Джонсон Сьюзен. Леди ангел

   — Мне не очень понравилось то, как вчера вечером господин Брэддок ел глазами Анджелу.
   Присцилла, разрезавшая в это время свой кекс на четыре равные части, оторвалась от увлекательного занятия и подняла глаза, в которых не было ничего, кроме невинности.
   — Он вовсе не смотрел на нее. Ты, должно быть, ошибаешься.
   — Вряд ли, — скептически проворчала ее мать.
   — Боже милостивый, да ведь она одного с тобой возраста. Какой у него может быть к ней интерес?
   — Может, ты и права, милая, — не стала спорить Шарлотта, хотя и прекрасно знала о способности Анджелы вскружить голову любому мужчине, у которого есть глаза. — И все же, — подняла она голос, — я думаю, нам не помешает дать ему возможность сделать тебе предложение в интимной обстановке. Думаю, сегодня вечером для этого подвернется подходящий момент, тем более что на ужин приглашены всего несколько гостей.
   — А как же обворожительная Анджела? Вдруг она решит перебежать мне дорогу? — съехидничала Присцилла.
   — К счастью, это исключено, — сказала, как отрубила, Шарлотта. — Анджела прислала записку, где выразила сожаление в связи с тем, что не сможет присутствовать. Она возвращается в Истон.
   — Вот видишь? — торжествующе произнесла Присцилла, взмахнув в сторону матери рукой с куском кекса. — Если бы Кит в действительности дал ей повод, то она наверняка притащилась бы сегодня к нам на ужин, чтобы пофлиртовать с ним. Ты же сама сто раз говорила, что она неравнодушна к красивым мужчинам, — заключила она, запихивая в рот аппетитный кусочек кекса.
   — Послушай, родная, — вздохнула мать, которая лучше наивной дочки понимала значение вчерашней оживленной перестрелки взглядами за столом, — у нас не так уж много времени. Сезон подходит к концу, и господин Брэддок может скоро отправиться восвояси. Но все же я думаю, что, если мы ему сами немножко поможем, он обязательно сделает тебе предложение. Поэтому я полагаю, что сегодня вечером после ужина тебе имеет смысл повести его в теплицу, чтобы показать орхидеи. А я в это время займусь расстановкой столов для бриджа, чтобы занять остальных гостей. Таким образом, у тебя будет достаточно времени для того, чтобы остаться наедине с господином БРЭДДОКОМ и — э-э-э… — подтолкнуть его к признанию в любви.
   — Можно мне будет разрешить ему поцеловать себя? — спросила Присцилла с набитым ртом.
   — Ну, разве что чуть-чуть… Но чтобы мне никаких бурных сцен! А один-два поцелуя для верности не помешают.
   Проглотив кусок кекса, девушка несколько секунд смотрела на мать, словно что-то напряженно соображая, а потом ее рот растянулся в довольной улыбке.
   — И тогда он будет обязан жениться на мне, верно?
   — Вообще-то джентльмен хорошо знает, как держаться с воспитанной девушкой. И все же, думаю, тебе стоит надеть платье с корсажем, расшитым жемчугом.
   — Потому что оно тесное?
   — Не тесное, а подчеркивает твою великолепную грудь. Мужчинам нравятся…
   — …большие сиси, — закончила за нее Присцилла, размешивая ложечкой сахар в чашке.
   Шарлотта на несколько секунд лишилась дара речи.
   — Я хотела сказать: пышные женские формы, — наконец смогла произнести она, прокашлявшись. — Кстати, — зловеще осведомилась мать, — где это ты наслушалась такой вульгарщины?
   — Ребята в конюшне всегда шепчут эти слова у меня за спиной, стоит мне пройти мимо. Знаешь, мама, какие они отчаянные, — поделилась дочка своим секретом. Ее губы тронула мечтательная улыбка. У Шарлотты екнуло сердце.
   — Стоит мне увидеть, что ты, Присцилла Пемброук, подняла глаза хоть на одного из этих мужланов, — проговорила она голосом, звенящим от ужаса, — и я на целый месяц запру тебя в твоей комнате! Я ясно выражаюсь?
   — Ясно, мама, спокойно ответила дочь, даже не потупив взора. — Но ты не волнуйся. Я никогда не смотрю всерьез на мужчину, если у него нет кучи денег. Мне даже пришлось сказать бедному лорду Эверли, что я не могу с ним слишком часто танцевать. Я очень вежливо, но все же отказала ему. Ведь ты сама, мама, знаешь, что он десятый сын в семье, самый младший. И как бы красив он ни был, ему никогда не суждено дать мне того, что я хочу.
   Графиня Энсли облегченно вздохнула, только сейчас осознав, что почти минуту просидела, затаив дыхание от страха.
   — Вот и умница, — от всего сердца похвалила она свою дочь за прагматизм. — Твой папа всегда говорит, что ты очень умная — вся в него.
   — Нам с папой так хочется построить новые конюшни, а ты, мама, мечтаешь перестроить дом. Зачем же мне даром отдавать свою красоту какому-нибудь бедняку?
   — До чего же ты умненькая, родная моя! А наш господин Брэддок далеко не бедняк. Это один из тех настоящих американских миллионеров, которые иной раз просто не знают, на что потратить деньги.
   — Отчего бы ему не потратить их на меня? — весело воскликнула Присцилла.
   — В самом деле, почему бы и нет? — поддержала дочку мать.
   В тот вечер Кит приехал к Пемброукам в отличном расположении духа. Глубокий дневной сон плюс несколько часов необузданных плотских утех с подружками — это испытанное средство как рукой сняло тяжелую головную боль и раздражение. Не в последнюю очередь поднимало настроение и то, что ему вскоре предстояло снова увидеть Анджелу.
   Однако у Пемброуков ее не было. Разочарование постигло его, едва он переступил порог дома и спросил у дворецкого, где можно найти графиню де Грей. Графиня возвратилась в Истон, последовал холодно-надменный ответ, весьма характерный для холуя, имеющего честь прислуживать высшей касте.
   — Когда? — нисколько не смутившись, продолжил Кит расспросы.
   Красноречивым ответом послужил презрительный взгляд рыбьих глаз, от которого человек более робкий наверняка почувствовал бы себя ничтожнее раздавленной козявки. После долгой паузы взгляд был подкреплен произнесенными через губу словами о том, что подобные сведения в доме Энсли ни для кого интереса не представляют. Хорошего настроения как не бывало. Взглянув на циферблат хронометра, Кит решил, что проведет в этом благородном доме от силы часа три, чего с избытком должно было хватить для поддержания репутации светского человека. Гораздо важнее сейчас был для него другой вопрос: где, дьявол его побери, находится этот проклятый Истон?
   Все вместе это не сулило ничего хорошего Пемброукам с их матримониальными планами.
   Обед не затянулся. Кит готов был благодарить за это небо. Пища казалась ему совершенно безвкусной, разговор не клеился. Каждый раз, когда били часы, он про себя считал число ударов, мысленно торопя время. Наконец подали десерт, но тут Присцилла мило осведомилась, не желает ли он посмотреть на орхидеи в теплице. И он не задумываясь согласился, опасаясь, что иначе его затащат за карточный стол, который уже начали готовить в гостиной.
   Если бы желание как можно скорее сбежать отсюда не превратилось для него в навязчивую идею, Кит наверняка спросил бы себя, чем же так притягательна, обворожительна, желанна для него женщина, которая не хочет даже видеть его. Откуда у него этот неожиданный интерес к ней? Впрочем, он редко докапывался до причин своих побуждений, будучи в первую очередь человеком действия. Именно так говорили о нем все, кто хотя бы немного знал его. Итак, единственное, что заботило Кита сейчас, — это как улизнуть со званого вечера. А там можно будет заняться и выяснением местонахождения Истона.
   — Сядь, — приказала ему Присцилла, хлопнув ладошкой рядом с собой по узорной скамейке, когда они уже достаточно углубились в оранжерею.
   Слова Присциллы доходили до его сознания с запозданием, поскольку мысли были заняты совершенно другим. А потому со стороны могло показаться, что он колеблется.
   Руководствуясь безошибочным инстинктом femme fa-tale1, Присцилла сразу же смекнула, что пора пустить в ход свои чары. Чтобы выглядеть более соблазнительной, она слегка наклонилась вперед, предоставив своему спутнику возможность беспрепятственно насладиться видом аппетитных грудок.
   — Ну сядь же, — сладко проворковала она, — милый.
   Все еще пребывая в рассеянности, он сел. Присцилла, решившая перейти к более решительным действиям, положила ему на бедро свою белую ручку и ласково произнесла:
   — Ну вот, так лучше. Весь вечер мне никак не удавалось побыть с тобой наедине.
   В его мозгу зажегся огонек тревоги. Находясь мыслями далеко от Присциллы и всех остальных, он не обратил ни малейшего внимания на ее призывно открывшуюся грудь, однако девичья ладонь, легшая ему на ногу, не могла не настораживать. Он хорошо знал правила игры, хотя обычно не соблюдал их. Ни одна благонравная девица без задней мысли не положит руку на бедро мужчины.
   — Так значит, это и есть орхидеи? — внезапно спросил Кит, резко поднявшись со скамьи и подойдя к каким-то бледно-зеленым лепесткам, свисавшим завитушками с соседнего деревца. — Расскажи мне о них, — попросил он, удостоверившись, что находится на безопасном расстоянии от девушки. — В том, что касается цветов, я полный невежда.
   — Я тоже в них ни капельки не смыслю, — призналась Присцилла, глядя снизу вверх с обезоруживающей улыбкой. — Сегодня вечером мне нужен только ты, — прощебетала она, поднимаясь следом. — Наверное, я кажусь тебе безнравственной? — Сделав несколько шагов по выложенному плитами полу, она подошла вплотную. Перламутровый корсаж коснулся белого жилета. Ловушка была столь очевидной, что он едва не рассмеялся. Раньше ему и в голову не приходило, что юная Присцилла способна играть роль хищницы.
   — Но что скажет твоя матушка? — попытался Кит остудить ее пыл, отступая на шаг. — Ведь это против всех приличий. Будь моя мать сейчас рядом, она непременно напомнила бы, что мне следует быть джентльменом.
   — Плевать я на всех хотела, — с придыханием ответила Присцилла, неотступно следуя за ним. — Моя мама мне ни в чем не отказывает. Что хочу, то и делаю.
   — Что-то я не очень уверен, — позволил себе усомниться Кит, пятясь к двери. — Во всяком случае твой отец ни за что не одобрил бы такого поведения. Так что давай-ка полюбуемся цветами как-нибудь в другой раз, — предложил он, совершенно не расположенный сейчас к брачным играм. — Пойдем, лучше ты поиграешь для меня на фортепьяно, — осенило его. — Мне так нравится Лист в твоем исполнении.
   — Не хочу я играть ни на каком фортепьяно. Я хочу поцеловать тебя.
   Однако Кит, которому в течение десяти лет удавалось успешно ускользать от уз брака, не дал себя провести и на сей раз.
   — Но здесь так много народу, — сказал он с непритворным испугом, берясь за дверную ручку. — Лучше отыщем укромный уголок попозже. А пока пойдем, ты поиграешь для меня. — Стоя на пороге, кандидат в женихи был готов бежать отсюда без оглядки. Быть может, позже он и женится на Присцилле, быть может, нет. Но уж во всяком случае решение на этот счет будет принято не сегодня. — Прошу тебя… — сделал кавалер галантный жест.
   Нахохлившись и выпятив нижнюю губу, Присцилла нехотя согласилась.
   — Только в том случае, если ты будешь перелистывать ноты, — раздраженно буркнула она.
   — С удовольствием, — принял ее условие Кит, едва сдержав вздох облегчения при виде лакея, приближающегося к ним из глубины коридора. Бросив на него обиженный взгляд, Присцилла шмыгнула наружу. Он последовал за ней в гостиную, которая теперь казалась ему самым безопасным местом в доме. Однако прошел долгий мучительный час, прежде чем Киту наконец удалось сбежать из дома Пемброуков. В результате его голова была словно налита свинцом, скулы сводило от фальшивой улыбки, а Лист попал в разряд самых ненавидимых композиторов.
   Ему срочно требовалось выпить. К счастью, до яхт-клуба было рукой подать. Войдя внутрь, он приказал первому попавшемуся официанту:
   — Бутылку бренди, любезный!
   Неуклюжие заигрывания Присциллы, говорившие о ее неопытности, но в то же время завидной целеустремленности, оставили в душе неприятный осадок. Чтобы смыть его, требовался не один глоток спиртного. Неужто Пемброуки всерьез полагают, что достаточно одного лишь поцелуя, чтобы заставить его жениться на этой пигалице?
   Разместившись в дальнем углу, он сидел с закрытыми глазами, откинув голову на высокую спинку стула. Его занимала мысль о том, хватит ли у него когда-нибудь духу угодить матери и жениться на благонравной молодой особе. Свою мать Кит очень любил и почитал, однако мысль о браке по расчету за последние несколько дней значительно утратила для него свою привлекательность. «Если я женюсь на Присцилле, — рассуждал он, — то пусть и нечасто, но все же придется терпеливо выслушивать от нее всякие глупости. Придется сидеть напротив нее за обеденным столом, а то и за завтраком. Господи, да кто же такое выдержит?»
   «Но разве часто будешь ты наведываться домой? — мягко возразил внутренний голос. — Твоей жене придется смириться с тем, что по нескольку месяцев в году ты будешь проводить в море. Не такая уж непосильная обуза — этот твой будущий брак. Вот только дети… — вторглось в душу тоскливое чувство. — Захочу ли я оставить их на попечение Присциллы?»
   К счастью, принесенный в этот момент бренди оторвал его от неприятных размышлений. Словно сговорившись, по пятам за официантом пришли два приятеля Берти.
   Сложилась теплая компания, сам собой завязался разговор о парусниках, и все тревоги по поводу предстоящей супружеской жизни с Присциллой незаметно отошли на задний план. Вскоре после полуночи в сопровождении Суверала явился сам Берти. Круг собутыльников расширялся.
   Принц Уэльский не был обременен никакими протокольными обязанностями, обычными для членов королевской семьи. Его мать, королева, ревниво охраняла свои прерогативы, а потому Берти не оставалось ничего иного, как предаваться радостям светской жизни. Его свита следовала за ним из одного поместья в другое, из Лондона в Коуз, Сандрингем, Биарриц, Монте-Карло, Париж, Мариенбад — в зависимости от сезона. Он участвовал в скачках, охотился, любезничал с женщинами, не отличаясь в этом от любого другого аристократа. Лишь степень его личной власти отличала принца Уэльского от других. Никто не мог без достаточно веской причины ответить отказом на приглашение его королевского высочества, а если он сам изъявлял желание посетить чье-либо родовое поместье, хозяевам следовало воспринимать это как высочайшую честь.
   Поэтому его слова, будто невзначай сказанные тем вечером Киту, имели силу королевского приказа:
   — На будущей неделе ты будешь в Оуксе, не так ли?
   — Я обещал быть в Уинмере, — ответил Кит, памятуя о данном ранее обещании посетить поместье Присциллы.
   — Отчего бы тебе не съездить туда через неделю? — добродушно предложил Берти.
   — Наверное, они ждут меня и уже составили какие-то планы, — задумчиво произнес Кит, — хотя и не могу утверждать наверняка. Во всяком случае, боюсь, что не смогу нарушить слово, данное Пемброукам. — Это прозвучало так, будто обещание было дано им несколько лет назад. Или недавно, но без нынешних колебаний.
   — Ты что же, собираешься жениться на их девчонке?
   — Не исключено.
   Услышав столь уклончивый ответ, Берти удивленно поднял брови, но затем повелительно проговорил:
   — Съездишь в Уинмер как-нибудь в другой раз. Скажешь им, что отложил визит по моему настоянию.
   Заметив, что Кит все еще колеблется, Суверал вставил свое слово:
   — На скачках будет присутствовать графиня де Грей. Принц, не совсем понимая, какое отношение это может иметь к его приглашению, посмотрел сначала на своего друга посла, а затем на Кита.
   — Действительно, — промычал он. — К тому же, Брэддок, мне кажется, что эта девчонка Пемброук согласится подождать тебя лишнюю недельку. В конце концов, черт побери, мне нужна твоя помощь. Ты знаешь толк в лошадях, а тренер говорит, что мой Уинслоу имеет шанс выиграть «золото». Анджела тоже хорошо разбирается в лошадях, лучше, чем большинство мужчин. Ты, кстати, знал это?
   — Нет.
   — Лучшая наездница Англии. У нее и конюшни одни из лучших. Необыкновенная женщина. Хотя, впрочем, я думаю, ты уже и сам заметил…
   — Да.
   — Да что с тобой, Брэддок?! — воскликнул принц, возмущенный односложными ответами Кита.
   — Ничего, — спокойно ответил тот. — Просто я был бы очень признателен, если бы ваш секретарь направил Пемброукам записку с объяснением причин моего отсутствия.
   — Отлично! Считай, что это уже сделано. В этом сезоне ты приносишь мне на скачках удачу, Брэддок! Ты мне нужен в Оуксе. Я так им и напишу.
   Забыв о яхтах, собеседники принялись говорить о достоинствах лошадей и скачках, оставшихся до конца сезона. Поскольку все собравшиеся за столом имели собственные конные заводы, споры по поводу фаворитов на скачках приняли ожесточенный характер. Кит реже других высказывал свои суждения по этому предмету — он никак не мог до конца сосредоточиться на теме разговора. Знает ли Анджела, что он будет в Оуксе?
   Добравшись несколько часов спустя до своей яхты, он снова лег спать один — уже вторую ночь подряд.
   — Завтра гонки, а я устал, — выдвинул Кит избитый предлог, хотя и не столь раздраженно, как предыдущей ночью. Однако ни у кого уже не оставалось надежд на то, что он вдруг передумает и пригласит кого-нибудь к себе в постель. В последнее время он заметно изменился — с этим были согласны все дамы на борту «Дезире». Единственное, в чем между ними не было единодушия, так это в предположениях о том, что сделало его столь необщительным. Но если бы даже они, набравшись смелости, спросили его самого, он вряд ли смог бы назвать причину.И если бы они спросили, заключается ли эта причина в неразделенной любви, он попросту поднял бы их на смех. Любовь была неведома Киту Брэддоку. Так же, как и верность. Анджела де Грей заставляла его кровь бурлить от страсти, и он был готов признать это, но определенно это не было любовью.

7

   В конце недели Оукс кишел знакомыми лицами, которые обычно можно было видеть в Марлборо-хаусе, служившем Берти постоянной резиденцией. Поскольку личный секретарь принца сэр Фрэнсис Ноллис, как правило, заранее направлял хозяину дома, где намеревалась собраться компания, список тех, кого его высочество хотел бы видеть в качестве гостей, то всегда можно было рассчитывать на то, что тебя будут окружать только старые добрые друзья.
   Для Джо Мэнтона и Джорджианы это был первый выезд за город после возвращения из свадебного путешествия. Когда Анджела повстречалась с ними в пятницу за обедом, Джорджиана держалась холодно, зато Джо, как всегда, бросился к ней с объятиями и поцелуями.
   Впрочем, никто из тех, кто наблюдал эту сцену, и не ждал ничего другого. Анджелу и Джо соединяла многолетняя дружба.
   — А мы соскучились по вам в Коузе, — нежно произнесла Анджела. — Ты уехал, и победа в этом году досталась кому-то другому.
   — Я слышал, что на сей раз кубок выиграл какой-то американец, — обронил Джо.
   — Правда? А я и не знала. Ведь я не дождалась конца соревнований. — Значит, победил Кит. Что ж, она ни на секунду не сомневалась в его победе.
   — А как здесь обстоят дела со скачками? Твоя лошадь участвует?
   Анджела отрицательно покачала головой.
   — Джо! — позвала его жена из другого конца зала. — Расскажи Оливии о новом бистро в Париже. Никак не могу вспомнить его название.
   — «Зов природы», — с улыбкой напомнил Джо.
   — Ну да, точно!
   — Придешь завтра утром на выездку лошадей? Мы могли бы прокатиться верхом или пойти пострелять, пока другие еще не продрали глаза.
   — Джорджиана вряд ли поймет нас.
   — Ей нет никакого дела до лошадей. Встретимся утром. Пораньше, — тихо добавил он.
   У него было знакомое выражение глаз — все тот же ненасытный огонек, который она видела в его зрачках так много раз.
   — Я все сказала тебе еще до твоей женитьбы, а потом еще раз — когда ты отлучился из Парижа во время свадебного путешествия, — спокойно проговорила она. — И мне нечего добавить. Я понимаю, почему тебе надо было жениться. Но теперь, Джо, мы только друзья. Я не хочу мешать твоей семейной жизни.
   — Если бы я мог, то женился бы на тебе. Ты же знаешь это.
   — Знаю. — Ее голос был все так же глух. — Но ты женат на Джорджиане, а роль Иезавели мне не к лицу.
   — Джо! — Джорджиана махала ему издали белым платочком.
   — Черт… — выругался Джо сквозь зубы, быстро бросив взгляд через весь зал. — Ты не права, Анджела, — с горячностью запротестовал он, снова глядя ей в лицо. — Не все кончено между нами. И никогда не будет кончено. Приди ко мне утром, и я докажу тебе.
   — Она уже мечет молнии, Джо. Тебе пора идти.
   — Увидимся утром.
   «Он все тот же», — подумала Анджела, наблюдая, как Джо направляется к группке женщин, сгрудившейся вокруг его жены. Все та же горячность, ненасытность, погоня за наслаждениями. Несмотря на все изменения, которые произошли в их жизни, он был все тем же старым другом из ее далекого детства.
   На верховую прогулку Анджела в тот день отправилась одна. Сторонясь и дамского общества с его сплетнями, и мужчин, которые были заняты тем, что готовили на паддоке лошадей к намеченным на субботу бегам. Берти лично пригласил ее в Оукс, поэтому отказаться не было никакой возможности, однако знакомый набор развлечений уже не манил ее, как в былые годы. В последние несколько лет ее мир начал постепенно меняться. Отчасти причиной этих изменений стало рождение Мэй — сейчас ей хотелось просто проводить побольше времени с дочерью. Вместе с тем все больше внимания приходилось уделять школам, которым она оказывала финансовую поддержку. И чем сильнее увлекала Анджелу деятельность на ниве образования, тем бесполезнее казалась ей легкомысленная жизнь большинства ее друзей, которых не интересовало ничего, кроме удовольствий. Пустые деревенские тропки создавали ощущение вселенского покоя. Казалось, и лошадь рада побыть вдали от толчеи, царившей в замке Мортон, а потому не было ничего удивительного в том, что прогулка затянулась. Звонок на чай уже прозвенел, когда Анджела наконец вернулась.
   Традиционный распорядок дня в загородных резиденциях был построен таким образом, что мужчины и женщины иногда за день впервые встречались только за вечерним чаем, в особенности если представители сильного пола отправлялись рано утром на охоту. Чаепитие также давало прекрасным дамам возможность сменить наряд. И тут уж не было недостатка в воздушных кружевах и сложных конструкциях из шифона, напоминавших соблазнительное дезабилье. Иные леди выглядели так, словно только что встали с постели.
   Молниеносно переодевшись, Анджела запыхавшись вбежала в гостиную, но тем не менее безнадежно опоздала. Впредь, подумала она на бегу, нужно будет непременно запастись каким-нибудь железным предлогом, чтобы отказываться от всех королевских приглашений на подобные сборища. Алиса Кеппел и без ее помощи сумеет развеселить Берти, как, впрочем, и многие до нее. Что же касается Анджелы, то ее присутствие здесь больше не было обязательным. И все же она не забыла мило улыбнуться, когда принц приветливо помахал ей рукой.
   — Запаздываешь, милая, — мягко выговорил графине Берти, любивший пунктуальность. — Но ты сегодня так великолепна, что нам не остается ничего иного, как простить тебя.
   Она и в самом деле была обворожительна в своем платье цвета морской волны от Дусэ — пышном облаке шифона и кружевных лент. В своем наряде графиня выглядела неземным созданием, способным, однако, возбудить вполне земной, плотский аппетит.
   — На деревенском воздухе так хорошо, что я обо всем забыла и каталась дольше, чем следовало. Как бежал сегодня Уинслоу?
   — Он в отличной форме, невероятно хорош. Просто чудо, а не жеребец. И куплен, кстати, по совету Кита. Да вот и он сам. Ты ведь знаешь господина Брэддока, не так ли? — изящно обронил принц Уэльский, расслабленно взмахнув рукой, пальцы которой были унизаны перстнями.
   На короткое мгновение Анджеле почудилось, что она теряет сознание.
   — Добрый день, графиня, — вежливо приветствовал ее Кит.
   Как же она сразу не заметила его? Он стоял сбоку, но был на голову выше всех, кто толпился вокруг принца.
   — Добрый день, господин Брэддок, — ответила она, все еще не в силах до конца прийти в себя после потрясения.
   На этой неделе он должен был гостить в Уинмере, и она никак не ожидала увидеть его прямо перед собой, неотразимого в своем черном бархатном сюртуке. Она не верила своим глазам, и ей хотелось дотронуться до этой бархатной груди, чтобы удостовериться в том, что зрение не подводит ее.
   — Это я настоял, чтобы Кит приехал сюда, — важно произнес принц Уэльский, словно угадал в ее глазах немой вопрос. — Он должен помочь мне с Уинслоу.
   — Значит, можно считать, что завтра ваша лошадь выиграет? — оживленно спросила Анджела, решительно гоня из души волнение, вызванное присутствием Кита. — Я слышала, что жеребец Хартли может составить ему конкуренцию, — добавила она с улыбкой.
   — Поживем — увидим. Правда, Кит? — беззаботно воскликнул принц. — Может быть, мой Уинслоу принесет мне вторую победу на дерби.
   — Он быстр и силен, — заметил Кит, — к тому же любит быть первым. Перспектива не так уж плоха.