Джейми Макгвайр. Мое прекрасное несчастье

   – Ох… – У меня загорелись уши.
   – Не стоит смущаться, Гулька. Пить отец бросил, братья повзрослели.
   – Я вовсе не смутилась. – Сначала я теребила выбившиеся пряди, а затем решила распустить волосы и забрать их в новый пучок, чтобы как-то скрасить неловкую паузу.
   – Мне нравится твоя естественность. Девчонки обычно не приходят сюда в таком виде.
   – Меня вынудили прийти. Я не собиралась производить на тебя впечатление, – мрачно сказала я, поняв, что мой план рухнул.
   Трэвис по-мальчишески улыбнулся. Я позволила злости еще больше овладеть мною, надеясь скрыть этим неуверенность. Я не знала, что испытывают рядом с ним другие девушки, но их поведение было очень красноречивым. Вместо беззаботной влюбленности я испытывала головокружение и тошноту. Чем больше Трэвис пытался развеселить меня, тем сильнее я нервничала.
   – Я уже впечатлен, – сказал он. – Обычно я не умоляю девушек зайти ко мне в гости.
   – Не сомневаюсь.
   Я поморщилась. Его самоуверенность выходила за всякие рамки. Он не стыдясь признавал собственную привлекательность, к тому же настолько привык к женскому вниманию, что расценил мое прохладное с ним обращение как глоток свежего воздуха, а не как оскорбление. Придется сменить стратегию.
   Америка включила телик.
   – Сегодня идет хороший фильм. Кому-нибудь интересно, где Бэби Джейн?^[2]
   Трэвис поднялся с дивана.
   – Я собирался где-нибудь поужинать. Ты голодна, Гулька?
   – Я уже поела, – пожала я плечами.
   – Неправда, – сказала Америка прежде, чем поняла свою ошибку. – Э… да, точно, я забыла. Ты ведь съела… пиццу, до того как мы ушли.
   Я поморщилась от ее жалкой попытки сгладить свою вину и посмотрела на Трэвиса, ожидая его реакции.
   Он пересек комнату и открыл дверь.
   – Идем. Ты, наверное, проголодалась.
   – Куда собираешься пойти?
   – Куда захочешь. Можем заехать в пиццерию.
   Я взглянула на свой наряд.
   – Но я не совсем подходяще одета.
   Трэвис бросил на меня оценивающий взгляд и заулыбался.
   – Отлично выглядишь. Пойдем, я умираю с голоду.
   Я поднялась, помахала рукой Америке и последовала по ступенькам за Трэвисом. На парковке я остановилась, с ужасом наблюдая, как он оседлал матово-черный мотоцикл.
   – А… – Я замолчала, пошевелив пальцами в шлепках.
   Трэвис нетерпеливо взглянул на меня.
   – Забирайся скорей. Я поеду медленно.
   – Это что? – спросила я, слишком поздно заметив надпись на бензобаке.
   – «Харлей Найт Род». Любовь всей моей жизни, так что не поцарапай краску, когда будешь забираться.
   – Но я же в шлепках!
   Трэвис глянул на меня так, будто я говорила на незнакомом ему языке.
   – А я в ботинках. Залезай.
   Трэвис надел очки. Зарычал мотор. Я вскарабкалась на мотоцикл и завела руки за спину, ища, за что уцепиться. Пальцы соскользнули с кожаного сиденья на пластиковый корпус задней фары.
   Трэвис взял меня за запястья и положил мои руки себе на талию.
   – Гулька, кроме меня, здесь не за что держаться. Не отпускай. – Он оттолкнулся ногой от земли, и мотоцикл покатился вперед.
   Резко дернув кистью, Трэвис выехал на улицу и помчался как ракета. Выбившиеся пряди волос хлестали мне по лицу. Я вжалась в спину Трэвиса, зная, что если гляну через плечо, то содержимое желудка полезет наружу.
   Около ресторана Трэвис резко затормозил, и как только мотоцикл остановился, я тут же спрыгнула на асфальт и ощутила себя в безопасности.
   – Да ты псих!
   Трэвис усмехнулся, ставя мотоцикл на подножку и слезая с него.
   – Я соблюдал скоростные режимы.
   – Ага, как если бы мы неслись по автомагистрали! – сказала я, распуская волосы и пальцами приводя в порядок взлохмаченные пряди.
   Трэвис смотрел, как я расчесываюсь, отводя волосы от лица, а потом направился к двери, открыл ее и придержал для меня.
   – Голубка, я бы не допустил, чтобы с тобой случилось плохое.
   Я пронеслась мимо и влетела внутрь ресторана. Мои голова и ноги будто жили разными жизнями. Нос тут же заполнился запахами масла и пряностей. Я проследовала за Трэвисом по красному, покрытому крошками ковру до столика в углу, стоявшего вдалеке от студенческих компаний и семеек. Трэвис заказал два пива. Я покрутила головой, наблюдая, как родители уговаривают своих шумных деток съесть что-нибудь, и отворачиваясь от любопытных взглядов студентов «Истерна».
   – Конечно, Трэвис, – сказала официантка, записывая напитки.
   Возвращаясь на кухню, она выглядела слегка взбудораженной из-за его присутствия.
   Я спрятала за уши спутанные волосы, внезапно испытав неловкость за свою внешность.
   – Часто здесь бываешь? – кисло спросила я.
   Трэвис облокотился на стол и устремил на меня взор карих глаз.
   – Давай, Гулька, расскажи про себя. Ты в принципе мужененавистница или только ко мне так относишься?
   – Думаю, только к тебе, – проворчала я.
   Он издал смешок, явно позабавленный моим настроением.
   – Никак не могу раскусить тебя. Ты первая девушка, которая испытывает ко мне отвращение, заметь, до секса. Разговаривая со мной, ты не впадаешь в экстаз и не пытаешься привлечь мое внимание.
   – Я не нарочно. Ты мне просто не нравишься.
   – Будь это так, ты бы здесь не сидела.
   Я непроизвольно перестала хмуриться и вздохнула.
   – Я же не говорю, что ты плохой человек. Мне лишь не нравится быть объектом внимания только потому, что у меня есть вагина, – сказала я, уставившись на крупицы соли, разбросанные по столу.
   Трэвис ухмыльнулся и округлил глаза.
   – Боже! – расхохотался он. – Ты просто убиваешь меня! Решено. Мы обязаны стать друзьями. «Нет» в качестве ответа не принимаю.
   – Стать друзьями я не против, но не пытайся каждые пять секунд залезть ко мне в трусы.
   – Ты не собираешься спать со мной. Усек.
   Я хотела сдержать улыбку, но ничего не получилось.
   Глаза Трэвиса засияли.
   – Обещаю, я даже думать не буду о твоих трусиках… пока ты сама этого не захочешь.
   Я уперлась локтями в стол и подалась вперед.
   – А этого не случится, так что можем дружить.
   Трэвис придвинулся ко мне с озорной улыбкой на губах.
   – Никогда не говори «никогда».
   – Что расскажешь про себя? – спросила я. – Тебя всегда звали Трэвис Мэддокс Бешеный Пес или это только здесь? – Озвучивая его прозвище, я изобразила в воздухе кавычки.
   Впервые за все это время Трэвис выглядел неуверенно и слегка смущенно.
   – Нет. Все начал Адам после моего первого боя.
   Короткие ответы уже бесили меня.
   – И все? Больше ничего о себе не расскажешь?
   – А что ты хочешь узнать?
   – Все, что обычно говорят. Откуда ты, кем хочешь стать, когда повзрослеешь… и все в таком духе.
   – Родился и вырос здесь. Мой профиль – уголовное правосудие.
   Трэвис вздохнул, развернул столовые приборы и положил рядом с тарелкой. За два столика от нас заржали футболисты «Истерна». Трэвис обернулся и напрягся. Причина их смеха явно его задевала.
   – Ты шутишь, – с неверием произнесла я.
   – Нет, я местный, – рассеянно ответил он.
   – Я о твоем профиле. Ты совсем не похож на специалиста по уголовному праву.
   Трэвис свел брови на переносице, опять сосредоточившись на нашем разговоре.
   – Это еще почему?
   Я пристально посмотрела на татуировки, покрывавшие его руки.
   – Ты скорее похож на уголовника, чем на блюстителя закона.
   – Я не встреваю в неприятности… по большей части. Отец был строгий.
   – А мама?
   – Она умерла, когда я был маленьким, – ровным голосом произнес Трэвис.
   – Ой… извини.
   Я тряхнула головой. Его ответ застал меня врасплох.
   Трэвис отмахнулся от моего сочувствия.
   – В отличие от братьев я ее не помню. Мне было всего три года, когда она умерла.
   – Значит, четыре брата? Ну и как ты держал всех в узде? – поддразнила его я.
   – Кто бил сильнее, тот и держал всех в узде. Обычно старшие младших. Томас, близнецы Тэйлор и Тайлер, потом Трентон. С Тэйлором и Таем в комнате лучше было не оставаться. Половине того, что делаю на арене, я научился у них. Трентон был самым мелким, но шустрым. Сейчас только он сможет ударить меня.
   Я покачала головой, представив пятерых Трэвисов, бегающих по дому.
   – И у всех татуировки?
   – Почти. За исключением Томаса. Он генеральный директор рекламного агентства в Калифорнии.
   – А твой отец? Где он?
   – Здесь, в городе. – И Трэвис снова стиснул зубы.
   Футбольная команда его явно раздражала.
   – Над чем они смеются? – указала я на шумный столик.
   Трэвис покачал головой, видимо не желая со мной делиться. Я скрестила руки на груди и нервно заерзала, недоумевая, что могло его так разозлить.
   – Скажи мне.
   – Они смеются, потому что я повел тебя ужинать… для начала. Обычно это не в моих правилах.
   – Для начала? – Когда на моем лице появилось понимание, Трэвис поморщился, а я проворчала, даже не успев подумать: – Я уж боялась, они смеются, потому что увидели меня с тобой в таком виде и думают, будто я собираюсь прыгнуть к тебе в койку.
   – А почему меня не могут увидеть с тобой?
   – Так о чем мы говорили? – спросила я, пытаясь совладать с румянцем.
   – О тебе. Какой профиль у тебя? – спросил он.
   – Э… пока что общая подготовка. Я еще не решила, но склоняюсь к бухучету.
   – И ты не местная, а переехала сюда.
   – Из Уичито. Вместе с Америкой.
   – Канзас? Как же ты здесь-то оказалась?
   Я подцепила этикетку на пивной бутылке.
   – Нам нужно было сбежать.
   – От чего?
   – От моих родителей.
   – Вот как… У Америки тоже проблемы с родителями?
   – Нет, Марк и Пэм замечательные. Можно сказать, они воспитали меня. Америка потащилась за мной, не хотела отпускать одну.
   Трэвис кивнул.
   – А почему «Истерн»?
   – Это допрос с пристрастием? – поинтересовалась я.
   Вопросы из общих превратились в личные, это напрягало.
   Загромыхали стулья, футболисты покинули свои места. Они бросили в нашу сторону последнюю шуточку и вальяжной походкой направились к двери. Как только из-за стола поднялся Трэвис, парни ускорили шаг. Те, что сзади, стали подталкивать идущих впереди, чтобы поскорее смыться. Трэвис опустился, пытаясь перебороть раздражение.
   – Ты собиралась рассказать, почему выбрала «Истерн», – напомнил он.
   – Сложно объяснить, – пожала я плечами. – Просто это показалось мне правильным.
   Трэвис улыбнулся и открыл меню.
   – Понимаю.

Глава 2
Свинья

   За нашим излюбленным столиком появились знакомые лица. Америка села по одну сторону от меня, Финч – по другую, а остальные места занял Шепли со своими «братьями» из «Сигмы Тау». Из-за общего галдежа в столовой ничего слышно не было, к тому же, похоже, опять сломался кондиционер. В воздухе повисли густые запахи жареной пищи и пота, но все присутствующие казались даже более энергичными, чем обычно.
   – Привет, Брэзил, – кивнул Шепли парню, сидящему напротив меня: смуглая кожа, глаза шоколадного цвета, почти скрытые белой бейсболкой футбольной команды университета «Истерн».
   – Жаль, Шеп, что ты не остался с нами после субботней игры. Мне пришлось выпить за тебя бутылочку пива, даже все шесть, – сказал Брэзил с широкой белозубой улыбкой.
   – Польщен. Я ужинал с Мерикой, – ответил Шепли, целуя Америку в макушку.
   – Брэзил, ты сидишь на моем месте.
   Парень повернулся и увидел Трэвиса, стоящего за его спиной.
   Затем он посмотрел на меня и с удивлением спросил:
   – Трэв, так она одна из твоих девчонок?
   – Вовсе нет, – замотала я головой.
   Парень взглянул на Трэвиса, тот в ответ пялился на него. Пожав плечами, Брэзил передвинул свой поднос в конец стола.
   Трэвис улыбнулся мне, усаживаясь напротив.
   – Что-то не так, Гулька?
   – А это что? – спросила я, уставившись на поднос.
   Загадочная еда на тарелке Трэвиса напоминала экспонат музея восковых фигур.
   Трэвис усмехнулся и глотнул воды.
   – В этой столовой ужасные повара. Даже не хочу кри тиковать их кулинарные способности.
   Я не упустила из виду оценивающие взгляды сидящих за столиком. Поведение Трэвиса вызывало всеобщее любопытство. Я подавила улыбку. Надо же, оказалась единственной девушкой, к которой Трэвис подсаживается сам!
   – О-о-о… после обеда тест по биоложке, – застонала Америка.
   – Ты готовилась? – спросила я.
   – Нет, конечно. Мне всю ночь пришлось убеждать своего парня, что ты не станешь спать с Трэвисом.
   Футболисты, сидевшие в конце стола, перестали ржать и прислушались, делая знаки другим студентам. Я сердито глянула на Америку, но та не испытывала угрызений совести, плечом подталкивая Шепли.
   – Черт возьми, Шеп, неужто все так плохо? – спросил Трэвис, бросая в кузена пачку кетчупа.
   Шепли не ответил, а я признательно улыбнулась Трэвису за его попытку отвлечь от меня внимание. Америка похлопала своего парня по спине.
   – Он придет в норму. Ему просто нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что Эбби невосприимчива к твоему обаянию.
   – Я еще даже не пытался очаровать ее, – обиженно фыркнул Трэвис. – Она мой друг.
   Я взглянула на Шепли.
   – Ну что, я же говорила. Тебе не о чем волноваться.
   Шепли увидел в моем взгляде искренность и слегка взбодрился.
   – А ты подготовилась? – спросил меня Трэвис.
   – Сколько бы я ни готовилась, с биологией мне это не поможет. – Я нахмурилась. – Мой мозг не способен постичь ее.
   Трэвис поднялся из-за стола.
   – Идем.
   – Что?
   – Пойдем возьмем твои конспекты. Я помогу тебе подготовиться.
   – Трэвис…
   – Гулька, оторви свой зад от стула. Ты сдашь тест на «отлично».
   Проходя мимо Америки, я дернула за длинную прядь белокурых волос.
   – Увидимся в классе, Мерик.
   – Я займу тебе место, – улыбнулась она. – Мне понадобится любая помощь.
   Трэвис сопроводил меня до комнаты. Я достала методичку, а он открыл учебник и принялся беспощадно гонять меня по вопросам. Затем разъяснил несколько непонятных моментов. Ему с легкостью удавалось растолковывать сложные понятия, превращая их в очевидные.
   – …Тканевые клетки используют митоз для репродукции. Вот здесь наступает этап разных фаз. Они звучат как женское имя: Промета Анатела.
   – Промета Анатела? – засмеялась я.
   – Профаза, метафаза, анафаза и телофаза.
   – Промета Анатела, – повторила я, кивая.
   Трэвис похлопал распечатками по моей голове.
   – Вот. Теперь ты знаешь эту методичку вдоль и поперек.
   – Что ж… посмотрим, – вздохнула я.
   – Я провожу тебя до класса и еще немного поспрашиваю по пути.
   – Но ты не станешь беситься, если я завалю тест? – спросила я, запирая за нами дверь.
   – Гулька, ты его не завалишь. Но нам уже пора готовиться к следующему, – сказал Трэвис, идя со мной к научному корпусу.
   – Как ты собираешься одновременно помогать мне, делать свои уроки, учиться и тренироваться перед боями?
   – Я не тренируюсь, – усмехнулся Трэвис. – Адам звонит мне, говорит, где следующий бой, и я еду туда.
   Я удивленно покачала головой. Трэвис взглянул на распечатки и приготовился задать первый вопрос. Когда мы дошли до класса, то почти успели прогнать методичку по второму кругу.
   – Задай там жару! – улыбнулся Трэвис, передавая мне конспекты и прислоняясь к дверному косяку.
   – Привет, Трэв.
   Я повернулась и увидела долговязого парня, улыбнувшегося Трэвису по пути в класс.
   – Здравствуй, Паркер, – кивнул Трэвис.
   Когда парень посмотрел на меня, его глаза на мгновение засияли.
   – Привет, Эбби, – улыбнулся он.
   – Привет, – ответила я, озадаченная тем, откуда он знает мое имя.
   Я и раньше видела его в классе, но знакомы мы не были. Паркер зашел в аудиторию и перекинулся парой шуток с ребятами, сидящими рядом.
   – Кто он? – спросила я.
   Трэвис пожал плечами, но его лицо заметно напряглось.
   – Паркер Хейс. Один из моих «братьев» по «Сиг Тау».
   – Ты в братстве? – с сомнением спросила я.
   – В «Сигме Тау», как и Шеп. Думал, ты в курсе, – сказал он, глядя мимо меня на Паркера.
   – Ну… «братья» обычно выглядят иначе, – проговорила я, рассматривая татуировки на его предплечьях.
   Трэвис переключился на меня и широко улыбнулся.
   – Отец учился здесь, да и все мои братья в «Сиг Тау». Так что это семейное.
   – Тебя вынудили вступить? – скептически спросила я.
   – Нет. Просто они неплохие ребята, – сказал Трэвис, шелестя моими распечатками. – Лучше иди в класс.
   – Спасибо, что помог, – поблагодарила я, толкая его локтем.
   Мимо продефилировала Америка, и я проследовала за ней до наших мест.
   – Ну и как все прошло? – спросила она.
   – Он неплохой учитель, – пожала я плечами.
   – Только учитель?
   – Еще хороший друг.
   Она явно огорчилась, и я посмеялась над ее скисшей мордашкой.
   Америка мечтала о том, чтобы наши парни были друзьями, а сосед по комнате и кузен в одном флаконе приравнивалось к джекпоту. Когда она решила поехать со мной в «Истерн», то хотела, чтобы мы жили вместе, но я отвергла ее идею в надежде хоть немного расправить крылья. Сначала Америка дулась, а потом принялась думать, с каким другом Шепли меня свести. Внезапный интерес Трэвиса превзошел все ее ожидания.
   Я быстро разделалась с тестом и стала ждать Америку на ступеньках здания. Когда она, потерпев поражение, рухнула рядом со мной, я промолчала, давая ей слово.
   – Это было ужасно! – закричала она.
   – Может, тебе позаниматься с нами? Трэвис действительно классно объясняет.
   Америка застонала и положила голову мне на плечо.
   – От тебя никакой помощи! Могла бы кивнуть мне из вежливости или что-нибудь еще придумать!
   Я повисла на ее шее, и так мы пошли в общагу.
   Всю следующую неделю Трэвис помогал мне с биологией и докладом по истории. Мы вместе приблизились к табло оценок у кабинета профессора Кэмпбелла, и мой студенческий номер оказался третьим сверху.
   – Третий по счету результат в классе! Так держать, Гулька! – сказал Трэвис, обнимая меня.
   Его глаза светились от радости и гордости. Непонятное чувство, какая-то неловкость заставила меня отступить на шаг.
   – Спасибо, Трэв. Без тебя я не справилась бы, – проговорила я, потянув за его футболку.
   Трэвис перебросил меня через плечо, прокладывая путь сквозь толпу студентов.
   – Посторонись! Живей, народ! Дорогу страшно изнуренному мегамозгу этой бедолажки. Она гений!
   Я хихикнула, видя любопытные взгляды одноклассников.
 
   Шли дни, а мы все еще опровергали упорные слухи о наших отношениях. Репутация Трэвиса помогала утихомирить сплетни. За ним не водилось, чтобы он уделял девчонке больше одной ночи, поэтому чем чаще нас видели вместе, тем сильнее остальные верили в наши платонические отношения. Даже при всех разговорах о романе интерес других студенток к Трэвису не угасал.
   На истории он все так же садился со мной, мы обедали вместе в столовой. Очень скоро я поняла, что ошибалась на его счет, и даже стала защищать парня перед теми, кто не знал Трэвиса так, как я.
   Он поставил передо мной на стол баночку апельсинового сока.
   – Не стоило, – сказала я, снимая куртку. – Я сама бы взяла.
   – Что ж, я облегчил тебе жизнь. – У Трэвиса на щеках появились ямочки.
   – Трэвис, она превратила тебя в лакея? – фыркнул Брэзил. – И что дальше? Нарядишь ее в купальник от «Спидо» и будешь обмахивать пальмовой ветвью?
   Трэвис послал парню убийственный взгляд, и я тут же встала на защиту друга:
   – А ты, Брэзил, даже не влезешь в «Спидо». Так что закрой рот.
   – Полегче, Эбби! Я пошутил! – Брэзил поднял руки.
   – Все равно, не говори о нем так, – нахмурилась я.
   На лице Трэвиса отразилось удивление вперемешку с благодарностью.
   – Вот теперь я все повидал, – вставая, сказал он. – За меня только что заступилась девчонка.
   Трэвис бросил на Брэзила предупреждающий взгляд, вышел наружу и присоединился к небольшой группе курильщиков.
   Я старалась не смотреть, как он смеется, болтая с кем-то. Все девчонки изощренно пытались занять место рядом с ним. Америка толкнула меня локтем в бок, когда поняла, что я не слушаю ее.
   – Эбби, куда смотришь?
   – Да так. Никуда я не смотрю.
   Америка подперла рукой подбородок и покачала головой.
   – Они как открытая книга. Посмотри на рыженькую. Она провела по волосам столько же раз, сколько и моргнула. Интересно, Трэвис от этого не устал?
   – Еще как, – кивнул Шепли. – Все считают его подлецом, не понимая, сколько нужно терпения с каждой девушкой, норовящей приручить его. Он и шагу ступить не может, чтобы они не вешались ему на шею. Поверьте, я бы вел себя не так вежливо.
   – Можно подумать, тебе бы это не понравилось, – сказала Америка, целуя своего парня в щеку.
   Трэвис докуривал сигарету, когда я прошла мимо.
   – Гулька, подожди. Я провожу тебя.
   – Трэвис, тебе не обязательно провожать меня на каждую пару. Я сама знаю дорогу.
   Тут же Трэвис отвлекся на длинноволосую брюнетку в короткой юбке. Девушка прошла мимо и улыбнулась ему. Он проследил за ней взглядом и бросил окурок.
   – Гулька, я догоню.
   – Ага, – сказала я, закатывая глаза и наблюдая, как он через мгновение оказывается рядом с брюнеткой.
   Все занятие место Трэвиса пустовало. Меня слегка взбесило, что он не пришел из-за девушки, которую даже не знал. Профессор Чейни отпустил нас раньше положенного, и я быстрым шагом направилась через газон. В три мы договорились встретиться с Финчем, я обещала передать ему конспекты Шерри Кэссиди по музыкальному анализу. Я глянула на часы и ускорила шаг.
   – Эбби?
   Ко мне подбежал Паркер.
   – Мы так и не познакомились, – сказал он, протягивая руку. – Я Паркер Хейс.
   Я пожала ему кисть и улыбнулась.
   – Эбби Эбернати.
   – Я стоял позади, когда ты смотрела оценки теста по биологии. Поздравляю! – Он улыбнулся, пряча руки в карманах.
   – Спасибо. Это Трэвис помог, иначе, поверь, я бы оказалась в самом конце списка.
   – Так вы с ним…
   – Друзья.
   Паркер кивнул и улыбнулся.
   – Он говорил тебе, что на этих выходных вечеринка в «Доме»?
   – В основном мы болтаем о биологии и еде.
   – Похоже на Трэвиса, – засмеялся он.
   У дверей «Морган-холла» Паркер пристально посмотрел на меня своими большими зелеными глазами.
   – Ты просто обязана прийти. Будет весело.
   – Поговорю с Америкой. У нас пока вроде нет никаких планов.
   – Вы с ней в «комплекте»?
   – Летом мы заключили договор: не ходить на вечеринки друг без друга.
   – Умно, – одобрительно кивнул Паркер.
   – Они с Шепом познакомились на сборах, так что я не слишком часто тусуюсь вместе с ней. Мне впервые придется спросить ее разрешения, но думаю, она обрадуется. – Я внутренне поморщилась: много болтаю, да еще призналась, что меня не приглашают на вечеринки.
   – Отлично. Там и увидимся. – Паркер сверкнул лучезарной улыбкой, как модель из каталога одежды «Банана репаблик», с квадратным подбородком и естественным загаром, повернулся и вышел из общаги.
   Я смотрела ему вслед: высокий, гладко выбритый, в идеально отутюженной классической рубашке в тонкую полоску и джинсах. Волнистые светло-русые волосы покачивались в такт его движениям.
   Я закусила губу, польщенная приглашением.
   – А парнишка-то, похоже, в твоем вкусе, – сказал мне на ухо Финч.
   – Симпатичный, правда? – спросила я, не переставая улыбаться.
   – Да, черт побери! Каким только может быть янки в миссионерской позе.
   – Финч! – прикрикнула я, хлопая его по плечу.
   – Ты принесла конспекты Шерри?
   – Да, – ответила я, доставая их из сумки.
   Финч прикурил, зажал сигарету в губах и, щурясь, посмотрел на конспекты.
   – Чертовски круто, – сказал он, пролистывая бумаги, затем свернул их, положил к себе в карман и затянулся. – Хорошая новость: в «Морган-холле» сломались нагреватели. Чтобы смыть похотливый взгляд этого долговязого воздыхателя, тебе понадобится ледяной душ.
   – В общаге отключили горячую воду? – застонала я.
   – По слухам, – сказал Финч, вешая рюкзак на плечо. – Я на алгебру. Передай Мерике, что я просил не забыть про меня на этих выходных.
   – Передам, – проворчала я, сердито глядя на ветхие кирпичные стены общаги.
   Я протопала в свою комнату, с силой толкнула дверь и бросила на пол рюкзак.
   – Горячей воды нет, – пробормотала Кара, сидя со своей стороны стола.
   – Слышала.
   Зажужжал мобильник. Я открыла его и прочитала эсэмэску от Америки, проклинающей нагреватели. Через пару секунд в дверь постучали. Подруга зашла внутрь и плюхнулась ко мне на кровать.
   – Ты можешь в это поверить? Бред какой-то. Мы столько платим и не можем принять горячий душ!
   – Прекрати хныкать, – вздохнула Кара. – Почему бы тебе просто не пожить у своего парня? Ты все равно почти к нему переехала.
   Америка перевела взгляд на Кару.
   – Отличная мысль, Кара. Твоя стервозная натура иногда может пригодиться.
   Кара даже не оторвалась от монитора, совершенно не задетая замечанием Америки.
   Подруга достала мобильник и набрала сообщение с поразительной точностью и скоростью. Телефон тут же чирикнул.
   – Мы поживем у Шепа и Трэвиса, пока не починят нагреватели, – улыбнулась мне Америка.
   – Что? Я не поеду! – закричала я.
   – Конечно поедешь. Какой смысл тебе торчать здесь, замерзая в душе, когда у Трэвиса и Шепа в квартире две ванные комнаты.