Данливи Джеймс Патрик. Одиночка

   Официант. Пять санитаров из дурдома еле с ней справились. Хорошо еще, что мы как раз мимо большой больницы проезжали.
   Смит. Надо же.
   Официант. А ваш к тому же двойной.
   Смит. Заманчиво.
   Официант. Но она-то, по-моему, и до того была шизанутая.
   Смит. Спасибо за фольклор.
   Официант (мисс Томсон на подходе). Всегда пожалуйста. (Уходит.)
   Томсон (непринужденно руку вперед, ладонью вверх). Что ж, здравствуйте, мистер Смит.
   Смит (резко вскакивая). Мисс Томсон, присоединяйтесь, давайте выпьем.
   Томсон (большой полей, левой руки по ходу поезда). Нет, не могу. Я не одна. (Потрепетав кончиками пальцев над сиденьем Смита.) Да ну, садитесь же.
   Смит (опускаясь в кресло. Слабый такой голосок в дебрях мира высоких энергий). Ну глоточек, мисс Томсон.
   Томсон (потряхивая локонами). Все никак не могу переварить, это надо же, вы всю дорогу здесь, а я вас не видела. Нет, ну с ума сойти.
   Смит. Вы даже чек с зарплатой не забрали.
   Томсон. Да ну ее, мистер Смит. Отдайте сиротам. (Пистолетик правой руки выстреливает вперед указательный палец.) Ого, стриптизом занялись. (Смит встревоженно озирает себя ниже пояса. Мисс Томсон нацеливает пистолетик на коктейль.)
   Смит. Ах да. Хотите присоединиться, мисс Томсон.
   Томсон. Ха, Смитик, ха-ха, если вопрос так поставлен — хочу, конечно. (Садясь в кресло напротив, широкой дугой заносит ногу на ногу, обнажая бедро на три дюйма, так что Смиту приходится вздохнуть поглубже, сглотнуть и ноги вытянуть попрямей, чтобы унять встрепенувшееся сердце.) Снимать одежду я всегда готова. Но сейчас нет времени. Вон туда посмотрите. (Поворачиваясь.) Нет, вам не видно. Нет, кое-что все же виднеется. Та темная, большая такая тень. Это мой брат.
   Смит. Замечательная тень.
   Томсон (в спину прошедшему официанту). Н-дэ.
   Смит. Официант. Сюда два стриптиза.
   Официант. Вы прямо на лету все схватываете, сэр. (Уходит, кивнув этому схватывателю, и уже через плечо, в процессе удаления, нехотя отлепляет взгляд от славненькой, здоровенькой мисс Томсон.)
   Смит (вбирая с воздухом, на вдохе, это видение, эту мисс Томсон). Мисс Томсон, я так рад.
   Томсон. Чему же, мистер Смит.
   Смит. Да просто рад, и все тут.
   Томсон. Вы что тут делаете, на этом поезде. В канун Рождества.
   Смит. Радуюсь, что поехал.
   Томсон. Но вы же не можете куда-то ехать просто от радости. (Выпрямляя указательный палец в направлении галстука Смита.) А ничего галстук. К рубашке идет.
   Смит. Вам, мисс Томсон, где выходить.
   Томсон. Мне до конечной. А вам.
   Смит. До развилки. Там пересадка.
   Томсон. И все вот так один, один. Не понимаю. В гости к друзьям едете.
   Смит. В общем-то да, но не совсем.
   Томсон. Вы для меня загадка.
   Смит. Как это, мисс Томсон.
   Томсон. Почему вы себе не найдете какую-нибудь милую девушку.
   Смит. Вы мне предлагаете, мисс Томсон, чтобы я вот так вот прямо взял да и нашел милую девушку.
   Томсон. Ну да, вот так вот прямо. Это же идиотство — жить одному и никаких девушек.
   Смит. Мисс Томсон.
   Официант (вклинивается с коктейлями между собеседниками). Два стриптиза. (Смит тянет бумажник из внутреннего кармана.) Итого три. (Смит подает три банкнота, потом вынимает из кармана кошелечек.)
   Томсон. И у вас их было бы навалом, вам бы только… (Сраженная Смитовой бережливостью, сбивается, глядя, как он выбирает монетку, чтобы звякнуть ею о подносик официанта. Официант смотрит на одинокую монетку. Мисс Томсон снова обретает голос.) Вам бы только пуговку расстегнуть. На кармане. (Официант удаляется с таким видом, будто говоря: «Слушай, да ты что, парень, вообще, что ли».) Я не к тому, чтобы вдаваться в ваши личные дела, но, как мне это видится (смотрит на Смита, изобразив бинокль приставленными к глазам ладонями), вы скоро превратитесь в такого, знаете, которые бегают по музеям и антикварным лавкам, собирая бронзовых обезьян и всякую прочую дребедень. Это же противоестественно.
   Смит. А что естественно, мисс Томсон.
   Томсон (ладонь к ожерелью). Ну вот хотя бы…
   Смит. Простите, не понял, мисс Томсон.
   Томсон. Я, в смысле, жемчуг. Но и вот это все естественное тоже. Надо их сюда вот опустить, в самую ложбинку. Мои жемчужинки. Естество к естеству. А что-то холодно сегодня. (Улыбка, игриво вскинутые брови.) Эх, ничего себе, да как же это вы, совсем один, сам по себе на этом поезде. Да еще с пересадкой. О, слушайте, пошли познакомлю с братом и его приятелями, а что. (Сердце, сердце, куда тебя спрятать.) Или вам хочется побыть одному. А я такая настырная. (Откуда-то дуновение «Энни Лори».) А вы ни с кем знакомиться не хотите, так надо понимать.
   Смит. Скажите, вы собираетесь вернуться.
   Томсон. В контору, что ли. Не знаю. Честно, просто не знаю. Целое утро сегодня в кровати провалялась, все думала об этом. Для меня ли эта трудовая жизнь. Я тут машинку такую приобрела: будит тебя музыкой и наливает горячий кофе. И вам такую надо завести. Вот чего, Смитик, вам не хватает. Руки, которая вас будит лаской.
   Смит. В моих руках любая машина начнет плевать и огрызаться.
   Томсон. Нет, эта не начнет. Она просто чудо. Смит. А где вы купили вашу машинку, мисс Томсон.
   Томсон. Вообще-то это был подарок.
   Смит. А-а.
   Томсон. Причем не откажешься. Стоит в темноте на площадке у двери моей квартиры. Я об нее споткнулась и разбила стекло на циферблате. Так что и назад в магазин не сдашь. Это от парня, которому такой трофей, как я, так легко достался. Вы знаете, все время, пока я у вас работала, он следил за мной. Как вам это нравится. Какая выдержка. А знаете, что я ему сказала. (Небрежное движение рукой.)
   Смит. Да.
   Томсон. Правильно. И он с тех пор меня цветами осыпает, все присылает — не квартира, а похоронное бюро. Я говорю посыльному, малыш, отдай их маме или девчонке своей. Знаете, что он мне ответил. Это смех один. Он говорит, предпочитаю мужчин. (Мимолетный взгляд в вагонное окно.) Вон, смотрите, пруд у плотины, и на коньках катаются. Как здорово, вот бы туда.
   Смит. Катаетесь на коньках, мисс Томсон.
   Томсон. В основном задом об пол. Может, вы бы меня как-нибудь поучили. Эх, ничего себе, Сми-тик, как это я вдруг на вас налетела. (Большой глоток коктейля.) Хороший стриптиз — вот к чему я расположена. А после пересадки вы докуда.
   Смит. До конечной.
   Томсон. Как раз и мы тоже до конечной, только напрямую. Так это же недалеко. Ваша конечная от нашей. Мы же будем в одной и той же лесополосе. Почему бы вам не навестить нас, или мы бы к вам заехали. (Стук-бряк колес, и с завыванием гудка мимо пустых полустанков; и Смитово молчание.) Что с вами, Смитик, вы отчего так примолкли. Не хотите, чтобы мы к вам заезжали. Ну ладно, если вы там повязаны накрепко.
   Смит. Нет-нет, ничего я там накрепко не повязан.
   Томсон. Ну что случилось, Смитик. (Смит переламывает соломинку в коктейле.) Да бог с ним, не надо ничего объяснять. Я просто так сказала. Мало ли, может, если вам нечего делать, так захочется на коньках покататься, больше ничего.
   Смит. Мисс Томсон, я же скучный в компании.
   Томсон. Очень даже забавный. Немножко, правда, скряга. Но когда как следует раскрутитесь, это пройдет. По вечерам мы дома собираемся. Заходите. Там и Голиаф будет. (Округляет глаза.) Гав-гав. (Клонится к Смиту укусить, сверкающие, безукоризненные зубы оскалены.) До сих пор боитесь. Заходите. Серьезно. Мы у Джиффи. Огромное поместье. Называется «Конфетка». Первый поворот налево от Синдер-виллидж. Отборное общество. Пятьдесят спален. Личный зоопарк. А жена у него лысая. Крупный воротила. И вам может небесполезным оказаться. От вашего старомодного вида все обалдеют. Жаль, у меня не выйдет прикинуться шлангом, а то я бы тоже как вы. (Долгий взгляд на Смита.) Смитик, вы ведь неспроста такой притихший. Признавайтесь, вы тут с девушкой. Я к тому, что в прошлую пятницу вы куда-то мотались с мисс Мартин.
   Смит. Вот еще новости.
   Томсон. Я понимаю, Смитик, это ужасно, но детектив, который следил за мной, продолжал следить за вами, чтобы узнать, не вернусь ли я на работу. Я это к тому, что не надо мне вкручивать все эти ваши «простите, не понял», «вот еще новости» и прочую чушь. Там в лесу где-то у вас спрятано сельское гнездышко. Ну а как она-то — красивая. Ваша провинциалочка. Красотуля молочница. А может, это мисс Мартин. (Грустное лицо Смита цепенеет.) Ну-ну, Смит, я же нарочно. Всегда подтруниваю над такими тихонями. (Смит бессловесный в этом своем мирке, где нет места для мисс Томсон.) Ладно, пойду, пожалуй, к брату. Вон он как там раскачивается, туда-сюда, значит, вовсю хвастает.
   Смит. Не уходите.
   Проводник (выкрик за сценой). Следующая станция Плезантвиль, кому пересаживаться, приготовились к выходу.
   Томсон. Это ваша.
   Смит. Пять минут еще.
   Томсон. Смитик, я вас не понимаю. Чувствуете. О чем вы думаете.
   Смит. О том, как сходят с рельсов. В пустынном месте, чтобы потом брести в снегах по кустам к заброшенной хижине среди полей.
   Томсон. Где надо изо всех сил добывать огонь трением. Друг о дружку.
   Смит. Да. (Констатируя научный факт.) У вас глаза даже больше, чем они мне запомнились. А ресницы длиннее.
   Томсон. Хотите взять попутчицу. В путешествие. (Взгляд огромных голубых глаз поверх «стриптизов» на Смита.)
   Смит. Вам дьявольски идет быть безработной.
   Томсон. Какие вы интересные комплименты отпускаете. Этакий вы конькобежец, Смит, из тех, что по льду зигзаги чертят. Молниеносно и непредсказуемо. Мне в самом деле пора идти.
   Смит. Можно будет вас увидеть.
   Томсон. Конечно. Завтра.
   Смит. Я, в смысле, в городе, когда вернемся. Посидели бы, поотрывали клешни у какого-нибудь омара.
   Томсон (вставая). Отлично. Я вам пришлю мой новый адрес. Чтобы это большое тело оставалось стройным, я не могу легкомысленно отвергать приглашения на протеин. (Нацеливая пистолетик указательного пальца.) Смотрите, не провалитесь под лед с этой вашей милашкой. Спасибо за стриптиз. Смотрите, Смитик, отдыхайте вовсю, ради меня, ладно. Пока.
   Смит. До свидания, мисс Томсон.
   Томсон. А если Салли.
   Смит. Ха-ха, мисс Томсон.
   Томсон. Ха-ха, ну привет. (Стук-бряк поезда, вой гудка, мелькание платформ, и одинокий Смит в своем обособленном мирке, Смит автономный, Смит, жаждущий слияния с толпой. Свет меркнет, тихий напев «Энни Лори».)
 

Картина 7. Гостиница «Гусь-гуляка»

 
   Уютная комнатка Смита в этом сельском приюте, снаружи обшитом досками. Вечереет. Крики совы, свист ветра, лай лисицы. За окном все в снегу. Высокие сугробы в ночных лесах и среди гор, скалистых, отливающих пурпуром в лучах луны. Смит, в отблесках каминного пламени, вращает руками перед зеркалом, стоя в длинном красном дезабилье. Наблюдает профиль своего тела в разных ракурсах, и так и сяк крутя головой. Берет туго свернутый зонт, принимает позицию «к бою», делает несколько глубоких выпадов, сопровождаемых зверским рыком. Звонит телефон.
 
   Смит (пропорциональность позы потеряна; поворачивается к телефону в глубоком приседе с опорой на зонт. Выправился, взгляд назад, и с достоинством, не чересчур нарочитым, медлит снять трубку — пускай звонит. Звонит. С присущей ему, пусть и неброской, точностью движений Смит берет трубку. Слушает. Вешает трубку. И снова телефон звонит, не успел Смит стукнуть зонтом об пол, перед тем как принять позицию «к бою». Звонки продолжаются. Смит в холодном бешенстве возвращается к телефону, снимает трубку). Я же сказал вам, пусть миссис Смит не звонит мне. Что значит, она и не звонит. Что же она делает. Вы меня разбудили. Грубо говоря, из постели выволокли. Ну так скажите ей, чтоб уходила. Ну конечно. (Швыряет трубку. Ждет, смотрит на нее. Конечно, могла бы уж и сама подпрыгнуть. Снова берет трубку.) Так, это Смит говорит. Скажите миссис Смит, что она может ко мне подняться.
   Смит (обозревая свое странное красное убранство. Залезает в узенькую сельскую кровать; протянув руку, выключает настольную лампу). Не часто я сам с собой разговариваю, но Боже ты мой, что за жизнь, какая мразь наверх выплывает, а людей приличных пихают, давят и загоняют на самое дно. Но. Сам живи и других не дави. Мисс Томсон даже не взяла свою зарплату. Ей без пересадки. А мой поезд ушел. Хотя бы обернулась на прощанье, рукой махнула. Куда там. Они дома собираются. У них весело.
   Ширл (стук в дверь. Ширл из-за сцены). Джордж. Джордж, ты дома. (Смит тонет в одеяле, молча.) Ладно тебе. Я ж говорю: прости, я не со зла тогда сказала. Бывает, я так скажу не подумав, что в голову придет, а потом жалею. Ты такой ранимый. (Голова Смита, перископом из-под одеяла.) Ну право же. (Отворяет дверь.)
   Смит (назад, на глубину, в отблесках пламени. По самые глаза под одеялом). Естественно, ведь хочется почувствовать, что тебя ждали, тебе рады.
   Ширл (из-за приотворенной двери). А разве нет. Понадобилось тебе слова ребенка всерьез принимать.
   Смит. Гадкое, испорченное существо. Ни одному отцу такое не понравится. Я на коленках к ним, с игрушками, а они мне уходи, говорят, не мешай, мы играем.
   Ширл. Но, Джордж, это же дети.
   Смит. Всего-то и хотел один их грузовичок подпихнуть. А они меня взяли и выпихнули. Когда я был мальчишкой, у меня таких игрушек отродясь не водилось. А они говорят, мы, что ли, в этом виноваты, не путай нас со своим папашей. Выставили меня из собственного дома.
   Ширл. Что дом твой, я и так знаю.
   Смит. Встретили бы меня по-человечески, а большего мне и не надо.
   Ширл. А тебя как встретили.
   Смит. А меня оскорбили. Вот, оказывается, во что свежий воздух, поля и леса с хрустальными озерами малышей превращают. Четыре безбожных дикаря.
   Ширл. Ну, воспитание без Бога, это ведь ты придумал. Я так далеко сюда шла к тебе, Джордж. По сугробам. Пойдем домой.
   Смит. Нет.
   Ширл. А войти хоть мне можно.
   Смит. Это я еще не решил.
   Ширл. Мы что — тратим слишком много. Я постараюсь быть экономнее. Можно мне войти.
   Смит. Дверь, кажется, открыта.
   Ширл (робко входя). Так ты разрешаешь.
   Смит. Я разрешаю.
   Ширл (войдя, проводит рукой перед глазами). Света нет.
   Смит. Я знаю.
   Ширл. Ты где, Джордж.
   Смит. В кровати.
   Ширл. Может, нам свет зажечь.
   Смит. Хватит камина.
   Ширл. Ну так можно войти.
   Смит. Ты вошла уже.
   Ширл. Может, дверь закрыть.
   Смит. Закрой. (Ширл затворяет дверь.)
   Ширл. Ничего, если я присяду.
   Смит. Вон там кресло. (Ширл щурится в темноту.)
   Ширл. А, вижу. Спасибо, Джордж.
   Смит. Не за что.
   Ширл (вводя усталые члены в контакт с креслом). Давай поговорим, Джордж.
   Смит. Давай.
   Ширл. Джордж, ты понимаешь, о чем я собираюсь говорить.
   Смит. Бип-бип.
   Ширл. Что еще за звуки такие, Джордж.
   Смит. Это ты насчет бип-бип.
   Ширл. Да, насчет бип-бип.
   Смит. А, это просто так: бип-бип.
   Ширл. В темноте звучит как-то странно.
   Смит. Бип-бип.
   Ширл (медленно вставая). Джордж.
   Смит. Да, Ширл.
   Ширл (робко приближаясь к кровати). Джордж.
   Смит. Я слушаю внимательно, Ширл. (Ширл замирает на полдороге.)
   Ширл. В темноте каждый звук кажется таким громким…
   Смит. Бип-бип.
   Ширл. Не надо этого, Джордж, пожалуйста.
   Смит. Бип-бип.
   Ширл. Я понимаю, я заслужила это, Джордж.
   Смит. Что заслужила. (Ширл продвигается ближе к кровати.)
   Ширл. Бип-бип.
   Смит. Бип-бип.
   Ширл (склоняясь над Смитом). Джордж, мы что, автомобили.
   Смит. Как скажешь.
   Ширл. Джордж, жалко, ты не видишь мои золотистые туфельки.
   Смит. Темно слишком.
   Ширл. Ага. Но может, хочешь их пощупать. Мои туфельки.
   Смит (отчаянный рывок на глубину, и только глаза из-под одеяла сдвоенным перископом. Наведены на этот трепещущий корабль соблазна). Назад.
   Ширл (прямая стойка, сжатые кулаки). Я понимаю, Джордж, мне это по заслугам. Можешь сделать мне все, что хочешь.
   Смит. Опасные разговорчики.
   Ширл. Я и хочу опасности. (Расстегивает длинную молнию сзади на платье.)
   Смит. Ширл, ты чем там занимаешься. (Ширл тянет через голову платье.)
   Ширл. Не занимаюсь, Джордж. Разнимаюсь. (С размаху запрыгивает в кровать.)
   Смит. Осторожнее. Бип-бип. Я автомобиль.
   Ширл (заползая под одеяло). Помнишь, Джордж, как раньше, бывало…
   Смит (выныривая из-под одеяла). Я встал у светофора.
   Ширл. Ты чего вскочил, Джордж.
   Смит. Жду зеленого. (Ныряя снова под одеяло.) Вот, зажегся.
   Ширл (Джордж и Ширл под одеялом, торчат одни головы). Почаще бы вот так вот вместе быть, правда, Джордж.
   Смит. Бип-бип, я опять поехал.
   Ширл. Вдруг врезаться случится.
   Смит. Случайно случиться не получится.
   Ширл. Конечно, ты водитель аккуратный.
   Смит. Вот-вот. Аккуратнее. Бип-бип.
   Ширл. А я тебя вижу, Джордж. Честно.
   Смит. Хи-хи. И я тебя честно, Ширл.
   Ширл. Это же сколько мы времени-то потеряли, Джордж, правда же.
   Смит. Ты за рулем. Соблюдай дистанцию.
   Ширл. А я, может, хочу, чтобы ты врезался. В меня.
   Смит. Прежде всего осторожность.
   Ширл. Джордж.
   Смит. А это еще что такое, Ширл.
   Ширл. А ты пощупай.
   Смит. Ого. Фары.
   Ширл. Пощупай тут.
   Смит. А что это, Ширл.
   Ширл. Пощупаешь, узнаешь.
   Смит. Что я, совсем поглупел, чтобы там щупать.
   Ширл. А ты поглупей да пощупай.
   Смит. Фу ты, глупости-то какие.
   Ширл. Глупости — это в голове у тебя. (Этакие две шпроты, тесно сплюснутые под одеялом.) Что, Джордж, нравится. (Джордж явно не способен подобрать пригодный к обстановке комментарий — так все непросто, мало ли что; бормочет нечленораздельно.) У, мой пузатенький, что ты там бормочешь. (Издали звуки музыки, парад-алле нежнейших грез Смитова легкомыслия. Барабан. И барабанщицы.)
   Смит. Парад-алле.
   Ширл. Не ускользай, Джордж. Год его ждешь, а он еще ускользает.
   Смит (паровой органчик — последний в мире — и трубы, и крутятся карусели). Бум, бум, бум. Смотри, входит парад-алле.
   Ширл. Помолчи, Джордж. Какой еще парад. И потом, не входит, а стоит у входа. Пусть войдет.
   Смит. Ширл, ну белье же.
   Ширл. А почему, кстати, оно у тебя красное.
   Смит. Имею предпочтение.
   Ширл. Сними, оно царапается.
   Смит. Ну не рви, Ширл, ведь порвешь.
   Ширл. Поцелуй вот сюда, в бутончик.
   Смит. Ну порвешь ведь, Ширл.
   Ширл. Я молнию расстегиваю.
   Смит. Ты рвешь, Ширл, и потом, волосы там попали, на животе.
   Ширл. Ну царапается, жесткое же.
   Смит. Я ведь тебя сюда не приглашал.
   Ширл. Помолчи. Вот тебе твои волосы. Куда подевались все большие сильные мужчины. Все было так хорошо, пока ты был машиной. Заводи мотор.
   Смит. Бип-бип.
   Ширл. Заводись-заводись.
   Смит. Ширл, перестань мне указывать. У меня своя голова на плечах.
   Ширл. Но тебе ведь много месяцев уже не с кем было завестись толком.
   Смит. Откуда столько самонадеянности.
   Ширл. Ага, значит, было.
   Смит. Все это фальшь, а лексикончик твой меня удручает.
   Ширл. Ха-ха, Джордж.
   Смит. Ха-ха, Ширл, не смешно.
   Ширл. Ну еще разик, Джордж, по-быстрому. Меня друзья ждут. Ну быстренько, видишь, не зря я на лошадках езжу.
   Смит (свет пламенеющими красными волнами по комнатке гостиницы и на простынях, вдруг помертвело застывших. Крик белой совы где-то в лесу. Лай лисицы). Ширл, что за друзья.
   Ширл. Они внизу. Ждут.
   Смит. Не понимаю, Ширл. Они там что.
   Ширл. Ждут.
   Смит (откидывая простыни). Ну-ка вылезай из кровати.
   Ширл. Вот еще, мы ж не кончили.
   Смит. Я не позволю себя использовать, пока твои друзья тебя ждут. Уходи.
   Ш и р л (на коленях, обмотанная простыней). Я не одета.
   Смит (приподнявшись на правом локте, левой рукой указывает на дверь; голова опущена, взгляд из-под вытянутой руки). Уходи. (Ширл, кутаясь в простыню, босая, отходит к двери.) Вон. В коридор.
   Ширл. Нет.
   Смит. Иди к своим друзьям. Которые ждут тебя. Пригородные прихлебатели. Ждут, пока Ширл там наверху навыступается. С каким-то типом. Не делай из меня посмешище.
   Ширл. А ты им уже сделался. Каждый знает, на чем ты заколачиваешь деньги. И все смеются, от души смеются. Смеются, потому что знают.
   Смит. А ты берешь их от меня и тратишь.
   Ширл. И раскаиваюсь, потому что это подлые деньги. А еще они знают, что ты вытворяешь со своей негритянской служанкой. Не надо меня за дурочку считать.
   Смит. Я прошу тебя, выйди отсюда, пока я не потерял терпение.
   Ширл (одеваясь под простыней). Не смотри на меня. (Смит безразлично отворачивается.) С самого начала понятно было, что ты не моего поля ягода.
   Смит. Что еще за бред.
   Ширл. Не бред. Втерся в порядочное общество.
   Смит. Ну ладно, теперь-то я уже в обществе.
   Ширл. Не бойся, они видели, как ты втирался. Мои друзья все знают. Все твои смехотворные потуги на интеллигентность. Вся квартира в идиотской мозаике. Как тебя только в твой клуб приняли — непостижимо. А эти твои потуги на графскую усадьбу — весь проезд деревьями засадить. (Вкапываясь ногой в туфлю.) Мои друзья оценили все это, не волнуйся. И я гораздо больше знаю, чем ты думаешь.
   Смит. Понятно.
   Ширл. Где-то мои тут вещи. Сумочка. Мне надо включить свет.
   Смит. Как ты вошла в темноте, так и уйдешь отсюда непросветленной.
   Ширл. Подлец. Хорошо, что мне твоей рожи не было видно. Иначе вовсе не смогла бы себя заставить под тебя улечься.
   Смит (где-то в снегах ухает белая сова. Лисенок тявкает тонким голосишком.) Ну, думаю, ты достаточно наговорила.
   Ширл (натягивает через голову платье). Давай скажи, чтобы я убиралась. И я ухожу. Дальнейшие контакты — через адвоката. (Смит, протянув руку, хватает зонт.)
   Смит. Жду не дождусь. (Медленно расправляет его складки.)
   Ширл (борется с платьем). Мои друзья не то что ты. И, кстати, я знаю, куда все остальные деньги уходят. В моих силах прекратить это твое дурацкое строительство. (Смит, раскрывающий зонт.)
   Смит. Не понимаю, о чем ты говоришь.
   Ширл (к Смиту спиной, расправляя платье). Я говорю о площади в один акр, с закладкой фундамента на глубину тридцати футов, импортный мрамор и т. д. — самый большой мавзолей на кладбище «Ренаун». (Крутнувшись к Смиту.) Господин Страх.
   Смит. Н-да.
   Ширл. Вот тебе и н-да. Ясно же, кто ты. Со своим зонтиком. Господин Страх — вот кто там строит. И чье, думаете, имя с этим связано. Джорджа Смита. Чье же еще. (Смит, опуская зонт, прячет лицо.) А адвокат у меня толковый, его ты не надуешь.
   Смит (поднимая зонт). Поскольку за его услуги плачу я, рад это слышать. (Зонт вниз.)
   Ширл. Мне причитается половина твоего имущества. Я заставлю тебя прекратить разбазаривать то, что принадлежит мне и моим детям. Этому вурдалачьему памятнику я положу конец. (Натягивает одну из своих черных, по локоть, лайковых перчаток.)
   Смит (зонт вверх). По-моему, денег тебе должно хватать. (Зонт вниз.)
   Ширл. Мне нужно больше. (Медленно натягивая вторую перчатку.) У тебя-то их больше. Тебя от них уже пучит. Чуть не купил у антиквара две тысячи тростей.
   Смит (зонт вверх). Две сотни. (Зонт вниз.)
   Ширл. А выходя из лавки, прихватил бронзового поросенка, ценой в целое состояние. (Полностью одевшись, наклоняется к Смиту.)
   Смит (зонт вверх). Медного. (Зонт вниз.)
   Ширл. Вот, сам сознался. А бедняга хозяин в истерике.
   Смит. Весь мир в истерике.
   Ширл. Ты его ограбил. Бронза. Старинная.
   Смит. Ничего подобного. Медь. Современная.
   Ширл. Бронза и старинная. Мне мой детектив сказал.
   Смит. Понятно. Детектив. Ничего себе.
   Ширл. Да, между прочим, детектив ничего себе. И, кстати, у него высшее образование. А у тебя нет.
   Смит. Ха-ха.
   Ширл. Давай-давай, смейся. Где-то моя сумочка. Ты у меня посмеешься. Посмотрим, как ты посмеешься. Я тебя заставлю посмеяться. Ух как ты у меня посмеешься.
   Смит. Ха-ха.
   Ширл. Посмейся, посмейся. Давай. Я из тебя все до капли выжму. Почище, чем эта твоя усыпальница. Дождешься, перекроют ради тебя движение. Когда на кладбище повезут. (Смит поднимает зонт. Еще четыре раза ухает белая сова. Посвистывает зимний снежный ветер.) Джордж, Джордж, что я такое говорю, какой ужас.
   Смит. Ты говоришь, «ты у меня посмеешься». И еще «я выжму из тебя все до капли».
   Ширл. Джордж, мне страшно, и какой-то озноб. Почему меня так трясет. (Повернувшись, оглядывает стул, стол, трогает их.) Включи свет. Я говорю такие вещи. Мне от них страшно.
   Смит. Что, сумочку все не найти.
   Ширл. Да нет, Джордж, ну страшно же. Не выгоняй меня. Про адвоката это я просто так сказала. (Уханье совы.)
   Смит. Плюнь.
   Ширл. Не могу. И дети ведь. Господи, адвокат. Не доводи меня до того, чтобы в суд подавать.
   Смит. Я не довожу тебя.
   Ширл. Они там измываться надо мной будут. Я знаю, они будут измываться. Какой-нибудь судья в сединах. Они же из меня душу вымотают, Джордж.
   Смит. Ну что за глупости.
   Ширл. Не заставляй меня подавать на развод, Джордж. Вот прямо сейчас, как ты лежишь там, пообещай. Мне страшно. (Вздрагивает, садится на стул боком к столу.) Можно я сяду. Меня же и обвинят. Судья объявит меня виновной, это будет ужасно. (Отзвуки «Энни Лори».)
   Смит. Ширл. (Тяжелое молчание Ширл, ее го-лова опущена. Смит складывает зонт, прислоняет его к кровати.) Не плачь. Здесь твоя сумочка, у меня под подушкой. (В поднятой руке ридикюль из золотой сеточки.) Вытри глаза. Не дам я тебя в обиду никакому судье.
   Ширл (полувзгляд вверх). Прости. Так веду себя.
   Смит. Все женщины плачут. А живут дольше мужчин. (Поворот к окну.) Помни: хоть там и снег сейчас, но под ним лето прячется, и с незапамятных времен так ведется. Ты посмотри-ка, сумочка из такой же сетки, как босоножки. (Ширл смотрит на Смита, Смит тихо улыбается.) Должно быть, ты права, и я только тогда дождусь, чтобы ради меня перекрыли движение, когда поеду в гробу на кладбище.