Страница:
Звякнул телефон. Все еще глядя в экран компьютера, он взял трубку: — Рид.
— Привет, рад тебя слышать! Это Джед Болдуин из графства Лампкин.
— А, шериф. — Рид откинулся на спинку кресла так, что оно застонало. Он представил себе топорное лицо Джеда Болдуина.
— Детектив Макфи тут сказал, что тебя отстранили от дела. Вроде как у тебя были отношения с жертвой и прочая ерунда, но я, короче говоря, плевать хотел на такие правила, чушь какая-то. Я решил, тебе интересно узнать, что у нас тут да как. Новых судебных улик нет, но сегодня с утра явился Мерл Делакруа с сыном. Ну, с Билли Дином, помнишь? Это один из ребят, которые видели в лощине того типа. В общем, Мерл — одинокий папаша, и с сынком у него забот по горло. Вроде как горячая голова, но они с мальчишкой принесли кольцо с надписью — кажись, кольцо жертвы. Старик был очень горд собой, а пацан явно не хотел с ним расставаться.
— Такое золотое кольцо с бриллиантом и несколькими рубинами? — спросил Рид, внезапно вспомнив его. Руки у нее были белые, с длинными пальцами и ухоженными ногтями, которые умели царапать спину мужчины. На безымянном пальце правой руки красовалось кольцо, сверкающее на солнце, когда они вместе плыли на корабле. Тогда стояла осень, воздух был свеж. На деревьях у берега дрожали зеленые и золотые листья, а соленый бриз играл в длинных волосах Бобби и прижимал короткую белую юбку к загорелым ногам. Она была босиком, ногти на ногах были такого же цвета, как на руках, — кроваво-красными, словно рубины в кольце.
— Точно. И надпись на нем, — сказал шериф.
— Да? Не знал.
Рид спросил ее о кольце, и она засмеялась, удерживая равновесие на палубе.
— Да, — игриво ответила она, подняв бровь. — Это от бывшего парня. С ним я уже рассталась, а вот с бриллиантом не могу.
— А разве это нравится твоему мужу?
— Бывшему мужу, бывшему, — резко ответила она. — Ты все забываешь прилагательное. Нет, конечно, ему не нравилось, но мне не было дела до того, нравится ему что-то или нет.
Она улыбнулась, и глаза ее сверкнули, будто она поделилась с ним секретом.
— Ну да, — сказал шериф, возвращая Рида к реальности. — Тут написано: «Барбаре с любовью навсегда». И дата на нем: июнь прошлого года.
— Она говорила, это от бывшего парня, но сейчас понятно, что в то время она уже была замужем.
— Гм. Это была годовщина ее свадьбы. Пять лет. Какая-то деревянная, жестяная или бумажная свадьба — как там это называется, после пяти лет-то?
— Понятия не имею, — сказал Рид.
— Да я тоже, а вот жена моя наверняка знает. Короче, как я понимаю, кольцо подарил ее бывший. Я ему звонил.
Значит, она солгала. Опять. Не самая большая неожиданность. Все их отношения, если это так можно называть, были основаны на лжи. Больше, чем он мог себе представить. Прижимая плечом трубку к уху, он подумал: интересно, лгала ли она еще кому-то? И за это, возможно, заплатила сверхвысокую цену. Цену собственной жизни.
— Смотрите, кто у нас становится суперзвездой, — сказала Трина, когда Никки бросила сумочку под стол, и отъехала на стуле, чтобы видеть подругу. — Две статьи подряд на первой полосе. — Она восхищенно поцокала языком.
— Три было бы еще лучше.
— Думаешь, тебе дадут? Как только Пирс Рид увидит, что ты написала, не удивлюсь, если на все управление наложат обет молчания, и никто, даже твоя личная Глубокая Глотка, больше с тобой разговаривать не будет. — Понизив голос, она добавила: — Норм Мецгер рвет и мечет. Он с воплями ворвался в кабинет Свинна. Еще через несколько минут он оттуда вылетел и готов был всех поубивать.
Никки с трудом удержалась от улыбки. Ей по душе была ярость Норма. Да уж. Они ведь соперники, оба хотели получить информацию о Риде или от него. Норм трижды мотался в Далонегу, искал и не находил концов в этом деле. Она тоже. Но она чувствовала, что ближе подобралась к ускользающему детективу. Он оказался не так уж груб, и Никки даже поймала его на том, что он смотрит на нее не как на журналистку и, следовательно, врага, а загадочно, словно хочет ее понять, словно заинтригован ее женственностью. Ей знаком этот взгляд. И она была несколько польщена. Ладно, сильно польщена. В конце концов, Рид не лишен привлекательности и чертовски интересный человек.
— Кстати, если хочешь знать, я говорила с подружкой с кабельного, — продолжала Трина. — Там такой шорох насчет этого серийного убийцы. Менеджер канала наорал на начальника службы новостей, а тот на репортеров. Они там все по минному полю ходят, — уголки большого рта Трины дрогнули. — Ну и каково чувствовать себя королевой бала?
— Неплохо. Но ты же знаешь, как говорят, — добавила Никки, — что ты хороша настолько, насколько хороша твоя последняя статья.
Она щелкнула мышкой, чтобы почитать почту, и Трина уехала на стуле в свой отсек. Никки потерла шею. Черт, как же она устала. Все тело болит. Но работа не ждет. Ночью она послала по электронной почте статью Тому Свинну и легла только около двух. Спала она как убитая, и, когда зазвонил будильник, было искушение его выключить и спать дальше. Но она не стала. Потому что хотела увидеть свою статью напечатанной. Она спустилась по лестнице и взяла утреннюю газету, которая уже ее дожидалась. Заголовки объявляли, что Гробокопатель — серийный убийца. Несомненно, она получит втык от полицейского управления за то, что так их ославила, но поздно махать кулаками. Кроме того, она чувствовала, что убийца не собирается останавливаться.
Она просмотрела почту. В основном мусор — то спам, который не задержали фильтры, то легальная реклама, то сообщения от коллег и читателей… Прямо письма фанатов. Ее порадовали комплименты, но она старалась быть объективной.
— Никки! — раздалось прямо над ухом.
Она чуть не подпрыгнула. Обернувшись, увидела Кевина, техника, который стоял в считаных сантиметрах от ее стола.
— Боже, Кевин, как ты меня напугал! — Она не могла скрыть раздражения в голосе.
Он пожал плечами, как бы извиняясь.
— Что я могу для тебя сделать?
На секунду его глаза заблестели, будто он собирался предложить что-то бесстыдное и похабное. Затем огонек погас, словно он передумал. Ну и слава богу. Кевин нормальный парень, но иногда какой-то… странный.
— Я слышал, у тебя проблемы с компьютером. Том велел посмотреть, в чем дело.
— А, да. Есть кое-что. С тех пор как у нас появился беспроводной Интернет, у меня постоянно рвется соединение. У Трины не рвется, и я подумала, что дело в моей машине. Раздражает до безумия. А еще, чтобы совсем жизнь медом не казалась, залипает клавиатура, и к тому же иногда — сейчас этого нет — появляется тонкая черточка чуть ниже центра монитора. Вот тут, — она провела по экрану воображаемую линию, — немного не в центре. Непонятно, то она есть, то нет. Я проверила все настройки и подключения, но ничего не выходит. Сможешь починить?
— Наверное. Но нужно больше информации.
Он стоял, скрестив руки на груди, на шее болтались наушники, бейсболка надета задом наперед. Никки расписывала глюки своего компьютера, пытаясь отстраниться от Кевина. Это и в нормальных ситуациях было сложно, а сейчас, за столом, практически невозможно. Кевин из тех людей, которые подходят слишком близко, нарушают ее личное пространство, будто плоховато слышат или видят, и это раздражало Никки. Все время приходилось отодвигаться, когда он был рядом, чтобы между ними было хоть несколько лишних сантиметров.
— Так… как ты думаешь? Сможешь починить? — спросила она, закончив жаловаться.
— Пока не проверял, не могу сказать.
— Ладно, тогда я пойду кое-что посмотрю в архивах. Если будут вопросы, позвони мне на сотовый или зайди за мной… А у тебя мой телефон есть? — Он кивнул, и ей стало не по себе. — Я тебе его давала? — Она такого не помнила.
— Нет, я у Селести взял. У нее все это отдельным файлом.
А, Селести-растяпа.
— А зачем ты взял у нее мой телефон?
— У меня все телефоны есть, — объяснил Кевин. — Чтобы, когда я чиню компьютер, а человек на выезде или дома, я мог с ним связаться. — Он пристально посмотрел на нее, как на идиотку.
— Да я просто спросила. — Никки подобрала сумочку и сотовый и оставила Кевина разбираться с неполадками. Ей не нравилось, что он сидит на ее рабочем месте, за ее столом, поправляет наушники и качается на ее стуле, но починить компьютер было нужно, а сделать это в редакции мог только Кевин.
— Еще немного, и он тебе понравится, — сказала она себе, купила в автомате диетическую колу, открыла ее и спустилась на два пролета вниз, в библиотеку, где хранились все записи и где стоял исправный компьютер. Никки находилась здесь одна; было тихо, как на кладбище, над головой мерцала единственная лампа дневного света, бетонные стены были тоскливо-серыми и напоминали тюремные. Никакой музыки. Ни звяканья ключей, ни телефонных звонков или шума разговоров. Несколько шкафов с папками и полупустых книжных полок. Она всегда здесь нервничала, а сейчас, когда на свободе бродил серийный маньяк, дело было еще хуже. Может, потому, что здесь чересчур тихо. Слишком изолированно.
Никки села на скрипучий стул и почитала архивы, потом еще раз поискала в Интернете про Рида. Вся разгадка в нем. Наверняка. Именно этого копа вызвали в Далонегу, именно у него была связь с Бобби Джин, именно этот детектив прилетел на вертолете к Кровавой горе. Из-за Бобби Джин Маркс? Но как кто-то узнал, что у них связь? Она записала в блокнот, что нужно спросить Клиффа, почему туда вызвали именно Рида, а потом быстро позвонила Риду на мобильный, где, конечно, оставила голосовое сообщение, потому что он не отвечал.
— Он избегает тебя, — произнесла она вслух и удивилась, как голос эхом отразился в подвальной комнате. Она напряглась и тут же чуть не рассмеялась над своими нервами. — Успокойся, — велела она себе. — Здесь даже не темно.
Просто тихо. Бесшумно. Прохладно, но душно.
Запищал мобильник, и она чуть из кожи не выпрыгнула. На экранчике высветился номер саваннского полицейского управления. Это ее удивило. Клифф редко звонил ей с работы. Он панически боялся, что его обнаружат. Это не паранойя. Просто осторожность. Он может потерять работу, Никки, и все из-за ложной верности Эндрю, а еще из-за того, что ты ему нравишься. Ты всегда это знала, так что имей в виду. Подавив чувство вины, она ответила:
— Никки Жилетт.
— Это Пирс Рид.
Никки похолодела. Ей звонит Рид. Она сразу потянулась за карандашом и бумагой.
— Здравствуйте, детектив, — спокойно сказала она, хотя сердце колотилось просто бешено. — Чем могу служить?
— Я избегал перезванивать вам. Вы оставили несколько сообщений.
— Да, я бы очень хотела взять у вас интервью. По поводу дела.
— Я уже понял.
— Так вы действительно прослушали голосовую почту, которую я вам оставляла?
— Все восемь звонков.
— Я хотела переговорить с вами, прежде чем выпустить статью. Но я не могла ждать бесконечно. У меня есть свои сроки.
— Ну вот, поэтому я вам и звоню. Я передумал. Думаю, нам следует поговорить.
Она ушам своим не верила.
— Когда?
— Сегодня вечером. После работы. Например, в семь — семь тридцать. Пойдет?
— Конечно. — Она старалась не выдавать радости, хотя звучало это предложение как подарок с небес. Интервью со скользким детективом. Нет, лучше скажем так: эксклюзивное интервью. — Что случилось? — не удержалась она от вопроса. — Почему вы передумали?
— Объясню при встрече.
— Когда и где? Он ответил сразу:
— «Барбекю у Джонни Би» на шоссе И-80. Это за милю, или около того, до моста на остров Тайби. Знаете, где это? — На всякий случай он продиктовал адрес.
— Я найду, — сказала она, записав название места. — Значит, в половине восьмого. — Воодушевленная, Ник-ки дала отбой и начала засовывать телефон в сумочку, как вдруг что-то ощутила. Перемена в воздухе, холодок. Обернувшись через плечо, она увидела Кевина в шаге от себя. — Господи! — Она вскочила, уронив остатки газировки. — Да что ж ты все время подкрадываешься к людям? — Она посмотрела на его ботинки на каучуковой подошве, подняла банку и вытерла лужицу диетической колы салфеткой, которая обнаружилась в сумочке.
— Ты по телефону говорила, я не хотел тебе мешать, — обиженно произнес он. Но в следующий миг в его глазах мелькнула тень вызова, а потом вернулось обычное кроткое выражение. Она всегда думала, что у него крыша не на месте, потому что он покуривает травку; но сейчас она бы такого не сказала.
— Ладно, ничего. Пойдем наверх. А по дороге расскажи, что там было с компьютером.
Бросив мокрую салфетку в мусорное ведро, она стала подниматься по лестнице. Не хотелось ни на секунду оставаться здесь наедине с этим странным парнем.
— Все заработало.
Собственно, это все, что она желала услышать, но Кевин, конечно, на том не остановился и продолжал нести какой-то технический бред всю дорогу до ее рабочего места. Никки не могла отделаться от него, и он дошел с ней до компьютера, а потом двадцать минут в мельчайших подробностях объяснял, как же он починил эту хренову штуковину. Ее это не интересовало, но она поставила себе на заметку, что неплохо бы побольше узнать о компьютерах, чтобы от него не зависеть. Может, на курсы какие-нибудь пойти или купить книжку вроде «Пособие по любой технике для чайников».
— Спасибо, Кевин, — сказала она, и он наконец-то отвалил. Улыбнулся по-мальчишески, а вовсе не дьявольской ухмылкой, и она обозвала себя дурой за то, что слишком много навоображала себе про племянника Тома Свинна.
Из-за перегородки выглянула Трина:
— Никогда больше не оставляй меня наедине с этим парнем.
— Но ты же была не одна. — Никки оглядела зал, где сидели остальные журналисты.
— Он двинутый, Никки. Все время, пока тебя не было, он что-то бормотал себе под нос, пел — какую-то чушь, полную бессмыслицу. Вроде детских стишков. Мне все казалось, что это он со мной разговаривает. — Она вздрогнула. — По-моему, у него винтиков в голове не хватает, и еще как!
— Знаю, но он починил компьютер, и это все, что мне было надо.
— Только в следующий раз не убегай. Никки сверкнула улыбкой:
— Слушай, так Норм же был на месте. Если Кевин на тебя набросится или будет себя странно вести, можно всегда положиться на Мецгера.
— Господи, это место — просто дурдом какой-то! — Вдруг Трина вытаращила глаза. — О-о, смотри, кто к нам пришел.
— В смысле? — Но Никки уже повернулась вместе с креслом и увидела Шона Хока — все сто восемьдесят восемь сантиметров роста — у стойки секретарши. Он стоял, наклонившись к взбудораженной Селести, и та указывала на стол Никки. Шон встретился с нею взглядом и направился к ее отсеку. Годы на нем не отразились. Он был по-прежнему строен и красив. Волосы спускались на воротник кожаной куртки, подбородок украшала эспаньолка. Хотя Шон находился в помещении, а на дворе стоял декабрь, он не снимал темных очков — Никки подозревала, что это скорее для выпендрежа, чем для защиты глаз. Эффект довершали штаны хаки, облегающий свитер, черные ботинки и убийственная улыбка.
— Мама дорогая, — ахнула Трина, и Никки краем глаза заметила, что подруга делает вид, будто обмахивается веером. — Этот парень горяч.
— Этот парень несносен, — вполголоса ответила Никки и встала, когда Шон подошел к ней.
— Я так и думал, что найду тебя тут.
— Значит, теперь ты у нас детектив.
— А ты такая же дерзкая, как и была. — Он закинул ногу на ее стол, при этом джинсы туго натянулись в паху, взял пресс-папье и начал перебрасывать из руки в руку. Таким он всегда и бьш — комок нервов под сексуальной мужественной внешностью.
Никки представила Шона Трине, которая просто растаяла. Как и Никки много лет назад.
— Ты не отвечала на мои звонки.
— Прости… Впрочем, нет. Прощения не прошу. Я просто была занята, Шон.
— Даже для старого друга.
— Этот старый друг бросил меня двенадцать лет назад.
— Ох. — Он заметно поморщился. — Это была ошибка.
— А может, и нет. Все обернулось к лучшему.
— Да ну? — Он пристально посмотрел на нее своими глазами, которые меняли цвет. Когда-то, много лет назад, ее сердце безумно колотилось под его изучающим взглядом. Теперь же он беспокоил ее по-другому. Когда-то она считала его сексуальным, теперь же — опасным.
— Так что ты хочешь от меня?
— Встретиться. Просто пересечься.
— А зачем? Я тут работаю. Там же, где и была, когда ты ушел.
— Но тем временем ты окончила колледж. Вернулась в Саванну и сейчас, похоже, делаешь себе имя.
Она не ответила.
— Я думал, что ты вышла замуж.
— Ну и зря думал.
— Ты даже не хочет спросить, как у меня дела? — Он подбросил пресс-папье в воздух. Ловко поймал.
— Не вижу смысла.
— У тебя кто-то есть?
— Пока нет.
— А был?
— Слушай, Шон, во-первых, это не твое дело, а во-вторых, у меня куча работы.
— Ну, давай зайдем куда-нибудь выпить, когда ты освободишься.
— А что, тебе больше нечего делать? Он широко ухмыльнулся:
— Сегодня — нет.
— Я не хочу.
— Один стаканчик не повредит. — Его улыбка была почти по-мальчишески обаятельной, в глазах плясал огонек, как когда-то давно.
Зазвонил сотовый, и Никки произнесла:
— Мне действительно надо идти.
Когда она потянулась за телефоном, он схватил ее за запястье:
— Я позвоню, Никки. — Он отпустил ее, и с другой стороны перегородки она услышала шепот Трины:
— Мама дорогая…
— Нравится, что ли? Забирай, — сказала Никки, глядя, как Шон неторопливо выходит. Потертые джинсы туго обтягивают зад, каблуки не сношены, на кожаной куртке ни царапины. Чересчур идеальный. И он разбил ей сердце… Телефон снова зазвонил. Это была женщина из исторического комитета, хотела убедиться, что у Никки точные сведения насчет домов, которые отреставрируют к рождественским каникулам. Никки перепроверила информацию и закончила разговор.
Наконец-то она вернулась к компьютеру. Она уже наполовину разобралась с почтой и теперь дочитывала новые письма. Под конец она вдруг наткнулась на письмо с темой: «Гробокопатель наносит новый удар». Хотя обратный адрес был незнаком, письмо она открыла.
Сердце замерло. Все отошло на задний план, когда на экране перед нею предстали жуткие картинки — фотографии четырех людей, несомненно, жертв Гробокопателя, которые разлагались до костей. Сообщение было простым:
ТРЕТЬ ГОТОВА — БУДЕТ ЛИ ЕЩЕ?
А ДО ДВЕНАДЦАТОГО
НИКТО НЕ МОЖЕТ ЗНАТЬ.
Внезапно стало так холодно, как если бы ее бросили в Ледовитый океан.
Что это за письмо, черт возьми?
Кто говорит с ней — Гробокопатель?
Или… это дурацкий прикол?
В мозгу лихорадочно проносились мысли. Разве Клифф не говорил вчера вечером, что Гробокопатель посылал Риду записки? А как насчет электронной почты? О господи… Может, обратный адрес сработает… Она решила ответить. Конечно, это может быть розыгрышем. Многие сейчас развлекаются, рассылая спам, но она интуитивно почувствовала, что к ней обращается именно убийца. Из-за статей. Потому что она дала ему имя. Обратила внимание. Задела его болезненное самолюбие.
Прикусив губу, Никки послала сообщение, в котором просила отправителя ответить и назваться. Почти сразу письмо вернулось. Она распечатала сообщение в двух экземплярах и вырезала из второго сам текст. Затем отыскала Кевина — как всегда, в наушниках, тот рассматривал торговые автоматы в столовой. Он уже выбрал что-то, нажал кнопку и тут краем глаза увидел ее.
— Только не говори, что у тебя опять не работает компьютер, — сказал он, в глазах его мелькнула какая-то надменность. Уголки губ приподнялись, словно он был очень доволен собой.
Потому что он умнее?
Или потому что ожидал, что она побежит к нему?
— Нет, с системой все нормально. Но мне нужна услуга, — произнесла Никки, как ни странно, радуясь тому, что он один.
Кевин снял наушники.
— Как, еще одна?
Из автомата вылетела упаковка «M&M's» с арахисом. Он сразу схватил ее, словно боялся, что Никки ее утащит.
— Да.
— А что мне за это будет? — Он сверкнул улыбкой, почти подмигнул.
— Посмотрим. Вот… — Она вручила ему бумажку с электронным адресом. — Можешь узнать, кто мне это прислал?
— Может быть. — Он просмотрел бумагу и задумчиво сдвинул брови. — А зачем?
— Это важно, понимаешь? Кто-то прислал мне странное письмо, и, когда я решила ответить, оно вернулось. — Она протянула ему вырезанное сообщение.
— Это насчет того серийного убийцы? Гробокопателя?
Врать не хотелось, и было неприятно, что приходится просить у Кевина помощи.
— Да. Именно.
— А я тут при чем?
— Это твоя работа!
— У меня и без этого работы хватает. Она беспомощно посмотрела на него.
— Кевин, чего ты хочешь? — Он задумался, и ей стало не по себе. Господи, неужели он собирается просить ее о свидании? Или о какой-нибудь сексуальной услуге под видом шутки? — Так чего?
— Я хочу доверия, понятно? И ты, и все остальные ведете себя так, будто я бесполезен… или меня вообще нет… или что я дурак… или что меня взяли сюда только потому, что Том — мой дядя… но на самом деле и тебе, и Трине, и Норму — всем вам в этом чертовом месте нужен я.
Он ткнул себя большим пальцем в грудь, отчего в пакетике перестукнулись конфеты.
— Доверия? — Да.
— Хорошо… — с сомнением произнесла она. Его гнев вспыхнул так неожиданно, словно копился годами. — Будет тебе доверие.
— Я серьезно, Никки. — Он взял письмо и начал его изучать. — Я к тебе подойду.
— Только быстрее. Это важно. Он снова сверкнул глазами.
— Я что, не понимаю? — Снова эта непонятная улыбка. Он удалился, и тут она поняла, что он последним работал на ее компьютере. Он знает эту систему вдоль и поперек. Он мог отправить ей сообщение и поместить его между другими…
Да что с ней такое творится? В каждом ей мерещится убийца. Никки поспешила к столу и начала обдумывать интервью с Ридом. Это ее шанс. Другого может и не быть.
Глава 18
— Привет, рад тебя слышать! Это Джед Болдуин из графства Лампкин.
— А, шериф. — Рид откинулся на спинку кресла так, что оно застонало. Он представил себе топорное лицо Джеда Болдуина.
— Детектив Макфи тут сказал, что тебя отстранили от дела. Вроде как у тебя были отношения с жертвой и прочая ерунда, но я, короче говоря, плевать хотел на такие правила, чушь какая-то. Я решил, тебе интересно узнать, что у нас тут да как. Новых судебных улик нет, но сегодня с утра явился Мерл Делакруа с сыном. Ну, с Билли Дином, помнишь? Это один из ребят, которые видели в лощине того типа. В общем, Мерл — одинокий папаша, и с сынком у него забот по горло. Вроде как горячая голова, но они с мальчишкой принесли кольцо с надписью — кажись, кольцо жертвы. Старик был очень горд собой, а пацан явно не хотел с ним расставаться.
— Такое золотое кольцо с бриллиантом и несколькими рубинами? — спросил Рид, внезапно вспомнив его. Руки у нее были белые, с длинными пальцами и ухоженными ногтями, которые умели царапать спину мужчины. На безымянном пальце правой руки красовалось кольцо, сверкающее на солнце, когда они вместе плыли на корабле. Тогда стояла осень, воздух был свеж. На деревьях у берега дрожали зеленые и золотые листья, а соленый бриз играл в длинных волосах Бобби и прижимал короткую белую юбку к загорелым ногам. Она была босиком, ногти на ногах были такого же цвета, как на руках, — кроваво-красными, словно рубины в кольце.
— Точно. И надпись на нем, — сказал шериф.
— Да? Не знал.
Рид спросил ее о кольце, и она засмеялась, удерживая равновесие на палубе.
— Да, — игриво ответила она, подняв бровь. — Это от бывшего парня. С ним я уже рассталась, а вот с бриллиантом не могу.
— А разве это нравится твоему мужу?
— Бывшему мужу, бывшему, — резко ответила она. — Ты все забываешь прилагательное. Нет, конечно, ему не нравилось, но мне не было дела до того, нравится ему что-то или нет.
Она улыбнулась, и глаза ее сверкнули, будто она поделилась с ним секретом.
— Ну да, — сказал шериф, возвращая Рида к реальности. — Тут написано: «Барбаре с любовью навсегда». И дата на нем: июнь прошлого года.
— Она говорила, это от бывшего парня, но сейчас понятно, что в то время она уже была замужем.
— Гм. Это была годовщина ее свадьбы. Пять лет. Какая-то деревянная, жестяная или бумажная свадьба — как там это называется, после пяти лет-то?
— Понятия не имею, — сказал Рид.
— Да я тоже, а вот жена моя наверняка знает. Короче, как я понимаю, кольцо подарил ее бывший. Я ему звонил.
Значит, она солгала. Опять. Не самая большая неожиданность. Все их отношения, если это так можно называть, были основаны на лжи. Больше, чем он мог себе представить. Прижимая плечом трубку к уху, он подумал: интересно, лгала ли она еще кому-то? И за это, возможно, заплатила сверхвысокую цену. Цену собственной жизни.
— Смотрите, кто у нас становится суперзвездой, — сказала Трина, когда Никки бросила сумочку под стол, и отъехала на стуле, чтобы видеть подругу. — Две статьи подряд на первой полосе. — Она восхищенно поцокала языком.
— Три было бы еще лучше.
— Думаешь, тебе дадут? Как только Пирс Рид увидит, что ты написала, не удивлюсь, если на все управление наложат обет молчания, и никто, даже твоя личная Глубокая Глотка, больше с тобой разговаривать не будет. — Понизив голос, она добавила: — Норм Мецгер рвет и мечет. Он с воплями ворвался в кабинет Свинна. Еще через несколько минут он оттуда вылетел и готов был всех поубивать.
Никки с трудом удержалась от улыбки. Ей по душе была ярость Норма. Да уж. Они ведь соперники, оба хотели получить информацию о Риде или от него. Норм трижды мотался в Далонегу, искал и не находил концов в этом деле. Она тоже. Но она чувствовала, что ближе подобралась к ускользающему детективу. Он оказался не так уж груб, и Никки даже поймала его на том, что он смотрит на нее не как на журналистку и, следовательно, врага, а загадочно, словно хочет ее понять, словно заинтригован ее женственностью. Ей знаком этот взгляд. И она была несколько польщена. Ладно, сильно польщена. В конце концов, Рид не лишен привлекательности и чертовски интересный человек.
— Кстати, если хочешь знать, я говорила с подружкой с кабельного, — продолжала Трина. — Там такой шорох насчет этого серийного убийцы. Менеджер канала наорал на начальника службы новостей, а тот на репортеров. Они там все по минному полю ходят, — уголки большого рта Трины дрогнули. — Ну и каково чувствовать себя королевой бала?
— Неплохо. Но ты же знаешь, как говорят, — добавила Никки, — что ты хороша настолько, насколько хороша твоя последняя статья.
Она щелкнула мышкой, чтобы почитать почту, и Трина уехала на стуле в свой отсек. Никки потерла шею. Черт, как же она устала. Все тело болит. Но работа не ждет. Ночью она послала по электронной почте статью Тому Свинну и легла только около двух. Спала она как убитая, и, когда зазвонил будильник, было искушение его выключить и спать дальше. Но она не стала. Потому что хотела увидеть свою статью напечатанной. Она спустилась по лестнице и взяла утреннюю газету, которая уже ее дожидалась. Заголовки объявляли, что Гробокопатель — серийный убийца. Несомненно, она получит втык от полицейского управления за то, что так их ославила, но поздно махать кулаками. Кроме того, она чувствовала, что убийца не собирается останавливаться.
Она просмотрела почту. В основном мусор — то спам, который не задержали фильтры, то легальная реклама, то сообщения от коллег и читателей… Прямо письма фанатов. Ее порадовали комплименты, но она старалась быть объективной.
— Никки! — раздалось прямо над ухом.
Она чуть не подпрыгнула. Обернувшись, увидела Кевина, техника, который стоял в считаных сантиметрах от ее стола.
— Боже, Кевин, как ты меня напугал! — Она не могла скрыть раздражения в голосе.
Он пожал плечами, как бы извиняясь.
— Что я могу для тебя сделать?
На секунду его глаза заблестели, будто он собирался предложить что-то бесстыдное и похабное. Затем огонек погас, словно он передумал. Ну и слава богу. Кевин нормальный парень, но иногда какой-то… странный.
— Я слышал, у тебя проблемы с компьютером. Том велел посмотреть, в чем дело.
— А, да. Есть кое-что. С тех пор как у нас появился беспроводной Интернет, у меня постоянно рвется соединение. У Трины не рвется, и я подумала, что дело в моей машине. Раздражает до безумия. А еще, чтобы совсем жизнь медом не казалась, залипает клавиатура, и к тому же иногда — сейчас этого нет — появляется тонкая черточка чуть ниже центра монитора. Вот тут, — она провела по экрану воображаемую линию, — немного не в центре. Непонятно, то она есть, то нет. Я проверила все настройки и подключения, но ничего не выходит. Сможешь починить?
— Наверное. Но нужно больше информации.
Он стоял, скрестив руки на груди, на шее болтались наушники, бейсболка надета задом наперед. Никки расписывала глюки своего компьютера, пытаясь отстраниться от Кевина. Это и в нормальных ситуациях было сложно, а сейчас, за столом, практически невозможно. Кевин из тех людей, которые подходят слишком близко, нарушают ее личное пространство, будто плоховато слышат или видят, и это раздражало Никки. Все время приходилось отодвигаться, когда он был рядом, чтобы между ними было хоть несколько лишних сантиметров.
— Так… как ты думаешь? Сможешь починить? — спросила она, закончив жаловаться.
— Пока не проверял, не могу сказать.
— Ладно, тогда я пойду кое-что посмотрю в архивах. Если будут вопросы, позвони мне на сотовый или зайди за мной… А у тебя мой телефон есть? — Он кивнул, и ей стало не по себе. — Я тебе его давала? — Она такого не помнила.
— Нет, я у Селести взял. У нее все это отдельным файлом.
А, Селести-растяпа.
— А зачем ты взял у нее мой телефон?
— У меня все телефоны есть, — объяснил Кевин. — Чтобы, когда я чиню компьютер, а человек на выезде или дома, я мог с ним связаться. — Он пристально посмотрел на нее, как на идиотку.
— Да я просто спросила. — Никки подобрала сумочку и сотовый и оставила Кевина разбираться с неполадками. Ей не нравилось, что он сидит на ее рабочем месте, за ее столом, поправляет наушники и качается на ее стуле, но починить компьютер было нужно, а сделать это в редакции мог только Кевин.
— Еще немного, и он тебе понравится, — сказала она себе, купила в автомате диетическую колу, открыла ее и спустилась на два пролета вниз, в библиотеку, где хранились все записи и где стоял исправный компьютер. Никки находилась здесь одна; было тихо, как на кладбище, над головой мерцала единственная лампа дневного света, бетонные стены были тоскливо-серыми и напоминали тюремные. Никакой музыки. Ни звяканья ключей, ни телефонных звонков или шума разговоров. Несколько шкафов с папками и полупустых книжных полок. Она всегда здесь нервничала, а сейчас, когда на свободе бродил серийный маньяк, дело было еще хуже. Может, потому, что здесь чересчур тихо. Слишком изолированно.
Никки села на скрипучий стул и почитала архивы, потом еще раз поискала в Интернете про Рида. Вся разгадка в нем. Наверняка. Именно этого копа вызвали в Далонегу, именно у него была связь с Бобби Джин, именно этот детектив прилетел на вертолете к Кровавой горе. Из-за Бобби Джин Маркс? Но как кто-то узнал, что у них связь? Она записала в блокнот, что нужно спросить Клиффа, почему туда вызвали именно Рида, а потом быстро позвонила Риду на мобильный, где, конечно, оставила голосовое сообщение, потому что он не отвечал.
— Он избегает тебя, — произнесла она вслух и удивилась, как голос эхом отразился в подвальной комнате. Она напряглась и тут же чуть не рассмеялась над своими нервами. — Успокойся, — велела она себе. — Здесь даже не темно.
Просто тихо. Бесшумно. Прохладно, но душно.
Запищал мобильник, и она чуть из кожи не выпрыгнула. На экранчике высветился номер саваннского полицейского управления. Это ее удивило. Клифф редко звонил ей с работы. Он панически боялся, что его обнаружат. Это не паранойя. Просто осторожность. Он может потерять работу, Никки, и все из-за ложной верности Эндрю, а еще из-за того, что ты ему нравишься. Ты всегда это знала, так что имей в виду. Подавив чувство вины, она ответила:
— Никки Жилетт.
— Это Пирс Рид.
Никки похолодела. Ей звонит Рид. Она сразу потянулась за карандашом и бумагой.
— Здравствуйте, детектив, — спокойно сказала она, хотя сердце колотилось просто бешено. — Чем могу служить?
— Я избегал перезванивать вам. Вы оставили несколько сообщений.
— Да, я бы очень хотела взять у вас интервью. По поводу дела.
— Я уже понял.
— Так вы действительно прослушали голосовую почту, которую я вам оставляла?
— Все восемь звонков.
— Я хотела переговорить с вами, прежде чем выпустить статью. Но я не могла ждать бесконечно. У меня есть свои сроки.
— Ну вот, поэтому я вам и звоню. Я передумал. Думаю, нам следует поговорить.
Она ушам своим не верила.
— Когда?
— Сегодня вечером. После работы. Например, в семь — семь тридцать. Пойдет?
— Конечно. — Она старалась не выдавать радости, хотя звучало это предложение как подарок с небес. Интервью со скользким детективом. Нет, лучше скажем так: эксклюзивное интервью. — Что случилось? — не удержалась она от вопроса. — Почему вы передумали?
— Объясню при встрече.
— Когда и где? Он ответил сразу:
— «Барбекю у Джонни Би» на шоссе И-80. Это за милю, или около того, до моста на остров Тайби. Знаете, где это? — На всякий случай он продиктовал адрес.
— Я найду, — сказала она, записав название места. — Значит, в половине восьмого. — Воодушевленная, Ник-ки дала отбой и начала засовывать телефон в сумочку, как вдруг что-то ощутила. Перемена в воздухе, холодок. Обернувшись через плечо, она увидела Кевина в шаге от себя. — Господи! — Она вскочила, уронив остатки газировки. — Да что ж ты все время подкрадываешься к людям? — Она посмотрела на его ботинки на каучуковой подошве, подняла банку и вытерла лужицу диетической колы салфеткой, которая обнаружилась в сумочке.
— Ты по телефону говорила, я не хотел тебе мешать, — обиженно произнес он. Но в следующий миг в его глазах мелькнула тень вызова, а потом вернулось обычное кроткое выражение. Она всегда думала, что у него крыша не на месте, потому что он покуривает травку; но сейчас она бы такого не сказала.
— Ладно, ничего. Пойдем наверх. А по дороге расскажи, что там было с компьютером.
Бросив мокрую салфетку в мусорное ведро, она стала подниматься по лестнице. Не хотелось ни на секунду оставаться здесь наедине с этим странным парнем.
— Все заработало.
Собственно, это все, что она желала услышать, но Кевин, конечно, на том не остановился и продолжал нести какой-то технический бред всю дорогу до ее рабочего места. Никки не могла отделаться от него, и он дошел с ней до компьютера, а потом двадцать минут в мельчайших подробностях объяснял, как же он починил эту хренову штуковину. Ее это не интересовало, но она поставила себе на заметку, что неплохо бы побольше узнать о компьютерах, чтобы от него не зависеть. Может, на курсы какие-нибудь пойти или купить книжку вроде «Пособие по любой технике для чайников».
— Спасибо, Кевин, — сказала она, и он наконец-то отвалил. Улыбнулся по-мальчишески, а вовсе не дьявольской ухмылкой, и она обозвала себя дурой за то, что слишком много навоображала себе про племянника Тома Свинна.
Из-за перегородки выглянула Трина:
— Никогда больше не оставляй меня наедине с этим парнем.
— Но ты же была не одна. — Никки оглядела зал, где сидели остальные журналисты.
— Он двинутый, Никки. Все время, пока тебя не было, он что-то бормотал себе под нос, пел — какую-то чушь, полную бессмыслицу. Вроде детских стишков. Мне все казалось, что это он со мной разговаривает. — Она вздрогнула. — По-моему, у него винтиков в голове не хватает, и еще как!
— Знаю, но он починил компьютер, и это все, что мне было надо.
— Только в следующий раз не убегай. Никки сверкнула улыбкой:
— Слушай, так Норм же был на месте. Если Кевин на тебя набросится или будет себя странно вести, можно всегда положиться на Мецгера.
— Господи, это место — просто дурдом какой-то! — Вдруг Трина вытаращила глаза. — О-о, смотри, кто к нам пришел.
— В смысле? — Но Никки уже повернулась вместе с креслом и увидела Шона Хока — все сто восемьдесят восемь сантиметров роста — у стойки секретарши. Он стоял, наклонившись к взбудораженной Селести, и та указывала на стол Никки. Шон встретился с нею взглядом и направился к ее отсеку. Годы на нем не отразились. Он был по-прежнему строен и красив. Волосы спускались на воротник кожаной куртки, подбородок украшала эспаньолка. Хотя Шон находился в помещении, а на дворе стоял декабрь, он не снимал темных очков — Никки подозревала, что это скорее для выпендрежа, чем для защиты глаз. Эффект довершали штаны хаки, облегающий свитер, черные ботинки и убийственная улыбка.
— Мама дорогая, — ахнула Трина, и Никки краем глаза заметила, что подруга делает вид, будто обмахивается веером. — Этот парень горяч.
— Этот парень несносен, — вполголоса ответила Никки и встала, когда Шон подошел к ней.
— Я так и думал, что найду тебя тут.
— Значит, теперь ты у нас детектив.
— А ты такая же дерзкая, как и была. — Он закинул ногу на ее стол, при этом джинсы туго натянулись в паху, взял пресс-папье и начал перебрасывать из руки в руку. Таким он всегда и бьш — комок нервов под сексуальной мужественной внешностью.
Никки представила Шона Трине, которая просто растаяла. Как и Никки много лет назад.
— Ты не отвечала на мои звонки.
— Прости… Впрочем, нет. Прощения не прошу. Я просто была занята, Шон.
— Даже для старого друга.
— Этот старый друг бросил меня двенадцать лет назад.
— Ох. — Он заметно поморщился. — Это была ошибка.
— А может, и нет. Все обернулось к лучшему.
— Да ну? — Он пристально посмотрел на нее своими глазами, которые меняли цвет. Когда-то, много лет назад, ее сердце безумно колотилось под его изучающим взглядом. Теперь же он беспокоил ее по-другому. Когда-то она считала его сексуальным, теперь же — опасным.
— Так что ты хочешь от меня?
— Встретиться. Просто пересечься.
— А зачем? Я тут работаю. Там же, где и была, когда ты ушел.
— Но тем временем ты окончила колледж. Вернулась в Саванну и сейчас, похоже, делаешь себе имя.
Она не ответила.
— Я думал, что ты вышла замуж.
— Ну и зря думал.
— Ты даже не хочет спросить, как у меня дела? — Он подбросил пресс-папье в воздух. Ловко поймал.
— Не вижу смысла.
— У тебя кто-то есть?
— Пока нет.
— А был?
— Слушай, Шон, во-первых, это не твое дело, а во-вторых, у меня куча работы.
— Ну, давай зайдем куда-нибудь выпить, когда ты освободишься.
— А что, тебе больше нечего делать? Он широко ухмыльнулся:
— Сегодня — нет.
— Я не хочу.
— Один стаканчик не повредит. — Его улыбка была почти по-мальчишески обаятельной, в глазах плясал огонек, как когда-то давно.
Зазвонил сотовый, и Никки произнесла:
— Мне действительно надо идти.
Когда она потянулась за телефоном, он схватил ее за запястье:
— Я позвоню, Никки. — Он отпустил ее, и с другой стороны перегородки она услышала шепот Трины:
— Мама дорогая…
— Нравится, что ли? Забирай, — сказала Никки, глядя, как Шон неторопливо выходит. Потертые джинсы туго обтягивают зад, каблуки не сношены, на кожаной куртке ни царапины. Чересчур идеальный. И он разбил ей сердце… Телефон снова зазвонил. Это была женщина из исторического комитета, хотела убедиться, что у Никки точные сведения насчет домов, которые отреставрируют к рождественским каникулам. Никки перепроверила информацию и закончила разговор.
Наконец-то она вернулась к компьютеру. Она уже наполовину разобралась с почтой и теперь дочитывала новые письма. Под конец она вдруг наткнулась на письмо с темой: «Гробокопатель наносит новый удар». Хотя обратный адрес был незнаком, письмо она открыла.
Сердце замерло. Все отошло на задний план, когда на экране перед нею предстали жуткие картинки — фотографии четырех людей, несомненно, жертв Гробокопателя, которые разлагались до костей. Сообщение было простым:
ТРЕТЬ ГОТОВА — БУДЕТ ЛИ ЕЩЕ?
А ДО ДВЕНАДЦАТОГО
НИКТО НЕ МОЖЕТ ЗНАТЬ.
Внезапно стало так холодно, как если бы ее бросили в Ледовитый океан.
Что это за письмо, черт возьми?
Кто говорит с ней — Гробокопатель?
Или… это дурацкий прикол?
В мозгу лихорадочно проносились мысли. Разве Клифф не говорил вчера вечером, что Гробокопатель посылал Риду записки? А как насчет электронной почты? О господи… Может, обратный адрес сработает… Она решила ответить. Конечно, это может быть розыгрышем. Многие сейчас развлекаются, рассылая спам, но она интуитивно почувствовала, что к ней обращается именно убийца. Из-за статей. Потому что она дала ему имя. Обратила внимание. Задела его болезненное самолюбие.
Прикусив губу, Никки послала сообщение, в котором просила отправителя ответить и назваться. Почти сразу письмо вернулось. Она распечатала сообщение в двух экземплярах и вырезала из второго сам текст. Затем отыскала Кевина — как всегда, в наушниках, тот рассматривал торговые автоматы в столовой. Он уже выбрал что-то, нажал кнопку и тут краем глаза увидел ее.
— Только не говори, что у тебя опять не работает компьютер, — сказал он, в глазах его мелькнула какая-то надменность. Уголки губ приподнялись, словно он был очень доволен собой.
Потому что он умнее?
Или потому что ожидал, что она побежит к нему?
— Нет, с системой все нормально. Но мне нужна услуга, — произнесла Никки, как ни странно, радуясь тому, что он один.
Кевин снял наушники.
— Как, еще одна?
Из автомата вылетела упаковка «M&M's» с арахисом. Он сразу схватил ее, словно боялся, что Никки ее утащит.
— Да.
— А что мне за это будет? — Он сверкнул улыбкой, почти подмигнул.
— Посмотрим. Вот… — Она вручила ему бумажку с электронным адресом. — Можешь узнать, кто мне это прислал?
— Может быть. — Он просмотрел бумагу и задумчиво сдвинул брови. — А зачем?
— Это важно, понимаешь? Кто-то прислал мне странное письмо, и, когда я решила ответить, оно вернулось. — Она протянула ему вырезанное сообщение.
— Это насчет того серийного убийцы? Гробокопателя?
Врать не хотелось, и было неприятно, что приходится просить у Кевина помощи.
— Да. Именно.
— А я тут при чем?
— Это твоя работа!
— У меня и без этого работы хватает. Она беспомощно посмотрела на него.
— Кевин, чего ты хочешь? — Он задумался, и ей стало не по себе. Господи, неужели он собирается просить ее о свидании? Или о какой-нибудь сексуальной услуге под видом шутки? — Так чего?
— Я хочу доверия, понятно? И ты, и все остальные ведете себя так, будто я бесполезен… или меня вообще нет… или что я дурак… или что меня взяли сюда только потому, что Том — мой дядя… но на самом деле и тебе, и Трине, и Норму — всем вам в этом чертовом месте нужен я.
Он ткнул себя большим пальцем в грудь, отчего в пакетике перестукнулись конфеты.
— Доверия? — Да.
— Хорошо… — с сомнением произнесла она. Его гнев вспыхнул так неожиданно, словно копился годами. — Будет тебе доверие.
— Я серьезно, Никки. — Он взял письмо и начал его изучать. — Я к тебе подойду.
— Только быстрее. Это важно. Он снова сверкнул глазами.
— Я что, не понимаю? — Снова эта непонятная улыбка. Он удалился, и тут она поняла, что он последним работал на ее компьютере. Он знает эту систему вдоль и поперек. Он мог отправить ей сообщение и поместить его между другими…
Да что с ней такое творится? В каждом ей мерещится убийца. Никки поспешила к столу и начала обдумывать интервью с Ридом. Это ее шанс. Другого может и не быть.
Глава 18
— Милостивый Господь не любит, когда портят могилы, — настаивала Беа Мэсси, маленькая сутулая чернокожая женщина с крупными зубами. Она так и не дала Морисетт новой информации. Полуслепая, она гладила старую облезлую дворняжку, которая сидела у ее ног рядом с кухонным столом. — Как человек упокоился с миром, пусть там и остается.
Аминь, сестра, подумал Рид, но придержал язык, пока Морисетт опрашивала вдову Томаса Мэсси. Заняв выгодную позицию у окна, он осматривал сад. Куры-бентамки сидели на насесте на заднем дворе. Заброшенный огород расположился за покосившимся гаражом, который служил пристанищем «бьюику» 1967 года выпуска. В доме самодельные кружевные скатерти лежали на каждом столе и подоконнике. Миссис Мэсси клялась, что никогда не встречала Джерома Маркса и не слышала о нем.
— Я же говорила Томасу, не надо лежать на городском кладбище. Нужно было здесь, в деревне, но он слышать не хотел об этом. Хотел быть рядом со своей семьей в Саванне… И вот смотрите, что получилось.
Когда они вышли от Беа, у них было ненамного больше фактов, чем когда они туда заходили. Беа Мэсси была второй остановкой на пути. Они уже поговорили с Бьюфордом Александером в доме престарелых, где он жил после смерти жены, и выяснили, что ни он, ни Полин не знали никого по имени Барбара Джин Маркс. Или Томас Мэсси. Или Роберта Питере.
— Два выстрела, и оба мимо, — буркнул Рид, когда они ехали к Саванне.
— Тебе-то что? Ты отстранен. — Морисетт щелкнула зажигалкой и посмотрела на него. — Помнишь?
— Да я о тебе забочусь.
— Я очень тронута, — хмыкнула она, и зажигалка наконец сработала. Она закурила и одновременно перестроилась в другой ряд. Они приближались к городу.
Рид хмуро поглядел в окно и увидел, как ветер пригибает к земле высокую траву. Это дело не давало покоя. Он постоянно думал о нем, не мог сосредоточиться на другой работе и плохо спал.
— Я все думаю про число двенадцать, — сказала Морисетт. — Даже по Интернету проверяла. Дюжинами продают пончики, еще двенадцать знаков Зодиака, месяцев в году…
— Да, я тоже смотрел. Есть игра «Большая дюжина», двенадцать присяжных, апостолов, дюймов в футе, а еще «Конференция Двенадцати Первых».
— Чего? «Двенадцати Первых»?
— Это из спорта. Команды колледжей на Среднем Западе.
— Да, что-то знакомое. Барт был спортивным фанатом. — Она насмешливо фыркнула. — Я все еще выплачиваю за большой экран, который был ему нужен. — Она затянулась, и морщины прорезали ее лоб. — Но, наверное, это дело к спорту отношения не имеет.
— Наверное.
Ну и что? У них нет никаких судебных доказательств, по крайней мере, надежных. Нет отпечатков пальцев, следов от обуви, только следы протекторов, нет крови, волос, частиц кожи на жертвах, следов сексуального насилия. Маньяк наслаждался ужасом жертв и тем, как они умирали, может, даже кончал, когда слушал их крики через этот чертов микрофон, но никаких следов не оставлял. Кроме записок Риду.
Морисетт выпустила струйку дыма.
— Ладно, мы хотя бы знаем, что последним, кто видел Барбару Джин Маркс живой, был ее бывший. Джером Маркс заходил к ней около шести вечера.
— Значит, он похитил ее, отрыл Полин Александер, отвез обеих на грузовике в графство Лампкин и там закопал, а потом вернулся сюда.
— Проблема в том, что он ездит на «порше». Насколько я знаю, катафалк он не нанимал.
Аминь, сестра, подумал Рид, но придержал язык, пока Морисетт опрашивала вдову Томаса Мэсси. Заняв выгодную позицию у окна, он осматривал сад. Куры-бентамки сидели на насесте на заднем дворе. Заброшенный огород расположился за покосившимся гаражом, который служил пристанищем «бьюику» 1967 года выпуска. В доме самодельные кружевные скатерти лежали на каждом столе и подоконнике. Миссис Мэсси клялась, что никогда не встречала Джерома Маркса и не слышала о нем.
— Я же говорила Томасу, не надо лежать на городском кладбище. Нужно было здесь, в деревне, но он слышать не хотел об этом. Хотел быть рядом со своей семьей в Саванне… И вот смотрите, что получилось.
Когда они вышли от Беа, у них было ненамного больше фактов, чем когда они туда заходили. Беа Мэсси была второй остановкой на пути. Они уже поговорили с Бьюфордом Александером в доме престарелых, где он жил после смерти жены, и выяснили, что ни он, ни Полин не знали никого по имени Барбара Джин Маркс. Или Томас Мэсси. Или Роберта Питере.
— Два выстрела, и оба мимо, — буркнул Рид, когда они ехали к Саванне.
— Тебе-то что? Ты отстранен. — Морисетт щелкнула зажигалкой и посмотрела на него. — Помнишь?
— Да я о тебе забочусь.
— Я очень тронута, — хмыкнула она, и зажигалка наконец сработала. Она закурила и одновременно перестроилась в другой ряд. Они приближались к городу.
Рид хмуро поглядел в окно и увидел, как ветер пригибает к земле высокую траву. Это дело не давало покоя. Он постоянно думал о нем, не мог сосредоточиться на другой работе и плохо спал.
— Я все думаю про число двенадцать, — сказала Морисетт. — Даже по Интернету проверяла. Дюжинами продают пончики, еще двенадцать знаков Зодиака, месяцев в году…
— Да, я тоже смотрел. Есть игра «Большая дюжина», двенадцать присяжных, апостолов, дюймов в футе, а еще «Конференция Двенадцати Первых».
— Чего? «Двенадцати Первых»?
— Это из спорта. Команды колледжей на Среднем Западе.
— Да, что-то знакомое. Барт был спортивным фанатом. — Она насмешливо фыркнула. — Я все еще выплачиваю за большой экран, который был ему нужен. — Она затянулась, и морщины прорезали ее лоб. — Но, наверное, это дело к спорту отношения не имеет.
— Наверное.
Ну и что? У них нет никаких судебных доказательств, по крайней мере, надежных. Нет отпечатков пальцев, следов от обуви, только следы протекторов, нет крови, волос, частиц кожи на жертвах, следов сексуального насилия. Маньяк наслаждался ужасом жертв и тем, как они умирали, может, даже кончал, когда слушал их крики через этот чертов микрофон, но никаких следов не оставлял. Кроме записок Риду.
Морисетт выпустила струйку дыма.
— Ладно, мы хотя бы знаем, что последним, кто видел Барбару Джин Маркс живой, был ее бывший. Джером Маркс заходил к ней около шести вечера.
— Значит, он похитил ее, отрыл Полин Александер, отвез обеих на грузовике в графство Лампкин и там закопал, а потом вернулся сюда.
— Проблема в том, что он ездит на «порше». Насколько я знаю, катафалк он не нанимал.