- Мне кажется, вы и в самом деле детектив. - Старушка уселась на ящик, как будто слегка расслабившись. - Видимо, кто-то ввел вас в заблуждение.
- Вы уверены? Это она звонила?
Она немного поколебалась, но ответила: - Да.
- Вы уверены? Голос можно подделать, тем более в трубке... пробормотал я.
- У меня нет никаких сомнений, - отрезала она.
- Не дадите мне ее действительный адрес? Я должен выяснить, почему кто-то изображал передо мной ее.
- Нет!
- Ведь ей сейчас грозит смертельная опасность! Неужели вы не понимаете? Им нужно убить ее и избавиться от тела так, чтобы тот, другой, труп до самого конца считался трупом настоящей Пимы Гордениус!
Какое-то время она обдумывала мои слова, и я почувствовал, что обретаю надежду.
- То, что ты говоришь, парень... - неожиданно перешла она на более доверительный тон, - звучит логично. Но я не могу рисковать.
- Вы обрекаете ее на смерть, - сказал я. - Они уже доказали, что не отступят ни перед чем. Они выбьют из вас адрес Пимы или найдут ее сами. Я еще не знаю в точности, в чем дело, но мне хорошо известно, что если уж кто-то решается на первое убийство, то обычно считает второе или третье самым что ни на есть обычным делом. - Я достал сигареты и протянул пачку миссис Гордениус. Она взяла одну, и мы закурили.
- Где вас можно найти? - спросила она.
- Как когда, - ответил я. - Дома, в конторе, в автомобиле, - я пожал плечами.
- Могу вам обещать, что свяжусь с невесткой как только смогу и сообщу вам, что она решила. - Она встала.
Я тоже поднялся, и мы вышли в коридор. Идя за ней, я достал из бумажника визитку и подал миссис Гордениус уже внизу.
- Звоните на номер телефона в машине. Я буду не спеша возвращаться домой, так что, если Пима где-то тут недалеко, поторопитесь, чтобы я не терял времени на обратный путь. До свида... - Я хлопнул себя по карману. Зажигалка! - крикнул я и, перепрыгивая через три ступеньки, взбежал наверх.
Спальня должна была быть сразу с краю, так выходило по расположению окон. Тихо открыв дверь, я проскользнул в комнату. Телефон стоял сразу у двери, рядом лежал блокнот. Бумага есть бумага... Первая страница была пуста, я вырвал ее и положил в карман. Выбравшись из спальни, я, преднамеренно громко топая, вернулся на лестницу. Миссис Гордениус уже шла наверх. Я похлопал по карману с сигаретами и улыбнулся. По ее глазам видно было, что она, похоже, не дала себя обмануть, но знала, что страничка где-то спрятана.
- Ага! Моя лицензия, она у вас. - Я протянул руку. Она подошла к дивану и, вынув из-за подушки пластиковый прямоугольник, молча отдала его мне.
- Поторопитесь. Счет идет на минуты. - Я повернулся и вышел.
Демонстративно хлопнув дверцей машины, я тронулся с места. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что именно так вел бы себя, чтобы усыпить ее бдительность и вернуться. Свернув несколько раз в какие-то улочки, я остановил машину и, достав страничку из блокнота миссис Гордениус, поднес ее к лампочкам на приборной доске. Писала она, может быть, и шариковой ручкой, но номер не отпечатался так, как мне бы того хотелось. Сунув страничку в сканер, я уже без труда прочитал номер. Быстро соединившись с федеральной сетью, я проверил его. Мотель "Пальмовая роща", десять километров отсюда. Я стартовал как на гонках "Формулы-ноль", оставляя на поворотах по несколько миллиметров протектора. Ночь близилась к концу, но все вокруг спали, и никто не видел моих подвигов на шоссе. Большую часть дороги мне приходилось то тормозить, то прибавлять газу, лишь последние три мили я мчался по шоссе, где мог в полной мере воспользоваться мощностью своего двигателя. Перед мотелем я замедлил ход, внимательно глядя по сторонам, осмотрел большую часть стоянки, проехал еще несколько десятков метров и остановился. Выскочив из машины, я быстро вернулся к мотелю. Там стояли только два автомобиля с остывшими двигателями; я с облегчением вздохнул и вошел в мотель. Стойка с надписью "Комнаты" была пуста, в холле чувствовался затхлый запах. Пальма, стоявшая в углу, явно не имела никакого отношения к названию мотеля: покрытая пылью, она была столь уныла и безнадежна, как будто другие пальмы приговорили ее к пребыванию в этой халупе за какое-то особо опасное пальмовое преступление. Я несколько раз пнул стойку, потом еще раз, увидев какого-то высунувшегося из-за угла типа, который вышел на открытое пространство и засеменил в мою сторону.
- Слушай, приятель, - я сверкнул ему в глаза значком, отчеканенным по случаю третьего съезда Друзей Карибских Островов, - я ищу одну довольно молодую блондинку, она приехала сегодня, пару часов назад. Недавно она отсюда звонила. Где она? Быстро! - Я схватил его за засаленный галстук и постарался сделать вид, что еще немного, и дерну со всей силы.
- Клиентка только одна, но шатенка. Номер восемь, - зашлепал губами портье.
- Иду наверх. Если кто-то будет спрашивать о той же женщине, скажешь, что она в девятом. Понял?
Он послушно кивнул. Я не сомневался, что он этого не сделает, но и выбора у меня тоже не было. Я взбежал по лестнице наверх, достал пистолет и, прислушавшись у дверей, нажал на ручку. Она была заблокирована. Я полез в карман и вытащил стальную отмычку. Замок поддался сразу же, и я осторожно приоткрыл дверь. Комната была пуста, а из ванной доносился плеск воды. Я проскользнул внутрь и закрыл дверь. На кровати я увидел открытый чемодан, рядом лежал парик. Шум душа не прекращался, я спрятался за открытой дверцей шкафа, убрав пистолет в карман. Вскоре кто-то вышел из ванной; через щель я увидел блондинку в халате, которая подошла к чемодану и начала вынимать из него какие-то вещи. Она и та, в доме, были очень друг на друга похожи, и я до сих пор не знал, кто из них кто. Я прождал за шкафом все десять минут, которые она потратила на то, чтобы одеться. Так что можно сказать, что обеих Пим я видел во всей красе, и не мог решить, у какой из них лучше формы, хотя значение для меня теперь имела только одна - живая. Когда она полностью оделась и повернулась ко мне спиной, я тихо вышел из-за шкафа и закрыл ей ладонью рот. Она вздрогнула и свалилась мне на руки. Я уложил ее на кровать, а сам помчался в ванную. Вернувшись с двумя мокрыми полотенцами, я приложил их ко лбу и шее. Веки ее задрожали. Я слегка отодвинулся, ожидая дальнейшего, но она все так же лежала неподвижно.
- Знаешь телефон миссис Гордениус? - спросил я. Веки снова дрогнули, я подошел ближе и слегка похлопал ее по щеке.
- Быстро звони ей. Если ты настоящая Пима Гордениус, то нам нужно отсюда сматываться. Если ты ее двойник, тоже надо сматываться, но уже не столь спешно. Перед этим мы еще поговорим. Так что решайся.
Она открыла глаза и села. В синих глазах читался страх. Это выглядело убедительно, но и та Пима тоже не выглядела фальшиво. Люди - не стодолларовые банкноты, они умеют отлично притворяться.
- Ну? - поторопил я.
- Кто вы?
- Оуэн Йитс, частный детектив. Вчера Пима Гордениус поручила мне выяснить обстоятельства смерти своего мужа, и вчера же она была убита. И появилась ты, вторая Пима. Мне срочно нужно знать, которая из вас настоящая, и предпринять соответствующие шаги. Поторопись.
Она встала и подошла к телефону, у меня сильнее забилось сердце. Набрав номер, она ждала ответа; я подошел ближе, и, когда она набрала в грудь воздуха, чтобы начать говорить, я взял трубку из ее руки и приложил к уху.
- Алло... Алло! Кто говорит? - узнал я голос миссис Гордениус.
- Это Оуэн Йитс. Послушайте меня: у вас в доме одна ванная?
- Это вы? О чем вы? Почему вы спрашиваете про ванную?
- Я нашел женщину, выдающую себя за Пиму Гордениус. Поскольку одна такая меня уже обманула, я хочу проверить, настоящая ли эта. Ответьте, пожалуйста.
- Две. Внизу и рядом со спальней. Там, где мы разговаривали, но...
Я отодвинул трубку от уха и спросил Пиму - наверное, Пиму:
- Сколько там ванных комнат?
- Две. Рядом с кухней внизу и одна возле спальни свекрови на втором этаже.
Я достал из кармана лицензию и, подав ее ей, сказал в трубку:
- Спокойно, миссис Гордениус. Даю вам Пиму. Сейчас мы уезжаем отсюда, и какое-то время у вас не будет с ней связи. Я должен ее как следует спрятать. А вы проверьте меня и успокойтесь. И сразу уезжайте.
- Я спокойна, - послышалось в трубке. - Уже проверила.
Я кивнул и передал трубку Пиме.
Пока они обменивались какими-то сумбурными указаниями, я бросил в чемодан все ее вещи, пошел в ванную и собрал косметику. Потом сел в кресло и закурил две сигареты. Одну я подал Пиме, другой затянулся сам. Вскоре она закончила разговор и посмотрела на меня.
- Готова? - спросил я.
Она кивнула, я встал и неожиданно застыл как вкопанный, услышав отчетливый скрип гравия на стоянке.
- Свет! - Я ткнул пальцем в сторону выключателя у двери, а сам придвинулся к окну. Когда в комнате наступила темнота, я выглянул наружу. У входа стоял большой темный "бьюик". - Идем, - я схватил чемодан Пимы. Она послушно двинулась следом за мной. У дверей я остановился и сказал: - Еще одно. По мнению тех приятелей внизу, вы должны погибнуть, а я лишь вынужден. Вам придется довериться мне и делать все, что я скажу. Это, - я полез в карман и подал ей ключ от моей машины, - ключ от белого "бастаада", он стоит на шоссе сразу за мотелем. Если со мной что-то случится, немедленно сматывайтесь, ясно?
Она что-то пробормотала, я схватил ее за плечо и сжал.
- Ясно? - прошипел я.
- Д-да!.. - простонала она.
Я отпустил ее и открыл дверь в коридор. Там пока никого не было; я вышел из комнаты и закрыл дверь за Пимой. Мы побежали на цыпочках в сторону другого, противоположного лестнице конца коридора. Там должна была быть пожарная лестница, и она действительно оказалась на месте. Пропустив Пиму вперед, я вышел за ней, закрыв за собой окно. Спуск не занял много времени, холодные перекладины лестницы, как оказалось, не слишком ее пугали. Едва спустившись на землю, мы наткнулись на большой "коммодор". После нескольких секунд лихорадочных размышлений я потянул Пиму за Руку.
- Ключ! Поедем на этом, мою машину они уже знают. Она подала мне ключ, стоивший мне немалых денег, но крайне необходимый как раз в подобных случаях. Замок "коммодора" поддался без малейшего сопротивления; я втолкнул внутрь Пиму и бросил на широкое заднее сиденье чемодан. Тихо закрыв дверь, я слегка опустил окно. Вокруг все еще царила тишина; я вставил ключ в замок зажигания и, когда вспыхнули огоньки на приборной доске, увидел в их свете маленькую серебристую буковку "ф".
- Нам повезло, - прошептал я Пиме. - Мы сидим в "коммодоре-форте". Теперь они могут нас преследовать хоть до самой смерти.
Двигателя мы не слышали, нас мог выдать лишь тихий шелест гравия под колесами. Проезжая мимо мусорных баков, я заметил просвет между деревьями там была дорога. Я медленно поехал в ту сторону. Проехав несколько десятков метров, я свернул налево, а затем, выехав на дорогу уже за моим "бастаадом", вдавил газ до упора. Я включил фары, и мы помчались вперед, пока без каких-либо планов и цели. Свернув на второй съезд, ведущий на юг, я после получаса езды остановился и, включив свет, сказал Пиме:
- Если у вас ко мне какие-то вопросы, то у нас есть время поговорить. Мне нужно сориентироваться на местности.
- Не знаю, о чем вначале спрашивать. Это один сплошной кошмар... - Она покачала головой.
- Ага. Ладно. Сейчас поедем, и я все вам расскажу. - Я улыбнулся и включил навигатор.
Сориентировавшись в окружающей обстановке, я тронулся с места. Темнота начала рассеиваться; мы мчались, время от времени сворачивая в объезды и боковые дороги. И все это время я говорил. Я начал с фальшивой Пимы и на ней же хотел завершить, но, сам не зная почему, рассказал о разговоре с Вуди, о моих подозрениях в отношении той шестерки "подмененных" и выговорился, наверное, как никогда. Прошло часа два, прежде чем я закончил. Мы ехали еще часа два, после чего я свернул на дорогу к лесу, и еще через десять минут мы добрались до большой деревянной хижины. Я купил ее полтора года назад в одном агентстве, потребовав сохранить имя владельца в тайне и велев обставить как обычный дом. У меня там были комп, телефон, огромный погреб и сауна. Денег мне на нее не хватало, но я все же ее купил и теперь радовался этому глупому поступку. Я завел машину в гараж, и мы прошли через внутреннюю дверь в дом. Я попросил Пиму сыграть роль хозяйки, а сам вышел через дверь гаража наружу и вернулся пешком до главной дороги. Срезав с сосны две большие ветки и таща их за собой по следам колес, я причесал траву так, что только собака или анализатор могли бы обнаружить наш след. Заняло это у меня часа два. Когда я вернулся, Пима в светлых брюках суетилась на кухне, опустив шторы на окнах, прежде чем включить свет. Что-то одобрительно буркнув, я направился в ванную и рухнул в почти кипящую воду. Час спустя, красный как рак, я вышел в столовую и застал там пиршество, о каком мечтал все свои холостяцкие годы. Я набил брюхо картошкой, фаршированной грибами, рыбным салатом, половинкой цыпленка и закончил огурцами с ананасом в желе. Кофе был именно таким, каким и должен быть - тяжелым, словно паром на Потомаке, и черным, как Груки. Мы пили молча, добавляя себе приятные ощущения сигаретным дымом.
- Этот твой Вуди неправ, - неожиданно сказала Пима. Я с удовольствием воспринял переход на "ты".
- Почему ты так считаешь? - спросил я лишь оттого, что мне приятно было с ней говорить.
- Питер сразу же после тех прививок страшно изменился. Стал подозрительным, все время кричал, что я за ним шпионю, хотя у меня такого и в мыслях не было. Он все время наталкивался на разные проблемы, с которыми не мог справиться, и злился, когда я хотела ему помочь. Пытался меня изнасиловать, хотя пару месяцев назад сам предложил спокойно разойтись до начала официального дела о разводе. И если бы это действительно был не Питер, а его двойник - хотя это невозможно - то такая подмена все бы объясняла. Но это не был двойник, это был Питер, лишь страшно переменившийся.
Она держала чашку в ладонях, грея их о ее стенки, хотя температура в помещении уже пришла в норму. Я набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул.
- Это весьма странное дело. - Я сам удивился тому, насколько оригинально прозвучало мое утверждение. - А Дональд Инглхардт?
Она скривилась, опустив уголки губ, и тряхнула головой. Волосы выскользнули из-под тонкой повязки.
- Эта фамилия говорит мне не больше, чем рядовому жителю нашего штата. Богач. Ничего больше не знаю.
- Но Питер с ним разговаривал. Инглхардт это подтвердил.
- Ничего не знаю. Может быть. Но мне он ничего не говорил о скандале, связанном с Инглхардтом. Ничего, - повторила она и посмотрела на меня.
- Все ясно, то есть ничего не ясно. Кто-то хочет направить меня к Дональду Инглхардту, и ему это удается. Сразу же после этого кто-то, может быть тот же самый, убивает нанятого специально для того, чтобы сыграть передо мной твою роль, двойника. Или кто-то совсем другой. Честно говоря, не вижу в этом особого смысла. В одном только я уверен - что та Пима не покончила с собой. Тебя тоже искали... А! Кстати! Где ты была?
- Я взяла отпуск и поехала к подруге на озеро Эри, но по дороге передумала и просидела в каком-то отеле у Северной автострады. Потом вернулась домой... и нашла ее...
- Вот почему тебя не могли найти. Подставили ту, другую, и одновременно искали. Если бы ты оставалась в отеле... - Я замолчал, но, видимо, слишком поздно. - Идем спать? - быстро спросил я.
Она кивнула, уставившись в чашку. Я пошел наверх и приготовил постель, а потом из шкафа внизу достал мягкий спальный мешок и подушку. Принеся из холла куртку, я положил ее на кресло, не желая при Пиме вынимать из нее оружие и по-киношному прятать под подушку. Пима отнесла посуду в кухню. На лестнице она обернулась и сказала:
- Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - ответил я и проводил ее взглядом до самого верха, пока она, не оборачиваясь, не исчезла за углом.
Я разделся и влез в спальник. Лежа в темноте, я курил и размышлял. Я выкурил четыре или пять сигарет, ничего особо интересного так и не придумал и в конце концов пошел наверх. Мы встретились на лестничной площадке, а когда я взял ее на руки и понес в комнату, она прошептала мне на ухо:
- Если бы я не видела тебя сегодня в деле, подумала бы, что у тебя нет никаких шансов распутать это дело - слишком уж медленно ты соображаешь...
Я проснулся, как только Пима выскочила из постели и начала одеваться. Не открывая глаз, я пытался догадаться по шороху отдельных предметов гардероба, что именно она сейчас надевает. Встал я, лишь услышав из кухни звон посуды и шипение кофеварки. Побрившись и приняв душ, я вошел в кухню, чувствуя, что уверенности в себе мне явно не хватает. Пима стояла ко мне спиной, расставляя на столе чашки, и чувствовала себя, похоже, точно так же. Я мягко поцеловал ее в шею и сел за стол. Она села напротив, но не произнесла ни слова. Все так же молча мы позавтракали.
- Знаешь что? - неожиданно спросила она. Я фыркнул и облился кофе.
- Вопрос "знаешь что?" занимает в моем личном перечне второе место, выдавил я, закашлявшись.
- Перечне чего?
- Перечне... э... не слишком умных вопросов, придуманных человечеством.
- У-умник. - Она надула губы и сделала паузу, после чего все же не выдержала: - А первое место?
- Ты уже спишь? - спросил я.
- Что?
- Вопрос "ты уже спишь?" - вершина человеческих возможностей. Он всегда приводит меня в бешенство, особенно когда меня таким образом будят.
Пима встала и начала собирать посуду, какое-то время мне казалось, что она все же обиделась. Поставив чашки и тарелки в посудомоечную машину, она повернулась ко мне.
- Знаешь что? - с серьезным видом спросила она. - Я тебя таким образом будить не буду.
Я встал из-за стола и подошел к ней:
- Тебе незачем меня будить, я и так в твоем присутствии не сплю. М-м-м...
- Подожди. - Она высвободилась из объятий. - Я должна тебе кое-что сказать.
- Ну, если нужно... - Я снова сел за стол.
- Все, что ты мне до сих пор рассказывал, столь запутанно, что, скорее всего, это лишь небольшой фрагмент какой-то одной крупной аферы. Собственно, возможностей две. Внешне. Первая - несколько дел, случайно связанных друг с другом, но эта связь слишком явная и слишком сильная. И вторая - что это гигантская афера, начало которой все прозевали, а конец будет ужасен. И при всем при этом что-либо пытаться делать может быть уже поздно.
Я почувствовал, как по спине начинают маршировать несколько батальонов ледяных мурашек, и прижался к спинке кресла, надеясь раздавить хоть какую-то их часть. К счастью, Пима замолчала, перестав добивать меня повторением моих же собственных выводов.
- Я не вполне с тобой согласен, - я слегка нахмурился, что должно было придать моему лицу уверенное и, естественно, умное выражение, - но это уже мои проблемы. Я не привык вести расследование вдвоем. Всегда делал это в одиночку, и, по крайней мере, мне некого было обвинить в совершении ошибок. Признайся, было бы несерьезно, если бы я когда-нибудь явился к тебе с претензиями, что ты направила меня на неверный путь. Согласна?
Она несколько мгновений задумчиво смотрела на меня, а потом я увидел, как ее глаза светлеют.
- Ты почти так же глуп, как и все остальные особи твоего пола, сказала она совершенно серьезно, не отдавая себе отчета в том, что по глазам ее давно видно: она вот-вот рассмеется; после чего повернулась и вышла из кухни.
Я достал из холодильника пиво и, не садясь, залпом выпил. Достав еще банку, я пошел с ней в комнату и сел рядом с Пимой на диван.
- Сейчас я уйду, - тихо сказал я. - Я просто должен уйти, - добавил я, злясь на самого себя. - Отсюда звонить нельзя. Однако время от времени я буду стараться звонить тебе. Не отвечай сразу ни на какие звонки. Когда перестанет записывать автоответчик, включи его и прослушай запись; отвечай лишь на второй звонок через минуту после первого, и только при условии, что пароль будет совпадать. - Я вскрыл банку и глотнул пива. - Я буду называть заглавия книг, которые стоят здесь на полке. При первом разговоре автор будет на А, при втором на В, при третьем на С и так далее. Понимаешь? - Она кивнула, не глядя на меня. - Впрочем, звонить часто я не смогу, мы не можем рисковать. Тебе же нельзя... - я выставил сжатый кулак и начал отгибать пальцы, - во-первых: выходить из дома, открывать кому-либо дверь, если только он не бросит через щель... - Я поколебался. - Что бросить?
- Пачку от "Ред дромадера".
- Отлично. Кроме того, не слишком шуми, следи за шторами. Если же кто-то начнет ломиться, иди на чердак и запрись там, естественно, перед этим включи телефон. - Я встал и вставил в щель аппарата свою визитку с закодированными номерами обоих телефонов. - Люк на чердак не сломать, кроме того, я оставлю тебе кое-какое оружие... умеешь стрелять?
- Смотря из чего. - Она пожала плечами.
- Найду что-нибудь подходящее. Это моя болезнь - собирать оружие. Наверное, я еще ребенок.
- Оуэн, не тяни. Езжай, ладно? - Она подошла и положила руки мне на плечи.
Я кивнул. Пима тоже кивнула, и какое-то время мы понимающе кивали друг другу. Потом я показал ей свой арсенал и перенес на чердак немного еды и воды. И оружия. Я бросил взгляд на книжную полку, и мы попрощались. Перед тем как ехать, я срубил две двухметровые сосенки, связал их вместе и привязал веревками к наружным ручкам дверей машины. Закрыв гараж и разбросав на бетонной площадке немного листьев и несколько палочек, я завел двигатель и тронулся с места. В зеркале видно было, как отлично работает "метла" за автомобилем. После меня не оставалось никакой колеи. Доехав так до дороги и проехав по асфальту несколько сот метров, я перерезал веревку с левой стороны. Связанные бревна отлетели вправо и покатились по обочине. Проехав еще немного, я перерезал вторую веревку. В соответствии с планом вся конструкция упала в кювет, и с шоссе ее не было видно, что мне и требовалось. Я прибавил газу.
Около часа дня я добрался до "Пальмовой рощи". Так же как и вчера, я медленно проехал мимо того места, где припарковал "бастаад", и свернул на проселочную дорогу, по которой мы выехали на автостраду. На задах отеля я быстро выскочил из машины и запер ее на ключ. Оглядевшись по сторонам и не увидев ничего заслуживающего внимания, я взобрался по лесенке на второй этаж. Окно было закрыто, но его можно было открыть чуть ли не пальцем, и я проник в коридор.
Я ожидал полной тишины, но ошибся. Халупа была настолько старой, что процесс ее разрушения был не только видимым, но и слышимым. Шум издавала чуть ли не каждая частичка пыли, а можно было предположить, что ее тут целые тонны. Я медленно двигался в сторону лестницы, останавливаясь возле каждой двери. От стен и дверей веяло столь безнадежной мертвенностью, что если даже кто-то за ними и прятался, то, наверное, как минимум уже лет сорок и теперь его мумия опиралась одним ухом о дверь, застыв в искривленной, неудобной позе.
Я дошел почти до самой лестницы, когда снизу послышался какой-то звук, похожий на короткий смешок или кашель. Не прибавляя шага, я прислушался к происходящему за дверями в номера восьмой, девятый, пятнадцатый и шестнадцатый и лишь затем осторожно выглянул в холл.
Там было пусто, по крайней мере, так мне в первое мгновение показалось. Лишь потом я краем глаза заметил, как дрогнула ветвь пальмы, убрал голову и достал "биффакс". Подождав немного, я выглянул снова. Теперь покачивалось уже несколько ветвей; я снова отступил назад и, опустившись на колени, высунул голову, слегка прикрываясь стойками перил. Угол зрения несколько изменился, и я увидел группу под пальмой.
На узком стульчике сидела крашеная блондинка, держа на коленях коротышку-портье. Коротышка правой рукой мял грудь блондинки, одновременно с помощью другой ее груди пытаясь совершить самоубийство, глубоко воткнув нос в мягкий, переливающийся, подрагивающий, словно порция телячьего заливного, мешок. Я не видел ее лица, но мне почему-то показалось, что она столь же аппетитна и свежа, как та пальма, под которой они сидели.
Я снова убрал голову и огляделся. Ближайший светильник находился в четырех шагах от меня. Я подошел к нему и через платок вывернул лампочку. Парочка внизу никак не реагировала, тогда я оторвал от сигаретной пачки полоску фольги, обернул цоколь лампочки и вкрутил ее на место. После второго оборота из-под пальцев с треском вырвалась искра, и отель погрузился во мрак. На цыпочках я возвратился к лестнице. Некоторое время было все еще тихо, затем послышался чуть хриплый женский голос:
- Мак, предохранители вылетели. Мак!
- Ну и что? - буркнул коротышка. - Тебе мешает? Ведь тут все равно никого нет. - Донесшийся снизу чмокающий звук свидетельствовал о продолжении прерванных ласк.
- Не дурачься! Иди сделай что-нибудь. Ну же! - Похоже было, что она спихнула его с колен.
Мысленно проклиная себя за глупость, я снова подошел к светильнику, вывернул лампочку и, положив ее на пол, вернулся к лестнице, как раз вовремя, чтобы увидеть, как коротышка и его пассия закуривают, а затем он уходит с зажигалкой в руке. Я бесшумно спустился по лестнице и направился в сторону стойки. Без труда отыскав ее, я обошел вокруг и присел за ней, так чтобы меня не было сразу видно. Через некоторое время загорелся свет. Нельзя было сказать, что очень ярко - лампочки начали светить словно с неохотой, как будто на побудке в доме престарелых. Я услышал шаги и голос:
- Все! Чертова проводка... Чего ты оделась? Эй! Ну что такое?
Я встал и сказал:
- Может, с нее уже хватит? Ты же любую девицу за несколько минут раскладываешь, так что не удивляйся, Мак.
Он высоко подпрыгнул, развернувшись в воздухе, блондинка лишь повернула голову. Мак уже снова стоял на полу, искоса поглядывал в сторону коридора, из которого вышел.
- Вы уверены? Это она звонила?
Она немного поколебалась, но ответила: - Да.
- Вы уверены? Голос можно подделать, тем более в трубке... пробормотал я.
- У меня нет никаких сомнений, - отрезала она.
- Не дадите мне ее действительный адрес? Я должен выяснить, почему кто-то изображал передо мной ее.
- Нет!
- Ведь ей сейчас грозит смертельная опасность! Неужели вы не понимаете? Им нужно убить ее и избавиться от тела так, чтобы тот, другой, труп до самого конца считался трупом настоящей Пимы Гордениус!
Какое-то время она обдумывала мои слова, и я почувствовал, что обретаю надежду.
- То, что ты говоришь, парень... - неожиданно перешла она на более доверительный тон, - звучит логично. Но я не могу рисковать.
- Вы обрекаете ее на смерть, - сказал я. - Они уже доказали, что не отступят ни перед чем. Они выбьют из вас адрес Пимы или найдут ее сами. Я еще не знаю в точности, в чем дело, но мне хорошо известно, что если уж кто-то решается на первое убийство, то обычно считает второе или третье самым что ни на есть обычным делом. - Я достал сигареты и протянул пачку миссис Гордениус. Она взяла одну, и мы закурили.
- Где вас можно найти? - спросила она.
- Как когда, - ответил я. - Дома, в конторе, в автомобиле, - я пожал плечами.
- Могу вам обещать, что свяжусь с невесткой как только смогу и сообщу вам, что она решила. - Она встала.
Я тоже поднялся, и мы вышли в коридор. Идя за ней, я достал из бумажника визитку и подал миссис Гордениус уже внизу.
- Звоните на номер телефона в машине. Я буду не спеша возвращаться домой, так что, если Пима где-то тут недалеко, поторопитесь, чтобы я не терял времени на обратный путь. До свида... - Я хлопнул себя по карману. Зажигалка! - крикнул я и, перепрыгивая через три ступеньки, взбежал наверх.
Спальня должна была быть сразу с краю, так выходило по расположению окон. Тихо открыв дверь, я проскользнул в комнату. Телефон стоял сразу у двери, рядом лежал блокнот. Бумага есть бумага... Первая страница была пуста, я вырвал ее и положил в карман. Выбравшись из спальни, я, преднамеренно громко топая, вернулся на лестницу. Миссис Гордениус уже шла наверх. Я похлопал по карману с сигаретами и улыбнулся. По ее глазам видно было, что она, похоже, не дала себя обмануть, но знала, что страничка где-то спрятана.
- Ага! Моя лицензия, она у вас. - Я протянул руку. Она подошла к дивану и, вынув из-за подушки пластиковый прямоугольник, молча отдала его мне.
- Поторопитесь. Счет идет на минуты. - Я повернулся и вышел.
Демонстративно хлопнув дверцей машины, я тронулся с места. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что именно так вел бы себя, чтобы усыпить ее бдительность и вернуться. Свернув несколько раз в какие-то улочки, я остановил машину и, достав страничку из блокнота миссис Гордениус, поднес ее к лампочкам на приборной доске. Писала она, может быть, и шариковой ручкой, но номер не отпечатался так, как мне бы того хотелось. Сунув страничку в сканер, я уже без труда прочитал номер. Быстро соединившись с федеральной сетью, я проверил его. Мотель "Пальмовая роща", десять километров отсюда. Я стартовал как на гонках "Формулы-ноль", оставляя на поворотах по несколько миллиметров протектора. Ночь близилась к концу, но все вокруг спали, и никто не видел моих подвигов на шоссе. Большую часть дороги мне приходилось то тормозить, то прибавлять газу, лишь последние три мили я мчался по шоссе, где мог в полной мере воспользоваться мощностью своего двигателя. Перед мотелем я замедлил ход, внимательно глядя по сторонам, осмотрел большую часть стоянки, проехал еще несколько десятков метров и остановился. Выскочив из машины, я быстро вернулся к мотелю. Там стояли только два автомобиля с остывшими двигателями; я с облегчением вздохнул и вошел в мотель. Стойка с надписью "Комнаты" была пуста, в холле чувствовался затхлый запах. Пальма, стоявшая в углу, явно не имела никакого отношения к названию мотеля: покрытая пылью, она была столь уныла и безнадежна, как будто другие пальмы приговорили ее к пребыванию в этой халупе за какое-то особо опасное пальмовое преступление. Я несколько раз пнул стойку, потом еще раз, увидев какого-то высунувшегося из-за угла типа, который вышел на открытое пространство и засеменил в мою сторону.
- Слушай, приятель, - я сверкнул ему в глаза значком, отчеканенным по случаю третьего съезда Друзей Карибских Островов, - я ищу одну довольно молодую блондинку, она приехала сегодня, пару часов назад. Недавно она отсюда звонила. Где она? Быстро! - Я схватил его за засаленный галстук и постарался сделать вид, что еще немного, и дерну со всей силы.
- Клиентка только одна, но шатенка. Номер восемь, - зашлепал губами портье.
- Иду наверх. Если кто-то будет спрашивать о той же женщине, скажешь, что она в девятом. Понял?
Он послушно кивнул. Я не сомневался, что он этого не сделает, но и выбора у меня тоже не было. Я взбежал по лестнице наверх, достал пистолет и, прислушавшись у дверей, нажал на ручку. Она была заблокирована. Я полез в карман и вытащил стальную отмычку. Замок поддался сразу же, и я осторожно приоткрыл дверь. Комната была пуста, а из ванной доносился плеск воды. Я проскользнул внутрь и закрыл дверь. На кровати я увидел открытый чемодан, рядом лежал парик. Шум душа не прекращался, я спрятался за открытой дверцей шкафа, убрав пистолет в карман. Вскоре кто-то вышел из ванной; через щель я увидел блондинку в халате, которая подошла к чемодану и начала вынимать из него какие-то вещи. Она и та, в доме, были очень друг на друга похожи, и я до сих пор не знал, кто из них кто. Я прождал за шкафом все десять минут, которые она потратила на то, чтобы одеться. Так что можно сказать, что обеих Пим я видел во всей красе, и не мог решить, у какой из них лучше формы, хотя значение для меня теперь имела только одна - живая. Когда она полностью оделась и повернулась ко мне спиной, я тихо вышел из-за шкафа и закрыл ей ладонью рот. Она вздрогнула и свалилась мне на руки. Я уложил ее на кровать, а сам помчался в ванную. Вернувшись с двумя мокрыми полотенцами, я приложил их ко лбу и шее. Веки ее задрожали. Я слегка отодвинулся, ожидая дальнейшего, но она все так же лежала неподвижно.
- Знаешь телефон миссис Гордениус? - спросил я. Веки снова дрогнули, я подошел ближе и слегка похлопал ее по щеке.
- Быстро звони ей. Если ты настоящая Пима Гордениус, то нам нужно отсюда сматываться. Если ты ее двойник, тоже надо сматываться, но уже не столь спешно. Перед этим мы еще поговорим. Так что решайся.
Она открыла глаза и села. В синих глазах читался страх. Это выглядело убедительно, но и та Пима тоже не выглядела фальшиво. Люди - не стодолларовые банкноты, они умеют отлично притворяться.
- Ну? - поторопил я.
- Кто вы?
- Оуэн Йитс, частный детектив. Вчера Пима Гордениус поручила мне выяснить обстоятельства смерти своего мужа, и вчера же она была убита. И появилась ты, вторая Пима. Мне срочно нужно знать, которая из вас настоящая, и предпринять соответствующие шаги. Поторопись.
Она встала и подошла к телефону, у меня сильнее забилось сердце. Набрав номер, она ждала ответа; я подошел ближе, и, когда она набрала в грудь воздуха, чтобы начать говорить, я взял трубку из ее руки и приложил к уху.
- Алло... Алло! Кто говорит? - узнал я голос миссис Гордениус.
- Это Оуэн Йитс. Послушайте меня: у вас в доме одна ванная?
- Это вы? О чем вы? Почему вы спрашиваете про ванную?
- Я нашел женщину, выдающую себя за Пиму Гордениус. Поскольку одна такая меня уже обманула, я хочу проверить, настоящая ли эта. Ответьте, пожалуйста.
- Две. Внизу и рядом со спальней. Там, где мы разговаривали, но...
Я отодвинул трубку от уха и спросил Пиму - наверное, Пиму:
- Сколько там ванных комнат?
- Две. Рядом с кухней внизу и одна возле спальни свекрови на втором этаже.
Я достал из кармана лицензию и, подав ее ей, сказал в трубку:
- Спокойно, миссис Гордениус. Даю вам Пиму. Сейчас мы уезжаем отсюда, и какое-то время у вас не будет с ней связи. Я должен ее как следует спрятать. А вы проверьте меня и успокойтесь. И сразу уезжайте.
- Я спокойна, - послышалось в трубке. - Уже проверила.
Я кивнул и передал трубку Пиме.
Пока они обменивались какими-то сумбурными указаниями, я бросил в чемодан все ее вещи, пошел в ванную и собрал косметику. Потом сел в кресло и закурил две сигареты. Одну я подал Пиме, другой затянулся сам. Вскоре она закончила разговор и посмотрела на меня.
- Готова? - спросил я.
Она кивнула, я встал и неожиданно застыл как вкопанный, услышав отчетливый скрип гравия на стоянке.
- Свет! - Я ткнул пальцем в сторону выключателя у двери, а сам придвинулся к окну. Когда в комнате наступила темнота, я выглянул наружу. У входа стоял большой темный "бьюик". - Идем, - я схватил чемодан Пимы. Она послушно двинулась следом за мной. У дверей я остановился и сказал: - Еще одно. По мнению тех приятелей внизу, вы должны погибнуть, а я лишь вынужден. Вам придется довериться мне и делать все, что я скажу. Это, - я полез в карман и подал ей ключ от моей машины, - ключ от белого "бастаада", он стоит на шоссе сразу за мотелем. Если со мной что-то случится, немедленно сматывайтесь, ясно?
Она что-то пробормотала, я схватил ее за плечо и сжал.
- Ясно? - прошипел я.
- Д-да!.. - простонала она.
Я отпустил ее и открыл дверь в коридор. Там пока никого не было; я вышел из комнаты и закрыл дверь за Пимой. Мы побежали на цыпочках в сторону другого, противоположного лестнице конца коридора. Там должна была быть пожарная лестница, и она действительно оказалась на месте. Пропустив Пиму вперед, я вышел за ней, закрыв за собой окно. Спуск не занял много времени, холодные перекладины лестницы, как оказалось, не слишком ее пугали. Едва спустившись на землю, мы наткнулись на большой "коммодор". После нескольких секунд лихорадочных размышлений я потянул Пиму за Руку.
- Ключ! Поедем на этом, мою машину они уже знают. Она подала мне ключ, стоивший мне немалых денег, но крайне необходимый как раз в подобных случаях. Замок "коммодора" поддался без малейшего сопротивления; я втолкнул внутрь Пиму и бросил на широкое заднее сиденье чемодан. Тихо закрыв дверь, я слегка опустил окно. Вокруг все еще царила тишина; я вставил ключ в замок зажигания и, когда вспыхнули огоньки на приборной доске, увидел в их свете маленькую серебристую буковку "ф".
- Нам повезло, - прошептал я Пиме. - Мы сидим в "коммодоре-форте". Теперь они могут нас преследовать хоть до самой смерти.
Двигателя мы не слышали, нас мог выдать лишь тихий шелест гравия под колесами. Проезжая мимо мусорных баков, я заметил просвет между деревьями там была дорога. Я медленно поехал в ту сторону. Проехав несколько десятков метров, я свернул налево, а затем, выехав на дорогу уже за моим "бастаадом", вдавил газ до упора. Я включил фары, и мы помчались вперед, пока без каких-либо планов и цели. Свернув на второй съезд, ведущий на юг, я после получаса езды остановился и, включив свет, сказал Пиме:
- Если у вас ко мне какие-то вопросы, то у нас есть время поговорить. Мне нужно сориентироваться на местности.
- Не знаю, о чем вначале спрашивать. Это один сплошной кошмар... - Она покачала головой.
- Ага. Ладно. Сейчас поедем, и я все вам расскажу. - Я улыбнулся и включил навигатор.
Сориентировавшись в окружающей обстановке, я тронулся с места. Темнота начала рассеиваться; мы мчались, время от времени сворачивая в объезды и боковые дороги. И все это время я говорил. Я начал с фальшивой Пимы и на ней же хотел завершить, но, сам не зная почему, рассказал о разговоре с Вуди, о моих подозрениях в отношении той шестерки "подмененных" и выговорился, наверное, как никогда. Прошло часа два, прежде чем я закончил. Мы ехали еще часа два, после чего я свернул на дорогу к лесу, и еще через десять минут мы добрались до большой деревянной хижины. Я купил ее полтора года назад в одном агентстве, потребовав сохранить имя владельца в тайне и велев обставить как обычный дом. У меня там были комп, телефон, огромный погреб и сауна. Денег мне на нее не хватало, но я все же ее купил и теперь радовался этому глупому поступку. Я завел машину в гараж, и мы прошли через внутреннюю дверь в дом. Я попросил Пиму сыграть роль хозяйки, а сам вышел через дверь гаража наружу и вернулся пешком до главной дороги. Срезав с сосны две большие ветки и таща их за собой по следам колес, я причесал траву так, что только собака или анализатор могли бы обнаружить наш след. Заняло это у меня часа два. Когда я вернулся, Пима в светлых брюках суетилась на кухне, опустив шторы на окнах, прежде чем включить свет. Что-то одобрительно буркнув, я направился в ванную и рухнул в почти кипящую воду. Час спустя, красный как рак, я вышел в столовую и застал там пиршество, о каком мечтал все свои холостяцкие годы. Я набил брюхо картошкой, фаршированной грибами, рыбным салатом, половинкой цыпленка и закончил огурцами с ананасом в желе. Кофе был именно таким, каким и должен быть - тяжелым, словно паром на Потомаке, и черным, как Груки. Мы пили молча, добавляя себе приятные ощущения сигаретным дымом.
- Этот твой Вуди неправ, - неожиданно сказала Пима. Я с удовольствием воспринял переход на "ты".
- Почему ты так считаешь? - спросил я лишь оттого, что мне приятно было с ней говорить.
- Питер сразу же после тех прививок страшно изменился. Стал подозрительным, все время кричал, что я за ним шпионю, хотя у меня такого и в мыслях не было. Он все время наталкивался на разные проблемы, с которыми не мог справиться, и злился, когда я хотела ему помочь. Пытался меня изнасиловать, хотя пару месяцев назад сам предложил спокойно разойтись до начала официального дела о разводе. И если бы это действительно был не Питер, а его двойник - хотя это невозможно - то такая подмена все бы объясняла. Но это не был двойник, это был Питер, лишь страшно переменившийся.
Она держала чашку в ладонях, грея их о ее стенки, хотя температура в помещении уже пришла в норму. Я набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул.
- Это весьма странное дело. - Я сам удивился тому, насколько оригинально прозвучало мое утверждение. - А Дональд Инглхардт?
Она скривилась, опустив уголки губ, и тряхнула головой. Волосы выскользнули из-под тонкой повязки.
- Эта фамилия говорит мне не больше, чем рядовому жителю нашего штата. Богач. Ничего больше не знаю.
- Но Питер с ним разговаривал. Инглхардт это подтвердил.
- Ничего не знаю. Может быть. Но мне он ничего не говорил о скандале, связанном с Инглхардтом. Ничего, - повторила она и посмотрела на меня.
- Все ясно, то есть ничего не ясно. Кто-то хочет направить меня к Дональду Инглхардту, и ему это удается. Сразу же после этого кто-то, может быть тот же самый, убивает нанятого специально для того, чтобы сыграть передо мной твою роль, двойника. Или кто-то совсем другой. Честно говоря, не вижу в этом особого смысла. В одном только я уверен - что та Пима не покончила с собой. Тебя тоже искали... А! Кстати! Где ты была?
- Я взяла отпуск и поехала к подруге на озеро Эри, но по дороге передумала и просидела в каком-то отеле у Северной автострады. Потом вернулась домой... и нашла ее...
- Вот почему тебя не могли найти. Подставили ту, другую, и одновременно искали. Если бы ты оставалась в отеле... - Я замолчал, но, видимо, слишком поздно. - Идем спать? - быстро спросил я.
Она кивнула, уставившись в чашку. Я пошел наверх и приготовил постель, а потом из шкафа внизу достал мягкий спальный мешок и подушку. Принеся из холла куртку, я положил ее на кресло, не желая при Пиме вынимать из нее оружие и по-киношному прятать под подушку. Пима отнесла посуду в кухню. На лестнице она обернулась и сказала:
- Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - ответил я и проводил ее взглядом до самого верха, пока она, не оборачиваясь, не исчезла за углом.
Я разделся и влез в спальник. Лежа в темноте, я курил и размышлял. Я выкурил четыре или пять сигарет, ничего особо интересного так и не придумал и в конце концов пошел наверх. Мы встретились на лестничной площадке, а когда я взял ее на руки и понес в комнату, она прошептала мне на ухо:
- Если бы я не видела тебя сегодня в деле, подумала бы, что у тебя нет никаких шансов распутать это дело - слишком уж медленно ты соображаешь...
Я проснулся, как только Пима выскочила из постели и начала одеваться. Не открывая глаз, я пытался догадаться по шороху отдельных предметов гардероба, что именно она сейчас надевает. Встал я, лишь услышав из кухни звон посуды и шипение кофеварки. Побрившись и приняв душ, я вошел в кухню, чувствуя, что уверенности в себе мне явно не хватает. Пима стояла ко мне спиной, расставляя на столе чашки, и чувствовала себя, похоже, точно так же. Я мягко поцеловал ее в шею и сел за стол. Она села напротив, но не произнесла ни слова. Все так же молча мы позавтракали.
- Знаешь что? - неожиданно спросила она. Я фыркнул и облился кофе.
- Вопрос "знаешь что?" занимает в моем личном перечне второе место, выдавил я, закашлявшись.
- Перечне чего?
- Перечне... э... не слишком умных вопросов, придуманных человечеством.
- У-умник. - Она надула губы и сделала паузу, после чего все же не выдержала: - А первое место?
- Ты уже спишь? - спросил я.
- Что?
- Вопрос "ты уже спишь?" - вершина человеческих возможностей. Он всегда приводит меня в бешенство, особенно когда меня таким образом будят.
Пима встала и начала собирать посуду, какое-то время мне казалось, что она все же обиделась. Поставив чашки и тарелки в посудомоечную машину, она повернулась ко мне.
- Знаешь что? - с серьезным видом спросила она. - Я тебя таким образом будить не буду.
Я встал из-за стола и подошел к ней:
- Тебе незачем меня будить, я и так в твоем присутствии не сплю. М-м-м...
- Подожди. - Она высвободилась из объятий. - Я должна тебе кое-что сказать.
- Ну, если нужно... - Я снова сел за стол.
- Все, что ты мне до сих пор рассказывал, столь запутанно, что, скорее всего, это лишь небольшой фрагмент какой-то одной крупной аферы. Собственно, возможностей две. Внешне. Первая - несколько дел, случайно связанных друг с другом, но эта связь слишком явная и слишком сильная. И вторая - что это гигантская афера, начало которой все прозевали, а конец будет ужасен. И при всем при этом что-либо пытаться делать может быть уже поздно.
Я почувствовал, как по спине начинают маршировать несколько батальонов ледяных мурашек, и прижался к спинке кресла, надеясь раздавить хоть какую-то их часть. К счастью, Пима замолчала, перестав добивать меня повторением моих же собственных выводов.
- Я не вполне с тобой согласен, - я слегка нахмурился, что должно было придать моему лицу уверенное и, естественно, умное выражение, - но это уже мои проблемы. Я не привык вести расследование вдвоем. Всегда делал это в одиночку, и, по крайней мере, мне некого было обвинить в совершении ошибок. Признайся, было бы несерьезно, если бы я когда-нибудь явился к тебе с претензиями, что ты направила меня на неверный путь. Согласна?
Она несколько мгновений задумчиво смотрела на меня, а потом я увидел, как ее глаза светлеют.
- Ты почти так же глуп, как и все остальные особи твоего пола, сказала она совершенно серьезно, не отдавая себе отчета в том, что по глазам ее давно видно: она вот-вот рассмеется; после чего повернулась и вышла из кухни.
Я достал из холодильника пиво и, не садясь, залпом выпил. Достав еще банку, я пошел с ней в комнату и сел рядом с Пимой на диван.
- Сейчас я уйду, - тихо сказал я. - Я просто должен уйти, - добавил я, злясь на самого себя. - Отсюда звонить нельзя. Однако время от времени я буду стараться звонить тебе. Не отвечай сразу ни на какие звонки. Когда перестанет записывать автоответчик, включи его и прослушай запись; отвечай лишь на второй звонок через минуту после первого, и только при условии, что пароль будет совпадать. - Я вскрыл банку и глотнул пива. - Я буду называть заглавия книг, которые стоят здесь на полке. При первом разговоре автор будет на А, при втором на В, при третьем на С и так далее. Понимаешь? - Она кивнула, не глядя на меня. - Впрочем, звонить часто я не смогу, мы не можем рисковать. Тебе же нельзя... - я выставил сжатый кулак и начал отгибать пальцы, - во-первых: выходить из дома, открывать кому-либо дверь, если только он не бросит через щель... - Я поколебался. - Что бросить?
- Пачку от "Ред дромадера".
- Отлично. Кроме того, не слишком шуми, следи за шторами. Если же кто-то начнет ломиться, иди на чердак и запрись там, естественно, перед этим включи телефон. - Я встал и вставил в щель аппарата свою визитку с закодированными номерами обоих телефонов. - Люк на чердак не сломать, кроме того, я оставлю тебе кое-какое оружие... умеешь стрелять?
- Смотря из чего. - Она пожала плечами.
- Найду что-нибудь подходящее. Это моя болезнь - собирать оружие. Наверное, я еще ребенок.
- Оуэн, не тяни. Езжай, ладно? - Она подошла и положила руки мне на плечи.
Я кивнул. Пима тоже кивнула, и какое-то время мы понимающе кивали друг другу. Потом я показал ей свой арсенал и перенес на чердак немного еды и воды. И оружия. Я бросил взгляд на книжную полку, и мы попрощались. Перед тем как ехать, я срубил две двухметровые сосенки, связал их вместе и привязал веревками к наружным ручкам дверей машины. Закрыв гараж и разбросав на бетонной площадке немного листьев и несколько палочек, я завел двигатель и тронулся с места. В зеркале видно было, как отлично работает "метла" за автомобилем. После меня не оставалось никакой колеи. Доехав так до дороги и проехав по асфальту несколько сот метров, я перерезал веревку с левой стороны. Связанные бревна отлетели вправо и покатились по обочине. Проехав еще немного, я перерезал вторую веревку. В соответствии с планом вся конструкция упала в кювет, и с шоссе ее не было видно, что мне и требовалось. Я прибавил газу.
Около часа дня я добрался до "Пальмовой рощи". Так же как и вчера, я медленно проехал мимо того места, где припарковал "бастаад", и свернул на проселочную дорогу, по которой мы выехали на автостраду. На задах отеля я быстро выскочил из машины и запер ее на ключ. Оглядевшись по сторонам и не увидев ничего заслуживающего внимания, я взобрался по лесенке на второй этаж. Окно было закрыто, но его можно было открыть чуть ли не пальцем, и я проник в коридор.
Я ожидал полной тишины, но ошибся. Халупа была настолько старой, что процесс ее разрушения был не только видимым, но и слышимым. Шум издавала чуть ли не каждая частичка пыли, а можно было предположить, что ее тут целые тонны. Я медленно двигался в сторону лестницы, останавливаясь возле каждой двери. От стен и дверей веяло столь безнадежной мертвенностью, что если даже кто-то за ними и прятался, то, наверное, как минимум уже лет сорок и теперь его мумия опиралась одним ухом о дверь, застыв в искривленной, неудобной позе.
Я дошел почти до самой лестницы, когда снизу послышался какой-то звук, похожий на короткий смешок или кашель. Не прибавляя шага, я прислушался к происходящему за дверями в номера восьмой, девятый, пятнадцатый и шестнадцатый и лишь затем осторожно выглянул в холл.
Там было пусто, по крайней мере, так мне в первое мгновение показалось. Лишь потом я краем глаза заметил, как дрогнула ветвь пальмы, убрал голову и достал "биффакс". Подождав немного, я выглянул снова. Теперь покачивалось уже несколько ветвей; я снова отступил назад и, опустившись на колени, высунул голову, слегка прикрываясь стойками перил. Угол зрения несколько изменился, и я увидел группу под пальмой.
На узком стульчике сидела крашеная блондинка, держа на коленях коротышку-портье. Коротышка правой рукой мял грудь блондинки, одновременно с помощью другой ее груди пытаясь совершить самоубийство, глубоко воткнув нос в мягкий, переливающийся, подрагивающий, словно порция телячьего заливного, мешок. Я не видел ее лица, но мне почему-то показалось, что она столь же аппетитна и свежа, как та пальма, под которой они сидели.
Я снова убрал голову и огляделся. Ближайший светильник находился в четырех шагах от меня. Я подошел к нему и через платок вывернул лампочку. Парочка внизу никак не реагировала, тогда я оторвал от сигаретной пачки полоску фольги, обернул цоколь лампочки и вкрутил ее на место. После второго оборота из-под пальцев с треском вырвалась искра, и отель погрузился во мрак. На цыпочках я возвратился к лестнице. Некоторое время было все еще тихо, затем послышался чуть хриплый женский голос:
- Мак, предохранители вылетели. Мак!
- Ну и что? - буркнул коротышка. - Тебе мешает? Ведь тут все равно никого нет. - Донесшийся снизу чмокающий звук свидетельствовал о продолжении прерванных ласк.
- Не дурачься! Иди сделай что-нибудь. Ну же! - Похоже было, что она спихнула его с колен.
Мысленно проклиная себя за глупость, я снова подошел к светильнику, вывернул лампочку и, положив ее на пол, вернулся к лестнице, как раз вовремя, чтобы увидеть, как коротышка и его пассия закуривают, а затем он уходит с зажигалкой в руке. Я бесшумно спустился по лестнице и направился в сторону стойки. Без труда отыскав ее, я обошел вокруг и присел за ней, так чтобы меня не было сразу видно. Через некоторое время загорелся свет. Нельзя было сказать, что очень ярко - лампочки начали светить словно с неохотой, как будто на побудке в доме престарелых. Я услышал шаги и голос:
- Все! Чертова проводка... Чего ты оделась? Эй! Ну что такое?
Я встал и сказал:
- Может, с нее уже хватит? Ты же любую девицу за несколько минут раскладываешь, так что не удивляйся, Мак.
Он высоко подпрыгнул, развернувшись в воздухе, блондинка лишь повернула голову. Мак уже снова стоял на полу, искоса поглядывал в сторону коридора, из которого вышел.