Страница:
Посылая в 1920 г. свое гравированное изображение д-ру Гансу Мюзаму,
другу-медику в Берлине, Эйнштейн сделал надпись на портрете (гравюру
исполнил Герман Штрук):
"Если судить объективно, человек в результате своих страстных усилий
может ухватить лишь бесконечно малую частицу истины. Но сами по себе эти
усилия освобождают от уз, сковывающих личность, и делают нас сподвижниками
лучших и величайших".
В письме Эйнштейна от 15 марта 1922 г. другу Паулю Эренфесту, тоже
физику-теоретику, есть такая фраза:
"Как жалок и несведущ физик-теоретик перед лицом Природы -- и перед
лицом своих студентов!"
В начале декабря 1950 г. в Принстоне Эйнштейн получил длинное
написанное от руки письмо 19-летнего студента Рутгерского университета;
юноша заявил: "Моя проблема состоит вот в чем: какова цель жизни человека на
Земле?" Отвергая такие ответы, как зарабатывать деньги, домогаться славы,
помогать ближним, студент воскликнул: "Серьезно, сэр, я даже не знаю, зачем
хожу в колледж изучать инженерное дело". Он чувствовал, что человек живет
без всякой цели, и привел цитату из "Мыслей" Блеза Паскаля, удачно
выражающую его собственные чувства:
"Я не знаю, кто ввел меня в этот мир, ни что это за мир, ни кто я
такой. Я невежествен во всем. Не знаю, что такое мое тело, мои чувства, моя
душа, ни даже та часть меня, которая придумывает то, что я говорю,
размышляет обо всем и о самой себе, но знает себя не лучше всего остального.
Вижу пугающие просторы Вселенной вокруг себя, а я привязан к одному уголку
этого широчайшего пространства и не знаю, почему нахожусь в этом месте, а не
в другом. Не знаю и того, почему отпущенный мне краткий срок должен прожить
именно в этот, а не в другой отрезок вечности, которая была до меня и
останется после меня. Вижу бесконечности со всех сторон; они окружают меня
как песчинку, как тень, которая появляется на миг и больше не возвращается.
Я знаю лишь то, что должен умереть, но меньше всего знаю о смерти, которой
не могу избежать".
Студент писал, что Паскаль ответы на все эти вопросы находил в религии,
но сам он не находит. Поговорив еще о космической незначительности человека,
он тем не менее попросил Эйнштейна указать правильный путь. И добавил: "Не
нужно недомолвок. Если вам кажется, что я свихнулся, скажите прямо".
Отвечая на этот волнующий крик о помощи, Эйнштейн не предложил легкого
утешения, и одно это должно было ободрить юношу и облегчить неразделенный
груз его сомнений. Вот ответ Эйнштейна. Он был написан по-английски и
отправлен из Принстона 3 декабря 1950 г., через несколько дней по получении
письма.
"На меня произвела впечатление искренность вашего стремления найти цель
жизни человека и человечества. Но по-моему, на вопрос, поставленный таким
образом, невозможно дать разумный ответ. Когда мы говорим о цели
какого-нибудь поступка, мы имеем в виду простой вопрос: какое желание будет
удовлетворено данным поступком или его последствиями, или какие
нежелательные последствия будут предотвращены? Разумеется, мы можем
осмысленно говорить о цели поступка с точки зрения общества, к которому
принадлежит индивидуум. Цель поступка в таких случаях имеет отношение -- по
крайней мере, косвенное -- к исполнению желаний тех лиц, которые составляют
общество.
Но когда вы спрашиваете о цели существования общества как целого, или
индивидуума, взятого как отдельная личность, то вопрос теряет смысл. Это
относится и к цели природы вообще. Ибо надуманным и неразумным выглядит
предположение, будто есть кто-то, чьи желания связаны с происходящими
событиями.
И все же мы чувствуем разумность и важность вопроса -- как прожить свою
жизнь? На мой взгляд, ответ таков: удовлетворение чаяний и нужд всех людей,
насколько это достижимо, и стремление к гармонии человеческих отношений. Для
этого необходимо сознательное мышление и самовоспитание. Бесспорно,
просвещенные греки и древние мудрецы Востока достигли в этой важнейшей
области значительно больше того, что излагается в школьных и университетских
программах".
28 октября 1951 г. выпускник психологического факультета прислал
Эйнштейну изящно сформулированное письмо, в котором просил совета. Студент
был единственным сыном в неортодоксальной еврейской семье. Полтора года тому
назад он полюбил девушку христианского вероисповедания. Зная о скрытых
трудностях смешанных браков, о тех неумышленных ранах, которые наносятся
необдуманными замечаниями посторонних людей, влюбленные много времени
проводили в обществе друзей и знакомых и убедились, что их любовь в
состоянии выдержать такого рода стрессы. Девушка по собственному почину
выразила желание перейти в иудаизм, чтобы будущие дети воспитывались в более
однородной семье. Она нравилась родителям студента, но они боялись
смешанного брака и высказали вслух свои опасения. Молодой человек разрывался
между любовью к девушке и желанием не отчуждаться от родителей и не
причинять им боли. Он спрашивал, верно ли, что для человека, вступающего в
самостоятельную жизнь, супруга важнее родителей.
Эйнштейн на обороте письма сделал по-немецки набросок ответа. Ответ
скорее всего был написан по-английски, но в архиве Эйнштейна сохранился лишь
немецкий черновик.
Вот его перевод:
"Должен прямо сказать -- я не одобряю родителей, оказывающих давление в
принятии решений, которые повлияют на будущую жизнь детей. Такие проблемы
каждый должен решать сам.
Но если вы хотите принять решение, с которым ваши родители не согласны,
вы должны задать себе такой вопрос: достаточно ли я независим и внутренне
устойчив, чтобы не потерять душевное равновесие, после того как пойду против
воли родителей? Если вы в этом не уверены, то в интересах девушки вам не
следует совершать планируемый вами шаг. Только от этого должно зависеть ваше
решение".
8 декабря 1952 г. двадцатилетний студент, специализирующийся по
философии в университете Брауна, прислал Эйнштейну длинное восторженное
письмо, в котором красноречиво объяснял, как глубоко он восхищается и
почитает Эйнштейна с тех пор как помнит себя и что все, связанное с
Эйнштейном -- его теории, взгляды и личность -- обладает для него
неотразимым обаянием. Он спрашивал -- не найдет ли Эйнштейн время, чтобы
написать ему короткую записку. Студент понимал, что поскольку Эйнштейн не
знает его, то записка не может быть личным посланием, но все же надеялся
получить какое-нибудь высказывание.
9 декабря 1952 г. Эйнштейн ответил по-английски:
"Лучшая награда для того, кто всю жизнь стремился добыть частицу
истины, -- убедиться, что люди понимают его и наслаждаются его трудами.
Поэтому я очень благодарен вам за теплые слова. У меня мало свободного
времени, и я ограничусь лишь коротким замечанием.
Постижение истины невозможно без эмпирического фундамента. Но чем
глубже мы в нее проникаем и чем более широкими и всеобъемлющими становятся
наши теории, тем меньше эмпирических знаний требуется для создания этих
теорий".
4 октября 1931 г. Эйнштейн прочел лекцию в Берлинском планетарии.
Корреспондент, который не смог присутствовать, прочитал газетный отчет о
лекции и прислал Эйнштейну вырезку. Вот его рассказ об ответе Эйнштейна:
"Для создания теории недостаточно просто набора фактов -- всегда
требуются еще свободные конструкции мысли, проникающей в самую суть вещей.
Кроме того: физик не должен удовлетворяться чисто феноменологическими
соображениями об известных фактах. Он должен прибегать к умозрительному
методу, чтобы выявить глубинные закономерности".
У Эйнштейна был летний дом в Капуте, под Берлином, доставлявший ему
много радости. Позднее он был конфискован нацистами, но уже в 1932 г.
будущее выглядело безрадостно. Дочь соседа по даче в Капуте попросила
сделать запись в ее альбоме. Эйнштейн исполнил просьбу:
"О, юность! Знаешь ли ты, что не ты первая тянешься к прекрасной и
свободной жизни? Знаешь ли ты, что все твои предки чувствовали точно так же,
как и ты -- и пали жертвами тревог и ненависти?
Знаешь ли ты, что твои самые страстные желания исполнятся лишь в том
случае, если ты сможешь полюбить и понять людей, животных, растения, звезды,
чтобы любая радость стала твоей радостью, а любая боль -- твоей болью?
Раскрой свои глаза, свое сердце, свои руки и избегай отравы, которую твои
предшественники так жадно впитывали в себя, изучая историю. Тогда вся земля
станет твоей родиной, а твой труд и усилия принесут благо".
Учитель пятых классов в Огайо обнаружил, что его ученики потрясены,
узнав о биологической классификации, в которой человек отнесен к животному
царству. Он уговорил их написать письма и узнать мнения великих умов и 26
ноября отослал подборку писем Эйнштейну в Принстон в надежде, что Эйнштейн
найдет время для ответа. 17 января 1953 г. Эйнштейн откликнулся:
"Дорогие дети!
Не следует спрашивать: "Что такое животное?", а нужно спросить: "Какого
рода объект мы обозначаем как животное?" Мы называем животным все, имеющее
следующие свойства: питается, происходит от подобных себе родителей, растет,
самостоятельно передвигается и умирает, когда приходит срок. Поэтому мы
относим к животным червяка, цыпленка, собаку и обезьяну. Что же сказать о
людях? Подумайте об этом с точки зрения перечисленных выше признаков и затем
решите сами, правильно ли считать нас животными".
25 февраля 1952-г. члены "Общества старших классов" одной из английских
школ с восторгом сообщили Эйнштейну о его единогласном избрании ректором.
Это не возлагало на Эйнштейна никаких обязанностей, да и вообще по уставу
общества должность ректора не была предусмотрена. Но школьники надеялись,
что Эйнштейн оценит их жест как признание величия его трудов.
17 марта 1952 г. Эйнштейн ответил:
"Как старый учитель, я с большой радостью и гордостью принял весть об
избрании на пост ректора вашего общества. Несмотря на мою цыганскую натуру,
мне, как и всем старикам, присуща тяга к респектабельности. Но признаюсь, я
был ошеломлен (впрочем, не слишком сильно) тем, что меня избрали без моего
согласия".
Письмо Эйнштейна вставили в рамку и повесили в школьной библиотеке, где
проходили собрания "Общества старших классов". Вероятно, оно все еще там.
Шестиклассница из воскресной школы в Нью-Йорке с одобрения своего
учителя написала Эйнштейну в Принстон 1 января 1936 г. Она спрашивала,
молятся Ли ученые, и если молятся, то о чем.
24 января 1936 г. Эйнштейн ответил:
"Постараюсь ответить на твой вопрос как можно проще. Научные
исследования исходят из того, что все на свете подчиняется законам природы;
это относится и к действиям людей. Поэтому ученый-исследователь не склонен
верить, что на события может повлиять молитва, то есть пожелание, обращенное
к сверхъестественному Существу.
Однако нужно признать, что наши действительные знания об этих законах
несовершенны и отрывочны, поэтому убежденность в существовании основных
всеобъемлющих законов природы также зиждется на вере. Дело не меняется от
того, что эта вера до сих пор оправдывалась успехами научных исследований.
С другой стороны, каждый, кто серьезно занимался наукой, приходит к
убеждению, что в законах природы проявляется дух, значительно превосходящий
наш человеческий. Перед лицом этого высшего духа мы, с нашими скромными
силами, должны ощущать смирение. Так занятия наукой приводят к
благоговейному чувству особого рода, которое в корне отличается от наивной
религиозности".
Стоит упомянуть, что это письмо было написано спустя десять лет после
появления принципа неопределенности Гейзенберга и вероятностной
интерпретации квантовой механики с ее отрицанием строгого детерминизма.
Письмо, отправленное Эйнштейном из Принстона 20 декабря 1935 г., само
себя объясняет. Это весьма кстати, ибо нет никаких сведений об
обстоятельствах, при которых оно было написано. Скорее всего, это ответ на
устную просьбу:
"Дорогие дети!
Мне очень приятно представить, как вы дружно веселитесь в лучах
рождественских огней. Вспомните, чему учил тот, чье рождение вы отмечаете
этим праздником. Его учение так просто -- и все же за две тысячи лет оно так
и не возобладало в жизни людей. Ищите свое счастье в радости и счастье ваших
ближних, а не в достойных сожаления ссорах между людьми! Если в ваших
сердцах найдется место для этого естественного чувства, любая жизненная ноша
будет для вас легкой, во всяком случае посильной, и вы отыщете свой путь
спокойно и без страха и везде будете приносить радость".
В ответ на устный вопрос ребенка, переданный его матерью, Эйнштейн 19
июня 1951 г. написал такое письмо:
"Земля существует уже больше миллиарда лет. Что до ее конца, то мой
совет: подожди и увидишь!"
В постскриптуме он приписал:
"Посылаю несколько марок для твоей коллекции".
Правительственный чиновник из Дрездена, воображавший себя большим
политиком и психотерапевтом школы Адлера, задумал книгу, основанную на
психоанализе видных людей. 17 января 1927 г. он написал Эйнштейну в Берлин и
спросил, согласится ли Эйнштейн подвергнуться психоанализу.
На письме рукою Эйнштейна по-немецки написан проект ответа (неизвестно,
был ли ответ отправлен):
"Сожалею, что не могу удовлетворить вашу просьбу. Лредпочитаю
оставаться непроанализированным и темным".
Сначала Эйнштейн был неблагоприятно настроен в отношении Зигмунда
Фрейда, но позже переменил свое мнение. В день пятидесятилетия Фрейд,
подобно многим другим, направил Эйнштейну приветствие. В своем послании он
назвал Эйнштейна "счастливчиком" ("Sie Glucklicher"), и это возбудило
любопытство Эйнштейна. 22 марта 1929 г. Эйнштейн ответил ему из Берлина:
"Глубокочтимый маэстро,
я горячо благодарен вам за то, что вы вспомнили обо мне. Но почему вы
подчеркиваете мое "счастье"? Вы проникли в подноготную многих людей -- по
сути, всего человечества, -- но все же не имели случая проникнуть в мою.
С величайшим уважением и сердечными пожеланиями".
Фрейд объяснил, что считает Эйнштейна счастливчиком, потому что не
сведущие в физике люди не осмеливаются судить о его работе, в то время как о
работах Фрейда судит каждый, независимо от того, знаком ли он с психологией.
20 января 1921 г. редактор одного немецкого журнала, рупора нового
искусства, в письме к Эйнштейну в Берлин выразил уверенность в том, что
существует тесная связь между развитием искусства и научными свершениями
эпохи. Он просил Эйнштейна написать для журнала несколько абзацев на эту
тему. 27 января 1921 г. Эйнштейн ответил:
"Не могу сказать ничего оригинального по поднятому вами вопросу, а тем
более заслуживающего публикации; все же прилагаю несколько изречений,
подтверждающих мои добрые намерения. Если бы мои чернила были не столь
вязкими, в ответ на ваше дружелюбное письмо я прислал бы более роскошный
опус".
"Изречения" были опубликованы в журнале:
"Что общего в художественной и научной деятельности?
Когда мир перестает быть ареной наших личных надежд и упований, когда
мы свободно воспринимаем его, восхищаясь, спрашивая и наблюдая, тогда мы
вступаем в царство искусства и науки. Если воспринятое выражается на языке
логики, то это научная деятельность. Если оно передается в формах, связи
которых не доступны сознательному уму, но интуитивно постигаются как имеющие
смысл, тогда это художественная деятельность. Их роднят любовь и
преданность, преодолевающие личные интересы и желания".
Примечание: после прихода нацистов к власти редактор пытался бежать из
Германии. Задержанный на границе, он покончил с собой.
Нижеследующие афористические высказывания Эйнштейн набросал в письме
Хантингтону в Нью-Йорк в 1937 г. Хотя они не были вдохновлены прежними
высказываниями, но все же связаны с ними:
"Тело и душа не являются двумя различными вещами, а скорее двумя
разными способами восприятия одной и той же вещи. Подобно этому, физика и
психология представляют собой лишь различные попытки связать воедино
элементы нашего опыта С помощью систематического мышления".
"Политика -- это маятник, который совершает колебания между анархией и
тиранией и черпает энергию в вечно обновляемых иллюзиях".
Нижеприведенный афоризм был приписан Эйнштейну жителем Южной Америки
(он взял его в качестве эпиграфа к письму). Поскольку изречение вполне
созвучно замечаниям, которые часто делал Эйнштейн в беседах, можно считать
его подлинным:
"Национализм -- детская болезнь. Это корь человечества".
17 июля 1953 г. дипломированная баптистская проповедница прислала
Эйнштейну в Дринстон теплое "евангелическое" письмо. Процитировав несколько
отрывков из Священного Писания, она спросила, размышлял ли Эйнштейн об
отношении своей бессмертной души к Создателю и верит ли в вечную жизнь в
Боге после смерти. Неизвестно, отправил ли Эйнштейн ответ; письмо это
находится в его архиве и на нем почерком Эйнштейна написано по-английски:
"Я не верю в бессмертие отдельного человека и полагаю, что этика
касается только людей; она не должна опираться на сверхчеловеческий
авторитет".
В 1954 или 1955 г. Эйнштейн получил письмо, в котором цитировались его
слова и противоречащее им утверждение известного эволюциониста о месте
разума во Вселенной. Вот перевод немецкого черновика ответа (неизвестно, был
ли он отправлен):
"Недоразумение связано с неточным переводом немецкого текста, в
частности, слова "мистический". Я никогда не приписывал Природе никакой
цели, преднамеренного стремления или чего-нибудь еще, чему можно дать
антропоморфическое истолкование.
Природа -- величественное здание, которое мы в состоянии постигнуть
очень неполно и которое возбуждает в душе мыслящего человека чувство
скромного смирения. Это поистине благоговейное чувство ничего общего не
имеет с мистицизмом".
В феврале 1921 г. в Берлине Эйнштейн получил письмо от жительницы Вены,
которая умоляла его сообщить, что он думает о существовании души и возможно
ли ее развитие после смерти. Были там и другие вопросы такого же рода. 5
февраля Эйнштейн отправил довольно пространный ответ. Вот отрывок из него:
"Мистические тенденции нашего времени, которые проявляются в бурном
росте теософии и спиритуализма, для меня служат показателем слабости и
смятения мысли.
Поскольку наш внутренний опыт складывается из воспроизведения и
комбинации сенсорных впечатлений, концепция души без тела кажется мне пустой
и лишенной смысла".
Служащий филиала американского издательства Мак Гроу-Хилл должен был
выступить на ежегодной конференции Объединения американских библиотек. 1
апреля 1948 г. он обратился к Эйнштейну за помощью, указав, что библиотекари
и издатели обеспокоены снижением интереса публики к научно-популярной
литературе. Он просил Эйнштейна высказать свое мнение о причинах этого
снижения и упомянул, что подобные письма отправлены и другим выдающимся
ученым, а также авторам, пишущим на научные темы.
У Эйнштейна давно уже выработались твердые взгляды на популяризацию
науки, и он ответил без задержки, отправив 3 апреля следующее письмо,
написанное по-английски: "Книги о науке, предназначенные для неспециалистов,
большею частью стремятся ошеломить читателя ("трепещите и благоговейте!",
"как далеко мы продвинулись!" и т.д.) вместо того, чтобы просто и ясно
рассказать о целях и методах. Здравомыслящий человек, прочитав несколько
таких книг, совершенно падает духом. Он приходит к выводу, что ум его
слишком слаб и лучше оставить чтение. Вдобавок, все описания даются в
сенсационной манере, которая претит разумному читателю.
Короче говоря, не читатели виноваты, а издатели и авторы. Мое
предложение сводится к следующему: ни одну научно-популярную книгу не
следует издавать, пока не будет установлено, что ее в состоянии понять
толковый и беспристрастный человек".
Это письмо ранее не публиковалось. Здесь уместно привести начало письма
Эйнштейна в редакцию журнала "Ежемесячник популярной науки" (Popular science
monthly) от 28 января 1952 г. (оно было напечатано). Редактор получил полный
трепета запрос читателя, интересовавшегося работой Эйнштейна, о которой тот
якобы сказал, что она "раскроет тайну Вселенной". Редактор попросил
Эйнштейна ответить, и Эйнштейн сделал это в самых простых и спокойных
выражениях. Но не удержался от таких замечаний в начале письма:
"Не моя вина, что рядовой читатель получает преувеличенное
представление о значении моих усилий. В этом виноваты авторы
научно-популярных книг и особенно газетные репортеры, которые все
преподносят в сенсационном виде".
Вот два отрывка, которые мы представляем вместе. Эйнштейн получал
огромное число писем от людей, уверенных, что их идеи имеют важнейшее
научное значение.
Иногда его терпение иссякало. Вот один такой случай. 7 июля 1952 г.
художник из Нью-Йорка написал ему письмо. 10 июля Эйнштейн отправил ответ из
Принстона:
"Благодарю вас за письмо от 7 июля. Вы представляете собою живое
вместилище всех пустых фраз, которые вошли в моду у образованных людей этой
страны. Будь я диктатором, я запретил бы повторять все эти жалкие
благоглупости".
22 марта 1954 г. человек, сам пробивший себе дорогу прислал Эйнштейну
четыре страницы, исписанные мелким почерком по-английски. Автор письма
огорчался, что на свете слишком мало людей, имеющих мужество, как Эйнштейн,
высказать вслух свои взгляды, и вопрошал, не лучше ли вернуться в животное
состояние. После слов "полагаю, вам интересно будет узнать, кто я такой", он
подробно рассказал, как в девятилетнем возрасте приехал из Италии в США, в
зимнюю стужу, из-за которой его сестры погибли, а он едва выжил; как,
проучившись всего шесть месяцев, десяти лет от роду начал трудовую жизнь;
как в семнадцать лет поступил в вечернюю школу и так далее; в конце концов,
стал машинистом экспериментальных установок, в свободное время занимался
изобретательством и получил несколько патентов. Он отрекомендовался
атеистом, объявил, что подлинное образование приобретается чтением книг,
процитировал статью о религиозных взглядах Эйнштейна и выразил сомнение --
верно ли они изложены. Без всякого почтения отозвался о разных аспектах
формальных религий. Говоря о миллионах людей, которые молятся Богу на разных
языках, он заметил, что Богу нужен огромный штат для регистрации всех
людских прегрешений. Закончил он длинным рассуждением о политических
системах Италии и Соединенных Штатов -- пересказывать его слишком долго. В
письмо был вложен денежный чек на благотворительные цели.
24 марта Эйнштейн ответил по-английски:
"Я получаю сотни и сотни писем, но редко среди них бывают столь
интересные, как Ваше. Считаю вполне разумными Ваши взгляды на современное
общество.
То, что Вы прочитали о моих религиозных убеждениях, было, разумеется,
ложью. Эту ложь систематически повторяют. Я не верю в Бога как в личность и
никогда не скрывал этого, а выражал очень ясно. Если во мне есть нечто
религиозное, это, несомненно, беспредельное восхищение строением вселенной в
той мере, в какой наука раскрывает его.
У меня нет возможности передать присланные Вами деньги по назначению.
Поэтому я возвращаю их, отдавая должное Вашему доброму сердцу и добрым
намерениям.
Ваше письмо показывает, что мудрость не есть результат обучения, а
скорее результат неугасающего стремления обрести ее".
В сентябре 1920 г. Эйнштейн приехал в Штутгарт прочесть лекцию. Его
жена Эльза пригласила родственников в гости и на автомобильную прогулку; к
сожалению, они не привели с собой детей, в том числе восьмилетнюю Элизабет
Лей. Зная, что девочка обладает чувством юмора, Эйнштейн 30 сентября 1920 г.
отправил ей добродушно-шутливую открытку. Она заботливо берегла ее, поэтому
открытка доныне сохранилась:
"Дорогая фрейлейн Лей,
мне говорила Эльза о твоем огорчении из-за того, что ты не повидала
своего дядю Эйнштейна. Позволь рассказать тебе, как он выглядит: бледное
лицо, длинные волосы, небольшое начинающееся брюшко. Вдобавок неуклюжая
походка, сигара во рту -- если случается достать сигару -- и перо в кармане
или в руке. Но у него нет ни кривых ног, ни бородавок, и потому он вполне
красив -- тем более, что руки у него не волосатые, как это часто бывает у
уродливых людей. Выходит, в самом деле жаль, что ты не видела меня.
Теплый привет от твоего дяди Эйнштейна".
12 апреля 1950 г. дальний родственник Эйнштейна сообщил из Парижа о
своем сыне: он поступает в университет, чтобы изучать физику и химию, и
очень хочет получить напутственное слово от прославленного члена семьи.
18 мая 1950 г. Эйнштейн ответил, начав письмо двустишием:
"Меня смущает это положение:
Ведь я не поп, чтоб слать благословение.
Однако я рад был весточке от тебя и рад был узнать, что твой сын решил
посвятить себя изучению физики. Не могу удержаться от предостережения: это
очень трудное дело, если человек не собирается удовлетвориться
поверхностными результатами. По-моему, лучше, насколько это возможно,
отделять внутренние предпочтения от своей профессии. Нехорошо, если хлеб
насущный связан с тем, что дается лишь милостью божией".
Прошли годы, и 1 марта 1954 г. родственник вновь написал Эйнштейну,
сообщая о событиях минувших лет. Сын вставил письмо Эйнштейна в рамку и
повесил в своей комнате. Слова Эйнштейна, уверял родственник, явно обладали
другу-медику в Берлине, Эйнштейн сделал надпись на портрете (гравюру
исполнил Герман Штрук):
"Если судить объективно, человек в результате своих страстных усилий
может ухватить лишь бесконечно малую частицу истины. Но сами по себе эти
усилия освобождают от уз, сковывающих личность, и делают нас сподвижниками
лучших и величайших".
В письме Эйнштейна от 15 марта 1922 г. другу Паулю Эренфесту, тоже
физику-теоретику, есть такая фраза:
"Как жалок и несведущ физик-теоретик перед лицом Природы -- и перед
лицом своих студентов!"
В начале декабря 1950 г. в Принстоне Эйнштейн получил длинное
написанное от руки письмо 19-летнего студента Рутгерского университета;
юноша заявил: "Моя проблема состоит вот в чем: какова цель жизни человека на
Земле?" Отвергая такие ответы, как зарабатывать деньги, домогаться славы,
помогать ближним, студент воскликнул: "Серьезно, сэр, я даже не знаю, зачем
хожу в колледж изучать инженерное дело". Он чувствовал, что человек живет
без всякой цели, и привел цитату из "Мыслей" Блеза Паскаля, удачно
выражающую его собственные чувства:
"Я не знаю, кто ввел меня в этот мир, ни что это за мир, ни кто я
такой. Я невежествен во всем. Не знаю, что такое мое тело, мои чувства, моя
душа, ни даже та часть меня, которая придумывает то, что я говорю,
размышляет обо всем и о самой себе, но знает себя не лучше всего остального.
Вижу пугающие просторы Вселенной вокруг себя, а я привязан к одному уголку
этого широчайшего пространства и не знаю, почему нахожусь в этом месте, а не
в другом. Не знаю и того, почему отпущенный мне краткий срок должен прожить
именно в этот, а не в другой отрезок вечности, которая была до меня и
останется после меня. Вижу бесконечности со всех сторон; они окружают меня
как песчинку, как тень, которая появляется на миг и больше не возвращается.
Я знаю лишь то, что должен умереть, но меньше всего знаю о смерти, которой
не могу избежать".
Студент писал, что Паскаль ответы на все эти вопросы находил в религии,
но сам он не находит. Поговорив еще о космической незначительности человека,
он тем не менее попросил Эйнштейна указать правильный путь. И добавил: "Не
нужно недомолвок. Если вам кажется, что я свихнулся, скажите прямо".
Отвечая на этот волнующий крик о помощи, Эйнштейн не предложил легкого
утешения, и одно это должно было ободрить юношу и облегчить неразделенный
груз его сомнений. Вот ответ Эйнштейна. Он был написан по-английски и
отправлен из Принстона 3 декабря 1950 г., через несколько дней по получении
письма.
"На меня произвела впечатление искренность вашего стремления найти цель
жизни человека и человечества. Но по-моему, на вопрос, поставленный таким
образом, невозможно дать разумный ответ. Когда мы говорим о цели
какого-нибудь поступка, мы имеем в виду простой вопрос: какое желание будет
удовлетворено данным поступком или его последствиями, или какие
нежелательные последствия будут предотвращены? Разумеется, мы можем
осмысленно говорить о цели поступка с точки зрения общества, к которому
принадлежит индивидуум. Цель поступка в таких случаях имеет отношение -- по
крайней мере, косвенное -- к исполнению желаний тех лиц, которые составляют
общество.
Но когда вы спрашиваете о цели существования общества как целого, или
индивидуума, взятого как отдельная личность, то вопрос теряет смысл. Это
относится и к цели природы вообще. Ибо надуманным и неразумным выглядит
предположение, будто есть кто-то, чьи желания связаны с происходящими
событиями.
И все же мы чувствуем разумность и важность вопроса -- как прожить свою
жизнь? На мой взгляд, ответ таков: удовлетворение чаяний и нужд всех людей,
насколько это достижимо, и стремление к гармонии человеческих отношений. Для
этого необходимо сознательное мышление и самовоспитание. Бесспорно,
просвещенные греки и древние мудрецы Востока достигли в этой важнейшей
области значительно больше того, что излагается в школьных и университетских
программах".
28 октября 1951 г. выпускник психологического факультета прислал
Эйнштейну изящно сформулированное письмо, в котором просил совета. Студент
был единственным сыном в неортодоксальной еврейской семье. Полтора года тому
назад он полюбил девушку христианского вероисповедания. Зная о скрытых
трудностях смешанных браков, о тех неумышленных ранах, которые наносятся
необдуманными замечаниями посторонних людей, влюбленные много времени
проводили в обществе друзей и знакомых и убедились, что их любовь в
состоянии выдержать такого рода стрессы. Девушка по собственному почину
выразила желание перейти в иудаизм, чтобы будущие дети воспитывались в более
однородной семье. Она нравилась родителям студента, но они боялись
смешанного брака и высказали вслух свои опасения. Молодой человек разрывался
между любовью к девушке и желанием не отчуждаться от родителей и не
причинять им боли. Он спрашивал, верно ли, что для человека, вступающего в
самостоятельную жизнь, супруга важнее родителей.
Эйнштейн на обороте письма сделал по-немецки набросок ответа. Ответ
скорее всего был написан по-английски, но в архиве Эйнштейна сохранился лишь
немецкий черновик.
Вот его перевод:
"Должен прямо сказать -- я не одобряю родителей, оказывающих давление в
принятии решений, которые повлияют на будущую жизнь детей. Такие проблемы
каждый должен решать сам.
Но если вы хотите принять решение, с которым ваши родители не согласны,
вы должны задать себе такой вопрос: достаточно ли я независим и внутренне
устойчив, чтобы не потерять душевное равновесие, после того как пойду против
воли родителей? Если вы в этом не уверены, то в интересах девушки вам не
следует совершать планируемый вами шаг. Только от этого должно зависеть ваше
решение".
8 декабря 1952 г. двадцатилетний студент, специализирующийся по
философии в университете Брауна, прислал Эйнштейну длинное восторженное
письмо, в котором красноречиво объяснял, как глубоко он восхищается и
почитает Эйнштейна с тех пор как помнит себя и что все, связанное с
Эйнштейном -- его теории, взгляды и личность -- обладает для него
неотразимым обаянием. Он спрашивал -- не найдет ли Эйнштейн время, чтобы
написать ему короткую записку. Студент понимал, что поскольку Эйнштейн не
знает его, то записка не может быть личным посланием, но все же надеялся
получить какое-нибудь высказывание.
9 декабря 1952 г. Эйнштейн ответил по-английски:
"Лучшая награда для того, кто всю жизнь стремился добыть частицу
истины, -- убедиться, что люди понимают его и наслаждаются его трудами.
Поэтому я очень благодарен вам за теплые слова. У меня мало свободного
времени, и я ограничусь лишь коротким замечанием.
Постижение истины невозможно без эмпирического фундамента. Но чем
глубже мы в нее проникаем и чем более широкими и всеобъемлющими становятся
наши теории, тем меньше эмпирических знаний требуется для создания этих
теорий".
4 октября 1931 г. Эйнштейн прочел лекцию в Берлинском планетарии.
Корреспондент, который не смог присутствовать, прочитал газетный отчет о
лекции и прислал Эйнштейну вырезку. Вот его рассказ об ответе Эйнштейна:
"Для создания теории недостаточно просто набора фактов -- всегда
требуются еще свободные конструкции мысли, проникающей в самую суть вещей.
Кроме того: физик не должен удовлетворяться чисто феноменологическими
соображениями об известных фактах. Он должен прибегать к умозрительному
методу, чтобы выявить глубинные закономерности".
У Эйнштейна был летний дом в Капуте, под Берлином, доставлявший ему
много радости. Позднее он был конфискован нацистами, но уже в 1932 г.
будущее выглядело безрадостно. Дочь соседа по даче в Капуте попросила
сделать запись в ее альбоме. Эйнштейн исполнил просьбу:
"О, юность! Знаешь ли ты, что не ты первая тянешься к прекрасной и
свободной жизни? Знаешь ли ты, что все твои предки чувствовали точно так же,
как и ты -- и пали жертвами тревог и ненависти?
Знаешь ли ты, что твои самые страстные желания исполнятся лишь в том
случае, если ты сможешь полюбить и понять людей, животных, растения, звезды,
чтобы любая радость стала твоей радостью, а любая боль -- твоей болью?
Раскрой свои глаза, свое сердце, свои руки и избегай отравы, которую твои
предшественники так жадно впитывали в себя, изучая историю. Тогда вся земля
станет твоей родиной, а твой труд и усилия принесут благо".
Учитель пятых классов в Огайо обнаружил, что его ученики потрясены,
узнав о биологической классификации, в которой человек отнесен к животному
царству. Он уговорил их написать письма и узнать мнения великих умов и 26
ноября отослал подборку писем Эйнштейну в Принстон в надежде, что Эйнштейн
найдет время для ответа. 17 января 1953 г. Эйнштейн откликнулся:
"Дорогие дети!
Не следует спрашивать: "Что такое животное?", а нужно спросить: "Какого
рода объект мы обозначаем как животное?" Мы называем животным все, имеющее
следующие свойства: питается, происходит от подобных себе родителей, растет,
самостоятельно передвигается и умирает, когда приходит срок. Поэтому мы
относим к животным червяка, цыпленка, собаку и обезьяну. Что же сказать о
людях? Подумайте об этом с точки зрения перечисленных выше признаков и затем
решите сами, правильно ли считать нас животными".
25 февраля 1952-г. члены "Общества старших классов" одной из английских
школ с восторгом сообщили Эйнштейну о его единогласном избрании ректором.
Это не возлагало на Эйнштейна никаких обязанностей, да и вообще по уставу
общества должность ректора не была предусмотрена. Но школьники надеялись,
что Эйнштейн оценит их жест как признание величия его трудов.
17 марта 1952 г. Эйнштейн ответил:
"Как старый учитель, я с большой радостью и гордостью принял весть об
избрании на пост ректора вашего общества. Несмотря на мою цыганскую натуру,
мне, как и всем старикам, присуща тяга к респектабельности. Но признаюсь, я
был ошеломлен (впрочем, не слишком сильно) тем, что меня избрали без моего
согласия".
Письмо Эйнштейна вставили в рамку и повесили в школьной библиотеке, где
проходили собрания "Общества старших классов". Вероятно, оно все еще там.
Шестиклассница из воскресной школы в Нью-Йорке с одобрения своего
учителя написала Эйнштейну в Принстон 1 января 1936 г. Она спрашивала,
молятся Ли ученые, и если молятся, то о чем.
24 января 1936 г. Эйнштейн ответил:
"Постараюсь ответить на твой вопрос как можно проще. Научные
исследования исходят из того, что все на свете подчиняется законам природы;
это относится и к действиям людей. Поэтому ученый-исследователь не склонен
верить, что на события может повлиять молитва, то есть пожелание, обращенное
к сверхъестественному Существу.
Однако нужно признать, что наши действительные знания об этих законах
несовершенны и отрывочны, поэтому убежденность в существовании основных
всеобъемлющих законов природы также зиждется на вере. Дело не меняется от
того, что эта вера до сих пор оправдывалась успехами научных исследований.
С другой стороны, каждый, кто серьезно занимался наукой, приходит к
убеждению, что в законах природы проявляется дух, значительно превосходящий
наш человеческий. Перед лицом этого высшего духа мы, с нашими скромными
силами, должны ощущать смирение. Так занятия наукой приводят к
благоговейному чувству особого рода, которое в корне отличается от наивной
религиозности".
Стоит упомянуть, что это письмо было написано спустя десять лет после
появления принципа неопределенности Гейзенберга и вероятностной
интерпретации квантовой механики с ее отрицанием строгого детерминизма.
Письмо, отправленное Эйнштейном из Принстона 20 декабря 1935 г., само
себя объясняет. Это весьма кстати, ибо нет никаких сведений об
обстоятельствах, при которых оно было написано. Скорее всего, это ответ на
устную просьбу:
"Дорогие дети!
Мне очень приятно представить, как вы дружно веселитесь в лучах
рождественских огней. Вспомните, чему учил тот, чье рождение вы отмечаете
этим праздником. Его учение так просто -- и все же за две тысячи лет оно так
и не возобладало в жизни людей. Ищите свое счастье в радости и счастье ваших
ближних, а не в достойных сожаления ссорах между людьми! Если в ваших
сердцах найдется место для этого естественного чувства, любая жизненная ноша
будет для вас легкой, во всяком случае посильной, и вы отыщете свой путь
спокойно и без страха и везде будете приносить радость".
В ответ на устный вопрос ребенка, переданный его матерью, Эйнштейн 19
июня 1951 г. написал такое письмо:
"Земля существует уже больше миллиарда лет. Что до ее конца, то мой
совет: подожди и увидишь!"
В постскриптуме он приписал:
"Посылаю несколько марок для твоей коллекции".
Правительственный чиновник из Дрездена, воображавший себя большим
политиком и психотерапевтом школы Адлера, задумал книгу, основанную на
психоанализе видных людей. 17 января 1927 г. он написал Эйнштейну в Берлин и
спросил, согласится ли Эйнштейн подвергнуться психоанализу.
На письме рукою Эйнштейна по-немецки написан проект ответа (неизвестно,
был ли ответ отправлен):
"Сожалею, что не могу удовлетворить вашу просьбу. Лредпочитаю
оставаться непроанализированным и темным".
Сначала Эйнштейн был неблагоприятно настроен в отношении Зигмунда
Фрейда, но позже переменил свое мнение. В день пятидесятилетия Фрейд,
подобно многим другим, направил Эйнштейну приветствие. В своем послании он
назвал Эйнштейна "счастливчиком" ("Sie Glucklicher"), и это возбудило
любопытство Эйнштейна. 22 марта 1929 г. Эйнштейн ответил ему из Берлина:
"Глубокочтимый маэстро,
я горячо благодарен вам за то, что вы вспомнили обо мне. Но почему вы
подчеркиваете мое "счастье"? Вы проникли в подноготную многих людей -- по
сути, всего человечества, -- но все же не имели случая проникнуть в мою.
С величайшим уважением и сердечными пожеланиями".
Фрейд объяснил, что считает Эйнштейна счастливчиком, потому что не
сведущие в физике люди не осмеливаются судить о его работе, в то время как о
работах Фрейда судит каждый, независимо от того, знаком ли он с психологией.
20 января 1921 г. редактор одного немецкого журнала, рупора нового
искусства, в письме к Эйнштейну в Берлин выразил уверенность в том, что
существует тесная связь между развитием искусства и научными свершениями
эпохи. Он просил Эйнштейна написать для журнала несколько абзацев на эту
тему. 27 января 1921 г. Эйнштейн ответил:
"Не могу сказать ничего оригинального по поднятому вами вопросу, а тем
более заслуживающего публикации; все же прилагаю несколько изречений,
подтверждающих мои добрые намерения. Если бы мои чернила были не столь
вязкими, в ответ на ваше дружелюбное письмо я прислал бы более роскошный
опус".
"Изречения" были опубликованы в журнале:
"Что общего в художественной и научной деятельности?
Когда мир перестает быть ареной наших личных надежд и упований, когда
мы свободно воспринимаем его, восхищаясь, спрашивая и наблюдая, тогда мы
вступаем в царство искусства и науки. Если воспринятое выражается на языке
логики, то это научная деятельность. Если оно передается в формах, связи
которых не доступны сознательному уму, но интуитивно постигаются как имеющие
смысл, тогда это художественная деятельность. Их роднят любовь и
преданность, преодолевающие личные интересы и желания".
Примечание: после прихода нацистов к власти редактор пытался бежать из
Германии. Задержанный на границе, он покончил с собой.
Нижеследующие афористические высказывания Эйнштейн набросал в письме
Хантингтону в Нью-Йорк в 1937 г. Хотя они не были вдохновлены прежними
высказываниями, но все же связаны с ними:
"Тело и душа не являются двумя различными вещами, а скорее двумя
разными способами восприятия одной и той же вещи. Подобно этому, физика и
психология представляют собой лишь различные попытки связать воедино
элементы нашего опыта С помощью систематического мышления".
"Политика -- это маятник, который совершает колебания между анархией и
тиранией и черпает энергию в вечно обновляемых иллюзиях".
Нижеприведенный афоризм был приписан Эйнштейну жителем Южной Америки
(он взял его в качестве эпиграфа к письму). Поскольку изречение вполне
созвучно замечаниям, которые часто делал Эйнштейн в беседах, можно считать
его подлинным:
"Национализм -- детская болезнь. Это корь человечества".
17 июля 1953 г. дипломированная баптистская проповедница прислала
Эйнштейну в Дринстон теплое "евангелическое" письмо. Процитировав несколько
отрывков из Священного Писания, она спросила, размышлял ли Эйнштейн об
отношении своей бессмертной души к Создателю и верит ли в вечную жизнь в
Боге после смерти. Неизвестно, отправил ли Эйнштейн ответ; письмо это
находится в его архиве и на нем почерком Эйнштейна написано по-английски:
"Я не верю в бессмертие отдельного человека и полагаю, что этика
касается только людей; она не должна опираться на сверхчеловеческий
авторитет".
В 1954 или 1955 г. Эйнштейн получил письмо, в котором цитировались его
слова и противоречащее им утверждение известного эволюциониста о месте
разума во Вселенной. Вот перевод немецкого черновика ответа (неизвестно, был
ли он отправлен):
"Недоразумение связано с неточным переводом немецкого текста, в
частности, слова "мистический". Я никогда не приписывал Природе никакой
цели, преднамеренного стремления или чего-нибудь еще, чему можно дать
антропоморфическое истолкование.
Природа -- величественное здание, которое мы в состоянии постигнуть
очень неполно и которое возбуждает в душе мыслящего человека чувство
скромного смирения. Это поистине благоговейное чувство ничего общего не
имеет с мистицизмом".
В феврале 1921 г. в Берлине Эйнштейн получил письмо от жительницы Вены,
которая умоляла его сообщить, что он думает о существовании души и возможно
ли ее развитие после смерти. Были там и другие вопросы такого же рода. 5
февраля Эйнштейн отправил довольно пространный ответ. Вот отрывок из него:
"Мистические тенденции нашего времени, которые проявляются в бурном
росте теософии и спиритуализма, для меня служат показателем слабости и
смятения мысли.
Поскольку наш внутренний опыт складывается из воспроизведения и
комбинации сенсорных впечатлений, концепция души без тела кажется мне пустой
и лишенной смысла".
Служащий филиала американского издательства Мак Гроу-Хилл должен был
выступить на ежегодной конференции Объединения американских библиотек. 1
апреля 1948 г. он обратился к Эйнштейну за помощью, указав, что библиотекари
и издатели обеспокоены снижением интереса публики к научно-популярной
литературе. Он просил Эйнштейна высказать свое мнение о причинах этого
снижения и упомянул, что подобные письма отправлены и другим выдающимся
ученым, а также авторам, пишущим на научные темы.
У Эйнштейна давно уже выработались твердые взгляды на популяризацию
науки, и он ответил без задержки, отправив 3 апреля следующее письмо,
написанное по-английски: "Книги о науке, предназначенные для неспециалистов,
большею частью стремятся ошеломить читателя ("трепещите и благоговейте!",
"как далеко мы продвинулись!" и т.д.) вместо того, чтобы просто и ясно
рассказать о целях и методах. Здравомыслящий человек, прочитав несколько
таких книг, совершенно падает духом. Он приходит к выводу, что ум его
слишком слаб и лучше оставить чтение. Вдобавок, все описания даются в
сенсационной манере, которая претит разумному читателю.
Короче говоря, не читатели виноваты, а издатели и авторы. Мое
предложение сводится к следующему: ни одну научно-популярную книгу не
следует издавать, пока не будет установлено, что ее в состоянии понять
толковый и беспристрастный человек".
Это письмо ранее не публиковалось. Здесь уместно привести начало письма
Эйнштейна в редакцию журнала "Ежемесячник популярной науки" (Popular science
monthly) от 28 января 1952 г. (оно было напечатано). Редактор получил полный
трепета запрос читателя, интересовавшегося работой Эйнштейна, о которой тот
якобы сказал, что она "раскроет тайну Вселенной". Редактор попросил
Эйнштейна ответить, и Эйнштейн сделал это в самых простых и спокойных
выражениях. Но не удержался от таких замечаний в начале письма:
"Не моя вина, что рядовой читатель получает преувеличенное
представление о значении моих усилий. В этом виноваты авторы
научно-популярных книг и особенно газетные репортеры, которые все
преподносят в сенсационном виде".
Вот два отрывка, которые мы представляем вместе. Эйнштейн получал
огромное число писем от людей, уверенных, что их идеи имеют важнейшее
научное значение.
Иногда его терпение иссякало. Вот один такой случай. 7 июля 1952 г.
художник из Нью-Йорка написал ему письмо. 10 июля Эйнштейн отправил ответ из
Принстона:
"Благодарю вас за письмо от 7 июля. Вы представляете собою живое
вместилище всех пустых фраз, которые вошли в моду у образованных людей этой
страны. Будь я диктатором, я запретил бы повторять все эти жалкие
благоглупости".
22 марта 1954 г. человек, сам пробивший себе дорогу прислал Эйнштейну
четыре страницы, исписанные мелким почерком по-английски. Автор письма
огорчался, что на свете слишком мало людей, имеющих мужество, как Эйнштейн,
высказать вслух свои взгляды, и вопрошал, не лучше ли вернуться в животное
состояние. После слов "полагаю, вам интересно будет узнать, кто я такой", он
подробно рассказал, как в девятилетнем возрасте приехал из Италии в США, в
зимнюю стужу, из-за которой его сестры погибли, а он едва выжил; как,
проучившись всего шесть месяцев, десяти лет от роду начал трудовую жизнь;
как в семнадцать лет поступил в вечернюю школу и так далее; в конце концов,
стал машинистом экспериментальных установок, в свободное время занимался
изобретательством и получил несколько патентов. Он отрекомендовался
атеистом, объявил, что подлинное образование приобретается чтением книг,
процитировал статью о религиозных взглядах Эйнштейна и выразил сомнение --
верно ли они изложены. Без всякого почтения отозвался о разных аспектах
формальных религий. Говоря о миллионах людей, которые молятся Богу на разных
языках, он заметил, что Богу нужен огромный штат для регистрации всех
людских прегрешений. Закончил он длинным рассуждением о политических
системах Италии и Соединенных Штатов -- пересказывать его слишком долго. В
письмо был вложен денежный чек на благотворительные цели.
24 марта Эйнштейн ответил по-английски:
"Я получаю сотни и сотни писем, но редко среди них бывают столь
интересные, как Ваше. Считаю вполне разумными Ваши взгляды на современное
общество.
То, что Вы прочитали о моих религиозных убеждениях, было, разумеется,
ложью. Эту ложь систематически повторяют. Я не верю в Бога как в личность и
никогда не скрывал этого, а выражал очень ясно. Если во мне есть нечто
религиозное, это, несомненно, беспредельное восхищение строением вселенной в
той мере, в какой наука раскрывает его.
У меня нет возможности передать присланные Вами деньги по назначению.
Поэтому я возвращаю их, отдавая должное Вашему доброму сердцу и добрым
намерениям.
Ваше письмо показывает, что мудрость не есть результат обучения, а
скорее результат неугасающего стремления обрести ее".
В сентябре 1920 г. Эйнштейн приехал в Штутгарт прочесть лекцию. Его
жена Эльза пригласила родственников в гости и на автомобильную прогулку; к
сожалению, они не привели с собой детей, в том числе восьмилетнюю Элизабет
Лей. Зная, что девочка обладает чувством юмора, Эйнштейн 30 сентября 1920 г.
отправил ей добродушно-шутливую открытку. Она заботливо берегла ее, поэтому
открытка доныне сохранилась:
"Дорогая фрейлейн Лей,
мне говорила Эльза о твоем огорчении из-за того, что ты не повидала
своего дядю Эйнштейна. Позволь рассказать тебе, как он выглядит: бледное
лицо, длинные волосы, небольшое начинающееся брюшко. Вдобавок неуклюжая
походка, сигара во рту -- если случается достать сигару -- и перо в кармане
или в руке. Но у него нет ни кривых ног, ни бородавок, и потому он вполне
красив -- тем более, что руки у него не волосатые, как это часто бывает у
уродливых людей. Выходит, в самом деле жаль, что ты не видела меня.
Теплый привет от твоего дяди Эйнштейна".
12 апреля 1950 г. дальний родственник Эйнштейна сообщил из Парижа о
своем сыне: он поступает в университет, чтобы изучать физику и химию, и
очень хочет получить напутственное слово от прославленного члена семьи.
18 мая 1950 г. Эйнштейн ответил, начав письмо двустишием:
"Меня смущает это положение:
Ведь я не поп, чтоб слать благословение.
Однако я рад был весточке от тебя и рад был узнать, что твой сын решил
посвятить себя изучению физики. Не могу удержаться от предостережения: это
очень трудное дело, если человек не собирается удовлетвориться
поверхностными результатами. По-моему, лучше, насколько это возможно,
отделять внутренние предпочтения от своей профессии. Нехорошо, если хлеб
насущный связан с тем, что дается лишь милостью божией".
Прошли годы, и 1 марта 1954 г. родственник вновь написал Эйнштейну,
сообщая о событиях минувших лет. Сын вставил письмо Эйнштейна в рамку и
повесил в своей комнате. Слова Эйнштейна, уверял родственник, явно обладали