Страница:
Впрочем, то, что с ней приключилось, было довольно просто объяснить: к тому моменту, когда Шарлотта наткнулась на мистера Карсингтона, она уже была до предела взвинчена и раздосадована, так что сосед застал ее врасплох, когда она пребывала в состоянии, близком к панике. Из-за волнения она на время утратила способность рассуждать здраво и не смогла понять простую вещь: этот человек просто опасался, что она свалится в декоративный пруд, превратившийся в болото.
Паника же ее была вызвана бредовой идеей отца выдать дочь замуж, тогда как Шарлотта боялась начинать брак с позора. Она не хотела из-за своего греха, совершенного в юности, разрушать счастье всех, кто ее любил: не только счастье отца, но и счастье, душевный покой Лиззи, которая из добрых побуждений, ради спасения Шарлотты, обманула своего супруга в самом начале замужества.
Неудивительно, что она повела себя как испуганный маленький зверек, пойманный в ловушку.
Под завораживающим взглядом золотистых глаз Карсингтона, при звуке его волнующего голоса, от которого по спине у нее побежали мурашки, она совсем потеряла разум. На мгновение ей даже показалось, как будто бог Аполлон сошел с небес и заговорил с ней.
– Что ж, понятно.
Услышав голос Лиззи, Шарлотта очнулась от мечтаний и тут же вспомнила, что мачеха имела опасную привычку видеть и понимать больше, чем ей этого хотелось. Темноволосая, небольшого роста, Лиззи внешне являлась полной противоположностью покойной матери Шарлотты и совсем не походила на классическую английскую розу, но все ценили ее за доброту души и за живость нрава. Лиззи была жизнерадостной, смешливой и не боялась подтрунивать над собой, а когда она смеялась – искренне и заразительно, – ее глаза зажигались огнем, а веселье передавалось окружающим.
В тот момент, когда лорд Литби познакомился с Элизабет Бентли, он еще не думал искать замену своей покойной супруге; которую нежно любил. Более того, в то время ему не верилось, что однажды кто-то сможет занять ее место. Однако он чувствовал себя слишком одиноким, и судьба улыбнулась ему, послав Лиззи, которая вскоре стала его женой.
Шарлотта отлично понимала, что если бы десять лет назад она не нашла поддержку и сочувствие у своей мачехи, репутация любимой дочери лорда Литби была бы запятнана, а семья – опозорена. Но на этот раз ей не хотелось, чтобы мачеха проникла в сокровенные тайны ее души и догадалась о том, в каком смятении она пребывает.
– Несомненно, ты предполагала, что укромные уголки природы еще долго останутся в твоем полном распоряжении. – Лиззи улыбнулась. – Однако странно, что отец не сообщил тебе о появлении нового соседа.
– Нет, он мне рассказал о нем, – призналась Шарлотта. – Но увы, я не обратила на это должного внимания. – Она тихонько вздохнула и стала стягивать с рук грязные перчатки.
– Наверное, маркиз сначала сообщил о хитроумном плане сосватать тебя, не так ли? – догадалась Лиззи. – Представляю, как тебе было трудно это переварить. Неудивительно, что после этого ничего другое не лезло тебе в голову.
– Да, его намерение застало меня врасплох. Хотя чему тут удивляться: папа, будучи здравомыслящим человеком и любящим отцом, хочет выдать меня замуж, и он прав. Все мои подруги давно уже замужем и многие имеют детей.
Сердце Шарлотты больно сжалось. Если бы ее ребенок выжил, ему было бы сейчас десять лет. Она до сих пор оплакивала свое дитя, когда оставалась одна. Узнав об этом, Лиззи непременно расстроилась бы, а Шарлотта еще много лет назад поклялась никогда не огорчать свою добрую и чувствительную мачеху.
– Я просила маркиза позволить мне самой рассказать тебе о его замысле, – сказала Лиззи, – но он заявил, что это его долг. Думаю, дорогая, маркиз прав: тебе давно пора создать собственную семью. Не век же горевать о прошлом, его все равно не воротишь. Когда ты была совсем юной, тебе пришлось пережить две тяжелые потери одну за другой, но теперь мы не должны позволить горю сломить твой дух.
– Да, я понимаю. – Шарлотта вздохнула. – Он умер, как и моя мать, но, несмотря ни на что, жизнь продолжается.
Лиззи улыбнулась:
– Кажется, Бог послал нам спасение в лице мистера Карсингтона. Сама знаешь, как твоего отца угнетал упадок, в который пришло соседнее владение. Нетрудно представить себе, в каком он был восторге, узнав, что теперь за Бичвудом будет следить специалист в области агрономии.
Шарлотта молча кивнула: ей нетрудно было представить, что чувствовал ее отец. Через несколько месяцев после рождения ребенка, когда она была нездорова и чувствовала себя подавленной, Лиззи увезла ее в Швейцарию. Длительные прогулки по горным тропам, по альпийским зеленым лугам, вдоль горных речушек, водопадов и озер с прозрачной водой наконец сделали свое дело: Шарлотта воспрянула духом, и потом, по возвращении в Англию, она восстанавливала душевное равновесие, гуляя среди заброшенных земель Бичвуда. При этом ее маршрут неизменно пролегал через ручей, который разделял два владения. Конюх, приставленный к Шарлотте, не решался переходить через ручей и смиренно ожидал ее возвращения на берегу, тогда как девушка продолжала свой путь по тропинке, ведущей к заброшенному пруду. Ей нравилось приходить туда, потому что ее никто не мог там увидеть и она могла ненадолго позабыть про правила, которые десять лет назад поклялась больше никогда не нарушать.
В Бичвуде она могла делать, что ее душе заблагорассудится: бесцельно шагать по тропинке или произносить обвинительные речи относительно всего, что ей досаждало или выводило ее из себя.
И вот прощай, свобода. Теперь с ее тайным убежищем покончено.
Подойдя к камину, Шарлотта бросила грязные перчатки на каминную решетку и только тут осознала, что пауза в разговоре затянулась. Так о чем только что говорила Лиззи? Ах да.
– Может быть, мистер Карсингтон и специалист в области агрономии, – наконец сказала Шарлотта. – Но вот насчет родственной души – это большое преувеличение. Я практически не знаю мистера Карсингтона и не могу пока об этом судить.
Лиззи кивнула:
– В таком случае забудем о том, что произошло сегодня, и не будем рассказывать об этом маркизу, тем более что он горит желанием познакомить всех со знаменитым мистером Карсингтоном и собирается представить его соседям на сегодняшнем вечере.
– Ничего удивительного, что папа желает оказать новому соседу радушный прием, дать ему понять, что он здесь желанный гость, – заметила Шарлотта.
– Скажу тебе по секрету, дело тут не только в гостеприимстве, – замявшись, проговорила Лиззи. – Хотя этот джентльмен всего-навсего младший сын графа, но граф не кто иной, как лорд Харгейт, а это уже говорит о многом.
У Шарлотты заныло под ложечкой – слишком рано она решила, что благополучно отделалась от сыновей лорда Харгейта! В прошлом году ее пытались сосватать за вдовствующего наследника лорда Харгейта, лорда Ратборна, но тогда ей не составило большого труда отвадить жениха, поскольку лорд Ратборн был к ней совершенно равнодушен и не обращал на нее никакого внимания. Ей оставалось только сделать так, чтобы и впредь не возбуждать в нем интерес к себе, и в результате прошлой осенью он женился на другой.
– Также имей в виду, что мистер Карсингтон пользуется значительным авторитетом в философском обществе, – продолжала леди Литби. – Этот уважаемый джентльмен теперь распоряжается соседним имением, на которое всегда имел виды твой отец. Объединяет их родство душ или нет, но в глазах лорда Литби все, вместе взятое, делает мистера Карсингтона вполне приемлемым кандидатом в женихи, и мы не можем не добавить его в список выгодных партий. – Произнеся эти слова, Лиззи удалилась, оставив падчерицу одну.
Некоторое время Шарлотта стояла посреди комнаты, уставившись на дверь неподвижным взглядом, затем гордо вскинула голову и расправила плечи.
– Какая разница, подходит он мне или нет, – пробормотала она себе под нос. – До сих пор я всегда ухитрялась успешно избавляться от женихов; не сомневаюсь, что и на этот раз мне удастся благополучно избежать нежелательного развития событий.
Тем временем в Бичвуде
Иллюзии Дариуса по поводу соседки развеялись через несколько мгновений после того, как он добрался до конюшни, где столкнулся с ее отцом: тот пришел, чтобы поздороваться и пригласить его на праздничный ужин.
Вскоре из разговора Дариус понял, что у графа есть только одна дочь, и, к сожалению, она не замужем. Кроме нее, у лорда Литби имелось еще четверо сыновей, двое из которых находились в гостях у своих кузенов в Шропшире.
Дариус тут же постарался выбросить девушку из головы и сосредоточил внимание на ее отце. Будучи верным сторонником логики, прежде чем приехать в Чешир, Дариус две недели занимался анализом проблемы, которую необходимо было решить, и сбором полезных сведений. Так он узнал, что на много миль вокруг лорд Литби был единственным достойным человеком, с которым следовало поддерживать знакомство. Его семья жила в этих краях на протяжении нескольких поколений, маркиз был тут самым крупным землевладельцем, причем, так же как и Дариус, он увлекался агрономией и философией.
Но самым приятным было открытие, что, в отличие от отца Дариуса, лорд Литби высоко ценил научные труды мистера Карсингтона. Он даже процитировал написанную Дариусом брошюру о свиноводстве. Изрядная доля лести, на которую лорд Литби не поскупился, улучшила настроение Дариуса, и молодой человек с удовольствием принял приглашение на ужин.
Обычно Дариус избегал светского общества, предпочитая круг общения, в котором придерживались свободных нравов: там мужчине не приходилось впустую тратить время на неприступных женщин.
На этот раз, однако, Дариусу пришлось отступить от своих правил: маркиз мог служить важным источником информации и при случае дать любой необходимый совет. Кроме того, наверняка большинство приглашенных – сельские жители, а эту породу людей Дариус хорошо понимал и в их компании чувствовал себя непринужденно. Не исключено, среди этих деревенских людей он сможет найти привлекательную вдовушку или жену, несчастную в браке и не обремененную строгими моральными принципами.
Сев на лошадь, Дариус направился в гостиницу, но по дороге его мысли снова возвратились к красавице соседке. Как он мог дать маху и принять ее за замужнюю даму? Что сбило его с толку?
Карсингтон снова мысленно представил девушку: прелестное лицо, восхитительная фигура, правильный выговор и неожиданно враждебный тон. Эта враждебность не давала ему покоя. Разумеется, не все женщины мгновенно таяли в его объятиях, однако те, которые сначала сопротивлялись, делали это только для виду.
Какая странная девушка – такая же несуразная, как ее идиотская шляпка, и к тому же спотыкается на ровном месте. Она сбила его с толку, и теперь ее высокомерие словно подстегивало его. Забавно будет превратить все это в игру, сделать первый шаг на пути к обольщению.
В «Единороге», пока его слуга Гудбоди тяжело вздыхал по поводу пятен травы и грязи на брюках молодого хозяина, Дариус втянул в беседу пару непривлекательных служанок и узнал от них, что леди Шарлотте Хейуард двадцать семь лет, но, несмотря на столь солидный возраст, она до сих пор не замужем.
Дариусу это казалось непостижимым. Единственная дочь маркиза, хороша собой, и ее отец – вовсе не обедневший аристократ, а состоятельный, имеющий вес в обществе джентльмен. Любое семейство в Англии сочтет за честь породниться с ним, потому что всякий уважающий себя мужчина захочет получить потомство от особи такой высокосортной племенной породы. Так почему же до сих пор никто этого не сделал?
Дариус был так обескуражен и даже в некоторой степени раздражен, что забыл заманить в постель какую-нибудь из миловидных служанок. Вместо этого, вымытый, чисто выбритый, он сменил одежду и, оставив Гудбоди размышлять над тем, что делать с его ботинками, находящимися в ужасном состоянии, продолжил исследовать пивную «Единорога». Там-то он и познакомился со множеством предположений, или, скорее, слухов о том, почему леди Шарлотта Хейуард до сих пор не замужем.
– О, это была страшная трагедия, – сказала, закатив глаза, жена владельца гостиницы, подавая Дариусу пинту эля. – Сердце леди Шарлотты навеки отдано офицеру, которого разорвало на кусочки в бою под Ватерлоо.
– Ватерлоо тут совершенно ни при чем, – возразил кто-то. – Того офицера убили в Балтиморе во время войны с американцами.
– Да никакой он не офицер, – вмешался в спор третий. – На празднества, посвященные победе, вместе с русским царем к нам прибыл один граф и стал женихом леди Шарлотты, но потом подхватил лихорадку и умер.
В конюшне гостиницы преобладала менее романтичная точка зрения. Леди Шарлотте не разбивал сердце ни блестящий офицер, ни чужестранец благородных кровей: причина, по которой она не вышла замуж, оказалась проще – не нашлось никого, кто мог бы стать ей ровней.
– Понятно, – тут же решил Дариус. – Ее поклонники принадлежали к более низкому сословию.
– Что вы, сэр! – сказал один из конюхов. – За леди ухаживали попеременно герцог и маркиз.
– А в прошлом году – старший сын графа, – подхватил другой. – Отличный малый, просто безупречность.
Первый конюх толкнул второго локтем в бок и шепнул ему что-то на ухо, после чего его товарищ заметно смутился.
Дариус сразу догадался, в чем дело: речь шла о его старшем брате Бенедикте, лорде Ратборне, которого прозвали лордом Безупречность.
– Ну, раз уж сам лорд Безупречность недостаточно хорош для нее, возможно, все объясняется просто: леди слишком зазналась.
Вспоминая их встречу, Дариус сделал вывод о том, что леди Хейуард, несомненно, держалась с ним надменно, чем, возможно, задела его самолюбие.
– Нет-нет, она совсем не гордячка, сэр, – возразил первый конюх.
– Очень милая и приятная дама, – подхватил другой.
– У нее для всех найдется доброе слово.
– Улыбается и рассыпается в благодарностях за любой пустяк, который делаешь для нее.
– Все слуги в один голос это твердят, хвалят ее не нахвалятся.
Далее последовал подробный рассказ о том, какую неслыханную доброту проявляет леди Шарлотта Хейуард к ближним. При этом Дариус пытался совместить портрет Шарлотты, нарисованный слугами, с образом девушки, которую встретил сегодня у пруда, но совместить эти два образа оказалось невозможной задачей.
Снова и снова Дариус размышлял над этой загадкой, рассматривая ее то под одним углом зрения, то под другим, однако никак не мог ее разгадать, и это действовало ему на нервы, поскольку бросало вызов его интеллектуальным способностям.
– Мне уже начинает казаться, что эта дама – святая, – сказал он с раздражением в голосе.
Его собеседники переглянулись и ничего не сказали, очевидно, полагая, что Дариус недалек от истины.
Гостиная Литби-Холла, тем же самым вечером
В первый раз, когда они встретились, Карсингтон застал Шарлотту врасплох, но на этот раз она была во всеоружии. Дежурная улыбка и все восемьдесят три тысячи шестьсот пятьдесят семь правил приличия тоже были на месте. Тем не менее, когда в дверях появился ее новый знакомый, она почувствовала странное волнение.
Для других его приход тоже не остался незамеченным: все повернули головы в его сторону, и на большинстве лиц, особенно женских, отразилось нечто большее, чем обычное любопытство. Глаза у женщин заблестели, губы приоткрылись, щеки покрылись румянцем.
В таинственном мерцании свечей Карсингтон показался Шарлотте прекрасным златокудрым греческим богом, спустившимся с небес к простым смертным.
Прекрасный Аполлон! Это был именно он, вне всяких сомнений: весь в золотых лучах, сверкающий золотом. Как все боги, он был гораздо выше ростом, чем все смертные.
«И никакой он не бог!» – сердито напомнила себе Шарлотта. Просто обычный мужчина, да к тому же, если интуиция ей подсказывает верно, еще и заурядная и отвратительная его разновидность.
Распутник…
Человек, который разрушил ее жизнь, тоже был распутником. Самым главным уроком, который Шарлотта усвоила из своего горького опыта, было умение безошибочно распознавать этот тип представителей сильного пола. Такого мужчину она могла бы узнать с расстояния пятидесяти шагов.
Если бы Шарлотта не была так взвинчена после разговора с отцом, она с первой встречи приклеила бы мистеру Карсингтону ярлык распутника и мысленно положила его на соответствующую полочку в своей энциклопедии мужских типов. Однако у нее имелось время, чтобы спокойно подумать, и теперь, взяв себя в руки, она будет вести себя с ним, как он этого заслуживает.
Увидев Шарлотту, Карсингтон решительно направился к ней, отчего у нее учащенно забилось сердце; она даже чуть не сделала шаг назад, но тут услышала за спиной приветливый голос отца:
– Добро пожаловать, мистер Карсингтон! – Маркиз представил гостя своей жене, и Карсингтон грациозно поклонился. – Шарлотта, дорогая. – Маркиз обернулся к дочери. – Познакомься с нашим новым соседом, мистером Карсингтоном. Сэр, это моя дочь Шарлотта.
В душе Шарлотты бушевала буря. Ей пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не показывать своего волнения.
Карсингтон снова поклонился:
– Добрый вечер, леди Шарлотта.
– Добрый вечер, мистер Карсингтон. Наступила довольно неловкая пауза, и Карсингтон перевел взгляд на лорда Литби, затем снова взглянул на Шарлотту. На этот раз она уловила в его янтарных глазах такое же насмешливое выражение, которое было на его лице, когда он издевался над ее шляпкой.
– Как я помню, мы с вами уже встречались раньше, – произнес он вкрадчиво, словно это был их страшный секрет, которым они не должны ни с кем делиться.
По спине у Шарлотты побежали мурашки.
– Боюсь, вы ошибаетесь. – Шарлотта с вызовом посмотрела на него, и Дариус удивленно приподнял брови.
«Только попробуй сказать хоть слово о том, что случилось у пруда, – и я выцарапаю тебе глаза!» – подумала Шарлотта.
С лица Карсингтона исчезло насмешливое выражение, и он недоуменно захлопал ресницами, словно догадываясь, о чем она подумала. Затем его губы тронула едва заметная улыбка.
– Ошибаюсь? Разве?
Эти слова прозвучали так ласково, что душа Шарлотты готова была распуститься, словно лепестки цветка под лучами утреннего солнца, однако она поспешила напомнить себе, что таковы уж улыбки у всех распутников: этот сорт людей способен усыплять бдительность жертвы и делать женщин мягкими и податливыми.
– Вероятно, вам показалось, – быстро сказала она и бросила взгляд на отца.
– Тогда, возможно, у вас есть сестра-близнец, похожая на вас как две капли воды. – Дариус усмехнулся и окинул комнату выразительным взглядом.
– Нет, у меня нет сестры-близнеца.
– Странно…
– Ничего нет странного. Просто у меня действительно нет ни сестры, ни брата-близнеца, – с невозмутимым видом заметила Шарлотта. – И вообще близнецы не такое уж частое явление.
– Готов поклясться, что мы с вами встречались – всего несколько часов тому назад, возле пруда в Бичвуде, – продолжал настаивать Дариус. – На вас еще была довольно легкомысленная шляпка…
Он дразнил ее этой шляпкой как мальчишка, и на мгновение ей захотелось ему подыграть, но она тут же приструнила себя.
– Леди и джентльмен могут познакомиться только после того, как их должным образом представят друг другу – холодно проговорила Шарлотта. – Так как нас представили друг другу всего минуту назад, значит, мы с вами не могли видеться раньше.
– Но в этом нет никакой логики! – воскликнул Дариус.
– В этом и не должно быть никакой логики. Это общепринятое правило поведения, а правило может быть любым. Например, может быть правило, что правила поведения должны быть нелогичными.
Глаза Дариуса вспыхнули. Сначала Шарлотта решила, что в них появилось любопытство, и стала мысленно ругать себя за это: она меньше всего хотела возбуждать в нем интерес к своей персоне. Но затем его взгляд переместился с ее лица на шею и ниже, задержавшись чуть подольше на ее груди, а потом опустился к носкам ее шелковых туфелек. Когда Карсингтон вновь поднял глаза, Шарлотта не смогла скрыть волнение, и ее шея и плечи предательски покраснели.
Карсингтон с довольным видом наблюдал за ней; судя по всему, он ощущал себя хозяином положения.
В душе Шарлотты закипал гнев. Хоть один раз в жизни ей хотелось сделать что-то, а не стоять молча, терпя дерзость бессовестного нахала, откровенно рассматривающего ее. Однако леди должна делать вид, что не замечает, когда мужчина раздевает ее взглядом: ну разве это справедливо? Когда мужчину обижают, ему позволительно возмутиться, почувствовав себя задетым. Более того, окружающие ожидают от него такой реакции. Будь она мужчиной, обязательно поставила бы мистеру Карсингтону синяк под глазом или надавала ему по шее. Увы, она не мужчина и даже не может нанять кого-нибудь, чтобы он все это проделал вместо нее. Устроить сейчас сцену было бы по меньшей мере смешно, и к тому же губительно для репутации. Она не ребенок и сможет совладать со своими эмоциями. За ее спиной – восемь сезонов, и окружающие ждут от нее умения властвовать собой, умения разрешать трудные и неприятные ситуации с достоинством.
Но леди Шарлотта Хейуард была на редкость находчива. Даже в пылу гнева ее голова не переставала работать. За свою жизнь она имела дело со многими мужчинами и легко сумеет справиться с ситуацией.
Глава 3
Паника же ее была вызвана бредовой идеей отца выдать дочь замуж, тогда как Шарлотта боялась начинать брак с позора. Она не хотела из-за своего греха, совершенного в юности, разрушать счастье всех, кто ее любил: не только счастье отца, но и счастье, душевный покой Лиззи, которая из добрых побуждений, ради спасения Шарлотты, обманула своего супруга в самом начале замужества.
Неудивительно, что она повела себя как испуганный маленький зверек, пойманный в ловушку.
Под завораживающим взглядом золотистых глаз Карсингтона, при звуке его волнующего голоса, от которого по спине у нее побежали мурашки, она совсем потеряла разум. На мгновение ей даже показалось, как будто бог Аполлон сошел с небес и заговорил с ней.
– Что ж, понятно.
Услышав голос Лиззи, Шарлотта очнулась от мечтаний и тут же вспомнила, что мачеха имела опасную привычку видеть и понимать больше, чем ей этого хотелось. Темноволосая, небольшого роста, Лиззи внешне являлась полной противоположностью покойной матери Шарлотты и совсем не походила на классическую английскую розу, но все ценили ее за доброту души и за живость нрава. Лиззи была жизнерадостной, смешливой и не боялась подтрунивать над собой, а когда она смеялась – искренне и заразительно, – ее глаза зажигались огнем, а веселье передавалось окружающим.
В тот момент, когда лорд Литби познакомился с Элизабет Бентли, он еще не думал искать замену своей покойной супруге; которую нежно любил. Более того, в то время ему не верилось, что однажды кто-то сможет занять ее место. Однако он чувствовал себя слишком одиноким, и судьба улыбнулась ему, послав Лиззи, которая вскоре стала его женой.
Шарлотта отлично понимала, что если бы десять лет назад она не нашла поддержку и сочувствие у своей мачехи, репутация любимой дочери лорда Литби была бы запятнана, а семья – опозорена. Но на этот раз ей не хотелось, чтобы мачеха проникла в сокровенные тайны ее души и догадалась о том, в каком смятении она пребывает.
– Несомненно, ты предполагала, что укромные уголки природы еще долго останутся в твоем полном распоряжении. – Лиззи улыбнулась. – Однако странно, что отец не сообщил тебе о появлении нового соседа.
– Нет, он мне рассказал о нем, – призналась Шарлотта. – Но увы, я не обратила на это должного внимания. – Она тихонько вздохнула и стала стягивать с рук грязные перчатки.
– Наверное, маркиз сначала сообщил о хитроумном плане сосватать тебя, не так ли? – догадалась Лиззи. – Представляю, как тебе было трудно это переварить. Неудивительно, что после этого ничего другое не лезло тебе в голову.
– Да, его намерение застало меня врасплох. Хотя чему тут удивляться: папа, будучи здравомыслящим человеком и любящим отцом, хочет выдать меня замуж, и он прав. Все мои подруги давно уже замужем и многие имеют детей.
Сердце Шарлотты больно сжалось. Если бы ее ребенок выжил, ему было бы сейчас десять лет. Она до сих пор оплакивала свое дитя, когда оставалась одна. Узнав об этом, Лиззи непременно расстроилась бы, а Шарлотта еще много лет назад поклялась никогда не огорчать свою добрую и чувствительную мачеху.
– Я просила маркиза позволить мне самой рассказать тебе о его замысле, – сказала Лиззи, – но он заявил, что это его долг. Думаю, дорогая, маркиз прав: тебе давно пора создать собственную семью. Не век же горевать о прошлом, его все равно не воротишь. Когда ты была совсем юной, тебе пришлось пережить две тяжелые потери одну за другой, но теперь мы не должны позволить горю сломить твой дух.
– Да, я понимаю. – Шарлотта вздохнула. – Он умер, как и моя мать, но, несмотря ни на что, жизнь продолжается.
Лиззи улыбнулась:
– Кажется, Бог послал нам спасение в лице мистера Карсингтона. Сама знаешь, как твоего отца угнетал упадок, в который пришло соседнее владение. Нетрудно представить себе, в каком он был восторге, узнав, что теперь за Бичвудом будет следить специалист в области агрономии.
Шарлотта молча кивнула: ей нетрудно было представить, что чувствовал ее отец. Через несколько месяцев после рождения ребенка, когда она была нездорова и чувствовала себя подавленной, Лиззи увезла ее в Швейцарию. Длительные прогулки по горным тропам, по альпийским зеленым лугам, вдоль горных речушек, водопадов и озер с прозрачной водой наконец сделали свое дело: Шарлотта воспрянула духом, и потом, по возвращении в Англию, она восстанавливала душевное равновесие, гуляя среди заброшенных земель Бичвуда. При этом ее маршрут неизменно пролегал через ручей, который разделял два владения. Конюх, приставленный к Шарлотте, не решался переходить через ручей и смиренно ожидал ее возвращения на берегу, тогда как девушка продолжала свой путь по тропинке, ведущей к заброшенному пруду. Ей нравилось приходить туда, потому что ее никто не мог там увидеть и она могла ненадолго позабыть про правила, которые десять лет назад поклялась больше никогда не нарушать.
В Бичвуде она могла делать, что ее душе заблагорассудится: бесцельно шагать по тропинке или произносить обвинительные речи относительно всего, что ей досаждало или выводило ее из себя.
И вот прощай, свобода. Теперь с ее тайным убежищем покончено.
Подойдя к камину, Шарлотта бросила грязные перчатки на каминную решетку и только тут осознала, что пауза в разговоре затянулась. Так о чем только что говорила Лиззи? Ах да.
– Может быть, мистер Карсингтон и специалист в области агрономии, – наконец сказала Шарлотта. – Но вот насчет родственной души – это большое преувеличение. Я практически не знаю мистера Карсингтона и не могу пока об этом судить.
Лиззи кивнула:
– В таком случае забудем о том, что произошло сегодня, и не будем рассказывать об этом маркизу, тем более что он горит желанием познакомить всех со знаменитым мистером Карсингтоном и собирается представить его соседям на сегодняшнем вечере.
– Ничего удивительного, что папа желает оказать новому соседу радушный прием, дать ему понять, что он здесь желанный гость, – заметила Шарлотта.
– Скажу тебе по секрету, дело тут не только в гостеприимстве, – замявшись, проговорила Лиззи. – Хотя этот джентльмен всего-навсего младший сын графа, но граф не кто иной, как лорд Харгейт, а это уже говорит о многом.
У Шарлотты заныло под ложечкой – слишком рано она решила, что благополучно отделалась от сыновей лорда Харгейта! В прошлом году ее пытались сосватать за вдовствующего наследника лорда Харгейта, лорда Ратборна, но тогда ей не составило большого труда отвадить жениха, поскольку лорд Ратборн был к ней совершенно равнодушен и не обращал на нее никакого внимания. Ей оставалось только сделать так, чтобы и впредь не возбуждать в нем интерес к себе, и в результате прошлой осенью он женился на другой.
– Также имей в виду, что мистер Карсингтон пользуется значительным авторитетом в философском обществе, – продолжала леди Литби. – Этот уважаемый джентльмен теперь распоряжается соседним имением, на которое всегда имел виды твой отец. Объединяет их родство душ или нет, но в глазах лорда Литби все, вместе взятое, делает мистера Карсингтона вполне приемлемым кандидатом в женихи, и мы не можем не добавить его в список выгодных партий. – Произнеся эти слова, Лиззи удалилась, оставив падчерицу одну.
Некоторое время Шарлотта стояла посреди комнаты, уставившись на дверь неподвижным взглядом, затем гордо вскинула голову и расправила плечи.
– Какая разница, подходит он мне или нет, – пробормотала она себе под нос. – До сих пор я всегда ухитрялась успешно избавляться от женихов; не сомневаюсь, что и на этот раз мне удастся благополучно избежать нежелательного развития событий.
Тем временем в Бичвуде
Иллюзии Дариуса по поводу соседки развеялись через несколько мгновений после того, как он добрался до конюшни, где столкнулся с ее отцом: тот пришел, чтобы поздороваться и пригласить его на праздничный ужин.
Вскоре из разговора Дариус понял, что у графа есть только одна дочь, и, к сожалению, она не замужем. Кроме нее, у лорда Литби имелось еще четверо сыновей, двое из которых находились в гостях у своих кузенов в Шропшире.
Дариус тут же постарался выбросить девушку из головы и сосредоточил внимание на ее отце. Будучи верным сторонником логики, прежде чем приехать в Чешир, Дариус две недели занимался анализом проблемы, которую необходимо было решить, и сбором полезных сведений. Так он узнал, что на много миль вокруг лорд Литби был единственным достойным человеком, с которым следовало поддерживать знакомство. Его семья жила в этих краях на протяжении нескольких поколений, маркиз был тут самым крупным землевладельцем, причем, так же как и Дариус, он увлекался агрономией и философией.
Но самым приятным было открытие, что, в отличие от отца Дариуса, лорд Литби высоко ценил научные труды мистера Карсингтона. Он даже процитировал написанную Дариусом брошюру о свиноводстве. Изрядная доля лести, на которую лорд Литби не поскупился, улучшила настроение Дариуса, и молодой человек с удовольствием принял приглашение на ужин.
Обычно Дариус избегал светского общества, предпочитая круг общения, в котором придерживались свободных нравов: там мужчине не приходилось впустую тратить время на неприступных женщин.
На этот раз, однако, Дариусу пришлось отступить от своих правил: маркиз мог служить важным источником информации и при случае дать любой необходимый совет. Кроме того, наверняка большинство приглашенных – сельские жители, а эту породу людей Дариус хорошо понимал и в их компании чувствовал себя непринужденно. Не исключено, среди этих деревенских людей он сможет найти привлекательную вдовушку или жену, несчастную в браке и не обремененную строгими моральными принципами.
Сев на лошадь, Дариус направился в гостиницу, но по дороге его мысли снова возвратились к красавице соседке. Как он мог дать маху и принять ее за замужнюю даму? Что сбило его с толку?
Карсингтон снова мысленно представил девушку: прелестное лицо, восхитительная фигура, правильный выговор и неожиданно враждебный тон. Эта враждебность не давала ему покоя. Разумеется, не все женщины мгновенно таяли в его объятиях, однако те, которые сначала сопротивлялись, делали это только для виду.
Какая странная девушка – такая же несуразная, как ее идиотская шляпка, и к тому же спотыкается на ровном месте. Она сбила его с толку, и теперь ее высокомерие словно подстегивало его. Забавно будет превратить все это в игру, сделать первый шаг на пути к обольщению.
В «Единороге», пока его слуга Гудбоди тяжело вздыхал по поводу пятен травы и грязи на брюках молодого хозяина, Дариус втянул в беседу пару непривлекательных служанок и узнал от них, что леди Шарлотте Хейуард двадцать семь лет, но, несмотря на столь солидный возраст, она до сих пор не замужем.
Дариусу это казалось непостижимым. Единственная дочь маркиза, хороша собой, и ее отец – вовсе не обедневший аристократ, а состоятельный, имеющий вес в обществе джентльмен. Любое семейство в Англии сочтет за честь породниться с ним, потому что всякий уважающий себя мужчина захочет получить потомство от особи такой высокосортной племенной породы. Так почему же до сих пор никто этого не сделал?
Дариус был так обескуражен и даже в некоторой степени раздражен, что забыл заманить в постель какую-нибудь из миловидных служанок. Вместо этого, вымытый, чисто выбритый, он сменил одежду и, оставив Гудбоди размышлять над тем, что делать с его ботинками, находящимися в ужасном состоянии, продолжил исследовать пивную «Единорога». Там-то он и познакомился со множеством предположений, или, скорее, слухов о том, почему леди Шарлотта Хейуард до сих пор не замужем.
– О, это была страшная трагедия, – сказала, закатив глаза, жена владельца гостиницы, подавая Дариусу пинту эля. – Сердце леди Шарлотты навеки отдано офицеру, которого разорвало на кусочки в бою под Ватерлоо.
– Ватерлоо тут совершенно ни при чем, – возразил кто-то. – Того офицера убили в Балтиморе во время войны с американцами.
– Да никакой он не офицер, – вмешался в спор третий. – На празднества, посвященные победе, вместе с русским царем к нам прибыл один граф и стал женихом леди Шарлотты, но потом подхватил лихорадку и умер.
В конюшне гостиницы преобладала менее романтичная точка зрения. Леди Шарлотте не разбивал сердце ни блестящий офицер, ни чужестранец благородных кровей: причина, по которой она не вышла замуж, оказалась проще – не нашлось никого, кто мог бы стать ей ровней.
– Понятно, – тут же решил Дариус. – Ее поклонники принадлежали к более низкому сословию.
– Что вы, сэр! – сказал один из конюхов. – За леди ухаживали попеременно герцог и маркиз.
– А в прошлом году – старший сын графа, – подхватил другой. – Отличный малый, просто безупречность.
Первый конюх толкнул второго локтем в бок и шепнул ему что-то на ухо, после чего его товарищ заметно смутился.
Дариус сразу догадался, в чем дело: речь шла о его старшем брате Бенедикте, лорде Ратборне, которого прозвали лордом Безупречность.
– Ну, раз уж сам лорд Безупречность недостаточно хорош для нее, возможно, все объясняется просто: леди слишком зазналась.
Вспоминая их встречу, Дариус сделал вывод о том, что леди Хейуард, несомненно, держалась с ним надменно, чем, возможно, задела его самолюбие.
– Нет-нет, она совсем не гордячка, сэр, – возразил первый конюх.
– Очень милая и приятная дама, – подхватил другой.
– У нее для всех найдется доброе слово.
– Улыбается и рассыпается в благодарностях за любой пустяк, который делаешь для нее.
– Все слуги в один голос это твердят, хвалят ее не нахвалятся.
Далее последовал подробный рассказ о том, какую неслыханную доброту проявляет леди Шарлотта Хейуард к ближним. При этом Дариус пытался совместить портрет Шарлотты, нарисованный слугами, с образом девушки, которую встретил сегодня у пруда, но совместить эти два образа оказалось невозможной задачей.
Снова и снова Дариус размышлял над этой загадкой, рассматривая ее то под одним углом зрения, то под другим, однако никак не мог ее разгадать, и это действовало ему на нервы, поскольку бросало вызов его интеллектуальным способностям.
– Мне уже начинает казаться, что эта дама – святая, – сказал он с раздражением в голосе.
Его собеседники переглянулись и ничего не сказали, очевидно, полагая, что Дариус недалек от истины.
Гостиная Литби-Холла, тем же самым вечером
В первый раз, когда они встретились, Карсингтон застал Шарлотту врасплох, но на этот раз она была во всеоружии. Дежурная улыбка и все восемьдесят три тысячи шестьсот пятьдесят семь правил приличия тоже были на месте. Тем не менее, когда в дверях появился ее новый знакомый, она почувствовала странное волнение.
Для других его приход тоже не остался незамеченным: все повернули головы в его сторону, и на большинстве лиц, особенно женских, отразилось нечто большее, чем обычное любопытство. Глаза у женщин заблестели, губы приоткрылись, щеки покрылись румянцем.
В таинственном мерцании свечей Карсингтон показался Шарлотте прекрасным златокудрым греческим богом, спустившимся с небес к простым смертным.
Прекрасный Аполлон! Это был именно он, вне всяких сомнений: весь в золотых лучах, сверкающий золотом. Как все боги, он был гораздо выше ростом, чем все смертные.
«И никакой он не бог!» – сердито напомнила себе Шарлотта. Просто обычный мужчина, да к тому же, если интуиция ей подсказывает верно, еще и заурядная и отвратительная его разновидность.
Распутник…
Человек, который разрушил ее жизнь, тоже был распутником. Самым главным уроком, который Шарлотта усвоила из своего горького опыта, было умение безошибочно распознавать этот тип представителей сильного пола. Такого мужчину она могла бы узнать с расстояния пятидесяти шагов.
Если бы Шарлотта не была так взвинчена после разговора с отцом, она с первой встречи приклеила бы мистеру Карсингтону ярлык распутника и мысленно положила его на соответствующую полочку в своей энциклопедии мужских типов. Однако у нее имелось время, чтобы спокойно подумать, и теперь, взяв себя в руки, она будет вести себя с ним, как он этого заслуживает.
Увидев Шарлотту, Карсингтон решительно направился к ней, отчего у нее учащенно забилось сердце; она даже чуть не сделала шаг назад, но тут услышала за спиной приветливый голос отца:
– Добро пожаловать, мистер Карсингтон! – Маркиз представил гостя своей жене, и Карсингтон грациозно поклонился. – Шарлотта, дорогая. – Маркиз обернулся к дочери. – Познакомься с нашим новым соседом, мистером Карсингтоном. Сэр, это моя дочь Шарлотта.
В душе Шарлотты бушевала буря. Ей пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не показывать своего волнения.
Карсингтон снова поклонился:
– Добрый вечер, леди Шарлотта.
– Добрый вечер, мистер Карсингтон. Наступила довольно неловкая пауза, и Карсингтон перевел взгляд на лорда Литби, затем снова взглянул на Шарлотту. На этот раз она уловила в его янтарных глазах такое же насмешливое выражение, которое было на его лице, когда он издевался над ее шляпкой.
– Как я помню, мы с вами уже встречались раньше, – произнес он вкрадчиво, словно это был их страшный секрет, которым они не должны ни с кем делиться.
По спине у Шарлотты побежали мурашки.
– Боюсь, вы ошибаетесь. – Шарлотта с вызовом посмотрела на него, и Дариус удивленно приподнял брови.
«Только попробуй сказать хоть слово о том, что случилось у пруда, – и я выцарапаю тебе глаза!» – подумала Шарлотта.
С лица Карсингтона исчезло насмешливое выражение, и он недоуменно захлопал ресницами, словно догадываясь, о чем она подумала. Затем его губы тронула едва заметная улыбка.
– Ошибаюсь? Разве?
Эти слова прозвучали так ласково, что душа Шарлотты готова была распуститься, словно лепестки цветка под лучами утреннего солнца, однако она поспешила напомнить себе, что таковы уж улыбки у всех распутников: этот сорт людей способен усыплять бдительность жертвы и делать женщин мягкими и податливыми.
– Вероятно, вам показалось, – быстро сказала она и бросила взгляд на отца.
– Тогда, возможно, у вас есть сестра-близнец, похожая на вас как две капли воды. – Дариус усмехнулся и окинул комнату выразительным взглядом.
– Нет, у меня нет сестры-близнеца.
– Странно…
– Ничего нет странного. Просто у меня действительно нет ни сестры, ни брата-близнеца, – с невозмутимым видом заметила Шарлотта. – И вообще близнецы не такое уж частое явление.
– Готов поклясться, что мы с вами встречались – всего несколько часов тому назад, возле пруда в Бичвуде, – продолжал настаивать Дариус. – На вас еще была довольно легкомысленная шляпка…
Он дразнил ее этой шляпкой как мальчишка, и на мгновение ей захотелось ему подыграть, но она тут же приструнила себя.
– Леди и джентльмен могут познакомиться только после того, как их должным образом представят друг другу – холодно проговорила Шарлотта. – Так как нас представили друг другу всего минуту назад, значит, мы с вами не могли видеться раньше.
– Но в этом нет никакой логики! – воскликнул Дариус.
– В этом и не должно быть никакой логики. Это общепринятое правило поведения, а правило может быть любым. Например, может быть правило, что правила поведения должны быть нелогичными.
Глаза Дариуса вспыхнули. Сначала Шарлотта решила, что в них появилось любопытство, и стала мысленно ругать себя за это: она меньше всего хотела возбуждать в нем интерес к своей персоне. Но затем его взгляд переместился с ее лица на шею и ниже, задержавшись чуть подольше на ее груди, а потом опустился к носкам ее шелковых туфелек. Когда Карсингтон вновь поднял глаза, Шарлотта не смогла скрыть волнение, и ее шея и плечи предательски покраснели.
Карсингтон с довольным видом наблюдал за ней; судя по всему, он ощущал себя хозяином положения.
В душе Шарлотты закипал гнев. Хоть один раз в жизни ей хотелось сделать что-то, а не стоять молча, терпя дерзость бессовестного нахала, откровенно рассматривающего ее. Однако леди должна делать вид, что не замечает, когда мужчина раздевает ее взглядом: ну разве это справедливо? Когда мужчину обижают, ему позволительно возмутиться, почувствовав себя задетым. Более того, окружающие ожидают от него такой реакции. Будь она мужчиной, обязательно поставила бы мистеру Карсингтону синяк под глазом или надавала ему по шее. Увы, она не мужчина и даже не может нанять кого-нибудь, чтобы он все это проделал вместо нее. Устроить сейчас сцену было бы по меньшей мере смешно, и к тому же губительно для репутации. Она не ребенок и сможет совладать со своими эмоциями. За ее спиной – восемь сезонов, и окружающие ждут от нее умения властвовать собой, умения разрешать трудные и неприятные ситуации с достоинством.
Но леди Шарлотта Хейуард была на редкость находчива. Даже в пылу гнева ее голова не переставала работать. За свою жизнь она имела дело со многими мужчинами и легко сумеет справиться с ситуацией.
Глава 3
«Ошибка, – думал Дариус. – Глупейшая, глупейшая ошибка!» Он поверить не мог в то, что совершил ее.
О девственницах не может быть и речи: старший брат Бенедикт внушал ему это с пятнадцати лет, вдалбливая эту мысль в его голову, при помощи кулаков требуя от него, чтобы Дариус запомнил это раз и навсегда.
Потом это правило прошло проверку логикой. Опыт подтвердил, что отношения с девственницами были напрасной тратой времени: они требовали большого труда, а вознаграждение не оправдывало затраченных усилий. Если девственница – дворянская дочка, цена мизерного количества удовольствия слишком велика – женитьба.
«Ступай своей дорогой, не обращая на нее внимания, – подсказывал ему разум. – Сейчас же».
Карсингтон всегда без колебаний следовал голосу разума, однако на этот раз он засомневался, и для этого имелось несколько причин.
Первая – девушка была не похожа на других и представляла собой загадку.
Вторая – для мужчины со здоровыми инстинктами было крайне трудно отвернуться от молодой особы в великолепной физической форме. Девушка в самом деле представляла собой любопытный образчик женской красоты.
Третья причина – это ее платье: оно сидело на ней так, что совсем не выглядело девственным. Дариус видел перед собой не девственную охотницу Диану, а пылкую богиню любви Венеру.
Эта мысль возродила в его памяти воспоминание об одном произведении искусства, которое он увидел во Флоренции. Много лет назад Бенедикт уговорил Дариуса поехать вместе с ним в путешествие по Европе, и эта картина оказалась единственной достопримечательностью, на которую стоило взглянуть во время долгой утомительной поездки.
Речь шла об известном полотне Боттичелли, изображавшем обнаженную Венеру на большой морской раковине.
Дариус представил леди Шарлотту обнаженной, рожденной из пены морской богиней любви, которую она так сильно ему напоминала. На его месте любой мужчина сделал бы то же самое, независимо от того, видел он это полотно или нет.
Но одно дело – мысленно представлять Шарлотту обнаженной и совсем другое – раздевать ее глазами. Даже он знал, что недопустимо смотреть с похотью на незамужнюю женщину на глазах у всех, да еще и в доме ее отца. Это было чревато походом к алтарю, ударами хлыста или дуэлью на пистолетах с двадцати шагов.
Драки из-за самок были частым явлением, и в этом не было ничего плохого, когда речь шла о животных. Тем не менее такое поведение среди существ разумных нелепо.
Дариус поспешил отвлечь свое внимание от нежной кожи, порозовевшей под его нескромным взглядом, но было уже слишком поздно. Холодные голубые глаза смотрели на него с нескрываемой ненавистью и возмущением.
Шарлотта точно так же посмотрела на него незадолго до этого, когда он начал дразнить ее, вспоминая их предыдущую встречу. «Она готова придушить меня», – пронеслось у него в голове, и ему хотелось посмотреть, что бы могло из этого получиться. Наверняка вышло бы что-то очень захватывающее.
Однако она не придушила его. Ни тогда, ни теперь. К удивлению Дариуса, Шарлотта улыбнулась ему, а затем пододвинулась к нему вплотную так, что стали видны ее округлые груди – большие и совсем не девственные.
Одновременно с основным инстинктом в Дариусе мгновенно пробудился инстинкт самозащиты. «Ловушка! Ловушка! – кричал разум. – Беги от нее прочь!»
– Итак, леди Шарлотта…
– Давайте обойдемся без церемоний, – спокойно сказала она. – Мои родители занимаются сейчас другими гостями.
Дариус знал, что сразу же после того, как его представили, он должен был подойти к другим гостям, чтобы засвидетельствовать им свое почтение. Он и повернулся было, чтобы поспешить к вновь прибывшим, однако Шарлотта слегка тронула его за руку.
О девственницах не может быть и речи: старший брат Бенедикт внушал ему это с пятнадцати лет, вдалбливая эту мысль в его голову, при помощи кулаков требуя от него, чтобы Дариус запомнил это раз и навсегда.
Потом это правило прошло проверку логикой. Опыт подтвердил, что отношения с девственницами были напрасной тратой времени: они требовали большого труда, а вознаграждение не оправдывало затраченных усилий. Если девственница – дворянская дочка, цена мизерного количества удовольствия слишком велика – женитьба.
«Ступай своей дорогой, не обращая на нее внимания, – подсказывал ему разум. – Сейчас же».
Карсингтон всегда без колебаний следовал голосу разума, однако на этот раз он засомневался, и для этого имелось несколько причин.
Первая – девушка была не похожа на других и представляла собой загадку.
Вторая – для мужчины со здоровыми инстинктами было крайне трудно отвернуться от молодой особы в великолепной физической форме. Девушка в самом деле представляла собой любопытный образчик женской красоты.
Третья причина – это ее платье: оно сидело на ней так, что совсем не выглядело девственным. Дариус видел перед собой не девственную охотницу Диану, а пылкую богиню любви Венеру.
Эта мысль возродила в его памяти воспоминание об одном произведении искусства, которое он увидел во Флоренции. Много лет назад Бенедикт уговорил Дариуса поехать вместе с ним в путешествие по Европе, и эта картина оказалась единственной достопримечательностью, на которую стоило взглянуть во время долгой утомительной поездки.
Речь шла об известном полотне Боттичелли, изображавшем обнаженную Венеру на большой морской раковине.
Дариус представил леди Шарлотту обнаженной, рожденной из пены морской богиней любви, которую она так сильно ему напоминала. На его месте любой мужчина сделал бы то же самое, независимо от того, видел он это полотно или нет.
Но одно дело – мысленно представлять Шарлотту обнаженной и совсем другое – раздевать ее глазами. Даже он знал, что недопустимо смотреть с похотью на незамужнюю женщину на глазах у всех, да еще и в доме ее отца. Это было чревато походом к алтарю, ударами хлыста или дуэлью на пистолетах с двадцати шагов.
Драки из-за самок были частым явлением, и в этом не было ничего плохого, когда речь шла о животных. Тем не менее такое поведение среди существ разумных нелепо.
Дариус поспешил отвлечь свое внимание от нежной кожи, порозовевшей под его нескромным взглядом, но было уже слишком поздно. Холодные голубые глаза смотрели на него с нескрываемой ненавистью и возмущением.
Шарлотта точно так же посмотрела на него незадолго до этого, когда он начал дразнить ее, вспоминая их предыдущую встречу. «Она готова придушить меня», – пронеслось у него в голове, и ему хотелось посмотреть, что бы могло из этого получиться. Наверняка вышло бы что-то очень захватывающее.
Однако она не придушила его. Ни тогда, ни теперь. К удивлению Дариуса, Шарлотта улыбнулась ему, а затем пододвинулась к нему вплотную так, что стали видны ее округлые груди – большие и совсем не девственные.
Одновременно с основным инстинктом в Дариусе мгновенно пробудился инстинкт самозащиты. «Ловушка! Ловушка! – кричал разум. – Беги от нее прочь!»
– Итак, леди Шарлотта…
– Давайте обойдемся без церемоний, – спокойно сказала она. – Мои родители занимаются сейчас другими гостями.
Дариус знал, что сразу же после того, как его представили, он должен был подойти к другим гостям, чтобы засвидетельствовать им свое почтение. Он и повернулся было, чтобы поспешить к вновь прибывшим, однако Шарлотта слегка тронула его за руку.