Нормальный капитан на подобной посудине в море не выйдет.
Однако субмарина на учения пошла. Из этого Иванцов сделал вывод, что капитану приказали закрыть глаза на недокомплект средств спасения и вынудили отправиться в квадрат, где и произошла катастрофа.
Приказать могли двое: Зотов и Яцык. Они же прилагали все усилия, чтобы представить аварию результатом злонамеренных действий иностранной подлодки.
Версию о самопроизвольном взрыве «экспериментальной торпеды» Секретарь Совбеза отмел сразу. Для этого ему потребовалось лишь позвонить начальнику испытательного полигона и выяснить, что новых торпед на флот не поставлялось более четырех дет. Не говоря уже о свежих разработках. Денег, выделяемых инженерным подразделениям, едва едва хватало на выплату зарплаты сотрудникам и оплату электроэнергии. Все изобретения и усовершенствования оставались на бумаге, даже без изготовления макетов.
Иванцов отвернул голову, чтобы сидящий напротив него Главком ВМФ не заметил злого огонька, промелькнувшего в глазах Секретаря Совбеза.
— Где в данный момент находятся лодки НАТО? — спросил Президент. Самохвалов зашелестел картой.
— На час дня сегодня две лодки типа «Лос Анджелес», замеченные у границ полигона, направляются в порты Великобритании. Одна субмарина пока неизвестной принадлежности встала в Норвегии. Предположительно — на ремонт...
— На плановый ремонт, — спокойно уточнил Иванцов. — О нем была договоренность еще три месяца назад.
— Нам это пока неизвестно, — Главком ВМФ сжал зубы.
— У нас нет объективных данных, — на помощь Главкому пришел Кацнельсон.
— А когда они будут? — внятно спросил Штази.
— Это вопрос к Внешней разведке и ФАПСИ, — нашелся вице премьер. — Необходимо дать им поручение выяснить детали ремонта.
— Министр обороны хотел сделать официальный запрос в НАТО по поводу этих лодок, — встрепенулся Глава Администрации. — В принципе, если они ни при чем, то могут разрешить внешний осмотр корпусов.
— Сомневаюсь, — покачал головой Иванцов. — Американцы никогда и ни при каких обстоятельствах не то что не дают производить осмотры, но даже не комментируют действия своих подводников. Это закон. Другое дело — проследить, не будет ли в самом ближайшем будущем смещения с должности какого нибудь капитана.
— Скорее кого нибудь наградят, — буркнул Самохвалов.
— Ошибаетесь, — Секретарь Совбеза разозлился на Главкома, но не подал виду. — По правилам ВМС США, капитан, допустивший опасное сближение с иным кораблем, в результате чего произошла авария, списывается на берег. И тут не играют роль никакие заслуги. Я думал, что вам это известно...
Самохвалов индифферентно уставился в стену позади Иванцова.
Признавать собственное поражение в споре с этим сухощавым фээсбэшником ему не хотелось. Лучше сделать вид, что не имеешь желания дискутировать с дилетантом, а затем попытаться подложить Иванцову какую нибудь свинью и дискредитировать его в глазах Президента.
Главком ВМФ давно забыл про честь морского офицера и превратился в суетливого интригана, озабоченного лишь тем, чтобы на бумаге его ведомство выглядело на пять баллов. Что на самом деле происходило с флотом, в каких условиях жили семьи офицеров и мичманов, насколько им задерживали их и так скудную зарплату, Самохвалова не волновало. У него уже была четырехэтажная дача из белого итальянского кирпича с двумя лифтами и подземным гаражом на шесть машин в районе Рублевского шоссе, и два десятка фирм, оформленных на ближайших родственников. Так что перспектива ухода в отставку его особенно не пугала.
Неприятно, конечно, но пережить можно. По крайней мере без куска белого хлеба с толстым слоем масла он не останется. И связи в правительстве никуда не денутся.
Однако при новом Президенте Главком ВМФ чувствовал себя немного неуютно. Штази посадил на высокие посты своих дружков по работе в разведке, которые проводят совсем не ту политику, к которой привыкли Самохвалов, Зотов и подобные им военачальники.
Раньше было проще.
И безопаснее.
Всегда можно было договориться с премьер министром о выделении дополнительных средств на экстренные нужды и полгода год покрутить денежки в дружественных Владимиру Сергеевичу банках.
Теперь иначе.
Конечно, кристальной честностью нынешний Председатель правительства России не отличается. Недаром в народе его кличут «Миша Два Процента», имея в виду, что премьер всегда берет именно эту маржу за свое участие в сомнительных сделках. Но интересы нового главы правительства не совпадают с интересами той группы, к которой традиционно тяготел Самохвалов. И обращаться к премьеру напрямую уже не получается. Соответственно, падают доходы Главкома.
Слава Богу, удалось пропихнуть на место председателя Счетной Палаты экс премьера Степашко. Тот мужик свой, всегда с пониманием относился к нуждам высшего армейского руководства. И сейчас не подводит, вовремя «не замечает» двусмысленные документы и заранее предупреждает о проверках.
Но все же боязно...
— Ясно, — подвел итог Президент. — Александр Стальевич, готовьте указ о награждении экипажа. Капитану — Героя России, остальным — ордена Мужества. Илья Иосифович и Владимир Сергеевич сегодня вылетают в Североморск. Хватит тут сидеть. На месте осмотритесь и доложите...
Главком ВМФ облегченно выдохнул воздух. Его опасения не подтвердились. Штази не стал требовать крови и срывать погоны.
— Далее... К завтрашнему утру у меня на столе должна лежать служебная записка с перечислением всех возможных причин катастрофы и утвержденный список членов госкомиссии. Равно как и первые прикидки по подъему лодки. Метод, сроки, кто исполняет. Всё, все свободны, за исключением Секретаря Совета Безопасности...
Трое краснолицых патрульных заталкивали в «собачник» милицейского УАЗа сопротивляющегося длинноволосого парня в порванных джинсах и ярко оранжевой рубахе.
Гоблин* опустил стекло на водительской дверце своего новенького джипа «гранд чероки».
* См. романы Д. Черкасова «Косово поле. Эпизод второй: Россия», «Последний солдат Президента», «Белорусский набат», «Шансов для братвы» и «Канкан для братвы» (прим. редакции).
— Как вы смеете! — донесся крик трепыхающегося задерживаемого. — Я заместитель главного редактора! Вы не имеете права!
В ответ один из патрульных ловко врезал парню дубинкой пониже спины.
Тот взвизгнул от неожиданности и разжал руки, которыми цеплялся за кузов «мусоровоза». Хлопнула дверца «собачника».
Журналист выбрался из автомобиля и подошел к молоденькому лейтенанту, с которым познакомился месяца два назад, когда по заданию редакции описывал работу батальона патрульно постовой службы. В тот день какая то проходившая мимо них халда неожиданно попыталась стукнуть милиционера по голове авоськой с бутылочками овсяной спиртовой настойки, но Чернов перехватил руку алкоголицы и тем самым спас лейтенанта от черепно мозговой травмы.
В процессе блиц допроса, устроенного халде, выяснилось, что та принадлежала к немногочисленному племени российской интеллигенции и даже подвизалась в одном издательстве, выпускающем детскую литературу. А аптечные препараты использовала для «раскрепощения творческого начала», принимая по полфлакончика каждые пятнадцать минут. Вставший на ее пути лейтенант милиции показался истово верующей интеллигентке алкоголичке «воплощением дьявола», и она решила любым способом «прервать цепь его злодеяний», даже если бы для этого ей пришлось лишиться ценного спиртосодержащего продукта...
— Здорово, Леша.
— А а, Дима! — обрадовался лейтенант. — Каким ветром?
— Мимо проезжал, — Гоблин с интересом посмотрел на печальное лицо парня, выглядывавшего на улицу из за решетки. — Чо это вы тут делаете?
— Проводим задержание особо опасного преступника, — гордо ответил лейтенант.
— Этого?
— Ага...
— И кто он?
— Убийца Гришечкин. — Чернов хрюкнул.
— Кого он убивал? Писателей?
— Почему? — лейтенант озадаченно уставился на журналиста.
— Потому что Гришечкин — главный редактор издательства «Нева». Он чо, заманивал, авторов в свой кабинет и там мочил? Вот уж от Виталика не ожидал!
— Не, ты перепутал... Убийство в прошлом году на таможне* помнишь?
* См. роман Д.Черкасова «Косово поле. Эпизод второй: Россия» (прим. редакции).
— Ну, — напрягся Гоблин.
— Вот он один из них. Пособник...
— Ах, та ак! И вы его чо, целый год искали?
— У следователя спроси. Мы только его поручение выполняем.
— Понятно. Токо я тебя огорчить должен. Этот штрих в собачнике — не Гришечкин.
— А кто?!
— Я почем знаю, — зевнул Гоблин.
— Как твоя фамилия?! — возмущенно заорал лейтенант, повернувшись к машине.
— Гречин! — разнылся парень за решеткой. — Я же вам тридцать три раза говорил!
Толстый сержант покрутил в руке дубинку.
— Мы думали, что блефует...
— Вот черт! — лейтенант сплюнул на асфальт. — Опять перепутали! А ну, быстро за мной!
— Меня то выпустите! — истошно завопил задержанный.
— Потом! — милиционеры помчались в темный проем парадного.
Гоблин нажал на ручку двери УАЗа и помог парню выбраться на улицу. На лице у заместителя главного редактора лиловел свежий синяк.
— Вали отседова, — посоветовал журналист, — завтра придешь.
Со второго этажа дома раздались гулкие удары в железную дверь и крики «Милиция!», перемежающиеся матерными воплями. Экс задержанный быстрым шагом скрылся в проходном дворе,
Окно кабинета главного редактора распахнулось, и на подоконник выбрался молодой худощавый человек в костюме. Он ловко добрался до водосточной трубы, обхватил ее руками и пополз вниз, не отрывая глаз от раскрытого окна.
Когда расстояние между асфальтом и подошвами его ботинок сократилось до полуметра, произошло непредвиденное.
Ржавая труба лопнула в месте крепления и с противным скрипом отошла от стены дома.
— Не понял! — громко сказал доморощенный верхолаз и упал спиной на тротуар.
Сверху на него обрушился метровый кусок грязного железа.
Гоблин приоткрыл рот.
Экс альпинист резво вскочил, отряхнул перепачканные пиджак и брюки и, словно заправский ниндзя, одним прыжком преодолел расстояние до сквозной арки, выходящей на соседнюю улицу.
Застучали торопливые шаги, и все стихло.
Чернов поднял глаза на окно второго этажа.
Спустя четверть минуты на свежий воздух высунулся запыхавшийся лейтенант.
— Где он?
— Кто?
— Убийца Гришечкин!
— А я откуда знаю? — соврал журналист. — Из дома никто не выходил.
— Обыскать помещение! — крикнул лейтенант и скрылся в глубине комнаты.
Гоблин усмехнулся, сел за руль урчащего джипа, переключил рычаг коробки передач и мягко нажал на педаль газа.
Кузьмич потрогал рукой переплетенные ветви и вопросительно посмотрел на Никиту.
— Ну? И как мы будем вылезать?
— Прорубим отверстие.
— И что там за ним?
— Обрыв метров пять...
— Годится, — Пышкин повернулся к Рокотову. — Что думаешь?
Владислав сбросил со спины рюкзак и положил поверх него «Грозу».
— Объявляется привал. Часика четыре до темноты отдыхаем. Никита, помоги ребятам организовать два поста наблюдения внешнего пространства... Первая смена — Рудометов и Дима Славин, вторая — Туманишвили и Лукашевич. Задача: отследить любое движение в радиусе километра. Остальным отдыхать...
— Где туалет организуем? — спросил Соколов.
Рокотов указал на боковой проход.
— Там. Только отойди подальше. И не забудь песочком присыпать... Кстати, что насчет тыла?
— Щас, — Филонов достал саперную лопатку. — Миша, подсоби...
Экс браконьер на пару с Чубаровым отошли вглубь пройденного группой коридорчика на несколько метров и ударами лопаток обрушили нависавший сбоку песчаный нарост.
Пара тонн серого известняка запечатали проход.
— А обратно как? — забеспокоился Влад.
— Ерунда, разгребем за пять минут, — махнул рукой Никита. — Чай не египетская гробница.
— Хорошо, — Рокотов уселся на плоский обломок бута и расстегнул ремни рюкзака. — Немного перекусим и придавим харю*...
* Придавить (давить) харю — спать (жарг.)
Спустя два часа Владислав открыл глаза, потянулся и приподнялся на локте.
Кроме него и бодрствующей второй смены караульных все спали.
Рокотов бесшумно встал, посетил боковой проход, где оставил на стене личную влажную метку, вернулся на террасу, попил воды из фляги и примостился с сигаретой рядом с Егором.
— Как обстановка?
— Нормально, — Туманишвили чуть дернул плечами, не отрываясь от мощного шестнадцатикратного бинокля с просветленной оптикой. — Никого. Одни пернатые. Да и их немного... Слева квадрат перепахан, явно полигон. Вот живность отсюда и свалила.
— Большой квадрат?
— Где то двести на двести. Зеленка до самой земли выжжена.
— Зажали кого то, — предположил Владислав. — Как Никита и говорил. Приперли к горе и расстреляли с воздуха.
— Речку отсюда видать?
— Нет. Хотя она должна быть совсем рядом, если судить по карте, — Егор размял затекшую шею и на несколько секунд отложил бинокль. — Дай сигарету...
— Спасибо... Быстрей бы дойти, — грузин вздохнул и чиркнул зажигалкой.
— Поспешишь — людей насмешишь, — тихо сказал Рокотов. — Я тебя прекрасно понимаю. Сам бы места себе не находил, если бы в моей семье подобное случилось. Но успех нашей маленькой операции зависит от скрытности передвижения. Так что придется терпеть.
— Да понимаю я... Зло берет, что столько времени зря потрачено. На ментов, на написание объяснений, на ожидания хоть какого нибудь результата.
— Что поделать... Это новая российская реальность. Если так и дальше пойдет, то за возбуждение уголовного дела от терпилы будут деньги требовать.
— А ты думаешь этого не было? — печально улыбнулся Егор. — Два раза намекали. Один раз в областном УВД, второй уже в Москве... Типа, денег на спецоперацию нет, надо людей простимулировать.
— Спецназовцев стимулировать не надо, — Влад пожал плечами. — Им самим работать не дают. Вон, киндера израильского давеча освобождали. Знали, где содержится, но по приказу начальства на захват не шли... Тянули время, чтоб к визиту нашего министра внутренних дел приурочить. Тот в Тель Авив собирался. Буквально накануне поездки и освободили. Президент свой самолет дал, министр по телику выступил, самолюбие потешил. Мол, смотрите, какое у меня министерство крутое! Сволочь золотопогонная... Лучше бы генералов своих по камерам распихал. За мздоимство, за участие в коммерческих разборках, за дачки по лимону баксов...
— А ты как к новому президенту относишься?
— Сложно отношусь, хоть и голосовал за него. Теперь сомневаюсь. Не знаю пока, верить ему или нет... Вроде мужик он ничего, но окружение... Меня настораживает то, как он себя поставил.
— В смысле? — Туманишвили лег на бок и подпер ладонью щеку.
— Отгородился от всего. Раньше власть более доступной была. Вон, примерчик свежий. Приятель у меня в Питере есть, Димон. Журналистом работает. Активный, что перпетуум мобиле. Так он три письма заказных на имя Президента отослал, все по свободе слова материальчики собирал. И ни ответа, ни привета...
— Ну, глупо надеяться, что Президент на все письма отвечать будет, — рассудил Егор.
— Вот ты тут ошибаешься, — Рокотов затушил окурок. — Отвечать то он и не должен, но вот его аппарат обязан прислать ответ или переадресовать обращение в соответствующее министерство. По поводу чего заявителю приходит специальная карточка. Это закон. А Димон ни фига не получил. Теперь строчит статейку по этому поводу. Мол, либо аппарат разболтался и совсем мышей не ловит, либо сам Президент дал негласное указание на письма не отвечать...
— Президент вряд ли, — нахмурился Туманишвили.
— Ой ли? — Владислав посмотрел на спящих казаков. — Откуда такая уверенность? Лично у меня ее нет. Тем более что правду мы никогда не узнаем. Остается гадать, что с точки зрения доверия к власти опасно. Раз человеку не ответили, другой, а потом он сам перестанет обращаться и начнет скептически относиться уже к любой инициативе того же свежеизбранного президента... Хорошо ли это? Не думаю. Вот ты сам посмотри. Умные люди давно в чиновники не идут, не хотят участвовать в этом бардаке и воровстве. Наверху одну и ту же колоду тасуют. Нет притока новых кадров. А без свежей крови любая система сдохнет... Еще пример, если тебя история с Димоном не удовлетворила. Уже на более высоком уровне. Про представителей Президента ты, надеюсь, знаешь?
— Естественно, — недоуменно выдохнул Егор.
— А про программу представителя в Приволжском регионе слышал?
— Что именно?
— Конкурс на замещение должностей его помощников.
— Что то слышал...
— Вот и подумай, с чего бы объявлять конкурс. Не потому ли, что те, кому предложили изначально, отказались, а? И пришлось бросать клич уже в форме демократичного конкурса?
Туманишвили наморщил лоб — Влад умел ставить точные вопросы и делать парадоксальные выводы из почти незаметных мелочей.
— Ага! — обрадовался Рокотов. — Проняло. Вдогоночку тебе еще информация к размышлению — с чего это в последнее время на государственные посты так много вояк назначается? Не подскажешь?.. Ты, кстати, можешь одновременно и наблюдение вести, и со мной разговаривать.
— Фу ты ну ты! — Егор схватил бинокль. — Извини...
Сравнение верхних изгибов нуклеидных цепочек ему совсем не понравилось.
Он аккуратно сложил ксерокопию, сунул ее в карман халата, и откинулся в кресле, уставившись прямо перед собой на немного аляповатый цветной календарь «Pirelli», призванный немного украсить унылую серую стену кабинета.
Глава 4
Однако субмарина на учения пошла. Из этого Иванцов сделал вывод, что капитану приказали закрыть глаза на недокомплект средств спасения и вынудили отправиться в квадрат, где и произошла катастрофа.
Приказать могли двое: Зотов и Яцык. Они же прилагали все усилия, чтобы представить аварию результатом злонамеренных действий иностранной подлодки.
Версию о самопроизвольном взрыве «экспериментальной торпеды» Секретарь Совбеза отмел сразу. Для этого ему потребовалось лишь позвонить начальнику испытательного полигона и выяснить, что новых торпед на флот не поставлялось более четырех дет. Не говоря уже о свежих разработках. Денег, выделяемых инженерным подразделениям, едва едва хватало на выплату зарплаты сотрудникам и оплату электроэнергии. Все изобретения и усовершенствования оставались на бумаге, даже без изготовления макетов.
Иванцов отвернул голову, чтобы сидящий напротив него Главком ВМФ не заметил злого огонька, промелькнувшего в глазах Секретаря Совбеза.
— Где в данный момент находятся лодки НАТО? — спросил Президент. Самохвалов зашелестел картой.
— На час дня сегодня две лодки типа «Лос Анджелес», замеченные у границ полигона, направляются в порты Великобритании. Одна субмарина пока неизвестной принадлежности встала в Норвегии. Предположительно — на ремонт...
— На плановый ремонт, — спокойно уточнил Иванцов. — О нем была договоренность еще три месяца назад.
— Нам это пока неизвестно, — Главком ВМФ сжал зубы.
— У нас нет объективных данных, — на помощь Главкому пришел Кацнельсон.
— А когда они будут? — внятно спросил Штази.
— Это вопрос к Внешней разведке и ФАПСИ, — нашелся вице премьер. — Необходимо дать им поручение выяснить детали ремонта.
— Министр обороны хотел сделать официальный запрос в НАТО по поводу этих лодок, — встрепенулся Глава Администрации. — В принципе, если они ни при чем, то могут разрешить внешний осмотр корпусов.
— Сомневаюсь, — покачал головой Иванцов. — Американцы никогда и ни при каких обстоятельствах не то что не дают производить осмотры, но даже не комментируют действия своих подводников. Это закон. Другое дело — проследить, не будет ли в самом ближайшем будущем смещения с должности какого нибудь капитана.
— Скорее кого нибудь наградят, — буркнул Самохвалов.
— Ошибаетесь, — Секретарь Совбеза разозлился на Главкома, но не подал виду. — По правилам ВМС США, капитан, допустивший опасное сближение с иным кораблем, в результате чего произошла авария, списывается на берег. И тут не играют роль никакие заслуги. Я думал, что вам это известно...
Самохвалов индифферентно уставился в стену позади Иванцова.
Признавать собственное поражение в споре с этим сухощавым фээсбэшником ему не хотелось. Лучше сделать вид, что не имеешь желания дискутировать с дилетантом, а затем попытаться подложить Иванцову какую нибудь свинью и дискредитировать его в глазах Президента.
Главком ВМФ давно забыл про честь морского офицера и превратился в суетливого интригана, озабоченного лишь тем, чтобы на бумаге его ведомство выглядело на пять баллов. Что на самом деле происходило с флотом, в каких условиях жили семьи офицеров и мичманов, насколько им задерживали их и так скудную зарплату, Самохвалова не волновало. У него уже была четырехэтажная дача из белого итальянского кирпича с двумя лифтами и подземным гаражом на шесть машин в районе Рублевского шоссе, и два десятка фирм, оформленных на ближайших родственников. Так что перспектива ухода в отставку его особенно не пугала.
Неприятно, конечно, но пережить можно. По крайней мере без куска белого хлеба с толстым слоем масла он не останется. И связи в правительстве никуда не денутся.
Однако при новом Президенте Главком ВМФ чувствовал себя немного неуютно. Штази посадил на высокие посты своих дружков по работе в разведке, которые проводят совсем не ту политику, к которой привыкли Самохвалов, Зотов и подобные им военачальники.
Раньше было проще.
И безопаснее.
Всегда можно было договориться с премьер министром о выделении дополнительных средств на экстренные нужды и полгода год покрутить денежки в дружественных Владимиру Сергеевичу банках.
Теперь иначе.
Конечно, кристальной честностью нынешний Председатель правительства России не отличается. Недаром в народе его кличут «Миша Два Процента», имея в виду, что премьер всегда берет именно эту маржу за свое участие в сомнительных сделках. Но интересы нового главы правительства не совпадают с интересами той группы, к которой традиционно тяготел Самохвалов. И обращаться к премьеру напрямую уже не получается. Соответственно, падают доходы Главкома.
Слава Богу, удалось пропихнуть на место председателя Счетной Палаты экс премьера Степашко. Тот мужик свой, всегда с пониманием относился к нуждам высшего армейского руководства. И сейчас не подводит, вовремя «не замечает» двусмысленные документы и заранее предупреждает о проверках.
Но все же боязно...
— Ясно, — подвел итог Президент. — Александр Стальевич, готовьте указ о награждении экипажа. Капитану — Героя России, остальным — ордена Мужества. Илья Иосифович и Владимир Сергеевич сегодня вылетают в Североморск. Хватит тут сидеть. На месте осмотритесь и доложите...
Главком ВМФ облегченно выдохнул воздух. Его опасения не подтвердились. Штази не стал требовать крови и срывать погоны.
— Далее... К завтрашнему утру у меня на столе должна лежать служебная записка с перечислением всех возможных причин катастрофы и утвержденный список членов госкомиссии. Равно как и первые прикидки по подъему лодки. Метод, сроки, кто исполняет. Всё, все свободны, за исключением Секретаря Совета Безопасности...
* * *
Дмитрий Чернов свернул с Загородного проспекта на Можайскую улицу, проехал пару сотен метров и притормозил, разглядывая разворачивающуюся у дома номер восемнадцать сцену.Трое краснолицых патрульных заталкивали в «собачник» милицейского УАЗа сопротивляющегося длинноволосого парня в порванных джинсах и ярко оранжевой рубахе.
Гоблин* опустил стекло на водительской дверце своего новенького джипа «гранд чероки».
* См. романы Д. Черкасова «Косово поле. Эпизод второй: Россия», «Последний солдат Президента», «Белорусский набат», «Шансов для братвы» и «Канкан для братвы» (прим. редакции).
— Как вы смеете! — донесся крик трепыхающегося задерживаемого. — Я заместитель главного редактора! Вы не имеете права!
В ответ один из патрульных ловко врезал парню дубинкой пониже спины.
Тот взвизгнул от неожиданности и разжал руки, которыми цеплялся за кузов «мусоровоза». Хлопнула дверца «собачника».
Журналист выбрался из автомобиля и подошел к молоденькому лейтенанту, с которым познакомился месяца два назад, когда по заданию редакции описывал работу батальона патрульно постовой службы. В тот день какая то проходившая мимо них халда неожиданно попыталась стукнуть милиционера по голове авоськой с бутылочками овсяной спиртовой настойки, но Чернов перехватил руку алкоголицы и тем самым спас лейтенанта от черепно мозговой травмы.
В процессе блиц допроса, устроенного халде, выяснилось, что та принадлежала к немногочисленному племени российской интеллигенции и даже подвизалась в одном издательстве, выпускающем детскую литературу. А аптечные препараты использовала для «раскрепощения творческого начала», принимая по полфлакончика каждые пятнадцать минут. Вставший на ее пути лейтенант милиции показался истово верующей интеллигентке алкоголичке «воплощением дьявола», и она решила любым способом «прервать цепь его злодеяний», даже если бы для этого ей пришлось лишиться ценного спиртосодержащего продукта...
— Здорово, Леша.
— А а, Дима! — обрадовался лейтенант. — Каким ветром?
— Мимо проезжал, — Гоблин с интересом посмотрел на печальное лицо парня, выглядывавшего на улицу из за решетки. — Чо это вы тут делаете?
— Проводим задержание особо опасного преступника, — гордо ответил лейтенант.
— Этого?
— Ага...
— И кто он?
— Убийца Гришечкин. — Чернов хрюкнул.
— Кого он убивал? Писателей?
— Почему? — лейтенант озадаченно уставился на журналиста.
— Потому что Гришечкин — главный редактор издательства «Нева». Он чо, заманивал, авторов в свой кабинет и там мочил? Вот уж от Виталика не ожидал!
— Не, ты перепутал... Убийство в прошлом году на таможне* помнишь?
* См. роман Д.Черкасова «Косово поле. Эпизод второй: Россия» (прим. редакции).
— Ну, — напрягся Гоблин.
— Вот он один из них. Пособник...
— Ах, та ак! И вы его чо, целый год искали?
— У следователя спроси. Мы только его поручение выполняем.
— Понятно. Токо я тебя огорчить должен. Этот штрих в собачнике — не Гришечкин.
— А кто?!
— Я почем знаю, — зевнул Гоблин.
— Как твоя фамилия?! — возмущенно заорал лейтенант, повернувшись к машине.
— Гречин! — разнылся парень за решеткой. — Я же вам тридцать три раза говорил!
Толстый сержант покрутил в руке дубинку.
— Мы думали, что блефует...
— Вот черт! — лейтенант сплюнул на асфальт. — Опять перепутали! А ну, быстро за мной!
— Меня то выпустите! — истошно завопил задержанный.
— Потом! — милиционеры помчались в темный проем парадного.
Гоблин нажал на ручку двери УАЗа и помог парню выбраться на улицу. На лице у заместителя главного редактора лиловел свежий синяк.
— Вали отседова, — посоветовал журналист, — завтра придешь.
Со второго этажа дома раздались гулкие удары в железную дверь и крики «Милиция!», перемежающиеся матерными воплями. Экс задержанный быстрым шагом скрылся в проходном дворе,
Окно кабинета главного редактора распахнулось, и на подоконник выбрался молодой худощавый человек в костюме. Он ловко добрался до водосточной трубы, обхватил ее руками и пополз вниз, не отрывая глаз от раскрытого окна.
Когда расстояние между асфальтом и подошвами его ботинок сократилось до полуметра, произошло непредвиденное.
Ржавая труба лопнула в месте крепления и с противным скрипом отошла от стены дома.
— Не понял! — громко сказал доморощенный верхолаз и упал спиной на тротуар.
Сверху на него обрушился метровый кусок грязного железа.
Гоблин приоткрыл рот.
Экс альпинист резво вскочил, отряхнул перепачканные пиджак и брюки и, словно заправский ниндзя, одним прыжком преодолел расстояние до сквозной арки, выходящей на соседнюю улицу.
Застучали торопливые шаги, и все стихло.
Чернов поднял глаза на окно второго этажа.
Спустя четверть минуты на свежий воздух высунулся запыхавшийся лейтенант.
— Где он?
— Кто?
— Убийца Гришечкин!
— А я откуда знаю? — соврал журналист. — Из дома никто не выходил.
— Обыскать помещение! — крикнул лейтенант и скрылся в глубине комнаты.
Гоблин усмехнулся, сел за руль урчащего джипа, переключил рычаг коробки передач и мягко нажал на педаль газа.
* * *
Путь под горным хребтом занял почти три часа. Казаки, ведомые осторожным Филоновьм, Прошли анфиладу из двух десятков карстовых полостей, соединенных друг с другом узкими трещинами в породе, по периметру обошли подземное озеро со стоячей ледяной водой, залезли по почти отвесному трехметровому сколу на следующий уровень, миновали огромную, всю утыканную сталактитами и сталагмитами пещеру с низким потолком, разгребли песчаный завал и очутились на ровной площадке, напоминающей исполинских размеров террасу. С трех сторон ее окружали каменные стены, а с четвертой стороны рос непролазный кустарник, сквозь который еле еле пробивался дневной свет.Кузьмич потрогал рукой переплетенные ветви и вопросительно посмотрел на Никиту.
— Ну? И как мы будем вылезать?
— Прорубим отверстие.
— И что там за ним?
— Обрыв метров пять...
— Годится, — Пышкин повернулся к Рокотову. — Что думаешь?
Владислав сбросил со спины рюкзак и положил поверх него «Грозу».
— Объявляется привал. Часика четыре до темноты отдыхаем. Никита, помоги ребятам организовать два поста наблюдения внешнего пространства... Первая смена — Рудометов и Дима Славин, вторая — Туманишвили и Лукашевич. Задача: отследить любое движение в радиусе километра. Остальным отдыхать...
— Где туалет организуем? — спросил Соколов.
Рокотов указал на боковой проход.
— Там. Только отойди подальше. И не забудь песочком присыпать... Кстати, что насчет тыла?
— Щас, — Филонов достал саперную лопатку. — Миша, подсоби...
Экс браконьер на пару с Чубаровым отошли вглубь пройденного группой коридорчика на несколько метров и ударами лопаток обрушили нависавший сбоку песчаный нарост.
Пара тонн серого известняка запечатали проход.
— А обратно как? — забеспокоился Влад.
— Ерунда, разгребем за пять минут, — махнул рукой Никита. — Чай не египетская гробница.
— Хорошо, — Рокотов уселся на плоский обломок бута и расстегнул ремни рюкзака. — Немного перекусим и придавим харю*...
* Придавить (давить) харю — спать (жарг.)
Спустя два часа Владислав открыл глаза, потянулся и приподнялся на локте.
Кроме него и бодрствующей второй смены караульных все спали.
Рокотов бесшумно встал, посетил боковой проход, где оставил на стене личную влажную метку, вернулся на террасу, попил воды из фляги и примостился с сигаретой рядом с Егором.
— Как обстановка?
— Нормально, — Туманишвили чуть дернул плечами, не отрываясь от мощного шестнадцатикратного бинокля с просветленной оптикой. — Никого. Одни пернатые. Да и их немного... Слева квадрат перепахан, явно полигон. Вот живность отсюда и свалила.
— Большой квадрат?
— Где то двести на двести. Зеленка до самой земли выжжена.
— Зажали кого то, — предположил Владислав. — Как Никита и говорил. Приперли к горе и расстреляли с воздуха.
— Речку отсюда видать?
— Нет. Хотя она должна быть совсем рядом, если судить по карте, — Егор размял затекшую шею и на несколько секунд отложил бинокль. — Дай сигарету...
— Спасибо... Быстрей бы дойти, — грузин вздохнул и чиркнул зажигалкой.
— Поспешишь — людей насмешишь, — тихо сказал Рокотов. — Я тебя прекрасно понимаю. Сам бы места себе не находил, если бы в моей семье подобное случилось. Но успех нашей маленькой операции зависит от скрытности передвижения. Так что придется терпеть.
— Да понимаю я... Зло берет, что столько времени зря потрачено. На ментов, на написание объяснений, на ожидания хоть какого нибудь результата.
— Что поделать... Это новая российская реальность. Если так и дальше пойдет, то за возбуждение уголовного дела от терпилы будут деньги требовать.
— А ты думаешь этого не было? — печально улыбнулся Егор. — Два раза намекали. Один раз в областном УВД, второй уже в Москве... Типа, денег на спецоперацию нет, надо людей простимулировать.
— Спецназовцев стимулировать не надо, — Влад пожал плечами. — Им самим работать не дают. Вон, киндера израильского давеча освобождали. Знали, где содержится, но по приказу начальства на захват не шли... Тянули время, чтоб к визиту нашего министра внутренних дел приурочить. Тот в Тель Авив собирался. Буквально накануне поездки и освободили. Президент свой самолет дал, министр по телику выступил, самолюбие потешил. Мол, смотрите, какое у меня министерство крутое! Сволочь золотопогонная... Лучше бы генералов своих по камерам распихал. За мздоимство, за участие в коммерческих разборках, за дачки по лимону баксов...
— А ты как к новому президенту относишься?
— Сложно отношусь, хоть и голосовал за него. Теперь сомневаюсь. Не знаю пока, верить ему или нет... Вроде мужик он ничего, но окружение... Меня настораживает то, как он себя поставил.
— В смысле? — Туманишвили лег на бок и подпер ладонью щеку.
— Отгородился от всего. Раньше власть более доступной была. Вон, примерчик свежий. Приятель у меня в Питере есть, Димон. Журналистом работает. Активный, что перпетуум мобиле. Так он три письма заказных на имя Президента отослал, все по свободе слова материальчики собирал. И ни ответа, ни привета...
— Ну, глупо надеяться, что Президент на все письма отвечать будет, — рассудил Егор.
— Вот ты тут ошибаешься, — Рокотов затушил окурок. — Отвечать то он и не должен, но вот его аппарат обязан прислать ответ или переадресовать обращение в соответствующее министерство. По поводу чего заявителю приходит специальная карточка. Это закон. А Димон ни фига не получил. Теперь строчит статейку по этому поводу. Мол, либо аппарат разболтался и совсем мышей не ловит, либо сам Президент дал негласное указание на письма не отвечать...
— Президент вряд ли, — нахмурился Туманишвили.
— Ой ли? — Владислав посмотрел на спящих казаков. — Откуда такая уверенность? Лично у меня ее нет. Тем более что правду мы никогда не узнаем. Остается гадать, что с точки зрения доверия к власти опасно. Раз человеку не ответили, другой, а потом он сам перестанет обращаться и начнет скептически относиться уже к любой инициативе того же свежеизбранного президента... Хорошо ли это? Не думаю. Вот ты сам посмотри. Умные люди давно в чиновники не идут, не хотят участвовать в этом бардаке и воровстве. Наверху одну и ту же колоду тасуют. Нет притока новых кадров. А без свежей крови любая система сдохнет... Еще пример, если тебя история с Димоном не удовлетворила. Уже на более высоком уровне. Про представителей Президента ты, надеюсь, знаешь?
— Естественно, — недоуменно выдохнул Егор.
— А про программу представителя в Приволжском регионе слышал?
— Что именно?
— Конкурс на замещение должностей его помощников.
— Что то слышал...
— Вот и подумай, с чего бы объявлять конкурс. Не потому ли, что те, кому предложили изначально, отказались, а? И пришлось бросать клич уже в форме демократичного конкурса?
Туманишвили наморщил лоб — Влад умел ставить точные вопросы и делать парадоксальные выводы из почти незаметных мелочей.
— Ага! — обрадовался Рокотов. — Проняло. Вдогоночку тебе еще информация к размышлению — с чего это в последнее время на государственные посты так много вояк назначается? Не подскажешь?.. Ты, кстати, можешь одновременно и наблюдение вести, и со мной разговаривать.
— Фу ты ну ты! — Егор схватил бинокль. — Извини...
* * *
Доктор Лоуренс Фишборн положил рядом два листочка бумаги — свежий микрофотоснимок вирусного материала из лаборатории RZ 04 и ксерокопию черно белого рисунка из журнала двадцатилетней давности.Сравнение верхних изгибов нуклеидных цепочек ему совсем не понравилось.
Он аккуратно сложил ксерокопию, сунул ее в карман халата, и откинулся в кресле, уставившись прямо перед собой на немного аляповатый цветной календарь «Pirelli», призванный немного украсить унылую серую стену кабинета.
Глава 4
Хотят ли русские вина?
Около половины девятого вечера наступили сумерки.
Филонов и Лукашевич вырубили проход в сплошной стене кустарника и вытолкнули наружу метровый ком спутанных узловатых ветвей. Последний, кому предстояло вылезать наружу должен был заткнуть этим комом проделанное отверстие. Кустарник наполовину высох, узкие и длинные листья скрутились в трубочки и пожелтели, так что со стороны вырубленный участок ничем не отличался от протянувшихся на. многие метры переплетенных между собой растений.
Казаки уселись в кружок.
Денис Фирсов вскипятил на таблетке сухого спирта два литра воды и разлил всем кофе. По пещере потянуло ароматом «арабики».
Диверсанты инициативники синхронно закурили.
Рокотов обвел взглядом еще немного сонных мужиков и вспомнил маленький отряд сербов, вместе с которыми ему выпала честь сражаться в далеких балканских горах[21]. После того как Влад обручился с Мирьяной и получил благословение от Белградского епископа, он встретился со своими боевыми друзьями и провел с ними незабываемый вечер воспоминаний. Результатом посиделок, сдобренных пятилитровой бутылью ракии[22] явилась драка Срджана и Джуро с десятком не менее пьяных оппозиционеров из числа сторонников Вука Драшковича, тащивших мимо кабачка, где заседали «истребители натовской авиации», плакат с изображением своего козлобородого лидера.
На шум выскочили и остальные участники мероприятия во главе с Рокотовым.
К финалу поединка прибыли злые полицейские, оторванные от покера звонком бдительного гражданина, чье окно на первом этаже было разбито телом наиболее рьяного оппозиционера, отправленного в сей исторический полет разошедшимся Владиславом, решившим показать старым друзьям некоторые тонкости исполнения бросков во вьет во дао.
Мусора одинаковы во всем мире.
Вместо поддержки патриотично настроенных сограждан они обычно стремятся испортить им праздник, погундеть о необходимости исполнения дурацких законов, препроводить в участок и там прочесть лекцию о привидевшихся им «нарушениях общественного порядка». В славянских государствах лекция частенько заканчивается прозрачными намеками на тяжелое материальное положение самих правоохранителей и томными взглядами на бумажники задержанных.
Но на этот раз многократно отработанный сценарий был цинично нарушен Драгутином, выскочившим полицейским в тыл и одним ударом толстой штакетины отправившим в дорожную пыль двоих из трех стражей порядка. Оставшийся на ногах попытался вытащить пистолет, что совсем не понравилось уже самому Рокотову, который отобрал у офицера его игрушку и запулил ее на крышу соседнего дома.
Визжащих полицейских связали тросом, найденным в багажнике их автомобиля, и напоследок заклеили рты скотчем.
Избитых оппозиционеров аккуратно положили рядом.
На следующее утро вся «демократическая» пресса Сербии, Черногории, Македонии и Венгрии взорвалась возмущенными репортажами о «беспределе, творимом подручными кровавого диктатора Слободана Милошевича». А видный белорусский оппозиционер, бывший министр печати независимой республики и обладатель аристократической двойной фамилии Фядуто Немогай побил все рекорды идиотизма, опубликовав в «Масонских новостях» статейку под названием «Вертухайная реальность», где обвинил президента Лукашенко в том, что тот посылает на Балканы «законспирированные группы палачей из местного КГБ», которые по вечерам набрасываются на мирных граждан и тем самым дестабилизируют обстановку в регионе. Зачем главе Беларуси потребовался новый виток напряженности на Балканах, Фядуто Немогай не уточнил.
Про полицейских в демократической прессе тактично не упоминали, сосредоточившись на описаниях «двухметровых маньяков в черном», выскочивших из темноты в количестве полусотни человек и напавших на мирно идущих с очередного митинга студентов. Журналисты оснастили Влада со товарищи бейсбольными битами, цепями и нунчаками, а Фядуто Немогай приписал им еще и попытки сексуального надругательства над поверженными оппозиционерами.
Хихикающий Рокотов скупил несколько экземпляров демократических изданий, где появились репортажи об инциденте, и увез их в Питер, поместив вырезки из югославских газет в отдельную папочку, занявшую почетное место на книжной полке...
Толя Пышкин шумно отхлебнул бодрящий тело и душу напиток и почесал живот.
— Щас бы навернуть парочку эклеров...
— Лучше троечку, — поддержал приятеля Виталий Янут.
— Ага, — кивнул Владислав, — И на дискотеку.
— Трезвым на дискотеку? — притворно удивился Кузьмич. — Ни за что!
— Будет нам всем и дискотека, и эклеры с какавой, — успокоил его Рокотов. — Чичиков встретим и станцуем... Однако к делу. Никита, доложи маршрут.
Филонов отставил кружку.
— Проходим по левому краю этой лощинки, прямо по выжженному квадрату. Дальше будет терновник, его обойдем вдоль скалы. Потом речка. Брод я знаю.
— Глубокий брод? — спросил отец Арсений, единственный из казаков не умевший плавать.
— Пройдем аки посуху, — неожиданно пошутил экс браконьер. — Будет, батюшка, о чем прихожанам рассказать. Только потом повторить не пытайтесь. Утопнете. Иисус, кстати, подстраховывался...
Священник смиренно улыбнулся.
— О чем это ты? — не понял Рокотов.
— Плавать Христос умел, вот что, — встрял неугомонный Вася Славин. — Камушки камушками, а баттерфляй — баттерфляем...
— Это еще неизвестно, — подал голос Греяко. — В Библии о плавании ничего нет.
— Вопросец, кстати, интересный, — прогудел Лукашевич. — А действительно, умел Иисус плавать или нет?
Все взоры обратились на отца Арсения.
— Умел, — признался священник. — По канонам — умел.
— Нехорошо, — покачал головой Василий. — Прямое, так сказать, руководство вовсю плавает, а подчиненный манкирует. Нехорошо...
— Всё, хватит прикалываться, — вмешался Влад. — Мы тут не для того собрались, чтобы спортивные достижения Спасителя обсуждать. Никита, продолжай...
— На том берегу сворачиваем направо и проходим по краю небольшого ущелья. Вниз не суемся, чтобы не нарваться на федералов. По ущелью идет дорога на юг, они там частенько должны ездить.
Филонов и Лукашевич вырубили проход в сплошной стене кустарника и вытолкнули наружу метровый ком спутанных узловатых ветвей. Последний, кому предстояло вылезать наружу должен был заткнуть этим комом проделанное отверстие. Кустарник наполовину высох, узкие и длинные листья скрутились в трубочки и пожелтели, так что со стороны вырубленный участок ничем не отличался от протянувшихся на. многие метры переплетенных между собой растений.
Казаки уселись в кружок.
Денис Фирсов вскипятил на таблетке сухого спирта два литра воды и разлил всем кофе. По пещере потянуло ароматом «арабики».
Диверсанты инициативники синхронно закурили.
Рокотов обвел взглядом еще немного сонных мужиков и вспомнил маленький отряд сербов, вместе с которыми ему выпала честь сражаться в далеких балканских горах[21]. После того как Влад обручился с Мирьяной и получил благословение от Белградского епископа, он встретился со своими боевыми друзьями и провел с ними незабываемый вечер воспоминаний. Результатом посиделок, сдобренных пятилитровой бутылью ракии[22] явилась драка Срджана и Джуро с десятком не менее пьяных оппозиционеров из числа сторонников Вука Драшковича, тащивших мимо кабачка, где заседали «истребители натовской авиации», плакат с изображением своего козлобородого лидера.
На шум выскочили и остальные участники мероприятия во главе с Рокотовым.
К финалу поединка прибыли злые полицейские, оторванные от покера звонком бдительного гражданина, чье окно на первом этаже было разбито телом наиболее рьяного оппозиционера, отправленного в сей исторический полет разошедшимся Владиславом, решившим показать старым друзьям некоторые тонкости исполнения бросков во вьет во дао.
Мусора одинаковы во всем мире.
Вместо поддержки патриотично настроенных сограждан они обычно стремятся испортить им праздник, погундеть о необходимости исполнения дурацких законов, препроводить в участок и там прочесть лекцию о привидевшихся им «нарушениях общественного порядка». В славянских государствах лекция частенько заканчивается прозрачными намеками на тяжелое материальное положение самих правоохранителей и томными взглядами на бумажники задержанных.
Но на этот раз многократно отработанный сценарий был цинично нарушен Драгутином, выскочившим полицейским в тыл и одним ударом толстой штакетины отправившим в дорожную пыль двоих из трех стражей порядка. Оставшийся на ногах попытался вытащить пистолет, что совсем не понравилось уже самому Рокотову, который отобрал у офицера его игрушку и запулил ее на крышу соседнего дома.
Визжащих полицейских связали тросом, найденным в багажнике их автомобиля, и напоследок заклеили рты скотчем.
Избитых оппозиционеров аккуратно положили рядом.
На следующее утро вся «демократическая» пресса Сербии, Черногории, Македонии и Венгрии взорвалась возмущенными репортажами о «беспределе, творимом подручными кровавого диктатора Слободана Милошевича». А видный белорусский оппозиционер, бывший министр печати независимой республики и обладатель аристократической двойной фамилии Фядуто Немогай побил все рекорды идиотизма, опубликовав в «Масонских новостях» статейку под названием «Вертухайная реальность», где обвинил президента Лукашенко в том, что тот посылает на Балканы «законспирированные группы палачей из местного КГБ», которые по вечерам набрасываются на мирных граждан и тем самым дестабилизируют обстановку в регионе. Зачем главе Беларуси потребовался новый виток напряженности на Балканах, Фядуто Немогай не уточнил.
Про полицейских в демократической прессе тактично не упоминали, сосредоточившись на описаниях «двухметровых маньяков в черном», выскочивших из темноты в количестве полусотни человек и напавших на мирно идущих с очередного митинга студентов. Журналисты оснастили Влада со товарищи бейсбольными битами, цепями и нунчаками, а Фядуто Немогай приписал им еще и попытки сексуального надругательства над поверженными оппозиционерами.
Хихикающий Рокотов скупил несколько экземпляров демократических изданий, где появились репортажи об инциденте, и увез их в Питер, поместив вырезки из югославских газет в отдельную папочку, занявшую почетное место на книжной полке...
Толя Пышкин шумно отхлебнул бодрящий тело и душу напиток и почесал живот.
— Щас бы навернуть парочку эклеров...
— Лучше троечку, — поддержал приятеля Виталий Янут.
— Ага, — кивнул Владислав, — И на дискотеку.
— Трезвым на дискотеку? — притворно удивился Кузьмич. — Ни за что!
— Будет нам всем и дискотека, и эклеры с какавой, — успокоил его Рокотов. — Чичиков встретим и станцуем... Однако к делу. Никита, доложи маршрут.
Филонов отставил кружку.
— Проходим по левому краю этой лощинки, прямо по выжженному квадрату. Дальше будет терновник, его обойдем вдоль скалы. Потом речка. Брод я знаю.
— Глубокий брод? — спросил отец Арсений, единственный из казаков не умевший плавать.
— Пройдем аки посуху, — неожиданно пошутил экс браконьер. — Будет, батюшка, о чем прихожанам рассказать. Только потом повторить не пытайтесь. Утопнете. Иисус, кстати, подстраховывался...
Священник смиренно улыбнулся.
— О чем это ты? — не понял Рокотов.
— Плавать Христос умел, вот что, — встрял неугомонный Вася Славин. — Камушки камушками, а баттерфляй — баттерфляем...
— Это еще неизвестно, — подал голос Греяко. — В Библии о плавании ничего нет.
— Вопросец, кстати, интересный, — прогудел Лукашевич. — А действительно, умел Иисус плавать или нет?
Все взоры обратились на отца Арсения.
— Умел, — признался священник. — По канонам — умел.
— Нехорошо, — покачал головой Василий. — Прямое, так сказать, руководство вовсю плавает, а подчиненный манкирует. Нехорошо...
— Всё, хватит прикалываться, — вмешался Влад. — Мы тут не для того собрались, чтобы спортивные достижения Спасителя обсуждать. Никита, продолжай...
— На том берегу сворачиваем направо и проходим по краю небольшого ущелья. Вниз не суемся, чтобы не нарваться на федералов. По ущелью идет дорога на юг, они там частенько должны ездить.