Страница:
Не обращая на нее внимания, Элизабет протянула руку мистеру Роуленду.
— Благодарю вас за помощь, мистер Роуленд. Надеюсь, вы понимаете, что я должна спешить. Мне надо позаботиться о каюте на корабле.
— Леди Элизабет, — умолял Роуленд; он тоже поднялся с места. — Прошу вас, леди Элизабет! Подумайте еще раз. Не сомневаюсь, что вы сумеете договориться. Иначе вы многое потеряете. Ваш отец установил для вас необычайно щедрое содержание…
— Содержание, размеры которого зависят от меня, мистер Роуленд. И клянусь Богом, она не получит ни пенни. Запомни, Элизабет, ни единого пенни! — Голос Клариссы прерывался от ярости. — Без меня ты бедней церковной мыши!
Роуленд замолчал. Элизабет поняла, что это сущая правда. «Папа, — с упреком подумала она. — Папа, как ты мог так поступить со мной?» Отец научил ее самостоятельности в мыслях и поступках. Она не нуждалась в наставнике или опекуне, как считала Кларисса.
После минутного раздумья она с легкой улыбкой склонила голову и тихо произнесла:
— Вы ничего не понимаете, Кларисса. Я не нуждаюсь в отцовских деньгах. Я и впрямь очень люблю Лейден-Парк, но моя жизнь — это моя жизнь, и она для меня главное. Лучше мне жить в бедности, чем выйти замуж за нелюбимого человека.
Это была их последняя встреча с Клариссой.
Так Элизабет попрощалась с отцом, попрощалась с Англией… Со всей своей прежней жизнью.
Первое время она сально страдала и не могла смириться с ударом судьбы. Ей казалось, что папа ее предал, поручив Клариссе распоряжаться ее будущим. Но во время долгого путешествия по морю она поняла, что единственная вина папы состояла в чрезмерной доверчивости: он решил, что Кларисса лучше всех позаботится о его дочери.
Все правильно, вновь и вновь повторяла она себе. Она сделала верный выбор. Единственно возможный выбор в данных обстоятельствах.
Потому что выйти замуж по указке Клариссы было для нее невозможно.
Элизабет медленно, глубоко вздохнула. Из мысленного путешествия в прошлое она вернулась в настоящее…
К Натаниелю.
Она закашлялась, почувствовав стеснение и боль в груди, которые мучили ее уже несколько дней подряд. Она рассеянно отмахнулась от этого, считая причиной грустные воспоминания.
Сжимая в руках ридикюль, Элизабет бросила еще один взгляд на особняк. Задумчиво наморщила гладкий лоб. Почти три месяца прошло с тех пор, как они в последний раз виделись с Натаниелем. Обрадуется ли он ее появлению?
Элизабет негромко рассмеялась. Конечно же, обрадуется. Ведь он ее любит. К чему глупые страхи.
Да и страшится она не его, а неясного будущего. И это неудивительно, ведь ее жизнь в последнее время была полна неожиданностей.
И все же она не могла избавиться от навязчивой мысли. Может быть, она несколько поторопилась приехать сюда?
Кучер знал, где находится особняк О'Коннора. Ей следовало найти себе комнату, а об этом лучше всего посоветоваться с Натаниелем. Ее средства были очень ограниченны, ей пришлось продать несколько драгоценностей, чтобы оплатить морское путешествие. Но если все пойдет благополучно, комната ей потребуется всего на одну-две недели. Более всего Элизабет мечтала о скорой свадьбе и надеялась, что Натаниель разделяет ее чувства.
Занятая своими мыслями, Элизабет поправила шляпку и разгладила жакет. После месяца, проведенного на корабле, она казалась себе не слишком опрятной и стеснялась помятого платья. Чуть заметная улыбка приподняла кончики ее губ. Девушка чувствовала себя почти бродяжкой с таким маленьким саквояжем в руке. Она оставила багаж в порту в надежде, что Натаниель пошлет кого-то завтра утром за ее сундуками.
Собрав все свое мужество, Элизабет ступила на кирпичную дорожку, ведущую к дому. Каблуки ее туфель громко застучали по ступеням. Наверху, на площадке перед широкой двустворчатой дверью, она остановилась и протянула тонкую руку в белой перчатке к замысловатому медному дверному молотку. Скрывая волнение, Элизабет решительно постучала в дверь.
Внутри немедленно раздались шаги, и дверь широко отворилась. Сгорбленный человек с седыми бакенбардами, по виду дворецкий, появился на пороге.
Элизабет заставила себя улыбнуться.
— Добрый день, — сказала она любезно. — Это дом мистера О'Коннора?
Дворецкий приподнял мохнатые брови.
— Совершенно верно, мадам.
Улыбка Элизабет потеряла натянутость.
— Прекрасно, Я бы хотела увидеться с мистером О'Коннором, если, конечно, он дома.
Дворецкий скользнул по ней взглядом и явно остался доволен.
— Как мне доложить о вас, мадам?
— Скажите, что это леди Элизабет Стентон. — Ее смех прозвучал несколько натянуто. — Прошу извинить меня за внезапное появление, но мой корабль только сегодня прибыл в гавань. — Она сочла нужным объясниться. — При отъезде из Лондона возникли некоторые затруднения. Я очень спешила и не успела написать мистеру О'Коннору. Возможно, я поторопилась… Мне следовало подождать, но я так хотела вновь его увидеть!
Последовала небольшая пауза.
— Мистер О'Коннор еще не вернулся с верфи, но, думаю, он будет здесь через четверть часа. Вы подождете?
Страхи исчезли.
— Да, конечно.
— Тогда прошу вас, войдите.
Дворецкий отступил, пропуская ее в дом.
Через просторную переднюю он провел Элизабет в большую гостиную, которая сразу понравилась ей своим уютом и красивым убранством.
— Меня зовут Симмонс, мадам. Может быть, вы хотите чаю?
Он держался безупречно учтиво и сдержанно, но в его глазах Элизабет увидела доброту.
— Благодарю вас, Симмонс, — ответила она с улыбкой. — Это будет весьма кстати.
Симмонс слегка поклонился и вышел из комнаты.
Элизабет села в большое мягкое кресло у камина. Очень скоро молоденькая горничная, назвавшаяся Милли, принесла серебряный поднос с чайными принадлежностями. Элизабет налила себе чашку в надежде, что чай ее освежит, но после нескольких глотков почувствовала в груди жар, такой же сильный, как от огня, пылавшего в камине.
Она поднялась с кресла и начала беспокойно расхаживать по комнате. Теперь, когда наступил решающий момент, радость и тревога боролись в ней. Элизабет поймала свое отражение в небольшом квадратном зеркале в резной раме. Два розовых пятна горели у нее на щеках, ярко-зеленые глаза странно блестели. Их блеск показался Элизабет несколько неестественным…
Отражение в зеркале вдруг расплылось, потом вернулось. Элизабет нахмурилась. Ей почему-то стало трудно дышать, но, конечно, причиной всему были нервы.
До ее ушей донесся звук подъехавшего экипажа.
Элизабет птицей подлетела к окну. Сквозь прозрачное кружево занавесок она разглядела высокого стройного человека, шагавшего по дорожке.
Все запело у нее внутри. Это он, это ее Натаниель!
В передней послышались голоса. Чтобы унять дрожь, Элизабет крепко сжала руки. Она была готова закружиться в танце.
Раздались шаги. Симмонс постучал, затем приоткрыл дверь.
— Мадам, хозяин скоро придет.
Элизабет кивнула в ответ. Ее мысли стремительно перескакивали с одного на другое. Удивится ли Натаниель ее приезду? Конечно, удивится. Будет ли доволен? Обязательно! В конце концов он попросил ее выйти за него замуж! Ее блаженству не было предела. Она вздохнула, представив себе, что случится, когда Натаниель войдет в комнату.
Он взглянет на нее с той самой знакомой ей постоянной улыбкой, от которой в его глазах появлялись смешинки. Элизабет сама невольно улыбнулась приятному воспоминанию. Потом… Потом он заключит ее в свои объятия и поцелует, как поцеловал тогда.
С легким скрипом отворилась дверь. На пороге появился мужчина, элегантный, очень высокий, широкий в плечах и с не правдоподобно узкими бедрами. С волосами темнее воронова крыла…
Готовая броситься ему на шею, Элизабет со вздохом изумления остановилась на полпути.
Улыбка застыла на ее лице. Сердце на миг перестало биться. Все смешалось у нее в голове. Ее охватила внезапная слабость, она еле удержалась на ногах. Она замигала, не доверяя своему зрению. Наверное, глаза обманули ее. Не может быть, чтобы это был…
Стоящий перед ней мужчина не был Натаниелем.
Глава 2
— Благодарю вас за помощь, мистер Роуленд. Надеюсь, вы понимаете, что я должна спешить. Мне надо позаботиться о каюте на корабле.
— Леди Элизабет, — умолял Роуленд; он тоже поднялся с места. — Прошу вас, леди Элизабет! Подумайте еще раз. Не сомневаюсь, что вы сумеете договориться. Иначе вы многое потеряете. Ваш отец установил для вас необычайно щедрое содержание…
— Содержание, размеры которого зависят от меня, мистер Роуленд. И клянусь Богом, она не получит ни пенни. Запомни, Элизабет, ни единого пенни! — Голос Клариссы прерывался от ярости. — Без меня ты бедней церковной мыши!
Роуленд замолчал. Элизабет поняла, что это сущая правда. «Папа, — с упреком подумала она. — Папа, как ты мог так поступить со мной?» Отец научил ее самостоятельности в мыслях и поступках. Она не нуждалась в наставнике или опекуне, как считала Кларисса.
После минутного раздумья она с легкой улыбкой склонила голову и тихо произнесла:
— Вы ничего не понимаете, Кларисса. Я не нуждаюсь в отцовских деньгах. Я и впрямь очень люблю Лейден-Парк, но моя жизнь — это моя жизнь, и она для меня главное. Лучше мне жить в бедности, чем выйти замуж за нелюбимого человека.
Это была их последняя встреча с Клариссой.
Так Элизабет попрощалась с отцом, попрощалась с Англией… Со всей своей прежней жизнью.
Первое время она сально страдала и не могла смириться с ударом судьбы. Ей казалось, что папа ее предал, поручив Клариссе распоряжаться ее будущим. Но во время долгого путешествия по морю она поняла, что единственная вина папы состояла в чрезмерной доверчивости: он решил, что Кларисса лучше всех позаботится о его дочери.
Все правильно, вновь и вновь повторяла она себе. Она сделала верный выбор. Единственно возможный выбор в данных обстоятельствах.
Потому что выйти замуж по указке Клариссы было для нее невозможно.
Элизабет медленно, глубоко вздохнула. Из мысленного путешествия в прошлое она вернулась в настоящее…
К Натаниелю.
Она закашлялась, почувствовав стеснение и боль в груди, которые мучили ее уже несколько дней подряд. Она рассеянно отмахнулась от этого, считая причиной грустные воспоминания.
Сжимая в руках ридикюль, Элизабет бросила еще один взгляд на особняк. Задумчиво наморщила гладкий лоб. Почти три месяца прошло с тех пор, как они в последний раз виделись с Натаниелем. Обрадуется ли он ее появлению?
Элизабет негромко рассмеялась. Конечно же, обрадуется. Ведь он ее любит. К чему глупые страхи.
Да и страшится она не его, а неясного будущего. И это неудивительно, ведь ее жизнь в последнее время была полна неожиданностей.
И все же она не могла избавиться от навязчивой мысли. Может быть, она несколько поторопилась приехать сюда?
Кучер знал, где находится особняк О'Коннора. Ей следовало найти себе комнату, а об этом лучше всего посоветоваться с Натаниелем. Ее средства были очень ограниченны, ей пришлось продать несколько драгоценностей, чтобы оплатить морское путешествие. Но если все пойдет благополучно, комната ей потребуется всего на одну-две недели. Более всего Элизабет мечтала о скорой свадьбе и надеялась, что Натаниель разделяет ее чувства.
Занятая своими мыслями, Элизабет поправила шляпку и разгладила жакет. После месяца, проведенного на корабле, она казалась себе не слишком опрятной и стеснялась помятого платья. Чуть заметная улыбка приподняла кончики ее губ. Девушка чувствовала себя почти бродяжкой с таким маленьким саквояжем в руке. Она оставила багаж в порту в надежде, что Натаниель пошлет кого-то завтра утром за ее сундуками.
Собрав все свое мужество, Элизабет ступила на кирпичную дорожку, ведущую к дому. Каблуки ее туфель громко застучали по ступеням. Наверху, на площадке перед широкой двустворчатой дверью, она остановилась и протянула тонкую руку в белой перчатке к замысловатому медному дверному молотку. Скрывая волнение, Элизабет решительно постучала в дверь.
Внутри немедленно раздались шаги, и дверь широко отворилась. Сгорбленный человек с седыми бакенбардами, по виду дворецкий, появился на пороге.
Элизабет заставила себя улыбнуться.
— Добрый день, — сказала она любезно. — Это дом мистера О'Коннора?
Дворецкий приподнял мохнатые брови.
— Совершенно верно, мадам.
Улыбка Элизабет потеряла натянутость.
— Прекрасно, Я бы хотела увидеться с мистером О'Коннором, если, конечно, он дома.
Дворецкий скользнул по ней взглядом и явно остался доволен.
— Как мне доложить о вас, мадам?
— Скажите, что это леди Элизабет Стентон. — Ее смех прозвучал несколько натянуто. — Прошу извинить меня за внезапное появление, но мой корабль только сегодня прибыл в гавань. — Она сочла нужным объясниться. — При отъезде из Лондона возникли некоторые затруднения. Я очень спешила и не успела написать мистеру О'Коннору. Возможно, я поторопилась… Мне следовало подождать, но я так хотела вновь его увидеть!
Последовала небольшая пауза.
— Мистер О'Коннор еще не вернулся с верфи, но, думаю, он будет здесь через четверть часа. Вы подождете?
Страхи исчезли.
— Да, конечно.
— Тогда прошу вас, войдите.
Дворецкий отступил, пропуская ее в дом.
Через просторную переднюю он провел Элизабет в большую гостиную, которая сразу понравилась ей своим уютом и красивым убранством.
— Меня зовут Симмонс, мадам. Может быть, вы хотите чаю?
Он держался безупречно учтиво и сдержанно, но в его глазах Элизабет увидела доброту.
— Благодарю вас, Симмонс, — ответила она с улыбкой. — Это будет весьма кстати.
Симмонс слегка поклонился и вышел из комнаты.
Элизабет села в большое мягкое кресло у камина. Очень скоро молоденькая горничная, назвавшаяся Милли, принесла серебряный поднос с чайными принадлежностями. Элизабет налила себе чашку в надежде, что чай ее освежит, но после нескольких глотков почувствовала в груди жар, такой же сильный, как от огня, пылавшего в камине.
Она поднялась с кресла и начала беспокойно расхаживать по комнате. Теперь, когда наступил решающий момент, радость и тревога боролись в ней. Элизабет поймала свое отражение в небольшом квадратном зеркале в резной раме. Два розовых пятна горели у нее на щеках, ярко-зеленые глаза странно блестели. Их блеск показался Элизабет несколько неестественным…
Отражение в зеркале вдруг расплылось, потом вернулось. Элизабет нахмурилась. Ей почему-то стало трудно дышать, но, конечно, причиной всему были нервы.
До ее ушей донесся звук подъехавшего экипажа.
Элизабет птицей подлетела к окну. Сквозь прозрачное кружево занавесок она разглядела высокого стройного человека, шагавшего по дорожке.
Все запело у нее внутри. Это он, это ее Натаниель!
В передней послышались голоса. Чтобы унять дрожь, Элизабет крепко сжала руки. Она была готова закружиться в танце.
Раздались шаги. Симмонс постучал, затем приоткрыл дверь.
— Мадам, хозяин скоро придет.
Элизабет кивнула в ответ. Ее мысли стремительно перескакивали с одного на другое. Удивится ли Натаниель ее приезду? Конечно, удивится. Будет ли доволен? Обязательно! В конце концов он попросил ее выйти за него замуж! Ее блаженству не было предела. Она вздохнула, представив себе, что случится, когда Натаниель войдет в комнату.
Он взглянет на нее с той самой знакомой ей постоянной улыбкой, от которой в его глазах появлялись смешинки. Элизабет сама невольно улыбнулась приятному воспоминанию. Потом… Потом он заключит ее в свои объятия и поцелует, как поцеловал тогда.
С легким скрипом отворилась дверь. На пороге появился мужчина, элегантный, очень высокий, широкий в плечах и с не правдоподобно узкими бедрами. С волосами темнее воронова крыла…
Готовая броситься ему на шею, Элизабет со вздохом изумления остановилась на полпути.
Улыбка застыла на ее лице. Сердце на миг перестало биться. Все смешалось у нее в голове. Ее охватила внезапная слабость, она еле удержалась на ногах. Она замигала, не доверяя своему зрению. Наверное, глаза обманули ее. Не может быть, чтобы это был…
Стоящий перед ней мужчина не был Натаниелем.
Глава 2
Закончив дела, Морган О'Коннор готов был покинуть банк штата Массачусетс. Как раз в этот момент очень хорошо одетая дама средних лет, вся в кружевах и оборках подошла к дверям банка. Морган с особой любезностью широко отворил перед нею дверь и, отступив назад, приподнял шляпу в знак приветствия.
— — Добрый день, миссис Уинстон.
Дама никак не отозвалась и, шурша юбками, проследовала внутрь банка. Перья на ее шляпе презрительно колыхались, а ледяной взгляд был единственным ответом на его учтивость. Морган приподнял бровь и недоуменно пожал широкими плечами. Слава Богу, сказал он себе с горькой усмешкой, его банкиры не столь разборчивы, как миссис Уинстон.
Напротив, они с нетерпением ждут каждой новой его сделки.
Прежде все было не так, размышлял он, садясь в свой экипаж. Когда он только начинал карабкаться к верхам общества, мало кто стремился помочь ему деньгами. Но пришел день, и все переменилось. И хотя сливки общества не приняли его с распростертыми объятиями, Моргана все же допустили в самые богатые гостиные Бостона и встречали с притворным радушием.
Он наивно решил, что минуло то время, когда цвет бостонского общества считал его ничтожеством, сыном какого-то вечно пьяного владельца трактира. Отбросом. Нищим ирландцем. Но на деле мало что изменилось. Вот и сейчас ему показали, что он не кто иной, как чужак. Отщепенец.
Наконец у него открылись глаза, больше никто не сможет его дурачить.
И хотя Морган даже себе не смел в этом признаться, где-то в глубине души он затаил обиду. Год за годом он упорно и настойчиво шел к цели. Своим трудом заработал то, что многие из так называемой бостонской аристократии получили по праву рождения или по наследству, от отца к сыну. Но если говорить начистоту, городские аристократы были ничуть не лучше Моргана.
Просто они считали, что они лучше.
Щелчком пальцев Морган приказал кучеру трогать. И хотя его губы все еще хранили следы улыбки, взгляд серых глаз был суров и холоден.
Экипаж повернул за угол, и перед ним открылся залив с гребешками волн. Морган не мог оторваться от знакомого пейзажа.
Господи, как он ненавидел жалкий трактир на берегу, где провел свое детство. Но море… Море было его спасением. Оно стало его прибежищем, и, наконец, море подарило ему богатство.
Недобрая улыбка мелькнула на его губах. Вот уже десять лет, как нет отца. И не случайно всего через неделю после похорон он разрушил проклятый трактир. А на том самом месте построил контору компании «Корабельные верфи О'Коннора».
Громкий смех привлек его внимание, и Морган выглянул в окно. Играющая на улице детвора весело махала и кричала что-то кучеру. Ему вдруг пришло в голову, что ребятишкам сильно повезло. Его собственное детство было не таким беззаботным. Радостным и безоблачным оно было у Натаниеля, а он, Морган, выбивался из сил ради этого.
Натаниель… Неизменно его мысли возвращались к брату. И невольно Морган напрягался, словно готовясь к новой битве.
Натаниель, брат, которого он так любил… Предатель, которому он доверил свою жизнь… И свою жену.
Натаниель, такой неотразимый в своем обаянии, горько усмехнулся Морган. Столь неотразимый, что многие были склонны прощать ему грехи.
Многие, но не все.
Губы Моргана вытянулись в узкую полоску. Ему казалось, что в груди его горит темный, страшный огонь. За последние пять лет он мог перечесть по пальцам свои встречи с Натаниелем, но такова была его воля, и на то были свои причины. Морган не мог забыть то, что произошло между ними. Ему и не снилось, что брат способен на предательство… Что он может жестоко ранить его.
Слишком многое разделяло их, чего не забыть и не простить.
Но никогда больше он не позволит брату причинить ему такую глубокую боль.
И женщина никогда больше не заставит его страдать, пусть даже такая прелестная, какой была его жена Амелия.
Еще одна клятва, которую он не нарушит.
Морган беспокойно задвигался на мягких подушках экипажа. Гони прочь мысли о брате, настойчиво убеждал он себя. Потому что думать о брате — это значило думать о ней.
А он не хотел думать ни о ком из них.
И все же, когда экипаж подъехал к дому, два призрака упорно занимали его мысли: мертвая неверная жена и беспутный ненадежный брат. Одна из горничных открыла Моргану дверь, и, кивнув ей, он направился прямиком в кабинет, где налил себе из хрустального графина хорошую порцию бренди. Он покрутил жидкость в бокале, не спуская с него глаз, все в том же мрачном, отвратительном настроении.
Но, созерцая бокал, он точно знал, что пить бренди не станет…
Кто-то постучал в дверь,
Морган хотел оставить стук без внимания, но это ему не удалось.
Дверь чуть приоткрылась, и в комнату заглянул Симмонс.
— Могу я побеспокоить вас, сэр?
Морган помолчал, сжимая в руке бокал с бренди. Он не скрывал недовольства.
— В чем дело?
Дверь широко отворилась, и Симмонс переступил порог.
— Сэр, в гостиной вас ждет леди, она хочет с вами говорить.
— Вот как?
В голосе Моргана прозвучала нотка сарказма. Большинство его посетительниц, минуя гостиную, направлялись прямо в спальню.
Симмонс кивнул.
— Она приехала из Лондона, сэр. — Он чуть запнулся. — Насколько я понял из ее слов, вы ее ожидаете.
— Женщина из Лондона? — переспросил Морган. — Не знаю такой. Видимо, она ошиблась адресом. Пожалуйста, выпроводите ее, Симмонс.
— Прошу прощения, сэр, но мне кажется, вы Должны ее принять. Она очень взволнована. Говорит, у нее не было времени, чтобы известить вас о своем приезде.
Морган нахмурился.
— Ее имя Элизабет Стентон, — поспешно добавил Симмонс. — Леди Элизабет Стентон.
Ответ Моргана был резким и коротким:
— Это имя мне ничего не говорит, Симмонс. Повторяю, она ошиблась.
Симмонс молчал и не двигался с места. Он прочистил горло и пожал плечами.
Морган поморщился. Симмонс иногда бывал страшно упрям. Но еще настойчивей была посетительница в гостиной. Некая леди Элизабет Стентон. Он представил себе толстую, почти квадратную, непривлекательную матрону. Чего еще ожидать от женщины с таким именем? Вот напасть. Что же теперь делать? Что этой женщине от него надо? Обычно Симмонс хорошо разбирался в ситуации, и раз он так упорствует…
Морган со стуком поставил бокал на стол.
— Хорошо, — пробормотал он. — Я ее приму. Через секунду он уже был в гостиной и увидел посетительницу.
Господи, как он ошибался. Ни следа неряшливой матроны, вместо нее у зеркала стояла стройная девушка в модном сером платье. Она повернулась к нему лицом. Вот так сюрприз, невольно подумал Морган…
И для нее тоже.
Он совершенно не ожидал, что произведет такое впечатление. Ее большие зеленые глаза раскрылись еще шире, а на лице появилась растерянность, смешанная с явным разочарованием. При всем своем раздражении Морган невольно внутренне усмехнулся. Их взгляды встретились.
— Боже праведный, — вырвалось у нее. — Кто вы такой?
Морган изумленно приподнял бровь.
— Симмонс известил меня, что вы желаете меня видеть.
— Кого — вас? Да я вас совсем не знаю!
— То же самое могу сказать и я, — холодно отозвался Морган. — Но это вы явились ко мне в дом. Отсюда я делаю вывод, что у вас есть на то причина. Признаюсь, я сгораю от любопытства и хочу узнать, в чем же она состоит.
Женщина все так же не могла отвести от него глаз. Морган даже подумал, что он кажется ей дьяволом во плоти.
— Тут какое-то недоразумение, — наконец не уверенно произнесла она. — Мне сказали, что это Дом мистера О'Коннора.
— И они не ошиблись.
Она смотрела на него, как если бы он явился с того света.
— Нет, вы меня не понимаете. Я ищу владельца Компании «Корабельные верфи О'Коннора».
Морган заложил руки за спину. Он не мог удержаться от легкой улыбки.
— Он перед вами, мадам.
— Нет. Нет, этого не может быть. — Еще мгновение, и незнакомка разрыдалась бы. — Я… Я приехала из самого Лондона! Я не могу вернуться обратно, не могу! Мне необходимо найти Натаниеля О'Коннора.
Улыбка исчезла с лица Моргана. Все разъяснилось и встало на свои места. Он сочувственно сказал:
— Боюсь, вы его не найдете. Насколько мне известно, его нет в Бостоне.
Ее пальцы нервно сжали ручки ридикюля.
— Вы его знаете? Вы знаете Натаниеля? Морган печально рассмеялся.
— Да. Я его прекрасно знаю. Он мой брат.
Она заметно побледнела. Губы беззвучно приоткрылись. Затем неожиданно, прежде чем Морган успел что-либо сказать, она пошатнулась и в глубоком обмороке стала падать лицом вниз.
Хорошо еще, что Морган быстро оценил ситуацию и подхватил девушку, когда ее голова уже почти коснулась пола. Он взял ее на руки и отнес на ближайший диван.
— Господи, — пробормотал он. — Этого еще не хватало!
Сначала Морган решил, что обморок — это не более чем притворство, женская хитрость. Сдерживая нетерпение, он сел рядом на диван и легонько похлопал девушку сначала по одной, а затем по другой щеке, ожидая, что она выразит свое негодование громким криком.
Девушка оставалась абсолютно недвижима.
Морган нахмурился. Может, у нее слишком туго зашнурован корсет? И почему женщины носят подобные доспехи? Для мужчины, цель которого как можно скорее освободить женщину от одежд, корсет был лишним, ненужным препятствием. Повернув ее на бок, Морган ловко расстегнул множество крючков на спине и, проникнув внутрь, ослабил шнуровку…
Вновь безрезультатно.
Только тогда он внезапно почувствовал сильный жар, исходивший от ее тела и ощутимый даже через плотный шелк платья. Что же с ней в конце концов происходит? Он прижал к ее щеке тыльную сторону ладони. И сердито выругался. Какой же он идиот! Девушка пылала от жара!
Она застонала. Морган схватил ее за плечи и слегка потряс, одновременно припоминая ее имя.
— Элизабет! Элизабет, очнитесь! Вам плохо, милая?
Она медленно открыла непонимающие, остекленевшие от боли глаза.
— Элизабет, скажите мне, — допытывался он, — где у вас болит?
Ее пальцы неуверенно коснулись лба.
— Вот тут, — прошептала она чуть слышно.
— А еще где?
Ее рука потянулась к груди.
— Здесь тоже. — Слова стоили ей неимоверных усилий. — Мне… Мне больно дышать.
Она повернула набок голову и прикрыла глаза трепещущими ресницами. Зашлась сухим надрывным кашлем. Морган понял, что она вновь потеряла сознание.
На этот раз он даже обрадовался, потому что гостья наверняка ужаснулась бы его последующим действиям. Он стянул вниз корсаж платья, обнажив белые матовые плечи, и, нагнувшись, прижался ухом к ее груди. Дыхание было тяжелым и хриплым, воздух со свистом входил в легкие и выходил из них.
Морган чертыхнулся. Вскочил на ноги.
— Симмонс! — закричал он. — Пошлите кого-нибудь за Стивеном! Эта женщина больна!
Час спустя друг Моргана доктор Стивен Маркс уже стоял у постели, куда уложили больную. Это был невысокий, но широкоплечий человек, чья добрая улыбка и теплота во взгляде свидетельствовали об отзывчивом характере.
Он отошел от кровати и обратился к Моргану, который, скрестив на груди сильные руки, молча наблюдал за всеми его действиями.
— Ты говоришь, она приехала из Лондона? Морган кивнул.
— По крайней мере так она сказала Симмонсу, — коротко подтвердил он.
— Все ясно, у нее воспаление легких, — объявил Стивен. — Возможно, от холодного морского воздуха. Но она молода и по виду здорова, так что это козырь в ее пользу. Сейчас главное сбить жар и вылечить лихорадку. — Стивен сложил в саквояж инструменты и шутливо продолжил:
— Должен заметить, Морган, она несколько отличается от твоих обычных красавиц.
Морган сделал недовольную гримасу.
— Нечего гадать, — сухо отозвался он. — Она приехала сюда совсем не из-за меня.
— Тогда из-за кого же? Наступило минутное молчание.
— Из-за Натаниеля.
Глаза Стивена стали серьезными.
— Хотел бы я знать, зачем женщине из Англии потребовался Натаниелъ?
— Именно это меня и интересует, — мрачно подтвердил Морган, — Но этого мало. Симмонс сказал, что она представилась как леди Элизабет Стентон.
Темные брови Стивена взметнулись вверх.
— Сливки английского общества?
— Видимо, так. — Морган перевел взгляд на Фигуру на кровати. — Мы ее спросим, как только она придет в себя, ладно?
Стивен промолчал, внимательно глядя на друга. А где же Натаниель? — наконец спросил он. Лицо Моргана посуровело, и он ответил прямо и без обиняков:
— Мы оба знаем, что меня мало тревожит вопрос о его местопребывании. Мы с ним не виделись уже несколько месяцев, и меня это не волнует. — Морган кивнул в сторону девушки. — Как ты думаешь, она выздоровеет?
— Мне кажется, да. — Стивен задумался. — Но на ноги она встанет, пожалуй, только через месяц.
Он рассмеялся, увидев огорченное лицо Моргана. Надев сюртук, Стивен продолжал;
— Тебе следует свыкнуться с тем, что она немного погостит в твоем доме.
«Только этого мне недоставало», — мрачно подумал Морган.
Стивен направился было к двери, но вдруг остановился.
— У меня есть одна идея. Что если я на время пришлю к тебе свою экономку Маргарет? Она прекрасная сиделка, и к тому же это предотвратит ненужные сплетни, если кто узнает, что у тебя живет молодая девушка. Зачем тебе лишний раз привлекать к себе внимание?
Морган ухмыльнулся.
— В этом нет необходимости. Меньше всего на свете меня заботит моя репутация. Она и без того достаточно запятнана.
Стивен взялся за ручку двери, и Морган двинулся к нему, но тот остановил его движением руки.
— Не надо, дружище, я знаю дорогу.
Морган остался один, наедине со своей незваной гостьей. Он подошел к кровати и посмотрел на девушку. Ее профиль казался высеченным из мрамора, такой она была неподвижной и бледной. Опущенные реки — чуть розоватые, почти прозрачные. Тем неожиданней была чернота ресниц, лежавших на щеках. Узкие брови кокетливо изгибались.
Но особо его внимание привлекла ее кожа, удивительно гладкая и нежная. Ему вдруг захотелось прикоснуться к щеке девушки, чтобы проверить, так ли она мягка и шелковиста, как кажется.
Девушка… Почему он так мысленно называет ее? Почему упорствует? Вряд ли это соответствует действительности. Возможно, причиной тому было беззащитное, растерянное выражение ее лица, когда он предстал перед ней вместо Натаниеля, хотя вряд ли она такая уж юная. Он дал ей на вид двадцать с небольшим.
Его взгляд спустился ниже и задержался на высокой груди, приподнявшей атласное одеяло. Еще до прихода Стивена он снял с нее корсет и нижние юбки. На ней оставалась одна рубашка. И хотя незнакомка была высокой и стройной, ее тело было округлым, зрелым и женственным. При всей своей беспристрастности Морган ощущал исходивший от нее теплый поток чувственности.
Да, что есть, то есть, она хороша собой. Если, конечно, вы любитель блондинок, а Морган не относил себя к таковым. Он находил их вялыми и бесцветными во всех отношениях.
Девушка зашевелилась, заметалась по подушке. Морган склонился над ней, чтобы поймать дуновение, звук, еле слетевший с ее губ… А может быть, слово?
Это было имя. Натаниель.
Морган выпрямился. Резко отвернулся, охваченный невеселыми мыслями. Кем бы ни была эта женщина, он не желал ее присутствия в своем доме. Но факт оставался фактом, он не мог от нее избавиться, как не мог избавиться от пробуждаемых ею тяжелых воспоминаний.
Конечно же, он позаботится о том, чтобы обеспечить ей наилучший уход. Если повезет, она быстро выздоровеет, и тогда, как только она станет на ноги, он укажет ей на дверь.
Девушка застонала, и Морган, позабыв о своих твердых намерениях, бросился к кровати. Ее пальцы вцепились в одеяло, и что-то блеснуло на ее руке. Морган присмотрелся.
Золотое кольцо украшало средний палец ее левой руки.
Невольное проклятие сорвалось с губ Моргана. Вот это номер! Что еще натворил Натаниель? Морган не хотел верить «своим глазам. Брат вечно попадал в истории. Неужели в придачу ко всему он еще и женился!
« Проклятие «, — вновь и вновь повторял Морган в приступе вспыхнувшей ярости. Что привело сюда Элизабет Стентон? Что ее связывает с Натаниелем?
Морган догадывался, что ответ вряд ли его обрадует.
Следующие несколько дней прошли для Элизабет как в тумане, она страдала от боли и не понимала, где находится. И все же где-то в темных глубинах ее сознания родилась догадка, что она тяжело больна. Все ее тело пылало от жара, голова разламывалась на части и дыхание с хрипом вырывалось из груди. Она смутно понимала, что мечется по кровати и стонет; что чей-то незнакомый голос уговаривает ее выпить хотя бы капельку воды. Часто кто-то прикладывал руку к ее голове, протирал грудь и плечи прохладным влажным полотенцем. Кругом звучал целый хор голосов.
Но однажды Элизабет увидела, как яркие солнечные лучи проникают через окно в ногах ее кровати. Медленно к ней возвращалось сознание. Она попыталась повернуть голову, чтобы спрятаться от слепящего блеска, но безуспешно. Элизабет слышала отдаленный шум голосов. Значит, она была не одна. Что-то показалось ей странным: и в Лондоне, и в Хейден-Парке окно в ее комнате находилось сбоку от кровати.
— — Добрый день, миссис Уинстон.
Дама никак не отозвалась и, шурша юбками, проследовала внутрь банка. Перья на ее шляпе презрительно колыхались, а ледяной взгляд был единственным ответом на его учтивость. Морган приподнял бровь и недоуменно пожал широкими плечами. Слава Богу, сказал он себе с горькой усмешкой, его банкиры не столь разборчивы, как миссис Уинстон.
Напротив, они с нетерпением ждут каждой новой его сделки.
Прежде все было не так, размышлял он, садясь в свой экипаж. Когда он только начинал карабкаться к верхам общества, мало кто стремился помочь ему деньгами. Но пришел день, и все переменилось. И хотя сливки общества не приняли его с распростертыми объятиями, Моргана все же допустили в самые богатые гостиные Бостона и встречали с притворным радушием.
Он наивно решил, что минуло то время, когда цвет бостонского общества считал его ничтожеством, сыном какого-то вечно пьяного владельца трактира. Отбросом. Нищим ирландцем. Но на деле мало что изменилось. Вот и сейчас ему показали, что он не кто иной, как чужак. Отщепенец.
Наконец у него открылись глаза, больше никто не сможет его дурачить.
И хотя Морган даже себе не смел в этом признаться, где-то в глубине души он затаил обиду. Год за годом он упорно и настойчиво шел к цели. Своим трудом заработал то, что многие из так называемой бостонской аристократии получили по праву рождения или по наследству, от отца к сыну. Но если говорить начистоту, городские аристократы были ничуть не лучше Моргана.
Просто они считали, что они лучше.
Щелчком пальцев Морган приказал кучеру трогать. И хотя его губы все еще хранили следы улыбки, взгляд серых глаз был суров и холоден.
Экипаж повернул за угол, и перед ним открылся залив с гребешками волн. Морган не мог оторваться от знакомого пейзажа.
Господи, как он ненавидел жалкий трактир на берегу, где провел свое детство. Но море… Море было его спасением. Оно стало его прибежищем, и, наконец, море подарило ему богатство.
Недобрая улыбка мелькнула на его губах. Вот уже десять лет, как нет отца. И не случайно всего через неделю после похорон он разрушил проклятый трактир. А на том самом месте построил контору компании «Корабельные верфи О'Коннора».
Громкий смех привлек его внимание, и Морган выглянул в окно. Играющая на улице детвора весело махала и кричала что-то кучеру. Ему вдруг пришло в голову, что ребятишкам сильно повезло. Его собственное детство было не таким беззаботным. Радостным и безоблачным оно было у Натаниеля, а он, Морган, выбивался из сил ради этого.
Натаниель… Неизменно его мысли возвращались к брату. И невольно Морган напрягался, словно готовясь к новой битве.
Натаниель, брат, которого он так любил… Предатель, которому он доверил свою жизнь… И свою жену.
Натаниель, такой неотразимый в своем обаянии, горько усмехнулся Морган. Столь неотразимый, что многие были склонны прощать ему грехи.
Многие, но не все.
Губы Моргана вытянулись в узкую полоску. Ему казалось, что в груди его горит темный, страшный огонь. За последние пять лет он мог перечесть по пальцам свои встречи с Натаниелем, но такова была его воля, и на то были свои причины. Морган не мог забыть то, что произошло между ними. Ему и не снилось, что брат способен на предательство… Что он может жестоко ранить его.
Слишком многое разделяло их, чего не забыть и не простить.
Но никогда больше он не позволит брату причинить ему такую глубокую боль.
И женщина никогда больше не заставит его страдать, пусть даже такая прелестная, какой была его жена Амелия.
Еще одна клятва, которую он не нарушит.
Морган беспокойно задвигался на мягких подушках экипажа. Гони прочь мысли о брате, настойчиво убеждал он себя. Потому что думать о брате — это значило думать о ней.
А он не хотел думать ни о ком из них.
И все же, когда экипаж подъехал к дому, два призрака упорно занимали его мысли: мертвая неверная жена и беспутный ненадежный брат. Одна из горничных открыла Моргану дверь, и, кивнув ей, он направился прямиком в кабинет, где налил себе из хрустального графина хорошую порцию бренди. Он покрутил жидкость в бокале, не спуская с него глаз, все в том же мрачном, отвратительном настроении.
Но, созерцая бокал, он точно знал, что пить бренди не станет…
Кто-то постучал в дверь,
Морган хотел оставить стук без внимания, но это ему не удалось.
Дверь чуть приоткрылась, и в комнату заглянул Симмонс.
— Могу я побеспокоить вас, сэр?
Морган помолчал, сжимая в руке бокал с бренди. Он не скрывал недовольства.
— В чем дело?
Дверь широко отворилась, и Симмонс переступил порог.
— Сэр, в гостиной вас ждет леди, она хочет с вами говорить.
— Вот как?
В голосе Моргана прозвучала нотка сарказма. Большинство его посетительниц, минуя гостиную, направлялись прямо в спальню.
Симмонс кивнул.
— Она приехала из Лондона, сэр. — Он чуть запнулся. — Насколько я понял из ее слов, вы ее ожидаете.
— Женщина из Лондона? — переспросил Морган. — Не знаю такой. Видимо, она ошиблась адресом. Пожалуйста, выпроводите ее, Симмонс.
— Прошу прощения, сэр, но мне кажется, вы Должны ее принять. Она очень взволнована. Говорит, у нее не было времени, чтобы известить вас о своем приезде.
Морган нахмурился.
— Ее имя Элизабет Стентон, — поспешно добавил Симмонс. — Леди Элизабет Стентон.
Ответ Моргана был резким и коротким:
— Это имя мне ничего не говорит, Симмонс. Повторяю, она ошиблась.
Симмонс молчал и не двигался с места. Он прочистил горло и пожал плечами.
Морган поморщился. Симмонс иногда бывал страшно упрям. Но еще настойчивей была посетительница в гостиной. Некая леди Элизабет Стентон. Он представил себе толстую, почти квадратную, непривлекательную матрону. Чего еще ожидать от женщины с таким именем? Вот напасть. Что же теперь делать? Что этой женщине от него надо? Обычно Симмонс хорошо разбирался в ситуации, и раз он так упорствует…
Морган со стуком поставил бокал на стол.
— Хорошо, — пробормотал он. — Я ее приму. Через секунду он уже был в гостиной и увидел посетительницу.
Господи, как он ошибался. Ни следа неряшливой матроны, вместо нее у зеркала стояла стройная девушка в модном сером платье. Она повернулась к нему лицом. Вот так сюрприз, невольно подумал Морган…
И для нее тоже.
Он совершенно не ожидал, что произведет такое впечатление. Ее большие зеленые глаза раскрылись еще шире, а на лице появилась растерянность, смешанная с явным разочарованием. При всем своем раздражении Морган невольно внутренне усмехнулся. Их взгляды встретились.
— Боже праведный, — вырвалось у нее. — Кто вы такой?
Морган изумленно приподнял бровь.
— Симмонс известил меня, что вы желаете меня видеть.
— Кого — вас? Да я вас совсем не знаю!
— То же самое могу сказать и я, — холодно отозвался Морган. — Но это вы явились ко мне в дом. Отсюда я делаю вывод, что у вас есть на то причина. Признаюсь, я сгораю от любопытства и хочу узнать, в чем же она состоит.
Женщина все так же не могла отвести от него глаз. Морган даже подумал, что он кажется ей дьяволом во плоти.
— Тут какое-то недоразумение, — наконец не уверенно произнесла она. — Мне сказали, что это Дом мистера О'Коннора.
— И они не ошиблись.
Она смотрела на него, как если бы он явился с того света.
— Нет, вы меня не понимаете. Я ищу владельца Компании «Корабельные верфи О'Коннора».
Морган заложил руки за спину. Он не мог удержаться от легкой улыбки.
— Он перед вами, мадам.
— Нет. Нет, этого не может быть. — Еще мгновение, и незнакомка разрыдалась бы. — Я… Я приехала из самого Лондона! Я не могу вернуться обратно, не могу! Мне необходимо найти Натаниеля О'Коннора.
Улыбка исчезла с лица Моргана. Все разъяснилось и встало на свои места. Он сочувственно сказал:
— Боюсь, вы его не найдете. Насколько мне известно, его нет в Бостоне.
Ее пальцы нервно сжали ручки ридикюля.
— Вы его знаете? Вы знаете Натаниеля? Морган печально рассмеялся.
— Да. Я его прекрасно знаю. Он мой брат.
Она заметно побледнела. Губы беззвучно приоткрылись. Затем неожиданно, прежде чем Морган успел что-либо сказать, она пошатнулась и в глубоком обмороке стала падать лицом вниз.
Хорошо еще, что Морган быстро оценил ситуацию и подхватил девушку, когда ее голова уже почти коснулась пола. Он взял ее на руки и отнес на ближайший диван.
— Господи, — пробормотал он. — Этого еще не хватало!
Сначала Морган решил, что обморок — это не более чем притворство, женская хитрость. Сдерживая нетерпение, он сел рядом на диван и легонько похлопал девушку сначала по одной, а затем по другой щеке, ожидая, что она выразит свое негодование громким криком.
Девушка оставалась абсолютно недвижима.
Морган нахмурился. Может, у нее слишком туго зашнурован корсет? И почему женщины носят подобные доспехи? Для мужчины, цель которого как можно скорее освободить женщину от одежд, корсет был лишним, ненужным препятствием. Повернув ее на бок, Морган ловко расстегнул множество крючков на спине и, проникнув внутрь, ослабил шнуровку…
Вновь безрезультатно.
Только тогда он внезапно почувствовал сильный жар, исходивший от ее тела и ощутимый даже через плотный шелк платья. Что же с ней в конце концов происходит? Он прижал к ее щеке тыльную сторону ладони. И сердито выругался. Какой же он идиот! Девушка пылала от жара!
Она застонала. Морган схватил ее за плечи и слегка потряс, одновременно припоминая ее имя.
— Элизабет! Элизабет, очнитесь! Вам плохо, милая?
Она медленно открыла непонимающие, остекленевшие от боли глаза.
— Элизабет, скажите мне, — допытывался он, — где у вас болит?
Ее пальцы неуверенно коснулись лба.
— Вот тут, — прошептала она чуть слышно.
— А еще где?
Ее рука потянулась к груди.
— Здесь тоже. — Слова стоили ей неимоверных усилий. — Мне… Мне больно дышать.
Она повернула набок голову и прикрыла глаза трепещущими ресницами. Зашлась сухим надрывным кашлем. Морган понял, что она вновь потеряла сознание.
На этот раз он даже обрадовался, потому что гостья наверняка ужаснулась бы его последующим действиям. Он стянул вниз корсаж платья, обнажив белые матовые плечи, и, нагнувшись, прижался ухом к ее груди. Дыхание было тяжелым и хриплым, воздух со свистом входил в легкие и выходил из них.
Морган чертыхнулся. Вскочил на ноги.
— Симмонс! — закричал он. — Пошлите кого-нибудь за Стивеном! Эта женщина больна!
Час спустя друг Моргана доктор Стивен Маркс уже стоял у постели, куда уложили больную. Это был невысокий, но широкоплечий человек, чья добрая улыбка и теплота во взгляде свидетельствовали об отзывчивом характере.
Он отошел от кровати и обратился к Моргану, который, скрестив на груди сильные руки, молча наблюдал за всеми его действиями.
— Ты говоришь, она приехала из Лондона? Морган кивнул.
— По крайней мере так она сказала Симмонсу, — коротко подтвердил он.
— Все ясно, у нее воспаление легких, — объявил Стивен. — Возможно, от холодного морского воздуха. Но она молода и по виду здорова, так что это козырь в ее пользу. Сейчас главное сбить жар и вылечить лихорадку. — Стивен сложил в саквояж инструменты и шутливо продолжил:
— Должен заметить, Морган, она несколько отличается от твоих обычных красавиц.
Морган сделал недовольную гримасу.
— Нечего гадать, — сухо отозвался он. — Она приехала сюда совсем не из-за меня.
— Тогда из-за кого же? Наступило минутное молчание.
— Из-за Натаниеля.
Глаза Стивена стали серьезными.
— Хотел бы я знать, зачем женщине из Англии потребовался Натаниелъ?
— Именно это меня и интересует, — мрачно подтвердил Морган, — Но этого мало. Симмонс сказал, что она представилась как леди Элизабет Стентон.
Темные брови Стивена взметнулись вверх.
— Сливки английского общества?
— Видимо, так. — Морган перевел взгляд на Фигуру на кровати. — Мы ее спросим, как только она придет в себя, ладно?
Стивен промолчал, внимательно глядя на друга. А где же Натаниель? — наконец спросил он. Лицо Моргана посуровело, и он ответил прямо и без обиняков:
— Мы оба знаем, что меня мало тревожит вопрос о его местопребывании. Мы с ним не виделись уже несколько месяцев, и меня это не волнует. — Морган кивнул в сторону девушки. — Как ты думаешь, она выздоровеет?
— Мне кажется, да. — Стивен задумался. — Но на ноги она встанет, пожалуй, только через месяц.
Он рассмеялся, увидев огорченное лицо Моргана. Надев сюртук, Стивен продолжал;
— Тебе следует свыкнуться с тем, что она немного погостит в твоем доме.
«Только этого мне недоставало», — мрачно подумал Морган.
Стивен направился было к двери, но вдруг остановился.
— У меня есть одна идея. Что если я на время пришлю к тебе свою экономку Маргарет? Она прекрасная сиделка, и к тому же это предотвратит ненужные сплетни, если кто узнает, что у тебя живет молодая девушка. Зачем тебе лишний раз привлекать к себе внимание?
Морган ухмыльнулся.
— В этом нет необходимости. Меньше всего на свете меня заботит моя репутация. Она и без того достаточно запятнана.
Стивен взялся за ручку двери, и Морган двинулся к нему, но тот остановил его движением руки.
— Не надо, дружище, я знаю дорогу.
Морган остался один, наедине со своей незваной гостьей. Он подошел к кровати и посмотрел на девушку. Ее профиль казался высеченным из мрамора, такой она была неподвижной и бледной. Опущенные реки — чуть розоватые, почти прозрачные. Тем неожиданней была чернота ресниц, лежавших на щеках. Узкие брови кокетливо изгибались.
Но особо его внимание привлекла ее кожа, удивительно гладкая и нежная. Ему вдруг захотелось прикоснуться к щеке девушки, чтобы проверить, так ли она мягка и шелковиста, как кажется.
Девушка… Почему он так мысленно называет ее? Почему упорствует? Вряд ли это соответствует действительности. Возможно, причиной тому было беззащитное, растерянное выражение ее лица, когда он предстал перед ней вместо Натаниеля, хотя вряд ли она такая уж юная. Он дал ей на вид двадцать с небольшим.
Его взгляд спустился ниже и задержался на высокой груди, приподнявшей атласное одеяло. Еще до прихода Стивена он снял с нее корсет и нижние юбки. На ней оставалась одна рубашка. И хотя незнакомка была высокой и стройной, ее тело было округлым, зрелым и женственным. При всей своей беспристрастности Морган ощущал исходивший от нее теплый поток чувственности.
Да, что есть, то есть, она хороша собой. Если, конечно, вы любитель блондинок, а Морган не относил себя к таковым. Он находил их вялыми и бесцветными во всех отношениях.
Девушка зашевелилась, заметалась по подушке. Морган склонился над ней, чтобы поймать дуновение, звук, еле слетевший с ее губ… А может быть, слово?
Это было имя. Натаниель.
Морган выпрямился. Резко отвернулся, охваченный невеселыми мыслями. Кем бы ни была эта женщина, он не желал ее присутствия в своем доме. Но факт оставался фактом, он не мог от нее избавиться, как не мог избавиться от пробуждаемых ею тяжелых воспоминаний.
Конечно же, он позаботится о том, чтобы обеспечить ей наилучший уход. Если повезет, она быстро выздоровеет, и тогда, как только она станет на ноги, он укажет ей на дверь.
Девушка застонала, и Морган, позабыв о своих твердых намерениях, бросился к кровати. Ее пальцы вцепились в одеяло, и что-то блеснуло на ее руке. Морган присмотрелся.
Золотое кольцо украшало средний палец ее левой руки.
Невольное проклятие сорвалось с губ Моргана. Вот это номер! Что еще натворил Натаниель? Морган не хотел верить «своим глазам. Брат вечно попадал в истории. Неужели в придачу ко всему он еще и женился!
« Проклятие «, — вновь и вновь повторял Морган в приступе вспыхнувшей ярости. Что привело сюда Элизабет Стентон? Что ее связывает с Натаниелем?
Морган догадывался, что ответ вряд ли его обрадует.
Следующие несколько дней прошли для Элизабет как в тумане, она страдала от боли и не понимала, где находится. И все же где-то в темных глубинах ее сознания родилась догадка, что она тяжело больна. Все ее тело пылало от жара, голова разламывалась на части и дыхание с хрипом вырывалось из груди. Она смутно понимала, что мечется по кровати и стонет; что чей-то незнакомый голос уговаривает ее выпить хотя бы капельку воды. Часто кто-то прикладывал руку к ее голове, протирал грудь и плечи прохладным влажным полотенцем. Кругом звучал целый хор голосов.
Но однажды Элизабет увидела, как яркие солнечные лучи проникают через окно в ногах ее кровати. Медленно к ней возвращалось сознание. Она попыталась повернуть голову, чтобы спрятаться от слепящего блеска, но безуспешно. Элизабет слышала отдаленный шум голосов. Значит, она была не одна. Что-то показалось ей странным: и в Лондоне, и в Хейден-Парке окно в ее комнате находилось сбоку от кровати.