Кит не знал, дойдут ли его мольбы до высших сил, но он точно знал одно: он выполнит свою миссию независимо от того, помогут ему боги или нет. Нахлестывая лошадь, он мрачно думал: «Брук Гревиль зажился на этом свете».
   Однако на протяжении всей этой бешеной скачки больше всего его терзала неизвестность. Кит не знал ничего о судьбе Анджелы и… его ребенка. Каждая минута казалась ему часом, каждая миля — бесконечной дорогой в никуда. Он должен спасти ее! Их совместная жизнь только начинается. Они обсуждали, как назовут своих детей, какой будет их семья, они строили планы на Рождество — первый из многих праздников, которые им предстоит счастливо встретить всем вместе. Кит никогда не предполагал, что можно любить с такой неистовой силой. Но именно так он любил Анджелу.
   На секунды его глаза застили слезы, и он утратил способность видеть. «Какого черта они не построили железно-дорожную ветку к этому чертовому городишке!» — со злостью подумал Кит. Если бы сюда можно было доехать на поезде, Анджеле пришлось бы страдать на три часа меньше.
   В то время как Кит без устали скакал по направлению к Уикему, Альфреда Хейвершэма поднял с постели какой-то грубый бесцеремонный верзила. После того, как раздался громкий стук, слуга открыл дверь, вошедший отшвырнул его в сторону и, поднявшись по лестнице, вломился в спальню, до полусмерти перепугав и самого нотариуса, и его жену.
   — Граф хочет, чтобы вы немедленно приехали в Уикем-хаус, — прорычал верзила и за руку вытащил нотариуса из постели. Хозяйка дома в это время в ужасе куталась в ткань балдахина.
   Через несколько минут после того, как грубиян вышел из дома с ее кое-как одетым супругом, миссис Хейвершэм послала к констеблю слугу с запиской. «Конечно, — со злостью думала женщина, дрожащими руками застегивая пуговицы на платье, — аристократы в этом мире имеют много привилегий, но граф де Грей переступил все мыслимые пределы! Неужели он думает, что имеет право посреди ночи вытаскивать из постели ее мужа и невесть куда тащить его за шиворот, словно какого-то бродягу!» Дочь эсквайра, она была возмущена тем, что кто-то позволяет себе обращаться с ее супругом подобным образом. Пора показать патрициям вроде де Грея, что в этом маленьком городке она и ее муж были не менее влиятельны, нежели он сам. Будь он хоть графом, хоть кем угодно!
   Сознание наконец вернулось к Анджеле. Открыв глаза, она увидела, что находится в какой-то странной комнате. Стены кружились вокруг нее. Затем их бег стал замедляться, а потом и вовсе остановился. Однако способность мыслить еще долго не возвращалась к ней. Женщина обнаружила, что не в состоянии осмыслить ситуацию и найти какие-то приемлемые пути спасения. Тогда Анджела вновь закрыла глаза, надеясь, что короткий отдых поможет собраться с силами.
   Все тело болело. Стоило ей хоть чуть-чуть пошевелить головой, как в тот же момент шею ее пронизывала острая боль, поэтому, когда через некоторое время Анджела снова подняла веки, ей пришлось осматриваться очень осторожно и медленно. Даже при том, что мысли ее путались, а в го-
   лове гудело, она прекрасно понимала, что ей грозит смертельная опасность. После того как документы будут подписаны, муж вряд ли оставит ее в живых. Брук понимал, что если Анджела уцелеет, ему будет грозить нешуточная опасность. Вероятно, он уже принял решение разделаться с ней. Он уже почти сделал это.
   Мысль об ожидавшем ее кошмаре наполнила сердце Анджелы леденящим ужасом. Однако ее паника длилась недолго. Кипящая в душе ненависть к мужу заставила женщину собраться с духом. Она была обязана бороться с этим чудовищем до последнего вздоха.
   Анджела вдруг слабо улыбнулась. «Видимо, еще не пришло время сдаваться», — мелькнула в голове мысль. Она должна продолжить свою борьбу. Ее дедушка был бы вне себя, если бы увидел, что она вот так, покорно и без сопротивления, отказывается от того наследства, которое он ей оставил. И уж конечно, ей была отвратительна сама мысль, что ее деньгами будут пользоваться мерзкие сестрички Брука — Гвендолин и Беатрис. Подумав об этом, Анджела снова улыбнулась и попробовала пошевелить ногами. Ну что ж, подумала она, конечно, больно, но вполне терпимо.
   Если она собирается придумать какой-нибудь способ защиты от Брука, ей, без сомнения, следует подняться на ноги, коль скоро она в состоянии ими двигать. Анджела попыталась поднять левую руку и вскрикнула от боли. Ну что ж, значит, она не будет пользоваться левой рукой. Бывало и похуже — когда при попытках взять опасное препятствие лошадь сбрасывала ее на землю. За многие годы, которые она посвятила верховой езде и охоте, с ней случались и не такие неприятности. Переживет она и эту. «А вот Брук — вряд ли», — подумала Анджела. За те побои, которыми он наградил ее, она жаждала его крови.
   Нервно поглядывая на часы, Брук Гревиль в нетерпеливом возбуждении мерил шагами гостиную на первом этаже. Не в состоянии дождаться, когда же наконец приедет его человек и привезет Хейвершэма, он уже не раз подходил к окну и входной двери. Те семьдесят тысяч, которые в последний раз дала ему Анджела, граф потерял на игорном столе в один день. Теперь кредиторы брали его за горло, угрожая поверенным лишить его права на выкуп заложенного имущества. В этом случае Брук лишился бы нескольких поместий, всех ценных бумаг, мебели, картин, фамильных ценностей, своей конюшни и герба Гревилей. А жена его в то же время продолжала бы жить в роскоши! «Вот уж черта с два!» — бесился Брук. Сама мысль о подобной несправедливости казалась ему невыносимой. Где же, к черту, запропастился этот Хейвершэм с бумагами, которые она должна подписать!
   Когда один из верзил пришел в ее комнату, чтобы отвести Анджелу вниз, она уже была наготове. Для того чтобы чудовищные синяки, оставшиеся на ее шее, сразу бросались в глаза, она по-новому уложила волосы, подняв на затылок свои белокурые локоны. Каким-то непонятным образом жемчужное ожерелье, подаренное ей Китом, не пострадало в результате нападения Брука и теперь вселяло в нее надежду и мужество, словно Кит незримо присутствовал рядом. Войдя через несколько мгновений в гостиную, она была уже прежней Анджелой Лоутон, которая много лет назад повстречалась с Гревилями и вела дела с бесчисленными нотариусами, адвокатами и поверенными с твердостью, которой никто не ожидал от семнадцатилетней девушки.
   — Я нахожусь здесь помимо своей воли, — сильным и ясным голосом заявила она. — На тот случай, если у вас еще существуют какие-то сомнения, хочу сообщить вам, что мой муж безумен.
   — Довольно, Анджела! — взревел Брук, сделав угрожающее движение в ее сторону.
   — Ты снова собираешься душить меня, Брук? — холодно осведомилась она. — А ты не подумал, что я могла умереть прежде, чем подписала бы твои бумаги?
   Альфред Хейвершэм нервно прочистил горло.
   — Все это довольно необычно, — пробормотал он, не отводя глаз от темно-багровых пятен, которыми была покрыта шея Анджелы. — Я не был осведомлен о нежелании графини. И мне вовсе ни к чему быть вовлеченным…
   — Заткни свою пасть, Хейвершэм! — рявкнул Брук. — Твое мнение никого здесь не интересует. — И он дал одному из своих слуг знак приблизиться к старику.
   — Если этот акт будет совершен под принуждением Брук, — подчеркнула Анджела, — то ни один суд не признает его имеющим силу.
   — А это уж моя забота, — отрезал муж. — Бумаги — на столе, — ткнул он пальцем в сторону небольшой конторки, стоявшей у стены. — Подписывай, и дело с концом.
   — Учтите, господин Хейвершэм, — произнесла графиня, направляясь туда, куда указывал перст ее разбушевавшегося супруга, — я делаю это против собственной воли.
   — Понимаю, — пробормотал нотариус, у которого душа ушла в пятки при мысли о том, чем может закончиться эта жуткая ночь. Чтобы дать свидетельские показания на суде, надо было сперва выжить. Но удастся ли им это? Казалось, графа мало заботит сам факт существования этих двух беззащитных людей — настолько грубо попирал он все нотариальные нормы.
   Анджела села за письменный стол, а ее муж встал рядом, то стискивая пальцы в кулаки, то разжимая их. Его ум был взбудоражен неожиданными осложнениями, которые едва не нарушили разработан-ный им стройный план. Граф нервно переминался с ноги на ногу, и свет лампы поочередно вспыхивал на его начищенных до блеска жокейских сапогах. Еще немного, и удача, за которой он так долго гнался, будет в его руках.
   Обмакнув перо в чернильницу, Анджела задумчиво посмотрела на бумаги и… положила ручку на место.
   — Подписывай! — закричал Брук, окончательно потеряв самообладание и грохнув кулаком по столу.
   — Не подпишу, — твердо отказалась она, не желая сдаваться без боя безумцу, который в любую минуту мог лишить ее жизни. Медленно подняв лист бумаги, графиня разорвала его надвое.
   — Нет! — взвизгнул Брук, бросившись на четвереньки, чтобы собрать обрывки. В следующую секунду он набросился на нее с кулаками, и графиня, вскочив, ринулась в ответную атаку, не боясь ни боли, ни ссадин. Вцепившись ей в волосы, граф усадил ее на место и замахнулся, чтобы обрушить на нее жестокий удар. Она завизжала.
   Одновременно с ее криком раздался звон разбитого стекла.
   Рука графа безвольно опустилась, и он приказал слуге, стоявшему ближе к двери:
   — Посмотри, что там. А ты, — обратился обезумевший граф к Хейвершэму, — не вздумай даже пикнуть. Присмотри за ним, — последовал приказ второму верзиле. — Ты же, — еще раз больно дернул он Анджелу за волосы, не позволяя ей подняться со стула, — сиди смирно. И подписывай бумагу! Разорвана, не разорвана… Мне плевать!
   Анджела не шевелилась, надеясь, что разбитое стекло означает для нее спасение.
   — Делай что я приказываю, черт бы тебя побрал! — взревел де Грей.
   Она взяла ручку, и в тот же момент в разные стороны брызнули осколки стекла. В южное окно зала влетела каменная скамья из сада. Следом в комнате возник Кит. Осколки зловеще захрустели под его сапогами, два револьвера твердо нацелились на Брука и его слугу, который охранял Хейвершэма.
   — Только шевельнитесь, и вы на том свете, — прозвучали во внезапно наступившей тишине слова Кита, исполненные недвусмысленной угрозы.
   — Отойди, Анджела, — тут же добавил он, зная, что ей сейчас лучше держаться подальше от обезумевшего супруга, поскольку вот-вот должен был появиться третий из злодейской компании. Шевельнув дулом револьвера, Брэддок велел толстому слуге подойти ближе к хозяину.
   Хейвершэм, заранее распрощавшись с жизнью, дрожал как осиновый лист, не смея двинуться с места.
   Не опуская револьверов со взведенными курками, Кит приблизился к Бруку и его приспешнику, проговорив:
   — Будь у меня чуть меньше чести, Гревиль, я вряд ли справился бы с искушением пристрелить тебя.
   Хотя хладнокровное убийство не входило в план действий Кита, синяки и царапины на шее Анджелы давали ему достаточно веский повод отступить от принципов. Но звук выстрела наверняка сразу же привлек бы слугу, который в это время изучал разбитое стекло у черного хода. Между тем именно эти несколько драгоценных секунд давали им возможность выбраться из дома. Медленно попятившись, Кит сказал Анджеле и старику:
   — Уходим через парадную дверь.
   Оба они, белые как смерть, направились было к выходу, однако Анджела тут же встала как вкопанная, не сводя испуганного взгляда с дыры в разбитом окне.
   — Не тревожьтесь, хозяин, он у меня на мушке, — раздался густой самодовольный бас.
   Второй слуга стоял у окна, целясь в Кита. Брук облегченно ухмыльнулся.
   — Бросай свои хлопушки, Брэддок. Теперь посмотрим, кто кого пристрелит. Может, мы первые поплачем у тебя на могиле, — добавил он с ехидной гримасой. Тем не менее, граф осмотрительно остался стоять на месте и лишь после того, как Кит бросил пистолеты на пол, подтащил Анджелу за шиворот к столу. — Подписывай! — ткнул он пальцем в разорванную бумагу.
   Склонившись, графиня торопливо нацарапала свое имя.
   А затем, резко выпрямившись, с размаху вонзила стальное перо ручки в лицо Бруку. Острие вошло глубоко под нижнее веко. Дикий вопль прокатился по всем комнатам дома.
   Анджела успела отскочить на шаг, когда граф, рывком вытащив ручку из-под глаза, дико заорал:
   — Убейте их!
   Однако нескольких секунд замешательства было вполне достаточно, чтобы Кит, подхватив с пола один из своих револьверов, бросился на помощь Анджеле. Он вовремя пригнулся: пуля просвистела у него над самой головой. Обхватив правой рукой свою возлюбленную за талию, Кит слегка повернулся и рухнул на пол. Его широкая грудь, смягчив удар, предохранила графиню от ушиба.
   Мушка его револьвера поймала цель, и первый выстрел свалил человека, стоявшего у окна. Разинув рот, тот ввалился в комнату сквозь дыру. Смерть оборвала его удивленный вопль.
   Через какую-то долю секунды прогремел второй выстрел, и грузно осел на пол второй слуга, стоявший возле Хейвершэма. В последний момент негодяй хотел спрятаться за нотариуса, как за живой щит, но не успел сделать этого.
   Брук был оставлен «на сладкое».
   Войдя в раж. Кит не мог заставить себя перестать стрелять. Единственное, чего ему хотелось, так это насладиться тем моментом, когда его пуля войдет в плоть де Грея и из разорванных тканей хлынет кровь.
   Кит заметил, как де Грей успел подобрать один из револьверов Чамберса. Отлично. Он и так пристрелил бы его, однако теперь у него были на то все основания. С особым наслаждением Кит нажал на спусковой крючок: он не просто убивал человека — он освобождал мир от низкой гадины, которая не приносила людям ничего, кроме зла.
   Да, он получил истинное удовольствие, увидев предсмертное потрясение на лице де Грея, когда пуля тридцать восьмого калибра снесла ему полчерепа. Бездыханное тело графа мешком повалилось на пол.
   «Наконец-то…» — устало подумал Кит, лежа на полу и прижимая к себе Анджелу. В зале повис терпкий запах пороха, эхо выстрелов все еще звенело в ушах, сердце бешено перекачивало насыщенную адреналином кровь.
   Дело было сделано.
   Отложив револьвер в сторону, он сел и усадил Анджелу к себе на колени, а потом прижал ее к груди — изо всех сил, надолго…
   — У меня не было иного выбора. Оставалось только одно: убить их. Иначе он убил бы нас. — Его голос был неестественно спокойным. Ему приходилось сдерживать эмоции, иначе недолго было выдать распиравшее его облегчение.
   — Ничего не говори, — прошептала Анджела, вся дрожа от потрясения, еще не до конца веря в то, что смерть, только что казавшаяся неминуемой, отступила. Все события, в которых она только что участвовала, словно спрессовались в ее сознании в один короткий безумный миг.
   — Вы спасли нам жизнь! — воскликнул внезапно оживший господин Хейвершэм. Его тоже била дрожь и не держали ноги, а потому ему приходилось опираться на спинку стула.
   — Должно быть, тут была бы не лишней пара констеблей, — спокойно проговорил Кит, поднимаясь на ноги сам и поднимая следом Анджелу. Револьвер Чамберса остался лежать на полу. Американец быстро осмотрел сцену бойни. — Надо уведомить его родственников…
   Взволнованно сглотнув, Хейвершэм отпустил спинку стула и выпрямился. Ноги уже не подкашивались под ним.
   — Я могу заняться этим, господин…
   — …Брэддок, — пришел ему на помощь Кит. — Благодарю вас. Как вы, должно быть, сами убеди-лись, графине пришлось слишком много пережить, — продолжил он обыденным тоном, по которому Чамберс всегда безошибочно угадывал намерение Брэддока переложить докучные обязанности на плечи кого-нибудь другого. — А потому мне хотелось бы как можно скорее отвезти ее в Лондон. — Лицо Анджелы и в самом деле было пепельно-серым. — И если бы вам удалось уладить все местные формальности, то мы были бы бесконечно вам благодарны.
   — О да, конечно, Альфред Хейвершэм к вашим услугам, сэр, — старик церемонно поклонился. — Это был ужасный человек, — горестно покачал он головой. — Приношу вам глубочайшие извинения, миледи, за все те неудобства, которые мог вам невольно причинить, — рассыпался нотариус в извинениях. — У меня и в мыслях не было…
   — Я все понимаю, — попыталась улыбнуться Анджела, которую тронуло стариковское раскаяние. — Не вините себя ни в чем. Откуда вам было знать?
   Звук шагов, послышавшихся в прихожей, приковал их внимание. На несколько секунд все настороженно замерли. Кит быстро двинулся к револьверам, раздумывая, успеет ли поднять их, не опуская на пол Анджелу.
   — Хейвершэм? — прогорланил кто-то. Старый нотариус расплылся в улыбке.
   — Наш местный констебль, — пояснил он. — Мы с ним все уладим.
   — Если бы вам еще удалось подыскать кучера для кареты графини, — галантно попросил Кит, — то наша благодарность была бы поистине безграничной.
   В ближайшие полчаса все проблемы были решены: кучер найден, лошади запряжены, тела убитых убраны, а все необходимые протоколы составлены констеблем с помощью Хейвершэма. Экипаж графини покатил вдаль, а местные жители вместо слов прощания продолжали говорить вдогонку о железной выдержке американца, который глазом не моргнув ухлопал сразу троих.
   — Даже ухом не повел, — описывал происшедшее, возбужденно округлив глаза, Хейвершэм. — А потом посмотрел на трупы — так у него ни один мускул на лице не дрогнул. Каждому — по пуле в лоб! И всем — каждому из трех! — над левым глазом. Глядя на них, можно было подумать, что они сами улеглись в рядок.
   — Я бы сказал, он всем оказал немалую услугу, — задумчиво произнес пожилой констебль. — Тот не мужик, кто лупит свою жену.
   — Не совсем согласна, но все равно рада, что его больше нет в живых, — пробормотала, расслышав эти слова, Анджела, которая задумчиво смотрела на дом, едва не ставший для них местом вечного успокоения. — Дорогой, я, наверное, кажусь тебе чудовищем?
   — Даже отдаленно не напоминаешь, — ответил Кит, державший ее на руках, чтобы защитить истерзанное нежное тело от толчков. — Де Грей был злодеем. А ты проявила настоящую храбрость, и именно тебе мы обязаны своим спасением. Ты дала нам шанс, когда ранила де Грея.
   — Нет, это у меня появился шанс, потому что пришел ты, мой спаситель, — прошептала она с благодарностью. — Спасибо тебе за то, что нашел меня.
   «И нашел вовремя», — мысленно добавил Кит, чувствуя, что был осенен крылом ангела-спасителя, который помог ему буквально в последнюю секунду успеть к месту драмы.
   — Жаль, что не приехал чуть раньше, чтобы избавить тебя от всех этих ужасов, — глухо проговорил он, нежно прикоснувшись к свежим ранам на ее шее.
   — Как же все-таки тебе удалось отыскать меня? — Ей и самой до последней минуты не было известно об этом поместье.
   И тогда он рассказал ей все о поисках Брука, о своем визите в Гревиль-хаус, о помощи благородной вдовы.
   — Значит, ей я обязана своей жизнью?
   Кит вздохнул, не будучи уверенным до конца, стоит ли давать волю недобрым чувствам сейчас, когда она еще не оправилась до конца от пережитого.
   — Отчасти, — уклончиво ответил он, понимая, сколь огромное значение имела для ее спасения помощь пожилой графини. Вместе с тем он не мог простить вдове того, что она так долго позволяла своему сыну творить бесчинства. Его давно уже следовало остановить. А потому на этой женщине лежала часть вины за страдания Анджелы.
   — Я не поеду на похороны, — решила Анджела.
   — Никто от тебя и не ждет этого.
   — Неужто все уже позади? Не верится… — Ее голос был тих и бесцветен, как у человека, уставшего от долгих испытаний.
   — Да, позади, — негромко подтвердил он.
   — Что же я скажу Мэй и Фитцу?
   — Фитцу лучше сразу же сказать всю правду. Ты же знаешь, какими чудовищными деталями обрастают слухи. А они наверняка поползут из всех углов, хотя Хейвершэм и уверял меня, что не допустит огласки некоторых особо щекотливых подробностей. Иное дело Мэй — она совсем еще малышка. Вот когда подрастет, тогда и решишь, говорить ли ей все о случившемся.
   — Но как быть с крошкой, которая появится на свет? — Она улыбнулась, и в глазах ее затеплился огонек надежды.
   Эта улыбка — первая за долгое время — ободрила его. С того момента, когда в доме прогремели выстрелы, убившие троих, Анджела пребывала в состоянии крайней подавленности.
   — Эта крошка и ведать не будет, что в мире есть зло, — нежно произнес Кит. — Вот увидишь, родная. Обещаю тебе.
   Им не удалось отплыть в путешествие к Жемчужной реке — формальности, связанные со смертью Брука, требовали присутствия Анджелы в Англии. Но едва была поставлена последняя подпись на бумагах, а все вопросы наследства и выполнения брачного контракта утрясены в суде, оковы пали. Теперь можно было отправляться куда угодно.
   Они планировали пожениться тихо и незаметно. В часовенке Истона под Рождество должна была состояться скромная церемония бракосочетания, на которой помимо новобрачных присутствовали бы только их близкие родственники, дети и самые близкие друзья. Столь узкий круг гостей был продиктован нравами общества, которое не могло не осудить столь поспешное замужество графини после гибели мужа. Тот факт, что при жизни Брук как мог тиранил и даже пытался убить свою жену, не имел в глазах света никакого значения.
   — К дьяволу общество! — жизнерадостно заключил Кит с пренебрежительной улыбкой, которая неизменно придавала его облику особое обаяние. — Можно подумать, что мне не терпится увидеть на собственной свадьбе Джо Мэнтона.
   — Или Оливию, — вкрадчиво добавила Анджела.
   — Вот видишь, — согласился с ней жених, с уст которого не сходила самоуверенная усмешка, — и в скромной церемонии при желании можно найти свою прелесть.
   — Во всяком случае, мне не придется отваживать от тебя Оливию.
   — Или мне от тебя твоего самого преданного любовника, — не остался в долгу Кит, которого трудно было смутить.
   — Ты обещал мне никогда больше не смотреть на других женщин, — напомнила ему Анджела. — Запомни, я не прощу тебе. Я и без того ревнива, а теперь, когда с каждым днем становлюсь все толще, то и подавно стану сущей мегерой.
   — Тем больше я люблю тебя, mon ange.
   — Обещай же.
   — Я же сказал, что не буду.
   — Чего не будешь? — настаивала она, желая услышать от него полный ответ.
   — Никогда не буду смотреть на других женщин. Теперь довольна? — Ее улыбка была лучезарна, как солнце.
   Рассмеявшись, Кит заключил Анджелу в объятия, чтобы изведать вкус солнца.

30

   Матушка Кита и семейство Брэддок-Блэк в полном составе прибыли на свадьбу. Получив телеграммы с уведомлением о предстоящем бракосочетании, они незамедлительно отправились в путь. Присоединившись к «семейному каравану» в Хелене, штат Монтана, мать Кита вместе с Блейз и Хазардом Блэками, а также их, чадами и домочадцами поехала на восток частным поездом, который весело бежал по рельсам фирмы «Этьен Мар-тель» — железнодорожной компании герцога де Века. После женитьбы на Дейзи Блэк он, не теряя времени, скупал в Америке акции паровозных товариществ.
   Совершив четырехдневное путешествие в Нью-Йорк по железной дороге, многочисленное семейство пересело на пароход и еще десять дней качалось на волнах Атлантики, пока не увидело берега Англии. Наконец 20 декабря они прибыли в Истон, где смогли увидеться со сводными сестрами Анджелы и прочей ее родней. Особняк был богато убран к предстоящим рождественским праздникам: запах сосны и восковницы наполнял все комнаты; венки и гирлянды украшали стены, каминные полки, перила, двери, оконные рамы; повсюду стояли гигантские вазы с остролистом, белыми и красными розами; пышные бледно-зеленые орхидеи из собственной оранжереи Анджелы своим нежным цветом и запахом придавали дому особое очарование. Огромный особняк никогда еще не был столь многолюден. Толчею и неразбериху усиливало присутствие тринадцати детей. К двум чадам Анджелы добавилось пятеро отпрысков Милли и Долли, четверо — Трея и Эмпресс Брэддок-Блэк (самым младшим из них был двухлетний карапуз) и, наконец, двое детей герцога и Дейзи — девочка четырех лет от роду и мальчик, который только начал ходить.
   Короче говоря, это был ад кромешный, в котором, тем не менее, было так приятно находиться.
   — Мне нравится твоя семья, — призналась Анджела в первый вечер, когда они с Китом, перезнакомившись со всеми и поужинав в широком родственном кругу, ближе к полуночи остались наедине.
   Она обессиленно раскинулась на широкой кровати, в то время как ее жених вынимал из манжет запонки и бросал их на поднос на туалетном столике.
   — Хорошо, что никто из них не настаивает на пышной церемонии, — добавила Анджела. — Все они такие милые. А твоя мать, слава Богу, не имеет ничего против того, что я не восемнадцатилетняя девственница.
   — Я же говорил, что тебе незачем ее опасаться, — обернулся к ней Кит с ободряющей улыбкой. — Она доверяет моему выбору. Кстати, о чем это вы так долго беседовали вдвоем после ужина?
   — О том, каким хорошим ты был в детстве. Он ухмыльнулся, глядя в зеркало.
   — У мамы короткая память. В детстве я был чудовищем.
   — Маленьким, милым чудовищем, — нежно улыбнулась ему Анджела. — Теперь я знаю все о том, каким ты был от года до шести. Завтра мне будет рассказана вторая глава твоей биографии.
   Кит застонал от отчаяния.
   — Я скажу маме, чтобы она оставила тебя в покое.
   — Но мне нравится слушать о тебе. И мне нравится твоя мать. Так что твое вмешательство будет излишним, — сказала Анджела, и тон ее, утратив мягкость, стал решительным. — К тому же с утра она поможет мне подобрать музыку к свадебной церемонии.