Когда время перерыва прошло, Зиновий шепнул Стасику.
Тревожный сигнал горна мигом поднял всех на ноги.
— "Бэшники"! — закричал командир. — На виноградники! Ура!
—Корсары! На абордаж! За мной! — поддержал Сазон и первым побежал к виноградникам. За ними кинулись остальные.
—Какой у вас народ, Лидия Николаевна! — похвалила бригадир. — Ведь устают же. Вижу. А нос не вешают.
В последний день, девятого мая, работали особенно дружно. Когда приехали машины, девочки закричали:
—Принесло вас! Не могли хоть на полчаса опоздать?!
—Вам не угодишь, девчата! — смеялись шоферы.
Прощаясь с веселой тетей Машей, девчонки кинулись ее целовать Мальчишки солидно протягивали бригадиру руку.
— Приезжайте еще! — говорила она. — Я вам лучшие участки приготовлю!.. — и долго махала им рукой вслед.
Вечером в честь Дня Победы дали рабочим совхоза такой концерт, что сами удивились. Так хорошо никогда не выступали.
— Да вы же настоящие артисты! — похвалил директор совхоза. После концерта большинство осталось смотреть кино. А Зиновий с Женей и Саша с Зойкой решили попрощаться с поселком. Обошли все знакомые места и остановились на пустыре за общежитием. Дальше, за дорогой, начинались поля.
—Бр-р-р! — передернула плечами Саша. — Что-то холодно.
—Так давайте костер разожжем! — предложил Зиновий.
—Костер! Костер! — запрыгала Зойка. — Как в лагере! Костер загорелся от одной спички. "Папина школа!" — с гордостью подумал Зиновий. Огонь быстро набирал силу. Пламя лизало палки, чуть влажные от вчерашнего дождя. Потрескивало. Все согрелись и замолчали. Каждый думал о чем-то своем.
Зиновий лег на куртку и глядел в небо… Ночь светлая. По небу облака. Луна высвечивает. Облаков много. Они бесформенные, с рваными краями. Кажется, что это вовсе не небо, а необозримо широкая река ранней весной. А по реке идут изломанные льдины, разделенные извилистыми полосками темной воды… Дышится легко. И от этого вида, от холодного, промытого дождями воздуха в душу входит какая-то спокойная радость, зачарованность. Ждешь чего-то хорошего, ясного.
— Ребята, — тихонько окликнул он товарищей, — давайте дружить долго-долго. Папа говорил, что дружба с детства — самая крепкая… И чтоб друг другу никогда не врать…
— Конечно, — откликнулись Женя с Зойкой. А Саша спросила:
—Открой тайну. Зачем ты тогда в школу вернулся? Когда журнал…
—Скажу, — помолчав, ответил он. — Портсигар папин забыл с папиросами. Я ведь тогда курить хотел научиться.
— Вот дурак!
Чего ж ты ругаешься. Не курю я!.. Тогда ребята смеялись, что не умею. Вот я и притащил. А потом за батарею в туалете спрятал.
—Ладно. Чего сейчас об этом, — вмешался Женя. — А помните, как за нами кто-то следил, когда мы с КИБом шли?
— И конфеты подбросили. Сейчас бы их сюда! — вздохнула Саша.
— И тебе, Женька, записки писали, что тебя отлупить хотят, — вспомнил Зиновий, — Вот бы узнать кто?!
—Я, — тихо произнесла Зойка и встала.
—Что "я"? — спросил Женя.
— Все я! — ответила она, отворачиваясь. — И шла за вами в дождик. И записки тебе писала. И конфеты… — тоже я.
— Зачем?! — удивился Женя.
— Зачем, зачем! Раззачемкался! — выкрикнула Зойка. Отошла от костра и из темноты: — За тебя боялась. Вот!
Женя хотел что-то сказать, но закашлялся. Зиновий стал подбрасывать в костер. А Саша позвала:
— Зой! Иди сюда. Садись на мое пальто, — усадила ее, обняла за плечи и предложила: — Давайте подумаем, кто кем будет?
— А ты кем хочешь? — спросила Зойка.
Точно не знаю. Наверно, учительницей. Очень люблю маленьких хорошему учить. А ты?
—Я… — замялась Зойка, — девчонки говорят: это не фонтан. А я не согласна. Знаешь, когда я беру материю и начинаю думать, как разрезать и сшить, как это красиво получится, у меня аж мурашки по пальцам бегут! И весело становится, просто петь хочется!.. Мы с Женькой даже поругались раз. Но все равно я буду портнихой. Делать красивые платья, красивые вышивки. Разве плохо? А потом буду еще учиться и, может, стану модельером, как Женина мама… А теперь пусть Женька скажет.
Я?.. Ну, кибернетика — очень интересно. И математика с физикой… Да вот пока закончу школу, наверно, выберу!
—А я не буду кончать десять классов, — сказал Зиновий.
—Как не будешь?! — вскрикнул Женя. — Не хочешь учиться?
—Да нет. Учиться хочу. Но все равно после восьмого пойду в ремесленное, а потом — на завод. Знаете, как это здорово — делать своими руками! Самоходные баржи, как папа. Или станки. Или автомобили. Но чтобы увидел машину и сказал: это моя! Я ее сделал… Вот даже в мастерских школьных. Обработаешь деталь, возьмешь в руки А она блестящая, гладкая такая, красивая и теплая, будто живая!..
—Мудришь ты, — пробурчал Женя. — С твоими способностями
—Нет, Жень! Ты не думай. Там голова ой-ей как нужна! Вот отец. Сколько он знал! И умел все. К нему инженеры за советом приходили… А учиться я буду. В вечерней. Потом на заочном.
—Зачем же время терять?! — не унимался Женя.
—А ты посчитай. Четыре — в школе, пять лет — в институте…
—Ну так что ж! — перебил Женя. — Всем так.
—Нет, Жень… У тебя одно, а у меня — другое. Мама у меня одна. И я мечтаю: пойду на завод. Принесу первую настоящую получку и скажу: "Мама. Теперь я буду работать. А ты отдохни…" Думаешь, легко ей?.. Никто не знает. Один я знаю. Придет с работы. Улыбается, Хлопочет. А ночью, когда думает, что я заснул, в коридор выйдет и там лекарство свое от сердца пьет…
Утром ребята, смеясь, подталкивая друг друга, подходили к столу бухгалтера, находили на громадном листе свою фамилию и расписывались. Шутка ли! Первая зарплата!.. Но денег не брали, а выбегали на улицу, где их уже ожидали машины.
— Ну, что получилось? — спросил бухгалтера директор совхоза
—Да что. Молодцы! — похвалил он. — Заработали шестьсот девяносто один рубль двенадцать копеек. Минус двести девяносто два рубля и ноль две копейки за питание. Итого на руки триста девяносто девять рублей десять копеек.
—Округли до четырехсот. И премию сто рублей за добросовестную работу. Я приказ вот уже подписал, — сказал директор.
—Охотно прибавлю, — улыбнулся главный бухгалтер. — Получите. Новенькими, — и протянул деньги Лидии Николаевне.
— Нет-нет. Вот командир отряда, — указала она на Углова. Волнуясь, Зиновий пересчитал пачку новеньких красных десятирублевых купюр с портретом Владимира Ильича Ленина. Завтра на них купят необходимые вещи и посылками отошлют детям Вьетнама. Зиновий улыбнулся своим мыслям… Он выбежал на улицу, валится на посадочную эстакаду у машин, в которых уже сидели все, помакал деньгами над головой и объявил:
— Ребята! Ровно пятьсот!
—Ура-а-а! — в восторге закричали "бэшники". — Вот это здорово!.. Столько, сколько вся школа!
—Командир отряда… — громко сказал Ваня, взмахнув рукой. И все дружно выкрикнули: — Навварта Маср!
—Лидия Николаевна! — во все горло гаркнул Сазон.
—Навварта Маср! — подхватили ребята.
—Рабочему отряду шестого "б"! — крикнул Зиновий.
—Навварта Маср!!! — трижды в восторге повторили "бэшники"…
1969–1974 гг.
г. Ростов-на-Дону
Тревожный сигнал горна мигом поднял всех на ноги.
— "Бэшники"! — закричал командир. — На виноградники! Ура!
—Корсары! На абордаж! За мной! — поддержал Сазон и первым побежал к виноградникам. За ними кинулись остальные.
—Какой у вас народ, Лидия Николаевна! — похвалила бригадир. — Ведь устают же. Вижу. А нос не вешают.
В последний день, девятого мая, работали особенно дружно. Когда приехали машины, девочки закричали:
—Принесло вас! Не могли хоть на полчаса опоздать?!
—Вам не угодишь, девчата! — смеялись шоферы.
Прощаясь с веселой тетей Машей, девчонки кинулись ее целовать Мальчишки солидно протягивали бригадиру руку.
— Приезжайте еще! — говорила она. — Я вам лучшие участки приготовлю!.. — и долго махала им рукой вслед.
Вечером в честь Дня Победы дали рабочим совхоза такой концерт, что сами удивились. Так хорошо никогда не выступали.
— Да вы же настоящие артисты! — похвалил директор совхоза. После концерта большинство осталось смотреть кино. А Зиновий с Женей и Саша с Зойкой решили попрощаться с поселком. Обошли все знакомые места и остановились на пустыре за общежитием. Дальше, за дорогой, начинались поля.
—Бр-р-р! — передернула плечами Саша. — Что-то холодно.
—Так давайте костер разожжем! — предложил Зиновий.
—Костер! Костер! — запрыгала Зойка. — Как в лагере! Костер загорелся от одной спички. "Папина школа!" — с гордостью подумал Зиновий. Огонь быстро набирал силу. Пламя лизало палки, чуть влажные от вчерашнего дождя. Потрескивало. Все согрелись и замолчали. Каждый думал о чем-то своем.
Зиновий лег на куртку и глядел в небо… Ночь светлая. По небу облака. Луна высвечивает. Облаков много. Они бесформенные, с рваными краями. Кажется, что это вовсе не небо, а необозримо широкая река ранней весной. А по реке идут изломанные льдины, разделенные извилистыми полосками темной воды… Дышится легко. И от этого вида, от холодного, промытого дождями воздуха в душу входит какая-то спокойная радость, зачарованность. Ждешь чего-то хорошего, ясного.
— Ребята, — тихонько окликнул он товарищей, — давайте дружить долго-долго. Папа говорил, что дружба с детства — самая крепкая… И чтоб друг другу никогда не врать…
— Конечно, — откликнулись Женя с Зойкой. А Саша спросила:
—Открой тайну. Зачем ты тогда в школу вернулся? Когда журнал…
—Скажу, — помолчав, ответил он. — Портсигар папин забыл с папиросами. Я ведь тогда курить хотел научиться.
— Вот дурак!
Чего ж ты ругаешься. Не курю я!.. Тогда ребята смеялись, что не умею. Вот я и притащил. А потом за батарею в туалете спрятал.
—Ладно. Чего сейчас об этом, — вмешался Женя. — А помните, как за нами кто-то следил, когда мы с КИБом шли?
— И конфеты подбросили. Сейчас бы их сюда! — вздохнула Саша.
— И тебе, Женька, записки писали, что тебя отлупить хотят, — вспомнил Зиновий, — Вот бы узнать кто?!
—Я, — тихо произнесла Зойка и встала.
—Что "я"? — спросил Женя.
— Все я! — ответила она, отворачиваясь. — И шла за вами в дождик. И записки тебе писала. И конфеты… — тоже я.
— Зачем?! — удивился Женя.
— Зачем, зачем! Раззачемкался! — выкрикнула Зойка. Отошла от костра и из темноты: — За тебя боялась. Вот!
Женя хотел что-то сказать, но закашлялся. Зиновий стал подбрасывать в костер. А Саша позвала:
— Зой! Иди сюда. Садись на мое пальто, — усадила ее, обняла за плечи и предложила: — Давайте подумаем, кто кем будет?
— А ты кем хочешь? — спросила Зойка.
Точно не знаю. Наверно, учительницей. Очень люблю маленьких хорошему учить. А ты?
—Я… — замялась Зойка, — девчонки говорят: это не фонтан. А я не согласна. Знаешь, когда я беру материю и начинаю думать, как разрезать и сшить, как это красиво получится, у меня аж мурашки по пальцам бегут! И весело становится, просто петь хочется!.. Мы с Женькой даже поругались раз. Но все равно я буду портнихой. Делать красивые платья, красивые вышивки. Разве плохо? А потом буду еще учиться и, может, стану модельером, как Женина мама… А теперь пусть Женька скажет.
Я?.. Ну, кибернетика — очень интересно. И математика с физикой… Да вот пока закончу школу, наверно, выберу!
—А я не буду кончать десять классов, — сказал Зиновий.
—Как не будешь?! — вскрикнул Женя. — Не хочешь учиться?
—Да нет. Учиться хочу. Но все равно после восьмого пойду в ремесленное, а потом — на завод. Знаете, как это здорово — делать своими руками! Самоходные баржи, как папа. Или станки. Или автомобили. Но чтобы увидел машину и сказал: это моя! Я ее сделал… Вот даже в мастерских школьных. Обработаешь деталь, возьмешь в руки А она блестящая, гладкая такая, красивая и теплая, будто живая!..
—Мудришь ты, — пробурчал Женя. — С твоими способностями
—Нет, Жень! Ты не думай. Там голова ой-ей как нужна! Вот отец. Сколько он знал! И умел все. К нему инженеры за советом приходили… А учиться я буду. В вечерней. Потом на заочном.
—Зачем же время терять?! — не унимался Женя.
—А ты посчитай. Четыре — в школе, пять лет — в институте…
—Ну так что ж! — перебил Женя. — Всем так.
—Нет, Жень… У тебя одно, а у меня — другое. Мама у меня одна. И я мечтаю: пойду на завод. Принесу первую настоящую получку и скажу: "Мама. Теперь я буду работать. А ты отдохни…" Думаешь, легко ей?.. Никто не знает. Один я знаю. Придет с работы. Улыбается, Хлопочет. А ночью, когда думает, что я заснул, в коридор выйдет и там лекарство свое от сердца пьет…
Утром ребята, смеясь, подталкивая друг друга, подходили к столу бухгалтера, находили на громадном листе свою фамилию и расписывались. Шутка ли! Первая зарплата!.. Но денег не брали, а выбегали на улицу, где их уже ожидали машины.
— Ну, что получилось? — спросил бухгалтера директор совхоза
—Да что. Молодцы! — похвалил он. — Заработали шестьсот девяносто один рубль двенадцать копеек. Минус двести девяносто два рубля и ноль две копейки за питание. Итого на руки триста девяносто девять рублей десять копеек.
—Округли до четырехсот. И премию сто рублей за добросовестную работу. Я приказ вот уже подписал, — сказал директор.
—Охотно прибавлю, — улыбнулся главный бухгалтер. — Получите. Новенькими, — и протянул деньги Лидии Николаевне.
— Нет-нет. Вот командир отряда, — указала она на Углова. Волнуясь, Зиновий пересчитал пачку новеньких красных десятирублевых купюр с портретом Владимира Ильича Ленина. Завтра на них купят необходимые вещи и посылками отошлют детям Вьетнама. Зиновий улыбнулся своим мыслям… Он выбежал на улицу, валится на посадочную эстакаду у машин, в которых уже сидели все, помакал деньгами над головой и объявил:
— Ребята! Ровно пятьсот!
—Ура-а-а! — в восторге закричали "бэшники". — Вот это здорово!.. Столько, сколько вся школа!
—Командир отряда… — громко сказал Ваня, взмахнув рукой. И все дружно выкрикнули: — Навварта Маср!
—Лидия Николаевна! — во все горло гаркнул Сазон.
—Навварта Маср! — подхватили ребята.
—Рабочему отряду шестого "б"! — крикнул Зиновий.
—Навварта Маср!!! — трижды в восторге повторили "бэшники"…
1969–1974 гг.
г. Ростов-на-Дону