Страница:
*
Султанов молчал, смотрел в окно и делал вид, что к нему это не относится.
Огнев криво ухмыльнулся и продолжил:
– Так, следствием установлено, что… ля-ля-ля… двести миллионов рублей, ого! Кто установил? Вы? Ага, говорил, что у него было сотрясение мозга… Кому говорил? Неясно. Когда? Когда из камеры выходил, а Султановым в то время и не пахло?.. Ладно. Получается лажа, Иса Мухтарович, по этой писульке я не свидетель, а обвиняемый… Ну, и где обвинение?
– Если не согласны, можете написать, я же вам предлагал отказаться, – Султанов ткнул в листок постановления.
– Не дождетесь! А соображения свои я обязательно изложу – Порадую Воробейчика каллиграфией. Так, вот тут и накорябаем – С фактом экспертизы согласен, с мотивировкой – нет – и почему.
Султанов отошел.
Ему уже порядком надоел язвительный тон Огнева, тем более что по существу – гот был прав. Отправка его на психиатрическую экспертизу была чревата скандалом, он все же был свидетелем и потерпевшим от действий экс-терпилы. Хоть и в другом районе города, но все же. Назначить экспертизу против его воли было невозможно, втайне и Воробейчик, и все остальные задействованные сотрудники надеялись, что Дмитрий откажется и можно будет тянуть время, ссылаясь на алогичность его поведения и неадекватность заявлений. Согласие Огнева путало карты, дебильная мотивировка постановления становилась ясной всем.
– Иса Мухтарыч! – Голос “испытуемого” вывел следователя из мира дум – Не подскажете: “очкастый крючкотвор” с большой буквы писать или как? Все-таки заместитель прокурора…
– Где?! Вы мне официальный документ испортили!
– Да не волнуйтесь вы так – вот ваше гениальное постановление. Я пошутил.
Султанов выдернул листок, сунул в папку и вновь попытался принять независимый вид.
– Пройдемте сюда, Дмитрий Семенович… Куртку можете сдать в гардероб.
– Конечно, сдам, вежливые люди к врачу в кабинет в верхней одежде не входят, – ехидно подметил Огнев внешний вид следователя. Султанов сжал зубы – сам он только что вышел от невропатолога в плаще. – А вы что, не разденетесь? Автомат вместо пистолета сегодня взяли? Не хотите народ пугать?
– Проходите в кабинет, вас ждут, – отреагировал красный от раздражения Султанов.
“Пациент” вежливо постучал, зашел и присел у ближайшего стола. В большом кабинете сидели еще пяток врачей и беседовали с какими-то людьми. Видимо, испытуемые пересаживались по кругу, обходя всех специалистов.
Дальнейшие диалога испытуемого и врачей полностью соответствуют реалиям жизни. К сожалению…
– Паспорт у вас с собой? – осведомилась милая девушка в белом халате.
– А как же! Вот. – Пока она заполняла карточку, Дмитрий ознакомился с наглядным пособием по борьбе со СПИДом. Тупость текста была очевидна сразу – с такими рекомендациями проще было стать евнухом.
– Давайте побеседуем – Вы не возражаете против экспертизы?
– Нет, конечно.
– Вас не удивляет этот факт?
– Что именно меня должно удивить – сама экспертиза или метод проведения? Так метода я еще не знаю.
– Сама экспертиза.
– Не особенно.
– Я ознакомилась с постановлением – Вы пишете, что не согласны с мотивацией… Можно несколько подробнее?
– Видите ли, я считаю, что в официальных документах стоит писать правду, а не заниматься подтасовкой фактов. Следствие пытается высосать из пальца некие таинственные обстоятельства, придумать некий тактический ход…
– А вы считаете, что у следователя не было оснований?
– У нынешнего – никаких – Полтора года назад постановление было вынесено, я был обвиняемым, но тогда у следователя Яичко, я его указал, были совсем другие задачи – он деньги из меня выбивал. Сейчас вспомнили, когда от меня отвязаться надо. Вот пусть и пишут правду – надо закончить с процессуальными документами. Я ж не возражаю против экспертизы, пожалуйста, исследуйте. Мероприятие лично для меня интересное, познавательное.
– Ну что же, ответ исчерпывающий. Алкоголь употребляете?
– Нет.
– Совсем?
– Абсолютно. Не имею желания…
– Наркотики?
– Никогда не пробовал и не намерен.
– А алкоголь, что, тоже ни разу в жизни не пробовали?
– Нет, почему. На вкус знаю – Вернее, знал – Лет десять уже даже и не притрагивался. Лет в восемнадцать вино, пиво пробовал – не понравилось. – У Огнева было отменное здоровье, он действительно вообще не пил и к тому же был мастером спорта по вольной борьбе, о чем Мегрэ-Султанов и не подозревал. Ну не пришло ему в голову послать запрос в Спорткомитет.
– Вот тут следователь пишет о сотрясениях мозга.
– По-моему, это его перманентное состояние. Невропатолог улыбнулась. Она уже пролистала дело и заметила, что подобного идиотизма, несвязухи в доказательствах и бессмысленности претензий со стороны “потерпевшего” давно не видела.
– У вас какое образование?
– Незаконченное высшее.
– Где учились?
– В Герцена. На английском отделении.
– Почему не закончили?
– Потерял перспективу. Стало неинтересно и ушел.
– Чем в данный момент занимаетесь?
– Прохожу психиатрическую экспертизу…
Врач снова улыбнулась.
– Конкретный ответ. Я имею в виду другое.
– Я понял. Работаю дома, занимаюсь патентоведением…
– В какой организации?
Огнев непонимающе посмотрел на врача.
– Как – в какой? В Европейском патентном бюро, естественно.
– Ага… Ясно. Женаты?
– Йес, – Дмитрию было скучно.
– Как отношения в семье?
– Замечательные.
– Дети есть?
– Да, двое… Дочка и дочка…
– Жена работает?
– Да, она журналист…
– Горячие точки? И не боитесь за жену?
– Да какие горячие точки! Единственная такая точка – это утюг. Она театром занимается, премьерами, спектаклями. У нее уже Султанов допытывался, видать, контрамарочку хочет…
– Не любите вы его.
– Вести себя надо соответственно.
– Ну, в ваши взаимоотношения мы вторгаться не имеем права.
– А жаль.
– В детстве тяжелые болезни были?
– Нет. Как у всех – свинка, ветрянка…
– Травмы какие-либо?
– Руку сломал, когда с дерева свалился. Мне лет десять было…
– Головой не ударялись?
– Не-а. И болей головных нет. Чист, как первый снег.
– Ясно. У меня все, давайте к психиатру пересядем…
Дмитрий уселся за соседний стол, невропатолог пристроилась рядом. Заполненный листок лег перед психиатром, немного странноватой женщиной лет пятидесяти.
– Так-так, вы у час Огнев Дмитрий Семенович. Наследственные заболевания имеются?
– Оптимизм. Больше нет. Психиатр поджала губы.
– Кто-нибудь из родственников страдал?
– Только от неразделенной любви… По психиатрии – нет, точнее, не знаю…
– Что значит не знаете? – насторожилась психиатр.
– Вы понимаете, – очень серьезно начал Огнев, – я свое генеалогическое древо только с конца позапрошлого века изучил… А что там раньше было – убей Бог, не в курсе. Не обессудьте… Может, что и не углядели…
Невропатолог отвернулась, пряча улыбку.
– Между прочим, у нас тут и стационар есть, – заявила психиатр.
– А что, в экспертизу и обзорная экскурсия включена? – демонстративно обрадовался Огнев. – Здорово, не ожидал!
– Вы меня не поняли.
– Очень даже хорошо понял, – Дмитрий посерьезнел – Не выйдет. Я – свидетель.
– Как? – удивилась психиатр.
– Да, свидетель, – подтвердила невропатолог. “Ага, – подумал Огнев, – спец по психам забыла спросить, кто перед ней сидит. Нормально они тут работают, совсем как в ментовке”.
Психиатр наклонилась к Дмитрию, слегка покачиваясь. Огнев отклонился назад.
– Припадки были?
– У кого?
– У вас, разумеется.
– Нет, не было. Припадаю исключительно к плечу жены.
Психиатр вновь взяла листок.
– Вот тут написано, что вы учились на английском отделении, а занимаетесь патентами… Странно это.
– Кому как. Мне – не странно. Семью надо содержать, вот и работаю…
– А чем вы конкретно заняты?
– Я же сказал – патентоведением.
– В какой области?
– Патентоведение – это и есть отдельная область – Вам популярно объяснить?
– Можно конкретно, по существу… Тема работы? “Ладно, получай фашист гранату”, – подумал Огнев.
– Проблема гравитационных возмущений, – кратко ответил он.
Дмитрию стало интересно, чего же хочет психиатр – та явно ничего в физике не понимала и только умно кивала.
– Это общие слова – Можно разъяснить?
– Конечно. – Огнев широко улыбнулся, внимательно глядя психиатру в глаза. Ему уже было ясно, что та за время своей работы переобщалась со своими пациентами и в любом собеседнике бессознательно ищет патологий. И обязательно находит. –Решив путем интегрирования от единицы до необходимой величины значение гравитационного вектора совокупности полей, неравной нулю, я хочу найти подход к ограничению в объеме электромагнитного поля и рассчитать границу конца взаимодействий, – любой физик умер бы на месте, услышав этот бред, – изменив константу структурирования поля, можно снизить энергетические потери с куба до квадрата расстояния по ослаблению, – физика отпели и поволокли на кладбище, – это поможет разработать усовершенствованный аккумулятор, – гроб забросали землей, – вот, собственно, и все.
– Здесь все понятно, – изрекла психиатр. Огнев еле сдержался. – А какие знания вы дополнительно получали?
– Я проштудировал литературу по высшей математике и аналоговому моделированию… Я хорошо шел в школе по точным наукам.
– Ясно. Вот видите, и не надо было злиться.
– Я не злюсь…
– Ну, я же вижу, – снисходительно сказала психиатр.
– Скажите, а вы с диссидентами не работали? – ошарашил вопросом Дмитрий. – Методы больно по фильмам знакомые…
Психиатр вновь закачалась из стороны в сторону. “Может, сказать ей, – подумал наглый „пациент", – „Хорош качаться! В глазах рябит!" И вообще, я ненормальных боюсь…”
– Вы свободны…
– Минуточку, – сказала невропатолог, – завтра можете часикам к двенадцати подойти, психолог принимает, я карточку ей передам…
– А сегодня нельзя всех пройти?
– К сожалению, нет. Мы ведь бюджетники, в клиниках прием ведем. Следователя, когда выйдете, пригласите, пожалуйста…
Из кабинета Султанов появился минут через пятнадцать, злой на весь белый свет.
Дмитрий курил у входа в обществе какого-то громилы. Огнев познакомился с ним, попросив огоньку. Михаил приехал сюда с целью проверить свой интеллектуальный коэффициент и ждал прихода психолога. Узнав о беспределе следователя, Миша шумно возмутился и посоветовал “посадить того на пику”. Дмитрий, в благодарность за столь ценный совет, дал Михаилу адрес магазина, где продают компьютерные лазерные диски с тестами по всем областям. У него самого была парочка. Радикальный Михаил старательно записал адрес, сообщил, что обязательно сегодня же купит и пройдет тестирование в офисе у какого-то своего знакомого молдаванина Гугуцэ.
– Очень странно, –многозначительно сказал Султанов, когда они шли с Огневым к воротам, – первый раз в моей практике такой случай, чтобы за один день не справились…
“Кого ты лечишь? – подумал Дмитрий. – Во дает, думает, мне о графике врачей ничего не известно – Точно у ментов с головой плохо…”
– А зачем вас вызывали после меня?
– Попросили вопрос переписать, – независимо ответил Султанов, – в соответствии с УПК…
“Молодец, ты еще вопрос грамотно поставить не можешь, – мысленно улыбнулся Дмитрий. – Совсем, видно, впопыхах готовились, придраться-то не к чему…”
– Не опаздывайте завтра. Меня не будет. Справитесь сами?
– Легко, – ответил Огнев.
“Меня не надо за ручку водить, это вы с Воробейчиком все парочкой. Как два педрилы… Ну-ну, посмотрим, чего дальше делать будете…”
Денис отправился в очередное подземное путешествие.
Результаты первого вдохновляли. Он взял с собой раскладной рюкзак, десяток крепких черных полиэтиленовых мешков и титановый гвоздодер, который дополнительно можно было использовать как дубинку. За день до этого он заволок в трубу еще четыре мощных фонаря и спрятал их в обнаруженном возле завала углублений-Рыбаков внимательнейшим образом осмотрел обвалившееся перекрытие. То, что его не уберут в ближайшие годы, было видно сразу – для этого музей надо было ставить на капитальный ремонт. Единственное, что не понял Денис – почему в самом музее не обрушился кусок пола. На всякий случай он натянул поперек подвала веревку метрах в пяти от завала, чтоб даже случайно не приблизиться к нему – береженого Бог бережет. Он не поленился пройтись и в обратную сторону от входного люка и метрах в ста наткнулся на бетонную заглушку, запечатавшую трубу. Это и объясняло то, что в трубе даже крыс не было. После какой-то древней аварии этот участок перекрыли и забыли о нем. Температура здесь держалась почти постоянная – градусов семь-десять тепла. Не Ташкент, конечно, но работать можно. Видимо, поблизости проходили трубы с горячей водой, а естественный теплообмен регулировался участком, омываемым водой канала Грибоедова. Трубу не посещали как минимум лет двадцать, поживиться здесь было нечем, если не знать о ее направлении.
С обрезами, однако, Денис не расставался, а работая в подвале, набрасывал на ведущее в трубу отверстие квадрат очень плотного брезента. На поясе он закрепил патронташ с двадцатью патронами и чувствовал себя более или менее уверенно.
На этот раз он выбрал десяток ящиков, отволок их подальше от обвалившегося свода и вскрыл один за другим – сказывался свойственный ему педантизм. С четырьмя мощными фонарями, расставленными по углам, можно кино было снимать. В шести коробках обнаружились только истлевшая церковная одежда и судя по размерам, то ли шторы, то ли портьеры, два были набиты серебряной утварью. Предметов было много, штук сто, и весили они все вместе килограмм восемьдесят. Пришлось половину упаковать в рюкзак, остальные – распихать по трем мешкам и крепко стянуть горловины скотчем, чтоб не брякали. За сохранность Денис особо не волновался – еще не хватало каждую вещь тряпкой оборачивать, тогда год провозиться можно. Если что и поцарапается, не страшно, на ценах это отразится мало.
Два оставшихся ящика содержали десяток свернутых в трубку картин и толстенную папку с бумагами. Рыбаков тут же обмотал их скотчем, чтобы не развалились, и двинулся на выход. И то для одного раза это было многовато.
Рулоны и мешки привязали к багажнику на крыше, рюкзак сунули в салон. Ксения с Денисом напоминали дачников. Он, перемазанный, как трубочист, она в старенькой брезентовой курточке, древний “запор”.
Подозревать эту занюханную семейку инженеров в хищении ценнейших предметов искусства было смешно. Ни один уважающий себя сотрудник ГАИ и не посмотрит в их сторону – таких остановишь и сразу услышишь сопливые сетования на задержки зарплаты и косноязычные просьбы отпустить. Ограничения скорости им все равно не нарушить – “запоры” быстро не ездят, не позволяют технические характеристики. Ну и пусть тарахтят по своим делам, вокруг вон сколько “сладеньких” на “мерсах”, “вольво”, “крайслерах”. На выбор. Гаишники с трепетом относятся к престижу своей профессии, ронять собственное величие ради общения с водителями “инвалидок” не будут. Есть дела поважнее.
Как говаривал один чиновник из произведений Салтыкова-Щедрина: “Без взятки ни за какое дело не берись, руки не порть!”
На случай, если все-таки остановят и, ну совсем фантастика, обшмонают машину и обнаружат ценности, версия была готова – Ксения купила в двухстах километрах от города жуткую развалюху, и они вдвоем с Денисом как следует разворошили чердак. Повезло инженеришкам, купили курятник для своего незатейливого летнего отдыха и тут такое нашли! Не придраться, ясно сразу. А хозяин бывший, так тот к родичам куда-то под Псков подался, да и пил беспробудно последние полвека. У него если чего и спросить, так все равно не помнит.
Огнев зашел в канцелярию судмедэкспертизы и сообщил, что прибыл пообщаться с психологом. Его тут же отправили в нужный кабинет.
Психолог, тихая женщина в огромных роговых очках, усадила Дмитрия у стола и вручила список слов, к которым было необходимо нарисовать объясняющие картинки. Этот тест проходили в Герценовском институте, где на экзаменах по психологии у Огнева было “отлично”. Предмет он любил, интересовался литературой и с удовольствием почитывал статьи об особенностях человеческого мышления. Он быстренько накалякал нечто в стиле Бидструпа, пока врач обсуждала по телефону какие-то финансовые проблемы.
– Ага, хорошо, – “докторица” наконец повесила трубку, – мы к этому вернемся позже… Пока просто побеседуем.
– Хорошо, Галина Ивановна.
– Откуда вы знаете мое имя? – Она подняла брови.
– У вас на халате вышито “Гэ-И”. Самое распространенное сочетание имени и отчества, вероятность ошибки невелика. Чужой халат вы вряд ли наденете…
– Логично, – психолог сделала пометку на листе. – Вы в педагогическом учились?
– Да. Английское отделение.
– Хотели стать учителем?
– Вероятно, да.
– Почему “вероятно”?
– Я поступал сразу после школы, в этом возрасте выбор еще не совсем осознанный, больше романтический.
– Угу… А в каком возрасте, вы считаете, появляется осознанный?
– Лет в двадцать пять-двадцать семь, не раньше.
– Возможно. Что такое ассоциативный ряд, знаете?
– Естественно.
– Хорошо. Давайте попробуем продолжить пословицу…
– По ассоциации или лексически верно? – деловито поинтересовался Огнев.
Психолог запаузила.
– Ну… Как угодно, схожесть с оригиналом не обязательна…
– Это интереснее, чем просто долдонить поговорки.
– Вероятно. Что ж, начнем. Чем дальше в лес…
– …Тем толще партизаны.
– Почему? – Такого психолог не ожидала.
– Далеко в лес противник не заходит, боится, вот партизанам делать нечего, они обленились, только спят и кушают, – подобные шуточки со словосочетаниями распространены в среде лингвистов и педагогов. Огнев не был исключением.
– Да, интересно… Попробуем это: баба с возу…
– …Ну и славно! Девиз холостяков.
– Хорошо, –психологу, видимо, самой стало любопытно. – Кто к нам с мечом придет…
– Тот не знает о том, что изобретено огнестрельное оружие. Короче, ловить ему нечего, на границе пристрелят. А меч в музей сдадут.
– Так… Если гора не идет к Магомету…?
– …То Магомет идет на фиг!
– Хорошо. – Психолог ощутила себя несколько неуютно. Ей уже давно не приходилось тестировать людей образованных и с развитым чувством юмора, она разучилась ставить нужные вопросы. Общение с малолетними любителями клея и алкоголиками не давало особого опыта, все одно и то же. – Попробуем цвета! Вот семь карточек. Назовите цвета в порядке убывания…
– По насыщенности?
– Нет, почему… По предпочтительности для вас… Карточки руками не трогайте.
– Замечательно. Галина Ивановна, хочу вас предупредить, что, когда мне говорят “назовите”, я это так и воспринимаю. Бели бы вы сказали “схватите”, тогда другое дело… Синий, серый, черный, лиловый, красный.
– Ага, – психолог сделала пометку на листе. – Вот видите, у вас по тесту какая-то бесплодная активность прослеживается.
– Да-а? – Настала очередь Дмитрия удивляться. – Интересно, где этот тест так трактуется? – Ничего подобного в учебниках по психологии не было, цвета означают лишь принадлежность к определенному психологическому типу: синий – сангвиник, черный – флегматик, красный – холерик. – Вас, случаем, член-корреспондент Султанов не консультировал?
– Султанов – это ваш следователь? Я с ним беседовала, – растерялась психолог.
– Ну, тогда все ясно! Вы мне подробненько разъясните, что у нас с цветами…
– Вторым и третьим у вас идут серый и черный, – психолог многозначительно взглянула на Огнева.
– Ну и что?
– Это обозначает склонность к депрессиям/
– Да что вы говорите! Как интересно! Получается, если у нас правительство и Президент на черных машинах передвигаются – значит, они точно маньяки, с депрессивным психозом. Так? Тогда их в больничку.
– Нет, – психолог не знала, как повести себя, – так не нужно…
– А как?
– Это не наш с вами вопрос, – она взяла себя в руки. – Давайте поговорим о том, как вы учились. Легко было в школе?
– Достаточно.
– А в институте?
– Тоже легко.
– Тогда почему ушли?
– Неинтересно стало. Перспективу потерял, перестройка, инфляция. Сами знаете…
– Ага. Вы тест на интеллектуальный коэффициент когда-нибудь проходили?
– Да.
– Каков результат?
– Двести *
– Это очень много.
– Можете перепроверить.
– У нас времени нет, да и бланков соответствующих… В армии служили?
– Да.
– Вот здесь написано, что в спецназе…
– Ну и что?
– Не считаете время потерянным?
– Нет. Служил нормально, многое узнал… Полезное занятие…
– Ну, где и что, конечно, спрашивать не буду… – психолог переложила листы на столе и неожиданно подняла на Огнева глаза. – Много убивать приходилось?
– Ого! – насторожился Дмитрий. – Во тетка дает! Странные вопросики на этой медэкспертизе…”
– А с чего вы взяли, что я вообще кого-то убивал?
– Я общалась со многими людьми, прошедшими войну. Вы очень похожи… Поведением, манерой держаться, взглядом…
“Маладэц, да? – иронически подумал Огнев. – Мужские черты характера с манерами Терминатора путает! Вот баба несчастная, ей что, все слизняки попадаются? Или ушки Султанова торчат? Не успокоился, все рыщет… Воробейчик небось настропалил, верещал, что я терпилу прибить обещал. Не выйдет ничего у них, разговор тет-а-тет был, не докажут…”
– Что ж вы не отвечаете?
– Не имею желания обсуждать подобные темы. – Дмитрий откинулся на спинку стула и скучающе посмотрел на врача.
– Почему? Что-то случилось в армии?
“Опять двадцать пять, – разозлился Огнев. – Что они с армией-то прицепились? Все, схожу в ФСБ и стукану, это их дело, пусть со всей этой кодлой разбираются. Им сейчас делать нечего, вот и будут копать, хоть нервы им помотают…”
– У меня в армии были совершенно другие задачи. Это тема закрытая, обратитесь в Министерство обороны, как положено. А насчет убийств я вам вот что скажу – не убивал никого и делать этого не собираюсь…
– Хорошо, не будем об этом, – быстро согласилась психолог.
Глава 15 Вам смешно, а мне жениться…
Султанов молчал, смотрел в окно и делал вид, что к нему это не относится.
Огнев криво ухмыльнулся и продолжил:
– Так, следствием установлено, что… ля-ля-ля… двести миллионов рублей, ого! Кто установил? Вы? Ага, говорил, что у него было сотрясение мозга… Кому говорил? Неясно. Когда? Когда из камеры выходил, а Султановым в то время и не пахло?.. Ладно. Получается лажа, Иса Мухтарович, по этой писульке я не свидетель, а обвиняемый… Ну, и где обвинение?
– Если не согласны, можете написать, я же вам предлагал отказаться, – Султанов ткнул в листок постановления.
– Не дождетесь! А соображения свои я обязательно изложу – Порадую Воробейчика каллиграфией. Так, вот тут и накорябаем – С фактом экспертизы согласен, с мотивировкой – нет – и почему.
Султанов отошел.
Ему уже порядком надоел язвительный тон Огнева, тем более что по существу – гот был прав. Отправка его на психиатрическую экспертизу была чревата скандалом, он все же был свидетелем и потерпевшим от действий экс-терпилы. Хоть и в другом районе города, но все же. Назначить экспертизу против его воли было невозможно, втайне и Воробейчик, и все остальные задействованные сотрудники надеялись, что Дмитрий откажется и можно будет тянуть время, ссылаясь на алогичность его поведения и неадекватность заявлений. Согласие Огнева путало карты, дебильная мотивировка постановления становилась ясной всем.
– Иса Мухтарыч! – Голос “испытуемого” вывел следователя из мира дум – Не подскажете: “очкастый крючкотвор” с большой буквы писать или как? Все-таки заместитель прокурора…
– Где?! Вы мне официальный документ испортили!
– Да не волнуйтесь вы так – вот ваше гениальное постановление. Я пошутил.
Султанов выдернул листок, сунул в папку и вновь попытался принять независимый вид.
– Пройдемте сюда, Дмитрий Семенович… Куртку можете сдать в гардероб.
– Конечно, сдам, вежливые люди к врачу в кабинет в верхней одежде не входят, – ехидно подметил Огнев внешний вид следователя. Султанов сжал зубы – сам он только что вышел от невропатолога в плаще. – А вы что, не разденетесь? Автомат вместо пистолета сегодня взяли? Не хотите народ пугать?
– Проходите в кабинет, вас ждут, – отреагировал красный от раздражения Султанов.
“Пациент” вежливо постучал, зашел и присел у ближайшего стола. В большом кабинете сидели еще пяток врачей и беседовали с какими-то людьми. Видимо, испытуемые пересаживались по кругу, обходя всех специалистов.
Дальнейшие диалога испытуемого и врачей полностью соответствуют реалиям жизни. К сожалению…
– Паспорт у вас с собой? – осведомилась милая девушка в белом халате.
– А как же! Вот. – Пока она заполняла карточку, Дмитрий ознакомился с наглядным пособием по борьбе со СПИДом. Тупость текста была очевидна сразу – с такими рекомендациями проще было стать евнухом.
– Давайте побеседуем – Вы не возражаете против экспертизы?
– Нет, конечно.
– Вас не удивляет этот факт?
– Что именно меня должно удивить – сама экспертиза или метод проведения? Так метода я еще не знаю.
– Сама экспертиза.
– Не особенно.
– Я ознакомилась с постановлением – Вы пишете, что не согласны с мотивацией… Можно несколько подробнее?
– Видите ли, я считаю, что в официальных документах стоит писать правду, а не заниматься подтасовкой фактов. Следствие пытается высосать из пальца некие таинственные обстоятельства, придумать некий тактический ход…
– А вы считаете, что у следователя не было оснований?
– У нынешнего – никаких – Полтора года назад постановление было вынесено, я был обвиняемым, но тогда у следователя Яичко, я его указал, были совсем другие задачи – он деньги из меня выбивал. Сейчас вспомнили, когда от меня отвязаться надо. Вот пусть и пишут правду – надо закончить с процессуальными документами. Я ж не возражаю против экспертизы, пожалуйста, исследуйте. Мероприятие лично для меня интересное, познавательное.
– Ну что же, ответ исчерпывающий. Алкоголь употребляете?
– Нет.
– Совсем?
– Абсолютно. Не имею желания…
– Наркотики?
– Никогда не пробовал и не намерен.
– А алкоголь, что, тоже ни разу в жизни не пробовали?
– Нет, почему. На вкус знаю – Вернее, знал – Лет десять уже даже и не притрагивался. Лет в восемнадцать вино, пиво пробовал – не понравилось. – У Огнева было отменное здоровье, он действительно вообще не пил и к тому же был мастером спорта по вольной борьбе, о чем Мегрэ-Султанов и не подозревал. Ну не пришло ему в голову послать запрос в Спорткомитет.
– Вот тут следователь пишет о сотрясениях мозга.
– По-моему, это его перманентное состояние. Невропатолог улыбнулась. Она уже пролистала дело и заметила, что подобного идиотизма, несвязухи в доказательствах и бессмысленности претензий со стороны “потерпевшего” давно не видела.
– У вас какое образование?
– Незаконченное высшее.
– Где учились?
– В Герцена. На английском отделении.
– Почему не закончили?
– Потерял перспективу. Стало неинтересно и ушел.
– Чем в данный момент занимаетесь?
– Прохожу психиатрическую экспертизу…
Врач снова улыбнулась.
– Конкретный ответ. Я имею в виду другое.
– Я понял. Работаю дома, занимаюсь патентоведением…
– В какой организации?
Огнев непонимающе посмотрел на врача.
– Как – в какой? В Европейском патентном бюро, естественно.
– Ага… Ясно. Женаты?
– Йес, – Дмитрию было скучно.
– Как отношения в семье?
– Замечательные.
– Дети есть?
– Да, двое… Дочка и дочка…
– Жена работает?
– Да, она журналист…
– Горячие точки? И не боитесь за жену?
– Да какие горячие точки! Единственная такая точка – это утюг. Она театром занимается, премьерами, спектаклями. У нее уже Султанов допытывался, видать, контрамарочку хочет…
– Не любите вы его.
– Вести себя надо соответственно.
– Ну, в ваши взаимоотношения мы вторгаться не имеем права.
– А жаль.
– В детстве тяжелые болезни были?
– Нет. Как у всех – свинка, ветрянка…
– Травмы какие-либо?
– Руку сломал, когда с дерева свалился. Мне лет десять было…
– Головой не ударялись?
– Не-а. И болей головных нет. Чист, как первый снег.
– Ясно. У меня все, давайте к психиатру пересядем…
Дмитрий уселся за соседний стол, невропатолог пристроилась рядом. Заполненный листок лег перед психиатром, немного странноватой женщиной лет пятидесяти.
– Так-так, вы у час Огнев Дмитрий Семенович. Наследственные заболевания имеются?
– Оптимизм. Больше нет. Психиатр поджала губы.
– Кто-нибудь из родственников страдал?
– Только от неразделенной любви… По психиатрии – нет, точнее, не знаю…
– Что значит не знаете? – насторожилась психиатр.
– Вы понимаете, – очень серьезно начал Огнев, – я свое генеалогическое древо только с конца позапрошлого века изучил… А что там раньше было – убей Бог, не в курсе. Не обессудьте… Может, что и не углядели…
Невропатолог отвернулась, пряча улыбку.
– Между прочим, у нас тут и стационар есть, – заявила психиатр.
– А что, в экспертизу и обзорная экскурсия включена? – демонстративно обрадовался Огнев. – Здорово, не ожидал!
– Вы меня не поняли.
– Очень даже хорошо понял, – Дмитрий посерьезнел – Не выйдет. Я – свидетель.
– Как? – удивилась психиатр.
– Да, свидетель, – подтвердила невропатолог. “Ага, – подумал Огнев, – спец по психам забыла спросить, кто перед ней сидит. Нормально они тут работают, совсем как в ментовке”.
Психиатр наклонилась к Дмитрию, слегка покачиваясь. Огнев отклонился назад.
– Припадки были?
– У кого?
– У вас, разумеется.
– Нет, не было. Припадаю исключительно к плечу жены.
Психиатр вновь взяла листок.
– Вот тут написано, что вы учились на английском отделении, а занимаетесь патентами… Странно это.
– Кому как. Мне – не странно. Семью надо содержать, вот и работаю…
– А чем вы конкретно заняты?
– Я же сказал – патентоведением.
– В какой области?
– Патентоведение – это и есть отдельная область – Вам популярно объяснить?
– Можно конкретно, по существу… Тема работы? “Ладно, получай фашист гранату”, – подумал Огнев.
– Проблема гравитационных возмущений, – кратко ответил он.
Дмитрию стало интересно, чего же хочет психиатр – та явно ничего в физике не понимала и только умно кивала.
– Это общие слова – Можно разъяснить?
– Конечно. – Огнев широко улыбнулся, внимательно глядя психиатру в глаза. Ему уже было ясно, что та за время своей работы переобщалась со своими пациентами и в любом собеседнике бессознательно ищет патологий. И обязательно находит. –Решив путем интегрирования от единицы до необходимой величины значение гравитационного вектора совокупности полей, неравной нулю, я хочу найти подход к ограничению в объеме электромагнитного поля и рассчитать границу конца взаимодействий, – любой физик умер бы на месте, услышав этот бред, – изменив константу структурирования поля, можно снизить энергетические потери с куба до квадрата расстояния по ослаблению, – физика отпели и поволокли на кладбище, – это поможет разработать усовершенствованный аккумулятор, – гроб забросали землей, – вот, собственно, и все.
– Здесь все понятно, – изрекла психиатр. Огнев еле сдержался. – А какие знания вы дополнительно получали?
– Я проштудировал литературу по высшей математике и аналоговому моделированию… Я хорошо шел в школе по точным наукам.
– Ясно. Вот видите, и не надо было злиться.
– Я не злюсь…
– Ну, я же вижу, – снисходительно сказала психиатр.
– Скажите, а вы с диссидентами не работали? – ошарашил вопросом Дмитрий. – Методы больно по фильмам знакомые…
Психиатр вновь закачалась из стороны в сторону. “Может, сказать ей, – подумал наглый „пациент", – „Хорош качаться! В глазах рябит!" И вообще, я ненормальных боюсь…”
– Вы свободны…
– Минуточку, – сказала невропатолог, – завтра можете часикам к двенадцати подойти, психолог принимает, я карточку ей передам…
– А сегодня нельзя всех пройти?
– К сожалению, нет. Мы ведь бюджетники, в клиниках прием ведем. Следователя, когда выйдете, пригласите, пожалуйста…
Из кабинета Султанов появился минут через пятнадцать, злой на весь белый свет.
Дмитрий курил у входа в обществе какого-то громилы. Огнев познакомился с ним, попросив огоньку. Михаил приехал сюда с целью проверить свой интеллектуальный коэффициент и ждал прихода психолога. Узнав о беспределе следователя, Миша шумно возмутился и посоветовал “посадить того на пику”. Дмитрий, в благодарность за столь ценный совет, дал Михаилу адрес магазина, где продают компьютерные лазерные диски с тестами по всем областям. У него самого была парочка. Радикальный Михаил старательно записал адрес, сообщил, что обязательно сегодня же купит и пройдет тестирование в офисе у какого-то своего знакомого молдаванина Гугуцэ.
– Очень странно, –многозначительно сказал Султанов, когда они шли с Огневым к воротам, – первый раз в моей практике такой случай, чтобы за один день не справились…
“Кого ты лечишь? – подумал Дмитрий. – Во дает, думает, мне о графике врачей ничего не известно – Точно у ментов с головой плохо…”
– А зачем вас вызывали после меня?
– Попросили вопрос переписать, – независимо ответил Султанов, – в соответствии с УПК…
“Молодец, ты еще вопрос грамотно поставить не можешь, – мысленно улыбнулся Дмитрий. – Совсем, видно, впопыхах готовились, придраться-то не к чему…”
– Не опаздывайте завтра. Меня не будет. Справитесь сами?
– Легко, – ответил Огнев.
“Меня не надо за ручку водить, это вы с Воробейчиком все парочкой. Как два педрилы… Ну-ну, посмотрим, чего дальше делать будете…”
Денис отправился в очередное подземное путешествие.
Результаты первого вдохновляли. Он взял с собой раскладной рюкзак, десяток крепких черных полиэтиленовых мешков и титановый гвоздодер, который дополнительно можно было использовать как дубинку. За день до этого он заволок в трубу еще четыре мощных фонаря и спрятал их в обнаруженном возле завала углублений-Рыбаков внимательнейшим образом осмотрел обвалившееся перекрытие. То, что его не уберут в ближайшие годы, было видно сразу – для этого музей надо было ставить на капитальный ремонт. Единственное, что не понял Денис – почему в самом музее не обрушился кусок пола. На всякий случай он натянул поперек подвала веревку метрах в пяти от завала, чтоб даже случайно не приблизиться к нему – береженого Бог бережет. Он не поленился пройтись и в обратную сторону от входного люка и метрах в ста наткнулся на бетонную заглушку, запечатавшую трубу. Это и объясняло то, что в трубе даже крыс не было. После какой-то древней аварии этот участок перекрыли и забыли о нем. Температура здесь держалась почти постоянная – градусов семь-десять тепла. Не Ташкент, конечно, но работать можно. Видимо, поблизости проходили трубы с горячей водой, а естественный теплообмен регулировался участком, омываемым водой канала Грибоедова. Трубу не посещали как минимум лет двадцать, поживиться здесь было нечем, если не знать о ее направлении.
С обрезами, однако, Денис не расставался, а работая в подвале, набрасывал на ведущее в трубу отверстие квадрат очень плотного брезента. На поясе он закрепил патронташ с двадцатью патронами и чувствовал себя более или менее уверенно.
На этот раз он выбрал десяток ящиков, отволок их подальше от обвалившегося свода и вскрыл один за другим – сказывался свойственный ему педантизм. С четырьмя мощными фонарями, расставленными по углам, можно кино было снимать. В шести коробках обнаружились только истлевшая церковная одежда и судя по размерам, то ли шторы, то ли портьеры, два были набиты серебряной утварью. Предметов было много, штук сто, и весили они все вместе килограмм восемьдесят. Пришлось половину упаковать в рюкзак, остальные – распихать по трем мешкам и крепко стянуть горловины скотчем, чтоб не брякали. За сохранность Денис особо не волновался – еще не хватало каждую вещь тряпкой оборачивать, тогда год провозиться можно. Если что и поцарапается, не страшно, на ценах это отразится мало.
Два оставшихся ящика содержали десяток свернутых в трубку картин и толстенную папку с бумагами. Рыбаков тут же обмотал их скотчем, чтобы не развалились, и двинулся на выход. И то для одного раза это было многовато.
Рулоны и мешки привязали к багажнику на крыше, рюкзак сунули в салон. Ксения с Денисом напоминали дачников. Он, перемазанный, как трубочист, она в старенькой брезентовой курточке, древний “запор”.
Подозревать эту занюханную семейку инженеров в хищении ценнейших предметов искусства было смешно. Ни один уважающий себя сотрудник ГАИ и не посмотрит в их сторону – таких остановишь и сразу услышишь сопливые сетования на задержки зарплаты и косноязычные просьбы отпустить. Ограничения скорости им все равно не нарушить – “запоры” быстро не ездят, не позволяют технические характеристики. Ну и пусть тарахтят по своим делам, вокруг вон сколько “сладеньких” на “мерсах”, “вольво”, “крайслерах”. На выбор. Гаишники с трепетом относятся к престижу своей профессии, ронять собственное величие ради общения с водителями “инвалидок” не будут. Есть дела поважнее.
Как говаривал один чиновник из произведений Салтыкова-Щедрина: “Без взятки ни за какое дело не берись, руки не порть!”
На случай, если все-таки остановят и, ну совсем фантастика, обшмонают машину и обнаружат ценности, версия была готова – Ксения купила в двухстах километрах от города жуткую развалюху, и они вдвоем с Денисом как следует разворошили чердак. Повезло инженеришкам, купили курятник для своего незатейливого летнего отдыха и тут такое нашли! Не придраться, ясно сразу. А хозяин бывший, так тот к родичам куда-то под Псков подался, да и пил беспробудно последние полвека. У него если чего и спросить, так все равно не помнит.
Огнев зашел в канцелярию судмедэкспертизы и сообщил, что прибыл пообщаться с психологом. Его тут же отправили в нужный кабинет.
Психолог, тихая женщина в огромных роговых очках, усадила Дмитрия у стола и вручила список слов, к которым было необходимо нарисовать объясняющие картинки. Этот тест проходили в Герценовском институте, где на экзаменах по психологии у Огнева было “отлично”. Предмет он любил, интересовался литературой и с удовольствием почитывал статьи об особенностях человеческого мышления. Он быстренько накалякал нечто в стиле Бидструпа, пока врач обсуждала по телефону какие-то финансовые проблемы.
– Ага, хорошо, – “докторица” наконец повесила трубку, – мы к этому вернемся позже… Пока просто побеседуем.
– Хорошо, Галина Ивановна.
– Откуда вы знаете мое имя? – Она подняла брови.
– У вас на халате вышито “Гэ-И”. Самое распространенное сочетание имени и отчества, вероятность ошибки невелика. Чужой халат вы вряд ли наденете…
– Логично, – психолог сделала пометку на листе. – Вы в педагогическом учились?
– Да. Английское отделение.
– Хотели стать учителем?
– Вероятно, да.
– Почему “вероятно”?
– Я поступал сразу после школы, в этом возрасте выбор еще не совсем осознанный, больше романтический.
– Угу… А в каком возрасте, вы считаете, появляется осознанный?
– Лет в двадцать пять-двадцать семь, не раньше.
– Возможно. Что такое ассоциативный ряд, знаете?
– Естественно.
– Хорошо. Давайте попробуем продолжить пословицу…
– По ассоциации или лексически верно? – деловито поинтересовался Огнев.
Психолог запаузила.
– Ну… Как угодно, схожесть с оригиналом не обязательна…
– Это интереснее, чем просто долдонить поговорки.
– Вероятно. Что ж, начнем. Чем дальше в лес…
– …Тем толще партизаны.
– Почему? – Такого психолог не ожидала.
– Далеко в лес противник не заходит, боится, вот партизанам делать нечего, они обленились, только спят и кушают, – подобные шуточки со словосочетаниями распространены в среде лингвистов и педагогов. Огнев не был исключением.
– Да, интересно… Попробуем это: баба с возу…
– …Ну и славно! Девиз холостяков.
– Хорошо, –психологу, видимо, самой стало любопытно. – Кто к нам с мечом придет…
– Тот не знает о том, что изобретено огнестрельное оружие. Короче, ловить ему нечего, на границе пристрелят. А меч в музей сдадут.
– Так… Если гора не идет к Магомету…?
– …То Магомет идет на фиг!
– Хорошо. – Психолог ощутила себя несколько неуютно. Ей уже давно не приходилось тестировать людей образованных и с развитым чувством юмора, она разучилась ставить нужные вопросы. Общение с малолетними любителями клея и алкоголиками не давало особого опыта, все одно и то же. – Попробуем цвета! Вот семь карточек. Назовите цвета в порядке убывания…
– По насыщенности?
– Нет, почему… По предпочтительности для вас… Карточки руками не трогайте.
– Замечательно. Галина Ивановна, хочу вас предупредить, что, когда мне говорят “назовите”, я это так и воспринимаю. Бели бы вы сказали “схватите”, тогда другое дело… Синий, серый, черный, лиловый, красный.
– Ага, – психолог сделала пометку на листе. – Вот видите, у вас по тесту какая-то бесплодная активность прослеживается.
– Да-а? – Настала очередь Дмитрия удивляться. – Интересно, где этот тест так трактуется? – Ничего подобного в учебниках по психологии не было, цвета означают лишь принадлежность к определенному психологическому типу: синий – сангвиник, черный – флегматик, красный – холерик. – Вас, случаем, член-корреспондент Султанов не консультировал?
– Султанов – это ваш следователь? Я с ним беседовала, – растерялась психолог.
– Ну, тогда все ясно! Вы мне подробненько разъясните, что у нас с цветами…
– Вторым и третьим у вас идут серый и черный, – психолог многозначительно взглянула на Огнева.
– Ну и что?
– Это обозначает склонность к депрессиям/
– Да что вы говорите! Как интересно! Получается, если у нас правительство и Президент на черных машинах передвигаются – значит, они точно маньяки, с депрессивным психозом. Так? Тогда их в больничку.
– Нет, – психолог не знала, как повести себя, – так не нужно…
– А как?
– Это не наш с вами вопрос, – она взяла себя в руки. – Давайте поговорим о том, как вы учились. Легко было в школе?
– Достаточно.
– А в институте?
– Тоже легко.
– Тогда почему ушли?
– Неинтересно стало. Перспективу потерял, перестройка, инфляция. Сами знаете…
– Ага. Вы тест на интеллектуальный коэффициент когда-нибудь проходили?
– Да.
– Каков результат?
– Двести *
– Это очень много.
– Можете перепроверить.
– У нас времени нет, да и бланков соответствующих… В армии служили?
– Да.
– Вот здесь написано, что в спецназе…
– Ну и что?
– Не считаете время потерянным?
– Нет. Служил нормально, многое узнал… Полезное занятие…
– Ну, где и что, конечно, спрашивать не буду… – психолог переложила листы на столе и неожиданно подняла на Огнева глаза. – Много убивать приходилось?
– Ого! – насторожился Дмитрий. – Во тетка дает! Странные вопросики на этой медэкспертизе…”
– А с чего вы взяли, что я вообще кого-то убивал?
– Я общалась со многими людьми, прошедшими войну. Вы очень похожи… Поведением, манерой держаться, взглядом…
“Маладэц, да? – иронически подумал Огнев. – Мужские черты характера с манерами Терминатора путает! Вот баба несчастная, ей что, все слизняки попадаются? Или ушки Султанова торчат? Не успокоился, все рыщет… Воробейчик небось настропалил, верещал, что я терпилу прибить обещал. Не выйдет ничего у них, разговор тет-а-тет был, не докажут…”
– Что ж вы не отвечаете?
– Не имею желания обсуждать подобные темы. – Дмитрий откинулся на спинку стула и скучающе посмотрел на врача.
– Почему? Что-то случилось в армии?
“Опять двадцать пять, – разозлился Огнев. – Что они с армией-то прицепились? Все, схожу в ФСБ и стукану, это их дело, пусть со всей этой кодлой разбираются. Им сейчас делать нечего, вот и будут копать, хоть нервы им помотают…”
– У меня в армии были совершенно другие задачи. Это тема закрытая, обратитесь в Министерство обороны, как положено. А насчет убийств я вам вот что скажу – не убивал никого и делать этого не собираюсь…
– Хорошо, не будем об этом, – быстро согласилась психолог.
Глава 15 Вам смешно, а мне жениться…
Глюк стоял в очереди к окошечку сберегательной кассы и напряженно думал, шевеля бровями. Он собирался купить подарки многочисленным родственникам и повторял список, прикидывая, всем ли будут гостинцы. На счастье, родственники жили недалеко, если заскочить в универмаг, то до вечера можно справиться и с поездкой.
Очередь двигалась медленно, до кассы оставалось человек пятнадцать. Аркадий заявился сюда, чтобы оплатить квартирные счета – чаша сия не минует никого, кроме членов правительства и Госдумы. Все мы где-то живем и стоим регулярно в очередях, пытаясь за свои кровные получить взамен коммунальные услуга, Государство снисходительно берет деньги и регулярно радует нас отключением воды, света и тепла.
А по-другому как?
Если не демонстрировать населению, что все в этом мире относительно, оно забудет о неусыпных заботах родного Отечества и будет воспринимать комфорт как природное явление. А так – каждый житель помнит, что его судьба крепко сжата железной дланью могучих Газпрома, Водоканала, РАО ЕЭС и прочих богатырей.
Глюк доброжелательно оглядел сберкассу – чистенько, светло, уютно. В основном посетители были люди на возрасте, всего несколько молодых. Перед ним стоял нервный мужчина в длинном шерстяном пальто, кривил губы и всем своим видом демонстрировал раздражение от медлительности работников сберкассы. Старушки, повернувшись друг к Другу, обсуждали, что и где каждая купила подешевле, и вяло ругали молодежь.
У окошечка возникла заминка.
Мужчина лет пятидесяти что-то втолковывал кассирше, та только отмахивалась. Глюк прошел вперед, чтобы узнать, в чем дело.
– Ну вы поймите, мне действительно нужно. У меня же на счету лежит…
– Гражданин, ну что вам непонятно? Нет наличных, такую сумму заранее заказывать надо!
– Когда? – тихо спросил мужчина. Он был бледен, рука на стойке заметно дрожала, другой он комкал носовой платок.
– Ну-у, –травленная перекисью блондинка брезгливо поморщилась, – за неделю, не меньше…
– Девушка, вы поймите, – голос мужчины дрожал, – у меня же жена умерла, мне на похороны надо…
– А я чем могу помочь? Надо вовремя заказывать! У мужчины выступили желваки на лице.
– Что же мне делать? По закону пять дней осталось, мне надо место оплатить и услуги, – почти прошептал он.
– А чем вы раньше занимались? Надо было сразу прийти! Не задерживайте очередь, тут у всех проблемы!
Глюк насупился, осторожно отодвинул мужчину, у которого беззвучно шевелились губы, и наклонился к окошку.
– Слышь, коза, ты чо, не видишь? Горе у мужика. Чо, денег поганых жалко?
– А вы не вмешивайтесь! – визгливо заявила кассирша и перешла на “ты”. – Не испугаешь! Видали мы таких крутых! Иди отсюда, пока наряд не вызвала, быстро тебя обломают!
Очередь двигалась медленно, до кассы оставалось человек пятнадцать. Аркадий заявился сюда, чтобы оплатить квартирные счета – чаша сия не минует никого, кроме членов правительства и Госдумы. Все мы где-то живем и стоим регулярно в очередях, пытаясь за свои кровные получить взамен коммунальные услуга, Государство снисходительно берет деньги и регулярно радует нас отключением воды, света и тепла.
А по-другому как?
Если не демонстрировать населению, что все в этом мире относительно, оно забудет о неусыпных заботах родного Отечества и будет воспринимать комфорт как природное явление. А так – каждый житель помнит, что его судьба крепко сжата железной дланью могучих Газпрома, Водоканала, РАО ЕЭС и прочих богатырей.
Глюк доброжелательно оглядел сберкассу – чистенько, светло, уютно. В основном посетители были люди на возрасте, всего несколько молодых. Перед ним стоял нервный мужчина в длинном шерстяном пальто, кривил губы и всем своим видом демонстрировал раздражение от медлительности работников сберкассы. Старушки, повернувшись друг к Другу, обсуждали, что и где каждая купила подешевле, и вяло ругали молодежь.
У окошечка возникла заминка.
Мужчина лет пятидесяти что-то втолковывал кассирше, та только отмахивалась. Глюк прошел вперед, чтобы узнать, в чем дело.
– Ну вы поймите, мне действительно нужно. У меня же на счету лежит…
– Гражданин, ну что вам непонятно? Нет наличных, такую сумму заранее заказывать надо!
– Когда? – тихо спросил мужчина. Он был бледен, рука на стойке заметно дрожала, другой он комкал носовой платок.
– Ну-у, –травленная перекисью блондинка брезгливо поморщилась, – за неделю, не меньше…
– Девушка, вы поймите, – голос мужчины дрожал, – у меня же жена умерла, мне на похороны надо…
– А я чем могу помочь? Надо вовремя заказывать! У мужчины выступили желваки на лице.
– Что же мне делать? По закону пять дней осталось, мне надо место оплатить и услуги, – почти прошептал он.
– А чем вы раньше занимались? Надо было сразу прийти! Не задерживайте очередь, тут у всех проблемы!
Глюк насупился, осторожно отодвинул мужчину, у которого беззвучно шевелились губы, и наклонился к окошку.
– Слышь, коза, ты чо, не видишь? Горе у мужика. Чо, денег поганых жалко?
– А вы не вмешивайтесь! – визгливо заявила кассирша и перешла на “ты”. – Не испугаешь! Видали мы таких крутых! Иди отсюда, пока наряд не вызвала, быстро тебя обломают!