Страница:
В субботу, 10 октября 1896 года, Сунь Ятсен решил навестить своих друзей — доктора Кэнтли и его жену, живших по соседству с дипломатической миссией Китая. Когда он проходил мимо здания миссии, Тан, стоявший на ее пороге, заметил китайца, в котором сразу же опознал Сунь Ятсена, завел с ним разговор на родном языке и предложил зайти выпить чаю.
Доктор Сунь недолго колебался. Завести знакомство, а возможно и приобрести сторонника в миссии, — что может быть заманчивее для революционера-конспиратора? Тем более что он в это время действовал под псевдонимом Чень Цайши, а его лицо, как он считал, было неизвестно его противникам. Зайдя в здание, Сунь Ятсен сразу попал в ловушку. Маккартни торжествовал, ожидая теперь возможности тайно переправить доктора Суня в Китай на первом же судне.
Но доктор Кэнтли, не дождавшийся прихода своего друга, и другие сторонники Сунь Ятсена тут же подняли тревогу. Поняв, что дело нечисто, они обратились в сыскное агентство того же Слэтера, который, получив от них больше денег, чем ему предложил Маккартни, сразу же выдал заговорщиков и указал, где следует искать пропавшего.
К тому же Сунь Ятсену удалось переправить на волю послание, в котором говорилось: «Я был похищен в воскресенье (?) в китайской дипломатической миссии и буду отправлен из Англии, на неминуемую смерть в Китай. Умоляю вас, спасите меня как можно скорее! Судно доставит меня в Китай, и я уже не смогу ни с кем поддерживать связь. Помогите!»
Кэнтли обратился не только в частное агентство, но и в Скотланд-Ярд и Форин Офис. Но те не торопились принимать меры, не желая вызвать дипломатические неприятности. Тогда Кэнтли обратился в газету «Таймс», однако и она не решилась вмешиваться в китайские дела. Кэнтли направился в газету «Глоб», где нашел понимание. В погоне за сенсацией этот конкурент «Таймс» опубликовал пять колонок под кричащим заголовком: «Невероятное происшествие! В Лондоне похищен конспиратор!»
Теперь и полиция, и Форин Офис не могли больше не обращать внимания на случившееся. Доктор Кэнтли вместе с представителями министерства иностранных дел и Скотланд-Ярда явились в китайскую миссию. Маккартни ничего не оставалось, как выдать пленника. Чтобы «сохранить лицо», он при этом сделал следующее заявление: «Господа, я возвращаю вам этого человека. То, что творится в этой дипломатической миссии, есть лишь посягательство на наш суверенитет и нарушает международное право неприкосновенности личности». «Крайним» в этой истории оказался мистер Тан, которого обвинили в похищении человека.
Освобожденный Сунь Ятсен продолжил свою революционную борьбу. Некоторое время он оставался в Европе, затем отправился в Японию. Там в августе 1905 года он создал политическую организацию «Тунменхой» («Союзная лига Китая»). В крупных центрах Китая были организованы нелегальные отделения лиги. В ноябре 1905 года она стала издавать газету «Миньбао» («Народное дело»), где пропагандировала опыт и методы борьбы русских революционеров и призывала китайский народ последовать примеру русских рабочих и крестьян.
События в Китае развивались. В 1911 году произошли восстания в ряде городов Юга Китая. Во многих провинциях власть была захвачена восставшими. В декабре 1911 года в Нанкине собралось Национальное собрание из представителей революционных провинций. Собрание провозгласило республику и 29 декабря избрало временным президентом Китайской республики доктора Сунь Ятсена, вернувшегося из эмиграции на родину.
БЕГСТВО КАПИТАНА ЛЮКСА
ЗАРОЖДЕНИЕ ПРОМЫШЛЕННОЙ РАЗВЕДКИ И КОНТРРАЗВЕДКИ
Доктор Сунь недолго колебался. Завести знакомство, а возможно и приобрести сторонника в миссии, — что может быть заманчивее для революционера-конспиратора? Тем более что он в это время действовал под псевдонимом Чень Цайши, а его лицо, как он считал, было неизвестно его противникам. Зайдя в здание, Сунь Ятсен сразу попал в ловушку. Маккартни торжествовал, ожидая теперь возможности тайно переправить доктора Суня в Китай на первом же судне.
Но доктор Кэнтли, не дождавшийся прихода своего друга, и другие сторонники Сунь Ятсена тут же подняли тревогу. Поняв, что дело нечисто, они обратились в сыскное агентство того же Слэтера, который, получив от них больше денег, чем ему предложил Маккартни, сразу же выдал заговорщиков и указал, где следует искать пропавшего.
К тому же Сунь Ятсену удалось переправить на волю послание, в котором говорилось: «Я был похищен в воскресенье (?) в китайской дипломатической миссии и буду отправлен из Англии, на неминуемую смерть в Китай. Умоляю вас, спасите меня как можно скорее! Судно доставит меня в Китай, и я уже не смогу ни с кем поддерживать связь. Помогите!»
Кэнтли обратился не только в частное агентство, но и в Скотланд-Ярд и Форин Офис. Но те не торопились принимать меры, не желая вызвать дипломатические неприятности. Тогда Кэнтли обратился в газету «Таймс», однако и она не решилась вмешиваться в китайские дела. Кэнтли направился в газету «Глоб», где нашел понимание. В погоне за сенсацией этот конкурент «Таймс» опубликовал пять колонок под кричащим заголовком: «Невероятное происшествие! В Лондоне похищен конспиратор!»
Теперь и полиция, и Форин Офис не могли больше не обращать внимания на случившееся. Доктор Кэнтли вместе с представителями министерства иностранных дел и Скотланд-Ярда явились в китайскую миссию. Маккартни ничего не оставалось, как выдать пленника. Чтобы «сохранить лицо», он при этом сделал следующее заявление: «Господа, я возвращаю вам этого человека. То, что творится в этой дипломатической миссии, есть лишь посягательство на наш суверенитет и нарушает международное право неприкосновенности личности». «Крайним» в этой истории оказался мистер Тан, которого обвинили в похищении человека.
Освобожденный Сунь Ятсен продолжил свою революционную борьбу. Некоторое время он оставался в Европе, затем отправился в Японию. Там в августе 1905 года он создал политическую организацию «Тунменхой» («Союзная лига Китая»). В крупных центрах Китая были организованы нелегальные отделения лиги. В ноябре 1905 года она стала издавать газету «Миньбао» («Народное дело»), где пропагандировала опыт и методы борьбы русских революционеров и призывала китайский народ последовать примеру русских рабочих и крестьян.
События в Китае развивались. В 1911 году произошли восстания в ряде городов Юга Китая. Во многих провинциях власть была захвачена восставшими. В декабре 1911 года в Нанкине собралось Национальное собрание из представителей революционных провинций. Собрание провозгласило республику и 29 декабря избрало временным президентом Китайской республики доктора Сунь Ятсена, вернувшегося из эмиграции на родину.
БЕГСТВО КАПИТАНА ЛЮКСА
В годы, предшествующие Первой мировой войне, французской разведкой руководил полковник (впоследствии генерал) Эдуард Дюпон. Он занял эту должность в 1908 году, проведя до этого несколько секретных разведывательных операций в Германии в качестве сотрудника Второго бюро.
Главной заслугой французской разведки в предвоенные годы стало приобретение знаменитого «плана Шлиффена». В нем предусматривалось, что в случае военных действий немцы, не колеблясь, вторгнутся в Бельгию. Начиная с 1905 года все работы и критические замечания генерала Шлиффена прошли через руки Дюпона. Они поступали от одного из самых ценных источников, которым обладала в то время французская разведка.
Это был таинственный «Мститель», офицер высокого ранга, работник германского генерального штаба. Связь с ним поддерживал офицер воздушной разведки, капитан Ламблинг, который никогда не видел лица агента. Тот приходил на встречу, обвязав голову бинтами, как после сильного ожога, и приносил документы генштаба, среди которых оказался и «план Шлиффена». «Мститель» предложил его за 60 тысяч франков в апреле 1904 года. Через 10 лет и 4 месяца немцы реализовали план с абсолютной точностью.
Кстати, как вспоминал впоследствии Дюпон: «Я подал множество рапортов моему руководству о возможности вторжения немцев через Бельгию в первые дни войны. Очень часто мне отвечали, что Германия не рискнет нарушать договоры, и порой я понимал, насколько позиция французского руководства наивна в том, что касается лояльности немцев в соблюдении договоров».
История повторяется… Так случилось в 1941 году и с нами…
Одной из операций, которой руководил полковник Дюпон, была организация побега капитана Люкса.
В 1910 году шефу французской разведки пограничной зоны Бельфора, капитану Люксу, было поручено собрать точные данные о немецкой армии, базирующейся в Эльзасе и Лотарингии, которые после победоносной войны 1870 года находились под контролем немцев.
1 декабря 1910 года капитан Люкс (официально он был приписан к инженерным войскам при штабе военного руководства Бельфора) направился в Швейцарию. На другой день он встретился с агентом ГГ (Генрихом Гиршем). Капитан заметил, что в документах, переданных агентом, не хватает точности, к тому же и ведет он себя как-то подозрительно. Люкс принял решение проникнуть на территорию Германии (чем нарушал приказ полковника Дюпона) и своими глазами увидеть то, что ему было нужно.
Он переехал в город Романсхор на берегу Боденского озера и обосновался в отеле «Боден». 3 декабря, оставив в «Бодене» своего помощника, лейтенанта Мюллера, Люкс на пароходике пересек озеро и высадился в Фридрихсхафене, не замечая за собой слежки. Едва он с туристским путеводителем в руке сошел на берег, как был задержан немецкими жандармами и препровожден сначала в Штутгарт, а затем в Страсбург, где его подвергли допросам — вежливым и корректным, что было характерно для того времени.
Больше всего Люкса волновало то, что немцы могут обнаружить в отеле «Боден» его багаж, в котором находились некоторые документы компрометирующего характера. Но, на его счастье, вездесущие репортеры местной немецкой газетенки «Швабский Меркурий» прознали про арест «французского шпиона Люкса» и сообщили об этом на ее страницах.
Это имело троякие последствия. Во-первых, лейтенант Мюллер быстро припрятал багаж Люкса; во-вторых, о его аресте стало известно Дюпону, и в-третьих, капитану разрешили переписку с братом Виктором, причем он мог посылать и получать два письма в неделю.
Капитан Люкс воспользовался этим, между строк личного характера вписал симпатическими чернилами, изготовленными из лимона, поданного ему к чаю, послание к Дюпону. Таким примитивным способом, с применением такого же примитивного кода, они стали пользоваться для связи.
Следствие по делу капитана Люкса длилось полгода, суд над ним состоялся в Лейпциге лишь 29—30 июня 1911 года. Неопровержимых улик его шпионской деятельности не нашлось, поэтому пришлось прибегать к показаниям агентов-провокаторов, имена которых на суде не оглашались, но заносились в протокол.
Капитан Люкс, был осужден на шесть лет тюремного заключения в крепости Глатц, в Силезии. Его соседями по тюрьме стали немецкие офицеры, осужденные за участие в дуэлях, и английский офицер, капитан Королевского военно-морского флота, Тренч, осужденный, как и Люкс, за шпионаж.
Люкс сразу же ознакомился с крепостью и ее окрестностями и убедился, что побег из нее возможен. Этой мыслью он поделился с Тренчем. Тот одобрил ее, однако в дальнейшем Люкс действовал самостоятельно.
Дюпон поддержал идею Люкса о побеге и вместе с братом капитана Виктором стал разрабатывать варианты побега. В качестве эксперта был привлечен доктор Грелле. Когда по его совету провели опыт, то убедились, что полотняные салфетки, разрезанные на полосы и связанные в ленту, могут выдержать вес миниатюрного капитана Люкса — 60 килограмм. «По просьбе» Люкса Виктор послал ему дюжину салфеток самого большого размера. Затем Люкс получил четыре посылки с пачками газет, каждая из которых была перевязана шпагатом, обладающим необычайной прочностью.
По указанию Дюпона были изготовлены три сверхлегкие и сверхпрочные пилки. Их вместе с 240 немецкими марками доктор Грелле поместил в полость, устроенную в книге, которую отправил Люксу. Несколько позже в отрывном календаре ему была отправлена карта района в масштабе 1:100000.
Чтобы сбить со следа полицейских собак-ищеек, Люкс приказал своему немецкому денщику (вот это тюрьма!) купить килограмм молотого перца. Исполнительный денщик выполнил приказ без рассуждения.
Глубокой ночью 28 декабря при морозе минус 18°C, воспользовавшись ослаблением бдительности по случаю Рождества, капитан Люкс перепилил решетку окна своей камеры и размотал веревку из салфеток. Подобно героям авантюрных романов, не привлекая внимания, он спустился по отвесной стене. Свои следы он посыпал перцем.
Вскоре Люкс уже сидел в вагоне местного поезда, а затем и в венском экспрессе. Его бегство еще не было обнаружено, поэтому ни пограничники, ни таможенники не были предупреждены и находились в состоянии рождественского благодушия. Люкс пересек австро-венгерскую границу, а затем через Инсбрук, Верону, Милан, Лозанну и Понтарлье благополучно прибыл в Париж. Его, как героя, принял Дюпон, а затем и военный министр Мессими. Германия заявила вялый протест: ее контрразведка сделала свое дело, арестовав Люкса, а то, что тюремщики недоглядели, не уронило престиж кайзера.
Дюпон одержал еще одну победу: всего за 1800 франков он приобрел полный текст протокола судебного заседания по делу капитана Люкса, а в нем приводились подлинные имена агентов-провокаторов. «Это один из самых прекрасных дней моей жизни», — вспоминал впоследствии Дюпон.
Капитан Люкс вернулся к своему месту службы в разведке, в которой и встретил Первую мировую войну.
Главной заслугой французской разведки в предвоенные годы стало приобретение знаменитого «плана Шлиффена». В нем предусматривалось, что в случае военных действий немцы, не колеблясь, вторгнутся в Бельгию. Начиная с 1905 года все работы и критические замечания генерала Шлиффена прошли через руки Дюпона. Они поступали от одного из самых ценных источников, которым обладала в то время французская разведка.
Это был таинственный «Мститель», офицер высокого ранга, работник германского генерального штаба. Связь с ним поддерживал офицер воздушной разведки, капитан Ламблинг, который никогда не видел лица агента. Тот приходил на встречу, обвязав голову бинтами, как после сильного ожога, и приносил документы генштаба, среди которых оказался и «план Шлиффена». «Мститель» предложил его за 60 тысяч франков в апреле 1904 года. Через 10 лет и 4 месяца немцы реализовали план с абсолютной точностью.
Кстати, как вспоминал впоследствии Дюпон: «Я подал множество рапортов моему руководству о возможности вторжения немцев через Бельгию в первые дни войны. Очень часто мне отвечали, что Германия не рискнет нарушать договоры, и порой я понимал, насколько позиция французского руководства наивна в том, что касается лояльности немцев в соблюдении договоров».
История повторяется… Так случилось в 1941 году и с нами…
Одной из операций, которой руководил полковник Дюпон, была организация побега капитана Люкса.
В 1910 году шефу французской разведки пограничной зоны Бельфора, капитану Люксу, было поручено собрать точные данные о немецкой армии, базирующейся в Эльзасе и Лотарингии, которые после победоносной войны 1870 года находились под контролем немцев.
1 декабря 1910 года капитан Люкс (официально он был приписан к инженерным войскам при штабе военного руководства Бельфора) направился в Швейцарию. На другой день он встретился с агентом ГГ (Генрихом Гиршем). Капитан заметил, что в документах, переданных агентом, не хватает точности, к тому же и ведет он себя как-то подозрительно. Люкс принял решение проникнуть на территорию Германии (чем нарушал приказ полковника Дюпона) и своими глазами увидеть то, что ему было нужно.
Он переехал в город Романсхор на берегу Боденского озера и обосновался в отеле «Боден». 3 декабря, оставив в «Бодене» своего помощника, лейтенанта Мюллера, Люкс на пароходике пересек озеро и высадился в Фридрихсхафене, не замечая за собой слежки. Едва он с туристским путеводителем в руке сошел на берег, как был задержан немецкими жандармами и препровожден сначала в Штутгарт, а затем в Страсбург, где его подвергли допросам — вежливым и корректным, что было характерно для того времени.
Больше всего Люкса волновало то, что немцы могут обнаружить в отеле «Боден» его багаж, в котором находились некоторые документы компрометирующего характера. Но, на его счастье, вездесущие репортеры местной немецкой газетенки «Швабский Меркурий» прознали про арест «французского шпиона Люкса» и сообщили об этом на ее страницах.
Это имело троякие последствия. Во-первых, лейтенант Мюллер быстро припрятал багаж Люкса; во-вторых, о его аресте стало известно Дюпону, и в-третьих, капитану разрешили переписку с братом Виктором, причем он мог посылать и получать два письма в неделю.
Капитан Люкс воспользовался этим, между строк личного характера вписал симпатическими чернилами, изготовленными из лимона, поданного ему к чаю, послание к Дюпону. Таким примитивным способом, с применением такого же примитивного кода, они стали пользоваться для связи.
Следствие по делу капитана Люкса длилось полгода, суд над ним состоялся в Лейпциге лишь 29—30 июня 1911 года. Неопровержимых улик его шпионской деятельности не нашлось, поэтому пришлось прибегать к показаниям агентов-провокаторов, имена которых на суде не оглашались, но заносились в протокол.
Капитан Люкс, был осужден на шесть лет тюремного заключения в крепости Глатц, в Силезии. Его соседями по тюрьме стали немецкие офицеры, осужденные за участие в дуэлях, и английский офицер, капитан Королевского военно-морского флота, Тренч, осужденный, как и Люкс, за шпионаж.
Люкс сразу же ознакомился с крепостью и ее окрестностями и убедился, что побег из нее возможен. Этой мыслью он поделился с Тренчем. Тот одобрил ее, однако в дальнейшем Люкс действовал самостоятельно.
Дюпон поддержал идею Люкса о побеге и вместе с братом капитана Виктором стал разрабатывать варианты побега. В качестве эксперта был привлечен доктор Грелле. Когда по его совету провели опыт, то убедились, что полотняные салфетки, разрезанные на полосы и связанные в ленту, могут выдержать вес миниатюрного капитана Люкса — 60 килограмм. «По просьбе» Люкса Виктор послал ему дюжину салфеток самого большого размера. Затем Люкс получил четыре посылки с пачками газет, каждая из которых была перевязана шпагатом, обладающим необычайной прочностью.
По указанию Дюпона были изготовлены три сверхлегкие и сверхпрочные пилки. Их вместе с 240 немецкими марками доктор Грелле поместил в полость, устроенную в книге, которую отправил Люксу. Несколько позже в отрывном календаре ему была отправлена карта района в масштабе 1:100000.
Чтобы сбить со следа полицейских собак-ищеек, Люкс приказал своему немецкому денщику (вот это тюрьма!) купить килограмм молотого перца. Исполнительный денщик выполнил приказ без рассуждения.
Глубокой ночью 28 декабря при морозе минус 18°C, воспользовавшись ослаблением бдительности по случаю Рождества, капитан Люкс перепилил решетку окна своей камеры и размотал веревку из салфеток. Подобно героям авантюрных романов, не привлекая внимания, он спустился по отвесной стене. Свои следы он посыпал перцем.
Вскоре Люкс уже сидел в вагоне местного поезда, а затем и в венском экспрессе. Его бегство еще не было обнаружено, поэтому ни пограничники, ни таможенники не были предупреждены и находились в состоянии рождественского благодушия. Люкс пересек австро-венгерскую границу, а затем через Инсбрук, Верону, Милан, Лозанну и Понтарлье благополучно прибыл в Париж. Его, как героя, принял Дюпон, а затем и военный министр Мессими. Германия заявила вялый протест: ее контрразведка сделала свое дело, арестовав Люкса, а то, что тюремщики недоглядели, не уронило престиж кайзера.
Дюпон одержал еще одну победу: всего за 1800 франков он приобрел полный текст протокола судебного заседания по делу капитана Люкса, а в нем приводились подлинные имена агентов-провокаторов. «Это один из самых прекрасных дней моей жизни», — вспоминал впоследствии Дюпон.
Капитан Люкс вернулся к своему месту службы в разведке, в которой и встретил Первую мировую войну.
ЗАРОЖДЕНИЕ ПРОМЫШЛЕННОЙ РАЗВЕДКИ И КОНТРРАЗВЕДКИ
История промышленного шпионажа и контршпионажа знает так много удивительных операций, что было бы грешно остановиться на одной из них, не рассказав о других. Поэтому эту главу мы посвятим не одной какой-либо операции, а тому, как зарождалась эта отрасль тайной войны.
Если задачи выведывания военных секретов и политических планов противника испокон веков стояли во главе деятельности любой самой примитивной разведки, то и своего рода промышленный шпионаж всегда играл не меньшую роль.
В детстве многие зачитывались книгой «Борьба за огонь» о том, как одно доисторическое племя охотилось за секретом другого, овладевшего умением добывать огонь. Секреты выделки шкур, изготовления луков или копий — все становилось объектом шпионажа. Моисей и другие библейские вожди засылали своих разведчиков в тыл врага «вызнавать все о земле, ее плодородии, богатствах».
Хорошо поставленную службу экономической разведки имел древний Рим: он собирал подробные сведения о своих соседях и потенциальных противниках по многим экономическим аспектам, в том числе о климате, состоянии дорог, плодородии земель, трудолюбии населения, наличии продовольственных запасов, о местах хранения и объемах сокровищ, накопленных церквями и правителями. Все эти сокровища выявлялись разведкой и впоследствии оказывались в «сейфах» Римской империи. Не случайно нынешним ученым не попадаются клады римской эпохи — есть более ранние или более поздние, а этих нет.
Шпионы римского императора Юстиниана — странствующие персидские дервиши — раскрыли секрет производства шелка, привезя из Китая шелковичных червей в полостях своих посохов. В свою очередь и японцы послали в Китай официальную делегацию якобы с целью пригласить китайских мастеров по производству шелка в Японию, хотя заведомо знали, что им откажут. Делегация провела при дворе китайского императора столько времени, и вела себя так умело, что выведала все секреты, и вскоре Япония стала производить свой шелк.
Но подлинным создателем экономического и военно-промышленного шпионажа можно, пожалуй, назвать Чингисхана.
Ни одного похода он не предпринимал без изучения экономической обстановки на территории будущего противника: природных богатств, наличия полезных ископаемых, уровня развития ремесел и военного дела, сокрытых сокровищ, богатых могильников. Не без помощи шпионов в руки Чингисхана и его ближайших наследников попали огромные богатства Аббасидов, сокровища китайских царей и багдадских халифов, золото исидов. Своеобразным был подход Чингисхана к тому, что ныне называют «ноу-хау». Почти поголовно уничтожая население завоеванных городов, он сохранял жизнь мастерам, оружейникам, златокузнецам, архитекторам и другим людям, владевшим тайнами ремесла; более того, он установил закон: учиться у всех народов всему лучшему, что те создали.
В XVIII веке началась охота за «китайским секретом» — способом производства фарфора. В Китай засылали множество шпионов, и первым из них, преуспевшим в этом деле, стал французский монах-иезуит. Ему удалось проникнуть в закрытый город Цзиндэчжэнь, где находилась императорская фарфоровая мануфактура. Он детально изучил технику производства твердого фарфора из каолина и, несмотря на бдительность китайской контрразведки, сумел отправить во Францию образцы сырья. Некоторое время спустя там началось производство знаменитого севрского фарфора.
В свою очередь, английский агент Томас Бриан, работавший в Севре, похитил у французов технологию производства фарфора, и вскоре она была запатентована в Англии!
Надо сказать, что немецкими химиками (точнее, алхимиком Фридрихом Бетгером) секрет производства фарфора был открыт самостоятельно в начале XVIII века и погоня за секретом саксонского фарфора была не меньшей, чем за китайским. Бетгер так тщательно берег свою тайну, что, кроме него, ее никто не знал: по его настоянию половину рецепта выучил наизусть ученый Немиц, вторую половину — Гартельмей.
Можно смело утверждать, что в течение целого столетия фарфор был главной мишенью шпионажа. Но, естественно, охота шла и за другими производственными секретами. Английский литейщик Фомо, находя английскую сталь того времени низкокачественной, переодевшись в лохмотья, под видом странствующего скрипача отправился на континент, где, посетив все европейские сталелитейные центры, сумел выкрасть секреты производства лучших сортов стали. Вскоре его заводы сделались крупнейшими в Англии. Он умер богатым человеком, а его дети получили дворянский титул.
Далеко не все промышленные секреты приходилось добывать с неимоверным трудом. Например, изобретение пороха приписывается немецкому монаху Бертольду Шварцу, жившему в XIV веке, в то время как секрет его производства был почти одновременно похищен или куплен без особого труда рядом европейских шпионов у мусульман и китайцев. Так же легко были похищены у арабских алхимиков все секреты производства кислот.
С другой стороны, в древние времена, как и сейчас, шпионы часто терпели фиаско, благодаря чему многие секреты древности остались нераскрытыми и по сей день. К примеру, так и не удалось выведать тайну «греческого огня», опаснейшего оружия средневековья, хотя в течение четырех столетий промышленный шпионаж всех стран был сосредоточен на нем. Огонь сжигал все кругом и, если его пытались гасить водой, вспыхивал с новой силой. Секрет огня не раскрыт и сегодня, и даже его сравнение с напалмом — не в пользу последнего.
Помимо упомянутого «греческого огня», к нераскрытым относятся секреты герметической закупорки, холодного света, абсолютно чистого железа, сверхтвердой стали и, к счастью, многих ядов.
Бывали в истории и случаи, когда некоторые секреты, могущие принести вред человечеству, уничтожались умышленно. В частности, в 1903 году русского профессора Филиппова, который изобрел способ передачи на расстояние по радио ударных волн взрыва, нашли мертвым в его лаборатории. После этого, по приказу Николая II, все документы были изъяты и сожжены, а лаборатория разрушена. Неизвестно, руководствовался ли царь интересами собственной безопасности или будущим человечества, но действительно подобные средства передачи силы атомного или водородного взрыва были бы гибельными для населения земного шара.
Шли годы и десятилетия, объектов для промышленного шпионажа все прибавлялось. Постепенно он становился «узаконенным». Так, декрет французского правительства 1791 года, признававший «за всяким, кто первый привезет во Францию какой-либо иностранный промысел, такие же льготы, какими пользовался бы его изобретатель», фактически явно поощрял промышленный шпионаж.
В конце XVIII века в Манчестере возникла ассоциация борьбы с патентами и монополиями. Вероятно, это была первая всемирная организация, поощрявшая промышленный шпионаж. Постепенно, поддерживаемый государством и промышленниками, он превращался в важный фактор как промышленной революции, так и политики. В шпионаж вовлекались все новые лица, и среди них не только платные шпионы, но и ученые с мировым именем.
Мысль о том, что качеством пива можно отомстить за поражение в войне, кажется забавной. Но именно ею руководствовался Луи Пастер после войны 1870 года, когда, добыв все сведения о рецептах немецкого пива, создал свое, французское, превосходящее то, которое производилось в Германии. В своем патенте Пастер писал: «Это будет пиво национального реванша…» В ответ немцы заслали шпионов во Францию, они добыли пастеровский секрет, и… равновесие было восстановлено.
Не стеснялся собирать через шпионов интересующие его сведения как у конкурентов, так и в далекой Европе и Томас Альва Эдисон. В конце XIX века фирма «Дженерал электрик» впервые в истории стала использовать ученых, в частности известного математика Штейнметца, как для научно-исследовательской, так и для разведывательной деятельности.
К промышленному шпионажу начали привлекать специалистов самых разных профессий, в частности нелегальных адвокатов. Задача последних — инструктировать шпионов, как далеко они могут заходить в своих действиях, а поскольку в законодательстве многих стран имеются большие пробелы, то, оказывается, что очень далеко! Например, если английский промышленник, оставивший в кабинете посетителя, вернувшись, застанет его за фотографированием сверхсекретных документов или макетов, он решительно ничего не сможет предпринять. Здесь нет никакого нарушения неприкосновенности жилища, а фотоаппарат и пленка принадлежат посетителю, и, согласно английским законам, пострадавший даже не может отобрать их. Если же он попытается избить шпиона, то может быть привлечен к ответственности за побои и ранения.
Используются разные лазейки и в законодательстве других стран. Поэтому промышленный шпионаж тем эффективнее, чем более высок уровень специалистов, занимающихся им и чем более высок уровень его организации.
Очень эффективным был (и остается) японский промышленный шпионаж, поставленный на государственную основу. У многих существует ложное представление, что скачок японской индустрии начался лишь после Второй мировой войны. Однако это не так.
С конца XIX века Япония вступила на путь индустриализации. Всеми правдами и неправдами она стремилась догнать передовые страны. Первое время японцы выманивали промышленные секреты, обещая размещать заказы, но вскоре эту их уловку раскрыли. Поводом для разоблачения послужил занятный инцидент. Японцы попросили ознакомиться с устройством одного насоса, обещая сделать большой заказ. По случайности, в образце, который им был предложен, имелся дефект — дыра в цилиндре, соответствующим образом заделанная болтом с двумя гайками. Японцы скопировали насос буквально в таком виде, как его осмотрели, то есть с болтом и гайками. Этот случай получил широкую известность, и японцы заслуженно приобрели репутацию «подельщиков».
Однако японские шпионы и ученые продолжали усиленно работать, воруя чужие секреты, внося коррективы в производство, совершенствуя старое и изобретая новое. Вскоре они освоили изготовление бездымного пороха, торпед, новейшие способы литья стали, технику электрических прожекторов большой мощности. Добыв с помощью шпионажа секрет производства высококачественных оптических линз, японцы выбросили на рынок фотоаппараты высокого качества по внеконкурентным ценам. То же произошло с виски и велосипедами. Начиная с 1910 года надпись «Сделано в Японии» стала символом высококачественного и дешевого товара.
К этому времени японские покупатели, туристы, студенты заполонили европейские и американские города, и каждый, как пчела в улей, тащил в Японию новые и новые промышленные секреты, тем более что японский кодекс нравственности и быта, известный под названием «Бусидо», вменяет в обязанность каждого японца шпионаж в пользу монарха и государства, считая такое занятие проявлением долга и чести.
Было бы наивно пытаться даже просто перечислить все изобретения или методы производства, похищенные в XIX и XX веках. Пожалуй, нет ни одного более или менее стоящего объекта военной или гражданской промышленности, который не стал бы предметом внимания иностранных разведок.
Задачами шпионажа становились не только получение уже завершенных изобретений, формул и методов, но и выявление изобретения в самой начальной его стадии, заявок на получение патентов, изобретателей и мелких лабораторий, терпящих финансовые затруднения и позволяющих затем использовать их в своих интересах, завладение секретами «ноу-хау» (вспомним Чингисхана), организация «утечки мозгов» и целый ряд других грязных и хитроумных методов. Борьба с ними велась зачастую не менее изощренными способами, которые и стали прообразом промышленной контрразведки.
Одним из государственных деятелей, особенно поощрявшим промышленный шпионаж, был Наполеон. Он объявил нечто вроде конкурса и предложил ряд премий за изготовление (любым методом — похищением или изобретением) лучших сортов стали. Как ни парадоксально, победителем стал молодой немец Фридрих Крупп, купивший у шпионов несметное число секретных формул, сталь заводов которого впоследствии не раз нанесет огромные потери Франции и ее народу. Так он использовал премию Наполеона. Об истории империи Круппа, полной драматических и трагических событий, в которой громадную роль сыграли шпионы той или другой стороны, написаны многие тома и пересказывать ее нет никакой возможности. Мы же вспомним его потому, что сына Ф. Круппа — Альфреда можно смело назвать отцом организованной промышленной контрразведки.
Приняв наследство отца с отрицательным балансом, Альфред Крупп сам занялся шпионажем и вскоре разбогател, овладев рядом производственных секретов. Вводя их на своих заводах, он поставил перед собой задачу: сделать так, чтобы они не были похищены. Поэтому он страстно увлекся делом промышленной безопасности. Он просил прусское правительство обязать рабочих присягать ему в особой верности и лояльности. Ему отказали, но это не помешало Круппу заставлять приносить ему присягу не только рабочих, но и шпионов, засылаемых к конкурентам. Он подозревал всех. Своему брату он послал служебную записку: «Я подозреваю ночного сторожа. Он часто бывает на работе днем».
А. Крупп успешно выполнил свою программу — максимальный внешний шпионаж и доведенная до крайности внутренняя безопасность. В 1872 году Крупп опубликовал и раздал рабочим правила внутреннего распорядка, чем впервые была легализована современная промышленная безопасность. Одна из фраз этих правил гласила:
«Независимо от издержек производства необходимо, чтобы за рабочим постоянно наблюдали энергичные и опытные люди, которые получали бы премию всякий раз, когда задерживали саботажника, лентяя или шпиона».
С годами контрразведка империи Круппа совершенствовала свою деятельность. Именно она разработала бесчеловечную технику облучения посетителей (без их ведома) большой дозой икс-лучей, которые засвечивали фотопленку, вызывая в то же время серьезные физические расстройства.
Шпиономания и преследование инакомыслящих на заводах Круппа дошли до предела. С 1933 по сентябрь 1939 года 700 служащих Круппа были отправлены в концентрационный лагерь. В 1945 году в подвале бюро Густава Круппа в Эссене союзники обнаружили камеру пыток. Расследование показало, что служба промышленной безопасности Круппа подвергала пыткам лиц, подозреваемых в шпионаже, и хоронила их трупы на территории завода. Все эти зверские меры привели к тому, что за пределы фирмы Круппа не ушел ни один секрет.
Так же как и Круппа, основоположником промышленной контрразведки можно считать Пинкертона, того самого, книгами о приключениях которого зачитывались наши деды.
Если задачи выведывания военных секретов и политических планов противника испокон веков стояли во главе деятельности любой самой примитивной разведки, то и своего рода промышленный шпионаж всегда играл не меньшую роль.
В детстве многие зачитывались книгой «Борьба за огонь» о том, как одно доисторическое племя охотилось за секретом другого, овладевшего умением добывать огонь. Секреты выделки шкур, изготовления луков или копий — все становилось объектом шпионажа. Моисей и другие библейские вожди засылали своих разведчиков в тыл врага «вызнавать все о земле, ее плодородии, богатствах».
Хорошо поставленную службу экономической разведки имел древний Рим: он собирал подробные сведения о своих соседях и потенциальных противниках по многим экономическим аспектам, в том числе о климате, состоянии дорог, плодородии земель, трудолюбии населения, наличии продовольственных запасов, о местах хранения и объемах сокровищ, накопленных церквями и правителями. Все эти сокровища выявлялись разведкой и впоследствии оказывались в «сейфах» Римской империи. Не случайно нынешним ученым не попадаются клады римской эпохи — есть более ранние или более поздние, а этих нет.
Шпионы римского императора Юстиниана — странствующие персидские дервиши — раскрыли секрет производства шелка, привезя из Китая шелковичных червей в полостях своих посохов. В свою очередь и японцы послали в Китай официальную делегацию якобы с целью пригласить китайских мастеров по производству шелка в Японию, хотя заведомо знали, что им откажут. Делегация провела при дворе китайского императора столько времени, и вела себя так умело, что выведала все секреты, и вскоре Япония стала производить свой шелк.
Но подлинным создателем экономического и военно-промышленного шпионажа можно, пожалуй, назвать Чингисхана.
Ни одного похода он не предпринимал без изучения экономической обстановки на территории будущего противника: природных богатств, наличия полезных ископаемых, уровня развития ремесел и военного дела, сокрытых сокровищ, богатых могильников. Не без помощи шпионов в руки Чингисхана и его ближайших наследников попали огромные богатства Аббасидов, сокровища китайских царей и багдадских халифов, золото исидов. Своеобразным был подход Чингисхана к тому, что ныне называют «ноу-хау». Почти поголовно уничтожая население завоеванных городов, он сохранял жизнь мастерам, оружейникам, златокузнецам, архитекторам и другим людям, владевшим тайнами ремесла; более того, он установил закон: учиться у всех народов всему лучшему, что те создали.
В XVIII веке началась охота за «китайским секретом» — способом производства фарфора. В Китай засылали множество шпионов, и первым из них, преуспевшим в этом деле, стал французский монах-иезуит. Ему удалось проникнуть в закрытый город Цзиндэчжэнь, где находилась императорская фарфоровая мануфактура. Он детально изучил технику производства твердого фарфора из каолина и, несмотря на бдительность китайской контрразведки, сумел отправить во Францию образцы сырья. Некоторое время спустя там началось производство знаменитого севрского фарфора.
В свою очередь, английский агент Томас Бриан, работавший в Севре, похитил у французов технологию производства фарфора, и вскоре она была запатентована в Англии!
Надо сказать, что немецкими химиками (точнее, алхимиком Фридрихом Бетгером) секрет производства фарфора был открыт самостоятельно в начале XVIII века и погоня за секретом саксонского фарфора была не меньшей, чем за китайским. Бетгер так тщательно берег свою тайну, что, кроме него, ее никто не знал: по его настоянию половину рецепта выучил наизусть ученый Немиц, вторую половину — Гартельмей.
Можно смело утверждать, что в течение целого столетия фарфор был главной мишенью шпионажа. Но, естественно, охота шла и за другими производственными секретами. Английский литейщик Фомо, находя английскую сталь того времени низкокачественной, переодевшись в лохмотья, под видом странствующего скрипача отправился на континент, где, посетив все европейские сталелитейные центры, сумел выкрасть секреты производства лучших сортов стали. Вскоре его заводы сделались крупнейшими в Англии. Он умер богатым человеком, а его дети получили дворянский титул.
Далеко не все промышленные секреты приходилось добывать с неимоверным трудом. Например, изобретение пороха приписывается немецкому монаху Бертольду Шварцу, жившему в XIV веке, в то время как секрет его производства был почти одновременно похищен или куплен без особого труда рядом европейских шпионов у мусульман и китайцев. Так же легко были похищены у арабских алхимиков все секреты производства кислот.
С другой стороны, в древние времена, как и сейчас, шпионы часто терпели фиаско, благодаря чему многие секреты древности остались нераскрытыми и по сей день. К примеру, так и не удалось выведать тайну «греческого огня», опаснейшего оружия средневековья, хотя в течение четырех столетий промышленный шпионаж всех стран был сосредоточен на нем. Огонь сжигал все кругом и, если его пытались гасить водой, вспыхивал с новой силой. Секрет огня не раскрыт и сегодня, и даже его сравнение с напалмом — не в пользу последнего.
Помимо упомянутого «греческого огня», к нераскрытым относятся секреты герметической закупорки, холодного света, абсолютно чистого железа, сверхтвердой стали и, к счастью, многих ядов.
Бывали в истории и случаи, когда некоторые секреты, могущие принести вред человечеству, уничтожались умышленно. В частности, в 1903 году русского профессора Филиппова, который изобрел способ передачи на расстояние по радио ударных волн взрыва, нашли мертвым в его лаборатории. После этого, по приказу Николая II, все документы были изъяты и сожжены, а лаборатория разрушена. Неизвестно, руководствовался ли царь интересами собственной безопасности или будущим человечества, но действительно подобные средства передачи силы атомного или водородного взрыва были бы гибельными для населения земного шара.
Шли годы и десятилетия, объектов для промышленного шпионажа все прибавлялось. Постепенно он становился «узаконенным». Так, декрет французского правительства 1791 года, признававший «за всяким, кто первый привезет во Францию какой-либо иностранный промысел, такие же льготы, какими пользовался бы его изобретатель», фактически явно поощрял промышленный шпионаж.
В конце XVIII века в Манчестере возникла ассоциация борьбы с патентами и монополиями. Вероятно, это была первая всемирная организация, поощрявшая промышленный шпионаж. Постепенно, поддерживаемый государством и промышленниками, он превращался в важный фактор как промышленной революции, так и политики. В шпионаж вовлекались все новые лица, и среди них не только платные шпионы, но и ученые с мировым именем.
Мысль о том, что качеством пива можно отомстить за поражение в войне, кажется забавной. Но именно ею руководствовался Луи Пастер после войны 1870 года, когда, добыв все сведения о рецептах немецкого пива, создал свое, французское, превосходящее то, которое производилось в Германии. В своем патенте Пастер писал: «Это будет пиво национального реванша…» В ответ немцы заслали шпионов во Францию, они добыли пастеровский секрет, и… равновесие было восстановлено.
Не стеснялся собирать через шпионов интересующие его сведения как у конкурентов, так и в далекой Европе и Томас Альва Эдисон. В конце XIX века фирма «Дженерал электрик» впервые в истории стала использовать ученых, в частности известного математика Штейнметца, как для научно-исследовательской, так и для разведывательной деятельности.
К промышленному шпионажу начали привлекать специалистов самых разных профессий, в частности нелегальных адвокатов. Задача последних — инструктировать шпионов, как далеко они могут заходить в своих действиях, а поскольку в законодательстве многих стран имеются большие пробелы, то, оказывается, что очень далеко! Например, если английский промышленник, оставивший в кабинете посетителя, вернувшись, застанет его за фотографированием сверхсекретных документов или макетов, он решительно ничего не сможет предпринять. Здесь нет никакого нарушения неприкосновенности жилища, а фотоаппарат и пленка принадлежат посетителю, и, согласно английским законам, пострадавший даже не может отобрать их. Если же он попытается избить шпиона, то может быть привлечен к ответственности за побои и ранения.
Используются разные лазейки и в законодательстве других стран. Поэтому промышленный шпионаж тем эффективнее, чем более высок уровень специалистов, занимающихся им и чем более высок уровень его организации.
Очень эффективным был (и остается) японский промышленный шпионаж, поставленный на государственную основу. У многих существует ложное представление, что скачок японской индустрии начался лишь после Второй мировой войны. Однако это не так.
С конца XIX века Япония вступила на путь индустриализации. Всеми правдами и неправдами она стремилась догнать передовые страны. Первое время японцы выманивали промышленные секреты, обещая размещать заказы, но вскоре эту их уловку раскрыли. Поводом для разоблачения послужил занятный инцидент. Японцы попросили ознакомиться с устройством одного насоса, обещая сделать большой заказ. По случайности, в образце, который им был предложен, имелся дефект — дыра в цилиндре, соответствующим образом заделанная болтом с двумя гайками. Японцы скопировали насос буквально в таком виде, как его осмотрели, то есть с болтом и гайками. Этот случай получил широкую известность, и японцы заслуженно приобрели репутацию «подельщиков».
Однако японские шпионы и ученые продолжали усиленно работать, воруя чужие секреты, внося коррективы в производство, совершенствуя старое и изобретая новое. Вскоре они освоили изготовление бездымного пороха, торпед, новейшие способы литья стали, технику электрических прожекторов большой мощности. Добыв с помощью шпионажа секрет производства высококачественных оптических линз, японцы выбросили на рынок фотоаппараты высокого качества по внеконкурентным ценам. То же произошло с виски и велосипедами. Начиная с 1910 года надпись «Сделано в Японии» стала символом высококачественного и дешевого товара.
К этому времени японские покупатели, туристы, студенты заполонили европейские и американские города, и каждый, как пчела в улей, тащил в Японию новые и новые промышленные секреты, тем более что японский кодекс нравственности и быта, известный под названием «Бусидо», вменяет в обязанность каждого японца шпионаж в пользу монарха и государства, считая такое занятие проявлением долга и чести.
Было бы наивно пытаться даже просто перечислить все изобретения или методы производства, похищенные в XIX и XX веках. Пожалуй, нет ни одного более или менее стоящего объекта военной или гражданской промышленности, который не стал бы предметом внимания иностранных разведок.
Задачами шпионажа становились не только получение уже завершенных изобретений, формул и методов, но и выявление изобретения в самой начальной его стадии, заявок на получение патентов, изобретателей и мелких лабораторий, терпящих финансовые затруднения и позволяющих затем использовать их в своих интересах, завладение секретами «ноу-хау» (вспомним Чингисхана), организация «утечки мозгов» и целый ряд других грязных и хитроумных методов. Борьба с ними велась зачастую не менее изощренными способами, которые и стали прообразом промышленной контрразведки.
Одним из государственных деятелей, особенно поощрявшим промышленный шпионаж, был Наполеон. Он объявил нечто вроде конкурса и предложил ряд премий за изготовление (любым методом — похищением или изобретением) лучших сортов стали. Как ни парадоксально, победителем стал молодой немец Фридрих Крупп, купивший у шпионов несметное число секретных формул, сталь заводов которого впоследствии не раз нанесет огромные потери Франции и ее народу. Так он использовал премию Наполеона. Об истории империи Круппа, полной драматических и трагических событий, в которой громадную роль сыграли шпионы той или другой стороны, написаны многие тома и пересказывать ее нет никакой возможности. Мы же вспомним его потому, что сына Ф. Круппа — Альфреда можно смело назвать отцом организованной промышленной контрразведки.
Приняв наследство отца с отрицательным балансом, Альфред Крупп сам занялся шпионажем и вскоре разбогател, овладев рядом производственных секретов. Вводя их на своих заводах, он поставил перед собой задачу: сделать так, чтобы они не были похищены. Поэтому он страстно увлекся делом промышленной безопасности. Он просил прусское правительство обязать рабочих присягать ему в особой верности и лояльности. Ему отказали, но это не помешало Круппу заставлять приносить ему присягу не только рабочих, но и шпионов, засылаемых к конкурентам. Он подозревал всех. Своему брату он послал служебную записку: «Я подозреваю ночного сторожа. Он часто бывает на работе днем».
А. Крупп успешно выполнил свою программу — максимальный внешний шпионаж и доведенная до крайности внутренняя безопасность. В 1872 году Крупп опубликовал и раздал рабочим правила внутреннего распорядка, чем впервые была легализована современная промышленная безопасность. Одна из фраз этих правил гласила:
«Независимо от издержек производства необходимо, чтобы за рабочим постоянно наблюдали энергичные и опытные люди, которые получали бы премию всякий раз, когда задерживали саботажника, лентяя или шпиона».
С годами контрразведка империи Круппа совершенствовала свою деятельность. Именно она разработала бесчеловечную технику облучения посетителей (без их ведома) большой дозой икс-лучей, которые засвечивали фотопленку, вызывая в то же время серьезные физические расстройства.
Шпиономания и преследование инакомыслящих на заводах Круппа дошли до предела. С 1933 по сентябрь 1939 года 700 служащих Круппа были отправлены в концентрационный лагерь. В 1945 году в подвале бюро Густава Круппа в Эссене союзники обнаружили камеру пыток. Расследование показало, что служба промышленной безопасности Круппа подвергала пыткам лиц, подозреваемых в шпионаже, и хоронила их трупы на территории завода. Все эти зверские меры привели к тому, что за пределы фирмы Круппа не ушел ни один секрет.
Так же как и Круппа, основоположником промышленной контрразведки можно считать Пинкертона, того самого, книгами о приключениях которого зачитывались наши деды.