– Леди… теперь Уэстмор, не так ли? – Алекс молча кивнула. – Очень рад видеть вас.
   Алекс по-прежнему молчала. И она не подала ему руки. Диксон же еще больше развеселился.
   – Ну-ну, неужели вы не рады видеть старого друга из родных мест? Я решил посетить этот прием, поскольку не сомневался, что вы тоже будете здесь.
   – Мне кажется, я дала вам ясно понять, чтобы вы не приближались ко мне.
   – Думаю, это недоразумение.
   – Что это значит?
   – Что значит? – Подавшись вперед, Диксон вполголоса проговорил: – Я вижу теперь, что вы разочарованы из-за того, что я не проявил тогда должного упорства.
   Алекс отшатнулась и с презрением процедила:
   – Отойдите от меня.
   – Представьте только мое изумление, когда я узнал, что известная, так сказать, скромница леди Александра отдалась незаконнорожденному шотландцу.
   Она с силой ударила Диксона веером по локтю:
   – Вы зашли слишком далеко.
   – Далеко? Не думаю.
   Алекс почувствовала, как пальцы Диксона обхватили ее запястье, однако она не осмелилась воспротивиться, поскольку двое гостей повернулись и посмотрели в их сторону. О жене Коллина и так ходило много толков. Она не станет устраивать сцену.
   Улыбнувшись стоявшей поблизости женщине, Алекс сквозь зубы процедила:
   – Отпустите меня немедленно.
   – Вы отдавались этому негодяю Сен-Клеру, теперь делите постель с каким-то коневодом, однако отворачиваетесь от меня, маленькая сучка.
   – Убирайтесь.
   – Я слышал, Блэкберн не очень-то доволен вами. Видимо, он удручен тем, что заплатил слишком высокую цену за плохой товар?
   – Убирайтесь немедленно – или вам придется пожалеть.
   Диксон наконец-то отпустил ее руку.
   – Вам чертовски повезло, что ваш брат – герцог. Иначе бы…
   – Вы представите меня этому господину, леди Уэстмор?
   Голос ее мужа прозвучал так близко, что Алекс вздрогнула. Обернувшись, она увидела Коллина, но его серые глаза были непроницаемы.
   – Ах, Коллин!..
   – Да, это я.
   Она заморгала. Неужели он все слышал? Нет, едва ли. Если бы он услышал их разговор, то был бы страшно разгневан. Приблизившись, Коллин окинул Диксона взглядом. Сердце Алекс учащенно забилось в груди. Что же сказать?.. Разумеется, она не должна говорить правду, если не хочет, чтобы ее мужа отдали под суд за убийство.
   Взглянув на побледневшего Диксона, Алекс проговорила:
   – Мистер Диксон, это мой муж лорд Уэстмор. Мистер Диксон – друг моего брата.
   Коллин видел протянутую Диксоном руку, однако не пожал ее. Поспешно опустив руку, Диксон что-то пробормотал и тут же удалился.
   Нервы Алекс были напряжены до предела: ее одолевало ужасное предчувствие.
   Окинув жену презрительным взглядом, Коллин спросил:
   – Ты готова к отъезду?
   – Да, – кивнула она и взяла мужа под руку. – Да, я готова.
   Они молча прошли мимо гостей. Алекс видела, что муж разгневан, но не знала, что сказать ему и как успокоить. Впрочем, она надеялась, что Коллин почувствовал ее неприязнь к Роберту Диксону.
   Уже в карете, со вздохом опустившись на мягкое сиденье, Алекс пробормотала:
   – Ах, я забыла попрощаться с Дженни.
   – Кто этот мужчина?
   – Какой?
   – Не притворяйся глупой, Алекс.
   – Коллин, почему ты злишься?
   – Даже не знаю… Возможно, потому, что случайно наткнулся на мою жену, ведущую интимную беседу с мужчиной, которого я никогда раньше не видел.
   Алекс молча стиснула зубы. Что она могла на это ответить?
   Коллин покосился на нее и вдруг спросил:
   – Он был одним из твоих любовников?
   – Что ты говоришь, Коллин! – Алекс в гневе взглянула на мужа. – И вообще, почему ты спрашиваешь меня об этом?
   – Ты не ответила на мой вопрос.
   – И не собираюсь. Вопрос глупый и совершенно неуместный.
   – Мы оба знаем, что ты не была невинной девушкой, когда оказалась в моей постели.
   – Я была девственницей!
   – Я не об этом. Не изображай из себя скромницу.
   – Скромницу? С кем я говорю? С идиотом? Почему ты такой подозрительный? Как ты можешь расспрашивать меня о моих любовниках, когда прекрасно знаешь, что был первым у меня?
   Он стиснул зубы, и глаза его сверкнули.
   – Да, верно, я был первым. Первым в том смысле, что полностью овладел тобой.
   Она взглянула на него с удивлением:
   – Что ты имеешь в виду?
   – Ты прекрасно знаешь, что существует много способов получать с мужчиной удовольствие, не теряя девственности.
   Сердце Алекс бешено колотилось, она едва могла говорить.
   – Коллин, чего ты хочешь от меня?
   – Просто скажи, кто этот человек. И не выдумывай, что будто бы он друг герцога.
   – Коллин, я хочу, чтобы ты сказал мне, чего ты добиваешься. Вырази свои гнусные мысли словами, чтобы мы оба могли услышать их. Возможно, тогда ты наконец хоть что-нибудь поймешь.
   – Алекс, я хотел…
   – Говори же, Коллин! Говори, что ты имеешь в виду. Наверное, еще какую-нибудь гнусность, не так ли? Может быть, спросишь меня, твою жену, не подставляла ли я мужчинам свой зад?
   Алекс с горестным удовлетворением заметила, как глаза мужа расширились; и ей показалось, что в глазах его отразилась боль. Ну и пусть. Она сейчас испытывала еще большую боль.
   – Вероятно, ты думал, что я ничего не знала о таких вещах? Возможно, существуют и другие способы, которые мне известны и о которых ты не имеешь представления. Ведь не зря многие считают меня шлюхой.
   Коллин вздохнул и пробормотал:
   – Ты никогда не рассказывала мне о своем прошлом, даже когда я просил.
   Алекс с ненавистью взглянула на мужа:
   – А сколько женщин было у тебя, Коллин? И что именно ты с ними проделывал?
   – Ты никогда не спрашивала меня об этом. Если хочешь, я расскажу.
   – Нет, я не такая скотина, как ты. Так чего же ты хотел? Наверное, ты хочешь узнать, кем для меня является этот мужчина, верно?
   – Я только… – Он скрестил на груди руки и кивнул: – Да, мне хотелось бы это узнать.
   – Что ж, могу рассказать тебе кое-что про мистера Диксона. Теперь я вспомнила, что целовалась с ним и он сунул мне в рот свой язык. Что еще? А затем он решил, что может делать со мной все, что захочет, поэтому расстегнул свои штаны и попытался овладеть мной.
   Коллин заерзал на сиденье, и из груди его вырвался стон. Алекс, усмехнувшись, продолжала:
   – Разумеется, я поощряла его. Ведь я же шлюха, но, к сожалению, он в последний момент растерялся, и я была вынуждена потерять свою девственность с другим ублюдком.
   Внезапно Коллин вскинул руку и, с силой ударив по стенке кареты, закричал:
   – Эй, поворачивай обратно!
   – Перестань, – сказала Алекс, когда экипаж остановился. – Перестань. Ты теперь не имеешь права быть моим защитником.
   Коллин сделал глубокий вдох и на мгновение прикрыл глаза.
   – Что, возвращаемся, сэр? – раздался голос кучера.
   Алекс вскочила на ноги и прильнула к открытому окошку:
   – Нет-нет, поезжай! Поезжай вперед.
   Карета тронулась с места, и Коллин, взглянув на жену, проговорил:
   – Но я не могу это игнорировать. Я должен…
   – Я не прошу тебя ни о чем, – перебила Алекс. – А если я захочу попросить защиты от мужчины, то поеду к моему брату и пожалуюсь ему на тебя. Потому что ты единственный человек, по-настоящему меня оскорбивший. Теперь ты полностью раскрылся, показал свою истинную сущность. – «Полностью раскрылся».
   Коллин в смущении пожал плечами:
   – Александра, я сам не знаю, почему я так…
   – Полагаю, у тебя всегда одна причина. Ты постоянно подозреваешь меня в чем-то. Наверное, ты просто ненавидишь меня.
   – О Боже! Ничего подобного! Я люблю тебя, Алекс, и эта любовь терзает меня.
   – Любишь меня? – Она посмотрела на него с презрительной усмешкой. – Как ты смеешь говорить о любви после всего произошедшего.
   – Прости меня, дорогая. Мне кажется, я порой теряю рассудок и не способен себя контролировать.
   Алекс горестно вздохнула. О Господи, почему она вышла замуж за этого человека? Неужели она не могла сделать более разумный выбор? Ведь Коллин Блэкберн считал ее похотливой кошкой, готовой отдаться любому самцу. Не случайно он постоянно называл ее котеночком.
   – Алекс, что же ты молчишь? Пойми, увидев тебя с этим человеком, я подумал, что между вами что-то есть… Пожалуйста, прости меня за мои слова.
   – Простить за слова? А как быть с твоими мыслями? Их я тоже должна простить, как ты считаешь? И часто ли будет требоваться прощение в таком случае? – Алекс почувствовала на своей руке знакомое тепло его пальцев. Сделав над собой усилие, она отдернула руку. – Не надо, Коллин. И больше не говори ни о чем. Я не могу слушать тебя. – Взглянув на него, Алекс увидела панику, промелькнувшую в его глазах. – Поговорим завтра, может быть, – добавила она поспешно. – Во всяком случае, не сейчас.
   Алекс повернулась к открытому окошку, через которое в карету проникал холодный ночной воздух. Она старалась не смотреть на мужа, сидевшего напротив.
   Однако чувствовала каждое его движение и чувствовала, что гнев его постепенно сменяется смирением. В какой-то момент он откинулся на спинку сиденья, шумно вздохнул, и их колени соприкоснулись. Однако Алекс сделала вид, что не заметила этого.
   Время шло, они преодолевали милю за милей, а Алекс по-прежнему не замечала мужа. Иногда ей казалось, что в ее душу проник холод и она вот-вот превратится в каменное изваяние. За окном кареты становилось все холоднее, ветер усиливался, но Алекс никак на это не реагировала, хотя и заметила, что изо рта ее при дыхании выплывали облачка пара.
   Внезапно Коллин приподнялся и, закрыв окошко, тихо выругался. Потом наклонился, чтобы поискать под сиденьем одеяло, но карета уже сделала резкий поворот направо, выехала на дорожку, ведущую прямо к дому, – через несколько минут они должны были приехать.
   В следующую секунду Алекс ощутила на своем колене руку мужа.
   – Мы не можем вечно молчать, Александра. Может быть, все-таки стоит поговорить?
   Она молча посмотрела на его руку – большую и сильную, теплую и обманчиво мягкую. Она смотрела на нее, пока он не убрал ее.
   Алекс снова отвернулась, и рука Коллина снова коснулась ее колена.
   – Не трогай меня! – Тут карета резко остановилась, и Алекс невольно прижалась к спинке сиденья. – И поищи сегодня другую кровать. Я не хочу спать с тобой.
   – Черт побери…
   – Помолчи, – бросила Алекс через плечо, повернувшись к дверце.
   Через несколько секунд дверца кареты распахнулась, и Алекс, быстро спустившись на землю, стремительно зашагала к крыльцу мрачного замка.
   – Пусть принесут бокал вина в мою спальню, – сказала она сонной служанке и направилась в свою комнату.
   «Возможно, Коллин будет спать сегодня с Ребеккой, – подумала Алекс, поднимаясь по лестнице. – Возможно, он только и ждал предлога, чтобы устроиться между ног этой сучки. А если Ребекка осмелится сама принести мне вино, придется влепить ей пощечину».
   Судя по всему, экономка узнала о неудачной попытке Алекс выставить ее из дома. И теперь она даже не скрывала своего неуважения к хозяйке – разговаривала с другими слугами на гэльском, даже когда Алекс находилась в комнате. А когда они оставались одни, самодовольно ухмылялась, глядя на нее.
   О, Алекс очень надеялась, что именно Ребекка принесет ей вино. В таком случае экономка познакомилась бы с новой миссис Блэкберн. У Алекс чесалась ладонь при мысли о встрече с этой девицей, однако в дверях появилась Даниелла с бокалом в одной руке и с графином в другой. Закрыв дверь движением бедра, она спросила:
   – Как прошел вечер, мадам?
   – Я ужасно устала.
   – Теперь мы живем как фермеры, – сказала служанка с обидой в голосе.
   «Должно быть, Даниелла что-то имеет против фермеров», – подумала Алекс, поворачиваясь к ней спиной и подставляя тесемки своего платья.
   Даниелла, позевывая, раздела хозяйку. Она тоже, видимо, устала – и слава Богу, так как Алекс не имела желания поддерживать пустую беседу и тем более отвечать на неприятные вопросы.
   Почувствовав, что корсет распустился, Алекс сделала глубокий вдох, затем проговорила:
   – Завтра я буду долго спать, Даниелла. Не буди меня, пока я не позову тебя.
   Оставшись одна, Алекс заперла дверь на задвижку – она впервые заперлась на ночь, но, видимо, не в последний раз, если ей придется остаться в этом доме.
   Забравшись в постель, она не стала плакать, не проронила ни одной слезинки.

Глава 20

   Послышался какой-то резкий звук, прогнавший сон раньше времени. И вот опять… Эти непрерывные методичные удары напоминали звон колокола. Видимо, Адам ковал подковы. Клэнг, клэнг, клэнг… Ставни на окнах нисколько не заглушали звуки.
   Алекс открыла глаза. Открыла со вздохом и с ощущением разбитого сердца. Увы, сон совершенно не притупил боль. И теперь письмо Сен-Клера приобрело еще большее значение.
   Правда, теперь уже Алекс не чувствовала вины из-за того, что утаила его. В нем содержалась очень расчетливая ложь. «Истории о твоих похождениях». Можно подумать, что она целовалась со множеством мужчин.
   Да, она целовалась несколько раз с Деймиеном и даже с его лучшим другом и при этом искренне считала такое свое поведение скандальным. К тому же она отваживалась на весьма рискованные отношения, позволяя Деймиену ласкать ее в интимных местах. И сама ласкала его, испытывая даже некоторое удовольствие.
   Несколько раз Деймиен учил ее, как надо ласкать друг друга руками, и для этого они уединялись в комнате, где она задирала до пояса свои юбки.
   Алекс считала такие вещи слишком запретными, чтобы рассказывать об этом своему ревнивому мужу, и потому скрывала свой прошлый опыт. Однако она не могла понять, к чему он клонил сейчас. Неужели действительно думал, что она способна изменять ему, своему мужу? И почему он расспрашивает ее о прошлом? Выходит, Сен-Клер все очень точно рассчитал. Можно подумать, что он хорошо знал ее мужа. А может быть, все мужчины таковы.
   Алекс поднялась с кровати, испытывая ноющую боль во всем теле, и подошла к окну, чтобы раздвинуть шторы и раскрыть ставни.
   Внизу царило оживление – люди сновали туда и обратно, а лошади, выпущенные на выгон, вскидывали головы, явно наслаждаясь прекрасным солнечным утром. И никому не было дела до ее боли. Никто из них не нуждался в ней, а некоторые даже не хотели видеть ее здесь. Вероятно, она вела себя неправильно и не оправдывала их ожиданий. Да, она не заслуживала уважения с их стороны, и они не чувствовали в ней хозяйку. Даже слуги следовали в основном указаниям Ребекки.
   Да и как эти люди могли уважать женщину, не сумевшую наладить нормальные отношения даже с собственным мужем?
   Ей захотелось вернуться домой. В свой дом. Она здесь чужая и никогда не станет своей. Ей даже нет места в постели мужа.
   – Ублюдок, – прошептала Алекс. – Ублюдок. – Ее сердце сжималось от боли, и душу терзали сомнения. – Ублюдок, – повторила она, всхлипывая.
   Ее ноги подгибались, заставляя опуститься на пол, но она боролась с этим – боролась так, словно хотела победить Коллина. И победила, собрав всю свою волю. Расправив плечи, Алекс решительно направилась к двери и распахнула ее. Выглянув в коридор, увидела девушку-служанку и приказала:
   – Пришлите ко мне мою горничную. Немедленно.
   Молча кивнув, девушка поспешно удалилась. Алекс повернулась и окинула взглядом свою комнату. Есть ли здесь то, что ей необходимо? Например, деньги на дорогу…
   – Вы звали, мадам? – У порога появилась Даниелла. – О Боже, что случилось? – спросила она, с трудом переводя дыхание.
   – Заходи же, – сказала Алекс. И с силой захлопнула дверь, как только Даниелла переступила порог.
   – Миледи, в чем дело! Что случилось?
   – Я уезжаю, но мне необходимо, чтобы ты осталась здесь, Даниелла. Можешь сделать это для меня?
   – Остаться? Что вы имеете в виду?
   – Мой муж… мой муж обвинил меня в том, что я в прошлом была шлюхой, понимаешь?
   – Да. – Даниелла побледнела и отступила на шаг. – Да, конечно, мадемуазель… то есть мадам.
   – Я уезжаю. Этим утром. Который сейчас час?
   – Девять.
   – Значит, девять? – Очень хорошо. Обед еще нескоро, и до этого времени он не придет домой, хотя находится неподалеку. Впрочем, он не вернется до вечера, и тогда она уже будет за много миль отсюда. – Так вот, Даниелла, во-первых, мне потребуется завтрак, то есть провизия. И еще… и еще я должна упаковать в сумку кое-какие вещи. Ты можешь взять ее и спрятать где-нибудь за воротами? Я не хочу, чтобы слуги видели, как я выношу ее.
   – Хорошо, мадам. Я пойду за едой?
   – Да, иди. Я пошлю за тобой, как только приеду к себе домой, поняла? К сожалению, сейчас я не могу взять тебя с собой, так как ты терпеть не можешь верховой езды и… – Голос Алекс прервался, и по щекам ее потекли слезы.
   Даниелла вскрикнула и протянула к ней руки, но Алекс отстранила их:
   – Ничего страшного. Отправляйся за провизией, а я начну собирать вещи.
   Как только дверь за служанкой закрылась, Алекс принялась за дело. Руки ее дрожали, но слез больше не было.
   Шерстяные чулки… Шерстяной шарф… Деньги… Дорожное платье, которое она надевала всего лишь раз. Дополнительная пара перчаток. Что еще? Что еще? Оставалось место для еды, и можно было положить еще что-нибудь, но она не знала, что именно. Алекс на всякий случай сунула в сумку свечу, хотя не представляла, зачем она ей, ведь она решила, что найдет какую-нибудь гостиницу до наступления темноты.
   Вспомнив о ноже, Алекс достала его из потайного места под кроватью и начала укладывать в сумку. Потом вдруг подумала о Сен-Клере. Он ненавидит ее теперь и способен даже на убийство. Алекс вытащила нож из сумки и задумалась. Если Сен-Клер наблюдает за замком и последует за ней… Что ж, она сделает все возможное, чтобы пустить ему кровь.
   Алекс положила нож на туалетный столик. Она спрячет свое оружие в сапог, когда оденется.
   Теперь она не могла думать ни о чем другом, кроме предстоящего путешествия, и начала действовать. Сняла ночную рубашку, затем натянула на ноги плотные чулки, надела длинные панталоны, подбитые ватой для тепла, а также сорочку и кофточку. Немного подумав, отодвинула в сторону сапоги и достала из комода еще одну пару чулок. Потом положила на кровать костюм для верховой езды, теплый плащ, перчатки и еще один шарф.
   А одеяло? Тщательно скатав одеяло, Алекс затолкала его в сумку. Теперь сумка полна, хотя есть еще возможность поместить туда хлеб, немного сыра и ветчины.
   Тут вошла Даниелла с подносом в руках. Окинув взглядом одежду на постели и раздувшуюся сумку, служанка тяжело вздохнула. Алекс же, сунув в рот кусочек бекона, занялась продуктами – следовало упаковать их как можно тщательнее. С грустью глядя на хозяйку, Даниелла пробормотала:
   – Мадам, может, возьмете карету?
   – Нет-нет, я должна уехать немедленно, пока он не хватился меня. Он из благородных побуждений начнет извиняться и попытается задержать меня. Но я не нуждаюсь в его благородстве и не хочу слышать никаких извинений.
   – Но такое путешествие небезопасно…
   – Безопаснее, чем оставаться здесь! Похоже, он убьет меня когда-нибудь – стоит мне только бросить лишний взгляд на кого-нибудь из слуг.
   – Но ведь вы не… Как вы найдете дорогу?
   – Я помню, куда надо ехать. За день я доберусь до города, где мы останавливались на ночь.
   Укладывая в сумку провизию, Алекс косилась на служанку – Даниелла побледнела, и губы ее дрожали. Алекс прежде этого не замечала, и ее сердце сжалось от тоски.
   – Не беспокойся, Даниелла. – Алекс взяла ее за руки. – Поверь, все будет хорошо. Я приеду домой к моему брату и пошлю за тобой. И мы будем жить так же, как и прежде.
   – Но, мадам, вы же замужем…
   – Ха! – Алекс криво усмехнулась. – Пожалуйста, помоги мне одеться.
   Служанка кивнула и потянулась за одеждой, лежавшей на кровати.
   – Оставайся в комнате как можно дольше, – сказала Алекс. – Я не хочу, чтобы ты снова лгала из-за меня, если кто-нибудь обо мне спросит.
   – Ох, мадам, ваш поспешный отъезд не очень-то хорошая идея. Может, останетесь?
   Алекс решительно покачала головой:
   – Нет, Даниелла. Я не смогу сейчас принять другое решение, даже если очень постараюсь. Да и какой смысл оставаться? – Накинув плащ, Алекс сделала глубокий вдох и осмотрелась. Потом вдруг рассмеялась и воскликнула: – А сапоги? Ах, какая же я рассеянная! Надела все, кроме сапог! – Она уселась на стул, и служанка принялась обувать ее. – Понимаешь, Даниелла, я просто обезумела…
   – Еще не поздно остановиться и подумать, что вы делаете! – пробормотала француженка.
   – Видишь ли, мой муж… Ох, я даже не могу сказать тебе, в чем он обвинил меня. Для такого человека, как он, даже девственность не является убедительным доводом… Я не хочу жить с ним. Не хочу и не могу. Он подозревает меня, Даниелла. Подозревает в неверности. Неужели я такая порочная?
   Глаза служанки наполнились слезами.
   – Мадам, вы не должны так думать. Он просто дурак. Разве я не говорила вам, что все они дураки? Напишите герцогу. Он сам приедет за вами.
   – Я очень сожалею, что оставляю тебя здесь, но я больше не могу ни минуты находиться в этом доме. Возьми эту сумку. Может быть, стоит завернуть ее в простыню? Оставь ее за воротами, где трава особенно густая. Иди же.
   Оставшись одна, Алекс сунула в сапог свой нож в ножнах и снова окинула взглядом комнату. Она не чувствовала себя здесь дома. Это не ее комната – и никогда таковой не станет.
   Надев перчатки, Алекс решительно шагнула к двери и вышла из комнаты.
 
   Кобыла захрапела и слегка задела копытом подбородок Коллина.
   – Проклятие! – Он отвел в сторону ногу лошади и, приподнявшись, похлопал ее по шее, пытаясь успокоить.
   Однако удар копытом был не таким уж тяжелым по сравнению с тем ударом, который он получил накануне. Почти всю ночь он ворочался с боку на бок и никак не мог заснуть. «Интересно, как долго мне придется здесь ночевать? – думал Коллин, выходя из полутемного сарая. – Неделю, две или дольше?»
   Вспомнив о том, как Алекс беседовала с мистером Диксоном, Коллин невольно сжал кулаки. Неужели у нее в прошлом что-то было с этим человеком? В тот момент ему казалось, что он способен задушить его. По-видимому, так и следовало сделать.
   – Самодовольный глупец, – пробормотал Коллин, имея в виду Диксона, хотя чувствовал, что это относится и к нему самому.
   Всю ночь он вспоминал осуждающий взгляд Александры, и взгляд этот преследовал его и сейчас.
   – Черт бы тебя побрал, – проворчал он, имея в виду себя самого, а не мальчишку, в испуге шарахнувшегося и сторону с его пути.
   Задержавшись у двери, Коллин очистил от навоза сапоги и, выпрямившись, помассировал пальцами мышцы шеи. «Я обидел Алекс, обидел, – говорил он себе уже в который раз. – Да, обидел, и это совершенно непростительно с моей стороны».
   Увы, он дал волю своему гневу, а ведь она так нуждалась в его защите… Одному Богу известно, что этот подлец говорил ей. Этот белокурый английский трус. А лицо Александры выражало страх… и это не был страх разоблачения. В тот момент она казалась совершенно беспомощной и, видимо, с трудом терпела присутствие этого наглеца.
   Конечно, он теперь очень сожалел, что необоснованно обвинил жену, но что, если он все-таки был прав? Что, если она действительно оказывала услуги многим мужчинам до его знакомства с ней? Но разве он сам до знакомства с Алекс не имел дела с женщинами? Разве не ласкал их и не спал с ними, не испытывая при этом никаких угрызений совести? Да, он жестоко обошелся с Алекс, поэтому теперь и чувствовал себя таким несчастным.
   Он любил ее. Любил и тем не менее оскорбил.
   Коллин вошел в большой зал и двинулся между столами, на которых в беспорядке была оставлена посуда. Маленькая дочка Брайди трудилась, собирая в стопки металлические тарелки и кружки. Значит, обед закончился. Поела ли Алекс?
   Стуча сапогами, Коллин устремился вверх по лестнице, охваченный желанием поскорее увидеть ее. От него пахло потом и лошадьми, так что она, несомненно, начнет возмущаться, но он хотел видеть ее, хотел снова извиниться.
   Дверь в ее комнату была приоткрыта.
   – Алекс!.. – позвал Коллин. К его разочарованию, из комнаты вышла женщина со светлыми волосами. – Даниелла, где твоя госпожа?
   Служанка не ответила, и Коллин повторил вопрос. Женщина пожала плечами и проговорила:
   – Я думаю… Вероятно, она отправилась куда-то…
   – Куда именно? На верховую прогулку?
   – Да, можно и так сказать.
   Стараясь держать себя в руках, Коллин спросил:
   – Даниелла, что это значит?
   Она снова пожала плечами:
   – Понимайте как хотите, сэр.
   – Пожалуйста, не груби мне. Скажи только, где она.
   – Глупец.
   – Что?..
   – Она оставила вас, грубиян.
   – Оставила меня? Но…
   Резко развернувшись, Даниелла ушла в смежную комнатку и захлопнула за собой дверь.
   – Оставила меня? – пробормотал Коллин. Он никак не мог осознать смысл этих слов и осматривал комнату в поисках жены. Наконец подошел к гардеробу и распахнул дверцы. Неужели действительно жена оставила его?.. Но ее вещи вроде бы здесь… Да и служанка сидела сейчас в соседней комнате. Нет, Алекс не могла никуда уехать. Вероятно, она где-то прячется.
   – Даниелла! – Коллин распахнул дверь. – Черт возьми, она здесь?!
   Но его жены не было и в этой комнате; здесь находилась только служанка, смотревшая на него сквозь слезы Даниелла плачет? В чем же дело?
   Переступив порог, он проговорил:
   – Черт побери, что происходит?
   – Я же сказала вам! – Даниелла поднялась со стула по щекам ее текли слезы. – Она оставила вас.