Страница:
– Весьма важное, – подтвердила Шарлотта. – Понимаете, Пип – тот самый мальчик, который выгуливает собаку леди Литби, – подрался с другим мальчишкой, и за это его отсылают обратно в работный дом. Не знаю, в курсе ли мистер Карсингтон, но я хочу его предупредить.
– Ах да, тот мальчик-подмастерье, к которому мистер Карсингтон проявляет такое участие. – Полковник как-то странно усмехнулся. – И конечно, как я полагаю, ему уже известно, что Пип – ваш сын…
Сидя за письменным столом, Дариус, прищурившись, посмотрел на Тайлера.
– Не советую шутить со мной, – грозно сказал он. – Я не позволю, чтобы меня водили за нос!
– А я и не шучу, сэр. Пип действительно сбежал.
– Но это какая-то бессмыслица.
– Может, и так, но до полудня он отвел собаку в Литби-Холл, после чего должен был вернуться сюда; однако прошло два часа, а он так и не появлялся.
– Ну, – предположил Дариус, – может быть, его что-то отвлекло по пути… С чего вы решили, что он сбежал?
Тайлер переминался с ноги на ногу и прятал глаза.
– Да все из-за вчерашней драки с Джоуэттом. Моя хозяйка разошлась не на шутку из-за того, что ей пришлось стирать куртку Пипа и его брюки. Она ругала его на чем свет стоит и говорила, что он, неблагодарный, наверное, хочет, чтобы его отправили обратно в работный дом. Она же это в сердцах, сэр, а не то чтобы… Просто рассердилась на него, вот и все.
Но Дариусу по-прежнему не верилось, что Пип мог вот так просто взять и убежать. Мальчик не так глуп. Разве Дариус не говорил ему, что поможет, если он потеряет работу? Пип доверял ему и наверняка сделал бы так, как он ему велел. Что-то тут определенно не сходилось.
– Хорошо, я разыщу его, – сказал он после должной паузы. – Мальчик не мог далеко уйти.
«Ваш сын».
За долгие десять лет Шарлотта научилась скрывать свои чувства, поэтому ни один мускул не дрогнул на ее лице, когда она услышала слова, которые обрушились на нее как гром с ясного неба. И все же в этот момент ей показалось, что сердце у нее остановилось и она сейчас умрет.
– Ага, вижу, вы этого не знали, – усмехнулся полковник. – Видите ли, я и прежде не был в этом уверен. Извините, что расстроил вас, но скрывать это от вас было бы преступлением: как-никак другие ведь тоже могут узнать правду…
К этому моменту Шарлотта настолько овладела собой, что к ней вернулся дар речи.
– Должно быть, это какая-то злая шутка, – предположила она.
– Хотел бы я, чтобы все это оказалось шуткой, – Морелл вздохнул, – однако факты – вещь упрямая. Филипп Огден родился в 1812 году, двадцать четвертого мая, возле Галифакса, в Уэст-Райдинге, в графстве Йоркшир.
Галифакс. Двадцать четвертого мая. Родился в четыре часа утра. А через час он уже исчез из ее жизни.
– Его отцом был капитан Джордж Блейн, – спокойно продолжал полковник Морелл, – которого убили на дуэли в ноябре, за полгода до рождения мальчика. Считалось, что мать ребенка умерла при родах, однако на самом деле все обстояло не так. После родов эта женщина долго и серьезно болела, но ей удалось выжить. Имя матери ребенка – леди Шарлотта Хейуард.
О Боже! Пип, ее сын, сын, жив! Она знала. В тот же миг, едва увидев этого ребенка, она сразу поняла это. Все это время где-то в глубине души в ней жила уверенность, что ее сын жив.
С того момента, когда Шарлотта родила ребенка, главным содержанием ее жизни стало постоянное притворство: она все время пыталась следовать правилам и в любых ситуациях сохранять благоразумие, старалась быть хорошей девочкой.
Но она не хорошая девочка, никогда ею не была и теперь уже никогда не будет.
– Видите ли, я догадался обо всем, увидев его глаза, – не спеша принялся объяснять Морелл. – Брат отца ребенка, Фредерик Блейн, служил в моем полку и докладывал мне о сомнительной репутации Джорджа. За несколько месяцев до гибели Джорджа его полк был расквартирован где-то в этих краях; и как раз приблизительно в это же время, когда он был убит на дуэли, вы внезапно заболели и вас увезли в Йоркшир. Но вы тогда не были больны, вы были беременны – от Джорджа Блейна.
Полковник продолжал говорить, описывая ранние годы Пипа: смерть Огденов, жизнь мальчика у Уэлтона в течение двух последующих лет, кончину Уэлтона, за которой последовало помещение Пипа в работный дом.
– Фактов набралось достаточно, однако они были разрозненны. Оставалось только собрать их и связать одно с другим. – Морелл гордо выпятил грудь. – По странному стечению обстоятельств у меня в руках оказалось больше информации, чем у кого бы то ни было, благодаря чему мне удалось сравнительно легко сложить два и два и решить эту головоломку.
– И у вас нет никаких сомнений в том, что вы сложили ее правильно? – с замиранием сердца спросила Шарлотта.
– Никаких. На прошлой неделе я окончательно убедился в справедливости своих выводов, когда по пути в Олтринхем встретился с мистером Тайлером и его учеником. Тогда я увидел, что у мальчика – глаза Блейна. Ну а все остальное… – Он замолчал и улыбнулся. – Разве не заметно, что он – вылитая мать?
«"Вылитая мать", – пронеслось в голове у Шарлотты. – А ведь это я!»
– Возможно, мне не надо было все это вам говорить… – Морелл прищурился.
– Однако вы это сказали.
– Да, потому что в конце концов все тайное рано или поздно становится явным. Ваш бывший кучер распространяет туманные намеки о том, что в вашем благородном семействе не все ладно. Если мне удалось докопаться до правды, слушая его бессвязные бредни, другие могут сделать то же самое.
Фьюкс. Так вот оно что! Десять лет назад он тоже работал конюхом. Может быть, именно его и подкупил Джорди, чтобы подобраться поближе к юной дочери лорда Литби…
– Фьюкс находится сейчас на пути за границу, – продолжал полковник Морелл. – Это всего лишь одна из многих мер безопасности, которые необходимо было срочно предпринять. Я могу сделать для вас больше, намного больше. Конечно, и с мальчиком тоже нужно что-то решить. Разумеется, сперва необходимо выкупить договор об ученичестве, но при наличии денег в этом нет ничего сложного. Так как признать его официально невозможно, необходимо позаботиться о том, чтобы он воспитывался в хорошей семье, где ему дадут приличное образование, достойное джентльмена. Это лучше устроить без лишней огласки, чтобы защитить вашу честь и честь вашей семьи. Вашего отца тоже лучше в это не посвящать, и, конечно же, он не должен узнать о том, какую роль сыграла во всей этой истории ваша мачеха. Естественно, я сочту своим долгом позаботиться обо всем этом… ради моей жены. Шарлотта опустила голову.
– Что ж, понятно, – медленно проговорила она. Морелл широко улыбнулся:
– От вас требуется только одно: хорошенько подумать и пересмотреть ваш ответ на мое предложение руки и сердца, который выдали мне минуту назад. Всего лишь одно ваше слово, и я буду служить вам так же верно и преданно, как служу моему королю и моему отечеству, – не щадя живота своего.
«Всегда есть выход», – успела написать бедная леди Маргарет, до того как потеряла рассудок.
Однако теперь Шарлотта видела, что это было неправдой и выход существует отнюдь не всегда.
Глава 14
– Ах да, тот мальчик-подмастерье, к которому мистер Карсингтон проявляет такое участие. – Полковник как-то странно усмехнулся. – И конечно, как я полагаю, ему уже известно, что Пип – ваш сын…
Сидя за письменным столом, Дариус, прищурившись, посмотрел на Тайлера.
– Не советую шутить со мной, – грозно сказал он. – Я не позволю, чтобы меня водили за нос!
– А я и не шучу, сэр. Пип действительно сбежал.
– Но это какая-то бессмыслица.
– Может, и так, но до полудня он отвел собаку в Литби-Холл, после чего должен был вернуться сюда; однако прошло два часа, а он так и не появлялся.
– Ну, – предположил Дариус, – может быть, его что-то отвлекло по пути… С чего вы решили, что он сбежал?
Тайлер переминался с ноги на ногу и прятал глаза.
– Да все из-за вчерашней драки с Джоуэттом. Моя хозяйка разошлась не на шутку из-за того, что ей пришлось стирать куртку Пипа и его брюки. Она ругала его на чем свет стоит и говорила, что он, неблагодарный, наверное, хочет, чтобы его отправили обратно в работный дом. Она же это в сердцах, сэр, а не то чтобы… Просто рассердилась на него, вот и все.
Но Дариусу по-прежнему не верилось, что Пип мог вот так просто взять и убежать. Мальчик не так глуп. Разве Дариус не говорил ему, что поможет, если он потеряет работу? Пип доверял ему и наверняка сделал бы так, как он ему велел. Что-то тут определенно не сходилось.
– Хорошо, я разыщу его, – сказал он после должной паузы. – Мальчик не мог далеко уйти.
«Ваш сын».
За долгие десять лет Шарлотта научилась скрывать свои чувства, поэтому ни один мускул не дрогнул на ее лице, когда она услышала слова, которые обрушились на нее как гром с ясного неба. И все же в этот момент ей показалось, что сердце у нее остановилось и она сейчас умрет.
– Ага, вижу, вы этого не знали, – усмехнулся полковник. – Видите ли, я и прежде не был в этом уверен. Извините, что расстроил вас, но скрывать это от вас было бы преступлением: как-никак другие ведь тоже могут узнать правду…
К этому моменту Шарлотта настолько овладела собой, что к ней вернулся дар речи.
– Должно быть, это какая-то злая шутка, – предположила она.
– Хотел бы я, чтобы все это оказалось шуткой, – Морелл вздохнул, – однако факты – вещь упрямая. Филипп Огден родился в 1812 году, двадцать четвертого мая, возле Галифакса, в Уэст-Райдинге, в графстве Йоркшир.
Галифакс. Двадцать четвертого мая. Родился в четыре часа утра. А через час он уже исчез из ее жизни.
– Его отцом был капитан Джордж Блейн, – спокойно продолжал полковник Морелл, – которого убили на дуэли в ноябре, за полгода до рождения мальчика. Считалось, что мать ребенка умерла при родах, однако на самом деле все обстояло не так. После родов эта женщина долго и серьезно болела, но ей удалось выжить. Имя матери ребенка – леди Шарлотта Хейуард.
О Боже! Пип, ее сын, сын, жив! Она знала. В тот же миг, едва увидев этого ребенка, она сразу поняла это. Все это время где-то в глубине души в ней жила уверенность, что ее сын жив.
С того момента, когда Шарлотта родила ребенка, главным содержанием ее жизни стало постоянное притворство: она все время пыталась следовать правилам и в любых ситуациях сохранять благоразумие, старалась быть хорошей девочкой.
Но она не хорошая девочка, никогда ею не была и теперь уже никогда не будет.
– Видите ли, я догадался обо всем, увидев его глаза, – не спеша принялся объяснять Морелл. – Брат отца ребенка, Фредерик Блейн, служил в моем полку и докладывал мне о сомнительной репутации Джорджа. За несколько месяцев до гибели Джорджа его полк был расквартирован где-то в этих краях; и как раз приблизительно в это же время, когда он был убит на дуэли, вы внезапно заболели и вас увезли в Йоркшир. Но вы тогда не были больны, вы были беременны – от Джорджа Блейна.
Полковник продолжал говорить, описывая ранние годы Пипа: смерть Огденов, жизнь мальчика у Уэлтона в течение двух последующих лет, кончину Уэлтона, за которой последовало помещение Пипа в работный дом.
– Фактов набралось достаточно, однако они были разрозненны. Оставалось только собрать их и связать одно с другим. – Морелл гордо выпятил грудь. – По странному стечению обстоятельств у меня в руках оказалось больше информации, чем у кого бы то ни было, благодаря чему мне удалось сравнительно легко сложить два и два и решить эту головоломку.
– И у вас нет никаких сомнений в том, что вы сложили ее правильно? – с замиранием сердца спросила Шарлотта.
– Никаких. На прошлой неделе я окончательно убедился в справедливости своих выводов, когда по пути в Олтринхем встретился с мистером Тайлером и его учеником. Тогда я увидел, что у мальчика – глаза Блейна. Ну а все остальное… – Он замолчал и улыбнулся. – Разве не заметно, что он – вылитая мать?
«"Вылитая мать", – пронеслось в голове у Шарлотты. – А ведь это я!»
– Возможно, мне не надо было все это вам говорить… – Морелл прищурился.
– Однако вы это сказали.
– Да, потому что в конце концов все тайное рано или поздно становится явным. Ваш бывший кучер распространяет туманные намеки о том, что в вашем благородном семействе не все ладно. Если мне удалось докопаться до правды, слушая его бессвязные бредни, другие могут сделать то же самое.
Фьюкс. Так вот оно что! Десять лет назад он тоже работал конюхом. Может быть, именно его и подкупил Джорди, чтобы подобраться поближе к юной дочери лорда Литби…
– Фьюкс находится сейчас на пути за границу, – продолжал полковник Морелл. – Это всего лишь одна из многих мер безопасности, которые необходимо было срочно предпринять. Я могу сделать для вас больше, намного больше. Конечно, и с мальчиком тоже нужно что-то решить. Разумеется, сперва необходимо выкупить договор об ученичестве, но при наличии денег в этом нет ничего сложного. Так как признать его официально невозможно, необходимо позаботиться о том, чтобы он воспитывался в хорошей семье, где ему дадут приличное образование, достойное джентльмена. Это лучше устроить без лишней огласки, чтобы защитить вашу честь и честь вашей семьи. Вашего отца тоже лучше в это не посвящать, и, конечно же, он не должен узнать о том, какую роль сыграла во всей этой истории ваша мачеха. Естественно, я сочту своим долгом позаботиться обо всем этом… ради моей жены. Шарлотта опустила голову.
– Что ж, понятно, – медленно проговорила она. Морелл широко улыбнулся:
– От вас требуется только одно: хорошенько подумать и пересмотреть ваш ответ на мое предложение руки и сердца, который выдали мне минуту назад. Всего лишь одно ваше слово, и я буду служить вам так же верно и преданно, как служу моему королю и моему отечеству, – не щадя живота своего.
«Всегда есть выход», – успела написать бедная леди Маргарет, до того как потеряла рассудок.
Однако теперь Шарлотта видела, что это было неправдой и выход существует отнюдь не всегда.
Глава 14
– Нет. – Шарлотта резко отвернулась от своего спутника.
Полковник Морелл был готов к любым неожиданностям: готовясь к встрече, он все рассчитал до мелочей; однако это короткое и твердое «нет» застало его врасплох. Он просто не мог поверить своим ушам.
– Извините, – удивленно проговорил он. – Мне показалось, вы только что сказали «нет»?
– Да, это именно так, – еще более твердо сказала Шарлотта. – Я готова снова и снова повторять вам то же самое. Просто поверить не могу, что вы способны шантажировать меня с помощью подобной тактики. Однако о чем это я? Разумеется, мужчины всегда неразборчивы в средствах, когда дело касается женщины.
Полковник нахмурился:
– Простите, леди Шарлотта, но мне кажется, сейчас вы позволяете своим эмоциям взять верх над здравым смыслом, однако позже…
– Поверьте, полковник, я так устала от этого вашего «здравого смысла»! – с жаром воскликнула Шарлотта. – За целых десять лет он не принес мне ничего, кроме горького разочарования.
Лицо полковника стало покрываться красными пятнами; он поверить не мог, что Шарлотта ускользает у него из рук. И это после стольких месяцев, которые он провел рядом с ней, стараясь сделать все, чтобы ей было с ним легко, чтобы она привыкла к мысли, что он – ее надежда и опора – всегда рядом! Он-то думал, что леди Шарлотта поймет и оценит его преданность. Узнав ее тайну, он не проронил ни слова упрека и был готов пойти на все, чтобы правда никогда не всплыла наружу. Он был ее рыцарем в сверкающих доспехах; так почему же теперь она этого не видит?
Ну конечно, конечно! Всему виной этот проклятый Карсингтон!
– Леди Шарлотта, как я слышал, мистер Карсингтон провожал вас из церкви, – немного помолчав, сказал полковник. – И вы наверняка думаете, что его намерения искренни и честны. Может быть, так оно и есть на данный момент, но поверьте, он принадлежит к тому сорту мужчин, для которых брак ровно ничего не значит.
Шарлотта поморщилась:
– Прошу вас, не трудитесь. Я сама разберусь, к какому сорту мужчин он принадлежит.
– Ради Бога, одумайтесь! – с жаром проговорил полковник. – Вы хотите поставить на карту ваше собственное честное имя, честь вашей семьи – и все это только ради того, чтобы бросить вашу жизнь к ногам человека, который не сможет вас защищать. Не совершайте во второй раз одну и ту же ошибку. Когда вы ее сделали в прошлый раз, вам было только семнадцать лет, но теперь…
– Это не одна и та же ошибка. – Шарлотта гордо вскинула голову. – Это совсем другая ошибка.
– Но помилуйте…
– Спасибо, что рассказали правду о моем сыне. А теперь позвольте попрощаться. – Шарлотта пришпорила лошадь, и вскоре и всадница, и сопровождающий ее конюх скрылись в облаке пыли.
Дариус оседлал коня и уже собирался отправиться в Олтринхем, когда увидел, что к нему приближаются два всадника, которыми при ближайшем рассмотрении оказались леди Шарлотта и Том Дженкинс.
На Шарлотте был надет голубой костюм для верховой езды – более простой и практичный, чем ее обычный наряд, и только с ее шляпы свисали легкомысленные ленточки. Вырез платья был украшен рюшами, поверх рукавов красовались пышные буфы, а манжеты были отделаны по краю тесьмой. Впереди костюм был зашнурован витой тесьмой по тогдашней моде – на манер военного мундира, и весь этот наряд выглядел чисто женской безделицей, кокетливой и легкомысленной. Однако когда Шарлотта подъехала ближе, Дариус не заметил и тени кокетства в том, как она держалась. Что-то здесь явно было не так.
С тревогой посмотрев в ее бледное, осунувшееся лицо, Дариус озабоченно спросил:
– В чем дело? У вас что-то случилось? Шарлотта бросила взгляд на Тома Дженкинса, который тут же удалился в другой конец двора.
– Пип, – только и сказала она.
– Я знаю: он сбежал. – Дариус нахмурился. – Но вам не стоит беспокоиться: он вряд ли мог далеко уйти.
– Да, конечно… – Ее глаза наполнились слезами. – Он – мой, и… – Она замолчала, потому что в горле у нее встал комок.
– И скоро навсегда будет с вами, конечно, – сказал Дариус, сожалея, что не может немедленно обнять Шарлотту. – Конечно, мы его вернем, но… Вы не поверите, сколько денег Тайлеры за него запросили! Ну ничего, деньги я найду, вам не стоит об этом беспокоиться.
– Тайлеры, – повторила Шарлотта. – Господи! Деньги! Договор на обучение! Вы сказали, что Пип пропал? Но ведь полковник… О Боже! Необходимо его срочно разыскать…
– Дорогая Шарлотта, постарайтесь успокоиться. – Дариус протянул ей носовой платок. – Так что там насчет полковника?
Шарлотта машинально вытерла глаза.
– Полковник Морелл все рассказал мне о Пипе. Ума не приложу, откуда он узнал и дату рождения моего ребенка, и где он родился, и какая семья его усыновила. Однако в глубине души я никогда не сомневалась, что Пип – мой сын; вот только я не позволяла себе в это поверить. Я боялась, потому что вся моя жизнь была сплошной ложью, карточным домиком, построенным на песке, и если бы я взглянула правде в глаза, все могло бы вмиг рассыпаться в прах.
Дариус мгновенно представил все, о чем она думает: скандал, разрушение репутации, потеря уважения окружающих, позор для семьи и близких… Разоблачение стало бы страшным ударом для лорда Литби и разрушило бы ее судьбу.
– Да, верно, вы стояли на пороге катастрофы…
– Но теперь я обязана пережить эту катастрофу, – твердо заявила Шарлотта. – К несчастью, я не знаю, что намерен предпринять полковник Морелл: он может рассердиться на меня до такой степени, что сообщит обо всем моему отцу. А еще я очень сильно опасаюсь, что он увезет Пипа отсюда и, возможно, уже куда-то его отослал. Кстати, он сказал, что ему удалось выкупить договор, а значит, Пип в его руках и он может сделать с ним что захочет.
Дариус сжал кулаки.
– Пусть только попробует!
– Я знала, что вы скажете именно это. – Шарлотта попыталась улыбнуться, но вместо этого ее губы задрожали, а по щеке побежала слезинка. – Просто ума не приложу, что теперь делать, – дрожащим голосом прошептала она. – Но все равно я не согласилась на предложение Морелла. Мне нужны вы, и мне нужен мой сын. Я надеялась и надеюсь сейчас, что вы сможете что-нибудь придумать…
Дариус молча кивнул: ради Шарлотты он готов был свернуть горы. Раньше ему и в голову не приходило, какое это прекрасное чувство – быть нужным и знать, что в тебя верят и на тебя надеются.
Для начала он предложил Шарлотте побывать в доме Тайлеров в Олтринхеме, куда как раз собирался отправиться. Ему не верилось, что Пипа можно так просто увезти куда-нибудь.
– В любом случае миссис Тайлер Пипа так просто не отдаст, – проговорил он, когда они выехали на дорогу. – Если она думает, что в нем заинтересованы две стороны, то, вероятнее всего, станет вести двойную игру, чтобы поднять цену. Кажется, она искренне убеждена, что у всех аристократов бездонные кошельки.
Однако когда Шарлотта и Карсингтон прибыли в дом Тайлеров, хозяйки дома не оказалось, а старшая дочь Энни сообщила, что мать утром уехала в Манчестер и не обещала вернуться раньше утра следующего дня. Она также сказала, что утром приходил какой-то лысый мужчина справиться насчет Пипа и долго беседовал с матерью. Сам Пип так и не приходил домой. Энни показалось, что лысый человек отправился на поиски Пипа, но точно она не могла сказать.
– А ты не помнишь, как звали того человека? – с надеждой спросила Шарлотта.
Девочка немного подумала, а потом пожала плечами:
– Нет, мадам, но я его видела раньше: он часто захаживает в нашу таверну, такой неприятный тип, вечно что-нибудь вынюхивает.
Энни казалась расстроенной из-за исчезновения Пипа, однако помочь чем-нибудь еще она вряд ли могла.
Когда они вышли из лачуги, Дариус не повел Шарлотту к лошадям, а отвел ее в тихий уголок церковного двора, который находился всего в нескольких шагах.
– Сказать по чести, мне не верится, что миссис Тайлер позволила увезти Пипа в Манчестер. – Он нахмурил брови. – В противном случае Энни так бы нам и сказала: она не похожа на любительницу хранить секреты.
– Но что, если Пип находится не у нее и сейчас он с Кеннингом? – предположила Шарлотта. – Может быть, Кеннинг предложил миссис Тайлер столько денег, что она не смогла устоять. И если Пип у Кеннинга, куда он мог его отвезти? Полковник Морелл сказал, что отправил Фьюкса за границу. Ближайший порт, Ливерпуль, находится всего в сорока милях отсюда; поездка туда займет всего несколько часов. Что, если Пип едет сейчас с Кеннингом в Ливерпуль?
– Где бы он ни находился, мы с вами его обязательно разыщем, – уверенно произнес Дариус. – Хотя, если дело принимает такой оборот, нам потребуется больше средств, чем я предполагал. – Он неожиданно вздохнул. – Нам давно пора поговорить с вашим отцом: час настал. Теперь он должен наконец узнать всю правду, и будет лучше, если он узнает ее от вас, а не от полковника Морелла.
Шарлотта отвела глаза.
– Может быть, полковник уже все ему рассказал.
– Возможно. С другой стороны, Морелл наверняка пожелает дать вам возможность переменить ваше решение и одуматься. Почему бы не предположить, что он выжидает? Мужчины часто так поступают: в надежде, что эмоции улягутся и женщина взглянет на вещи более трезво и разумно.
– Пожалуй, это не исключено, – согласилась Шарлотта. – Когда я отказала ему, мне не показалось, что он убит горем. Тогда мне стало ясно, что, по его мнению, он спасает меня от самой себя.
– Что ж, в любом случае нам лучше поспешить в Литби-Холл. – Дариус по-прежнему стоял на своем. – Чем скорее состоится разговор с вашим отцом, тем лучше.
– Да, я знаю. – Шарлотта в отчаянии кусала губы. Хотя она была полностью согласна с Карейнгтоном, все ее существо сопротивлялось этому решению.
– Поверьте, он не отвергнет вас. – Дариус ласково погладил ее по плечу. – Он вас очень любит, и вам нечего бояться.
– Знаю, что любит! – Шарлотта всхлипнула. – Но почему из-за меня он должен страдать? Надеюсь, он не станет любить меня меньше, но это так трудно – узнать, что я совсем не такая, как он привык обо мне думать. Я недостойна его любви – вот настоящая правда!
– Тогда, может быть, нам поменяться отцами? – шутливо предложил Дариус. – Ваш отец считает свою дочь ходячим совершенством, а мой думает, что его сын – отъявленный шалопай.
– Мне и правда было бы легче предстать перед судом вашего отца, чем моего, – вздохнула Шарлотта. – Лорд Харгейт сказал бы мне, что мое поведение бесчестное и в крайней степени безответственное. Он заявил бы, что ему стыдно за меня, и потому мое поведение позорит честное имя нашей семьи. Мне кажется, услышав все эти упреки, я бы почувствовала громадное облегчение.
– А вот я в этом не уверен. Вы вряд ли представляете себе, что значит провести целый час в камере инквизиции, где вас постоянно смешивают с грязью, пытаясь уничтожить ваш характер, ваши привычки, вкусы, жизненные принципы, взгляды, ваши умственные способности и труд всей вашей жизни. А после этого то, что осталось, развевают по ветру одним взмахом руки.
– Думаю, это стало бы для меня облегчением, – твердо заявила Шарлотта, – но обсуждать фантазии нет смысла. Мне надо взять себя в руки и сохранять хладнокровие а я сейчас слишком напугана, чтобы суметь сделать это. К тому же я предам Лиззи, это после всего, что она сделала для меня. Разве это не ужасно?
Дариус взял Шарлотту за руку.
– Я понимаю, родная, это будет нелегко, но теперь вы не одни, потому что я всегда и всюду буду с вами.
Лорда Литби и Лиззи они застали в библиотеке. Отец Шарлотты сразу направился к ним навстречу и, пожав руку Дариусу Карсингтону, вернулся к жене, после чего они понимающе переглянулись и замерли в нетерпеливом ожидании. Шарлотта могла только догадываться, что они рассчитывали услышать, но скорее всего в этот момент у них в ушах звучал перезвон свадебных колоколов.
Единственным, о чем они вряд ли догадывались, было то, что им предстояло сейчас услышать.
– Что ж, кажется, нам пора ввести леди и лорда Литби в курс дела. – Дариус вопросительно взглянул на свою спутницу.
– Лучше уж сама все скажу. – Чувствуя, что руки ее дрожат, Шарлотта скрестила их на груди.
– Что с тобой, дорогая?! – воскликнула Лиззи. – Ты бледна как мел! Что стряслось? Молли сказала, что с Пипом случились какие-то неприятности, и я очень надеюсь, что ребенок не пострадал и эти ужасные Тайлеры не отослали его обратно в работный дом.
– Позвольте мне, прежде чем ответить, обратиться к лорду Литби, – попросил Дариус. – Сэр, леди Шарлотта и я обращаемся к вам за позволением пожениться.
– Ах, мистер Карсингтон! – быстро сказала Шарлотта. – Я ценю ваше стремление смягчить удар…
– Ничего я не собирался смягчать. Просто в первую очередь нам надо решить наиболее важные вопросы и прежде всего объяснить, почему я сейчас здесь. Видите ли, как только я разобрался в своих чувствах к леди Шарлотте и убедился в том, что они являются взаимными, я начал ухаживать за леди Шарлоттой, соблюдая все правила, которые требуются от джентльмена в высшем обществе. Однако в последние дни мне стало ясно…
– Довольно! – прервала его Шарлотта. – Остановитесь! Отец, Лиззи, мне нужно сообщить вам кое-что.
– Боже милосердный, ты и в самом деле выглядишь нездоровой, детка! – воскликнул лорд Литби, не на шутку встревоженный. – Думаю, тебе лучше присесть.
– Дело не в этом, отец. Я не заболела. Просто я сожалею, ужасно сожалею.
– Дорогая, если ты желаешь сообщить мне о том, что помолвлена и скоро вы собираетесь пожениться, то здесь не о чем сожалеть. Я высоко ценю и уважаю того джентльмена, который стоит сейчас рядом с тобой. Разумеется, мне будет очень жаль с тобой расстаться, что вполне естественно для любящего отца; и все же мне совсем не боязно передавать тебя на попечение мистера Карсингтона и вверять тебя его заботе.
Шарлотта тяжело вздохнула. Ее первая попытка провалилась, и теперь ей надо было начинать все сначала.
– Однажды я совершила огромную ошибку, отец, – печально сказала она. – Это было очень давно и… – Шарлотта перевела взгляд на мачеху, которая при этих словах притихла и замерла. – Прости меня, Лиззи, ты пошла ради меня на все и спасла мою жизнь. А еще ты сделала меня сильной, сильнее, чем я была раньше. Я очень люблю тебя, и я бы все отдала за то, чтобы мне не пришлось доставлять тебе неприятности. И все же я… – Она замолчала, стараясь собраться с мыслями.
– О, моя дорогая!.. – начала Лиззи.
– Нет, пожалуйста, ничего не говори сейчас! – Шарлотта взяла мачеху за руку. – Позволь мне сделать признание самой. – Она снова сложила руки на груди. – Ты спросила меня насчет Пипа. Он… Он и есть тот самый ребенок, которого мы когда-то отдали в чужие руки. Теперь он нашел меня и вернулся ко мне. – Шарлотта с трудом заставила себя посмотреть на отца. – Это мой ребенок папа.
Наступила гробовая тишина.
– Пип? – Лиззи всплеснула руками. – Это точно он? Может быть, ты что-то путаешь?
– Что она путает? – Лорд Литби был откровенно растерян. – Какой еще ребенок? Объясните наконец, о чем речь и о каком ребенке ты говоришь, Шарлотта? Похоже, ты просто бредишь – не было у тебя никакого ребенка!
– Ребенок был, папа. – Шарлотта опустила голову, но тут же снова вскинула ее. – Он родился у меня десять лет назад.
Лорд Литби вцепился в спинку стула и медленно перевел взгляд на супругу, а она не мигая смотрела на мужа.
– О чем это толкует моя дочь, дорогая?
Лиззи коснулась его руки.
– Десять лет назад, когда я увезла Шарлотту в Йоркшир, она была беременна, и это правда.
– Нет, я не верю! – воскликнул лорд Литби. – Не могу поверить. Как мне помнится, ты тогда говорила, что она больна.
– Но Шарлотта и в самом деле была больна: ее состояние казалось мне близким к помешательству, и я боялась, что она сделает с собой что-нибудь ужасное…
– Лиззи не посмела рассказать тебе об этом, папа, – добавила Шарлотта.
– Не посмела? Что значит «не посмела»?
– Пожалуйста, папа, не обвиняй ее, – взмолилась Шарлотта. – Я одна во всем виновата. Мне было так стыдно, я чувствовала себя мерзкой, гадкой и, если бы не Лиззи, наложила бы на себя руки. Лиззи спасла мне жизнь, папа, и я никогда не забуду об этом.
– Боже мой, Шарлотта! Почему ты тогда не поделилась своим горем со мной? Как ты могла так поступить? Неужели я в твоих глазах – настоящее чудовище?
– Конечно, нет, папа, но мне просто было ужасно стыдно. И я не хотела, чтобы ты узнал, что я натворила; сама мысль об этом была мне невыносима.
– Тебе не нужно было беспокоиться: ведь я – твой отец. – Лорд Литби сокрушенно вздохнул. – Впредь, когда тебе становится тяжело, ты должна немедленно являться ко мне и все рассказывать. И помни: я всегда готов тебе помочь!
– Я знаю, папа, но мне тогда было всего семнадцать лет, – Шарлотта всхлипнула, – и ты был для меня всем на свете. Когда ты женился на Лиззи, у меня появилась мачеха и я очень сильно испугалась, что ты отвернешься от меня. Вот почему я совершила эту ужасную глупость. А когда я осознала, что наделала, было уже слишком поздно. Не сомневаюсь, ты обязательно простил бы меня, если бы обо всем узнал, но… Понимаешь, мне хотелось оставаться все той замечательной дочерью, какой я была в твоих глазах прежде, и только теперь я поняла, что поступала неправильно. Целых десять лет я думала так же, как думает семнадцатилетняя девушка, и не хотела взрослеть, и все эти десять лет мой сын рос без меня.
В этот момент Шарлотте показалось, что ее сердце вот-вот разорвется. Все ее желания и чаяния, все чудесные истории, которые она придумывала о своем малыше, разлетелись в прах.
Когда горячие слезы полились по ее щекам, Шарлотта беспомощно повернулась к Дариусу, и он прижал ее к себе и крепко обнял. Хотя он не говорил ей ни слова, Шарлотта слышала, как гулко бьется его сердце.
– Все хорошо, – принялся он нежно успокаивать Шарлотту. – Одно из двух главных дел мы уже сделали.
Между тем лорд Литби продолжал стоять неподвижно, вцепившись в спинку стула так, словно хотел раздавить ее, и в итоге леди Литби пришлось заговорить первой.
– Никто не должен никого обвинять в том, что случилось, – примирительно сказала она. – Хватит казнить себя: сделанное все равно не воротишь. Мне жаль лишь, что ты так долго хранила все это в себе. Если бы я знала… – Она покачала головой. – Как бы там ни было, сейчас не время говорить «если бы». В то время мы сделали то, что считали правильным, а сейчас должны исправить ситуацию, устроив все наилучшим образом.
Полковник Морелл был готов к любым неожиданностям: готовясь к встрече, он все рассчитал до мелочей; однако это короткое и твердое «нет» застало его врасплох. Он просто не мог поверить своим ушам.
– Извините, – удивленно проговорил он. – Мне показалось, вы только что сказали «нет»?
– Да, это именно так, – еще более твердо сказала Шарлотта. – Я готова снова и снова повторять вам то же самое. Просто поверить не могу, что вы способны шантажировать меня с помощью подобной тактики. Однако о чем это я? Разумеется, мужчины всегда неразборчивы в средствах, когда дело касается женщины.
Полковник нахмурился:
– Простите, леди Шарлотта, но мне кажется, сейчас вы позволяете своим эмоциям взять верх над здравым смыслом, однако позже…
– Поверьте, полковник, я так устала от этого вашего «здравого смысла»! – с жаром воскликнула Шарлотта. – За целых десять лет он не принес мне ничего, кроме горького разочарования.
Лицо полковника стало покрываться красными пятнами; он поверить не мог, что Шарлотта ускользает у него из рук. И это после стольких месяцев, которые он провел рядом с ней, стараясь сделать все, чтобы ей было с ним легко, чтобы она привыкла к мысли, что он – ее надежда и опора – всегда рядом! Он-то думал, что леди Шарлотта поймет и оценит его преданность. Узнав ее тайну, он не проронил ни слова упрека и был готов пойти на все, чтобы правда никогда не всплыла наружу. Он был ее рыцарем в сверкающих доспехах; так почему же теперь она этого не видит?
Ну конечно, конечно! Всему виной этот проклятый Карсингтон!
– Леди Шарлотта, как я слышал, мистер Карсингтон провожал вас из церкви, – немного помолчав, сказал полковник. – И вы наверняка думаете, что его намерения искренни и честны. Может быть, так оно и есть на данный момент, но поверьте, он принадлежит к тому сорту мужчин, для которых брак ровно ничего не значит.
Шарлотта поморщилась:
– Прошу вас, не трудитесь. Я сама разберусь, к какому сорту мужчин он принадлежит.
– Ради Бога, одумайтесь! – с жаром проговорил полковник. – Вы хотите поставить на карту ваше собственное честное имя, честь вашей семьи – и все это только ради того, чтобы бросить вашу жизнь к ногам человека, который не сможет вас защищать. Не совершайте во второй раз одну и ту же ошибку. Когда вы ее сделали в прошлый раз, вам было только семнадцать лет, но теперь…
– Это не одна и та же ошибка. – Шарлотта гордо вскинула голову. – Это совсем другая ошибка.
– Но помилуйте…
– Спасибо, что рассказали правду о моем сыне. А теперь позвольте попрощаться. – Шарлотта пришпорила лошадь, и вскоре и всадница, и сопровождающий ее конюх скрылись в облаке пыли.
Дариус оседлал коня и уже собирался отправиться в Олтринхем, когда увидел, что к нему приближаются два всадника, которыми при ближайшем рассмотрении оказались леди Шарлотта и Том Дженкинс.
На Шарлотте был надет голубой костюм для верховой езды – более простой и практичный, чем ее обычный наряд, и только с ее шляпы свисали легкомысленные ленточки. Вырез платья был украшен рюшами, поверх рукавов красовались пышные буфы, а манжеты были отделаны по краю тесьмой. Впереди костюм был зашнурован витой тесьмой по тогдашней моде – на манер военного мундира, и весь этот наряд выглядел чисто женской безделицей, кокетливой и легкомысленной. Однако когда Шарлотта подъехала ближе, Дариус не заметил и тени кокетства в том, как она держалась. Что-то здесь явно было не так.
С тревогой посмотрев в ее бледное, осунувшееся лицо, Дариус озабоченно спросил:
– В чем дело? У вас что-то случилось? Шарлотта бросила взгляд на Тома Дженкинса, который тут же удалился в другой конец двора.
– Пип, – только и сказала она.
– Я знаю: он сбежал. – Дариус нахмурился. – Но вам не стоит беспокоиться: он вряд ли мог далеко уйти.
– Да, конечно… – Ее глаза наполнились слезами. – Он – мой, и… – Она замолчала, потому что в горле у нее встал комок.
– И скоро навсегда будет с вами, конечно, – сказал Дариус, сожалея, что не может немедленно обнять Шарлотту. – Конечно, мы его вернем, но… Вы не поверите, сколько денег Тайлеры за него запросили! Ну ничего, деньги я найду, вам не стоит об этом беспокоиться.
– Тайлеры, – повторила Шарлотта. – Господи! Деньги! Договор на обучение! Вы сказали, что Пип пропал? Но ведь полковник… О Боже! Необходимо его срочно разыскать…
– Дорогая Шарлотта, постарайтесь успокоиться. – Дариус протянул ей носовой платок. – Так что там насчет полковника?
Шарлотта машинально вытерла глаза.
– Полковник Морелл все рассказал мне о Пипе. Ума не приложу, откуда он узнал и дату рождения моего ребенка, и где он родился, и какая семья его усыновила. Однако в глубине души я никогда не сомневалась, что Пип – мой сын; вот только я не позволяла себе в это поверить. Я боялась, потому что вся моя жизнь была сплошной ложью, карточным домиком, построенным на песке, и если бы я взглянула правде в глаза, все могло бы вмиг рассыпаться в прах.
Дариус мгновенно представил все, о чем она думает: скандал, разрушение репутации, потеря уважения окружающих, позор для семьи и близких… Разоблачение стало бы страшным ударом для лорда Литби и разрушило бы ее судьбу.
– Да, верно, вы стояли на пороге катастрофы…
– Но теперь я обязана пережить эту катастрофу, – твердо заявила Шарлотта. – К несчастью, я не знаю, что намерен предпринять полковник Морелл: он может рассердиться на меня до такой степени, что сообщит обо всем моему отцу. А еще я очень сильно опасаюсь, что он увезет Пипа отсюда и, возможно, уже куда-то его отослал. Кстати, он сказал, что ему удалось выкупить договор, а значит, Пип в его руках и он может сделать с ним что захочет.
Дариус сжал кулаки.
– Пусть только попробует!
– Я знала, что вы скажете именно это. – Шарлотта попыталась улыбнуться, но вместо этого ее губы задрожали, а по щеке побежала слезинка. – Просто ума не приложу, что теперь делать, – дрожащим голосом прошептала она. – Но все равно я не согласилась на предложение Морелла. Мне нужны вы, и мне нужен мой сын. Я надеялась и надеюсь сейчас, что вы сможете что-нибудь придумать…
Дариус молча кивнул: ради Шарлотты он готов был свернуть горы. Раньше ему и в голову не приходило, какое это прекрасное чувство – быть нужным и знать, что в тебя верят и на тебя надеются.
Для начала он предложил Шарлотте побывать в доме Тайлеров в Олтринхеме, куда как раз собирался отправиться. Ему не верилось, что Пипа можно так просто увезти куда-нибудь.
– В любом случае миссис Тайлер Пипа так просто не отдаст, – проговорил он, когда они выехали на дорогу. – Если она думает, что в нем заинтересованы две стороны, то, вероятнее всего, станет вести двойную игру, чтобы поднять цену. Кажется, она искренне убеждена, что у всех аристократов бездонные кошельки.
Однако когда Шарлотта и Карсингтон прибыли в дом Тайлеров, хозяйки дома не оказалось, а старшая дочь Энни сообщила, что мать утром уехала в Манчестер и не обещала вернуться раньше утра следующего дня. Она также сказала, что утром приходил какой-то лысый мужчина справиться насчет Пипа и долго беседовал с матерью. Сам Пип так и не приходил домой. Энни показалось, что лысый человек отправился на поиски Пипа, но точно она не могла сказать.
– А ты не помнишь, как звали того человека? – с надеждой спросила Шарлотта.
Девочка немного подумала, а потом пожала плечами:
– Нет, мадам, но я его видела раньше: он часто захаживает в нашу таверну, такой неприятный тип, вечно что-нибудь вынюхивает.
Энни казалась расстроенной из-за исчезновения Пипа, однако помочь чем-нибудь еще она вряд ли могла.
Когда они вышли из лачуги, Дариус не повел Шарлотту к лошадям, а отвел ее в тихий уголок церковного двора, который находился всего в нескольких шагах.
– Сказать по чести, мне не верится, что миссис Тайлер позволила увезти Пипа в Манчестер. – Он нахмурил брови. – В противном случае Энни так бы нам и сказала: она не похожа на любительницу хранить секреты.
– Но что, если Пип находится не у нее и сейчас он с Кеннингом? – предположила Шарлотта. – Может быть, Кеннинг предложил миссис Тайлер столько денег, что она не смогла устоять. И если Пип у Кеннинга, куда он мог его отвезти? Полковник Морелл сказал, что отправил Фьюкса за границу. Ближайший порт, Ливерпуль, находится всего в сорока милях отсюда; поездка туда займет всего несколько часов. Что, если Пип едет сейчас с Кеннингом в Ливерпуль?
– Где бы он ни находился, мы с вами его обязательно разыщем, – уверенно произнес Дариус. – Хотя, если дело принимает такой оборот, нам потребуется больше средств, чем я предполагал. – Он неожиданно вздохнул. – Нам давно пора поговорить с вашим отцом: час настал. Теперь он должен наконец узнать всю правду, и будет лучше, если он узнает ее от вас, а не от полковника Морелла.
Шарлотта отвела глаза.
– Может быть, полковник уже все ему рассказал.
– Возможно. С другой стороны, Морелл наверняка пожелает дать вам возможность переменить ваше решение и одуматься. Почему бы не предположить, что он выжидает? Мужчины часто так поступают: в надежде, что эмоции улягутся и женщина взглянет на вещи более трезво и разумно.
– Пожалуй, это не исключено, – согласилась Шарлотта. – Когда я отказала ему, мне не показалось, что он убит горем. Тогда мне стало ясно, что, по его мнению, он спасает меня от самой себя.
– Что ж, в любом случае нам лучше поспешить в Литби-Холл. – Дариус по-прежнему стоял на своем. – Чем скорее состоится разговор с вашим отцом, тем лучше.
– Да, я знаю. – Шарлотта в отчаянии кусала губы. Хотя она была полностью согласна с Карейнгтоном, все ее существо сопротивлялось этому решению.
– Поверьте, он не отвергнет вас. – Дариус ласково погладил ее по плечу. – Он вас очень любит, и вам нечего бояться.
– Знаю, что любит! – Шарлотта всхлипнула. – Но почему из-за меня он должен страдать? Надеюсь, он не станет любить меня меньше, но это так трудно – узнать, что я совсем не такая, как он привык обо мне думать. Я недостойна его любви – вот настоящая правда!
– Тогда, может быть, нам поменяться отцами? – шутливо предложил Дариус. – Ваш отец считает свою дочь ходячим совершенством, а мой думает, что его сын – отъявленный шалопай.
– Мне и правда было бы легче предстать перед судом вашего отца, чем моего, – вздохнула Шарлотта. – Лорд Харгейт сказал бы мне, что мое поведение бесчестное и в крайней степени безответственное. Он заявил бы, что ему стыдно за меня, и потому мое поведение позорит честное имя нашей семьи. Мне кажется, услышав все эти упреки, я бы почувствовала громадное облегчение.
– А вот я в этом не уверен. Вы вряд ли представляете себе, что значит провести целый час в камере инквизиции, где вас постоянно смешивают с грязью, пытаясь уничтожить ваш характер, ваши привычки, вкусы, жизненные принципы, взгляды, ваши умственные способности и труд всей вашей жизни. А после этого то, что осталось, развевают по ветру одним взмахом руки.
– Думаю, это стало бы для меня облегчением, – твердо заявила Шарлотта, – но обсуждать фантазии нет смысла. Мне надо взять себя в руки и сохранять хладнокровие а я сейчас слишком напугана, чтобы суметь сделать это. К тому же я предам Лиззи, это после всего, что она сделала для меня. Разве это не ужасно?
Дариус взял Шарлотту за руку.
– Я понимаю, родная, это будет нелегко, но теперь вы не одни, потому что я всегда и всюду буду с вами.
Лорда Литби и Лиззи они застали в библиотеке. Отец Шарлотты сразу направился к ним навстречу и, пожав руку Дариусу Карсингтону, вернулся к жене, после чего они понимающе переглянулись и замерли в нетерпеливом ожидании. Шарлотта могла только догадываться, что они рассчитывали услышать, но скорее всего в этот момент у них в ушах звучал перезвон свадебных колоколов.
Единственным, о чем они вряд ли догадывались, было то, что им предстояло сейчас услышать.
– Что ж, кажется, нам пора ввести леди и лорда Литби в курс дела. – Дариус вопросительно взглянул на свою спутницу.
– Лучше уж сама все скажу. – Чувствуя, что руки ее дрожат, Шарлотта скрестила их на груди.
– Что с тобой, дорогая?! – воскликнула Лиззи. – Ты бледна как мел! Что стряслось? Молли сказала, что с Пипом случились какие-то неприятности, и я очень надеюсь, что ребенок не пострадал и эти ужасные Тайлеры не отослали его обратно в работный дом.
– Позвольте мне, прежде чем ответить, обратиться к лорду Литби, – попросил Дариус. – Сэр, леди Шарлотта и я обращаемся к вам за позволением пожениться.
– Ах, мистер Карсингтон! – быстро сказала Шарлотта. – Я ценю ваше стремление смягчить удар…
– Ничего я не собирался смягчать. Просто в первую очередь нам надо решить наиболее важные вопросы и прежде всего объяснить, почему я сейчас здесь. Видите ли, как только я разобрался в своих чувствах к леди Шарлотте и убедился в том, что они являются взаимными, я начал ухаживать за леди Шарлоттой, соблюдая все правила, которые требуются от джентльмена в высшем обществе. Однако в последние дни мне стало ясно…
– Довольно! – прервала его Шарлотта. – Остановитесь! Отец, Лиззи, мне нужно сообщить вам кое-что.
– Боже милосердный, ты и в самом деле выглядишь нездоровой, детка! – воскликнул лорд Литби, не на шутку встревоженный. – Думаю, тебе лучше присесть.
– Дело не в этом, отец. Я не заболела. Просто я сожалею, ужасно сожалею.
– Дорогая, если ты желаешь сообщить мне о том, что помолвлена и скоро вы собираетесь пожениться, то здесь не о чем сожалеть. Я высоко ценю и уважаю того джентльмена, который стоит сейчас рядом с тобой. Разумеется, мне будет очень жаль с тобой расстаться, что вполне естественно для любящего отца; и все же мне совсем не боязно передавать тебя на попечение мистера Карсингтона и вверять тебя его заботе.
Шарлотта тяжело вздохнула. Ее первая попытка провалилась, и теперь ей надо было начинать все сначала.
– Однажды я совершила огромную ошибку, отец, – печально сказала она. – Это было очень давно и… – Шарлотта перевела взгляд на мачеху, которая при этих словах притихла и замерла. – Прости меня, Лиззи, ты пошла ради меня на все и спасла мою жизнь. А еще ты сделала меня сильной, сильнее, чем я была раньше. Я очень люблю тебя, и я бы все отдала за то, чтобы мне не пришлось доставлять тебе неприятности. И все же я… – Она замолчала, стараясь собраться с мыслями.
– О, моя дорогая!.. – начала Лиззи.
– Нет, пожалуйста, ничего не говори сейчас! – Шарлотта взяла мачеху за руку. – Позволь мне сделать признание самой. – Она снова сложила руки на груди. – Ты спросила меня насчет Пипа. Он… Он и есть тот самый ребенок, которого мы когда-то отдали в чужие руки. Теперь он нашел меня и вернулся ко мне. – Шарлотта с трудом заставила себя посмотреть на отца. – Это мой ребенок папа.
Наступила гробовая тишина.
– Пип? – Лиззи всплеснула руками. – Это точно он? Может быть, ты что-то путаешь?
– Что она путает? – Лорд Литби был откровенно растерян. – Какой еще ребенок? Объясните наконец, о чем речь и о каком ребенке ты говоришь, Шарлотта? Похоже, ты просто бредишь – не было у тебя никакого ребенка!
– Ребенок был, папа. – Шарлотта опустила голову, но тут же снова вскинула ее. – Он родился у меня десять лет назад.
Лорд Литби вцепился в спинку стула и медленно перевел взгляд на супругу, а она не мигая смотрела на мужа.
– О чем это толкует моя дочь, дорогая?
Лиззи коснулась его руки.
– Десять лет назад, когда я увезла Шарлотту в Йоркшир, она была беременна, и это правда.
– Нет, я не верю! – воскликнул лорд Литби. – Не могу поверить. Как мне помнится, ты тогда говорила, что она больна.
– Но Шарлотта и в самом деле была больна: ее состояние казалось мне близким к помешательству, и я боялась, что она сделает с собой что-нибудь ужасное…
– Лиззи не посмела рассказать тебе об этом, папа, – добавила Шарлотта.
– Не посмела? Что значит «не посмела»?
– Пожалуйста, папа, не обвиняй ее, – взмолилась Шарлотта. – Я одна во всем виновата. Мне было так стыдно, я чувствовала себя мерзкой, гадкой и, если бы не Лиззи, наложила бы на себя руки. Лиззи спасла мне жизнь, папа, и я никогда не забуду об этом.
– Боже мой, Шарлотта! Почему ты тогда не поделилась своим горем со мной? Как ты могла так поступить? Неужели я в твоих глазах – настоящее чудовище?
– Конечно, нет, папа, но мне просто было ужасно стыдно. И я не хотела, чтобы ты узнал, что я натворила; сама мысль об этом была мне невыносима.
– Тебе не нужно было беспокоиться: ведь я – твой отец. – Лорд Литби сокрушенно вздохнул. – Впредь, когда тебе становится тяжело, ты должна немедленно являться ко мне и все рассказывать. И помни: я всегда готов тебе помочь!
– Я знаю, папа, но мне тогда было всего семнадцать лет, – Шарлотта всхлипнула, – и ты был для меня всем на свете. Когда ты женился на Лиззи, у меня появилась мачеха и я очень сильно испугалась, что ты отвернешься от меня. Вот почему я совершила эту ужасную глупость. А когда я осознала, что наделала, было уже слишком поздно. Не сомневаюсь, ты обязательно простил бы меня, если бы обо всем узнал, но… Понимаешь, мне хотелось оставаться все той замечательной дочерью, какой я была в твоих глазах прежде, и только теперь я поняла, что поступала неправильно. Целых десять лет я думала так же, как думает семнадцатилетняя девушка, и не хотела взрослеть, и все эти десять лет мой сын рос без меня.
В этот момент Шарлотте показалось, что ее сердце вот-вот разорвется. Все ее желания и чаяния, все чудесные истории, которые она придумывала о своем малыше, разлетелись в прах.
Когда горячие слезы полились по ее щекам, Шарлотта беспомощно повернулась к Дариусу, и он прижал ее к себе и крепко обнял. Хотя он не говорил ей ни слова, Шарлотта слышала, как гулко бьется его сердце.
– Все хорошо, – принялся он нежно успокаивать Шарлотту. – Одно из двух главных дел мы уже сделали.
Между тем лорд Литби продолжал стоять неподвижно, вцепившись в спинку стула так, словно хотел раздавить ее, и в итоге леди Литби пришлось заговорить первой.
– Никто не должен никого обвинять в том, что случилось, – примирительно сказала она. – Хватит казнить себя: сделанное все равно не воротишь. Мне жаль лишь, что ты так долго хранила все это в себе. Если бы я знала… – Она покачала головой. – Как бы там ни было, сейчас не время говорить «если бы». В то время мы сделали то, что считали правильным, а сейчас должны исправить ситуацию, устроив все наилучшим образом.