Слушать Сергиенко Президент не стал, бросив на ходу, что убывает на пляж кататься на водном мотоцикле, а по всем вопросам координации действий флота и правительственных учреждений следует обращаться к Кацнельсону. Он, мол, вице премьер и имеет все необходимые полномочия.
Конечно, через несколько дней энтузиазма у Верховного Главнокомандующего поубавилось. На свет Божий выплыли некомпетентность командования Северного флота, ложь пресс службы ВМФ, трусость того же Кацнельсона.
Но было уже поздно.
И теперь министру обороны предстояло дать подробное интервью корреспонденту государственного телеканала и принять на себя удар, попытавшись объяснить обществу, почему спасательная операция потерпела крах.
Сергиенко с тоской посмотрел на оператора, перевел взгляд на роющегося в бумагах журналиста и тяжело вздохнул.
Гример последний раз провела кистью по лбу маршала, критически оценила результат работы и отошла.
— Можем начинать? — поинтересовался корреспондент.
Сергиенко утвердительно кивнул. Оператор включил подсветку и склонился к видоискателю.
— Игорь Дмитриевич, — журналист положил сцепленные в замок руки на полированную столешницу. — Главный вопрос, который волнует всех россиян, — остались ли еще живые люди на борту «Мценска»?
— Я могу сказать лишь одно, — маршал выверял каждое слово. — По имеющимся в распоряжении Министерства обороны кодограммам, связи с экипажем, в седьмом, восьмом и девятом отсеках лодки должны оставаться выжившие. На первые четыре отсека надежд почти нет. Но я хотел бы предостеречь от скоропалительных выводов о гибели экипажа. Нам пока неизвестен ни характер повреждений внутри крейсера, ни ситуация с — аварийным запасом воздуха. Нет данных также об истинных внутреннем давлении и температуре в отсеках. Сегодня одиннадцатое августа, а по нашим расчетам воздуха должно хватить минимум до четырнадцатого.
— Что сказано в кодограммах? — корреспондент задал неудобный вопрос.
Маршал нахмурился и повертел в руках листочек бумаги.
— Шестого и седьмого числа моряки подавали сигнал SOS...
— А позже?
— С понедельника начата операция по пристыковке спасательных аппаратов к переходному люку. Вероятнее всего, удары о корпус моряки слышат и экономят силы.
Маршал сказал неправду.
Изнутри корпуса иногда постукивали вплоть до сегодняшнего дня, однако гидроакустики так и не смогли расшифровать послания. Подводники стучали бессистемно, лишь подавая сигнал о том, что они живы. Почти весь офицерский состав погиб в первые две минуты после аварии, когда сквозь пропоротую форштевнем «Адмирала Молотобойцева» дырку во второй отсек хлынули десятки тонн воды. Оставшиеся мичманы и матросы просто не знали системы кодов. Из непонятных соображений «экономии средств» обучение личного состава подаче звуковых сигналов было исключено из курсов боевой подготовки.
Телефонной связи с лодкой также не существовало.
При нормальных условиях на поверхности должен был появиться спасательный буй, внутри которого находится обычная телефонная трубка, соединенная с аппаратами всех отсеков. Но буй так и остался в своем гнезде, отключенный и потому бесполезный. Перед выходом в море на нем обнаружили неисправность, времени на ремонт не оставалось, и по устному распоряжению адмирала Зотова его обесточили. Капитан «Мценска» попытался было протестовать, но после намека на возможные неприятности и задержку с присвоением очередного звания сдался и взял под козырек. Учения намечались простые, всего то выход на мелководье и торпедная стрельба по примитивной мишени.
Кто ж знал, что все так обернется...
— В чем основная причина неудач спасательных аппаратов? Почему до сих пор нет стыковки? — журналист заглянул в список вопросов, заранее согласованный с секретариатом министерства.
— Причин две, — Сергиенко откинулся в кресле и поправил очки. — Первая — это сильное придонное течение. Вода движется со скоростью в два узла, так что очень быстро вырабатывается энергетический ресурс аппаратов. И вторая — это положение корпуса лодки. Крен почти в тридцать градусов мешает присасыванию... Кроме того, есть сведения и о некоторых повреждениях переходного колодца и комингс площадки «Мценска». Вероятно, они произошли по причине деформации прочного корпуса.
— Это согласуется с версиями катастрофы? — Маршал поморщился.
По договоренности с Президентом он избегал употребления слова «катастрофа», предпочитая более нейтральное — «авария». Ибо «катастрофа» легко перерастала в «трагедию», а госкомиссии и штабу ВМФ требовалась еще пара дней, чтобы подготовить общественное мнение к страшной вести.
— Версий аварии три, и они имеют примерно равные подтверждения.
— Нельзя ли более подробно о каждой из них?
— Пожалуйста. Первая версия — столкновение с плавающей немецкой миной времен Второй мировой войны. Такие мины, к сожалению, не редкость. Только за последний год в этом районе обезвредили три штуки, — Сергиенко опять солгал. Старые мины обнаруживались либо на дне, либо на поверхности. Поразить идущую на перископной глубине лодку они были не в состоянии. — Это же Северный морской путь, который гитлеровцы буквально засеяли минами. И подобные сюрпризы мы будем обнаруживать еще многие годы. Мина могла сорваться с проржавевшей донной цепи, подвсплыть и оставаться необнаруженной до момента столкновения с лодкой. Или отдрейфовать по течению... Вторая версия — внутрилодочная авария. Тут может быть два варианта. Взрыв двигателя торпеды и взрыв водорода в аккумуляторной яме. Это привело к повреждению корпуса и поступлению большой массы воды, в связи с чем «Мценск» потерял даже нулевую плавучесть. Самая главная опасность подобного взрыва — гибель людей. Представьте себе взрыв нескольких сотен килограммов тротила в замкнутом пространстве... Ударная волна способна выбить переборки, не говоря уже о том, что она уничтожит оборудование и личный состав.
Сведения о прочности корпуса и переборок АПРК министру доложил помощник, связавшийся с генеральным директором конструкторского бюро, где проектировался «Мценск». Как это часто бывает, гендиректор был обычнейшим бюрократом, слабо разбиравшимся в технических деталях, и на вопрос о возможности повреждения переборок при взрыве ответил утвердительно, даже не удосужившись узнать мнение специалистов.
На самом же деле никакой взрыв торпедной боеголовки внутри отсека не пробил бы сталь, рассчитанную на давление минимум в двадцать атмосфер. Конечно, при условии задраенных люков, соблюдения иных мер безопасности и качественного изготовления переборок.
— А третья версия? — почтительно спросил корреспондент.
Маршалу пришлось сделать над собой усилие, дабы озвучить тот бред, который вице премьер Кацнельсон со товарищи считали идеальным объяснением причин катастрофы.
— Третьей версией является столкновение «Мценска» с субмариной НАТО.
Журналист удивленно поднял брови.
— Как же такое могло произойти?
— Не секрет, что иностранные подлодки следят за нашими учениями и часто допускают опасные сближения, — Сергиенко склонил голову и уставился на письменный прибор, подаренный ему сослуживцами два года назад на шестидесятилетие. Ему стало стыдно. — Вполне возможно, что капитан американской или английской лодки не справился с управлением и нанес удар в корпус нашего крейсера. Естественно, что после такого происшествия он был вынужден исчезнуть из района учений. Сейчас мы пытаемся отследить все иностранные подлодки, замеченные в данном квадрате и рядом с полигоном. Как только мы получим достоверную информацию, она будет обязательно доведена до телезрителей...
Корреспондент перед разговором с министром обороны имел беседу с бывшим капитаном атомной подводной лодки, который сообщил ему несколько малоинтересных подробностей, связанных с перемещениями стратегических крейсеров. Наиболее примечательным журналисту показалось то, что лодки типа «Мценск» всегда ходят в сопровождении торпедной субмарины, должной прикрыть громадный ракетоносец в случае обнаружения контакта с чужой лодкой.
О субмарине сопровождения никто не сказал ни единого слова. Будто ее не было вовсе.
И это наводило на мысль о вранье всех без исключения высших чинов армии и флота, которые действовали не иначе как с согласия Верховного Главнокомандующего.
Однако у корреспондента государственного телеканала не могло быть собственного мнения. И потому он подавил в себе желание разоблачить ложь министра и перешел к следующему вопросу.
На аул опустилась ночь.
По мнению тридцативосьмилетнего чеченца, поставленного охранять единственную ведущую в село дорогу, в его нахождении на посту не было никакого смысла. Федеральные части сюда не заходят, отряды непримиримых боевиков крутятся в десятке километров севернее, российские вертолеты пролетают стороной. И никому в голову не приходит мешать жителям маленького, затерянного в горах аула делать свой бизнес, слишком выгодный для обеих противоборствующих сторон.
С востока приходит самопальный бензин, перегружается в цистерны, принадлежащие московским чиновникам и генералам, и отправляется прямиком в Ингушетию.
С запада идут оружие, боеприпасы, продовольствие и медикаменты. Раз в две недели подъезжают КамАЗы и оборотистые прапорщики вручают поселковому лидеру Резвану Гарееву список привезенных вещей. Якобы для нужд новообразованной чеченской милиции. Прапорщики не таятся, они действуют с одобрения засевших в штабе высоких чинов, разбазаривающих тонны взрывчатки, тысячи стволов и миллионы патронов. Золотопогонную сволочь не интересует, что спустя несколько дней эти стволы будут стрелять в российских солдат и милиционеров. Им важнее быстро и без затей набить собственную мошну.
Потому то эта война никак не может закончится. Невыгодно.
Ни штабистам, ни бюрократам из правительства, ни ичкерийским «бригадным генералам», расплодившимся в невероятном количестве, ни посредникам, получающим свой гешефт с каждой партии оружия и с каждого перепроданного заложника.
Правда, кто то еще должен работать на той же погрузке разгрузке. Абреку, привыкшему отбирать понравившуюся вещь под угрозой автомата, заниматься физическим трудом западло — отвык за девять лет беспредела. Вот и воруют крепких мужиков из Краснодара, Ставрополья и Дагестана. Благо связи на милицейских постах налажены, можно хоть целыми колоннами рабов гнать. Только плати по сотне баксов за голову.
Малик широко зевнул, обнажив желтые прокуренные зубы, не знавшие дантиста с девяностого года.
Если бы проблема Чечни не существовала в реальности, то ее следовало бы придумать. Мятежная республика исполняла роль отвлекающего фактора, которым с удовольствием пользовались все российские президенты и правительства. Российский народ, которому бесконечно демонстрировали кадры бомбардировок, зачисток и зверств боевиков, уже не имел ни времени, ни желания думать об экономике и справедливости распределения природных ресурсов, тем самым предоставляя карт бланш для дальнейшего разбазаривания страны. Этим с успехом пользовались «представители государства» во всех естественных монополиях и приближенные к высшей власти бизнесмены.
Исрапилов и его односельчане были маленькими винтиками в огромной машине повального воровства. И, пока они сохраняли лояльность своим негласным хозяевам из Москвы, им нечего было опасаться. А на мелкие нюансы вроде казней заложников чиновные кукловоды просто закрывали глаза, позволяя диким абрекам отдыхать так, как те привыкли. От русского народа не убудет, если трем четырем «единицам электората» отрежут головы. В тридцать седьмом году миллионы уничтожили, и ничего...
Из за угла покосившегося от времени забора появился Иса Бачараев, уселся на корточки рядом с Маликом и извлек из нагрудного кармана новенькой куртки пачку «Беломора».
— Курнем? — блеск в глазах Бачараева был заметен даже в полумраке.
— Не откажусь, — Исрапилов облизал губы и скривился в довольной улыбке, наблюдая за тем, как Иса сноровисто набивает папиросу перетертой в пальцах смесью табака и анаши.
Наркотики для большинства рядовых бойцов были единственным развлечением, если не считать издевательств над пленными и заложниками. Книг в ауле отродясь не бывало, привезенную из Моздока спутниковую тарелку так и не смогли толком настроить, и она ловила только религиозный турецкий канал, свободному общению с женским полом мешали традиции и наличие у каждой свободной чеченской девушки десятка злых родственников. Пробовали похищать русских и осетинок, но не заладилось. Караван с тремя заложницами по пути назад перехватил отряд аварцев, рыскавший по горам в поисках какого то Вагита, и семеро чеченов полегли в неравном бою с превосходящими силами противника.
В качестве объектов для сексуального домогательства оставались козы, но единственная в селе отара принадлежала дедушке самого Гареева, и связываться с ними было не с руки. Рогатый скот старший Гареев берег пуще собственной жены. В селе поговаривали, что и заслуженный чабан испытывал к своим мохнатым питомцам не только пастушеские чувства...
Травки Бачараев не пожалел. Малик это понял с первой затяжки — сладкий дым ожег горло, будто бы Исрапилов вдохнул невесомую взвесь черного перца.
— Хороший «план»...
— Верхние листочки, — подтвердил Иса. — Позавчера собирал.
У Малика на огороде тоже росли кусты индийской конопли, но у Бачараевых анаша была какая то особенная, забористая и в то же время придающая легкость в теле. Бачараевы охотно раздавали всем желающим ростки, но ни у кого травки подобного качества не получалось.
Видимо, все дело было в почве.
— Опять бензовозы пришли, — сообщил Иса.
— Знаю, — Малик выдохнул клубы дыма. — Резван все утро по рации с кем то базарил... Дня через три четыре русаки подъедут.
— Может, рабов на время увести в горы?
— Зачем, э? Их сто раз видели...
— Не верю я русакам, — год назад семья Бачараевых потеряла родственника, сгинувшего в Санкт Петербурге при весьма странных обстоятельствах. Абу был коммерсантом, помогал землякам, посылал в родное село щедрые подарки. Как рассказали выезжавшие на опознание дядья из Махачкалы, кто то искромсал Абу тесаком и отрубил пальцы на одной руке. Тело обнаружили на складе вместе с десятком других трупов и горой оружия, и долго допрашивали дядьев, пытаясь выяснить, чем именно промышлял Абу. — В любой момент подставят...
— Пока с нами дела делают, не подставят, — убежденно сказал Малик. — Генералы тоже кушать хотят. Помнишь журналиста, что год назад к нам приезжал?
— Ага! — глаза у Бачараева заблестели. — Который на камеру снимал, как Салман русаку голову отпиливал?
— Ну, — гордо подтвердил Исрапилов, получивший от корреспондента «Радио Свобода» Андрея Мужицкого пятьсот долларов за то, что на его глазах взорвал ручную гранату на животе связанного восемнадцатилетнего солдатика, попавшего в плен за неделю до приезда очкастого документалиста.
— И что журналист?
— Рассказывал, как пропуск себе и паре наших ребят делал. К полкану из комендатуры зашел, две штуки баксов сунул и через десять минут получил документ. Пока такие полканы у русаков служат, нам бояться нечего...
— Говорят, что тот журналист с Бараевыми дружит. И с Гелаевым.
— Много что говорят, — весомо заявил Малик, которого анаша настроила на философский лад. — Ты всех не слушай. Надо будет, и он в подвал сядет... Как наш ингуш, — Исрапилов вспомнил о привезенном месяц назад Магомеде Цароеве.
Захват ингушского юноши был чистой воды самодеятельностью Лемы Беноева и Тимура Джабраилова, сопровождавших колонну бензовозов до блокпоста.
Когда связанного и упакованного в мешок Цароева привезли в село, первые два дня никто не знал, что с ним делать. Как никак Магомет был вайнахом, а старики испытывали некоторый стыд, если речь заходила о похищениях соплеменников. Точку в споре поставил вернувшийся из Урус Мартана Резван Гареев. Цароева превентивно избили и бросили в подвал к остальным заложникам. А к его родственникам отправили парламентера.
— Хорошо бы, — Бачараев мечтательно закатил глаза. — За него можно много денег попросить... А то эти сидят — и все без толку.
— Резван знает, что делает, — Исрапилов не подал виду, что сам недоволен действиями Гареева. Тот слишком много времени уделял борьбе за независимость республики и слишком мало заботился о благосостоянии рядовых бойцов. Не то что другие главари банд.
— Может, с пацанами поговорить и самим начать дела делать?
Идея о создании независимого отряда уже давно носилась в воздухе. Но для ее осуществления требовалось пойти против воли Резвана, который жестоко карал любую самодеятельность.
Исрапилов почесал давно немытую голову.
— Не знаю...
— А что тут знать? — разошелся Иса.. — Автоматы есть, гранаты есть. Сами возьмем все, что захотим. До русских станиц два дня ходу. Налетели, загрузили машины, русаков постреляли — и обратно! А то с бензина одни Гареевы бабки стригут, нам крохи отстегивают. Пацаны вон на «мерседесах» разъезжают...
— Сейчас уже нет, — Малик поправил возбужденного односельчанина. — Если только в Москве.
— А мы чем хуже? Можем и в Москву поехать. Русаки к войне непривычны, сразу руки вверх поднимают, — предвкушение богатой жизни захватило Бачараева. — В Москве денег море, на всех хватит, — в свои двадцать четыре года Иса не был нигде дальше Аргуна, и его представления о крупных городах основывались на рассказах сбежавших оттуда соплеменников. — Квартиры купим, машины, женщин... Русаки сами отдадут, им только ствол покажи.
Исрапилов сплюнул под ноги и растер плевок подошвой кирзового сапога.
— Думать надо...
Рокотов лег на самый край обрыва и навел бинокль на колышащиеся от ветерка листья.
«Та ак... Смородина альпийская, кустику лет шесть семь, если судить по высоте. Справа небольшой песчаный наплью, слева — боярышник. Ага, вот и углубления... Действительно, Дима прав, вдавлено чем то округлым и тяжелым. Напоминает донышко снаряда калибра миллиметров двести. Фугас? Возможно... А смысл? Свежих следов на дороге нет. Непонятно, зачем здесь минировать...»
— Никита, — шепотом позвал Владислав.
— Чево? — Филонов поерзал на жестком камне и перевел видоискатель прицела на сорок пять градусов влево.
— Куда ведет эта дорожка?
— В пяти километрах на юго восток два села.
— Ясно...
«В принципе, место удобное. С обеих сторон ущелье заперто узкими проходами. Если подорвать заряды здесь и метрах в ста у того валуна, успех обеспечен... — Рокотов медленно осмотрел прилегающее к кусту пространство. — Земля не взрыхлена, но это ни о чем не говорит. Могли места закладок заложить дерном...»
— Влад! — Никита толкнул биолога локтем. — Огонек!
— Где?
— Слева, возле осыпи...
— Вижу, — Рокотов немного подкрутил верньер бинокля.
«Сигарета... Жаль, что больше ничего не рассмотреть. Хотя... Эта рощица акаций здесь единственная. И устраиваться на ночлег лучше всего именно под деревьями. В кустах неудобно. Что ж, придется немного отклониться от маршрута и выяснить, в чем дело. Лучше перебдеть, чем недобдеть... Но осторожно...»
— Спуститься сможем?
— А як же! — Филонов цыкнул зубом. — Будем брать?
— Придется, — Рокотов пожал плечами. — Не упускать же момент.
— Согласен. Тогда поползли обратно. Димон, сиди здесь и жди Игоряна. На пару будете сверху отслеживать...
— Только зазря не палите, — предупредил Владислав. — Ваша задача — не подпустить подкрепление, если объявится. Саму группу мы и так прихлопнем. Их там человек десять, не больше...
— А если это федералы? — тихо спросил Славин.
— Не, — отрезал Филонов. — Спецназовцы на открытом пространстве курить точно не будут. Брюхом чую — чичики.
— Арсения тоже оставьте, — попросил Дима. — На всякий случай...
— Верно, — хмыкнул Рокотов. — Не пристало батюшке ночью по кустам шнырять, аки сатанисту бешеному... Всё, мы пошли.
— Удачи.
— И тебе. Помни — стрелять в самом крайнем случае, когда точно уверен, что перед тобой не кто нибудь из нас.
— Не беспокойся, не перепутаю...
Глава 5
Конечно, через несколько дней энтузиазма у Верховного Главнокомандующего поубавилось. На свет Божий выплыли некомпетентность командования Северного флота, ложь пресс службы ВМФ, трусость того же Кацнельсона.
Но было уже поздно.
И теперь министру обороны предстояло дать подробное интервью корреспонденту государственного телеканала и принять на себя удар, попытавшись объяснить обществу, почему спасательная операция потерпела крах.
Сергиенко с тоской посмотрел на оператора, перевел взгляд на роющегося в бумагах журналиста и тяжело вздохнул.
Гример последний раз провела кистью по лбу маршала, критически оценила результат работы и отошла.
— Можем начинать? — поинтересовался корреспондент.
Сергиенко утвердительно кивнул. Оператор включил подсветку и склонился к видоискателю.
— Игорь Дмитриевич, — журналист положил сцепленные в замок руки на полированную столешницу. — Главный вопрос, который волнует всех россиян, — остались ли еще живые люди на борту «Мценска»?
— Я могу сказать лишь одно, — маршал выверял каждое слово. — По имеющимся в распоряжении Министерства обороны кодограммам, связи с экипажем, в седьмом, восьмом и девятом отсеках лодки должны оставаться выжившие. На первые четыре отсека надежд почти нет. Но я хотел бы предостеречь от скоропалительных выводов о гибели экипажа. Нам пока неизвестен ни характер повреждений внутри крейсера, ни ситуация с — аварийным запасом воздуха. Нет данных также об истинных внутреннем давлении и температуре в отсеках. Сегодня одиннадцатое августа, а по нашим расчетам воздуха должно хватить минимум до четырнадцатого.
— Что сказано в кодограммах? — корреспондент задал неудобный вопрос.
Маршал нахмурился и повертел в руках листочек бумаги.
— Шестого и седьмого числа моряки подавали сигнал SOS...
— А позже?
— С понедельника начата операция по пристыковке спасательных аппаратов к переходному люку. Вероятнее всего, удары о корпус моряки слышат и экономят силы.
Маршал сказал неправду.
Изнутри корпуса иногда постукивали вплоть до сегодняшнего дня, однако гидроакустики так и не смогли расшифровать послания. Подводники стучали бессистемно, лишь подавая сигнал о том, что они живы. Почти весь офицерский состав погиб в первые две минуты после аварии, когда сквозь пропоротую форштевнем «Адмирала Молотобойцева» дырку во второй отсек хлынули десятки тонн воды. Оставшиеся мичманы и матросы просто не знали системы кодов. Из непонятных соображений «экономии средств» обучение личного состава подаче звуковых сигналов было исключено из курсов боевой подготовки.
Телефонной связи с лодкой также не существовало.
При нормальных условиях на поверхности должен был появиться спасательный буй, внутри которого находится обычная телефонная трубка, соединенная с аппаратами всех отсеков. Но буй так и остался в своем гнезде, отключенный и потому бесполезный. Перед выходом в море на нем обнаружили неисправность, времени на ремонт не оставалось, и по устному распоряжению адмирала Зотова его обесточили. Капитан «Мценска» попытался было протестовать, но после намека на возможные неприятности и задержку с присвоением очередного звания сдался и взял под козырек. Учения намечались простые, всего то выход на мелководье и торпедная стрельба по примитивной мишени.
Кто ж знал, что все так обернется...
— В чем основная причина неудач спасательных аппаратов? Почему до сих пор нет стыковки? — журналист заглянул в список вопросов, заранее согласованный с секретариатом министерства.
— Причин две, — Сергиенко откинулся в кресле и поправил очки. — Первая — это сильное придонное течение. Вода движется со скоростью в два узла, так что очень быстро вырабатывается энергетический ресурс аппаратов. И вторая — это положение корпуса лодки. Крен почти в тридцать градусов мешает присасыванию... Кроме того, есть сведения и о некоторых повреждениях переходного колодца и комингс площадки «Мценска». Вероятно, они произошли по причине деформации прочного корпуса.
— Это согласуется с версиями катастрофы? — Маршал поморщился.
По договоренности с Президентом он избегал употребления слова «катастрофа», предпочитая более нейтральное — «авария». Ибо «катастрофа» легко перерастала в «трагедию», а госкомиссии и штабу ВМФ требовалась еще пара дней, чтобы подготовить общественное мнение к страшной вести.
— Версий аварии три, и они имеют примерно равные подтверждения.
— Нельзя ли более подробно о каждой из них?
— Пожалуйста. Первая версия — столкновение с плавающей немецкой миной времен Второй мировой войны. Такие мины, к сожалению, не редкость. Только за последний год в этом районе обезвредили три штуки, — Сергиенко опять солгал. Старые мины обнаруживались либо на дне, либо на поверхности. Поразить идущую на перископной глубине лодку они были не в состоянии. — Это же Северный морской путь, который гитлеровцы буквально засеяли минами. И подобные сюрпризы мы будем обнаруживать еще многие годы. Мина могла сорваться с проржавевшей донной цепи, подвсплыть и оставаться необнаруженной до момента столкновения с лодкой. Или отдрейфовать по течению... Вторая версия — внутрилодочная авария. Тут может быть два варианта. Взрыв двигателя торпеды и взрыв водорода в аккумуляторной яме. Это привело к повреждению корпуса и поступлению большой массы воды, в связи с чем «Мценск» потерял даже нулевую плавучесть. Самая главная опасность подобного взрыва — гибель людей. Представьте себе взрыв нескольких сотен килограммов тротила в замкнутом пространстве... Ударная волна способна выбить переборки, не говоря уже о том, что она уничтожит оборудование и личный состав.
Сведения о прочности корпуса и переборок АПРК министру доложил помощник, связавшийся с генеральным директором конструкторского бюро, где проектировался «Мценск». Как это часто бывает, гендиректор был обычнейшим бюрократом, слабо разбиравшимся в технических деталях, и на вопрос о возможности повреждения переборок при взрыве ответил утвердительно, даже не удосужившись узнать мнение специалистов.
На самом же деле никакой взрыв торпедной боеголовки внутри отсека не пробил бы сталь, рассчитанную на давление минимум в двадцать атмосфер. Конечно, при условии задраенных люков, соблюдения иных мер безопасности и качественного изготовления переборок.
— А третья версия? — почтительно спросил корреспондент.
Маршалу пришлось сделать над собой усилие, дабы озвучить тот бред, который вице премьер Кацнельсон со товарищи считали идеальным объяснением причин катастрофы.
— Третьей версией является столкновение «Мценска» с субмариной НАТО.
Журналист удивленно поднял брови.
— Как же такое могло произойти?
— Не секрет, что иностранные подлодки следят за нашими учениями и часто допускают опасные сближения, — Сергиенко склонил голову и уставился на письменный прибор, подаренный ему сослуживцами два года назад на шестидесятилетие. Ему стало стыдно. — Вполне возможно, что капитан американской или английской лодки не справился с управлением и нанес удар в корпус нашего крейсера. Естественно, что после такого происшествия он был вынужден исчезнуть из района учений. Сейчас мы пытаемся отследить все иностранные подлодки, замеченные в данном квадрате и рядом с полигоном. Как только мы получим достоверную информацию, она будет обязательно доведена до телезрителей...
Корреспондент перед разговором с министром обороны имел беседу с бывшим капитаном атомной подводной лодки, который сообщил ему несколько малоинтересных подробностей, связанных с перемещениями стратегических крейсеров. Наиболее примечательным журналисту показалось то, что лодки типа «Мценск» всегда ходят в сопровождении торпедной субмарины, должной прикрыть громадный ракетоносец в случае обнаружения контакта с чужой лодкой.
О субмарине сопровождения никто не сказал ни единого слова. Будто ее не было вовсе.
И это наводило на мысль о вранье всех без исключения высших чинов армии и флота, которые действовали не иначе как с согласия Верховного Главнокомандующего.
Однако у корреспондента государственного телеканала не могло быть собственного мнения. И потому он подавил в себе желание разоблачить ложь министра и перешел к следующему вопросу.
* * *
Малик Исрапилов почесал зудящую под жиденькой бороденкой кожу на шее и переложил потертый и исцарапанный «Калашников» с колен на землю.На аул опустилась ночь.
По мнению тридцативосьмилетнего чеченца, поставленного охранять единственную ведущую в село дорогу, в его нахождении на посту не было никакого смысла. Федеральные части сюда не заходят, отряды непримиримых боевиков крутятся в десятке километров севернее, российские вертолеты пролетают стороной. И никому в голову не приходит мешать жителям маленького, затерянного в горах аула делать свой бизнес, слишком выгодный для обеих противоборствующих сторон.
С востока приходит самопальный бензин, перегружается в цистерны, принадлежащие московским чиновникам и генералам, и отправляется прямиком в Ингушетию.
С запада идут оружие, боеприпасы, продовольствие и медикаменты. Раз в две недели подъезжают КамАЗы и оборотистые прапорщики вручают поселковому лидеру Резвану Гарееву список привезенных вещей. Якобы для нужд новообразованной чеченской милиции. Прапорщики не таятся, они действуют с одобрения засевших в штабе высоких чинов, разбазаривающих тонны взрывчатки, тысячи стволов и миллионы патронов. Золотопогонную сволочь не интересует, что спустя несколько дней эти стволы будут стрелять в российских солдат и милиционеров. Им важнее быстро и без затей набить собственную мошну.
Потому то эта война никак не может закончится. Невыгодно.
Ни штабистам, ни бюрократам из правительства, ни ичкерийским «бригадным генералам», расплодившимся в невероятном количестве, ни посредникам, получающим свой гешефт с каждой партии оружия и с каждого перепроданного заложника.
Правда, кто то еще должен работать на той же погрузке разгрузке. Абреку, привыкшему отбирать понравившуюся вещь под угрозой автомата, заниматься физическим трудом западло — отвык за девять лет беспредела. Вот и воруют крепких мужиков из Краснодара, Ставрополья и Дагестана. Благо связи на милицейских постах налажены, можно хоть целыми колоннами рабов гнать. Только плати по сотне баксов за голову.
Малик широко зевнул, обнажив желтые прокуренные зубы, не знавшие дантиста с девяностого года.
Если бы проблема Чечни не существовала в реальности, то ее следовало бы придумать. Мятежная республика исполняла роль отвлекающего фактора, которым с удовольствием пользовались все российские президенты и правительства. Российский народ, которому бесконечно демонстрировали кадры бомбардировок, зачисток и зверств боевиков, уже не имел ни времени, ни желания думать об экономике и справедливости распределения природных ресурсов, тем самым предоставляя карт бланш для дальнейшего разбазаривания страны. Этим с успехом пользовались «представители государства» во всех естественных монополиях и приближенные к высшей власти бизнесмены.
Исрапилов и его односельчане были маленькими винтиками в огромной машине повального воровства. И, пока они сохраняли лояльность своим негласным хозяевам из Москвы, им нечего было опасаться. А на мелкие нюансы вроде казней заложников чиновные кукловоды просто закрывали глаза, позволяя диким абрекам отдыхать так, как те привыкли. От русского народа не убудет, если трем четырем «единицам электората» отрежут головы. В тридцать седьмом году миллионы уничтожили, и ничего...
Из за угла покосившегося от времени забора появился Иса Бачараев, уселся на корточки рядом с Маликом и извлек из нагрудного кармана новенькой куртки пачку «Беломора».
— Курнем? — блеск в глазах Бачараева был заметен даже в полумраке.
— Не откажусь, — Исрапилов облизал губы и скривился в довольной улыбке, наблюдая за тем, как Иса сноровисто набивает папиросу перетертой в пальцах смесью табака и анаши.
Наркотики для большинства рядовых бойцов были единственным развлечением, если не считать издевательств над пленными и заложниками. Книг в ауле отродясь не бывало, привезенную из Моздока спутниковую тарелку так и не смогли толком настроить, и она ловила только религиозный турецкий канал, свободному общению с женским полом мешали традиции и наличие у каждой свободной чеченской девушки десятка злых родственников. Пробовали похищать русских и осетинок, но не заладилось. Караван с тремя заложницами по пути назад перехватил отряд аварцев, рыскавший по горам в поисках какого то Вагита, и семеро чеченов полегли в неравном бою с превосходящими силами противника.
В качестве объектов для сексуального домогательства оставались козы, но единственная в селе отара принадлежала дедушке самого Гареева, и связываться с ними было не с руки. Рогатый скот старший Гареев берег пуще собственной жены. В селе поговаривали, что и заслуженный чабан испытывал к своим мохнатым питомцам не только пастушеские чувства...
Травки Бачараев не пожалел. Малик это понял с первой затяжки — сладкий дым ожег горло, будто бы Исрапилов вдохнул невесомую взвесь черного перца.
— Хороший «план»...
— Верхние листочки, — подтвердил Иса. — Позавчера собирал.
У Малика на огороде тоже росли кусты индийской конопли, но у Бачараевых анаша была какая то особенная, забористая и в то же время придающая легкость в теле. Бачараевы охотно раздавали всем желающим ростки, но ни у кого травки подобного качества не получалось.
Видимо, все дело было в почве.
— Опять бензовозы пришли, — сообщил Иса.
— Знаю, — Малик выдохнул клубы дыма. — Резван все утро по рации с кем то базарил... Дня через три четыре русаки подъедут.
— Может, рабов на время увести в горы?
— Зачем, э? Их сто раз видели...
— Не верю я русакам, — год назад семья Бачараевых потеряла родственника, сгинувшего в Санкт Петербурге при весьма странных обстоятельствах. Абу был коммерсантом, помогал землякам, посылал в родное село щедрые подарки. Как рассказали выезжавшие на опознание дядья из Махачкалы, кто то искромсал Абу тесаком и отрубил пальцы на одной руке. Тело обнаружили на складе вместе с десятком других трупов и горой оружия, и долго допрашивали дядьев, пытаясь выяснить, чем именно промышлял Абу. — В любой момент подставят...
— Пока с нами дела делают, не подставят, — убежденно сказал Малик. — Генералы тоже кушать хотят. Помнишь журналиста, что год назад к нам приезжал?
— Ага! — глаза у Бачараева заблестели. — Который на камеру снимал, как Салман русаку голову отпиливал?
— Ну, — гордо подтвердил Исрапилов, получивший от корреспондента «Радио Свобода» Андрея Мужицкого пятьсот долларов за то, что на его глазах взорвал ручную гранату на животе связанного восемнадцатилетнего солдатика, попавшего в плен за неделю до приезда очкастого документалиста.
— И что журналист?
— Рассказывал, как пропуск себе и паре наших ребят делал. К полкану из комендатуры зашел, две штуки баксов сунул и через десять минут получил документ. Пока такие полканы у русаков служат, нам бояться нечего...
— Говорят, что тот журналист с Бараевыми дружит. И с Гелаевым.
— Много что говорят, — весомо заявил Малик, которого анаша настроила на философский лад. — Ты всех не слушай. Надо будет, и он в подвал сядет... Как наш ингуш, — Исрапилов вспомнил о привезенном месяц назад Магомеде Цароеве.
Захват ингушского юноши был чистой воды самодеятельностью Лемы Беноева и Тимура Джабраилова, сопровождавших колонну бензовозов до блокпоста.
Когда связанного и упакованного в мешок Цароева привезли в село, первые два дня никто не знал, что с ним делать. Как никак Магомет был вайнахом, а старики испытывали некоторый стыд, если речь заходила о похищениях соплеменников. Точку в споре поставил вернувшийся из Урус Мартана Резван Гареев. Цароева превентивно избили и бросили в подвал к остальным заложникам. А к его родственникам отправили парламентера.
— Хорошо бы, — Бачараев мечтательно закатил глаза. — За него можно много денег попросить... А то эти сидят — и все без толку.
— Резван знает, что делает, — Исрапилов не подал виду, что сам недоволен действиями Гареева. Тот слишком много времени уделял борьбе за независимость республики и слишком мало заботился о благосостоянии рядовых бойцов. Не то что другие главари банд.
— Может, с пацанами поговорить и самим начать дела делать?
Идея о создании независимого отряда уже давно носилась в воздухе. Но для ее осуществления требовалось пойти против воли Резвана, который жестоко карал любую самодеятельность.
Исрапилов почесал давно немытую голову.
— Не знаю...
— А что тут знать? — разошелся Иса.. — Автоматы есть, гранаты есть. Сами возьмем все, что захотим. До русских станиц два дня ходу. Налетели, загрузили машины, русаков постреляли — и обратно! А то с бензина одни Гареевы бабки стригут, нам крохи отстегивают. Пацаны вон на «мерседесах» разъезжают...
— Сейчас уже нет, — Малик поправил возбужденного односельчанина. — Если только в Москве.
— А мы чем хуже? Можем и в Москву поехать. Русаки к войне непривычны, сразу руки вверх поднимают, — предвкушение богатой жизни захватило Бачараева. — В Москве денег море, на всех хватит, — в свои двадцать четыре года Иса не был нигде дальше Аргуна, и его представления о крупных городах основывались на рассказах сбежавших оттуда соплеменников. — Квартиры купим, машины, женщин... Русаки сами отдадут, им только ствол покажи.
Исрапилов сплюнул под ноги и растер плевок подошвой кирзового сапога.
— Думать надо...
* * *
В темноте растущие вдоль дороги кусты напоминали огромные клочья серо черного войлока. Если б не свет луны, наблюдение пришлось бы отложить до утра.Рокотов лег на самый край обрыва и навел бинокль на колышащиеся от ветерка листья.
«Та ак... Смородина альпийская, кустику лет шесть семь, если судить по высоте. Справа небольшой песчаный наплью, слева — боярышник. Ага, вот и углубления... Действительно, Дима прав, вдавлено чем то округлым и тяжелым. Напоминает донышко снаряда калибра миллиметров двести. Фугас? Возможно... А смысл? Свежих следов на дороге нет. Непонятно, зачем здесь минировать...»
— Никита, — шепотом позвал Владислав.
— Чево? — Филонов поерзал на жестком камне и перевел видоискатель прицела на сорок пять градусов влево.
— Куда ведет эта дорожка?
— В пяти километрах на юго восток два села.
— Ясно...
«В принципе, место удобное. С обеих сторон ущелье заперто узкими проходами. Если подорвать заряды здесь и метрах в ста у того валуна, успех обеспечен... — Рокотов медленно осмотрел прилегающее к кусту пространство. — Земля не взрыхлена, но это ни о чем не говорит. Могли места закладок заложить дерном...»
— Влад! — Никита толкнул биолога локтем. — Огонек!
— Где?
— Слева, возле осыпи...
— Вижу, — Рокотов немного подкрутил верньер бинокля.
«Сигарета... Жаль, что больше ничего не рассмотреть. Хотя... Эта рощица акаций здесь единственная. И устраиваться на ночлег лучше всего именно под деревьями. В кустах неудобно. Что ж, придется немного отклониться от маршрута и выяснить, в чем дело. Лучше перебдеть, чем недобдеть... Но осторожно...»
— Спуститься сможем?
— А як же! — Филонов цыкнул зубом. — Будем брать?
— Придется, — Рокотов пожал плечами. — Не упускать же момент.
— Согласен. Тогда поползли обратно. Димон, сиди здесь и жди Игоряна. На пару будете сверху отслеживать...
— Только зазря не палите, — предупредил Владислав. — Ваша задача — не подпустить подкрепление, если объявится. Саму группу мы и так прихлопнем. Их там человек десять, не больше...
— А если это федералы? — тихо спросил Славин.
— Не, — отрезал Филонов. — Спецназовцы на открытом пространстве курить точно не будут. Брюхом чую — чичики.
— Арсения тоже оставьте, — попросил Дима. — На всякий случай...
— Верно, — хмыкнул Рокотов. — Не пристало батюшке ночью по кустам шнырять, аки сатанисту бешеному... Всё, мы пошли.
— Удачи.
— И тебе. Помни — стрелять в самом крайнем случае, когда точно уверен, что перед тобой не кто нибудь из нас.
— Не беспокойся, не перепутаю...
Глава 5
Каждый охотник желает знать...
Последним на россыпь известняка спрыгнул Туманишвили, придерживая подбородком ремень СВУ АС, и залег рядом с Лукашевичем. В тридцати метрах от основной группы Рокотов отдал последние приказания Филонову и Рядовому, хлопнул Никиту по плечу и отполз назад.
Посланная на разведку двойка растворилась в темноте.
Медленно потекли минуты...
Лежащие казаки образовали полукруг, выставив стволы из за камней и напряженно вслушиваясь в ночную тишину, прерываемую лишь шелестом листьев под порывами прохладного ветерка.
Влад скрючился за трапециевидным валуном, положил «Грозу» на колено и прикрыл глаза. Выключив зрение, он тем самым активизировал все остальные чувства, более полезные в окружавших его условиях. Ухо уловило шуршание крыльев летучей мыши, затем где то справа от него со скалы сорвался мелкий камешек и стукнулся об известняк у подножия горы, спереди поток воздуха принес едва уловимый запах погасшего костра. Кто то из бойцов еле слышно шмыгнул носом.
«Напряжены... Это и понятно. За исключением Никитона и меня, для всех это первая боевая операция. Тем более — ночью. Есть от чего впасть в нирвану... Но когда то начинать надо. Сейчас на нашей стороне внезапность и, вероятнее всего, численный перевес. Так что должны справиться... Большими группами на минирование дорог не выходят. Но нельзя исключать и наличия где нибудь поблизости более крупного отряда. Вон, если судить по телерепортажам, при нападении на колонны всегда с обеих сторон наваливаются. Однако с той стороны дороги разместиться негде, кустики низковаты. Если только залечь непосредственно перед нападением, минут за тридцать сорок. Эх, днем было бы проще!.. Не ной. Днем не только нам проще...»
Рокотов поочередно вытянул вперед руки и слегка встряхнул кисти, разогревая замерзшие пальцы.
«Холодно, блин. Градусов двенадцать от силы. Не хватает еще простудиться... Верно говорят, что полная приключениями жизнь в старости оборачивается сплошными болячками. То тут кольнет старая рана, то там. Исключение составляют геморрой и ожирение. Вот это мне явно не грозит. С моим образом жизни только успевай брюхо набивать. Жирок нагулять некогда. То от албанцев и всякой другой сволочи сматываюсь, то они от меня. Я как татарин, мне все равно — что водка, что пулемет — лишь бы с ног валило. Наступать — бежать, отступать — бежать... Насыщенно живу, понимаешь! Романтично. Покой мне даже и не снится... Вот интересно, начнется очередная заваруха на Балканах или нет? Скоро выборы, Милошевича скинуть попытаются. Просто так он не уйдет. И у мирового сообщества во главе с идиотами янкесами опять не останется другого выхода, кроме как бомбить. Поддержать, так сказать, оппозицию... А моя невестушка из Белграда ни в какую! Вот ведь подфартило! Знойная парочка патриотов надомников. Одна в Белграде сидит, другой по горам шляется. Сюрреализм... И детишки небось в папашку с мамашкой пойдут. Такие же неуемные. Со слоганом на устах „Новое поколение выбирает эс триста*!». Ни больше ни меньше... Кстати, о киндерах. Этот вопрос стоит серьезно обдумать. Может, так удастся Мирьяшу в Питер выманить?.."
* С 300 — зенитно ракетный комплекс наземного базирования. По своим характеристикам на порядок превышает американские и немецкие аналоги.
Размышления о планировании здоровой славянской семьи прервали вернувшиеся Филонов с Рядовым.
Экс браконьер примостился рядом с Владом, Семен залег рядом с Чубаровым.
— Девять человек. Дрыхнут. Поставили часового, но тот мышей не ловит.
— Оружие?
— «Калаши» и гранаты. Экипированы неплохо, но явно хреново подготовлены. Рассчитывают на авось. Пришли пешком...
— Там точно один отряд?
— Точно. Я до поворота дороги дошел. Никого...
— Понятно, — Рокотов немного приподнялся и подозвал к себе Чубарова, Пышкина и Веселовского. — Значит, так. Я с первой группой выдвигаюсь в лоб, Миша слева, Леша — справа. Обходите немного сзади. Ваша задача — мочить схватившихся за оружие. Только меня не зацепите, я в самом центре поработаю. Бить одиночными и наверняка. Пленных не берите, это моя забота...
Командиры групп молча кивнули.
— Двигаемся медленно и предельно осторожно. Времени навалом, так что лишние десять минут погоды не делают. Никита, сигналь наверх...
Филонов перевернулся на спину и дважды нажал на кнопку фонарика, полуприкрыв ладонью отражатель света. Сидящие на скале в двухстах метрах от них Гречко, Дима Славин и отец Арсений никак себя не проявили, но так и было оговорено заранее. Увидев две короткие вспышки, оставленная наверху троица, заняла боевые позиции и приготовилась.
Посланная на разведку двойка растворилась в темноте.
Медленно потекли минуты...
Лежащие казаки образовали полукруг, выставив стволы из за камней и напряженно вслушиваясь в ночную тишину, прерываемую лишь шелестом листьев под порывами прохладного ветерка.
Влад скрючился за трапециевидным валуном, положил «Грозу» на колено и прикрыл глаза. Выключив зрение, он тем самым активизировал все остальные чувства, более полезные в окружавших его условиях. Ухо уловило шуршание крыльев летучей мыши, затем где то справа от него со скалы сорвался мелкий камешек и стукнулся об известняк у подножия горы, спереди поток воздуха принес едва уловимый запах погасшего костра. Кто то из бойцов еле слышно шмыгнул носом.
«Напряжены... Это и понятно. За исключением Никитона и меня, для всех это первая боевая операция. Тем более — ночью. Есть от чего впасть в нирвану... Но когда то начинать надо. Сейчас на нашей стороне внезапность и, вероятнее всего, численный перевес. Так что должны справиться... Большими группами на минирование дорог не выходят. Но нельзя исключать и наличия где нибудь поблизости более крупного отряда. Вон, если судить по телерепортажам, при нападении на колонны всегда с обеих сторон наваливаются. Однако с той стороны дороги разместиться негде, кустики низковаты. Если только залечь непосредственно перед нападением, минут за тридцать сорок. Эх, днем было бы проще!.. Не ной. Днем не только нам проще...»
Рокотов поочередно вытянул вперед руки и слегка встряхнул кисти, разогревая замерзшие пальцы.
«Холодно, блин. Градусов двенадцать от силы. Не хватает еще простудиться... Верно говорят, что полная приключениями жизнь в старости оборачивается сплошными болячками. То тут кольнет старая рана, то там. Исключение составляют геморрой и ожирение. Вот это мне явно не грозит. С моим образом жизни только успевай брюхо набивать. Жирок нагулять некогда. То от албанцев и всякой другой сволочи сматываюсь, то они от меня. Я как татарин, мне все равно — что водка, что пулемет — лишь бы с ног валило. Наступать — бежать, отступать — бежать... Насыщенно живу, понимаешь! Романтично. Покой мне даже и не снится... Вот интересно, начнется очередная заваруха на Балканах или нет? Скоро выборы, Милошевича скинуть попытаются. Просто так он не уйдет. И у мирового сообщества во главе с идиотами янкесами опять не останется другого выхода, кроме как бомбить. Поддержать, так сказать, оппозицию... А моя невестушка из Белграда ни в какую! Вот ведь подфартило! Знойная парочка патриотов надомников. Одна в Белграде сидит, другой по горам шляется. Сюрреализм... И детишки небось в папашку с мамашкой пойдут. Такие же неуемные. Со слоганом на устах „Новое поколение выбирает эс триста*!». Ни больше ни меньше... Кстати, о киндерах. Этот вопрос стоит серьезно обдумать. Может, так удастся Мирьяшу в Питер выманить?.."
* С 300 — зенитно ракетный комплекс наземного базирования. По своим характеристикам на порядок превышает американские и немецкие аналоги.
Размышления о планировании здоровой славянской семьи прервали вернувшиеся Филонов с Рядовым.
Экс браконьер примостился рядом с Владом, Семен залег рядом с Чубаровым.
— Девять человек. Дрыхнут. Поставили часового, но тот мышей не ловит.
— Оружие?
— «Калаши» и гранаты. Экипированы неплохо, но явно хреново подготовлены. Рассчитывают на авось. Пришли пешком...
— Там точно один отряд?
— Точно. Я до поворота дороги дошел. Никого...
— Понятно, — Рокотов немного приподнялся и подозвал к себе Чубарова, Пышкина и Веселовского. — Значит, так. Я с первой группой выдвигаюсь в лоб, Миша слева, Леша — справа. Обходите немного сзади. Ваша задача — мочить схватившихся за оружие. Только меня не зацепите, я в самом центре поработаю. Бить одиночными и наверняка. Пленных не берите, это моя забота...
Командиры групп молча кивнули.
— Двигаемся медленно и предельно осторожно. Времени навалом, так что лишние десять минут погоды не делают. Никита, сигналь наверх...
Филонов перевернулся на спину и дважды нажал на кнопку фонарика, полуприкрыв ладонью отражатель света. Сидящие на скале в двухстах метрах от них Гречко, Дима Славин и отец Арсений никак себя не проявили, но так и было оговорено заранее. Увидев две короткие вспышки, оставленная наверху троица, заняла боевые позиции и приготовилась.