Дунаевский Алексей. Полюби меня красного

   Тем не менее нам все-таки удалось выплыть к берегу и насосаться как положено в весьма удаленном от стадиона пабе. Видимо, ближайшие посносили от греха подальше. Если кого-то из вас интересует местная публика, то я сообщу, что посетители пивной были 45–50-летнего возраста. Все они явно обладали «выездным» и «домашним» прошлым, так как лица присутствовавших густо испещряли шрамы. Словно подтверждая сказанное, никто из них не собирался идти на стадион, хотя в самом пабе я не усмотрел ни одного телевизора. Видимо, подлинный футбол для них начинался с финальным свистком арбитра.
   Ну а мы, хорошенечко подготовившись к игре, вернулись на стадион и разыскали свои места.
   Благодаря усилиям Рашн Скаузера мы оказались в самом центре большой трибуны, сиденья которой сияли чистотой и блестели в лучах заходящего солнца. Гамбургеров нам, правда, Скаузер не предложил, но мы его об этом и не просили, так что он может не кручиниться по данному поводу. Особенно после прочтения текстов об обстоятельствах пребывания в Севилье видного чешского зенитовца. Однако давайте-ка вернемся на куда более благополучный для петербуржцев «Ден».
   Еще раз подчеркну, что все тогда для нас было более чем о’кей и ничего, кроме щенячьей радости, мы не испытывали. Так что, пользуясь случаем, спешу выразить другу-врагу наш большой респект.
   О самой игре скажу лишь несколько слов, поскольку иного отношения она не заслуживает. Примерно до восемьдесят пятой минуты происходящее на поле напоминало нашу вторую лигу либо в лучшем для «Миллуола» случае встречу аутсайдеров первого дивизиона. Каких-нибудь там очередных «петротрестов» с «газовиками». Настолько все было скучно и по-любительски. А ведь «Дерби» тогда занимал пятое место в первом дивизионе, которое, как известно, позволяло участвовать в переходном турнире за право появления в премьер-лиге. «Миллуол» же, напротив, стоял на вылет, что превращало игру для обеих сторон в шестиочковую.
   Повел в счете «Дерби», кое-как доведя до гола свой очевидный перевес в деле толкания-пихания-валяния в центре поля. И вот тут-то возникла ситуация, когда мне следует прервать свой рассказ о матче и переключить ваше внимание на гостевую трибуну.

Каково быть «бараном»

   Полузабытое с детства слово «баран» вновь вошло в мою жизнь исключительно благодаря Джону. Какая-то неведомая мне сила заставляла его раз за разом произносить это слово в применении к окружающим, и я на какое-то время перестал воспринимать «баранов» в их исконном значении. Благодаря Джону «бараны» стали чем-то вроде несогласных с ним собеседников, постоянно допускающих грубейшие ошибки в плане футбольной аргументации.
   «Бараном» был и случайный сосед по «Вегасу», и сэр Алекс Фергюсон, и тренер сборной Аргентины. Особенно часто Джон называл «баранами» молодых RR (их у нас пока двое), отчего слово «баран» окончательно потеряло оскорбительный смысл.
   В худшем для «барана» случае оно стало заменителем понятия «нерасторопность», которая характерна для компьютерщиков из числа RR, обслуживающих сайт, косящих под дураков в целях невыполнения очередного приказа Джона. Однако по мере приближения поездки в Англию, когда Джону стало известно о намечающемся посещении «Дена», слово «баран» вновь возникло в лексиконе нашего неистового ирландца. И стало употребляться с интервалом в одну минуту. На этот раз, правда, в совершенно правильном применении.
   Тем, кто не знает, охотно сообщу, что «баранами» в Англии называют команду и болельщиков клуба «Дерби Каунти». Но не потому, что они — уебищная деревенщина, а потому, что кого-то из них в незапамятные времена угораздило изобразить барана на эмблеме клуба. Возможно, это животное не считалось тогда синонимом глупости. С Англией в этом отношении вообще сплошные непонятки.
   В отличие от России-матушки, где каждый готов сразу же дать в рожу за «козла», «барана», «осла» или, не дай бог, «петуха», в Англии никто и не дернется, услышав о себе такое. Кроме того, никому здесь не придет в голову издеваться над фамилиями игроков типа Гоутер (Козлина), Батт (Жопа) или Диков (Хуило). В то же время если какой-нибудь немецкий футбольный ганс носит фамилию Кунц, то тогда держись. Всеслышащее ухо англичанина мгновенно распознает в этой фамилии слово «Кант» (Пизда), а бойкие карикатуристы тут же изобразят штрафной в исполнении Лучезарного, бьющего мимо вражеской стенки, состоящей из игроков с одной и той же фамилией Кант на спинах.
   Так вот, «бараны» числом под тысячу рискнули приехать на «Ден» не одной только геройской поездки ради, а во имя поднятия собственной репутации. В это, конечно, очень трудно поверить, но все мы тем не менее были очевидцами непрерывного глума в адрес «бушвакеров» со стороны «баранья». Когда же гости забили гол, глум начал исполняться стоя, чтобы все видели этот выездной хор мальчиков для битья.
   Ох уж какими они были крутыми! С первого раза и не обоссать! «Ден» же в ответ молчал как воды в рот набрал, рождая неприятные ассоциации с поведением наших на «Олдэ»^[76] во время матча с «болтунами».
   Возможно, вы спросите: откуда у меня взялось неприятие этих ребят? И будете правы, так как до начала матча я против «Дерби Каунти» не только ничего не имел, а, наоборот, был наслышан благодаря Бримсону об их подвигах.
   Однако «бараны» решили изменить мое мнение о себе на 180 градусов, когда заблаговременно позаботились о своей охране. С самого начала их окружила двойным кольцом полиция, а на стадионе гостям была предоставлена вся трибуна за воротами, хотя число «баранов» не превышало вместимости одного сектора. Вот так и сидели они, сбившись в кучу на печально пустом «Вест Стэнде». В полной безопасности, как вы догадываетесь.
   Когда же «Миллуол» забил ответный гол, от всей бараньей задиристости не осталось и следа. Что-то плохо у них стали складываться частушки, да и языки попрятались в жопу, так как в воздухе отчетливо запахло смертушкой лютой. И она наверняка бы случилась, если бы вокруг «баранья» не стали стягиваться дополнительные силы охраны порядка. Несмотря на это, «бушвакеры» медленно, но верно принялись окружать дорогих гостей, насколько это позволял «Вест Стэнд». Они демонстративно строились в боевые порядки, всем свои видом показывая, что в любую минуту готовы ринуться в атаку. «А вот это уже старый добрый „Миллуол“», — подумалось мне в тот момент.
   Примечательно, что гол в ворота уставившихся на них в безмолвии «баранов» забил миллуольский негр, вышедший на замену, после чего весь «Ден» начал упрашивать своего единственного удачливого игрока повторить этот подвиг.
   И надо же было такому случиться, что за две минуты до финального свистка тот же самый негр установил победный счет в пользу «львов», ставших на две эти минуты африканскими. Вот вам и единственный негр на всей территории Доклэнда! В этот момент я искал глазами скинхедов, чтобы понаблюдать за их реакцией, но так ничего и не увидел. Да и как было увидеть, если все зрители повскакивали со своих мест и прыгали в обнимку друг с другом. Наобнимавшись-нацеловавшись, все они как один затянули свой самый короткий в мире футбола гимн. Мы тоже не сидели сложа руки и так громко зарядили «А нам все равно!», как будто бы вновь увидели гол в ворота Эдика,^[77] забитый каким-то «болтуном» проклятым.
   На этом матч закончился, и мы, Богу помолясь, приготовились уйти со стадиона. Вместе с нами уходило с «Дена» в сторону станции совсем немного народу, и можно было легко догадаться, что основная масса болельщиков отправилась плющить дорогих гостей, которые, что там греха таить, этого явно заслуживали. «Ну и бог-то с ними, с „баранами“, — подумалось мне, — есть и другие, гораздо более важные вещи для осмысления».

Вещи для осмысления

   Первой такой вещью стал сакраментальный вопрос «Жить или не жить?», порожденный очередной суицидальной выходкой Джона. Невзирая на все мои настойчивые просьбы, он опять вынул спрятанную под шапкой эмблемку «МЮ», выставив ее на всеобщее обозрение.
   Идя в плотной толпе «африканских львов», он специально вертел головой в разные стороны, рассчитывая на скандал и полностью игнорируя при этом наши умонастроения. Следует отметить, что Джон быстро добился своего, о чем свидетельствовали пораженные рожи многих миллуольских карланов, то и дело перебегавших дорогу, чтобы рассказать об увиденном чуде своим старшим товарищам. Однако последние почему-то не очень спешили разделаться с Джоном, так как, по всей вероятности, были чересчур расслаблены победным итогом матча. Или же убийство залетного манка не входило в их сегодняшние планы? Точно не знаю.
   Как бы то ни было, но после серии внушений, последовавших со стороны Никит-аха и Белыча, Джон все-таки снял свою «шапку-невидимку», но не расстался со зловещей миной на лице, роднившей его с болельщиками «Дерби Каунти». Вот так и ехал он, зыркая по сторонам в переполненном вагоне электрички посреди океана молодых и старых «бушвакеров», не думая об опасности. А следовало бы думать, так как по приезде в Лондон миллуольцы стали нешуточно зажигать на входе в метро, отчего у меня, признаюсь сразу, по спине забегали мурашки.
   Странное дело, когда мы садились в электричку, все было более-менее спокойно, равно как и в процессе езды, но стоило только поезду причалить к платформе, как началось то, о чем мы читали в книжках Бримсона. При полном отсутствии полисов, между прочим. Однако Рашн Ливер тут же подсказал обходную дорогу, которая быстренько привела нас в свободную от «бушвакеров» зону метрополитена имени Черчилля.
   Вот тут-то тихушник Белыч и подарил нам еще одну смешную ситуацию. Поначалу мне казалось, что в наших рядах состоит лишь один самоубийца Джон со своей, мать ее, эмблемкой, но я ошибался. Вторым таким камикадзе являлся Белыч, отправившийся на «Ден» в синей футболке «Челси», которая предательски выглядывала из-под ворота его куртки. Расчет Белыча был прост: все якобы будут думать, что это футболка «Миллуола», и он, таким образом, не только выйдет сухим из воды, но еще и наберет вистов от «африканских львов», которые действительно ему то и дело подмигивали.
   Я же быстренько прокачал в голове обратную ситуацию — перед глазами отчетливо встал заголовок газеты «Таймс», призывавший покончить с насилием на лондонских стадионах. Выглядел он примерно так:

Избавьте Лондон от «Дена»!

   А теперь я предлагаю вашему вниманию содержание статьи-некролога, которую должно было предварять вышеуказанное название.

   «Вчера, 2 января, субботняя футбольная сцена Лондона была вновь залита кровью. На этот раз жертвой противостояния „бушвакеров“ и „баранов“ стал ни в чем не повинный русский турист, вынужденный поселиться в криминогенном районе близ стадиона „Миллуола“ из-за баснословных гостиничных цен в центре столицы. Его обезображенное тело было обнаружено работниками стадиона, наводившими порядок на гостевой трибуне „Дена“.
   Несколько свидетелей этой трагедии, с большим трудом вычисленных полицией, утверждали, что этот улыбчивый (при жизни) белобрысый парень спокойно уселся на гостевой трибуне на некотором отдалении от „баранов“, снял куртку, обнажив спрятанную под ней футболку „Челси“, растянул красно-бело-черный баннер со странноватой надписью „Ленинград Редз“, спел короткие гимны во славу „МЮ“, а затем начал скандировать на русском языке „А нам все равно!“, добавляя к этому слогану по-английски „Что масло, что говно“.
   Последнее изречение русского было почему-то воспринято обеими сторонами футбольного противостояния как нешуточное оскорбление. В то же время свидетели утверждают, что не одни только „бараны“ и „львы“ стали избивать русского туриста, к этому, оказывается, приложили руку даже стюарды, объяснившие свое поведение тем, что не смогли вынести комплексного нарушения общественного порядка.
   Однако мы не станем принимать их объяснения, они не оправдывают позорное убийство. Мы призываем лондонские власти стереть „Ден“ с лица земли, так как даже присутствующие на нем „бараны“ мгновенно превращаются в кровожадных хищников, а русские туристы с загадочной славянской душой — в обезображенные ими трупы».

Временный распад моба

   По прибытии на станцию «Паддингтон» мы тут же посетили ближайшую таверну и расстались на какое-то время с Никит-ахом, вынужденным выполнять распорядок, предписанный ему садомазо-леди.
   Как выяснилось в дальнейшем, она очень любила готовить и терпеть не могла опаздывающих. Поэтому можно было легко предположить, что она с ними в таких случаях делала. Так что Никит-ах, не будь дураком, быстренько променял пиво на борщ и был таков, успев забить с нами стрелку по ходу своего позорного бегства.
   И раз мы остались без Фюрера, то власть тут же перешла к начитанному Белычу, поставившему всем RR-овцам на вид, что мы до сих пор не поселились в хостел, хотя было уже шесть с лишним часов вечера. Что ж, возразить ему было нечем, и мы нехотя отставили в сторону свои пустые кружки во имя обретения гостиничной регистрации.
   Новое наше пристанище до боли напомнило старое, когда нам пришлось признать, что шестиэтажное с виду здание на самом деле имеет одиннадцать этажей. Настолько замысловатым оказалось его внутреннее устройство. В этом, правда, не было ничего особо удивительного, так как в Англии чуть ли не все строения обманывают вас относительно числа своих этажей. Впрочем, главная проблема заключалась далеко не в этом.
   Настоящей бедой стала кошмарная узость лестниц и многопролетность между этажами. А теперь добавьте сюда громоздкую поклажу и количество времени, затраченного нами на преодоление одиннадцати этажей. Как вы догадываетесь, злобный араб-регистратор поселил нас на самом верху, чтобы, не дай аллах, услышать запах свиной тушенки. Тот же скорбный путь проделал и Рашн Скаузер. Надеюсь, в последний раз в своей миллуольско-ливерской жизни.

Триллер в хостеле

   Когда я дополз до номера, силы окончательно оставили меня, и ни о каком повторном восхождении не могло быть и речи. Но тут на нас свалилась новая проблема, разрешение которой заняло добрых два часа.
   Все началось с того, что из душа, расположенного на нашем этаже, лился один лишь кипяток и точно такая же ситуация наблюдалась на нижних. Об этом нам поведал Белыч, еще не утративший способности спускаться и подниматься.
   В этот момент в воздухе отчетливо запахло пиздецом вперемешку с запахом четырех немытых с Манчестера тел.
   Первым повисшую в номере тишину взорвал крик Белыча, решившего помыться кипятком. Он кричал и кричал, но короста все никак не отваливалась под напором градусов, ногтей и мочалки, прямо как по закону подлости.
   Тогда я стал взывать к его разуму с помощью доводов, защищающих наличие коросты, которая во все времена согревала крестьян зимой и не позволяла вредоносным бактериям прилипать к коже.
   Но нет, Белыч вознамерился геройствовать и победить кипяток, раз уж он остался в живых на «Дене» и никого не убил во время ухода оттуда.
   Джимми же ограничился помывкой одних лишь своих «лап», чтобы удалить с них следы небольшой зачистки, которую он совершил на обратном пути с «Дена» в отместку за пережитое по дороге туда.
   Ну а я в компании Джона отправился плутать по коридорам нашего этажа с целью обнаружения еще одного душа. И пока мы кружили в этом лабиринте, нами было совершено еще одно архитектурное открытие.
   Выяснилось, что английские дома камуфлируют не только свою высоту, но и ширину. Протяженность нашего этажа была настолько неописуемой, что волей-неволей известная русская шутка о «четырех коридорах» потеряла всякий смысл.
   Тут имелось более десяти извилистых проходов и соответствующее им число душевых кабин, из которых функционировала только одна — в женской части этажа. Джона это, естественно, ничуть не смутило, и, вытолкав из душевой пронзительно заголосившую особь китайского вида, он принялся превращать свое тело в стиральную доску, одновременно болтая со мной через клеенчатую занавеску.
   Я бы не стал останавливаться на банальной сцене с помывкой Джона, если бы не одно интересное обстоятельство. Точнее, даже два. Первое из них было связано с тем, что все двери женских номеров были распахнуты настежь и практически все их обитательницы находились в костюмах Евы. Специально использую метафору, так как созерцание голых дочерей китайского народа не всегда вызывает вихревую эрекцию.
   Весь этот тотальный эксгибиционизм объяснялся, на мой взгляд, страшной жарой, вызванной раскаленными трубами и льющимся изо всех кранов кипятком, а также наличием всего лишь одной исправной душевой, работавшей круглосуточно. Во всяком случае, на нашем этаже дышать было нечем, это уж точно.
   Однако самое интересное обстоятельство под номером два было связано только с одним из открытых настежь номеров. Я не мог поверить своим глазам, когда увидел восемь (!!!) двухэтажных шконок, на которых сидели, лежали, валялись, свисали и обнимались, аки шимпанзе, шестнадцать разнополых представителей Австралии.
   Мало того, что разнополых австралийских беспредельщиков поселили вместе, так еще и смотрели сквозь пальцы на все их художества, с частью которых я был вынужден познакомиться во время простоя. Так, по всему полу в номере было разбросано такое количество бутылок, что в самую пору было вспомнить о нашем пребывании в Манчестере. Но это мы, опытные бойцы невидимого фронта, а тут какие-то коалы уебищные! О времена, о нравы с иммигрантской-то помощью! Как видите, арабам-регистраторам насрать на все правила приличия, когда сюда приезжает австралийская деревенщина.
   Вернувшись в номер, мы первым делом поблагодарили терпеливо дожидавшегося нас Рашн Скаузера и вручили ему футбольные сувениры с символикой «Зенита». ПАУЗА. Да не прославления чехословацкого футбола ради, а во имя первичного знакомства РС с городом на Неве, в котором наш друг-враг никогда не был, хотя и достигал в своих непрерывных вояжах даже Гаваны.
   К сожалению, Русский Ливер куда-то очень торопился и потому был вынужден распрощаться с нами, пообещав наведаться в Ленинград при первой возможности. И скорое возобновление нашего общения в Интернете не позволило сильно загрустить в связи с разлукой.
   Да и Никит-ах не дал закручиниться, когда ворвался к нам в номер подобно порыву ветра.

Продолжение банкета

   Что его заставило превратиться в комету, я не знаю, но усматриваю как минимум две причины такой дикой поспешности. Во-первых, ускорение Фюреру могла придать его хозяйка, напугавшая Вождя до смерти своими плетками-лебедками, а во-вторых, выражение лица Никит-аха свидетельствовало о явном недопитии, а это уже не шутки.
   Заставив нас одеться за сорок пять секунд, словно салаг в армии, Никит-ах повел свой небольшой моб в заранее пробитый по пути кабак, в котором хотя и была стойка с пивными кранами, зато напрочь отсутствовала необходимая атмосфера. Поэтому мы заказали себе все, что нужно, и отправились пить на улицу, где были предусмотрительно выставлены столы. Это в январе-то месяце! Наверное, для таких привередливых, как мы.
   Вдоволь насосавшись шипучей пенной влаги, мы вняли предложению Никит-аха покататься на автобусе, а затем полюбоваться красотами ночной столицы с набережных.
   Фюрер хорошо подготовился к этой прогулке, так как догадался взять с собой в дорогу бутылку виски, которую распивал с нами на равных, но почему-то нажрался больше всех остальных. Объяснением тому может стать факт совместного распития спиртного с садомазо накануне ухода, так как я сразу же заметил, что Никит-ах подозрительно добр и явно ищет общения с подчиненными.
   Дальнейшее — как в кино. Сначала мы вовсю покуражились в автобусе, распевая песни и шокируя окружающих различными высказываниями в адрес местных футбольных клубов, а затем отлично погуляли в центре города, разделившись на небольшие группки. Джон, повстречавший каких-то своих корешей по мини-футболу, устремился с ними в пивную, ну а я, Белыч и Джимми отправились на розыски ирландского паба, на который нам указали эвертонцы, убежденные в том, что именно там находится штаб-квартира лондонского «МЮ»-саппорта.
   Напомню, что, по их словам, в этом оазисе культуры посреди лондонской пустоши торгуют билетами по приемлемой цене.
   Но что же там находилось на самом деле? Увы, по указанному адресу мы обнаружили примерно с десяток ирландских пабов, хозяева которых ничего не ведали о каких-либо симпатиях своих завсегдатаев к «МЮ». С другой стороны, никто не мог принять версию о том, что Джефф нас обманул. Поэтому мы упорно продолжали увеличивать число обнаруженных ирландских пивных. Когда же мы выбились из сил, так как в каждом из этих заведений выпивали по кружке «Гиннесса», Белыч предложил перенести розыски на завтра, с чем остальные RR-овцы мгновенно согласились.
   Но где же в тот момент был Никит-ах, резонно спросите меня вы. Отвечу — Никит-ах метался между нами и Джоном, успевая и там, и здесь опустошать энное количество кружек. В итоге он разошелся настолько, что стал запивать пивом виски, резко увеличив степень своего опьянения, следствием чего стало панкообразное поведение Фюрера на набережных Лондона, куда мы отправились по настоятельной просьбе много чего прочитавшего о них Белыча.
   Последний страстно желал увидеть Парламент ночью. И был прав, так как зрелище того заслуживало. За осмотром демократического оплота конституционной монархии последовали здания, расположенные по обеим сторонам Темзы, и наконец мы вышли на площадь, где высились Вестминстерское аббатство и еще целая куча помпезных строений. К этому времени экскурсанты перестали пить виски из стаканчиков и стали делать это исключительно из горла, распугивая редких прохожих.
   Еще более опьяненные созерцанием красот погрузившейся во тьму столицы, мы стали кружить по ее центру, выбирая наиболее чудесные места, и окончательно сошли с рельсов где-то в два часа ночи по местному. Тут-то и выяснилось, что Белыч хочет спать, Джимми — есть, Никит-ах — пить, Джон — рассматривать витрины закрытых магазинов модной одежды. Ну а я пребывал в ужасе от того, что мы не только никуда не уедем, раз уж Фюрера понесло вскачь, но и не найдем места, где можно будет приобрести новую бутылку виски. Так что весьма вероятно, мы будем вынуждены отнимать бухало у не в меру загулявших прохожих.
   Впрочем, Красный Вождь был уверен, что где-где, а в его «родном» Паддингтоне он найдет не только виски, но даже садомазопритон, где говорят по-русски. Воодушевленные его уверенностью, мы подошли к некой станции метро, которая, к нашему изумлению, оказалась открытой и даже проглатывающей пьяных в жопу полуночников. Еще больше мы удивились, когда обнаружили, что наши «суточные» проездные билеты действуют, несмотря на то что суббота давно перешла в воскресенье. Когда же мы вошли внутрь, то обалдели вконец. Такого количества переходов, лифтов, лестниц, эскалаторов, платформ и тоннелей я еще не видел, хотя и пожил достаточно долго в Нью-Йорке с его необъятным сабвеем. И только присутствие безмерно начитанного Белыча позволило нам отыскать нужный путь для отъезда в Паддингтон.
   Добравшись до пункта назначения, для чего нам потребовалась целая куча пересадок (еще раз спасибо, Белыч!), мы выскочили на перекресток, чтобы разойтись затем в разные стороны.

Развязка

   Белыч с Джимми помчались спать и есть, а наша троица отправилась искать обещанную Никит-ахом ликерку. Целых два часа мы молча следовали за бежавшим трусцой Фюрером, пока он не повернулся к нам, резко остановившись, и не зашелся заплетающимся лаем: «Все, достали вы меня, на хуй, со своим пьянством!»
   Означала сия тирада, что упившемуся Красному Вождю стало не до бутылки. Попрощавшись с Духовным Лидером нашего движения, мы еще полчаса покружили по району, пока Джон не предложил мне пойти в хостел, затерявшийся среди одинаковых белых зданий. Как ни странно, вышли мы на него достаточно быстро, но, едва зашли внутрь, остановились как вкопанные. Перед нами висела табличка «Бар открыт», указывающая на уходящую вниз лестницу, а из глубин подвального помещения доносились какофонические звуки.
   Вот тебе на! Мы-то, дураки, столько времени впотьмах разгуливали, когда тут такое!..
   В баре бухала толпа народу, но перед стойкой было подозрительно пусто, и мы даже не сразу поверили, что здесь есть и виски трех сортов, и пиво пятнадцати. По всей вероятности, к четырем часам ночи бабло у местной публики закончилось и бармен свалил в туман из-за безделья. Но тут он, как по заказу, всплыл из небытия.
   Прикупив и пива, и виски, мы сели за пустой столик в самом конце заведения, принявшись подводить итоги.
   В это время к нам подошла какая-то местная свиноматка, древняя, как и ее профессия, и попросила дать ей травы (!!!), так как ее собственная давно закончилась. ПАУЗА.
   И пока в воздухе висит пауза, я попробую поделиться с вами мыслями по данному поводу. Сейчас, по прошествии времени, когда не осталось места для расслабленности и все мое свободное время занял «МЮ», я хотел бы, пользуясь случаем, пожелать нашим противникам хотя бы один раз увидеть выражение лица Джона, появившееся у него в тот момент. Чтобы вас, уважаемые враги, перекосоебило точно так же, как и ту лондонскую шлюху.