Страница:
навстречу. Люди поспешно расступались.
- Элия!
- Милый!
- Подожди! - Он предупреждающе поднял ладонь. - Я в довольно
антисанитарном состоянии.
- Ну и что? - Лицо Элии сияло. - А от меня воняет младенцами!
Она переложила одного из упомянутых младенцев с руки на руку, чмокнула
Седрика в губы, но не смогла сдержаться - наморщила нос и попятилась.
- Здесь этих короедов десятки, _сотни_... - В глазах принцессы стояло
полное недоумение. - Ты ужасно выглядишь! Бледный как смерть. Что-нибудь
не так?
- Все. - Седрик покачнулся; неожиданно выяснилось, что у него болит не
только голова, ну и там рука, но и каждая косточка, каждая мышца. - Но
зато здесь все мидоудейлские ребята!
Судя по радостной, торжествующей улыбке, Элия полностью разделяла его
чувства.
- И не только мидоудейлские - здесь есть ребята из многих других мест.
По крайней мере две группы из Неврополиса, уйма коричневых лиц - с ними я
еще не разобралась. Самим нужно было догадаться - ну как же иначе смогла
бы твоя бабушка угрожать разоблачениями? Их бы всех... - Элия осеклась,
вспомнив о присутствии большой детской аудитории. - Иначе она
спровоцировала бы именно то, что хотела предотвратить.
Седрик кивнул - ну конечно, собрали бы недозрелый урожай, и все
шито-крыто.
- Вот она и послала свою армию и всех их захватила! - торжествующе
добавила Элия.
А что, может, бабушка и не такая уж плохая. Нужно будет обдумать это
потом, когда голова придет в порядок. Сейчас же ему отчаянно хотелось
обнять Элию, да где там... Вокруг Седрика образовалось открытое
пространство шириной метра в два - ясное свидетельство того, насколько
располагал он сейчас к близкому общению. А еще - и даже больше - ему
хотелось лечь и уснуть. Уснуть, скажем, на месяц...
- Так что, - сказала Элия, - в тот момент, когда она выставляла тебя
шутом гороховым на пресс-конференции, войска уже выдвигались на исходные
позиции - по всему миру. Она готовилась к этому много лет - иначе откуда
бы такая скорость реакции!
- А остальные? - Седрик обвел рукой персонажей в простынях.
- Беженцы. Из Банзарака и вроде бы Заира. И из Бангладеш.
Седрик утратил уже всякий интерес к беженцам. Он смотрел на двух
подростков, протолкавшихся к Элии сквозь толпу. Одному лет, наверное,
шестнадцать, другой младше года так на два. У обоих встрепанные рыжие
космы, оба тощие и - для своего возраста - длинные. И оба они смотрели на
Седрика - смотрели очень неприязненно.
Элия заметила игру в гляделки и закусила губу.
- Это - Освальд. А это - Альфред. Где-то там измывается над гитарой
Гарольд, ему около семнадцати. Ну а это... - она неуверенно улыбнулась и
указала на младенца, - это - Берт. Полное имя вроде бы Эгберт, но это для
него слишком большая роскошь, хватит и Берта. Он очень похож на всех вас.
Ребята, а это - Седрик.
Это было уже слишком. Несколько секунд, показавшихся часами, мозг
Седрика не соображал ровно ничего - только регистрировал перегрузку.
Копии! Зачем Хейстингзу столько копий? Но чем больше он смотрел на ребят -
на самого себя, чудом помолодевшего и размножившегося, - тем понятнее
становилось, что они совсем не похожи на Уиллоби Хейстингза. У старика
очень примечательные уши - здоровые и развесистые, как лопухи. У мальчишек
- ничего подобного. Вот и Багшо про уши говорил.
- Может, есть и другие, - голос Элии звучал почти виновато. - Я еще не
успела...
Откуда-то вынырнул тощий рыжий мальчишка лет восьми. Он пораженно
переводил глаза с Альфреда на Освальда, на Седрика...
- Зачем? - прошептал Седрик. - Зачем это все? И кто я такой?
И вдруг стало очень светло. Люди поворачивались, и Седрик тоже
повернулся, чтобы посмотреть, в чем там дело. Люк, захлопнувшийся за его
спиной пятнадцать минут назад, снова открылся; одна за другой сквозь него
катились тележки, но посветлело вокруг совсем не от их фар, а от
вспыхнувших под потолком прожекторов. Изоляционисты установили контроль
над куполом.
С Гэвином, и мидоудейлскими ребятами, и Элией, и всеми этими рыжими
Седрик вчистую забыл про погоню.
- Быстро! - заорал он. - Твой микрофон! Дай мне твой микрофон!
- У меня нет микрофона, - удивленно нахмурилась Элия. - Потому я и сижу
здесь, как в ловушке, второй, наверное, час.
Седрику хотелось сжать от отчаяния кулаки, только очень уж болела
правая рука.
- Мне нужен коммуникатор!
- Седрик, милый, а кто это такие? Немцы? Синие?
Колонна тележек, все еще вливавшаяся в купол, катила прямиком к Седрику
- возможно, по чистой случайности. Прожекторы заливали площадку ярким,
безжалостным светом.
- Это - изоляционисты. Они выбросили десант, перебили институтских
немцев и остальных тоже... да ты же ничего не знаешь. А сейчас охотятся на
меня!
- Что? Почему?
- Я убил одного из них. А еще четверых ранил. Кроме того, я убил
президента ЛУКа. Пусть мне дадут микрофон!
- Ты что, думаешь, кто-нибудь тебе отказал бы? - печально вздохнула
Элия. - Здесь ни у кого нет микрофона. Есть коммуникаторы, почти у каждого
люка, только они не работают, я пробовала. Я ожидала, что Бейкер сам со
мной свяжется, но он чего-то молчит.
Седрик упал на колени, чтобы поменьше выпячиваться. Не хотелось умирать
таким юным.
- А коммуникатор твоей тележки? - удивилась Элия.
- Сдох. Вместе с тележкой.
- О! - Элия переложила младенца с руки на руку и бросила взгляд на
сияющие фарами тележки изоляционистов. - Вон где уйма микрофонов.
- Да они же меня сразу пристрелят! - отчаянно заорал Седрик. - Почему
ты такая бесчувственная? Ни вот на столько обо мне не беспокоишься!
- Я совсем не... - вздрогнула Элия. - Седрик, тебе что, что-нибудь
угрожает?
- Угрожает? Несколько сотен мужиков преследуют меня по пятам, жаждут
моей крови, а ты еще спрашиваешь, не угрожает ли мне что-нибудь!
Элия растерянно покачала головой:
- Я долго мучилась от предчувствий, а за несколько минут до твоего
появления все прошло. Милый, я была уверена, что ты для меня важен!
Не очень-то легко отвечать гордо и с достоинством, когда ты стоишь на
коленях, воняет от тебя так, что чуть самого не выворачивает, и к тому же
все твое тело болит, словно его пропустили через мясорубку. Но Седрик
попробовал.
- Я важен для самого себя!
- Да я совсем не про то! Я хотела сказать, почему я не испытываю за
тебя беспокойства. - На лице Элии светилась блаженная, почти идиотская
улыбка.
- А ты о чем-нибудь сейчас беспокоишься?
- Нет! - И как же я раньше об этом не подумала! - Я _должна_
беспокоиться - но не беспокоюсь.
Ну да, конечно же, разве ж Элию обеспокоит что-нибудь, кроме этой
долбаной ее интуиции - а та молчит себе в тряпочку.
Толпа зашевелилась, люди пятились все дальше и дальше. Сделав над собой
героическое усилие, Седрик поднялся с коленей; купол угрожающе покачнулся
и начал вращаться. Низко пригнувшись, он посмотрел в просвет между черными
курчавыми головами. Тележки развернулись шеренгой и медленно наезжали на
толпу. Если пойдет стрельба, пострадают женщины и дети. Нужно сдаваться,
иначе будет море крови.
- Элия! - Голос казался каким-то слишком уж знакомым. - Что тут
происходит?
Седрик обернулся - и словно посмотрел в зеркало. Несколько странное
зеркало - на груди у отражения болталась гитара. Парень широко раскрыл
глаза и - конечно же - уронил нижнюю челюсть чуть не на колени.
- Это - Седрик, - объяснила Элия. - Милый, это - Гарольд.
- Убери башку! - отчаянно завопил Седрик.
Гарольд послушно пригнулся, а заодно и вернул челюсть на положенное
челюсти место, однако глаза его так и остались круглыми, как пуговицы.
Седрик снова взглянул на изоляционистов. Они медленно и методично
прижимали толпу к центральному ограждению. Ловушка, из которой не
вырвешься. А всего-то ведь и надо, что микрофон - ну скажем, микрофон
любой из ихних тележек. Черта с два - не успеет он подобраться на нужное
расстояние, как эти герои исполосуют его своими стрелялками.
Толпа пятилась все быстрее, люди сшибали перегородки, топтали нехитрый
скарб. Плакали дети, визжали женщины, взволнованно перекрикивались
мужчины. Бедлам.
- Милый? - Ну вот, наконец-то хоть какое-то внимание в голосе. - Что же
нам делать?
- Вот если бы микрофон! Я же завел коды!
- Скажи их мне! - Нахалюга Берт начал извиваться ужом, пришлось
перехватить его покрепче. - Я-то могу приблизиться к тележкам!
- Не выйдет. Ты тут не годишься.
Ну кто мешал тебе, идиоту, ввести обычные, без активации по голосу,
коды? Повыпендриваться решил. Да и какой из кодов мог бы тебя спасти? Код
на выключение света? Но у синих есть фары, к тому же поднимется паника,
люди перетопчут друг друга. Код на вызов Франклина Фрэзера. Вот-вот, и о
чем я, спрашивается, думал, заводя эту команду? Вызов Фиша - но Фиш не
отвечает на вызовы. И еще...
- Тибр! - оглушительно завопил Седрик; Элия чуть не выронила Эгберта. -
Окно еще открыто?
- Думаю, да.
- И там - первый класс?
- Да! Да!
Все это очень мило, но теперь мы возвращаемся к прежнему вопросу.
- Будь у меня микрофон, я отправил бы нас на Тибр.
А может, и нет. Слишком уж это дело такое хитрое и ответственное...
- Ну так вот и скажи код мне! - Элия ничего не понимала и начинала
злиться.
- У тебя не выйдет - нужен мой голос.
- Твой голос? - Она повернулась к шестнадцати-примерно-летнему варианту
Седрика. - Освальд! Ты же выполнишь задание, правда?
- Какое еще задание? - неуверенно спросил мальчик.
- Вот оно! - заорал Седрик так громко, что боль в голове вспыхнула с
новой силой.
Толпа остановилась. Вожак изоляционистов что-то кричал, но за общим
гомоном нельзя было разобрать ни слова.
- Протиснись вперед, как можно ближе к тележкам. И просто крикни: "Код
жеребец!" - вот и все. Система решит, что ты - это я! Понятно?
Мальчик кивнул и улыбнулся Седрику. Седриковой улыбкой.
- Код жеребец? - Он исчез в толпе.
Освальд и младше меня, и ниже, успокаивал свою совесть Седрик. И одет
совсем по-другому, ну что там может ему угрожать?
- Так я тоже? - спросил Гарольд. - Давайте я тоже сбегаю.
- Нет, ты слишком длинный.
Седрик с ужасом обнаружил, что за всеми этими разговорами забыл об
осторожности, что голова его торчит высоко над толпой, и снова пригнулся.
- А может, я? - звонко пропищал Альфред.
- Нет! - хором откликнулись Элия и Седрик.
Винтовочный выстрел, визгливое пение срикошетившей пули. И - полная
тишина, толпа затаила дыхание.
- Хаббард! - загремел усиленный мегафоном голос. - Выходи, Хаббард!
Тишина. Седрик виновато оглянулся. Дети... Это каким же нужно быть
трусом, чтобы прятаться за спинами детей?
- Хаббард! Мы знаем, что ты здесь! Выходи, или мы начнем стрелять!
И тут же Седрик услышал свой собственный голос:
- _Код жеребец!_
И ничего. Система не реагировала. Седрик обреченно поник. Значит - все,
он выложил на стол последнюю карту. _Код жеребец_ обозначал команду:
"Доставь меня на Тибр, как можно скорее". Но Седрик не очень-то верил, что
его власти хватит на управление трансмензором. А может - окно уже
закрылось. Или оно открыто в другом куполе.
В последнем случае неизбежна небольшая задержка, пока Система закроет
одно окно и откроет другое, здесь, в Беринге...
Что и произошло. Оглушительный, чуть не рвущий барабанные перепонки
хлопок, и давление воздуха в куполе уравнялось с давлением на Тибре. Из
колодца сверкнул столб дневного света, искрящимся фонтаном закружились
золотые осенние листья и радужные бабочки, за перилами ограждения
закачались верхушки деревьев.
Возникла паника. Вся толпа развернулась, чтобы посмотреть на нежданное
чудо, а Седрик Хаббард вскочил и помчался, низко пригибаясь, к колодцу; он
распихивал людей локтями и корпусом, иногда даже сбивал с ног и бежал
дальше, _не извиняясь_ - церемонии оставим до другого раза.
Упав грудью на перила, Седрик увидел прямо под собой мирную лесную
речушку. Глубина? Глубина вроде бы приличная, а падать придется всего два,
от силы три метра.
Перевалившись через перила, Седрик плюхнулся в новый мир, громко и с
уймой брызг.
Рим - такое имя получил поселок - будет столицей мира. Если не
навсегда, то хотя бы на то время, пока держится струна, а та не проявляла
ни малейших признаков усталости - каждое новое окно оказывалось длиннее
предыдущего. Если только - тьфу, тьфу! - в дело не впутается какая-нибудь
блудливая звезда, эта струна может установить рекорд долгожительства.
Тогда Тибр будет самым большим успехом Института за все тридцать лет его
существования.
А пока что гордая столица мира являла собой унылое скопище палаток и
полуцилиндрических алюминиевых сараев, беспорядочно разбросанных по
"культивированному" участку долины. Культивированному - то есть полностью
расчищенному от роскошной девственной растительности, а потому улицы
поселка покрывала либо мелкая въедливая пыль, либо липкая грязь, либо и то
и другое вперемешку. И всюду - недовыкорчеванные корни деревьев.
Канавокопатель торопливо прокладывал канализацию и водопровод. Подальше от
реки жилые постройки сменялись конюшнями, коровниками и штабелями бревен,
на самой окраине располагались пастбища, огороженные колючей проволокой, а
также взлетные полосы и склады доставленных с Земли припасов. Даже сейчас,
всего после трех окон, склады были огромны. Для каждого очередного окна
подготавливалась новая расчищенная площадка. Когда-нибудь, ухмыльнулся
Абель, на этом месте возведут монумент. Или позумент.
Солнце садилось, Римом овладевало дремотное спокойствие. Работа
кончалась, оседали последние клубы пыли, один за другим загорались между
палаток костры, легкий ветер трепал и уносил прочь полупрозрачные струйки
дыма. Двадцативосьмичасовые сутки мало чем отличались от
двадцатичетырехчасовых, разве что рабочий день был на четыре часа длиннее.
Люди, конечно же, уставали, у них мгновенно выработалась привычка ложиться
спать с курами (каковых здесь не было).
Заметив, что уже смеркается, Абель оторвался от письменного стола и
вышел наружу посмотреть на закат и подышать свежим воздухом. Алюминиевый
сарай, вмещавший его дом и кабинет, располагался на отшибе от прочих,
рядом с зоной контакта. Какой-то непочтительный хулиган намалевал на одной
стене этого единственного в Риме административного учреждения -
"Президентский дворец", а на противоположной - "Шишка на заднем месте".
Все считали, что неизвестный хулиган - не кто иной, как сам Абель. И
ничуть не ошибались.
Абель был выжат насухо, можно и на веревку не вешать, а сразу утюгом
гладить. Глаза у него болели, словно засыпанные песком, горло - еще
сильнее. Он принимал сотни решений в сутки, беседовал с десятками людей,
питался всухомятку, на бегу. Эмили считала, что такого, как сейчас,
счастья он не испытывал еще никогда, но у Абеля как-то все не находилось
времени подумать о справедливости - или несправедливости - такового
мнения. Калеченая нога сильно ныла, на Земле это было к сухой погоде, а
как здесь?
Неподалеку от президентского сарая сохранилась рощица дерева так в три
с половиной. И как это они устояли перед победной поступью Человека?
Сохранившись сами, деревья сохранили крошечную лужайку тибрской вроде бы
травы. Заповедник. Слонов разводить будем... Абель сел на траву,
привалился к серому, глянцевитому стволу. Нужно бы втиснуть в накладные
первоочередных поставок комплект садовой мебели, но только куда ж его
втиснешь?..
Огненным цветком пролетела мимо крупная, пунцовая с фиолетовым бабочка
- солнце садится, пора и домой, спать. Тени стали длинными, небо сияло
радостным многоцветием. Тибр оказался великолепной планетой, пока что не
преподнесшей поселенцам ни одного печального сюрприза, за исключением
пустяка - повального поноса, но ведь это - стандартная реакция
человеческого (и медвежьего, говорят, тоже) организма на резкое изменение
обстановки.
Двадцать три года, и уже - царь вселенной? Нет, конечно же, Эмили
права, он никогда еще не испытывал такого счастья. Абсолютная власть - это
кайф, чистый кайф. И власть эта не успеет его развратить, продлится совсем
недолго... Как ни жаль.
Вот и отдых этот, блаженный покой, тоже слишком хорош, чтобы долго
продлиться - на президентскую лужайку угрожающе наползала длинная узкая
тень.
- Привет, - сказал Седрик Хаббард.
- Сам ты такое слово, - сказал Абель. - Садитесь, пожалуйста, в кресло.
Седрик опустился на колени и протянул для рукопожатия здоровенную
мозолистую лапу. Из одежды на нем были шорты, сапоги и бластер. А еще -
умопомрачительный загар и клочкастая рыжая щетина. Морда героя выглядела
на удивление угрюмо, зато нос его почти вернулся к нормальным размерам и
форме. Да и костесращивалки на правой руке не наблюдалось - хватит,
значит; хорошенького - понемножку.
Абель видел иногда Седрика, но все издали, случая поговорить как-то не
представлялось.
- Ну и как относится к тебе мир? - вопросил он. - Я хотел сказать -
_этот_ мир.
- Прекрасно.
Абель предпочел бы услышать побольше энтузиазма в голосе.
- А как принцесса, в порядке?
- Да! Да, у нее все прекрасно.
По лицу Седрика расплылась очень глупая улыбка. Вот и Эмили тоже -
смотрит на меня, а у самой такая же улыбочка, да и я, вероятно, в
аналогичные моменты выгляжу аналогичным образом. Или Элия при разговоре о
Седрике. А как улыбалась Адель Джилл, когда где-нибудь рядом появлялся
Барнуэлл К.Багшо? Странные они все-таки существа, эти люди.
- Все, говоришь, прекрасно? И никто в тебя больше не стреляет?
Седрик чуть надулся и помотал головой. На правой его щеке все еще
пламенел ожог - бандитский лазерный пучок чуть не уложил народного героя
прямо на второй день заселения. Подлого террориста так и не отловили,
однако не было сомнений, что стрелял кто-то из изоляционистов. Не
возникало сомнений и в том, что жалкое покушение стало бы вполне
доброкачественным убийством, не сшиби Элия Седрика с ног примерно за
миллисекунду до выстрела.
Мрачное молчание явно нуждалось в разрядке.
- Ты бы не хотел выпить пива? - любезно предложил Абель.
- Да, пожалуйста!
- Вот и я бы хотел, - печально вздохнул Абель.
Седрик окинул его неприязненным взглядом, а затем устроился поудобнее,
скрестил свои метровые ходули.
- Ну и что ты намерен с ними делать? С изоляционистами.
- Загоним на Дьявольский остров, пущай себе изолируются. Собственно
говоря, большую часть этой шпаны мы уже перевезли, только наврали им, что
остров - _Райский_.
- А как в действительности?
Ну вот, наконец-то хоть раз этот гад улыбнулся.
- Да нет, - отмахнулся Абель, - "дьявольский" - это так, для хохмы, а
вообще-то там все в порядке: вода, трава, деревья - не хуже и не лучше,
чем здесь. Чуть побольше Ирландии, так что мы избавим себя от их
бандитского общества лет на сто, а может, и на триста. - Он долго,
взахлеб, зевнул. - И мы обещали господам изоляционистам привезти их семьи,
подкинуть чего из жратвы и вещичек, хотя они того совсем не заслуживают.
- Пожалуй.
Абель хмуро всмотрелся в Седрика:
- Да не угрызайся ты, не мучай себя, ни в чем ты не виноват. Ты
сработал просто великолепно. Я вот лично жалею об одном - что ты не
перестрелял их побольше.
Видя, что Седрик все так же мрачно смотрит в землю, он добавил:
- Мы потеряли гораздо больше парней, чем они. То, что сделал ты, - еще
очень малое им наказание. В Кейнсвилле тебя возвели в ранг национального
героя. Может, и памятник поставят.
- А как там Барни?
- С ним все о'кей. Малость подлечат, и будет как новенький.
Вранье, честно говоря, но мальчонка, слава Богу, этого не заметил.
И тут окаймленные недельной щетиной губы разъехались в широкой ухмылке:
- Да, здорово это я их сделал, этих изоляционистов. Представляю себе,
какие были у них морды, когда они врубились, что я открыл окно и домой им
уже не вернуться!
Только ведь не Седрик открыл окно, а Абель, на пару с Лайлом Фишем. С
другой стороны, разве удалось бы им загнать всех синезадых агрессоров в
один купол, не выруби Седрик вожаков, после чего сам он превратился в
ищущую убежища лису, а изоляционисты - в озверевшую свору гончих? Фиш
великолепно - профессионал, он и есть профессионал - воспользовался
неожиданным поворотом событий. С помощью кодов самого высокого уровня он
увел в сторону тележки, в которых находились Матушка Хаббард и Чен,
остальных же пустил в погоню за Седриком. Только зачем тому знать все это?
Пускай себе считает, что Система ему повиновалась.
Но Седрик снова помрачнел. Если раньше национальный герой пялился в
землю, то теперь он ковырял ее каким-то сучком.
- О чем мы задумались? - очаровательно улыбнулся Абель.
- Мы с Элией... мы бы, значит, хотели... мы тут подумали, что хорошо бы
было исследовать перевал - ну, значит, тот, что на снимках с орбиты. -
Взмахом несусветно длинной руки Седрик указал на запад, на далекие снежные
вершины, феерически раскрашенные закатом в розовые и бледно-оранжевые
тона. - Хорошее ведь дело, как думаешь?
В его голосе звучала озабоченность.
Инициатором была, конечно же, Элия, а Элии эту идею ненавязчиво
подкинул сам Абель.
- Вот даже и не знаю... - Абель задумчиво потер подбородок, тоже
покрытый щетиной, но не какой-нибудь там клочкастой, а вполне пристойной и
даже обильной. - Она же прямо лингвистический гений, переводит как никто.
Зря мы назвали нашу помойку Римом, тут же чистый Вавилон, а будет и того
почище. В следующий раз закинут сикхов и бразильцев - ну куда же мы без
нее?
- Ты что, серьезно? - вскинулся Седрик. - Мы же с ней - отличная
поисковая группа, она и опасность чувствует, и всю эту научную мутотень
знает. А я хорошо управляюсь с пони.
- И еще ты - лучший в мире стрелок.
- Ну, научили меня, - равнодушно пожал плечами Седрик. - Так это ж
любого научить можно.
Хрен там любого! Лазерному снайперу необходимы железные, _стальные_
нервы. А этот мальчонка непоколебим, как гранитный утес, и нервы у него
как арматурные прутья - только сам он того не знает. Да и пресловутая
банзаракская интуиция относится к Седрику серьезно, с уважением - иначе
как бы смогла Элия спасти его от этого партизана недорезанного? Принцесса
клянется и божится, что подобное предупреждение об опасности, угрожающей
_другому_ человеку, - вещь неслыханная, а раз так, то Седрик критически
важен для ее будущего и - скорее всего - для будущего всей колонии. К тому
же Седрик - лучший в мире охотник-турист-альпинист-скалолаз-байдарочник -
вставьте пропущенные слова. Нравится это вам или не нравится, он
неизбежно, как поезд, идущий по расписанию, достигнет предельных высот на
любом избранном поприще - станет либо главным демократом, либо главным
конокрадом, либо вождем каннибальского племени. Выбор, предоставляемый
новым миром, весьма скуден.
Абель несколько минут внимательно изучал фантастически красивый закат,
наслаждался изумительным вечерним воздухом - и делал вид, что обдумывает
неожиданную просьбу.
- Значит, вы уйдете. И на сколько? Недели ведь на три, не меньше, так?
Ну ладно бы Элия, а вот как мы обойдемся без тебя?
- Без меня? Да кому я тут нужен?
- Ну а вдруг у нас кончатся колья для палаток?
- Ну а вдруг я сломаю тебе челюсть?
- Хорошо бы, - мечтательно вздохнул Абель. - Тогда я стану серьезным и
молчаливым, а то ведь и не президент у вас, а так, трепло какое-то.
Он расхохотался и хлопнул Седрика по плечу:
- Слушай, а ведь и вправду хорошая мысль. Так и сяк нам придется еще до
наступления зимы перекинуть половину народа к побережью, и лучше бы они
проделали путь собственными ножками. Такая прогулка по свежему воздуху
сильно оздоровит их психологию - ты же слышал про Исход? А про Долгий
Поход? [Долгий Поход (1846-1848 гг.) - переселение мормонов из старой их
столицы (г.Нову, штат Иллинойс) на индейскую территорию Юта (будущий штат
Юта), где они основали новую столицу Солт-Лейк-Сити; переселение было
вызвано резкой враждебностью к мормонам иллинойских фермеров] Ну вот,
тогда и объяснять нечего. Ты разведаешь маршрут, радируешь нам, мы пошлем
за тобой самолет, а потом ты же и поведешь мигрантов.
Банзаракцы охотно последуют за своей принцессой, так что политическая
база Джетро Джара сместится на ха-арошее расстояние от складов. Влияние
самого Абеля Бейкера базировалось именно на припасах, поставляемых
Институтом; когда струна лопнет, ситуация несколько изменится, тут нужно
будет глядеть в оба и действовать шустро - кто зацапает в свои ручки
шаловливые технику, тот и будет править миром. Абель, унаследовавший
мощные политические гены и от папы, и от мамы, ничуть не сомневался, что
легко переиграет и Джетро Джара, и всех прочих джетро джаров.
А ведь этот двухметровый красавчик совсем не рвется в вожаки - или хотя
бы поводыри - народных масс, вон как нахмурился. Абель представил себе
Седрика с длинной седой бородой и посохом и еле сдержал улыбку - пророк
получался великолепный, хоть картину рисуй. Главное же - ему очень полезно
погулять пару недель подальше от лагеря. Перестанет терзать себя мыслями
про убийства, не будет поминутно натыкаться на своих двойников (каковых
имелось шесть штук), а тем временем можно будет переловить последних
изоляционистов, закинуть их на Дьявольский остров и спокойно вздохнуть. К
тому же парень заработал себе медовый месяц. Любая новобрачная парочка
хочет остаться в полном одиночестве, чтобы лизаться безо всяких внешних
помех. Так уж они, люди, устроены.
Семеро Седриков! Скоро они собьются в шайку, тут уж и к бабке не
ходить. А этот станет их вожаком, кто же не знает, что он - герой.
- И когда вы уходите?
- Завтра! - Седрик расплылся широкой, от уха до уха, улыбкой. - Прямо
- Элия!
- Милый!
- Подожди! - Он предупреждающе поднял ладонь. - Я в довольно
антисанитарном состоянии.
- Ну и что? - Лицо Элии сияло. - А от меня воняет младенцами!
Она переложила одного из упомянутых младенцев с руки на руку, чмокнула
Седрика в губы, но не смогла сдержаться - наморщила нос и попятилась.
- Здесь этих короедов десятки, _сотни_... - В глазах принцессы стояло
полное недоумение. - Ты ужасно выглядишь! Бледный как смерть. Что-нибудь
не так?
- Все. - Седрик покачнулся; неожиданно выяснилось, что у него болит не
только голова, ну и там рука, но и каждая косточка, каждая мышца. - Но
зато здесь все мидоудейлские ребята!
Судя по радостной, торжествующей улыбке, Элия полностью разделяла его
чувства.
- И не только мидоудейлские - здесь есть ребята из многих других мест.
По крайней мере две группы из Неврополиса, уйма коричневых лиц - с ними я
еще не разобралась. Самим нужно было догадаться - ну как же иначе смогла
бы твоя бабушка угрожать разоблачениями? Их бы всех... - Элия осеклась,
вспомнив о присутствии большой детской аудитории. - Иначе она
спровоцировала бы именно то, что хотела предотвратить.
Седрик кивнул - ну конечно, собрали бы недозрелый урожай, и все
шито-крыто.
- Вот она и послала свою армию и всех их захватила! - торжествующе
добавила Элия.
А что, может, бабушка и не такая уж плохая. Нужно будет обдумать это
потом, когда голова придет в порядок. Сейчас же ему отчаянно хотелось
обнять Элию, да где там... Вокруг Седрика образовалось открытое
пространство шириной метра в два - ясное свидетельство того, насколько
располагал он сейчас к близкому общению. А еще - и даже больше - ему
хотелось лечь и уснуть. Уснуть, скажем, на месяц...
- Так что, - сказала Элия, - в тот момент, когда она выставляла тебя
шутом гороховым на пресс-конференции, войска уже выдвигались на исходные
позиции - по всему миру. Она готовилась к этому много лет - иначе откуда
бы такая скорость реакции!
- А остальные? - Седрик обвел рукой персонажей в простынях.
- Беженцы. Из Банзарака и вроде бы Заира. И из Бангладеш.
Седрик утратил уже всякий интерес к беженцам. Он смотрел на двух
подростков, протолкавшихся к Элии сквозь толпу. Одному лет, наверное,
шестнадцать, другой младше года так на два. У обоих встрепанные рыжие
космы, оба тощие и - для своего возраста - длинные. И оба они смотрели на
Седрика - смотрели очень неприязненно.
Элия заметила игру в гляделки и закусила губу.
- Это - Освальд. А это - Альфред. Где-то там измывается над гитарой
Гарольд, ему около семнадцати. Ну а это... - она неуверенно улыбнулась и
указала на младенца, - это - Берт. Полное имя вроде бы Эгберт, но это для
него слишком большая роскошь, хватит и Берта. Он очень похож на всех вас.
Ребята, а это - Седрик.
Это было уже слишком. Несколько секунд, показавшихся часами, мозг
Седрика не соображал ровно ничего - только регистрировал перегрузку.
Копии! Зачем Хейстингзу столько копий? Но чем больше он смотрел на ребят -
на самого себя, чудом помолодевшего и размножившегося, - тем понятнее
становилось, что они совсем не похожи на Уиллоби Хейстингза. У старика
очень примечательные уши - здоровые и развесистые, как лопухи. У мальчишек
- ничего подобного. Вот и Багшо про уши говорил.
- Может, есть и другие, - голос Элии звучал почти виновато. - Я еще не
успела...
Откуда-то вынырнул тощий рыжий мальчишка лет восьми. Он пораженно
переводил глаза с Альфреда на Освальда, на Седрика...
- Зачем? - прошептал Седрик. - Зачем это все? И кто я такой?
И вдруг стало очень светло. Люди поворачивались, и Седрик тоже
повернулся, чтобы посмотреть, в чем там дело. Люк, захлопнувшийся за его
спиной пятнадцать минут назад, снова открылся; одна за другой сквозь него
катились тележки, но посветлело вокруг совсем не от их фар, а от
вспыхнувших под потолком прожекторов. Изоляционисты установили контроль
над куполом.
С Гэвином, и мидоудейлскими ребятами, и Элией, и всеми этими рыжими
Седрик вчистую забыл про погоню.
- Быстро! - заорал он. - Твой микрофон! Дай мне твой микрофон!
- У меня нет микрофона, - удивленно нахмурилась Элия. - Потому я и сижу
здесь, как в ловушке, второй, наверное, час.
Седрику хотелось сжать от отчаяния кулаки, только очень уж болела
правая рука.
- Мне нужен коммуникатор!
- Седрик, милый, а кто это такие? Немцы? Синие?
Колонна тележек, все еще вливавшаяся в купол, катила прямиком к Седрику
- возможно, по чистой случайности. Прожекторы заливали площадку ярким,
безжалостным светом.
- Это - изоляционисты. Они выбросили десант, перебили институтских
немцев и остальных тоже... да ты же ничего не знаешь. А сейчас охотятся на
меня!
- Что? Почему?
- Я убил одного из них. А еще четверых ранил. Кроме того, я убил
президента ЛУКа. Пусть мне дадут микрофон!
- Ты что, думаешь, кто-нибудь тебе отказал бы? - печально вздохнула
Элия. - Здесь ни у кого нет микрофона. Есть коммуникаторы, почти у каждого
люка, только они не работают, я пробовала. Я ожидала, что Бейкер сам со
мной свяжется, но он чего-то молчит.
Седрик упал на колени, чтобы поменьше выпячиваться. Не хотелось умирать
таким юным.
- А коммуникатор твоей тележки? - удивилась Элия.
- Сдох. Вместе с тележкой.
- О! - Элия переложила младенца с руки на руку и бросила взгляд на
сияющие фарами тележки изоляционистов. - Вон где уйма микрофонов.
- Да они же меня сразу пристрелят! - отчаянно заорал Седрик. - Почему
ты такая бесчувственная? Ни вот на столько обо мне не беспокоишься!
- Я совсем не... - вздрогнула Элия. - Седрик, тебе что, что-нибудь
угрожает?
- Угрожает? Несколько сотен мужиков преследуют меня по пятам, жаждут
моей крови, а ты еще спрашиваешь, не угрожает ли мне что-нибудь!
Элия растерянно покачала головой:
- Я долго мучилась от предчувствий, а за несколько минут до твоего
появления все прошло. Милый, я была уверена, что ты для меня важен!
Не очень-то легко отвечать гордо и с достоинством, когда ты стоишь на
коленях, воняет от тебя так, что чуть самого не выворачивает, и к тому же
все твое тело болит, словно его пропустили через мясорубку. Но Седрик
попробовал.
- Я важен для самого себя!
- Да я совсем не про то! Я хотела сказать, почему я не испытываю за
тебя беспокойства. - На лице Элии светилась блаженная, почти идиотская
улыбка.
- А ты о чем-нибудь сейчас беспокоишься?
- Нет! - И как же я раньше об этом не подумала! - Я _должна_
беспокоиться - но не беспокоюсь.
Ну да, конечно же, разве ж Элию обеспокоит что-нибудь, кроме этой
долбаной ее интуиции - а та молчит себе в тряпочку.
Толпа зашевелилась, люди пятились все дальше и дальше. Сделав над собой
героическое усилие, Седрик поднялся с коленей; купол угрожающе покачнулся
и начал вращаться. Низко пригнувшись, он посмотрел в просвет между черными
курчавыми головами. Тележки развернулись шеренгой и медленно наезжали на
толпу. Если пойдет стрельба, пострадают женщины и дети. Нужно сдаваться,
иначе будет море крови.
- Элия! - Голос казался каким-то слишком уж знакомым. - Что тут
происходит?
Седрик обернулся - и словно посмотрел в зеркало. Несколько странное
зеркало - на груди у отражения болталась гитара. Парень широко раскрыл
глаза и - конечно же - уронил нижнюю челюсть чуть не на колени.
- Это - Седрик, - объяснила Элия. - Милый, это - Гарольд.
- Убери башку! - отчаянно завопил Седрик.
Гарольд послушно пригнулся, а заодно и вернул челюсть на положенное
челюсти место, однако глаза его так и остались круглыми, как пуговицы.
Седрик снова взглянул на изоляционистов. Они медленно и методично
прижимали толпу к центральному ограждению. Ловушка, из которой не
вырвешься. А всего-то ведь и надо, что микрофон - ну скажем, микрофон
любой из ихних тележек. Черта с два - не успеет он подобраться на нужное
расстояние, как эти герои исполосуют его своими стрелялками.
Толпа пятилась все быстрее, люди сшибали перегородки, топтали нехитрый
скарб. Плакали дети, визжали женщины, взволнованно перекрикивались
мужчины. Бедлам.
- Милый? - Ну вот, наконец-то хоть какое-то внимание в голосе. - Что же
нам делать?
- Вот если бы микрофон! Я же завел коды!
- Скажи их мне! - Нахалюга Берт начал извиваться ужом, пришлось
перехватить его покрепче. - Я-то могу приблизиться к тележкам!
- Не выйдет. Ты тут не годишься.
Ну кто мешал тебе, идиоту, ввести обычные, без активации по голосу,
коды? Повыпендриваться решил. Да и какой из кодов мог бы тебя спасти? Код
на выключение света? Но у синих есть фары, к тому же поднимется паника,
люди перетопчут друг друга. Код на вызов Франклина Фрэзера. Вот-вот, и о
чем я, спрашивается, думал, заводя эту команду? Вызов Фиша - но Фиш не
отвечает на вызовы. И еще...
- Тибр! - оглушительно завопил Седрик; Элия чуть не выронила Эгберта. -
Окно еще открыто?
- Думаю, да.
- И там - первый класс?
- Да! Да!
Все это очень мило, но теперь мы возвращаемся к прежнему вопросу.
- Будь у меня микрофон, я отправил бы нас на Тибр.
А может, и нет. Слишком уж это дело такое хитрое и ответственное...
- Ну так вот и скажи код мне! - Элия ничего не понимала и начинала
злиться.
- У тебя не выйдет - нужен мой голос.
- Твой голос? - Она повернулась к шестнадцати-примерно-летнему варианту
Седрика. - Освальд! Ты же выполнишь задание, правда?
- Какое еще задание? - неуверенно спросил мальчик.
- Вот оно! - заорал Седрик так громко, что боль в голове вспыхнула с
новой силой.
Толпа остановилась. Вожак изоляционистов что-то кричал, но за общим
гомоном нельзя было разобрать ни слова.
- Протиснись вперед, как можно ближе к тележкам. И просто крикни: "Код
жеребец!" - вот и все. Система решит, что ты - это я! Понятно?
Мальчик кивнул и улыбнулся Седрику. Седриковой улыбкой.
- Код жеребец? - Он исчез в толпе.
Освальд и младше меня, и ниже, успокаивал свою совесть Седрик. И одет
совсем по-другому, ну что там может ему угрожать?
- Так я тоже? - спросил Гарольд. - Давайте я тоже сбегаю.
- Нет, ты слишком длинный.
Седрик с ужасом обнаружил, что за всеми этими разговорами забыл об
осторожности, что голова его торчит высоко над толпой, и снова пригнулся.
- А может, я? - звонко пропищал Альфред.
- Нет! - хором откликнулись Элия и Седрик.
Винтовочный выстрел, визгливое пение срикошетившей пули. И - полная
тишина, толпа затаила дыхание.
- Хаббард! - загремел усиленный мегафоном голос. - Выходи, Хаббард!
Тишина. Седрик виновато оглянулся. Дети... Это каким же нужно быть
трусом, чтобы прятаться за спинами детей?
- Хаббард! Мы знаем, что ты здесь! Выходи, или мы начнем стрелять!
И тут же Седрик услышал свой собственный голос:
- _Код жеребец!_
И ничего. Система не реагировала. Седрик обреченно поник. Значит - все,
он выложил на стол последнюю карту. _Код жеребец_ обозначал команду:
"Доставь меня на Тибр, как можно скорее". Но Седрик не очень-то верил, что
его власти хватит на управление трансмензором. А может - окно уже
закрылось. Или оно открыто в другом куполе.
В последнем случае неизбежна небольшая задержка, пока Система закроет
одно окно и откроет другое, здесь, в Беринге...
Что и произошло. Оглушительный, чуть не рвущий барабанные перепонки
хлопок, и давление воздуха в куполе уравнялось с давлением на Тибре. Из
колодца сверкнул столб дневного света, искрящимся фонтаном закружились
золотые осенние листья и радужные бабочки, за перилами ограждения
закачались верхушки деревьев.
Возникла паника. Вся толпа развернулась, чтобы посмотреть на нежданное
чудо, а Седрик Хаббард вскочил и помчался, низко пригибаясь, к колодцу; он
распихивал людей локтями и корпусом, иногда даже сбивал с ног и бежал
дальше, _не извиняясь_ - церемонии оставим до другого раза.
Упав грудью на перила, Седрик увидел прямо под собой мирную лесную
речушку. Глубина? Глубина вроде бы приличная, а падать придется всего два,
от силы три метра.
Перевалившись через перила, Седрик плюхнулся в новый мир, громко и с
уймой брызг.
Рим - такое имя получил поселок - будет столицей мира. Если не
навсегда, то хотя бы на то время, пока держится струна, а та не проявляла
ни малейших признаков усталости - каждое новое окно оказывалось длиннее
предыдущего. Если только - тьфу, тьфу! - в дело не впутается какая-нибудь
блудливая звезда, эта струна может установить рекорд долгожительства.
Тогда Тибр будет самым большим успехом Института за все тридцать лет его
существования.
А пока что гордая столица мира являла собой унылое скопище палаток и
полуцилиндрических алюминиевых сараев, беспорядочно разбросанных по
"культивированному" участку долины. Культивированному - то есть полностью
расчищенному от роскошной девственной растительности, а потому улицы
поселка покрывала либо мелкая въедливая пыль, либо липкая грязь, либо и то
и другое вперемешку. И всюду - недовыкорчеванные корни деревьев.
Канавокопатель торопливо прокладывал канализацию и водопровод. Подальше от
реки жилые постройки сменялись конюшнями, коровниками и штабелями бревен,
на самой окраине располагались пастбища, огороженные колючей проволокой, а
также взлетные полосы и склады доставленных с Земли припасов. Даже сейчас,
всего после трех окон, склады были огромны. Для каждого очередного окна
подготавливалась новая расчищенная площадка. Когда-нибудь, ухмыльнулся
Абель, на этом месте возведут монумент. Или позумент.
Солнце садилось, Римом овладевало дремотное спокойствие. Работа
кончалась, оседали последние клубы пыли, один за другим загорались между
палаток костры, легкий ветер трепал и уносил прочь полупрозрачные струйки
дыма. Двадцативосьмичасовые сутки мало чем отличались от
двадцатичетырехчасовых, разве что рабочий день был на четыре часа длиннее.
Люди, конечно же, уставали, у них мгновенно выработалась привычка ложиться
спать с курами (каковых здесь не было).
Заметив, что уже смеркается, Абель оторвался от письменного стола и
вышел наружу посмотреть на закат и подышать свежим воздухом. Алюминиевый
сарай, вмещавший его дом и кабинет, располагался на отшибе от прочих,
рядом с зоной контакта. Какой-то непочтительный хулиган намалевал на одной
стене этого единственного в Риме административного учреждения -
"Президентский дворец", а на противоположной - "Шишка на заднем месте".
Все считали, что неизвестный хулиган - не кто иной, как сам Абель. И
ничуть не ошибались.
Абель был выжат насухо, можно и на веревку не вешать, а сразу утюгом
гладить. Глаза у него болели, словно засыпанные песком, горло - еще
сильнее. Он принимал сотни решений в сутки, беседовал с десятками людей,
питался всухомятку, на бегу. Эмили считала, что такого, как сейчас,
счастья он не испытывал еще никогда, но у Абеля как-то все не находилось
времени подумать о справедливости - или несправедливости - такового
мнения. Калеченая нога сильно ныла, на Земле это было к сухой погоде, а
как здесь?
Неподалеку от президентского сарая сохранилась рощица дерева так в три
с половиной. И как это они устояли перед победной поступью Человека?
Сохранившись сами, деревья сохранили крошечную лужайку тибрской вроде бы
травы. Заповедник. Слонов разводить будем... Абель сел на траву,
привалился к серому, глянцевитому стволу. Нужно бы втиснуть в накладные
первоочередных поставок комплект садовой мебели, но только куда ж его
втиснешь?..
Огненным цветком пролетела мимо крупная, пунцовая с фиолетовым бабочка
- солнце садится, пора и домой, спать. Тени стали длинными, небо сияло
радостным многоцветием. Тибр оказался великолепной планетой, пока что не
преподнесшей поселенцам ни одного печального сюрприза, за исключением
пустяка - повального поноса, но ведь это - стандартная реакция
человеческого (и медвежьего, говорят, тоже) организма на резкое изменение
обстановки.
Двадцать три года, и уже - царь вселенной? Нет, конечно же, Эмили
права, он никогда еще не испытывал такого счастья. Абсолютная власть - это
кайф, чистый кайф. И власть эта не успеет его развратить, продлится совсем
недолго... Как ни жаль.
Вот и отдых этот, блаженный покой, тоже слишком хорош, чтобы долго
продлиться - на президентскую лужайку угрожающе наползала длинная узкая
тень.
- Привет, - сказал Седрик Хаббард.
- Сам ты такое слово, - сказал Абель. - Садитесь, пожалуйста, в кресло.
Седрик опустился на колени и протянул для рукопожатия здоровенную
мозолистую лапу. Из одежды на нем были шорты, сапоги и бластер. А еще -
умопомрачительный загар и клочкастая рыжая щетина. Морда героя выглядела
на удивление угрюмо, зато нос его почти вернулся к нормальным размерам и
форме. Да и костесращивалки на правой руке не наблюдалось - хватит,
значит; хорошенького - понемножку.
Абель видел иногда Седрика, но все издали, случая поговорить как-то не
представлялось.
- Ну и как относится к тебе мир? - вопросил он. - Я хотел сказать -
_этот_ мир.
- Прекрасно.
Абель предпочел бы услышать побольше энтузиазма в голосе.
- А как принцесса, в порядке?
- Да! Да, у нее все прекрасно.
По лицу Седрика расплылась очень глупая улыбка. Вот и Эмили тоже -
смотрит на меня, а у самой такая же улыбочка, да и я, вероятно, в
аналогичные моменты выгляжу аналогичным образом. Или Элия при разговоре о
Седрике. А как улыбалась Адель Джилл, когда где-нибудь рядом появлялся
Барнуэлл К.Багшо? Странные они все-таки существа, эти люди.
- Все, говоришь, прекрасно? И никто в тебя больше не стреляет?
Седрик чуть надулся и помотал головой. На правой его щеке все еще
пламенел ожог - бандитский лазерный пучок чуть не уложил народного героя
прямо на второй день заселения. Подлого террориста так и не отловили,
однако не было сомнений, что стрелял кто-то из изоляционистов. Не
возникало сомнений и в том, что жалкое покушение стало бы вполне
доброкачественным убийством, не сшиби Элия Седрика с ног примерно за
миллисекунду до выстрела.
Мрачное молчание явно нуждалось в разрядке.
- Ты бы не хотел выпить пива? - любезно предложил Абель.
- Да, пожалуйста!
- Вот и я бы хотел, - печально вздохнул Абель.
Седрик окинул его неприязненным взглядом, а затем устроился поудобнее,
скрестил свои метровые ходули.
- Ну и что ты намерен с ними делать? С изоляционистами.
- Загоним на Дьявольский остров, пущай себе изолируются. Собственно
говоря, большую часть этой шпаны мы уже перевезли, только наврали им, что
остров - _Райский_.
- А как в действительности?
Ну вот, наконец-то хоть раз этот гад улыбнулся.
- Да нет, - отмахнулся Абель, - "дьявольский" - это так, для хохмы, а
вообще-то там все в порядке: вода, трава, деревья - не хуже и не лучше,
чем здесь. Чуть побольше Ирландии, так что мы избавим себя от их
бандитского общества лет на сто, а может, и на триста. - Он долго,
взахлеб, зевнул. - И мы обещали господам изоляционистам привезти их семьи,
подкинуть чего из жратвы и вещичек, хотя они того совсем не заслуживают.
- Пожалуй.
Абель хмуро всмотрелся в Седрика:
- Да не угрызайся ты, не мучай себя, ни в чем ты не виноват. Ты
сработал просто великолепно. Я вот лично жалею об одном - что ты не
перестрелял их побольше.
Видя, что Седрик все так же мрачно смотрит в землю, он добавил:
- Мы потеряли гораздо больше парней, чем они. То, что сделал ты, - еще
очень малое им наказание. В Кейнсвилле тебя возвели в ранг национального
героя. Может, и памятник поставят.
- А как там Барни?
- С ним все о'кей. Малость подлечат, и будет как новенький.
Вранье, честно говоря, но мальчонка, слава Богу, этого не заметил.
И тут окаймленные недельной щетиной губы разъехались в широкой ухмылке:
- Да, здорово это я их сделал, этих изоляционистов. Представляю себе,
какие были у них морды, когда они врубились, что я открыл окно и домой им
уже не вернуться!
Только ведь не Седрик открыл окно, а Абель, на пару с Лайлом Фишем. С
другой стороны, разве удалось бы им загнать всех синезадых агрессоров в
один купол, не выруби Седрик вожаков, после чего сам он превратился в
ищущую убежища лису, а изоляционисты - в озверевшую свору гончих? Фиш
великолепно - профессионал, он и есть профессионал - воспользовался
неожиданным поворотом событий. С помощью кодов самого высокого уровня он
увел в сторону тележки, в которых находились Матушка Хаббард и Чен,
остальных же пустил в погоню за Седриком. Только зачем тому знать все это?
Пускай себе считает, что Система ему повиновалась.
Но Седрик снова помрачнел. Если раньше национальный герой пялился в
землю, то теперь он ковырял ее каким-то сучком.
- О чем мы задумались? - очаровательно улыбнулся Абель.
- Мы с Элией... мы бы, значит, хотели... мы тут подумали, что хорошо бы
было исследовать перевал - ну, значит, тот, что на снимках с орбиты. -
Взмахом несусветно длинной руки Седрик указал на запад, на далекие снежные
вершины, феерически раскрашенные закатом в розовые и бледно-оранжевые
тона. - Хорошее ведь дело, как думаешь?
В его голосе звучала озабоченность.
Инициатором была, конечно же, Элия, а Элии эту идею ненавязчиво
подкинул сам Абель.
- Вот даже и не знаю... - Абель задумчиво потер подбородок, тоже
покрытый щетиной, но не какой-нибудь там клочкастой, а вполне пристойной и
даже обильной. - Она же прямо лингвистический гений, переводит как никто.
Зря мы назвали нашу помойку Римом, тут же чистый Вавилон, а будет и того
почище. В следующий раз закинут сикхов и бразильцев - ну куда же мы без
нее?
- Ты что, серьезно? - вскинулся Седрик. - Мы же с ней - отличная
поисковая группа, она и опасность чувствует, и всю эту научную мутотень
знает. А я хорошо управляюсь с пони.
- И еще ты - лучший в мире стрелок.
- Ну, научили меня, - равнодушно пожал плечами Седрик. - Так это ж
любого научить можно.
Хрен там любого! Лазерному снайперу необходимы железные, _стальные_
нервы. А этот мальчонка непоколебим, как гранитный утес, и нервы у него
как арматурные прутья - только сам он того не знает. Да и пресловутая
банзаракская интуиция относится к Седрику серьезно, с уважением - иначе
как бы смогла Элия спасти его от этого партизана недорезанного? Принцесса
клянется и божится, что подобное предупреждение об опасности, угрожающей
_другому_ человеку, - вещь неслыханная, а раз так, то Седрик критически
важен для ее будущего и - скорее всего - для будущего всей колонии. К тому
же Седрик - лучший в мире охотник-турист-альпинист-скалолаз-байдарочник -
вставьте пропущенные слова. Нравится это вам или не нравится, он
неизбежно, как поезд, идущий по расписанию, достигнет предельных высот на
любом избранном поприще - станет либо главным демократом, либо главным
конокрадом, либо вождем каннибальского племени. Выбор, предоставляемый
новым миром, весьма скуден.
Абель несколько минут внимательно изучал фантастически красивый закат,
наслаждался изумительным вечерним воздухом - и делал вид, что обдумывает
неожиданную просьбу.
- Значит, вы уйдете. И на сколько? Недели ведь на три, не меньше, так?
Ну ладно бы Элия, а вот как мы обойдемся без тебя?
- Без меня? Да кому я тут нужен?
- Ну а вдруг у нас кончатся колья для палаток?
- Ну а вдруг я сломаю тебе челюсть?
- Хорошо бы, - мечтательно вздохнул Абель. - Тогда я стану серьезным и
молчаливым, а то ведь и не президент у вас, а так, трепло какое-то.
Он расхохотался и хлопнул Седрика по плечу:
- Слушай, а ведь и вправду хорошая мысль. Так и сяк нам придется еще до
наступления зимы перекинуть половину народа к побережью, и лучше бы они
проделали путь собственными ножками. Такая прогулка по свежему воздуху
сильно оздоровит их психологию - ты же слышал про Исход? А про Долгий
Поход? [Долгий Поход (1846-1848 гг.) - переселение мормонов из старой их
столицы (г.Нову, штат Иллинойс) на индейскую территорию Юта (будущий штат
Юта), где они основали новую столицу Солт-Лейк-Сити; переселение было
вызвано резкой враждебностью к мормонам иллинойских фермеров] Ну вот,
тогда и объяснять нечего. Ты разведаешь маршрут, радируешь нам, мы пошлем
за тобой самолет, а потом ты же и поведешь мигрантов.
Банзаракцы охотно последуют за своей принцессой, так что политическая
база Джетро Джара сместится на ха-арошее расстояние от складов. Влияние
самого Абеля Бейкера базировалось именно на припасах, поставляемых
Институтом; когда струна лопнет, ситуация несколько изменится, тут нужно
будет глядеть в оба и действовать шустро - кто зацапает в свои ручки
шаловливые технику, тот и будет править миром. Абель, унаследовавший
мощные политические гены и от папы, и от мамы, ничуть не сомневался, что
легко переиграет и Джетро Джара, и всех прочих джетро джаров.
А ведь этот двухметровый красавчик совсем не рвется в вожаки - или хотя
бы поводыри - народных масс, вон как нахмурился. Абель представил себе
Седрика с длинной седой бородой и посохом и еле сдержал улыбку - пророк
получался великолепный, хоть картину рисуй. Главное же - ему очень полезно
погулять пару недель подальше от лагеря. Перестанет терзать себя мыслями
про убийства, не будет поминутно натыкаться на своих двойников (каковых
имелось шесть штук), а тем временем можно будет переловить последних
изоляционистов, закинуть их на Дьявольский остров и спокойно вздохнуть. К
тому же парень заработал себе медовый месяц. Любая новобрачная парочка
хочет остаться в полном одиночестве, чтобы лизаться безо всяких внешних
помех. Так уж они, люди, устроены.
Семеро Седриков! Скоро они собьются в шайку, тут уж и к бабке не
ходить. А этот станет их вожаком, кто же не знает, что он - герой.
- И когда вы уходите?
- Завтра! - Седрик расплылся широкой, от уха до уха, улыбкой. - Прямо