— Надеюсь, вам будет удобно, и вы хорошо отдохнете, леди Кэролайн.
   — Благодарю вас.
   Кэролайн секунду помедлила, держась за перила, и после некоторого колебания с улыбкой обратилась к гостеприимному хозяину:
   — Спокойной ночи, мистер Уокер. — Затем, не меняя выражения лица, она перевела взгляд на Раффа, остановившегося подле нее:
   — Спокойной ночи, мистер Маккейд.
   Она не стала дожидаться ответа и принялась быстро подниматься по лестнице. Мужчины пожелали ей спокойной ночи: мистер Уокер — со свойственным ему дружелюбием, Рафф — с холодной учтивостью.
   — Ты что это, решил запугать девушку до смерти? — спросил седовласый великан, стоило Кэролайн скрыться из виду. Волк долгим взглядом посмотрел ей вслед и после некоторого колебания сурово осведомился:
   — Что ты хочешь этим сказать, черт побери?
   — А то, что ты смотришь на нее так свирепо, будто она успела чем-то досадить тебе. Удивляюсь, почему она до сих пор не бросилась со всех ног обратно в Англию, зная, что ей предстоит делить кров с этаким злодеем.
   — Ты сам не знаешь, что говоришь! Во-первых, я не собираюсь жить под одной крышей с леди Кэролайн. А во-вторых, я смотрю на нее так же, как и на всех остальных. Индейская кровь темнее европейской. — Волк улыбнулся и похлопал приятеля по плечу, в то же время напряженно обдумывая вопрос, стоит ли ему по-прежнему пытаться убедить леди Кэролайн отказаться от брака с его отцом.
   Он почувствовал ее присутствие возле задней двери холла задолго до того, как часы стали бить девять. Она подслушивала его разговор с Джорджем, и возможно именно поэтому он так мрачно... и так правдиво обрисовал складывавшуюся обстановку. Он нисколько не преувеличил степень возникшей опасности. Между чероки и англичанами Южной Каролины вскоре разразится война. Мало что может этому помешать, если не произойдет чуда... Хотел ли он напугать ее? Спасти ее от союза с этим чудовищем — Робертом Маккейдом? Волк продолжал думать об этом, открывая дверь в гостиную, где его ждала Ребекка.
* * *
   Боже, как скверно и глупо она себя повела! Кэролайн прислонилась к двери, стараясь справиться с охватившим ее волнением. Она подслушивала чужой разговор, и поймал ее на этом не кто иной, как Рафф Маккейд! Кэролайн закрыла глаза, и перед ее мысленным взором возникло лицо Раффа, каким оно было, когда она лгала в свое оправдание. Она ни за что на свете не хотела бы снова встретить на себе подобный взгляд. Он словно пронзал ее насквозь, читая в самых потаенных уголках ее души. Это было просто невыносимо!
   Глубоко вздохнув, Кэролайн подошла к окну и уставилась в темноту. Она твердила себе, что ей следует задуматься об услышанном, а отнюдь не о реакции Раффа на ее поведение. Но ей не удавалось в мыслях своих отделить одно от другого.
   Все, что касалось этого человека, было так непонятно... так тревожило!
   «Он ненавидит своего отца. Он возненавидит и вас!» Кэролайн с недоумением вспомнила слова Ребекки. У нее не было оснований не верить девушке. Но почему тогда Рафф, столь ненавидящий отца, согласился проводить ее к нему?
   С тяжелым вздохом Кэролайн оперлась о подоконник и прижалась лбом к оконному стеклу. От ее прерывистого дыхания оно запотело. Девушка никогда еще не чувствовала себя такой одинокой. Даже после смерти матери. Ведь тогда у нее оставался Эдвард, и она была дома! Теперь же на сотни миль кругом у нее нет ни одного родного человека. Она в чужой стране, где того и гляди разразится война, и у нее нет ни пенни. А ее невольный спутник относится к ней с плохо скрываемой враждебностью. Только ли потому, что она собирается выйти замуж за его отца?
   Вскоре усталость взяла свое, и Кэролайн, несмотря на обуревавшие ее тревожные мысли, крепко заснула.
   Однако среди ночи ее разбудил какой-то неясный шорох. Она открыла глаза и в тусклом, мерцающем свете свечи разглядела какую-то высокую фигуру подле своей кровати. Она попыталась закричать, но незнакомец в два прыжка подскочил к окну, и его тяжелая рука зажала ей рот. Кэролайн подняла глаза и узнала мужчину, столь бесцеремонно нарушившего ее покой. Это был Рафф Маккейд!
   В душе Кэролайн боролись страх и смятение и... какое-то новое чувство, вызванное его прикосновением. За двадцать два года своей жизни она еще не испытывала ничего подобного.
   — Вам нечего бояться. Это всего лишь я.
   Рафф произнес эти слова мягким, вкрадчивым тоном, но Кэролайн, вместо того чтобы почувствовать облегчение, испугалась еще больше. Однако она кивнула головой, когда он спросил, может ли он убрать руку, не опасаясь, что она своим криком поднимет на ноги весь гостеприимный дом.
   — Что вам здесь нужно? — прошептала она. Бросив быстрый взгляд на дверь, Кэролайн удостоверилась, что та плотно закрыта. При всей своей неопытности Кэролайн твердо знала, что даме, не желающей навек скомпрометировать себя, не подобает оставаться в своей спальне наедине с посторонним мужчиной. Даже если она помолвлена с отцом этого мужчины.
   — Я пришел уведомить вас, в котором часу вам надлежит быть готовой завтра утром, чтобы продолжить наше путешествие. — Это было правдой лишь отчасти.
   — И все же... — Кэролайн отпрянула назад и прижалась к стене, чтобы увеличить расстояние между собой и этим человеком. Ее несказанно волновал его запах и пронизывающий взгляд его черных глаз. — Вам не следует здесь находиться.
   Волк пожал плечами, подошел к ней и сел на подоконник, с удовлетворением отметив при этом, что Кэролайн вздрогнула. Как будто невзначай прижавшись бедром к ее колену, он не мог не почувствовать тепло ее тела сквозь ткань пышной юбки.
   — Я увидел полоску света под вашей дверью, но, постучав, не услыхал ответа.
   — А я не слышала вашего стука.
   Волк улыбнулся, и белоснежные зубы блеснули на его смуглом лице.
   — Вы ведь спали, — словно случайно, он прикоснулся к воротнику ее платья, — даже не раздевшись.
   Кэролайн надеялась, что он не успел почувствовать, как участился ее пульс.
   — И сидя у окна, — продолжал Волк, покачивая головой. — Разве вы не знаете, как опасен ночной воздух? Я совсем не заинтересован в том, чтобы вы подхватили лихорадку. Что сказал бы на это мой отец?
   — А что, интересно знать, сказал бы он, застав вас в моей комнате? — Кэролайн не ожидала, что у нее достанет отваги произнести эти слова, но Волк лишь улыбнулся в ответ, и на сей раз в улыбке его промелькнуло что-то злое.
   — Разве это имеет значение?
   Прежде чем Кэролайн успела обдумать ответ на это в высшей степени странное замечание, Волк легонько коснулся ладонью ее волос.
   — Вы даже не надели ночной чепец.
   Боже милостивый, она должна остановить его, запретить ему прикасаться к ней, потому что... потому что его прикосновения так волнуют ее. Она слишком резко отстранилась, и внезапная резкая боль в шее заставила ее вскрикнуть. Она заснула, сидя на подоконнике, и ее, по-видимому, продуло сквозняком за те несколько часов, что она проспала.
   — Что с вами? — спросил Волк и осторожно дотронулся пальцами до ее шеи.
   — Ничего... уверяю вас. — Ей некуда было больше отступать. Она и так вжалась в самый угол окна, и его мощная фигура перекрыла ей путь в глубину комнаты.
   — Не надо... Пожалуйста, не делайте этого! — Но его пальцы умело и осторожно массировали ее сведенную судорогой мышцу от мочки уха до плеча, забираясь под кружевной воротник платья. Кэролайн почувствовала, что дальнейший протест с ее стороны будет выглядеть глупо и двусмысленно и что вернее и безопаснее позволить этому странному человеку помочь ей избавиться от боли. И она склонила голову набок, грациозно изогнув свою длинную тонкую шею, чтобы Раффу было удобнее массировать ее.
   Его сильные руки с жесткими подушечками пальцев двигались легко и ритмично, осторожно и нежно касаясь ее белой кожи.
   — Так лучше?
   При звуках его низкого, бархатного голоса Кэролайн открыла глаза. Боль в шее утихла. Прикосновение его рук успокаивало и одновременно волновало ее. Она кашлянула, с трудом обретая почти утраченный было контроль над собой и над ситуацией в целом.
   — Да, мне гораздо лучше, благодарю вас! — Кэролайн одним движением соскочила на пол и, проскользнув мимо Волка, остановилась посреди комнаты, на почтительном расстоянии от него.
   — Вы хотели сообщить мне, в котором часу мы отправляемся в путь нынче поутру. — Говоря это, Кэролайн провела рукой по волосам. Во время «массажа», сидя с закрытыми глазами на подоконнике, она даже не почувствовала, как Рафф случайно или намеренно вынул деревянные шпильки из ее волос, которые теперь свободной волной спускались на плечи.
   — Да, верно. — Волк не мог оторвать взора от преобразившегося лица Кэролайн. С распущенными волосами, алевшими от смущения щеками и неистовым огнем, горевшим — от гнева ли или от возбуждения — в ее синих глазах, она выглядела неправдоподобно, сказочно красивой. Неужели он попался в собственные сети? А впрочем, что в этом удивительного? Любой не устоял бы перед женщиной, которую так легко возбудить.
   — Вам придется встать очень рано. С рассветом мы должны будем тронуться в путь.
   — Это из-за того, что скоро начнется война? — вопрос сорвался с губ Кэролайн неожиданно для нее самой, и в первое-мгновение она пожалела о своей несдержанности. Впрочем, пожалуй, ей все равно не удалось бы скрыть того, что она; подслушала разговор Раффа с мистером Уокером.
   — Нет. Просто потому, что нам предстоит преодолеть очень большое расстояние.
   — О! — Кэролайн, нервно заломив руки, принялась шагать по комнате. Волк молча сидел на подоконнике, но в его молчании Кэролайн угадала немой вопрос и поняла, что должна объясниться.
   — Я слышала обрывок вашего разговора с мистером Уокером. Но это вышло случайно.
   В тусклом свете, заливавшем комнату, она заметила, как Рафф скептически изогнул бровь, по-прежнему не говоря ни слова. Кэролайн подошла к туалетному столику красного дерева и дрожащей от волнения рукой коснулась щетки для волос в серебряной оправе и маленького зеркальца. Выходит, он не желает верить ей. Ну что ж. Она все равно ничего не сможет с этим поделать. Она повернулась к нему и спросила:
   — Так это правда, что война между чероки и англичанами неизбежна?
   — Думаю, что да. Ни французы, ни англичане, похоже, не понимают всей остроты создавшейся ситуации.
   — Так в чем же она заключается?
   Волк прислонился спиной к оконному стеклу и, усмехнувшись, ответил:
   — Замечательный вопрос! Но на него невозможно ответить в двух словах. Мы могли бы детально обсудить его лишь в том случае, если бы вы позволили мне задержаться здесь.
   В голосе его сквозила уверенность, что именно так она и поступит.
   Но теперь, находясь на безопасном расстоянии от этого странного человека, Кэролайн чувствовала себя гораздо смелее и увереннее. Она медленно покачала головой, и ее длинные густые волосы зашуршали по шелковой материи платья.
   — Нет. Благодарю вас за то, что вы подняли меня с этой неудобной постели. — Она кивнула головой в сторону подоконника. — А теперь прошу вас покинуть мою комнату. Я хотела бы отдохнуть остаток ночи, чтобы к рассвету быть готовой к отъезду.
   Волк пожал плечами и поудобнее устроился на подоконнике, делая вид, что не замечает ее досады и нетерпения.
   — Чероки желают, чтобы с ними поступали честно. Чтобы за меха, которые мы продаем, давали нормальные цены. Ведь на вырученные от их продажи деньги мы закупаем все, что нам необходимо.
   — У англичан? — спросила Кэролайн с любопытством, заставившим ее забыть о том, что лишь минуту назад она просила его уйти.
   — Или у французов.
   — Но... но ведь чероки, насколько мне известно, союзники англичан. Как же они, в таком случае, могут позволить себе вести торговые операции с врагом?
   — Англичане выполняют условия соглашений лишь пока им это выгодно. Они посылают торговцев в поселения чероки только тогда, когда это сулит неимоверные барыши. А если ожидаемая прибыль не столь велика, они тут же прекращают торговлю, и наши женщины остаются без посуды, а воины — без пуль для своих ружей. — Глаза
 
   Волка сверкали гневом. Он вытянул вперед обе руки, словно подчеркивая этим значимость своих слов.
   Кэролайн, словно пушинка, влекомая ветром, в одно мгновение пересекла комнату и, забыв про осторожность, подошла вплотную к Волку, настолько заинтересовало ее все сказанное будущим пасынком. Он подвинулся, давая ей место на подоконнике подле себя.
   — Вы хотите сказать, что именно это сейчас и произошло? Англичане перестали торговать с чероки?
   — Это лишь одна из проблем. Но весьма важная. Англичане действительно не соблюдают условий торговых соглашений, которые и без того составлены выгоднейшим для них образом. А чероки за все время бесперебойной торговли привыкли пользоваться изделиями англичан.
   — Но ведь если торговцам объяснят, как обстоят дела... Волк лишь горько усмехнулся и, помолчав, проговорил:
   — Англичане прекрасно отдают себе отчет в том, что они творят. Беда их заключается в том, что они недооценивают чероки. Ведь мы станем... — Тряхнув головой, Волк соскочил с подоконника. — Как я уже говорил прежде, ситуация очень, ложная. — С трудом поборов искушение дотронуться до Кэролайн, он направился к двери, но на полпути остановился и произнес: — Одним словом, возможность войны очень велика.
   Волк открыл дверь и, прежде чем выйти, обернулся к Кэролайн. Она сидела на подоконнике, серьезно глядя на него. Боже, как она была красива! Ее светло-голубые глаза, лучившиеся пониманием и добротой, белокурые волосы и легкий румянец, оттенявшийся густо-розовыми атласными шторами по обе стороны от ее лица, делали девушку похожей на сказочную фею, не имеющую ничего общего с грубой земной жизнью. Чувствуя, что язык его прилип к гортани, Волк кашлянул и с расстановкой сказал:
   — Я отвезу вас утром в Чарльз-таун, если пожелаете.
* * *
   — Почему вы так не хотите, чтобы я осталась здесь? — Волк удивленно поднял голову и увидел Кэролайн в дверях столовой. Он скверно спал минувшей ночью и поднялся задолго до рассвета. Решив не будить ни гостеприимных хозяев, ни слуг, он завтракал кукурузным хлебом, найденным в одном из кухонных шкафов. На столе перед ним тускло горела свеча в серебряном подсвечнике. Он не ожидал, что его одиночество будет нарушено в столь ранний час. И уж никак не думал, что здесь появится леди Кэролайн Симмонс.
   Но она стояла перед ним, одетая для путешествия и тщательно причесанная, и внимательно, не мигая, глядела на него через разделявший их длинный обеденный стол красного дерева. Руки ее с побелевшими от напряжения суставами сжимали высокую спинку стула времен королевы Анны. Волк невозмутимо продолжал намазывать маслом ломоть хлеба, чтобы скрыть свое замешательство и собраться с мыслями. Наконец с напускным безразличием, он неторопливо произнес:
   — Не понимаю, о чем вы говорите, леди Кэролайн.
   — Так уж и не понимаете? — с сарказмом спросила Кэролайн. — А ведь вы еще в Чарльз-тауне начали запугивать меня, чтобы заставить вернуться. Разве нет?! — Догадка об этом осенила девушку во время бессонной ночи. Она поняла, что не ошибается. — Вы сделали все от вас зависящее, чтобы я отказалась от намерения выйти замуж за вашего отца. Сперва в Чарльз-тауне. Теперь здесь, убеждая меня, что война неизбежна. Я сильно сомневаюсь в правдивости ваших слов!
   Волк промолчал, и это разозлило Кэролайн и одновременно прибавило ей смелости. Она убрала руки со спинки стула и двинулась к нему.
   — Перед отъездом из Англии я получила письмо от вашего отца. Он уверял меня, что никакой опасности войны с индейцами на территории Южной Каролины не существует. — «И ни словом не упомянул о том, что один из его сыновей — метис», — мысленно добавила она. Вслух же произнесла: — Я уверена, что вы слышали, как я подошла к двери холла прошлой ночью и нарочно сгустили краски в разговоре с мистером Уокером, чтобы я поверила услышанному и в ужасе вернулась домой.
   — Зачем бы я стал это делать? — отозвался наконец Волк, стараясь не выдать своих чувств.
   Спокойствие Волка, его уверенный тон словно отрезвили Кэролайн. Она устыдилась своей несдержанности, что дала волю гневу и говорила со своим будущим пасынком слишком резко. Утром, услышав, как он, осторожно ступая, прошел мимо двери ее комнаты, она решила, что ссора между ними неизбежна. А ведь Кэролайн терпеть не могла несогласий между родственниками и всю свою жизнь старалась избегать таковых. Она была знакома с Раффом Маккейдом всего одни сутки, а он уже успел смутить, озадачить и напугать ее. Потому она и решила, не откладывая, выяснить причины его враждебного к ней отношения.
   Она ожидала, что он станет отпираться от возводимых ею обвинений или, что маловероятно, с гневом признает справедливость ее слов. Но он не сделал ни того, ни другого, лишь молча, внимательно разглядывал ее своими выразительными черными глазами.
   Кэролайн проскользнула мимо него, затем резко обернулась, смущенно и растерянно взглянула на него и произнесла:
   — Просто не представляю себе зачем. — Вопрос этот терзал ее всю ночь. В поисках ответа на него она не сомкнула глаз. — Возможно потому что... что вы не любите своего отца.
   Кэролайн попыталась было снова пройти мимо Волка, но он схватил ее за запястье, принуждая остановиться.
   — Мое отношение к отцу, каким бы оно ни было, совершенно не связано с опасностью жизни в приграничном поселении, о которой я предупреждал и предупреждаю вас.
   Он еще сильнее сжал ее запястье, притянув ближе к себе. Кэролайн, чувствуя, что кровь прилила к ее бледным после бессонницы щекам, нервно облизала губы и отважно произнесла:
   — Вам не удастся заставить меня уехать! — Поначалу Волк отнесся к ее словам как к пустой угрозе капризной женщины, не желающей осознать грозящей ей опасности, но, взглянув ей в лицо, понял, что она полна решимости добраться до Семи Сосен и обосноваться там, чего бы ей это ни стоило. Не выпуская ее руки, он медленно поднялся со стула.
   Высокий, широкоплечий, сильный, стоял он перед Кэролайн, склонив к ней голову.
   — Поймите же, я не могу вернуться назад! — Кэролайн взглянула на него умоляюще, ей так хотелось убедить его в безвыходности своего положения. Она готова была рассказать ему все о причинах, заставивших ее покинуть Англию и устремиться в Новый Свет.
   Но она не произнесла больше ни слова, внезапно поняв, что Рафф собирается поцеловать ее. Он медленно приблизил к ней свое лицо. Глаза его горели страстью. Кэролайн ощутила его горячее дыхание на своих щеках. Она знала, что ей следует сопротивляться его неслыханной дерзости, но искушение покориться ласке этого красавца-метиса было слишком велико. Она закрыла глаза. Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди. Она чувствовала, что силы вот-вот покинут ее.
   — Я знаю, что вы встаете рано, Рафф, но это уж слишком! — воскликнула Ребекка, вбегая в комнату. Увидев Кэролайн, она резко остановилась и перевела взгляд на Раффа, который успел к этому моменту опуститься на стул.
   Кэролайн тяжело оперлась о поверхность стола, прижав одну руку к груди. Щеки ее горели. Неужели она была готова целоваться с сыном своего будущего мужа? Или все это ей просто почудилось? Она по-прежнему чувствовала тепло его руки на своем запястье, но, возможно, остальное было дорисовано ее разыгравшимся воображением. Рафф сделал вид, что вообще не замечает ее, с аппетитом прожевывая хлеб.
   Он сделал большой глоток молока из чашки и, спокойно посмотрев на Ребекку, дружелюбно улыбнулся ей.
   — А что заставило тебя, голубушка, подняться так рано? — насмешливо спросил он. — Если верить твоему отцу, ты редко появляешься за обеденным столом раньше полудня.
   — Глупости! — горячо воскликнула Ребекка. Она уселась на стул подле Раффа и, совершенно игнорируя присутствие Кэролайн, быстро проговорила: — Я встаю, когда пожелаю! А сегодня мне захотелось встать пораньше. — Она взяла ломоть хлеба с тарелки, стоявшей перед Раффом, и слегка надкусила его. Только теперь она обратилась к Кэролайн, окинув ту с ног до головы недоброжелательным, почти враждебным взором:
   — Бог мой, да на вас лица нет. Похоже, вы плохо спали. Надеюсь, постель не показалась вам жесткой и неудобной?
   Кэролайн выдержала взгляд девушки и вежливо ответила:
   — Я очень хорошо выспалась. Спасибо! — с удивлением отметив про себя, что голос не выдал ее волнения.
   — Вам надо беречь себя, — продолжала Ребекка. — Жизнь в приграничном поселении не всякому под силу.
   — А ты-то откуда знаешь? — усмехнулся Волк. — Ведь вы живете вдали от границы.
   Упрямо сжав маленький рот, Ребекка возразила:
   — Вы так полагаете? Не потому ли мне приходится тратить целый день на дорогу до Чарльз-тауна?!
   — Бедняжка Ребекка! — Волк, вставая, легонько ущипнул девушку за нос.
   — С чего это вдруг она стала бедняжкой? — пророкотал, входя в комнату, Джордж Уокер. На ходу он застегивал пуговицы на нарядном камзоле. Голову его украшала заломленная набок соломенная шляпа с широкими полями.
   — Она утомлена жизнью на диких просторах Южной Каролины.
   — О Рафф! Как вам не стыдно наговаривать на меня! Ведь я лишь сказала о том, что и так всем известно: не всякий может выдержать здешнюю жизнь. — При этих словах девушка выразительно взглянула на Кэролайн, и та невольно задалась вопросом, верит ли Ребекка сама тому, о чем говорит с таким жаром.
   Похоже, все здешние жители сходятся в мнении, что Кэролайн Симмонс может существовать лишь в лоне цивилизации. Но она докажет им, что они глубоко заблуждаются на ее счет. Она преодолеет все опасности и вынесет все тяготы, которые выпадут на ее долю в этой дикой стране. Просто потому, что у нее нет другого выхода.
* * *
   Меньше чем через час они уже были в пути. Рафф ехал впереди. Кэролайн, как и прежде, старалась не отставать от него. Все скудное содержимое ее чемодана — пара платьев, немного белья и туалетные принадлежности — было переложено в два седельных мешка, которые слуга приторочил к седлам их лошадей. Вьючную лошадь и сундук оставили у Уокеров. Рафф объяснил ей, что так они смогут ехать быстрее. Это сообщение, однако, нисколько не обрадовало Кэролайн. Она лишь молча кивнула в ответ.
   Тело ее, и в особенности спина и ноги мучительно ныли после вчерашней почти безостановочной езды верхом, но юна не позволила ни единой жалобе сорваться со своих уст.
   Однако перспектива провести подобным же образом еще целый день наполняла ее душу ужасом.
   После утреннего инцидента в столовой они с Раффом обменялись лишь несколькими словами. Чем дольше продолжалось их молчание, тем сильнее оно угнетало Кэролайн. Они больше не обсуждали вопрос о ее возвращении в Англию, и по мере их продвижения к границе страх, что Рафф тем или иным способом попытается принудить ее вернуться назад, постепенно покидал душу Кэролайн. Она больше не сомневалась, что доберется до Семи Сосен и выйдет замуж за отца этого человека. Тяготясь затянувшимся молчанием, она проговорила:
   — Здесь, судя по всему, совсем необжитые земли. — Она послала лошадь вперед, и резкая перемена аллюра отозвалась болью в ее спине. Кэролайн закусила губу и добавила, справившись с болью: — Я никогда еще не видела такого густого леса, таких высоких деревьев.
   Она говорила вполне искренне. Исполинские деревья и впрямь росли очень густо. Они так близко подступали к узкой тропинке, что всадники порой не без труда протискивались меж двух могучих стволов.
   Рафф обернулся и встретился взглядом с Кэролайн. Он был в кожаных штанах, и могучая грудь его виднелась сквозь распахнутые полы кожаной куртки. На широком ремне болтался рог для пороха. Теперь он выглядел как настоящий дикарь — истинный абориген этих мест.
   Похоже, сменив свои изысканные одежды на костюм индейца, он заодно утратил и былую галантность. В ответ на замечание Кэролайн он лишь равнодушно пожал плечами.
   Тропинка, по которой они ехали, стала шире, и, воспользовавшись этим, Кэролайн нагнала Раффа. Теперь они ехали рядом.
   — Она очень хорошенькая.
   — Кто?
   Кэролайн не сомневалась, что Волк догадался, о ком она говорит, но по какой-то причине не желает этого показать. Помолчав, она произнесла:
   — Разумеется Ребекка. Кто же еще? Она очень красивая молодая женщина.
   Волк снова пожал плечами и спокойно произнес:
   — Я знаю ее чуть ли не с пеленок. Она совсем еще дитя.
   — Вот уж не думаю, что Ребекка согласилась бы с таким мнением о ней. А кроме того...
   — Что — кроме того?
   — Кроме того, мне кажется, что и вы не считаете ее ребенком.
   — Это вы о том, что я чмокнул ее в щеку, когда мы приехали? Но Ребекка привыкла приветствовать меня таким образом, миледи.
   — Да я вовсе не имела в виду... — Кэролайн смущенно отвела глаза, не в силах продолжать. Слова лжи упрямо не желали слетать с ее губ. Ведь именно о поцелуе она сейчас подумала. Нынче утром, когда Рафф собирался вскочить в седло, Ребекка подбежала к нему и обвила его шею руками. Если бы не присутствие Кэролайн и мистера Уокера, этот порыв юной красавицы, вне всякого сомнения, увенчался бы нежным поцелуем. Теперь эта сцена совершенно отчетливо всплыла перед мысленным взором Кэролайн, напомнив ей о еще одном несостоявшемся поцелуе. Краска смущения залила ее щеки, и она поежилась. Кожаное седло под ней скрипнуло.