Джабарлы Джафар. В 1905 году

   Амир-Аслан. Да здравствует наш царь!.. Да здравствует губернатор, ура!.. Что же вы молчите? Кричите жэ. Что вы, языка не имеете?
   Сулейман-бек. Господа, мы, кавказские мусульмане, благодарим его превосходительство за соболезнование по поводу нашего национального траура. Мы, мусульмане, верой и правдой служили его императорскому величеству. Такое выступление армян против нас задевает нашу национальную честь. Против других наций мы ничего не имеем, но мы не позволим оскорблять нашу честь. Мы, мусульмане, считаем себя вправе требовать уважения к нашим национальным правам.
   Амир-Аслан. Ну, опять начал свое проклятое национальное. Сулейман-бек, он не любит слово "национальное". Ты лучше про армян говори.
   Сулейман-бек. Для подъема нашего национального благосостояния мы считаем себя вправе просить национальную автономию, которую мы заслужили.
   Амир-Аслан. Черт побери, прицепился опять к этой проклятой национальности и никак не отцепится.
   Сулейман-бек. Мы считаем себя вправе просить правительство его императорского величества вмешаться в это дело и примерно наказать преступников. В противном случае, нам придется самим стать на защиту наших национальных прав и чести.
   Амир-Аслан. Братья-мусульмане! Сегодня армяне нанесли нам удар. Этот Эйваз Асриян - настоящий мошенник, такой жулик, что равного ему нет. Раньше он хотел создать беспорядок и смуту на промыслах. Затем он решился на убийство нашего единоверца. Враг продолжает свою преступную деятельность. Ну, что же, мы достаточно ценим свою честь и покажем свою доблесть, не позволим армянам трогать наших жен и детей. Правоверные, в ком есть мусульманская кровь, пусть идет на борьбу за религию и бьется до смерти. Этот удар нанесен прежде всего мне. Я, Амир-Аслан Саламов, даю вам торжественное слово, что эту кровь не оставлю без возмездия, и заверяю господина губернатора, что мы, мусульмане, готовы душой и головой служить царю. Ну, что же? Пусть армяне делают что хотят. Мы тоже знаем, что нам надо делать. Или нам будет конец, или им.
   Б а х ш и (выступая вперед). Братья, я тоже хочу сказать несколько слов. Я - из Карабаха и только что приехал оттуда.
   Амир-Аслан. Пожалуйста, пожалуйста! Только говори крепче. Да здравствуют наши карабахские братья!
   Б а х ш и. Братья! Я внимательно выслушал все, что здесь говорилось. Я никогда не вмешивался в политику...
   Амир-Аслан. С божьей помощью теперь будешь вмешиваться. Если есть у тебя честь, то будешь.
   Б а х ш и. Но мне кажется, что в этом деле нужно быть немного осторожнее; неосторожность в этом деле может создать непримиримую вражду между братскими народами и привести их к пропасти. Сейчас здесь головы разгорячены, мозги затуманены. Я думаю, что надо хладнокровно проверить факты, чтобы не впасть в роковую ошибку.
   Амир-Аслан. Какая же тут может быть ошибка? Человека убили, вон, как столб, растянулся, а он про ошибку. Что ты, глаз не имеешь?
   Бахши. Вы меня извините, братья, но я говорю то, что думаю. Нужно строго проверить, действительно ли это - дело армян? Не работала ли здесь какая-либо другая рука?
   Амир-Аслан. Э-э-э, да проваливай ты отсюда! Что глупости болтаешь? Тут человека убили, убийца посажен под замок, а он еще проверять хочет.
   Б а х ш и. Простите, братья, но я хочу еще сказать, что если это убийство совершено даже каким-нибудь армянином, и тогда нельзя обвинять всех армян-рабочих и крестьян и весь армянский народ. И среди армян могут найтись дурные люди.
   Амир-Аслан. Армянин есть армянин. Какой еще там дурной, недурной. Все они одной породы.
   М о л л а. Проклятье змее, и черной, и белой.
   Б а х ш и. Братья, это - дело рук одного человека, армянская же масса тут ни при чем, она не давала согласия на это. По всей вероятности, это провокация.
   Амир-Аслан. Да послушай же, что ты там болтаешь? Какая там еще провокация, труп перед тобой, а убийца в подвале - это сам армянский атаман Эйваз Асриян, шурин Айказа Агамяна. Чего ты еще нам псалмы читаешь! Давай-ка, слезай оттуда.
   Г о л о с а. Столкните его оттуда! Он - шпион. Гоните его вон!..
   Б а х ш и. Шурин Агамяна?
   Амир-Аслан. Да, да, шурин Агамяна. Раз не знаешь, в чем дело, не лезь вперед...
   Б а х ш и. Братья, я хорошо знаю Эйваза Асрияна, я с ним вместе вырос, он не может поддерживать национальную рознь. Это-человек определенных идей. Это- не его рук дело.
   Амир-Аслан. А-а, теперь все понятно. Не болтай много, сукин сын, слезай оттуда! Ты - шпион. Ты подкуплен Агамяном.
   Г о л о с а. Шпион. Шпион. Бей его, сукина сына.
   Б а х ш и. Братья, братья, слушайте...
   Г о л о с а. Не надо, слезай. Он шпион. Бейте сукина сына.
   Толпа набрасывается на него, стаскивает с трибуны и начинает
   избивать.
   Амир-Аслан. Мусульмане, тут долго толковать нечего. Это - национальная война. В ком течет национальная, мусульманская кровь, пусть возьмет ружье и выйдет на улицу. Или мы, или они. Я готов пожертвовать на это дело и жизнь свою, и имущество...
   Г о л о с а. Да здравствует Саламов!.. Куда скрылся этот карабахец? Он - шпион, убейте его, сукина сына.
   Губернатор (тихо). Поручик, что это за птица?
   Полицеймейстер. Не могу знать, ваше превосходительство. Надо будет разузнать.
   Губернатор (строго). Надо разузнать.
   Полицеймейстер. Ваше превосходительство, приказание ваше выполнено: оба, намеченные к расходу, уже... вычеркнуты из списка.
   Губернатор. Нет, поручик. Это не все. Третий и самый главный еще остается.
   Издали доносятся голоса.
   Г о л о с а. Не выпускайте... Бейте по голове... Он шпион, сукин сын...
   КАРТИНА ОДИННАДЦАТАЯ
   В армянской церкви.
   Э й в а з. Пять лет я не был в церкви.
   Полицеймейстер. Сегодня свадьба вашей сестры. Агамян не хочет справлять свадьбу без вас.
   Э й в а з. На свадьбу своей сестры я мог идти и один.
   Полицеймейстер. Нет, по распоряжению генерал-губернатора я должен передать вас лично Агамяну. Он взял вас на поруки, иначе никакая сила не спасла бы вашу шею от петли.
   Э й в а з. Но почему? В чем моя вина?
   Полицеймейстер. Ваша вина в нападении на мусульман и в намеренном разжигании всей этой национальной вражды.
   Э й в а з. В разжигании национальной вражды?..
   Полицеймейстер. Ваши действия создали почву для вражды между мусульманами и армянами.
   Эй в аз (возбужденно). Я создаю почву для вражды между мусульманами и армянами?..
   Полицеймейстер. Да, господин Асриян, вы. Об этом сказано ведь сто раз. Вы и сами в этом признались.
   Э й в а з (не сдержав гнева, с ненавистью смотрит в глаза полицеймейстеру и плюет в лицо). Тьфу!
   Полицеймейстер. Не сметь, Эйваз Асриян! Мои люди у ворот. Вы не спасете себя от петли.
   Э й в а з. Я не боюсь вашей петли. Я презираю вас и вашу подлую провокацию.
   Полицеймейстер. Напрасно волнуетесь. Этими словами вы нас не проведете, и Агамян здесь не хозяин. Я сейчас же могу отправить вас обратно. У вас найдена заряженная бомба и ключ от другой брошенной бомбы.
   Э й в а з. Найдена?..
   Полицеймейстер. На той же улице мусульманин убит взрывом бомбы. Кого вы хотите запутать? Вы же не можете отрицать, что бросили бомбу.
   Наплыв на рассказчика.
   С т а р ы й Б а х ш и. Пропасть, о которой говорил Бахши, была уже вырыта и все больше углублялась. Ежедневно то здесь, то там происходили столкновения и мелкие перестрелки. С обеих сторон бывали убитые. Город был разделен на два непримиримо враждебных лагеря. Ни тюрки, ни армяне не могли без опасности для жизни переходить из одной части в другую.
   С о н а. Отец, в каком же городе это было?
   С т а р ы й Б а х ш и. В Баку, дочка.
   С о н а. А Бахши откуда тут взялся? Он ведь остался в Карабахе.
   С т а р ы й Б а х ш и. Бахши потом приехал. Он дал слово Соне и приехал. Сона его ждала. Каждый вечер она садилась у окна и с полными слез глазами всматривалась в незнакомую улицу. Итак, Бахши приехал. После долгих поисков он, наконец, нашел их. Соны тогда не было дома. Он повидался с Аллаверди. Тетя Набат трогательно обнимала и целовала его. Расспрашивала про свою Гюльсун-баджи, про корову и теленка, про курицу и цыплят. Когда он уходил, дядя Аллаверди в осторожных выражениях дал ему понять, что при нынешних условиях его свидание с Соной было бы не совсем уместно. Кто знает, как примут это родные жениха и сам жених. Бахши и сам понимал это. Лишенный возможности видеться с Соной, он целыми днями ходил по улицам, думая о создавшемся положении и о кровавой, все обострявшейся вражде между армянами и тюрками. Но многого он не знал, и ему трудно было разобраться в истинном характере событий. Наконец, он повидался в тюрьме с Эйвазом, кое-что разузнал у него и по его указанию присоединился к интернациональному революционному движению. Бахши и сам считал это необходимым и работал не покладая рук.
   С о н а. А Сона?
   С т а р ы й Б а х ш и. Сону, дочка, сосватали за Айказа. Собрались тетки, свахи, попы. Ей нечего было делать. Она могла распоряжаться лишь своими слезами. Плакала, плакала и, наконец, поклялась, что если ее брата не освободят и он не будет в церкви, то она не пойдет под венец. Ей дали слово.
   Наплыв на сцену.
   Э й в а з . Бомбу эту я бросил за городом для пробы.
   Полицеймейстер. Это нам неизвестно.
   Э й в а з. Я могу показать вам место. Я же говорил вам об этом.
   Полицеймейстер. Это нам неинтересно. Вы лучше скажите, откуда достали бомбу?
   Э й в а з. Этого я вам не скажу.
   Полицеймейстер. Вопрос ясен. Этими разговорами вы никого не обманете. Никто вам не поверит.
   Э й в а з. Конечно, никто не захочет верить. Как я жалею, что не испробовал эту бомбу на вашей голове. Вот тогда бы вы поверили. Ну, ничего. После этого будем стараться иметь свидетелей.
   Полицеймейстер. Вы - ребенок, Асриян. Поймите, что Агамян вырвал вас из пасти смерти. Своей жизнью вы обязаны одному ему. Если он лишит вас своего покровительства, ни одной минуты вас не оставят в живых.
   Э й в а з. Жить под его покровительством для меня хуже смерти.
   Полицеймейстер. Под его покровительством!.. Поймите, Асриян. Сейчас армянская нация гордится вашим именем. Вы -- национальный герой, спасший их национальную честь. Вот сами увидите сегодня. Вся церковь будет полна народу. Армяне придут сюда посмотреть, увидеть и приветствовать своего героя. Это - не шутка. Ваше имя ни на минуту не сходит с уст. Если вы не используете этого, тогда уж действительно будете достойны лишь веревки.
   А г а м я н (входя со священником). А-а, здравствуйте! Вы уже здесь? Я пришел раньше, чтобы повидаться с вами.
   Полицеймейстер .Его превосходительство генерал-губернатор, распорядился арестованного Эйваза Асрияна передать лично вам.
   А г а м я н. Благодарю, Борис Матвеевич. Я постараюсь от имени армянской нации вознаградить вас за эту услугу.
   Полицеймейстер. Благодарю, господин Агамян, (Шаркнув ногами, уходит).
   А г а м я н (Эйвазу). Твой последний поступок так обрадовал меня и весь армянский народ, что я готов навсегда забыть бывший между нами разговор. Ты смыл позор с нашей национальной чести. Отныне ты - мой сын. Своим геройским поступком ты доказал, что в твоих жилах течет настоящая армянская кровь. Ты - национальный герой. От имени армянской нации я жму твою геройскую руку.
   С в я щ е н н и к. Сын мой! Да благословит спаситель твою геройскую руку.
   А г а м я н. Да ты даже не сменил платье. Ну, ничего. Сейчас торжество кончится, поедем домой, переоденешься. Только вот что, Эйваз, я тебя очень прошу... Сейчас придут сюда дамы, девушки, все высшее армянское общество. Они пожелают видеть и приветствовать своего национального героя. Святой отец представит тебя им. Если возможно, скажи несколько слов. Просто поблагодари и скажи, что... за свою нацию готов на все.
   Э й в а з. Я ни на что не готов и ни одного слова не скажу.
   А г а м я н. Сын мой, ты должен сделать это хотя бы ради счастья своей сестры. Пусть не говорят, что невестка Агамяна из простой семьи. Пусть знают, что она - сестра нашего национального героя.
   Э й в а з. А что будет с сестрой, если я не скажу тут ничего.
   А г а м я н. Будем, Эйваз, откровенны. Я тебя спас от верной смерти. Ты должен был умереть.
   Э й в а з. За то, что убил тюрка?
   А г а м я н. Нет. Прежде всего за то, что ты работал против царской власти и стрелял в портрет императора. Твоя смерть сразит твою сестру. Звание же национального героя, присвоенное тебе, будет великой гордостью для твоей сестры, для нас, для всех армян. Вот, погоди, сам увидишь! Как только узнают тебя здесь, начнутся восторженные приветствия. Ты сам не выдержишь и волей-неволей заговоришь.
   Э й в а з. Значит, эта кровь должна остаться на мне?
   А г а м я н. Ты должен считать гордостью для себя.
   Входят Айказ и Сона в свадебных нарядах. За ними богато одетые
   девушки, дамы, мужчины, цвет высшего армянского общества. Агамян и
   священник приветливо встречают их.
   С о н а (увидев Эйваза, бросается к нему). Эйваз!.. {Обнимает его).
   Священник. Господь спаситель! Даруй твоим рабам, связывающим себя святыми узами брака, жизнь светлую и радостную. Смиренные овцы господни, сегодня сестра нашей гордости, нашего национального героя Эйваза Асрияна вступает в брак с сыном нашего благодетеля - Айказом Агамяном. Айказ Агамян, согласен ли ты взять в жены рабу божию Сону Асриян?
   А й к а з (целуя крест). Согласен.
   Священник. Раба божия, Сона Асриян! Согласна ли ты вступить в святой брак с нашей гордостью-Айказом Агамяном?
   С о н а (колеблется, смотрит на Эйваза, едва слышно). Согласна...
   Священник. Господи, благослови молодую чету новобрачных. (Начинает молебствие).
   Э й в а з. Ты бросила его, Сона?
   С о н а. Я была принуждена. Чтобы спасти тебя от смерти, я согласилась отдать свою жизнь.
   Священник (громко). Господи великий, благослови рабов твоих на долгую счастливую жизнь и осыпь их своими милостями во веки веков!..
   Г о л о с а. Мы хотим видеть нашего национального героя. Покажите нам его...
   Священник. Сыны мои! Нашу честь спас от позора герой нашей нации Эйваз Асриян. Вот он! Кровь ненавистна господу богу, но он пролил кровь врага во имя нации, во имя святой религии. Он - национальный герой!..
   Г о л о с а. Да здравствует наш национальный герой! Да здравствует смелая карающая рука нашей нации' Ура!..
   А г а м я н. Братья! Всякая нация гордится своими учеными, своими мыслителями, своими отважными героями. Я много спорил с Эйвазом Асрияном. Однажды я как-то назвал его даже изменником нации. Тогда он рассердился и на другой же день своей железной рукой смыл позор с нашей чести. Этим он доказал всем, что в его жилах течет чистая армянская кровь. Он показал нашим врагам - тюркам, что армянская нация не умерла, что она готова защищать свою честь. И вот теперь, перед всей нацией, я прошу у него извинения. Считаю для себя за особую гордость родство с ним. Он - наш герой, он - страж нашей национальной чести, он - наш национальный вождь!..
   Г о л о с а. Да здравствует наш национальный герой! Ура!..
   Забрасывают Эйваза цветами. Все время стоявший молча Эйваз-вдруг
   выступает вперед.
   Э й в а з. Стойте! Выслушайте меня.
   А г а м я н. Говори, Эйваз!.. Громче говори!..
   Э й в а з. Сегодня все армянское так называемое высшее общество украшает мое чело венцом национального героя. Дамы осыпают меня цветами. Но эти цветы забрызганы кровью, братской кровью тюрка. Я эту кровь на себя не принимаю. Я - не убийца и не национальный герой. Я не участник в этом убийстве, которое несмываемым позором лежит на совести тюркской и армянской буржуазии, на грязной совести этих Агамовых, Саламовых и романовских палачей. Опомнитесь, откройте глаза! Не поддавайтесь обману. Братья! Тюркские трудящиеся нам не враги! Между нами сеют вражду наши общие враги, а враги наши - вот они! (Хватает с аналоя евангелие, подсвечник, четки, кадило и с размаху бросает в Агамяна, в священника и других. Затем быстро бросается в растерявшуюся толпу, пробивает себе дорогу и. исчезает за дверью).
   А г а м я н. Изменник!..
   Священник. Смерть изменнику!..
   Г о л о с а. Подлый изменник нации!..
   Из-за двери слышатся шум и крики. Голоса. Держите, не пускайте!..
   Г о л о с а. Держите, не пускайте!
   Далеко за сценой раздаются выстрелы.
   КАРТИНА ДВЕНАДЦАТАЯ
   Квартира А г а м я н а.
   Свадьба. За сценой музыка. Танцы. На сцене звонит телефон. С двух
   сторон входят - Набат из свадебного зала и Аллавердис улицы.
   Н а б а т. Ну что, разузнал что-нибудь?
   А л л а в е р д и. Как тут разузнаешь? В какой участок ни зашел, никто и слушать не хочет. Ни умер, не говорят, ни жив. Не был только в верхней части города. Думаю, может, выскочил как-нибудь и скрылся там.
   Н а б а т. А что-же, сходил бы и туда. Небось ногу не сломишь.
   А л л а в е р д и . А как сходить? Сукины дети такое натворили, что сам черт не разберет. Затеяли резню, теперь ни с той стороны сюда, ни с этой туда пройти невозможно. Да и сам бы он туда не мог пройти. Видно арестовали, или умер.
   Н а б а т. Я ухожу отсюда. Мой сын пропал, а я на свадьбе сижу...
   А л л а в е р д и. А что говорит Агамян?
   Н а б а т. Ходила я к нему, умоляла его. А он и слышать не хочет. Он меня опозорил, говорит, и если всю кровь ему выпустят, я, говорит, и пальцем не шевельну.
   А л л а в е р д и. А что же, в самом деле? Это не сын, а черт его знает, что. Нельзя же злоупотреблять добротой человека. Он спас его от смерти, люди его цветами осыпают, а он брыкается, как сумасшедший теленок. Ну, а как Сона?
   На б а т. Как? Несчастная, побледнела, как мертвец. Сидит молча и заливается слезами.
   Звонит телефон.
   А л л а в е р д и . Да что это здесь мурлычет все время? (Берет телефонную трубку, приставляет к уху обратной стороной). Что говоришь? Что говоришь? Кто говорит? (К. Набат). Ничего не слышно.
   Н а б а т. Да что ты, бестолковый. Не так взял. Я видела, это место прикладывают к уху, а это ко рту.
   А л л а в е р д и (переменив положение трубки). Ты, кто, кто? Я - кто такой? Я - Аллаверди Кахраман оглы. Полицеймейстер? Полицеймейстер губернатора? (К Набат). Полицеймейстер губернатора хочет... (В трубку). Господин полицеймейстер, пожалуйста, мой сын пропал. А? Эйваз, Эйваз Асриян... А? Сволочь? (К Набат). Говорит - он сволочь... А? Губернатора? (Вешает трубку на место). Хоть лопни, не позову.
   Н а б а т. А что такое - сволочь?
   А л л а в е р д и. Сволочь, наверное, вроде как сукин сын. Только знаю, что сволочь это - ругань... Подумай о Соне, каково будет ее положение, если и мы уйдем отсюда.
   Н а б а т. Не знаю, как быть? С Эйвазом что-то неладное случилось. Что ты молчишь? Наверное, голоден. Пойдем на кухню, покушай чего-нибудь. Тут нам не место. Ни друга, ни знакомого.
   А л л а в е р д и. Дурак я был, что не выдал ее за сына Имамверди. По крайней мере, отец с отцом равны, и брат с братом. Своими же руками бросили родного ребенка в огонь.
   Н а б а т. Сколько я говорила тебе. Тебя разве переспоришь?
   А л л а в е р д и. Э, чего зря болтаешь? Не видела ты, как каждый по своему наигрывал. Один о нации, другой черт его знает о чем; поди-ка, ответь им всем...
   Н а б а т. Эх, видно, судьба. Так, значит, богу было угодно. Пойдем, пойдем уж!
   А л л а в е р д и . Пойдем! Ей богу, сегодня с горя я вдрызг напьюсь!..
   Направляются к выходу. Звонит телефон.
   А л л а в е р д и. Хоть лопни, все равно не подойду.
   Уходит. Из другой двери входит А и к а з, подходит к телефону.
   А й к а з. Я слушаю. Кто? Полицеймейстер? Пожалуйста. Его превосходительство? Да, здесь. Сейчас. (Уходит).
   Губернатор (входит и берет трубку). Кто? Я. Нет, еще занят. А, что вы говорите? Готовятся к решительному выступлению? Кто? Завтра? Какое же это неотложное дело? Не можете сказать? Нельзя ждать? Ну, хорошо, приезжайте. Жду. (Уходит).
   Входит С о н а, за ней А й к а з.
   А й к а з. Ты куда?
   С о на. Вы... почему сердитесь на меня? Что я вам сделала?
   А й к а з. Слушай, Сона, чей это тар?
   С о н а. Это мне на память.
   А й к а з. Чей он?..
   С о н а. Он его...
   А й к а з. Почему же ты его в мой дом принесла?
   С о н а. Я его... завтра отправлю...
   А й к а з. Почему ты вообще держишь его при себе?
   С о н а. Он мне напоминает родную деревню. Наш дом. Потому я его очень люблю.
   А й к а з. А его хозяина? Слышишь?.. Ты его все еще любишь? Слышишь?.. Нет?..
   С о н а. Я... его не люблю.
   А й к а з. Ты ведь говоришь неправду.
   С о н а . Да, я говорю неправду...
   А й к а з. А-а... неправду? Значит, ты его любишь?
   С о н а. Я постараюсь забыть его.
   А й к а з (насмешливо улыбаясь). Гм, гм... постараешься. Какое снисхождение ко мне.
   С о н а. Гайк, ты ведь все знаешь. Я же тебе все рассказала.
   А й к а з. В мой дом, в дом Айказа Агамяна притащить любовь к какому-то ничтожному человеку, к врагу-тюрку!..
   С о н а. Гайк... Ведь я от тебя не скрыла. Что делать?.. От меня же не зависит. Мое сердце ведь не стена, чтобы в один день перекрасить в другую краску или побелить...
   А й к а з. Его никогда не побелишь... Ты теперь каждый день будешь думать о нем... И стараться увидеться с ним.
   С о н а. Его же здесь нет, Гайк. Он далеко... В Карабахе... Я с ним больше не увижусь.
   А й к а з. Ты с ним больше не увидишься?
   С о н а. Гайк...
   А й к а з. Слушай, Сона, хорошенько слушай. Со мной играть нельзя. Я спас твоего брата от смерти, а он опять тебя бросил в огонь. В последний раз я предупреждаю тебя. Завтра же я этот тар сломаю. И если хоть раз вспомнишь о нем, знай, что и тебя и его не будет в живых. В сердце моей жены должен быть один я, на ее устах - только мое имя.
   С о н а . Я больше никогда не произнесу его имя.
   А й к а з. Не произнесешь, но думать будешь? Это для меня мучительнее всего. Когда две нации стоят друг против друга и ведут кровавую борьбу, любить врага - бесчестье для армянки, национальное бесчестье...
   С о н а. Почему ты такой беспощадный?! В чем я провинилась?
   Входит полицеймейстер.
   Полицеймейстер. Мне надо видеть его превосходительство генерал-губернатора.
   А й к а з. Пожалуйста, Борис Матвеевич! (Соне). Ты пройди в другую комнату. (Полицеймейстеру). Он там, пожалуйте.
   Полицеймейстер. Нет, мне надо видеть его наедине.
   А й к а з. Сейчас. (Уходит).
   Входит губернатор.
   Губернатор. Что случилось, поручик?
   Полицеймейстер. Ваше превосходительство, по последним нашим сведениям организация мятежников готовит решительное наступление завтра утром.
   Губернатор (задумчиво). Завтра утром... Поручик, мы должны предупредить их сегодня же... Во. что бы то ни стало...
   Полицеймейстер. Так точно, ваше превосходительство.
   Губернатор. Поручик, мне кажется, что уже все готово. Можно начинать сейчас же?
   Полицеймейстер. Так точно, ваше превосходительство, все готово. Из армянской части в тюркскую и из тюркской в армянскую никто пройти не может. Каждый день происходят столкновения. Все настороже, ждут чего-то. На промыслах с обеих сторон расставлены отряды.
   Губернатор. Поручик, сейчас же надо начинать. План ведь вам известен?
   Полицеймейстер. Так точно, ваше превосходительство, известен.
   Губернатор. Но, поручик, гарнизон не надежен. Надо выделить из моих казаков отряд и отправить сейчас же в мусульманскую часть города. Они распустят слух, что армяне готовят нападение. Надо отправить и мусульманам оружие.
   Полицеймейстер. И раздавать кому попало, ваше превосходительство?
   Губернатор. Кому попало. В страхе они кривить не могут. Отправить отряд казаков и в армянскую часть. Пусть и там говорят, что мусульмане готовят этой ночью нападение. И все.
   Полицеймейстер. А потом, ваше превосходительство?
   Губернатор. Потом? Через час казаки откроют перестрелку, а дальше начнут они сами.
   Полицеймейстер. Но, ваше превосходительство, казачьи бригады находятся лично в вашем распоряжении.
   Губернатор. Да, я отправлюсь сам, но в обе стороны должны пойти вы лично и расставить людей.
   Полицеймейстер. Все будет исполнено, ваше превосходительство.
   Губернатор. Сейчас выеду и я. Да, поручик, для начала пусть наши подожгут с обеих сторон несколько домов. Остальное будет поджигать само население.
   Выходит и возвращается одетый в сопровождении Агамяна.
   А г а м я н. Ваше превосходительство, зачем так рано? Остались бы...
   Губернатор. Не могу, Рубен. Сейчас я получил неприятные известия. Надо спешить. Требуются решительные меры.
   А г а м я н. Неприятные известия? А нельзя узнать, ваше превосходительство?
   Губернатор. Пожалуй, вам можно. Сейчас поручик доложил мне, что сегодня ночью мусульмане готовят нападение на армянскую часть.
   А г а м я н (тревожно). Сегодня ночью?
   Губернатор. Да, да. Сегодня ночью. Я еду прк-нять необходимые меры. А вы будьте осторожны. Если понадобится, я предоставлю вам для защиты некоторое количество оружия. Только никому ни слова. Во всяком случае я сделаю все возможное. Если даже хотите, я могу послать вам на помощь несколько моих казаков, пока вы соберетесь сами с силами.
   А г а м я н. От имени армянской нации я приношу глубокую благодарность, ваше превосходительство.
   Губернатор. Ну, нельзя терять время. Надо быть готовым ко всему. Едем, поручик.
   Выходят.
   Агамян (проводив гостей, возвращается быстро и берет телефонную трубку). Город. 64-18. Аршак? Это-я. Да, да. Сегодня ночью мусульмане готовят нападение на нашу часть. Собери ребят и выйди на улицу. Ружья? Пусть возьмут, что имеется. Остальным тоже найдется. Живее. Предупреди и Седрака. (Кладет трубку и берет снова). Город. 73-56. Симон? Сегодня ночью... Вам сказали? Кто? Полицеймейстер? По телефону? Хорошо. Хорошо. Аршаку? Да, я передал. (Кладет трубку и берет снова). 63-42.