Страница:
Мисс Лайджест перечислила пять имен и выразила сожаление, что ничем больше помочь не может. - Что касается известных всем подозрительных субъектов, - сказала она, - то их тут предостаточно, но они все до единого дебоширы и пьяницы. Гриффит Флой отнюдь не глуп и не стал бы доверять свое алиби таким людям. - Что ж, мне остается проверить тех, кого вы перечислили, хотя... Возможно, получится и кое-что еще.
Мисс Лайджест с любопытством взглянула на меня, но не стала задавать вопросов. Я сделал очередной ход и откинулся в кресле. - Знаете, мисс Лайджест, - сказал я, - мне очень не хватает знакомства с мистером Гриффитом Флоем. Я вынужден как-то объяснять его поступки, пытаться понять его логику и проследить цепь его рассуждений, не имея собственного представления о том, что он вообще из себя представляет. Каков он? Что вы о нем знаете?
Мисс Лайджест подняла брови, стараясь сосредоточиться на игре: - Он именно то, что я сказала вам при нашей первой встрече. - Это было весьма исчерпывающе, но мне бы хотелось услышать ваши пояснения, мисс Лайджест. Способен ли он, по-вашему, на хорошо обдуманные действия? Как далеко простирается его самонадеянность? Каковы его слабости?
Она переставила фигуру и внимательно посмотрела на меня: - Я уверена, что мистер Флой способен продуманно действовать и предугадывать поступки других людей особенно там, где дело касается его интересов. Он не отличается сдержанностью, вспыльчив и нетерпелив, но, если цель того заслуживает, способен на неожиданные поступки. А интересов у него много: насколько я знаю, в Штатах он увлекался карточными играми, но здесь наш бридж казался ему смешным и он не принимал в нем участия; он любит денежные игры на бирже, бильярд и обожает тратить деньги (справедливости ради надо сказать, что жадность не входит в число его пороков); он любит женщин и привык менять их, как перчатки; еще он любит дорогое вино и хорошую еду, если вам это интересно... Он легко использует людей, если представляется такая возможность, и, вообще, предпочитает, чтобы все было под его контролем. Самонадеянность его простирается так далеко, что никто не имеет о ней полного представления: он всегда уверен в своей правоте, ненавидит проигрывать даже в мелочах и вечно думает, что рано или поздно добьется всего, чего хочет. В нем много лоска, но он не похож на избалованных столичных пижонов. Он много говорит, но никогда не договаривает. У него хорошее воспитание, но отвратительные манеры и ни капли такта... - И он способен на насилие? - Я уверена, что да, но это крайняя мера, которая ему требуется не так уж часто: он успевает получить все, что угодно, давлением и обманом. - Но ему верят? - Если это нужно ему, он заставляет поверить. - Он хороший актер? - Не думаю. Ему не требуется играть: он всегда остается самим собой и предпочитает довлеющую силу своей персоны любым другим методам. - Значит, вы говорите, Гриффит Флой может управлять событиями и заставлять других верить в то, что выгодно ему? - Да. - И он не отличается мягкосердечностью? - Нет. - Тогда я вынужден огорчить вас, мисс Лайджест. Боюсь, ваш отчим умер по вине Гриффита Флоя, и это вполне можно назвать убийством, хотя и трудно доказать.
Мисс Лайджест растерянно нахмурилась: - Но мне казалось, доктор сказал... - Я не опровергаю слова доктора, мисс Лайджест. Я говорю вам другое: сэра Джейкоба, наверняка, можно было спасти, но Гриффит Флой намеренно не сделал этого и потому виновен в его смерти, хотя и косвенно. Должно быть, Гриффит Флой был не очень-то разборчив в словах, и у вашего отчима действительно случился приступ вследствие необычайного волнения. Однако, когда он упал и потерял сознание, мистер Флой не сразу позвал на помощь. Келистон ведь не слышал ни звука падения тела, ни стонов; он слышал лишь крики мистера Флоя о помощи и не мог знать, сколько времени прошло с тех пор, как ваш отчим потерял сознание. - Но как вы узнали, что он сделал это не сразу? - Я осмотрел комнату, пока вы с Лестрейдом беседовали внизу, и нашел пепел от выкуренной сигареты на внешней стороне подоконника, - я сделал паузу, желая получше подобрать слова. - Одним словом, мисс Лайджест, Гриффит Флой успел выкурить сигарету, прежде чем позвать на помощь. - А почему вы не допускаете, что он курил во время разговора? - Потому что в этом случае он бы стряхивал пепел в пепельницу и туда же бросил окурок. Пепельница стояла на самом видном месте посередине стола, а он судя по всему сидел на стуле рядом. - Но почему после того, как отчим упал, он стал курить у окна? Он мог бы воспользоваться этой самой пепельницей! - Курить возле умирающего человека? Думаю, даже он не был на это способен. Мистер Флой предпочел отвернуться и сделать глоток свежего воздуха.
Мисс Лайджест в печальной задумчивости подперла лоб рукой. - Я не настаиваю на своих догадках, мисс Лайджест, - сказал я, - но они кажутся мне в высшей степени правдоподобными. - Мне тоже, мистер Холмс, и, честно говоря, я не очень удивлена. Как только Келистон сказал, что в момент кончины отчим был с Гриффитом Флоем, я стала подозревать, что он приложил свою руку к этой смерти. - Простите, что испортил ваше настроение, мисс Лайджест. - Не извиняйтесь, вы просто вернули меня на землю, - улыбнулась она. - А то все было неправдоподобно хорошо: беседа, чай, шахматы... Кстати, ваш ход.
Я передвинул пешку. - Однако меня интересует и другое, - сказал я. - О чем заговорил Гриффит Флой с вашим отчимом, что тот так сильно разволновался? Если бы он просто вел себя некорректно и затевал ссору, сэр Джейкоб отвечал бы ему тем же. А, между тем, громких голосов никто не слышал... - Я не знаю, что они могли обсуждать. Раньше они общались почти исключительно в чьем-то присутствии и то умудрялись обменяться грубостями. - И зачем, вообще, Гриффиту Флою нужна была смерть вашего отчима? Они не любили друг друга, но одно это, согласитесь, не повод.
Мисс Лайджест как-то странно посмотрела на меня: - Этого я тоже не знаю, мистер Холмс, - ответила она, а я внезапно почувствовал себя вблизи от чего-то очень важного. - Кроме того, вряд ли простым совпадением явилось то, что мистер Флой приехал к вашему отчиму в день предстоящей дачи последним показаний. Скорее всего, он не хотел, чтобы ваш отчим о чем-то рассказал полиции, и успешно предотвратил это. Вы действительно ничего не знаете об этом? - Нет, мистер Холмс. Если бы я знала что-то, что могло бы повредить Гриффиту Флою, уверяю вас, я не стала бы это скрывать. - Охотно верю, мисс Лайджест. Вам шах!
Она удивленно вскинула брови и стала раздумывать над доской. - Похоже, сегодня у вас лучше получается совмещать игру и беседу со мной, - мистер Холмс, - заметила она, чуть улыбаясь. - Я и не заметила угрозы. Все же вы страшный противник! - Я говорил с вами о не самых приятных вещах, и вы были немного рассеянны. - Ерунда! Вы просто очень хорошо играете. - Я надеюсь все же, что не слишком расстроил вас своими умозаключениями. - Нет, мистер Холмс, вы даже помогли мне. Помните, как у Спинозы? Affectus, que passio est, desinit esse passio simulat que eius claram et distinctam formamus ideam.*
Мы с ней просидели за шахматами до половины двенадцатого и успели разыграть несколько партий, прервавшись лишь для того, чтобы перекусить.
В этот вечер мы узнали многое друг о друге. Мы говорили о древней и современной литературе, о живописи и музыке, о медицине, криминалистике и полиграфии, о многих совершенно обычных вещах, и мне было удивительно хорошо в обществе этой женщины. Она обладала быстрым умом и глубокими знаниями в самых разных областях науки и искусства. Она была интересна мне своим интеллектом и личными качествами. Как объекту аналитического исследования мисс Лайджест не было равных, и я с удовольствием изучал причудливые хитросплетения ее натуры, еще не отдавая себе отчета в том, чем это может для меня обернуться.
9
На следующее утро я снова застал в столовой только Уотсона. - Похоже, мы с вами снова будем завтракать вдвоем, - сказал я. - Да, похоже на то. Но на этот раз я не знаю, где мисс Лайджест. - Тогда будьте любезны, позовите Келистона.
Дворецкий предстал перед нами по первому зову. На мой вопрос о том, где сейчас мисс Лайджест, он ответил, что не знает: - Она не давала мне никаких распоряжений, сэр. После того, как вы вчера попросили кофе в кабинет, она сказала, что я могу быть свободен, а сегодня я ее не видел. - Но она не уехала? - Нет, она не покидала дом, сэр. Я бы знал об этом. - Спасибо, Келистон, можете идти. Нам больше ничего не нужно.
Мы с доктором позавтракали и обменялись новостями, но мисс Лайджест так и не появилась, а слуги, очевидно, не решались искать ее, боясь потревожить.
Около половины одиннадцатого я поднялся на второй этаж и прошел в конец коридора, где располагалась библиотека мисс Лайджест. Что-то подсказывало мне, что я могу найти ее здесь.
Так и случилось: постучав и не получив ответа, я вошел в комнату, обогнул два стеллажа с рукописями, а затем увидел большой письменный стол и, наконец, саму мисс Лайджест... Она лежала в кресле перед столом, запрокинув голову, и с пером, повисшим в пальцах. Она спала. Видимо, проработав здесь всю ночь, она так и уснула, не успев вспомнить о кровати.
Меня охватило странное чувство: я внезапно ощутил всю глубину ее уникальности и понял, что мисс Лайджест каким-то образом вышла за рамки того, что я понимал под словом "женщина".
Ее правильное лицо сейчас сохраняло выражение расслабленности и slhpnrbnpemh, столь редко присущее наяву ее сильной и энергичной натуре. Я вдруг понял, что улыбаюсь от чувства, близкого к умилению.
Я смотрел на мисс Лайджест с минуту, а потом взял ее кисть за запястье, вынул перо и положил его на стол среди бумаг. Как только я опустил ее руку на подлокотник кресла, мисс Лайджест вздрогнула, вскинула голову и широко открыла глаза. Ее взгляд выражал удивление и испуг всего несколько мгновений, потом он принял свое обычное внимательное выражение. - Доброе утро, мисс Лайджест, - сказал я, улыбаясь. - Простите, я опять мешаю вашей работе.
Она несколько смущенно улыбнулась. - Который час, мистер Холмс? - Половина одиннадцатого. - О, боже! Почему меня никто не разбудил? - Все боялись потревожить вас. - Кроме вас? - Ну, я предположил, что вы можете быть здесь. И, кроме того, я чувствую себя немного виноватым. - Почему? - Не стоило сидеть за шахматами так долго вчера, но я ведь не знал, что после игры вам вздумается провести ночь за работой, и это, согласитесь, немного искупает мою вину.
Мисс Лайджест посмотрела на меня, потом на свое платье, заглянула в чашку со вчерашним кофе и встала. - Вы завтракали, мистер Холмс? Ах, да! Конечно, завтракали. Тогда придется расплачиваться за непредусмотрительность одиночеством во время завтрака.
Она принялась приводить в порядок бумаги на столе. - Вам, наверное, мое поведение кажется странным, мистер Холмс? спросила она, укладывая листы в аккуратные стопки. - То, что я занимаюсь своими научными изысканиями по ночам, не заставляет вас относиться ко мне с опаской? - Нет, мисс Лайджест, - улыбнулся я. - Я лишь пытаюсь понять, когда вы спите.
Она тоже улыбнулась после моих слов: - Мне не нужно много сна: только несколько часов, чтобы восстановить силы. Кроме того, теперь я стараюсь создавать себе как можно более напряженный график работы, чтобы не оставалось времени лежать на диване, смотреть в потолок и жаловаться на судьбу. - Но вам стоит подумать и о том, что такой режим подрывает силы, не говоря уж о здоровье. - Вы говорите, как доктор Рэй! - усмехнулась она. - Наверное, общество мистера Уотсона со временем делает с вами свое дело, мистер Холмс. - Уотсон тут ни при чем. Во мне говорят опыт и здравый смысл, мисс Лайджест. Поверьте, мой образ жизни отнюдь не отличается правильностью, и поэтому я знаю, что порой он приводит к усталости и меланхолии. - О, мистер Холмс! Я ведь целыми днями занимаюсь только тем, что доставляет мне удовольствие! Между прочим, сегодня ночью я почти закончила свою статью для следующего "Бритиш Сайенс", и она получилась даже лучше, чем я ожидала. До завтра я ее непременно закончу, и, тогда вы, возможно, согласитесь ее прочитать... - она вопросительно посмотрела на меня. - Я вижу, вас невозможно переубедить! Но статью вашу я прочитаю непременно. - Это я и хотела услышать! Но вы, по-моему, хотите о чем-то спросить меня, мистер Холмс. - А вы, видимо, научились безошибочно определять мои намерения, мисс Лайджест: вы правы, как и в прошлый раз. Я бы хотел спросить вас, jrn из слуг в Голдентриле может больше всего знать о хозяевах?
Она пожала плечами: - Наверное, Уиксбот: он служит там с давних пор и во многом разбирается. Однако все зависит от того, что именно и о ком из хозяев вам требуется выяснить. Сэр Чарльз, например, был человеком искренним и чрезвычайно открытым и вполне мог доверять дворецкому даже какие-то свои тайны, а Гриффит Флой другого сорта человек, и с ним в этом отношении придется сложнее.
Я кивнул: - Спасибо и на этом, мисс Лайджест. - Пожалуйста, мистер Холмс. Рада, если как-то помогла вам.
Я отправился в Голдентрил, чтобы встретиться с Уиксботом и в очередной раз побеседовать с ним. В рамках своих попыток выяснить что-нибудь об алиби Гриффита Флоя я решил завести с дворецким доверительный разговор и спросить, не известны ли ему какие-то связи младшего мистера Флоя с местными женщинами. Принимая во внимание все услышанное об этом человеке, с моей стороны было закономерно предполагать, что он мог не особенно хранить верность своей возлюбленной, тем более что та не отвечала на его горячие чувства. Какая-то женщина, ставшая для Гриффита Флоя временной заменой предмету его страсти, вполне могла одновременно явиться и его укрывательницей. Разумеется, об истинных целях своих расспросов я не собирался распространяться и выдумал для своих вопросов благовидный предлог.
Уиксбот тепло принял меня и легко согласился поговорить на щекотливые темы при условии, что я никогда и нигде не упомяну о том, что будет сказано. Мои заверения в этом и в том, что данный разговор может быть полезен мисс Лайджест, окончательно подкупили дворецкого.
Однако пользы из всего этого никакой не вышло: я видел искреннее желание Уиксбота помочь мне, но он действительно ничего не знал. Я услышал, что мистер Флой очень старался убедить мисс Лайджест в своей любви, а мелкие интрижки если и были у него, то он о них ничего не знал. Однако он никогда не страдал от недостатка женского внимания и потому при желании легко мог найти кого-нибудь для мимолетного и тайного романа. Уиксбот сказал, что у сэра Гриффита когда-то была знакомая где-то неподалеку, с которой он поддерживал неопределенные отношения, а сэр покойный сэр Чарльз этого не одобрял, но ни имени, ни адреса этой женщины дворецкий предоставить не мог.
Уиксбот с моего согласия даже пригласил свою жену, которая была женщиной скромной и в высшей степени любезной. Она быстро прониклась идеей помощи правосудию, но тоже не смогла сказать чего-нибудь вразумительного.
На оба мои вопроса о том, могла ли какая-то служанка заинтересовать мистера Флоя и мог ли кто-то другой, живущий в доме, кроме дворецкого и его жены, располагать бoльшими сведениями о личной жизни хозяина, оба ответили отрицательно. Поблагодарив их за доверие и посильную помощь в моем расследовании, я велел не говорить никому о моих расспросах и покинул поместье.
Следующим шагом стала попытка разыскать приятелей Гриффита Флоя, имена которых мне накануне назвала мисс Лайджест. С этой целью я отправился в трактир и выложил перед стоящим за стойкой хозяином сверкающий шиллинг. Через пятнадцать минут мой список пополнился на три пункта, и я получил исчерпывающую информацию о месте проживания всех интересующих меня субъектов, а также некоторые полезные сведения об их жизни и характере отношений с мистером Флоем. Как я понял, большинство этих людей, как и говорила мне мисс Лайджест, действительно когда-то оказывали Гриффиту Флою разные услуги и за это получили его расположение.
Дальнейшие несколько часов я провел в разговорах с указанными лицами и в тщетной надежде узнать у них что-то, хоть сколько-нибудь соответствующее моим подозрениям. Знакомства мистера Флоя не вызвали моего одобрения: почти все посещенные мной молодые люди были ненадежны и подозрительны. Однако категорически никто из них не мог бы являться искомым укрывателем, и для такого вывода были весомые причины: четверо мужчин были женаты и провели интересовавший меня вечер со своими супругами и детьми, что было незамедлительно подтверждено кем-то из последних; один из молодых людей, вообще, находился в отъезде, что явно противоречило бы намерениям Гриффита Флоя относительно своего мнимого свидетеля; двоих из восьми не было дома, но их родные предоставили убедительную информацию о том, как и где эти люди провели вечер десятого августа; и, наконец, последний так называемый приятель быстро увязал мой вопрос со смертью сэра Чарльза и чрезвычайно испугался, тут же предоставив доказательство своего неотлучного присутствия дома в виде недостроенного сарая и велел удостовериться в его правдивости расспросом соседей. Все мужчины, как и следовало ожидать, жили далеко от Голдентрила. Но в любом случае, если кто-то из них все же помогал Гриффиту Флою, по всей логике он должен был сразу рассказать мне о том, что мистер Флой был у него в гостях вечером десятого августа, а не скрывать это, дабы потом не попасть в затруднительное положение.
Прогуливаясь после неудачных розысков по улицам деревни, я раздумывал над тем, что еще мне следовало предпринять. Пытаясь найти изъяны в своей версии и перебирая другие варианты, я решительно не мог понять, где ошибся и ошибся ли вообще. В целом все выглядело вполне логично, но никаких фактических подтверждений найти не удавалось, и это меня беспокоило.
На одной из улиц я увидел лавку старьевщика и, недолго думая, решил в скором будущем воплотить в жизнь старый прием, для которого в этом расследовании пока не находилось места... К немалому удивлению хозяина лавки, я предложил ему не принять старые вещи, а продать их мне. Он с подозрением поглядывал на меня из-под густых бровей, но все же за полсоверена выложил на прилавок несколько потертых штанов и многократно заштопанных сорочек. Услышав, что предложенные вещи слишком новые, он стал смотреть на меня еще менее дружелюбно и тем не менее в итоге нашел среди своего хлама грязный пуловер, имевший когда-то претензию на спортивный стиль, широкие штаны серого цвета с заплатой с одного боку вместо кармана и сюртук с такими швами по бокам, что, казалось, он вот-вот развалится на части. По моей просьбе он дополнил этот ансамбль помятой шляпой и убогими ботинками, которые выглядели еще более убого из-за своего яркого светло-коричневого цвета, над которым не было властно даже время. Видя удовлетворение на моем лице, старьевщик упаковал выбранные вещи в большой бумажный сверток и вручил его мне с видимым нетерпением.
- Ваша теория, Холмс, очень похожа на правду, - сказал мне Уотсон, когда вечером перед обедом мы с ним прогуливались по парку Грегори-Пейдж. - Во всяком случае, она не грешит против логики и увязывает все факты воедино, - ответил я, раскуривая свою трубку. - Однако наше расследование остановилось, и я пытаюсь найти тому причину. - Причина очевидна, Холмс, - вам нужен Гриффит Флой. - Я это знаю, но, согласитесь, с моей стороны было бы непростительным сидеть сложа руки даже тогда, когда его нет. - Но что вы можете сделать? - Я могу на основе логики, здравого смысла и имеющихся фактов предположить, каково алиби мистера Флоя, а затем попытаться это алиби проверить еще до того, как он вернется. Собственно именно этим я и был занят в течение последних дней. - И что, никаких результатов? - Абсолютно никаких. Либо что-то ускользнуло от моего внимания, либо я вообще на ложном пути. - А третьего варианта быть не может? - Может. Возможно, Гриффит Флой состряпал себе такое алиби, какое мне даже в голову не приходит, и он сам понимает, что оно настолько хорошо, что можно даже поездить по стране в свое удовольствие, а потом в случае чего заявить о нем и не бояться проверки. - Но ведь, как вы сами говорите, убийство было неумышленным! Как за один или полтора часа можно было не только укрыться от постороннего глаза, но и как-то заполучить такое алиби? - В том-то и вся загадка! Не зная лично мистера Флоя, я уже невольно проникся к нему своеобразным уважением.
Я рассказал Уотсону о том, что я предпринял в надежде найти хоть что-нибудь, и попросил его попытаться указать на причину моих неудач. Он подумал немного и признался, что не видит в моих рассуждениях никакой ошибки. - Вот и я не вижу, - сказал я, выпуская дым изо рта, - и поэтому нам остается довольствоваться моей версией, пока не обнаружится что-то такое, что бы явно ей противоречило. В конце концов, вся эта игра наугад - только способ как-то приблизить окончание расследования и освобождение мисс Лайджест. Если мне так и не удастся выяснить, какое алиби себе заготовил мистер Флой, я просто подожду его возвращения и на это время найду себе другие занятия. Я уверен, что в этом деле гораздо больше темных пятен, чем кажется на первый взгляд, и именно ими мне тоже стоит заняться. - Что вы имеете в виду, Холмс? - Хотя бы мисс Лайджест. - А что с ней? Вы думаете, она что-то скрывает? - Я в этом уверен! - Но что она может скрывать? - Я думаю, она знает, почему Гриффит Флой хотел смерти ее отчима и почему он стремился не допустить, чтобы с сэра Джейкоба полиция сняла показания. - Но Холмс! Это значит, что она знала о готовящемся убийстве, когда была у вас на Бейкер-стрит! - Нет, Уотсон, я говорю, что она знает о мотивах некоторых поступков Гриффита Флоя и скрывает это от нас, но смерть отчима была для нее неожиданным и трагическим событием. - Но зачем ей скрывать то, чего Гриффит Флой явно боится и что могло бы, возможно, подорвать его положение? Неужели она все же испытывает какие-то чувства к нему и поэтому его покрывает? - Что ж, может быть, - согласился я уклончиво, - но я думаю, мисс Лайджест тоже невыгодно, чтобы то, что она скрывает, всплыло на поверхность. В этом их интересы совпадают. - То есть они скрывают что-то, что объединяет их? - Да, какую-то общую тайну. - Господи, Холмс, что это может быть? - Я не знаю, Уотсон, - ответил я, - но вам предстоит попытаться это выяснить. - Мне? - удивился он. - Да, вам. Я хочу, чтобы вы вернулись в Лондон, пошли в какую-нибудь библиотеку с приличным архивом и просмотрели подшивки основных английских и французских газет на несколько лет назад. - Вы хоть представляете себе, сколько это займет времени, Холмс? - При терпении и старании не больше двух-трех дней. - И что я должен искать? - Я не знаю, Уотсон. - Вы шутите? Хотите, чтобы я просто полистал газеты за несколько лет в поисках чего-нибудь интересного? - Нет, вы должны попытаться найти какую-нибудь заметку о мисс Лайджест, которая бы дала возможность приблизиться к их с мистером Флоем тайне. Она принадлежит к высшему обществу, хотя и не вращается в нем регулярно, и любое выходящее из ряда вон событие в ее жизни могло быть отражено в прессе. Может быть, вы и правы, и они были помолвлены... Но вы, разумеется, должны быть готовы вообще ничего не найти. - Но причем здесь французская пресса? - Мисс Лайджест училась во Франции и провела там несколько лет. Не волнуйтесь, Уотсон, работы не так уж много: во-первых, во всех газетах вас будет интересовать только светская и хроника, во-вторых, газеты за этот год можете вообще не смотреть - если бы наша клиентка как-то выделилась недавно, об этом бы упомянули сейчас, когда она арестована. - Но если Гриффит Флой приехал в Великобританию только три года назад, мне можно изучать газеты только за прошлый и позапрошлый года? - Нет, Уотсон. Кто знает, как образовалась их общая тайна? Возможно, с мисс Лайджест что-то произошло гораздо раньше. - Тогда это могло произойти и в ее детстве! - Ну, не будем заходить так далеко. Десяти-одиннадцати последних лет ее жизни вполне достаточно. - А может стоит просто напрямик спросить ее, что она скрывает и почему? - Я два раза спросил ее, знает ли она почему Гриффит Флой хотел смерти ее отчима и почему он боялся его показаний. Она сказала, что ничего не знает. - Но зачем вообще она обратилась к вам? Глупо было ожидать... - Вы забываете, Уотсон, - перебил я его, - что когда она просила меня о помощи, ее отчим был еще жив. Она предполагала только расследование, связанное с убийством сэра Чарльза, где ей не нужно было рассказывать мне или кому-либо еще об этой тайне. То, что они оба скрывают, может не иметь никакого отношения к смерти сэра Чарльза, зато, в сущности, является причиной смерти сэра Джейкоба.
Уотсон задумчиво затянулся своей сигарой. - Должно быть, примечательный человек этот Флой, - сказал он, - да и мисс Лайджест не назовешь заурядной личностью. - В этом вы правы. Насколько я знаю с чужих слов, Гриффит Флой отличается большой духовной и физической силой, красив и обладает своеобразным характером. Еще он является обладателем несколько развязных американских манер, чем в корне отличается от нашей с вами очаровательной клиентки. - О да! Мисс Лайджест истинная англичанка. - Давайте свернем на эту аллею, Уотсон, а то мы опоздаем к обеду. Сколько у нас времени? - Еще двадцать минут... Скажите, Холмс, что она собой представляет? Вы ведь провели с ней гораздо больше времени.
Мисс Лайджест с любопытством взглянула на меня, но не стала задавать вопросов. Я сделал очередной ход и откинулся в кресле. - Знаете, мисс Лайджест, - сказал я, - мне очень не хватает знакомства с мистером Гриффитом Флоем. Я вынужден как-то объяснять его поступки, пытаться понять его логику и проследить цепь его рассуждений, не имея собственного представления о том, что он вообще из себя представляет. Каков он? Что вы о нем знаете?
Мисс Лайджест подняла брови, стараясь сосредоточиться на игре: - Он именно то, что я сказала вам при нашей первой встрече. - Это было весьма исчерпывающе, но мне бы хотелось услышать ваши пояснения, мисс Лайджест. Способен ли он, по-вашему, на хорошо обдуманные действия? Как далеко простирается его самонадеянность? Каковы его слабости?
Она переставила фигуру и внимательно посмотрела на меня: - Я уверена, что мистер Флой способен продуманно действовать и предугадывать поступки других людей особенно там, где дело касается его интересов. Он не отличается сдержанностью, вспыльчив и нетерпелив, но, если цель того заслуживает, способен на неожиданные поступки. А интересов у него много: насколько я знаю, в Штатах он увлекался карточными играми, но здесь наш бридж казался ему смешным и он не принимал в нем участия; он любит денежные игры на бирже, бильярд и обожает тратить деньги (справедливости ради надо сказать, что жадность не входит в число его пороков); он любит женщин и привык менять их, как перчатки; еще он любит дорогое вино и хорошую еду, если вам это интересно... Он легко использует людей, если представляется такая возможность, и, вообще, предпочитает, чтобы все было под его контролем. Самонадеянность его простирается так далеко, что никто не имеет о ней полного представления: он всегда уверен в своей правоте, ненавидит проигрывать даже в мелочах и вечно думает, что рано или поздно добьется всего, чего хочет. В нем много лоска, но он не похож на избалованных столичных пижонов. Он много говорит, но никогда не договаривает. У него хорошее воспитание, но отвратительные манеры и ни капли такта... - И он способен на насилие? - Я уверена, что да, но это крайняя мера, которая ему требуется не так уж часто: он успевает получить все, что угодно, давлением и обманом. - Но ему верят? - Если это нужно ему, он заставляет поверить. - Он хороший актер? - Не думаю. Ему не требуется играть: он всегда остается самим собой и предпочитает довлеющую силу своей персоны любым другим методам. - Значит, вы говорите, Гриффит Флой может управлять событиями и заставлять других верить в то, что выгодно ему? - Да. - И он не отличается мягкосердечностью? - Нет. - Тогда я вынужден огорчить вас, мисс Лайджест. Боюсь, ваш отчим умер по вине Гриффита Флоя, и это вполне можно назвать убийством, хотя и трудно доказать.
Мисс Лайджест растерянно нахмурилась: - Но мне казалось, доктор сказал... - Я не опровергаю слова доктора, мисс Лайджест. Я говорю вам другое: сэра Джейкоба, наверняка, можно было спасти, но Гриффит Флой намеренно не сделал этого и потому виновен в его смерти, хотя и косвенно. Должно быть, Гриффит Флой был не очень-то разборчив в словах, и у вашего отчима действительно случился приступ вследствие необычайного волнения. Однако, когда он упал и потерял сознание, мистер Флой не сразу позвал на помощь. Келистон ведь не слышал ни звука падения тела, ни стонов; он слышал лишь крики мистера Флоя о помощи и не мог знать, сколько времени прошло с тех пор, как ваш отчим потерял сознание. - Но как вы узнали, что он сделал это не сразу? - Я осмотрел комнату, пока вы с Лестрейдом беседовали внизу, и нашел пепел от выкуренной сигареты на внешней стороне подоконника, - я сделал паузу, желая получше подобрать слова. - Одним словом, мисс Лайджест, Гриффит Флой успел выкурить сигарету, прежде чем позвать на помощь. - А почему вы не допускаете, что он курил во время разговора? - Потому что в этом случае он бы стряхивал пепел в пепельницу и туда же бросил окурок. Пепельница стояла на самом видном месте посередине стола, а он судя по всему сидел на стуле рядом. - Но почему после того, как отчим упал, он стал курить у окна? Он мог бы воспользоваться этой самой пепельницей! - Курить возле умирающего человека? Думаю, даже он не был на это способен. Мистер Флой предпочел отвернуться и сделать глоток свежего воздуха.
Мисс Лайджест в печальной задумчивости подперла лоб рукой. - Я не настаиваю на своих догадках, мисс Лайджест, - сказал я, - но они кажутся мне в высшей степени правдоподобными. - Мне тоже, мистер Холмс, и, честно говоря, я не очень удивлена. Как только Келистон сказал, что в момент кончины отчим был с Гриффитом Флоем, я стала подозревать, что он приложил свою руку к этой смерти. - Простите, что испортил ваше настроение, мисс Лайджест. - Не извиняйтесь, вы просто вернули меня на землю, - улыбнулась она. - А то все было неправдоподобно хорошо: беседа, чай, шахматы... Кстати, ваш ход.
Я передвинул пешку. - Однако меня интересует и другое, - сказал я. - О чем заговорил Гриффит Флой с вашим отчимом, что тот так сильно разволновался? Если бы он просто вел себя некорректно и затевал ссору, сэр Джейкоб отвечал бы ему тем же. А, между тем, громких голосов никто не слышал... - Я не знаю, что они могли обсуждать. Раньше они общались почти исключительно в чьем-то присутствии и то умудрялись обменяться грубостями. - И зачем, вообще, Гриффиту Флою нужна была смерть вашего отчима? Они не любили друг друга, но одно это, согласитесь, не повод.
Мисс Лайджест как-то странно посмотрела на меня: - Этого я тоже не знаю, мистер Холмс, - ответила она, а я внезапно почувствовал себя вблизи от чего-то очень важного. - Кроме того, вряд ли простым совпадением явилось то, что мистер Флой приехал к вашему отчиму в день предстоящей дачи последним показаний. Скорее всего, он не хотел, чтобы ваш отчим о чем-то рассказал полиции, и успешно предотвратил это. Вы действительно ничего не знаете об этом? - Нет, мистер Холмс. Если бы я знала что-то, что могло бы повредить Гриффиту Флою, уверяю вас, я не стала бы это скрывать. - Охотно верю, мисс Лайджест. Вам шах!
Она удивленно вскинула брови и стала раздумывать над доской. - Похоже, сегодня у вас лучше получается совмещать игру и беседу со мной, - мистер Холмс, - заметила она, чуть улыбаясь. - Я и не заметила угрозы. Все же вы страшный противник! - Я говорил с вами о не самых приятных вещах, и вы были немного рассеянны. - Ерунда! Вы просто очень хорошо играете. - Я надеюсь все же, что не слишком расстроил вас своими умозаключениями. - Нет, мистер Холмс, вы даже помогли мне. Помните, как у Спинозы? Affectus, que passio est, desinit esse passio simulat que eius claram et distinctam formamus ideam.*
Мы с ней просидели за шахматами до половины двенадцатого и успели разыграть несколько партий, прервавшись лишь для того, чтобы перекусить.
В этот вечер мы узнали многое друг о друге. Мы говорили о древней и современной литературе, о живописи и музыке, о медицине, криминалистике и полиграфии, о многих совершенно обычных вещах, и мне было удивительно хорошо в обществе этой женщины. Она обладала быстрым умом и глубокими знаниями в самых разных областях науки и искусства. Она была интересна мне своим интеллектом и личными качествами. Как объекту аналитического исследования мисс Лайджест не было равных, и я с удовольствием изучал причудливые хитросплетения ее натуры, еще не отдавая себе отчета в том, чем это может для меня обернуться.
9
На следующее утро я снова застал в столовой только Уотсона. - Похоже, мы с вами снова будем завтракать вдвоем, - сказал я. - Да, похоже на то. Но на этот раз я не знаю, где мисс Лайджест. - Тогда будьте любезны, позовите Келистона.
Дворецкий предстал перед нами по первому зову. На мой вопрос о том, где сейчас мисс Лайджест, он ответил, что не знает: - Она не давала мне никаких распоряжений, сэр. После того, как вы вчера попросили кофе в кабинет, она сказала, что я могу быть свободен, а сегодня я ее не видел. - Но она не уехала? - Нет, она не покидала дом, сэр. Я бы знал об этом. - Спасибо, Келистон, можете идти. Нам больше ничего не нужно.
Мы с доктором позавтракали и обменялись новостями, но мисс Лайджест так и не появилась, а слуги, очевидно, не решались искать ее, боясь потревожить.
Около половины одиннадцатого я поднялся на второй этаж и прошел в конец коридора, где располагалась библиотека мисс Лайджест. Что-то подсказывало мне, что я могу найти ее здесь.
Так и случилось: постучав и не получив ответа, я вошел в комнату, обогнул два стеллажа с рукописями, а затем увидел большой письменный стол и, наконец, саму мисс Лайджест... Она лежала в кресле перед столом, запрокинув голову, и с пером, повисшим в пальцах. Она спала. Видимо, проработав здесь всю ночь, она так и уснула, не успев вспомнить о кровати.
Меня охватило странное чувство: я внезапно ощутил всю глубину ее уникальности и понял, что мисс Лайджест каким-то образом вышла за рамки того, что я понимал под словом "женщина".
Ее правильное лицо сейчас сохраняло выражение расслабленности и slhpnrbnpemh, столь редко присущее наяву ее сильной и энергичной натуре. Я вдруг понял, что улыбаюсь от чувства, близкого к умилению.
Я смотрел на мисс Лайджест с минуту, а потом взял ее кисть за запястье, вынул перо и положил его на стол среди бумаг. Как только я опустил ее руку на подлокотник кресла, мисс Лайджест вздрогнула, вскинула голову и широко открыла глаза. Ее взгляд выражал удивление и испуг всего несколько мгновений, потом он принял свое обычное внимательное выражение. - Доброе утро, мисс Лайджест, - сказал я, улыбаясь. - Простите, я опять мешаю вашей работе.
Она несколько смущенно улыбнулась. - Который час, мистер Холмс? - Половина одиннадцатого. - О, боже! Почему меня никто не разбудил? - Все боялись потревожить вас. - Кроме вас? - Ну, я предположил, что вы можете быть здесь. И, кроме того, я чувствую себя немного виноватым. - Почему? - Не стоило сидеть за шахматами так долго вчера, но я ведь не знал, что после игры вам вздумается провести ночь за работой, и это, согласитесь, немного искупает мою вину.
Мисс Лайджест посмотрела на меня, потом на свое платье, заглянула в чашку со вчерашним кофе и встала. - Вы завтракали, мистер Холмс? Ах, да! Конечно, завтракали. Тогда придется расплачиваться за непредусмотрительность одиночеством во время завтрака.
Она принялась приводить в порядок бумаги на столе. - Вам, наверное, мое поведение кажется странным, мистер Холмс? спросила она, укладывая листы в аккуратные стопки. - То, что я занимаюсь своими научными изысканиями по ночам, не заставляет вас относиться ко мне с опаской? - Нет, мисс Лайджест, - улыбнулся я. - Я лишь пытаюсь понять, когда вы спите.
Она тоже улыбнулась после моих слов: - Мне не нужно много сна: только несколько часов, чтобы восстановить силы. Кроме того, теперь я стараюсь создавать себе как можно более напряженный график работы, чтобы не оставалось времени лежать на диване, смотреть в потолок и жаловаться на судьбу. - Но вам стоит подумать и о том, что такой режим подрывает силы, не говоря уж о здоровье. - Вы говорите, как доктор Рэй! - усмехнулась она. - Наверное, общество мистера Уотсона со временем делает с вами свое дело, мистер Холмс. - Уотсон тут ни при чем. Во мне говорят опыт и здравый смысл, мисс Лайджест. Поверьте, мой образ жизни отнюдь не отличается правильностью, и поэтому я знаю, что порой он приводит к усталости и меланхолии. - О, мистер Холмс! Я ведь целыми днями занимаюсь только тем, что доставляет мне удовольствие! Между прочим, сегодня ночью я почти закончила свою статью для следующего "Бритиш Сайенс", и она получилась даже лучше, чем я ожидала. До завтра я ее непременно закончу, и, тогда вы, возможно, согласитесь ее прочитать... - она вопросительно посмотрела на меня. - Я вижу, вас невозможно переубедить! Но статью вашу я прочитаю непременно. - Это я и хотела услышать! Но вы, по-моему, хотите о чем-то спросить меня, мистер Холмс. - А вы, видимо, научились безошибочно определять мои намерения, мисс Лайджест: вы правы, как и в прошлый раз. Я бы хотел спросить вас, jrn из слуг в Голдентриле может больше всего знать о хозяевах?
Она пожала плечами: - Наверное, Уиксбот: он служит там с давних пор и во многом разбирается. Однако все зависит от того, что именно и о ком из хозяев вам требуется выяснить. Сэр Чарльз, например, был человеком искренним и чрезвычайно открытым и вполне мог доверять дворецкому даже какие-то свои тайны, а Гриффит Флой другого сорта человек, и с ним в этом отношении придется сложнее.
Я кивнул: - Спасибо и на этом, мисс Лайджест. - Пожалуйста, мистер Холмс. Рада, если как-то помогла вам.
Я отправился в Голдентрил, чтобы встретиться с Уиксботом и в очередной раз побеседовать с ним. В рамках своих попыток выяснить что-нибудь об алиби Гриффита Флоя я решил завести с дворецким доверительный разговор и спросить, не известны ли ему какие-то связи младшего мистера Флоя с местными женщинами. Принимая во внимание все услышанное об этом человеке, с моей стороны было закономерно предполагать, что он мог не особенно хранить верность своей возлюбленной, тем более что та не отвечала на его горячие чувства. Какая-то женщина, ставшая для Гриффита Флоя временной заменой предмету его страсти, вполне могла одновременно явиться и его укрывательницей. Разумеется, об истинных целях своих расспросов я не собирался распространяться и выдумал для своих вопросов благовидный предлог.
Уиксбот тепло принял меня и легко согласился поговорить на щекотливые темы при условии, что я никогда и нигде не упомяну о том, что будет сказано. Мои заверения в этом и в том, что данный разговор может быть полезен мисс Лайджест, окончательно подкупили дворецкого.
Однако пользы из всего этого никакой не вышло: я видел искреннее желание Уиксбота помочь мне, но он действительно ничего не знал. Я услышал, что мистер Флой очень старался убедить мисс Лайджест в своей любви, а мелкие интрижки если и были у него, то он о них ничего не знал. Однако он никогда не страдал от недостатка женского внимания и потому при желании легко мог найти кого-нибудь для мимолетного и тайного романа. Уиксбот сказал, что у сэра Гриффита когда-то была знакомая где-то неподалеку, с которой он поддерживал неопределенные отношения, а сэр покойный сэр Чарльз этого не одобрял, но ни имени, ни адреса этой женщины дворецкий предоставить не мог.
Уиксбот с моего согласия даже пригласил свою жену, которая была женщиной скромной и в высшей степени любезной. Она быстро прониклась идеей помощи правосудию, но тоже не смогла сказать чего-нибудь вразумительного.
На оба мои вопроса о том, могла ли какая-то служанка заинтересовать мистера Флоя и мог ли кто-то другой, живущий в доме, кроме дворецкого и его жены, располагать бoльшими сведениями о личной жизни хозяина, оба ответили отрицательно. Поблагодарив их за доверие и посильную помощь в моем расследовании, я велел не говорить никому о моих расспросах и покинул поместье.
Следующим шагом стала попытка разыскать приятелей Гриффита Флоя, имена которых мне накануне назвала мисс Лайджест. С этой целью я отправился в трактир и выложил перед стоящим за стойкой хозяином сверкающий шиллинг. Через пятнадцать минут мой список пополнился на три пункта, и я получил исчерпывающую информацию о месте проживания всех интересующих меня субъектов, а также некоторые полезные сведения об их жизни и характере отношений с мистером Флоем. Как я понял, большинство этих людей, как и говорила мне мисс Лайджест, действительно когда-то оказывали Гриффиту Флою разные услуги и за это получили его расположение.
Дальнейшие несколько часов я провел в разговорах с указанными лицами и в тщетной надежде узнать у них что-то, хоть сколько-нибудь соответствующее моим подозрениям. Знакомства мистера Флоя не вызвали моего одобрения: почти все посещенные мной молодые люди были ненадежны и подозрительны. Однако категорически никто из них не мог бы являться искомым укрывателем, и для такого вывода были весомые причины: четверо мужчин были женаты и провели интересовавший меня вечер со своими супругами и детьми, что было незамедлительно подтверждено кем-то из последних; один из молодых людей, вообще, находился в отъезде, что явно противоречило бы намерениям Гриффита Флоя относительно своего мнимого свидетеля; двоих из восьми не было дома, но их родные предоставили убедительную информацию о том, как и где эти люди провели вечер десятого августа; и, наконец, последний так называемый приятель быстро увязал мой вопрос со смертью сэра Чарльза и чрезвычайно испугался, тут же предоставив доказательство своего неотлучного присутствия дома в виде недостроенного сарая и велел удостовериться в его правдивости расспросом соседей. Все мужчины, как и следовало ожидать, жили далеко от Голдентрила. Но в любом случае, если кто-то из них все же помогал Гриффиту Флою, по всей логике он должен был сразу рассказать мне о том, что мистер Флой был у него в гостях вечером десятого августа, а не скрывать это, дабы потом не попасть в затруднительное положение.
Прогуливаясь после неудачных розысков по улицам деревни, я раздумывал над тем, что еще мне следовало предпринять. Пытаясь найти изъяны в своей версии и перебирая другие варианты, я решительно не мог понять, где ошибся и ошибся ли вообще. В целом все выглядело вполне логично, но никаких фактических подтверждений найти не удавалось, и это меня беспокоило.
На одной из улиц я увидел лавку старьевщика и, недолго думая, решил в скором будущем воплотить в жизнь старый прием, для которого в этом расследовании пока не находилось места... К немалому удивлению хозяина лавки, я предложил ему не принять старые вещи, а продать их мне. Он с подозрением поглядывал на меня из-под густых бровей, но все же за полсоверена выложил на прилавок несколько потертых штанов и многократно заштопанных сорочек. Услышав, что предложенные вещи слишком новые, он стал смотреть на меня еще менее дружелюбно и тем не менее в итоге нашел среди своего хлама грязный пуловер, имевший когда-то претензию на спортивный стиль, широкие штаны серого цвета с заплатой с одного боку вместо кармана и сюртук с такими швами по бокам, что, казалось, он вот-вот развалится на части. По моей просьбе он дополнил этот ансамбль помятой шляпой и убогими ботинками, которые выглядели еще более убого из-за своего яркого светло-коричневого цвета, над которым не было властно даже время. Видя удовлетворение на моем лице, старьевщик упаковал выбранные вещи в большой бумажный сверток и вручил его мне с видимым нетерпением.
- Ваша теория, Холмс, очень похожа на правду, - сказал мне Уотсон, когда вечером перед обедом мы с ним прогуливались по парку Грегори-Пейдж. - Во всяком случае, она не грешит против логики и увязывает все факты воедино, - ответил я, раскуривая свою трубку. - Однако наше расследование остановилось, и я пытаюсь найти тому причину. - Причина очевидна, Холмс, - вам нужен Гриффит Флой. - Я это знаю, но, согласитесь, с моей стороны было бы непростительным сидеть сложа руки даже тогда, когда его нет. - Но что вы можете сделать? - Я могу на основе логики, здравого смысла и имеющихся фактов предположить, каково алиби мистера Флоя, а затем попытаться это алиби проверить еще до того, как он вернется. Собственно именно этим я и был занят в течение последних дней. - И что, никаких результатов? - Абсолютно никаких. Либо что-то ускользнуло от моего внимания, либо я вообще на ложном пути. - А третьего варианта быть не может? - Может. Возможно, Гриффит Флой состряпал себе такое алиби, какое мне даже в голову не приходит, и он сам понимает, что оно настолько хорошо, что можно даже поездить по стране в свое удовольствие, а потом в случае чего заявить о нем и не бояться проверки. - Но ведь, как вы сами говорите, убийство было неумышленным! Как за один или полтора часа можно было не только укрыться от постороннего глаза, но и как-то заполучить такое алиби? - В том-то и вся загадка! Не зная лично мистера Флоя, я уже невольно проникся к нему своеобразным уважением.
Я рассказал Уотсону о том, что я предпринял в надежде найти хоть что-нибудь, и попросил его попытаться указать на причину моих неудач. Он подумал немного и признался, что не видит в моих рассуждениях никакой ошибки. - Вот и я не вижу, - сказал я, выпуская дым изо рта, - и поэтому нам остается довольствоваться моей версией, пока не обнаружится что-то такое, что бы явно ей противоречило. В конце концов, вся эта игра наугад - только способ как-то приблизить окончание расследования и освобождение мисс Лайджест. Если мне так и не удастся выяснить, какое алиби себе заготовил мистер Флой, я просто подожду его возвращения и на это время найду себе другие занятия. Я уверен, что в этом деле гораздо больше темных пятен, чем кажется на первый взгляд, и именно ими мне тоже стоит заняться. - Что вы имеете в виду, Холмс? - Хотя бы мисс Лайджест. - А что с ней? Вы думаете, она что-то скрывает? - Я в этом уверен! - Но что она может скрывать? - Я думаю, она знает, почему Гриффит Флой хотел смерти ее отчима и почему он стремился не допустить, чтобы с сэра Джейкоба полиция сняла показания. - Но Холмс! Это значит, что она знала о готовящемся убийстве, когда была у вас на Бейкер-стрит! - Нет, Уотсон, я говорю, что она знает о мотивах некоторых поступков Гриффита Флоя и скрывает это от нас, но смерть отчима была для нее неожиданным и трагическим событием. - Но зачем ей скрывать то, чего Гриффит Флой явно боится и что могло бы, возможно, подорвать его положение? Неужели она все же испытывает какие-то чувства к нему и поэтому его покрывает? - Что ж, может быть, - согласился я уклончиво, - но я думаю, мисс Лайджест тоже невыгодно, чтобы то, что она скрывает, всплыло на поверхность. В этом их интересы совпадают. - То есть они скрывают что-то, что объединяет их? - Да, какую-то общую тайну. - Господи, Холмс, что это может быть? - Я не знаю, Уотсон, - ответил я, - но вам предстоит попытаться это выяснить. - Мне? - удивился он. - Да, вам. Я хочу, чтобы вы вернулись в Лондон, пошли в какую-нибудь библиотеку с приличным архивом и просмотрели подшивки основных английских и французских газет на несколько лет назад. - Вы хоть представляете себе, сколько это займет времени, Холмс? - При терпении и старании не больше двух-трех дней. - И что я должен искать? - Я не знаю, Уотсон. - Вы шутите? Хотите, чтобы я просто полистал газеты за несколько лет в поисках чего-нибудь интересного? - Нет, вы должны попытаться найти какую-нибудь заметку о мисс Лайджест, которая бы дала возможность приблизиться к их с мистером Флоем тайне. Она принадлежит к высшему обществу, хотя и не вращается в нем регулярно, и любое выходящее из ряда вон событие в ее жизни могло быть отражено в прессе. Может быть, вы и правы, и они были помолвлены... Но вы, разумеется, должны быть готовы вообще ничего не найти. - Но причем здесь французская пресса? - Мисс Лайджест училась во Франции и провела там несколько лет. Не волнуйтесь, Уотсон, работы не так уж много: во-первых, во всех газетах вас будет интересовать только светская и хроника, во-вторых, газеты за этот год можете вообще не смотреть - если бы наша клиентка как-то выделилась недавно, об этом бы упомянули сейчас, когда она арестована. - Но если Гриффит Флой приехал в Великобританию только три года назад, мне можно изучать газеты только за прошлый и позапрошлый года? - Нет, Уотсон. Кто знает, как образовалась их общая тайна? Возможно, с мисс Лайджест что-то произошло гораздо раньше. - Тогда это могло произойти и в ее детстве! - Ну, не будем заходить так далеко. Десяти-одиннадцати последних лет ее жизни вполне достаточно. - А может стоит просто напрямик спросить ее, что она скрывает и почему? - Я два раза спросил ее, знает ли она почему Гриффит Флой хотел смерти ее отчима и почему он боялся его показаний. Она сказала, что ничего не знает. - Но зачем вообще она обратилась к вам? Глупо было ожидать... - Вы забываете, Уотсон, - перебил я его, - что когда она просила меня о помощи, ее отчим был еще жив. Она предполагала только расследование, связанное с убийством сэра Чарльза, где ей не нужно было рассказывать мне или кому-либо еще об этой тайне. То, что они оба скрывают, может не иметь никакого отношения к смерти сэра Чарльза, зато, в сущности, является причиной смерти сэра Джейкоба.
Уотсон задумчиво затянулся своей сигарой. - Должно быть, примечательный человек этот Флой, - сказал он, - да и мисс Лайджест не назовешь заурядной личностью. - В этом вы правы. Насколько я знаю с чужих слов, Гриффит Флой отличается большой духовной и физической силой, красив и обладает своеобразным характером. Еще он является обладателем несколько развязных американских манер, чем в корне отличается от нашей с вами очаровательной клиентки. - О да! Мисс Лайджест истинная англичанка. - Давайте свернем на эту аллею, Уотсон, а то мы опоздаем к обеду. Сколько у нас времени? - Еще двадцать минут... Скажите, Холмс, что она собой представляет? Вы ведь провели с ней гораздо больше времени.