Страница:
— Ну, мамаша, я же не спрашиваю вас, что вы делаете в такую рань, куда вас несет?
— А никакого секрету. Вот, пушнину собираю, — старушка показывает на сумку, из которой торчат горлышки пустых бутылок.
— А, дополнительный доход!
— Сам ты — дополнительный! — обижается старушка, — Всю жизнь горбатилась, а теперь на мою пенсию можно купить аж пятнадцать буханок хлеба! Да и ту пенсию уж пятый месяц не выдают. А ты говоришь, дополнительный! А что тебя в такую рань сюда занесло?
— Да натурные съемки сегодня, а конь мне попался пугливый. Вот и объезжаю его, чтобы привыкал, не пугался. А с утра пораньше, чтобы народу поменьше попадалось. Вы-то вот креститься начали, а другой, не ровен час, концы отдаст с перепугу. Вы мне, мамаша, лучше вот что скажите. Здесь где-нибудь поблизости не видели, чтобы желтый туман или пар клубился?
— А как же! Вон там, за углом из теплотрассы фугует. А тебе зачем?
— Товарищ у меня там живет. Так он про этот пар рассказывал, чтобы я его как ориентир использовал, когда буду его дом разыскивать. И давно этот пар там валит?
— Да уж месяца три. Раньше быстро бы починили, а сейчас… — старушка машет рукой, — рабочих посокращали, а тем, кто остался, платить нечем. Так они за бесплатно будут чинить! А что за фильм снимаете? Не по Дюма ли?
— Точно, по Дюма.
— Понятно. Ну, с богом, касатик! Мне пора.
— Всего доброго, мамаша!
Слезаю с коня и веду его на поводу в указанном направлении. Все стены домов, витрины магазинов обклеены плакатами, с которых сдержанно улыбается седовласый Президент, а под ним — призыв: «Голосуй или проиграешь!» Видно, здорово кто-то боится проиграть, раз затрачивает на рекламу такие бешеные деньги. Мне вспоминается список, который я видел на компьютере, и холодок пробегает по моей спине. Демократия! Время ее побери!
За углом из камеры теплотрассы действительно «фугует» столб желтого пара. Камера огорожена колышками с веревками и давно уже выцветшими красными флажками. Въезжаю в пар и попадаю на железнодорожную станцию, судя по паровозам, где-то в третьей четверти XIX века. Следующий переход оказывается неподалеку, между двумя кучами шлака. Из него я попадаю в осеннюю степь.
Оттуда — в зимний лес. Из него — в тропическую саванну. Я перехожу из фазы в фазу, и меня не покидает мысль: «Когда это кончится? И кончится ли вообще когда-нибудь? Куда заведут меня эти переходы? Не лучше ли остановиться и просто ждать, когда меня найдут свои? Но, учитывая бесконечную множественность параллельных миров-фаз, это потребует такого же бесконечного времени. Я могу так прождать до конца своей жизни и даже дольше. С другой стороны, исходя из тех же соображений, я могу так путешествовать из фазы в фазу тоже до бесконечности».
Великое Время! Что же сейчас творится в Монастыре? Нет, ждать на месте я не могу, лучше что-то предпринимать. А предпринять я могу только одно: оказавшись в другой фазе, искать переход в следующую. Слава Времени, все переходы не так уж далеко друг от друга. Дважды меня заносит куда-то вообще на другую планету. Первый раз по желтому небу движется тусклое светило, в два раза меньше Солнца, скудно освещающее синюю растительность. Другой раз — сиреневые пески, и Солнце ярче и больше нашего. По-моему, по таким пескам и под таким палящим солнцем я полз, теряя силы, во время курса МПП.
Побывал я и в мезозое. Слава Времени, с тираннозаврами и другими подобными обитателями этой веселой эпохи встретиться не довелось. Но я вздохнул облегченно, попав в мир экологической катастрофы. Здесь хоть и погано, но никто тебя не съест.
Покидая арктическую пустыню, где проход находился между двумя торосами, я выезжаю прямо на ствол мушкета, наведенного на меня в упор. Быстро пригибаюсь к холке коня и выхватываю револьвер. Над головой гремит выстрел. Я не дожидаюсь второго и стреляю сам. Убитый оказывается последним спутником де Ривака.
Осмотревшись, с облегчением вздыхаю. Это тот самый овраг, с которого начались мои «хождения по фазам». Интересно. Я провел там много часов, одно скитание по мелководью протерозойского моря чего стоит. А здесь прошло всего ничего. Один из преследователей ринулся за мной, а второй остался ждать с мушкетом наготове. И он даже не успел устать и опустить мушкет! Так. Значит, де Ривак ждет меня поблизости. Осторожно спускаюсь в основной ствол оврага. Приблизившись к повороту, даю вороному шпоры и выскакиваю прыжком. Пуля свистит сзади. Стреляю навскидку. С головы де Ривака слетает шляпа. Он стоит с дымящимся пистолетом в руке и улыбается.
— Вот мы и обменялись приветствиями. Ну, как вам понравилось путешествие? Я не думал, что вы сумеете выбраться оттуда.
— А почему вы не последовали за мной?
— Я что, с ума сошел соваться в… — тут он произносит непонятное мне слово.
Я соображаю, что французский язык еще не знает слова «фаза» и он использовал свой термин.
— Ну что ж, нам вроде бы нечего больше делить. Ярла Хольмквиста вы упустили, он уже наверняка присоединился к своему посольству. Вы проиграли, барон.
— Вот поэтому-то нам и есть, что делить. Неужели вы думаете, что я оставлю все так, как есть? Теперь мне надо ни много ни мало, а вашу жизнь.
— Вот этого я вам обещать не могу, — говорю я и поднимаю револьвер.
Надо же быть таким идиотом! За все время скитания по фазам ни разу не догадался проверить оружие. Барабан пуст!
Выхватываю из ножен саблю. Де Ривак оказывается достойным и весьма не слабым соперником. Дважды меня спасает кольчуга. Поняв это, барон целит мне в голову и по рукам. Я, в свою очередь, уясняю, что бронежилет саблей не пробить и тоже целюсь по голове. Это изменение тактики сильно сужает нам обоим диапазон возможных приемов боя.
Не знаю, сколько бы продолжался этот бой. Поначалу мне не повезло. Сабля де Ривака задевает мне левую руку и ранит бедро. Передо мной сразу встает сцена моего боя с Синим Флинном. Его поражение началось с такой же пустяковой раны. Стискиваю зубы и мобилизую все свое умение. Я-то прекрасно знаю, что меня ждет в случае поражения.
Но что я могу поделать, если противник во всем равен мне. Здесь можно надеяться только на случай. И случай помог. Наши кони грызутся между собой, словно разделяя вражду хозяев. Вороной оказывается более удачливым, и конь де Ривака шарахается. Барон на мгновение теряет стремена. Для меня этого достаточно.
Де Ривак лежит навзничь. Кровь из длинной раны на голове заливает песок. Лицо его быстро бледнеет. Спешиваюсь. Де Ривак не дышит, сердце его не бьется.
— На этот раз без обмана, — говорю я и обыскиваю де Ривака, забирая все бумаги.
Перед тем как покинуть место поединка, не могу удержаться, чтобы не пустить стрелу в Маринелло. Не знаю, читал ли он Шекспира, но я надеюсь, что он наблюдает эту сцену и слышит меня. Глядя на мертвого де Ривака, цитирую:
— Thou wretched rash, intruding fool, farewell! I took thee for thy better; take thy fortune; thou find'st to be too busy is some danger.
[4]
Выезжаю на дорогу и, поколебавшись, еду туда, где оставил в прикрытие ярлу и де Легару мушкетеров, гвардейцев и людей Степлтона. Очень скоро навстречу мне попадаются остатки моего отряда. Это четыре Серебряных и один Золотой мушкетеры, один гвардеец Бернажу и пять людей Стэплтона. Во главе едет де Сен-Реми. Вид их красноречиво свидетельствует о том, как нелегко им пришлось. Почти все они в окровавленных повязках, плащи и камзолы рваные, в крови. Сами все запыленные и измученные до крайней степени.
Де Сен-Реми подъезжает ко мне, отдает честь и докладывает:
— Приказ исполнен, лейтенант!
— Де Вордейль и сэр Ричард?
— Маркиз погиб, сэр Ричард тяжело ранен. Мы оставили его на артиллерийской батарее. Вы знаете, где это.
— Ясно. Главное мы сделали. Граф де Легар с ярлом сумели вырваться из засады и уйти от погони. Теперь они в безопасности.
— Я вижу, лейтенант, что и вам пришлось жарко. Мы проезжали по вашим следам. Один из раненых показал, что за вами гнался де Ривак. Мы его уже похоронили, а у него, оказывается, жизней не меньше, чем у кошки! Кстати, где он теперь?
— Можете отныне забыть о нем.
— Отлично! Но вы ранены, лейтенант?
— Не тяжелее, чем вы. Давайте не будем терять времени. Надо догнать де Легара.
Ярла с де Легаром мы нагоняем уже при въезде в Брюн. Андрей при моем появлении облегченно вздыхает.
— Когда ты так удачно отсек погоню картечью, я каждую минуту ждал, что ты вот-вот нас догонишь. Но, сам понимаешь, остановиться и подождать тебя я не мог. Куда же ты пропал, что случилось?
— Де Ривак, — коротко отвечаю я.
— Ото! Живуч, сволочь! Ну, и как ты справился?
— С ним все в порядке, но не это главное.
— А что же?
— Сейчас сдадим ярла посольству, быстренько вернемся домой, и там все узнаешь. Разговор долгий.
Андрей сгорает от любопытства, но дело надо довести до конца.
Во дворце наместника ярла Хольмквиста ожидало скандинавское посольство. Ярл тепло прощается с нами, с мушкетерами и гвардейцами. Людям Стэплтона я сразу на постоялом дворе пишу рекомендации для вступления в мушкетерскую дивизию. Де Сен-Реми получает разрешение отдохнуть и расслабиться до утра. А мы с Андреем — де Легаром приказываем подать нам ужин и уходим к себе в комнату.
Заинтригованный Андрей требует, чтобы я все рассказал немедленно. Удовлетворяю его любопытство в части того, как я уходил от погони, как дрался с де Риваком, но ни словом не обмолвливаюсь о моем «хождении за три фазы». Андрей явно не удовлетворен, но я неумолим.
— Остальное дома и только дома. Мне самому надо еще все как следует осмыслить.
— Тогда зачем тянуть время с этим ужином?
— Андрюша, от каждой эпохи надо брать свои радости. Должны же мы как-то скрасить свою тяжелую работу.
Широким жестом указываю на стол, где, перемежаясь с бутылками отличного лотарингского вина, стоят блюда с изысканными кушаньями.
— Такого ты на синтезаторе не сотворишь, фантазии не хватит, и по линии доставки не получишь. А такую вещь можно попробовать только здесь.
Наполняю стакан превосходным брюнским пивом, подмигивая в угол комнаты, и тут же слышу голос Магистра:
— Андрэ, хватит резвиться. Время с тобой, заканчивайте ужин да побыстрее, а то у нас уже слюнки текут. После ужина — сразу домой! Хватит гулять по Лотарингии и еще Время знает где. Отпуск кончился, пора за работу.
Мы приканчиваем ужин и укладываемся в постели. Пора домой, дело сделано.
Глава 21
Принимает меня черноглазая Шелли. С монитора компьютера меня уже торопит Магистр. Попрощавшись с Шелли, шагаю в Нуль-Т и выхожу у Магистра.
Андрея еще нет, Лены тоже. Хочу спросить, где она, но Магистр меня опережает:
— Присаживайся, Андрэ, сейчас придет твой товарищ, и мы начнем тебя потрошить. А пока пей кофе.
Катрин наливает чашку и подает мне. Открывается дверь Нуль-Т, и входит Андрей.
— Ну, вот и все в сборе, — говорит Магистр.
— А где Лена? — спрашиваю я.
— Отдыхает, — просто отвечает Магистр. — Но давай не будем отвлекаться. Пей кофе и рассказывай. Нам всем не терпится узнать, где это ты пропадал целых три минуты. Ты не представляешь, какая тут поднялась паника!
Я улыбаюсь, сам-то я запаниковал намного позже, чем через три минуты. Вернувшись в кресло, беру чашку, не спеша выпиваю кофе, возвращаю чашку Катрин и прошу:
— Еще, пожалуйста, Кэт. Давно не пил кофе…
— Хватит тянуть кота за хвост, Андрэ! — вскидывается Магистр.
Все напряженно молчат и смотрят на меня.
— А ты, чем подгонять меня, лучше сотвори бутылочку «Столичной» и соответствующей закусочки. А повод выпить будет, это я обещаю.
Магистр смотрит на меня, как бык на матадора.
— Магистр, если после первых же моих слов тебя не потянет выпить, можешь сослать меня пожизненно в Хозсектор. Так что давай, делай.
Магистр молча достает две бутылки водки и бутылку сухого вина. Так же молча подходит к синтезатору и творит закуску. С каменным лицом ставит все на стол и усаживается напротив меня. Андрей тем временем достает рюмки, разливает мужчинам водку, а Кристине вино и вопросительно смотрит на Катрин. Та также молча показывает глазами на водку. Я усмехаюсь: воспитали, ничего не скажешь! Когда движение прекращается, я отпиваю кофе и говорю, глядя на компьютер:
— Значит, три минуты моего отсутствия вызвали здесь панику? — Я снова улыбаюсь. — А что было бы здесь, если бы я отсутствовал не три минуты, а, скажем, часов двенадцать?
— Не задавай глупых вопросов, Андрей! — не выдерживает Стремберг. — С тобой не было связи целых три минуты. Мы здесь с ног сбились, только вот он, — Стремберг кивает на Магистра, — не дал мне поднять общую тревогу. Куда ты скрылся? Что делал?
— То, что вы здесь из-за меня пережили, — легкая икотка по сравнению с тем, что перечувствовал я. У вас этот стресс продолжался всего три минуты. Я же имел счастье переживать все это более двенадцати часов. Поверьте, в шевелюре графа Саусверка добавилось немало седины.
Все молчат, осмысливая сказанное. Катрин глядит на меня широко раскрытыми глазами, качая головой, словно не веря ни одному моему слову. Кристина задумчиво смотрит на меня, опершись подбородком на ладони в розовых шелковых перчатках. Магистр, не глядя, протягивает руку, берет рюмку, залпом выпивает ее, ставит на стол и, щелкнув пальцами, показывает на нее Андрею. Все это он проделывает, не сводя с меня напряженного взгляда. Андрей с готовностью наполняет опустевшую рюмку.
— Что, Магистр, я оказался прав? — ехидничаю я.
— Прав, прав, Время тебя побери! Что ты имеешь в виду, говоря о двенадцати часах? Ты хочешь сказать, что отсутствовал двенадцать часов твоего субъективного времени? Где же ты был так долго?
— Закуси, Магистр, рассказывать я буду долго, еще не раз мой рассказ запивать будешь.
Магистр послушно берет груздь и жует, по-прежнему не сводя с меня напряженного взгляда. Я беру рюмку.
— Давайте сначала выпьем. Выпьем за мое возвращение. Если бы вы знали, как я рад, что имею возможность снова видеть вас, быть с вами рядом. Одно Время свидетель тому, что я уже потерял всякую надежду вернуться. Я готов был расплакаться, я молился на вас, как на богов, я уже прощался с вами. Но я все-таки выбрался. Вот за это и выпьем!
Кристина приподнимается и поднимает свой бокал:
— Андрей, я поздравляю тебя от всей души! Я уже поняла, где ты был, и сознаюсь честно, я бы от страха рехнулась. Как ты выбрался? Я с нетерпением жду твоего рассказа.
Я выпиваю и закусываю селедкой, потом говорю:
— Знаешь, Крис, я тоже был близок к этому. Никогда мне еще не было так страшно. Андрей, налей нам еще, а ты, Кэт, найди, пожалуйста, момент моего исчезновения и подготовь запись.
На мониторе возникает сцена погони де Ривака за графом Саусверком. Вот Саусверк устремляется вверх по ответвлению оврага сквозь заросли ивняка и… пропадает. Из-за поворота показывается де Ривак с двумя своими людьми. Один из них выскакивает вперед и тоже пропадает.
— Стой! — кричит де Ривак.
Второй его человек останавливается и недоуменно смотрит на него.
— Жди его здесь. Заряди мушкет и будь наготове. Он сейчас должен вернуться, подождем.
— А если не вернется?
— Тем хуже для него, — с неприятным смешком отвечает де Ривак и снова говорит: — Подождем.
И, подумав, добавляет:
— С часок подождем. Ты здесь, а я за поворотом. Если появится, сразу же стреляй.
Ждать приходится недолго. Не успевает спутник де Ривака зарядить мушкет, как трещат кусты. Грохочут выстрелы, и граф Саусверк начинает осторожно спускаться в овраг. Прыжок коня, выстрелы, слетает шляпа де Ривака, и тот, улыбаясь, говорит:
— Вот мы и обменялись приветствиями! Ну, как вам понравилось путешествие? Я не думал, что вы выберетесь оттуда.
Мой вопрос:
— А почему вы не последовали за мной?
— Я что, с ума сошел, соваться в…
Опять какая-то тарабарщина.
— Стоп! — говорю я. — Кэт, сделай, пожалуйста, повтор.
— Не надо, — вмешивается Магистр. — Он сказал «угон крадикс зуфель». Только не спрашивай меня, что это значит. Лингвисты расшифровывают это уже несколько часов.
А на мониторе тем временем продолжают развиваться события.
— …оставлю все так, как есть? Теперь мне надо ни много ни мало, а вашу жизнь.
Сверкают обнаженные сабли, звенят клинки.
— Ну, дальше неинтересно, — говорю я, — Кэт, включай запись.
Усаживаюсь поудобнее, выпиваю еще рюмку, закусываю и начинаю:
— Когда я проезжал эти заросли ивняка, меня ослепила вспышка желтого света. Эти кусты настолько густые, что, продираясь сквозь них, я ничего не заметил. Выехал я в другой фазе. Там была ночь. Судя по всему, это была фаза, где шла примерно вторая половина XX века. Приметы: телевизионные антенны и легковой автомобиль типа «Фиат».
Рассказываю я долго, прерываясь только затем, чтобы промочить горло глотком кофе, который мне подливает Катрин. Меня никто не прерывает. Все внимательно слушают, не сводя с меня глаз. Время от времени кто-то опустошает рюмку, Андрей подливает. Когда водка кончается, Андрей трогает Магистра за плечо. Тот молча достает из бара коньяк. Водка у него кончилась, а творить новую ему некогда.
Когда я, наконец, заканчиваю свое повествование о «хождении по фазам», никто не произносит ни слова. Все по-прежнему смотрят на меня. Жиль делает знак Андрею, и тот быстро наполняет коньяком опустевшие рюмки. Жиль берет свою и тихо говорит:
— Андрей, у тебя не было даже одного шанса из тысячи вернуться из этого «угон крадикс зуфеля». Видимо, агенты ЧВП хорошо знают, что это такое, и неспроста боятся его. Это просто чудо, что ты снова с нами.
Мы выпиваем. Потом Андрей спрашивает:
— Друже, ты говорил, что пережил весьма неприятные минуты. Ты что, действительно запаниковал?
— Это слабо сказано, Андрей. Я был близок к истерике. Помнишь курс МПП? Нас там готовили ко всякому, но не к такому!
— Сектору Z надо учесть этот момент, — говорит Жиль.
— Сектор Z и так уже распоясался сверх всякой меры, — недовольно ворчит Магистр, — слишком много они на себя берут…
— Ну, ну, Филипп, успокойся, — мягко говорит Стремберг, — они уже сами поняли свою ошибку.
— Дай-то Время, чтобы все прошло нормально, без последствий, — снова ворчит Магистр.
Кристина не дает мне сосредоточиться на этом разговоре. Задумчиво вертя за длинную ножку бокал с вином, она спрашивает:
— Андрей, я очень внимательно слушала, но остался один неясный для меня момент. Меня интересуют и твои субъективные ощущения при переходах.
— Никаких, — отвечаю я. — Все, как у Грибоедова: и «Шел в комнату, попал в другую».
Кристина ненадолго замолкает, потом заявляет:
— Мне необходимо самой побывать там.
После паузы Магистр спрашивает ее:
— И как ты себе это представляешь?
— Очень просто. Вы внедряете меня в кого-нибудь в Лотарингии, и я сама пройду все эти переходы и узнаю все, что мне нужно. Что это ты улыбаешься, Филипп?
— Прости, Крис, но ты говоришь несусветную чушь!
— Что значит, чушь?!
— А то, что, во-первых, ты ничего не узнаешь, так как Андрэ только что сказал тебе, что физически переход не воспринимается…
— А приборы?
— Время с тобой, Крис! Какие приборы? Во-вторых, как я понял, эти переходы являются спонтанным порождением каких-то межфазовых процессов. Каких, это тебе предстоит выяснить. А значит, возникают они и исчезают случайно. Нет никакой гарантии, что, войдя в переход в Лотарингии, ты в конце концов в нее и вернешься. Прикинь сама, сможешь ли ты выдержать бесконечное путешествие по фазам, без всякой надежды выбраться назад. Да еще по каким фазам! Один мир ядерной зимы чего стоит! А есть фазы и похлеще. Что ты будешь делать, если один из переходов выведет тебя в застенок инквизиции или в стойбище ларок? Даже такой тренированный хроноагент, как Андрэ, и то был на грани срыва, по его собственному признанию. Так что не может быть и речи, чтобы ты или кто другой из нас повторил этот маршрут. Надеюсь, я тебя убедил?
— Вполне. Но, пока ты говорил, у меня родилось другое предложение, даже два.
— Интересно.
— Первое. Мне непременно надо поработать несколько дней в Синем Лесу. Надеюсь, это возможно?
— Возможно. С условием, что ты не полезешь в переход. Даешь слово?
— Даю.
— Ну, тогда тебе остается выбрать, в каком образе ты там будешь выступать. Кто тебе больше нравится: хура или ларка?
Я содрогаюсь, вспомнив и тех, и других, а Тристана смеется:
— Думаю, что хура больше соответствует моему характеру…
— А я думаю, что ты ошибаешься, — ворчит Магистр, — но будь по-твоему. А что второе?
— Второе. Ричарду и его группе необходимо попытаться идентифицировать те фазы, где Андрей обнаружил переходы…
— Я уже наметил себе такую задачу, — говорит Ричард, — хотя она трудно осуществимая. Почти никаких конкретных зацепок. Надежду вселяют только поселок на опушке леса, российский город и железнодорожная станция. Однако здесь очень много вариантов, но мы все же попытаемся.
— Подожди, Ричард! — восклицает Магистр. — А как же фаза ядерной зимы? Нам известно только три такие фазы, а это сильно сужает круг поиска.
— Я уже думал об этом, но… Андрей, не было ли поблизости каких-то характерных примет, развалин, например?
— Нет, ничего не было. Только обгорелые пни.
— Жаль. Эти обгоревшие останки леса могут быть в любом полушарии. Очень жаль. Ведь именно в этом месте переход имел вид пятна в форме лемнискаты, причем в зависимости от точки входа в пятно можно было попасть в разные фазы. Еще один момент, Андрей. Где, по-твоему, может находиться эта железнодорожная станция?
— В Америке. Судя по паровозам, в Америке шестидесятых годов XIX столетия.
— Так, это уже дает привязку. Потом я еще обращусь к тебе, чтобы ты поподробнее описал мне поселок и город.
— Хорошо, я постараюсь.
Все замолкают. Стремберг, глядя на меня, говорит:
— Будем считать операцию прошедшей успешно. Первый непосредственный контакт с агентами ЧВП завершился в нашу пользу. Я имею в виду контакт, при котором обе стороны знали, кто им противостоит. Конечно, желательно впредь больше не афишировать так открыто нашу деятельность перед агентами ЧВП. Пусть сами разбираются, что к чему.
Мне кажется, что я покраснел. Магистр улыбается и что-то шепчет Жилю, а Стремберг продолжает:
— Теперь задача в том, чтобы поскорее обработать полученную информацию. А от вас, Кристина, мы ждем с нетерпением первых результатов.
Кристина с деланым безразличием водит пальчиком по столу и говорит:
— Я не люблю, как вы выразились, афишировать свою деятельность, а тем более раздавать авансы. Прошу потерпеть еще несколько дней, пока я не проверю в Синем Лесу одно свое предположение, и тогда, возможно, будут какие-то результаты.
— Филипп, незамедлительно займись подготовкой Кристины и позаботься о прикрытии.
— Понял, шеф, — улыбается Магистр.
— Ну, а теперь всем отдыхать. Через день начинаем подготовку к новой операции. Она потребует от нас не меньших усилий. Перед нами снова Сумеречные миры и снова агенты ЧВП. Не так ли, Ричард?
— Совершенно верно. Более того, та же фаза.
— Время Великое! Неужели опять ларки, Черные Всадники и оборотни?
— Нет, на этот раз противники будут посерьезнее. Агенты ЧВП.
— Но в прошлый раз я дрался с Синим Флинном. Он ведь тоже агент ЧВП.
— В этот раз им надо не просто сколотить отряд Черных Всадников. Но хватит об этом. Подробности обсудим послезавтра.
— Все свободны! — объявляет Магистр и поворачивается ко мне. — А ты, Андрэ, останься.
— А я никуда и не собираюсь уходить, — отвечаю я, не вставая с места, — покуда не получу от тебя ответ на пару вопросов.
— Вот по этому-то поводу я и хочу с тобой поговорить. Я ведь знаю, что тебя интересует.
Глава 22
Магистр подходит к синтезатору и творит бутылку “Столичной”. Тем временем все уже разошлись, и мы остаемся одни. Я молча наблюдаю, как Магистр убирает лишние рюмки, откупоривает бутылку и наливает мне и себе. Он подвигает поближе тарелку с закуской, усаживается напротив меня и закуривает сигарету.
— Ну, что ты молчишь?
Я пожимаю плечами.
— Не смотри на меня таким недоуменным взглядом.
— Каким, каким?
— Доуменным! Ведь тебя интересует, где Элен и что с ней?
Я киваю. Магистр берет рюмку, выпивает залпом и взглядом приглашает меня сделать то же самое. Выпиваю. Магистр, прожевав кусочек селедки, ворчит:
— Жаль, что кодекс Монастыря запрещает дуэли. А, впрочем, правильно. Наш Сектор тогда имел бы непозволительное преимущество перед всеми другими, и вы все переквалифицировались бы тогда из хроноагентов в бретеры. Это нам ни к чему. Короче, Андрэ, я из-за Элен насмерть разругался с Хуаном и уже поставил вопрос а Совете Магов о правомерности применения Сектором Z таких неэтичных методов.
Магистр снова замолкает и вновь наполняет рюмки. Молчу и жду, что он еще скажет. Магистр вздыхает и выдавливает:
— А никакого секрету. Вот, пушнину собираю, — старушка показывает на сумку, из которой торчат горлышки пустых бутылок.
— А, дополнительный доход!
— Сам ты — дополнительный! — обижается старушка, — Всю жизнь горбатилась, а теперь на мою пенсию можно купить аж пятнадцать буханок хлеба! Да и ту пенсию уж пятый месяц не выдают. А ты говоришь, дополнительный! А что тебя в такую рань сюда занесло?
— Да натурные съемки сегодня, а конь мне попался пугливый. Вот и объезжаю его, чтобы привыкал, не пугался. А с утра пораньше, чтобы народу поменьше попадалось. Вы-то вот креститься начали, а другой, не ровен час, концы отдаст с перепугу. Вы мне, мамаша, лучше вот что скажите. Здесь где-нибудь поблизости не видели, чтобы желтый туман или пар клубился?
— А как же! Вон там, за углом из теплотрассы фугует. А тебе зачем?
— Товарищ у меня там живет. Так он про этот пар рассказывал, чтобы я его как ориентир использовал, когда буду его дом разыскивать. И давно этот пар там валит?
— Да уж месяца три. Раньше быстро бы починили, а сейчас… — старушка машет рукой, — рабочих посокращали, а тем, кто остался, платить нечем. Так они за бесплатно будут чинить! А что за фильм снимаете? Не по Дюма ли?
— Точно, по Дюма.
— Понятно. Ну, с богом, касатик! Мне пора.
— Всего доброго, мамаша!
Слезаю с коня и веду его на поводу в указанном направлении. Все стены домов, витрины магазинов обклеены плакатами, с которых сдержанно улыбается седовласый Президент, а под ним — призыв: «Голосуй или проиграешь!» Видно, здорово кто-то боится проиграть, раз затрачивает на рекламу такие бешеные деньги. Мне вспоминается список, который я видел на компьютере, и холодок пробегает по моей спине. Демократия! Время ее побери!
За углом из камеры теплотрассы действительно «фугует» столб желтого пара. Камера огорожена колышками с веревками и давно уже выцветшими красными флажками. Въезжаю в пар и попадаю на железнодорожную станцию, судя по паровозам, где-то в третьей четверти XIX века. Следующий переход оказывается неподалеку, между двумя кучами шлака. Из него я попадаю в осеннюю степь.
Оттуда — в зимний лес. Из него — в тропическую саванну. Я перехожу из фазы в фазу, и меня не покидает мысль: «Когда это кончится? И кончится ли вообще когда-нибудь? Куда заведут меня эти переходы? Не лучше ли остановиться и просто ждать, когда меня найдут свои? Но, учитывая бесконечную множественность параллельных миров-фаз, это потребует такого же бесконечного времени. Я могу так прождать до конца своей жизни и даже дольше. С другой стороны, исходя из тех же соображений, я могу так путешествовать из фазы в фазу тоже до бесконечности».
Великое Время! Что же сейчас творится в Монастыре? Нет, ждать на месте я не могу, лучше что-то предпринимать. А предпринять я могу только одно: оказавшись в другой фазе, искать переход в следующую. Слава Времени, все переходы не так уж далеко друг от друга. Дважды меня заносит куда-то вообще на другую планету. Первый раз по желтому небу движется тусклое светило, в два раза меньше Солнца, скудно освещающее синюю растительность. Другой раз — сиреневые пески, и Солнце ярче и больше нашего. По-моему, по таким пескам и под таким палящим солнцем я полз, теряя силы, во время курса МПП.
Побывал я и в мезозое. Слава Времени, с тираннозаврами и другими подобными обитателями этой веселой эпохи встретиться не довелось. Но я вздохнул облегченно, попав в мир экологической катастрофы. Здесь хоть и погано, но никто тебя не съест.
Покидая арктическую пустыню, где проход находился между двумя торосами, я выезжаю прямо на ствол мушкета, наведенного на меня в упор. Быстро пригибаюсь к холке коня и выхватываю револьвер. Над головой гремит выстрел. Я не дожидаюсь второго и стреляю сам. Убитый оказывается последним спутником де Ривака.
Осмотревшись, с облегчением вздыхаю. Это тот самый овраг, с которого начались мои «хождения по фазам». Интересно. Я провел там много часов, одно скитание по мелководью протерозойского моря чего стоит. А здесь прошло всего ничего. Один из преследователей ринулся за мной, а второй остался ждать с мушкетом наготове. И он даже не успел устать и опустить мушкет! Так. Значит, де Ривак ждет меня поблизости. Осторожно спускаюсь в основной ствол оврага. Приблизившись к повороту, даю вороному шпоры и выскакиваю прыжком. Пуля свистит сзади. Стреляю навскидку. С головы де Ривака слетает шляпа. Он стоит с дымящимся пистолетом в руке и улыбается.
— Вот мы и обменялись приветствиями. Ну, как вам понравилось путешествие? Я не думал, что вы сумеете выбраться оттуда.
— А почему вы не последовали за мной?
— Я что, с ума сошел соваться в… — тут он произносит непонятное мне слово.
Я соображаю, что французский язык еще не знает слова «фаза» и он использовал свой термин.
— Ну что ж, нам вроде бы нечего больше делить. Ярла Хольмквиста вы упустили, он уже наверняка присоединился к своему посольству. Вы проиграли, барон.
— Вот поэтому-то нам и есть, что делить. Неужели вы думаете, что я оставлю все так, как есть? Теперь мне надо ни много ни мало, а вашу жизнь.
— Вот этого я вам обещать не могу, — говорю я и поднимаю револьвер.
Надо же быть таким идиотом! За все время скитания по фазам ни разу не догадался проверить оружие. Барабан пуст!
Выхватываю из ножен саблю. Де Ривак оказывается достойным и весьма не слабым соперником. Дважды меня спасает кольчуга. Поняв это, барон целит мне в голову и по рукам. Я, в свою очередь, уясняю, что бронежилет саблей не пробить и тоже целюсь по голове. Это изменение тактики сильно сужает нам обоим диапазон возможных приемов боя.
Не знаю, сколько бы продолжался этот бой. Поначалу мне не повезло. Сабля де Ривака задевает мне левую руку и ранит бедро. Передо мной сразу встает сцена моего боя с Синим Флинном. Его поражение началось с такой же пустяковой раны. Стискиваю зубы и мобилизую все свое умение. Я-то прекрасно знаю, что меня ждет в случае поражения.
Но что я могу поделать, если противник во всем равен мне. Здесь можно надеяться только на случай. И случай помог. Наши кони грызутся между собой, словно разделяя вражду хозяев. Вороной оказывается более удачливым, и конь де Ривака шарахается. Барон на мгновение теряет стремена. Для меня этого достаточно.
Де Ривак лежит навзничь. Кровь из длинной раны на голове заливает песок. Лицо его быстро бледнеет. Спешиваюсь. Де Ривак не дышит, сердце его не бьется.
— На этот раз без обмана, — говорю я и обыскиваю де Ривака, забирая все бумаги.
Перед тем как покинуть место поединка, не могу удержаться, чтобы не пустить стрелу в Маринелло. Не знаю, читал ли он Шекспира, но я надеюсь, что он наблюдает эту сцену и слышит меня. Глядя на мертвого де Ривака, цитирую:
— Thou wretched rash, intruding fool, farewell! I took thee for thy better; take thy fortune; thou find'st to be too busy is some danger.
[4]
Выезжаю на дорогу и, поколебавшись, еду туда, где оставил в прикрытие ярлу и де Легару мушкетеров, гвардейцев и людей Степлтона. Очень скоро навстречу мне попадаются остатки моего отряда. Это четыре Серебряных и один Золотой мушкетеры, один гвардеец Бернажу и пять людей Стэплтона. Во главе едет де Сен-Реми. Вид их красноречиво свидетельствует о том, как нелегко им пришлось. Почти все они в окровавленных повязках, плащи и камзолы рваные, в крови. Сами все запыленные и измученные до крайней степени.
Де Сен-Реми подъезжает ко мне, отдает честь и докладывает:
— Приказ исполнен, лейтенант!
— Де Вордейль и сэр Ричард?
— Маркиз погиб, сэр Ричард тяжело ранен. Мы оставили его на артиллерийской батарее. Вы знаете, где это.
— Ясно. Главное мы сделали. Граф де Легар с ярлом сумели вырваться из засады и уйти от погони. Теперь они в безопасности.
— Я вижу, лейтенант, что и вам пришлось жарко. Мы проезжали по вашим следам. Один из раненых показал, что за вами гнался де Ривак. Мы его уже похоронили, а у него, оказывается, жизней не меньше, чем у кошки! Кстати, где он теперь?
— Можете отныне забыть о нем.
— Отлично! Но вы ранены, лейтенант?
— Не тяжелее, чем вы. Давайте не будем терять времени. Надо догнать де Легара.
Ярла с де Легаром мы нагоняем уже при въезде в Брюн. Андрей при моем появлении облегченно вздыхает.
— Когда ты так удачно отсек погоню картечью, я каждую минуту ждал, что ты вот-вот нас догонишь. Но, сам понимаешь, остановиться и подождать тебя я не мог. Куда же ты пропал, что случилось?
— Де Ривак, — коротко отвечаю я.
— Ото! Живуч, сволочь! Ну, и как ты справился?
— С ним все в порядке, но не это главное.
— А что же?
— Сейчас сдадим ярла посольству, быстренько вернемся домой, и там все узнаешь. Разговор долгий.
Андрей сгорает от любопытства, но дело надо довести до конца.
Во дворце наместника ярла Хольмквиста ожидало скандинавское посольство. Ярл тепло прощается с нами, с мушкетерами и гвардейцами. Людям Стэплтона я сразу на постоялом дворе пишу рекомендации для вступления в мушкетерскую дивизию. Де Сен-Реми получает разрешение отдохнуть и расслабиться до утра. А мы с Андреем — де Легаром приказываем подать нам ужин и уходим к себе в комнату.
Заинтригованный Андрей требует, чтобы я все рассказал немедленно. Удовлетворяю его любопытство в части того, как я уходил от погони, как дрался с де Риваком, но ни словом не обмолвливаюсь о моем «хождении за три фазы». Андрей явно не удовлетворен, но я неумолим.
— Остальное дома и только дома. Мне самому надо еще все как следует осмыслить.
— Тогда зачем тянуть время с этим ужином?
— Андрюша, от каждой эпохи надо брать свои радости. Должны же мы как-то скрасить свою тяжелую работу.
Широким жестом указываю на стол, где, перемежаясь с бутылками отличного лотарингского вина, стоят блюда с изысканными кушаньями.
— Такого ты на синтезаторе не сотворишь, фантазии не хватит, и по линии доставки не получишь. А такую вещь можно попробовать только здесь.
Наполняю стакан превосходным брюнским пивом, подмигивая в угол комнаты, и тут же слышу голос Магистра:
— Андрэ, хватит резвиться. Время с тобой, заканчивайте ужин да побыстрее, а то у нас уже слюнки текут. После ужина — сразу домой! Хватит гулять по Лотарингии и еще Время знает где. Отпуск кончился, пора за работу.
Мы приканчиваем ужин и укладываемся в постели. Пора домой, дело сделано.
Глава 21
Расскажи, Снегурочка, где была?
Расскажи-ка, милая, как дела?
Ю.Энтин
Принимает меня черноглазая Шелли. С монитора компьютера меня уже торопит Магистр. Попрощавшись с Шелли, шагаю в Нуль-Т и выхожу у Магистра.
Андрея еще нет, Лены тоже. Хочу спросить, где она, но Магистр меня опережает:
— Присаживайся, Андрэ, сейчас придет твой товарищ, и мы начнем тебя потрошить. А пока пей кофе.
Катрин наливает чашку и подает мне. Открывается дверь Нуль-Т, и входит Андрей.
— Ну, вот и все в сборе, — говорит Магистр.
— А где Лена? — спрашиваю я.
— Отдыхает, — просто отвечает Магистр. — Но давай не будем отвлекаться. Пей кофе и рассказывай. Нам всем не терпится узнать, где это ты пропадал целых три минуты. Ты не представляешь, какая тут поднялась паника!
Я улыбаюсь, сам-то я запаниковал намного позже, чем через три минуты. Вернувшись в кресло, беру чашку, не спеша выпиваю кофе, возвращаю чашку Катрин и прошу:
— Еще, пожалуйста, Кэт. Давно не пил кофе…
— Хватит тянуть кота за хвост, Андрэ! — вскидывается Магистр.
Все напряженно молчат и смотрят на меня.
— А ты, чем подгонять меня, лучше сотвори бутылочку «Столичной» и соответствующей закусочки. А повод выпить будет, это я обещаю.
Магистр смотрит на меня, как бык на матадора.
— Магистр, если после первых же моих слов тебя не потянет выпить, можешь сослать меня пожизненно в Хозсектор. Так что давай, делай.
Магистр молча достает две бутылки водки и бутылку сухого вина. Так же молча подходит к синтезатору и творит закуску. С каменным лицом ставит все на стол и усаживается напротив меня. Андрей тем временем достает рюмки, разливает мужчинам водку, а Кристине вино и вопросительно смотрит на Катрин. Та также молча показывает глазами на водку. Я усмехаюсь: воспитали, ничего не скажешь! Когда движение прекращается, я отпиваю кофе и говорю, глядя на компьютер:
— Значит, три минуты моего отсутствия вызвали здесь панику? — Я снова улыбаюсь. — А что было бы здесь, если бы я отсутствовал не три минуты, а, скажем, часов двенадцать?
— Не задавай глупых вопросов, Андрей! — не выдерживает Стремберг. — С тобой не было связи целых три минуты. Мы здесь с ног сбились, только вот он, — Стремберг кивает на Магистра, — не дал мне поднять общую тревогу. Куда ты скрылся? Что делал?
— То, что вы здесь из-за меня пережили, — легкая икотка по сравнению с тем, что перечувствовал я. У вас этот стресс продолжался всего три минуты. Я же имел счастье переживать все это более двенадцати часов. Поверьте, в шевелюре графа Саусверка добавилось немало седины.
Все молчат, осмысливая сказанное. Катрин глядит на меня широко раскрытыми глазами, качая головой, словно не веря ни одному моему слову. Кристина задумчиво смотрит на меня, опершись подбородком на ладони в розовых шелковых перчатках. Магистр, не глядя, протягивает руку, берет рюмку, залпом выпивает ее, ставит на стол и, щелкнув пальцами, показывает на нее Андрею. Все это он проделывает, не сводя с меня напряженного взгляда. Андрей с готовностью наполняет опустевшую рюмку.
— Что, Магистр, я оказался прав? — ехидничаю я.
— Прав, прав, Время тебя побери! Что ты имеешь в виду, говоря о двенадцати часах? Ты хочешь сказать, что отсутствовал двенадцать часов твоего субъективного времени? Где же ты был так долго?
— Закуси, Магистр, рассказывать я буду долго, еще не раз мой рассказ запивать будешь.
Магистр послушно берет груздь и жует, по-прежнему не сводя с меня напряженного взгляда. Я беру рюмку.
— Давайте сначала выпьем. Выпьем за мое возвращение. Если бы вы знали, как я рад, что имею возможность снова видеть вас, быть с вами рядом. Одно Время свидетель тому, что я уже потерял всякую надежду вернуться. Я готов был расплакаться, я молился на вас, как на богов, я уже прощался с вами. Но я все-таки выбрался. Вот за это и выпьем!
Кристина приподнимается и поднимает свой бокал:
— Андрей, я поздравляю тебя от всей души! Я уже поняла, где ты был, и сознаюсь честно, я бы от страха рехнулась. Как ты выбрался? Я с нетерпением жду твоего рассказа.
Я выпиваю и закусываю селедкой, потом говорю:
— Знаешь, Крис, я тоже был близок к этому. Никогда мне еще не было так страшно. Андрей, налей нам еще, а ты, Кэт, найди, пожалуйста, момент моего исчезновения и подготовь запись.
На мониторе возникает сцена погони де Ривака за графом Саусверком. Вот Саусверк устремляется вверх по ответвлению оврага сквозь заросли ивняка и… пропадает. Из-за поворота показывается де Ривак с двумя своими людьми. Один из них выскакивает вперед и тоже пропадает.
— Стой! — кричит де Ривак.
Второй его человек останавливается и недоуменно смотрит на него.
— Жди его здесь. Заряди мушкет и будь наготове. Он сейчас должен вернуться, подождем.
— А если не вернется?
— Тем хуже для него, — с неприятным смешком отвечает де Ривак и снова говорит: — Подождем.
И, подумав, добавляет:
— С часок подождем. Ты здесь, а я за поворотом. Если появится, сразу же стреляй.
Ждать приходится недолго. Не успевает спутник де Ривака зарядить мушкет, как трещат кусты. Грохочут выстрелы, и граф Саусверк начинает осторожно спускаться в овраг. Прыжок коня, выстрелы, слетает шляпа де Ривака, и тот, улыбаясь, говорит:
— Вот мы и обменялись приветствиями! Ну, как вам понравилось путешествие? Я не думал, что вы выберетесь оттуда.
Мой вопрос:
— А почему вы не последовали за мной?
— Я что, с ума сошел, соваться в…
Опять какая-то тарабарщина.
— Стоп! — говорю я. — Кэт, сделай, пожалуйста, повтор.
— Не надо, — вмешивается Магистр. — Он сказал «угон крадикс зуфель». Только не спрашивай меня, что это значит. Лингвисты расшифровывают это уже несколько часов.
А на мониторе тем временем продолжают развиваться события.
— …оставлю все так, как есть? Теперь мне надо ни много ни мало, а вашу жизнь.
Сверкают обнаженные сабли, звенят клинки.
— Ну, дальше неинтересно, — говорю я, — Кэт, включай запись.
Усаживаюсь поудобнее, выпиваю еще рюмку, закусываю и начинаю:
— Когда я проезжал эти заросли ивняка, меня ослепила вспышка желтого света. Эти кусты настолько густые, что, продираясь сквозь них, я ничего не заметил. Выехал я в другой фазе. Там была ночь. Судя по всему, это была фаза, где шла примерно вторая половина XX века. Приметы: телевизионные антенны и легковой автомобиль типа «Фиат».
Рассказываю я долго, прерываясь только затем, чтобы промочить горло глотком кофе, который мне подливает Катрин. Меня никто не прерывает. Все внимательно слушают, не сводя с меня глаз. Время от времени кто-то опустошает рюмку, Андрей подливает. Когда водка кончается, Андрей трогает Магистра за плечо. Тот молча достает из бара коньяк. Водка у него кончилась, а творить новую ему некогда.
Когда я, наконец, заканчиваю свое повествование о «хождении по фазам», никто не произносит ни слова. Все по-прежнему смотрят на меня. Жиль делает знак Андрею, и тот быстро наполняет коньяком опустевшие рюмки. Жиль берет свою и тихо говорит:
— Андрей, у тебя не было даже одного шанса из тысячи вернуться из этого «угон крадикс зуфеля». Видимо, агенты ЧВП хорошо знают, что это такое, и неспроста боятся его. Это просто чудо, что ты снова с нами.
Мы выпиваем. Потом Андрей спрашивает:
— Друже, ты говорил, что пережил весьма неприятные минуты. Ты что, действительно запаниковал?
— Это слабо сказано, Андрей. Я был близок к истерике. Помнишь курс МПП? Нас там готовили ко всякому, но не к такому!
— Сектору Z надо учесть этот момент, — говорит Жиль.
— Сектор Z и так уже распоясался сверх всякой меры, — недовольно ворчит Магистр, — слишком много они на себя берут…
— Ну, ну, Филипп, успокойся, — мягко говорит Стремберг, — они уже сами поняли свою ошибку.
— Дай-то Время, чтобы все прошло нормально, без последствий, — снова ворчит Магистр.
Кристина не дает мне сосредоточиться на этом разговоре. Задумчиво вертя за длинную ножку бокал с вином, она спрашивает:
— Андрей, я очень внимательно слушала, но остался один неясный для меня момент. Меня интересуют и твои субъективные ощущения при переходах.
— Никаких, — отвечаю я. — Все, как у Грибоедова: и «Шел в комнату, попал в другую».
Кристина ненадолго замолкает, потом заявляет:
— Мне необходимо самой побывать там.
После паузы Магистр спрашивает ее:
— И как ты себе это представляешь?
— Очень просто. Вы внедряете меня в кого-нибудь в Лотарингии, и я сама пройду все эти переходы и узнаю все, что мне нужно. Что это ты улыбаешься, Филипп?
— Прости, Крис, но ты говоришь несусветную чушь!
— Что значит, чушь?!
— А то, что, во-первых, ты ничего не узнаешь, так как Андрэ только что сказал тебе, что физически переход не воспринимается…
— А приборы?
— Время с тобой, Крис! Какие приборы? Во-вторых, как я понял, эти переходы являются спонтанным порождением каких-то межфазовых процессов. Каких, это тебе предстоит выяснить. А значит, возникают они и исчезают случайно. Нет никакой гарантии, что, войдя в переход в Лотарингии, ты в конце концов в нее и вернешься. Прикинь сама, сможешь ли ты выдержать бесконечное путешествие по фазам, без всякой надежды выбраться назад. Да еще по каким фазам! Один мир ядерной зимы чего стоит! А есть фазы и похлеще. Что ты будешь делать, если один из переходов выведет тебя в застенок инквизиции или в стойбище ларок? Даже такой тренированный хроноагент, как Андрэ, и то был на грани срыва, по его собственному признанию. Так что не может быть и речи, чтобы ты или кто другой из нас повторил этот маршрут. Надеюсь, я тебя убедил?
— Вполне. Но, пока ты говорил, у меня родилось другое предложение, даже два.
— Интересно.
— Первое. Мне непременно надо поработать несколько дней в Синем Лесу. Надеюсь, это возможно?
— Возможно. С условием, что ты не полезешь в переход. Даешь слово?
— Даю.
— Ну, тогда тебе остается выбрать, в каком образе ты там будешь выступать. Кто тебе больше нравится: хура или ларка?
Я содрогаюсь, вспомнив и тех, и других, а Тристана смеется:
— Думаю, что хура больше соответствует моему характеру…
— А я думаю, что ты ошибаешься, — ворчит Магистр, — но будь по-твоему. А что второе?
— Второе. Ричарду и его группе необходимо попытаться идентифицировать те фазы, где Андрей обнаружил переходы…
— Я уже наметил себе такую задачу, — говорит Ричард, — хотя она трудно осуществимая. Почти никаких конкретных зацепок. Надежду вселяют только поселок на опушке леса, российский город и железнодорожная станция. Однако здесь очень много вариантов, но мы все же попытаемся.
— Подожди, Ричард! — восклицает Магистр. — А как же фаза ядерной зимы? Нам известно только три такие фазы, а это сильно сужает круг поиска.
— Я уже думал об этом, но… Андрей, не было ли поблизости каких-то характерных примет, развалин, например?
— Нет, ничего не было. Только обгорелые пни.
— Жаль. Эти обгоревшие останки леса могут быть в любом полушарии. Очень жаль. Ведь именно в этом месте переход имел вид пятна в форме лемнискаты, причем в зависимости от точки входа в пятно можно было попасть в разные фазы. Еще один момент, Андрей. Где, по-твоему, может находиться эта железнодорожная станция?
— В Америке. Судя по паровозам, в Америке шестидесятых годов XIX столетия.
— Так, это уже дает привязку. Потом я еще обращусь к тебе, чтобы ты поподробнее описал мне поселок и город.
— Хорошо, я постараюсь.
Все замолкают. Стремберг, глядя на меня, говорит:
— Будем считать операцию прошедшей успешно. Первый непосредственный контакт с агентами ЧВП завершился в нашу пользу. Я имею в виду контакт, при котором обе стороны знали, кто им противостоит. Конечно, желательно впредь больше не афишировать так открыто нашу деятельность перед агентами ЧВП. Пусть сами разбираются, что к чему.
Мне кажется, что я покраснел. Магистр улыбается и что-то шепчет Жилю, а Стремберг продолжает:
— Теперь задача в том, чтобы поскорее обработать полученную информацию. А от вас, Кристина, мы ждем с нетерпением первых результатов.
Кристина с деланым безразличием водит пальчиком по столу и говорит:
— Я не люблю, как вы выразились, афишировать свою деятельность, а тем более раздавать авансы. Прошу потерпеть еще несколько дней, пока я не проверю в Синем Лесу одно свое предположение, и тогда, возможно, будут какие-то результаты.
— Филипп, незамедлительно займись подготовкой Кристины и позаботься о прикрытии.
— Понял, шеф, — улыбается Магистр.
— Ну, а теперь всем отдыхать. Через день начинаем подготовку к новой операции. Она потребует от нас не меньших усилий. Перед нами снова Сумеречные миры и снова агенты ЧВП. Не так ли, Ричард?
— Совершенно верно. Более того, та же фаза.
— Время Великое! Неужели опять ларки, Черные Всадники и оборотни?
— Нет, на этот раз противники будут посерьезнее. Агенты ЧВП.
— Но в прошлый раз я дрался с Синим Флинном. Он ведь тоже агент ЧВП.
— В этот раз им надо не просто сколотить отряд Черных Всадников. Но хватит об этом. Подробности обсудим послезавтра.
— Все свободны! — объявляет Магистр и поворачивается ко мне. — А ты, Андрэ, останься.
— А я никуда и не собираюсь уходить, — отвечаю я, не вставая с места, — покуда не получу от тебя ответ на пару вопросов.
— Вот по этому-то поводу я и хочу с тобой поговорить. Я ведь знаю, что тебя интересует.
Глава 22
Увы, надеяться могу ль на исцеленье,
Раз тяжко заболел единственный мой врач?
Омар Хайям
Магистр подходит к синтезатору и творит бутылку “Столичной”. Тем временем все уже разошлись, и мы остаемся одни. Я молча наблюдаю, как Магистр убирает лишние рюмки, откупоривает бутылку и наливает мне и себе. Он подвигает поближе тарелку с закуской, усаживается напротив меня и закуривает сигарету.
— Ну, что ты молчишь?
Я пожимаю плечами.
— Не смотри на меня таким недоуменным взглядом.
— Каким, каким?
— Доуменным! Ведь тебя интересует, где Элен и что с ней?
Я киваю. Магистр берет рюмку, выпивает залпом и взглядом приглашает меня сделать то же самое. Выпиваю. Магистр, прожевав кусочек селедки, ворчит:
— Жаль, что кодекс Монастыря запрещает дуэли. А, впрочем, правильно. Наш Сектор тогда имел бы непозволительное преимущество перед всеми другими, и вы все переквалифицировались бы тогда из хроноагентов в бретеры. Это нам ни к чему. Короче, Андрэ, я из-за Элен насмерть разругался с Хуаном и уже поставил вопрос а Совете Магов о правомерности применения Сектором Z таких неэтичных методов.
Магистр снова замолкает и вновь наполняет рюмки. Молчу и жду, что он еще скажет. Магистр вздыхает и выдавливает: