Страница:
коронованной, никем не оспариваемой королевой WSHB. Фрэнки прикроет свой
бильярдный шар белым колпаком и будет посвящать домохозяек в тайны
кулинарного искусства. Я получу Пулитцеровскую премию и Нобелевскую по
шпионажу, посажу его на одну золотую медаль, а второй прихлопну.
Но с другой стороны...
С другой стороны, странная какая-то синхронность. Подозрительная. Коды,
они защищают от Института, но ведь у Шустрого Фрэнки друзья по всему WSHB,
в самых высоких местах. Может быть, он тоже провел бессонную ночь, сидел и
подслушивал все ее разговоры? А потом позвонил - сразу после Клауса.
Пандора опустила ногу на пол, сделала шаг назад, еще раз проверила свое
отражение. Ну просто прелесть.
- _Связь_.
Окно, за окном - роскошный, безвкусно декорированный кабинет, в центре
кабинета - знаменитый ясеневый письменный стол, за знаменитым столом - не
менее знаменитая физиономия. Волосья, конечно же, жуткие, однако Фрэнки
элегантно одет, свежевыбрит и прямо-таки светится опасной
самоуверенностью. Глубокий, недавно обновленный загар, на скулах - легкие
потертости от очков, настоящий мужчина, проводящий под открытым небом
неразумно много времени. А ведь этот поганец - он в жизни из-под крыши не
вылезал. Белокурые волосенки в художественном беспорядке - беспорядке
работы опытного парикмахера. На морде - Глубокая Озабоченность, одна из
его самых эффективных масок, выражение, приберегаемое обычно для сообщений
о средней руки наводнениях и новых эпидемиях.
- Доброе утро, Пандочка!
Знает же, сучий кот, как я ненавижу эту кличку!
Пандора изобразила Веселое Удивление:
- Привет, Фрэнки. Рано ты сегодня что-то. Снова заморочки с мочевым
пузырем?
- Понимаешь, я тут немного встревожился. Как ты там, закончила все эти
свои переговоры?
На лице - Легкое Любопытство, но он прекрасно знает ответ. Знает даже,
что я знаю, что он знает.
- А, эти? - Безразличное Пожатие Плечами. - Да, все уже в порядке.
- Да-а. - Теперь изображается Легкое Сожаление. - И как скоро сумеешь
ты _практически использовать_ материал?
Пандора мгновенно пробежала по десятку возможных сценариев. Нельзя
отбрасывать возможность, что Ф.Ф. или кто-либо из его гопы попытается
перехватить Клауса. Подлость будет, конечно же, и прямое предательство, но
внутренние склоки иногда выходят за все допустимые рамки. Есть поступки,
абсолютно непозволительные в дружной профессиональной семье - и все же в
некоторых случаях некоторые личности позволяют себе эти непозволительные
поступки.
Так что лучше не отвечать.
- Ну, все это нужно будет решить завтра, на совещании. Я уверена, что
могу полностью рассчитывать на твое содействие...
Предостерегающий взмах великолепно ухоженной руки.
- Так что, сделка уже завершена? Деньги ушли? И назад уже никак?
Ледяной ужас, и здесь же, рядом, горячее, обжигающее бешенство. Вот и
говори после этого о втором начале термодинамики. Пандора автоматически
переключилась на Легкое Пренебрежение:
- К чему это ты, Фрэнки, клонишь?
На безмерно лживом лице Фрэзера - новое, незнакомое выражение. Папская
Непогрешимость? Да, пожалуй, что так.
- Пресс-конференция. Назначена ровно в полдень. Я туда схожу,
обязательно.
Лед одержал полную, сокрушительную победу над огнем. Пандора кое-как
нащупала спинку кресла (хромировка и хрустально-прозрачный пластик, и кто
же это придумал такое идиотство?) и не села в него, а буквально
плюхнулась.
- Какая пресс-конференция?
На исчезающе малую долю секунды в глазах Фрэзера мелькнуло настоящее,
искреннее чувство. Очень мерзкое чувство. Затем - полная непроницаемость.
- О, ты что, не слыхала?
- Не слыхала - о чем?
- Сама директорша! Матушка Хаббард лично пригласила все средства
массовой информации! За двадцать лет ее царствования - первая
пресс-конференция. Зуб даю, старая курица снесла очень любопытное яичко, а
иначе - зачем бы ей кудахтать?
Клаус может и поспеть до полудня, но подготовить передачу за какие-то
там минуты, пусть даже за час... Нет, ничего не выйдет. Все, что остается
Пандоре - это сопроводить объявление о пресс-конференции стандартным, до
дыр затертым: "Согласно сведениям, полученным из надежных источников,
главной темой..."
Десять миллионов гекто за мелкий слушок, который просуществует
несколько часов - и которым сразу же воспользуются все остальные
агентства. Воспользуются абсолютно бесплатно.
Не приходится сомневаться, с какой именно целью Хаббард созвала
журналистов. Пандора знала все цифры наизусть. За тридцать лет своего
существования Ми-квадрат обследовал пятьдесят тысяч миров. Жизнь, какая ни
на есть, обнаружена на полутора тысячах миров, но даже эти полторы тысячи
не пригодны для колонизации. И нигде никаких следов разума. Нигде - пока
не выплыл этот самый каменный топор. Только одно из этих двух открытий
могло подвигнуть старуху на личное выступление перед прессой, и как-то
сомнительно, чтобы оба они были сделаны в течение одной недели - после
тридцати-то лет бесплодных поисков.
Катастрофа!
Подстроенная? Ну откуда Институт мог знать, что WSHB знает?
- Ну что, Пандочка, пойдешь? - Франклин Фрэзер прямо сочился сахарным
сиропом. - Или будешь корчиться в схватках, рожать своего
миллиардодолларового бэби?
- Дай-ка мне свои часы!
- Чего?
Вертолет неторопливо полз на юго-восток; высоко в небе выписывали круги
и петли узкие хищные машины сопровождения. Выжатый как лимон, с красными
от недосыпа глазами, Седрик намертво прилип к иллюминатору. Телевизор
давал цвет, объемы и звук, но реальность, включающая в себя и запахи, и
дрожь пола под ногами, и ощущение полета, была несравненно больше,
интереснее. Яркая, несмотря на пелену дождя, зелень травы и листьев
заставляла вспоминать Мидоудейл как нечто вроде пустыни. Новостройки
больше не попадались. Проплывавшие внизу поселки выглядели уныло и
запущенно, находились, похоже, при последнем издыхании.
А вот это, наверное, запах моря, решил Седрик, почувствовав в воздухе
что-то незнакомое.
- Ты что там, спишь или оглох? Часы свои давай.
Толстяк, долго хранивший мрачное молчание, уставился на запястье
Седрика.
Удивленный и настороженный, Седрик расстегнул ремешок. Багшо сцепил
руки, зажал часы большими пальцами и крепко, скрипнув от усилия зубами,
надавил. Противопылевой, противоударный, противочегоугодный корпус
сплющился и треснул, на пол посыпались какие-то детальки. Не обращая
внимания на протесты Седрика, Багшо отшвырнул изуродованные часы в угол.
- Да какого хрена? Бабушка подарила их мне на...
- Следилка, - буркнул немец.
Седрик почувствовал, что краснеет. Три побега из Мидоудейла - теперь
понятно, почему его неизменно, и очень быстро, ловили.
- Маяк? Так вот, значит, как ты меня нашел.
- Не-а. - В голубых, узко прищуренных глазах - веселый, издевательский
блеск. - Я и без того справился.
Немного подумав, Седрик решил, что так получается еще хуже. Его
поведение было абсолютно предсказуемым - скорее всего, этому типу не
пришлось даже изучать психопрофиль своего подопечного. Недотепа! Господи,
ну бывают же такие идиоты! Вырвался, называется, на свободу, а у самого
инициативы - что у дрессированной морской свинки. И бабушка все это знает
- ну как, спрашивается, буду я смотреть ей в глаза?
Совершенно уничтоженный, с горящими от стыда ушами, он снова повернулся
к иллюминатору, но пейзаж утратил уже все свое недавнее волшебство, стал
серым и будничным. Недотепа! Недотепа! Недотепа!
Ну а если бы он не показал себя таким идиотом, не испортил бы все с
самого начала - что там такое планировала бабушка? Она не захотела
вдаваться в подробности, сказала только, что для него есть работа.
Разведчики проходят длинную программу обучения и тренировок, а бабушка ни
о каких тренировках и не заикалась. Багшо снова молчал, недоброжелательно
изучая радужные потеки масла на истертом металлическом полу.
Поселки, в которых теплилась хоть какая-то жизнь, исчезли, потянулась
голая, опустошенная земля. Невысокий извилистый вал, состоящий из
вырванных с корнем деревьев, обломков зданий, искалеченных механизмов и
прочего хлама, отмечал крайний предел, до которого дохлестывают волны при
ураганах. Седрик напомнил себе, что это не просто деталь рельефа, а дома,
где когда-то жили люди, автомобили, возившие их по дорогам, имущество,
накапливавшееся поколениями, - все, с чем связывались людские мечты и
надежды. Коряги, покореженный асфальт, обломки бетона, мусор, мусор,
мусор. Некоторые нагромождения мусора дымились. Седрик знал, что мусор
обязательно поджигают, как только он высохнет, - в этих кучах попадались
трупы животных. И не только животных. Каждый шторм передвигал гряду чуть
подальше в глубь материка - а штормы становились все чаще и чаще.
Дальше - хуже. За грядой раскинулись бесплодные, насквозь пропитанные
солью равнины. Ни кустика, ни травинки, только рваные нагромождения бетона
- все, что осталось от самых прочных, надежных зданий, - перемежающиеся со
странными, прямоугольной формы, болотами - подвалами, залитыми морской
водой. Кое-где земля смыта напрочь, до подстилающих скальных пород.
- А куда это мы летим? - с подозрением спросил Седрик. Институт явно
находился в другой стороне.
Багшо оглянулся и небрежно махнул рукой:
- Изоляционисты устроили где-то там ракетную базу. Чем переться прямо,
проще обогнуть их стороной.
Седрик разинул рот, пытаясь сообразить, всерьез это немец или
прикидывается.
- Они что, стали бы в нас стрелять?
- Во все, что направляется в Институт или из Института.
- И это сходит им с рук?
- До поры до времени. В какой-нибудь момент мы взбесимся окончательно,
поднимем звено штурмовиков и выжжем это клопиное гнездо. А они соорудят
новое. Упрямые, сволочи.
Седрик проглотил последние остатки своей гордости.
- Там, в гостинице, голо было очень резкое, совсем без тумана. И
показывали вещи, каких я раньше не видел. Секс и все такое. И новости шли
сплошь, безо всяких кусков, когда из-за тумана ничего не видно и ничего не
слышно.
Багшо окинул Седрика взглядом, коротко кивнул и вернулся к созерцанию
пола.
- Наше голо проходило цензуру? Зачем?
Завернутая в одеяло туша пожала плечами.
Чем меньше детишки думают о подобных вещах, тем легче с ними
справиться. Особенно - со взрослыми детишками.
Седрик пережил за последние часы столько унижений, что это, новое,
почти ничего не меняло.
- А новости? Я никогда не знал, что изоляционисты держат Институт в
осаде. У нас про них почти ничего не сообщали.
Багшо окинул своего подопечного равнодушно-насмешливым взглядом:
- Ты, Шпрот, не знаешь очень многих вещей.
- Это каких же?
- Проще перечислить то, что ты знаешь. Тебя учили чему-нибудь, кроме
сшибания тарелочек?
- Да чему угодно. Фермерскому хозяйству, верховой езде... и обращаться
с каноэ, и жизни в лесу, охоте. И скалолазанию.
- А что, у вас там, на западе, все еще сохранились леса?
- Есть немного. Там, где посуше. Говорят, пустынная растительность
лучше сопротивляется ультрафиолету. И щелочные почвы не так размываются
дождем.
- Думаю, совсем не те леса, что были раньше. - Багшо задумчиво поскреб
спину. - Ну и какой тебе со всего этого толк? Травы на Земле считай что не
осталось, самое время учиться на ковбоя. Скоро вся пища будет
синтетической.
- Я хочу выучиться на разведчика... - начал Седрик и тут же пожалел о
своих словах.
- На разведчика? - Уголки толстых губ поползли вверх. - Разведчики не
работают на открытом воздухе. Они и носа не высовывают из своих СОРТов. Ты
слишком уж насмотрелся голо. "Стоун из Института"? Или, может, "Разведчик
Стоун и Сыр-убийца"? "Вы содрогнетесь, наблюдая, как бесстрашный Крэг
Стоун сражается с..."
- Ну да! Ну и что...
- А что, по твоему мнению, обозначает слово "СОРТ"? - Багшо откровенно
веселился.
- Самообеспечивающийся разведывательный транспорт.
- Вот именно - самообеспечивающийся. Ни один психически здоровый
разведчик не вылезет из СОРТа без самой крайней необходимости. Он смотрит
на приборы, следит, чтобы оборудование работало как полагается - вот и
все.
- Расскажи это Гранту Девлину! - возмутился Седрик. - Или Абелю
Бейкеру! Или Уилбору Джексону!
- Да, но сколько их, таких? А я знаю уйму разведчиков. Очень скучная
публика. Они просто таксеры, обслуживающие больших людей - планетологов,
геологов и те-де и те-пе. Большую часть своего рабочего времени разведчики
валяются на пузе, смотрят голозаписи и режутся в кости. Ты уж мне поверь,
я знаю это из первых рук. Ты умеешь читать?
- Конечно! - Лицо Седрика снова налилось румянцем.
Голые брови иронически поползли вверх.
- А писать?
- Тоже.
- Хорошо или так себе, с пятого на десятое?
- Хорошо. Ну - довольно хорошо.
Седрик знал буквы значительно лучше, чем любой из остальных питомцев
Мидоудейла, и все же прекрасно понимал, что не может сравниться в чтении и
письме ни с Мадж, ни, скажем, с Беном. Уроков грамоты не было, он
нахватался этой премудрости сам, из телевизионных шоу, и все еще испытывал
затруднения с длинными словами. Тыкая в клавиатуру пальцем, он мог
написать свое имя и еще два-три слова. Как-то так выходило, что твердые
намерения заняться письмом всерьез вечно откладывались на потом - не
хватало времени.
Багшо расхохотался.
- Ну и что? - ощетинился Седрик. Это ж просто зло берет, как быстро
умеет этот мордоворот разозлить! - На той неделе Фрэнки Фрэзер говорил,
что в нашей стране половина докторов наук вообще не умеет ни читать, ни
писать, я сам слышал.
- В том числе, конечно же, и сам этот гнида Фрэзер.
Седрик отвернулся к иллюминатору. Вертолет описывал широкую дугу над
морем, над заливом, испещренным верхушками затонувших, полуразвалившихся
зданий.
- А вот грамота разведчику необходима, - заметил Багшо. - СОРТ не может
нести большую систему. Хреновая у них работа, у разведчиков. Ровно ничего
такого захватывающего, скучная и опасная, вот и все. Сиди дома и смотри
телевизор, увидишь столько же, сколько они из своих СОРТов, уж всяко не
меньше. И рисковать не надо.
- А откуда же тогда риск? - скептически поинтересовался Седрик. -
Правда, какая там величина риска?
- Пропадает одна экспедиция из пяти десятков.
- Брешешь!
- Если бы. И безо всякого там чеддера-убийцы, просто лопнувшие струны.
Наступает очередное окно, инженеры набирают нужные числа, а там ничего.
Мир с такими координатами отсутствует. Так вот и бывает. Хреново для того,
кто отправился в этот мир с ночевкой.
- Ну, с ночевкой, может, и рискованно, - милостиво согласился Седрик. -
Но часто ли это - с ночевкой? Это же делается, только если на планете
обнаружилось что-нибудь такое, из ряда вон.
- Это делается гораздо чаще, чем можно было бы понять из сообщений
Института, - пожал плечами Багшо. - И даже вылазки бывают опасными. Откуда
ни возьмись, образуется нестабильность, и если ты не смоешься оттуда с
дикой скоростью, окно может закрыться. И тогда, Шпрот, кранты. Лопнувшую
струну не найдешь никакой китайской силой. Если мир потерялся, он
потерялся с концами. Не самый лучший способ умереть, далеко не самый
лучший.
Седрик смотрел на залив, но почти ничего не видел. Он думал о родителях
- родителях, которых не мог вспомнить. Вроде бы и не в чем себя винить, а
вот все время кажется, что должно было что-то сохраниться, какой-нибудь
смутный образ огромных, благожелательно улыбающихся лиц... Но нет, ничего,
ровно ничего.
- Ну ладно, может быть, разведка - занятие и не очень романтичное. -
Произнося эти слова, Седрик почувствовал себя предателем. - Но зато -
очень важное! Мы должны найти мир первого класса. Конечно же, худшие из
неприятностей уже позади, но все равно...
- А с чего это ты решил?
Так говорили по телевизору. Теперь, когда Клайд уехал, Седрик стал
старшим, получил личный телевизор и все время смотрел образовательные
программы.
- Озона становится больше, и скоро...
- Ничего подобного. Озона не убывает, но и не прибывает.
А он-то, кабан несчастный, откуда все это знает?
- Озон разрушался из-за фреонов, - поучающим тоном сообщил Седрик, - а
их давно запретили, перестали использовать.
- Верно, но вся эта зараза, которую выпустили на волю в прошлом веке,
так и гуляет в атмосфере, катализирует себе потихоньку. Мы вышли на
динамическое равновесие. Если количество озона и растет, то так медленно,
что для возвращения к исходной ситуации потребуется не одна сотня лет.
Вертолет пересек залив и теперь снова летел над землей, над рядами
обшарпанных домишек. У каждого дома свой участок - прямоугольник голого, в
лучшем случае редко поросшего безрадостными сорняками грунта. Седрик отвел
глаза.
- А трансмензор покончил с использованием топлива, так что люди
перестали накачивать в атмосферу углекислый газ.
- Да, - согласился Багшо, - трансмензор - просто дар Божий. Вот только
получить бы этот дар пораньше, а не после того, как мы успели все
испоганить. CO2 создал тепличный эффект, изменил климат и растопил
полярные шапки. - Его голос звенел все громче и яростней. - И тут все одно
к одному. Растительность - единственное, что удаляет CO2 из воздуха, во
всяком случае - в человеческом временном масштабе, а посмотри, что мы
сделали с растениями! Выжгли их ультрафиолетом и кислотными дождями,
посадили на голодный паек эрозией почвы, отравили всеми, какими возможно,
загрязнениями, иссушили засухами, сгноили наводнениями, извели на свои
нужды, как те самые вырубленные леса...
- Тропические леса гниют и снова вырастают на том же месте, у них
только сдвинулся обычный жизненный цикл и...
Бешеный крик Багшо заставил Седрика смолкнуть.
- Но эти леса перерабатывали скальные породы и так убирали углекислоту
из воздуха, к тому же их корни удерживали почву, а теперь почва смыта в
океан. Океан тоже поглощал много углекислоты, а мы загрязняем его все
сильнее и сильнее. Погода взбесилась, каждый ураган уносит в море новую
порцию растительности - или почвы, на которой эта растительность могла бы
жить. Слыханное ли дело - ураганы в январе? Запомни, сынок -
растительности вредит _любое_ изменение климата. Виды гибнут один за
другим - и каждый гибнущий тянет за собой нескольких своих симбиотов.
Поэтому уровень CO2 продолжает расти - хотя он и так достаточно высок,
чтобы причинить уйму новых бед. Океан как поднимался, так и поднимается.
Мы все еще не знаем, когда же Земля придет к новому равновесию - и к
какому именно. Потребуются тысячи лет, чтобы вернуться назад, к исходному
положению.
- Кроме того, - Багшо ткнул Седрика пальцем в грудь, -
сельскохозяйственные угодья сокращаются быстрее, чем народонаселение, а
кривая рака продолжает...
Бортмеханик повернулся на крики, покрутил пальцем около виска и
вернулся к своим занятиям. Багшо угрюмо смолк и стал похож на гориллу,
страдающую запором.
- Откуда ты все это знаешь? - с сомнением спросил Седрик. В реальном
мире нельзя никому верить на слово.
Багшо буркнул нечто неразборчивое. Похоже, он уже стыдился своей
невоздержанности.
- Это что, одна из вещей, которые скрывали от нас в Мидоудейле?
- Нет. Это скрывают почти ото всех. За подобные разговорчики человека
назовут паникером.
- А в Институте, там все знают?
- Нет, далеко не все. - Багшо смущенно прятал глаза. - Понимаешь ли,
я... ну, я... я жил с одной экологичкой. До самого последнего времени. Она
мне и рассказала. Они не хотят особенно пугать людей, но мне она
рассказала.
Его манера поведения резко изменилась. Седрик чувствовал, что очень
многое осталось несказанным.
- И что, действительно все так плохо?
Багшо угрюмо кивнул.
- Так значит, мир первого класса нам не просто нужен, а отчаянно нужен!
Вой двигателя стал немного глуше, вертолет шел на снижение.
- Да, пожалуй. - На лице Багшо появилась прежняя циничная ухмылка. - И
тебя пошлют туда кататься на каноэ. Возможно, именно такую работу и
подобрала тебе бабу ля.
Седрик с интересом смотрел на быстро приближающуюся землю. Шесть
миллиардов людей - это очень много. Трансмензорные окна очень коротки,
любая струна рано или поздно рвется. Много ли людей успеет уйти в этот
самый мир первого класса - если его найдут?
И кто их будет отбирать, этих людей?
- Что это такое?
Вооруженные охранники копаются в стоящих у ворот машинах - обыск,
наверное. Проверка.
- Институт, что же еще.
Такие предосторожности? В Сампе? Седрик не верил своим глазам.
- Это только первая ограда, - объяснил Багшо, - а всего их три.
Бортмеханик быстро тараторил в микрофон - идентифицировал свою машину.
- Но... - Седрик поражение уставился на Багшо. - Но если Институт
охраняют с такой строгостью... И как, очень, наверное, надежная охрана?
Нашел у кого спрашивать. Он же из Службы безопасности, обязательно
скажет, что надежная.
- Абсолютно. Ни одной удавшейся попытки проникновения за семнадцать
лет. Во внешние зоны - бывало, но в первую - ни разу.
- А для чего же тогда Мидоудейл? - На лице Седрика появились обида и
недоумение. - Почему она меня спровадила? Здесь же, получается, полная
безопасность.
- Полная безопасность от внешнего насилия. Но бывают и другие
неприятные вещи, с которыми никакая охрана не справится.
- Какие еще вещи?
- Наркотики. Болезни. Драки.
Седрик задумчиво откусил кусочек ногтя.
- И понимание?
- Силен! Знаешь, Шпротик, что я тебе скажу? Этим ты, похоже, уже
заразился.
Размеры Центра потрясали. Это был целый город. Пока вертолет заходил на
посадку, Седрик успел разглядеть ряды зданий, судя по всему - и жилых, и
служебных, а также крытые стадионы, аэродром и несколько станций трубы. И
все же, по словам Багшо, городок этот был не очень большим - если
сравнивать его со штаб-квартирами некоторых других организаций - с
Луктауном, с гринписовским Поселком, с конторами крупных информационных
агентств. Да и что он такое, этот самый Институт? Небольшое
исследовательское учреждение, филиал "Стеллар Пауэр Инкорпорейтид".
Ну да, подумал Седрик, Институт - совершенно незначительная
организация. А дождевая вода полезна для здоровья.
- Центр, - добавил Багшо, - это только политика и финансы. Вся
настоящая работа ведется на Лабрадоре, в Кейнсвилле. Там, конечно,
попросторнее.
И всем этим хозяйством руководит бабушка? Седрик был потрясен.
К моменту посадки Багшо снова влез в свои доспехи - чтобы не таскать на
плече; многострадальный индус остался в вертолете. Зябко поеживаясь от
холода и сырости, чувствуя себя абсолютно беззащитным, Седрик спрыгнул на
бетон и оказался в кольце бронированных людей, под прицелом знакомой уже
плазменной пушки - пора, видимо, к этому привыкать. Багшо, чей немецкий
костюм тоже не защитил бы от струи плазмы, не проявлял никакой тревоги -
глядя на него, успокоился и Седрик. Скорее всего, обычное здешнее
гостеприимство.
Новоприбывших отконвоировали в какое-то помещение, там-то все и
началось. Багшо сдал Седрика получателям, словно посыльный, доставивший
пиццу на дом, дунул, чтобы удостоверить свою личность, в газоанализатор и
удалился; огромная туша немца заполнила весь коридор, от стены до стены. К
собственному удивлению, Седрик был расстроен неожиданным расставанием.
Саркастичный и агрессивный, этот мордоворот мог достать кого угодно,
однако человек, поймавший тебя при падении с семнадцатого этажа, поневоле
начинает вызывать доверие.
Новый мучитель - хмурый, трупообразный, средних лет мужик - был всего
лишь чуть пониже Седрика. Представляться у этой публики не было,
по-видимому, принято, но на белом халате висел значок с фамилией Макьюэн.
Скучающее, откровенное безразличие Макьюэна оскорбляло Седрика даже
сильнее, чем сарказм Багшо.
Первым делом нужно было проверить, действительно ли Седрик Диксон
Хаббард - Седрик Диксон Хаббард. Седрик Диксон Хаббард дунул в трубку,
нюхалка сравнила результаты анализа с данными, поступившими из Мидоудейла,
а может даже с более ранними, из родильного дома. Далее последовали
отпечатки рук, отпечатки ступней и хромосомный анализ. На закуску Седрик
выполнил требование: "Назовите свое имя", а детектор лжи не нашел в его
ответе никакой лжи. И только после всех этих проверок встали и ушли два
бронированных охранника. Вид у них был явно разочарованный.
- А сетчатка? - полюбопытствовал Седрик, но никто не удостоил его
ответом.
Медицинский осмотр, проводившийся десятком, а то и более, людей при
помощи сотни сложных приборов, далеко превосходил все, что Седрик мог себе
представить. Для начала с него сняли всю, до последней нитки, одежду -
разве что кожу не содрали и брюхо не вспороли; делалось это с обычным для
медиков пренебрежением к такой ерунде, как стыдливость и человеческое
достоинство.
Унижениям и издевательствам не было конца. Молчаливый протест Седрика
достиг точки кипения, когда выяснилось, что пыточных дел мастера намерены
доскональнейшим образом обследовать весь его пищеварительный тракт - весь,
сверху донизу. Голому страдальцу, стоящему раком на лабораторном столе, в
окружении десятка разнополых, абсолютно незнакомых личностей, довольно
трудно проявить мужество и решимость, однако Седрик взорвался.
- Да зачем? - заорал он. - Я же никогда не болел, ни разу в жизни!
- А нас твои болезни не интересуют, - загадочно объяснил женский голос,
шедший откуда-то сзади. - Вдохни поглубже и постарайся расслабиться.
- Тогда зачем же... о-о-ой!.. зачем все это?
- Нам нужна полная уверенность, - скучающим голосом откликнулся
Макьюэн.
бильярдный шар белым колпаком и будет посвящать домохозяек в тайны
кулинарного искусства. Я получу Пулитцеровскую премию и Нобелевскую по
шпионажу, посажу его на одну золотую медаль, а второй прихлопну.
Но с другой стороны...
С другой стороны, странная какая-то синхронность. Подозрительная. Коды,
они защищают от Института, но ведь у Шустрого Фрэнки друзья по всему WSHB,
в самых высоких местах. Может быть, он тоже провел бессонную ночь, сидел и
подслушивал все ее разговоры? А потом позвонил - сразу после Клауса.
Пандора опустила ногу на пол, сделала шаг назад, еще раз проверила свое
отражение. Ну просто прелесть.
- _Связь_.
Окно, за окном - роскошный, безвкусно декорированный кабинет, в центре
кабинета - знаменитый ясеневый письменный стол, за знаменитым столом - не
менее знаменитая физиономия. Волосья, конечно же, жуткие, однако Фрэнки
элегантно одет, свежевыбрит и прямо-таки светится опасной
самоуверенностью. Глубокий, недавно обновленный загар, на скулах - легкие
потертости от очков, настоящий мужчина, проводящий под открытым небом
неразумно много времени. А ведь этот поганец - он в жизни из-под крыши не
вылезал. Белокурые волосенки в художественном беспорядке - беспорядке
работы опытного парикмахера. На морде - Глубокая Озабоченность, одна из
его самых эффективных масок, выражение, приберегаемое обычно для сообщений
о средней руки наводнениях и новых эпидемиях.
- Доброе утро, Пандочка!
Знает же, сучий кот, как я ненавижу эту кличку!
Пандора изобразила Веселое Удивление:
- Привет, Фрэнки. Рано ты сегодня что-то. Снова заморочки с мочевым
пузырем?
- Понимаешь, я тут немного встревожился. Как ты там, закончила все эти
свои переговоры?
На лице - Легкое Любопытство, но он прекрасно знает ответ. Знает даже,
что я знаю, что он знает.
- А, эти? - Безразличное Пожатие Плечами. - Да, все уже в порядке.
- Да-а. - Теперь изображается Легкое Сожаление. - И как скоро сумеешь
ты _практически использовать_ материал?
Пандора мгновенно пробежала по десятку возможных сценариев. Нельзя
отбрасывать возможность, что Ф.Ф. или кто-либо из его гопы попытается
перехватить Клауса. Подлость будет, конечно же, и прямое предательство, но
внутренние склоки иногда выходят за все допустимые рамки. Есть поступки,
абсолютно непозволительные в дружной профессиональной семье - и все же в
некоторых случаях некоторые личности позволяют себе эти непозволительные
поступки.
Так что лучше не отвечать.
- Ну, все это нужно будет решить завтра, на совещании. Я уверена, что
могу полностью рассчитывать на твое содействие...
Предостерегающий взмах великолепно ухоженной руки.
- Так что, сделка уже завершена? Деньги ушли? И назад уже никак?
Ледяной ужас, и здесь же, рядом, горячее, обжигающее бешенство. Вот и
говори после этого о втором начале термодинамики. Пандора автоматически
переключилась на Легкое Пренебрежение:
- К чему это ты, Фрэнки, клонишь?
На безмерно лживом лице Фрэзера - новое, незнакомое выражение. Папская
Непогрешимость? Да, пожалуй, что так.
- Пресс-конференция. Назначена ровно в полдень. Я туда схожу,
обязательно.
Лед одержал полную, сокрушительную победу над огнем. Пандора кое-как
нащупала спинку кресла (хромировка и хрустально-прозрачный пластик, и кто
же это придумал такое идиотство?) и не села в него, а буквально
плюхнулась.
- Какая пресс-конференция?
На исчезающе малую долю секунды в глазах Фрэзера мелькнуло настоящее,
искреннее чувство. Очень мерзкое чувство. Затем - полная непроницаемость.
- О, ты что, не слыхала?
- Не слыхала - о чем?
- Сама директорша! Матушка Хаббард лично пригласила все средства
массовой информации! За двадцать лет ее царствования - первая
пресс-конференция. Зуб даю, старая курица снесла очень любопытное яичко, а
иначе - зачем бы ей кудахтать?
Клаус может и поспеть до полудня, но подготовить передачу за какие-то
там минуты, пусть даже за час... Нет, ничего не выйдет. Все, что остается
Пандоре - это сопроводить объявление о пресс-конференции стандартным, до
дыр затертым: "Согласно сведениям, полученным из надежных источников,
главной темой..."
Десять миллионов гекто за мелкий слушок, который просуществует
несколько часов - и которым сразу же воспользуются все остальные
агентства. Воспользуются абсолютно бесплатно.
Не приходится сомневаться, с какой именно целью Хаббард созвала
журналистов. Пандора знала все цифры наизусть. За тридцать лет своего
существования Ми-квадрат обследовал пятьдесят тысяч миров. Жизнь, какая ни
на есть, обнаружена на полутора тысячах миров, но даже эти полторы тысячи
не пригодны для колонизации. И нигде никаких следов разума. Нигде - пока
не выплыл этот самый каменный топор. Только одно из этих двух открытий
могло подвигнуть старуху на личное выступление перед прессой, и как-то
сомнительно, чтобы оба они были сделаны в течение одной недели - после
тридцати-то лет бесплодных поисков.
Катастрофа!
Подстроенная? Ну откуда Институт мог знать, что WSHB знает?
- Ну что, Пандочка, пойдешь? - Франклин Фрэзер прямо сочился сахарным
сиропом. - Или будешь корчиться в схватках, рожать своего
миллиардодолларового бэби?
- Дай-ка мне свои часы!
- Чего?
Вертолет неторопливо полз на юго-восток; высоко в небе выписывали круги
и петли узкие хищные машины сопровождения. Выжатый как лимон, с красными
от недосыпа глазами, Седрик намертво прилип к иллюминатору. Телевизор
давал цвет, объемы и звук, но реальность, включающая в себя и запахи, и
дрожь пола под ногами, и ощущение полета, была несравненно больше,
интереснее. Яркая, несмотря на пелену дождя, зелень травы и листьев
заставляла вспоминать Мидоудейл как нечто вроде пустыни. Новостройки
больше не попадались. Проплывавшие внизу поселки выглядели уныло и
запущенно, находились, похоже, при последнем издыхании.
А вот это, наверное, запах моря, решил Седрик, почувствовав в воздухе
что-то незнакомое.
- Ты что там, спишь или оглох? Часы свои давай.
Толстяк, долго хранивший мрачное молчание, уставился на запястье
Седрика.
Удивленный и настороженный, Седрик расстегнул ремешок. Багшо сцепил
руки, зажал часы большими пальцами и крепко, скрипнув от усилия зубами,
надавил. Противопылевой, противоударный, противочегоугодный корпус
сплющился и треснул, на пол посыпались какие-то детальки. Не обращая
внимания на протесты Седрика, Багшо отшвырнул изуродованные часы в угол.
- Да какого хрена? Бабушка подарила их мне на...
- Следилка, - буркнул немец.
Седрик почувствовал, что краснеет. Три побега из Мидоудейла - теперь
понятно, почему его неизменно, и очень быстро, ловили.
- Маяк? Так вот, значит, как ты меня нашел.
- Не-а. - В голубых, узко прищуренных глазах - веселый, издевательский
блеск. - Я и без того справился.
Немного подумав, Седрик решил, что так получается еще хуже. Его
поведение было абсолютно предсказуемым - скорее всего, этому типу не
пришлось даже изучать психопрофиль своего подопечного. Недотепа! Господи,
ну бывают же такие идиоты! Вырвался, называется, на свободу, а у самого
инициативы - что у дрессированной морской свинки. И бабушка все это знает
- ну как, спрашивается, буду я смотреть ей в глаза?
Совершенно уничтоженный, с горящими от стыда ушами, он снова повернулся
к иллюминатору, но пейзаж утратил уже все свое недавнее волшебство, стал
серым и будничным. Недотепа! Недотепа! Недотепа!
Ну а если бы он не показал себя таким идиотом, не испортил бы все с
самого начала - что там такое планировала бабушка? Она не захотела
вдаваться в подробности, сказала только, что для него есть работа.
Разведчики проходят длинную программу обучения и тренировок, а бабушка ни
о каких тренировках и не заикалась. Багшо снова молчал, недоброжелательно
изучая радужные потеки масла на истертом металлическом полу.
Поселки, в которых теплилась хоть какая-то жизнь, исчезли, потянулась
голая, опустошенная земля. Невысокий извилистый вал, состоящий из
вырванных с корнем деревьев, обломков зданий, искалеченных механизмов и
прочего хлама, отмечал крайний предел, до которого дохлестывают волны при
ураганах. Седрик напомнил себе, что это не просто деталь рельефа, а дома,
где когда-то жили люди, автомобили, возившие их по дорогам, имущество,
накапливавшееся поколениями, - все, с чем связывались людские мечты и
надежды. Коряги, покореженный асфальт, обломки бетона, мусор, мусор,
мусор. Некоторые нагромождения мусора дымились. Седрик знал, что мусор
обязательно поджигают, как только он высохнет, - в этих кучах попадались
трупы животных. И не только животных. Каждый шторм передвигал гряду чуть
подальше в глубь материка - а штормы становились все чаще и чаще.
Дальше - хуже. За грядой раскинулись бесплодные, насквозь пропитанные
солью равнины. Ни кустика, ни травинки, только рваные нагромождения бетона
- все, что осталось от самых прочных, надежных зданий, - перемежающиеся со
странными, прямоугольной формы, болотами - подвалами, залитыми морской
водой. Кое-где земля смыта напрочь, до подстилающих скальных пород.
- А куда это мы летим? - с подозрением спросил Седрик. Институт явно
находился в другой стороне.
Багшо оглянулся и небрежно махнул рукой:
- Изоляционисты устроили где-то там ракетную базу. Чем переться прямо,
проще обогнуть их стороной.
Седрик разинул рот, пытаясь сообразить, всерьез это немец или
прикидывается.
- Они что, стали бы в нас стрелять?
- Во все, что направляется в Институт или из Института.
- И это сходит им с рук?
- До поры до времени. В какой-нибудь момент мы взбесимся окончательно,
поднимем звено штурмовиков и выжжем это клопиное гнездо. А они соорудят
новое. Упрямые, сволочи.
Седрик проглотил последние остатки своей гордости.
- Там, в гостинице, голо было очень резкое, совсем без тумана. И
показывали вещи, каких я раньше не видел. Секс и все такое. И новости шли
сплошь, безо всяких кусков, когда из-за тумана ничего не видно и ничего не
слышно.
Багшо окинул Седрика взглядом, коротко кивнул и вернулся к созерцанию
пола.
- Наше голо проходило цензуру? Зачем?
Завернутая в одеяло туша пожала плечами.
Чем меньше детишки думают о подобных вещах, тем легче с ними
справиться. Особенно - со взрослыми детишками.
Седрик пережил за последние часы столько унижений, что это, новое,
почти ничего не меняло.
- А новости? Я никогда не знал, что изоляционисты держат Институт в
осаде. У нас про них почти ничего не сообщали.
Багшо окинул своего подопечного равнодушно-насмешливым взглядом:
- Ты, Шпрот, не знаешь очень многих вещей.
- Это каких же?
- Проще перечислить то, что ты знаешь. Тебя учили чему-нибудь, кроме
сшибания тарелочек?
- Да чему угодно. Фермерскому хозяйству, верховой езде... и обращаться
с каноэ, и жизни в лесу, охоте. И скалолазанию.
- А что, у вас там, на западе, все еще сохранились леса?
- Есть немного. Там, где посуше. Говорят, пустынная растительность
лучше сопротивляется ультрафиолету. И щелочные почвы не так размываются
дождем.
- Думаю, совсем не те леса, что были раньше. - Багшо задумчиво поскреб
спину. - Ну и какой тебе со всего этого толк? Травы на Земле считай что не
осталось, самое время учиться на ковбоя. Скоро вся пища будет
синтетической.
- Я хочу выучиться на разведчика... - начал Седрик и тут же пожалел о
своих словах.
- На разведчика? - Уголки толстых губ поползли вверх. - Разведчики не
работают на открытом воздухе. Они и носа не высовывают из своих СОРТов. Ты
слишком уж насмотрелся голо. "Стоун из Института"? Или, может, "Разведчик
Стоун и Сыр-убийца"? "Вы содрогнетесь, наблюдая, как бесстрашный Крэг
Стоун сражается с..."
- Ну да! Ну и что...
- А что, по твоему мнению, обозначает слово "СОРТ"? - Багшо откровенно
веселился.
- Самообеспечивающийся разведывательный транспорт.
- Вот именно - самообеспечивающийся. Ни один психически здоровый
разведчик не вылезет из СОРТа без самой крайней необходимости. Он смотрит
на приборы, следит, чтобы оборудование работало как полагается - вот и
все.
- Расскажи это Гранту Девлину! - возмутился Седрик. - Или Абелю
Бейкеру! Или Уилбору Джексону!
- Да, но сколько их, таких? А я знаю уйму разведчиков. Очень скучная
публика. Они просто таксеры, обслуживающие больших людей - планетологов,
геологов и те-де и те-пе. Большую часть своего рабочего времени разведчики
валяются на пузе, смотрят голозаписи и режутся в кости. Ты уж мне поверь,
я знаю это из первых рук. Ты умеешь читать?
- Конечно! - Лицо Седрика снова налилось румянцем.
Голые брови иронически поползли вверх.
- А писать?
- Тоже.
- Хорошо или так себе, с пятого на десятое?
- Хорошо. Ну - довольно хорошо.
Седрик знал буквы значительно лучше, чем любой из остальных питомцев
Мидоудейла, и все же прекрасно понимал, что не может сравниться в чтении и
письме ни с Мадж, ни, скажем, с Беном. Уроков грамоты не было, он
нахватался этой премудрости сам, из телевизионных шоу, и все еще испытывал
затруднения с длинными словами. Тыкая в клавиатуру пальцем, он мог
написать свое имя и еще два-три слова. Как-то так выходило, что твердые
намерения заняться письмом всерьез вечно откладывались на потом - не
хватало времени.
Багшо расхохотался.
- Ну и что? - ощетинился Седрик. Это ж просто зло берет, как быстро
умеет этот мордоворот разозлить! - На той неделе Фрэнки Фрэзер говорил,
что в нашей стране половина докторов наук вообще не умеет ни читать, ни
писать, я сам слышал.
- В том числе, конечно же, и сам этот гнида Фрэзер.
Седрик отвернулся к иллюминатору. Вертолет описывал широкую дугу над
морем, над заливом, испещренным верхушками затонувших, полуразвалившихся
зданий.
- А вот грамота разведчику необходима, - заметил Багшо. - СОРТ не может
нести большую систему. Хреновая у них работа, у разведчиков. Ровно ничего
такого захватывающего, скучная и опасная, вот и все. Сиди дома и смотри
телевизор, увидишь столько же, сколько они из своих СОРТов, уж всяко не
меньше. И рисковать не надо.
- А откуда же тогда риск? - скептически поинтересовался Седрик. -
Правда, какая там величина риска?
- Пропадает одна экспедиция из пяти десятков.
- Брешешь!
- Если бы. И безо всякого там чеддера-убийцы, просто лопнувшие струны.
Наступает очередное окно, инженеры набирают нужные числа, а там ничего.
Мир с такими координатами отсутствует. Так вот и бывает. Хреново для того,
кто отправился в этот мир с ночевкой.
- Ну, с ночевкой, может, и рискованно, - милостиво согласился Седрик. -
Но часто ли это - с ночевкой? Это же делается, только если на планете
обнаружилось что-нибудь такое, из ряда вон.
- Это делается гораздо чаще, чем можно было бы понять из сообщений
Института, - пожал плечами Багшо. - И даже вылазки бывают опасными. Откуда
ни возьмись, образуется нестабильность, и если ты не смоешься оттуда с
дикой скоростью, окно может закрыться. И тогда, Шпрот, кранты. Лопнувшую
струну не найдешь никакой китайской силой. Если мир потерялся, он
потерялся с концами. Не самый лучший способ умереть, далеко не самый
лучший.
Седрик смотрел на залив, но почти ничего не видел. Он думал о родителях
- родителях, которых не мог вспомнить. Вроде бы и не в чем себя винить, а
вот все время кажется, что должно было что-то сохраниться, какой-нибудь
смутный образ огромных, благожелательно улыбающихся лиц... Но нет, ничего,
ровно ничего.
- Ну ладно, может быть, разведка - занятие и не очень романтичное. -
Произнося эти слова, Седрик почувствовал себя предателем. - Но зато -
очень важное! Мы должны найти мир первого класса. Конечно же, худшие из
неприятностей уже позади, но все равно...
- А с чего это ты решил?
Так говорили по телевизору. Теперь, когда Клайд уехал, Седрик стал
старшим, получил личный телевизор и все время смотрел образовательные
программы.
- Озона становится больше, и скоро...
- Ничего подобного. Озона не убывает, но и не прибывает.
А он-то, кабан несчастный, откуда все это знает?
- Озон разрушался из-за фреонов, - поучающим тоном сообщил Седрик, - а
их давно запретили, перестали использовать.
- Верно, но вся эта зараза, которую выпустили на волю в прошлом веке,
так и гуляет в атмосфере, катализирует себе потихоньку. Мы вышли на
динамическое равновесие. Если количество озона и растет, то так медленно,
что для возвращения к исходной ситуации потребуется не одна сотня лет.
Вертолет пересек залив и теперь снова летел над землей, над рядами
обшарпанных домишек. У каждого дома свой участок - прямоугольник голого, в
лучшем случае редко поросшего безрадостными сорняками грунта. Седрик отвел
глаза.
- А трансмензор покончил с использованием топлива, так что люди
перестали накачивать в атмосферу углекислый газ.
- Да, - согласился Багшо, - трансмензор - просто дар Божий. Вот только
получить бы этот дар пораньше, а не после того, как мы успели все
испоганить. CO2 создал тепличный эффект, изменил климат и растопил
полярные шапки. - Его голос звенел все громче и яростней. - И тут все одно
к одному. Растительность - единственное, что удаляет CO2 из воздуха, во
всяком случае - в человеческом временном масштабе, а посмотри, что мы
сделали с растениями! Выжгли их ультрафиолетом и кислотными дождями,
посадили на голодный паек эрозией почвы, отравили всеми, какими возможно,
загрязнениями, иссушили засухами, сгноили наводнениями, извели на свои
нужды, как те самые вырубленные леса...
- Тропические леса гниют и снова вырастают на том же месте, у них
только сдвинулся обычный жизненный цикл и...
Бешеный крик Багшо заставил Седрика смолкнуть.
- Но эти леса перерабатывали скальные породы и так убирали углекислоту
из воздуха, к тому же их корни удерживали почву, а теперь почва смыта в
океан. Океан тоже поглощал много углекислоты, а мы загрязняем его все
сильнее и сильнее. Погода взбесилась, каждый ураган уносит в море новую
порцию растительности - или почвы, на которой эта растительность могла бы
жить. Слыханное ли дело - ураганы в январе? Запомни, сынок -
растительности вредит _любое_ изменение климата. Виды гибнут один за
другим - и каждый гибнущий тянет за собой нескольких своих симбиотов.
Поэтому уровень CO2 продолжает расти - хотя он и так достаточно высок,
чтобы причинить уйму новых бед. Океан как поднимался, так и поднимается.
Мы все еще не знаем, когда же Земля придет к новому равновесию - и к
какому именно. Потребуются тысячи лет, чтобы вернуться назад, к исходному
положению.
- Кроме того, - Багшо ткнул Седрика пальцем в грудь, -
сельскохозяйственные угодья сокращаются быстрее, чем народонаселение, а
кривая рака продолжает...
Бортмеханик повернулся на крики, покрутил пальцем около виска и
вернулся к своим занятиям. Багшо угрюмо смолк и стал похож на гориллу,
страдающую запором.
- Откуда ты все это знаешь? - с сомнением спросил Седрик. В реальном
мире нельзя никому верить на слово.
Багшо буркнул нечто неразборчивое. Похоже, он уже стыдился своей
невоздержанности.
- Это что, одна из вещей, которые скрывали от нас в Мидоудейле?
- Нет. Это скрывают почти ото всех. За подобные разговорчики человека
назовут паникером.
- А в Институте, там все знают?
- Нет, далеко не все. - Багшо смущенно прятал глаза. - Понимаешь ли,
я... ну, я... я жил с одной экологичкой. До самого последнего времени. Она
мне и рассказала. Они не хотят особенно пугать людей, но мне она
рассказала.
Его манера поведения резко изменилась. Седрик чувствовал, что очень
многое осталось несказанным.
- И что, действительно все так плохо?
Багшо угрюмо кивнул.
- Так значит, мир первого класса нам не просто нужен, а отчаянно нужен!
Вой двигателя стал немного глуше, вертолет шел на снижение.
- Да, пожалуй. - На лице Багшо появилась прежняя циничная ухмылка. - И
тебя пошлют туда кататься на каноэ. Возможно, именно такую работу и
подобрала тебе бабу ля.
Седрик с интересом смотрел на быстро приближающуюся землю. Шесть
миллиардов людей - это очень много. Трансмензорные окна очень коротки,
любая струна рано или поздно рвется. Много ли людей успеет уйти в этот
самый мир первого класса - если его найдут?
И кто их будет отбирать, этих людей?
- Что это такое?
Вооруженные охранники копаются в стоящих у ворот машинах - обыск,
наверное. Проверка.
- Институт, что же еще.
Такие предосторожности? В Сампе? Седрик не верил своим глазам.
- Это только первая ограда, - объяснил Багшо, - а всего их три.
Бортмеханик быстро тараторил в микрофон - идентифицировал свою машину.
- Но... - Седрик поражение уставился на Багшо. - Но если Институт
охраняют с такой строгостью... И как, очень, наверное, надежная охрана?
Нашел у кого спрашивать. Он же из Службы безопасности, обязательно
скажет, что надежная.
- Абсолютно. Ни одной удавшейся попытки проникновения за семнадцать
лет. Во внешние зоны - бывало, но в первую - ни разу.
- А для чего же тогда Мидоудейл? - На лице Седрика появились обида и
недоумение. - Почему она меня спровадила? Здесь же, получается, полная
безопасность.
- Полная безопасность от внешнего насилия. Но бывают и другие
неприятные вещи, с которыми никакая охрана не справится.
- Какие еще вещи?
- Наркотики. Болезни. Драки.
Седрик задумчиво откусил кусочек ногтя.
- И понимание?
- Силен! Знаешь, Шпротик, что я тебе скажу? Этим ты, похоже, уже
заразился.
Размеры Центра потрясали. Это был целый город. Пока вертолет заходил на
посадку, Седрик успел разглядеть ряды зданий, судя по всему - и жилых, и
служебных, а также крытые стадионы, аэродром и несколько станций трубы. И
все же, по словам Багшо, городок этот был не очень большим - если
сравнивать его со штаб-квартирами некоторых других организаций - с
Луктауном, с гринписовским Поселком, с конторами крупных информационных
агентств. Да и что он такое, этот самый Институт? Небольшое
исследовательское учреждение, филиал "Стеллар Пауэр Инкорпорейтид".
Ну да, подумал Седрик, Институт - совершенно незначительная
организация. А дождевая вода полезна для здоровья.
- Центр, - добавил Багшо, - это только политика и финансы. Вся
настоящая работа ведется на Лабрадоре, в Кейнсвилле. Там, конечно,
попросторнее.
И всем этим хозяйством руководит бабушка? Седрик был потрясен.
К моменту посадки Багшо снова влез в свои доспехи - чтобы не таскать на
плече; многострадальный индус остался в вертолете. Зябко поеживаясь от
холода и сырости, чувствуя себя абсолютно беззащитным, Седрик спрыгнул на
бетон и оказался в кольце бронированных людей, под прицелом знакомой уже
плазменной пушки - пора, видимо, к этому привыкать. Багшо, чей немецкий
костюм тоже не защитил бы от струи плазмы, не проявлял никакой тревоги -
глядя на него, успокоился и Седрик. Скорее всего, обычное здешнее
гостеприимство.
Новоприбывших отконвоировали в какое-то помещение, там-то все и
началось. Багшо сдал Седрика получателям, словно посыльный, доставивший
пиццу на дом, дунул, чтобы удостоверить свою личность, в газоанализатор и
удалился; огромная туша немца заполнила весь коридор, от стены до стены. К
собственному удивлению, Седрик был расстроен неожиданным расставанием.
Саркастичный и агрессивный, этот мордоворот мог достать кого угодно,
однако человек, поймавший тебя при падении с семнадцатого этажа, поневоле
начинает вызывать доверие.
Новый мучитель - хмурый, трупообразный, средних лет мужик - был всего
лишь чуть пониже Седрика. Представляться у этой публики не было,
по-видимому, принято, но на белом халате висел значок с фамилией Макьюэн.
Скучающее, откровенное безразличие Макьюэна оскорбляло Седрика даже
сильнее, чем сарказм Багшо.
Первым делом нужно было проверить, действительно ли Седрик Диксон
Хаббард - Седрик Диксон Хаббард. Седрик Диксон Хаббард дунул в трубку,
нюхалка сравнила результаты анализа с данными, поступившими из Мидоудейла,
а может даже с более ранними, из родильного дома. Далее последовали
отпечатки рук, отпечатки ступней и хромосомный анализ. На закуску Седрик
выполнил требование: "Назовите свое имя", а детектор лжи не нашел в его
ответе никакой лжи. И только после всех этих проверок встали и ушли два
бронированных охранника. Вид у них был явно разочарованный.
- А сетчатка? - полюбопытствовал Седрик, но никто не удостоил его
ответом.
Медицинский осмотр, проводившийся десятком, а то и более, людей при
помощи сотни сложных приборов, далеко превосходил все, что Седрик мог себе
представить. Для начала с него сняли всю, до последней нитки, одежду -
разве что кожу не содрали и брюхо не вспороли; делалось это с обычным для
медиков пренебрежением к такой ерунде, как стыдливость и человеческое
достоинство.
Унижениям и издевательствам не было конца. Молчаливый протест Седрика
достиг точки кипения, когда выяснилось, что пыточных дел мастера намерены
доскональнейшим образом обследовать весь его пищеварительный тракт - весь,
сверху донизу. Голому страдальцу, стоящему раком на лабораторном столе, в
окружении десятка разнополых, абсолютно незнакомых личностей, довольно
трудно проявить мужество и решимость, однако Седрик взорвался.
- Да зачем? - заорал он. - Я же никогда не болел, ни разу в жизни!
- А нас твои болезни не интересуют, - загадочно объяснил женский голос,
шедший откуда-то сзади. - Вдохни поглубже и постарайся расслабиться.
- Тогда зачем же... о-о-ой!.. зачем все это?
- Нам нужна полная уверенность, - скучающим голосом откликнулся
Макьюэн.