Страница:
Но едва лишь генерал вспрыгнул на ноги, на него мягкой, по неумолимой подушкой обрушилось Заклятие Сна. Магическое начало гоблина воспротивилось, и он успел ещё взвиться в очередном прыжке и даже рубануть с двух рук одного из стражей, но тут искусно сплетенное заклятие взяло верх над хаотичной сущностью, и генерал не узнал даже, уложил ли этого противника. Прямо на лету издав богатырский храп, он тяжко рухнул на плечи двум другим стражам, сбил их с ног, но и зловещий воронёный клинок вывалился из бессильно разжавшихся пальцев.
Тиффиус трусливо высунул нос из-за коновязи и огляделся. Посреди улицы ненавязчиво серел ещё один гном — местный хундертауэрский Верховный Жрец Гулга. Наместник мало что знал о нём, встречался раз шесть в год по религиозным праздникам да на званых обедах, которые сам же время от времени и давал. Жрец занимал роскошные палаты в глубине замка, проводил какие-то изыскания в области магии да службы во славу Гулга, больше Тиффиус ничего не знал и узнать не порывался, а Жрец, в свою очередь, не вмешивался в подвластные Наместнику административные дела.
Жрец проводил равнодушным взглядом полёт и падение Панка, после чего поклонился Наместнику и неспешно удалился в неизвестном направлении. А несокрушимый генерал так и остался лежать в одном прыжке от коня, и сознания в нём было на порядок меньше, чем в гзуре, что старательно прикидывался трупом под окном.
Опасность миновала, и гном сразу ожил.
— Эй, олухи! — обратился он к страже. — Вы, вы! Вам говорю, болваны! Сотника сюда, да поживее! Да зевак разгоните, БЫСТРО!!!
Зевак вокруг и впрямь обнаружилось преизрядно. Стража вяловато двинулись отпихивать их копьями, те так же неспешно потекли с места на место, а из-за безопасного уголка в отдалении вальяжно выплыл сотник. Был он облачён в изящный панцирь с золотой насечкой и вооружён тонкой рапирой в изукрашенных ножнах. Вдобавок сотник был красив, высокомерен и беспробудно глуп. Какими путями он добрался до чина сотника, Тиффиусу было страшно даже предположить. Кажется, дело было в заслугах его семейства перед Орденом. И то, не желая позорить свои элитные отряды такого рода сокровищем, заправилы Ордена закатали старину Эразма сюда, на край мира. Расхрабрившийся ввиду явной несостоятельности гоблина сотник едва ли не вприскочку подпорхнул к Наместнику и подал руку в щегольской перчатке. Гном за неё ухватился, едва не повалив хуманса, и с трудом воздел себя на ноги.
— Что делать с варваром, почтенный наместник? — елейным голоском осведомился сотник. — Смею ли предложить принятую в иных метрополиях меру от таких вот незваных гостей — сажание на кол? Либо, может быть, в петлю? Головы рубить, как я помню, положено только лицам дворянских кровей, да и топор тупить — гоблины, знамо дело, народ дюже прочный…
Гном подумал, поглядел на Панка. Генерал, как истинный герой, безмятежно дрых. Ха, варвар?.. Генерал всё же, и вон на поясе не иначе как дворянская золотая цепь (и почему на поясе?! Сползла?). Да и толстая пергаментная газета Ордена приходила Тиффиусу по воздушной почте каждую неделю. Кое-что о генерале Панке Наместник знал, и знание это было неутешительное. Вот будет штука, если завтра выручать этого генерала из заключения или там мстить за его безвременную кончину примчится весь его боевой расчет — полторы дюжины звероподобных детин в железе с ног до головы да пара колдунов-дестройеров, плюс дракон, дышащий огнём, плюющийся кислотой и, пардон, очень метко справляющий нужду прямо на лету… А система ПВО ни к чёрту. И сотня лоботрясов вон уже смекнула, что к чему, и от следующего гоблина разбежится, как свора зайцев от горного волколака. Нет, обращать на себя гнев общественности не резон. А вот ежели подойти к делу хитрецой…
— Нет, Эразм, — пробурчал Тиффиус с почти натуральным омерзением. — Не к лицу нам, смиренным гулгитам, проявлять кровожадие. На коня — и вон из города. По Южному, понятное дело, тракту.
Эразм покривился. В гулгиты его не приняли ввиду исключительной тупости. Догматы Ордена были сформулированы столь хитроумно, что определить, присуще ли действительно его членам упомянутое кровожадие, было задачей не из лёгких.
— Итак, — объяснил Тиффиус терпеливо, — на коня. Чтоб ничего не пропало. Он и поймёт, что зла ему здесь не желали, он порядок нарушил, мы его выставили, все честь по чести, а обществу таковая либеральность шибко по сердцу. Уразумел?
— Нет, — признался сотник застенчиво.
— Ну, и не поймёшь. Туп, аки сей гоблин, добро бы ещё мечом так же научился… А в гулгиты метишь, голова пустопорожняя. Выполняй!
— Слушаюсь, — ответствовал Эразм удручённо (он давно уже мечтал провести показательную казнь). — Эй, вы двое! Взять тело оное и на коня водрузить, да покрепче утвердите, не то свалится ещё, а Ордену Всеблагого Гулга через это позор ужасный грозит — верно я понял, почтенный Наместник?
Тиффиус сокрушённо вздохнул и сказал только:
— Меч вернуть не забудьте, жульё…
Стражники, не обременённые политическим мировоззрением, бездумно сложили щиты и приступили к исполнению приказа. К чести генерала Панка, вдвоём его тушу они не смогли приподнять больше чем до колен и, только задействовав ещё двоих, ухитрились взвалить бесчувственного гоблина на седло. Избрали они почему-то каурого коня, который был привязан задним и уж конечно никак не мог задавать темп. Генерал так и не почувствовал, как его вывозили через Главные ворота, как гнали плетьми коней, как кони долго трусили по утоптанной дороге, как оставался позади гоблинский оплот, лишённый самой своей сути, а равно и довольно спорного своего достояния — гоблинов…
Магистр же Тиффиус, вернувшись в свою башню, первым делом для успокоения нервной системы угостился сладким пирогом с яблоками и кружечкой тёмного южного пива, а затем уселся за письменный стол, придвинул к себе лист пергамента, взял перо и сочинил послание такого вот рода:
Дорогой Коальд!
В знак высочайшего благоволения к тебе и достойному твоему роду Орден Великого Гулга имеет сообщить тебе нижеследующее:
Побывав в Хундертауэре, отправляется Южным трактом в иные земли гоблин Панк, именующий себя генералом. Зная о нелюбви твоей к этому недостойному племени и подозревая гоблина того во взаимности, сообщаю, что из Хундертауэра он отбыл после полудня третня сей седмицы. Коли поспешит, так может достигнуть твоих владений к ночи. Гоблин сей — личность неприятная и опасная сверх всякой меры, а кроме того, имеет при себе изрядно злата, коему рачительный сеньор наверняка найдет лучшее применение, нежели безродный бродяга. Полагаюсь на твою безмерную мудрость, а от себя смею заверить, что Хундертауэр не был обрадован визитом вышеозначенного Панка, и я лично буду безмерно благодарен всякому, кто избавит вверенные мне владения от дальнейших такого рода посещений.
С безграничным почтением
Наместник Ордена Гулга в Хундертауэре
Тиффиус
P. S. Я полагаю, искушённому в политике мужу, каким ты, вне сомнения, являешься, не стоит напоминать о строгой конфиденциальности этого послания.
Гном старательно перечитал сочиненное, покивал, оценив собственный гладкий слог и непревзойденное хитроумие. Поставил в конце личную закорючку, подул, высушивая чернила, свернул лист в трубочку, запечатал должностной печатью. Подумал, отломил печать и скрепил трубку обычным шнурком — нечего разбрасываться официальными документами.
— Прощайте, генерал Панк, — процедил Тиффиус со злорадной улыбочкой и громко потребовал почтовую птицу, а также заливного поросёнка и графинчик лурестанског винца.
…А когда генерал Панк с трудом разлепил словно залитые липучей смолой веки, ему захотелось прыгать от радости и вообще вести себя подобно юной бестолочи, перепившей по неопытности горячительного: над ним маячила фигура, в которой безошибочно угадывались родные гоблинские черты. Страшный сон кончился! Фигура насвистывала и шмонала по генеральским карманам, а большего в лесном сумраке было не разобрать. Единственный еле различимый лучик, пробившийся через сплетение ветвей, отражался от золотой дворянской цепи Панка. Долгожданный собрат держал её в зубах и покачивал ею, как маятником, словно аккомпанируя собственному бездарному свисту. На душе у генерала потеплело — свой в доску брат-мародёр! Как же это по-гоблински — походя обшарить карманы сражённого кем-то ещё героя! Хумансы гнушаются, кивают на любимых своих эльфов, придумали даже хитроумное словечко «благородство» — трезвый гоблин и не выговорит. А того не понимают, что эльфы по карманам не шарили исключительно по недомыслию — сами они одежду носили без карманов, ну и забывали, как правило, что у кого-то другого они могут и иметься.
— Э-э, — проскрипел генерал. — Здрав будь, брат гоблин!
— Ждорово, — нимало не смутился мародёр. — Ты не вштавай. Видать, в бою дошталошь порядком?
— Ты, это, цепь-то выплюнь!
— Жашем? Ещё пригодитша.
— Выплюнь, грю, а то кулак в рожу суну! Даром что от гномизма пострадал!
Неизвестный гоблин мигом выплюнул цепь куда-то в сторону, рывком поставил генерала на ноги и принялся с жаром пожимать ему руки. Генерал шатался, как камыш под ветром. Меч тянул взад и вниз, словно ломовая лошадь, колени тряслись, в затылке словно заезжий дварф открыл кузнечное дело и набрал в обучение дюжину ретивых хумансов.
Гоблин перед Панком стоял откровенно странный. Ростом недотягивал до шести футов — а Панк и себя-то не считал особо крупным, видал богатырей и поизряднее; к тому же был непривычно сухощав, словно туго сплетен из тонких, но крайне прочных верёвок. Были на нём кожаная тужурка без рукавов, но с обилием плотно набитых карманов, мешковатые холщовые штаны и низкие сапоги из мягкой кожи. Над макушкой дюйма на три торчал пучок волос, крепко спелёнутых шнурком; выше шнурка волосы свободно свисали на ухо. Вот ведь гоблинская везуха, мысленно ругнулся генерал: второй гоблин на все исконно наши земли — и тот какой-то невиданный…
— Борцу с гномизмом в помощь Экс, Райден, сам Занги и скромный я! — выпалил этот тип с неподдельным чувством. — Звать меня Чумп, я в своем роде мирный ущельный гоблин.
— А-а-а… — проныл генерал жалобно. — Вот оно чего… ущербный, ага…
— УЩЕЛЬНЫЙ! Легче на поворотах, верзила, а то не посмотрю, что брат по несчастью и от гномов пострадал! Мирный я только в своем роде.
— Лады… Я сам из горных. Панк, рода Драго, генерал от драконации. Слышь, друг Чумп, дела требуют срочного вмешания!
— Вмешательства?.. — Чумп болезненно сморщился.
— А называй как хошь, я не эльф — к словам придираться. А только потребно пробраться в Хундертауэр, изловить там злокозненного гнома Тиффиуса и раскрутить ему эдаких, чтоб и небо с овчинку показалось!
— Ему или его? Хотя можно сперва его, а потом ему! А в чём повинен? Он тебе и навесил, что ли?
— Мечтай, эт не вредно. Засел, понимаешь, в родном моём замке, стражей себя окружил, цеплялся к боевому офицеру, а под конец, не поверишь, Совет оскорбил дрянными словами! А уж во что не поверишь точнёхонько — во всем Хундертауэре ни единого гоблина не осталось, даже в корчме одни гзуры проезжие! Вот еще, мыслю, неплохо бы гнома расспросить, куды оне подевались — а то он там Наместником прозывается… Понял, нет?
Чумп хмурился. Глаза генерала привыкали к сумраку, и он уже более или менее рассмотрел мрачную личность собеседника. Ущельные гоблины были сродни горным, только что отсчёт рода своего вели не от Того, старшего сына Занги, а от его единоутробной сестры Силистры. По каким-то причинам они в незапамятные времена переселились с горных отрогов в многочисленные ущелья Железных Гор, а самые бойкие, по слухам, откочевали даже далеко на юг, в Горы Кобольдов — хотя, совершенно понятно, никаких кобольдов там и в помине не было. Играть в национальную гоблинскую игру «догони-меня-валун» в ущельях оказалось неспособственно, и ущельники физически деградировали, ну а спустя некоторое время, что неудивительно, деградировали и умственно — набрались где-то разума. За что их, собственно, и перекроили в ущербных.
В груди Панка начало закипать раздражение. Вот ведь же! Нечего было выпендриваться, надо было идти воевать куда звали, в Дэмаль так в Дэмаль, ну и хрен, что оводы, слепни и пиво только по праздникам, зато всё предельно ясно: этих выстраивай и гони в атаку, а тех — истребляй всеми доступными способами, потому — за тем и приехал… А то вот, нате вам — поддался порыву, и с тех самых пор всё наперекосяк! Да встреть второго гоблина навроде себя — и вынесли бы в Хундертауэре все ворота, хумансов разогнали бы, а гнома подвесили бы за бороду на центральной площади, выпытав предварительно всё про сородичей. Так нет же, напоролся на ущербника! А это единственный подвид гоблина, который семь раз отмерит и всё равно резать за ненадобностью поостережётся. Как раз когда нужны ребята, гораздые семь раз отрубить безо всякой примерки. Вот стоит, размышляет… Да и хиловат для гоблина, впрочем, это не значит, что слаб — всё же гоблин, крепко сбит, жилист, ни жиринки, сплошь плотные сухие мышцы. Другое дело, не выглядит воином… Генерал с первого взгляда мог определить, чем тот или иной горазд пользоваться в бою, но тут он запнулся. Слишком Чумп был лёгок для любителя булавы, неразнесённые плечи указывали на то, что не орудовал он секирой, для лучника у него была узка спина, а для благородного мечника слишком уж жуликовата морда.
— Ответь мне, гоблин! — взрыкнул Панк исступлённо. — Ежели гномий род у самых Железных Гор обретается — это ж разве можно терпеть?!
Чумп выкатил ясные глаза.
— Ну, — ответил он неуверенно, — нехорошо, конечно, что гномы вообще воздух портят… а вот насчёт где — чего такого? Я вот, к примеру, год аж в Мкаламе прожил, пока ноги делать пора не приспела.
— Так то Мкалама, то гоблин, хоть и… гм… А гномы в Северных землях — это ж никак не простительно!
— Почему?
— Да ты никак гномам продался?!
Чумп поморщился, почесался, покосился в сторону.
— Эт ты зря, анарал, — сказал он с укоризной. — Я, как ты верно подметил, всё ж гоблин. И гнома при встрече прирежу как свинюка, это да, благо ещё и свои счеты есть с этой братией. Но… оно, может, и неправильно, что гномы тут гнездятся, а только я лично иных-то времён и не застал. Их-то исконное обиталище, Гномистан, не наши ли герои огнём да мечом причесали в своё время? Так что и им где-то жить надо.
— Эт ещё для каких нужд?
— Да для наших же. Извели вон уже эльфов, гномов изведём, а мы ж без врага не умеем — так за кого будем браться? Из старых только дварфы да тролли, ты как хошь, а мне с ними ратиться не в радость. Уж лучше гномов на развод оставить, потом их плющить со вкусом и не мучиться.
— Ты, эт самое, мне тут мозги не вкручивай! Гномиты без тебя уже вкрутили! Отвечай по совести: помогешь гному с прихвостнями всыпать?
Тут генерал горделиво вздернул голову и даже длань простер эдак красиво, не зря подсмотрел жест у одного западного монарха и не раз репетировал в одиночестве. Чумпа, впрочем, жест не пронял. Он тоскливо оглядел Панка с ног до головы, прислушался будто бы к себе (даже генерал услышал, как в тощем брюхе ущельника жалобно квакнуло), подумал о чем-то с полминуты и наконец ответил без энтузиазма:
— Ну, делать всё едино нечего… Помогу, чего уж… Гоблин гоблину друг, товарищ и брат, а гномы суть выплодки выгребной ямы и подлежат битью и колотьбе.
— Эт ты здорово сказанул!
— Это не я… Это, по преданию, Занги. Правда, не больно верится — мужик более к секире был способен, нежели к мудрым речам… хотя, по свету помотался, мог и подслушать где… Так иной раз сказанёт — любо-дорого…
— Вот оно и ладно! Двое — уже сила! Стража в Хундертауэре хумансская, едва ли больше сотни — размечем, как тролль лягух по весенней дури!
— Сотню не размечем…
— Почему это? Ежели с умом и должным опытом… Меч у тебя есть или хоть что?
Чумп нехотя крутнулся на каблуке. Когда на краткий миг оказался повернут к генералу спиной, тот углядел за поясом два перекрещенных кинжала — один явно не новый, простой и на вид побывавший в деле, второй вычурно изукрашенный чеканкой и позолотой (ох, узнал бы его тот гонец, которого намедни несправедливо казнил Наместник…).
— Не воин я, анарал, — уныло признался ущельник. — Один ножик сто лет таскаю, второй давеча, э-э-э, нашёл… Дубину выламывать и то устал — то мала, то велика… Лук думал сделать, так руки не из того места…
— А кто ж ты есть? На мага никак не похож, не воин, не моряк, явно не рейнджер, коли лук сварганить не умеешь, в жрецы с такой-то рожей… гм, даже я бы не взял… Ремеслом, что ли, каким промышляешь?
— Да, так оно и есть. Ремесло мое простое и известное — по кошелькам да шкатулкам…
— Ну, не беда! — Панк уже мысленно накручивал на кулак бороду Тиффиуса. — Всё едино не хлюпый хуманс. Добудём всё — меч, доспехи, славу, злата кучу, бабы к ногам будут валиться и всё такое. Дело оно привычное… А где тут мои коняги?
Чумп кивнул куда-то в особо непролазную чащу.
— Я их изловил, когда мимо бежали, а ты на одном висел, как куль с… ну, висел, словом. Так что затащил я их поглубже, а то мало ли кто позарится. Места, оно, конечно, глухие, ну да мы с тобой ребята видные, хоть тати со всего Дримланда сбегайся.
— Верно мыслишь, хоть и уще… льный. Там вроде где-то мой топор висел, так ты его и возьми на первое время, а там справим и что-нить эдакое, по руке… Ах да, вот ещё чего: где они, гоблины-то?
— Которые? В Копошилке у меня друг есть. Ещё дальше на юге, в Рухуджи, встречал парочку. Ну и думаю, что, ежели прошерстить частым бреднем окрестные леса да как следует расспросить Тёмных альвов, которые нынче в горах обитают, можно найти не одну сотню наших.
— Да ты погоди! Какие еще альвы? Которые эльфийские отродья? Так сроду они в горы не лазили, а касаемо гоблинов, так я Хундертауэр имею в виду. Как я уходил — их туча была, я ещё порывался с каждым напоследок выпить, но где-то на второй сотне скопытился, только и очнулся что на подъезде к Копошилке, там тогда перевалочный пункт был… Где эти все? Мне там один две монеты должен, а другому я в рыло дать не успел, а очень надо…
— Давно ли уходил?
— Да вот сорок лет минуло..
— О-о, сорок лет! Я на свете-то живу много меньше. А ты что же, вовсе об экспансии Ордена Гулга ничего не слышал?
— Об Ордене слышал, они ж во всяком городе корчмы свои втыкают, тут уж не захочешь, а познакомишься. А вот это — как ты сказал? . не люблю эльфийского словоблудия, излагай доступно и понятно — что сие значит?
— Экспансия?… ну… применительно к гномам — большое оборзение.
— Ага, ага… И чего же? Как из этого вытекает пропажа нашего брата?
Ущельник тяжко вздохнул, ещё плотнее сдвинул брови, качнул своим пучком.
— Давай-ка на юг двигать, — сказал он. — До Копошилки нам так и так, не переть же и впрямь вдвоем на Хундертауэр… Пивка, это самое, ну и обмозгуем честь по чести. А про то, как вместо гоблинов гномы получились, я тебе по дороге обскажу, как знаю, — история эта не из коротких.
Генерал, щурясь, глянул вверх. Солнце чуть подсвечивало в угол левого глаза. Закат?
— Темнеет уже, однако… далеко ли до той Копошилки? Ежели верно смекаю, к ночи никак уже?
— Разве что к завтрашней. Зато с юга с утречка проехали один за другим двое — сытые и сонные. Видать, постоялый двор недалече. Не ручаюсь, правда, что там нет гномьих прихвостней…
— Порубим — и вся недолга, — уверил Панк, подобрал цепь и пощупал пояс. От кошеля остались только обрезки завязок, а ведь там было два десятка золотых — хватило бы на хороший меч Чумпу и неделю безбедной жизни в Копошилке, известном злачном городе на границе Северных земель и Срединных королевств. Генерал бессильно развел руками:
— Глянь ты — кошеля нету! Никак гномьи прислужники срезали…
Чумп почему-то покраснел так, что озарил полянку наподобие факела, и пробурчал что-то в том смысле, что они-де теперь в одной упряжке и потому первичные расходы с готовностью оплатит он, Чумп. И похлопал по карману. Там глухо и как-то очень знакомо звякнуло. Генерал повеселел. Жаль кошеля, слов нет, зато можно проехаться на халяву — а это любимое гоблинское предприятие. Чумп ссутулился и ломанулся сквозь заросли, Панк поспешно ринулся следом, пытаясь одновременно отгребать руками колючие ветви от глаз и составлять план действий.
Вдвоем стражу не одолеть, это Чумп прав. Одно дело храбриться, совсем другое — и взаправду лезть на копья двумя неподготовленными задницами. Гоблин, даже такой странный, как Чумп, в кабацкой драке стоит полудюжины крепких хумансов, но, когда дойдет до мечей, — всё будет иначе. Коли Чумп ничего серьёзнее ножа в руках не держал, то едва ли устоит и против пары мечников из стражи. Сам генерал на мечах был замечательно крепок, но против дюжины копейщиков не помогло бы и всё его умение. А если хумансы не будут дурнями и достанут после давешнего казуса арбалеты, наверняка положенные городской страже, то к ним будет попросту не приблизиться. Так что, коли задаться целью переколбасить всех этих злонравных хумансов, потребуется минимум пара дюжин крепких гоблинов, вооружённых на все случаи жизни. Нужен позарез колдун, а то ведь всех переусыпляют — вот уж будет зрелище… Впрочем, всех никак не смогут, заклятие это хорошо известное, прицельное, снять его проще простого — достаточно плеснуть в околдованного водой. Но свой колдун — это уже половина успеха, уж больно он вдохновляет рубак своими фейерверками. Дракона хорошо бы, да где взять, драконы редки нынче, у самого всемогущего короля Бутраиля Булака V их всего три, причём один совсем старый, а другой полный придурок, да и переть до Бутраиля не меньше трёх седмиц, да и, наконец, ни хрена король дракона не даст, невзирая на немалые Панковы заслуги. В Железных Горах, на их северных склонах, по слухам, до сих пор драконьи гнезда встречаются, так что отловить и зачаровать можно, есть и подходящие заклятия, но это дело совсем не быстрое — самое малое год, дракон — не лошадь и даже не слон, с ним возни бывает больше, чем с королевским наследником. За это время забудешь, зачем тебе дракон, а коли вспомнишь и нагрянешь — так уже и Тиффиуса не застанешь. Так что придётся обойтись без дракона… Можно, правда, сторговаться с иными умельцами, что летают на птицах Рок и боевых орлах, но уж больно ничтожна эта скотинка рядом с могучим драконом, а стоит таких денег, какие только гном заработать и горазд. Чумп, правда, оказался незаменимым парнем в финансовых делах…
Рассуждая так, генерал бодро проламывался вслед за Чумпом, пока они не вывалились на маленькую полянку, где смирно ожидали привязанные к дереву кони. Здесь же на суку болтался полупустой мешок-заплечник.
— Мое хозяйство, — похвастался Чумп. — Жрать нечего, не пускай слюни. Там всякое нужное… что на еду меняется и вообще глаз радует. Но здесь, увы, без толку. Вон там фляжка — это допивай.
Генерал нашёл прицепленную повыше фляжку и в два глотка её опустошил. Кислятина — аж язык свело, но дрожь в ногах сразу ослабла, а молотобойцы в голове поутихли. Это было приятно, и генерал решительно взялся за свой тюк. Узел сам же затянул так, что не развяжешь, но признаться самому себе стеснялся, честно обломал два ногтя и только после этого попросил помощи. Чумп оглядел узел с видом знатока, потрогал пальцем и сообщил:
— Знаю парочку заклинаний на этот случай. Отпирания и Отмыкания не к месту… Расстёгиваться тоже вроде нечему… Самое близкое — Разрывание… но, гм, не очень метко будет… как бы что другое не попортить…
— Нет, что другое не надо, — открестился Панк и на всякий случай отодвинулся подальше.
Чумп кивнул и сделал рукой быстрое движение. Клинок коротко блеснул и исчез, как будто и не появлялся. Перерезанный шнурок соскользнул, и из тюка с громким лязгом высыпалась куча генеральского барахла. Ай да умелец, порадовался генерал про себя. Если и мечом может махнуть с такой же резвостью и точностью, то, выходит, знатный боец! Попасть клинком с маху в ножны, что за спиной — это фокус, достойный признания. Глядишь, не так уж и неудачен первый спутник… И генерал склонился над своими вещами.
Тиффиус трусливо высунул нос из-за коновязи и огляделся. Посреди улицы ненавязчиво серел ещё один гном — местный хундертауэрский Верховный Жрец Гулга. Наместник мало что знал о нём, встречался раз шесть в год по религиозным праздникам да на званых обедах, которые сам же время от времени и давал. Жрец занимал роскошные палаты в глубине замка, проводил какие-то изыскания в области магии да службы во славу Гулга, больше Тиффиус ничего не знал и узнать не порывался, а Жрец, в свою очередь, не вмешивался в подвластные Наместнику административные дела.
Жрец проводил равнодушным взглядом полёт и падение Панка, после чего поклонился Наместнику и неспешно удалился в неизвестном направлении. А несокрушимый генерал так и остался лежать в одном прыжке от коня, и сознания в нём было на порядок меньше, чем в гзуре, что старательно прикидывался трупом под окном.
Опасность миновала, и гном сразу ожил.
— Эй, олухи! — обратился он к страже. — Вы, вы! Вам говорю, болваны! Сотника сюда, да поживее! Да зевак разгоните, БЫСТРО!!!
Зевак вокруг и впрямь обнаружилось преизрядно. Стража вяловато двинулись отпихивать их копьями, те так же неспешно потекли с места на место, а из-за безопасного уголка в отдалении вальяжно выплыл сотник. Был он облачён в изящный панцирь с золотой насечкой и вооружён тонкой рапирой в изукрашенных ножнах. Вдобавок сотник был красив, высокомерен и беспробудно глуп. Какими путями он добрался до чина сотника, Тиффиусу было страшно даже предположить. Кажется, дело было в заслугах его семейства перед Орденом. И то, не желая позорить свои элитные отряды такого рода сокровищем, заправилы Ордена закатали старину Эразма сюда, на край мира. Расхрабрившийся ввиду явной несостоятельности гоблина сотник едва ли не вприскочку подпорхнул к Наместнику и подал руку в щегольской перчатке. Гном за неё ухватился, едва не повалив хуманса, и с трудом воздел себя на ноги.
— Что делать с варваром, почтенный наместник? — елейным голоском осведомился сотник. — Смею ли предложить принятую в иных метрополиях меру от таких вот незваных гостей — сажание на кол? Либо, может быть, в петлю? Головы рубить, как я помню, положено только лицам дворянских кровей, да и топор тупить — гоблины, знамо дело, народ дюже прочный…
Гном подумал, поглядел на Панка. Генерал, как истинный герой, безмятежно дрых. Ха, варвар?.. Генерал всё же, и вон на поясе не иначе как дворянская золотая цепь (и почему на поясе?! Сползла?). Да и толстая пергаментная газета Ордена приходила Тиффиусу по воздушной почте каждую неделю. Кое-что о генерале Панке Наместник знал, и знание это было неутешительное. Вот будет штука, если завтра выручать этого генерала из заключения или там мстить за его безвременную кончину примчится весь его боевой расчет — полторы дюжины звероподобных детин в железе с ног до головы да пара колдунов-дестройеров, плюс дракон, дышащий огнём, плюющийся кислотой и, пардон, очень метко справляющий нужду прямо на лету… А система ПВО ни к чёрту. И сотня лоботрясов вон уже смекнула, что к чему, и от следующего гоблина разбежится, как свора зайцев от горного волколака. Нет, обращать на себя гнев общественности не резон. А вот ежели подойти к делу хитрецой…
— Нет, Эразм, — пробурчал Тиффиус с почти натуральным омерзением. — Не к лицу нам, смиренным гулгитам, проявлять кровожадие. На коня — и вон из города. По Южному, понятное дело, тракту.
Эразм покривился. В гулгиты его не приняли ввиду исключительной тупости. Догматы Ордена были сформулированы столь хитроумно, что определить, присуще ли действительно его членам упомянутое кровожадие, было задачей не из лёгких.
— Итак, — объяснил Тиффиус терпеливо, — на коня. Чтоб ничего не пропало. Он и поймёт, что зла ему здесь не желали, он порядок нарушил, мы его выставили, все честь по чести, а обществу таковая либеральность шибко по сердцу. Уразумел?
— Нет, — признался сотник застенчиво.
— Ну, и не поймёшь. Туп, аки сей гоблин, добро бы ещё мечом так же научился… А в гулгиты метишь, голова пустопорожняя. Выполняй!
— Слушаюсь, — ответствовал Эразм удручённо (он давно уже мечтал провести показательную казнь). — Эй, вы двое! Взять тело оное и на коня водрузить, да покрепче утвердите, не то свалится ещё, а Ордену Всеблагого Гулга через это позор ужасный грозит — верно я понял, почтенный Наместник?
Тиффиус сокрушённо вздохнул и сказал только:
— Меч вернуть не забудьте, жульё…
Стражники, не обременённые политическим мировоззрением, бездумно сложили щиты и приступили к исполнению приказа. К чести генерала Панка, вдвоём его тушу они не смогли приподнять больше чем до колен и, только задействовав ещё двоих, ухитрились взвалить бесчувственного гоблина на седло. Избрали они почему-то каурого коня, который был привязан задним и уж конечно никак не мог задавать темп. Генерал так и не почувствовал, как его вывозили через Главные ворота, как гнали плетьми коней, как кони долго трусили по утоптанной дороге, как оставался позади гоблинский оплот, лишённый самой своей сути, а равно и довольно спорного своего достояния — гоблинов…
Магистр же Тиффиус, вернувшись в свою башню, первым делом для успокоения нервной системы угостился сладким пирогом с яблоками и кружечкой тёмного южного пива, а затем уселся за письменный стол, придвинул к себе лист пергамента, взял перо и сочинил послание такого вот рода:
Дорогой Коальд!
В знак высочайшего благоволения к тебе и достойному твоему роду Орден Великого Гулга имеет сообщить тебе нижеследующее:
Побывав в Хундертауэре, отправляется Южным трактом в иные земли гоблин Панк, именующий себя генералом. Зная о нелюбви твоей к этому недостойному племени и подозревая гоблина того во взаимности, сообщаю, что из Хундертауэра он отбыл после полудня третня сей седмицы. Коли поспешит, так может достигнуть твоих владений к ночи. Гоблин сей — личность неприятная и опасная сверх всякой меры, а кроме того, имеет при себе изрядно злата, коему рачительный сеньор наверняка найдет лучшее применение, нежели безродный бродяга. Полагаюсь на твою безмерную мудрость, а от себя смею заверить, что Хундертауэр не был обрадован визитом вышеозначенного Панка, и я лично буду безмерно благодарен всякому, кто избавит вверенные мне владения от дальнейших такого рода посещений.
С безграничным почтением
Наместник Ордена Гулга в Хундертауэре
Тиффиус
P. S. Я полагаю, искушённому в политике мужу, каким ты, вне сомнения, являешься, не стоит напоминать о строгой конфиденциальности этого послания.
Гном старательно перечитал сочиненное, покивал, оценив собственный гладкий слог и непревзойденное хитроумие. Поставил в конце личную закорючку, подул, высушивая чернила, свернул лист в трубочку, запечатал должностной печатью. Подумал, отломил печать и скрепил трубку обычным шнурком — нечего разбрасываться официальными документами.
— Прощайте, генерал Панк, — процедил Тиффиус со злорадной улыбочкой и громко потребовал почтовую птицу, а также заливного поросёнка и графинчик лурестанског винца.
…А когда генерал Панк с трудом разлепил словно залитые липучей смолой веки, ему захотелось прыгать от радости и вообще вести себя подобно юной бестолочи, перепившей по неопытности горячительного: над ним маячила фигура, в которой безошибочно угадывались родные гоблинские черты. Страшный сон кончился! Фигура насвистывала и шмонала по генеральским карманам, а большего в лесном сумраке было не разобрать. Единственный еле различимый лучик, пробившийся через сплетение ветвей, отражался от золотой дворянской цепи Панка. Долгожданный собрат держал её в зубах и покачивал ею, как маятником, словно аккомпанируя собственному бездарному свисту. На душе у генерала потеплело — свой в доску брат-мародёр! Как же это по-гоблински — походя обшарить карманы сражённого кем-то ещё героя! Хумансы гнушаются, кивают на любимых своих эльфов, придумали даже хитроумное словечко «благородство» — трезвый гоблин и не выговорит. А того не понимают, что эльфы по карманам не шарили исключительно по недомыслию — сами они одежду носили без карманов, ну и забывали, как правило, что у кого-то другого они могут и иметься.
— Э-э, — проскрипел генерал. — Здрав будь, брат гоблин!
— Ждорово, — нимало не смутился мародёр. — Ты не вштавай. Видать, в бою дошталошь порядком?
— Ты, это, цепь-то выплюнь!
— Жашем? Ещё пригодитша.
— Выплюнь, грю, а то кулак в рожу суну! Даром что от гномизма пострадал!
Неизвестный гоблин мигом выплюнул цепь куда-то в сторону, рывком поставил генерала на ноги и принялся с жаром пожимать ему руки. Генерал шатался, как камыш под ветром. Меч тянул взад и вниз, словно ломовая лошадь, колени тряслись, в затылке словно заезжий дварф открыл кузнечное дело и набрал в обучение дюжину ретивых хумансов.
Гоблин перед Панком стоял откровенно странный. Ростом недотягивал до шести футов — а Панк и себя-то не считал особо крупным, видал богатырей и поизряднее; к тому же был непривычно сухощав, словно туго сплетен из тонких, но крайне прочных верёвок. Были на нём кожаная тужурка без рукавов, но с обилием плотно набитых карманов, мешковатые холщовые штаны и низкие сапоги из мягкой кожи. Над макушкой дюйма на три торчал пучок волос, крепко спелёнутых шнурком; выше шнурка волосы свободно свисали на ухо. Вот ведь гоблинская везуха, мысленно ругнулся генерал: второй гоблин на все исконно наши земли — и тот какой-то невиданный…
— Борцу с гномизмом в помощь Экс, Райден, сам Занги и скромный я! — выпалил этот тип с неподдельным чувством. — Звать меня Чумп, я в своем роде мирный ущельный гоблин.
— А-а-а… — проныл генерал жалобно. — Вот оно чего… ущербный, ага…
— УЩЕЛЬНЫЙ! Легче на поворотах, верзила, а то не посмотрю, что брат по несчастью и от гномов пострадал! Мирный я только в своем роде.
— Лады… Я сам из горных. Панк, рода Драго, генерал от драконации. Слышь, друг Чумп, дела требуют срочного вмешания!
— Вмешательства?.. — Чумп болезненно сморщился.
— А называй как хошь, я не эльф — к словам придираться. А только потребно пробраться в Хундертауэр, изловить там злокозненного гнома Тиффиуса и раскрутить ему эдаких, чтоб и небо с овчинку показалось!
— Ему или его? Хотя можно сперва его, а потом ему! А в чём повинен? Он тебе и навесил, что ли?
— Мечтай, эт не вредно. Засел, понимаешь, в родном моём замке, стражей себя окружил, цеплялся к боевому офицеру, а под конец, не поверишь, Совет оскорбил дрянными словами! А уж во что не поверишь точнёхонько — во всем Хундертауэре ни единого гоблина не осталось, даже в корчме одни гзуры проезжие! Вот еще, мыслю, неплохо бы гнома расспросить, куды оне подевались — а то он там Наместником прозывается… Понял, нет?
Чумп хмурился. Глаза генерала привыкали к сумраку, и он уже более или менее рассмотрел мрачную личность собеседника. Ущельные гоблины были сродни горным, только что отсчёт рода своего вели не от Того, старшего сына Занги, а от его единоутробной сестры Силистры. По каким-то причинам они в незапамятные времена переселились с горных отрогов в многочисленные ущелья Железных Гор, а самые бойкие, по слухам, откочевали даже далеко на юг, в Горы Кобольдов — хотя, совершенно понятно, никаких кобольдов там и в помине не было. Играть в национальную гоблинскую игру «догони-меня-валун» в ущельях оказалось неспособственно, и ущельники физически деградировали, ну а спустя некоторое время, что неудивительно, деградировали и умственно — набрались где-то разума. За что их, собственно, и перекроили в ущербных.
В груди Панка начало закипать раздражение. Вот ведь же! Нечего было выпендриваться, надо было идти воевать куда звали, в Дэмаль так в Дэмаль, ну и хрен, что оводы, слепни и пиво только по праздникам, зато всё предельно ясно: этих выстраивай и гони в атаку, а тех — истребляй всеми доступными способами, потому — за тем и приехал… А то вот, нате вам — поддался порыву, и с тех самых пор всё наперекосяк! Да встреть второго гоблина навроде себя — и вынесли бы в Хундертауэре все ворота, хумансов разогнали бы, а гнома подвесили бы за бороду на центральной площади, выпытав предварительно всё про сородичей. Так нет же, напоролся на ущербника! А это единственный подвид гоблина, который семь раз отмерит и всё равно резать за ненадобностью поостережётся. Как раз когда нужны ребята, гораздые семь раз отрубить безо всякой примерки. Вот стоит, размышляет… Да и хиловат для гоблина, впрочем, это не значит, что слаб — всё же гоблин, крепко сбит, жилист, ни жиринки, сплошь плотные сухие мышцы. Другое дело, не выглядит воином… Генерал с первого взгляда мог определить, чем тот или иной горазд пользоваться в бою, но тут он запнулся. Слишком Чумп был лёгок для любителя булавы, неразнесённые плечи указывали на то, что не орудовал он секирой, для лучника у него была узка спина, а для благородного мечника слишком уж жуликовата морда.
— Ответь мне, гоблин! — взрыкнул Панк исступлённо. — Ежели гномий род у самых Железных Гор обретается — это ж разве можно терпеть?!
Чумп выкатил ясные глаза.
— Ну, — ответил он неуверенно, — нехорошо, конечно, что гномы вообще воздух портят… а вот насчёт где — чего такого? Я вот, к примеру, год аж в Мкаламе прожил, пока ноги делать пора не приспела.
— Так то Мкалама, то гоблин, хоть и… гм… А гномы в Северных землях — это ж никак не простительно!
— Почему?
— Да ты никак гномам продался?!
Чумп поморщился, почесался, покосился в сторону.
— Эт ты зря, анарал, — сказал он с укоризной. — Я, как ты верно подметил, всё ж гоблин. И гнома при встрече прирежу как свинюка, это да, благо ещё и свои счеты есть с этой братией. Но… оно, может, и неправильно, что гномы тут гнездятся, а только я лично иных-то времён и не застал. Их-то исконное обиталище, Гномистан, не наши ли герои огнём да мечом причесали в своё время? Так что и им где-то жить надо.
— Эт ещё для каких нужд?
— Да для наших же. Извели вон уже эльфов, гномов изведём, а мы ж без врага не умеем — так за кого будем браться? Из старых только дварфы да тролли, ты как хошь, а мне с ними ратиться не в радость. Уж лучше гномов на развод оставить, потом их плющить со вкусом и не мучиться.
— Ты, эт самое, мне тут мозги не вкручивай! Гномиты без тебя уже вкрутили! Отвечай по совести: помогешь гному с прихвостнями всыпать?
Тут генерал горделиво вздернул голову и даже длань простер эдак красиво, не зря подсмотрел жест у одного западного монарха и не раз репетировал в одиночестве. Чумпа, впрочем, жест не пронял. Он тоскливо оглядел Панка с ног до головы, прислушался будто бы к себе (даже генерал услышал, как в тощем брюхе ущельника жалобно квакнуло), подумал о чем-то с полминуты и наконец ответил без энтузиазма:
— Ну, делать всё едино нечего… Помогу, чего уж… Гоблин гоблину друг, товарищ и брат, а гномы суть выплодки выгребной ямы и подлежат битью и колотьбе.
— Эт ты здорово сказанул!
— Это не я… Это, по преданию, Занги. Правда, не больно верится — мужик более к секире был способен, нежели к мудрым речам… хотя, по свету помотался, мог и подслушать где… Так иной раз сказанёт — любо-дорого…
— Вот оно и ладно! Двое — уже сила! Стража в Хундертауэре хумансская, едва ли больше сотни — размечем, как тролль лягух по весенней дури!
— Сотню не размечем…
— Почему это? Ежели с умом и должным опытом… Меч у тебя есть или хоть что?
Чумп нехотя крутнулся на каблуке. Когда на краткий миг оказался повернут к генералу спиной, тот углядел за поясом два перекрещенных кинжала — один явно не новый, простой и на вид побывавший в деле, второй вычурно изукрашенный чеканкой и позолотой (ох, узнал бы его тот гонец, которого намедни несправедливо казнил Наместник…).
— Не воин я, анарал, — уныло признался ущельник. — Один ножик сто лет таскаю, второй давеча, э-э-э, нашёл… Дубину выламывать и то устал — то мала, то велика… Лук думал сделать, так руки не из того места…
— А кто ж ты есть? На мага никак не похож, не воин, не моряк, явно не рейнджер, коли лук сварганить не умеешь, в жрецы с такой-то рожей… гм, даже я бы не взял… Ремеслом, что ли, каким промышляешь?
— Да, так оно и есть. Ремесло мое простое и известное — по кошелькам да шкатулкам…
— Ну, не беда! — Панк уже мысленно накручивал на кулак бороду Тиффиуса. — Всё едино не хлюпый хуманс. Добудём всё — меч, доспехи, славу, злата кучу, бабы к ногам будут валиться и всё такое. Дело оно привычное… А где тут мои коняги?
Чумп кивнул куда-то в особо непролазную чащу.
— Я их изловил, когда мимо бежали, а ты на одном висел, как куль с… ну, висел, словом. Так что затащил я их поглубже, а то мало ли кто позарится. Места, оно, конечно, глухие, ну да мы с тобой ребята видные, хоть тати со всего Дримланда сбегайся.
— Верно мыслишь, хоть и уще… льный. Там вроде где-то мой топор висел, так ты его и возьми на первое время, а там справим и что-нить эдакое, по руке… Ах да, вот ещё чего: где они, гоблины-то?
— Которые? В Копошилке у меня друг есть. Ещё дальше на юге, в Рухуджи, встречал парочку. Ну и думаю, что, ежели прошерстить частым бреднем окрестные леса да как следует расспросить Тёмных альвов, которые нынче в горах обитают, можно найти не одну сотню наших.
— Да ты погоди! Какие еще альвы? Которые эльфийские отродья? Так сроду они в горы не лазили, а касаемо гоблинов, так я Хундертауэр имею в виду. Как я уходил — их туча была, я ещё порывался с каждым напоследок выпить, но где-то на второй сотне скопытился, только и очнулся что на подъезде к Копошилке, там тогда перевалочный пункт был… Где эти все? Мне там один две монеты должен, а другому я в рыло дать не успел, а очень надо…
— Давно ли уходил?
— Да вот сорок лет минуло..
— О-о, сорок лет! Я на свете-то живу много меньше. А ты что же, вовсе об экспансии Ордена Гулга ничего не слышал?
— Об Ордене слышал, они ж во всяком городе корчмы свои втыкают, тут уж не захочешь, а познакомишься. А вот это — как ты сказал? . не люблю эльфийского словоблудия, излагай доступно и понятно — что сие значит?
— Экспансия?… ну… применительно к гномам — большое оборзение.
— Ага, ага… И чего же? Как из этого вытекает пропажа нашего брата?
Ущельник тяжко вздохнул, ещё плотнее сдвинул брови, качнул своим пучком.
— Давай-ка на юг двигать, — сказал он. — До Копошилки нам так и так, не переть же и впрямь вдвоем на Хундертауэр… Пивка, это самое, ну и обмозгуем честь по чести. А про то, как вместо гоблинов гномы получились, я тебе по дороге обскажу, как знаю, — история эта не из коротких.
Генерал, щурясь, глянул вверх. Солнце чуть подсвечивало в угол левого глаза. Закат?
— Темнеет уже, однако… далеко ли до той Копошилки? Ежели верно смекаю, к ночи никак уже?
— Разве что к завтрашней. Зато с юга с утречка проехали один за другим двое — сытые и сонные. Видать, постоялый двор недалече. Не ручаюсь, правда, что там нет гномьих прихвостней…
— Порубим — и вся недолга, — уверил Панк, подобрал цепь и пощупал пояс. От кошеля остались только обрезки завязок, а ведь там было два десятка золотых — хватило бы на хороший меч Чумпу и неделю безбедной жизни в Копошилке, известном злачном городе на границе Северных земель и Срединных королевств. Генерал бессильно развел руками:
— Глянь ты — кошеля нету! Никак гномьи прислужники срезали…
Чумп почему-то покраснел так, что озарил полянку наподобие факела, и пробурчал что-то в том смысле, что они-де теперь в одной упряжке и потому первичные расходы с готовностью оплатит он, Чумп. И похлопал по карману. Там глухо и как-то очень знакомо звякнуло. Генерал повеселел. Жаль кошеля, слов нет, зато можно проехаться на халяву — а это любимое гоблинское предприятие. Чумп ссутулился и ломанулся сквозь заросли, Панк поспешно ринулся следом, пытаясь одновременно отгребать руками колючие ветви от глаз и составлять план действий.
Вдвоем стражу не одолеть, это Чумп прав. Одно дело храбриться, совсем другое — и взаправду лезть на копья двумя неподготовленными задницами. Гоблин, даже такой странный, как Чумп, в кабацкой драке стоит полудюжины крепких хумансов, но, когда дойдет до мечей, — всё будет иначе. Коли Чумп ничего серьёзнее ножа в руках не держал, то едва ли устоит и против пары мечников из стражи. Сам генерал на мечах был замечательно крепок, но против дюжины копейщиков не помогло бы и всё его умение. А если хумансы не будут дурнями и достанут после давешнего казуса арбалеты, наверняка положенные городской страже, то к ним будет попросту не приблизиться. Так что, коли задаться целью переколбасить всех этих злонравных хумансов, потребуется минимум пара дюжин крепких гоблинов, вооружённых на все случаи жизни. Нужен позарез колдун, а то ведь всех переусыпляют — вот уж будет зрелище… Впрочем, всех никак не смогут, заклятие это хорошо известное, прицельное, снять его проще простого — достаточно плеснуть в околдованного водой. Но свой колдун — это уже половина успеха, уж больно он вдохновляет рубак своими фейерверками. Дракона хорошо бы, да где взять, драконы редки нынче, у самого всемогущего короля Бутраиля Булака V их всего три, причём один совсем старый, а другой полный придурок, да и переть до Бутраиля не меньше трёх седмиц, да и, наконец, ни хрена король дракона не даст, невзирая на немалые Панковы заслуги. В Железных Горах, на их северных склонах, по слухам, до сих пор драконьи гнезда встречаются, так что отловить и зачаровать можно, есть и подходящие заклятия, но это дело совсем не быстрое — самое малое год, дракон — не лошадь и даже не слон, с ним возни бывает больше, чем с королевским наследником. За это время забудешь, зачем тебе дракон, а коли вспомнишь и нагрянешь — так уже и Тиффиуса не застанешь. Так что придётся обойтись без дракона… Можно, правда, сторговаться с иными умельцами, что летают на птицах Рок и боевых орлах, но уж больно ничтожна эта скотинка рядом с могучим драконом, а стоит таких денег, какие только гном заработать и горазд. Чумп, правда, оказался незаменимым парнем в финансовых делах…
Рассуждая так, генерал бодро проламывался вслед за Чумпом, пока они не вывалились на маленькую полянку, где смирно ожидали привязанные к дереву кони. Здесь же на суку болтался полупустой мешок-заплечник.
— Мое хозяйство, — похвастался Чумп. — Жрать нечего, не пускай слюни. Там всякое нужное… что на еду меняется и вообще глаз радует. Но здесь, увы, без толку. Вон там фляжка — это допивай.
Генерал нашёл прицепленную повыше фляжку и в два глотка её опустошил. Кислятина — аж язык свело, но дрожь в ногах сразу ослабла, а молотобойцы в голове поутихли. Это было приятно, и генерал решительно взялся за свой тюк. Узел сам же затянул так, что не развяжешь, но признаться самому себе стеснялся, честно обломал два ногтя и только после этого попросил помощи. Чумп оглядел узел с видом знатока, потрогал пальцем и сообщил:
— Знаю парочку заклинаний на этот случай. Отпирания и Отмыкания не к месту… Расстёгиваться тоже вроде нечему… Самое близкое — Разрывание… но, гм, не очень метко будет… как бы что другое не попортить…
— Нет, что другое не надо, — открестился Панк и на всякий случай отодвинулся подальше.
Чумп кивнул и сделал рукой быстрое движение. Клинок коротко блеснул и исчез, как будто и не появлялся. Перерезанный шнурок соскользнул, и из тюка с громким лязгом высыпалась куча генеральского барахла. Ай да умелец, порадовался генерал про себя. Если и мечом может махнуть с такой же резвостью и точностью, то, выходит, знатный боец! Попасть клинком с маху в ножны, что за спиной — это фокус, достойный признания. Глядишь, не так уж и неудачен первый спутник… И генерал склонился над своими вещами.