Страница:
Полагая, что время для проведения «игр» с Кутеповым прошло, руководство ОГПУ приняло решение о «нейтрализации» Кутепова. Планировалось тайно захватить его и вывезти в Советский Союз для предания суду. Однако один из участников ВРНО, де Роберти, раскрыл перед Кутеповым замысел ОГПУ по использованию ВРНО и, более того, сообщил о готовящемся покушении на генерала. (Впоследствии де Роберти был разоблачен и расстрелян.)
Кутепов сообщил об этом предупреждении своему другу, С.И. Трубецкому, и секретарю, поручику М.А. Критскому, но не принял никаких должных мер для самозащиты, даже на назначенные им свидания предпочитал выходить один, без сопровождения.
Этим и воспользовалась Особая группа при председателе ОГПУ, которой руководил Яков Серебрянский. Помимо сотрудников ОГПУ и агентов-нелегалов, в операции участвовали и французы, среди них рамочный мастер Морис Онель и его брат, владелец гаража в Леваллуа-Перре.
26 января 1930 года в 11.30 в Галлиполийской православной церкви в Париже, на улице Мадемуазель, должна была состояться панихида по случаю смерти барона Каульбарса, на которой, по агентурным данным, собирался присутствовать и генерал Кутепов. Поскольку церковь находилась всего в 20 минутах ходьбы от его дома, генерал намеревался проследовать туда пешком.
Вечером 25 января один из сотрудников опергруппы передал Кутепову записку, в которой ему назначалась кратковременная встреча на трамвайной остановке на улице Севр для вручения какого-то документа. Ничего не подозревавший генерал 26 января утром в 11.00 вышел из дома и направился в церковь. Некоторое время простоял на трамвайной остановке, но, никого не дождавшись, отправился дальше. На улице Удино его остановил Морис Онель, переодевшийся полицейским. Подошло еще двое «полицейских». Для выяснения личности Кутепову предложили сесть в машину и проехать в полицейский участок. Он не сопротивлялся и даже не возражал, полагая, что в полицейском участке быстро разберутся.
Дальнейшая судьба Кутепова точно не известна. Доставить его в Москву не удалось, но по одним данным он умер от сердечного приступа по дороге в порт, где его ожидало советское судно, по другим — уже во время плавания.
Французская полиция терялась в догадках. Несмотря на усилия комиссара Фо-Па-Биде, сыскная полиция так и не обнаружила его труп. Ничего не установил и начальник контрразведки РОВС, генерал Зайцев. Имеется предположение, выдвинутое французскими историками Р. Фалиго и Р. Коффером, что, возможно, принадлежавшие к агентурной сети ОГПУ дивизионный комиссар Прето и комиссар Синьяс делали все для того, чтобы запутать следствие.
В среде русских белогвардейцев в Париже исчезновение Кутепова вызвало панику. Они терялись в догадках: где он? Жив ли? Мертв? Доставлен в Россию? Будет ли хранить молчание или заговорит под пытками? Взаимные подозрения и обвинения, депрессия — стали характерными для времени, последовавшего за исчезновением Кутепова.
Но «свято место пусто не бывает». Преемником Кутепова стал 63-летний генерал Евгений-Людвиг Карлович Миллер, карьера которого была более впечатляюща, чем у Кутепова. До Первой мировой войны он успел побывать и на строевой, и на военно-дипломатической (в Брюсселе, Гааге и Риме), и на штабной работе. В должности второго обер-квартирмейстера Генштаба был одним из руководителей военной разведки. Во время войны был произведен в генерал-лейтенанты, служил начальником штабов двух армий и командиром армейского корпуса. 7 апреля 1917 года был арестован солдатами за то, что приказал чинам корпуса снять красные банты. После Октябрьской революции он был заочно приговорен к смертной казни, скрывался в итальянском посольстве. В ноябре 1917 года вместе с дипкорпусом выехал в Архангельск, где стал генерал-губернатором Северной области. В мае 1919 года Колчак назначил его главнокомандующим войсками Северной области, а в сентябре — начальником края, фактически диктатором. После ухода английских войск, 19 февраля 1920 года, Миллер выехал на ледоколе «Минин» в Норвегию. В эмиграции сразу же стал принимать активное участие в деятельности РОВС. С апреля 1922 года — начальник штаба генерала Врангеля, с 1923 года заведовал денежными средствами великого князя. С 1925 года старший помощник, а с 1929 года — заместитель председателя РОВС. После похищения Кутепова 27 января 1930 года принял на себя обязанности председателя РОВС.
Свой штаб он разместил в доме № 29 на улице Колизей, где также находилась квартира бывшего министра Временного правительства С.Н. Третьякова, агента советской разведки. Она оснастила штаб РОВС подслушивающим устройством, которое назовут «Петька», передающим информацию в квартиру Третьякова. Микрофоны стояли в кабинетах Миллера, начальника Первого отдела Шатилова и в канцеляриях РОВС. Так была достигнута «прозрачность» работы штаба РОВС.
При Кутепове Миллер не был допущен к боевой работе РОВС. Теперь он начал знакомиться с деятельностью региональных отделений РОВС, руководители которых считали его кабинетным работником, не способным к острым акциям.
Чтобы опровергнуть это мнение, он назвал мелкими булавочными уколами различного рода «бессистемные покушения, нападения на советские учреждения и поджог складов» и поставил перед РОВС стратегическую задачу: организацию и подготовку крупных выступлений против СССР. Признавая важность террористических актов, особое внимание он уделил подготовке кадров для развязывания партизанской войны в случае начала иностранной интервенции против СССР. В Париже и Берлине он создал руководимые генералом Н.Н. Головиным курсы по переподготовке офицеров РОВС и обучению военно-диверсионному делу молодежи из числа новых членов союза.
Агентурная работа советской разведки в РОВС давала свои плоды. В 1931—1934 годах были захвачены и обезврежены 17 террористов РОВС и НТСНП (Народно-трудовой союз нового поколения) и вскрыты 11 явочных пунктов.
Успехам советской разведки способствовали не только подслушивающие устройства в штабе РОВС. Среди членов этой организации имелось немало советских агентов. Самой яркой фигурой из них был генерал Н.В. Скоблин, который вместе со своей женой знаменитой певицей Надеждой Плевицкой сотрудничал с советской разведкой с 1930 года. По оценке ИНО ОГПУ Скоблин, занимая пост ближайшего помощника Миллера, отвечавшего за разведывательную работу, «стал одним лучших источников… довольно четко информировал нас о взаимоотношениях в руководящей верхушке РОВС, сообщал подробности о поездках Миллера в другие страны». Контроль донесений Скоблина осуществлялся через «Петьку» и подтверждал его добросовестность. С его помощью были ликвидированы боевые кутеповские дружины, отвергнуты планы генералов Шатилова и Туркуля о создании в РОВС террористического ядра для использования на территории СССР.
Когда встал вопрос о нейтрализации Миллера, было решено привлечь к этой операции и генерала Скоблина. Для похищения Миллера была сформирована оперативная группа, которую возглавил заместитель начальника ИНО С. Шпигельглас. В нее вошли Георгий Косенко, Вениамин Гражуль и Михаил Григорьев. Шпигельглас был опытным разведчиком, неоднократно выполнявшим за рубежом ответственные задания ИНО ОГПУ. Он сумел организовать мероприятие, которое должно было пройти «без сучка и задоринки». Но помешала «излишняя» предусмотрительность и болезненная мнительность Миллера.
Обстоятельства сложились так, что Миллер через своего представителя в Берлине установил тесные контакты с фашистским режимом Германии. Генерал Скоблин был одним из звеньев, через которые они осуществлялись.
20 сентября 1937 года Скоблин пригласил Миллера на встречу с сотрудниками германской разведслужбы, ранее назначенную на 22 сентября. Миллер явился в штаб РОВС в 10.30 и занимался делами у себя кабинете. В начале первого сказал начальнику канцелярии РОВС, генералу Кусонскому, что у него назначено на 12.30 свидание, после чего он намерен вернуться на службу. Оставил Кусонскому запечатанный конверт и попросил вскрыть его, если с ним что-нибудь случится. Как только стало ясно, что Миллер пропал, Кусонский вскрыл конверт, где находилась записка:
«У меня сегодня в 12.30 дня встреча с генералом Скоблиным на углу улиц Жасмен и Раффе, и он должен везти меня на свидание с немецким офицером, военным агентом в Прибалтийских странах — полковником Штроманом и с г-ном Вернером, состоящим здесь при посольстве. Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устроено по инициативе Скоблина. Может быть, это ловушка, на всякий случай оставляю эту записку. Генерал Е. Миллер. 22 сентября 1937 года».
Надо заметить, что Миллер постоянно оставлял такие записки, уходя на свидания, но Скоблин этого не знал. Кусонский послал за Скоблиным. Тот, не подозревая о записке Миллера, спокойно явился в штаб. Он отрицал, что назначил встречу с Миллером. Когда же его ознакомили с запиской, Скоблин «на минутку» вышел из комнаты, и больше его не видели. Он поднялся в квартиру Третьякова, откуда позже, когда паника прошла, выбрался. Советская разведка нелегально переправила его на специально зафрахтованном самолете в Испанию, и дальнейшая его судьба неизвестна. По некоторым данным, он погиб при бомбежке Барселоны.
С Миллером же произошло следующее. Встретившись со Скоблиным, он вместе с ним направился на виллу в Сен-Клу под Парижем, где было «назначено свидание» с немцами. На самом деле его поджидала оперативная группа. Он был захвачен, усыплен и в большом ящике доставлен в Гавр, где стоял советский пароход «Мария Ульянова», выгружавший груз кож, доставленных из Ленинграда. В тот же день судно вышло из Гавра и 29 сентября прибыло в Ленинград. На следующий день Миллера привезли в Москву. На суде ему предъявили обвинения в преступлениях против народа: его признали ответственным за массовые убийства, зверства, грабежи белогвардейских войск на севере России, а также в организации диверсионных и террористических актов в 20—30-е годы. Приговор — расстрел.
Исчезновение Миллера потрясло эмиграцию, во французской и мировой прессе поднялся невероятный шум.
Жена Скоблина Плевицкая была арестована в своем доме как соучастница похищения Миллера. Ее осудили на 20 лет каторжных работ. Скончалась она 5 октября 1940 года в Центральной тюрьме города Ренн.
Как сложилась судьба остальных лиц, причастных к операции?
С.Н. Третьяков продолжал сотрудничать с советской разведкой. В 1940 году был арестован немцами и в 1944 году казнен как резидент советской разведки в Париже.
Шпигельглас, Косенко и Григорьев в 1938—1939 годах были арестованы, в 1940 году расстреляны, а в 1956 году реабилитированы.
Гражуль продолжал службу, стал автором интереснейшего труда по истории российской разведки. Умер в 1956 году.
После похищения Миллера на его пост временно заступил адмирал Кедров, но, узнав, что в кассе РОВС почти нет денег, отказался от должности. Его сменил генерал Абрамов, а через год генерал Шатилов. Им не удалось сохранить РОВС как боеспособную и активную организацию. Она прекратила свое существование с началом Второй мировой войны. Таким образом, операции советской разведки против РОВС позволили не допустить использования фашистской Германией 20 тысяч ее членов в качестве организованной силы против СССР.
По данным на 2002 год, РОВС под названием «Русский общевоинский союз» снова возродился. Как патриотическая организация и на этот раз на территории России, в Санкт-Петербурге.
КОНФЕТЫ ИЗ ЛОЗАННЫ
ИСПАНСКИЙ ДЕБЮТ АБВЕРА
Кутепов сообщил об этом предупреждении своему другу, С.И. Трубецкому, и секретарю, поручику М.А. Критскому, но не принял никаких должных мер для самозащиты, даже на назначенные им свидания предпочитал выходить один, без сопровождения.
Этим и воспользовалась Особая группа при председателе ОГПУ, которой руководил Яков Серебрянский. Помимо сотрудников ОГПУ и агентов-нелегалов, в операции участвовали и французы, среди них рамочный мастер Морис Онель и его брат, владелец гаража в Леваллуа-Перре.
26 января 1930 года в 11.30 в Галлиполийской православной церкви в Париже, на улице Мадемуазель, должна была состояться панихида по случаю смерти барона Каульбарса, на которой, по агентурным данным, собирался присутствовать и генерал Кутепов. Поскольку церковь находилась всего в 20 минутах ходьбы от его дома, генерал намеревался проследовать туда пешком.
Вечером 25 января один из сотрудников опергруппы передал Кутепову записку, в которой ему назначалась кратковременная встреча на трамвайной остановке на улице Севр для вручения какого-то документа. Ничего не подозревавший генерал 26 января утром в 11.00 вышел из дома и направился в церковь. Некоторое время простоял на трамвайной остановке, но, никого не дождавшись, отправился дальше. На улице Удино его остановил Морис Онель, переодевшийся полицейским. Подошло еще двое «полицейских». Для выяснения личности Кутепову предложили сесть в машину и проехать в полицейский участок. Он не сопротивлялся и даже не возражал, полагая, что в полицейском участке быстро разберутся.
Дальнейшая судьба Кутепова точно не известна. Доставить его в Москву не удалось, но по одним данным он умер от сердечного приступа по дороге в порт, где его ожидало советское судно, по другим — уже во время плавания.
Французская полиция терялась в догадках. Несмотря на усилия комиссара Фо-Па-Биде, сыскная полиция так и не обнаружила его труп. Ничего не установил и начальник контрразведки РОВС, генерал Зайцев. Имеется предположение, выдвинутое французскими историками Р. Фалиго и Р. Коффером, что, возможно, принадлежавшие к агентурной сети ОГПУ дивизионный комиссар Прето и комиссар Синьяс делали все для того, чтобы запутать следствие.
В среде русских белогвардейцев в Париже исчезновение Кутепова вызвало панику. Они терялись в догадках: где он? Жив ли? Мертв? Доставлен в Россию? Будет ли хранить молчание или заговорит под пытками? Взаимные подозрения и обвинения, депрессия — стали характерными для времени, последовавшего за исчезновением Кутепова.
Но «свято место пусто не бывает». Преемником Кутепова стал 63-летний генерал Евгений-Людвиг Карлович Миллер, карьера которого была более впечатляюща, чем у Кутепова. До Первой мировой войны он успел побывать и на строевой, и на военно-дипломатической (в Брюсселе, Гааге и Риме), и на штабной работе. В должности второго обер-квартирмейстера Генштаба был одним из руководителей военной разведки. Во время войны был произведен в генерал-лейтенанты, служил начальником штабов двух армий и командиром армейского корпуса. 7 апреля 1917 года был арестован солдатами за то, что приказал чинам корпуса снять красные банты. После Октябрьской революции он был заочно приговорен к смертной казни, скрывался в итальянском посольстве. В ноябре 1917 года вместе с дипкорпусом выехал в Архангельск, где стал генерал-губернатором Северной области. В мае 1919 года Колчак назначил его главнокомандующим войсками Северной области, а в сентябре — начальником края, фактически диктатором. После ухода английских войск, 19 февраля 1920 года, Миллер выехал на ледоколе «Минин» в Норвегию. В эмиграции сразу же стал принимать активное участие в деятельности РОВС. С апреля 1922 года — начальник штаба генерала Врангеля, с 1923 года заведовал денежными средствами великого князя. С 1925 года старший помощник, а с 1929 года — заместитель председателя РОВС. После похищения Кутепова 27 января 1930 года принял на себя обязанности председателя РОВС.
Свой штаб он разместил в доме № 29 на улице Колизей, где также находилась квартира бывшего министра Временного правительства С.Н. Третьякова, агента советской разведки. Она оснастила штаб РОВС подслушивающим устройством, которое назовут «Петька», передающим информацию в квартиру Третьякова. Микрофоны стояли в кабинетах Миллера, начальника Первого отдела Шатилова и в канцеляриях РОВС. Так была достигнута «прозрачность» работы штаба РОВС.
При Кутепове Миллер не был допущен к боевой работе РОВС. Теперь он начал знакомиться с деятельностью региональных отделений РОВС, руководители которых считали его кабинетным работником, не способным к острым акциям.
Чтобы опровергнуть это мнение, он назвал мелкими булавочными уколами различного рода «бессистемные покушения, нападения на советские учреждения и поджог складов» и поставил перед РОВС стратегическую задачу: организацию и подготовку крупных выступлений против СССР. Признавая важность террористических актов, особое внимание он уделил подготовке кадров для развязывания партизанской войны в случае начала иностранной интервенции против СССР. В Париже и Берлине он создал руководимые генералом Н.Н. Головиным курсы по переподготовке офицеров РОВС и обучению военно-диверсионному делу молодежи из числа новых членов союза.
Агентурная работа советской разведки в РОВС давала свои плоды. В 1931—1934 годах были захвачены и обезврежены 17 террористов РОВС и НТСНП (Народно-трудовой союз нового поколения) и вскрыты 11 явочных пунктов.
Успехам советской разведки способствовали не только подслушивающие устройства в штабе РОВС. Среди членов этой организации имелось немало советских агентов. Самой яркой фигурой из них был генерал Н.В. Скоблин, который вместе со своей женой знаменитой певицей Надеждой Плевицкой сотрудничал с советской разведкой с 1930 года. По оценке ИНО ОГПУ Скоблин, занимая пост ближайшего помощника Миллера, отвечавшего за разведывательную работу, «стал одним лучших источников… довольно четко информировал нас о взаимоотношениях в руководящей верхушке РОВС, сообщал подробности о поездках Миллера в другие страны». Контроль донесений Скоблина осуществлялся через «Петьку» и подтверждал его добросовестность. С его помощью были ликвидированы боевые кутеповские дружины, отвергнуты планы генералов Шатилова и Туркуля о создании в РОВС террористического ядра для использования на территории СССР.
Когда встал вопрос о нейтрализации Миллера, было решено привлечь к этой операции и генерала Скоблина. Для похищения Миллера была сформирована оперативная группа, которую возглавил заместитель начальника ИНО С. Шпигельглас. В нее вошли Георгий Косенко, Вениамин Гражуль и Михаил Григорьев. Шпигельглас был опытным разведчиком, неоднократно выполнявшим за рубежом ответственные задания ИНО ОГПУ. Он сумел организовать мероприятие, которое должно было пройти «без сучка и задоринки». Но помешала «излишняя» предусмотрительность и болезненная мнительность Миллера.
Обстоятельства сложились так, что Миллер через своего представителя в Берлине установил тесные контакты с фашистским режимом Германии. Генерал Скоблин был одним из звеньев, через которые они осуществлялись.
20 сентября 1937 года Скоблин пригласил Миллера на встречу с сотрудниками германской разведслужбы, ранее назначенную на 22 сентября. Миллер явился в штаб РОВС в 10.30 и занимался делами у себя кабинете. В начале первого сказал начальнику канцелярии РОВС, генералу Кусонскому, что у него назначено на 12.30 свидание, после чего он намерен вернуться на службу. Оставил Кусонскому запечатанный конверт и попросил вскрыть его, если с ним что-нибудь случится. Как только стало ясно, что Миллер пропал, Кусонский вскрыл конверт, где находилась записка:
«У меня сегодня в 12.30 дня встреча с генералом Скоблиным на углу улиц Жасмен и Раффе, и он должен везти меня на свидание с немецким офицером, военным агентом в Прибалтийских странах — полковником Штроманом и с г-ном Вернером, состоящим здесь при посольстве. Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устроено по инициативе Скоблина. Может быть, это ловушка, на всякий случай оставляю эту записку. Генерал Е. Миллер. 22 сентября 1937 года».
Надо заметить, что Миллер постоянно оставлял такие записки, уходя на свидания, но Скоблин этого не знал. Кусонский послал за Скоблиным. Тот, не подозревая о записке Миллера, спокойно явился в штаб. Он отрицал, что назначил встречу с Миллером. Когда же его ознакомили с запиской, Скоблин «на минутку» вышел из комнаты, и больше его не видели. Он поднялся в квартиру Третьякова, откуда позже, когда паника прошла, выбрался. Советская разведка нелегально переправила его на специально зафрахтованном самолете в Испанию, и дальнейшая его судьба неизвестна. По некоторым данным, он погиб при бомбежке Барселоны.
С Миллером же произошло следующее. Встретившись со Скоблиным, он вместе с ним направился на виллу в Сен-Клу под Парижем, где было «назначено свидание» с немцами. На самом деле его поджидала оперативная группа. Он был захвачен, усыплен и в большом ящике доставлен в Гавр, где стоял советский пароход «Мария Ульянова», выгружавший груз кож, доставленных из Ленинграда. В тот же день судно вышло из Гавра и 29 сентября прибыло в Ленинград. На следующий день Миллера привезли в Москву. На суде ему предъявили обвинения в преступлениях против народа: его признали ответственным за массовые убийства, зверства, грабежи белогвардейских войск на севере России, а также в организации диверсионных и террористических актов в 20—30-е годы. Приговор — расстрел.
Исчезновение Миллера потрясло эмиграцию, во французской и мировой прессе поднялся невероятный шум.
Жена Скоблина Плевицкая была арестована в своем доме как соучастница похищения Миллера. Ее осудили на 20 лет каторжных работ. Скончалась она 5 октября 1940 года в Центральной тюрьме города Ренн.
Как сложилась судьба остальных лиц, причастных к операции?
С.Н. Третьяков продолжал сотрудничать с советской разведкой. В 1940 году был арестован немцами и в 1944 году казнен как резидент советской разведки в Париже.
Шпигельглас, Косенко и Григорьев в 1938—1939 годах были арестованы, в 1940 году расстреляны, а в 1956 году реабилитированы.
Гражуль продолжал службу, стал автором интереснейшего труда по истории российской разведки. Умер в 1956 году.
После похищения Миллера на его пост временно заступил адмирал Кедров, но, узнав, что в кассе РОВС почти нет денег, отказался от должности. Его сменил генерал Абрамов, а через год генерал Шатилов. Им не удалось сохранить РОВС как боеспособную и активную организацию. Она прекратила свое существование с началом Второй мировой войны. Таким образом, операции советской разведки против РОВС позволили не допустить использования фашистской Германией 20 тысяч ее членов в качестве организованной силы против СССР.
По данным на 2002 год, РОВС под названием «Русский общевоинский союз» снова возродился. Как патриотическая организация и на этот раз на территории России, в Санкт-Петербурге.
КОНФЕТЫ ИЗ ЛОЗАННЫ
В сталинские времена советская разведка служила партии, точнее, ее Центральному комитету, а еще точнее — Сталину, волю которого, приказы, а иногда и прихоти безоговорочно выполняла. Одной из таких прихотей была патологическая ненависть к Троцкому и такое же стремление уничтожить его и его сторонников. На это были брошены лучшие силы разведки и, как говорится, «с усердием, достойным лучшего применения» они выполняли полученное задание.
4 сентября 1937 года вблизи Лозанны было обнаружено изрешеченное пулями тело. У убитого был найден паспорт на имя чехословацкого гражданина Германа Эберхарда. Некоторое время спустя полиция получила письмо, в котором говорилось, что убитый является торговцем контрабандным оружием и убит своими конкурентами. Еще через некоторое время в «Бюллетене оппозиции», который редактировал и издавал в Париже Лев Седов, сын Л.Д. Троцкого, был опубликован некролог, в котором в траурной рамке было помещено имя «Игнас Рейсс».
Кем же на самом деле был убитый? В чем причина убийства и как оно произошло?
Игнас Порецки, он же Игнас Рейсс, он же Людвиг, он же Людвик родился 1 января 1899 года в маленьком восточногалицийском городке Подволочиске, в самом заброшенном углу Австро-Венгерской империи, на границе с Россией. Еще на гимназической скамье он примкнул революционному движению, нелегально работал в Польше и Галиции. В 1921 году, вместе со своим земляком В. Кривицким, он становится сначала агентом, а затем сотрудником советской военной разведки, а с 1931 года — ИНО ОГПУ, то есть внешней разведки. В 1921—1933 годах был нелегалом в разных странах Центральной и Восточной Европы, а в 1933 году обосновался во Франции.
По своим убеждениям Рейсс был стойким коммунистом-большевиком, исполнительным оперативным сотрудником, и у него не возникало каких-либо сомнений в правомерности действий, совершаемых по приказу начальства и во имя торжества социализма. Ко всякого рода изменникам и лицам, опасным для разведки, он относился без всякого сожаления. Он был замешан в убийстве в августе 1925 года бывшего резидента военной разведки Владимира Нестеровича, отравленного в одном из ресторанов города Майнца работниками аппарата КПГ, братьями Голке, после того как Нестерович покинул свой пост в Вене и перебрался в Германию, где вступил в контакт с представителями английских спецслужб. А в 1924 году, чтобы притушить скандал, вызванный действиями резидента «Людвига» (его «тезки»), Игнас вывез из Берлина в Вену его любовницу-проститутку, следы которой «затерялись», и полиция так и не смогла отыскать ее.
Нет прямых доказательств, но вполне возможно, что Рейсс принимал прямое или косвенное участие в убийстве изменников и «невозвращенцев»: резидента в Прибалтике Игнатия Дзевалтовского в конце 1925 года; бывшего сотрудника советской резидентуры в Германии Георга Земмельмана в июне 1931 года в Вене; курьера Ганса Виссангера в мае 1932 года в Гамбурге; одного из ведущих нелегалов Витольда Штурм де Штрема в декабре 1933 года в Вене. Известны ему были и обстоятельства убийства бывшего резидента ИНО Г. Агабекова. Короче говоря, он знал, чем грозит ему измена родине и «службе». Ведь в середине 20-х годов со всех разведчиков бралась специальная подписка, нарушение которой предусматривало наказание во внесудебном порядке.
После убийства Кирова в СССР развернулся массовый террор, который, естественно, затронул и сотрудников советских спецслужб, находившихся как в СССР, так и за границей. Десятки разведчиков были отозваны, и большинство из них (хотя и не все) подверглись репрессиям. Чувство страха за себя, за свою семью витало над каждым, кто получал вызов в Москву, и иногда оно становилось непреодолимым. В этих условиях многие из советских резидентов стали невозвращенцами. Некоторые из них — А. Орлов в Испании, Л. Гельфанд в Италии, М. Штейнберг в Швейцарии — сделали это тихо, не афишируя свои поступки, а, прихватив деньги резидентур, просто скрылись. Другие, например В. Кривицкий и А. Бармин, рассчитывая, что ажиотаж вокруг их имен защитит от «внесудебного преследования», наоборот, обставили свое бегство с большим шумом.
Одним из тех немногих советских разведчиков, которые не только отказались вернуться в СССР, но и выступили с резкими публичными заявлениями, оправдывающими такое решение, оказался и И. Рейсс (Порецкий). При этом его решение и его действия были не спонтанными, сиюминутными. Они были обдуманы им заранее, и практически тогда же он вступил на путь предательства.
Вот что пишут в своем некрологе сами троцкисты: "Связавшись весной этого года (курсив мой. — И.Д.) со сторонниками IV Интернационала, И. Рейсс прежде всего предупредил их о том, что в Москве принято решение любыми средствами «ликвидировать» заграничных троцкистов и антисталинских коммунистов".
То есть он вступил в прямой сговор с теми, против кого, в силу своих служебных обязанностей и данной им присяги, он должен был бороться. (Мы не будем входить в обсуждение вопроса о том, насколько были правы троцкисты в своей критике политики Советского Союза и лично Сталина, а говорим лишь о конкретных действиях И. Порецкого.)
Далее Порецкий уже не мог остановиться. Приготовившись к бегству, он написал под псевдонимом «Людвига» письмо в ЦК ВКП(б) о разрыве со Сталиным. Письмо сильное, умное, энергичное, в духе писем князя Курбского Ивану Грозному. Нельзя не согласиться с его обвинениями в уничтожении «невинно убиенных и оклеветанных» деятелей революции ставших жертвами процессов 1936—1937 годов, которые Порецкий бросает в адрес Сталина.
В своем письме Рейсс-Порецкий призывает рабочее движение избавиться от Сталина и сталинизма и отказаться от сталинского лозунга «Социализм в отдельно взятой стране». Он завершает его словами: «Вперед, к новым битвам за социализм и пролетарскую революцию! За создание IV (троцкистского. — И.Д.) Интернационала!»
Письмо датировано 17 июля 1937 года. К нему приложен орден Красного Знамени, который автор возвращает со словами: «Было бы противно моему достоинству носить его в то время, как его носят палачи лучших представителей русского рабочего класса».
Итак, Рейсс-Порецкий решил уйти хлопнув дверью. Свое письмо он передал сотруднице советского торгпредства во Франции Грозовской для отправки в Москву. Но письмо оказалось в руках у ответственного сотрудника ИНО Шпигельгласа. Тот прибыл в Париж именно для охоты за предателем-нелегалом, весной 1937 года установившим тайный контакт с лидером голландских троцкистов Сневлиетом (Марингом). О том, что этим предателем является Игнатий Рейсс (Людвиг), данные получили агентурным путем. А теперь в руках Шпигельгласа оказалась и самая прямая улика — письмо Людвига. К тому же стало известно, что копии своего письма Людвиг направил еще по нескольким адресам, то есть стремился довести его до сведения широкого круга людей.
Теперь участь Рейсса-Порецкого была решена. Зная об этом, он (по данным П.А. Судоплатова) взял из кассы деньги, предназначенные на оперативные расходы, и вместе с женой и сыном уехал в Швейцарию. Но к этому времени агентура Шпигельгласа активно занималась поисками. Гертруда Шильдбах, старая знакомая семьи Порецких, бывшая содержательница явочной квартиры, агент ИНО, проживавшая в Риме, сумела установить адрес Порецких в Швейцарии. В своем письме к Порецкому она просила о свидании с ним для получения какого-то совета. Порецкий согласился на встречу. 4 сентября 1937 года он пошел на эту встречу вместе с женой. Шильдбах имела при себе коробку с отравленными конфетами, которую должна была передать Порецкому. Но в последнюю минуту поняла, что конфеты могут попробовать и жена Порецкого, Елизавета, и их сын, Роман. На это она не могла пойти. Она буквально выхватила коробку из рук Елизаветы и покинула кафе, где они встречались, извинившись, что спешит на свидание и договорившись о встрече вечером.
Шпигельглас предусмотрел такую возможность и имел запасной вариант. Вечером, когда Шильдбах встретилась с Порецким, в том же кафе оказались два болгарина — Борис Афанасьев и его зять Виктор Правдин (он же Франсуа Росси, он же Ролан Аббиат). Они заранее арендовали автомашину. Точнее, ее арендовала Рената Штайнер, возлюбленная Росси, которая была завербована в Париже агентом ИНО Сергеем Эфроном, мужем Марины Цветаевой. Поскольку точных и подробных сведений о том, что происходило после знакомства Рейсса с болгарами нет, изложим две версии. По одной из них, ссора произошла в кафе, после чего они вытащили Рейсса на улицу, запихнули в машину и увезли. По другой, все они вчетвером (Рейсс, болгары и Шильдбах) спокойно сели в машину, а драка и убийство произошли уже в ней. Это скорее походит на правду, так как в сжатой руке мертвого Рейсса были обнаружены седые волосы, идентифицированные полицией как волосы Шильдбах.
Так или иначе, труп Рейсса с пятью пулевыми отверстиями был обнаружен швейцарской полицией на тихой дороге недалеко от Лозанны.
Имена убийц стали известны полиции после того, как она обнаружила следы крови в машине, арендованной Ренатой Штайнер, и арестовала девушку. Та и назвала имя Аббиата (Росси, Правдин) и Шильдбах. Но их уже и след простыл.
Афанасьеву, Росси и Шильдбах удалось бежать из Швейцарии. Все они оказались в Советском Союзе. Афанасьев и Правдив были награждены орденами. Мать Правдина, проживавшая в Париже, получила пожизненную пенсию. Афанасьев стал офицером разведки и прослужил до 1953 года. Правдин поступил на работу в издательство иностранной литературы, где и работал до своей смерти в 1970 году. Шильдбах была арестована в 1938 году, в 1939 году приговорена к пяти годам ссылки. Далее ее следы затерялись. Шпигельглас ненадолго пережил свою жертву. В 1939 году он был арестован и расстрелян.
Жена Порецкого, Елизавета, уехала в Америку, где вскоре вышла замуж, а впоследствии написала книгу «Тайный агент Дзержинского» о жизни и смерти своего первого мужа.
Существует еще одна, правда сомнительная, версия того, почему Рейсс был так поспешно убит. Ее автор — историк-архивист Н. Петров полагает, что Рейсс был в курсе каких-то тайных переговоров Сталина с Гитлером. «Как-то на заседании Политбюро Сталин спросил у Литвинова, знают ли иностранцы об этих переговорах. Он настаивал, что необходимо предотвратить любую утечку информации. Узнав, что материалы о переговорах были у Рейсса, Сталин кричал на Ежова: „Уберите его, или я уберу того, кто не выполнит мои приказы!“ Выжить после этого Рейсс не мог».
Так ли это? Сказать трудно.
4 сентября 1937 года вблизи Лозанны было обнаружено изрешеченное пулями тело. У убитого был найден паспорт на имя чехословацкого гражданина Германа Эберхарда. Некоторое время спустя полиция получила письмо, в котором говорилось, что убитый является торговцем контрабандным оружием и убит своими конкурентами. Еще через некоторое время в «Бюллетене оппозиции», который редактировал и издавал в Париже Лев Седов, сын Л.Д. Троцкого, был опубликован некролог, в котором в траурной рамке было помещено имя «Игнас Рейсс».
Кем же на самом деле был убитый? В чем причина убийства и как оно произошло?
Игнас Порецки, он же Игнас Рейсс, он же Людвиг, он же Людвик родился 1 января 1899 года в маленьком восточногалицийском городке Подволочиске, в самом заброшенном углу Австро-Венгерской империи, на границе с Россией. Еще на гимназической скамье он примкнул революционному движению, нелегально работал в Польше и Галиции. В 1921 году, вместе со своим земляком В. Кривицким, он становится сначала агентом, а затем сотрудником советской военной разведки, а с 1931 года — ИНО ОГПУ, то есть внешней разведки. В 1921—1933 годах был нелегалом в разных странах Центральной и Восточной Европы, а в 1933 году обосновался во Франции.
По своим убеждениям Рейсс был стойким коммунистом-большевиком, исполнительным оперативным сотрудником, и у него не возникало каких-либо сомнений в правомерности действий, совершаемых по приказу начальства и во имя торжества социализма. Ко всякого рода изменникам и лицам, опасным для разведки, он относился без всякого сожаления. Он был замешан в убийстве в августе 1925 года бывшего резидента военной разведки Владимира Нестеровича, отравленного в одном из ресторанов города Майнца работниками аппарата КПГ, братьями Голке, после того как Нестерович покинул свой пост в Вене и перебрался в Германию, где вступил в контакт с представителями английских спецслужб. А в 1924 году, чтобы притушить скандал, вызванный действиями резидента «Людвига» (его «тезки»), Игнас вывез из Берлина в Вену его любовницу-проститутку, следы которой «затерялись», и полиция так и не смогла отыскать ее.
Нет прямых доказательств, но вполне возможно, что Рейсс принимал прямое или косвенное участие в убийстве изменников и «невозвращенцев»: резидента в Прибалтике Игнатия Дзевалтовского в конце 1925 года; бывшего сотрудника советской резидентуры в Германии Георга Земмельмана в июне 1931 года в Вене; курьера Ганса Виссангера в мае 1932 года в Гамбурге; одного из ведущих нелегалов Витольда Штурм де Штрема в декабре 1933 года в Вене. Известны ему были и обстоятельства убийства бывшего резидента ИНО Г. Агабекова. Короче говоря, он знал, чем грозит ему измена родине и «службе». Ведь в середине 20-х годов со всех разведчиков бралась специальная подписка, нарушение которой предусматривало наказание во внесудебном порядке.
После убийства Кирова в СССР развернулся массовый террор, который, естественно, затронул и сотрудников советских спецслужб, находившихся как в СССР, так и за границей. Десятки разведчиков были отозваны, и большинство из них (хотя и не все) подверглись репрессиям. Чувство страха за себя, за свою семью витало над каждым, кто получал вызов в Москву, и иногда оно становилось непреодолимым. В этих условиях многие из советских резидентов стали невозвращенцами. Некоторые из них — А. Орлов в Испании, Л. Гельфанд в Италии, М. Штейнберг в Швейцарии — сделали это тихо, не афишируя свои поступки, а, прихватив деньги резидентур, просто скрылись. Другие, например В. Кривицкий и А. Бармин, рассчитывая, что ажиотаж вокруг их имен защитит от «внесудебного преследования», наоборот, обставили свое бегство с большим шумом.
Одним из тех немногих советских разведчиков, которые не только отказались вернуться в СССР, но и выступили с резкими публичными заявлениями, оправдывающими такое решение, оказался и И. Рейсс (Порецкий). При этом его решение и его действия были не спонтанными, сиюминутными. Они были обдуманы им заранее, и практически тогда же он вступил на путь предательства.
Вот что пишут в своем некрологе сами троцкисты: "Связавшись весной этого года (курсив мой. — И.Д.) со сторонниками IV Интернационала, И. Рейсс прежде всего предупредил их о том, что в Москве принято решение любыми средствами «ликвидировать» заграничных троцкистов и антисталинских коммунистов".
То есть он вступил в прямой сговор с теми, против кого, в силу своих служебных обязанностей и данной им присяги, он должен был бороться. (Мы не будем входить в обсуждение вопроса о том, насколько были правы троцкисты в своей критике политики Советского Союза и лично Сталина, а говорим лишь о конкретных действиях И. Порецкого.)
Далее Порецкий уже не мог остановиться. Приготовившись к бегству, он написал под псевдонимом «Людвига» письмо в ЦК ВКП(б) о разрыве со Сталиным. Письмо сильное, умное, энергичное, в духе писем князя Курбского Ивану Грозному. Нельзя не согласиться с его обвинениями в уничтожении «невинно убиенных и оклеветанных» деятелей революции ставших жертвами процессов 1936—1937 годов, которые Порецкий бросает в адрес Сталина.
В своем письме Рейсс-Порецкий призывает рабочее движение избавиться от Сталина и сталинизма и отказаться от сталинского лозунга «Социализм в отдельно взятой стране». Он завершает его словами: «Вперед, к новым битвам за социализм и пролетарскую революцию! За создание IV (троцкистского. — И.Д.) Интернационала!»
Письмо датировано 17 июля 1937 года. К нему приложен орден Красного Знамени, который автор возвращает со словами: «Было бы противно моему достоинству носить его в то время, как его носят палачи лучших представителей русского рабочего класса».
Итак, Рейсс-Порецкий решил уйти хлопнув дверью. Свое письмо он передал сотруднице советского торгпредства во Франции Грозовской для отправки в Москву. Но письмо оказалось в руках у ответственного сотрудника ИНО Шпигельгласа. Тот прибыл в Париж именно для охоты за предателем-нелегалом, весной 1937 года установившим тайный контакт с лидером голландских троцкистов Сневлиетом (Марингом). О том, что этим предателем является Игнатий Рейсс (Людвиг), данные получили агентурным путем. А теперь в руках Шпигельгласа оказалась и самая прямая улика — письмо Людвига. К тому же стало известно, что копии своего письма Людвиг направил еще по нескольким адресам, то есть стремился довести его до сведения широкого круга людей.
Теперь участь Рейсса-Порецкого была решена. Зная об этом, он (по данным П.А. Судоплатова) взял из кассы деньги, предназначенные на оперативные расходы, и вместе с женой и сыном уехал в Швейцарию. Но к этому времени агентура Шпигельгласа активно занималась поисками. Гертруда Шильдбах, старая знакомая семьи Порецких, бывшая содержательница явочной квартиры, агент ИНО, проживавшая в Риме, сумела установить адрес Порецких в Швейцарии. В своем письме к Порецкому она просила о свидании с ним для получения какого-то совета. Порецкий согласился на встречу. 4 сентября 1937 года он пошел на эту встречу вместе с женой. Шильдбах имела при себе коробку с отравленными конфетами, которую должна была передать Порецкому. Но в последнюю минуту поняла, что конфеты могут попробовать и жена Порецкого, Елизавета, и их сын, Роман. На это она не могла пойти. Она буквально выхватила коробку из рук Елизаветы и покинула кафе, где они встречались, извинившись, что спешит на свидание и договорившись о встрече вечером.
Шпигельглас предусмотрел такую возможность и имел запасной вариант. Вечером, когда Шильдбах встретилась с Порецким, в том же кафе оказались два болгарина — Борис Афанасьев и его зять Виктор Правдин (он же Франсуа Росси, он же Ролан Аббиат). Они заранее арендовали автомашину. Точнее, ее арендовала Рената Штайнер, возлюбленная Росси, которая была завербована в Париже агентом ИНО Сергеем Эфроном, мужем Марины Цветаевой. Поскольку точных и подробных сведений о том, что происходило после знакомства Рейсса с болгарами нет, изложим две версии. По одной из них, ссора произошла в кафе, после чего они вытащили Рейсса на улицу, запихнули в машину и увезли. По другой, все они вчетвером (Рейсс, болгары и Шильдбах) спокойно сели в машину, а драка и убийство произошли уже в ней. Это скорее походит на правду, так как в сжатой руке мертвого Рейсса были обнаружены седые волосы, идентифицированные полицией как волосы Шильдбах.
Так или иначе, труп Рейсса с пятью пулевыми отверстиями был обнаружен швейцарской полицией на тихой дороге недалеко от Лозанны.
Имена убийц стали известны полиции после того, как она обнаружила следы крови в машине, арендованной Ренатой Штайнер, и арестовала девушку. Та и назвала имя Аббиата (Росси, Правдин) и Шильдбах. Но их уже и след простыл.
Афанасьеву, Росси и Шильдбах удалось бежать из Швейцарии. Все они оказались в Советском Союзе. Афанасьев и Правдив были награждены орденами. Мать Правдина, проживавшая в Париже, получила пожизненную пенсию. Афанасьев стал офицером разведки и прослужил до 1953 года. Правдин поступил на работу в издательство иностранной литературы, где и работал до своей смерти в 1970 году. Шильдбах была арестована в 1938 году, в 1939 году приговорена к пяти годам ссылки. Далее ее следы затерялись. Шпигельглас ненадолго пережил свою жертву. В 1939 году он был арестован и расстрелян.
Жена Порецкого, Елизавета, уехала в Америку, где вскоре вышла замуж, а впоследствии написала книгу «Тайный агент Дзержинского» о жизни и смерти своего первого мужа.
Существует еще одна, правда сомнительная, версия того, почему Рейсс был так поспешно убит. Ее автор — историк-архивист Н. Петров полагает, что Рейсс был в курсе каких-то тайных переговоров Сталина с Гитлером. «Как-то на заседании Политбюро Сталин спросил у Литвинова, знают ли иностранцы об этих переговорах. Он настаивал, что необходимо предотвратить любую утечку информации. Узнав, что материалы о переговорах были у Рейсса, Сталин кричал на Ежова: „Уберите его, или я уберу того, кто не выполнит мои приказы!“ Выжить после этого Рейсс не мог».
Так ли это? Сказать трудно.
ИСПАНСКИЙ ДЕБЮТ АБВЕРА
В первой трети XX столетия Испания была, пожалуй, одной из самых беспокойных европейских стран. Правда, ее миновал крупнейший катаклизм тех времен — Первая мировая война. Испания тогда сумела остаться не только нейтральной, но сохранить дружеские отношения и с Францией, и с Германией и укрепить свое благосостояние. К тому же Мадрид стал международным центром враждующих между собой разведок. Но об этом позже. Пока же о самой Испании.
После того как в результате поражения в испано-американской войне 1898 года Испания потеряла Кубу, Филиппины, Пуэрто-Рико, остров Гуам, она продолжала терять свои колонии. В 1899 году она продала Каролинские и Марианские острова и остров Пасхи Германии. В 1904 году ей пришлось разделить с Францией сферы влияния, в Марокко, а потом, в 1911 году, в том же Марокко потерпеть сокрушительное поражение на реке Керт и еще раз в 1921 году — при Анвале. Это, сказать, внешние потрясения.
Но не менее драматическими были события и в самой Испании: крупнейшие забастовки 1902, 1903, 1906, 1909, 1913, 1914 годов и последующих лет, в том числе всеобщие забастовки 1916, 1917, 1919 годов; государственный переворот 1923 года и установление фашистской диктатуры Примо де Ривера в 1923 году; восстание гарнизонов в Сьюдад-Реал в 1929 и в Хака в 1930 годах; всеобщая забастовка 1930 года и начало буржуазно-демократической революции 1931 года; свержение короля Альфонса XIII и провозглашение Испании республикой. Тогда впервые в стране было создано коалиционное республиканско-социалистическое правительство. Началась эпоха преобразований: приняты декреты об отделении церкви от государства, закон об аграрной реформе; принята республиканская конституция; предоставлена автономия Каталонии; установлены дипломатические отношения с СССР.
Перешедшей в контрнаступление реакции на выборах 1933 года удалось получить большинство мест в кортесах. По стране прокатилась волна стачек, в ряде мест они переросли в вооруженные восстания. Город Овьедо заняли восставшие горняки. Новое правительство бросило против них Иностранный легион, марокканские части, танки и авиацию. Восстание было подавлено, но в ответ создается единый фронт социалистов и коммунистов. Правительство Хиля Роблеса в конце 1935 года подает в отставку.
Новое правительство назначает на 16 февраля 1936 года выборы в кортесы. В этих условиях коммунисты, социалисты и буржуазные республиканцы 16 января 1936 года подписывают пакт о создании Народного фронта. Он одерживает серьезную победу на выборах, получив большинство голосов. Образовано правительство республиканца Мануэля Асанья, который позже, в мае 1936 года, был избран президентом Испанской республики.
В этих условиях испанская и международная реакция организовывают заговор против республиканской Испании. В центре заговора — фашистская Германия и Италия. Опорой фашистских заговорщиков в Испании стал так называемый Испанский воинский союз во главе с генералами Санхурхо, Мола и Франко. Вскоре последний из этого списка стал первым.
В официальном справочнике о нем говорится:
"Франко Франсиско Баамонде (4.12.1892—20.11.1975), генерал. Пришел к власти в результате фашистского мятежа и итало-германской интервенции 1936—1939 годов. Франко — глава государства, председатель совета министров, главнокомандующий вооруженными силами, глава партии фалангистов.
После того как в результате поражения в испано-американской войне 1898 года Испания потеряла Кубу, Филиппины, Пуэрто-Рико, остров Гуам, она продолжала терять свои колонии. В 1899 году она продала Каролинские и Марианские острова и остров Пасхи Германии. В 1904 году ей пришлось разделить с Францией сферы влияния, в Марокко, а потом, в 1911 году, в том же Марокко потерпеть сокрушительное поражение на реке Керт и еще раз в 1921 году — при Анвале. Это, сказать, внешние потрясения.
Но не менее драматическими были события и в самой Испании: крупнейшие забастовки 1902, 1903, 1906, 1909, 1913, 1914 годов и последующих лет, в том числе всеобщие забастовки 1916, 1917, 1919 годов; государственный переворот 1923 года и установление фашистской диктатуры Примо де Ривера в 1923 году; восстание гарнизонов в Сьюдад-Реал в 1929 и в Хака в 1930 годах; всеобщая забастовка 1930 года и начало буржуазно-демократической революции 1931 года; свержение короля Альфонса XIII и провозглашение Испании республикой. Тогда впервые в стране было создано коалиционное республиканско-социалистическое правительство. Началась эпоха преобразований: приняты декреты об отделении церкви от государства, закон об аграрной реформе; принята республиканская конституция; предоставлена автономия Каталонии; установлены дипломатические отношения с СССР.
Перешедшей в контрнаступление реакции на выборах 1933 года удалось получить большинство мест в кортесах. По стране прокатилась волна стачек, в ряде мест они переросли в вооруженные восстания. Город Овьедо заняли восставшие горняки. Новое правительство бросило против них Иностранный легион, марокканские части, танки и авиацию. Восстание было подавлено, но в ответ создается единый фронт социалистов и коммунистов. Правительство Хиля Роблеса в конце 1935 года подает в отставку.
Новое правительство назначает на 16 февраля 1936 года выборы в кортесы. В этих условиях коммунисты, социалисты и буржуазные республиканцы 16 января 1936 года подписывают пакт о создании Народного фронта. Он одерживает серьезную победу на выборах, получив большинство голосов. Образовано правительство республиканца Мануэля Асанья, который позже, в мае 1936 года, был избран президентом Испанской республики.
В этих условиях испанская и международная реакция организовывают заговор против республиканской Испании. В центре заговора — фашистская Германия и Италия. Опорой фашистских заговорщиков в Испании стал так называемый Испанский воинский союз во главе с генералами Санхурхо, Мола и Франко. Вскоре последний из этого списка стал первым.
В официальном справочнике о нем говорится:
"Франко Франсиско Баамонде (4.12.1892—20.11.1975), генерал. Пришел к власти в результате фашистского мятежа и итало-германской интервенции 1936—1939 годов. Франко — глава государства, председатель совета министров, главнокомандующий вооруженными силами, глава партии фалангистов.