерт возьми, – сказал Бобби, ожесточенно скребя в затылке. – Могу я как следует отдохнуть хоть недельку от всех своих заморочек?
– Ну, разумеется, любимый, – с тем же ангельским терпением поддакнула Бриджит. – Кто же тебе запрещает? Бога ради. Я просто хочу сказать, что нам в сложившейся ситуации необходим толковый помощник, с ним гораздо спокойнее… Или тебе жалко двухсот баков?
– Черт с ними, – сумрачно заключил Бобби. – Ладно, Джонни так Джонни… Американец?
– Австралиец, – кратко пояснил Мазур.
– Ага. Кенгуру, бумеранги… Ладно. Значит, Данди по прозвищу Крокодил… Эй, парень, ты не против, если я тебя буду звать Данди?
– Ради бога, – сказал Мазур терпеливо. – А это кто?
– Это такая кинокомедия, – сказал Бобби, дыша убойными ароматами. – Там ваш играет, австралиец… Тебе наверняка понравится. – Он наполовину просунулся меж сиденьями и игриво проблеял: – Бри-иджит…
– Ну?
– Притормози где-нибудь. Джонни пойдет погулять, а мы с тобой малость покувыркаемся…
– Бобби, – терпеливо сказала женушка. – Мы в центре города…
– И что? Подумаешь, вокруг одни макаки… с бумерангами… Я кому говорю?
Он просунулся еще дальше, боком свалившись на колени Мазуру, протянул руку и ловко запустил пятерню жене под блузку, похохатывая и ухая:
– Ух, а что это у нас такое мя-а-конькое? Кругленькое? Тормози, кому говорю! Джонни мальчик взрослый, он погуляет…
Мазура бросило к лобовому стеклу – Бриджит резко затормозила, вытащила мужнину руку, запахнула блузку и выкрикнула уже с непритворной злостью:
– Бобби, черт тебя побери! Мы же разобьемся!
– А ты притормози… – с пьяной настойчивостью тянул законный супруг.
– Да пошел ты! Не время.
– Я жажду любви, милая… Жажду содрать с тебя все и овладеть по праву…
– Вторая стадия, – хладнокровно сказала Бриджит в пространство. – Первая была – алкогольное оцепенение, а эта – жажда любви… Я кому говорю, убери лапы! – и она ловким ударом локтя отшвырнула расшалившегося супруга на заднее сиденье. – Нашел время… Между прочим, там, справа от тебя, непочатая бутылка…
– Я п-понял намек… – сказал Бобби.
И немедленно – Мазур видел в зеркальце заднего вида – ухватил помянутый сосуд, свинтил пробку, присосался совершенно по-русски. Длилось это довольно долго – так что Мазур покосился на свежеиспеченного босса с непритворным уважением.
– Рыбка, птичка, золотце, иди ко мне, – решительно воззвал Бобби, оторвавшись от сосуда с живительной влагой. – Я с тебя все сорву, завалю на сиденье и заправлю, как ты любишь…
– Ага, – сказала Бриджит с сердитым, застывшим лицом. – И если мне очень повезет, я смогу рассчитывать аж на полминуты неземного блаженства…
Мазур скромно помалкивал, твердо зная, что встревать в супружескую ссору себе дороже. Под любыми широтами дело обстоит одинаково. А вообще-то эта мизансцена многое могла рассказать об отношениях меж супругами – чтобы удостоиться такого взгляда, какой перехватил Мазур, Бобби должен был очень постараться и осточертеть любимой женушке хуже горькой редьки. Такой взгляд, являвший собой убойный коктейль из одних отрицательных эмоций, пожалуй что, и не сыграешь…
– Лапочка!
– Ну, хорошо, – сказала Бриджит, мечтательно улыбаясь. – Я тебя сейчас побалую, золотко, но только если выпьешь все до донышка…
– Честно?
– Ну, конечно, милый, я буду такой, как ты любишь…
Бобби торопливо поднес к губам горлышко и в салоне раздалось долгое громкое бульканье. Бриджит ждала, уставясь в потолок машины, временами лукаво улыбаясь Мазуру. Тот ответил понимающим взглядом, прекрасно представляя близкий результат.
Каковой не заставил себя ждать. Неизвестно, что там было в бутылке, но вряд ли слабенькое.
Уже через минуту Бобби выронил пустой сосуд и, медленно кренясь, лег на сиденье – поди-ка, засоси с лютого похмелья такую дозу одним махом… Убедившись, что цель достигнута, Бриджит хмыкнула и включила мотор.
– Вот это и называется – отдых, – негромко сказала она. – Так мы расслабляемся – простенько и со вкусом…
Мазур великодушно сказал:
– Ну что поделать, он, должно быть, не на шутку выматывается…
– Вы, мужчины, все одинаковы, – сердито сказала Бриджит. – Ты его готов оправдывать из пресловутой мужской солидарности… А порассказать бы тебе… Еще неизвестно, кого бы пожалел.
В ее голосе звучала нешуточная тоска и неподдельная злость. Мазур стал подозревать, что рабочее место ему досталось не самое спокойное и напрочь лишенное скуки…
ГЛАВА ВТОРАЯ
– Ну да, а что? – ухмыльнулся Мазур. – Очень престижно, знаете ли, происходить от сосланного когда-то в Австралию каторжника, и чем раньше это с ним произошло, тем престижнее…
– Я читала где то.
– Между прочим, основатель нашего славного рода угодил в Австралию в первой половине восемнадцатого столетия, – сказал Мазур. —В первой, не во второй. По вашим американским меркам это все равно, что быть потомком пассажира с «Мейфлауэра»…
Она фыркнула:
– Ваше сиятельство, а сидеть-то в вашем присутствии можно?
– Безусловно, – сказал Мазур ей в тон.
– Я надеюсь, ваш славный предок воистину заслужил такое обращение? Другими словами, был чем-то большим, нежели вульгарный карманник?
– О, будьте уверены! – сказал Мазур лихо. – Прапрадедушка был гораздо более серьезным человеком, он, знаете ли, грабил почтовые кареты на пустошах под Лондоном – а это в те времена считалось вполне достойным джентльмена занятием. К сожалению, он увлекся и однажды проткнул шпагой местного судью… вообще-то и это в те времена считалось в порядке вещей, но он имел неосторожность попасться…
– Понятно. А как он поступал с прекрасными пленницами?
– Думается мне, – сказал Мазур, откровенно разглядывая ее, – мой славный предок оправдывал их ожидания…
С тем же личиком невинной школьницы она пожала плечами:
– Ну что ж, родословная, как родословная. Боюсь, мне крыть и нечем. Мои предки были скучными южными плантаторами, хотя и в их размеренной жизни определенно была своя романтика: кровная вражда, негритянки-любовницы, Гражданская война… Ладно. Лезьте в машину, меня зовут Бриджит, Бриджит Ройс. Мистер Роберт Ройс, как легко догадаться, почивает там, на заднем сиденье… Хотите за руль?
– Нет, спасибо, – сказал Мазур искренне. – Эти идиоты носятся, как кометы…
– Ну, я уже немного привыкла к здешнему стилю… Поехали?
Мазур забрался на сиденье, поставил сумку под ноги и джип лихо рванул с места.
В голове вновь защелкала невидимая миру вычислительная машинка. В силу той же здоровой паранойи Мазур как-то не особенно доверял очаровательным женщинам, полагая, что от них порой исходит гораздо большая опасность, чем от иных мужчин. И этот его устойчивый пессимизм не на пустом месте родился, а имел основой богатый и печальный жизненный опыт – достаточно вспомнить красотку Мэй Лань, красотку Мадлен, да что там далеко ходить, не далее как сегодня утром едва не лег хладным трупом благодаря усилиям красотки с ангельской внешностью и ангельским имечком. Так что и теперь, чтобы не разочароваться потом, чтобы не влипнуть в неприятности, следовало заранее подозревать свою нанимательницу в чем-то гнусном…
В чем же? В том, что и эта парочка – чьи-то коварные агенты? Не стоит спешить. Согласно теории вероятности, никак ему не могут попасться в течение нескольких дней сразу две очаровательных шпионки подряд. Снаряд дважды в одну воронку не попадает… вообще-то попадает, конечно, и дважды, и трижды, и четырежды – но только при устрашающей плотности огня. Каковой в данный момент вроде бы не наблюдается. Пока условимся считать, что эти двое – те, кем кажутся. Но ушки, разумеется, на макушке…
– Почему вы молчите, Джонни?
Мазур очнулся от нерадостных дум:
– А что я должен говорить?
– Возможно, мой дядя – не эталон моряка, и по нему одному не стоит судить обо всех, но у меня создалось впечатление, что моряк на суше только и делает, что травит байки, хлещет виски и ухлестывает за женщинами…
– Подождите, Бриджит, – серьезно сказал Мазур. – Дайте мне только освоиться в вашей великолепной машине. Будут вам и байки о морском змее и откровенные ухлестывания… Вас это не пугает?
Красотка, на миг отвлекшись от руля, окинула его откровенным взглядом:
– Если что-то меня и пугало в жизни, так это те, кто обещает больше, чем может…
«Хорошо сказано, – подумал Мазур. – А глазенки-то у нас, ох, бесстыжие… Ну да ничего удивительного – скучновато, должно быть темпераментной южаночке с этаким вот сокровищем, что храпит в две норки на заднем сиденье. И не получилось толкового экзотического отдыха, сразу видно, грустно девочке… »
– Джонни, вы правда видели морского змея?
«Вот как тебя сейчас, – мысленно ответил Мазур. – И в парадной форме, и в гидрокостюме».
А вслух сказал:
– Было дело. Однажды даже русалок видывал. Неподалеку от Самоа, прекрасной лунной ночью…
– И какие они?
– Красивые, – вздохнул Мазур. – И совершенно аморальные.
– Ого! Я просто обязана послушать…
Сзади послышалось шумное шевеление, Мазура обдало волной перегара, и меж передними сиденьями показалась опухшая физиономия. Мельком покосившись на нее, Мазур подумал сочувственно: «Эх ты, бедолага, тебе бы сейчас полстакана прозрачной и соленый огурчик следом… »
– Честь имею представить, – сказала Бриджит с легонькой гримаской. – Мистер Роберт Ройс, владелец «Ройс индастриз», звезда строительного бизнеса, председатель пяти благотворительных фондов и вице-президент «Ордена Дубовой Ветви», миллионер, меценат и даже начинающий политик… Бобби, это Джон.
– А он кто? – прохрипел обладатель вышеупомянутых титулов, обдавая Мазура тем самым ностальгическим запахом.
– Наш новый проводник, телохранитель и нянька в одном лице.
Судя по кряхтенью, мистер Роберт Ройс мучительно пытался осмыслить ситуацию, что естественно, получалось у него плохо. В конце концов, он спросил:
– А зачем?
Бриджит терпеливо и ласково пояснила:
– А затем, Бобби, что нам просто необходим кто-то вроде него. Ты, сокровище мое, опять насосался до полного бесчувствия, а тем временем случилась жуткая поломка, мне казалось уже, что с машиной все кончено, и, если бы не Джонни…
– Ш-шерт возьми, – сказал Бобби, ожесточенно скребя в затылке. – Могу я как следует отдохнуть хоть недельку от всех своих заморочек?
– Ну, разумеется, любимый, – с тем же ангельским терпением поддакнула Бриджит. – Кто же тебе запрещает? Бога ради. Я просто хочу сказать, что нам в сложившейся ситуации необходим толковый помощник, с ним гораздо спокойнее… Или тебе жалко двухсот баков?
– Черт с ними, – сумрачно заключил Бобби. – Ладно, Джонни так Джонни… Американец?
– Австралиец, – кратко пояснил Мазур.
– Ага. Кенгуру, бумеранги… Ладно. Значит, Данди по прозвищу Крокодил… Эй, парень, ты не против, если я тебя буду звать Данди?
– Ради бога, – сказал Мазур терпеливо. – А это кто?
– Это такая кинокомедия, – сказал Бобби, дыша убойными ароматами. – Там ваш играет, австралиец… Тебе наверняка понравится. – Он наполовину просунулся меж сиденьями и игриво проблеял: – Бри-иджит…
– Ну?
– Притормози где-нибудь. Джонни пойдет погулять, а мы с тобой малость покувыркаемся…
– Бобби, – терпеливо сказала женушка. – Мы в центре города…
– И что? Подумаешь, вокруг одни макаки… с бумерангами… Я кому говорю?
Он просунулся еще дальше, боком свалившись на колени Мазуру, протянул руку и ловко запустил пятерню жене под блузку, похохатывая и ухая:
– Ух, а что это у нас такое мя-а-конькое? Кругленькое? Тормози, кому говорю! Джонни мальчик взрослый, он погуляет…
Мазура бросило к лобовому стеклу – Бриджит резко затормозила, вытащила мужнину руку, запахнула блузку и выкрикнула уже с непритворной злостью:
– Бобби, черт тебя побери! Мы же разобьемся!
– А ты притормози… – с пьяной настойчивостью тянул законный супруг.
– Да пошел ты! Не время.
– Я жажду любви, милая… Жажду содрать с тебя все и овладеть по праву…
– Вторая стадия, – хладнокровно сказала Бриджит в пространство. – Первая была – алкогольное оцепенение, а эта – жажда любви… Я кому говорю, убери лапы! – и она ловким ударом локтя отшвырнула расшалившегося супруга на заднее сиденье. – Нашел время… Между прочим, там, справа от тебя, непочатая бутылка…
– Я п-понял намек… – сказал Бобби.
И немедленно – Мазур видел в зеркальце заднего вида – ухватил помянутый сосуд, свинтил пробку, присосался совершенно по-русски. Длилось это довольно долго – так что Мазур покосился на свежеиспеченного босса с непритворным уважением.
– Рыбка, птичка, золотце, иди ко мне, – решительно воззвал Бобби, оторвавшись от сосуда с живительной влагой. – Я с тебя все сорву, завалю на сиденье и заправлю, как ты любишь…
– Ага, – сказала Бриджит с сердитым, застывшим лицом. – И если мне очень повезет, я смогу рассчитывать аж на полминуты неземного блаженства…
Мазур скромно помалкивал, твердо зная, что встревать в супружескую ссору себе дороже. Под любыми широтами дело обстоит одинаково. А вообще-то эта мизансцена многое могла рассказать об отношениях меж супругами – чтобы удостоиться такого взгляда, какой перехватил Мазур, Бобби должен был очень постараться и осточертеть любимой женушке хуже горькой редьки. Такой взгляд, являвший собой убойный коктейль из одних отрицательных эмоций, пожалуй что, и не сыграешь…
– Лапочка!
– Ну, хорошо, – сказала Бриджит, мечтательно улыбаясь. – Я тебя сейчас побалую, золотко, но только если выпьешь все до донышка…
– Честно?
– Ну, конечно, милый, я буду такой, как ты любишь…
Бобби торопливо поднес к губам горлышко и в салоне раздалось долгое громкое бульканье. Бриджит ждала, уставясь в потолок машины, временами лукаво улыбаясь Мазуру. Тот ответил понимающим взглядом, прекрасно представляя близкий результат.
Каковой не заставил себя ждать. Неизвестно, что там было в бутылке, но вряд ли слабенькое.
Уже через минуту Бобби выронил пустой сосуд и, медленно кренясь, лег на сиденье – поди-ка, засоси с лютого похмелья такую дозу одним махом… Убедившись, что цель достигнута, Бриджит хмыкнула и включила мотор.
– Вот это и называется – отдых, – негромко сказала она. – Так мы расслабляемся – простенько и со вкусом…
Мазур великодушно сказал:
– Ну что поделать, он, должно быть, не на шутку выматывается…
– Вы, мужчины, все одинаковы, – сердито сказала Бриджит. – Ты его готов оправдывать из пресловутой мужской солидарности… А порассказать бы тебе… Еще неизвестно, кого бы пожалел.
В ее голосе звучала нешуточная тоска и неподдельная злость. Мазур стал подозревать, что рабочее место ему досталось не самое спокойное и напрочь лишенное скуки…
ГЛАВА ВТОРАЯ
ЕЩЕ ОДНА НЕПЫЛЬНАЯ РАБОТЕНКА
Часа через полтора его подозрения превратились в суровую реальность. К этому времени они уже давным-давно покинули городок и проделали большую часть пути до Вальенильи. Километров за двадцать до цели Бобби вновь выплыл из похмельного забытья и преисполнился энергии. Он вновь принялся лапать любимую женушку вовсе уж беззастенчиво, нимало не смущаясь присутствием постороннего свидетеля, требовал немедленной любви прямо в машине, причем громогласно объяснял самыми незатейливыми словами, чего конкретно ему хочется, и какая Бриджит на это мастерица. Временами он узнавал в Мазуре австралийца, а временами путал с каким-то Роджером – но ни того, ни другого категорически не стеснялся, восхваляя прелести супруги и пару раз предложив присоединиться третьим ради полноты ощущений и познавательного расширения опыта. На сей раз, расшалившийся строительный магнат ни за что не отвлекался на подсунутую заветную бутылочку – должно быть, ему и в самом деле хотелось шумного общения после долгого и здорового алкогольного сна.
Одним словом, назвать поездку скучной язык не поворачивался. Вовсе даже наоборот. Бобби было ужасно весело, а остальным тягостно. Бриджит старательно, с большим опытом отбивалась локтями, порой вовсе уж непочтительно заезжая супругу по физиономии (что его ничуть не расхолаживало), Мазур же старался поделикатнее отстранять шалуна, когда верхние конечности того оказывались в опасной близости от руля и рычага передач.
В конце концов, наладилось состояние некоего пата. Бриджит, стиснув зубы, вела машину со всей возможной осторожностью, игривый муженек, повиснув на спинке ее кресла, по-хозяйски оглаживал округлости и плавные изгибы, громко сообщая в ухо супруге всякую похабщину, а Мазур за всем этим бдительно наблюдал, чтобы вмешаться в случае какого-нибудь чересчур уж лихого выбрыка, способного привести к аварии. Понемногу он укрепился во мнении, что абсолютно правы были все же отечественные замполиты, и капиталистов следует в самом деле незамедлительно ликвидировать, как класс, начиная непременно с мистера Роберта Ройса…
Когда они въехали в Вальенилью – довольно большой и красивый городок – стало чуточку полегче. Бобби переключился на окружающее: высунувшись в окно, жизнерадостно орал Кинг-Конгом, окликал девушек на тротуарах, предлагая им хорошие деньги за всякие пошлости, орал, что снесет тут все к чертовой матери, застроит современными домами, которые и продаст подороже. Прохожие, народ незлобивый и ценивший случайные развлечения, относились к интересному зрелищу добродушно – дружески махали руками, крича что-то непонятное Мазуру. Бриджит сидела с каменным лицом, Мазур помалкивал, справедливо полагая, что его дело десятое.
Подъехали к довольно современному отелю, где, как оказалось, чете Ройсов через какое-то туристическое агентство номер был заказан заранее. Портье был сама вежливость, взирая на Бобби, твердо влекомого Мазуром, с видом доброго дядюшки. Коридорные, похоже, привыкшие ко всему на свете, проворно взялись за багаж. После недолгих переговоров, подкрепленных содержимым пухлого бумажника Бриджит, Мазуру тоже моментально подыскали номер на пятом, последнем этаже, надо полагать, гораздо скромнее, чем у его работодателей.
Оказавшись в одиночестве, он принял душ, блаженно растянулся на постели и самым добросовестным образом проанализировал последние события. Как ни крути, как ни делай поправки на происки врагов и прочие опасности, дела обстояли не так уж и плохо. Ему удалось прочно закрепиться при взбалмошной американской чете, и продержаться в нынешней роли было не так уж трудно. Если, как и задумано, удастся попасть с ними вместе в один из двух портов, будет неплохо. А если сыщется подходящий телефон – совсем даже прекрасно, можно наладить связь, и…
В дверь решительно постучали и Мазур откликнулся. Вошла Бриджит, свежая и энергичная, должно быть, тоже успевшая принять душ, в легком синем платьице. С порога оглядела комнатку, поморщилась:
– Апартамент…
– Бывало и похуже, – пожал плечами Мазур. – По крайней мере, душ отыскался, а это уже кое-что… Как там наш шалун?
Она небрежно отмахнулась:
– Все же засосал бутылочку, улегся баиньки, а это надолго… Надеюсь, ты его примеру последовать не намерен?
– А что? – не без интереса спросил Мазур.
– Хочу погулять. По вечернему городу. Здесь будет карнавал, ему, конечно, далековато до Маржи Граб или бразильского, но, как ни крути, все же интереснее, чем торчать в номере рядом с бесчувственным телом… Составишь компанию? Не могу же я гулять тут в одиночку, народ темпераментный и непредсказуемый…
Судя по тону, это было не пожелание, а недвусмысленный приказ. Ну, в конце концов, она платила денежки, и Мазур послушно накинул пиджак, решительно забросил на плечо ремень сумки.
– А это зачем? – подняла она брови.
– Тебе, конечно, легче, – сказал Мазур. – А у меня здесь – все скудные пожитки. Однажды уже увели вещички в таком вот отеле, так что я пуганый…
Она дернула круглым обнаженным плечом, но промолчала. Мазур поправил галстук и нахлобучил шляпу на самый что ни на есть ухарский манер. Смешно придавать значение таким пустякам, но ему и в самом деле было приятно шагать под ручку с такой красоткой, пусть и чужой, то и дело перехватывая восхищенные взгляды местных фланеров.
Когда они отошли от гостиницы на пару кварталов, уже свалилась ночь, как кирпич с крыши, но темноту разогнали горевшие все до единого уличные фонари и неисчислимые гирлянды разноцветных лампочек, протянутых над головой во всех мыслимых направлениях, через улицу и по фасадам домов, сквозь кроны деревьев. Народу на улицах прибывало – опять-таки трезво-веселого, добродушного. Многие, как и ожидалось, были в маскарадных костюмах – но Мазур, присмотревшись и быстро уловив тенденцию, растерянно вертел головой, потому что вокруг них с Бриджит так и кишели фигуры в черных балахонах с намалеванными фосфоресцирующей краской скелетами, несомненные черти и прочая нечисть, порой довольно экзотическая, неизвестная прежде, сугубо здешняя. Маски-черепа с оскаленными зубами и седыми лохмами, рожи полузверей-полулюдей вроде отечественных оборотней, зубастые рыбы с волчьими ушами и летучие мыши, покойнички синие и зеленые, какие-то вовсе уж неузнаваемые русским человеком, но определенно злокозненные образины, куда ни глянь – нежить, нечистая сила, упокойнички, скелеты и пара дюжин смертей с косами. Для полного счастья не хватало разве что Вия с веками до земли…
Что характерно, вся эта кутерьма протекала весело – повсюду смех, девичий визг, песни под какие-то инструменты наподобие гитары, импровизированные пляски…
– Не пойму, что тут такое, – искренне пожаловался Мазур, когда они вынырнули из красочной толпы на тротуар.
– Не помню, как это называется по-испански, я вообще не знаю испанского… но что-то вроде праздника смерти. Отсюда и все эти рожи. А вообще-то, в этом есть смысл. Заводит, а? Когда вокруг столько старух с классическими косами и прочих вампиров, поневоле вспоминаешь, что ты молод и полон жизни…
Мазур посмотрел на нее. Неподалеку ослепительными струями бил фонтан фейерверка, грохотали петарды, хлопали шутихи, на лице Бриджит блуждали загадочные тени, а глаза казались бездонными. Хороша была чертова кукла, правнучка плантаторов, так, что зубы сводило…
– Что ты так уставился? – поинтересовалась она с невинным видом.
– Любуюсь, – кратко ответил Мазур.
– Можно нескромный вопрос?
– Ну-ка…
– Джонни, ты, часом, не педик?
– Бог миловал.
– А как насчет импотенции?
Мазур проникновенно сказал:
– Честно тебе признаюсь: до смерти ее боюсь, но пока мы с ней как-то не сталкивались…
– Что же ты в таком случае придуриваешься?
– То есть?
Бриджит придвинулась вплотную, обдав ароматом дорогих духов и свежей кожи:
– Честное слово, ты какой-то неправильный моряк… Как, по-твоему, чего может хотеть женщина, обладающая муженьком, которого ты достаточно лицезрел? Напряги извилины…
Мазур честно сказал:
– Я временами бываю робким, как идиот. Когда попадается такая, как ты, слишком красивая для простого бродяги…
Она посмотрела снизу вверх, улыбаясь так, что человек не столь морально стойкий уже волок бы ее в ближайший темный уголок:
– Джонни, ты прелесть… Пошли.
– Куда?
Бриджит взяла его за руку и уверенно повела куда-то за угол:
– Если верить путеводителю – а я его вдумчиво изучила – где-то поблизости есть отельчик с часовыми номерами…
– Ничего себе, – сказал Мазур, покорно шагая следом. – Такие вещи пишут в приличных путеводителях?
– Ах ты, простая морская душа… Путеводители, Джонни, бывают разные. На любой вкус. Для почтенных супружеских пар, для студентов-хич-хайкеров, для членов Ассоциации молодых христиан… и для повес, для извращенцев даже. Ну, мы-то с тобой не извращенцы, правда? Короче говоря, я купила один такой путеводитель, и теперь могу считаться специалистом. Там все перечислено – бордели на любой вкус, приюты любви… Последние, как выяснилось, – ты только не удивляйся, простая душа, – тоже делятся на притоны и вполне респектабельные заведения, куда не стыдно и не опасно заглянуть парочкам вроде нас… Как раз в респектабельный отель я тебя и веду. Путеводитель самый свежий, так что заведение должно быть на месте…
Оно оказалось на месте, и выглядело в самом деле донельзя респектабельно, что снаружи, что внутри. Трехэтажное здание старинной постройки с массой архитектурных излишеств, просторный холл – красный бархат, зеркала, лепнина-позолота, старинная мебель – благообразный седой сеньор за стойкой… черт побери, в натуральнейшем смокинге!
Гостей он встретил так, словно они были делегатами какого-нибудь съезда христианских епископов или специалистов по творчеству позднего Матисса – с непроницаемым лицом, безукоризненно вежливо. Правда, в противоположность своим коллегам из настоящих люксовых отелей, он не стал предлагать постояльцам зарегистрироваться по всем правилам. Увидев, какие денежки Бриджит пришлось выложить, Мазур про себя присвистнул – для человека в его положении (да и натурального австралийского бродяги) сумма была более чем приличная.
А впрочем, номер того стоил – ненавязчивая роскошь и порядок, огромная старинная кровать, вычурные кресла, холодильник, замаскированный под буфет времен здешних войн за независимость от испанской короны (происходивших самую чуточку позже наполеоновских).
При виде всего этого на Мазура напала некоторая оторопь, и он поневоле ощутил себя соблазняемой школьницей. Поставил в уголок драгоценную сумку, переступил с ноги на ногу.
Бриджит вздохнула, старательно закатив глаза:
– Джонни, ты прелесть! Видел бы себя со стороны… А как же экзотические красотки в портовых борделях?
– Так они ж продажные… – сказал Мазур.
– И что же?
– С ними можно бесцеремонно…
– Нет, ты прелесть… – она сбросила туфельки, подошла к постели и моментально примостилась на покрывале в грациозной позе, скрестив высоко открытые ножки, спустив бретельку с плеча. – Джонни, с голодной женщиной можно еще бесцеремоннее. Судя по твоему лицу, ты всерьез собираешься пробормотать какую-нибудь романтическую чепуху… Брось ты это, иди быстренько сюда, и покажи, что делают с бордельными красотками беззастенчивые моряки…
Пока Мазур шел к постели, она уже успела сбросить платье. И понеслось, без особых прелюдий, так, что дураку было, бы ясно: нет тут никакого притворства, никакой игры, в его объятиях и в самом деле билась смертельно изголодавшаяся женщина…
Давненько его так не выматывали – на все лады и порой этакими изысками, что комната и впрямь напоминала пятизвездочный бордель. Иногда было весьма познавательно – при его-то опыте, и впрямь включавшем экзотических красоток из разных уголков света…
Через пару часов блаженно разметавшаяся рядом с ним красавица лениво поинтересовалась:
– И каковы же впечатления, морячок?
– Черт знает что, – сказал Мазур. – Хоть бросай все на свете и отправляйся к вам на юг…
– А что же ты думал, милый? Настоящая южная девочка – это тебе не какая-нибудь бледная травиночка из Новой Англии, которая выросла среди бетона. И ноги у нее кривые, и в рот взять толком не умеет из-за замшелых пуританских традиций… Милый, ты так романтично зажмурился… Я тебя шокирую?
– Не дождешься, – сказал Мазур столь же лениво. – Нет, в самом деле, здорово…
– Это все Юг, Джонни. Солнце, чистый воздух, вереница предков, череда истых аристократов-плантаторов, которые сотню лет ели и пили самое лучшее, женили красавиц на красавцах… – она фыркнула. – И, хотя принято твердить о чистоте расы, но должна тебе по секрету сказать, что к благородной англосаксонской крови на юге примешано немало иной, довольно-таки горячей и подчас самой что ни на есть экзотической: все эти француженки и испанки, очаровательные креолки и негритянки… – Бриджит провела кончиками пальцев по гладкому бедру. – И результат, признай, неплохой?
– Уж это точно, – искренне сказал Мазур.
– Могу я свести с ума?
– Можешь.
– А очаровать на всю оставшуюся жизнь?
– И это запросто.
– Вот видишь… Теперь напряги фантазию и представь хорошенько, как мне живется с новоанглийским плюгавым недоноском, у которого остатки накопленной предками энергии до капельки уходят в бизнес, а на мою долю остается… ну, не десять секунд конечно, но и не бурные ночи…
– Бедное создание…
– Я, между прочим, вполне серьезно, – твердо сказала Бриджит. – Джонни, если бы ты знал, как меня все это достало… Словами не передать. Особняк с сонными слугами, двуногие рыбы обоего пола на всяких там раутах… И невозможно поискать маленьких радостей на стороне, и развязаться с такой жизнью невозможно: черт побери, я же ничего не умею, ничему не училась, и своих денег у меня почти нет…
– Положение, в самом деле, аховое, – сказал Мазур ради приличия.
Бриджит приподнялась на локте и заглянула ему в глаза:
– Но отнюдь не безвыходное…
Что-то было в глубине ее глаз такое, отчего Мазур невольно поежился и натянуто усмехнулся:
– Ты это таким тоном произнесла, что отчего-то мороз по коже…
Она прищурилась:
– Джонни, ты вроде бы не тряпка, так что не будем ходить вокруг да около… Тебе приходилось убивать людей?
– Ну, как тебе сказать…
Ее глаза потемнели:
– Скажи, как было на самом деле.
– Ну, всякое бывало… – уклончиво произнес Мазур. – Жизнь – штука суровая… – он моргнул, уставился на нее, словно впервые увидел. —Черт, не хочешь же ты сказать…
– А почему бы и нет, Джонни? – спокойно, невинным тоном сказала очаровательная южанка, не сводя с него глаз. – Почему бы и нет?
– С ума сошла?
– Вот уж нет, – решительно сказала Бриджит. – Сумасшедшие, я читала, отличаются нелогичностью мыслей и поступков, а я, смею думать, рассуждаю насквозь логично… Тебе нет нужды объяснять, что за создание – мой муженек. Сам видел. В трезвой полосе он еще хуже – застегнутое на все пуговицы, холодное, как лягушка, ничтожество, поглощенное делами. Классическая бледная немочь. По-моему, типа вроде него любой решительный мужик может завалить без особых душевных терзаний. Особенно если имеет некоторый опыт. – Она смотрела на Мазура холодно и серьезно, почти не мигая. – Джонни, я не шучу. Я серьезно. Хочешь заработать сто тысяч долларов? За непыльную, несложную работенку…
Одним словом, назвать поездку скучной язык не поворачивался. Вовсе даже наоборот. Бобби было ужасно весело, а остальным тягостно. Бриджит старательно, с большим опытом отбивалась локтями, порой вовсе уж непочтительно заезжая супругу по физиономии (что его ничуть не расхолаживало), Мазур же старался поделикатнее отстранять шалуна, когда верхние конечности того оказывались в опасной близости от руля и рычага передач.
В конце концов, наладилось состояние некоего пата. Бриджит, стиснув зубы, вела машину со всей возможной осторожностью, игривый муженек, повиснув на спинке ее кресла, по-хозяйски оглаживал округлости и плавные изгибы, громко сообщая в ухо супруге всякую похабщину, а Мазур за всем этим бдительно наблюдал, чтобы вмешаться в случае какого-нибудь чересчур уж лихого выбрыка, способного привести к аварии. Понемногу он укрепился во мнении, что абсолютно правы были все же отечественные замполиты, и капиталистов следует в самом деле незамедлительно ликвидировать, как класс, начиная непременно с мистера Роберта Ройса…
Когда они въехали в Вальенилью – довольно большой и красивый городок – стало чуточку полегче. Бобби переключился на окружающее: высунувшись в окно, жизнерадостно орал Кинг-Конгом, окликал девушек на тротуарах, предлагая им хорошие деньги за всякие пошлости, орал, что снесет тут все к чертовой матери, застроит современными домами, которые и продаст подороже. Прохожие, народ незлобивый и ценивший случайные развлечения, относились к интересному зрелищу добродушно – дружески махали руками, крича что-то непонятное Мазуру. Бриджит сидела с каменным лицом, Мазур помалкивал, справедливо полагая, что его дело десятое.
Подъехали к довольно современному отелю, где, как оказалось, чете Ройсов через какое-то туристическое агентство номер был заказан заранее. Портье был сама вежливость, взирая на Бобби, твердо влекомого Мазуром, с видом доброго дядюшки. Коридорные, похоже, привыкшие ко всему на свете, проворно взялись за багаж. После недолгих переговоров, подкрепленных содержимым пухлого бумажника Бриджит, Мазуру тоже моментально подыскали номер на пятом, последнем этаже, надо полагать, гораздо скромнее, чем у его работодателей.
Оказавшись в одиночестве, он принял душ, блаженно растянулся на постели и самым добросовестным образом проанализировал последние события. Как ни крути, как ни делай поправки на происки врагов и прочие опасности, дела обстояли не так уж и плохо. Ему удалось прочно закрепиться при взбалмошной американской чете, и продержаться в нынешней роли было не так уж трудно. Если, как и задумано, удастся попасть с ними вместе в один из двух портов, будет неплохо. А если сыщется подходящий телефон – совсем даже прекрасно, можно наладить связь, и…
В дверь решительно постучали и Мазур откликнулся. Вошла Бриджит, свежая и энергичная, должно быть, тоже успевшая принять душ, в легком синем платьице. С порога оглядела комнатку, поморщилась:
– Апартамент…
– Бывало и похуже, – пожал плечами Мазур. – По крайней мере, душ отыскался, а это уже кое-что… Как там наш шалун?
Она небрежно отмахнулась:
– Все же засосал бутылочку, улегся баиньки, а это надолго… Надеюсь, ты его примеру последовать не намерен?
– А что? – не без интереса спросил Мазур.
– Хочу погулять. По вечернему городу. Здесь будет карнавал, ему, конечно, далековато до Маржи Граб или бразильского, но, как ни крути, все же интереснее, чем торчать в номере рядом с бесчувственным телом… Составишь компанию? Не могу же я гулять тут в одиночку, народ темпераментный и непредсказуемый…
Судя по тону, это было не пожелание, а недвусмысленный приказ. Ну, в конце концов, она платила денежки, и Мазур послушно накинул пиджак, решительно забросил на плечо ремень сумки.
– А это зачем? – подняла она брови.
– Тебе, конечно, легче, – сказал Мазур. – А у меня здесь – все скудные пожитки. Однажды уже увели вещички в таком вот отеле, так что я пуганый…
Она дернула круглым обнаженным плечом, но промолчала. Мазур поправил галстук и нахлобучил шляпу на самый что ни на есть ухарский манер. Смешно придавать значение таким пустякам, но ему и в самом деле было приятно шагать под ручку с такой красоткой, пусть и чужой, то и дело перехватывая восхищенные взгляды местных фланеров.
Когда они отошли от гостиницы на пару кварталов, уже свалилась ночь, как кирпич с крыши, но темноту разогнали горевшие все до единого уличные фонари и неисчислимые гирлянды разноцветных лампочек, протянутых над головой во всех мыслимых направлениях, через улицу и по фасадам домов, сквозь кроны деревьев. Народу на улицах прибывало – опять-таки трезво-веселого, добродушного. Многие, как и ожидалось, были в маскарадных костюмах – но Мазур, присмотревшись и быстро уловив тенденцию, растерянно вертел головой, потому что вокруг них с Бриджит так и кишели фигуры в черных балахонах с намалеванными фосфоресцирующей краской скелетами, несомненные черти и прочая нечисть, порой довольно экзотическая, неизвестная прежде, сугубо здешняя. Маски-черепа с оскаленными зубами и седыми лохмами, рожи полузверей-полулюдей вроде отечественных оборотней, зубастые рыбы с волчьими ушами и летучие мыши, покойнички синие и зеленые, какие-то вовсе уж неузнаваемые русским человеком, но определенно злокозненные образины, куда ни глянь – нежить, нечистая сила, упокойнички, скелеты и пара дюжин смертей с косами. Для полного счастья не хватало разве что Вия с веками до земли…
Что характерно, вся эта кутерьма протекала весело – повсюду смех, девичий визг, песни под какие-то инструменты наподобие гитары, импровизированные пляски…
– Не пойму, что тут такое, – искренне пожаловался Мазур, когда они вынырнули из красочной толпы на тротуар.
– Не помню, как это называется по-испански, я вообще не знаю испанского… но что-то вроде праздника смерти. Отсюда и все эти рожи. А вообще-то, в этом есть смысл. Заводит, а? Когда вокруг столько старух с классическими косами и прочих вампиров, поневоле вспоминаешь, что ты молод и полон жизни…
Мазур посмотрел на нее. Неподалеку ослепительными струями бил фонтан фейерверка, грохотали петарды, хлопали шутихи, на лице Бриджит блуждали загадочные тени, а глаза казались бездонными. Хороша была чертова кукла, правнучка плантаторов, так, что зубы сводило…
– Что ты так уставился? – поинтересовалась она с невинным видом.
– Любуюсь, – кратко ответил Мазур.
– Можно нескромный вопрос?
– Ну-ка…
– Джонни, ты, часом, не педик?
– Бог миловал.
– А как насчет импотенции?
Мазур проникновенно сказал:
– Честно тебе признаюсь: до смерти ее боюсь, но пока мы с ней как-то не сталкивались…
– Что же ты в таком случае придуриваешься?
– То есть?
Бриджит придвинулась вплотную, обдав ароматом дорогих духов и свежей кожи:
– Честное слово, ты какой-то неправильный моряк… Как, по-твоему, чего может хотеть женщина, обладающая муженьком, которого ты достаточно лицезрел? Напряги извилины…
Мазур честно сказал:
– Я временами бываю робким, как идиот. Когда попадается такая, как ты, слишком красивая для простого бродяги…
Она посмотрела снизу вверх, улыбаясь так, что человек не столь морально стойкий уже волок бы ее в ближайший темный уголок:
– Джонни, ты прелесть… Пошли.
– Куда?
Бриджит взяла его за руку и уверенно повела куда-то за угол:
– Если верить путеводителю – а я его вдумчиво изучила – где-то поблизости есть отельчик с часовыми номерами…
– Ничего себе, – сказал Мазур, покорно шагая следом. – Такие вещи пишут в приличных путеводителях?
– Ах ты, простая морская душа… Путеводители, Джонни, бывают разные. На любой вкус. Для почтенных супружеских пар, для студентов-хич-хайкеров, для членов Ассоциации молодых христиан… и для повес, для извращенцев даже. Ну, мы-то с тобой не извращенцы, правда? Короче говоря, я купила один такой путеводитель, и теперь могу считаться специалистом. Там все перечислено – бордели на любой вкус, приюты любви… Последние, как выяснилось, – ты только не удивляйся, простая душа, – тоже делятся на притоны и вполне респектабельные заведения, куда не стыдно и не опасно заглянуть парочкам вроде нас… Как раз в респектабельный отель я тебя и веду. Путеводитель самый свежий, так что заведение должно быть на месте…
Оно оказалось на месте, и выглядело в самом деле донельзя респектабельно, что снаружи, что внутри. Трехэтажное здание старинной постройки с массой архитектурных излишеств, просторный холл – красный бархат, зеркала, лепнина-позолота, старинная мебель – благообразный седой сеньор за стойкой… черт побери, в натуральнейшем смокинге!
Гостей он встретил так, словно они были делегатами какого-нибудь съезда христианских епископов или специалистов по творчеству позднего Матисса – с непроницаемым лицом, безукоризненно вежливо. Правда, в противоположность своим коллегам из настоящих люксовых отелей, он не стал предлагать постояльцам зарегистрироваться по всем правилам. Увидев, какие денежки Бриджит пришлось выложить, Мазур про себя присвистнул – для человека в его положении (да и натурального австралийского бродяги) сумма была более чем приличная.
А впрочем, номер того стоил – ненавязчивая роскошь и порядок, огромная старинная кровать, вычурные кресла, холодильник, замаскированный под буфет времен здешних войн за независимость от испанской короны (происходивших самую чуточку позже наполеоновских).
При виде всего этого на Мазура напала некоторая оторопь, и он поневоле ощутил себя соблазняемой школьницей. Поставил в уголок драгоценную сумку, переступил с ноги на ногу.
Бриджит вздохнула, старательно закатив глаза:
– Джонни, ты прелесть! Видел бы себя со стороны… А как же экзотические красотки в портовых борделях?
– Так они ж продажные… – сказал Мазур.
– И что же?
– С ними можно бесцеремонно…
– Нет, ты прелесть… – она сбросила туфельки, подошла к постели и моментально примостилась на покрывале в грациозной позе, скрестив высоко открытые ножки, спустив бретельку с плеча. – Джонни, с голодной женщиной можно еще бесцеремоннее. Судя по твоему лицу, ты всерьез собираешься пробормотать какую-нибудь романтическую чепуху… Брось ты это, иди быстренько сюда, и покажи, что делают с бордельными красотками беззастенчивые моряки…
Пока Мазур шел к постели, она уже успела сбросить платье. И понеслось, без особых прелюдий, так, что дураку было, бы ясно: нет тут никакого притворства, никакой игры, в его объятиях и в самом деле билась смертельно изголодавшаяся женщина…
Давненько его так не выматывали – на все лады и порой этакими изысками, что комната и впрямь напоминала пятизвездочный бордель. Иногда было весьма познавательно – при его-то опыте, и впрямь включавшем экзотических красоток из разных уголков света…
Через пару часов блаженно разметавшаяся рядом с ним красавица лениво поинтересовалась:
– И каковы же впечатления, морячок?
– Черт знает что, – сказал Мазур. – Хоть бросай все на свете и отправляйся к вам на юг…
– А что же ты думал, милый? Настоящая южная девочка – это тебе не какая-нибудь бледная травиночка из Новой Англии, которая выросла среди бетона. И ноги у нее кривые, и в рот взять толком не умеет из-за замшелых пуританских традиций… Милый, ты так романтично зажмурился… Я тебя шокирую?
– Не дождешься, – сказал Мазур столь же лениво. – Нет, в самом деле, здорово…
– Это все Юг, Джонни. Солнце, чистый воздух, вереница предков, череда истых аристократов-плантаторов, которые сотню лет ели и пили самое лучшее, женили красавиц на красавцах… – она фыркнула. – И, хотя принято твердить о чистоте расы, но должна тебе по секрету сказать, что к благородной англосаксонской крови на юге примешано немало иной, довольно-таки горячей и подчас самой что ни на есть экзотической: все эти француженки и испанки, очаровательные креолки и негритянки… – Бриджит провела кончиками пальцев по гладкому бедру. – И результат, признай, неплохой?
– Уж это точно, – искренне сказал Мазур.
– Могу я свести с ума?
– Можешь.
– А очаровать на всю оставшуюся жизнь?
– И это запросто.
– Вот видишь… Теперь напряги фантазию и представь хорошенько, как мне живется с новоанглийским плюгавым недоноском, у которого остатки накопленной предками энергии до капельки уходят в бизнес, а на мою долю остается… ну, не десять секунд конечно, но и не бурные ночи…
– Бедное создание…
– Я, между прочим, вполне серьезно, – твердо сказала Бриджит. – Джонни, если бы ты знал, как меня все это достало… Словами не передать. Особняк с сонными слугами, двуногие рыбы обоего пола на всяких там раутах… И невозможно поискать маленьких радостей на стороне, и развязаться с такой жизнью невозможно: черт побери, я же ничего не умею, ничему не училась, и своих денег у меня почти нет…
– Положение, в самом деле, аховое, – сказал Мазур ради приличия.
Бриджит приподнялась на локте и заглянула ему в глаза:
– Но отнюдь не безвыходное…
Что-то было в глубине ее глаз такое, отчего Мазур невольно поежился и натянуто усмехнулся:
– Ты это таким тоном произнесла, что отчего-то мороз по коже…
Она прищурилась:
– Джонни, ты вроде бы не тряпка, так что не будем ходить вокруг да около… Тебе приходилось убивать людей?
– Ну, как тебе сказать…
Ее глаза потемнели:
– Скажи, как было на самом деле.
– Ну, всякое бывало… – уклончиво произнес Мазур. – Жизнь – штука суровая… – он моргнул, уставился на нее, словно впервые увидел. —Черт, не хочешь же ты сказать…
– А почему бы и нет, Джонни? – спокойно, невинным тоном сказала очаровательная южанка, не сводя с него глаз. – Почему бы и нет?
– С ума сошла?
– Вот уж нет, – решительно сказала Бриджит. – Сумасшедшие, я читала, отличаются нелогичностью мыслей и поступков, а я, смею думать, рассуждаю насквозь логично… Тебе нет нужды объяснять, что за создание – мой муженек. Сам видел. В трезвой полосе он еще хуже – застегнутое на все пуговицы, холодное, как лягушка, ничтожество, поглощенное делами. Классическая бледная немочь. По-моему, типа вроде него любой решительный мужик может завалить без особых душевных терзаний. Особенно если имеет некоторый опыт. – Она смотрела на Мазура холодно и серьезно, почти не мигая. – Джонни, я не шучу. Я серьезно. Хочешь заработать сто тысяч долларов? За непыльную, несложную работенку…