Все еще не пришедший в себя барыга суетливо натянул брюки и бросился к столу, где стояла початая банка вина.
– Может винца выпьете с дороги?
И он принялся разливать по стаканам «сушняк» для фронтовиков. Студентка довольно быстро освоилась и даже привстала с кровати, выставив из-под простыни красивые голые ноги. Глядя на шикарное девичье тело, стрельцы почему-то почувствовали себя глубоко обманутыми. Они там, на передовой, изображают из себя настоящих мужчин, а такие красивые девчонки в это время валяются по постелям с какими-то ублюдками. Разве это справедливо?
– С какого стакана она пила? – спросил брезгливо хорунжий, кивнув подбородком в сторону студентки. Девушка обиженно шмыгнула носиком и отвернулась к стене.
– Так что там у вас случилось? – попытался перевести разговор Лукьян.
– Ты можешь ее убрать куда-нибудь? Глаза бы на эту суку не смотрели! – продолжал психовать хорунжий.
Девушка быстро встала, уже не стесняясь стрельцов натянула на себя платье и быстро вышла, громко хлопнув дверью. Следом за ней выскочил Лукьян. Но буквально через минуту он вернулся с виноватым выражением лица.
– Хлопцы, что же вы наезжаете? Это же моя сотрудница.
– Да пошел ты… со своей сучкой! – начал опять ругаться хорунжий. Но поостыв, переменил тон: – Чего же ты молчал?
– А оно тебе нужно? Ты думаешь, что я все это делаю для себя? Ты попробуй найти дурня, чтобы он тебе бесплатно возил все твои вещи. Последний раз, когда мы с этой каракадлою ездили, чемодан был килограммов сорок. Она несет, переламывается. Я взади. А тут раз – ручка оборвалась. Грохоту было! Я даже глаза закрыл, жду, когда патруль меня схватит. Нет, все обошлось. А вы тут наезжаете. А мне на днях снова отправляться с ней в рискованную поездку. Должен же я чем-то с ней расплачиваться. Вот и приходится…
– Нет, Лукьян, ехать надо не на днях, а сегодня. Ситуация резко ухудшилась. Нас начали вязать. Мы им теперь больше не нужны. Необходимо на всякий случай срочно спрятать наше оружие и остальное барахло. У тебя есть на примете местечко, где все это можно надежно припрятать?
– Найдем.
– Вот и отлично, – решительно поднялся со стула хорунжий. – Ты сейчас сваливай с отеля. Поживи где – нибудь на хате. Да не светись с девками в кабаках и на улице. Да, кстати.
Наклонившись над рюкзаком, хорунжий вытащил несколько тротиловых шашек и взрыватель с куском бикфордового шнура.
– На, возьми. Если что случиться, положи это сверху гранаты и запали шнур. Он будет гореть чуть меньше минуты. Можно успеть унести ноги. Ну все, Лукьян, канай отсюда.
– Ладно, пока. В случае чего, ищите меня в баре «Аист».
Лукьян, взяв рюкзак хорунжего, вместе с остальными стрельцами быстро вышел из номера. А Меценат, блаженно вытянув ноги, взял стакан с вином и залпом осушил его. Идилию прервали быстро вошедшие Лупинос и поручник Спис.
– Докладывайте, хорунжий!
– Пан Лупинос, наших пытаются разоружить в Кочиерах и Дубосарах.
– Что-то быстро.
– Говорят, что за попытку государственного переворота. Оружие, которое удалось спасти, я привез и передал Лукьяну.
– Хорошо.
Дед уже не слушал хорунжего, задумчиво пощипывая ус. Что теперь делать? Бросить все и возвращаться в Украину, где их ждут – не дождутся оперы из СБУ? А может быть, как советовали казаки, сразу же рвануть в Абхазию. Там каша заваривается покруче здешней. Нет, этот вариант пока не годится. Необходимо какое-то время прийти в себя, извлечь необходимые уроки. Да и не мешает разобраться с внутренними проблемами.
– Я тут ваши вещи уже собрал, – показал на сумки хорунжий. – Канаем?
– Куда? – тяжело вздохнул поручник.
– Не знаю. На Украину хотя бы.
В коридоре послышался громкий стук сапог, грубые крики и бряцанье оружия. Осторожно выглянув за дверь, поручник тут же захлопнул ее.
– «Дельфины» шмонают все номера! Надо срочно спрятать все, что стреляет.
– Быстро собрать все в одну сумку, – приказал дед. – Соседний номер пустой. Вы, поручник, попробуйте перелезть через балкон и спрятать там сумку.
Достав из-под тумбочки свой автомат, хорунжий быстро запихнул его в объемистую сумку. Туда же отправились запасные рожки, гранаты, несколько пачек патронов. Вдвоем с поручником они перетащили тяжелую сумку через балкон. Избавившись от оружия они сели вокруг стола, подвинув к себе стаканы с вином. Грохот и крики постепенно приближались к их номеру.
– Да, недолго музыка играла, – протянул разочарованным голосом хорунжий.
– А что же вы хотели? – с холодным спокойствием спросил Лупинос. – Война закончилась, а с нею и свобода. Мир для таких, как мы – тюрьма.
– Но я не ожидал, что все будет так быстро. Ведь еще вчера готовили группу для заброски в молдавский тыл. Все это барахло собирали.
– Вот теперь они нас за него и повяжут, – мрачно усмехнулся дядя Толя.
– За что?
– За то самое. Как это там, в уголовном кодексе сказано? «Незаконное хранение», «организация и участие «. На Глинному из наших казарм уже зону сделали.
Хорунжий подошел к кровати и устало растянулся на ней.
– Я же вам говорил с самого начала, что надо было за молдаван подписываться.
– Думаешь, в их тюрьмах лучше кормят? Конечно, для народа самыми опасными являются его защитники. Так было всегда. Дед помолчал, словно бы припоминая всю мировую историю войн, печальную судьбу их участников. Потом продолжил:
– Тех, кого еще не повязали, я распустил. До следующей войны. Они обещали прибыть по первому зову. А я им обещал войну. Между прочим. Звонили из Киева. Там факс пришел, с Абхазии.
– Казаки уже там, – с легкой завистью добавил поручник.
– Сегодняшний мир создан в интересах свинопасов. Настоящие казаки в нем дискриминированы, – используя оставшихся несколько минут до начала обыска, начал свою политбеседу Лупинос. – Но справедливость должна быть восстановлена. Это и будет смыслом будущей революции. Есть такие люди, которые могут быть или у власти, или в тюрьме. Третьего им не дано. Перевелись воины, остались только сторожа. Слабость респектабельна, сила преступна. Потому что они слишком слабы, чтобы вынести какое-либо насилие. В конце концов, полноценная жизнь – это игра со смертью, когда перед глазами тюрьма.
В дверь начали бить прикладами автоматов.
– Руки на стену, ноги врозь!
После тщательного обыска унсовцев по одному отвели в дежурную комнату железнодорожной милиции.
Ровер, которому все же удалось скрыться, осторожно наблюдал за арестом друзей из-за угла киоска. Что ж, так оно и должно было произойти. Все возвращается на круги своя. Вот и закончилась эта война в абрикосовом саду. Но он точно знал, уже чувствовал ветер новых битв, где он снова встретится с боевыми соратниками с оружием в руках.
Глава 10
КАВКАЗСКИЕ ПЛЕМЯННИКИ
ГЛАВА 1
– Может винца выпьете с дороги?
И он принялся разливать по стаканам «сушняк» для фронтовиков. Студентка довольно быстро освоилась и даже привстала с кровати, выставив из-под простыни красивые голые ноги. Глядя на шикарное девичье тело, стрельцы почему-то почувствовали себя глубоко обманутыми. Они там, на передовой, изображают из себя настоящих мужчин, а такие красивые девчонки в это время валяются по постелям с какими-то ублюдками. Разве это справедливо?
– С какого стакана она пила? – спросил брезгливо хорунжий, кивнув подбородком в сторону студентки. Девушка обиженно шмыгнула носиком и отвернулась к стене.
– Так что там у вас случилось? – попытался перевести разговор Лукьян.
– Ты можешь ее убрать куда-нибудь? Глаза бы на эту суку не смотрели! – продолжал психовать хорунжий.
Девушка быстро встала, уже не стесняясь стрельцов натянула на себя платье и быстро вышла, громко хлопнув дверью. Следом за ней выскочил Лукьян. Но буквально через минуту он вернулся с виноватым выражением лица.
– Хлопцы, что же вы наезжаете? Это же моя сотрудница.
– Да пошел ты… со своей сучкой! – начал опять ругаться хорунжий. Но поостыв, переменил тон: – Чего же ты молчал?
– А оно тебе нужно? Ты думаешь, что я все это делаю для себя? Ты попробуй найти дурня, чтобы он тебе бесплатно возил все твои вещи. Последний раз, когда мы с этой каракадлою ездили, чемодан был килограммов сорок. Она несет, переламывается. Я взади. А тут раз – ручка оборвалась. Грохоту было! Я даже глаза закрыл, жду, когда патруль меня схватит. Нет, все обошлось. А вы тут наезжаете. А мне на днях снова отправляться с ней в рискованную поездку. Должен же я чем-то с ней расплачиваться. Вот и приходится…
– Нет, Лукьян, ехать надо не на днях, а сегодня. Ситуация резко ухудшилась. Нас начали вязать. Мы им теперь больше не нужны. Необходимо на всякий случай срочно спрятать наше оружие и остальное барахло. У тебя есть на примете местечко, где все это можно надежно припрятать?
– Найдем.
– Вот и отлично, – решительно поднялся со стула хорунжий. – Ты сейчас сваливай с отеля. Поживи где – нибудь на хате. Да не светись с девками в кабаках и на улице. Да, кстати.
Наклонившись над рюкзаком, хорунжий вытащил несколько тротиловых шашек и взрыватель с куском бикфордового шнура.
– На, возьми. Если что случиться, положи это сверху гранаты и запали шнур. Он будет гореть чуть меньше минуты. Можно успеть унести ноги. Ну все, Лукьян, канай отсюда.
– Ладно, пока. В случае чего, ищите меня в баре «Аист».
Лукьян, взяв рюкзак хорунжего, вместе с остальными стрельцами быстро вышел из номера. А Меценат, блаженно вытянув ноги, взял стакан с вином и залпом осушил его. Идилию прервали быстро вошедшие Лупинос и поручник Спис.
– Докладывайте, хорунжий!
– Пан Лупинос, наших пытаются разоружить в Кочиерах и Дубосарах.
– Что-то быстро.
– Говорят, что за попытку государственного переворота. Оружие, которое удалось спасти, я привез и передал Лукьяну.
– Хорошо.
Дед уже не слушал хорунжего, задумчиво пощипывая ус. Что теперь делать? Бросить все и возвращаться в Украину, где их ждут – не дождутся оперы из СБУ? А может быть, как советовали казаки, сразу же рвануть в Абхазию. Там каша заваривается покруче здешней. Нет, этот вариант пока не годится. Необходимо какое-то время прийти в себя, извлечь необходимые уроки. Да и не мешает разобраться с внутренними проблемами.
– Я тут ваши вещи уже собрал, – показал на сумки хорунжий. – Канаем?
– Куда? – тяжело вздохнул поручник.
– Не знаю. На Украину хотя бы.
В коридоре послышался громкий стук сапог, грубые крики и бряцанье оружия. Осторожно выглянув за дверь, поручник тут же захлопнул ее.
– «Дельфины» шмонают все номера! Надо срочно спрятать все, что стреляет.
– Быстро собрать все в одну сумку, – приказал дед. – Соседний номер пустой. Вы, поручник, попробуйте перелезть через балкон и спрятать там сумку.
Достав из-под тумбочки свой автомат, хорунжий быстро запихнул его в объемистую сумку. Туда же отправились запасные рожки, гранаты, несколько пачек патронов. Вдвоем с поручником они перетащили тяжелую сумку через балкон. Избавившись от оружия они сели вокруг стола, подвинув к себе стаканы с вином. Грохот и крики постепенно приближались к их номеру.
– Да, недолго музыка играла, – протянул разочарованным голосом хорунжий.
– А что же вы хотели? – с холодным спокойствием спросил Лупинос. – Война закончилась, а с нею и свобода. Мир для таких, как мы – тюрьма.
– Но я не ожидал, что все будет так быстро. Ведь еще вчера готовили группу для заброски в молдавский тыл. Все это барахло собирали.
– Вот теперь они нас за него и повяжут, – мрачно усмехнулся дядя Толя.
– За что?
– За то самое. Как это там, в уголовном кодексе сказано? «Незаконное хранение», «организация и участие «. На Глинному из наших казарм уже зону сделали.
Хорунжий подошел к кровати и устало растянулся на ней.
– Я же вам говорил с самого начала, что надо было за молдаван подписываться.
– Думаешь, в их тюрьмах лучше кормят? Конечно, для народа самыми опасными являются его защитники. Так было всегда. Дед помолчал, словно бы припоминая всю мировую историю войн, печальную судьбу их участников. Потом продолжил:
– Тех, кого еще не повязали, я распустил. До следующей войны. Они обещали прибыть по первому зову. А я им обещал войну. Между прочим. Звонили из Киева. Там факс пришел, с Абхазии.
– Казаки уже там, – с легкой завистью добавил поручник.
– Сегодняшний мир создан в интересах свинопасов. Настоящие казаки в нем дискриминированы, – используя оставшихся несколько минут до начала обыска, начал свою политбеседу Лупинос. – Но справедливость должна быть восстановлена. Это и будет смыслом будущей революции. Есть такие люди, которые могут быть или у власти, или в тюрьме. Третьего им не дано. Перевелись воины, остались только сторожа. Слабость респектабельна, сила преступна. Потому что они слишком слабы, чтобы вынести какое-либо насилие. В конце концов, полноценная жизнь – это игра со смертью, когда перед глазами тюрьма.
В дверь начали бить прикладами автоматов.
* * *
Из прибывшего на станцию «Раздольная» пассажирского поезда, на перон вслед за шумливыми старухами с огромными котомками, как-то бочком, стараясь быть незаметными сошли несколько унсовцев. Одетые в подозрительные обноски, с вещмешками за плечами, они попытались тут же раствориться в шумящей вокзальной толпе. Но навстречу им уже вышагивал «снабженец» с дюжиной вооруженных «сучками» милиционеров.– Руки на стену, ноги врозь!
После тщательного обыска унсовцев по одному отвели в дежурную комнату железнодорожной милиции.
Ровер, которому все же удалось скрыться, осторожно наблюдал за арестом друзей из-за угла киоска. Что ж, так оно и должно было произойти. Все возвращается на круги своя. Вот и закончилась эта война в абрикосовом саду. Но он точно знал, уже чувствовал ветер новых битв, где он снова встретится с боевыми соратниками с оружием в руках.
Глава 10
При всей кратковременности и вялости протекания конфликта в Приднестровье, из него необходимо было извлечь полезные для организации уроки. Прежде всего, было совершенно ясно, что участвовать в таких военных конфликтах целесообразно. Это позволяет провести членов УНСО через горнило боевых испытаний, готовя их к будущим боям за власть, что фактически невозможно сделать внутри Украины. Кроме того, участвуя в военных конфликтах, УНСО налаживала международные связи с организациями схожей ориентации, члены которых участвовали в тех же конфликтах.
Вооруженное столкновение между Молдовой и Приднестровьем было только началом кровавых разборок между народами, проживающими на различных территориях бывшего СССР и всего Советского лагеря. Уже кипел страстями Кавказ, все сильнее затягивался узел противоречий на Балканах. Перспективными регионами были республики Средней Азии. Впереди унсовцев ждали новые, гораздо более серьезные войны. К ним надо было готовиться заранее и очень серьезно.
Стрельцов УНСО необходимо готовить в полевывх условиях под руководством опытных инструкторов и тому, что в первую очередь понадобится на войне, – к такому выводу пришло руководство организации.
Поскольку в УНСО не привыкли откладывать организационные вопросы в долгий ящик, Лупинос принял решение этим же летом организовать тренировочный лагерь. Местным отделам организации было поручено присмотреть подходящий для этого участок, желательно в западной части страны, где пока еще достаточно благосклонно относились к чудачествам УНСО.
Сборы должны были проходить в течение недели.
Добирались до лагеря мелкими группами и в одиночку. При этом необходимым условием было отправляться в путь без копейки денег. Поэтому многие хлопцы ехали автостопом, в кузовах грузовиков и в товарных вагонах. К месту сбора они являлись чумазые как черти, но гордые тем, что успешно выдержали первое испытание на самостоятельность.
В лагере их первым делом встречал инструктор Беда. Каждого стрельца он тщательно «шмонал», складывая в стоявшие рядом мешки содержимое карманов. В одном мешке были съестные припасы, в другом – орудия защиты, которые на всякий случай прихватывали с собой в дорогу унсовцы. Чего здесь только не было: гаечные ключи, отвертки, молотки, монтировки, кастеты, ножи, газовые балончики и даже гранаты. Все это имущество реквизировалось в пользу организации.
Лупинос неоднократно повторял, что в УНСО надо набирать молодежь, которая утратила веру в семью, родину и общество. И в точном соответствии с этими требованиями на сборы собралась публика, которую надо еще поискать.
– Такую босоту можно встретить только в тюрьме и в УНСО, – смеялся Беда, осматривая прибывших стрельцов.
Все участники сборов сразу же получили псевдонимы, поэтому никто не знал точные данные друг о друге. Были сформированы мелкие группы по 5 – 7 человек одной возрастной категории.
Обучение велось по системе подготовки талибов. Учитывая, что в скором времени возможна посылка крупного экспедиционного отряда УНСО на Кавказ, особое место занимала горная подготовка. Стрельцов учили действовать в составе мелких подразделений и самостоятельно, воспитывали готовность решительно брать на себя инициативу.
Тополя обучал стрельцов владению холодным оружием. Свои блестящие навыки в этом деле он продемонстрировал еще в Приднестровье. Лупинос основное внимание уделял индивидуальной работе с личным составом сборов, используя при этом широкий спектр форм и методов: от банальной зубрежки цитат до задушевных бесед у костра.
Эти беседы у костра пользовались всеобщей любовью. Не редко именно здесь юноши раскрывали всю свою душу до конца. Раскрывалось много интересных черточек в биографии людей.
– Что-то уж больно ты молод, Шпак, – обращается стрелец Лис к совсем еще юному пареньку в засаленой «песчанке», который держит себя с почти вызывающей самостоятельностью. – В каком классе учишься?
– Из седьмого выгнали.
– Это за что же?
– За любовь к УНСО. У нас директриса была жутко вредная. Узнала как-то, что я принимал участие в собрании унсовцев, вызвала моих родителей в школу и наябедничала им об этом. А заодно и обо всех моих двойках рассказала. Отец задал мне тогда жуткую трепку. Ну тогда я ночью пробрался в кабинет директрисы и обклеил его листовками УНСО от пола до потолка включительно.
Взрыв хохота всколыхнул задремавшее было пламя костра, и оно заметалось, качая во все стороны тени сидящих вокруг парней.
Однажды Спис попросил инструктора Креста рассказать стрельцам о своей службе в Иностранном легионе Вооруженных Сил Франции. Обычно инструктор не любил распространяться об этой странице своей биографии, но уступая просьбе, он приступил к рассказу.
После армии Сергей долго не мог найти своего места в гражданской жизни. Поменяв несколько мест работы, он наконец прибился к «челнокам», которые мотались в Югославию за товаром. Там он впервые услышал, что некоторые славяне идут служить в Иностранный легион ради высокой зарплаты – 9 тысяч долларов в месяц. Чтобы попасть в этот легион, достаточно было всего лишь подать заявление во французское консульство.
«А почему бы и нет, – подумал Сергей, которому уже давно надоели бесконечные разговоры о шмотках и «капусте». – Франция сейчас ни с кем не воюет, риск погибнуть небольшой. Зато можно неплохо подзаработать».
Написав заявление, Сергей очень скоро получил вызов из консульства, где ему вручили адрес и деньги на проезд.
Казармы Иностранного легиона напоминали роскошный санаторий, располагающийся в тени пальм на самом берегу лазурного моря. В просторных номерах на двоих жили те, кто изъявил желание быть зачисленным в легион. Это были люди самых различных национальностей, возраста, уровня образования.
Сергей с удивлением узнал, что прежде чем быть зачисленным в легион, предстояло пройти очень жесткий отбор. В течение целого месяца, прекрасно заботясь о кандидатах и позволяя им жить в свое удовольствие, специалисты пристально присматривались к прибывшим юношам. То и дело кого-нибудь из них вызывали на беседы, заставляли заполнить многочисленные анкеты, тестировали, задавали бесчисленное количество самых разных вопросов. Нередко после таких бесед кандидат получал уведомление, что легион больше не нуждается в его услугах.
Сергей не отличался мощной мускулатурой, знанием языков и военной подготовкой, поэтому считал, что скоро ему придется распрощаться с этой богодельней. Но первыми отчислили крутых парней. Легион ясно дал понять, что ему не нужны «Рэмбо». Не было шансов и у людей с высоким интеллектуальным развитием. Франции нужны были солдаты средних способностей по всем показателям, которые бы беспрекословно выполняли приказ. Поэтому сложную систему отбора из каждых десяти кандидатов прошли только двое. В том числе и украинский хлопец Сергей.
Всем новобранцам, зачисленным в легион, выдали солидный аванс, сшили новенькую форму, разъяснили их довольно широкие права и весьма жесткие требования. Начались занятия. Учили военному делу в легионе очень серьезно. Приоритет отдавался практическим полевым занятиям, когда действовать приходилось в обстановке, максимально приближенной к боевым условиям. Этот период военной подготовки запомнился Сергею как одно из самых ярких жизненных впечатлений.
Однако дальнейшая служба оказалась такой же серой и ничем не примечательной, как и требования к личному составу легиона. Деятельная натура Сергея, даже за большие деньги, не могла смириться с тоскливым прозябанием. Его тянули увлекательные авантюры. Поэтому, отслужив год, он подал рапорт об увольнении.
Скучных лекций не было. К примеру, большой популярностью пользовались практические занятия по изготовлению самодельных взрывчатых веществ из материалов, широко применяющихся в быту, – марганцовки, бензина, мыла, серы. Случалось, что на такие занятия приглашали ветеранов УПА, которые рассказывали, как они использовали эти устройства в своей борьбе.
Готовя из участников сборов специалистов диверсионно-подрывной работы, высокопрофессиональные инструкторы старались как можно чаще перенести свои занятия в поле, создать реальные боевые условия. Порой случалось, что в сарай, где прямо на полу, подстелив под себя сено, спали вымотавшиеся за день стрельцы, входил Спис и громко объявлял:
– Панове стрельцы! У меня для вас радостное известие – началась война!
С этого момента весь личный состав лагеря разбивался на две враждующих группировки и выходил в открытое поле. Там они обязаны были оборудовать огневые позиции полного профиля, самостоятельно заботиться о пище и жилье. Круглые сутки унсовцы ходили в атаку, делали разведрейды, брали пленных, допрашивали их и сами подвергались допросам. По ночам они сидели в засадах.
Особую привлекательность занятиям придавал высокий профессионализм инструкторов. Некоторые из них служили в ВДВ, спецназе, имели офицерские звания и опыт работы с личным составом. Получив в лагере УНСО полную свободу творчества, не скованные обременительными инструкциями, они готовили из «трудных подростков» настоящих диверсантов.
Были среди инструкторов настоящие самородки, которые никогда и рядом не сидели со спецназом, но до всего дошли собственным умом. Наиболее ярким примером подобного рода является Олег Кашперский (Президент). Службу он проходил в стройбате, но в душе у него всегда таилась страсть к войне, к риску. Великолепно владея каратэ, он смог быстро подняться в УНСО по иерархической леснице, став главным консультантом по восточным единоборствам. Свои знания и навыки он отточил в Приднестровье, совершая дерзкие разведрейды в тылу врага.
И не случайно все проводимые им занятия были построены на конкретных боевых примерах, максимально приближены к боевым условиям. Да и у костра он мог буквально на ходу сочинить захватывающие «абсолютно правдивые» истории.
Но больше всего Олег поразил стрельцов, когда выступил как горячий сторонник многоженства. Он разработал целую теорию, согласно которой Украина может стать великой державой только в том случае, если будет иметь население более 100 млн. человек. Чтобы достичь этого рубежа, надо запретить аборты, разрешить многоженство. Кашперский даже сумел провести научно-практическую конференцию по этому вопросу, на которой был избран председателем Лиги сексуальных реформ СНГ.
Однажды, находясь в городе, инструктору Беде понадобилось немного бензина. Он попросил двух стрельцов сходить к его машине и слить в банку буквально несколько капель горючего. После долгого отсутствия стрельцы наконец-то появились с заполненной до краев банкой.
– Зачем так много? – удивился Беда.
– Да уж сколько вылилось, – с загадочной усмешкой ответили хлопцы.
Как потом оказалось, унсовцы, не сумев найти машины инструктора, пропороли ножом бак первой попавшейся «Волги» и наполнили банку. Покалеченная машина принадлежала начальнику местного санатория, который устроил грандиозный скандал. Впрочем, проштрафившиеся стрельцы не были наказаны – ведь они выполняли приказ. Любой ценой!
Несмотря на строжайший запрет Списа совершать набеги на огороды местных жителей, последние предпочли в это лето перенести свои плантации в другое место. Утверждали, что голодные унсовцы пожрали всех собак в округе.
Своеобразно складывались отношения и с местными властями. После появления в западногерманском «Шпигеле» сенсационного репортажа Мартины Хельмерих об унсовском тренировочном лагере, обильно снабженном леденящими душу европейского обывателя подробностями, туда зачастила милиция и городское начальство. Однако они не обнаружили у стрельцов никакого оружия, кроме лопат для отрывки окопов, деревянных макетов мин и школьных плакатов автомата в разрезе.
Немного поразмышляв над ситуацией, местные власти пришли к соломонову решению: не мешать УНСО проводить свои сборы, поскольку денег у бюджета они не просят, зато хоть на несколько недель избавляют город от всякой шантрапы. С тех пор унсовцев беспокоили только пожарники, проверявшие соблюдение правил противопожарной безопасности, да сердобольные старушки из благотворительных организаций, несколько раз привозившие гуманитарку.
Таким образом унсовцы проходили школу выживания. На занятиях они изучали природный мир Украины, учились отличать съедобные растения от несъедобных. И тут же на практике применяли свои знания.
Огромные физические нагрузки в сочетании с плохим питанием были не по силам людям слабым, а тем более случайным. Поэтому в лагере никого не держали силой. В любой момент стрелец мог собрать свои вещи и уехать домой. И то, что люди добровольно делали свой выбор, положительно сказывалось на моральном климате. Смех, песни, задушевные разговоры у костра – все это было основным фоном, на котором проходили изматывающие тренировки.
Но при этом в ходе лагерных сборов широко практиковались физические наказания в виде ударов увесистой палкой – «буками». Такую палку всегда держали в руках инструктора и при недостаточной старательности стрельцов «буки» щедро прохаживались по их спинам. Обид при этом не было. Наоборот, мужественно перенеся боль, стрелец говорил:
– Спасибо, пан инструктор, за науку.
И в этом не было ни грана лицемерия. Не случайно, прощаясь после окончания сборов, стрельцы распилили «буки» на кусочки, как самый ценный сувенир на добрую память о лагере.
Много позже, в перерывах между жестокими боями в Абхазии и Чечне, стрельцы будут вспоминать эти сборы с благодарностью, смехом, но никогда с обидой.
Вооруженное столкновение между Молдовой и Приднестровьем было только началом кровавых разборок между народами, проживающими на различных территориях бывшего СССР и всего Советского лагеря. Уже кипел страстями Кавказ, все сильнее затягивался узел противоречий на Балканах. Перспективными регионами были республики Средней Азии. Впереди унсовцев ждали новые, гораздо более серьезные войны. К ним надо было готовиться заранее и очень серьезно.
Стрельцов УНСО необходимо готовить в полевывх условиях под руководством опытных инструкторов и тому, что в первую очередь понадобится на войне, – к такому выводу пришло руководство организации.
Поскольку в УНСО не привыкли откладывать организационные вопросы в долгий ящик, Лупинос принял решение этим же летом организовать тренировочный лагерь. Местным отделам организации было поручено присмотреть подходящий для этого участок, желательно в западной части страны, где пока еще достаточно благосклонно относились к чудачествам УНСО.
* * *
Такое место нашлось в Ивано-Франковской области, где в поле, в нескольких десятках километров от города стояли три заброшенных сарая. Для унсовцев, которые не привыкли ставить на первый план свои бытовые проблемы, этого было вполне достаточно.Сборы должны были проходить в течение недели.
Добирались до лагеря мелкими группами и в одиночку. При этом необходимым условием было отправляться в путь без копейки денег. Поэтому многие хлопцы ехали автостопом, в кузовах грузовиков и в товарных вагонах. К месту сбора они являлись чумазые как черти, но гордые тем, что успешно выдержали первое испытание на самостоятельность.
В лагере их первым делом встречал инструктор Беда. Каждого стрельца он тщательно «шмонал», складывая в стоявшие рядом мешки содержимое карманов. В одном мешке были съестные припасы, в другом – орудия защиты, которые на всякий случай прихватывали с собой в дорогу унсовцы. Чего здесь только не было: гаечные ключи, отвертки, молотки, монтировки, кастеты, ножи, газовые балончики и даже гранаты. Все это имущество реквизировалось в пользу организации.
Лупинос неоднократно повторял, что в УНСО надо набирать молодежь, которая утратила веру в семью, родину и общество. И в точном соответствии с этими требованиями на сборы собралась публика, которую надо еще поискать.
– Такую босоту можно встретить только в тюрьме и в УНСО, – смеялся Беда, осматривая прибывших стрельцов.
Все участники сборов сразу же получили псевдонимы, поэтому никто не знал точные данные друг о друге. Были сформированы мелкие группы по 5 – 7 человек одной возрастной категории.
Обучение велось по системе подготовки талибов. Учитывая, что в скором времени возможна посылка крупного экспедиционного отряда УНСО на Кавказ, особое место занимала горная подготовка. Стрельцов учили действовать в составе мелких подразделений и самостоятельно, воспитывали готовность решительно брать на себя инициативу.
Тополя обучал стрельцов владению холодным оружием. Свои блестящие навыки в этом деле он продемонстрировал еще в Приднестровье. Лупинос основное внимание уделял индивидуальной работе с личным составом сборов, используя при этом широкий спектр форм и методов: от банальной зубрежки цитат до задушевных бесед у костра.
Эти беседы у костра пользовались всеобщей любовью. Не редко именно здесь юноши раскрывали всю свою душу до конца. Раскрывалось много интересных черточек в биографии людей.
– Что-то уж больно ты молод, Шпак, – обращается стрелец Лис к совсем еще юному пареньку в засаленой «песчанке», который держит себя с почти вызывающей самостоятельностью. – В каком классе учишься?
– Из седьмого выгнали.
– Это за что же?
– За любовь к УНСО. У нас директриса была жутко вредная. Узнала как-то, что я принимал участие в собрании унсовцев, вызвала моих родителей в школу и наябедничала им об этом. А заодно и обо всех моих двойках рассказала. Отец задал мне тогда жуткую трепку. Ну тогда я ночью пробрался в кабинет директрисы и обклеил его листовками УНСО от пола до потолка включительно.
Взрыв хохота всколыхнул задремавшее было пламя костра, и оно заметалось, качая во все стороны тени сидящих вокруг парней.
* * *
Спис советовал, чтобы у костра хлопцы не только рассказывали байки, но и делились имеющимся у них жизненным и особенно боевым опытом. Это называлось беседами бывалых. У костра, в непринужденной обстановке мальчишки буквально впитывали в себя захватывающие рассказы о боях, типах современного оружия, видах маскировки. Особенно интересно было послушать инструкторов, многие из которых успели побывать в Афганистане и Приднестровье.Однажды Спис попросил инструктора Креста рассказать стрельцам о своей службе в Иностранном легионе Вооруженных Сил Франции. Обычно инструктор не любил распространяться об этой странице своей биографии, но уступая просьбе, он приступил к рассказу.
После армии Сергей долго не мог найти своего места в гражданской жизни. Поменяв несколько мест работы, он наконец прибился к «челнокам», которые мотались в Югославию за товаром. Там он впервые услышал, что некоторые славяне идут служить в Иностранный легион ради высокой зарплаты – 9 тысяч долларов в месяц. Чтобы попасть в этот легион, достаточно было всего лишь подать заявление во французское консульство.
«А почему бы и нет, – подумал Сергей, которому уже давно надоели бесконечные разговоры о шмотках и «капусте». – Франция сейчас ни с кем не воюет, риск погибнуть небольшой. Зато можно неплохо подзаработать».
Написав заявление, Сергей очень скоро получил вызов из консульства, где ему вручили адрес и деньги на проезд.
Казармы Иностранного легиона напоминали роскошный санаторий, располагающийся в тени пальм на самом берегу лазурного моря. В просторных номерах на двоих жили те, кто изъявил желание быть зачисленным в легион. Это были люди самых различных национальностей, возраста, уровня образования.
Сергей с удивлением узнал, что прежде чем быть зачисленным в легион, предстояло пройти очень жесткий отбор. В течение целого месяца, прекрасно заботясь о кандидатах и позволяя им жить в свое удовольствие, специалисты пристально присматривались к прибывшим юношам. То и дело кого-нибудь из них вызывали на беседы, заставляли заполнить многочисленные анкеты, тестировали, задавали бесчисленное количество самых разных вопросов. Нередко после таких бесед кандидат получал уведомление, что легион больше не нуждается в его услугах.
Сергей не отличался мощной мускулатурой, знанием языков и военной подготовкой, поэтому считал, что скоро ему придется распрощаться с этой богодельней. Но первыми отчислили крутых парней. Легион ясно дал понять, что ему не нужны «Рэмбо». Не было шансов и у людей с высоким интеллектуальным развитием. Франции нужны были солдаты средних способностей по всем показателям, которые бы беспрекословно выполняли приказ. Поэтому сложную систему отбора из каждых десяти кандидатов прошли только двое. В том числе и украинский хлопец Сергей.
Всем новобранцам, зачисленным в легион, выдали солидный аванс, сшили новенькую форму, разъяснили их довольно широкие права и весьма жесткие требования. Начались занятия. Учили военному делу в легионе очень серьезно. Приоритет отдавался практическим полевым занятиям, когда действовать приходилось в обстановке, максимально приближенной к боевым условиям. Этот период военной подготовки запомнился Сергею как одно из самых ярких жизненных впечатлений.
Однако дальнейшая служба оказалась такой же серой и ничем не примечательной, как и требования к личному составу легиона. Деятельная натура Сергея, даже за большие деньги, не могла смириться с тоскливым прозябанием. Его тянули увлекательные авантюры. Поэтому, отслужив год, он подал рапорт об увольнении.
* * *
День в лагере начинался с двухчасовых физических упражнений. Нагрузка была серьезной: марш-броски по пересеченной местности, поднятие тяжестей, рукопашный бой. Дальше до самого обеда в расписании стояли плановые занятия. Изучали тактику действия мелких подразделений, инженерное оборудование позиций, минно-саперное дело, оказание первой помощи при ранении и переломе.Скучных лекций не было. К примеру, большой популярностью пользовались практические занятия по изготовлению самодельных взрывчатых веществ из материалов, широко применяющихся в быту, – марганцовки, бензина, мыла, серы. Случалось, что на такие занятия приглашали ветеранов УПА, которые рассказывали, как они использовали эти устройства в своей борьбе.
Готовя из участников сборов специалистов диверсионно-подрывной работы, высокопрофессиональные инструкторы старались как можно чаще перенести свои занятия в поле, создать реальные боевые условия. Порой случалось, что в сарай, где прямо на полу, подстелив под себя сено, спали вымотавшиеся за день стрельцы, входил Спис и громко объявлял:
– Панове стрельцы! У меня для вас радостное известие – началась война!
С этого момента весь личный состав лагеря разбивался на две враждующих группировки и выходил в открытое поле. Там они обязаны были оборудовать огневые позиции полного профиля, самостоятельно заботиться о пище и жилье. Круглые сутки унсовцы ходили в атаку, делали разведрейды, брали пленных, допрашивали их и сами подвергались допросам. По ночам они сидели в засадах.
Особую привлекательность занятиям придавал высокий профессионализм инструкторов. Некоторые из них служили в ВДВ, спецназе, имели офицерские звания и опыт работы с личным составом. Получив в лагере УНСО полную свободу творчества, не скованные обременительными инструкциями, они готовили из «трудных подростков» настоящих диверсантов.
Были среди инструкторов настоящие самородки, которые никогда и рядом не сидели со спецназом, но до всего дошли собственным умом. Наиболее ярким примером подобного рода является Олег Кашперский (Президент). Службу он проходил в стройбате, но в душе у него всегда таилась страсть к войне, к риску. Великолепно владея каратэ, он смог быстро подняться в УНСО по иерархической леснице, став главным консультантом по восточным единоборствам. Свои знания и навыки он отточил в Приднестровье, совершая дерзкие разведрейды в тылу врага.
И не случайно все проводимые им занятия были построены на конкретных боевых примерах, максимально приближены к боевым условиям. Да и у костра он мог буквально на ходу сочинить захватывающие «абсолютно правдивые» истории.
Но больше всего Олег поразил стрельцов, когда выступил как горячий сторонник многоженства. Он разработал целую теорию, согласно которой Украина может стать великой державой только в том случае, если будет иметь население более 100 млн. человек. Чтобы достичь этого рубежа, надо запретить аборты, разрешить многоженство. Кашперский даже сумел провести научно-практическую конференцию по этому вопросу, на которой был избран председателем Лиги сексуальных реформ СНГ.
* * *
Проблема поддержания дисциплины в лагере напрочь отсутствовала. Здесь царило абсолютное повиновение командиру. Приказы инструкторов обязаны были выполняться любой ценой. И никаких «но» не допускалось в принципе. Порой это приводило к серьезным казусам.Однажды, находясь в городе, инструктору Беде понадобилось немного бензина. Он попросил двух стрельцов сходить к его машине и слить в банку буквально несколько капель горючего. После долгого отсутствия стрельцы наконец-то появились с заполненной до краев банкой.
– Зачем так много? – удивился Беда.
– Да уж сколько вылилось, – с загадочной усмешкой ответили хлопцы.
Как потом оказалось, унсовцы, не сумев найти машины инструктора, пропороли ножом бак первой попавшейся «Волги» и наполнили банку. Покалеченная машина принадлежала начальнику местного санатория, который устроил грандиозный скандал. Впрочем, проштрафившиеся стрельцы не были наказаны – ведь они выполняли приказ. Любой ценой!
Несмотря на строжайший запрет Списа совершать набеги на огороды местных жителей, последние предпочли в это лето перенести свои плантации в другое место. Утверждали, что голодные унсовцы пожрали всех собак в округе.
Своеобразно складывались отношения и с местными властями. После появления в западногерманском «Шпигеле» сенсационного репортажа Мартины Хельмерих об унсовском тренировочном лагере, обильно снабженном леденящими душу европейского обывателя подробностями, туда зачастила милиция и городское начальство. Однако они не обнаружили у стрельцов никакого оружия, кроме лопат для отрывки окопов, деревянных макетов мин и школьных плакатов автомата в разрезе.
Немного поразмышляв над ситуацией, местные власти пришли к соломонову решению: не мешать УНСО проводить свои сборы, поскольку денег у бюджета они не просят, зато хоть на несколько недель избавляют город от всякой шантрапы. С тех пор унсовцев беспокоили только пожарники, проверявшие соблюдение правил противопожарной безопасности, да сердобольные старушки из благотворительных организаций, несколько раз привозившие гуманитарку.
* * *
Кормили в лагере только раз в сутки. Мяса вообще не давали, хлеба – не всегда. В основном готовили кашу и вермишель. Приготовлением пищей занимались стрельцы, которые получили травмы в ходе занятий. Чтобы хоть как-то поддержать жизненные силы, хлопцы собирали грибы, ягоды, копали съедобные корешки, варили хвою. Если удавалось найти полянку со щавелем, то за ней тщательно приглядывали. Райским деликатесом считались жаренные лягушки с гарниром из болотной ряски.Таким образом унсовцы проходили школу выживания. На занятиях они изучали природный мир Украины, учились отличать съедобные растения от несъедобных. И тут же на практике применяли свои знания.
Огромные физические нагрузки в сочетании с плохим питанием были не по силам людям слабым, а тем более случайным. Поэтому в лагере никого не держали силой. В любой момент стрелец мог собрать свои вещи и уехать домой. И то, что люди добровольно делали свой выбор, положительно сказывалось на моральном климате. Смех, песни, задушевные разговоры у костра – все это было основным фоном, на котором проходили изматывающие тренировки.
Но при этом в ходе лагерных сборов широко практиковались физические наказания в виде ударов увесистой палкой – «буками». Такую палку всегда держали в руках инструктора и при недостаточной старательности стрельцов «буки» щедро прохаживались по их спинам. Обид при этом не было. Наоборот, мужественно перенеся боль, стрелец говорил:
– Спасибо, пан инструктор, за науку.
И в этом не было ни грана лицемерия. Не случайно, прощаясь после окончания сборов, стрельцы распилили «буки» на кусочки, как самый ценный сувенир на добрую память о лагере.
Много позже, в перерывах между жестокими боями в Абхазии и Чечне, стрельцы будут вспоминать эти сборы с благодарностью, смехом, но никогда с обидой.
КАВКАЗСКИЕ ПЛЕМЯННИКИ
ГЛАВА 1
– У второй стойки начинается регистрация пассажиров на рейс номер 7224 Киев – Тбилиси.
Группа молодых парней, компактно расположившаяся в дальнем углу зала ожидания Бориспольского аэропорта, тут же поднялась. Забросив за плечи свои спортивные сумки, они решительно направились в сторону объявленной стойки, где уже началось настоящее вавилонское столпотворение.
Экспансивные грузины продирались вперед, буквально шагая по головам своих земляков. Их отчаянная жестикуляция и фантастических размеров баулы рождали живые картины эвакуации времен войны.
Подошедшие парни явно не походили на лиц кавказской национальности ни внешностью, ни манерой поведения. На ходу они быстро перестроились в какое-то подобие клина и, словно немецкие рыцари во время Ледового побоища, протаранили груду тел и чемоданов. Действовали молодые люди настолько слаженно и умело, что было сразу понятно – они имеют большой опыт участия в массовых мероприятиях с применением силы.
Истошные вопли возмущения, уже не вмещаясь в стенах просторного зала, рвались наружу сквозь раскрытые рамы. Привыкшие к подобному проявлению восточного темперамента милиционеры со снисходительной улыбкой наблюдали со стороны. Что же до наглых парней, то им, похоже, все это доставляло огромное наслаждение. Они были в своей стихии.
Еще минут десять после регистрации хлопцы весело обсуждали забавное происшествие. Постепенно легкое возбуждение улеглось.
– Пан сотник, а нардепы придут нас провожать? – спросил высокий парень стоявшего немного в стороне мужчину. Он был средних лет, невысокий, сухощавого сложения, с черными усами.
Тот, кого назвали сотником, остро взглянул из – под нахмуренных бровей. Его жесткий, но отнюдь не злобный взгляд вызывал чувство уважения и желание выполнять его приказы. Мужчина неторопясь подошел ближе и спокойным, но твердым голосом сказал:
– Никаго здесь не будет. Нет тут и сотника. Пора запомнить, что вы – рабочие бригады по ремонту чаеуборочных комбайнов, а я – ваш бригадир. И точка!
– Так точно, пан сотник!
Группа молодых парней, компактно расположившаяся в дальнем углу зала ожидания Бориспольского аэропорта, тут же поднялась. Забросив за плечи свои спортивные сумки, они решительно направились в сторону объявленной стойки, где уже началось настоящее вавилонское столпотворение.
Экспансивные грузины продирались вперед, буквально шагая по головам своих земляков. Их отчаянная жестикуляция и фантастических размеров баулы рождали живые картины эвакуации времен войны.
Подошедшие парни явно не походили на лиц кавказской национальности ни внешностью, ни манерой поведения. На ходу они быстро перестроились в какое-то подобие клина и, словно немецкие рыцари во время Ледового побоища, протаранили груду тел и чемоданов. Действовали молодые люди настолько слаженно и умело, что было сразу понятно – они имеют большой опыт участия в массовых мероприятиях с применением силы.
Истошные вопли возмущения, уже не вмещаясь в стенах просторного зала, рвались наружу сквозь раскрытые рамы. Привыкшие к подобному проявлению восточного темперамента милиционеры со снисходительной улыбкой наблюдали со стороны. Что же до наглых парней, то им, похоже, все это доставляло огромное наслаждение. Они были в своей стихии.
Еще минут десять после регистрации хлопцы весело обсуждали забавное происшествие. Постепенно легкое возбуждение улеглось.
– Пан сотник, а нардепы придут нас провожать? – спросил высокий парень стоявшего немного в стороне мужчину. Он был средних лет, невысокий, сухощавого сложения, с черными усами.
Тот, кого назвали сотником, остро взглянул из – под нахмуренных бровей. Его жесткий, но отнюдь не злобный взгляд вызывал чувство уважения и желание выполнять его приказы. Мужчина неторопясь подошел ближе и спокойным, но твердым голосом сказал:
– Никаго здесь не будет. Нет тут и сотника. Пора запомнить, что вы – рабочие бригады по ремонту чаеуборочных комбайнов, а я – ваш бригадир. И точка!
– Так точно, пан сотник!