Но он не услышал ничего интересного, вообще ничего не услышал. Я поговорил с Арно, записывая разговор, - в основном о норманнах, как они живут, как учатся, что думают о разных вещах. Для воинского класса - Арно называл его дворянством - война - единственное достойное занятие, и они готовятся к нему с раннего детства.
И считают себя величайшим народом в мире. Я думаю, что люди вообще склонны считать свой народ лучшим.
Совсем стемнело, и папа сказал, что неплохо бы и поспать. Арно спал снаружи - его выбор, - и это меня удивило. Но я его не стал расспрашивать: не хотел, чтобы он изменил свое намерение. Буду спать спокойнее, зная, что он не может добраться до нашего оружия.
Может, он опасался, что мы улетим и оставим его лошадь. Или беспокоился о ней. Бабба упомянул, что чувствует следы крупных хищников. Арно объяснил, что тут два типа крупных хищников: медведи и волки.
А может, он просто боялся, что мы убьем его во сне. Но если бы мы хотели его убить, то много раз могли уже это сделать.
Папа спал в контрольной рубке, чтобы услышать, если будет что-нибудь по радио. Бабба составил ему компанию. Я отправился в одну из кают и проспал до утра.
СЕМЬ
Разбудил меня папа. Встав, я обнаружил, что все тело у меня онемело, так что некоторое время я ходил очень неуклюже. Я был рад, что сегодня нам не нужно ехать верхом.
Я спал в шортах и поэтому просто встал и вышел наружу. И удивился тому, насколько холодно: я никогда не бывал раньше в высокогорье. Температура немного превышала точку замерзания, и все было покрыто ледяной росой.
Все три лошади мирно паслись, привязанные к заостренным колышкам, вбитым в землю. Я не знал, как мы поступим с ними теперь. Хрольфа придется, видимо, брать с собой: вряд ли Арно согласится лететь без него.
Я пошел туда, где спал, завернувшись в большое толстое одеяло, Арно. Должно быть, он спал только одним глазом: когда я приблизился, он поднял голову, выкатился из одеяла и мгновенно вскочил на ноги. Я едва поверил своим глазам: он спал в кольчуге! Шлем и меч он снял и положил рядом на щит, но этим ограничивалось его разоружение за пределами стен замка. Даже кольчужный воротник, предохраняющий шею, был на нем.
Я сказал ему, что папа готовит завтрак, и вернулся в катер, а Арно пошел посмотреть, как Хрольф.
Полиция захватила один наш катер, и у нее не было оснований подозревать наличие другого. А если у нас нет катера, то нет и корабельного радио, поэтому полиция не беспокоилась о секретности передач. Вскоре после того как я лег спать, папа наконец подслушал переговоры полицейских и ночью слышал еще. Второй катер и Денин у полиции. Это для нас не новость. Очевидно, истребители вылетали по двое, и папа слышал переговоры их друг с другом и с корветом. Истребителям приказано было не показываться, кроме необходимости захвата, и следить за всеми путниками в районе.
Командир хотел захватить нас всех, особенно папу. Но, очевидно, не знал, как это сделать, кроме как следить за всеми передвигающимися по поверхности.
Он сказал, что готов выслушать любые предложения. Тем временем, сказал он, поиски будут продолжены, "если понадобится, в течение двадцати дней". После этого они улетят с теми, кого успели захватить, даже если это будет только Денин. Очевидно, был установлен точный срок, когда корвет должен вернуться в столицу Федерации на Морн Геблью. Папа считал, что там организуют показательный процесс над видными мятежниками.
Я никогда не сознавала, что папа - видный мятежник. Мне казалось, что он просто ходил на тайные встречи и помогал выпускать подпольную газету. Конечно, он мог считаться видным из-за своей семьи, но теперь мне казалось, что дело не только в этом. Должно быть, он немало им навредил, если его разыскивали даже через двенадцать лет!
Пока полиция считает, что мы застряли на этой планете без космического корабля, сказал папа, она не будет склонна к слишком решительным действиям. В худшем случае капитана на Морн Геблью ожидает выговор. С точки зрения Федерации не иметь возможности улететь с Фанглита почти то же, что умереть. Конечно, они лишались возможности устроить публичный суд над папой и казнь.
Если бы не Денин, мы просто спрятались бы и переждали, пока они улетят. Но теперь нам нужно было освобождать Денин. И не позже, чем через двадцать дней.
Двадцать стандартных дней это приблизительно 23,7 местных суток.
- Ты лучше знаешь эту планету, - сказал папа. - Что бы ты сделал теперь?
- Не знаю, насколько это выполнимо, - ответил я. - Похоже, надо захватить один из истребителей, чтобы мы могли прилететь на корвет и чтобы нас при этом не взорвали. Один из нас поведет катер, будто захваченный. В истребитель и катер посадим норманнских воинов и захватим корвет. Потом сотрем все программы, указывающие путь к цивилизованным мирам, и отдадим корвет норманнам в качестве платы, а сами вместе с Денин улетим на катере. Полетим куда-нибудь, где нас не ищут. Может, на Эвдаш. Возьмем новые имена и начнем сначала.
Но, уже заканчивая говорить, я потерял всякую надежду, потому что каждая ступень моего плана казалась совершенно невыполнимой. Как захватить корвет? Даже если мы туда проникнем, он ведь полон вооруженными полицейскими. Мечи против бластеров - это ведь безумие!
Но папа кивнул.
- Трудно для исполнения, - сказал он, - но не хуже любого другого плана, какой сейчас можно предложить. Давай пока отложим. Поговорим после еды.
Мы поели и снова вернулись к плану. С нами был и Бабба. Он охотился в ближайшем лесу - Бабба предпочитает свежий завтрак, - но вернулся, уловив, что мы встали.
Конечно, только я мог разговаривать с жителями планеты, поэтому мне приходилось переводить слова Арно и папы. А это совсем не так легко. Одно дело понять сказанное, и совсем другое - быстро перевести на другой язык, не утратив при этом и не изменив значения.
Но вообще-то больше всех говорил я. Я рассказал Арно о корвете и трех истребителях. Конечно, я ничего не говорил ему о других планетах. Сказал, что нам с папой нужна помощь, чтобы захватить корвет и вернуть мою сестру, что если бы он смог набрать тридцать-сорок рыцарей и сержантов, мы смогли бы их использовать. А в качестве платы мы отдадим им корвет - я называл его небесным боевым кораблем - и истребители.
Трудно сказать, о чем думал Арно, но он стал особенно внимателен, когда речь шла о том, что корвет будет их платой. По большей части он сидел молча, поджав губы и задумавшись. Я посмотрел на его правую руку, полураскрытая ладонь лежала на колене. Рука казалась слишком большой для тела его размера. Я видел толстый слой мозолей, твердых и потрескавшихся. В целом Арно представлял собой живую смертоносную машину в сто восемьдесят фунтов весом.
Я продолжал переговоры.
- Небесный боевой корабль гораздо больше катера, - говорил я. Может, больше любого корабля, какой ты видел. С ним ты станешь королем Сицилии за неделю. Если захочешь, станешь королем всего христианского мира. Легко прогонишь сарацин из Святой Земли. Никакая крепость, никакая, даже самая большая армия не устоит против тебя. Тебе даже не понадобится много убивать, если ты не захочешь.
Он встретился со мной взглядом.
- Если у вас есть такие могучие корабли, - спросил он, - почему мы о них не слышали раньше? Почему вы не завоевали нашу землю?
- Мир гораздо больше, чем ты можешь себе представить, - ответил я. Гораздо больше. Между моей землей и вашей множество стран и большие расстояния. Наш народ слышал лишь легенды о христианском мире, и у него хватает своих забот. Хотя, конечно, для вас было бы хорошо, если бы военный корабль не вернулся назад и не рассказал об увиденном.
Все это в основном правда. Здесь словом "мир" обозначают и эту планету, и всю вселенную. Но, судя по словам брата Оливера, для них это одно и то же.
Несколько секунд он сидел молча, размышляя.
- А как же доставить на борт корвета тридцать-сорок вооруженных рыцарей? - спросил он. - Катер для этого слишком мал.
- В него войдет не меньше двадцати пяти, если поставить их во все места. Может, и все тридцать. Нужно будет также захватить одно из небольших судов, которые мы называем истребителями. Папу мы используем как приманку, чтобы истребитель сел на землю. В него войдет еще три-четыре рыцаря.
- Папа будет управлять истребителем, а я катером. Он выдаст себя за члена экипажа и передаст, что они захватили катер. Когда мы подлетим к небесному кораблю, там откроют... - У норманнов, конечно, нет слова "ангар". Вероятно, есть слово "люк", но я его не знал. - Откроют бок небесного корабля, и мы влетим внутрь. Выйдем и захватим корабль.
Вот и все. Звучит так, будто это вполне осуществимо.
- А сколько времени мы будем лететь к кораблю? - спросил Арно, очевидно, думая о своих рыцарях, которым даже сесть будет негде.
- Сколько нужно человеку, чтобы пройти милю, - ответил я. Брат Оливер объяснил мне их меры длины. Миля - это тысяча двойных шагов, то есть две тысячи шагов; очень близко к стандартной миле.
- А с каким оружием мы встретимся?
- Если нападем на них из катера извне, они уничтожат нас вот так же легко, - сказал я, щелкнув пальцами. - Это военный корабль. Нужно попасть внутрь и захватить их врасплох. Они не привыкли к схваткам на близком расстоянии и не готовы к ним. И они не знают силы и доблести норманнских рыцарей. Однако внезапность совершенно необходима.
- Минутку, - сказал я и кратко передал содержание разговора папе и Баббе. - Давайте покажем ему, на что способен бластер, - продолжал я. - Он должен знать, с чем им придется встретиться. Что такое станнер, он уже знает. Теперь нужно поджечь дерево или что-нибудь бластером-ружьем.
Папа кивнул и встал, и мы все последовали за ним: Арно, Бабба и я. Папа нацелился на дерево, нажал курок, с блеском вырвался энергетический заряд, полетели куски коры и ветвей. Он немедленно выстрелил еще дважды, попав в другое дерево и выбив из-под большого камня груду булыжников.
Я думал, что Арно поразится или испугается - ничего подобного. Он только стал еще задумчивее. Потом папа кое-что рассказал Арно, более ободряющее; я переводил.
- Дело не так плохо, как выглядит, - говорил я. - Они не привыкли к нападениям внутри корабля, и папа говорит, что обычно бластеры держат в оружейной комнате под замком. Их не носят с собой на борту.
- Если мы будем действовать быстро и действительно захватим их врасплох, у большинства даже станнера не будет. Если будем быстры и если захватим врасплох. Но если они сумеют взять бластеры, тут мы в смертельной опасности.
Арно кивнул и достал свой щит. Около трех футов длиной и двадцати дюймов шириной, он книзу сужался.
- Стреляй в мой щит из станнера, - сказал он. Это имело смысл, но я все равно чувствовал себя неуверенно, стреляя в него. Убедившись, что станнер настроен на низкую мощность, я нажал курок. Арно продолжал улыбаться из-за щита, поэтому я выстрелил вторично.
- Немного колет в левой руке, - сказал он. - И все.
Конечно, если бы я целился в ноги, они были бы парализованы и он упал бы. Но казалось сомнительным, чтобы полицейские подумали об этом в суматохе схватки.
Я взял у него щит и осмотрел его. Он оказался тяжелее, чем я ожидал, и был сделан из какого-то очень твердого дерева - Арно назвал его "дубом" - и покрыт слоями тоже очень твердой кожи. Не знаю, что будет, если в щит выстрелить из бластера. Вероятно, щит расколется, будет повреждена или оторвана рука, но щит все же может спасти жизнь.
- Сколько человек на корвете, папа? - спросил я.
- Примерно тридцать пять, включая экипажи истребителей. Но они разбросаны на постах по всему кораблю. Если сумеем захватить мостик и офицеров, подавим всякое сопротивление.
Тут папа посмотрел на меня.
- Возникает вопрос о захвате истребителя. Как мы осуществим это?
Я сказал ему то, что говорил Арно. В качестве приманки используем Клентиса кель Дерупа.
- Только Клентисом кель Дерупом буду я, а не ты. Услышав мой голос в коммуникаторе, они решили что это ты. Пусть так и считают. Так что приманкой буду я. А ты будешь частью капкана - вместе с норманнами. Если компьютер на катере имеет лингвистическую программу, тебе легко научиться общаться с ними.
И я объяснил ему остальную часть своего плана. Он задумчиво кивнул. Конечно, победа далеко не гарантирована, но план прост. И в данных обстоятельствах ничего лучше не придумаешь.
Впрочем, вначале нужно освободить маму. К женскому монастырю идти нужно ночью, таким образом у нас оставался еще целый день. Я хотел полететь в страну Арно и осмотреть ее, но папа запретил. Слишком опасно лететь днем: истребители внимательно следят за этой частью планеты. Папа не хотел без необходимости передвигаться даже по ночам.
Поэтому мы занялись другими делами. В компьютере оказалась лингвистическая программа, и я много времени провел, вводя в него то, что знал из провансальского и франко-норманнского, а также наши разговоры с Арно. Потом мы позвали Арно, который рыбачил в ручье. Он ответил на вопросы о Нормандии и норманнах и наговорил большой текст.
Наконец наступил вечер, мы с папой легли спать рано, надев обучающие шлемы. Придется встать часа за два до рассвета, а ночи на этой широте и в это время года коротки.
Труднее всего оказалось завести Королеву и Блонди в катер. Хрольф спокойно вошел вслед за Арно, а остальных лошадей мы наконец завели, завязав им глаза. Стреножили всех трех. Потом, с помощью инфраскопа и пользуясь указаниями Баббы, снова отыскали конвент. Потом нашли в лесу небольшую поляну в нескольких милях от монастыря, на которую могли бы вернуться и подождать катер.
Потом папа высадил Арно и меня в поле примерно в миле от конвента. Мы взяли с собой всех лошадей, на третьей лошади поедет мама. Небо на востоке начало светлеть, когда Арно постучал в ворота рукоятью своего кинжала.
Если не считать того, что нас заставили ждать наступления дня, никаких трудностей у нас не было. Помогло то, что я был в рясе, полученной в монастыре, а поверх рясы надел серебряный крест аббата. Они позволили нам увидеться с мамой; мы так вели себя при встрече, что не было никакого сомнения, что мы - мама и сын. И маму отпустили с нами. Уезжая, мы очень походили на трех местных жителей, потому что мама тоже была в рясе.
По пути к катеру мы с мамой рассказывали друг другу, что с нами случилось. Разбойники отвели ее в свой главный лагерь, куда, очевидно, направлялись, когда увидели катер. После того как папа сжег двоих бластером, они страшно боялись мамы, но не выпускали ее ни на минуту. В комбинезоне она должна была показаться им очень странной, да и была выше большинства из них.
В лагере они рассказали о ней предводителю. Она поняла, когда они рассказывали о бластере, потому что один из них воспроизвел звук и очень картинно упал на землю. Остальные начали делать знаки креста, а предводитель ударил одного из похитителей и заорал.
Им повезло, что папы не было в пределах слышимости.
Последовал недолгий спор. Мама, конечно, не поняла ни слова, но по тому, как они на нее глядели, догадалась, что они спорят, убить ее или нет. Вероятно, решили, что папа демон, а мама может вызвать его к ним.
Может, они решили не сердить больше демона. Во всяком случае ее отвели в долину, даже не дожидаясь утра. Оставили ее и стали швырять камни, чтобы отогнать. Она могла бы на рассвете встретиться с папой, если бы ей повезло, но, очевидно, ее увели в другом направлении.
С этого момента ее история очень напоминала папину, только оказалась мама не в мужском монастыре, а в женском. Там пришли в ужас, увидя ее комбинезон, но когда ее переодели в местную одежду, все шло неплохо. С ней хорошо обращались, и она начала учить провансальский.
Она спросила, нашли ли мы Куки. Пришлось ответить, что нет. Либо кот одичал и ушел куда-то далеко, либо его убили. Иначе Бабба телепатически отыскал бы его.
Когда мы подъехали к лесу, нас встретил Бабба, чтобы облегчить поиски поляны: я никогда в этом районе не был, да и сверху все кажется иным, чем с земли. Мы с Арно ждали, пока мама спешилась и обнимала Баббу. Баббе не нужно было прыгать и вообще вести себя по-собачьи, потому что он мог говорить. Он просто несколько раз облизал мамино лицо, улыбаясь, как сумасшедший, и сказал ей, что очень рад ее возвращению.
Когда мы вышли на поляну, где ждал катер, папа нас увидел и спустил трап. Я остановил Арно и дал маме возможность пройти последние ярды одной, а мы с Арно пока занялись лошадьми. Я подумал, что они с папой хотят встретиться наедине, без свидетелей, особенно таких, как Арно: он ведь не член семьи.
Бабба посмотрел на меня, и я понял, что он одобряет мое решение. И от этого мне стало хорошо. Сверхволк никогда не одобрит ваших действий просто потому, что вы из его семи. Его одобрение нужно заслужить.
Из катера показался улыбающийся папа и знаком пригласил нас входить. Мы вошли. Он приготовил всем поесть, тем временем они с мамой рассказывали друг другу о своих приключениях. Но после еды папа перешел к делу.
- Ну, Ларн, - сказал он, - что дальше?
Я ответил не сразу. Посмотрел на него, подумал о его вопросе.
- Следующее, чего я хочу, - ответил я наконец, - это чтобы решения принимал ты. Не думаю, чтобы теперь это было моим делом.
Он спокойно спросил:
- А почему?
Папа любит прямые ответы на прямые вопросы. И когда он смотрит на тебя, очень внимательно, невозможны никакие увертки. К тому же он никогда не будет действовать так, будто ты кукла или глупец.
- Потому что ты мой папа, а я всего лишь подросток, - ответил я. - Ты опытнее меня.
Он слегка улыбнулся, но я видел, что он сдерживается. Ему хотелось рассмеяться, но он не хотел, чтобы я решил, будто он смеется надо мной. Он помнил, как я в прошлом жаловался, что он обращается со мной как с ребенком.
- В целом это верно, - сказал он. - Но на Фанглите у тебя больше опыта. К тому же до сих пор ты действовал самостоятельно и справился прекрасно. Глупо менять победоносного полководца, особенно если он победил в трудных условиях.
- Но мне не нравится быть главным, - пожаловался я. - Особенно если это связано со смертью людей. И мне помогала Денин.
Тут он рассмеялся, и я понял, почему. Я начал с того, что слишком молод. А теперь объяснил свой успех помощью четырнадцатилетней сестры. Если ее помощь действительно была так полезна, мой возраст не помеха.
- Послушай, Ларн, - папа переключил передачу, - давай считать, что это период твоего ученичества. Ты будешь действовать под присмотром опытного распорядителя - меня, и если понадобится, я тут же вмешаюсь. Я согласен, что у меня больше опыта в принятии решений, особенно в чрезвычайных обстоятельствах, но у тебя здесь больше информации. К тому же ты очень умен. И у тебя хватает здравого смысла: это значит, что тебе не мешают принимать решение всякие посторонние помехи - обрывки идей, мыслей и верований, которые к этому делу не относятся.
Я рассмеялся. Папа смотрел на меня, прижмурив один глаз.
- После всего того, что я наговорил, принимая это решение, странно, что ты не изменил своего, - сказал я. - Хорошо, я попробую. Вообще-то когда тебя не было, мне нравилось быть старшим. Но я все время думал, что рано или поздно ты вступишь в свои права, а я опять стану ребенком.
- Но было бы хорошо поиграть просто из удовольствия или расплачиваться только отжиманиями.
После этого мы перешли к обсуждению частностей. Арно рассказал нам, что Нормандия равнинная страна, поэтому там нелегко отыскать укрытие. Рыцари там проводят много времени в охоте верхом, объезжают все леса и пустоши. Мне не хотелось бы собрать толпу, которую могут заметить сверху. Я не хотел, чтобы местные жители вообще знали о нас, за исключением тех, кого постарается привлечь Арно.
Я спросил папу, можно ли безопасно ждать в нескольких милях вверху. Мне казалось, что Нормандия достаточно далеко от Прованса и политическая полиция не будет там искать нас. Мы будем небольшим стационарным объектом, только изредка будем садиться и взлетать.
Но папа это не одобрил.
Я вспомнил тогда, что на полицейском корвете настроено оборудование на поиск улетающего корабля, и спросил, а не засекут ли они наш полет здесь.
- Сомневаюсь, - ответил папа, - мы слишком близко к поверхности. Их оборудование основано на определении локальных возмущений в Q-матрице.
Он понял, что я его не понимаю.
- Кажется, я мало внимания уделял тому, как вас учат физике на Эвдаше, - сказал он. - Q-матрица это в сущности энергетическое поле, которое мы осознаем как пространство-время...
- Ага, - сказал я. - В школе мы называли ее матрицей пространства-времени.
- Прекрасно. Тогда ты должен знать, что действие корабельного двигателя искажает эту матрицу.
Теперь я начал понимать.
- Даже в фазе полета вблизи массы корабельный двигатель легко засечь на значительном расстоянии, даже вблизи центра матрицы, то есть около планеты, потому что своим движением корабль эту матрицу изменяет.
- Но ведь в этой фазе искажение очень слабое, - возразил я.
- Верно. Но если мы достаточно далеко от поверхности, их инструменты все равно это засекут. К счастью в поверхностном слое вблизи твердой коры планеты, там где она соприкасается с атмосферой, матрица сама по себе носит иррегулярный характер. Матрица искажается над любыми неровностями поверхности, особенно над горами и океанскими впадинами.
Я кивнул. Теперь я понял, к чему он ведет.
- Поэтому, - продолжал он, - близко от поверхности нас могут засечь только другими инструментами типа радара или человеческого глаза. Я думаю, именно так они нашли Денин - при помощи радара или визуально. И так как они не знают, что у нас есть второй катер, будем надеяться, они перестанут искать тщательно. На это можно надеяться, но все же чем меньше и ниже мы будем летать, тем спокойнее.
- Вообще-то я думаю, что их поисковая система лишь часть астронавигационного оборудования. А это оборудование сейчас занято удержанием корвета в одной позиции. Поэтому нас засекут, только если мы удалимся достаточно далеко или слишком сильно исказим матрицу вблизи поверхности.
- Искажения, вызванные неровностью поверхности, быстро ослабевают с удалением от планеты. Например, я уверен, что на высоте в пятнадцать-двадцать миль нас засекли бы немедленно. Не уверен, что даже на пяти милях безопасно, и я решительно против подъема на десять миль. Но на высоте в две-три мили главная опасность - в истребителях, наблюдающих за поверхностью.
- И мы не знаем, насколько велика эта опасность, - сказал я.
Папа кивнул, задумчиво поджав губы. Если они считают, что мы передвигаемся пешком или верхом и одеты в местную одежду, они должны понимать, что шансы найти нас близки к нулю. Поэтому они ищут без особой надежды. А это значит, что они не очень внимательны.
- Но все же у них в постоянных поисках три истребителя, и мы не можем рисковать. Поэтому как твой консультант и помощник я рекомендую, чтобы мы при всех условиях поднимались не выше трех миль, передвигались преимущественно по ночам и со скоростью не больше пятисот миль в час. Наш полет лучше скрывается неровностями поверхности на меньшей скорости.
После того как мы обсудили еще несколько вопросов, мама настроила лингвистическую обучающую программу в спальне родителей, а мы с Арно отправились разговаривать и дремать под деревья. Бабба тоже был снаружи. Он лежал в тени, положив голову на лапы и закрыв глаза: если кто-то приблизится по земле или вверху, Бабба предупредит нас.
Итак, днем мы отдыхали; ночью предстоял перелет в Нормандию. Лежа на солнце, я подумал, что у нас есть детектор, которого нет у политической полиции. В нашей семье есть сверхволк. Сверхволк никогда не вступил бы в политическую полицию.
Я спал недолго, когда Бабба разбудил меня. Как только он дыхнул мне в ухо, я вскочил, но Бабба сообщал не о чьем-то приближении, а просто об изменении погоды. Я услышал не очень далекий раскат грома. Бабба сказал, что не просто приближается туча, а множество туч. По-видимому, погода меняется основательно. Откуда он это знает, я не мог понять.
Вначале я подумал, что он предупреждает, чтобы я не промок. На самом деле вовсе нет. Мы иногда забываем, насколько умен сверхволк, потому что он обычно молчит. Ему трудно разговаривать. К тому же он выглядит совсем как обычная собака, только очень большая.
Ему пришлось сказать мне, что он имеет в виду.
- Очень толстые тучи, - сказал он, - и очень близко к поверхности. Полетим над землей или в облаках, враг нас не увидит глазами. А в грозу их инструменты не действуют, верно?
Кто знает, что еще понял Бабба, слушая наши мысли, пока мы делали уроки или читали?
Я разбудил Арно и велел ему подготовить лошадей к погрузке, потом открыл в катер и крикнул папе и маме, что нужно готовиться к полету, что, по словам Баббы, приближается грозовой фронт. Потом вышел и помог Арно. Когда мы с Арно заводили лошадей, вышла мама и посмотрела в небо. Оно оставалось голубым, но вне катера и она услышала гром. Бабба объяснил ей, что погода меняется.
Маму потрясло зрелище лошадей в контрольной рубке. То есть она и раньше чувствовала их запах здесь, но теперь они были, так сказать, во плоти. На этот раз заводить их было нетрудно, потому что мы им сразу завязали глаза.
Потом мы с Арно вышли и сели на трапе, слушая приближающийся гром. Минут через пять мы увидели тучи, темные, синевато-серые и какие-то кипящие.
И считают себя величайшим народом в мире. Я думаю, что люди вообще склонны считать свой народ лучшим.
Совсем стемнело, и папа сказал, что неплохо бы и поспать. Арно спал снаружи - его выбор, - и это меня удивило. Но я его не стал расспрашивать: не хотел, чтобы он изменил свое намерение. Буду спать спокойнее, зная, что он не может добраться до нашего оружия.
Может, он опасался, что мы улетим и оставим его лошадь. Или беспокоился о ней. Бабба упомянул, что чувствует следы крупных хищников. Арно объяснил, что тут два типа крупных хищников: медведи и волки.
А может, он просто боялся, что мы убьем его во сне. Но если бы мы хотели его убить, то много раз могли уже это сделать.
Папа спал в контрольной рубке, чтобы услышать, если будет что-нибудь по радио. Бабба составил ему компанию. Я отправился в одну из кают и проспал до утра.
СЕМЬ
Разбудил меня папа. Встав, я обнаружил, что все тело у меня онемело, так что некоторое время я ходил очень неуклюже. Я был рад, что сегодня нам не нужно ехать верхом.
Я спал в шортах и поэтому просто встал и вышел наружу. И удивился тому, насколько холодно: я никогда не бывал раньше в высокогорье. Температура немного превышала точку замерзания, и все было покрыто ледяной росой.
Все три лошади мирно паслись, привязанные к заостренным колышкам, вбитым в землю. Я не знал, как мы поступим с ними теперь. Хрольфа придется, видимо, брать с собой: вряд ли Арно согласится лететь без него.
Я пошел туда, где спал, завернувшись в большое толстое одеяло, Арно. Должно быть, он спал только одним глазом: когда я приблизился, он поднял голову, выкатился из одеяла и мгновенно вскочил на ноги. Я едва поверил своим глазам: он спал в кольчуге! Шлем и меч он снял и положил рядом на щит, но этим ограничивалось его разоружение за пределами стен замка. Даже кольчужный воротник, предохраняющий шею, был на нем.
Я сказал ему, что папа готовит завтрак, и вернулся в катер, а Арно пошел посмотреть, как Хрольф.
Полиция захватила один наш катер, и у нее не было оснований подозревать наличие другого. А если у нас нет катера, то нет и корабельного радио, поэтому полиция не беспокоилась о секретности передач. Вскоре после того как я лег спать, папа наконец подслушал переговоры полицейских и ночью слышал еще. Второй катер и Денин у полиции. Это для нас не новость. Очевидно, истребители вылетали по двое, и папа слышал переговоры их друг с другом и с корветом. Истребителям приказано было не показываться, кроме необходимости захвата, и следить за всеми путниками в районе.
Командир хотел захватить нас всех, особенно папу. Но, очевидно, не знал, как это сделать, кроме как следить за всеми передвигающимися по поверхности.
Он сказал, что готов выслушать любые предложения. Тем временем, сказал он, поиски будут продолжены, "если понадобится, в течение двадцати дней". После этого они улетят с теми, кого успели захватить, даже если это будет только Денин. Очевидно, был установлен точный срок, когда корвет должен вернуться в столицу Федерации на Морн Геблью. Папа считал, что там организуют показательный процесс над видными мятежниками.
Я никогда не сознавала, что папа - видный мятежник. Мне казалось, что он просто ходил на тайные встречи и помогал выпускать подпольную газету. Конечно, он мог считаться видным из-за своей семьи, но теперь мне казалось, что дело не только в этом. Должно быть, он немало им навредил, если его разыскивали даже через двенадцать лет!
Пока полиция считает, что мы застряли на этой планете без космического корабля, сказал папа, она не будет склонна к слишком решительным действиям. В худшем случае капитана на Морн Геблью ожидает выговор. С точки зрения Федерации не иметь возможности улететь с Фанглита почти то же, что умереть. Конечно, они лишались возможности устроить публичный суд над папой и казнь.
Если бы не Денин, мы просто спрятались бы и переждали, пока они улетят. Но теперь нам нужно было освобождать Денин. И не позже, чем через двадцать дней.
Двадцать стандартных дней это приблизительно 23,7 местных суток.
- Ты лучше знаешь эту планету, - сказал папа. - Что бы ты сделал теперь?
- Не знаю, насколько это выполнимо, - ответил я. - Похоже, надо захватить один из истребителей, чтобы мы могли прилететь на корвет и чтобы нас при этом не взорвали. Один из нас поведет катер, будто захваченный. В истребитель и катер посадим норманнских воинов и захватим корвет. Потом сотрем все программы, указывающие путь к цивилизованным мирам, и отдадим корвет норманнам в качестве платы, а сами вместе с Денин улетим на катере. Полетим куда-нибудь, где нас не ищут. Может, на Эвдаш. Возьмем новые имена и начнем сначала.
Но, уже заканчивая говорить, я потерял всякую надежду, потому что каждая ступень моего плана казалась совершенно невыполнимой. Как захватить корвет? Даже если мы туда проникнем, он ведь полон вооруженными полицейскими. Мечи против бластеров - это ведь безумие!
Но папа кивнул.
- Трудно для исполнения, - сказал он, - но не хуже любого другого плана, какой сейчас можно предложить. Давай пока отложим. Поговорим после еды.
Мы поели и снова вернулись к плану. С нами был и Бабба. Он охотился в ближайшем лесу - Бабба предпочитает свежий завтрак, - но вернулся, уловив, что мы встали.
Конечно, только я мог разговаривать с жителями планеты, поэтому мне приходилось переводить слова Арно и папы. А это совсем не так легко. Одно дело понять сказанное, и совсем другое - быстро перевести на другой язык, не утратив при этом и не изменив значения.
Но вообще-то больше всех говорил я. Я рассказал Арно о корвете и трех истребителях. Конечно, я ничего не говорил ему о других планетах. Сказал, что нам с папой нужна помощь, чтобы захватить корвет и вернуть мою сестру, что если бы он смог набрать тридцать-сорок рыцарей и сержантов, мы смогли бы их использовать. А в качестве платы мы отдадим им корвет - я называл его небесным боевым кораблем - и истребители.
Трудно сказать, о чем думал Арно, но он стал особенно внимателен, когда речь шла о том, что корвет будет их платой. По большей части он сидел молча, поджав губы и задумавшись. Я посмотрел на его правую руку, полураскрытая ладонь лежала на колене. Рука казалась слишком большой для тела его размера. Я видел толстый слой мозолей, твердых и потрескавшихся. В целом Арно представлял собой живую смертоносную машину в сто восемьдесят фунтов весом.
Я продолжал переговоры.
- Небесный боевой корабль гораздо больше катера, - говорил я. Может, больше любого корабля, какой ты видел. С ним ты станешь королем Сицилии за неделю. Если захочешь, станешь королем всего христианского мира. Легко прогонишь сарацин из Святой Земли. Никакая крепость, никакая, даже самая большая армия не устоит против тебя. Тебе даже не понадобится много убивать, если ты не захочешь.
Он встретился со мной взглядом.
- Если у вас есть такие могучие корабли, - спросил он, - почему мы о них не слышали раньше? Почему вы не завоевали нашу землю?
- Мир гораздо больше, чем ты можешь себе представить, - ответил я. Гораздо больше. Между моей землей и вашей множество стран и большие расстояния. Наш народ слышал лишь легенды о христианском мире, и у него хватает своих забот. Хотя, конечно, для вас было бы хорошо, если бы военный корабль не вернулся назад и не рассказал об увиденном.
Все это в основном правда. Здесь словом "мир" обозначают и эту планету, и всю вселенную. Но, судя по словам брата Оливера, для них это одно и то же.
Несколько секунд он сидел молча, размышляя.
- А как же доставить на борт корвета тридцать-сорок вооруженных рыцарей? - спросил он. - Катер для этого слишком мал.
- В него войдет не меньше двадцати пяти, если поставить их во все места. Может, и все тридцать. Нужно будет также захватить одно из небольших судов, которые мы называем истребителями. Папу мы используем как приманку, чтобы истребитель сел на землю. В него войдет еще три-четыре рыцаря.
- Папа будет управлять истребителем, а я катером. Он выдаст себя за члена экипажа и передаст, что они захватили катер. Когда мы подлетим к небесному кораблю, там откроют... - У норманнов, конечно, нет слова "ангар". Вероятно, есть слово "люк", но я его не знал. - Откроют бок небесного корабля, и мы влетим внутрь. Выйдем и захватим корабль.
Вот и все. Звучит так, будто это вполне осуществимо.
- А сколько времени мы будем лететь к кораблю? - спросил Арно, очевидно, думая о своих рыцарях, которым даже сесть будет негде.
- Сколько нужно человеку, чтобы пройти милю, - ответил я. Брат Оливер объяснил мне их меры длины. Миля - это тысяча двойных шагов, то есть две тысячи шагов; очень близко к стандартной миле.
- А с каким оружием мы встретимся?
- Если нападем на них из катера извне, они уничтожат нас вот так же легко, - сказал я, щелкнув пальцами. - Это военный корабль. Нужно попасть внутрь и захватить их врасплох. Они не привыкли к схваткам на близком расстоянии и не готовы к ним. И они не знают силы и доблести норманнских рыцарей. Однако внезапность совершенно необходима.
- Минутку, - сказал я и кратко передал содержание разговора папе и Баббе. - Давайте покажем ему, на что способен бластер, - продолжал я. - Он должен знать, с чем им придется встретиться. Что такое станнер, он уже знает. Теперь нужно поджечь дерево или что-нибудь бластером-ружьем.
Папа кивнул и встал, и мы все последовали за ним: Арно, Бабба и я. Папа нацелился на дерево, нажал курок, с блеском вырвался энергетический заряд, полетели куски коры и ветвей. Он немедленно выстрелил еще дважды, попав в другое дерево и выбив из-под большого камня груду булыжников.
Я думал, что Арно поразится или испугается - ничего подобного. Он только стал еще задумчивее. Потом папа кое-что рассказал Арно, более ободряющее; я переводил.
- Дело не так плохо, как выглядит, - говорил я. - Они не привыкли к нападениям внутри корабля, и папа говорит, что обычно бластеры держат в оружейной комнате под замком. Их не носят с собой на борту.
- Если мы будем действовать быстро и действительно захватим их врасплох, у большинства даже станнера не будет. Если будем быстры и если захватим врасплох. Но если они сумеют взять бластеры, тут мы в смертельной опасности.
Арно кивнул и достал свой щит. Около трех футов длиной и двадцати дюймов шириной, он книзу сужался.
- Стреляй в мой щит из станнера, - сказал он. Это имело смысл, но я все равно чувствовал себя неуверенно, стреляя в него. Убедившись, что станнер настроен на низкую мощность, я нажал курок. Арно продолжал улыбаться из-за щита, поэтому я выстрелил вторично.
- Немного колет в левой руке, - сказал он. - И все.
Конечно, если бы я целился в ноги, они были бы парализованы и он упал бы. Но казалось сомнительным, чтобы полицейские подумали об этом в суматохе схватки.
Я взял у него щит и осмотрел его. Он оказался тяжелее, чем я ожидал, и был сделан из какого-то очень твердого дерева - Арно назвал его "дубом" - и покрыт слоями тоже очень твердой кожи. Не знаю, что будет, если в щит выстрелить из бластера. Вероятно, щит расколется, будет повреждена или оторвана рука, но щит все же может спасти жизнь.
- Сколько человек на корвете, папа? - спросил я.
- Примерно тридцать пять, включая экипажи истребителей. Но они разбросаны на постах по всему кораблю. Если сумеем захватить мостик и офицеров, подавим всякое сопротивление.
Тут папа посмотрел на меня.
- Возникает вопрос о захвате истребителя. Как мы осуществим это?
Я сказал ему то, что говорил Арно. В качестве приманки используем Клентиса кель Дерупа.
- Только Клентисом кель Дерупом буду я, а не ты. Услышав мой голос в коммуникаторе, они решили что это ты. Пусть так и считают. Так что приманкой буду я. А ты будешь частью капкана - вместе с норманнами. Если компьютер на катере имеет лингвистическую программу, тебе легко научиться общаться с ними.
И я объяснил ему остальную часть своего плана. Он задумчиво кивнул. Конечно, победа далеко не гарантирована, но план прост. И в данных обстоятельствах ничего лучше не придумаешь.
Впрочем, вначале нужно освободить маму. К женскому монастырю идти нужно ночью, таким образом у нас оставался еще целый день. Я хотел полететь в страну Арно и осмотреть ее, но папа запретил. Слишком опасно лететь днем: истребители внимательно следят за этой частью планеты. Папа не хотел без необходимости передвигаться даже по ночам.
Поэтому мы занялись другими делами. В компьютере оказалась лингвистическая программа, и я много времени провел, вводя в него то, что знал из провансальского и франко-норманнского, а также наши разговоры с Арно. Потом мы позвали Арно, который рыбачил в ручье. Он ответил на вопросы о Нормандии и норманнах и наговорил большой текст.
Наконец наступил вечер, мы с папой легли спать рано, надев обучающие шлемы. Придется встать часа за два до рассвета, а ночи на этой широте и в это время года коротки.
Труднее всего оказалось завести Королеву и Блонди в катер. Хрольф спокойно вошел вслед за Арно, а остальных лошадей мы наконец завели, завязав им глаза. Стреножили всех трех. Потом, с помощью инфраскопа и пользуясь указаниями Баббы, снова отыскали конвент. Потом нашли в лесу небольшую поляну в нескольких милях от монастыря, на которую могли бы вернуться и подождать катер.
Потом папа высадил Арно и меня в поле примерно в миле от конвента. Мы взяли с собой всех лошадей, на третьей лошади поедет мама. Небо на востоке начало светлеть, когда Арно постучал в ворота рукоятью своего кинжала.
Если не считать того, что нас заставили ждать наступления дня, никаких трудностей у нас не было. Помогло то, что я был в рясе, полученной в монастыре, а поверх рясы надел серебряный крест аббата. Они позволили нам увидеться с мамой; мы так вели себя при встрече, что не было никакого сомнения, что мы - мама и сын. И маму отпустили с нами. Уезжая, мы очень походили на трех местных жителей, потому что мама тоже была в рясе.
По пути к катеру мы с мамой рассказывали друг другу, что с нами случилось. Разбойники отвели ее в свой главный лагерь, куда, очевидно, направлялись, когда увидели катер. После того как папа сжег двоих бластером, они страшно боялись мамы, но не выпускали ее ни на минуту. В комбинезоне она должна была показаться им очень странной, да и была выше большинства из них.
В лагере они рассказали о ней предводителю. Она поняла, когда они рассказывали о бластере, потому что один из них воспроизвел звук и очень картинно упал на землю. Остальные начали делать знаки креста, а предводитель ударил одного из похитителей и заорал.
Им повезло, что папы не было в пределах слышимости.
Последовал недолгий спор. Мама, конечно, не поняла ни слова, но по тому, как они на нее глядели, догадалась, что они спорят, убить ее или нет. Вероятно, решили, что папа демон, а мама может вызвать его к ним.
Может, они решили не сердить больше демона. Во всяком случае ее отвели в долину, даже не дожидаясь утра. Оставили ее и стали швырять камни, чтобы отогнать. Она могла бы на рассвете встретиться с папой, если бы ей повезло, но, очевидно, ее увели в другом направлении.
С этого момента ее история очень напоминала папину, только оказалась мама не в мужском монастыре, а в женском. Там пришли в ужас, увидя ее комбинезон, но когда ее переодели в местную одежду, все шло неплохо. С ней хорошо обращались, и она начала учить провансальский.
Она спросила, нашли ли мы Куки. Пришлось ответить, что нет. Либо кот одичал и ушел куда-то далеко, либо его убили. Иначе Бабба телепатически отыскал бы его.
Когда мы подъехали к лесу, нас встретил Бабба, чтобы облегчить поиски поляны: я никогда в этом районе не был, да и сверху все кажется иным, чем с земли. Мы с Арно ждали, пока мама спешилась и обнимала Баббу. Баббе не нужно было прыгать и вообще вести себя по-собачьи, потому что он мог говорить. Он просто несколько раз облизал мамино лицо, улыбаясь, как сумасшедший, и сказал ей, что очень рад ее возвращению.
Когда мы вышли на поляну, где ждал катер, папа нас увидел и спустил трап. Я остановил Арно и дал маме возможность пройти последние ярды одной, а мы с Арно пока занялись лошадьми. Я подумал, что они с папой хотят встретиться наедине, без свидетелей, особенно таких, как Арно: он ведь не член семьи.
Бабба посмотрел на меня, и я понял, что он одобряет мое решение. И от этого мне стало хорошо. Сверхволк никогда не одобрит ваших действий просто потому, что вы из его семи. Его одобрение нужно заслужить.
Из катера показался улыбающийся папа и знаком пригласил нас входить. Мы вошли. Он приготовил всем поесть, тем временем они с мамой рассказывали друг другу о своих приключениях. Но после еды папа перешел к делу.
- Ну, Ларн, - сказал он, - что дальше?
Я ответил не сразу. Посмотрел на него, подумал о его вопросе.
- Следующее, чего я хочу, - ответил я наконец, - это чтобы решения принимал ты. Не думаю, чтобы теперь это было моим делом.
Он спокойно спросил:
- А почему?
Папа любит прямые ответы на прямые вопросы. И когда он смотрит на тебя, очень внимательно, невозможны никакие увертки. К тому же он никогда не будет действовать так, будто ты кукла или глупец.
- Потому что ты мой папа, а я всего лишь подросток, - ответил я. - Ты опытнее меня.
Он слегка улыбнулся, но я видел, что он сдерживается. Ему хотелось рассмеяться, но он не хотел, чтобы я решил, будто он смеется надо мной. Он помнил, как я в прошлом жаловался, что он обращается со мной как с ребенком.
- В целом это верно, - сказал он. - Но на Фанглите у тебя больше опыта. К тому же до сих пор ты действовал самостоятельно и справился прекрасно. Глупо менять победоносного полководца, особенно если он победил в трудных условиях.
- Но мне не нравится быть главным, - пожаловался я. - Особенно если это связано со смертью людей. И мне помогала Денин.
Тут он рассмеялся, и я понял, почему. Я начал с того, что слишком молод. А теперь объяснил свой успех помощью четырнадцатилетней сестры. Если ее помощь действительно была так полезна, мой возраст не помеха.
- Послушай, Ларн, - папа переключил передачу, - давай считать, что это период твоего ученичества. Ты будешь действовать под присмотром опытного распорядителя - меня, и если понадобится, я тут же вмешаюсь. Я согласен, что у меня больше опыта в принятии решений, особенно в чрезвычайных обстоятельствах, но у тебя здесь больше информации. К тому же ты очень умен. И у тебя хватает здравого смысла: это значит, что тебе не мешают принимать решение всякие посторонние помехи - обрывки идей, мыслей и верований, которые к этому делу не относятся.
Я рассмеялся. Папа смотрел на меня, прижмурив один глаз.
- После всего того, что я наговорил, принимая это решение, странно, что ты не изменил своего, - сказал я. - Хорошо, я попробую. Вообще-то когда тебя не было, мне нравилось быть старшим. Но я все время думал, что рано или поздно ты вступишь в свои права, а я опять стану ребенком.
- Но было бы хорошо поиграть просто из удовольствия или расплачиваться только отжиманиями.
После этого мы перешли к обсуждению частностей. Арно рассказал нам, что Нормандия равнинная страна, поэтому там нелегко отыскать укрытие. Рыцари там проводят много времени в охоте верхом, объезжают все леса и пустоши. Мне не хотелось бы собрать толпу, которую могут заметить сверху. Я не хотел, чтобы местные жители вообще знали о нас, за исключением тех, кого постарается привлечь Арно.
Я спросил папу, можно ли безопасно ждать в нескольких милях вверху. Мне казалось, что Нормандия достаточно далеко от Прованса и политическая полиция не будет там искать нас. Мы будем небольшим стационарным объектом, только изредка будем садиться и взлетать.
Но папа это не одобрил.
Я вспомнил тогда, что на полицейском корвете настроено оборудование на поиск улетающего корабля, и спросил, а не засекут ли они наш полет здесь.
- Сомневаюсь, - ответил папа, - мы слишком близко к поверхности. Их оборудование основано на определении локальных возмущений в Q-матрице.
Он понял, что я его не понимаю.
- Кажется, я мало внимания уделял тому, как вас учат физике на Эвдаше, - сказал он. - Q-матрица это в сущности энергетическое поле, которое мы осознаем как пространство-время...
- Ага, - сказал я. - В школе мы называли ее матрицей пространства-времени.
- Прекрасно. Тогда ты должен знать, что действие корабельного двигателя искажает эту матрицу.
Теперь я начал понимать.
- Даже в фазе полета вблизи массы корабельный двигатель легко засечь на значительном расстоянии, даже вблизи центра матрицы, то есть около планеты, потому что своим движением корабль эту матрицу изменяет.
- Но ведь в этой фазе искажение очень слабое, - возразил я.
- Верно. Но если мы достаточно далеко от поверхности, их инструменты все равно это засекут. К счастью в поверхностном слое вблизи твердой коры планеты, там где она соприкасается с атмосферой, матрица сама по себе носит иррегулярный характер. Матрица искажается над любыми неровностями поверхности, особенно над горами и океанскими впадинами.
Я кивнул. Теперь я понял, к чему он ведет.
- Поэтому, - продолжал он, - близко от поверхности нас могут засечь только другими инструментами типа радара или человеческого глаза. Я думаю, именно так они нашли Денин - при помощи радара или визуально. И так как они не знают, что у нас есть второй катер, будем надеяться, они перестанут искать тщательно. На это можно надеяться, но все же чем меньше и ниже мы будем летать, тем спокойнее.
- Вообще-то я думаю, что их поисковая система лишь часть астронавигационного оборудования. А это оборудование сейчас занято удержанием корвета в одной позиции. Поэтому нас засекут, только если мы удалимся достаточно далеко или слишком сильно исказим матрицу вблизи поверхности.
- Искажения, вызванные неровностью поверхности, быстро ослабевают с удалением от планеты. Например, я уверен, что на высоте в пятнадцать-двадцать миль нас засекли бы немедленно. Не уверен, что даже на пяти милях безопасно, и я решительно против подъема на десять миль. Но на высоте в две-три мили главная опасность - в истребителях, наблюдающих за поверхностью.
- И мы не знаем, насколько велика эта опасность, - сказал я.
Папа кивнул, задумчиво поджав губы. Если они считают, что мы передвигаемся пешком или верхом и одеты в местную одежду, они должны понимать, что шансы найти нас близки к нулю. Поэтому они ищут без особой надежды. А это значит, что они не очень внимательны.
- Но все же у них в постоянных поисках три истребителя, и мы не можем рисковать. Поэтому как твой консультант и помощник я рекомендую, чтобы мы при всех условиях поднимались не выше трех миль, передвигались преимущественно по ночам и со скоростью не больше пятисот миль в час. Наш полет лучше скрывается неровностями поверхности на меньшей скорости.
После того как мы обсудили еще несколько вопросов, мама настроила лингвистическую обучающую программу в спальне родителей, а мы с Арно отправились разговаривать и дремать под деревья. Бабба тоже был снаружи. Он лежал в тени, положив голову на лапы и закрыв глаза: если кто-то приблизится по земле или вверху, Бабба предупредит нас.
Итак, днем мы отдыхали; ночью предстоял перелет в Нормандию. Лежа на солнце, я подумал, что у нас есть детектор, которого нет у политической полиции. В нашей семье есть сверхволк. Сверхволк никогда не вступил бы в политическую полицию.
Я спал недолго, когда Бабба разбудил меня. Как только он дыхнул мне в ухо, я вскочил, но Бабба сообщал не о чьем-то приближении, а просто об изменении погоды. Я услышал не очень далекий раскат грома. Бабба сказал, что не просто приближается туча, а множество туч. По-видимому, погода меняется основательно. Откуда он это знает, я не мог понять.
Вначале я подумал, что он предупреждает, чтобы я не промок. На самом деле вовсе нет. Мы иногда забываем, насколько умен сверхволк, потому что он обычно молчит. Ему трудно разговаривать. К тому же он выглядит совсем как обычная собака, только очень большая.
Ему пришлось сказать мне, что он имеет в виду.
- Очень толстые тучи, - сказал он, - и очень близко к поверхности. Полетим над землей или в облаках, враг нас не увидит глазами. А в грозу их инструменты не действуют, верно?
Кто знает, что еще понял Бабба, слушая наши мысли, пока мы делали уроки или читали?
Я разбудил Арно и велел ему подготовить лошадей к погрузке, потом открыл в катер и крикнул папе и маме, что нужно готовиться к полету, что, по словам Баббы, приближается грозовой фронт. Потом вышел и помог Арно. Когда мы с Арно заводили лошадей, вышла мама и посмотрела в небо. Оно оставалось голубым, но вне катера и она услышала гром. Бабба объяснил ей, что погода меняется.
Маму потрясло зрелище лошадей в контрольной рубке. То есть она и раньше чувствовала их запах здесь, но теперь они были, так сказать, во плоти. На этот раз заводить их было нетрудно, потому что мы им сразу завязали глаза.
Потом мы с Арно вышли и сели на трапе, слушая приближающийся гром. Минут через пять мы увидели тучи, темные, синевато-серые и какие-то кипящие.