Джейкс Брайан. Жемчуг Лутры

   Два изрядных мешка с едой и пара фляг с пресной водой были засунуты под кормовое сиденье шлюпки. С помощью целой компании землероек Грат быстро вытолкала шлюпку обратно к воде, и вскоре та уже качалась на волнах. Посмотрев на своих друзей, Грат тихонько всхлипнула и почему-то потерла глаза лапой.
   К Грат подошел Лог-а-Лог и, с трудом дотянувшись, похлопал ее по плечу:
   — Ну вот, что еще за слезы! Не вижу повода для хныканья. Давай, подруга, поднимай парус — и вперед! Удачи тебе на море и на земле.
   Грат налегла на руль, подтянула парус, и шлюпка стала резво удаляться из бухточки.
   День клонился к вечеру. В укромной ложбинке в Стране Цветущих Мхов горел костер. Сидевший у костра генерал Ласк Фрилдор грел лапы, наблюдая за тем, как десять его надзирателей кружат вокруг дерева, к которому накрепко привязаны две жалкие фигурки. Ящерицы жадно облизывались, их голодные глаза впивались как в старую мышь, так и в молоденькую полевку.
   Аббат Дьюррал почувствовал прикосновение чешуйчатой лапы к своей ноге и задрожал от страха и омерзения. Фиалка в ужасе прижалась к нему, насколько это позволяли связывавшие их веревки. Аббат ободряюще сказал ей:
   — Не бойся, малышка. Ничего они нам не сделают. Подумай сама: если б они хотели убить нас или съесть, они бы давно так и поступили. Будем держаться спокойно и с достоинством. Пусть они поймут, что обитатели Рэдволла — храбрые звери.
   Один из надзирателей вплотную приблизил свою морду к мордочке Фиалки. Почувствовав на себе зловонное дыхание из пасти ящерицы, полевка в страхе заверещала.
   Генерал Фрилдор не зря славился своим проворством и силой. Отскочив от костра, он одним ударом огромного хвоста отшвырнул далеко в кусты нарушившего приказ надзирателя. Повернувшись к остальным, Ласк Фрилдор грозно повторил распоряжение:
   — Ес-сть птиц-ц, ес-сть рыб. Убью того, кто тронет этих-х.
   Аббат Дьюррал попытался завести с генералом спокойный, рассудительный разговор:
   — Хотелось бы узнать, кто вы такой, уважаемый господин. И скажите, зачем вы связали нас, как каких-нибудь разбойников? Мы мирные звери и…
   Генерал надзирателей презрительно обернулся к нему и прошипел:
   — Заткнис-сь, глупая мыш-шь.
   Собрав в комочек всю свою храбрость, Фиалка пропищала:
   — Не смейте так обращаться к нему! Это настоятель аббатства Рэдволл, чтоб вы знали!
   Легкая улыбка коснулась губ генерала надзирателей.
   — Хорош-шо, хорош-шо. Это оч-чень полез-зная ин-формац-ция.
   Подождав, пока генерал отойдет на пару шагов, аббат Дьюррал сокрушенно вздохнул:
   — Зря ты ему рассказала это, Фиалка. Теперь и мы, и все аббатство будем еще в большей опасности.
   Поняв, какую глупость она совершила, Фиалка совсем упала духом и заревела. Дьюррал пожалел о своих словах и постарался утешить мышку:
   — Ну, малышка, не надо, успокойся. Ты еще совсем молодая и понятия не имеешь о том, как следует вести себя в подобных ситуациях. Ну перестань плакать.
   Вскоре в лощине появилась Ромска во главе отряда матросов-пиратов. Увидев пленников, она обрадовалась и спросила:
   — Ну-ну, и кто это у нас тут?
   Ласк не стал отвечать на ее вопрос. Не отворачиваясь от костра, он сказал:
   — Что-то долго тебя не было, пират. Какие новос-сти? Ромска подсела к костру, достала саблю, нанизала на ее кончик валявшееся на земле яблоко и стала печь его на огне.
   — Кое-какие новости есть, — сказала она. — Я узнала, что Седоглуп давно умер. Мои ребята прочесали скалы к востоку отсюда и нашли его кости.
   — Что ещ-ще ты уз-знала?
   — Ничего. Больше ничего. Ни жемчужин, ни каких-либо их следов рядом с ним не оказалось. Только кости старика Седоглупа и истлевшие лохмотья его одежды.
   — Ты говорила с ж-жителями аббатс-ства Рэдволл?
   — А как же. Именно они подсказали мне, где искать останки Седоглупа. Но помяни мои слова, Ласк: эти ребята в Рэдволле не такие простаки, какими кажутся на первый взгляд. И если эти жемчужины вообще-то где-то есть, то я уверена в том, что спрятаны они именно за кирпичными стенами этого аббатства. Всё, старина. Теперь я готова выслушать тебя. Не забывай: за наземную часть операции отвечаешь ты.
   Генерал надзирателей даже не пытался скрыть торжествующей улыбки:
   — У меня ес-сть два пленника. С-старая мыш-шь — это отец-нас-стоятель аббатс-ства Рэдволл.
   Откусив кусочек подрумянившегося на костре яблока, Ромска усмехнулась:
   — Ну и везучая же ты гадина! Не прими это как оскорбление. Но учти, Ласк: если эти рэдволльцы обнаружат, что их настоятель у тебя, они организуют поиски и разнесут окрестные леса ко всем чертям. Я серьезно говорю. У них на стенах дежурят здоровенные выдры, и, похоже, драки они совсем не боятся. А Конва видел здесь на стене громадного барсучину. Так что, сдается мне, взяв настоятеля в заложники, ты откусил кусок больше, чем можешь проглотить.
   Ласк Фрилдор выслушал предупреждение и криво усмехнулся в ответ:
   — Я с-служ-жу моему императору и буду делать то, что долж-жен. С-сейчас-с мы раз-зделим наш-ши с-силы. Половина отконвоирует пленников на корабль, другие ос-станутся здес-сь под моей командой.
   — Отлично придумано, — не стала спорить Ромска, которой не терпелось как можно скорее оказаться подальше от ненавистного генерала. — Я со своими ребятами доставлю заложников на корабль, а тем временем…
   Ласк вцепился Ромске в лапу с такой силой, что та взвизгнула.
   — Воз-зьмеш-шь половину с-своих матрос-сов и пятерых моих надз-зирателей, чтобы обойтис-сь без с-сюр-приз-зов. А с-со мной ос-станутся пятеро моих и вторая половина твоих.
   Хорьчиха с трудом вырвалась из цепких лап ящерицы и вскочила.
   — Согласна. Так тому и быть. Признаемся друг другу, что ты не доверяешь мне, а я не доверяю тебе. А теперь, господин главнокомандующий, с вашего позволения я откланяюсь. Или у вас есть для меня еще какие-нибудь приказания?
   Недобро ухмыльнувшись, Ласк вытащил из кармана плаща изящный костяной свисток и свистнул.
   — Да, мне ес-сть ч-что с-сказ-зать тебе, — сообщил он. — Пока тебя не было, у нас были гос-сти. И они проводят тебя до корабля. Присмотрят на вс-сякий с-случай.
   Черноспинная чайка Грал и два оставшихся в живых ее товарища закружили над деревьями и над лагерем пиратов.
   Как только ежиха Тизель рассказала Мартину о появлении у стен аббатства хорька-пирата, тот, насторожившись, немедленно поднялся на стену к выдрам. Командора встреча с пиратом, похоже, не слишком обеспокоила.
   — Ну, пират и пират, — сказал он. — Конечно, не один он сюда пришел. Наверняка весь экипаж спрятался где-нибудь в окрестностях. Но скажи, что нам, рэдволльцам, команда какого-то пиратского судна? Дадим им такой урок, что они на долгие сезоны забудут дорогу в Рэдволл.
   Мартин озабоченно обвел взглядом окрестный лес и сказал:
   — Хорошо, если все так обойдется. Но меня вот что беспокоит. Пижма сказала, что настоятель Дьюррал вместе с полевкой Фиалкой гуляют в лесу. Честно говоря, им давно уже следовало вернуться.
   Командору тоже это показалось странным.
   — Ну и что ты предлагаешь делать, Мартин?
   — Для начала соберем всех старших на военный совет. Переходя лужайку, чтобы отыскать матушку Ауму и Кротоначальника, Мартин встретил Пижму и Ролло.
   — Чем мы можем помочь?
   Мышь-воин на секунду задумался, а затем сказал:
   — Ищите остальные жемчужины. Возможно, очень скоро они нам пригодятся.
   Пижма и Ролло присели на ступеньки лестницы, ведущей на стену, решив, что свежий воздух помогает думать. Ролло в четвертый раз перечитал стихотворение, написанное на вощеной бумаге. Судя по всему, оно было еще более загадочным, чем предыдущее творение Фермальды:

 
Слезу вторую, доложу,
Я в чаше радости держу.
Но эта чаша не любая,
А, без обиняков, такая,
Что первое ее — в беде,
Второе — в озере, а где
Ее четвертое, шестое -
Не важно (там же, где второе).
Третье — в четках, пятое — в нас,
Седьмое — в корзине отыщешь тотчас.
Она (тебе заданье на лето)
Зимой больших сугробов налита.
 

   Пижма всплеснула лапами:
   — Ох уж эта Фермальда! Вот бы мне хоть капельку ее поэтического дара. Сдается мне, что эта загадка еще посложнее, чем предыдущая.
   Они молча сидели на ступеньках и думали изо всех сил, пока часы на башне аббатства не пробили четыре раза. Ролло, который к тому времени уже начинал дремать, очнулся и сказал:
   — Пойдем, Пижма. Полдник нам с тобой не помешает. День был такой теплый, что брат Тормаль и ежиха Тизель организовали полдник во дворе. Взяв по большой тарелке с едой, Ролло и Пижма сели под раскидистой яблоней рядом с мышкой Пинким и белочкой Краклин. Увидев через плечо Ролло исписанный кусочек бумаги, Пинким спросила:
   — Господин Ролло, это слова новой песни?
   Летописец сокрушенно развел лапами:
   — Эх, если бы так, девочка! Увы, это загадка.
   — Что, загадка? Как здорово! — хором воскликнули Пинким и Краклин.
   Ролло посмотрел на них поверх очков.
   — Вы что, хотите сказать, что вам нравятся загадки, ребусы и шарады? А разгадывать их вы умеете?
   — Да мы просто мастерицы отгадывать загадки! — радостно закричали подружки.
   — Ну что ж, может быть, вы и в самом деле поможете нам.
   Пинким и Краклин дважды перечитали стихотворение Фермальды, а затем стали о чем-то щебетать и перешептываться между собой, заговорщицки подмигивая. Выждав некоторое время, Пижма строго спросила:
   — Ну что, отгадали?
   Мышка и белочка переглянулись и начали дразнить Пижму:
   — Вроде бы отгадали, а может быть, и нет.
   — Да нет, отгадали, да только не всё.
   — То есть не всё, а самое важное.
   — Да, и отгадка — это слово из семи букв.
   Ролло, не в силах больше сдерживаться, сурово спросил:
   — Во имя всех сезонов, можете вы сказать, что здесь загадано?
   Даже не подозревавшие о важности своей отгадки Пинким и Краклин решили вволю повеселиться. В течение нескольких минут от них нельзя было добиться ни единого вразумительного слова. Они лишь щебетали, хихикали и подмигивали в ответ на все вопросы. Летописец Ролло уже не знал, что и делать, но тут Пижма пришла ему на помощь. Зачерпнув передними лапами две пригоршни крема, она скомандовала:
   — Эй, вы, хохотушки, я считаю до трех, и вы быстренько говорите ответ, иначе придется вам смывать крем со своих мордочек. Раз… два…
   Почувствовав, что шутки кончились, белочка и мышка взвизгнули:
   — Это бочонок!
   — Это бочонок!
   Не убирая занесенных лап с кремом, Пижма поспешила развить успех наступления:
   — А теперь быстро рассказывайте, как вы разгадали эту загадку и почему выбрали именно это слово.
   Пинким и Краклин заговорили, перебивая друг друга:
   — Ну, что в первых двух строчках, мы не поняли.
   — А остальное проще пареной репы! Все дело в первых буквах. Это шарада!
   — Вот смотрите. Первое — в беде. Значит, первая буква — буква Б. Второе, а также четвертое и шестое — в озере. Значит, вторая, четвертая и шестая буквы — буквы О. Третье — в четках. Значит, третья буква — буква Ч. Пятое — в нас. Значит, пятая буква — Н. И последнее, седьмое — в корзине. Получаем букву К. А все вместе — БОЧОНОК.
   Пинким, хлопая в ладоши, проверещала:
   — Как здорово! А можно, мы вам еще поможем? Пижма, глядя на стихотворение и проверяя про себя данную ей отгадку, переспросила:
   — Тогда скажите, где у нас в Рэдволле можно найти бочонок?
   — Кто последним добежит до винного погреба, тот — хромая жаба! — проверещали подружки.
   Ролло подтолкнул Пижму и сказал:
   — Давай-давай, догоняй их. У тебя-то лапки помоложе моих будут. А уж хромой жабой, само собой, мне сегодня быть придется.

ГЛАВА 18

   Семья Стамп издавна отвечала за винные погреба аббатства Рэдволл. В последние сезоны обязанности главного хранителя вин и наливок возложили на Фарло, брата Хиггли Стампа. Именно он и встретил вбежавших к нему в погреб трех юных любительниц загадок и пожилого летописца. Не обращая внимания на град вопросов, Фарло усадил Ролло и его спутниц на скамью и налил каждому по кружке легкого одуванчикового вина. Пенистый, светлый, чуть горьковатый напиток приятно освежил их. Затем, отставив в сторону кувшин с вином, хранитель погреба засунул лапы в карманы передника и осведомился:
   — Ну что ж, а теперь, уважаемые гости, чем могу быть вам полезен?
   Обтерев пену с усов, летописец развел лапами и сказал:
   — Я понимаю, Фарло, что это прозвучит глупо, но мы ищем бочонок.
   — Пока ничего глупого не вижу, — ответил Фарло. — Бочонков у меня полно. Какой именно вам нужен? Пижма разложила на скамейке вощеную бумагу.
   — Мы сами не знаем, какой нужен. А вы сами взгляните, что здесь написано, может, подскажете что-нибудь.
   По всей видимости, Хиггли и Фарло не зря носили гордое имя Стампов-Пеньков. Прочитать стихотворение Фермальды для Фарло было непростым делом. Он так долго стоял над листом бумаги, изучая его вдоль и поперек, что у гостей лопнуло терпение. Почувствовав неладное, Фарло сказал:
   — Ну и ну. Ничего не понимаю. Давайте сделаем так: вы пока прогуляйтесь, осмотритесь у меня в погребе, а я еще подумаю над этой белибердой.
   Экскурсию по погребу вел летописец Ролло. В свое время, будучи еще молодым, он немало перетаскал винных бочек в погреб и обратно и поэтому знал каждый уголок в огромных кладовых.
   — Сколько же здесь бочек? — воскликнула Краклин.
   — Здесь не только бочки, — ответил Ролло. — Вон там, на каменных основаниях, стоят цистерны. В них хранится в основном вино из ревеня. А еще в приличном погребе бывают фляги, канистры, глиняные кувшины, амфоры и прочая посуда. В общем, каждый напиток хранят в особой посудине.
   Махнув лапой в сторону стеллажа с амфорами и флягами, Пижма заметила:
   — Ну, столько всего нам не надо, будем смотреть только бочки и бочонки. Я права?
   Летописец пожал плечами:
   — Как знать. Может быть, Фермальда особо и не разбиралась в том, как и что здесь хранится. Может, для нее любая емкость для вина — это бочонок. Так что придется поразмыслить над этим. Ну, и что скажешь? — Последний вопрос был адресован Фарло, который подошел к ним, почесывая в колючем затылке, явно неуверенный сам в себе.
   — Я прошу прощения, Ролло, но вот я тут подумал над этим стихотворением, и знаете, что пришло мне в голову? Вот тут сказано про «зиму больших сугробов». Я помню, что когда был совсем маленьким, отец рассказывал мне о хранителе винного погреба по имени Амброзий Пика. Что именно он рассказывал, я не помню, но имя запомнилось хорошо.
   Подняв лапу, Ролло перебил его:
   — Амброзии Пика? Ну конечно, я тоже помню его с самого детства. Пинким и Краклин, сбегайте к воротам и попросите выдру Вальджера раскопать для меня тома летописи, составленные Тимом Церковной Мышью, и сразу бегите обратно.
   Мышка и белочка бросились выполнять распоряжение летописца, и уже через несколько минут обе подружки вновь объявились в винном погребе. При этом каждая тащила в лапках по два увесистых тома.
   Нацепив очки, Ролло стал страницу за страницей листать древние тома.
   — Весна поздней травы… Нет, это, пожалуй, позже. Осень неуродившейся душицы… Тоже не то. Лето густой осоки… Нет, похоже, я слишком далеко забрался. Это было на одну зиму раньше. Да, вот, зима больших сугробов. Нашел!
   Две подружки, заглядывая ему через плечо, поспешили спросить:
   — Ну и что, что там написано? Расскажите! Сделав добрый глоток одуванчикового вина, Ролло стал читать вслух:
   — Амброзию Пике повезло: в этом году он успел собрать весь ревень, который был посажен вдоль западной стены, до того, как пошел первый снег. Снегу навалило как никогда много, и было решено назвать этот сезон зимой больших сугробов. На улице мороз и ветер, зима выдалась суровой, но обитатели аббатства, не мерзнут и не голодают, а продолжают жить в свое удовольствие. Сегодня я помогал Амброзию в погребе. Он продолжает готовить свое великолепное ревеневое вино. Сначала он мелко режет заготовленный ревень, складывает его в бочки и держит под грузом. Мы процедили получившийся сок, смешали его с хорошим медом. Получилось вино прекрасного розового цвета. Амброзии не разрешил мне сделать ни глотка, сказав, что этот напиток должен выдерживаться в течение как минимум двух сезонов, по прошествии которых, по его утверждению, получится вино необыкновенного вкуса.
   Сделав самую трудную часть работы вдвоем, я отправился вести летопись, а. Амброзии стал закупоривать бочонок деревянной пробкой, аккуратно заколачивая ее мягким, деревянным же молоточком. Затем он взял кисточку и чернила и надписал очередной бочонок. Мне очень понравилось название, которое он дал этой порции вина: «Чаша, радости».
   Пижма тотчас же вспомнила и процитировала строчку из стихотворения Фермальды, где говорилось о какой-то чаше радости. Ролло энергично захлопнул том летописи, подняв при этом облачко пыли.
   — Ну конечно, розовая жемчужина в розовом вине, а где же еще?
   Фарло подвел гостей к стеллажу с бочонками ревеневого вина. Могучий еж легко переставлял бочки с места на место и одновременно, смешно шевеля губами, с трудом разбирал надписанные названия сортов вин. Кое-где он сбивался и был вынужден обратиться к Ролло за помощью в прочтении названий, написанных с ошибками.
   Заметив улыбки на мордочках младших гостей, Фарло поспешил пробормотать в свое оправдание:
   — Ну, мы, ежи Пеньки, не очень-то сильны в науках, зато в вине и в еде мы разбираемся неплохо.
   Наконец Фарло добрался до бочонка, на крышке которого Пинким первой прочитала запылившуюся надпись:
   — «Зно-ми-ни-тае ве-но Амбро-зия Пики „Ча-ща ра-даз-ти»«.
   Все по очереди перечитали эту странную надпись и задумались. Первой осенило Пижму.
   — Чаща, чаща… Да конечно, это же и есть «Чаша радости».
   Ролло уважительно похлопал по пыльной крышке бочонка:
   — Понятно-понятно. Вот она, «Чаша радости», приготовленная Амброзием Пикой в «зиму больших сугробов».
   Еж — хранитель погреба, не особо напрягаясь, перетащил бочонок на высокий стол, лихо пробил одним ударом молотка дырку в его крышке, ввернул в образовавшееся отверстие краник и положил бочонок на бок, чтобы перелить вино в другую посуду, не разлив при этом ни капли. Ролло подставил под струю кружку и сделал небольшой глоток.
   — Восхитительно, но, боюсь, слишком крепко. Посмотрим, может быть, сгодится сестре Цецилии в качестве лекарства от простуды или лихорадки.
   Пижма не смогла сдержаться и добавила:
   — Наверняка будет лучше, чем ее знаменитая крапивная похлебка.
   Опорожнив бочонок, Фарло поднял и потряс его. Внутри что-то перекатывалось. Краник из крышки выкрутили, и Пинким, у которой была самая тоненькая лапка, просунула ее внутрь бочонка. Затем она попросила подвинуть его чуть в сторону, наклонить к себе, и вдруг…
   — Вот! Нашла! — закричала мышка.
   Она извлекла из бочонка небольшую каменную рюмочку вроде тех, что используются для лекарств. Рюмочка была запечатана пчелиным воском. Фарло складным ножиком соскреб воск, и в его лапах оказалась великолепная розовая жемчужина.
   — Вот это да! — вздохнул в восхищении хранитель винного погреба. — Вот это драгоценность! Никогда в жизни не видел такой красоты.
   Пижму же больше заинтересовал листочек бумаги, аккуратно сложенный на дне рюмки. Ежиха положила бумажку на стол и стала бережно разворачивать свою находку.
   Матушка Аума попыталась успокоить всех собравшихся у ворот.
   — Пожалуйста, не волнуйтесь, — сказала она. — Пока ничего не случилось. В конце концов, еще не так поздно, и я знаю, что настоятель частенько задерживается в лесу до самого вечера.
   — Но не каждый день вокруг аббатства ошиваются пираты, — возразил Мартин.
   Барсучиха недовольно посмотрела на него.
   — Ну и что, по твоему мнению, мы должны сделать? — спросила она.
   Мышь-воин поглядел на темнеющее небо.
   — Я полагаю, что стоит подождать до темноты, — сказал Мартин. — Если Фиалка и настоятель не вернутся к этому времени, мы будем знать, что случилось что-то неприятное. Тогда мы организуем вылазку и прочешем окрестности. В конце концов, мы знаем эти леса гораздо лучше, чем любые чужаки, и, кроме того, они не будут ждать нашего нападения.
   Командор присоединился к предложению Мартина:
   — Я согласен. Возьму часть своих ребят и пойду с тобой. Ого! А это еще что? — Последний вопрос Командор задал, услышав какие-то глухие удары.
   Первым дал ответ хранитель ворот Вальджер:
   — Кто-то ломится в наши главные ворота. И я уверен, что это не аббат Дьюррал, потому что он стучит деликатно и не более трех раз. Я предлагаю подняться на стену и посмотреть, что за невоспитанный зверь устроил такой грохот.
   Мартин, Аума и Командор бегом поднялись на надвратную башню и глянули вниз с ее смотровой площадки. То, что они увидели, произвело впечатление даже на Командора, которого, казалось, уже ничем не удивишь.
   — Гром и молния! — шепотом выругался Командор. — Что это, дурной сон или кошмарная явь?
   Около ворот во главе с Ласком Фрилдором стояла изрядная гурьба пиратов — морских крыс и ящериц-надзирателей. Услышав шепот наверху, генерал поднял голову. Его плоские глаза уставились на стоявших на стене рэдволльцев, и, обрушив еще раз чешуйчатую лапу на ворота, он грозно потребовал:
   — Открыть ворота! У меня к вам ес-сть пара с-слов! Ответил ему Мартин, и в голосе мыши-воина не было страха:
   — Здесь командир я, а не ты. Скажи, что тебе нужно, и не пытайся приказывать мне.
   Огромная ящерица прочистила горло и официально представилась:
   — Я — Лас-ск Фрилдор, генерал надз-зирателей, с-со-стоящ-щий на с-служ-жбе у великого императора Ублаз-за. Я з-здес-сь, чтобы з-забрать ш-шесть ж-жемчуж-жин, называемых-х «С-слезы Всех-х Океанов». Их-х украли у моего повелителя, и ты долж-жен вернуть их-х.
   Наклонившись к уху Мартина, Аума негромко сказала:
   — Не нравится мне это. Если бы у этого ящера не было какой-нибудь козырной карты в рукаве, он бы не стал вести себя так нагло.
   Командор подтвердил опасения барсучихи:
   — Похоже, она права, Мартин. Посмотрим, удастся ли нам переиграть его.
   Не отрывая взгляда от незваных гостей, стоявших у ворот, Мартин прошептал друзьям:
   — Видно, в этой игре нам придется блефовать. Шести жемчужин у нас все равно пока нет, и когда они появятся — я не знаю. Давайте попробуем узнать, что за козырь приберег этот нахальный чешуйчатоголовый.
   Ласк Фрилдор тем временем нетерпеливо облизнулся.
   — Я ж-жду ответа, мыш-шь.
   Мартин с деланой беззаботностью перегнулся через край стены и по возможности весело поинтересовался:
   — Предположим, что эти жемчужины у нас. Если мы их тебе отдадим, то что мы получим взамен?
   — Мыш-шь-аббата и молодую полевку вдобавок. Ж-живыми.
   Сердце Мартина екнуло, но он возразил с невозмутимостью:
   — Ящерица, ты врешь. Чем докажешь, что они у тебя? По сигналу генерала один из надзирателей размахнулся и швырнул на стену какой-то сверток с привязанным к нему для веса камнем. Сверток упал прямо посередине смотровой площадки. Аума взяла его и разорвала привязывавшие камень веревки. Худшие опасения Мартина подтвердились, когда Аума протянула ему две пары рэдволльских сандалий, одна пара чуть больше другой. Мартин с трудом совладал с голосом.
   — Ну и что? — крикнул он. — Это всего лишь две пары сандалий. Мало ли с кого ты их снял.
   Ласк Фрилдор улыбнулся, обнажив два ряда чудовищных зубов:
   — Ваш-шу мыш-шь з-зовут Дьюррал. Имя полевки — Фиалка. Тебе нуж-жны ещ-ще доказ-зательства? Держ-жи. — Ласк размахнулся и кинул какую-то небольшую вещицу, стараясь попасть на смотровую площадку.
   Командор на лету поймал брошенный предмет.
   — Очки настоятеля, — со вздохом произнес он, показав Мартину погнутую, без стекол оправу.
   Ярость обуяла воина, и выдре с барсучихой стоило немалых усилий сдержать его, чтобы он один не бросился в неравную схватку против всех стоявших перед воротами врагов. Удерживаемый друзьями, Мартин прокричал:
   — Если хоть один волос упадет с их головы, я убью и тебя, чешуйчатая башка, и всю твою банду.
   Ласк Фрилдор никогда не слышал, чтобы в голосе кого-нибудь из его противников было столько ярости. Он понял, что предупреждения Ромски не были пустыми словами. Он крикнул в ответ:
   — Твои друз-зья ц-целы и невредимы. Но они далеко отс-сюда, на корабле в открытом море. Тебе не удас-стся их с-спас-сти. Отдай мне ж-жемчуж-жины, и я приведу тебе пленников.
   Выдвинув свой ультиматум, генерал развернулся и в сопровождении своего отряда скрылся под покровом леса.
   Не подозревавшие о том, что произошло наверху, Пижма, Ролло, Пинким и Краклин спокойно сидели в винном погребе, в очередной раз перечитывая третье послание, на их взгляд еще более бессмысленное и запутанное, чем предыдущие.

 
Третья слеза моя — у мертвеца,
Что был противником мне до конца.
Мой лучший враг и друг, он стих.
Читай, разгадывай мой стих.
Лежу в стенах аббатства я,
Во мне таится жизнь твоя,
Хотя ни птица и ни зверь
Не выживут во мне, поверь.
 

   Ролло снял очки и тяжело вздохнул:
   — По мне, так полная белиберда. Ничего не понимаю. Как там у нас дела с одуванчиковым вином? Осталось еще? Краклин, плесни-ка мне пару глотков.
   Наливая вино, белочка высказала предположение:
   — Может быть, мертвец, о котором пишет Фермальда, Седоглуп? Помните, что написано в двух первых строчках? Как думаешь, Пижма?